Депутат С. Говорухин, союзник коммунистов по оппозиции, в заметке “Юбилейное” (“Завтра”, N 45) поздравил советских людей с праздником Великой Октябрьской социалистической революции. Воткнул маленький ножичек в спину соратникам. Таких ножичков у нас в спине, впрочем, торчит уже немало, можно было бы и не обращать внимания еще на один. Но когда любимая газета оппозиции подталкивает читателя к шизофрении, нельзя не предупредить. Да и самому Говорухину поставить зеркальце поглядеться — он ведь нам дорог.
      Во-первых, к празднику Октября Говорухин преподнес нам такую мысль “одного умного человека”: “революции задумываются романтиками, осуществляются фанатиками, а плодами их пользуются негодяи”. Спасибо на добром слове. Поскольку сам Говорухин явно считает себя порядочным и, видимо, уверен, что плодами революции не попользовался, титул негодяев он присваивает четырем поколениям тех, кто пользовался. И это обязательно надо было говорить именно в день праздника?
      Главная мысль “поздравления” — парадоксальна (диагноза точнее не берусь поставить): “79 лет мы живем при коммунистах. Нынешняя власть называет себя демократами, но это ничего не меняет… Продолжается (а вовсе не заканчивается) коммунистический период нашей истории”. Во дает депутат парламента! Это тебе не ленинская кухарка с ее обыденным мышлением. Для такой логики не менее двух вузов кончить надо.
      Итак, значит, продолжается тот же период, что при Сталине и Брежневе. Ничего существенно не изменилось! А недавно говорил: произошла революция, да еще Великая, да еще криминальная. А революция — это переворот, именно разрыв непрерывности, а не “продолжение периода”.
      Думаю, на этом месте почувствовал поздравитель, что его занесло не туда. Но жаль было скомкать написанное и бросить в корзину. Начал Говорухин выруливать — и еще нагромоздил парадоксов. Оказывается, на президентских выборах вопрос стоял так: “Коммунист Ельцин — или коммунист Зюганов? Именно так я и сформулировал задачу, поставленную мне как избирателю 3 июля 1996 года”. (Оставим пока в стороне милую оговорку, что Ельцин — плохой коммунист, оборотень, а Зюганов — хороший коммунист, честный).
      Можно было бы заподозрить, что, будучи в душе поэтом, Говорухин не опускается до прозы жизни и не знает, что принадлежность к какому-то политическому или идейному течению определяется образом мыслей и дел человека. Либералом, коммунистом, народником, кришнаитом или иудеем называют человека, который разделяет более или менее четко очерченный набор ценностей, догм и понятий, выражающих доктрину или учение. И не только разделяет, но и ведет себя в каком-то минимальном соответствии со своим “знаменем”. Ельцина не только никак нельзя обвинить в коммунизме, хотя бы стихийном, бессознательном, — он открыто и с большим перебором порвал со всеми элементами коммунизма и в учении, и в практике.
      Но ведь Говорухин все это прекрасно понимает. Он же отказывается считать Ельцина и его команду демократами: “Мало ли, как они себя назовут. Я вот назову себя марсианином. И что? Проверить невозможно”. Но почему же назвать Говорухина марсианином ему кажется верхом нелепости, а назвать Ельцина коммунистом — разумно? Ведь, по сути, это равноценные утверждения. Эх, депутаты вы наши компетентные.
      Дальше — больше. Раз уж “некоммунистов у нас просто нет”, а выбирать кого-то надо, Говорухин предлагает безотказный и простой критерий: “Порядочность — превыше всего”. Вот перл политической мысли конца XX века. А то какие-то партии, программы, идеологии. Насколько умнее был Болотников — просто воевал за доброго царя и добрых помещиков. И сегодня ларчик у Говорухина открывается просто: все у нас коммунисты, “но коммунисты бывают разные. Грубо говоря, есть честные, а есть нечестные”. И, конечно, надо голосовать за честных, а за нечестных не надо — чего ж тут сложного?
      Говорухин даже называет безотказный признак, по которому можно различить честного и нечестного коммуниста: “Одни, почуяв опасность, сожгли партбилеты, другие переложили их ближе к сердцу”. Нет желания заступаться за Яковлева и Горбачева, но за здравый смысл надо заступиться. Это какую же они почувствовали опасность? Генерал Шкуро наступал на Москву и грозил повесить всех членов Политбюро? И почему же надо считать непорядочным поступок, скажем, Козырева и Чубайса, которые наконец-то выбросили свои партбилеты? Не наоборот ли? Ведь они, антикоммунсты с молодых ногтей, только теперь и смогли вздохнуть свободно и выступить без маски. Сожжение партбилета было для них актом порядочности, хотя и выгодной. Бывают такие совпадения. Сегодня их непорядочность в том, что они служат не идеологическим, а экзистенциальным противникам России — а надели маску государственных чиновников. На этом фоне партбилет — мелочь. И суть выбора вообще не в моральных категориях, а в идеалах и интересах двух расколотых частей народа.
      Представьте, что критерий порядочности Говорухина применили в церкви: вот у нас батюшка с человеческими слабостями. Давайте пригласим лучше раввина, очень порядочный человек, пусть уж будет у нас попом. Порядочность — превыше всего!
      Но это — вывод, а подводит к нему Говорухин, рассуждая о плодах революции: “Апологеты революции обычно говорят: мол, смотрите, чего добились — поголовная грамотность, атомная держава, первооткрывательница космоса…”. Сам тон, каким это сказано, показывает, что для Говорухина все это — пустое. Подумаешь, поголовная грамотность, космос.
      А дальше — пузыри парадоксов, которые замаешься прокалывать. Уж, конечно, не будь революции, все равно у России было бы ядерное оружие — “да оно даже у Китая есть”. Даже у китайцев! Какой-то ходя чумазый, а и то этого барахла себе настряпал. Ну найдите здесь хоть каплю смысла, особенно если учесть, что все промышленное развитие Китая, не говоря о его революции, — прямое следствие Октября и помощи СССР.
      Логика Говорухина настолько расщеплена, что чуть не каждый его абзац опровергает предыдущий. Вот он обрывает свои домыслы о том, какое благолепие было бы ныне в России, избавь ее Бог от революции: “Оставим это. История не терпит сослагательного наклонения, не дано нам знать, что было бы, если бы…” Вроде бы разумно. Но, оказывается, это лишь нам не дано знать, а Говорухину дано. Ибо тут же читаем: “Одно я знаю твердо, население России составляло бы не 140 миллионов, как сейчас, а 400! Научно обоснованный факт”. Хоть стой, хоть падай.
      Знать не дано, но “он знает твердо”. Сослагательного наклонения история не терпит, и тут же он пишет “составляло бы”. Приводит, совершенно очевидно, футурологическую догадку в духе Глобы, но говорит о ней “научно обоснованный факт”. Что же это творится с нашими поголовно грамотными интеллигентами?
      Что касается “факта” о 400 миллионах россиян, то специалисты по демографии давно объяснили несостоятельность старого прогноза Менделеева. Если бы Россия оставалась “лапотной”, она не смогла бы прокормить такое население, ибо и так все чаще и чаще случались неурожаи, и сразу по нескольку губерний терпели тяжелый голод (читайте Толстого, если лень изучать статистику потребления). В благословенные годы столыпинской реформы (1909-1913) прирост продукции сельского хозяйства составлял в среднем 1,4 процента в год — ниже прироста населения. То есть Россия шла к голоду, а не от него. Если же Россия провела бы форсированную индустриализацию и урбанизацию, в ней бы сократилась рождаемость, как это и происходило везде, в том числе в СССР. Вот это — “научно установленный факт”. И такой же факт состоит в том, что хотя в СССР с 1917 по 1986 гг. городское население выросло с 29 до 186 млн. человек, естественный прирост увеличился — за счет снижения смертности. В 1913 г. в России он составлял 1,64 процента, а в 1960 — 1,78.
      С какой целью Говорухин приводит свою демографическую астрологию? “Напомнить” 7 ноября, что коммунисты уморили 260 миллионов россиян? Соратник Зюганова в подручных у Солженицына?
      И с какой целью Говорухин пытается в этот день убедить читателя, что советские люди воевали гораздо хуже, чем при царе-батюшке? Вслушайтесь: “И уж совсем не могу вообразить такую ситуацию: 41-й год, немец пошел воевать на Российскую империю, и в первые же дни войны 4 миллиона русских солдат ушли в германский плен”. Нашел точное слово: ушли! Мол, наконец-то немец близко, пошли в плен, ребята. Воздержусь от комментариев, поскольку многие мои близкие были на фронте в 41-м.
      Быть может, политики из КПРФ, плюрализма и единства ради, не упрекнут Говорухина за такое поздравление. А может, даже облобызают. На то они и политики. А я считаю, что Говорухин написал злую и неправедную вещь, и это прискорбно.

      У нынешних кишиневских политиков появилось неодолимое желание открыть на всей территории ПМР избирательные участки по выборам президента Молдовы. Об этом неустанно хлопочут некоторые кандидаты в президенты, ежедневно пишут кишиневские газеты, вещает национальное радио и телевидение.
      На днях в средствах массовой информации Молдовы были обнародованы обращения П. Лучинского к И. Смирнову и Г. Маракуце, а также к народу Приднестровья. В них он просит руководителей ПМР посодействовать в разрешении столь важной для него проблемы, а народ нашей республики — принять участие в выборах президента РМ.
      К слову сказать, обращения настолько окутаны дымкой изысканной вежливости, в них столько дипломатической любезности, что не сразу заметишь политическую уловку. И все же при внимательном перечитывании ее можно обнаружить между строк.
      Автор обоих обращений утверждает, что повсеместное проведение выборов президента Молдовы в Левобережье и Бендерах (именно так он именует территории ПМР) будет способствовать конструктивному завершению процесса урегулирования приднестровского конфликта. Возникает вопрос: может быть, и вправду после этого все пошло бы как по маслу? Наоборот, на наш взгляд, — конфликт еще больше обострился бы.
      Нетрудно себе представить ситуацию после выборов. Победивший на выборах претендент объявляет себя избранником всего молдавского народа и государства, включая Приднестровье. Кстати, П. Лучинский неспроста хлопочет о проведении общемолдавских выборов. Выборы будут считаться состоявшимися даже и в том случае, если победивший претендент получит всего полпроцента голосов приднестровцев. Формально он будет считаться избранников “единой и неделимой” Молдовы.
      Вся эта затея с “общемолдавскими выборами” не привела бы к обещанному П. Лучинским “конструктивному завершению процесса урегулирования приднестровского конфликта”. В Приднестровье появились бы два законноизбранных президента. Создалась бы ситуация двоевластия, а оно, как мы знаем из истории, чаще всего приводило к гражданской войне, а не к урегулированию мирными средствами.
      “В Днестровском Левобережье и Бендерах, — говорится в обращении П. Лучинского, — проживают сотни тысяч граждан Молдовы, в равной мере со своими правобережными соотечественниками пользующиеся всей полнотой прав, установленных Конституцией РМ. К числу таковых принадлежит и неотъемлемое право свободно, без всяких препятствий и затруднений участвовать в общемолдавских выборах”. Молдавская сторона явно преувеличивает в несколько раз число граждан Молдовы, проживающих на территории ПМР. Их значительно меньше (порядка 15 тысяч человек). Большинство — это коренные приднестровцы, которые только ради получения визы на выезд за границу вынуждены были оформлять молдавское гражданство. Съездили по своим торговым делам в Румынию или Турцию — и о молдавском гражданстве забыли… А главное — они, как и другие граждане ПМР, принимали участие в приднестровских выборах и референдумах, о чем убедительно свидетельствуют итоговые данные.
      П. Лучинский ссылается на Конституцию РМ и дает понять, что она должна соблюдаться и на территории ПМР. Кто-кто, а председатель парламента не мог запамятовать того, что Конституция РМ не является всемолдавской и на территории ПМР она не имеет юридической силы. К этой Конституции народ Приднестровья не имеет никакого отношения, он ее не обсуждал, не принимал, не голосовал за нее.
      Всему миру известно, особенно наблюдателям ОБСЕ, что Приднестровье не участвовало в выборах парламента РМ в 1994 году. Депутаты именно этого парламента, не имеющие таким образом никакого отношения к Приднестровью, в том же году приняли действующую Конституцию РМ. Эта Конституция только для подконтрольных территорий РМ и только для ее населения. А население одного государства не может через своих депутатов вырабатывать законы, а тем более конституцию для другого государства.
      Здесь уместно напомнить статью 2 пункт 2 Конституции РМ: “Ни одно частное лицо, ни одна часть народа, ни одна социальная группа, ни одна политическая партия или иное общественное объединение не могут осуществлять государственную власть от своего имени. Узурпация государственной власти является тягчайшим преступлением против народа”. В конкретном случае эту статью можно истолковать следующим образом: “Ни председатель парламента П. Лучинский, ни парламент, ни народ Республики Молдова не могут осуществлять государственную власть от своего имени по отношению к народу Приднестровья”.
      Никто в ПМР не ущемляет и не собирается ущемлять гражданские права тех, кто имеет молдавское гражданство. Об этом неоднократно заявлял И. Смирнов, другие руководители ПМР. Но право участия в выборах президента другой страны должно реализовываться, как это принято во всех странах, только на территории того государства, гражданами которого они являются, по принципу экстерриториальности. Обратите внимание, ни один кишиневский политик не ставит вопрос об открытии избирательных участков в Сибири, где есть граждане Молдовы, или, скажем, в Одесской и Черновицкой областях Украины, или в Румынии. Всем известно, что такие выборы за границей проводятся при посольствах и консульствах (именно так организовывались выборы парламента и президента России в странах СНГ.), в том числе и в группах российских войск.
      Так почему бы не открыть консульские пункты в районных центрах и городах ПМР? Или хотя бы в Тирасполе? На это никто из кишиневских руководителей не идет. Чтобы открыть посольство или консульство нужно признать нашу республику, но ПМР официальный Кишинев упорно не желает признать, а свою власть пытается распространять на неподвластный народ и территорию неподвластного ему другого государства.
      А как же собственная Конституция, которая предупреждает: узурпация государственной власти является тягчайшим преступлением против народа (в конкретном случае — против народа Приднестровья)?!
      П. Лучинский общемолдавские выборы пытается превратить в политическую мышеловку для нашей приднестровской государственности. Для приманки выставляется, на первый взгляд, безобидная забота о защите прав и интересов молдавских граждан, проживающих на территории ПМР. Для их удобства, как он пишет в обращении, следует создать на левом берегу и в Бендерах достаточное количество участковых избирательных комиссий и избирательных участков — и только лишь! На самом же деле, как мы видим, готовится политическая западня, ведущая к ликвидации ПМР.
      В 1994 году официальный Кишинев так и не добился избрания “всемолдавского парламента”, принятия “всемолдавской конституции” населением нашей республики. Сейчас предпринимается попытка реванша — избрание всемолдавского президента.
      Рядовой приднестровский избиратель недоумевает: “У нас есть свой президент. Зачем нам еще один?” И у нас есть своя республика.
      В. КОЧУБЕЙ

      Последние недели в Государственную думу зачастили эмиссары официального Кишинева. Объявлялся здесь даже кандидат в президенты Молдовы Петро Лучинский. Цель его визита была одна: убедить Государственную думу России ратифицировать договор между Россией и Молдовой, определяющий их взаимоотношения и признающий территориальную целостность последней.
      Понятное дело, что такой договор был бы весомой прибавкой в избирательной кампании П. Лучинского, рейтинг которого сейчас несколько уступает рейтингу нынешнего президента (бывшего первого секретаря компартии Молдовы) Мирчи Снегура.
      Разыгрывать Российскую карту нынче весьма выгодно. Экономическое положение Молдовы с каждым месяцем все больше и больше скатывается к катастрофе. Практически республика живет только за счет того, что попросту проедает кредиты, набранные у Запада.
      Уже сейчас эксперты оценивают внешний долг Молдовы в пять-семь тысяч долларов на человека, включая стариков и грудных младенцев.
      Понятное дело, что отдавать эти долги нечем. Заводы стоят. Сельское хозяйство Молдовы нерентабельно. В сложившейся ситуации у нынешнего молдавского руководства есть лишь один путь — найти жертву, которая хоть частично оплатит собой долги. Таковой давно присмотрено Приднестровье, чей экономический потенциал еще в советское время составлял больше половины от всего промышленного потенциала Молдовы. Заложив за долги приднестровские заводы, а многие из них уникальны не только для бывшего Союза, но даже и для всей Европы, Молдова сможет хоть частично погасить задолженности по кредитам и набрать новые…
      Вопрос только в том, как “загнать” Приднестровье под Молдову? Если с нынешним президентом Снегуром все более-менее ясно: он несет прямую ответственность за тысячи погибших граждан Приднестровья и Молдовы в развязанной им агрессии весной-летом 1992 года и потому одиозен и однозначно настроен на реванш. В программе Снегура нет и намека на примирение с государственной независимостью Приднестровья. А вот с Петро Лучинским все куда сложнее.
      Ему тоже хочется “порулить” свободной Молдовой. И ему в случае победы также надо расплачиваться по векселям. И, естественно, делать это нечем, кроме как все тем же Приднестровьем. Ну а поскольку войной он вроде бы как незапятнан, то господин Лучинский избрал другой путь, проторенный нынешним президентом “незалежной та самостийной Украины” паном Кучмой. Тот тоже перед выборами обещал союз с Россией и чуть ли не восстановление СССР, а после выборов, сорвав куш на этой идее у “националиста” Кравчука, куда покруче того завернул Украину подальше от России.
      Примерно таков же и фокус Лучинского. Любой ценой добиться от России признания территориальной целостности и неделимости Молдовы, а затем, получив этот договор, начать “тихое” поедание ПМР, окончательно лишенный надежды на политическое признание и независимость.
      Логика у Лучинского весьма проста. Просчитав, что коммунисты (и вообще “левые”) имеют в Госдуме большинство, Лучинский с криком: “Я ваш, красный”, — бросился на штурм российских политических твердынь.
      По Лучинскому, он не только святее папы римского, но и краснее самого Карла Маркса. И компартия Молдовы, оказывается, спит и видит, как “воссоединиться” с Россией, и вся власть-де там давно уже в руках “левых сил”. И союзник Молдова для России — “верный до гроба”. В общем — не жизнь, а сплошной красный праздник. Вот только не хватает, оказывается, для полного слития в творческом коммунистическом единстве всего одной “детали” — признания суверенитета и целостности Молдовы. Признает его Россия, и все — Лучинский президент, а Молдова с Россией — братья (то есть сестры) навек.
      Только если присмотреться ко всему повнимательнее, то ситуация видится совсем иной.
      На словах господин Лучинский готов признать за Приднестровьем некую автономию как “уступку России” и “разрешение кризиса между двумя берегами Днестра”.
      Но где гарантия того, что Лучинский сдержит это свое обещание? Во-первых, в парламенте Молдовы весьма сильно прорумынское националистическое крыло, которое легко “заголосует” любое предложение автономии Приднестровью.
      Во-вторых, России попросту предлагают сделать шаг в никуда. Сначала вы ратифицируете договор, а потом, может быть, в Молдове изберут Лучинского и, может быть, он вспомнит о данных им обещаниях.
      Интересный подход, не правда ли? А если все же выберут Мирчу Снегура? Тогда получится, что Россия попросту “сдала” Приднестровье и все то, за что сама боролась все эти годы. А, кстати, большинство аналитиков сходятся во мнении, что победу одержит именно Снегур, который однозначно сделал ставку на дальнейшую румынизацию, отход от СНГ и союз с Западом. Под эту “программу” ему вновь выделены кредиты, а значит, на пару месяцев до выборов обывателю заткнут горло зарплатами и песнией.
      Но еще более интересен и другой факт: это то, что договор, который должна признать нынче Россия, был заключен между… несуществующими теперь государствами — Молдавской Советской Социалистической Республикой и правительством того самого СССР, в ликвидации которого Молдова приняла самое деятельное участие.
      Теперь этот договор со многими разъяснениями “реанимировали”. Россия выставлена вроде как “правоприемницей” союзного правительства, а Молдова вроде как признала его законность. В общем — все шиворот навыворот.
      На самом же деле речь идет о том, чтобы Россия, пожертвовав своим единственным в этом регионе и верным союзником — Приднестровьем. Оплатила векселя по долгам Молдовы.
      Для России сегодня приемлем только один путь — это, дождавшись итогов выборов в Молдове, определить свои взаимоотношения договором, в котором бы закреплялась реальная политическая ситуация в регионе, а именно — существование здесь двух государств — Молдовы и Приднестровской Молдавской республики.
      Так что — руки прочь от Приднестровья, господа румыны!
      В. СМОЛЕНЦЕВ
      P. S. Когда верстался номер, стало известно, что после первого тура выборов президента Молдовы уверенно лидирует Мирча Снегур. Его отрыв от П. Лучинского почти 10%. Как мы, собственно, и предвидели.

      Писать о друге легко и … сложно. Легко потому, что жизнь его проходит на наших глазах, и потому материала для статьи всегда в достатке. А сложно писать о друге потому, что нелегко, очень нелегко найти в небольшой заметке самые точные, самые верные слова, чтобы раскрыть его образ, его характер.
      Много лет редакцию нашей газеты связывает крепкая и искренняя дружба с одним из самых загадочных и удивительных людей Приднестровья — Вадимом Георгиевичем Шевцовым (Владмиром Антюфеевым).
      Не по своей воле у него оказались два имени, две судьбы. До 1991 года офицер милиции Антюфеев был одной из легенд Рижского уголовного розыска. Пройдя путь от простого оперативного сотрудника до одного из руководителей уголовного розыска, Антюфеев мог бы вполне спокойно пережить “смутные годы”, встроиться в “новый порядок”, смириться с независимостью новой Латвии.
      В чем, в чем, а в его услугах нуждались всегда. Из аппарата тогдашнего спикера Горбуновса не раз и не два приходили предложения о переходе на службу новой Латвии, гарантиях всех благ и льгот. Напоминали, что Антюфеев не один — пора подумать и о семье, в частности, о сыновьях…
      Вместо этого Антюфеев становится одним и руководителей Сопротивления. Тех, кто остался верен присяге, для кого слово “Союз” звучало тогда, как пароль.
      До сих пор при рассказе об августовских днях 91-го года Вадим Георгиевич горячится, переживает:
      “Мы же все сделали тогда. За два дня восстановили Советскую власть в республике — “лабасы” начали вывешивать красные флаги в окна. От Горбуновса звонили, упрашивали их “понять правильно”, сохранить хотя бы культурную автономию. Правительство разбежалось. Забилось в подвалы штаба гражданской обороны. А потом нас всех предала Москва…”
      В те дни они стали беглецами. Новые московские власти легко подписали ордера на аресты и передачу латышской охранке десятков офицеров, верно исполнивших в те дни свой долг. Среди них — и Антюфеев. Травимый и гонимый. В миг утративший работу, семью, Родину, будущее — он не сломался. Наоборот. Те, кто помнит его в эти дни, рассказывают, как он буквально заряжал энергией, уверенностью тех, кто был рядом, кто утратил веру, упал духом.
      А потом был маленький параходик, неторопливо шлепавший винтами по Днестру — от Лимана до Дубоссар и обратно. Путь в одну сторону занимал почти две недели, наверное, столько же, если идти пешком. На этом параходике жили странные люди, которые называли друг друга только по именам, но то и дело забывали отозваться на новые и непривычные: “Вадим”, “Николай”, “Сергей”. Непризнанная никем, существующая еще лишь только в душах людей, на измятых ветром митинговых плакатах, Приднестровская республика, ее президент Игорь Николаевич Смирнов совершили в те дни великий нравственный подвиг — приняли под свою юрисдикцию беглецов из Прибалтики…
      …Республика начиналась со знамени, с двух пистолетов Макарова, один из которых был учебным, со Слободзейского горотдела полиции, из которого попросту выгнали всех “румын” — народофронтовцев.
      Потом была война. Я помню, как в апреле в Приднестровье приехали русские писатели Сергей Лыкошин, Дмитрий Балашов, академик Игорь Шафаревич, политолог Сергей Кургинян, и как в поездках их охранял и сопровождал крепкий, высокий подполковник уголовного розыска МВД ПМР Вадим Шевцов… С тех пор много воды утекло. Из сотрудника уголовного розыска Вадим Георгиевич вырос до генерала, стал одной из самых заметных фигур не только на этой земле, но и в Москве. Перед ним открываются двери высших кремлевских кабинетов. Потому что даже до глухих ко всему столичных чиновников начинает, наконец, доходить понятие “национальных интересов”.
      А маленькое Приднестровье — это последний и верный форпост России на Балканском направлении.
      Чем сегодня занимается Вадим Шевцов? Безопасностью? Конечно, да. От одного его имени трепещут, как листы на ветру, бандиты и продажные чиновники, заворовавшиеся директора и коррупционеры. Но это не все. Не выстояла бы республика -занимайся Шевцов одними бандитами. Сегодня Шевцов — это политик. Причем политик всероссийского масштаба.
      Он вместе с президентом Игорем Смирновым, под его руководством создает республику. Ищет газ и металл для заводов, учебники для школ, медикаменты для больниц. Не выпрашивает, нет. А наводит мосты. И едут в Приднестровье бизнесмены, директора, оптовики. Заключаются договора, работают заводы, живет республика.
      … Как-то во время дружеского застолья кто-то шутя сказал Шевцову:
      — Вадим, ну, может быть, хватит “горбатиться” на Приднестровье? Может, тебе какую свою республику найти да самому занять трон?
      Реакция Шевцова тогда удивила: он, как отрезал, как отрубил:
      — Я не нуждаюсь ни в “креслах”, ни в “тронах”. И республика мне другая ни к чему. У меня давно уже есть одна республика — Приднестровье. А у Приднестровья есть президент — Смирнов. Единственное, что мне надо и ради чего я живу, борюсь — это вернуть людям Державу, Родину. А она у нас у всех одна — Великая Россия, Союз…
      Этой осенью исполнилось пять лет с тех дней, как шлепал по Днестру тот теплоходик, на котором укрывались беглые “рижане”. Может быть, когда-то он будет выставлен в музее, как памятник Сопротивления и верности.
      Владислав ШУРЫГИН

      Сегодня — он один из “застрельщиков” “нового курса” в политике Приднестровья. Сегодня — он один из тех, кто до хрипа готов доказывать необходимость интеграции Приднестровья в Молдову. Он обвиняет власть Приднестровья в “сепаратизме” и “непонимании нынешнего политического момента”. Он — это директор Тираспольского рефрижераторного завода Анатолий Тимофеевич Гаркушов.
      Вообще, директорский корпус в Приднестровье находится на особом положении. Для непризнанной республики, которая находится буквально в кольце блокады, работающие заводы — это основа выживания республики, где живут сотни тысяч людей, которым надо обеспечить достойный уровень жизни. Поэтому каждый директор производства — это человек, прежде всего, государственный. От его сметки, опыта, знания рынка и его законов зависит, как будут жить люди в республике. И не только рабочие его завода и члены их семей, но и прежде всего те, кого называют “бюджетниками”. Люди, занятые в непроизводственной сфере. Пенсионеры, госчиновники, военнослужащие. Их зарплата — это те самые налоги с прибыли, которые платят заводы в государственный бюджет.
      Тираспольский рефрежираторный — предприятие уникальное. Его основная продукция рефрижераторы для автомобильных перевозок. В Европе сегодня — всего несколько фирм, способных производить подобную продукцию. Основные — это немецкий “Кегель” и шведский “вольво”. Но в отличие от европейских рефрижераторов, основанных на технологии клейки термокузовов, приднестровские кузова — клепанные, что делает их недосягаемыми с точки зрения конкуренции на наших дорогах, где “клееные” кузова уже через пять-шесть лет теряют герметичность и выходят из строя. Тираспольские рефрижераторы без каких-либо проблем ходят десять-пятнадцать лет. Аналогичные по качеству кузова производят только в США.
      Решение о строительстве завода было принято в 1986 году на базе бывших мастерских, производивших товары народного потребления. А уже к 1989 году завод производил 1500 рефрижераторов в год. Иногда заказчики и покупатели неделями жили в автомобилях рядом с заводом, ожидая свой товар, так сказать, на колесах.
      Развернутые мощности завода готовы производить около пяти тысяч рефрижераторов нескольких модификаций в год. Надо ли говорить, что до 1991 года это было одно из самых крупных производств в регионе с самой высокой заработной платой.
      Так вот, сегодня это уникальное производство находится на грани полной остановки и развала. За сентябрь заводом произведено всего 29 рефрижераторов, а расчеты экономистов показывают, что для того, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, не остановить производство, завод должен выпускать не меньше ста кузовов в месяц.