Пророк в своем отечестве. И книга поэтому может такая быть, тем более, что написана она в разы умнее, чем многие другие апологетические биографии. Но, конечно, произведение слишком предвзято. Наконец, оно просто очень подробностно (не излишне ли?), как, наверно, любое оправдание добра на 900 с лишним страниц. Но на фоне того, что вообще пишут, на мой взгляд, такие книги нужно издавать и читать, они составят хорошее подспорье будущему настоящему исследователю Солженицына и его эпохи, которую он один, может, характеризует ярче Горбачева и Ельцина.
Вот что стоило, на мой взгляд, первой премии из всего короткого списка (и что отметили третьей), так это произведение Рустама Рахматуллина "Две Москвы, или Метафизика столицы". По-настоящему глубокая книга, написанная с любовью к Москве и о Москве. О Москве вообще пишут не так уж мало. Но эта книга содержит даже не столько москвоведческие эссе, сколько прозу, плотную, густую, в ней угадывается сложный ритм. Даже не могу сказать, чего бы в ней не хватило. В идеале тут еще нужен был образ автора, хотя это, конечно, была бы совсем другая книга. Ближайший литературный сосед - конечно, Вайль со своим "Гением места", но Вайль - кокетка, подбирающая звенящие интеллектуальные аксессуары к нарядам. Рустам Рахматуллин просто живет в коконе таинственных соображений о не открытых взгляду взаимосвязях: исторических, культурных, архитектурных. Он совершает внутреннее путешествие, путешествие, не покидающее пределов Москвы, пишет собственный вадемекум.
Такой книге каждый читатель мог бы уделить заслуженное почетное место в своей домашней библиотеке. Она писалась не для чтения, а для перечитывания. И отчего бы это о таких превосходных книгах не всегда находишь, что сказать, кроме собственно - "превосходная"? Оно ведь их не исчерпывает. Может быть, боишься предвосхитить новое открытие и узнавание этой книги другим читателем. Рассказать больше, чем читатель рад бы услышать. А писатель и так знает цену своему труду.
Еще одна книга, о которой стоит сказать особо в нашем теперешнем разговоре. Владимир Костин, вошедший со своим произведением в лидеры читательского голосования на сайте премии. Это удивительно в том смысле, что в нашем пресыщенном информационном обществе такие неброские, но серьезные книги, оказываются, иногда могут иметь успех - пусть не такой широкий, как заслуживают, но определенно глубокий.
Взять хоть нехлёсткое, какое-то вопиюще нерыночное название - "Годовые кольца". Так назвать книгу мог бы, наверное, Долматовский. Имя Владимира Костина наверняка московскому читателю ничего не скажет, и он (в лучшем случае) полезет в интернет. Чтобы среди многих Костиных отыскать того, о котором всего-то и написано: "Многие из заявленных докладчиков, среди которых были и вполне известные фигуры - например, председатель Томского отделения Союза российских писателей В. Костин…, не пришли на слушания".
Какие уж там слушания, неизвестно, но подумаешь: правильно, что не пришёл, нечего писателю ходить по всяким слушаниям. "Вполне известные". Плохо, что "вполне". Такие писатели должны быть известны без "вполне".
"Годовые кольца" - сборник небольших повестей. О сегодняшних и не сегодняшних днях. Скажем, в повести "Бюст" события происходят в наши дни, со всеми узнаваемыми реалиями - стремлением к успеху, славе, деньгам. И одновременно - в эмигрантском Харбине (20-30-е и позже, в 40-е годы). В повести живут два героя, оба Синицыны - сын и отец, а кроме того у взрослого и успешного сына-Синицина в наши дни - свой сын, Синицын-младший. Бюстом решили увековечить славу одного из Синицыных другие Синицыны, вокруг этого и развивается конфликт (не станем пересказывать).
Книга в целом - повести "Родок и платочек", "Что упало, то пропало", "Музонька", "Годовое кольцо" - объединяет многих людей, героев, действующих и бездействующих лиц, не из какой-либо одной социальной группы, а разных слоев нашей жизни. При этом писатель не заидеологизирован. Владимир Костин еще обретет своего критика. Он русский писатель, человек опытный, говорящий без навязчивых политизированных истин. Его привлекают люди, их жизнь, судьбы, характеры, в которых чувствуется художественная правда.
И заканчиваются повести Владимира Костина совсем не так, как должны повести заканчиваться. Как-то не по-книжному, а по-житейски.
В общем, если вынесло на стремнину в мутной премиальной круговерти легкую лодочку незнакомого нам доселе Владимира Костина - значит, не совсем зря собрались московские писатели друг друга награждать и чествовать. Пусть их.
Андрей Смирнов АПОСТРОФ
Сергей ГУРЬЕВ. История группы "Звуки Му". - СПб.: Амфора, 2008. - 254 с.
Собственными жизнеописаниями обзавелись десятки видных и не очень отечественных музыкальных проектов. Регулярно натыкаюсь на вдохновенные исследования о героях рокапопса, в основном, итог стараний "Кушнир продакшн"; феномен "Ленинграда" не так давно разобрал Максим Семеляк в книге "Музыка для мужика".
Наконец, дело дошло до главной "русской народной галлюцинации", по классическому определению Сергея Рыженко. Формально группа "Звуки Му" не существует дюжину лет. А пик всенародной популярности пришёлся ещё на восьмидесятые. Но фигура предводителя группы Петра Николаевича Мамонова и его проявления по-прежнему вызывают повышенный общественный интерес. Любое появление Мамонова под софитами становится событием. После успеха фильма "Остров" топ-6 Google по запросам звёзд кино за 2007 год приобрёл совершенно немыслимый вид: Заворотнюк, Джоли, Мамонов, Депп, Найтли, Блум.
Сам Мамонов, ныне ведущий жизнь воцерковлённого человека, прошлые опыты и подвиги воспринимает без энтузиазма. Посему в основу книги положены беседы с остальными участниками группы. "В итоге получилась вещь, по своему принципу чем-то напоминающая булгаковские "Последние дни (Пушкин)", где главный герой практически отсутствует и предстаёт только через восприятие окружающих. Тем не менее, возникшую лакуну отчасти заполняют плоды общения Петра Николаевича с различными СМИ…"
Тоже можно сказать и об авторе книги. Сергей Гурьев - один из ведущих отечественных рок-исследователей, создатель журналов "Контркультура", "Свистопляс", самый известный фанат "Инструкции по Выживанию". Будучи одним из отцов-основателей отечественной "новой журналистики", в текстах которой авторское "я" доминирует над предметом исследования, Гурьев ограничился спокойной, корректной, подробной летописью.
Тем не менее, получилось не просто жизнеописание одной из главных рок-банд страны. Можно сравнить историю "Звуков Му" с книгой Александра Кана "Пока не начался Jazz" - эпоха сквозь призму сообщества. С другой стороны, работа Гурьева сродни "Человеку с яйцом" Льва Данилкина. Как заметил один внимательный читатель, Данилкин, анализируя жизнь и представления главного редактора "Завтра", фактически исследует тип русского утописта, тип, породивший, к примеру, Розанова, Циолковского.
Через Мамонова идёт попытка постижения русского художника с его фантастическим потенциалом, фанабериями, жизнью, воедино слитой с творчеством. Тот же завал продвижения на запад, вызванный роспуском группы и сменой названия в ситуации, когда заработали контракты, вполне русско-типический. Не стал Мамонов признанным на западе "диким скифом", зато мы получили "Есть ли жизнь на Марсе" и "Мыши 2002", "Пыль" и "Остров". Тем паче, в массовом западном восприятии многие русские интуиции откровенно банализируются. Так проект Олега Кулика - "Я кусаю Америку, Америка кусает меня" был прочитан американцами в лоб -"особачивание" человека как следствие негативного воздействия идеологии и строя; сборник рассказов Михаила Елизарова "Ногти" прокатил в Европе в правозащитном контексте изучения карательных медицинских практик. Мамонов же интересен и созвучен тамошним персонажам, одно перечисление которых захватывает дух - Лори Андерсен, "The Residents", Фред Фрит.
И в третьих, это новая страница в истории отечественного рока. Эпизоды из жизни группы по-иному заставляют посмотреть на поколение "дворников и сторожей" из кочегарок. Выступления в дачном комплексе на Николиной горе, рок-лабораторный "конкордат" с государством в начале перестройки совсем не соотносятся с растиражированным образом "бунтарей-подпольщиков".
Помимо гурьевской летописи в книге имеются предисловие с тривиальными благоглупостями от БГ, суровое послесловие от Василия Шумова и на контрасте с основным текстом очень личные дополнения от Липницкого. Процент правды в этом диком вареве попоек, тусовок и выплесков установить крайне сложно. Так история про спасённого пьянкой с Мамоновым капитана футбольного "Пахтакора" вызывает справедливые сомнения. Настоящий капитан ташкентской команды погиб в авиакатастрофе в августе 1979 года, а игрок с приводимой фамилией в том сезоне и участия не принимал. Но для археологии сообщества даже такое лыко в строку.
"Как бы ни были своеобразны последние музыкальные работы Мамонова, их значение - в современном мире с его упрощёнными приоритетами - может быть только локальным. В истории "Звуки Му" останутся как одна из ярчайших рок-групп России второй половины 80-х, когда её умопомрачительная самобытность находилась в полном соответствии с духом времени. Когда диковинная художественная Россия на мгновение выкарабкалась из-под пресса советского тоталитаризма - чтобы вскоре оказаться погребённой под прессом псевдокапиталистическим. Жаль, если на нашем веку ничто подобное этому волшебному времени так и не повторится", - заканчивает Гурьев.
Жаль, но конец истории всё-таки не случился. Вполне возможно, что мы ещё станем свидетелями новых культурных прорывов. И может быть, именно неиссякаемые творческие погреба Петра Мамонова тому поспособствуют.
Анастасия Белокурова ИГРЫ ПАТРИОТОВ
"Сжечь после прочтения" (Burn After Reading, США, 2008, режиссёры - Итан Коэн, Джоэл Коэн, в ролях - Джон Малкович, Джордж Клуни, Брэд Питт, Тильда Суинтон, Фрэнсис МакДорманд, Ричард Дженкинс, Дэвид Раше, Джей Кей Симмонс)
В прошлом году лента Итана и Джоэла Коэнов "Старикам здесь не место" получила четыре "Оскара". Грань между независимым кино и мейнстримом, на которой долгие годы балансировал этот семейный подряд, стала совсем прозрачной. Поклонники творчества режиссёров пили за это весь год. Было чему радоваться: после невнятной несуразицы последних коэновских работ, братишки, наконец, выпустили нечто стоящее. И оценили это не только преданные адепты, но и те, кто просиживает штаны в Американской Киноакадемии. Любители поиграть с формами и мифами классического Голливуда на этот раз воспользовались эстетикой американского кино 70-х и высказали всё, что они думают о глупости и насилии современного общества. И следует признать, сделали это неплохо. Чего ждал от них мир в будущем сказать сложно, ибо мир делится на тех, кто любит братьев Коэнов и на тех, кто не любит. Третьего не дано. Кто-то считает их фильмы "еврейским постмодернистским бредом", кто-то - синефильским откровением, настигающим зрителя в священной радости узнавания. Истина, как раз и навсегда уверил всех нас Крис Картер, где-то рядом.
Итан и Джоэл Коэны вошли в историю в 1984 году, когда их криминальная драма "Просто кровь" была восторженно принята критиками и вознесена в пантеон классики. Критики любят, когда всевозможные клише препарируются с изяществом опытного хирурга или патологоанатома. Здесь был как раз тот самый случай. За что бы ни брались впоследствии братья, будь то гангстерская стилизация "Перекресток Миллера", или урбанистическая производственная драма "Заместитель Хадсакера", или ледяной беспросветный триллер "Фарго", - везде чувствовался отзвук прошлого. Ассоциации сыпались на зрителей как ассигнации государственного займа из рук сеятеля. Американский миф был подвержен если не переосмыслению, то, безусловно, куда более ироничному прочтению, чем это было у других "независимых". Постепенно, так и не сказав ничего нового, Коэны пришли к такому кино, где уже не осталось места метафорам и условностям.
"Старикам здесь не место" вообще видится прямым репортажем о смерти, лишённым даже намёка на символизм. Уже тогда тревожные нотки ощущения, в какой бездне обитает сегодня Америка и весь мир, звенели пронзительными звоночками. И пускай идея о том, что "дряхлым", предпочитающим перемещаться в прериях по старинке верхом, нет места в мире, где убийства стали частью повседневности, увы, не нова. Гораздо страшнее представали на экране бытовые мелочи техасцев, блестяще высмеянные когда-то в отечественной ленте "Приключения принца Флоризеля". Упорная приверженность жителей Дикого Запада к задиристым ковбойским сапогам, клетчатым рубашкам и шляпам а-ля Джон Уэйн придавала фильму куда большую безнадежность. А от сцены в магазине, где за спиной продавца красуется ряд из порядка ста совершенно одинаковых изделий от Стетсона, веяло линчевской инфернальщинкой чуть ли не сильнее, чем от лекторовского взгляда адского убийцы в исполнении Хавьера Бардема. Этим мрачным прогулкам по тёмной стороне чуть-чуть не хватало тонкости. И пусть в "Стариках" роковую глупость совершает только один человек, в новой работе режиссёров - чёрной-пречёрной комедии "Сжечь после прочтения" - звоночки превратились в набат: там вообще нет ни одного вменяемого человека. О тонкости и говорить не приходится.
В первой сцене фильма мы видим, как аналитика ЦРУ Осборна Кокса (Джон Малкович) увольняют за пьянство. Беседа корифеев разведки звучит примерно так:
- Ты слишком много пьёшь, Осборн!
- Что??? Я много пью??? Да по сравнению с тобой любой пьёт слишком много!
Хлопает дверь, трещат стены, рушится шпионское счастье. Теперь озлоблённый Осборн валяется на кушетке и пишет мемуары. Но не в высоком стиле Джона Ле Карре, а с полнейшим списком реальных имён, паролей и явок. Пока Осборн пьёт и пишет, его жена Кэти (Тильда Суинтон) изменяет ему с женатым ловеласом из отдела безопасности Гарри (Джордж Клуни). Решая развестись, Кэти по совету адвоката крадёт у Осборна диск с его писаниной ошибочно полагая, что там находятся его банковские счета. Секретарша адвоката теряет диск в фитнес-центре, где работают глупый Чед (Брэд Питт) и некрасивая Линда (Фрэнсис МакДорманд). Линда мечтает о пластических операциях и надёжном друге, которого безуспешно пытается найти через интернет. Чед дёргается как китайский болванчик, трясет мускулами, в изумлении вращает зрачками - это его нормальное состояние идиота. Именно он и находит в женской раздевалке заветный диск и, на пару с Линдой, совершит попытку получить от Осборна деньги. Бывший цэрэушник пошлёт вымогателей к чёрту, и тогда Линда, памятуя о Холодной войне, отнесет мемуары Осборна Кокса в русское посольство. Там начальники в кабинетах проверят информацию и с позором выставят Линду на улицу. Однако человеческая тупость безмерна и закономерно приведёт сюжет к кровавой развязке.
Только ленивый не писал о фирменном коэновском цинизме, позволяющем с хитроватым еврейским прищуром высмеивать любые аспекты человеческого бытия. В случае с фильмом "Сжечь" слово "цинизм" уже звучит слишком мягко. Безжалостность, с которой режиссёры выставляют напоказ все комплексы и мании современной Америки, достойна если не восхищения, то, по крайней мере, сочувственного хохота. Чувство меры здесь явно трещит по швам: и Малкович, и Клуни, и МакДорманд творят на экране столь вопиющее издевательство, что за такие проявления патриотизма в другие времена им легко мог бы светить Синг-Синг или иное подобное заведение. Дальше всех продвинулся Брэд Питт. Те, кто за последние годы уверился в том, что актёр погряз в семейных делах жены-губошлёпки и уже не способен на фейерверк, могут вздохнуть спокойно. Способен, и еще как! Подобного перевоплощения мир не видал со времён "Настоящей любви" Тони Скотта, где Питт гениально блеснул в эпизоде.
При всей трагичности происходящего, это всё-таки очень смешное и очень неглупое кино. Обыватель просто посмеётся над "тупыми американцами". Внимательный, насмотренный зритель сможет заметить, что режиссёром любовной вампуки, которую с завидным постоянством посещает Линда, указан Сэм Рэйми, а сценаристом - автор романа, по которому снят фильм "Старикам здесь не место" Кормак Маккарти. Шутка вполне в коэновском духе.
При этом в "Сжечь" нет ни одного положительного героя, ни одного, кому можно было хоть как-нибудь сопереживать. Глупость сродни подлости. И здесь впервые совершенно не работает поговорка "Дуракам везёт". В первую очередь безнадёга настигает самого нелепого персонажа этой истории. Впрочем, другим также приходится несладко. За полтора часа экранного времени лаконизм режиссёрской мысли доводится до совершенства. Америка окончательно превратилась в страну непуганых идиотов. Сочувствовать этому или довольно ухмыляться с чувством внутреннего превосходства - личное дело каждого. "Господи, что за бардак?", - вопрошает в финале цэрэушный начальник злополучного Осборна. Что ж, его можно понять. Ведь еще в далёкие 80-е, пока Коэны корпели над своей первой кровавой лентой, в легендарном детском телефильме "Гостья из будущего" практичный Фима Королёв советовал любознательному Коле Герасимову, как лучше всего поступить с предметом, унесённым из XXI века: "Спрячь! А лучше сожги!". Спустя четверть века Коэны вторят этому великому высказыванию с той же силой.
Елена Антонова КАТАРСИС НЕИЗБЕЖЕН
В третьем монографическом концерте сезона Российский национальный оркестр и его главный дирижер Михаил Плетнёв сыграли Шуберта, одного из самых крупных немецких романтиков первой половины XIX века, чья жизнь, согретая огнем всепоглощающего творчества и большой любовью к жене, не была, тем не менее, ни слишком везучей, ни долгой. Главной тому причиной - обостренная ранимость его натуры, что не раз приводила к нервным срывам, один из которых завершился водворением его в психиатрическую лечебницу, откуда он не вышел.
Для создания музыкального портрета Шуберта Плетнёв отобрал три вещи: Увертюру к драматической поэме Байрона "Манфред", Концерт для виолончели с оркестром ля минор, Симфонию N4 ре минор, написанные в разные годы в разном душевном состоянии музыканта.
"Манфред", сочиненный Шуманом в светлый период его жизни, более мягок и приглушен, чем байроновский оригинал. В музыке Шумана основное - высокий накал любви героя, что было главной пружиной романтизма. Плетнев управляет оркестром, не форсируя звук, не напрягая его. Звуковая палитра оркестра благородна. Она подчинена романтике чувств, огромных, но подвластных воле героя, чего так желал самому себе Шуман. Невольно вспомнился "Манфред" Чайковского, который пару лет назад мы слушали в том же исполнении. Там - напряжение страстей и действий героя, наоборот, более сильны, чем у Байрона. Там - всё в перехлест! Там - девятый вал! Оттого и катарсис (при той музыке и той интерпретации) там - неизбежен.
Виолончельный концерт, написанный Шуманом, когда он, счастливый муж и отец, работал на посту музыкального директора в Дюссельдорфе, - ничем незамутненная радость творчества и любви. В исполнении РНО и английского виолончелиста Стивена Иссерлиса концерт, безупречный по гармонии, мелодии, композиции, излучает свет. Правда, мы избалованы более насыщенным и густым виолончельным звуком наших прославленных солистов. Думаю, что многие из них сочли бы за честь сотрудничать с РНО.
Симфония N4, все четыре части которой были сыграны без перерыва, поразила своей архитектоникой. Написанная молодым Шубертом, а 10 лет спустя отредактированная и инструментованная им вновь, она предстала в исполнении РНО чудом стройности, завершенности и согласия. Каждая мелодия и тема преподнесены, как на блюдечке с голубой каемочкой, и в то же время их неповторимые комбинации на наших глазах создавали совершенное по форме и красоте здание симфонии. За это высокое искусство Российский национальный оркестр и его руководитель были награждены долгими благодарными аплодисментами.
…ДА КРИЗИС ПОМОГ!
"Не было бы счастья, да кризис помог!" - примерно так отреагировало большинство жителей "северной столицы" России на известия о том, что из-за финансового кризиса остановлено строительство пресловутой "кукурузины", "газоскрёба", он же "Охта-центр", в историческом центре города.
Теперь, судя по всему, "шедевр" британской фирмы "RMJM London Limited", похожий то ли на клинок кинжала, то ли на перевернутую сосульку, пополнит мировую копилку архитектурных утопий, неосуществленных по тем или иным причинам (или просто неосуществимых) проектов, которые так и остались на уровне чертежей и макетов.
То, чего на протяжении последних лет не могли добиться от губернатора Валентины Матвиенко десятки тысяч возмущенных питерцев, которые чуть ли не костьми ложились, чтобы не допустить уничтожения традиционного "питерского" визуала, без всякого шума и пыли произошло из-за банального, хотя и внезапного, безденежья "Газпрома", потерявшего за последний месяц почти две трети своей "капитализации". Точно так же прекращено строительство "Москва-Сити" в российской столице, десятков и сотен менее пафосных и дорогостоящих проектов по всей стране.
Что ж, дело понятное: "не хватает трёх рублёв на постройку кораблёв". Всё по Писанию: "Ты говоришь: "Я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды", а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ, и слеп, и наг" (Откр. 3, 17).
Это еще одно (после событий 11 сентября 2001 года) - и даже не менее жёсткое! - доказательство глубинной нищеты, слепоты и наготы современной "большой" архитектуры, при всём её внешнем блеске и лоске.
Этот "застывший сумбур вместо музыки" призван не служить людям, а подавлять, унижать и уничтожать их, превращать в придаток "настоящего центра Вселенной" - пресловутого "золотого тельца", "больших денег". И сегодня, когда эти "большие деньги" на наших глазах "исчезают в никуда", наглядно демонстрируя свою истинную природу, как бы само собой рассыпается в прах всё, что строилось на их основе. Это касается не только архитектуры, но всего общества в целом: культуры, политики, экономики. "Ты взвешен на весах и найден слишком легким…"
В. В.
Наталья Савватеева УЙТИ, ЧТОБЫ ВЕРНУТЬСЯ
Балет "Москва" Николая Басина выпускает премьеру "Блудный сын".
Её автор - питерский хореограф Эдвальд Смирнов. Первый показ состоится 6 декабря на сцене Российского Академического Молодёжного Театра.
Весьма непопулярную тему выбрал для новой постановки Балет "Москва" Николая Басина. Библейская притча о "блудном сыне", его раскаяние и прощение отцом непривычна для теперешнего российского общества. Это слишком глубокая тема о великой родительской и божьей любви, которая волновала многие поколения людей, стремившихся к познанию истины, сегодня кажется чем-то древним и излишне надуманным. Кругом кипят нешуточные страсти: люди судорожно ищут своё место под солнцем, деньги и наслаждения. А иначе вроде бы и быть не может: ведь по телевидению все упорно твердят, как здорово иметь шикарную машину, драгоценности, модные тряпки, вкусную жратву, дачу на Канарах, дом на Рублёвке, и показывают, как другие, более успешные, чем ты, этого добиваются, совсем не стесняясь в средствах и не испытывая угрызений совести. Так что, какой уж тут "Блудный сын"?!
Но питерский хореограф Эдвальд Смирнов решил взяться именно за зту притчу, которая идёт вслед за другим библейским сюжетом об Иудифи, что лёг в основу премьерного спектакля прошлого сезона, где он тоже являлся автором постановки.
"Я решил сделать вечер балета на тему библейских сюжетов "Иудифь" и "Блудный сын", - сказал Эдвальд Арнольдович. - Разумеется, нынешняя премьера, как, впрочем, и предыдущая, будет вольной интерпретацией известной притчи. Юноша попадает в мир современного театра, и мы получаем возможность в хаосе и разрушении всех эстетических, этических, художественных и человеческих ценностей проследить как деградацию, так и возрождение его личности через скорбь и страдание. Очень надеюсь, что новая работа нашего театра тронет душу современного зрителя и поможет ему взглянуть на театр балета, драмы, оперы с несколько другой точки зрения".
Спектакль рассчитан на любую аудиторию, но более всего, наверное, на молодых зрителей. И не только потому, что музыка в нём принадлежит перу сразу трёх композиторов: французского симфониста Камиля Сен-Санса, финского авангардиста Киммо Похйонена и русского джазового музыканта Сергея Курехина. А такое сочетание, наверняка, способна воспринять именно молодёжь. Как, впрочем, и историю сына, потребовавшего у отца свою долю наследства и ушедшего навсегда из родного дома, даже не оглянувшись.
Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ
Союз писателей России, тебе - полста! И вдохновенны, и красивы твои лета. И хоть под "оттепели" страсти ты в мир входил - в "шестидесятники", по счастью, не угодил.
В пятидесятых ты впервые свершил свой шаг. А к ним близки сороковые, Победы стяг… Ты появился зримо, крупно. А те потом - сойдутся умствовать на кухнях своим гуртом.
Их круг воспет, но как-то странен обычай сей. На кухню русский люд не станет сзывать гостей. Всегда в светлицы - хоть простые - друзей ведём… Союз писателей России - наш русский дом!
Для нас опора ты и помощь, мы все - с тобой. В том девяносто первом - помнишь, как грянул бой? Ещё страну не своротили, но - что за прыть! - пришли "кухонные" витии тебя закрыть.
Но неприступной баррикадой - стояли здесь твои писатели-солдаты, России честь!.. Жаль, на других участках фронта был слаб отпор - и тьма союзов да литфондов в стране с тех пор…
А на тебя сегодня снова идёт накат, вновь "реформаторы" готовы вести захват! До юбилейной нашей даты им дела нет… Но встал опять, как баррикада, Отчизны цвет!
Чтоб слово чистое России - мир слышать мог. И понял вновь, что Бог не в силе - а в правде Бог! Что не согнётся и не смолкнет та правда в нас. Она тревожным взором смотрит вокруг сейчас.
…Мы - на меже тысячелетий, чей бег - вода… В былом - отцы, в грядущем - дети, а мы - когда? Историк видит нас примерно - в какой поре? Двадцатый век мы, двадцать первый, или - тире?..
Преградой будет иль наградой нам рубикон?.. Но слышен голос где-то рядом, невидим Он: "В какой бы век ни относила времён река - всё суета. Была б Россия - во все века!"
