Не так давно в Дагестане, наиболее страдающем от чеченских набегов, было принято решение Госсовета по созданию отрядов самообороны. Между представителями республиканской и федеральной власти пошла вялая дискуссия о допустимости таковых. В ответ на протесты и предупреждения о неизбежной легализации бандитских формирований республика приводит свои доводы: во-первых, отряды самообороны будут фактически подразделениями МВД; во-вторых, поскольку они местные, то им и будет виднее, кто бандит, а кто нет, и вообще - если федеральная власть защитить республику не способна, предоставим это населению. Буйнакское нападение, естественно, подогрело это сомнительное начинание. Поскольку оно является “ноу хау” дагестанских властей и лоббируется ими в Москве, надо полагать, инициатива будет реализована. Правда, есть мнение в самом Дагестане, что отряды самообороны создаются не столько с целью защиты от Чечни, сколько для защиты пошатнувшейся сегодня власти от национальных движений внутри Дагестана, прежде всего, лезгинского. В любом случае - “затея” многообещающая.
Ничуть не менее многообещающе намерение Р.Аушева воссоздать в Ингушетии “Дикую дивизию”. Единственный “остров стабильности” в регионе - Северная Осетия (во всяком случае, таковой считает ее президент А.Галазов) - накануне выборов, то есть ротации элит со всеми вытекающими последствиями. Два основных кандидата - А.Галазов и А.Дзасохов. Социологические прогнозы утверждают, что победит Дзасохов, причем с большим отрывом. Не секрет, что затянувшаяся “спиртовая война” бьет по интересам подпольных “водочных королей”, к каковым вряд ли можно отнести самого Галазова и “его клан” (правящему клану незачем быть подпольным, его интерес, наоборот, в установлении госмонополии в пределах республики на производство водки). Так что 60 процентов за Дзасохова (против Галазова) по данным опросов - явление вполне понятное. Вряд ли только стоит объяснять эти “опросные” проценты (что делает ряд центральных газет) усталостью граждан от кумовства; все прозаичнее.
А.Дзасохову создан имидж цивилизованного политика, приверженного европейским нормам и глядящего в Европу. Подчеркивается, что программу будущих преобразований в Осетии ему готовил Фонд Горбачева, а сам Михаил Сергеевич приедет агитировать за него перед выборами.
Что ж… Посмотрим… В русских регионах это было бы всего лишь “медвежьей услугой”. Ну а на Кавказе… На Кавказе, все еще являющемся частью все еще не распавшейся России, появление Горбачева выглядит зловещим символом.
И над всем этим, запутанным в сложные кровавые игры, Кавказом, как еще один символ эпохи распада, царит бессменный и бессмысленный Миннац РФ, который уже закончил создание великого Проекта ГОСУДАРСТВЕННОЙ КОНЦЕПЦИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ. В соответствии с этой КОНЦЕПЦИЕЙ северокавказские регионы обретут в 1998 году реальную программу развития, единую социально-экономическую, правовую, финансовую и информационную политику, а также новый руководяще-распределительный орган - Межведомственную комиссию, что, в свою очередь, необходимо для поддержания спокойствия и согласия, экономической стабильности, развития национальных культур и языков и прочего благолепия. Также Миннац собирается заняться транспортной сетью - строить морские порты, железнодорожные и автомобильные развязки, и в этом могут помочь “районные ассоциации, например, Крыма, Кубани”.
Вы что-нибудь поняли? Скажем, о Крыме? Я - нет. А потому умолкаю, стыдясь своего невежества, рождающего непонимание столь важных федеральных инициатив. Оговорю лишь напоследок, преодолевая краску стыда, что номенклатурная невнятица “инициатив” федерального Центра, активизация международных покровителей кавказского сепаратизма всех видов и толков, мелкоочаговая напряженность “на местах” вкупе с недоумением по поводу кремлевской невнятицы, мафиозные войны как часть раскачки сепаратистского процесса, конкуренция глобальных энергетических и транспортных проектов с ущемлением интересов России - все это до боли знакомо по эпохе распада СССР. Добавим знакомые лица все той же эпохи, обильно заселяющие все “кавказские трещины”… И что получим?… Молчу, молчу!…
М. МАМИКОНЯН
Э. Крюков “СТРАННЫЕ” ВЫБОРЫ ( РОССИЯ И МИР )
21 декабря 1997г. - в Литве прошел 1-ый тур президентских выборов. Бывший зам. генпрокурора Литвы А.Паулаускас набрал 46%; американский эколог литовского происхождения В.Адамкус - 27%; спикер Сейма В.Ландсбергис - 15%; лидер социал-демократов В.Андрюкайтис - 5% голосов. Ректор Вильнюсского университета Р.Павиленис, депутат Сейма К.Бобялис и лидер ультранационалистов Р.Смятона - менее 2% каждый.
4 января - 2-ой тур выборов принес победу В.Адамкусу - 49,96% голосов. А.Паулаускас получил 49,29%.
9 января - В Вильнюсе начались консультации между делегацией Пентагона и военным ведомством Литвы о рекомендательном докладе МО США для Литвы “в целях эффективного приближения литовской армии к требованиям и стандартам НАТО”.
16 января - В Вашингтоне планируется подписание “Американо-балтийской хартии безопасности”. Посол США в Литве К.Смит: Хартия не будет носить “чисто декларативный характер”, документ возложит на стороны взаимные обязательства.
Даже для искушенного в политической жизни наблюдателя, избалованного причудами событий последнего десятилетия в Центральной и Восточной Европе, избрание президентом Литвы американского эколога В.Адамкуса оказалось сюрпризом. Однако эта “странность” при ее рассмотрении в логике регионального геополитического процесса обнаруживает определенные закономерности.
То, что Прибалтика “входит в зону национальных интересов США”, было заявлено в начале 90-х годов, и к этой “странности” уже “привыкли”. Давно перестали быть “странными” и конкретные шаги США и их скандинавских партнеров по приобщению прибалтов к структурам НАТО. С 1995 года США последовательно создают систему контроля воздушного пространства Литвы, Латвии и Эстонии. Подключение ее к аналогичной структуре в Швеции приведет, в перспективе, к образованию единой системы контроля за воздушным пространством всего Балтийского региона (с примыкающими к нему территориями России, разумеется).
С осени 1996 года разрабатывается “Американо-балтийская хартия безопасности”, нацеленная на “интеграцию Латвии, Эстонии и Литвы в европейские институты” (и, о чем откровенно говорится, на некоторое сдерживание “натовского ража” прибалтийских политиков). Для подкрепления своих обещаний США санкционируют “балтийский план действий” по укреплению безопасности, предложенный Данией весной 1997-го. “Датский план” предусматривает создание “временной” альтернативной НАТО организации - “Копенгагенской группы” с активным участием скандинавских государств.
Дания - один из самых надежных интерфейсов США в Северной Европе - приняла самое деятельное участие в формировании совместного миротворческого батальона “Балтбат” и военно-морской эскадры “Балтрон” прибалтийских государств. Достаточно прибавить к этому отказ Латвии, Литвы и Эстонии от настойчиво предлагаемых российских гарантий безопасности, в которой “странность” результата президентских выборов в Литве оказывается не такой уж странной.
Любопытно, что американский эколог В.Адамкус чуть ли не первым (еще в ноябре 1996 года!) заявил о намерении выставить свою кандидатуру на президентских выборах в Литве. А весной 1997-го “заокеанский почин” баллотироваться в литовские президенты поддержали американский профессор-антрополог литовского происхождения Л.Башкаускайте и депутат Сейма, эмигрант из США, К.Бобялис. Так что “американская команда” оказалась довольно сильна, особенно если учесть, что Адамкуса изначально поддерживала третья по величине (и вторая по представительству в Сейме) партия “Союз Центра”. К весне 1997г. в предвыборном “рейтинговом марафоне” единственным претендентом, не имеющим очевидных “американских страниц” в своей биографии, был радиожурналист, ведущий католической передачи В.Жукас.
Примечательно, что уже в декабрьском 1996г. рейтинге популярности в Литве В.Адамкус занял первую позицию, и на протяжении всего предвыборного марафона делил “призовые места” с известными литовскими политиками, чуть позже заявившими об участии в президентской кампании. Весной в группу “кандидатов в президенты” вступили бывший зам.генпрокурора Литвы А.Паулаускас и лидер партии “Союз Отечества”, спикер Сейма В.Ландсбергис, вдохновленный успехом правых и правоцентристских сил на парламентских выборах осенью 1996г.
Молчал лишь самый популярный политик Литвы - президент А.Бразаускас, составлявший достойную конкуренцию в предвыборных рейтингах В.Адамкусу и другим кандидатам на президентство. В сложившейся ситуации, пожалуй, наиболее странным обстоятельством можно назвать отказ Бразаускаса от участия в выборах. Сначала он намекнул на возможный отказ баллотироваться в июне 1997-го, а затем в октябре (в преддверии своего крупного политического успеха - подписания Договора о демаркации границ между Россией и Литвой) сделал об этом официальное заявление, буквально шокировав избирателей. Сам А.Бразаускас мотивировал свой отказ тем, что “пришло время идти во власть новому, молодому поколению, НЕ ЗАПЯТНАВШЕМУ СЕБЯ КОММУНИСТИЧЕСКИМ ПРОШЛЫМ” (!!!).
Среди кандидатов на президентский пост молодых опытных политиков было двое: Паулаускас и Андрюкайтис, которые, несмотря на молодость, оказались представителями бывшей партийной номенклатуры. Например, беспартийный кандидат юрист Паулаускас работал одно время в отделе государства и права ЦК компартии Литвы. А единственным значимым кандидатом (правда, не молодым), заведомо “не запятнавшим себя сотрудничеством с коммунистами”, оказался представитель противоположного лагеря времен “горячей” и “холодной” войны - В.Адамкус.
Был ли отказ Бразаускаса от президентства главной причиной победы Адамкуса - вопрос дискуссионный. Но, несомненно, после выбывания Бразаускаса борьба ужесточились - начался “компроматный отстрел” оставшихся кандидатов. Одним из первых пострадал В.Ландсбергис, обвиненный в сотрудничестве с КГБ. И хотя литовская Генпрокуратура это опровергла, лидер консерваторов получил в 1-м туре, несмотря на широкую поддержку СМИ и католической церкви, только голоса своего неизменного электората (около 15%). А.Паулаускасу припомнили прошлое его отца - руководителя КГБ одного из районов Литвы. Но призыв Бразаускаса к своим избирателям (составлявшим, по данным рейтингов, примерно треть электората) отдать голоса за молодого независимого политика А.Паулаускаса - сделал возможной победу юриста в 1-м туре.
Пожалуй, меньше всего в предвыборной “перестрелке” пострадал В.Адамкус. Еще в мае 1997-го оказалась под вопросом сама возможность его участия в президентских выборах. Сторонники В.Ландсбергиса в сейме отклонили предложение центристов внести поправку в Конституцию, отменив положение о цензе оседлости для кандидатов, согласно которому претендент на президентский пост должен постоянно проживать в Литве не менее трех лет. В.Адамкус, получивший литовское гражданство в 1992 году (при помощи Ландсбергиса), продолжал жить и работать в США и лишь изредка приезжал в Литву. Однако этот законодательный маневр правых дал обратный результат (на что, не исключено, и был действительный расчет) - рейтинг Адамкуса “в роли гонимого” пополз вверх. При мощной поддержке Союза Центра эколог сумел доказать в суде свое право на участие в выборах: прописан в Шяуляе, числился консультантом в одной из литовских фирм, даже принимал участие в политической жизни страны - в 1993 году возглавлял штаб кандидата в президенты Литвы С.Лозорайтиса.
Теперь - подробнее о некоторых странностях политической биографии американского эколога. Родился в 1926 году в Каунасе. Осенью 1944 года участвовал в сражениях против советских войск в “отрядах освобождения Литвы” - союзнических соединениях фашистской Германии, которые курировались и снабжались военной разведкой третьего рейха и лично Геленом. Уехал в Германию, учился там в Западном секторе на природоохранном факультете Мюнхенского университета, а после эмиграции в Америку в 1949г. - уже через год(!) поступил на службу в военную разведку США, то есть к новому “шефу” Гелена - Даллесу.
В 1958-1967г.г. В.Адамкус активно работал в литовских эмигрантских организациях в США, став председателем Совета “Общества американских литовцев” - одной из тех (далеко не чисто культурных!) организаций, которые играли ключевую роль в “идеологической борьбе” против стран советского блока все годы “холодной войны” и “перестройки”. С 1972 года Адамкус часто посещает Литву с целью “оказания родному краю финансовой и технической помощи в решении экологических проблем”. А в начале 80-х эколог работает в Агентстве по охране окружающей среды США, возглавив научно-исследовательский центр по экологии и позже занимая пост администратора по природоохранным вопросам в центральных и западных штатах, но не забывая об “экологических проблемах” первого отечества.
Вспомним многочисленные скандалы, связанные с разведывательной и дестабилизирующей деятельностью западных экологических организаций не только в бывшем СССР, но и в странах-союзницах по НАТО. Например, спекуляции на тему вреда от Игналинской АЭС, “счета” в сотни миллиардов долларов, выставляемые прибалтийскими странами бывшему СССР (а теперь России) за “нанесенный в период оккупации экологический ущерб”, разведоперации норвежской “Беллуны” на российском Севере, попытки торпедирования “Гринпис” французской программы ядерных испытаний. И признаем, что, с учетом вышеприведенных фактов “специальной” биографии, появление В.Адамкуса на посту президента Литвы вызывает много вопросов.
Возможно, литовские избиратели сочли боевые действия в составе “лесных братьев” и работу в американских спецслужбах более безобидными фактами, нежели сотрудничество с КГБ. Возможно, дала о себе знать долго культивируемая в общественном сознании мысль о решении всех проблем литовского государства с помощью Запада, и, в данном случае, при участии его почти прямого представителя, “стоящего над политическими распрями левых и правых”. (Заметим для справедливости, что в случае победы Паулаускаса ему, как и А.Бразаускусу, было не избежать конфронтации с правыми в Сейме.) Возможно, литовской элите захотелось как можно скорее избавиться от “комплекса вины” за свое коммунистическое прошлое хотя бы на единственном уровне “первого лица” в государстве.
Одно несомненно: решающую роль в победе В.Адамкуса сыграла его дружная поддержка во 2-м туре всеми проигравшими в 1-м туре пятью кандидатами (и, соответственно, значительной частью их избирателей). Очень неубедительно выглядят действия его оппонентов из полярных лагерей - Бразаускаса и Ландсбергиса: чрезвычайно опытные политики, они избрали такие формы “оппонирования”, которые неизменно приносили дополнительные очки в копилку победы Адамкуса. И как-то странно-скромно выглядит эта победа с перевесом лишь в 0,6% под крики сторонников А.Паулаускаса о многочисленных нарушениях правил голосования почти на 40 избирательных участках.
Но даже вынося за скобки перечисленные сомнения, трудно отрешиться от мысли, что новый президент оказывается изначально ослаблен и несвободен в действиях сразу по нескольким причинам. Во-первых, возраст - скоро 72 года - для современной политической динамики довольно высок. Особенно на фоне регулярных волн обвинений с Запада в адрес политической элиты “новых независимых государств” в приверженности “постсоветской геронтократии”. Во-вторых, сотрудничество президента (пусть даже в порядке “максимализма молодости”) с гитлеровским вермахтом - на международной арене не могут не увязывать с обвинением, которое регулярно озвучивают в отношении Литвы (недавно в очередной раз - группой крупнейших американских политиков во главе с Бейкером): Литва не преследует на своей территории бывших нацистских преступников и не сотрудничает с международными организациями в расследовании их преступлений. В-третьих, наконец, американское гражданство и работа в спецслужбах и высшей бюрократии США - автоматически ставят под подозрение любые международные действия и инициативы Адамкуса - как действия и инициативы американские.
Рассматривая совместно явные симпатии администрации США к данному кандидату (включившие редко даваемое разрешение баллотироваться в “чужой стране”) и перечисленные “неудобности” его избрания, трудно отделаться от впечатления, что на президентских выборах в Литве США использовали некий “политический форсаж”. И природа этого форсажа, возможно, в том обострении борьбы между США и Германией за сферы влияния, которое наблюдается в Восточной и Центральной Европе в течение последних полутора лет. Последние раунды этой борьбы, включающие победу прогерманских сил на парламентских выборах в Польше, крах проамериканского кабинета Клауса в Чехии и успешные инициативы Финляндии по торпедированию (через Эстонию) столь дорогого американскому сердцу “единства Балтии” - означают, что между Россией и Германией быстро строится транзитно-терминальная зона, основной пакет “политических акций” в которой может вскоре оказаться у Бонна.
Германия, активно занимающаяся созданием “общеевропейского дома” под эгидой ЕС и ЗЕС (одновременное председательство в которых она получит в 1999 году), по-своему лоббирует интересы прибалтийских государств в европейских институтах. Она реализует в Прибалтике свои военные проекты - переоснащение полицейских сил и погранвойск прибалтийских республик. Германская промышленность неуклонно наращивает потоки капиталовложений в регион. Общий объем инвестиций в экономику Эстонии, Латвии и Литвы составляет в настоящее время более 250 млн. марок. Такая же сумма будет в ближайшие годы направлена на развитие промышленности прибалтийских государств. Но подобные “подарки” - не делаются “за просто так”!
Поэтому представляется довольно правдоподобной гипотеза, что избрание Адамкуса - стремление США форсированно “застолбить” центральную позицию в столь геополитически важном и динамичном регионе, попытка “почти любой ценой” поставить свою американскую “пробку” на пути угрожающе растущих терминальных связей Германии в направлении России. Заметим здесь, что немецкие СМИ в большинстве откомментировали избрание В.Адамкуса весьма ревниво, как “проявление некоторой политической наивности литовского избирателя”, доверившегося человеку, демонстрирующему в своих интервью, что “понятия не имеет о том, что происходит в стране”.
Однако этой гипотезе не противоречит и другая возможность. У США и Германии в Европе, и особенно в отношении России, есть немало не только взаимоисключающих, но и общих интересов. Резонно допустить, что именно человек с биографией Адамкуса может оказаться подходящей фигурой для того, чтобы содержательно, без лишнего шума и пафоса, обеспечивать согласование подобных интересов.
Так или иначе - мир поставлен перед фактом: в Литве - новый президент, отвечающий (по Конституции) за внешнюю политику государства. В первых интервью после своей победы В.Адамкус заявил: “Лучше быть реалистами и понять, что до 2005 года Литву в этой организации (НАТО) не ждут и туда ее не примут …Возможно, следует искать альтернативные варианты поддержки среди стран Скандинавии”. Очень напоминает американо-датский план, не правда ли? Но не исключает и трансформации к моделям типа той, которую Финляндия реализует в отношении Эстонии…
А по вопросу отношений с Россией новый президент Литвы подчеркнул, что крайне важно наладить сотрудничество в области торговли, для чего необходимо открыть границы и снизить таможенные пошлины. Такая заинтересованность более чем понятна: экономические связи с Россией и, в первую очередь, товарный транзит обеспечивают около половины литовского бюджета. Поэтому вряд ли оправдана настороженность тех, кто заранее ждет от Литвы при Адамкусе каких-либо крайне грубых и резких шагов в отношении РФ.
Но в связи с подобными ожиданиями хочется отметить еще один важный момент. Все политики, ставшие президентами в государствах бывшего СССР (до 1998 года), “родом” из советской партийной номенклатуры, обладают опытом и знанием определенных общих законов, по которым на огромном пространстве сосуществовали десятки народов, сумевших все-таки стать в той или иной мере действительно “братскими” - даже на фоне возобладавших стремлений к “независимости” и разрыву. И в своем сколь угодно негативном отношении к бывшему “старшему брату” - номенклатурная элита “младших” в каком-то смысле предсказуема, что довольно существенно для разрушенных родственных отношений.
Новый президент Литвы пришел не просто из другого “идеологического лагеря”. Он из другой “семьи” с ее собственными, другими законами “братства”, “родства” и вражды. Российским политикам теперь придется особенно внимательно приглядываться к новой литовской политической реальности и учиться понимать и предсказывать ее “непредсказуемости”. И быть готовыми не просто констатировать “по мере поступления” ее “странности”, но и опережающе конструировать свою Большую Стратегию в новой - все более крупной, сложной и непредопределенной по результатам - Большой Европейской Игре.
Э. КРЮКОВ
Николай БОЙ БЕЗ ПОБЕДИТЕЛЕЙ
ТЕКСТ ПОСЛЕДНЕГО в минувшем году радиообращения Ельцина к стране надо читать и перечитывать: “Для большинства очевидно - заметных успехов мало. Повседневная жизнь многих наших сограждан по-прежнему трудная”.
Подобную скорбь о бедах народных из уст батюшки-президента мы уже слышали и в былые годы. Но никогда раньше, вздыхая над житейскими трудностями большинства граждан, Ельцин ни единым словом не бросал тень на стратегию своей политики. И вот теперь, на исходе 97-го, он вдруг молвил по радио: “Выпустив на свободу рынок, мы многое не учли. Задав ему правовые рамки, забыли о законах нравственных… Вместо призыва “Даешь Днепрогэс и Магнитку!” сначала кричали “Приватизация любой ценой!”, чуть позже - “Загоним доллар в валютный коридор!” Остальное, мол, потерпит-подождет.”
В этих фразах нет раскаяния, но есть четко выраженное разочарование главным постулатом реформ. Постулатом о том, что вольный рынок, передача госсобственности в частные руки и истребление инфляции сами по себе приведут к решению всех социально-экономических проблем страны.
Прощаясь с уходящим годом, Ельцин, похоже, простился и с многолетней верой в чудо от рыночной стихии и приватизации. Его пренебрежительный тон к стержневым лозунгам нынешнего курса реформ свидетельствует о том, что он дозрел до некой переоценки ценностей. Призрак ревизии гайдаризма-чубайсизма явно бродит по Кремлю. Бродит бок о бок с прогнозом о неизбежном росте долгов по зарплатам и грядущем распаде систем жизнеобеспечения страны. Но следует ли из этого, что уже в наступившем году Ельцин начнет открещиваться от всего содеянного в России в 9297-м и приступит к корректировке курса режима?
Запуск реформ в январе 92-го был воспринят в обществе, как гром в середине зимы. Нововведения выглядели дерзкой кабинетной импровизацией - экспериментом без подготовки и увязки с жизнью. На самом же деле - почва для этих нововведений готовилась пять лет. Готовилась осознанно или по недомыслию высшей советской номенклатуры во главе с Горбачевым и Рыжковым.
В 85-м, когда генсек ЦК КПСС и председатель Совмина СССР взялись за социально-экономические преобразования, страна беспрекословно подчинялась высшей власти. А это значит, что Горбачев с Рыжковым могли решить все наболевшие проблемы.
Могли устранить абсурд в ценообразовании и начислении зарплат и, таким образом, дать трудовым коллективам новые стимулы к работе и ресурсосбережению. Могли выправить перекос индустрии в сторону ВПК и бросить накопленные в “оборонке” высокие технологии на производство качественного ширпотреба. Могли не сворачивать экспорт оружия, а, наоборот, выставить на мировой рынок самые привлекательные его образцы, и на доллары от их продажи полностью удовлетворить внутренний спрос на импортные товары - джинсы, видеотехнику, компьютеры - и получить рубли для структурных преобразований своей экономики…
Короче говоря, административными методами руководители СССР могли повысить благосостояние своего народа гораздо больше, чем руководители Китая. Но в Китае перестройка привела к бурному росту производства товаров массового спроса, а в СССР - к очередям за водкой и табаком и к исчезновению из магазинов тех товаров первой необходимости, которые прежде не были в дефиците.
“Верните нашим детям сгущенку и шоколадные конфеты!” - этот плакат на шахтерском митинге в кузбасском городе Междуреченске в 89-м наглядно иллюстрировал плоды бурной перестроечной деятельности Горбачева и Рыжкова.
И в 89-м, и в 90-м экономика страны работала примерно так же, как и в 85-м. Но уровень жизни большинства понизился. Большинству стало жить хуже, потому что лучше стало жить меньшинству. Горбачев и Рыжков наплодили кооперативов и совместных советско-иностранных предприятий, через которые меньшинство могло преспокойно обогащаться за счет большинства.
Шашлычные, пирожковые, швейные и сервисные кооперативы, дав взятку распорядителям ресурсов, приобретали сырье по твердым государственным ценам, а готовую продукцию продавали по ценам рыночным. Совместные же предприятия делали состояния на разнице государственных цен в СССР и рыночных за рубежом: туда гнали то, что у нас стоило дешево, а там дорого, оттуда везли то, что там было дешево, а у нас - было в дефиците и продавалось за черный нал..
Наряду с так называемыми предпринимателями шанс на легкое обогащение Горбачев с Рыжковым предоставили и руководителям сырьевых предприятий, которым было позволено самостоятельно экспортировать часть их продукции в обмен на импортный ширпотреб и на нем делать свой бизнес.
В ХОДЕ ПЕРЕСТРОЙКИ произошло не только первоначальное накопление капитала прослойкой “новых русских”, но и его легализация в коммерческих банках и торговых биржах, в рекламных агентствах и акционерных обществах.
Скромный заведующий лабораторией института проблем управления Борис Березовский в 89-м стал гендиректором АО “Логоваз”. А гендиректор кооператива “Инфэкс” Владимир Гусинский в том же году превратился в президента коммерческого “Мост-банка”. Из кооператива “Москва III” в правление коммерческого банка “Столичный”, также в 89-м, переместился Александр Смоленский. С 89-го по 90-й состоялось рождение коммерческого межбанковского объединения “Менатеп” во главе с Михаилом Ходорковским. На исходе 80-х кооператив Михаила Фридмана “Альфа-фото” сделался компанией “Альфа-Эко” и затем “Альфа-банком”.
Становление бизнеса как вышеупомянутых, так и неупомянутых, но известных ныне предпринимателей, произошло благодаря Горбачеву и Рыжкову. Именно их политика создала в недрах социалистической экономики полукриминальный капиталистический уклад и вскормила класс “новых русских”.
Разделив страну на все более нищающее большинство и все более богатеющее меньшинство, Горбачев и Рыжков оказались между двух огней. Большинство не связывало с ними надежд на лучшее, меньшинство не видело в них гарантов сохранения и приумножения капиталов. В результате они стали неугодны ни бедным, ни богатым.
Всеобщее недовольство высшим руководством СССР отчетливо проявилось в настроении избранных в марте 90-го народных депутатов РСФСР. Их съезд принял декларацию о суверенитете России, а их Верховный Совет постановил обособить российскую финансовую систему. Два этих шага депутатам продиктовала не ненависть к единому союзному государству, а неприязнь к союзному руководству, которая объединила выразителей интересов как большинства, так и меньшинства.
У Горбачева как у президента СССР было полное право по закону отменить и декларацию о суверенитете РСФСР, и постановление об обособлении ее финансовой системы. Но поскольку у него уже не было поддержки в обществе, то он дрогнул и не решился на конфликт с сепаратистским российским руководством.
Остановить суверенизацию РСФСР и, стало быть, разрушение Советского Союза могла только новая социально-экономическая политика центра, которая бы устраивала большинство населения. И так как не вся советская номенклатура утратила инстинкты государственности, то попытка введения такой политики состоялась.
В ноябре 90-го на заседании Верховного Совета СССР на президента Горбачева был обрушен вал критики за кризисное состояние страны. Он в ответ затевает административную перетряску, преобразует Совет министров СССР в Кабинет министров при президенте, и в январе 91-го избавляется от своего ближайшего соратника по перестройке Рыжкова с тем, чтобы выставить его ответственным за кризис. Главой кабинета министров Горбачев по настоянию трезвомыслящей номенклатуры назначает Валентина Павлова - финансиста с тридцатилетнем стажем, который знал все тонкости государственного механизма, был предан государству, обладал твердым характером и являлся давним сторонником рыночных преобразований. Его назначение путает все карты российского руководства. Павлов с достоинством отражает попытку Ельцина смять союзный центр с помощью шахтерской забастовки и приступает к созданию программы плавного эволюционного перехода страны к рынку по китайскому образцу. Под эту программу, дабы исключить криминализацию рынка, Павлов проводит обмен денежных купюр и изымает у теневого бизнеса 12 миллиардов рублей. Еще 22 миллиарда сомнительных рублей были заморожены. То есть из оборота оказались выведены 34 миллиарда рублей из 96. Это стабилизировало потребительский рынок и позволяло приступить к освобождению цен на некоторые товары. Частичная либерализация должна была начаться осенью после подсчета урожая. То есть Павлов планировал реальные шаги по внедрению рыночных отношений в интересах большинства. Но понимая, что они встретят ожесточенное сопротивление меньшинства, которое гораздо больше устраивал дикий неконтролируемый рынок, он в июне 91-го предложил Верховному Совету СССР принять ряд мер: подчинить правительству налоговую службу, восстановить единство банковской системы СССР, создать общесоюзный орган по борьбе с преступностью на принципах ФБР США.
Если бы введение этих мер нашло поддержку не только у депутатской группы “Союз” в Верховном Совете СССР, но и у президента СССР, то осенью 91-го страна бы получила возможность планового перехода в рынок без полного обнищания десятков миллионов граждан, без кризиса сбыта и свертывания наукоемкого производства, без растранжирования сырьевых ресурсов. Но Горбачев, к лету 91-го осознавший, видимо, собственную неспособность управлять великой державой, уже вынашивал план превращения этой державы в аморфный конгломерат независимых республик, где ему была гарантирована необременительная, но почетная роль формального лидера.
