Наступление Красной Армии выдыхается

      После капитуляции 6-й немецкой армии в Сталинграде и последовавшего бегства Вермахта с Кавказа у большинства жителей Советского Союза, как и год назад, появилась надежда на скорое окончание войны. Сводки Совинформбюро каждый день трубили о новых победах, десятках тысяч пленных и все новых занятых городах. И успехи действительно впечатляли. Прорвав полосу обороны группы армий «Б», войска Брянского и Воронежского фронтов стремительно продвигались на запад, обходя с юга Орловскую группировку немцев. 8 февраля был освобожден Курск, а на следующий день – Белгород. Еще через неделю, 16 февраля русские войска вошли в Харьков и продолжили продвижение на юго-запад в направлении Запорожья и Днепропетровска. Для жителей Поволжья эти события позволяли надеяться на общее отступление немцев за Днепр, в результате чего их авиация уже не сможет долететь до Волги.
      И действительно, для группы армий «Юг» обстановка складывалась все более критически. 19 февраля советские танки достигли г. Синельниково и находились в 60 км от штаб-квартиры фельдмаршала Эриха фон Манштейна, в которой в тот момент с визитом находился сам фюрер! Однако на этом этапе наступил перелом. Собрав в кулак свои танковые дивизии, в т.ч. эсэсовский корпус Пауля Хауссера, фон Манштейн начал контрнаступление. В результате упорных боев, продолжавшихся в течение месяца, Вермахту удалось отбросить противника обратно за р. Донец, а 26 марта снова захватить Харьков и Белгород. Этот момент совпал с началом весенней распутицы, и в итоге линия фронта постепенно стабилизировалась. Хотя немцы были вынуждены эвакуировать Ржевско-Вяземский выступ, в течение всего 1942 г. угрожавший Москве, южнее они сохранили в своих руках важные железнодорожные и авиационные узлы Орел и Брянск, которым будет суждено сыграть важную роль в последующих событиях.
      Итак, в начале апреля наступила долгая пауза в ходе военных действий. Для городов Поволжья это означало, что большинство из них по-прежнему оставались в зоне досягаемости Люфтваффе. Хотя эвакуация немцами Демянского и Ржевско-Вяземского выступов отодвинула линию фронта от Верхней Волги, Ярославль и Рыбинск все еще отделяли от нее 450—500 км. Для Горького и Саратова за год ситуация практически не изменилась – 650 км, Астрахань и Куйбышев от войны отделяли свыше 700 км. Германская бомбардировочная авиация, аэродромы которой находились в Пскове, Смоленске, Брянске, Орле, Сталино (Донецке), при желании могла достичь любого из этих пунктов. И только Казань и Ульяновск, как и раньше, оставались глубоким поволжским тылом.

Мины снова падают в Волгу

      В 1942 г. речной флот на Волге понес колоссальные потери. От ударов авиации, артиллерийских обстрелов и диверсий в Нижнем Поволжье были уничтожены 335 судов, в т.ч. 15 грузопассажирских, 74 буксира, 44 нефтеналивных баржи (тоннажем 279 460 т), 153 сухогрузных баржи (тоннажем 205 638 т), 49 судов технического флота. Флот нес потери и в других районах. В результате общая численность речного самоходного флота по сравнению с 1940 г. сократилась на 20%, несамоходного – на 25%. Но, как оказалось, испытания для речников на этом не закончились.
      В апреле самолеты дальней разведки Люфтваффе стали регулярно появляться над Нижней Волгой, производя фотосъемку ледовой обстановки. Командование Волжской военной флотилии заподозрило, что враг вновь готовится к минным постановкам, дабы затруднить движение нефтекараванов, которое вскоре должно было начаться. Впрочем, плавание и так было сопряжено с трудностями. После ожесточенных боев 1942 г. в реке по-прежнему находилось множество донных мин, фарватер загромождали десятки затонувших судов. Поэтому начало навигации прошло в напряжении. И уже 24 апреля в районе Ахтубинска (Владимировки) на мине подорвался и затонул со всем экипажем из четырех человек рыболовный баркас «Кормилец». В эти же дни погиб буксирный пароход «Эривань».
      Тем временем в конце апреля командир 4-го авиакорпуса Люфтваффе генерал Курт Пфлюгбейль получил приказ вновь произвести минирование фарватера Волги. Эту задачу поручили только что вернувшейся с отдыха во Франции одной из лучших бомбардировочных авиагрупп – I./KG100 «Викинг» под командованием гауптмана Ханса Бётхера. В это время она базировалась на аэродроме Сталино, и расстояние до реки составляло 550—600 км. В ночь на 30 апреля группа произвела первый вылет, сбросив мины ВМ1000 на участок Камышин – Сталинград.
      Эти вылеты требовали от пилотов большого мастерства, т.к. сброс мин выполнялся на небольшой высоте, чтобы их ветром не снесло на берег. Кроме того, надо было обеспечить скрытность постановки, для чего использовалась следующая тактика. Самолеты выходили в район Волги на предельно большой высоте, затем глушили двигатели и плавно снижались. При этом штурман бомбардировщика учитывал силу и направление ветра, чтобы точно определить момент сброса мины. После отсоединения «груза» самолет некоторое время продолжал планировать, и, лишь уйдя на определенное расстояние, включал двигатели и набирал скорость.
      Первый вылет прошел удачно, и все «Хейнкели» благополучно вернулись обратно в Сталино. На следующую ночь бомбардировщики I./KG 100 вновь появилась над Волгой, на этот раз сбросив мины юго-восточнее Сталинграда. В результате река была заминирована на участке в 800 км от хутора Золотого, в 80 км ниже Саратова, до Замьян, в 60 км выше Астрахани. 4 мая германский бомбардировщик по какой-то причине сбросил мину на железнодорожную станцию Нижний Баскунчак. Всего в течение мая, по данным службы наблюдения, бомбардировщики Люфтваффе сбросили в Волгу 354 донные мины.
      18 мая Астраханский городской комитет обороны принял постановление об усилении подготовки к ПВО и ПВХО Астрахани. Командование Волжской флотилии с 17 мая организовало конвоирование транспортов канонерскими лодками, бронекатерами и сторожевыми катерами, а также проводку судов за тралами в районах, где возникала минная опасность. Наращивались темпы и объем боевого траления с целью расширения действовавших фарватеров и уничтожения вновь поставленных противником минных банок. Одновременно, в соответствии с решением ГКО, принимались срочные меры по переоборудованию речных судов в тральщики.
      В апреле из Астрахани вышли 49 конвоев, доставивших в центральные районы СССР 467 000 т нефтепродуктов, в мае перевозки нефти стали более интенсивными. Конвои насчитывали десятки транспортных судов и кораблей охранения.
      В связи с возникшей минной угрозой в Сталинград прибыли нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов и нарком речного флота 3. А. Шашков. На совещании, которое проходило в кают-компании бронекатера, присутствовали начальник Волжского бассейнового управления пути В. П. Цыбин и новый командующий Волжской военной флотилией контр-адмирал Ю. А. Пантелеев. Были разработаны дополнительные меры по усилению наблюдения за сбрасыванием мин, на наиболее сложных участках установлены посты наблюдения из числа военных моряков, улучшились организация ограждения и информация о состоянии плеса. Флотилию подкрепили техническими средствами траления. Судовой ход обозначался створами повышенной чувствительности, ночное освещение было замаскировано.
      Тем временем на Нижней Волге наступил высокий весенний паводок. Глубины увеличились до 25—30 м. На такой глубине да при сильном течении было нелегко удержать довольно громоздкое минное ограждение. Частые его срывы создавали большие трудности, но бакенщики строго следили за плесом и, несмотря на штормовую погоду и ночную темноту, выезжали на лодках и восстанавливали ограждения. Не хватало снастей для учалки знаков. Начальник Сталинградского участка пути К. С. Емельянов использовал все ресурсы разрушенного города. Он организовал сбор старых электропроводов, проволоки, всего, что можно было использовать в качестве учал очных средств. Но и эти возможности иссякли. Тогда путейцы обратились к заместителю Председателя Совнаркома А. И. Микояну с просьбой помочь. И на следующий же день получили ответ, что в их адрес отгружено два вагона снастей.
      Не всегда удавалось быстро протралить судовой ход. Противник часто применял многоимпульсные мины. Чтобы взорвать такую «адскую машину», тральщику требовалось пройти над ней 15—16 раз. В то же время грузонапряженность с каждым днем нарастала, стоянки караванов считались совершенно недопустимыми. Фронт требовал горючего, шла подготовка к Курской битве. Наиболее опытные бакенщики брали на себя ответственность и на свой страх и риск проводили нефтекараваны через опасные места.
      Постепенно весенний паводок спал, наступила межень, появились перекаты с лимитирующими глубинами. Начались дноуглубительные работы, но проводить их было очень трудно, не было никакой уверенности, что земснаряд не нарвется на мину. Командование Волжской военной флотилии переключило свои технические средства на траление перекатов, но не всегда земснаряду приходилось работать на протраленном участке. Иногда шли на риск – земснаряд ставился там, где трал и не бывал. Их коллективы показали отличную выдержку и смелость. Много инициативы и находчивости проявил главный инженер участка пути Б. М. Хижов. Он находил такие технические решения, которые давали путейцам возможность быстро обеспечить достаточные глубины и хорошее состояние пути.
      Руководство движением всего флота на участке Саратов – Астрахань опять, как и в навигацию 1942 г., сосредоточилось в Сталинграде. Оба пароходства – «Волготанкер» и НВРП – работали в самом тесном контакте с командованием Волжской военной флотилии. Каждый рейс по Нижней Волге требовал от речников много сил и энергии, мужества и мастерства. Ширина судового хода не превышала 60—70 м, река была заминирована и засорена останками затонувших кораблей. Особенно тяжело приходилось в ночное время, т.к. было недостаточно бакенов, береговых знаков и др. элементов путевой обстановки. Капитаны вынуждены были сутками не покидать ходовых рубок и мостиков.
      В мае – июне 1943 г. для переоборудования под тральщики и трал-баржи были отобраны 165 самоходных и несамоходных транспортных судов. Противоминная оборона речной коммуникации на участке от Астрахани до Батраков обеспечивалась тральными силами Волжской флотилии и Астраханской военно-морской базы, а противовоздушная – силами и средствами войск ПВО страны, Волжской флотилии, оперативной группы ПВО транспортной службы Волжского бассейна.
      В этот период противовоздушная оборона Волжской водной коммуникации была значительно усилена. Флотилия располагала 287 орудиями мелкокалиберной зенитной артиллерии, 92 крупнокалиберными пулеметами и 53 пулеметами М-1. Кроме того, 12 канонерских лодок были вооружены 85-мм зенитными орудиями. В 198 взводах ПВО, сформированных и вооруженных в мае – июне, и в 31 отстойном пункте насчитывались в общей сложности 221 зенитное орудие, 308 зенитных пулеметов и 173 прожекторных установки. Действия всех этих сил и средств ПВО координировал штаб Волжской флотилии. Корабельная береговая зенитная артиллерия, зенитные орудия и пулеметы взводов ПВО бассейна Волги и транспортных судов, истребительная авиация использовались по единому плану.
      Гидрографическая служба флотилии во главе с капитаном 2-го ранга И. Ф. Новоселовым обеспечивала действия тральных сил и ограждение протраленных фарватеров и минных банок. На каждом боевом участке был сформирован военно-лоцманский пункт. В связи с переоборудованием большого количества транспортных судов под тральщики и формированием речных аварийно-спасательных отрядов численность личного состава флотилии возросла с 7827 до 11 116 человек. Если на 1 апреля на флотилии были 1201 офицер, 2155 старшин и 4471 матрос, то к 30 июня численность офицеров составила 1367, старшин – 2756, матросов – 6993 человека. Несмотря на это, людей по-прежнему не хватало. Некомплект по офицерскому составу достигал 10,5%, а по старшинскому и рядовому составу – 15%.
      Бронекатера и сторожевые катера 4-й бригады речных кораблей при конвоировании транспортов и нахождении в засадах на боевых участках оказывали противодействие минным постановкам авиации противника на участке от Камышина до Копановки. 13 канонерских лодок 3-й бригады речных кораблей, находившиеся в оперативном подчинении начальника пароходства «Волготанкер», использовались для буксировки и противовоздушной обороны нефтеналивных судов. Остальные канонерские лодки конвоировали наиболее важные караваны нефтеналивных судов. Береговые и плавучие зенитные батареи обеспечивали ПВО отстойных пунктов и мест базирования тральных сил флотилии.
      С 17 мая все наиболее крупные и важные караваны судов (нефтеналивные баржи грузоподъемностью более 5000 т, военные транспорты с личным составом и грузами) совершали переходы в охранении канонерских лодок, бронекатеров и сторожевых катеров. Возглавлял конвой один из командиров конвойных кораблей. При этом применялся ряд методов конвоирования: эстафетный, сквозной (непрерывный), частичный, комбинированный и усиленный. Эстафетное конвоирование заключалось в том, что боевые корабли прикрывали суда от воздействия авиации противника лишь в пределах своего участка, передавая их дальше соседнему участку. При сквозном конвоировании корабли охранения сопровождали транспортные суда от пункта выхода до порта назначения или на всем опасном участке. Суть частичного конвоирования состояла в том, что бронекатера и сторожевые катера прикрывали транспорты только в пределах своих подвижных огневых позиций, дальше суда шли самостоятельно, осуществляя ПВО своими огневыми средствами. При комбинированном конвоировании корабли охранения, обычно канонерские лодки, во время всего перехода одновременно выполняли и роль буксиров. Усиленное конвоирование осуществлялось кораблями охранения совместно с кораблями, находившимися на подвижных огневых позициях.
      Наиболее эффективными оказались эстафетное и частичное конвоирование. Эти методы требовали минимального количества кораблей охранения, исключали скопление их в отдельных районах, позволяли сохранять четкую организацию ПВО во всей операционной зоне флотилии. При таком конвоировании экипажи кораблей охранения в пределах своих участков хорошо знали обстановку, способы действий вражеской авиации и поэтому могли оказывать ей активное противодействие. И в этом случае не нарушался принцип непосредственной и оперативной подчиненности таких кораблей. Основная часть конвойных кораблей распределялась по боевым районам, которым они подчинялись в оперативном отношении. Помимо кораблей охранения, ПВО транспортных судов осуществляли постоянные и маневренные отстойные пункты, которые прикрывались береговыми и корабельными зенитными средствами, дозорными кораблями и истребительной авиацией.
      Таким образом, на всем пути следования транспортных судов в границах операционной зоны флотилии обеспечивались непрерывное наблюдение за действиями вражеской авиации и минной обстановкой, ПВО транспортных судов на переходах, в отстойных пунктах, местах погрузки и разгрузки. Конвоированием, наряду с систематическим тралением и уничтожением мин, достигались непрерывность и относительная безопасность перевозок.
      19 мая на участке Сталинград – Камышин группа бронекатеров сильным заградительным огнем отразила налет пяти немецких самолетов, заставила их отказаться от атаки караванов судов и постановки мин с малых высот. Особенно отличился бронекатер № 33 лейтенанта К. И. Воробьева. В тот день другие корабли флотилии отражали бомбардировку конвоя судов у Черного Яра. В результате ни одна из бомб, сброшенных противником, не попала в транспорты. 1 июня в районе Черного Яра бронекатер № 33 отразил шесть ночных атак «Хейнкелей». Последние сбросили около 60 бомб, все они упали в стороне от транспортных судов. Но и ВВФ несла потери. 17 мая подорвалась на мине и затонула канонерская лодка «Красный Дагестан», а через девять дней – канонерская лодка «Красногвардеец». На обоих судах погибли 30 членов их команд.
      Несмотря на все принятые меры, грузооборот судов по-прежнему оставлял желать лучшего. Из-за необходимости соблюдать строгий порядок конвоирования, узости протраленного фарватера, нехватки судов движение нефтекараванов шло значительно медленнее желаемого. Если в последней декаде апреля по участку Астрахань – Саратов были перевезены 445 000 т нефтепродуктов, то за весь май удалось перевезти 765 000 т, что составило 76,5% от плана и не шло ни в какое сравнение с показателями годичной давности. Поэтому страна продолжала задыхаться без топлива.

      Пока на фронте, на земле и в воздухе, шли ожесточенные бои, в тылу продолжалась своя, невидимая для широких глаз, война. С помощью Люфтваффе Абвер и СД забрасывали в глубокий тыл все новые и новые группы шпионов. К1943 г. подготовка агентов в многочисленных спецшколах была поставлена на поток. Бывший начальник 6-го управления РСХА (внешняя разведка) Вальтер Шелленберг вспоминал: «В лагерях для военнопленных отбирались тысячи русских, которых после обучения забрасывали на парашютах в глубь русской территории. Их основной задачей, наряду с передачей текущей информации, было политическое разложение населения и диверсии».
      Единственной проблемой для немцев оставалась нехватка транспортных самолетов. У спецслужб до сих пор не было собственной авиации, поэтому для заброски групп в отдаленные районы приходилось в основном использовать Не-111 из бомбардировочных эскадр. Вылет, как правило, производился поздно вечером, а десантирование осуществлялось в малонаселенных и лесных районах подальше от крупных городов и железных дорог.
      Поскольку советские средства ПВО были не в состоянии как-то помешать этим полетам, органы контрразведки стремились задержать шпионов «по горячим следам», т.е. в первые сутки после приземления. Это можно было обеспечить лишь с помощью развитой системы наблюдения за местностью и быстрой передачи информации. Если же приземление очередной группы оставалось незамеченным или ее членов не удалось поймать в ближайшие дни, агентам, как правило, удавалось раствориться в огромных просторах страны.
      В январе на территории Саратовской области была обезврежена диверсионно-разведывательная группа, личный состав которой прошел специальную подготовку в Брайтенфуртской разведшколе. Участники группы, оснащенные экипировкой и документами летного состава ВВС, имели задание вести разведку предприятий авиационной промышленности и объектов энергетики. У них были изъяты две радиостанции, стрелковое оружие, несколько комплектов фальшивых документов, гранаты, большая сумма денег. В апреле на территории области задержали еще одну специализированную диверсионно-разведывательную группу, участники которой окончили Варшавскую разведшколу и нацеливались на сбор информации о перемещении воинских грузов по железной дороге, обращая особое внимание на продукцию авиационного завода и осуществление диверсий. Из этих двух случаев можно было сделать вывод, что германская разведка проявляет большой интерес к авиазаводу № 292 в Саратове.
      8 января в районе г. Новоузенска, в 90 км северо-восточнее Палласовки, была выброшена группа из шести агентов Абвера, имевшая задание осуществлять наблюдение за работой железнодорожного транспорта и производить диверсии. Один из них на следующий день явился с повинной в местные органы власти и сдал своих «коллег». Силами местного истребительного батальона была проведена массовая облава, в ходе которой всех диверсантов задержали. У них конфисковали оружие, экипировку и радиостанции.
      Ловили шпионов и в северных районах Поволжья. 14 мая в Ярославле арестовали немецкого агента, бывшего командира взвода Красной Армии, окончившего Варшавскую разведшколу. Затем он работал под контролем контрразведки и регулярно докладывал немцам о своей якобы проделанной работе. На следующий день в Рыбинске был арестован еще один выпускник Варшавской школы, который также под контролем чекистов регулярно отправлял радиограммы в разведцентр.