Во-вторых, Россия вошла в рынок с налоговой системой, мало подготовленной к действию в новых условиях. Образовавшийся правовой вакуум наспех заполнялся в примитивном договорном режиме. В результате “разграничения полномочий” между Центром и регионами сложилась система “бюджетного федерализма”, приводящая к такому положению, при котором бюджетная система как целое может обладать избыточными финансовыми ресурсами, а весь дефицит концентрируется на уровне федерального бюджета, вынуждая его к наращиванию внутреннего и внешнего долга. Что, в свою очередь, неизбежно провоцирует дальнейший спад всей экономики.
Чтобы возникшая в результате всего этого бюджетная конструкция проявила себя во всей “красе”, достаточно было Федеральному правительству перейти к жесткой кредитно-денежной политике (что и было сделано в 1995-96гг).
Центр сегодня пытается делать ставку на налоговую полицию. Удастся ли новой ВЧК силовыми методами привести к единому налоговому знаменателю региональные “оффшоры”? В это трудно поверить. Во-первых, в этом деле налоговым органам, как ни странно, мешают сами центральные структуры исполнительной власти. Эти структуры уже приспособились существовать в ситуации “слабый Центр — сильные регионы”, в условиях практически замороженной федеральной бюджетной политики. В частности, отраслевые министерства сегодня, похоже, уже осознали, что благополучие их базовых предприятий почти целиком зависит от региональных администраций. Сумеют эти бывшие “флагманы советской индустрии” вписаться в региональное хозяйство — получат и крышу от федеральных налогов, и финансовые гарантии для получения западных кредитов на закупку импортного оборудования. Тем более, что американские и немецкие банки, в том числе и государственные, все более охотно ориентируются на прямые связи с регионами. В этих условиях центр тяжести интересов госчиновников центральных ведомств все заметнее перемещается именно в регионы, туда, где циркулируют реальные финансы.
А в регионах роль крупного предприятия федерального значения сплошь и рядом “сводят” к простой схеме: на него “вешают” все долги, искусственно создавая для него видимость “лежачего”, безнадежного должника. Но тем временем множество мелких “дочерних” фирм вполне успешно занимаются снабжением, сбытом, теневым оборотом, помогают головному предприятию прятать финансы, скрывать от госорганов истинные объемы производства.
Стоит ли удивляться, что попытки Госналогслужбы РФ унифицировать налогообложение в федеральном масштабе и ужесточить диалог с налоговыми недоимщиками встречают сопротивление со стороны госчиновников центральных ведомств? Уже почти год новый Налоговый кодекс РФ ходит кругами согласований, и налоговики уже и не чают получить на вооружение этот Кодекс раньше, чем к середине будущего года. Но бюджетный кризис, очевидно, не будет ждать так долго!
Да что говорить о хозяйственных госведомствах, — под большим вопросом дееспособность самих федеральных налоговых госорганов. Если у руководителей региональных госналогоинспекций зарплата 500 тысяч, то не нужно объяснять, из чьих рук они в конечном счете будут получать вознаграждение за свой смертельно опасный труд!
Итак, авральными силовыми методами явно не обойтись. Действовать придется по многим направлениям. И прежде всего необходимо ликвидировать последствия разрушения крупных организационно-хозяйственных структур федерального значения. Нужно ужесточать контроль за крупными полугосударственными базовыми структурами хозяйства, такими, как “ЕЭС России” и “Газпром”, и через них регулировать структуру и уровень внутренних цен. Нужно легализовать подспудно идущие процессы формирования трансрегиональных ФПГ, помогая им налаживать эффективное внутреннее управление и освобождаться от местной криминальной и административно-региональной зависимости. Нужно дополнять их вертикально интегрированными отраслевыми синдикатами, картелями (по типу действовавших в начале века ПРОДАУГОЛЬ, ПРОДАМЕТ, НЕФТЯНОЙ СИНДИКАТ и т.п.), лизинговыми компаниями.
Одновременно эту организационную политику необходимо подкреплять соответствующей кредитно-денежной экспансией, обеспечивая трансрегиональные структуры платежными средствами. Вначале это могут быть, например, автономные, имеющие ограниченное хождение “промышленные рубли”, с замещением их на последующих этапах полноценной национальной валютой.
Если уж несчастная Истина начинает глаголить устами Лившица — значит, дальше ехать некуда, и курс действительно придется менять. Иначе не справиться с прогрессирующим распадом финансово-экономического пространства России, не остановить расползание федеральной финансовой “дырки”, которая, в конечном счете, неизбежно поглотит и оставшийся региональный “бублик”.
А. БАТУРИН
«НОВОЕ ЛИЦО» ЯПОНИИ ( Россия и мир ) М. Дмитриев
15 октября — На верфи в Кобэ спущена на воду самая большая в японских силах самообороны подводная лодка.
19 октября — Япония на два года получила место в Совете Безопасности ООН.
20 октября — Либерально-демократическая партия Японии получила большинство на всеобщих выборах.
20 октября в Японии состоялись выборы в нижнюю палату парламента. Потеснив своих соперников, победила консервативная либерально-демократическая партия (ЛДП), которой не хватило лишь 12 мест для абсолютного большинства. Премьер-министр Японии и лидер ЛДП Р.Хасимото уже заявил, что останется на своем посту и приступит к формированию коалиционного правительства.
Либерально-демократическая партия единолично правила в Японии почти 40 лет — с середины 50-х годов. Именно в этот период был совершен тот мощный экономический рывок, который именуется “японским экономическим чудом”. И главной составляющей этого чуда оказалось теснейшее переплетение внешней и внутренней политики ЛДП с защитой экономических интересов крупнейших корпораций, представители которых составляли ядро партии. Но усиление межфракционной борьбы и последовавшие один за другим процессы о коррупции привели к падению авторитета ЛДП, росту в обществе недовольства ее политикой. Это совпало с глобальными изменениями в мире — окончанием “холодной войны” и распадом СССР — на которые слабеющая партия отреагировать не смогла.
Рубежом стали выборы 1993 года, когда либерал-демократы лишились абсолютного большинства в парламенте. Их место заняли новые партии “консервативного” толка, вступившие в непримиримую борьбу с “реформистскими партиями” оппозиции. Начался период трехлетней политической чехарды и шатких коалиционных правительств. Полудепрессия в экономике, высокий курс йены, гигантский дефицит государственных финансов, неэффективность многочисленного чиновничьего аппарата и, главное, неопределенность во внешней политике — вот те проблемы, с которыми столкнулись вернувшиеся к власти в 1996 году либерал-демократы во главе с Р.Хасимото. Его кабинет министров правозгласил основным приоритетом выведение Японии на уровень мощного геополитического субъекта в регионе и мире, отказавшись от идеи экономического роста как самоцели и делая ставку на радикальную перестройку экономики, основой которой является экспорт и финансовые вложения.
Сегодня Япония — крупнейший инвестор мира — готова к тому, чтобы требовать своей “доли” у основных участников борьбы за лидерство в АТР — США и, особенно, Китая. Впрочем, сложность этой задачи в отношении Китая признают даже США, называющие Пекин своим главным геополитическим противником в грядущем ХХI веке.
По-прежнему считая основой своей безопасности военный союз с США, Япония одновременно освобождается от опеки заокеанского друга-врага. Независимая от США политика стала возможной лишь с приходом к власти либерал-демократов, хотя толчок этому процессу был дан выходом в свет в 1991 году книги бывшего премьер-министра Накасонэ “После “холодной войны”, фактически проповедовавшей идеи имперского “возрождения”. Для этих целей в первую очередь была атакована статья японской конституции, запрещающая стране иметь собственные вооруженные силы. Дальнейшая ремилитаризация Японии выразилась в пересмотре национальной военной доктрины в сторону качественного улучшения сил “самообороны”. Осуществление широкомасштабных учений сухопутных войск, перевооружение военно-морских сил и неподтвержденные, но упорные слухи о наличии ядерного оружия довершают картину отказа от послевоенного образа Японии как “страны мира”. По экспертным оценкам, сегодня вооруженные силы Японии являются одними из лучших не только в АТР, но и в мире по оснащенности и качеству вооружения.
Нынешнего премьер-министра не случайно считают преемником Накасонэ. Правительство Хасимото со знанием дела соединяет объективный фактор роста военной мощи с субъективным — возрождением имперских традиций в обществе. Для наращивания националистических и милитаристских настроений нынешний лидер либерал-демократов делает ставку, прежде всего, на молодое поколение, требующее реванша. Этому способствует и имидж премьера — “хорошего спортсмена и решительного лидера с идеальным пробором актера немого кино”. Посещение им императорского храма “Ясукуни” — национального символа японского наступательного военного духа, — приветствовала вся страна, увидев в этом жесте дань былым самурайским традициям.
В этой связи можно назвать вполне закономерным практически день в день совпавшее с победой либерал-демократов вступление Японии в Совет Безопасности ООН. Стремившаяся к этому при поддержке США в течение трех последних лет, Япония, уже являясь экономическим центром силы в АТР, теперь получает шанс стать и политическим региональным центром. Перспективы, открывшиеся Японии с принятием в СБ ООН, велики, но пока не проявлены в достаточной степени. Принятие в СБ поможет Японии удержать, в союзе с США, баланс сил в региональном противоборстве с Китаем, привлекая на свою сторону страны с сильными антикитайскими настроениями, и прежде всего Южную Корею, Вьетнам, Индонезию, Филиппины, Малайзию.
Однако, как можно догадаться, США оказали Японии услугу по приему в СБ ООН вовсе не бескорыстно. Процесс наращивания имперской амбициозности Японии Соединенные Штаты стремятся направить главным образом против Китая и “тигров” АТР. В этом случае в АТР будет выстраиваться система сдержек и балансов, где Япония, Китай и новые “тигры” будут блокировать усиление друг друга. Отметим и антигерманскую игру США: усиливая азиатский центр силы в противовес европейскому, где Германия стремится играть ключевую роль, США одновременно блокируют и германские интересы в Азии.
Но на фоне этой строящейся системы сдержек и противовесов в регионе существует государство, ослабевшее настолько, что может стать объектом первоочередной атаки нового японского геополитического субъекта. Речь идет о России. Почти очевидно, что основным направлением своей наступательной политики Япония изберет ослабленный социальным и экономическим кризисом российский Дальний Восток.
При этом знаменательно, что процесс идет в обоих направлениях: притязания Японии встречают понимание определенных российских сил в дальневосточном регионе. Причины этого ясны. Нарастающий экономический и транспортный разрыв между дальневосточным регионом и европейской Россией приводит ко все более частому озвучиванию идеи создания “Дальневосточной республики”. Японская экономическая экспансия, оказывающаяся при попустительстве центра “внутренним делом” Дальнего Востока, не может быть остановлена за счет собственных региональных экономических ресурсов. Это неизбежно вынуждает региональные элиты к поиску источников финансирования, все более независимых от Центральной России. Поворот федерального центра лицом к проблемам Дальнего Востока необходим не только для того, чтобы избежать окончательной потери этого региона. Промедление с этим поворотом приведет к необратимому выпадению России из борьбы геополитических сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Это же касается и российско-японского территориального спора. Жесткая позиция Японии в отношении островов и имеющиеся теперь в ее распоряжении как члена СБ ООН политические механизмы воздействия на Россию — обессмысливают предложение оставить принятие решения по Южнокурильским островам “будущим поколениям”. Япония под руководством ЛДП окажется гораздо более жестким субъектом политики в отношении РФ, чем прежняя Япония, “не имеющая лица”. К этому нужно реально готовиться, и принимать незамедлительные решения следует уже сейчас — в преддверии визита министра иностранных дел РФ Е.Примакова в Токио в ноябре 1996 года.
Однако разовые политические и экономические меры здесь не помогут. Не забудем, что российским элитам противостоит ЛДП, обретшая свою былую агрессивность и хорошо умеющая играть по правилам современной “финансовой войны”. Теснейшим образом слитые с политикой мощнейшие японские корпорации — дзайбатсу — являются ее главным и крайне эффективным инструментом. Если российская власть не сумеет противопоставить их давлению равномощный союз крупного капитала с государственной политикой — ей не удастся защитить российские интересы ни на Дальнем Востоке, ни в других регионах.
М. ДМИТРИЕВ
ЧЕРНОМЫРСКИЕ БАТАЛИИ ( Россия и СНГ ) А. Кудинова
28 сентября — В Подмосковье состоялись переговоры между российским премьером В. Черномырдиным и президентом Украины Л. Кучмой об урегулировании вопросов, касающихся раздела Черноморского флота.
5 октября — В севастопольской газете “Флаг Родины” опубликовано открытое письмо А.Лебедя “Севастополь — российский город”.
16 октября — Госдума РФ приняла в первом чтении федеральный закон “О прекращении раздела Черноморского флота”.
18 октября — Верховная Рада приняла постановление с требованием срочной ратификации принятых документов о разделе флота, выплаты Россией не менее 2 млрд. долл. ежегодно за пребывание ЧФ на территории Украины.
20 октября — Мэр Москвы Ю.Лужков обнародовал открытое письмо о принадлежности Севастополя России и невозможности раздела ЧФ.
23 октября — Госдума приняла в целом федеральный закон “О прекращении раздела Черноморского флота”.
24 октября — В Барвихе состоялась встреча Б.Ельцина и Л.Кучмы. Объявлено о достижении договоренностей по вопросам раздела ЧФ и статуса Севастополя. С российской стороны соглашения будут полписаны В.Черномырдиным во время ноябрьского визита в Киев.
Во всеуслышание объявлено, что “битва за Севастополь”, сотрясавшая Украину и Россию в течение последнего месяца, близка к завершению. Так ли это? Если говорить о подписании российско-украинских соглашений по разделу Черноморского флота, то, скорее всего, оно действительно состоится в ноябре, как и обещано. Если же говорить о неявной стороне “битвы” (хотя ни для кого не секрет, что предметом “черноморских страстей” являлся отнюдь не только флот, но и, например, дальнейшая политическая судьба В.Черномырдина), то здесь финал пока отстается открытым. Несмотря на попытки Б.Ельцина пресечь “некорректное при живом президенте” обсуждение кандидатур возможных “преемников”, эта тема продолжает занимать умы. А фигура Черномырдина как потенциального “первого лица” представляется нежелательной слишком для многих и на Западе, и на Украине, и в России. И “битва за Севастополь” выпукло это продемонстрировала.
Как мы помним, в конце сентября Л.Кучма нанес спешный визит на подмосковную дачу В. Черномырдина. По возвращении в Киев украинский президент скупо обмолвился, что практически по всем вопросам о ЧФ с российской стороной достигнуты неофициальные договоренности. Черномырдин же вообще не проронил ни слова. Молва немедленно увязала это “странное молчание” с тем, что договоренности заключены “не в нашу пользу”: Россия, по-видимому, лишится бухты Стрелецкой и т.п. Общественное негодование по поводу “предательской сделки” было “схвачено” и подогрето открытым письмом А. Лебедя с призывом “поставить вопрос о наличии территориального спора между Россией и Украиной, рассматривая право России на Севастополь в историческом аспекте”.
В день появления письма Лебедя в Крыму состоялась еще одна акция, с негодованием названная официальным Киевом “пророссийской”. Собранный по инициативе лидера Русской партии Крыма С. Шувайникова учредительный съезд Конгресса русского народа объявил своей целью установление на местах и в центре русской национальной власти конституционным путем (через выборы). Но предупредил, что если “русскому народу будет грозить тотальное уничтожение или будут развязаны акты национального террора”, — Конгресс русского народа возьмется за оружие. Многие пророссийские организации Крыма загодя отказались принять участие в работе съезда, заявив, что он незамедлительно скажется на российско-украинских отношениях. Действительно, за письмом Лебедя и Конгрессом русского народа последовало бурное обсуждение Киевом, а затем и западными СМИ, темы “российских территориальных претензий”.
Состоявшаяся 9 октября отставка спикера крымского парламента Е.Супрунюка в развитие темы была преподнесена СМИ как устранение “проукраинской” фигуры, а назначение новым спикером В.Киселева — как “победа пророссийских сил”. Киселева и его окружение обвинили даже в сотрудничестве со спецслужбами России. Уточним, однако, что Е.Супрунюк — фигура не просто “проукраинская”, но и “пролазаренковская” (как известно, у президента Украины непростые отношения с премьером), а новый спикер В.Киселев весьма лоялен к президенту Кучме. Так что в разговорах о “торжестве российских сил в Крыму” в связи с перестановками в парламенте есть некоторая натяжка. Точнее было бы говорить о торжестве интересов Л.Кучмы.
Итак, к моменту принятия Госдумой РФ Закона “О прекращении раздела флота” тема “российских притязаний на Крым” была уже раскалена до весьма высокого градуса. Затем масла в огонь подлило второе за месяц “Открытое письмо” о принадлежности Севастополя России, подписанное на сей раз Ю.Лужковым. Патриотический тон этого письма (так же, как перед этим лебедевского) выгодно контрастировал с невнятным “бормотанием премьера” о “недопустимости затягивания решения проблемы ЧФ”. Этот столь дружный всплеск патриотических настроений в России допек украинских парламентариев настолько, что они даже заявили о возможности выхода Украины из Договора о нераспространении ядерного оружия в случае, если российская Дума доведет задуманное “злодеяние” до конца. Негодование международной общественности (в адрес России, конечно) в этой точке достигает апогея — Б.Ельцин не может далее молчаливо наблюдать за “бесчинствами своих соратников”! И Кучма получает, наконец, то, чего он, собственно говоря, и добивался — свидание с российским президентом.
Почему Кучме так нужна была эта встреча? Потому, что на Украине Черномырдин в качестве ельцинского преемника нежелателен прежде всего именно Кучме. Отношения между Ельциным и Кучмой, как мы помним, не сложились не в последнюю очередь из-за разногласий по вопросам ЧФ. В то время как этот вопрос оставался “подвешенным”, другой острейший вопрос — неплатежи за российские энергоносители — сдвинулся с места, как хорошо известно экспертам, благодаря приходу на пост украинского премьера П.Лазаренко. Данное обстоятельство не могло прийтись по душе Кучме, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, Лазаренко уже называют главным соперником нынешнего украинского президента на предстоящих в 1999 году выборах (а Кучма относится к теме “преемничества” ничуть не менее болезненно, чем Ельцин); реальный же держатель “российской карты” может получить на выборах серьезные преимущества. Во-вторых, одним из “краеугольных камней”, на котором базируется “взаимопонимание” Черномырдина и Лазаренко, стал не только всеобъемлющий контроль за энергетическим сектором Украины, но и договоренность о передаче российской стороне пакетов акций украинских предприятий, не способных погасить задолженности за энергоносители. Потенциальными кандидатами в “черный список” оказались многие предприятия ВПК, металлургии и машиностроения Украины, то есть отрасли, в которых у Кучмы как выходца из “Южмаша” есть свой “личный интерес”. Обратим внимание и на то, что данные отрасли традиционно контролировались, скажем так, “группой О.Сосковца” (который со времен СССР сохранил в них свои “рабочие связи” и интересы не только в России, но и в Казахстане, и на Украине). Таким образом, попытка “газового императора” похозяйничать на “чужой отраслевой территории” не вызвала восторга ни у Кучмы, ни у еще влиятельной в России отраслевой группы.
Весьма достоверными представляются слухи о переговорах между теми, кого мы условно назвали “группой Сосковца”, и “группой Кучмы”, пытающимися объединить усилия против “союза Черномырдин-Лазаренко”. Утверждают, например, что непосредственно после публичного появления Лебедя и Коржакова в Туле, последний отбыл в Киев, где встретился от имени “группы Сосковца” с окружением украинского секретаря Совета безопасности Горбулина, одного из ближайших соратников Кучмы.
Одновременно в “восхождении Черномырдина на престол” не заинтересован и Запад. Западу представляется крайне опасной и перспектива “поворота Украины на Восток” (как следствие личной экономической заинтересованности П.Лазаренко) и, в еще большей степени, перспектива “энергетического шантажа” Европы газовой супермонополией. Версия о том, что “измельчения” “Газпрома” добивается от российского правительства МВФ, стремящийся ослабить позиции отечественного супермонополиста на мировом рынке газа, в свете изложеннного представляется весьма правдоподобной.
Итак, Севастополь и флот в каком-то смысле оказываются лишь картой в политической игре. В ходе этой игры Кучма и Ельцин удачно напоминают общественности, что “хозяева в доме” — президенты, а не премьеры, и уж тем более не крикуны из Думы и мэрии. Экономические соперники Черномырдина и Лазаренко стараются “прижать” конкурента, политические соперники премьеров — “потопить врага”. Дума и Рада скандально демонстрируют собственную значимость в нарастающей в обеих республиках борьбе за власть, но заодно дают козыри тем, кто стремится поскорее включить Украину в НАТО.
Кто проигрывает в этой игре? Думается, прежде всего Черномырдин. Именно ему, после продемонстрированного с размахом “патриотического настроя” и властной, и думской оппозиции, придется подписывать наверняка компромиссный (а после яростных оппозиционных демаршей — тем более компромиссный) и непопулярный договор.
Кто выигрывает? Украина, Кучма? Да нет, скорее те международные силы, которым с руки и российско-украинские противоречия, и ослабляющий Россию разброд в ее элитных кругах.
А. КУДИНОВА
ПРАВО ДЕЙСТВИЯ
Недавно корреспондент «Завтра» побывал в Бейруте, в штаб-квартире движения «ХИЗБОЛЛА» и встретился с его духовным лидером Мухаммедом Хусейном ФАДЛАЛЛОЙ.
Публикуем запись этой беседы.
— Каково ваше отношение к так называемому мирному процессу на Ближнем Востоке?
— Мы хотим мира всем людям. Однако евреи съехались со всех концов света в Палестину — там находилось немного евреев и христиан, в то время как мусульмане составляли большинство населения. Это большинство было изгнано со своих земель. И поэтому мы считаем, что установление мира требует возвращения палестинцев на их родные земли, в их дома, а после этого можно начать переговоры среди палестинцев, кем бы они ни были — мусульманами, христианами или евреями. Если же в регионе существует еврейское государство, в котором христиане и мусульмане не могут играть какой-либо существенной роли, то такое положение не служит интересам мира в будущем. Поэтому мы понимаем мир не как признание нынешнего положения вещей, в котором господствует угнетение и попираются права человека, мы не против мира, но против израильской модели мира, который делается в ущерб интересам палестинских арабов.
— Известно, что Сирия и Иран поддерживают борьбу населения юга Ливана за освобождение оккупированных земель. Как происходит эта поддержка?
— Естественно, что за освобождение юга Ливана от оккупации несут ответственность ливанцы. Главную роль в противодействии израильской оккупации играет исламское движение сопротивления. Оккупанты не должны себя чувствовать спокойно ни в смысле безопасности, ни в политическом отношении как на юге Ливана, так и внутри Палестины. Освобождение от оккупации юга Ливана — задача сугубо ливанская, а не сирийская или иранская. Однако Сирия и Иран поддерживают нашу борьбу в политическом и моральном отношениях.
— Разделяете ли вы политику Сирии в отношении возможного мира с Израилем?
— Мы имеем разные точки зрения с Сирией по вопросу мира с Израилем. Ибо мы не видим законности в существовании Израиля, как государства, живущего за счет палестинского народа. Нам кажется, что Сирия взяла курс на мир под международным политическим нажимом. И если бы не это давление, президент Сирии Асад не искал бы мира с еврейским государством, ибо оно незаконно оккупирует Палестину.
— Если же мирное соглашение между Сирией и Израилем состоится, отразится ли это каким-либо образом на ваших отношениях с Дамаском?
— Мы понимаем условия, в которых находится Дамаск. Ему сейчас тяжело сопротивляться под нажимом США, Европы и других международных сил. Но мы не думаем, что наши отношения могут как-то ухудшиться. Ведь Сирия в арабском мире является той силой, которая поддерживает освободительные движения больше, чем какая-либо другая страна. А вообще, нормальные отношения между сторонами — не значит, что между ними должно быть полное совпадение точек зрения по всем политическим вопросам.
— Знаете ли вы, что будет делать «Хизболла» в случае подписания сирийско-израильского соглашения о мире?
— Человек не может говорить о будущем столь же свободно, как он говорит о настоящем. И вместе с тем, вполне естественно, что любая политическая игра ведется без раскрытия карт на будущее.
— При каких условиях возможен и вообще возможен ли мир между «Хизболлой» и Израилем?
— Я вообще не думаю, что мусульмане, будь то последователи «Хизболлы» или другие, могут признать Израиль, потому что он представляет собой государство, созданное в пику любому исламскому образованию. Ведь Ислам исходит из того, что ни один народ не может захватывать землю другого народа и господствовать на ней. А евреи поступили именно так.
— На Западе до сих пор считают Ливан зоной повышенного риска. Возможен ли там рецидив проблемы захвата заложников?
— Я не считаю, что в Ливане существует какая-либо опасность для приезжего из любой точки земного шара. Разговоры об опасности и территориях в Ливане исходят от США и других западных стран, которые заинтересованы в нестабильности в Ливане и представлении «Хизболлы» в прессе как главного источника опасности для всех приезжих. Однако то, что касается проблемы захвата заложников в прошлом, то она является порождением противоречий, существовавших между самими ливанцами. Христиане захватывали мусульман, а мусульмане — христиан. В свою очередь таким же образом пытались решить между собой споры различные течения и группировки, существовавшие внутри как мусульманских, так и христианских общин. Явление захвата заложников не было проблемой между Западом и Ливаном — это была внутриливанская проблема, порожденная условиями, которые навязала стране Америка. Думаю, что мир в Ливане устранил напрочь предпосылки для рецидива этой проблемы. Поэтому я не думаю, что захват заложников, кем бы они ни были, отныне возможен в Ливане.
— В случае продолжения оккупации Ливана будут ли продолжены операции смертников, взрывающих себя вместе с израильтянами?
— Подобные операции являются составной частью священной войны и сопротивления. Если будут устранены условия, порождающие сопротивление, то не будет и самого сопротивления, в том числе и операций смертников.
— Каким вы видите будущее Ближнего Востока в общем, и исламского сопротивления в частности?
— Я не вижу будущее радужным. По крайней мере, если исходить из того, как себе его рисуют американцы и европейцы, рассуждая о так называемом мирном процессе. Дело в том, что эта арабо-еврейская проблема имеет глубокие корни. Мировой прессе стоило бы обратить внимание на следующий момент. Концепция мирного процесса не исходит из народной воли — никакого референдума по этому поводу не проводилось. Народы на это не согласны. Однако у них нет свободы выбора своих лидеров. Они не могут заявить о своем выборе и решении. Ряд государств, например, Египет, все еще управляется по законам чрезвычайного положения. В других странах безраздельно властвуют органы безопасности. И потому истинного голоса арабских народов не слышно. Отсюда можно сказать, что мир может быть установлен между арабскими правителями и Израилем, но арабским массам не дадут высказать свое мнение. Поэтому народы не будут связаны мирным договором и оставляют за собой право действия. Это с одной стороны. С другой же стороны, термин новый Ближний Восток, о котором много говорят Перес и США, представляет собой регион, в котором господствуют те же Израиль и Америка, стремящиеся сюда не допустить в достаточной мере Европу или Россию, Японию. На мой взгляд, в результате распада СССР, который был основным соперником США в регионе, в новой обстановке борьба будет происходить между Россией, Европой, Японией и Китаем, с одной стороны, и США — с другой.
И эта экономическая схватка, возможно, будет более яростной и жестокой, чем политическая, а, может быть, даже и военная. Запад давит на Россию и даже продвигает блок НАТО к ее границам. И это побуждает Россию искать союз с соседями, например, с Ираном.
Не оправдались надежды на западную ориентацию. Поэтому я полагаю, что выбор России должен пасть на Восток, в частности, на арабский и мусульманский мир. Это тот регион, где Россия сможет в полной мере раскрыть свою природу и сыграть выдающуюся роль. При помощи Востока она сможет раскрыть и свои экономические возможности, воспользоваться колоссальными рынками Востока для сбыта своей продукции и, наконец, стать силой, способной уравновешивать западное влияние. Но я не считаю, что в интересах России противостоять Западу, я не сторонник возврата «холодной войны». Но пусть россияне будут осторожны, начеку с американцами и больше открыты Востоку.
