В это время войска группы армий «А» на Кавказе вели наступление на Грозненском и Владикавказском направлениях. Им срочно требовалась воздушная поддержка, и потому фон Рихтхофен произвел крупную перегруппировку сил. 24 октября вся 76-я бомбардировочная эскадра оберста Борманна перелетела из Тацинской в Армавир, в 350 км к югу. На следующий день здесь же приземлились «Юнкерсы» из II./KG51. В то же время III./KG55 перебазировалась в Крым для участия в налетах на черноморские порты Туапсе, Поти и Сухуми. Таким образом, на аэродроме Морозовская остались штабное звено и 2-я группа эскадры «Грайф», а также I. и III./KG1 «Гинденбург» – всего 37 боеготовых «Хейнкелей» и «Юнкерсов».
      Все это значительно ослабило 8-й авиакорпус Люфтваффе, действовавший на Сталинградском направлении. На 25 октября в его составе остались всего шесть бомбардировочных групп! Основную нагрузку теперь несла KG27 «Бельке» барона Ханса-Хеннинга фон Бёста, располагавшая в тот момент 34 исправными Не-111.
      26 октября немецкие самолеты совершили массированный налет на причалы в районе Банного оврага в Сталинграде, сбросив на них около 100 фугасных бомб. Тяжелые потери заставили руководство речного флота перенести пункт дневного отстоя судов и часть погрузочных причалов с восточного берега Волги в тыл, на реку Ахтубу, в район колхоза им. Кирова. Днем суда маскировались среди растительности, а поздним вечером около 22.00, скрываемые от противника островами Спорный и Зайцевский, шли к месту погрузки, а затем к берегу около завода «Красный Октябрь», где спешно разгружались. К этому времени в руках советских войск еще оставался плацдарм длиной семь и шириной около полутора километров, и они упорно продолжали его оборонять.
      В общей сложности в течение сентября – октября в районе Сталинграда германскими авиацией и артиллерией были потоплены около 80 судов, в т.ч. 18 пароходов, шесть пассажирских катеров, семь паромов СП-19, семь катеров БМК-70, четыре катера С-25, десятки понтонов и барж, а также восемь тральщиков и два бронекатера Волжской военной флотилии. Только на Краснооктябрьской переправе погибли 27 кораблей речного флота. Однако немцам так и не удалось полностью парализовать переправы через Волгу. К концу октября на переправах по-прежнему действовали 27 самоходных и 16 несамоходных судов, а также множество мелких плавсредств. Часть грузов сбрасывалась по ночам с самолетов У-2.
      В течение 28 и 29 октября «Хейнкели» из KG27 «Бельке» совершали массированные налеты на остров Сарпинский, южнее Сталинграда, с которого около ста тяжелых гаубиц обстреливали немецкие позиции в городе. К этому времени на восточном берегу Волги было сосредоточено очень большое число зенитных орудий и прожекторов, поэтому урчащие в сыром осеннем небе немецкие бомбардировщики встречал сильный заградительный огонь.
      Людвиг Хафигхорст вспоминал об этих вылетах: «Внезапно прожекторы осветили машину. Мы начали пикировать, чтобы набрать скорость, а затем сделали резкий разворот. Настолько резкий, что машина мгновенно потеряла скорость и зависла в воздухе, подобнозрелой сливе. Плоскости нашего „1G+NN“ были в дырках, как швейцарский сыр, но, несмотря на это, мы смогли вернуться обратно».Кроме самолета Хафигхорста, 29 октября зенитным огнем был также сильно поврежден Не-111H-6 «1G+JR» из 7-й эскадрильи, но пилоту обер-фельдфебелю Хайриху удалось довести машину до аэродрома и посадить ее «на брюхо».
      Сильные удары Люфтваффе на всех направлениях и критическая обстановка в Сталинграде заставляли генерала Хрюкина целыми днями ломать голову, как противодействовать немцам. В конце концов он решил собрать все наличные силы и атаковать аэродромы 8-го авиакорпуса в большой излучине Дона. К операции было решено привлечь практически все исправные самолеты 8-й воздушной армии и три дивизии Авиации Дальнего Действия (АДД). Первый налет сразу на 13 аэродромов (Тацинская, Морозовская, Миллерово, Обливская, Тусов, Карповка и др.) был совершен 27 октября. В общей сложности в нем участвовали 314 бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. 28 и 29 октября налеты повторились, но уже меньшими силами. Однако эффект оказался минимальным, были уничтожено лишь несколько самолетов противника, что почти никак не отразилось на действиях немецкой авиации.
      Между тем октябрь подошел к концу. Листья с деревьев опали, все чаще шли дожди, почти каждую ночь ощущались заморозки. Приближалась вторая военная зима, и для обеих воюющих сторон было ясно, что война все более затягивается. Несмотря на все усилия, Вермахту не удалось полностью захватить Сталинград, застопорилось и наступление на Кавказе. В районе Астрахани бои также приняли позиционный характер. Однако для Советского Союза и Поволжья обстановка по-прежнему оставалось критической. Важнейшая транспортная артерия – Волга – была намертво перерезана противником, Люфтваффе продолжали господствовать в воздухе, беспрерывно нанося удары по позициям обороняющихся советских войск, железным дорогам и судам, идущим по реке. После огромных потерь неизбежно стала ощущаться нехватка паровозов, цистерн, кораблей и барж. Ситуация была на грани полного краха…

Осень в Горьком

      В северных областях Поволжья, несмотря на относительную удаленность от фронта, тоже ощущалось напряжение. Из-за нехватки нефтепродуктов все чаще происходили перебои с подачей электроэнергии, плохо ходили трамваи, на торфяниках тысячи колхозников без отдыха заготавливали торф. Сводки Совинформбюро каждый день доносили до населения скупую информацию об ожесточенных боях в Сталинграде и на Кавказе. Раненые, прибывавшие на баржах с Нижней Волги, рассказывали об ужасах немецких бомбардировок, подрывах кораблей на минах, страшных уличных боях и горах трупов. Поэтому при всем желании нельзя было исключать, что война еще может прийти в Ярославль и Горький. 15 октября Горьковский горкомитет обороны принял постановление «О производстве ремонтно-восстановительных работ на оборонительных рубежах области». Местное население под руководством райкомов партии должно было в очередной раз привести в порядок ДОТы и ДЗОТы, а также противотанковые рвы и эскарпы.
      Тем временем горьковские заводы продолжали наращивать объемы производства. Авиазавод № 21 перешел на выпуск нового истребителя Ла-5, ГАЗ освоил производство легкого танка поддержки пехоты Т-70. От своего убогого предшественника Т-60 он отличался более толстой броней и мощными двигателями. Вместо 20-мм авиационной пушки ШВАК установили 45-мм орудие. Набирала обороты сборка американских автомобилей. После полного разрушения Сталинграда стратегическое значение нижегородской промышленности еще более возросло.
      Немецкие самолеты-разведчики продолжали регулярно появляться над Горьковской и соседними областями, проводили фотосъемку объектов и фиксировали железнодорожные перевозки. В сентябре были вновь отмечены полеты Ju-88 над Казанью и Ульяновском, являвшимися самыми удаленными от линии фронта районами Поволжья. Все это вызывало беспокойство у местного начальства. Так, 5 октября начштаба МПВО Кировского района Горького отмечал в своем выступлении, что «…почти ежедневно враг пытается сделать разведку, чтобы произвести массированный налет на наш город. Между тем, учитывая успехи Красной Армии, работы по противовоздушной обороне свернуты. Пожарный инвентарь растаскивается, щели засыпаны или превращены в туалеты, массово нарушается светомаскировка, в том числе на заводах „Красная Этна“ и „Вторчермет“. В домоуправлениях № 2 и 3 щели вообще отсутствуют».
      Одной из причин нарушения светового режима была неравномерная подача электроэнергии. Например, вечером света нет, люди ушли на работу, не замаскировав окна, ночью же электричество включается и окна освещаются. Участковые милиционеры постоянно срывали дежурства на своих участках, в итоге большие районы города по ночам оставались без присмотра.
      Хотя в Южном Поволжье почти все объекты, связанные с транспортировкой, хранением и переработкой нефти, к этому времени были разрушены, на севере все пока обстояло благополучно. Тем не менее сохранялась вероятность, что атакам могут подвергнуться и нефтеперерабатывающие предприятия в Ярославле и Горьком. В последнем, в Сормовском районе, находились два важных объекта: завод им. 26-ти бакинских комиссаров и в семистах метрах от него – завод № 2 «Нефтегаз». В октябре командование корпусного района для усиления ПВО данного сектора со стороны реки Волги дополнительно разместило зенитную батарею.
      Местность в этом районе напоминала тундру – пески, перемежающиеся небольшими озерами, отсутствовала всякая растительность. Поэтому оборудование позиций было сопряжено с трудностями. За неимением подходящих стройматериалов командиру батареи Янсону пришлось темными осенними ночами посылать целые команды бойцов с оружием для «разведки местности» и поиска «ненужного древесного хлама». Разведав окрестности, зенитчики установили, что единственным доступным материалом является забор охраняемых ими объектов. В результате в течение нескольких дней исчезли несколько секций с восточной стороны завода «Нефтегаз».
      Надо отметить, что и другие зенитные полки зачастую тоже оставлялись командованием на самообеспечение. Например, бойцы только что сформированного 1291-го ЗенАП, вставшего на ПВО Дзержинска, запасая дрова и стройматериал, также разбирали заборы частных домов и бани, воровали картошку, а иногда и попросту грабили местное население. Все тамошние деревья к тому времени уже давно были спилены.
      Усиливалась и оборона других объектов. В частности, Осипов наконец внял мольбам директора ГоГРЭС Аврутина об усилении ПВО станции. 20-я железнодорожная зенитная батарея 196-го ЗенАП, до этого базировавшаяся в Сормовском районе, отправилась на защиту Балахны. 784-й ЗенАП, прикрывавший автозавод, был усилен тремя артбатареями, а в дальнейшем ему предполагалось передать еще девять. В то же время самая лучшая часть – 90-й запасной зенитный артполк почти полностью сосредоточился на ПВО железнодорожного моста через Волгу и Окского (Канавинского) моста.
      Хотя минуло уже почти полтора военных года, местная противовоздушная оборона на многих объектах до сих пор находилась в весьма запущенном состоянии. Так, 25 октября Кагановичским райкомом ВКП(б) была составлена справка о состоянии МПВО на заводе «Нефтегаз». Согласно ей, на объекте в объектовых формированиях местной противовоздушной обороны состояли 129 человек, в т.ч. в команде управления – 17, в медико-санитарной команде – 24, в аварийно-восстановительной команде – 30, дегазационно-химическом взводе – 32 и в объектовой пожарной команде – 26. 15% последней, т.е. четыре человека, круглосуточно находились на казарменном положении, сменяя друг друга. На заводе имелись 97 щелей и три вышковых наблюдательных поста.
      Отмечались и недостатки: «Светомаскировка к зимним условиям полностью не подготовлена. Например, в цехе № 117оконные стекла покрашены, щитов нет… Завод Нефтегаз не полностью обеспечен средствами пожаротушения: недостаточно ведер, лопат, песка. Пожарный насос на большом водоеме должен был быть поставлен еще в июле 1942 г., не установлен до сих пор».
      В то же время на соседних предприятиях состояние МПВО было куда лучше. Так, на авиазаводе № 21 объектовая пожарная команда насчитывала 70 человек, ведер, лопат и песка было запасено достаточно. На артиллерийском заводе № 92 им. Сталина, помимо объектовой команды, противопожарную службу круглосуточно несла военизированная пожарная команда НКВД, средств пожаротушения во всех цехах также имелось много. Хуже обстояло дело с жилыми поселками. По нормативам в ЖКО заводов № 21 и 92 должны были быть 24 пожарных водоема, в наличии же имелись лишь два.
      Наркомат топливной промышленности также опасался за судьбу горьковских заводов. Правда, его чиновники не нашли ничего лучше, как «в целях сохранения гостайны»переименовать завод № 2 «Нефтегаз» в завод № 87 Треста № 1. Вероятно, таким способом надеялись скрыть профиль работы предприятия и ввести в заблуждение вражеских шпионов, как будто те руководствовались исключительно вывесками на проходной или изучали отраслевую переписку.
      В конце октября опасения начали подтверждаться. Над территорией области заметно активизировались самолеты-разведчики. Глава командования «Ост» генерал-оберст Роберт фон Грайм, чей штаб находился в Смоленске, получил приказ провести налеты на Горький и прилегающие объекты. В первую очередь было необходимо разрушить нефтеперерабатывающие заводы, находившиеся в северной части города.
      К тому моменту в распоряжении Грайма имелись шесть бомбардировочных групп. На аэродроме Шаталовка базировалась эскадра KG3 «Блиц», располагавшая 38 исправными Ju-88, в Сещинской – Stab., I. и II./KG4 «Генерал Вефер», а также I./KG53 «Легион Кондор», в которых имелись 59 исправных Не-111. Несмотря на вполне достаточные для массированного налета силы, штаб командования «Ост» решил вновь ограничиться точечными ударами мелкими группами бомбардировщиков. 29 октября командир эскадры KG4 оберет Готтлиб Вольф получил приказ произвести беспокоящие налеты на Горький.
      Вечером 29 октября посты ВНОС Горьковского корпусного района ПВО доложили о приближении к городу группы вражеских самолетов. В 21.50 по местному времени в городе был подан сигнал «Воздушная тревога». И действительно, в глубине промозглой ночи над железной дорогой Москва – Горький летели три Не-111, под фюзеляжами которых были подвешены мощные 1000-кг бомбы. Достигнув окрестностей Дзержинска, «Хейнкели» неожиданно изменили курс на северо-восток.
      Вскоре открыла огонь зенитная артиллерия 1 -го боевого сектора, защищавшая Сормовский и Кагановичский районы. Операторы РЛС РУС-2 продолжали следить за полетом целей и сообщили в штаб корпусного района, что они движутся в сторону Балахны. Тогда уже приказ начать заградительный огонь получил 279-й ОЗДЦ. Одновременно загрохотали зенитки, установленные на железнодорожных платформах. Стало ясно, что целью налета, вероятно, является ГоГРЭС.
      Вот тут-то над областью нависла реальная смертельная опасность, ведь трех бомбардировщиков было вполне достаточно, чтобы если не полностью вывести из строя, то хотя бы серьезно повредить единственную крупную электростанцию. Последствия могли быть ужасными: мгновенная остановка сразу всех крупных и средних предприятий, паралич коммунального хозяйства и кромешная тьма в городе. И все это в период решающих боев под Сталинградом, когда продукция горьковских заводов была как воздух нужна фронту.
      Однако немецкие штурманы не оценили важность момента и отнеслись к делу халатно, ошибшись в определении ориентиров. В результате в 23.10 три мощнейших взрыва прогремели на бумкомбинате в г. Правдинске, который находился на берегу Волги, рядом с Балахной. Была полностью разрушена электроподстанция предприятия, в корпусах цехов вылетели стекла. Кроме того, вышли из строя ЛЭП № 103 и 3521. Тем не менее командование корпусного района ПВО вздохнуло с облегчением, генералу Осипову было хорошо известно стратегическое значение Балахнинской ГРЭС. В 23.35 он приказал дать «Отбой ВТ».
      В эти дни в штаб 784-го ЗенАП, находившийся в «радиусном доме» в Соцгороде, прибыло пополнение из десяти человек – недавно обученных специалистов радиосвязи. Среди них был и 19-летний сержант Николай Егорычев. Здесь молодые бойцы познакомились с командующим зенитной артиллерией генералом Долгополовым, а затем были распределены по батареям, прикрывавшим автозавод. Николая и его друга-односельчанина зачислили в 3-ю батарею полка, позиции которой располагались в лесу на окраине города.
      В ночь на 31 октября, по данным корпусного района ПВО, пять бомбардировщиков совершили налет на Дзержинск. Этот город, по сути, был «пороховой бочкой» Поволжья, и одно удачное попадание могло привести к катастрофическим последствиям. Воздушная тревога была объявлена в 04.00 по местному времени 31 октября, а через 25 минут Дзержинск и Горький сотрясли многочисленные выстрелы зенитных орудий. Затем началась бомбежка.
      Николай Егорычев вспоминал: «Ударами рельсов объявили воздушную тревогу. Командир батареи, командиры взводов, орудий и приборов на своих местах. Слышались доклады командиров орудий, прибора ПУАЗО-3 и дальномера о готовности к ведению воздушного боя. Воздушный разведчик стоял на КП рядом с командиром батареи, зорко всматриваясь в воздушное пространство на запад. А недалеко от батареи, западнее ее, – г. Дзержинск. Прошло немного времени, всего несколько минут, и все мы увидели, что небо над Дзержинском покраснело от разрывов снарядов. А еще через несколько минут стали падать светящиеся авиабомбы (САБ). После сбрасывания с самолетов они медленно опускались на парашютах и ярко горели… С появлением первой САБ командир батареи скомандовал:
       – Заградительным, азимут… угол возвышения, взрыватель осколочный… три снаряда, беглый огонь!»
      Пятнадцать фугасных бомб упали южнее химического завода им. Свердлова. В результате был разрушен один барак, погибли два человека, 18 получили ранения. Как говорится, опять «пронесло».
      В эту же ночь была внезапно атакована железнодорожная станция Селиваново на перегоне Муром – Ковров. Здесь немецкий бомбардировщик сбросил четыре фугасных бомбы, а затем обстрелял сооружения из пулеметов. По счастливой случайности никто не пострадал. Командование ПВО вновь отделалось легким испугом. В 05.00 повсеместно прозвучал сигнал «Отбой ВТ».
      Прошло пять дней. С началом ноября в Верхнем Поволжье, как обычно, наступила зима. Выпал первый снег, несколько облагородивший вид грязного и неухоженного города. Горьковчане запасали дрова, теплую одежду и готовились к холодам, которые не сулили им ничего хорошего, кроме тягот и испытаний.
      Ночь с 5 на 6 ноября в Горьком была ясной и холодной. Ударили морозы до – 10°С, со скоростью 9 м/с дул северо-восточный ветер. Наблюдатель, сидевший на вышковом посту завода «Нефтегаз», весь продрог. Все его мысли были лишь о теплом помещении и горячем чае. Высоко в небе светила полная луна. На востоке расстилалась пустынная равнина, тянувшаяся до самой Волги, дальше к югу едва различимо чернела громада нагорной части города. Вдруг в 01.46 именно с той стороны вспыхнули оранжевые огоньки, потом послышался отдаленный грохот стрельбы зенитных орудий. Наблюдатель немедленно бросился к телефону и сообщил в штаб МПВО объекта: «В районе города открылась зенитная стрельба».Прошло еще две минуты, и в 01.50 по радио был принят хорошо знакомый сигнал «Воздушная тревога».
      К таким моментам за год все успели привыкнуть, но в этот же миг произошло неожиданное. Находившиеся на улице рабочие с ужасом увидели, как их скрытый во мраке затемнения завод в одно мгновение был освещен мертвецким ярко белым светом. Словно какой-то огромный прожектор выхватил из ночи корпуса, трубы и нефтехранилища. Причиной тому были десять осветительных ракет, повисших в небе в виде «люстры» прямо над «Нефтегазом». Их свет был виден на большом расстоянии. В частности, Рябухов, наблюдатель вышкового поста № 1 на автозаводе, расположенном в девяти километрах от «Нефтегаза», сообщил в штаб МПВО завода: «Над „Красной Этной“ осветительные ракеты ярко-белого цвета».
      Тем временем рабочие «Нефтегаза» не успели опомниться, как послышался оглушительный свист падающих бомб. Покинуть цеха и спрятаться в укрытия, естественно, никто не успел. Бомбежка застала каждого на своем рабочем месте. Девять мощных взрывов один за другим сотрясли промзону и ее окрестности. На соседнем заводе № 92 повылетали стекла, грохот отчетливо слышался в цехах «Красного Сормова» и на авиационном заводе, находящемся в полутора километрах.
      Семь 50-кг бомб взорвались рядом с нефтехранилищем , восьмая – в районе газового цеха между резервуаром № 327 и гудронным котлованом первого блока. Девятая же бомба – 500-кг фугаска – попала прямо в котельную завода между экономайзером 4-го, 5-го котлов и дымососной установкой. Прогремел мощный взрыв, и в небо взметнулся столб пламени, дыма и пара. Со скрежетом повалилась дымовая труба. Погибли оказавшиеся в эпицентре кочегары Г. Капустин, М. Мальков, А. Плеханов, слесарь В. Андрианов, был тяжело ранен и чудом остался в живых зам. начальника 114-го корпуса (котельной) Н. Замыслов. Еще четыре человека получили легкие ранения и контузии. Мощной взрывной волной вышибло стекла, оконные переплеты и двери в 124-м корпусе, ЦРП, 117-м, 119-м корпусах, корпусе насосной станции пирогенных установок, коксовом цехе и других.

Схема падения авиабомб на территории нефтеперерабатывающего завода «Нефтегаз» в ходе налета в ночь на 6 ноября 1942 г. Цифрами обозначены номера цехов

      Кроме фугасных, в районе газового цеха и на крышу механической мастерской упали четыре килограммовых зажигательных бомбы. Они были своевременно потушены рабочими завода Паюровым, Венихиным и бойцом военизированной пожарной команды Новиковым. Еще 75 зажигалок упали на Сормовское шоссе и расположенный напротив «Нефтегаза» артиллерийский завод № 92 им. Сталина. В результате там возникли 11 пожаров, которые были потушены героическими усилиями противопожарной службы и цеховых пожарных команд завода. Еще четыре бомбы перелетели на ул. Красных командиров (ныне ул. 50 лет Победы) в Калининском поселке, где были затушены силами групп самозащиты.
      Одновременно с этим бомбардировке подвергся район Московского вокзала, на который были сброшены три фугасных бомбы. Одна взорвалась на рельсах, вторая бомба SC50 попала в корпус № 17 железнодорожных домов на ул. Чкалова, пробила крышу, потолочные перекрытия и взорвалась в подвале. Были разрушены стены двух квартир, коридора, частично выбиты рамы и стекла. Третья бомба весом 500 кг упала в 350 м южнее станции Горький-Товарная, рядом с госпиталем № 2803, находившимся в школе № 52. Здание было битком набито ранеными, которые надеялись, что они хотя бы здесь, вдали от линии фронта, находятся в безопасности. Но война настигла их и тут. От мощнейшей взрывной волны в здании вылетели все стекла, косяки рам, частично обрушились внутренние стены и местами провалился потолок. Многие раненые были засыпаны осколками стекла, штукатуркой и кирпичами. 50 красноармейцев, находившихся на излечении, получили новые ранения, один погиб. В домах №№ 17/13, 19, 26, 28 на ул. Чкалова также были выбиты косяки рам, разрушились стены и потолочные перекрытия. Взрывная волна порвала троллейный провод протяжением 300 м. Погибли пять человек, легкие ранения получили шесть, еще четырех контузило.
      На перехват бомбардировщиков были подняты истребители 142-й ИАД, но обнаружить противника в темноте ноябрьской ночи они не смогли. Зенитчики тоже вели заградительный огонь, но налет произошел столь быстро и внезапно, что батареи успели выпустить всего около 1000 снарядов. Во врага они, как всегда, не попали, зато «подбили» жилой дом № 84 на ул. Караваева в Сормовском районе. 85-мм снаряд разорвался внутри помещения, разрушив пол и потолок. Был ранен один жилец. Еще один снаряд попал в воинский склад № 142 в Кагановичском районе, ушел в грунт на два метра и не взорвался. Всего в результате налета пострадали 62 человека, в т.ч. девять погибли. В 04.15 утра в городе был подан сигнал «Отбой ВТ».
      На следующий день начальник штаба МПВО г. Горького майор Антропов написал в своей сводке: «Отмечаю полное бездействие службы охраны порядка и безопасности МПВО города, которая, как во время воздушного налета, так и при ликвидации последствий, не обеспечила внешнего оцепления очагов поражения, рассредоточения населения, регулирования движения (закрытие проездов по улицам, находившимся в очагах поражения)».В Кировском районе во время бомбежки почти никто из групп самозащиты не явился на свои посты, видимо, надеясь, что и так пронесет. Большинство жителей отсиживались дома.
      Утром рабочие завода «Нефтегаз» занялись осмотром разрушений. Оказалось, что 50-кг бомбы повредили асфальтовую дорогу и пеностанцию № 1, разрушили пожарный трубопровод у 3-й проходной. Осмотр паросилового цеха дал следующие результаты: были полностью разрушены экономайзеры 4-го и 5-го котлов, уничтожены два дымососа с моторами, снесена дымовая труба, повреждены каркасы 4-го и 5-го котлов, обмуровка 4-го и 5-го котлов, разрушены вентиляторы воздушного дутья, здания 4-го, 5-го и 6-го котлов и все бытовые помещения. Таким образом, котельная вышла из строя, и завод прекратил работу. Убытки ориентировочно оценили в 1 млн рублей.
      В холодном здании заводоуправления у директора Смирнова прошло срочное совещание, на котором был определен примерный срок восстановления котельной – 30 ноября, потребности в рабочей силе оценили в 210 человек. Тем временем коллектив паросилового цеха, возглавленный главным энергетиком завода Ковановым, самоотверженно работал в чрезвычайно сложной обстановке. Его усилиями были предотвращены возможные взрывы и аварии уцелевших паровых котлов. Аварийно-восстановительная команда МПВО объекта разобрала завалы и сделала переключения на топливных и питающих трубопроводах, от восстановления которых зависело сохранение оставшихся котлов. И все это делалось на десятиградусном морозе практически без отдыха и перерывов. Каждый час был на вес золота.
      Директора соседних заводов №№ 92, 21 и 96 Елян, Агаджаев и Каганович немедленно оказали посильную помощь, послав на «Нефтегаз» свои ремонтные бригады, привез людей и начальник МПВО города Суханов. В результате своевременно принятых мер уже в 12.00 6 ноября был введен в работу котел № 1, а в 14.00 – котел № 2, что дало возможность сохранить оборудование и предупредить замораживание общезаводских и цеховых коммуникаций. В противном случае завод мог выйти из строя до весны. Авральные работы продолжались, и в 03.30 8 ноября был выведен на режим и котел № 3.
      На следующий день в 13.30, обходя территорию в районе нефтехранилища, начальник МПВО «Нефтегаза» Уткин заметил торчащие из земли мятые куски железа, окрашенные в зеленый цвет с желтыми полосками. Вскоре установили, что это не что иное, как стабилизатор от фугасной бомбы. На завод срочно прибыли саперы, и через два часа «адская машина» (SC50) была раскопана и обезврежена.
      9 ноября вопросы ПВО обсуждались в нижегородском Кремле на заседании Горьковского комитета обороны. Первый секретарь обкома М. Родионов в резкой форме высказался по поводу действий зенитчиков и летчиков: «Налетов давно не было, и, видимо, у товарища Слюсарева и у товарища Долгополова народ подразболтался, они, наверное, немножко забыли, что служба в тылу не менее важна, чем на фронте».Командир 142-й ИАД ПВО Слюсарев в ответ заявил, что «наши истребители не могут догнать вражескую авиацию».В итоге, как обычно, решили, что противовоздушную оборону надо улучшить, а бдительность усилить.
      Однако на этом оргвыводы не закончились. Командование ПВО страны было недовольно действиями авиадивизии, защищавшей Горький. Итоги года воздушных боев говорили о слабой боеспособности летчиков: сотни дневных и ночных вылетов, и при этом всего один сбитый самолет-разведчик и три потерянных истребителя МиГ-3. Бомбардировка «Нефтегаза», видимо, переполнила чашу терпения, и вскоре полковник Слюсарев был отправлен на Воронежский фронт командовать полком. Новым же командиром 142-й ИАД ПВО стал вернувшийся после лечения в госпитале бывший командир 55-го ИАП полковник Иванов.
      Виктор Петрович Иванов родился 31 января 1912 г. Он прошел обычный путь летчика. В 1928 г. он стал курсантом 2-й военной школы летчиков в г. Вольске, а через год уже оказался в летной школе в г. Борисоглебске. После окончания учебы Иванов с 1931 г. служил в 33-йлегко-бомбардировочной эскадрилье в Ленинградском военном округе, а потом два с половиной года командовал авиазвеном на Дальнем Востоке. В 1936 г. его направили в Одесскую школу высшего пилотажа, после чего он стал инструктором по технике пилотирования и командиром эскадрильи. В ноябре 1939 г. его назначили помощником командира, а в следующем году – командиром 55-го ИАП, дислоцировавшегося в Кировограде.
      По воспоминаниям сослуживцев, Иванов, «мягкий южнорусский степняк, был внешне красив, брюнет, строен, крепок и широкоплеч».К тому же он обладал музыкальными способностями, имел прекрасный голос, мог сесть за пианино и на слух сыграть любую мелодию. В полку он обладал безоговорочным авторитетом. Все отмечали его ум, спокойствие и уравновешенный характер, исключительное летное мастерство. Виктор Петрович пилотировал в сомкнутых «пятерках» на авиационных праздниках в Тушино на глазах руководителей СССР. Поскольку, ко всему прочему, он обладал еще и педагогическим талантом, ему было поручено обучение испанских летчиков полетам на И-16.
      Именно Иванов одним из первых угадал большой летный потенциал А. И. Покрышкина, который начинал службу в 55-м ИАП и впоследствии стал его другом. Они отлично понимали друг друга: комполка не давал в обиду своего прямого и бескомпромиссного подчиненного. Дружба свяжет их до последнего часа…
      Иванов был по тем временам достаточно демократичным. Он практиковал общие ужины летного состава, как мог старался сохранить своих летчиков, внимательно прислушивался к мнению окружающих, вникал в детали дела, а в начале войны лично участвовал в боевых вылетах.
      В 1941 г. 55-й ИАП был перевооружен на высотные перехватчики МиГ-3, но к июню летчики только начали проходить программу по переучиванию личного состава. Тем не менее, неся потери, полк с огромной нагрузкой выполнял задачи по бомбардировке, штурмовке и разведке противника. Так, 24 июня подполковник Иванов лично повел группу из 15 И-153 «Чайка» и 12 МиГ-3 на штурмовку и, несмотря на сильный зенитный огонь, уничтожил переправу противника через р. Прут. В боях в небе Молдавии 55-й ИАП во главе со своим отважным командиром защищал переправы через Днестр у Каховки. В дальнейшем 55-й ИАП принимал участие в боях над Ростовом-на-Дону. Согласно документам 20-й САД, полк до 1 января 1942 г. совершил 2583 боевых вылета, потеряв в воздушных боях 17 самолетов, от огня зенитной артиллерии – 10. Еще 10 машин сгорели на земле, 16 были утрачены в результате аварий и катастроф, 29 – «не вернулись с задания».
      В боевой характеристике В. П. Иванова, подписанной 20 апреля 1942 г. командующим ВВС 18-й армии генерал-майором И. Еременко, сказано: «За время войны имеет 50боевых вылетов, сбил 1Хе-126и 1 Хе-126 в группе(имеется в виду самолет-разведчик Hs-126)… За период боевых действий полк, которым командовал тов. Иванов, показал образцы мужества, отваги, дисциплины и организованности и своими сокрушительными ударами нанес огромные потери фашистским войскам… Из числа личного состава полка 33 человека награждены правительственными наградами».