В этих боях 26 июля вновь отличилась рота гвардии старшего лейтенанта Гребнева. В этот день для части личного состава бригады, не принимавшей участие в боевых действиях, давала концерт бригада приехавших на фронт артистов во главе с известным конферансье Гаркави. Только начался этот концерт, как командиру бригады гвардии полковнику Н. Г. Жукову доложили, что поблизости, в районе Шаломыя, наши слабо защищенные позиции атаковали шесть вражеских танков. Комбриг распорядился немедленно направить на отражение этой атаки роту Гребнева. Гвардии старший лейтенант Гребнев действовал оперативно и расчетливо. На своем танке, имевшем на вооружении 85-миллиметровую пушку, он выдвинулся на хорошо замаскированную позицию, а остальные танки оставил в засаде. В смертельной схватке с шестью вражескими танками Гребнев сжег два "тигра" и одну "пантеру", нанося удары по бортам танков. Пока шло это сражение, воины бригады спокойно слушали концерт.
      В боях в районе Шаломыя рота Гребнева уничтожила в общей сложности более 100 фашистских солдат и офицеров и пять автомашин. За эти подвиги гвардии старший лейтенант В. Гребнев был удостоен ордена Красного Знамени.
      В ночь с 26 на 27 июля объединенными усилиями многих общевойсковых, и прежде всего танковых соединений, удалось полностью освободить Львов. Присвоение корпусу почетного наименования "Львовский" - это признание Родиной его военных заслуг, оно увековечило славные подвиги уральских добровольцев.
      Почетные наименования "Львовских" получили и наша 61-я гвардейская Свердловская танковая бригада, а также 72-й тяжелый танковый полк, 359-й зенитно-артиллерийский и 1689-й истребительно-противотанковый полки. 62-я гвардейская Пермская танковая, 63-я гвардейская Челябинская танковая, 29-я гвардейская Унечская мотострелковая бригада, три полка и четыре отдельных батальона (дивизиона) удостоены боевых орденов. Весь личный состав заслужил благодарность Верховного Главнокомандующего. Это была высокая честь и большой праздник для наших воинов.
      Взятие города Львова, разгром войск противника в "бродском котле" составили первый, основной этап участия бригады в Львовско-Сандомирской операции. На втором этапе 10-му гвардейскому Уральско-Львовскому танковому корпусу, а следовательно и нашей бригаде, предстояло внести свой вклад в выполнение боевой задачи 4-й танковой армии по разгрому Львовско-Станиславской группировки противника и последующему стремительному выходу к реке Висле, захвату плацдарма на ее западном берегу.
      Получив приказ к утру 29 июля выйти в район Самбор, а к исходу дня овладеть районом Дрогобыч - Борислав, командир корпуса генерал-майор Е. Е. Белов принял решение-нашей бригаде в качестве передового отряда двигаться по маршруту: Сыгнеювка, Грудек-Ягелонский, Самбор и к вечеру 28 июля выйти в район Борислав. Бригаду усилили 357-м истребительно-противотанковым артиллерийским полком и саперной ротой.
      Вечером 27 июля мы выступили по указанному маршруту. Впереди следовал 1-й танковый батальон, которым стал командовать гвардии капитан В. Г. Скринько, сменивший гвардии майора Мочалова. Скринько был ветераном батальона командовал сначала ротой, затем стал заместителем командира батальона. Он обладал спокойным характером, любил шутку, острое словечко, в самой трудной и опасной ситуации сохранял хладнокровие, сочетал высокую требовательность к подчиненным с заботой о них.
      К утру 28 июля батальон вышел к Любень Вельки, по пути в районе Васювик он разгромил прикрытие противника, состоявшее из роты пехоты с двумя противотанковыми орудиями. Мост через реку Вершница оказался взорванным. Разведчики нашли брод, и к 17.00 бригада форсировала реку, вскоре достигнув Белицна Мале. Здесь боевую задачу уточнили и нам приказали наступать в направлении Дублены - Дрогобыч. Теперь впереди пошел 2-й танковый батальон. Достигнув населенного пункта Каланув, он встретил сильный артиллерийский и минометный огонь противника, который занимал оборону по рубежу реки Днестр на окраинах Самбора, Карловичи, Суперчицы, прикрывая таким образом район Дрогобыч - Борислав. 2-й танковый батальон с ходу атаковал противника в районе Карловичи, овладел северной окраиной этого населенного пункта и вышел к реке Днестр.
      Комбриг гвардии полковник Н. Г. Жуков направил меня во 2-й танковый батальон для выяснения возможности форсирования реки Днестр в районе Карловичи. После того как я разыскал комбата, мы выслали разведку к берегу Днестра. В результате установили, что без овладения противоположным берегом форсировать Днестр танками нельзя. Попытка форсировать реку силами батальона автоматчиков успеха не имела. Добравшихся до противоположного берега Днестра автоматчиков противник контратакой отбросил в исходное положение.
      В боях за Карловичи отличились комсорг роты автоматчиков Александр Перминов и редактор "боевого листка" Хихматулин. Они первыми ворвались в Карловичи и уничтожили 13 неприятельских солдат. Отважно действовал и комсомолец Бодяев. Он заметил на крыше дома корректировщика с радиостанцией, забрался туда и вынудил немецкого солдата вызвать огонь на себя. Бодяева ранило, а корректировщика убило.
      В течение 29 и 30 июля бригада, другие части корпуса вели бои в районе Самбор, овладели северной частью города, но дальше продвинуться не смогли.
      В ночь с 30 на 31 июля бригада получила приказ выйти из боя, сосредоточиться на северо-западной окраине Сусидовичи с задачей наступать в направлении Фельштын. Шифровку с приказом мы получили в час ночи. Темного времени на вывод батальонов, ведущих бой с противником, оставалось чуть больше часа. Чтобы избежать потерь в том случае, если бы пришлось выводить подразделения из боя после наступления рассвета, я бросился бегом в батальоны, и мы за полтора часа отвели их в полном составе на четыре-пять километров от переднего края.
      В течение 1-4 августа наша бригада во взаимодействии с 29-й гвардейской мотострелковой бригадой овладела северо-восточной частью Фельштын. Развить наступление дальше не удалось. В трудном положении оказался 3-й танковый батальон, овладевший северо-восточной частью Фельштын. Дороги, .которые вели к батальону, находились в зоне артиллерийского и пулеметного огня противника. Снабжение батальона, особенно горячей пищей, стало проблемой. Здесь проявила отвагу и находчивость Люба Загородняя. Обладая крепким сложением и незаурядной силой, она где ползком, где на четвереньках носила на своей спине тяжелые термоса с пищей и кормила бойцов.
      Отвагу, техническую смекалку проявили офицеры и солдаты технической службы по восстановлению поврежденной в сражениях боевой техники. Так, гвардии техник-лейтенант коммунист Сурганов под огнем противника, с помощью экипажей, восстановил четыре поврежденных в бою танка, за что его наградили орденом Отечественной войны I степени. На награду он ответил новыми делами. На подступах к Фельштын он заметил два подбитых танка, принадлежащих другой части. Ночью Сурганов пробрался к этим танкам и установил, что после небольшого ремонта их можно своим ходом вывести с поля боя. На следующую ночь Сурганов и группа техников-добровольцев подползли к танкам, огнем из автоматов и гранатами отбросили пехоту противника, пытавшуюся им помешать, устранили неисправность и к рассвету вывели танки в расположение нашей бригады. За этот подвиг Сурганова представили к награждению орденом Красного Знамени.
      Боевое умение и храбрость показал экипаж гвардии лейтенанта Виноградова. Благодаря четким действиям стрелка из танкового оружия гвардии старшего сержанта коммуниста Масленникова и механика-водителя гвардии старшего сержанта Морина, были уничтожены два противотанковых орудия, раздавлено четыре пулеметных гнезда, огнем и гусеницами уничтожено до взвода пехоты противника.
      Смертью храбрых пал на поле боя отважный пулеметчик батальона автоматчиков Виктор Марфин. Он прикрывал огнем пулемета наступление своей роты. Противник засек расположение Виктора Марфина и открыл минометный огонь. Одна из мин накрыла героя.
      Командный пункт бригады размещался в монастыре неподалеку от Фельштын. Противник систематически подвергал командный пункт артиллерийскому и минометному обстрелу. Во время обстрела личный состав штаба укрывался в монастыре. Толстые стены надежно защищали от снарядов и мин. Только наша отважная радистка Таня Волкова не покидала своего поста у пульта радиостанции, обеспечивая непрерывную радиосвязь со штабом корпуса. Во многих местах кабину радиостанции пробили осколки. К счастью, Таня и радиостанция остались невредимы. Но все же и мы несли потери. 2 августа тяжело ранило помощника заместителя начальника штаба бригады по оперативной работе гвардии старшего лейтенанта М. Ф. Талашова, а телефонист, находившийся вместе с ним, погиб.
      30 июля войска правого фланга 1-го Украинского фронта форсировали реку Висла в районе Сандомир и захватили большой плацдарм на ее западном берегу. Гитлеровское командование решило перебросить сюда танковые соединения со своего южного крыла и выбить наши войска с плацдарма. Командующий фронтом поставил 4-й танковой армии задачу - не допустить переброски этих вражеских соединений в район Сандомирского плацдарма, разбить и отбросить их в южном направлении в Карпаты. Во исполнение этой задачи 10-й танковый корпус должен был выйти в район Бирча Ломна, овладеть населенным пунктом Санок, не позволить противнику прорваться на северо-запад.
      Наша бригада в ночь на 6 августа выступила из района северо-западнее Сусидовичи с задачей к исходу дня овладеть населенным пунктом Бирча. К середине дня передовой отряд бригады - 1-й танковый батальон - был встречен огнем с безымянных высот северо-восточнее Лещово. Командир бригады ввел в бой главные силы, и, несмотря на яростное сопротивление врага, бригада овладела этим населенным пунктом, затем Кузьмине, а к утру 7 августа вышла на подступы к Тырова-Волоска, овладела его северной окраиной. Дальнейшее продвижение приостановил сильнейший ружейно-пулеметный и артиллерийско-минометный огонь противника. В этом бою отличился пулеметчик батальона автоматчиков гвардии рядовой Янцитов. Он уничтожил 15 вражеских солдат.
      В ночь с 7 на 8 августа бригада получила новую задачу. Ей приказали сдать свой участок 302-й стрелковой дивизии и наступать в составе корпуса в направлении: Писаревцы, Заршин, Новотанец все с той же целью - не допустить отхода танковых соединений врага в западном и северо-западном направлениях. Днем 8 августа бригада перешла в наступление на Писаревцы, форсировала реку Сан и вышла на территорию многострадальной дружественной нам Польши. При форсировании реки Сан отличились бойцы саперного взвода бригады, которые под огнем противника разминировали мост. При этом смертью героев погибли саперы гвардии рядовые Малышев, Максимов, Содомов и Софронов. Тяжело раненный сапер Павленко за участие в разминировании и восстановлении моста был награжден орденом Славы III степени.
      Трудно передать ту радость, которую мы испытали, когда на нашем направлении изгнали с родной земли ненавистных захватчиков. Но мы понимали, как много еще нужно сделать для достижения Победы, как велика наша ответственность за выполнение освободительной миссии по отношению к братскому польскому народу. С первых дней пребывания на польской земле мы стремились на деле доказать, какие дружеские чувства питаем к трудящимся Польши, с какой ответственностью относимся к выполнению нашего интернационального долга.
      Поляки тоже повсеместно проявляли дружелюбие к нашей армии. Мне запомнился такой случай. При подходе к населенному пункту нас встретил пожилой поляк и предупредил, что дальше путь заминирован, и провел нас в объезд минированного участка дороги. Я не запомнил ни фамилии этого поляка, ни населенного пункта. Случаев таких за время боевых действий на территории Польши было много. С риском для жизни помогали нам поляки бить общего врага.
      Ведя упорные бои, бригада преодолела яростное сопротивление противника. К исходу 3 августа наши подразделения вышли в район Пельше, где в течение двух дней, отражая контратаки немецких частей, потеснили их в направлении Заршин. 11 августа 4-я танковая армия получила приказ командующего фронтом к 15 августа выйти на Сандомирский плацдарм. 10-й гвардейский танковый корпус сдал свои боевые участки 241-й стрелковой дивизии и сосредоточился в районе Фалокови - Строгув.
      На этом и закончились боевые действия бригады в Прикарпатье. Это были трудные и кровопролитные бои. Мы потеряли многих отважных сынов Родины, славных танкистов, автоматчиков, саперов, разведчиков. Среди них гвардии старший лейтенант Чучук, гвардии лейтенант Руденко - они сгорели в танках вместе со своими заряжающими Крючковым и Горобец. Здесь погиб и похоронен гвардии старший лейтенант Абрамов, получили ранения: Джерлиганов, Москин, Мещеряков, Талашов, Якубович, Овчинников, Олейник, Глушков, Маликов, Васильев, Ефимов и другие. В местечке Чашки похоронены Кучеренко, Козинец, адъютант 1-го танкового батальона Курбан-Оразов.
      С начала Львовской операции в бригаде было награждено 110 человек командиром бригады и 98 человек представлены к награждению командованием корпуса, армии и фронта.
      Марш 4-й танковой армии на Сандомирский плацдарм протяженностью 400 километров осуществлялся скрытно в течение четырех ночей. Перед нашей армией, так же как перед 5-й гвардейской и 13-й общевойсковой армиями, ставилась задача - сменив 3-ю и 1-ю гвардейские танковые армии, решительными действиями сорвать попытки противника ликвидировать плацдарм, захваченный нашими войсками за Вислой.
      Наша бригада двигалась впереди колонны корпуса как его передовой отряд по маршруту Ланцута, Карлювик, Гута Комаровска, Баранув и в ночь на 15 августа переправилась по понтонному мосту через Вислу. В боевых порядках бригады насчитывалось 18 танков Т-34. В этот же день вечером по тревоге мы заняли рубеж Олесница, высота 219,1 с задачей - не допустить прорыва врага в северо-восточном и восточном направлениях.
      17 августа в партийных организациях батальонов и других подразделений прошли открытые партийные собрания, на которых коммунисты дали слово - не пропустить врага к Висле.
      17-18 августа противник атаковал соединения 5-й гвардейской армии и кое-где сумел вклиниться в их позиции, но сильным контрударом нашего корпуса был отброшен, потеряв 150 солдат и офицеров, два танка. В боях отличились танкисты 61-й гвардейской Свердловско-Львовской танковой бригады, особенно из 2-го танкового батальона гвардии майора Никонова. В отражении атак участвовал и танк комбрига под командованием гвардии лейтенанта Савича.
      19 августа 18 танков, до полка пехоты противника при поддержке артиллерии повели наступление на деревню Стшельце, которую обороняли пять танков 3-го танкового батальона под командованием гвардии майора Анкудинова. Наши танки были хорошо укрыты и замаскированы. "Ни шагу назад, без команды огня не открывать", - скомандовал комбат. Наступило томительное ожидание. Только тогда, когда головной танк врага приблизился на расстояние 120-130 метров, комбат подал команду: "Огонь!" Загрохотали пушки танков гвардии младших лейтенантов Мирошникова, Павельева, лейтенантов Горшкова, Олейникова. Один за другим вспыхивали вражеские танки, а уцелевшие начали пятиться назад. Но гитлеровские пехотинцы во весь рост приближались к деревне. Комбат приказал перенести огонь на пехоту. Длинные очереди танковых пулеметов стали косить врага. Группе автоматчиков противника удалось проникнуть в деревню и засесть в домах. Наши танкисты стали крушить дома и хоронить под их обломками противника. Танки врага и его артиллерия открыли огонь. Поврежден танк комсорга роты гвардии лейтенанта Олейникова, сам он ранен, убит стреляющий гвардии сержант Рожин. "Выйти из боя", - приказал комбат механику-водителю гвардии старшему сержанту Тимошенко. Танк, прячась за домами, вышел из села, взяв на броню убитых танкистов. Этот экипаж уничтожил до сорока солдат противника, сжег танк "пантера" и прикрыл собой танк командира батальона. Встретив танк на выходе из боя, командарм генерал Д. Д. Лелюшенко тут же наградил орденами оставшихся в живых членов экипажа.
      Между тем бой продолжался. Героически сражался экипаж танка гвардии лейтенанта Горшкова. Прямым выстрелом с дистанции 20 метров он сжег танк противника. На его машину обрушился огонь нескольких танков. Машина получила прямое попадание, от второго остановилась и загорелась. Командир танка погиб. За 20 минут до этого боя он послал заместителю командира батальона по политической части следующее письмо: "Гвардии майору Константинову. Тов. гвардии майор! Если я в смертельном бою с фашистами погибну, но не отступлю ни на шаг, прошу считать меня коммунистом. Кандидат в члены ВКП(б) гв. лейтенант Горшков".
      Весь период боя я поддерживал радиосвязь с гвардии майором Анкудиновым. Когда в строю осталось три танка, он запросил помощь. Но мы ее дать не могли все подразделения бригады вели напряженные бои. Просьбу Анкудинова доложил находившемуся на наблюдательном пункте бригады командарму генералу Д. Д. Лелюшенко. "Передайте Анкудинову, - сказал командующий, - что он награжден орденом Красного Знамени, а все участники боя награждаются орденами по его представлению. Помощь ему. окажем, а сейчас нужно держаться и врага не пропускать".
      Слова командующего вдохнули в танкистов новый прилив сил. Они жгли танки врага, горели сами, но не отступали. Вражеский снаряд пробил танк комбата. Командир танка член партии гвардии лейтенант Дмитриев, дважды раненный в этом бою, не оставил танк и, маневрируя между домами, продолжал сражаться. Он сжег танк противника, уничтожил бронетранспортер. Когда танк загорелся и его охватило пламя, экипаж оставил боевую машину, снял танковый пулемет и продолжал бой в пешем строю.
      Под стать комбату действовал и его заместитель по политической части гвардии капитан Сила, находившийся непрерывно в боевых порядках батальона. 14 часов непрерывного боя выдержали танкисты. С наступлением темноты в Стшельце вступили наши стрелковые част" с артиллерией. Противник отступил.
      Все участники боя за Стшельце проявили невиданную стойкость и героизм. Пять наших танковых экипажей противостояли почти двум десяткам танков противника более полка пехоты, выстояли, несмотря на мощный огонь артиллерии, которому непрерывно подвергались весь период боя. В этом бою вновь отличилась-санинструктор батальона Анна Кванскова. Она вынесла из-под огня 12 раненых танкистов. За что удостоена ордена Славы III степени. С автоматом и гранатой отважно сражался старший адъютант батальона гвардии старший лейтенант Владимир Ковылов. Такую же стойкость, как танкисты 3-го батальона, проявили танкисты 1 и 2-го танковых батальонов, бойцы батальона автоматчиков.
      Враг понес большой урон. Только в бою за Стшельце он потерял шесть танков и штурмовых орудий, три бронетранспортера, более 250 солдат и офицеров.
      В конце августа противник нанес удар из района западнее Опатув. В то время как 6-й гвардейский мехкорпус и другие части 4-й танковой армии отражали этот удар, 10-й гвардейский Уральско-Львовский танковый корпус отбивал атаки противника в направлении Иваниска. Наша бригада прочно удерживала рубеж: Топорув, Господский Двор севернее Уязд, северо-восточные скаты высоты 288,8. Большую помощь нам оказывала авиация, наносившая мощные удары по атакующим танкам противника. Как правило, до переднего края нашей обороны доходила примерно половина вражеских боевых машин, а нередко советские штурмовики вовсе срывали атаку неприятельских танков. Большую роль в стабильности нашей обороны играла танковая засада от 1-го танкового батальона в составе трех танков, размещавшаяся в фольварке в километре северо-восточнее Иваниска. Все попытки противника уничтожить наши замаскированные танки ни к чему не привели, и он вынужден был прекратить бесплодные атаки.
      Наша разведка с наблюдательного пункта установила, что в трех километрах северо-восточнее Иваниска сосредоточено около 30 танков в окопах. Их видел и командующий армией генерал Д. Д. Лелюшенко. У него возникло подозрение, что это не танки, а их макеты. Он дал задание бригаде проверить его предположение. Для выполнения этого задания выделил группу разведчиков во главе с гвардии старшим сержантом Денисовым.
      Денисов выполнил задание отлично. С помощью оптических приборов он предварительно тщательно изучил расположение огневых средств, наблюдательных пунктов и ходов сообщения на переднем крае противника. В одну из ночей разведчики приступили к выполнению задания. Ночь оказалась лунной, и это затрудняло разведку. Пришлось через всю нейтральную полосу и оборону противника ползти на животе. К рассвету разведчики благополучно вернулись и подтвердили предположение командарма о том, что в окопах не танки, а их макеты.
      До 12 сентября бригада находилась на указанном рубеже, поддерживая действия 71-й стрелковой дивизии. Противник вел себя в основном спокойно, и чувствовалось, что он исчерпал свои возможности и перешел к обороне. На этом Львовско-Сандомирская операция, по существу, завершилась.
      В ночь на 13 сентября нашу бригаду, как и другие части 10-го танкового корпуса, вывели в район, находившийся на небольшом удалении от переднего края, в лесу восточнее Гризикамень.
      От Вислы до Одера
      Все войска нашего фронта готовились к завершающим операциям 1945 года, как большому, самому ответственному испытанию. Такая же тщательная подготовка развернулась и в нашей бригаде, во всех частях 10-го танкового корпуса. Можно сказать, что никогда еще бригада так основательно не укомплектовывалась боевой техникой и вооружением, как в преддверии предстоящей операции. Танковые батальоны получили новые танки Т-34 с 85-миллиметровой пушкой, вместо 76-миллиметровой, с которой трудно было вступать в единоборство с "тиграми".
      Бригаду доукомплектовали личным составом до штатной численности. Вернулись из госпиталей ветераны бригады.
      Для передачи нашего боевого опыта новичкам и сколачивания подразделений интенсивно проводились учения в обстановке, максимально приближенной к боевой. На одном из них, проводившемся с боевой стрельбой во взаимодействии с 29-й гвардейской мотострелковой бригадой, присутствовал командующий фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев, он дал действиям наших бойцов и командиров высокую оценку. Как и раньше, часто приезжал в бригаду командарм генерал Д. Д. Лелюшенко и всякий раз брал на выдержку один из батальонов и проводил с ним учения по самой строгой программе.
      Командиры и политработники старались сделать все возможное для того, чтобы лучше устроить быт воинов, создать максимально благоприятные условия для их отдыха после напряженных боев. В каждом взводе находились свои умельцы, проявлявшие немало выдумки и изобретательства в оборудовании и утеплении землянок, они сооружали такие печурки и светильники, которые меньше коптили. В землянках, куда протекала вода,, бойцы мастерили дренажи под лежанками. В батальонах работали свои бани. Хватало забот и самодеятельным парикмахерам. Своевременно, точно по распорядку дня, бойцы отправлялись к походным кухням за завтраком, обедом и ужином, что не всегда получалось в период, боев, когда кухни отставали от стремительно двигавшихся танков и нередко приходилось довольствоваться сухим пайком. Вечером или после ночных занятий любой воин мог удобно устроиться на своем лежаке и спокойно выспаться.
      В бригаде под руководством начальника политотдела гвардии подполковника И. И. Скопа и при активном участии замполитов батальонов гвардии капитана Брехова, гвардии майора Константинова, гвардии капитана Сила и гвардии майора Татарченко ключом била партийно-политическая работа. В каждой роте обновлялись поредевшие в ходе боев партийные и комсомольские организации, которые возглавили опытные и авторитетные воины. Состоялись семинары парторгов, комсоргов, агитаторов, редакторов "боевых листков". Командиры, политработники, партийный и комсомольский актив, агитаторы регулярно знакомили воинов с жизнью нашей страны, обстановкой на фронтах, разъясняли политическое значение борьбы за освобождение Польши. В батальонах выпускались газеты. Особенной популярностью-пользовалась газета "Автоматчик", ее редактировал комсорг батальона автоматчиков гвардии старший сержант Вадим Очеретин.
      В составе офицеров штаба бригады не произошла значительных изменений, и это облегчало мою деятельность как начальника штаба, поскольку я опирался на устоявшийся, обогащенный опытом предшествующих боев коллектив.
      Новый 1945 год воины бригады встретили с душевным подъемом и верой в скорую победу. К этому времени фактически закончилась подготовка к предстоящим боям. В штабе бригады мы уже располагали информацией об основных задачах намеченного наступления войск 1-го Украинского фронта. В Висло-Одерской операции войска фронта должны были нанести мощный удар с Сандомирского плацдарма с целью во взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом разгромить кельце-радомскую группировку противника, освободить южную часть Польши, выйти на реку Одер и захватить плацдарм на его левом берегу. Сложность этой крупномасштабной задачи усугублялась тем, что немецко-фашистское командование, придавая большое значение обороне на сандомирско-силезском направлении, открывавшем путь к центральным районам Германии, подготовило здесь семь оборонительных рубежей общей глубиной до 500 километров. Большая их часть проходила по берегам рек Нида, Пилица, Варта, Одер, которые и без того трудно преодолеть.
      В начале января руководящий состав бригады участвовал в группе командира корпуса в рекогносцировке маршрута выдвижения бригады к переднему краю обороны противника, его переднего края и просматриваемой глубины обороны. Перед выездом на рекогносцировку мы переоделись в солдатскую форму. Рекогносцировка проходила под руководством нового командира корпуса гвардии полковника Н. Д. Чупрова. Генерал-майор Е. Е. Белов еще в октябре 1944 года вернулся на должность заместителя командующего 4-й танковой армии. В связи с тем что нам предписывалось следовать за 6-й гвардейской стрелковой дивизией, я обменялся сигналами взаимодействия с начальником штаба этой дивизии, участвовавшим в рекогносцировке.
      10 января бригада получила задачу - с началом наступления следовать в голове главных сил корпуса за его передовым отрядом - 63-й гвардейской танковой бригадой в готовности развить успех передового отряда и в первый день операции овладеть узлом шоссейных дорог Хенцины. В этот же день в подразделениях бригады прошли митинги, собрания личного состава, на которых обсуждались задачи бойцов и командиров в выполнении боевого приказа.
      В ночь на 11 января бригада построилась в батальонные колонны в следующем порядке: 1-й танковый батальон, штаб бригады, 2-й и 3-й танковые батальоны, артбатарея и минометная рота батальона автоматчиков. 1-я и 2-я мотострелковые роты и рота автоматчиков следовали десантом на броне танков. Учитывая холодное время, мы на свой штабной "додж" поставили будку, чтобы облегчить работу офицеров оперативной группы штаба, которая всегда находилась в боевых порядках бригады. В исходный район для ввода в прорыв бригада прибыла глубокой ночью 12 января. Впереди нас находились огневые позиции артиллерии, которая привлекалась для артиллерийской подготовки и обеспечения ввода в прорыв нашей армии. Я впервые имел возможность видеть реально, что значит создавать артиллерийскую плотность в 150-260 стволов на один километр фронта. Орудия буквально стояли длинными шеренгами с интервалами в несколько десятков метров друг от друга.
      12 января в 10.00 началась артиллерийская подготовка. Хотя мы находились довольно далеко от огневых позиций, мощный рев орудий, содрогающаяся земля производили ни с чем не сравнимое впечатление всесокрушающей силы "бога войны", как называли тогда артиллерию. Об эффективности нашего артиллерийского огня говорит и тот факт, что многие обезумевшие от страха солдаты и офицеры противника пришли в себя лишь в плену.
      Вскоре после полудня наши стрелковые части овладели первой и второй позициями обороны противника, 0 в 14.00 последовал сигнал на ввод в прорыв главных сил 10-го танкового корпуса. За несколько минут до начала наступления к штабному "доджу" подошел комбриг гвардии полковник Н. Г. Жуков и сказал мне: "Василий Иванович, я что-то плохо себя чувствую, знобит, и поэтому прошу Вас ведите колонну на "виллисе", а я поеду в штабном автобусе". Это был мой последний разговор с комбригом. С офицером связи я пошел в голову колонны 1-го танкового батальона, где стояла машина комбрига с его бесстрашным водителем гвардии сержантом Ваней Поплавским. Командира 1-го танкового батальона гвардии капитана В. Г. Скринько я предупредил, чтобы он с батальоном неотступно следовал за "виллисом".
      До переднего края обороны мы шли в светлое время. Справа и слева от укатанной гусеницами дороги стояли указки с надписью "мины". Впереди нас подорвался танк на мине. Все обходили его справа. На повороте хорошо виден боевой порядок идущей впереди нас 63-й гвардейской танковой бригады, а сзади только колонна 1-го танкового батальона нашей бригады. Остальные подразделения не просматривались, но беспокойства за них у меня не было, так как даже в наступающих сумерках оторваться от головного батальона они не могли. В 18.00 стало совсем темно, скорость движения уменьшилась, танки двигались без света, ориентируясь на фонари стоп-сигналов, чтобы не отстать или не наехать на движущийся впереди танк.
      Около полуночи впереди послышались частые выстрелы танковых пушек, глухая трель пулеметов и дробь автоматов. Колонна 63-й гвардейской танковой бригады остановилась. Приказав комбату Скринько стоять на месте, я проехал в голову колонны, где увидел командира 63-й бригады гвардии полковника М. Г. Фомичева.
      Он наблюдал, как ведет бой его головной батальон, которым командовал гвардии капитан М. Ф. Коротаев. Я спросил у комбрига, нужна ли какая-либо помощь от нашей бригады. Он ответил, что с небольшими силами противника расправится один Коротаев.
      В это время подъехал командир корпуса гвардии полковник Н. Д. Чупров. М. Г. Фомичев доложил ему обстановку, а я представился. "Где ваш комбриг?" спросил Н. Д. Чупров. Я доложил, что он следует за 1-м танковым батальоном. "Вызовите его ко мне", - приказал комкор. Посланный мною офицер связи вскоре вернулся и доложил мне, что за колонной 1-го танкового батальона он никого не обнаружил. Об этом я в свою очередь доложил командиру корпуса. Он приказал мне следовать вместе с 1-м танковым батальоном за штабом корпуса и одновременно принять меры для поиска основных сил бригады.