Если перевести парламентский язык депутатов Гитина и Мельникова на язык обыкновенный, то следует: руководство РАО, получив всю власть в акционерном обществе, начало воровать, начало присваивать себе доходы от продажи металлов и обрекло предприятия на безденежье.
Масштабы воровства в РАО в 1994-м — первой половине 1996-го никем не определя-лись. Но некоторое представление о них можно получить.
Самое крупное предприятие РАО — Норильский горно-металлургический комбинат — производит продукции в среднем на 3,5 миллиарда долларов. Себестоимость его продукции вдвое ниже цены на нее на мировом рынке. Стало быть, на покрытие всех расходов комбинату необходимо было получать от руководства РАО 1,75 миллиарда долларов. Но фактически он получал только 37 процентов от всех расходов, то есть около 700 миллионов долларов. Теперь произведем простую арифметическую операцию. От 3,5 миллиарда (сумма доходов от продажи продукции комбината) отнимем 700 миллионов (сумму фактически возмещенных ему расходов). Получается, что руководство РАО присваивало в год 2,8 миллиарда долларов.
Возможность заиметь такой куш не давала покоя многим. И поэтому в 1996 году произошел передел в контроле над комбинатом. Зажиревшее руководство РАО было оттеснено от кормушки более мускулистыми претендентами. Сделано это было так: правительство выставило пакет госакций на аукцион и отдало его под залог ОНЭКСИМбанку. В результате он завладел контрольным пакетом и сформировал свое руководство, то есть сделался фактическим собственником РАО, собственником курицы, несущей золотые яйца на миллиарды долларов.
Под залог госпакета акций ОНЭКСИМбанк внес всего 127 миллионов долларов — сумму меньшую, чем Норильский комбинат получает от продажи продукции за один месяц. Как мы видим, смена руководства, а следовательно, и реального собственника РАО не была продиктована экономическими выгодами для страны.
Более того, внесенные ОНЭКСИМбанком деньги были взяты в кредит… у самого государства. Просто под ширмой залогового аукциона произошла разборка, в ходе которой одна группа хищников заняла место другой.
Ни на комбинате, ни в городе Норильске с появлением нового руководства ничего по сути не изменилось. Зарплата как не выплачивалась по 2-3 месяца, так и не выплачивается. Инвестиций на ремонт и модернизацию оборудования, на поддержание и развитие рудно-сырьевой базы как не было, так и не появилось. Социальная инфраструктура как рушилась, так рушится. Сидела в руководстве директорская номенклатура — воровали, пришли банкиры — воруют еще больше. Совсем недавно, 31 июля с.г., на одном из участков РАО “Норильский никель” произошла очередная авария. Погибли люди. Погибли потому, что деньги, необходимые для соблюдения техники безопасности, разворовываются. Но ни один канал ТВ об аварии не сообщил, чтобы не портить атмосферу повторного залогового аукциона, назначенного на 5 августа.
В минувшем году на Норильском горно-металлургическом комбинате побывала комиссия Госдумы во главе с депутатом П. Романовым. Она констатировала, что на предприятии тяжелое финансовое положение: дефицит оборотных средств — 4,3 трлн. рублей, кредиторская задолженность — 6,3 трлн. , задолженность по налогам и ссудам соответственно 2,2 и 2,8 триллиона рублей. Но о причинах опустошения казны высказалась обтекаемо: бесконтрольность со стороны федеральной исполнительной власти за экспортом продукции и использованием валютных поступлений, отсутствие контроля за управлением государственной собственности. А что значит эта бесконтрольность?
Дело в том, что комбинат — главный производитель никеля, меди, платины и кобальта, — являясь юридическим лицом, своей продукцией не распоряжается. Он ее произвел, отдал в руки руководства РАО “Норильский никель” и в соответствии с уставом Чубайса может получить за нее столько, сколько руководство РАО ему даст, но не в деньгах, а в векселях ОНЭКСИМбанка. Комбинат в результате остается гол как сокол, с которого нечего взять, а его долги автоматически превращаются в прибыль ОНЭКСИМбанка. Банк жиреет, не выплачивая зарплату работникам комбината. Банк жиреет, присваивая деньги, которые должны идти на переоборудование производства и на спасение ветшающего города. Вместе с банком, надо полагать, жиреют и те сановники во власти, которые обеспечивают “бесконтрольность за экспортом и использованием валютных ресурсов”.
Картина удушения отечественной цветной металлургии или разбоя по уставу Чубайса будет неполной, если не осветить еще один эпизод, возможно, ключевой в этой истории.
Речь идет об АО “Норильскгазпром”, который ежедневно поставляет горно-металлургическому комбинату миллионы кубометров газа, не получая от него установленной Энергетической комиссией РФ тарифной оплаты. В настоящее время задолженность комбината перед “Норильскгазпромом” достигла 2,7 триллиона рублей. Только по многочисленным (более 10) решениям арбитражного суда г. Красноярска комбинат обязан безотлагательно выплатить “Норильскгазпрому” около 940 миллиардов рублей.
Взыскание денег, однако, тормозит не кто иной, как сам председатель норильского городского суда некий Огородов, видимо, с потрохами купленный должником и его хозяевами. Именно в его сейфе лежат без движения указанные исполнительные листы арбитражного суда. Этот случай является беспрецедентным в мировой юридической практике. Длящееся более полутора лет наглое и демонстративное беззаконие происходит на глазах у Минюста и Генеральной прокуратуры РФ.
Загнанный в угол неплатежами, преследуемый налоговыми органами, фактически лишенный какой-либо возможности не только освоить новые источники газа взамен почти иссякших старых, но и сохранять необходимую в условиях Севера работоспособность, коллектив “Норильскгазпрома” держится на последнем дыхании во многом за счет энтузиазма и сознательности людей.
Последним отчаянным усилием “Норильскгазпрома” спасти себя, а если смотреть шире, по-государственному, то и всю промышленную базу Норильского региона, явилось его обращение в Красноярский краевой арбитражный суд с заявлением о признании комбината банкротом.
Через арбитражную процедуру можно выйти на установление внешнего управления комбинатом, замену нечистоплотного руководства, доселе назначаемого из среды ОНЭКСИМбанка и РАО “Норильский никель”, и установление строгого контроля за финансовыми потоками по оплате произведенного комбинатом металла не только внутри страны, но и за рубежом. Тогда из ежегодно разворовываемых 2,8 миллиарда долларов можно будет без труда рассчитаться за даром потребляемый газ и предотвратить вымерзание и гибель региона, а это без освоения новых источников может, по заключению экспертов, наступить уже в 2000 году.
Вопрос о том, быть или не быть приватизации и залоговым аукционам по Чубайсу, является в Норильске вопросом о том, быть или не быть там городу и индустрии.
НАСЛЕДНИК ПО КРИВОЙ ( Немцов брал взятки? ) Николай Коньков
О, как много было умилительных всхлипов, торжест-венных реляций — молодой, красивый, энергичный… А главное — кристально честный, бесконечно далекий от вороватой старой номенклатуры. И недаром Ельцин увидел в нем преемника, намекнул: есть, мол, кому передать в руки судьбу реформ. Теперь, понимаешь, и помереть не страшно.
По сему поводу телевидение и либеральные СМИ устроили просто феерию. “Явился, как вспышка сверхновой звезды на тусклом политическом небосклоне пореформенной России”, — писали тогда в газетах. “Провинциальная свежесть, духовная близость с Борисом Ельциным!” — внушали нам с экранов.
Насчет “духовной близости” двух Борисов — разговор отдельный, а вот в свежести хотя бы одного из них приходится сомневаться чуть ли не каждый день. Иногда даже нос хочется зажать — такой, знаете ли, запашок.
Пресс-конференция, состоявшаяся 1 августа в Центральном доме журналиста, называлась “Откуда появился Борис Немцов?” Ответ на интригующий вопрос дал бизнесмен А. Климентьев, еще недано числившийся в друзьях у Немцова. Борис Ефимович Немцов, как заявил Климентьев, появился от мамы Дины Яковлевны и папы Ефима Давыдовича (последний в свое время работал вместе с Черномырдиным). А начинал Немцов свою политическую карьеру в движении “Молодые евреи за демократию”.
Однако не этому была посвящена пресс-конференция. Речь шла о “деле Климентьева”, о судьбе 18 миллионов долларов, которые под гарантии Немцова-губернатора были получены в кредит судостроительным заводом “ОКА”. Климентьев, недавний узник Бутырской тюрьмы, вчерашний деловой партнер Немцова, предъявил своему бывшему другу набор обвинений: 16000 долларов взяток, затем два раза по двести (но не граммов водки, а тысяч долларов) за пресловутый “окский кредит”, потом еще 800 тысяч долларов за гарантии кредита, далее 500 тысяч долларов — уже бюджетного кредита, внесенных в уставной фонд “дружественного” банка г-на Бревнова и два миллиона бюджетно-кредитных долларов, положенных туда же на депозит.
Подозрения, что пресс-конференция — всего лишь предупредительный выстрел по вице-премьеру, подтвердились уже в понедельник, когда “накат” на Немцова продолжил в “Новой газете” вездесущий (сидящий в каждой телефонной трубке, в каждом клозете) журналист Минкин, выступивший со своими разоблаче-ниями Немцова и заявивший, что “мы ни секунды не верили в то, что он справится с коррупцией”.
Подобные реляции Минкина выглядят не слишком убедительно и уж, конечно, более тускло, чем выступле-ния лидера ЛДПР на той же пресс-конференции в ЦДЖ. Приятно было слышать из уст Жириновского (чьи взаимоотношения с Немцовым давно находятся на точке кипения апельсинового сока) рассказ о “самом страшном и самом мерзком“ преступлении Немцова — о заказе на политическое убийство.
“Немцов нанял киллера для моего физического устранения, — сказал Владимир Вольфович, — но киллер, послушав мое выступление, заявил, что не может убивать такого человека, что стрелять нужно других”.
Возможно, этот киллер был одним из тех 38 ельцинских снайперов, которые сторожили банду Радуева, однако Жириновский озвучил и респектабельную идею контроля со стороны Госдумы над деятельностью скандального вице-премьера (здесь припомнили немцовское обещание, данное китайским властям, эспортировать в Китай электроэнергию за счет Дальнего Востока).
В ходе пресс-конференции Климентьев подтвердил, что “стихийные выступления трудящихся, протестовавших против приезда в их город Жириновского”, были инспирированы — за все за это Немцов заплатил некоей структуре 200 миллионов рублей. Еще Жириновский обзывал новое правительство “коллективным Троцким” и “командой негодяев”, а Немцова в нем — “наглым разрушителем”.
В одном ряду: журналист Минкин, депутат Жириновский, губернатор Скляров (этот в свою очередь публично резко дистанцировался от “молодого реформатора”)…
Так или иначе, но под грудами компромата “звезда Немцова”, как мы видим, начинает быстро затухать, если не сказать — протухать… Возможно, что скоро все про-грессивное человечество будет свидетелем позорного “сливания” курчавого мальчугана с высот политического Олимпа. Впрочем, такова судьба всех “наследников” Ельцина. Вспомнить хотя бы Руцкого или того же Лебедя.
Как, однако, сложно понять — живой Ельцин не потерпит никаких “наследничков”. Ельцину нужны не преемники или там партнеры, а нужны ему жертвенные барашки, на которых можно повесить собственные просчеты и провалы. Глядя на Немцова, непроизвольно вспоминаешь о “барашке”.
Николай КОНЬКОВ
ЗАПРЕДЕЛ А. К. Жук
Недавний Генеральный прокурор Ильюшенко, как вор и бандит, сидит в тюрьме, и при нем не было раскрыто ни одного серьезного преступления, а вал преступности непомерно увеличен.
Новый Генпрокурор Скуратов бездеятелен и пассивен, как Ильюшенко. Создается впечатление, что он несвободен, на коротком поводке, элементарно управляем.
Почему не движется дело о “коробках с долларовыми миллионами”, очевидное для всей России, в котором фигурирует Чубайс? Почему не движется, а рассыпается дело об уворованных русских алмазах, где фигурирует имя Бориса Федорова? Почему “задавлено” и распалось дело о криминальной структуре “Сельма”, скупившей по дешевке русские автоматы, где упоминалось имя Шумейко? Как обстоит дело с преследованием убийцы русских женщин — Шамилем Басаевым?
Скуратов, мы смотрим на вас, пытаемся заглянуть вам в глаза, хотим понять — чей вы, господин Скуратов?
Генеральному прокурору
Российской Федерации
действительному государственному
советнику юстиции
Скуратову Ю. И.
от старшего следователя
Таганской межрайонной
прокуратуры г. Москвы
Жука А. К.
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО
Уважаемый Юрий Ильич!
Обстоятельства по расследуемым мною уголовным делам о заказных убийствах и обстановка вокруг них на протяжении уже более трех лет заставляют меня обратиться лично к Вам, а так как попасть на прием к Вам рядовому следователю районной прокуратуры даже теоретически невозможно, то я решил обратиться к Вам через прессу.
Вопрос касается борьбы с организованной преступностью, о чем много говорится и пишется, но давайте посмотрим, как же обстоят дела на самом деле. Однако, чтобы перейти к конкретным вопросам сегодняшнего дня, я вынужден обратиться к истории.
Волею судьбы, работая заместителем прокурора Октябрьского района г. Москвы в 1982 — 1985 гг. и осуществляя надзор за исполнением законов органами МВД, мне пришлось расследовать уголовное дело, связанное с периодом зарождения организованной преступности у нас в стране, а точнее — мафии. Дали мне это дело в наказание за проявленную принципиальность при рассмотрении жалобы потерпевшей по уголовному делу о разбойном нападении на ее квартиру. Сразу следует отметить, что нигде ни один зам. прокурора на данном участке работы уголовных дел не расследовал и не расследует, а мне всучили, понимая, что две такие телеги тащить невозможно. Расчет был прост: будет Жук заниматься делом, запустит свой основной участок работы и — “сгорит”. Будет заниматься надзорными функциями, запустит следствие по данному делу и также сгорит. Это была подходящая ситуация, чтобы расправиться со мной и загубить дело.
Даже уже спустя 13 лет мне не хочется говорить о существе преступной деятельности по данному делу открыто в прессе. Небезопасно. Была вскрыта преступная система, существовавшая не один год в Москве. Относительно ее корней могу сказать, что друг потерпевших, работавший референтом у Генсека ЦК КПСС, ничего не смог сделать, чтобы помочь мне избежать прессинга и прямых преследований со стороны моих начальников, которые мешали расследовать это дело. Употребить слово руководителей у меня язык не повернется.
Дело в суд все-таки пошло, но привлечь к уголовной ответственности руководителей созданной системы, которые носили большие звезды, мне не дали прокурор г. Москвы Скаредов Г. И. и зам. прокурора г. Москвы Ванькович Борис Моисеевич, которые после направления дела в суд организовали в отношении меня жесточайшую травлю. Они провели три проверки за полгода с целью собрать компромат для освобождения меня от должности. Не собрали. За год я при своей загруженности написал 8 томов материалов дела по 300 страниц каждый. По этому делу все было установлено следственным путем, что можно проверить и сегодня, но вместо благодарности я получил многочисленные оскорбления и унижения со стороны названных лиц и прямое требование — не лезть, куда меня не просят. Всего сейчас не расскажешь, что пришлось пережить.
Меня перевели на ту же должность в Черемушкинский район с устной сопроводительной: “Через короткое время убрать!” Однако прокурором в Черемушкинском районе был фронтовик Дмитриев Ф. И., который скоро разобрался во всем и устную сопроводительную, полученную от зам. прокурора г. Москвы Чернова А. В., он мне передал дословно, чего последний после и не отрицал. Дмитриев очень хорошо знал цену всем названным людям.
После моего выступления 30.11.86 г. на расширенной коллегии прокуратуры СССР с критикой в адрес руководства прокуратуры г. Москвы Чернов сквозь зубы потребовал от меня уйти из прокуратуры. На место Дмитриева в это время пришел теперешний зам. прокурора г. Москвы Антошин А. Н., для которого гнусность и подлость являются главными достоинствами в людях. Этот махровый карьерист и трус с изощренной подлостью выполнил заказ мафии вместе с прокурором г. Москвы Барановым Львом Абрамовичем.
Это был очень трудный период для нашего огромного Отечества, и прокуратура как один из важнейших институтов государства играла в нем далеко не второстепенную роль, но именно из-за того, что на всех ступенях этого важнейшего института сидели такие жалкие людишки, как антошины, скаредовы и барановы, некому было охранять Конституцию СССР. Именно поэтому Беловежское соглашение приобрело силу “закона”. Очень уместно здесь вспомнить одно интервью Лужкова Ю.М. накануне выборов президента РФ, в котором тот на вопрос корреспондента, что будет, если победят коммунисты на выборах в 1996 г., пояснил дословно, что первым делом они заменят всех судей и прокуроров. Очень логично. Однако не менее логичный вытекающий из этого ответа другой вопрос, почему же в таком случае после событий 91-го и 93-го годов не были заменены судьи и прокуроры? Нигде и ни одного не заменили из соображений соответствующей ненадежности, но было сделано все, чтобы выжить полностью всех кадровых специалистов — рядовых сотрудников прокуратуры и судов, преданных своему профессиональному долгу и Отечеству. В ответе на данный вопрос — разгадка всего происходившего в 70-е и 80-е годы процесса тотального развала нашей страны, когда продажный партаппарат тщательно подбирал и отбирал такие кадры в важнейшие институты государства, которым на все было наплевать, и на Отечество в первую очередь. Это при их попустительстве искусственно создавался во всем дефицит и бардак в стране, чтобы сегодня обывателю можно было сказать: “Ты что, хочешь снова очередей и того, что творилось при коммунистах?”
А сегодня русские дети 5 и 6 лет живут под открытым демократическим небом на кладбищах, миллионы подростков вовлечены в наркоманию, а нам открыто говорят, что какой народ, такая у него и судьба. Прокуратура — координатор по борьбе с преступностью и безнадзорностью — молчит.
За все нужно будет платить. Страшно и жестоко. История каждой человеческой судьбы и всего человечества доказала это на протяжении веков, но кое-кто ничему не научился.
Я, уважаемый Юрий Ильич, не отвлекся, и на примерах из своей следственной практики хочу показать, что гниль 80-х годов в системе органов прокуратуры приобрела сегодня официальный характер, и реально надеяться на улучшение в борьбе с организованной преступностью — не приходится. Как в самой природе, так и в жизни людей существует тесная связь во времени, которая заключается в данном случае в преступной преемственности, в соответствии с которой отбор людей на руководящие должности, к сожалению, сегодня идет по тому же принципу, что в 70-е и 80-е годы. Сейчас выполняется заказ 80-х годов, и другого быть не может. Государство должно было стать и стало бандитским. По своей сути и форме государство полностью потеряло свои национальные признаки. Из-за одного территориального признака оно уже не может называться Российским, так как сам государственный аппарат по своему национальному составу и по проводимой им политике глубоко антинационален. Вся структура государственных органов снизу доверху по форме и содержанию не отвечает интересам основной массы населения страны, не несет в себе никаких национальных корней и не принимается сознанием народа — коренного населения нашего измученного и истерзанного на протяжении веков Отечества.
Принятый новый уголовный кодекс РФ служит одним из доказательств того, что самому государству и защите его интересов в нашем Отечестве отводится даже не второстепенная, а чуть ли не последняя роль, после чего уже говорить о чем-либо больше не приходится. Невостребованные до конца функции государства в интересах народа используются мафиозными структурами в своих интересах, и не дай Бог, кто станет у них на пути. А теперь конкретные факты.
4 сентября 1994 года у дома N 7 по Абельмановской ул. г. Москвы был убит председатель АО “Антарес” Гольцов А. Е. Убийство заказное. Расследование дела было поручено мне. В процессе его расследования был получен выход на президента федерации парусного спорта г. Москвы Новикова А. Е. При обыске в гараже бухгалтера данной фирмы Минакова А.В. были изъяты карабины, патроны, оптические прицелы, поддельные документы на данное оружие на имя Новикова А. Е. и 149 штук микроаудиокассет с записью чужих телефонных переговоров из квартир. При обыске по месту жительства Новикова обнаружена видеокассета с фиксацией расчлененного трупа. Новикову было предъявлено пока обвинение за незаконное приобретение оружия. Содержание аудиокассет дало выход на убийство Лавровского Д. Л., совершенного 14 сентября 1993 года по адресу: г. Москва, ул. Паршина, дом 33, кор. 1, кв. 92. Убийство заказное. Расследовала Хорошевская прокуратура г. Москвы. По делу была допущена фальсификация материалов и уничтожение вещественных доказательств. Дело фактически не расследовалось и было, по сути, загубленным. В связи с тем, что мною были вскрыты указанные факты, меня от расследования указанных дел, находившихся в производстве прокуратуры г. Москвы, 1-й зам. прокурора г. Москвы, а теперь уже прокурор г. Москвы Герасимов С. И., отстранил под предлогом, что в районе некому работать. Я после этого в районе сидел две недели без единого дела. Фальсификатор — заместитель Хорошевского прокурора Бреев В. И. — был после этого переведен в аппарат прокуратуры г. Москвы на должность начальника отдела, а сейчас он в аппарате Генеральной прокуратуры РФ. Целый том материалов проверки по данному факту имелся в прокуратуре г. Москвы, в котором все нашло подтверждение до последней запятой.
После моего рапорта на имя Генерального прокурора РФ в марте 1995 года дела вместе со мной передали в производство следственного управления Генеральной прокуратуры РФ, где мне удалось провести по делу высококвалифицированную ревизию силами специалистов КРУ МФ РФ. Ревизией было установлено, что по совершенной сделке МБКФК в лице Новикова А. Е. и Гольцова А. Е. и ВО “Технопромимпорт” на 15 млн. долларов США с правом приобретения облигаций валютного займа на указанную сумму банк “Империал” — контрагент по реализации вэбовских облигаций в лице его руководителя Родионова С. С. обоснованно пытался воспрепятствовать получению МБКФК облигаций 1-го, 2-го и 3-го траншей, что причиняло ущерб государству, привлекая к этому вопросу и Генпрокуратуру, но в 1994 г. материал в полном объеме не был изучен, а выводы ревизии, хотя и были опубликованы в газете в марте 1996 г., оказались никому не нужны. А ведь в мае 1996 г. погашался 2-й транш. Кроме этого, необходимо было проверить и другие случаи законности реализации указанных траншей вэбовок, учет и контроль чему в стране не велся. За то, что Родионов посмел вступиться за интересы государства, ему было подготовлено два теракта: мина направленного действия при входе в подъезд жилого дома и заряженный гранатомет с огромной разрушающей силой с веревкой и гантелей для приведения его в действие. Гранатомет был установлен на территории школы, где и обнаружили его дети. По указанным фактам Гагаринской прокуратурой были возбуждены уголовные дела, которые не расследовались, а гранатомет “случайно” потерялся. Не удивительно, что Родионов вынужден был выдать все требуемые облигации. Само государство оказалось бессильным против жуликов и не способным защитить собственные интересы.
Факт организации указанных терактов Новиковым у следствия в настоящее время не вызывает никаких сомнений. Более того, в сентябре 1996 г. в заброшенном помещении, примыкавшем к офису Новикова, был обнаружен склад оружия: карабины, автоматы, гранатометы, мины направленного действия, оптические прицелы — ассортимент все тот же, но снова это оказалось никому не нужным, хотя я обращался к руководству прокуратуры г. Москвы и в справке в УУР ГУВД указывал на наличие связи с Новиковым. Однако все безуспешно. Страшно подумать, сколько людей могло погибнуть от приведения в действие данных устройств, подготовленных для Родионова С. С. Но увы, никто этим не занимается. Это при том, что все известно. Вместе с тем бросают огромные силы впустую. А сколько говорится о борьбе с организованной преступностью? Что может быть более опасно, чем теракты? Какой шум поднял “МК”, но никто из его руководства после вызова Погонченкова в прокуратуру у следователя не поинтересовался, а как же все обстоит на самом деле и какова роль их сотрудника в этом вопросе. А она далеко не безобидная. Вместе с тем руководство прокуратуры г. Москвы после гнусных публикаций “МК” не поинтересовалось существом вопроса, а только законностью моих действий, и не больше. Это при наличии всего материала и тяжести совершенного преступления. Более того, мне две недели трепали нервы, и никто не принял мер по организации работы по делам о терактах. Зам. прокурора г. Москвы Росинский В. В. открыто заявил, что нет необходимости отменять постановления о приостановлении производства по этим делам.
Когда я расследовал указанные дела в СУ ГП РФ, то в ГУУР МВД РФ за подписью заместителя Генерального прокурора РФ Гайданова О. И. направлялись письма об оказании мне высококвалифицированной оперативной помощи, а из следственного управления ГП РФ шли устные указания не оказывать такой помощи, которая выразилась, в конечном счете, в помощи сержанта милиции и оперуполномоченного УР районного отделения милиции. Это против 40 человек охраны Новикова — бывших сотрудников КГБ.
В процессе расследования данных дел был установлен факт покушения на убийство самого Новикова А. Е. весной 1994 года, организатором чего явился четырежды судимый Михайлов В. Д., а так как киллер Малютин В. К., сдавшись Новикову, задания не выполнил, он был убит в мае того же года. Это после обращения за помощью в ФСБ, куда он передал заявление на 13 листах, где указал преступные связи Михайлова, пообещавшего ему дать много аналогичных заказов. Несмотря на полностью собранные доказательства вины Михайлова, привлечь его к уголовной ответственности не дали ни в следственном управлении ГП РФ, ни в прокуратуре г. Москвы. Прокурор района полностью поддержал меня, но после звонков из охраны президента РФ и посещения Вас адвокатом Михайлова дело у меня в соответствии с указанием Герасимова С. И. забрали и передали в прокуратуру ЦАО г. Москвы, где оно и было прекращено, вопреки закону. 4 дела: убийство Лавровского, убийство Гольцова, убийство Малютина и покушение на убийство Новикова — никак нельзя было разъединять, так как они тесно взаимосвязаны. Но Михайлов не просто мафиози, он — акула российской мафии со связями в Кремле, и, в соответствии с логикой теперешней жизни и всего происходящего в обществе и государстве, его не дали привлечь к уголовной ответственности. Возникает вопрос, если вина Михайлова не доказана, за что же тогда пытались привлечь к уголовной ответственности сотрудника УФСБ по г. Москве и Московской области Савина В. А., который скрыл собранный материал по данному факту? Почему все силы были брошены Катышевым именно на дело Савина, тогда как нужно было доказать вину Михайлова, и становилась ясной и понятной роль Савина. Однако все шло наоборот. Когда дело Савина было направлено в суд и Катышев стал зам. Генерального прокурора РФ, остальные дела тут же были направлены в район для захоронения.
После проведения по делам комплекса оперативно-технических мероприятий и получения дополнительных доказательств вины Новикова в организации убийства Лавровского он был задержан по Указу N 1226 на один месяц. По истечении месяца я подготовил обвинение и хотел согласовать его в прокуратуре г. Москвы, согласно установленному порядку. Несмотря на то, что я там потратил весь день, меня не только никто не принял, но и не захотел даже слушать. Исключением был зональный прокурор, изучивший дело, но лишенный возможности принимать решения. На мое обращение к Росинскому В. В. последний заявил, что он может только мне посочувствовать.
Во-первых, если это руководители, то они обязаны брать на себя ответственность и участвовать в решении по делу. А вдруг я ошибаюсь, или, как утверждает Новиков, стремлюсь ему отомстить, и при этом в деле нет доказательств его вины? Внаглую никто не захотел заниматься данным вопросом.
Во-вторых, в прежние времена такое отношение работников прокуратуры г. Москвы к следователю прокуратуры района рассматривалось бы как ЧП, и кто-то бы за это ответил. Сейчас это стало нормальным явлением — чванство, высокомерие, брезгливость в общении с районными следователями, что особенно выражено в поведении Росинского и начальника отдела управления по надзору за следствием в прокуратуре Леонтьева, в котором сосредоточено все самое отрицательное, что встречается в милиции. Как он оказался в прокуратуре? Самое страшное, что молодых сотрудников приучают к такому поведению, как к норме, хотя это никогда не было свойственно аппарату прокуратуры г. Москвы, где всегда присутствовал, первым делом, дух рабочей атмосферы и высокой ответственности при всех имевшихся недостатках. Мнение следователя всегда ложилось в основу при принятии решения по делу. Ибо он и только он, и никто другой, знает всех тонкости по делу, которые не всегда изложены на бумаге.
По истечении четырех месяцев содержания Новикова под стражей я вышел с ходатайством о продлении срока следствия и содержания под стражей, и тут все, забыв мое обращение к ним, не зная материалов дела, бросились в один голос утверждать то, что хотел услышать Росинский: вина Новикова не доказана, он необоснованно сидит под стражей. Когда я стал перечислять доказательства, в числе которых были материалы, полученные путем проведения оперативно-технических мероприятий, Росинский заявил, что это кухонные разговоры. Это говорит зам. прокурора г. Москвы, для которого Закон об оперативно-розыскной деятельности не существует. Когда я зачитал показания одного из свидетелей, изобличающих Новикова в совершении им убийства, Росинский, узнав, что его допросил я, сказал, что это не является доказательством. Это все было заявлено в присутствии таганского прокурора, его заместителя, прокурора-криминалиста, зонального прокурора и других сотрудников прокуратуры г. Москвы. Росинский проигнорировал то, что я в следствии работаю 20 лет и расследовал самые сложные дела различных категорий, которые успешно проходили в суде, за что неоднократно поощрялся прокурорами г. Москвы, РСФСР и СССР.
