Именно так называется объединение молодых архитекторов, кредо которых - творческое переосмысление архитектурного наследия эпохи Сталина.
      Вдохновляющим фактором для недавних студентов МАРХИ Бориса Кондакова и Степана Липгарта послужил уловленный ими архитектурный модус 30-х годов ХХ века, знаменующий таинственный переход от революционного конструктивизма к "магическому сталинизму".
      И неслучайно в качестве знаковой фигуры был выбран именно Борис Иофан, автор конструктивистского "Дома на набережной", а потом и победившего проекта Дворца Советов, где уже явлена совершенно новая монументально-динамическая модель, которая сама по себе лишь условно может быть причислена к неоклассике.
      Не так давно в Музее архитектуры в Москве прошла небольшая выставка "иофанитов", что вызвало в профессиональной среде определенный шум. "Вперед, в 30-е!" - так радикально и весьма остроумно называлась экспозиция будущих зодчих первой половины ХХI века, которые говорили с пресыщенной московской публикой и архитектурными снобами словами пламенных манифестов:
      "ОСНОВНАЯ ЦЕЛЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ГРУППЫ "ДЕТИ ИОФАНА" - ПОИСК АЛЬТЕРНАТИВНОГО ПУТИ РАЗВИТИЯ АРХИТЕКТУРЫ. Это попытка решить проблемы, стоящие перед современным искусством, путем использования нереализованного потенциала искусства конца 1920-х - первой половины 1930-х годов. Ощущая себя частью нынешней эпохи, сегодняшнего общества, мы не можем согласиться с рядом идей, лежащих в основе современного искусства - идеями постмодернизма. Современное состояние искусства, по нашему мнению, свидетельствует о наступившем кризисе постмодернистской системы мировоззрения. Плюрализм, воспринимаемый как позитивный фактор, допускает сосуществование, смешение различных взаимоисключающих концепций, что рождает эклектизм, многостилье, стилизаторство, а всё вместе приводит к бесстилью. Примирившись с несовершенством мира, постмодернизм практически исключил воспитывающую и одухотворяющую роль искусства, которая существовала всегда и являлась его неотъемлемой частью. Как одно из следствий - отчужденность постмодернистского искусства от субъекта.
      По нашему мнению, для выхода из сложившегося кризиса необходим поиск новых путей развития современной архитектуры, восстановление позитивизма в искусстве, повышение роли формальной выразительности объекта, доступность идеи через форму, обращение к ордерной системе, стремление к созданию единого стиля. Мы видим целый ряд факторов в архитектуре рубежа 1920-х - 1930-х годов для их использования при решении перечисленных проблем.
      Архитектура создает среду вокруг человека, её функция уникальна - при определенных условиях ничто так постоянно не присутствует в человеческой жизни, как архитектурная среда. Облик города в немалой степени формирует личность человека, воспитывает в нем вкус, любовь или равнодушие к искусству. Таким образом, можно сделать вывод о значительной роли архитектуры в части психофизического воздействия на субъект. Современная архитектура, как и другие искусства, зачастую исходит из установки о первичности текста по отношению к форме. Между тем архитектура, в отличие от живописи или скульптуры, производит объект, который почти всегда должен быть доступен для понимания многих субъектов, при этом первичность текста, на наш взгляд, недопустима".

      Недавно Интерфакс передал слова одного из старейших российских востоковедов Георгия Мирского, высказавшегося в том смысле, что России не следует чрезмерно сближаться с исламскими странами, ибо, в конце концов, те всё равно смотрят в американскую сторону.
      Немалая доля истины в этом высказывании содержится, хотя исламские страны настолько различны, что сваливать их все в одну кучу, разумеется, не стоит, ибо понятие "исламский мир" весьма условно. Между Бахрейном, крупнейшим экспортером нефти, важным международным финансовым центром в Заливе и крупнейшей американской военной базой, и, например, Ираном или Сирией, против которых США на протяжении ряда лет ведут дипломатическую и экономическую войну, очень мало общего. Правда же Мирского основывается на том факте, что в течение "холодной войны" многие так называемые исламские государства, действительно, искусно маневрировали между двумя сверхдержавами, США и СССР, извлекая тем самым немалую выгоду для себя: если они не получали чего-то от СССР, то незамедлительно обращались к США, и наоборот. Однако СССР уже давно нет, и в сегодняшнем монополярном мире ситуация совершенно иная.
      Нынешнюю Россию и некоторые исламские страны (в первую очередь, монархии Залива) сближают не только нефть и газ, на которых держится их экономика, но и общность их внешней политики, которая исходит не столько из геополитики или идеологии, сколько из прагматических экономических мотивов, то есть они принадлежат к странам примерно одного разряда.
      Но если даже не соглашаться с этим, трудно понять, почему Мирский и иже с ним предостерегают от чрезмерного сближения России с исламскими, арабскими странами. Ну, "повернутся" они к американцам. И что? Разве высшее российское руководство рассматривает своих американских коллег как противников, а не партнеров?
      Если российско-исламское сближение произойдет на деле, а не только на бумаге да в головах идеалистически настроенных политологов, оно, как должно быть ясно любому нормальному человеку, будет направлено на благо обеих сторон, а ни в коем случае против США или кого-либо еще. В наши дни планы создания каких бы то ни было антиамериканских союзов могут возникать лишь у всякого рода маргиналов, от Усамы до отставных турецких военных, живущих в своем собственном мире, не имеющем ничего общего с действительностью.
      А сближение России с исламскими странами (причем этот процесс должен происходить на основе двусторонних отношений с каждой отдельно взятой страной, а не с некоей химерой под названием "исламский мир"), по-видимому, нужно нам даже больше, чем мусульманским государствам. Хотя бы лишь потому, что всего через два-три десятилетия, при условии, конечно, что России суждено выжить в её теперешних границах, она может стать, как известно каждому, знакомому с демографической ситуацией, если не мусульманской, то полумусульманской страной. Потому-то и начала Россия стучаться в двери Организации Исламская конференция (ОИК) и других международных исламских организаций. Нельзя исключать и того, что скоро и Америка проявит к ним интерес, ибо в Белом доме воцаряется Барак Обама, который, хотя и окружен сионистами и представителями израильского лобби в США, скорее всего, будет куда более гибко и миролюбиво настроен к исламскому миру, нежели его чересчур прямолинейный предшественник.
      Выступать же в наши дни против российско-исламского сближения, на мой взгляд, могут лишь те, кто живет прошлым и склонен выдавать желаемое за действительное, или недруги не только исламских стран, но и России.

      Нынешний финансово-экономический кризис не просто развенчал и уничтожил господствующие мифы о "вечных либеральных ценностях" и "конце истории" - он, что называется, ребром поставил вопрос о том, в каком мире мы живём, какие испытания ждут нас в ближайшем и более отдалённом будущем. Этот кризис заставил всех другими глазами посмотреть на альтернативные "рыночной демократии" цивилизационные проекты, особенно те из них, которые в своё время успешно осуществлялись на практике, - и прежде всего на "красный", "сталинский" проект социалистического устройства общества. Пока этот интерес носит в основном теоретический характер и даже в этом качестве предпочитает не называть вещи своими именами и обходить "острые углы", однако дальнейшее углубление и расширение кризисных явлений вполне способно перевести его в сферу реальной политики.
      По сути, именно об этом шёл разговор на VIII Глобальном стратегическом форуме "Мир вразнос: стратегии в условиях сложности и хаоса будущего". Обсуждались проблемы оптимального развития России и мира в условиях глобального кризиса. Один из докладов, представленных на этом форуме, уже был опубликован на страницах нашей газеты (Сергей Переслегин, "Через постиндустриальный барьер", "Завтра", 2008, N 49). Сегодня мы знакомим наших читателей с материалом нашего корреспондента, который посвящен прозвучавшим на форуме идеям и концепциям признанных отечественных и зарубежных экспертов в области системного прогнозирования.
      Редакция «Завтра»
 
      "О КАКОМ КРИЗИСЕ сегодня идёт речь? С кризисом какого рода столкнулось современное человечество? И кризис ли это на самом деле, или нечто совершенно иное?
      Знать ответы на эти вопросы не просто желательно, а жизненно необходимо. Потому что пассивно "перетерпеть" тяжёлые времена где-нибудь "на земле", чтобы затем взяться за старое, судя по всему, уже не получится: те, кому удалось "оседлать" эту кризисную волну", а не "подсесть" под неё, улетят невообразимо далеко. Наша страна и без того в режиме "терпения/ожидания перемен к лучшему" невозвратимо потеряла вот уже двадцать лет исторического времени, утратила не только лидирующие позиции в мире, но и большую часть собственного потенциала развития… Главный вопрос, видимо, даже не в том, кто здесь виноват и что делать, а в том, кому это оказывается выгодно и почему".
      Примерно с такими невесёлыми, но не безнадёжными мыслями заходил я утром 9 декабря в административное здание Российской Академии Наук на Воробьёвых (Ленинских) горах в Москве. С полной уверенностью в том, что даже если мне вдруг удастся услышать на этом мозговом штурме самые точные диагнозы и рецепты лечения нынешней "эпидемии кризиса", никто ими не воспользуется, - наша нынешняя "властная вертикаль", к сожалению, привыкла думать одно, говорить другое, а делать третье. И это самое "третье" никак не связано с возможными целями антикризисного (надкризисного?) развития России.
      Но всё же, всё же, всё же… Ведь "gutta cavat lapidem, non vi sed saepe cadendo" (капля точит камень не силой, но частым паденьем), а "Knowledge itself is power" (знание само по себе есть сила/власть/господство). И переход вроде бы абстрактного, теоретического знания в практическое умение, по большому счету, - всего лишь вопрос времени (не денег).
      То, что наши учёные в тесном взаимодействии со своими зарубежными коллегами из Америки, Европы и Азии пытаются дать максимально системную оценку и прогноз развития нынешней ситуации, - явно свидетельствовало: человечество не собирается безропотно сдаваться кризису и его вероятным устроителям-организаторам. Но - обо всём по порядку.
 
      КОГДА ШЕСТЕРО из двенадцати основных докладчиков столь представительного научного форума, включая его главного организатора, генерального директора Института экономических стратегий РАН, доктора экономических наук, профессора МГУ и МИФИ Александра Ивановича Агеева, оказываются авторами "Завтра", внезапно приходит понимание, что вся наша рутинная газетная работа имеет смысл. Как говорили святые отцы, "Царство Божие нудится"…
      Порадовало и то, что, вопреки сверхвольным отечественным традициям, работа форума началась точно в обозначенное время. Единственным отклонением от графика стала минута молчания в память о Патриархе Московском и Всея Руси Алексии II, а также краткое слово о Святейшем, сказанное Сергеем Петровичем Капицей, которого все знают не только как сына знаменитого физика, лауреата Нобелевской премии Петра Леонидовича Капицы, но и как многолетнего ведущего телевизионной программы "Очевидное-невероятное", благодаря которой, наверное, десятки и сотни тысяч людей пришли в отечественную науку.
      Слово для первого доклада было предоставлено президенту Международной Лиги стратегического управления, оценки и учета, члену Королевского общества искусств, британскому профессору Мэтьюзу Робину. "Нынешний кризис - это финансовая Вавилонская башня, - заявил он. - Фундамент гигантского экономического роста последнего двадцатилетия был непрочен, в мировой экономике накопилось чересчур много необеспеченных долгов, разрушивших всю кредитно-денежную систему, которая говорила на одном языке - языке американского доллара. Глобальный финансово-экономический кризис начался как кризис ликвидности банков и неплатежеспособности должников, но дефолт Соединенных Штатов неизбежен, а это скажется не только на мировой экономике, но и на мировой политике".
      Доклад Сергея Капицы "Современный кризис в свете глобальной эволюции человечества" был посвящен демографии как интегральному показателю развития человеческой цивилизации: "Истинная история - это история человечества в целом. Фаза взрывного, экспоненциального роста населения Земли и столь же быстрого социально-экономического развития завершена, именно об этом свидетельствует нынешний кризис. Человечество в целом выходит на плато выживания, где будут господствовать совершенно иные ценности, чем в предшествующую эпоху. И основной проблемой ближайшего будущего станет предотвращение глобального регресса цивилизации как итога кризиса, который может занять несколько десятилетий и является своеобразным "зеркалом" эпохи мировой войны 1914-1945 годов".
      Выступление доктора физико-математических наук Дмитрия Чернавского касалось проблем математического моделирования макроэкономики. По его словам, эта сложнейшая задача принципиально решена, и теперь среди вариантных стратегий остается только выбрать оптимальную. На вопрос из зала, учитывают ли предлагаемые математические модели такую важнейшую экономическую категорию современности, как "откат", докладчик сообщил, что не только учитывают, но даже прямо указывают - "чиновник в России берёт взятки трех видов: по чину, по совести и по справедливости", чем вызвал немалое оживление слушателей. "Известен тезис о том, что любая наука является наукой ровно настолько, сколько в ней математики. Так вот, в современной экономике математики очень много, и серьёзной математики, но она до сих пор была направлена на решение совсем иных проблем - проблем увеличения богатства, общественного, корпоративного или личного, а не проблем развития. Могу сказать, что в теории математического моделирования экономики мы пока идём, что называется, ноздря в ноздрю с ведущими исследовательскими центрами США - такими, как Институт Сложности в Санта-Фе или "Рэнд корпорейшн". Но там существует целая сеть "мозговых штабов", координирующих свою деятельность, а у нас пока - разрозненные группы энтузиастов, действующих на собственный страх и риск. Там рекомендации ученых учитываются и почти мгновенно используются на практике, а у нас любой правительственный чиновник, снизу доверху, ориентируется прежде всего на личные, затем на корпоративные и только в последнюю очередь - на общественные интересы. Хорошо известно, что при кредитах дороже 5% годовых любая промышленность обречена на гибель - мы живём в такой "зоне смерти" вот уже 20 лет. Хорошо известно, что российская экономика не может развиваться на основе частных инвестиций - в мире попросту нет таких денег, но мы упорно отделяем экономику от государства. Любой запас прочности может быть исчерпан, и нынешний кризис только быстрее выводит нашу страну в точку бифуркации".
      Доктор физико-математических наук Георгий Малинецкий, заместитель директора по научной работе Института прикладной математики РАН начал свой доклад с отрывка из воспоминаний французского писателя Андре Моруа о беседе с Уинстоном Черчиллем, состоявшейся в середине 30-х годов. "О чем вы пишете?" - спросил его будущий "спаситель Великобритании". Моруа ответил: о человеческих отношениях, о любви и ненависти, о верности и предательстве. Черчилль возмутился: "А писать нужно о том, что у Франции нет самолётов!" Через несколько лет, уже находясь под немецкой оккупацией, писатель признал правоту политика. "У Франции не было главного тогда - самолётов. У России сегодня нет стратегического прогноза, но главное - нет политического субъекта, который мог бы таким прогнозом воспользоваться. Пока нет. Во второй половине ХХ века безопасность государства обеспечивали ядерные и ракетно-космические технологии, а также технологии защиты информации. В начале XXI века кодировка безопасности принципиально изменилась - её обеспечивают в первую очередь технологии сборки и разборки политического субъекта. Россия не владеет и не стремится овладеть этими технологиями, поэтому её распад неизбежен. Москва и Санкт-Петербург продолжают находиться в другой жизни, в другой реальности, чем остальная страна. Граждане РФ живут на 10-12 лет меньше, чем позволяет средний уровень номинальных доходов населения - это свидетельствует о гигантском социальном неравенстве внутри российского общества. Выдвинутая властью концепция энергетической сверхдержавы - это блеф, поскольку новых месторождений нефти и газа у России нет, а те, что есть, будут исчерпаны в течение ближайших 20-25 лет. У нас на руках нет джокеров, которые могли бы кардинальным образом изменить ситуацию. "Роснанотех" под руководством Анатолия Чубайса будет исполнять функции очередного финансового института. Российская власть проявляет самоубийственное безразличие к будущему, как будто получение прибыли и передел собственности - единственное, чем нужно сегодня заниматься. Между тем для выживания страны требуется решить три взаимосвязанные задачи: воссоздать дееспособный государственный аппарат, провести тотальную декриминализацию общества и начать реализацию больших инновационных проектов".
      Александр Агеев возразил, что на Западе русских сегодня считают "маленькими грязными гномами, возомнившими себя сверхдержавой". И эта недооценка, скорее, не вредит, но помогает России, которая за последние восемь лет реально увеличила свою интегральную мощь. Однако наша самооценка при этом изменялась неадекватно реальности: по некоторым параметрам мы сильно переоценивали свои возможности, а по другим - напротив, настолько же преуменьшали их. Своеобразным "моментом истины" стал августовский конфликт в Южной Осетии, продемонстрировавший главную слабость России как политического субъекта - неумение создавать образы реальности и использовать их. В этом гендерно-политическом отношении Россия выглядит чересчур "мужской", даже "мужицкой" страной, однако в этой негибкости и прямолинейности тоже присутствуют свои плюсы. Кризис открывает новые возможности для борьбы больших геополитических систем и борьбы идеологий. К этому надо быть готовым. За последние три месяца у нас оказались без работы около 4 миллионов человек, падение ВВП в ноябре по сравнению с прошлым годом составит около 11%. Идея социальной справедливости становится в России господствующей, и это главное, что наша страна может предложить миру.
      Китаист Андрей Девятов поддержал эту точку зрения, проанализировав геополитические аспекты кризиса в типичной для китайских стратагем "связке трех сил": США, КНР и России. По его мнению, в условиях активного противоборства "американского орлана" с "китайским драконом", "русскому медведю" необходимо занимать пассивную позицию. Однако пассивная позиция не означает полной бездеятельности - напротив, она предполагет четкое позиционирование в главном геополитическом конфликте начала XXI века. При этом Россия должна быть не только сильной в экономическом и военно-политическом отношении, но и в отношении духовном - тем более, что троическая православная идеология находит общие точки соприкосновения и с двоичной ветхозаветной, и с триадной китайской идеологиями, принципиально опосредуя и подчиняя их.
      Возможно, православные русские китайцы и на самом деле являются светло-желтым будущим человечества, и Андрей Девятов не только получил заслуженные бурные аплодисменты собравшихся, но и долго отвечал на их вопросы по китайской теме.
      Чрезвычайно интересный доклад президента международного общественного фонда "Экспериментальный творческий центр" Сергея Кургиняна "Неинерционные сценарии глобального кризиса в первой четверти XXI века" был посвящен иллюстрации того, как ментальные технологии позволяют трансформировать системные проблемы в конкурентные преимущества. Докладчик высказал парадоксальное мнение, что нынешний глобальный кризис не просто "пришел из Америки", но специально спровоцирован американской элитой и фактически означает объявление ею глобальной войны против всего остального мира. "Обама вернул к власти гениев из ФРС, которые составляли костяк "команды Клинтона". Они предопределят выигрыш США в этой войне - вся собственность мира должна быть скуплена американскими корпорациями по дешевке. Почти все эксперты говорили, что доллар на фоне рецессии в США должен падать - а он растет, и конца этому гениальному фокусу не видно, потому что гении ФРС прекрасно поняли, что если у них всё плохо, то в остальном мире всё должно быть еще хуже, чтобы мировые капиталы бежали не из Америки, а в Америку", - заявил он.
      Однако главным смысловым центром форума стало, пожалуй, выступление профессора МГУ Андрея Фурсова, который задался вполне естественным вопросом: является ли нынешний глобальный кризис каким-то уникальным явлением в истории человечества, или у него существуют определенные аналоги в прошлом? В качестве таковых были предложены три разновременных и разномасштабных события.
      "Первый из них и самый близкий по времени - Великая Депрессия 1929-1933 годов, кризис в рамках капиталистической (рыночной) системы. И, более широко, "эпоха водораздела" 1873-1933 годов, ознаменовавшая собой переход к современной экономической системе и стоявшая на "трех китах": финансовом капитале, революционном движении и организованной преступности.
      Второй - "революция цен" "длинного" XVI века (1453-1648 гг.), который обычно трактуется как кризис в рамках межсистемного перехода от феодализма к капитализму. Докладчик специально отметил, что такая трактовка, согласно новейшим историческим исследованиям, не соответствует действительности. Переход к капитализму был осуществлен вовсе не революционными горожанами и крестьянством, которые после эпидемии "черной смерти", унесшей 20 из 60 млн. тогдашнего населения Европы, жили в настоящем кулацком и бюргерском "раю", а европейской аристократией. 90% властительных фамилий средневековой Европы остаются у власти и сегодня.
      И третий - "неолитическая революция", кризис в рамках цивилизационного, биосферного перехода человечества от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству, к "миру пирамид", который, по большому счету, также дожил вплоть до нынешнего дня.
      Какой же из этих исторических кризисов стоит взять за точку отсчёта при оценке кризиса нынешнего?
      Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проследить главные этапы его развития. Кризис начался не вчера и не год назад.
      Еще в 1972 году в первом докладе Римского клуба "Пределы роста" была восстановлена в правах неомальтузианская концепция исчерпания ресурсов для развития человеческой цивилизации и обоснован переход к контролируемому потреблению. В 1975 году исследовательской группой под руководством Сэмюэла Хантингтона, впоследствии прославившегося концепцией "войны цивилизаций", был обоснован кризис представительной демократии в современном мире, которая всё в большей мере становится прикрытием для иерархической власти и "сеньорити" - труднопереводимого на русский язык термина, означающего внеправовые преимущества при постулируемом демократическими принципами формальном равноправии. Он же сформулировал кризис рациональности, указав на то, что доступ к информации и знаниям не может быть в равной степени доступен всем народам мира и социальным слоям отдельных государств.
      Наконец, крах мировой социалистической системы, лидеры которой в 70-е-80-е годы согласились "затормозить" собственное развитие ради "спасения" человеческой цивилизации в целом, привёл к масштабному перераспределению собственности. Если в 1988 году за чертой бедности в странах СЭВ жило 14 млн. человек, то всего через 8 лет, в 1996 году - уже 162 миллиона. Экспроприация таких масштабов не снилась ни одним революционерам мира.
      Нынешний кризис действительно является кризисом в основе своей рукотворным, он направлен прежде всего на создание единого мирового правительства, и в этом смысле является аналогом "революции цен" "длинного" XVI века - только вместо американского золота и серебра роль разрушителя сложившихся мер стоимости стали выполнять виртуальные "электронные деньги", запасы и скорость обращения которых практически не ограничены никакими законами природы, за исключением постоянства скорости света".
 
      ПОПЫТАЮСЬ в первом приближении подвести хотя бы некоторые итоги услышанного и понятого.
      Прежде всего нынешний кризис - это кризис будущего. В наиболее простой для понимания форме данное определение означает, что мировая финансово-экономическая система жила в долг у собственного будущего, с помощью фьючерсов и других "дериватов" активно монетизируя будущие активы: недобытую нефть, непостроенные дома, несобранные автомобили и так далее, - вплоть до несостоявшихся природных катастроф и прочих страховых случаев. И если лозунгом классической капиталистической (рыночной) системы можно было считать афоризм "Time is money!" ("Время - деньги!"), то лозунгом так называемой глобализации можно считать афоризм "Future is money!" ("Будущее - деньги!"). Но сегодня этот финансовый резерв будущего выбран до дна видимого прогностического горизонта - то есть на 20-30 лет вперед. Причем подчеркну, что выбран - лишь с точки зрения объект-объектной, предметно-логической сферы деятельности современного человечества. Что касается субъект-объектной (эстетической) и субъект-субъектной (этической) сфер действий, то здесь, напротив, образовалось и существует гигантское пространство для ускоренного развития, аналогичного "эстетической революции" античности и "этической революции" христианства.
      Теперь необходимо рассмотреть вторую составляющую данного лозунга: деньги. Принцип "Time is money" в той же мере, что и теория стоимости Маркса, утверждал взгляд на деньги как на феномен, описываемый в категориях времени. Но если основная масса денег начинает обслуживать будущие сделки, то феномен денег начинает описываться в категориях информации - поскольку будущее для нас реально ровно настолько, насколько реальна информация о нем. То есть деньги, ставшие специфическим электронным сигналом, в целом изменили свою природу из временной в информационную. А информация - это идеальный продукт, продукт идеального производства. О существовании такого особого идеального (духовного) производства, кажется, впервые было упомянуто еще 160 лет назад, в 1848 году. "На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному производству", - это цитата из "Манифеста Коммунистической партии" Карла Маркса и Фридриха Энгельса.
      Однако впоследствии актуальный марксизм почти полностью сосредоточился на изучении законов материального, экономического производства, оставив изучение законов производства идеального "буржуазной" науке и "на потом". Вероятно, это было вполне оправданно в условиях второй половины XIX - начала ХХ века, когда материальное производство занимало доминирующее положение в мировой экономике. Однако в современных условиях, когда производство так называемых услуг, под которыми понимается прежде всего производство идеального продукта, составляет от 60% до 80% экономики самых развитых стран мира, делать вид, будто производство стали ничем не отличается от производства информации как минимум странно.
      Эпоха преимущественно материального, первичного производства, она же "эпоха пирамид", она же эпоха "неолита" в широком смысле, завершена. В эту эпоху человечество научилось добывать из земли металлические руды, уголь и "каменное масло" - нефть, научилось плавить и обрабатывать металлы, создало письменность, научилось использовать атомную и термоядерную энергию, вышло в ближайший космос и расшифровало структуру собственного генома. Всё это имеет непосредственное отношение к нашему будущему, но вовсе не определяет его.
      На наших глазах происходит цивилизационный переход, который, по аналогии с предшествующими эпохами, можно назвать "ноолитической революцией", связанной с переходом от эпохи "неолита" к эпохе "ноолита" - тех "умных камней", которые составляют материальную основу компьютерной цивилизации, цивилизации преимущественно идеального производства, и описаны в ветхозаветной книге пророка Даниила как последнее земное царство, "частью из глины, частью из железа"…
 
      Проплутав в незнакомых и уже безлюдных коридорах Академии Наук, я вышел наружу и направился к Ленинскому проспекту. Сиявшую огнями рекламы ночную Москву щедро поливал декабрьский дождь - ставший уже привычным знак глобального потепления: огромной "матрёшки", вставленной в чуть большую "матрёшку" мирового экологического кризиса, а та - в еще большую "матрёшку" общего кризиса человеческой цивилизации. Уныния уже не было. Оказывается, знание - не только сила, но и радость.