Роман 'Петровичъ'

      Раздался свисток, и игра началась. Петрович, уловив момент, когда Крупский закончил путаный доклад о международном положении, резко взвинтил активность в центре обороны и усилил морально - психологи ческий прессинг, выкрикивая антипечкинские лозунги вперемешку с матю ками и емкими характеристиками вражеских лидеров, их образа мышления и исторической ценности села Печкина вообще и их ПНД в частности. По терявшие голову печкинцы с места взяли в галоп и сломя голову понес лись между почему-то несколько отошедшими в стороны Толяном и Бармаг лотом прямиком на нахального сатрапа. Казалось, быть беде! Но тут-то и проявился оперативно-тактический гений Петровича. Подпустив к себе озверевших антагонистов, последний сделал великолепное двойное сальто назад и очутился на высокой церковной ограде; растерявшиеся печкинцы обнаружили перед собой вместо дерзкого инвалида толстенные церковные ворота и начали беспорядочно и запоздало тормозить, образовав доволь но приличную кучу-малу; и именно в этот момент и в эту кучу ударили с флангов Толян с Бармаглотом ... Но и это было еще не все. Ведь печ кинцев было слишком много! И они оклемались, и начали брать верх; но тут распахнулись ворота церкви и стройными рядами, с именем богома тери на устах, в общую свалку влились мужики из сборной по десяти борью и сразу же принялись отворачивать идеологическому противнику руки, ноги, головы и другие конечности. Казалось, противник вот-вот даст деру, но Ульяна быстренько распустила слух, что всех бежавших с поля боя заставит подписываться на периодику, участвовать в общест венной жизни и даже, в качестве особой меры пресечения, вести шефскую работу! Печкинцы тоже были людьми и хотели жить. Поэтому они с му жеством отчаяния запихнули десятиборцев на церковный двор, и, разде лившись на две части, стали успешно отбивать фланговые удары, все ча ще переходя в контратаки.
      "Где же этот хренов обходной отряд ?",- мучительно раздумывал великий стратег, с беспокойством наблюдая, как четыре печкинца, бе режно подхватив Толяна на руки , пытаются с его помощью протаранить церковные ворота. Толян каким-то чудом вывернулся , раздались четыре удара и на площадь прилегли отдохнуть еще четверо , но им на смену, яростно размахивая кожаными шортами, бежала следующая четверка ...
      - Сельчане мои! Бейтесь до последнего! Косите лютого ворога! Вам же хуже будет, если проиграете - все село самолично метелить буду!...
      Воодушевив односельчан этим пламенным призывом, Петрович не вы держал, соскочил с забора и ринулся в самую гущу боя, с каждым ударом укладывая по несколько соперников ...
      И грянул бой - жестокий бой! После вступления в сражение нашего адепта восточных единоборств чаши весов изрядно колыхнулись в сторону борца за демократию. Одурманенные тоталитаристы, категорически отри цающие малейшую возможность влияния отдельно взятой личности на ход истории, огребали теперь от этой самой личности по полному объему ! Руки и ноги нашего нью-самурая вращались, раздавая во все стороны удары, с такой скоростью, что со стороны Петрович явственно напоминал изрядно перебравший и малость свихнувшийся (если б такое было возмож ным) геликоптер ... Между тем, господам демократам тоже было неслад ко. Вышла из боя, выбитая яростной контратакой превосходящих сил про тивника народная дружина; отрубился Степка , выключивший Крупского из игры и пропустивший от бабы Ульяны в принципе-то и неопасный удар ко чергой по темечку с тылу; Толян, увлекшись преследованием группы про летариев, попал в мини-засаду и был смят превосходящим силами против ника. В общем, над демократией нависла серьезнейшая угроза ...
      Помощь пришла - и вновь свою роль в нашей бредовой истории сыгра ла отдельно взятая личность!
      Несколько поостывший к тому времени и растерявший в этой мясоруб ке почти всех своих земляков Бармаглот уже несколько минут подумывал, как бы потихоньку свалить. К нему уже давно никто не лез - печкинцы сообразили, что Бармаглот по своим физическим кондициям и умению дер жать удар не уступает любому наудачу взятому паровозу, и благоразумно держали дистанцию. Но, покоренный героическим сопротивлением нашего главного героя, он активно вмешался в происходящее, и, проложив в толпе врага просеку впечатляющей ширины (по ней, пожалуй, даже смог бы проехать изрядно поддавший велосипедист), он подошел к Петровичу и буркнул:
      - Хромой, а ты - мужик! Люблю !
      С этими словами он перехватил голой рукой страшнейший удар Ульяш киной кочерги, направленный в голову Петровичу, и со вновь проснув шимся остервенением стал раскручивать ее над головой. Вредная бабуля отнюдь не желала расставаться со своим орудием массового поражения и упрямо вращалась вместе с кочергой. Поле боя затихло; все завороженно наблюдали за происходящим и гадали, чем это закончится; в некоторых местах возникли споры , кто первым сорвется - Ульяна или кочерга; заключались пари, делались ставки и даже уже кому-то по этому поводу били морду ... В конце концов, Бармаглоту надоела жадность старой карги, и он, сделав дополнительный рывок, разжал пальцы . Ликующе размахивая отвоеванным в головокружительной схватке инвентарем и по сыпая задравшую головы толпу значками, медалями и прочей бутафорией , неугомонная бабушка просвистела над площадью, и, несколько раз перей дя по ходу действия звуковой барьер, разнесла вдребезги стенку коров ника, откуда сразу же донеслось недовольное бурчание Пегаса. Печкин цы, вкрай расстроившись таким грубым обращением с их единогласно изб ранным председателем, полезли на Петровича с Бармаглотом всем скопом - а скоп, несмотря на значительное поредение, все еще был неслабым ...
      Прошло несколько часов. Сборная злопукинских таиландцев, забред шая в процессе рейда по глубоким тылам противника на огонек к Дэвицу и раскрутив радушного спонсора на пару ведер самогона, вспомнила о своей стратегической задаче только к вечеру. Осторожно и виновато выйдя на площадь, обалдевшие таиландцы обнаружили следующую картину.
      Солнце активно закатывалось за горизонт, и все вокруг окрасилось в фантастической красоты цвета этого закатывания. С Гнилушки веял легкий вечерний бриз, доносящий с заливных лугов гоготанье жаб и брачное хрюканье грецких помидоров. На громадном кургане , состоящем из самых разных членов самых разных спортивных команд, стояли обняв шись, покачиваясь и закрыв усталые глаза, Бармаглот с Петровичем. Когда осторожные марафонцы стали приближаться, Петрович неожиданно дернулся и слабым, но четким голосом произнес:
      - На етом щитаю первый день олимпеады наглухо закрытым. День идет в зачет марафону по таиландскому боксу ... Пебедителей НЕТ! , - стро го добавил Петрович и рухнул на вершину кургана.
      - Это еще надо посмотреть! , - строптиво буркнул Бармаглот и тоже рухнул - на Петровича ...
      Дело было на мази. Бармаглота усилиями всей сборной откатили в сторону, а шефа поперли на руках в родное дворянское гнездо, на ноч лег. Вокруг стояла мертвая, просто могильная тишина.
      Стемнело. Отдыхала природа, измученная первым днем спортивного праздника. Даже ночная живность вела себя крайне пассивно. И только особо чуткое ухо могло уловить доносящиеся из недр новоиспеченного злопукинского кургана слова:
      - Да, мужики, вообще-то, жизнь в деревне, конечно не сахар. А все потому, что организации никакой. Вот, как сейчас, помню своего шурина жены брата мужа свата - крутейший, между прочим, сельский организатор был ...
      - 32
      Да... Как всё-же горька судьба увлечённого читателя! Постоянно возникающие в самых интересных местах, тупые отступления автора, ко торому вдруг приломило почесать на отвлечённые темы своим длинным языком, гнетут его творческий порыв. Тривиальные фразы типа " Да... Как же всё-таки горька судьба... ", в который раз вызывают рвотный рефлекс и ясное понимание того, что так написать мог только полный имбецил... Я согласен ... Да, я полный! Но, извините, роман писать это вам не фунт изюму в бочку дёгтя сыпать! Надо и меня понять! Вы вот щас ухмыляетесь, а я эту главу в одиннадцатом часу ночи начал пи сать! И очень, знаете, приятно сознавать, шо эти козлы щас, как сыры в масле, пятые сны видят, а потом ещё пафосничать начинают, мол, то, что автор придурок, я сразу понял, но что до такой степени - токо щас... Но я на вас не обижаюсь, вы ж не виноваты в том, что я такой талантливый! Итак, зададимся вполне резонным запытанням - что же было дальше? Кто не зададался, дальше может не читать, таким не место сре ди ценителей настоящего искусства! Гурманам же сообщаю, что дальше началась действительно преувлекательнейшая история...
      Во-первых, начался четвёртый день олимпиады. Начался он с того, что Петрович в обнимку с Бармаглотом ходил по деревне в поисках очу хавшихся марафонцев бокса и выспрашивал у них, что было во второй и третий дни олимпиады. Результаты социологического опроса к ночи стали ясны, как день:
      - 50 % - не помню ваще ни фига
      - 50 % - было классно, но что именно - не помню
      Найденные при памяти Толян и Стёпка больше ничего сказать не смогли, поэтому Петрович решил, что второго и третьего дня не было вообще. На том и порешили молодого кабанчика и устроили праздничный фуршет. На фуршет были притащены все участники соревнований и боль шинство болельщиков. Вспотевший Дэвиц выкатил бутыль фирменной жид кости "На двести восемьдесят троих", из сарая показался Пегас, зады хающийся от чувственных объятий Ульянки. Толян обнаружил на верхушке берёзы примёрзшего Ёлкина. В самом начале потасовки он забрался туда ради безопасности, окоченел, и слезть не мог даже ради фуршета. Всё село полтора часа трясло берёзу, пока Антипу не удалось сбить бедола гу пудовой гирькой. Единственному пострадавшему от марафона сразу же влили тройную дозу. Оглушённый Борис сначала об дерево, потом офигел, потом оземь, и в итоге отрубился. Пьяненький Толян ходил между сотра пезниками, и, хватаясь за живот, посылал всем длиннющие факсы. Всё более дробаданеющий Сосипатыч, танцевал с Крупским ламбаду. Танец не клеился по причине того, что к сексопильному Крупскому всё время кле ился Стёпка Сягайло. Стоявший на поломанном тостере Петрович, через каждые пять минут выкрикивал зажигательные тосты. Лежавшая под тосте ром Ульянка по этому поводу не смогла выкинуть ни одной зажигательной бутылки. Хмельной Акафест, которому уже надоело прыгать в костёр, об лившись самогоном, бахнул ещё сто пятьдесят, громко крикнул :"Струга ют все !!", и прилюдно стошнил. Люда была очень недовольна.
      Вот тогда-то и случилось неожиданное...
      Появился я.
      Весь в черном, с помытыми и развевающимися на ветру длинными во лосами. Грязные джинсы заправлены в чистые ботинки. На спине наколка " Не забуду Dream Theater !". Ну, в общем, достаточно крут.
      - Шо же вы, сволочи, вытворяете ! Бухать ещё не надоело ?
      Не прошло и пяти минут гробовейшей тишины, пока самый смелый, Бармаглот, не вышел вперёд и не спросил:
      - А шо ж нам тебя шо ли спрашивать, мелюзга ?
      И так, знаете, мне обидно стало тогда... Нет, я не на "мелюзгу" обиделся, просто ... ааа-аа, достали, кабаны !!! Я ж к ним как отец родной, а эта пьянь ... И ведь всё на меня свалят !! Мол, мы не вино ватые, он сам всё придумал ! А мы по натуре добрые и пушистые, и ни чего крепче крем-соды и в рот-то не брали никогда !!
      Я и говорю им:
      - Пошто же вы меня перед людями-то позорите, они ж это всё читать будут! У вас же Олимпиада на грани развала ! Петрович, ты ж Аглае на прошлой неделе обещался, что завязал !!!
      - Ааа-аа от-ку -да тттты знаешшшь ?
      Вот глупышка.
      - Петрович, да ведь не для того ж тебя придумывали, шоб синячить на каждой странице. Просто тошно писать ! Как будто ничего другого не умеете делать! Степан, ты же спортсмен!
      Стёпка покраснел.
      - Да я вааасще случайно, Витёк, ну чё ты! Уж и расслабиться низя, шо ли...
      - А, делайте что хотите, только пеняйте на себя, я вас выручать больше не буду, сказано пожар по пьяни, все сгорели, значит сгорели !
      - Да чё ты нас пугаешь, придурок ! Шо вы его слушаете ! В башню ему! Ату, ребята !!
      Бармаглот плавно набирал скорость в моём направлении.
      Это он здорово форшманулся, меня придурком обозвав. Молодой ещё, не знает на кого батон крошит...
      Я невозмутимо стоял на его пути, и не один мускул не дрогнул на моём мужественном и симпатичном лице. Это было легко сделать. Во-пер вых, я был уверен в своих силах на правах автора произведения, ну, а во-вторых, у меня и мускулов-то на лице нету. Не пришлось поднакачать как-то... И я улыбался, широко расставив стройные ноги. Во всей моей фигуре всем чувствовалась мощь и чувство юмора. Один лишь бесчувс твенный Бармаглот, ничего не понимая, мёлся ко мне уже на второй ско рости с кулаками третьей стадии сжатости.
      Как мне это всё надоело! Ну только и знаем мы что напиться да подраться! Нету стремления к светлому ! К творчеству !
      И тогда я подмигнул себе, сидящему ночью у своего компутира и ис чез.
      А Бармаглот пробежал ещё пару шагов и упал. Да как-то странно упал. Головой . Об тостер. Три раза. Одним местом. Тоже об тостер. И что-то громко щёлкнуло внутри его большой головы, и загорелись глаза его новым, невиданным доселе, светом. И воскликнул он " От, Ёкаламэнэ Ёпэрэсэтэ !!! Какой же я был дубина!"
      - Ребята,- продолжал он,- подвязывай! Пятый день Олимпиады тор жественно объявляется днём пиита! Конкурс на лучшее лирическое сти хотворение !!! Даёшь ямбу! Не дадим хиреть хорею! За любимый амфибра хий - хуч в калодезь, хуч на плаху !!!!
      Бармаглот встал в позу и хорошо поставленным дикторским голосом Татьяны Веденеевой провозгласил:
      - Поэма " Бодуно "! Слова экспромптом, музыки нет! Исполняется впервые. Исполняет автор !!!
      Бодуно.
      Скажи-ка дядя, скипидаром,
      Столь вдохновенным перегаром,
      Не зря несёшь с утра ?
      Ведь были ж пьянки боевые,
      Когда вы были никакие,
      Недаром помнит вся Россия
      Про утро Бодуна!
      -Да, были люди в наше время,
      Не то, что нынешнее племя:
      Богатыри - не вы!
      Плохая им досталась доля:
      Немногие вернулись с поля...
      Не будь со мною друга Толи,
      Я отдал бы концы!
      Мы долго молча наливали,
      Досадно было, тоста ждали,
      Ворчали мужики:
      "Что ж мы? Сидим вот на квартире,
      Не смеем что ль, как командиры,
      Свои, блин, изорвать мундиры
      О русские кусты ??"
      И вот нашли большое поле:
      Есть разгуляться где на воле!
      Построили редут.
      У наших ушки на макушке!
      Чуть утро осветило кружки
      И наши синие макушки
      Уж Дэвиц тут как тут.
      Налил бухло я в кружку туго
      И думал: угощу я друга!
      Постой-ка, брат Ухват!
      Что тут хитрить, пожалуй к бою;
      Уж мы пойдём ломить стеною,
      Уж упадем мы головою
      В закусочный салат!
      Два дня мы были в перестрелке.
      Что толку в этакой безделке ?
      Мы ждали третий день.
      Повсюду стали слышны речи:
      "Пора добраться до картечи !"
      И вот на поле грозной сечи
      Ночная пала тень.
      Прилёг вздремнуть я у буфета,
      И слышно было до рассвета,
      Как ликовал наш тус.
      Нетих был наш бивак открытый:
      Кто харю чистил весь избитый,
      А кто точил, ворча сердито,
      Засоленный арбуз.
      И только небо засветилось,
      Всё шумно вдруг зашевелилось,
      Сверкнул за строем строй.
      Семёныч наш рождён был хватом:
      Слуга вину, гроза салатов...
      И тот ушёл: слышны лишь маты
      Спит на земле сырой.
      И молвил я, сверкнув очами:
      "Братва! Злопукино за нами!
      Кирнёмте же со мной,
      Как наши братья упивались!!"
      И умереть мы обещали,
      И клятву верности сдержали
      Мы в Бодуновский бой.
      Ну ж был денёк! Сквозь дым летучий
      Ребята двинулися кучей,
      И всё на наш редут.
      Иваны с пёстрыми портками,
      Антоны с красными носами,
      Все промелькнули перед нами,
      Все побывали тут.
      Вам не видать таких сражений!..
      Носились мужики, как тени,
      В дыму лишь глаз блестел,
      Звучала песнь, и чьё-то жало
      Сказало, что бухать устало,
      К редуту проходить мешала
      Гора пьянючих тел.
      Изведал я в тот день немало,
      Что значит русский кир удалый,
      Наш рукопашный бой!..
      Земля тряслась - как наши груди;
      Смешались в кучу кони, люди,
      И залпы рвущих на посуду
      Слились в протяжный вой...
      Всё смерклось. Были все готовы
      Заутра бой затеять новый
      И до конца стоять...
      Вот затрещали барабаны
      И отрубился я в тумане.
      Тогда считать мы стали раны,
      Товарищей считать.
      Да, были люди в наше время,
      Могучее, лихое племя:
      Богатыри - не вы.
      Плохая им досталась доля:
      Немногие вернулись с поля,
      Когда б не друг Филонов Толя,
      Я отдал бы концы!
      - 33
      Благодарные слушатели встретили блестящий экспромт Бармаглота дружным иканием , переходящим в отрыжку . Народ ощутимо возбудился . В воздухе явственно запахло анапестом . Над площадью понесся ядреный четырехстопный исконно русский ямб, сдабриваемый в особо патетичес ких местах невесть откуда взявшимся гекзаметром , а в отдельных мес тах появились даже танки, из которых тут же повылазили танкисты и охотно присоединились к общему веселью. Танки , оставленные без эки пажей, разъезжали по площади во все стороны, плюясь стреляными гиль зами и угрожающе рыча на зазевавшихся аборигенов. Чудом воскресший Елкин снова залез на березу и категорически отказался слазить до тех пор, пока ему не подадут Толю Филонова, которого он объявил своим врагом N 1 и грозился отправить куда-нибудь в "Бгахават Гиту" за не санкционированное шатание по чужим литературным произведениям ; дабы подтвердить серьезность своих намерений, он пригрозил, что околеет, и даже начал демонстративно покрываться инеем. Пришлось уговаривать впавшего в стихотворческий раж Бармаглота снова поработать головой, но тот валить ни в чем не повинное дерево отказался и пообещал , что решит этот вопрос экологически чистым путем. Он вспрыгнул на тостер , ласково спихнув оттуда сразу же улетевшего невесть куда Петровича (заведующий ПНД, храпевший под тостером, мгновенно разразился гневной тирадой в защиту прав потребителя, но никто не обратил на это внима ния) и рявкнул во всю глотку:
      - А НУ ША, КОЗЛЫ !
      Бармаглот был весьма уважаемым человеком, и к его голосу прислу шались.
      - Щас я вам стихи прочту. Рели ... Лили ... РИЛИЧЕСКИЕ . Об меня ... Обо мну ... Об мене, в общем. И если хоть какая-нибудь падла не зарыдаеть - я его * ****** ******** , ****** **** и скажу , шо так и было!
      Намела сугробы зимушка-старушка . Тихо спит под снегом старая избушка, Рядом с ней - другая ... Всё село в отрубе, Круто давит массу - выражаясь грубо.
      Вдарили по речке зимние морозы ,
      А в бору от ветра клонятся березы .
      Так и я, опухший, весь заиндевелый,
      Как синяк, трясуся над бутылкой "Белой" ...
      А ведь я когда-то был почти что стройный, Вовсе не опухший и ваще - достойный ! Эх, возьму бутылку, бахну без закуски Может, так и надо - исконно, по-русски ?
      Все храпит в округе. Спит зверье и птица .
      Отчего ж мне, люди, дураку , не спится ?
      Квашу, как пожарник, да блюю по пьяни
      А блевать, чегой-то, на бумагу тянет ...
      И открылась, люди, правда мне простая (Хоть от этой правды крыша улетает) : Я ВЕДЬ ПЬЮ, КАК КОНЮХ, С КАЖДЫМ ДНЕМ ВСЕ ЧАЩЕ, ЧТОБ ЗАБЫТЬ, ЧТО ПЬЯНЬ Я, И ВАЩЕ ПРОПАЩИЙ !..
      Прорыдав последнюю строфу, Бармаглот тяжело спрыгнул с тостера на ногу Ульяны и залился горючими слезами. Раздался глухой удар и до вольно противный хруст - это с березы , прямо на голову Акафесту , спланировал Елкин. Ни тот, ни другой, в настоящий момент, больше ни чего не хотели . Вся тусовка, с опаской поглядывая на Бармаглота, разразилась дружными рыданиями . Все старались, как могли, и могли, как старались . И никто не знал, к чему все это приведет ...
      А привело оно вот к чему. Над площадью, благодаря пресловутым стараниям, создалась практически невозможная в обычных условиях ат мосфера покаяния, этакого всеобщего катарсиса. И весь этот катарсис, помноженный на авторитет Бармаглота и возведенный в степень тотально го алкогольного опьянения, не смог удержаться над площадью и ШАР-РАХ НУЛ прямиком в космос , далеко за пределы земной атмосферы, обречен ный лететь неизвестно куда до тех пор, пока куда-то не влепится.
      ... Последние 4604 года над Землей по дальней, очень дальней орбите болтался громадный обшарпанный звездный крейсер клаксонской цивилиза ции, которая превосходила нас во всем, но страшно нуждалась в любви и понимании. В их родном созвездии Зверопаса они, по недомыслию, еще около десяти тысяч лет назад выбили все посторонние формы жизни и те перь шлялись по Галактике, выискивая для себе преклоненцев и почита телей. А данный экземпляр застрял возле Земли потому, что постоянный бардак на планете изрядно интриговал телепатов - клаксонов, у которых не укладывалось в голове, как можно говорить одно, думать другое, де лать третье, а получать четвертое. Им и хотелось, и кололось идти на контакт. Ну, а после того, как они восприняли весь сногсшибательный потенциал злопукинского катарсиса, никаких сомнений у них не оста лось. По кораблю был отдан приказ разводить пары и отдавать концы. В совершеннейшей по своей конструкции кочегарке интеллектуалы - кочега ры кибернетическими совковыми (по форме, а не по сути) лопатами на быстрых нейтронах метнули в топки ( значительно превосходящие НАШИ топки ) первые порции (значительно превосходящие НАШИ первые порции) антрацита (наш не канает) . Потом команда крейсера начала отдавать концы, значительно пре ... Впрочем, это я уже загнул. Процесс отдачи концов был приостановлен приказом адмирала; крейсер снялся с якоря (напоминающего, на первый взгляд, нашу вазу работы Бенвенуто Челли ни), и со скоростью, значительно превосходящей НАШУ скорость, двинул ся к планете . Весь экипаж захлебывался в диком восторге (куда там НАШЕМУ восторгу до него) . Замаскировавшись под космический мусор, крейсер завис над Европой, а на корабельный челнок срочно и едино гласно, по всей законам клаксонской тоталитарной демократии (сравни вать ИХ тоталитарную демократию с НАШЕЙ - все равно, что сравнивать гусеничный трактор с помидором) были навербованы добровольцы (НАШИ добровольцы - отдыхают). После того, как всем коллективом удалось ус покоить нервы (ох уж эти НАШИ нервы ...), челнок быстро и плавно дви нул на посадку, целясь на окраину Злопукина - пилоты ехидно ухмыля лись, глядя на эту окраину ... Было решено, что первым на почву ново го клаксонского доминиона вступит суперлингвист корабля, непревзой денный эрудит и чемпион экипажа по настольному кикбоксингу и фулпруфу (нечто, напоминающее наш званый обед после команды "НАЧАЛИ!", но куда более смертоносное), сам СТИХОПЛИВСОРыч - Двадцатый ! Все время, пока они крутились вокруг земли, он изучал земные языки, улавливая особен но сильные всплески человеческих эмоций и тщательно отбирая наиболее употребимые слова , выражения и интонации и теперь он с душевным тре петом готовился к первому контакту с загадочной расой.
      Полетав немного над площадью после дружеского пинка Бармаглота, Петрович несколько притомился и решил отдохнуть. И место себе он вы брал классное: на окраине села, под старым раскидистым помидором. Плавно треснувшись о ствол почтенного овоща, усталый барин совсем уже наладился соснуть часок - другой, но не нашел достойного объекта для данной процедуры и решил придавить массу. Но масса давиться категори чески не желала и забралась на самый верх помидора ... Разочарованный Петрович развалился в теньке и стал выбирать из оставшихся вариантов:
      а) Всхрапнуть;
      б) Задремать;
      в) Покемарить;
      г) Вульгарно задрыхнуть.
      Совсем уже решив задрыхнуть, Петрович начал укладываться поудоб нее, но вдруг ...
      Раздался изящный, мелодичный и радующий душу рев, и в десяти шагах от опешившего сатрапа, прямиком в пыль, с неба плюхнулся какой то странный предмет с плавными, радующими глаз контурами и отдаленно напоминающий сложный гибрид тепличного огурца, прибора ночного виде ния и торта "Наполеон".
      " Мама!", - подумал Петрович." Больше никогда пить не буду ! "
      Но это были только цветочки, потому, что в борту сего непонятного устройства нарисовалась довольно-таки фотогеничная дверца, откуда на светлы очи уже почти совсем вообще ничего ни капли не соображающего Петровича бодро вылез, старательно излучая мудрость, всепонимание и всепрощение, на первый взгляд довольно - таки пожилой двенадцатилапый таракан, метра полтора длиной, с отполированным до умопомрачительного блеска серебристым туловищем , держащий в передних лапах ворох краси веньких блестящих шестеренок на палочках. Робко положив ворох под трясущимися ногами Петровича, таракан откашлялся и смущенно произнес:
      - Это ты тут...козлиная морда ...эфир...засера...засоряешь?
      ... Fuck. ... you!
      Продолжая бдительно следить за инсектом, Петрович решил для кон спирации временно потерять сознание.
      ---- 34 ---
      И вот, сажусь дописывать роман, и что вижу ? Валяется бездыханный наш герой, а над ним возвышается эта клаксонская гнида ! Ни фига себе расклады !! Тут и самому инхварктец можно прифатить !!! А самое глав ное, Петрович-то мило так дуршляет под кустиком, ему всё до лампочки, сны детские смотрит ( в формате Упал в Секам ), а всем за него отду вайся! Я всегда говорил, что он несознательный элемент в нашей элект ронной таблице Миндалеева!
      Вот.
      А таракашка-то тем временем не дурак оказался... Я пока первый абзац колбасил, он не в напряг взял и , как бы между делом, чем-то клацнул, и стал ну в ноль таким же, как Петрович. Абсолютная копия (даже бородавки на ягодицах были полностью идентичны с исходником!). И шустренько так порулил к нашим! Про-оо-оосто вилы !!! Страшнэ, шо делается !!!
      " Страшнэ, шо делается !",-думал Толян, с трудом пробираясь между многочисленными литераторами,-" Хоть бы не заразное !". И вдруг нео жиданно для себя громко крикнул:
      - Валерий Вмылядзе ! " Про навороченную бабу " !!!
      Ты натура утончённая ! Папа твой по шее стукнул дипломатом !
      Колбаса недокопчённая ! А ведь замуж выходить совсем не в рифму !!
      Непослушными руками зажимая что-то вещающий рот, Толян бросился домой в надежде убить новую инфекцию слоновьей дозой известного вам уже порошка, и столкнулся с Петровичем. ( Ну, я думаю, что все дога дались, что это был не настоящий Петрович, а мерзкое инопланетное су щество, коварно замышлявшее против всех нас прегнуснейшие по своей гнилостности лажи !).
      - Не ходи туда, кореш !
      Толян схватил в охапку друга и потащил за собой. Но он же не знал, что Петрович не взаправдашный, а какая-то левейшая нелицензи онная его копия !! Вот где изюминка собаками зарыта !
      А пришелец, сволочь, нет чтобы сразу признаться, что, мол , так и так, вовсе я не кореш, и не друг, что тварь я иногалактическая, клоп смердячий; так он знай себе помалкивает, прусак недодавленный !!
      А Толян, чудак-человек, не в курсах, воще в эту фишку не врубает ся, ведёт его к себе на хату ! Вот достача ! И жалко мне его, а ниче го поделать не могу, мой долг как одарённого драматурга, отражать в своих глобальных по своей концептуальности произведениях всю жизнен ную правду, ничего не утаивая и не приукрашивая ...
      Вот.
      Пришли они, значит домой. В смысле Толян с гоминоидом . Ну тут этот брат по разуму и заявляет:
      - Слышь .. братэлло ... а тебя .. типа ...это ... как зовут ?
      Толян насторожился.
      - Толян я, Петрович ты чё ?!! А с голосом чаво ? Простыл штоля ?
      - Толян, слышь, Толян .. а как вы ... то ись мы, люди ... тово
      ... ну это ... короче, как живём-то а ???
      - Хорошо живём ... чёйто ты какой-то не такой сёдни, в натуре, витязь, блин, в тигровой шкуре !
      Пришелец насторожился и решил применить тактику предполагаемого противника:
      - Петрович я, Толян ты чё ?!!! А с голосом чаво ? Простыл штоля ?
      Тут Толян понял, что дела плохи. Он был не совсем дурак, хотя ту пой был как валенок, и олигофрен был, как тормозная колодка, и вооб ще, даунище редкий... Во-первых он сразу заметил, что Петрович повто рил его фразы, более того, он усёк, что в первом предложении был воспроизведён один лишний восклицательный знак; во-вторых, он обратил внимание на то, как Петрович шевелил своими усами, чего ранее тот ни когда не делал, да и усов таких у него не было никогда, двухметровых; в-третьих, он подумал, что если бы это был настоящий барин, вряд ли бы он стал ,как этот, ходить во время разговора на четырёх конеч ностях, вращая головой на 360 градусов, и почёсывать ногами брюшко...
      И тогда он решился на смелый шаг. И даже не на один. Он решился на много шагов ,и, истошно завопив, бросился наутёк сломя голову.
      СТИХОПЛИВСОРыч двадцатый остался в его доме в полном недоумении со сломанной Толяном головой и огромным количеством всё размножающих ся вопросов...
      Темнело ... По радио передавали новости вечернего хит-парада. Се годня победил Кирилл Флипкоров. Над затихающей деревней шумно звучали полные грусти слова победителя:
      " Мне Алла тихо говорила,
      Что я мохнатый, как горилла,
      Дурной, как попка,
      Баран, как пробка,
      Но всё же ж лучше крокодила !!! "
      - 35
      Толян, набирая скорость, несся по задворкам великой деревни. До рогу он не выбирал, и из-под его быстрых ног фонтанами летели в раз ные стороны навоз, бурьяны, посудные черепки, пустые бутылки - в об щем, все то, что полагается иметь населенному пункту на своих задвор ках. Протаранив очередной свинарник, он вылетел на небольшую поляну и мгновенно застопорил, увидев рядом с какой-то хреновиной абсолютно невообразимой формы и назначения кособокую фигуру Петровича, который вдумчиво эту самую хреновину рассматривал. "Вот это клево... Петрови чи плодятся, как тараканы!,- тупо подумал Толян. - А может, это тара каны плодятся, как Петровичи?"
      Почувствовав, что его до сих пор надежная крыша встрепенулась и начала размахивать крыльями, Толян решил не впадать в стресс, и, по добрав с земли кем-то потерянный бампер от телеги, начал было на цы почках подкрадываться к Петровичу, но не учел рельефа местности и провалился в какую-то яму, наполненную чем-то предельно вонючим.