В России — региональные выборы… Событие, казалось бы, закономерное, но — с непредсказуемыми последствиями. Они идут в очень двусмысленной политической и очень скверной психологической обстановке. Они идут на фоне экономической катастрофы, предуготованной всем предыдущим десятилетием и нагнетаемой сегодня, возможно специально, паники. Эти выборы определят лицо будущей России, хотя кандидаты сплошь да рядом неотличимы один от другого или “условно отличимы”. Что есть очевидный парадокс ситуации.
Собственно, что такое губернские выборы после приобретенного только что опыта президентских? Это прежде всего деполитизированные выборы. “Близнецовость” программ кандидатов в губернаторы повторяет такую же “близнецовость” платформ недавних кандидатов в президенты. А нынешнее трогательное единство КПРФ и власти только подтверждает неслучайность тех совпадений и видимую бессмысленность ориентации избирателей на идеологические “лейблы”. (Отметим вскользь, что в единстве самом по себе нет греха, но хотелось бы иметь его на путях государственного строительства, а не развала).
Далее — предвыборная кампания, финансируемая коммерческими структурами. Факт, вошедший в сознание “бывших советских людей” как нечто неизбежно сопутствующее демократической процедуре и вызвавший в этом сознании сильные подвижки. Масштабы и мотивы финансирования, широко обсуждавшиеся прессой, а также множественные недавние разоблачения — не оставляют “бывшему советскому” лазейки для психологической адаптации. И мы имеем то, что имеем — низкую явку как свидетельство отторжения новых “правил игры” частью населения, активное деятельное приятие их другой частью и изменение портрета общества в целом. А что такое Россия для этого измененного общества? И как далеко зашел процесс изменения после знаменитого “берите суверенитета сколько влезет” и Чечни? А главное — после той “промывки мозгов”, которой общество подвергали и подвергают до сих пор?
Идущие сейчас выборы должны закрепить и легализовать не только новые формы отношений регионов с центром, по сути — юридически и психологически открепив их друг от друга, но обосновать правомерность нового — регионального — сознания. А может ли оно быть иным, если преобразования последнего десятилетия шли под знаком стремления к “лучшей жизни” (в единственном смысле — более сытой)? И толку ли, что каждый год становился все более голодным для большинства! Ведь именно большинство, даже когда оно не принимало лозунгов и лидеров Перестройки, изначально приняло ее глубинный пафос — стремление к КОМФОРТУ. Проповедь комфорта легла на благодатную почву “застоя”, и тут-то уж никто никого не “совращал” — “чечевичная похлебка” пришлась очень ко времени, и именно большинству!
Уже в прошлом — то устройство страны, когда все регламентировалось из Центра (помните, знаменитое: “централизация — это когда свозят в Москву, а оттуда — “авоськами”). Теперь — и региональные законы, подчас входящие в противоречие с Конституцией и, главное, совместное с федеральным центром природопользование, подтвержденное 72-й статьей этой Конституции.
Оно бы и хорошо, и справедливо в чем-то, но, спрашивается, зачем Тюмени Россия? И, более того, зачем Ханты-Мансийскому или Ямало-Ненецкому округу Тюмень, в которую они административно входят? И вообще, если можно выгодно дружить с “цивилизованными скандинавскими соседями”, зачем поддерживать невыгодные “родственные связи” с этой русской обузой? Пока что — вопрос риторический. Но легко представить, что скоро он перестанет быть таковым. А этнографические фестивали угро-финнских народов, на которые съезжаются прибалты, норвежцы, финны — уже стали “доброй традицией” и визитной карточкой “возрождающегося” тюменского Севера.
Когда-то советский поэт писал, опровергая непреложную истину марксизма:
Под развернутым красным
знаменем
Вышли мы на дорогу свою,
И суровое наше сознание
Диктовало пути бытию…
“Суровое сознание” исподволь подтачивалось все застойные годы, а его окончательное разрушение привело к подлинному торжеству низкого материализма. Жвачное “бытие” стало фетишем и, может быть, впервые в русской истории “определило сознание”. Если для достижения (или повышения) КОМФОРТА жителей стране следует рассыпаться на мелкие куски — отчего бы и нет? Для постсоветского человека единство России — не догма (и уж совсем не “руководство к действию”). Это то, что еще требует доказательств. И хотя резоны, казалось бы, лежат на поверхности… рациональность никогда не была сильной чертой русских. Если прежде отсутствие рациональности компенсировалось жесткой идеологией и приверженностью традиции, то теперь… что теперь может противостоять инфантильным представлениям о благе “в отдельно взятом куске” и средствах его достижения? Общинная традиция, доживающая свой век по деревням? Добродетели городского обывателя, которые он и внукам-то бессилен передать?
Противостоять могло только одно — неразрывность исторического сознания, опирающегося на великую русскую культуру. Но эта опора — выбита масскультурой. Попытка же заполнить брешь, сделав масскультуру “национальной”, — заведомо и еще более губительна. Вы видели рекламу “национального бестселлера” в вагонах метро? Строки “пришло время русских героев” — наполнили вас оптимизмом? Вот он, выразитель будущего ПЛЕМЕННОГО СОЗНАНИЯ — “Волкодав” — в шкурах и с топором!
Неправда ли, впечатляющая дистанция отделяет его от другого русского героя с топором, Раскольникова? Достоевский задал тот накал нравственной сшибки между необходимостью насилия и подлинностью его отторжения, который предопределил ход русской революции, не дав ей скатиться в тотальное упоение бесчинством. Этот накал был подхвачен Шолоховым и Платоновым, и именно он позволил русскому обществу выйти, по большому счету, неповрежденным из испытаний двадцатого века. Что удержит наше общество от самоуничтожения теперь?
Но оставим высокие политико-культурологические материи и перейдем к скучным предметам нашей действительности. Зададимся вопросом: что такое Центр для регионов?
Это, во-первых, вороватое, заедающее чужой век федеральное чиновничество. Чего стоит одна из последних историй — неожиданный запрет лова минтая у камчатских берегов “Дальрыбе” с передачей этого права коммерческим структурам, работающим на заграницу и, соответственно, дающим валютные отчисления торчащему в Москве Министерству рыбного хозяйства! А ведь таким историям несть числа во всех ведомствах, и они любви к Центру не способствуют.
Это, во-вторых, “бездарное кремлевское руководство”, в очередной раз вознамерившееся финансировать “независимую Чечню” в ущерб голодающей русской провинции.
И это, наконец, собственно Москва — Москва как понятие — жирующая, как и прежде, когда из нее возили “авоськами”, но теперь — еще более ненавидимая. Эту Москву представляет Лужков, активно пытающийся наработать себе имидж на псевдоимперском декоративном государственничестве. Убеждает ли оно кого-нибудь? Бог весть! Не утерявшие чутья на подлинность “бывшие советские люди” вряд ли с восторгом наблюдают взрыв “скульптурного беспредела” в Москве. Выросший к юбилею российского флота посредь Москва-реки “колосс (или фаллос?) Родосский” — завершенное свидетельство разнузданности власти. Что он там делает — этот уродливый псевдо-Петр? Почему московские жители должны быть заложниками комплексов любимого скульптора мэра? А растерянные приезжие — сомневаться, куда их занесло: не в Воронеж ли или Азов?
Видимо, по извращенной логике претендующего на высший пост в стране Лужкова, сей памятник подтвердит право Москвы на централизацию власти и укрепит великодержавный дух россиян. Но он ошибается, наш наивный мэр! Конечно, государство держится символами, но целая серия грандиозных подделок не может заменить и метра развороченной ради цирковых представлений брусчатки Красной площади — действительного символа великой России. Запоздалые протесты градоначальника вряд ли “зачтутся” в тех сферах, где правит дух… Да и то сказать, днями позже московского появился липецкий Петр, и… еще больших размеров! Так что на уровне монументальной пропаганды “московская карта” бита… Что очень симптоматично и вряд ли можно считать случайностью.
Вообще, декоративный стиль царит в нынешней российской политике. И не только на площадях. Вот, скажем, Дума и прин-ци-пи-альнейшая позиция, занятая ее спикером в вопросе о назначении зама секретаря Совбеза. С чего такая “страсть в клочки” по поводу “несвоего” вопроса? Понятно, что г-н Березовский может быть лично несимпатичен г-ну Селезневу, понятно и то, что предусмотрительный г-н Селезнев, ввиду близящейся операции Ельцина и связанной с этим политической неопределенности, может желать заявить публично о своей антипатии к врагам г-на Лебедя. Но почему такой надрыв, хлопанье дверьми, “стулья-то зачем ломать”?
Смысл и назначение шумовых эффектов стали прозрачны через два дня — когда усталая от эмоционального выплеска Дума вдруг с необъяснимым покорством согласилась на правительственный бюджет. То есть формально не совсем еще согласилась, но — в комитетах и Согласительной комиссии уже его принимает! А ведь казалось, что это невозможно. И нардепам — еще попомнится! И они в здравом уме и трезвой памяти не стали бы этого делать. Но… взбаламутить, отвлечь внимание и под шумок провести нужное решение — старый испытанный прием, которым еще Горбачев и Хасбулатов баловались.
Кстати, а так ли уж наверняка “попомнится”? И так ли, как прежде, иные партийные фракции остерегаются быть замешанными в непопулярных действиях исполнительной власти? Так ли, как прежде (о, кощунственная мысль!) — держатся за тяжкое право заниматься законотворчеством? Или, поддержав “своих” кандидатов в регионах, обеспечив таким образом прочные позиции там, уже готовы действовать по отношению к Кремлю, исходя из знаменитого “чем хуже, тем лучше”, с тем, чтобы в дальнейшем “пересесть на новую лошадь”? Коли уж все равно этот “центр” — не жилец?
Скверные мысли. Более того, напраслина. Хочется верить — парламентарии были и есть государственники и смогут стать той реальной силой, которая, на фоне очевидно наметившейся самоизоляции регионов, сумеет дать отпор регрессивным тенденциям и не допустит распада России. В том, что Совет Федерации будет совсем иным после губернаторских выборов, сомневаться не приходится. Уже сейчас — что ни день, то новые подтверждения региональных амбиций.
В областях введены цензы оседлости для кандидатов в губернаторы, что находится в грубом противоречии с Конституцией РФ и, по сути, устанавливает особое “областное” гражданство. Все больше разговоров о том, что Договоры о разграничении полномочий и предметов ведения — есть лишь первый шаг на пути передачи властных и экономических полномочий из Москвы на места. Все громче звучат заявления влиятельных сенаторов, что с налогами в своих регионах они будут разбираться сами, и никакие ВЧК им не указ. И, наконец, характер заключенных регионами прямых экономических соглашений с зарубежными государствами уже недвусмысленно свидетельствует о том, что у них появляется собственная, кардинально отличная от московской, внешняя политика.
Но и губернаторам не стоит предаваться иллюзиям о перспективах собственного вокняжения — есть ведь законы о местном самоуправлении! И кое-где уже налицо фактическое их воплощение (неважно, законное или нет) в лице так называемых Комитетов спасения, которые добровольно, но весьма решительно берут в собственные руки контроль за местными администрациями, расходованием местных бюджетов и прочие отнюдь не игрушечные функции. Возможно, сторонникам советской власти и греет душу восстановление сельсоветского всевластия, но рискнем предположить, что ни порядка, ни зарплаты, ни тепла в домах от этого не прибавится. А скорее даже вовсе наоборот. Столь отчетливые симптомы нарастающего властного бардака, снизу доверху и “от Москвы до самых до окраин”, уже слишком стремительно выбивают почву из-под ног обессиленного государства.
Добавим, что инфраструктурный кризис и нарастание вероятности технологических катастроф налицо, а состояние власти таково, что даже масштабная эвакуация населения из зон бедствия завтра может оказаться не по силам. И тогда зачем регионам Центр, который не способен даже на это?
Конечно, нагнетаемая нынче паника по поводу экономического краха и грядущего в регионах комреванша — во многом просто политическая дубина против больного Ельцина и замещающих его “коллегиальных правительств”. Но дело не в коммунистических или антикоммунистических губернаторах, кои сегодня почти все, в общем-то, одного цвета — воровато-рабочего. Дело в действительном отстутствии властной государственной вертикали, которую ведь все равно придется восстанавливать. И чем позже — тем тяжелее и мучительнее.
М. МАМИКОНЯН
БАЛКАНСКИЙ МОСТ ( Россия и мир ) А. Кудинова
2 сентября — Верховный суд Болгарии подтвердил решение ЦИК об отказе в регистрации Г.Пиринскому, кандидату на президентский пост от социалистов.
2 октября — Убит бывший премьер-министр Болгарии А.Луканов.
27 октября — Победу в первом туре президентских выборов одержал кандидат оппозиционного блока “Объединенных демократических сил” П. Стоянов (более 43%). На втором месте — кандидат объединения социалистической ориентации “Вместе за Болгарию” И.Маразов (более 27%).
3 ноября — Состоится второй тур президентских выборов.
Нельзя сказать, что поражение правящей Болгарской социалистической партии (БСП) в первом туре президентских выборов явилось неожиданным. Предвыборная борьба разворачивалась на фоне, крайне неблагоприятном для социалистов. В течение 1996 года Болгарию захлестывали волны хлебного, бензинового, банковского кризисов. И хотя вину за сложившуюся в стране ситуацию целиком возложить на БСП было бы, наверное, несправедливо (от прежнего правоцентристского правительства социалисты унаследовали тяжкие финансовые обязательства: в 1995-1998 гг. среднегодовые платежи по обслуживанию внешнего долга составят 1,135 млрд. долларов США), — нищающему “электорату” нет до этого дела. Ведь пришедшие к власти два года назад “левые” как раз и обещали “приостановить всеобщее обнищание”.
Однако поражение невозможно списать только на “разочарованность масс”, поскольку еще минувшим летом симпатии примерно 35% опрошенных были, несмотря ни на что, на стороне именно социалистического кандидата — министра иностранных дел Г.Пиринского. По-видимому, это и “расслабило” социалистов. Во всяком случае, когда в конце июля Конституционный суд (явно с подачи оппозиционного Союза демократических сил (СДС)) заявил, что не признает кандидатуру Пиринского, поскольку его болгарское гражданство требует доказательств (родился в США и т.д.), — социалисты сохранили полную невозмутимость. Кто “посмеет” отказать кандидату, которого “поддерживает правительство и миллионы избирателей”? Но в сентябре грянул гром — ЦИК отказал-таки Пиринскому в регистрации, и Верховный суд подтвердил это решение. И менее чем за два месяца до выборов перед “электоратом” предстал новый кандидат БСП — малопопулярный И.Маразов. С этого момента исход октябрьских выборов был фактически предрешен. Социологические опросы устойчиво показывали разрыв между И.Маразовым и демократическим кандидатом П.Стояновым в 10% в пользу последнего.
В этой столь поздней и столь очевидно проигрышной замене есть что-то странное. Странной кажется самоуверенность социалистов, не потрудившихся заняться поисками юридического подтверждения гражданства своего претендента. Странным кажется и то, что центризбирком, в котором, по утверждению самих же социалистов, у них “масса сторонников”, проявил такую неуступчивость в вопросе о “сомнительном гражданстве Г. Пирин-ского” (по мнению многих специалистов, этот предлог для отказа в регистрации является весьма спорным). Если принять во внимание также многочисленные разговоры о расколе внутри БСП (а эта тема достаточно активно обсуждается не только противниками социалистов, но и самими социалистами, что исключает возможность отнести ее к области “вражьих инсинуаций”), то снятие кандидатуры Пиринского начинает выглядеть в свете, несколько отличном от официальной версии.
Речь идет о том, что широко распространенное представление об однозначно пророссийской ориентации БСП и однозначно прозападной ориентации СДС не соответствует действительности. В недрах этих двух крупнейших в Болгарии политических образований давно “взросли” мощные торгово-финансовые группировки, борьба между которыми определяется отнюдь не идеологическими разногласиями, а жесткой конкуренцией. А поскольку во главу угла поставлены экономические интересы отдельных лиц и структур, то и с “геополитической ориентацией” начинают происходить метаморфозы. Так, в оппозиционной демократической среде все чаще раздаются голоса, что, конечно, необходимо и желательно открыться Западу, но ему “бесприданница” не нужна. Поэтому во имя вожделенного слияния с Западом (когда-нибудь потом, в весьма отдаленном будущем) необходимо срочно решить проблему “приданого”, которое можно подсобрать, восстановив, например, традиционные торгово-экономические связи с Россией. В то же время интересы далеко не всех “групп”, входящих в БСП, связаны с Россией. По существу, речь идет о давнем противостоянии: быть ли Болгарии “мостом” из Германии в Турцию или же из России в Грецию и Югославию.
Представляется весьма вероятным, что имеющий вполне реальный шанс на победу Г.Пиринский был тихо “свален” той частью социалистического блока, для которой укрепление “российского лобби” в Софии (а Пиринский — фигура очевидно пророссийская) — неприемлемо. В итоге победа на выборах фактически обеспечена прогерманскому П.Стоянову, призвавшему Г.Коля в ходе недавней боннской встречи с канцлером содействовать равноправному членству Болгарии в ЕС и НАТО.
Представляется также, что несмотря на столь недвусмысленную “прогерманскость” возможного президента, ситуация в стране во многом будет зависеть не от того, попытается ли Стоянов инициировать досрочные парламентские выборы, чтобы разогнать нынешний “красный” парламент (социалисты обладают в нем сегодня большинством голосов), а от того, как разрешится коллизия между враждующими группировками в самой БСП.
Кстати, возвращаясь к итогам первого тура, отметим, что элемент неожиданности в его результатах все же присутствовал: разрыв между Стояновым и Маразовым составил не 10, как прогнозировалось, а 16%. Возможно, что дополнительные 6% не в пользу социалистического кандидата набежали за счет скандала, раздутого оппозиционными СМИ после убийства 2 октября этого года бывшего премьер-министра Болгарии, одного из богатейших людей страны, депутата правящей БСП А.Луканова. Оппозиция немедленно заявила, что, во-первых, Луканов устранен непосредоственно товарищами по партии, испугавшимися якобы обещанных им сенсационных разоблачений верхушки правительства и руководства БСП. Во-вторых, сообщалось, что Луканов являлся “человеком Кремля в Софии”, и в его задачу входило сохранение Болгарии в зоне влияния России, в стороне от НАТО и ЕС.
Заявления оппозиции, очевидным образом рассчитанные на компрометацию противника накануне выборов, отнюдь не выглядели неправдоподобными, поскольку о разрыве отношений между А.Лукановым и главой правительства, лидером БСП Ж.Виденовым было широко известно. А.Луканов неоднократно выступал с резкой критикой правительства и был обвинен в стремлении расколоть БСП. Слухи о “прокремлевскости” Луканова тоже имели под собой реальную почву. Его биография тесно связана с Москвой. Здесь он родился в семье болгарского политэмигранта, здесь окончил МГИМО. Вернувшись в Болгарию, продолжал активно контактировать со своей “второй родиной”: занимая с 1976 года пост зампреда Совмина и являясь постоянным представителем Болгарии в СЭВ, он сосредоточил в своих руках все внешнеэкономические связи страны. И последовавшее уже в постперестроечный период назначение Луканова на пост сопредседателя российско-болгарского общества “Топ-энерджи” (50% акций принадлежит “Газпрому”) было вполне закономерным. Правда, назначение это состоялось, как утверждают, под большим нажимом российской стороны на болгарское социалистическое правительство (к этому моменту после серии шумных ссор Луканов уже порвал с ним отношения).
По замыслу создателей, общество “Топ-энерджи” должно было в ближайшее время стать импортером российской нефти и газа. Проект представлялся необычайно выгодным для Болгарии, ибо сулил превращение страны в главный транзитный узел на Балканах. “Топ-энерджи” поручалось не только распределять энергоносители в Болгарии, но и регулировать их поставки в Турцию и Юго-Восточную Европу. Оставалось утрясти вопрос о сроках и условиях концессии на строительство новых и использование старых линий. В июле 1996 года Р.Вяхирев совершил поездку по балканским странам, в частности, провел удачные переговоры о строительстве нового газопровода из Болгарии в Южную Сербию.
Но правительство Болгарии неожиданно заявило, что берет тайм-аут для обдумывания проекта. Одновременно Луканов был уволен со своего поста. Личный мотив Ж.Виденова, если он присутствовал, понятен: ему совершенно не хотелось делать Луканову такой царский подарок, как ключевая роль на суперважном транзитном “узле”. Заметим, однако, что в случае, если бы на “узле” сидел именно Луканов, Москва была бы стопроцентно гарантирована от разного рода недоразумений (например, после строительства газопровода Бургас (Болгария) — Александруполис (Греция), соглашение о котором достигнуто недавно Россией, Болгарией и Грецией, по данному нефтепроводу вполне можно было бы пустить и не российскую нефть). То есть, помимо частных интересов, здесь присутствует и “момент геополитический”. А потому “газовая” версия убийства Луканова не лишена смысла.
Итак, накануне президентских выборов в Болгарии происходит отстранение от участия в них пророссийского Г.Пиринского и убийство А.Луканова, имевшего статус неформального лидера пророссийски настроенных болгарских кругов. Одновременно продолжает поступать информация о расколе в БСП и возможном вытеснении Виденова с поста ее лидера недовольными членами партии. Кстати, политическая звезда Виденова взошла не без участия А.Луканова. В свое время этот влиятельный человек имел “своего” кандидата на должность председателя партии. Но одновременно “своего” кандидата имел и другой влиятельнейший в БСП человек — А.Лилов, главный идеолог социалистов, член высшего совета БСП, начинавший карьеру еще при Т.Живкове.
Виденов стал компромиссной фигурой, но в итоге, как утверждает небезызвестный Д.Гронев (некогда правая рука Виденова), вышел из-под контроля двух своих “крестных отцов”. В последнее время, когда правительство сотрясал один кризис за другим, Лилов неоднократно подвергал Виденова резким нападкам. Поговаривают, что он вполне способен сместить нынешнего главу партии. Интересным представляется в связи со всем вышеизложенным тот факт, что когда-то Лилов был тесно связан с Людмилой Живковой, представлявшей в руководстве болгарской компартии франко-германскую ориентацию.
Германия давно и неустанно строит свой “мост” к Босфору. Известно, что среди элементов “моста” — Хорватия и Босния, югославский Санджак и Косово, Албания и Македония. Разумеется, “болгарский пролет” этого “моста” для Бонна сверхзначим. В случае победы Стоянова и его консолидации с прогерманским крылом социалистов, завершение строительства “моста” становится вполне реальным. Это червато для России не только потерей шанса на контроль за газовым и нефтяным экспортом в регионе, но и отсечением от ее геополитических союзников на Балканах — Греции и Югославии. Вот почему российские дипломатические и экономические усилия по строительству собственного варианта геостратегического “моста” на Балканах должны быть адекватными угрозе и цене возможных потерь.
А. КУДИНОВА
РУЦКОЙ И ЛЕБЕДЬ ( опыты политического вероломства )
Биографии этих людей схожи так, словно кто-кто на небесах постарался “сдублировать” эти две фигуры для России. Подчеркнуть, усилить друг другом их роль в нынешней ее истории.
Оба они — Александры. Оба — генералы. Оба — герои. Оба — политики. “Павшие и восставшие”. Оба прошли через одни и те же войны, через одни и те же пути, через одни и те же политические искушения.
Они очень разные внешне, очень разные по характеру, по своей сущности, но удивительно схожи их роли в судьбе России.
Александр Руцкой и Александр Лебедь… Правда, Руцкой чуть старше Лебедя и успел до поступления в училище отслужить срочную. Однако оба они почти в один год поступили в военные училища. Лебедь — в десантное, Руцкой — в летное. После выпуска остались в училищах. Один — воспитывал будущих десантников, другой обучал будущих летчиков. Кстати, оказывается, Лебедь до Рязанского училища трижды поступал в Армавирское летное, но не проходил по здоровью!
В один год стали они генералами. И оба начали свою боевую биографию с Афганистана.
АФГАН
Руцкой в Афганистане был дважды. Первый раз в 1985 году, когда командовал полком штурмовиков СУ-25 — самых современных и мощных по тем временам фронтовых самолетов. Уже с первых месяцев своего пребывания здесь Руцкой становится легендой. Его “грачи” — так называли СУ-25 наши солдаты и офицеры — творили настоящие чудеса. За короткое время под руководством своего командира пилоты освоили ведение боевых действий ночью в горах. Ночные летчики Руцкого стали ужасом моджахедов.
Полк, которым командовал тогда Руцкой, за год боев не потерял ни одного летчика.
Но в 1986 году при штурмовке неприступной горной крепости Джавары Руцкой был сбит. Это было первое применение появившейся у душманов зенитной переносной ракеты “Стингер”. Самолет взорвался в воздухе. Летчика спас случай. Но спасение еще не значит — жизнь. Диагноз был безнадежным — ранение в руку, перелом позвоночника.
Врач, который его лечил, честно предупредил: “Готовьте инвалидную коляску. С такими травмами не встают”.
То, что случилось потом, можно назвать чудом: “безнадежный” Руцкой не только встал на ноги, но и полностью, восстановив здоровье, вернулся в строй. В 1987 году полковник Руцкой вновь поднялся в небо.
А через год он возвращается в Афганистан. Теперь уже заместителем командующего авиацией 40-й армии. И вновь с его приходом действия штурмовиков становятся все более дерзкими и эффективными. Небо стало ужасом “душманов”. И тогда за голову Руцкого назначается фантастическая, по тем временам, цена — сто тысяч долларов. Это в стране, где годовой заработок учителя или врача не превышал двухсот долларов… Разочаровавшись в “возможностях” моджахедов, охоту на Руцкого возглавила пакистанская разведка вместе с пакистанскими ВВС. И в июне 1988 года в районе Хоста штурмовик Руцкого был атакован парой новейших истребителей Ф-16. В беззащитный от атак с воздуха штурмовик попали сразу две ракеты. И опять его спасло чудо. После подрыва первой ракеты сдетонировал заряд катапульты, и вторая ракета взорвалась уже в пустой кабине.
Он упал на землю без сознания. А когда пришел в себя, понял, что ветром его отнесло за горный хребет, на территорию Пакистана…
Пять суток уходил он от погони. Петлял, путал следы. Будучи окруженным, бросился в горную речку — почти самоубийственный шаг, но остался жив, выбрался на берег. Его взяли всего в километре от афганской границы.
Потом были застенки пакистанской контрразведки. Пытки, избиения. Угрозы расстрела. За полтора месяца плена он похудел на тридцать килограммов.
Его обменяли на одного из руководителей пакистанской разведки — родственника Зия Ульхака, задержанного “хадовцами” в Афганистане.
Руцкой стал одной из самых ярких легенд афганской войны. За три года им было выполнено 428 боевых вылетов. В 1988 году ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
О Лебеде в Афганистане известно очень немногое. С 1981 по 1982 годы он был командиром парашютно-десантного батальона. Вот и все, что говорит об этом периоде его биография.
Узнать что-либо подробнее об “афганской” жизни Лебедя сложно. Сам генерал не очень любит вспоминать Афганистан. И потому реструктуировать этот его период приходится со слов других людей.
Звезд с неба Лебедь не хватал. Командовал батальоном уверенно, грамотно. Пользовался глубоким уважением своих солдат, и это понятно — опыт воспитания у него огромный: почти восемь лет командовал курсантскими подразделениями рязанского училища.
На “боевые” батальон Лебедя обычно ходил в составе полка, которым командовал тогда его друг и старший товарищ по училищу… Павел Грачев. Основным видом боевых действий тогда был рейд. Ходили по горам, громили, рассеивали банды.
В 1981 году война только-только разгоралась. Советское руководство приняло ошибочное решение: “помочь афганской революции” и вместо “миротворческой” миссии охраны границ с Пакистаном и Ираном, а также защиты основных политических и экономических центров Афганистана, наши части стали принимать участие во внутриполитических “разборках” на стороне НДПА…
“Закрытость” этого периода жизни Лебедя связана еще и с некоей тайной, покрывающей последние месяцы пребывания его в Афгане.
Завесы над ней приоткрыли два человека. Один — майор Т., в те годы лейтенант десантно-штурмовой бригады, а другой — бывший командир батальона десантно-штурмовой бригады подполковник Костенко.
По словам Костенко, его бригада и полк, где служил Лебедь, стояли в одном районе. Неподалеку от их расположения находилось несколько “договорных” кишлаков. “Договорных” — это значило, что с ними были заключены неформальные соглашения о мире. В кишлаках власть была в руках “моджахедов”, но они не трогали “шурави” — советских. А “шурави” не беспокоили “духов”.
Конечно, подобные договоры заключались втайне как от советского военного командования, так и от руководства афганских “непримиримых”. И те, и другие, узнай о подобных “договорах”, естественно, пришли бы в ярость.
Несколько месяцев договор соблюдался обеими сторонами. Боевых столкновений не было, что, собственно говоря, и было главной целью таких договоров.
Так вот, по словам Костенко, которые впоследствии подтвердил майор Т., незадолго до своей замены Лебедь решил “на дорогу заработать орден”. И в один из дней, будучи якобы обстрелянной, колонна его батальона захватила и уничтожила один их этих кишлаков. Естественно, это сразу привело к резкой вспышке боевых действий в районе, к потерям с обеих сторон. И к серьезному конфликту между Лебедем и Костенко, который, как рассказывали, закончился дракой между ними.
