Наблюдая за тем, как ампутировали верхние этажи новой биржи в Петербурге, изуродовавшей василеостровскую "стрелку", я думал: есть-таки в Петербурге светлые и смелые, исторически мыслящие, подлинные петербуржцы: вступить в поединок с миллиардом долларов, с этим идолом, - сегодня это подвиг.
      Наблюдая за тем, как в Петербурге, в Мариинском театре, альма-матер классического русского балета, надстраивают над величественной архитектоникой (архитектурой) классического балета мрачные, "подвальные строения" человеческого нутра, я уже не удивляюсь этой подмене, этой диверсии в области Возвышенного, этому не замечаемому духовно-художественному кризису: что вы хотите, если финансово-экономический кризис протащили в Россию, до Возвышенного ли сегодня?..
      Надежды на возрождение и развитие традиций русского классического балета я долгое время связывал с балетными городами, удаленными от Москвы и Петербурга, такими, как Пермь и Новосибирск, географически периферийными, но по сути дела, центральными. Но… Пермь еще держится, выпускники хореографического училища, молодые пермские Терпсихоры, по-прежнему показывают высокий класс петербургской-ленинградской школы, принесенный в Пермь из блокадного Ленинграда эвакуированными преподавателями.
      "Высокий класс" я понимаю не только как технический уровень исполнительниц - прежде техники петербургская школа - это одухотворение, это зазывание, увлечение зрителя в невидимый прекрасный мир души человеческой, в мир Красоты, что "движет Небеса".
      Новосибирский театр сдался миру дольнему, как и Большой и Мариинский театры. Пермский балетный театр сохраняет свою приверженность былым идеалам, но с годами и здесь истаивает приверженность. Как и в чем это выражается? Юное дарование, замеченное еще в школе, приходит в театр, прилетает на крыльях, с "душой исполненной полета". Ее душа на пороге свершений, и на первых порах это "свершение" подтверждается - воплощается в освоении, исполнении ведущих партий в балетах классического наследия: Одетты ("Лебединое озеро"), Авроры ("Спящая красавица"), Никии ("Баядерка"), Жизели ("Жизель"), главной партии в "Шопениане". Но далее внутренний рост прекращается. Ее трепещущую душу, ее порывы в мир возвышенный, туда, за "горизонт", современный балетмейстер не чувствует, не видит и не предвидит. Он не догадывается о его существовании; ну а М. Петипа, Л. Иванов, М. Фокин - "это мир сказочный, вымышленный, условный - ХIХ век…"
      К сожалению, и вводы в главные партии балетов ХIХ века становятся все более механическими, с показа, "ручку туда, глазки туда", репетиторы не объясняют, что происходит в душе и сердце героини, не добиваются движений души, они показывают жесты и движения тела, т.е. хореграфический текст - "как делали корифеи" (а некоторые хореографы приносят на репетиции кинозаписи и прокручивают тексты: вот как делали "великие").
      Так духовные традиции великих балетмейстеров и балерин отдаляются, исчезают. Это охлаждение души балерины чувствует зритель, малейшее, едва заметное охлаждение со временем переходит (и уже перешло) в "стабильное", а вслед за ним исчезает и поклонение классическому балету, какое было еще в недавнее советское время. Нет, спектакли классического балета (ХIХ век) зритель по-прежнему посещает, несмотря на "девальвацию" духовного наполнения образов, большинство зрителей ходит в Большой и Мариинский театры, как в музей: надо посмотреть, а потом рассказать в своем кругу о себе и о балете. Но мир подлинных балетоманов, когда в Кировском-Мариинском и Большом театрах были абонированы ложи на год, когда и в советское время был свой постоянный зритель - ныне мир подлинных балетоманов изрядно поредел. Ну а "группа поддержки" артиста, которая появилась уже в советское время, а ныне процветающая, не может считаться миром балетоманов - в разных концах и ярусах зрительного зала сидят "люди поддержки": крики "браво", вызовы на бис - это их "бизнес".
      О развитии мужского танца я даже не упоминаю, оно завершилось на Владимире Васильеве. Академия балета по-прежнему выпускает принцев, галантных кавалеров, артистов, сопровождающих прима-балерину, но сама природа мужского танца, мужчины, как носителя мужественности, динамики, полетности, особой технической оснащенности, требует героического сюжета. Но сегодня либреттист-драматург - не помощник в этом вопросе: нужен молодой артист с задатками героического плана, особой мужественности танца, а это вопрос уже к школе, к академиям хореографии страны. Я не уверен, что Ю. Григорович взялся бы за постановку балета "Спартак", не будь в труппе В.Васильева.
      Поэтому всеобщее охлаждение к русскому балету постепенно надвигается, как ледниковый период. Вот причина охлаждения "отцов нации" к классическому балету, и это почувствовали солисты балета. Они, как "фигу в кармане", носят недовольство. Я не защищаю Минкультуры: там есть понимающие, но подлинное, а не "корпоративно-договорное", рекламируемое искусство: "великое" - это всегда открытие, открытие новых глубин человеческой души. Но то, что было приоткрыто в ХIХ-начале ХХ веков: ликующая душа Анны Павловой вызывала и призывала души зрителей к всеобщему ликованию - не овации по окончанию, а именно в процессе самого действа воздух зрительного зала наполнялся разливающимися и сливающимися духовными потоками, волнами, исходившими со сцены и поднимающие со дна души зрителей духовные потоки, и, как в "проточных святых водах", души зрителей омывались, приобщались света и духовной чистоты, укреплялись, если хотите, освящались - всего этого уже нет. Сегодняшние зрители, окажись там, вначале ХХ века, сказали бы: "хорошая энергетика". Но у А. Павловой была ликующая душа, свет, а не "энергетика". Ешьте много мяса, не ругайтесь - у вас будет "энергетика тела", а, в сущности, энергетика "духов злобы поднебесной". Но свет, исходящий из глубин просветленной души актрисы, - это другое, это - тайна русской души, тайна Святой Руси.
      "Лебединые сцены" ("Лебединое озеро") и вообще "белый балет" - это как во сне, здоровом и светлом (не обязательно, "крепким", но обязательно скоротечным): душа, ликуя в мире высших сил, приносила эти дары в свой "дом", и не только силы света, но и знамения и предзнаменования. Этому феномену русского балета и поклонялся мир людей планеты, вертикальный мир от правителей до билетеров - подлинно русский балет приобщал человека, народы к этому источнику омовения и очищения. Сегодня вы можете это предложить своему зрителю? Нет. Ибо это не зарождалось в ваших душах, вы имитируете былое дарование, повторяете "корифеев", и вы хотите на эту имитацию, на эту вторичность зазвать народы, ждете поклонение правителей?.. Покажите хотя бы одну балерину, душа которой зазывает в новые выси?… Время олигархии, биржи, мещанства, как молох, поглощает дарования.
      Распалась нить, связующая жизнь, - великие балетмейстеры былых эпох не придумывали, они вслушивались в жизнь, всматривались в балерину, в её личностный мир, начиная с Филиппа Тальони, увидевшего в своей дочери, Марии потаенные возможности выражения в телесных образах образы невидимого мира.
      Лучшие балеты М. Петипа зарождались под впечатлением подсмотренных граней души балерины; потом уже под этот "увиденный сюжет" либреттисты подстраивали балетные сюжеты, но Петипа подправлял, исправлял, иногда резко, как это было с либретто балета "Баядерка", - у него уже был внутренний "поводырь" - куда вести. То же происходило и у М. Фокина. Как родился шедевр "Лебедь" (позже названный "Умирающий лебедь")? К Михаилу Михайловичу пришла Анна Павлова: Миша, поставь мне что-нибудь. "Миша поставил". Мини-спектакль "Лебедь" был поставлен за три часа. Фокин знал Анну Павлову не по фамилии, не по пируэтам, не по тусовкам: он знал, что несет её личность в мир; так родился шедевр. Позже это повторилось у Дж. Баланчина: многое из того, что ставил он, рождалось под впечатлением его Музы - балерины С. Фаррелл.
      В советском балете был уже иной сюжетоориентирующий принцип: взаимоотношения между людьми ставилось во главу всего. Конечно, балетные артисты выражали эмоциональное состояние героев, но главным был сюжет: что происходит между людьми. И это естественно: строилась молодая республика, строилась и новая общность: единый, многонациональный "советский народ". В строительстве единства и целостности нации принимали участие все и вся: искусство и культура, промышленность, идеология. Идея социализма - "Мир - Дружба", было единство многонационального народа, и никто не требовал "толерантности" - единство многонационального народа обеспечивалось самим укладом жизни, естественным продвижением одаренных людей всех национальностей, не было деления "наших" и "не наших", не было проталкивания "своих", тем более посредственности. А сегодня? Вся видят: это - "серость", но это "наша серость". В искусстве и культуре вместо "строительства многонационального народа" - разрушение единства, разрушение человека изнутри, но при этом под страхом уголовного преследования требуют от художников и политиков толерантности. Сегодня идеолог - Уголовный Кодекс, это открытие демократов.
      А теперь посмотрите, как и какие сюжеты рождались в советском балете: "Партизанские дни", "Пламя Парижа", "Бахчисарайский фонтан", "Ромео и Джульетта", бунтарь "Спартак", "Ленинградская симфония" и "Одиннадцатая симфония" Д. Шостаковича, "Иван Грозный" С. Прокофьева, "Горянка", "Гаяне" и многие-многие другие сюжеты. Но везде главная тема: взаимодействие между группами людей, и конечно, созидание. Но всё здесь, на земле. И это можно поставить в упрек советскому театру, да и как иначе в атеистической стране: раз Бога нет - не может быть и отношений с Ним.
      И самое интересное, как начиналась реформа балета в период оттепели: теоретик и либреттист балета Ю.И.. Слонимский написал либретто балета "Берег надежды". Из маленького события Ю. Слонимский выстроил полнометражный балет. Сюжет прост: в японских водах был арестован советский корабль. Всё. Но получился балет о крепости духа советских моряков, и их любимых (вспомним "молитву рыбачки"), о Родине, о "береге надежды".
      Реформаторы балета не призывали общественное мнение (как это было недавно в Петербурге: заслуженные и народные артисты выступили с критикой в адрес руководства Мариинского театра, что-то требовали, а нужно не критиковать, а ставить новые балеты, новые сюжеты, постигая глубины "жизни человеческого духа"), они ставили: в 1957 году Ю.Григорович поставил балет "Каменный цветок" (музыка С. Прокофьева) - это было откровением для театра и для зрителей; И. Бельский в 1959 году поставил балет "Берег надежды" (музыка А.Петрова), где были совмещены и драматургические принципы классического наследия и новые темы.
      Реформировать "драмбалет" было не просто: им приходилось преодолевать, казалось бы, непреодолимое; возглавлял кировский балет великий артист и балетмейстер классик К. Сергеев; это была "скала": блестящий исполнитель всех ведущих партий "белого балета", образованный человек, он очень хорошо представлял художественному совету свои проекты - сценарии будущих балетов. Это признавали все, в том числе и молодые реформаторы. И, тем не менее, своими постановками они практически сумели преодолеть театрально-административные препоны. Конечно, им помогала Е. Фурцева, министр культуры.
      Ныне русский классический балет, как феномен мировой культуры поставлен в условия исчезновения. То, что ставят ныне в Мариинском и Большом театре зарубежные и отечественные хореографы, не имеет никакого - подчеркиваю: НИКАКОГО - отношения к традиции исследования души и духа человеческого, к той части души, что несет в мир красоту неведомых глубин, что спасает мир; спасает не от бомб - спасает человека и человечество.
      Конечно, можно бы взывать к ЮНЕСКО о защите исчезающего вида искусства, но это не даст результата: эти люди, уполномоченные оберегать мировую культуру, не видят, не понимают весь объём наследия человеческой души; это их предки в конце девятнадцатого века не заметили закат классического балета в Европе, т.е. не заметили утрату главной части своей души, материализованной в искусстве; это их предки иронизировали над документом О. Шпенглера "Закат Европы". Это их омещанившийся Париж вдруг прозрел, увидев спектакли М.Фокина и Анну Павлову, В. Нижинского, балеты М.Петипа, Ж Перро, а позже Л.Мясина, С.Лифаря и Дж. Баланчина. Это их Европу одухотворила революционная Россия, исторгнув из себя лучших носителей духовной и научной культуры, растворила мещанский дух, воцарившийся в Европе и ее сердце - в Париже. "Именно в талантливом, остроумном, веселом Париже мещанство нашло свое завершение, свое эстетически законченное выражение".(Н.Бердяев, "Русская идея").
      Мещанство не взыскует возвышенное, оно довольно собой, золотым тельцом, оно наденет вам "золотую маску" (приз "Золотая Маска", присуждаемая лучшим носителям масок в театре, это "откровение" - причем здесь душа), только делайте то, что по нраву ему - мещанство - метафизическое, а не социальное явление.
      Не случайно бессюжетный балет (где нет взаимоотношений между героями) возник тогда, когда балетмейстер почувствовал значение хореографической темы как средства выражения темы человеческой души; когда М. Фокин понял, что тему Шопена в театре можно выразить, не прибегая к сюжету, к событиям в жизни героя, Михаил Михайлович отказался от первой - сюжетной - части, уже поставленного балета, "оторвав" сюжет (предмет) - так родилась бессюжетная "Шопениана", шедевр, определивший развитие балета ХХ века. И не только балета: по следам Фокина пошли - кинулись живописцы и поэты; они тоже "порвали" с предметом, с сюжетом, так возник абстракционизм, "черный квадрат", "звукопись" Крученых и т.д. Но эта череда экспериментов - крайность, уводившая молодые дарования в тупик.
      Ныне - не балет, это Россия покрылась плесенью олигархического мещанства, и как следствие, возвышенное исчезло из театра, но теплится на дне русской души.
      Нынешний, "классический балет", переставший быть классическим, - это документ надвигающегося финансово-олигархического мещанства, балет уже нельзя назвать ни "классическим", ни "романтическим".
      И вот, что печально: нам неоткуда ждать помощи, подобно той, что получила Европа из рук большевиков. Мы должны извлечь ее из себя, из своей души…
      Так что же делать, если нет драматургов, нет теоретиков, чувствующих двойную природу этого возвышенного искусства, нет балетмейстеров - "симфонистов". Сегодня уровень балетмейстерского мышления отброшен к началу пятидесятых годов, когда цикл жизни "драмбалета" завершался неудачами, а новый еще не начался - его начинали "симфонисты" Ю.Григорович и И.Бельский. Но рядом с молодыми был Ю.И. Слонимский - теоретик и драматург балета.
      Либреттист классического балета - это звено, ухватившись за которое можно вытянуть полузатонувшее "судно" - белый балет.
      Новый либреттист должен совмещать поэтику музыкально-симфонического развертывания образа и поэтику литературы - литературно изложенного сюжета. А это два различных принципа развертывания художественного образа. Теория балета замерла в ожидании…
      Ныне принципы хореосимфонической драматургии вытеснены из балета - отечественного и зарубежного. Хореографический симфонизм - это особый тип драматургии, наиболее адекватно выражающий внутренний мир человека, сквозь который мерцает невидимая духовная связь личности и Бога, личности и социума.
      Хореографический симфонизм - это инструментарий развертывания внутреннего, невидимого и прекрасного мира человеческой души, человека падающего, предающего свою душу, но через муки и покаяние восстающего, обретающего свой светлый лик, устремленный к светлым деяниям.

      28 и 29 ноября на сцене театрального зала Московского Международного Дома музыки пройдет уникальная премьера ревю-фантазии "Любовь моя, Роз-Мари". Ее автор и создатель - музыкальный театр "На Басманной" под руководством Жанны Тертерян.
      Вряд ли кто-то из нас скажет, что никогда и ни о чем не мечтал. Вот только мечты у всех разные. Одни хотят богатства, другие справедливости, третьи жаждут любви. А есть и такие, кому кроме творчества ничего на свете не надо. Наверняка найдутся среди мечтателей и те, кому хочется получить все и сразу, и это, естественно, создает в жизни конфликт, который приходится разрешать так или иначе. Как, например, в американской оперетте "Роз-Мари", которую художественный руководитель театра "На Басманной" Жанна Тертерян решила взорвать изнутри, вдохнув в нее современную интригу, яркие характеры и новую музыку. И придумала для этого жанр ревю-фантазии, который подразумевает роскошное зрелище, приправленное потрясающими хитами. Конечно, для рождения подобного спектакля нужны были творческие союзники. И в этом у постановщика и автора идеи недостатка не было. Киносценарист Николай Шумейко, с которым у Жанны Тертерян уже был успешный опыт - комическая опера "Безумный Drang на Зальцбург", созданная по мотивам зингшпиля Моцарта "Директор театра", написал либретто. А композитор Юрий Алябов, работавший вместе с Шумейко над известными фильмами "Танго над пропастью" и "Рикошет", сочинил музыку. Художник Игорь Капитанов придумал сценографию, Наталья Спасская - костюмы. А труппа разыграла партию, где у каждого своя карта. Персонаж Джима из охотника в прежней "Роз-Мари" сейчас превратился в репортера крупной столичной газеты, Авлей стал управляющим нефтяной компании, ну а Черный орел из эпизодической фигуры вырос в одну из основных. Да и индейцы перестали быть просто опереточным фоном, а являются теперь действующими лицами в реальной жизненной истории.
 
      Проезд: м. "Павелецкая", Космодамианская наб., 52, стр.8
      Телефон для справок: 730-18-65.

      "Кому не ясно?" - завершил свой призыв баловень ельцинского беспредела, допущенный до кормушки и чавкающий около неё по сей день ростовский недоросль Дибров. "Все рассмеялись, всем стало ясно", - подытожил его слова совсем не смешной, а скорее нахальный Шендерович. Оба кормушечника - действительные члены "Академии российского телевидения". Академики, стало быть, или "бессмертные", как их именуют во Франции. Да вот только сама доморощенная академия скорее мертва, чем жива. Печальный конец этого самостийного формирования просматривался уже при появлении на свет мертворождённого дитяти. Чего можно было ждать от ребёнка, если в папы ему отрядили человека-хамелеона, гражданина США, мистера Познера? Это в советские времена по заданию своих шефов из 10-го подъезда ЦК КПСС - цитадели Коминтерна, играл он роль самого что ни на есть пламенного коммуниста, люто ненавидящего нынешнюю свою американскую родину и поливающего её зловонными помоями. Сегодня он, получив другие установки и разнарядки, обгаживает "эту страну" и даже не скрывает свою лютую русофобию. "Россия не мой дом в исконном смысле. Всё-таки я здесь не вырос. Если у меня здесь не будет работы, то что я здесь буду делать? А там (я имею в виду Францию, например), я по крайней мере буду чувствовать себя у себя".
      Вот такой "человек мира" много лет в своих пролживленных "Временах", вместе с единомышленниками типа некоей госпожи Кобринской или "свежими головами" на туловищах витюшерофеевых, расшатывал и без того малоустойчивые основы оказавшейся в горбачёвско-ельцинской пропасти России. Выполняя установки своих подельников - всякого рода гайдаров, чубайсов, явлинских, александров да егоров яковлевых и прочей коммунистическо-капиталистической камарильи, чувствуя полную безнаказанность, потешался он над нашей страной, и не стеснялся говорить, что мечтает быть похороненным на американском берегу Тихого океана. Готовясь вернуться во Францию, где, я уверен, его совсем не ждёт российская телевизионная кормушка, он скалит свои ядовитые зубы, понося великого русского поэта, блестящего дипломата, мыслителя и подлинного патриота России Фёдора Тютчева. Но ненависть к этому славянофилу-интернационалисту испытывали все троцкисты. Вспомните жалкого коротышку "бухарчика", впадавшего в истерику при одном упоминании имён Тютчева и Есенина.
      Все кормушечники льют крокодиловы слёзы, на коленях умоляя Познера остаться "гуру" телеакадемии. Он же, словно Фома Фомич Опискин, блистательно высмеянный Достоевским, ломается, ёрничает, воздевает руки к небу и вопиет: "Свободен, свободен, наконец-то свободен!" Соглашается с руководителем 1-го канала г-ном Эрнстом, что после его разрушительной деятельности АРТ нужно реанимировать.
      На должности врача-анестезиолога и реаниматора академики видят исключительно шоумена Швыдкого. Меня поразило, что кандидатуру этого разрушителя отечественной культуры предложил глубоко уважаемый мною корифей отечественного телевидении Лев Николаев. Он так объясняет мотивы выдвижения пустобрёха, предпочитающего немецкий фашизм русскому: "Для меня "Культура" - близкий канал, а Швыдкой - один из его основателей. Кроме того, нужна фигура дипломатического свойства - чтобы установить равновесие и вернуть тех, кто в последнее время уклонялся от работы в АРТ". Дорогой Лёвушка, что тебя заставило изменить своему безупречному вкусу и абсолютному профессионализму? "Культуру" ведь создавал отнюдь не Швыдкой, а тогдашний предсдатель Комитета по телевидению и радиовещанию Валентин Лазуткин, а лизоблюдствующий мишутка в это время показывал на своём канале детям жёсткое порно с человеком, похожим на прокурора Скуратова. В благодарность за умение подсуетиться допущен он был к культурной кормушке, чтобы разлагать умы и осквернять души налогоплательщиков. Из-за таких, как он, академиков Валентин Лазуткин заявил о своем выходе из пресловутой академии по этическим соображениям уже несколько лет назад.
      "Есть гражданская война, когда нужно на коне и с шашкой, а есть время серьёзной работы. Публицист во главе академии уже не нужен - воевать не нужно". Милый Лёва, побойся Бога и посмотри внимательно на экраны всех почти каналов родного ТВ. Не шашка и конь нужны, чтобы очистить его от нечисти и пошлости, буквально захлестнувших невинных телезрителей. Разве сможет даже такой лихой рубака, как сам Будённый, расправиться со всеми примадоннами, смехачами с засаленными бумажками из потёртого портфеля, порнописателями-апокрифистами. Неужели ты веришь в плоды серьёзной работы с оборзевшими "камеди-клабами", ксюшами, лолитами, цекалами, разнузданными дунями и танями. Я не верю, потому что получил в своё время от тебя и тебе подобных мастеров телевизионную выучку, основной заповедью которой была забота о нравственности, духовности и обогащении зрителей знаниями и основами подлинной культуры. Только строгий запрет на "культурные революции" швыдких и его прихлебателей поможет развить и упрочить те положительные начинания, которыми радует нынче телепродукция канала "Россия", чьи создатели используют богатое наследие Льва Николаева и ему подобных "отцов" родного телеэкрана.

      "А был ли кризис?.." Может быть, его - и не было, как мальчика, который не то и впрямь ушёл в романе в прорубь, не то лишь померещился всего?.. Так был ли кризис? Что отвечу здесь? Как говорится: "Ну, вы, блин, даёте!" Да он у нас, куда не повернёте, не то что "был" - а постоянно есть!
      Есть кризис власти. С "перестройки" той, с "ряформ" убогих он себя являет. Сейчас "тандем" чего-то выправляет, но результат граничит с пустотой. Хотя звучат нехилые слова, и много принимается решений - но от утрат, лишений и крушений кружится у народа голова.
      Есть кризис жанра. Что ни говорят, как "рыночные блага" ни возносят - тот рынок нас в такую жуть отбросил, где человеку человек - не брат. Пещерное сознанье обрело такой размах, таким прошлось ударом, что со времён чубайсов и гайдаров не меркнет его свинское мурло.
      Есть кризис созидательных идей - что, в общем-то, давно уже не странно, поскольку на вещающих экранах у нас в России - русских нет людей. И никакого "разжиганья" мне в ответ не шейте, бдительные броды. От имени великого народа мы вправе слово взять в родной стране!
      Есть кризис кадров. Питерский бомонд одну колоду столько лет тасует - то сбросит карту, то, глядишь, пасует, то вновь её вернёт в козырный фонд. Я понимаю, что любой хранит былые связи, круг совместной службы. Но кажется всё чаще: дружба дружбой - а что-то и покруче их роднит…
      Есть кризис чести. Можно продавать заводы, углероды, эрмитажи… Но интеллект Отчизны на продажу - постыдно безоглядно отдавать. Ужель учёным так нельзя платить, как "звёздам" всей попсы или футбола?! Легко дарить компьютеры по школам - но славу школы тем не возродить.
      Есть кризис нравов. Страсти разогрев и отвязав лукавую "свободу", преступно не пресечь чужую "моду" на блуд и грязь, на непотребный грех. Отцы святые, где же гневный глас и порицанье дьявольских напастей? Или боитесь вы прогневать власти - или ханжи не склонны слушать вас?
      Есть кризис правды. Вот она, беда, что всех опасней, ибо всех туманней: куда плывём в житейском океане, причалить устремляемся куда? Об этом не известно никому, по курсу нависает серый морок, что давит нашу Родину, как молох, и мы внимать обязаны ему.
      Есть кризис жизни. Вот и все дела. Уже лет двадцать. Вот и вся недолга. Нет чувства братства, нет понятья долга - есть жажда загребания "бабла". И с кондачка проблем не порешать. Историю давно мы не листали. О кризисе - наивно вопрошать. Ответы дал ещё товарищ Сталин…