— Ох, беда! — привычно ахнул дроид. Телохранительница крутанулась на каблуках, рука скользнула к кобуре.

— Простите меня, — из-за стеллажей вышел Шорш Кар'дас. — Я вовсе не намеревался пугать вас.

— Надеюсь, что нет, — огрызнулась мистрил, не убирая руки от оружия, и тело, и рефлексы были готовы к драке, по крови гулял адреналин.

Если старик пришел с инспекцией, проверить, не здесь ли она, то — что случилось с Тэлоном?..

— Не слышала, как ты вошел.

— Ну еще бы, — дед ласково улыбнулся. — Ты же не собираешься воспользоваться этим бластером, верно?

М-да, что-то многовато для прославленного внимания и настороженности мистрил.

— Да нет, — рука вынырнула из-под рубахи пустой. — Я просто…

Шала не договорила, нахмурилась, только сейчас сообразив, какие именно слова были произнесены несколько секунд назад.

— Что ты сказал, когда вошел?

— Что ты хочешь найти сведения о планете Эмберлен, — Кар'дас и не собирался юлить. — Ты же их собиралась искать, разве нет, моя юная стражница тени?

Первым порывом было все отрицать. Но Шада взглянула в глаза старика и не стала попусту тратить силы.

— Когда догадался? — вместо этого спросила она.

— Не слишком давно.

Шорш взмахнул рукой в странно уничижительном жесте.

— Заподозрил, конечно, раньше. Но наверняка узнал, когда ты разобралась с молодчиками на Дайарке.

— Коготь был прав, — жестко отчеканила Шада. — Он специально назвал свое имя Бомбаасе, чтобы тот успел наябедничать тебе.

— Умный мальчик… — Кар'дас устало опустил веки. — Ты не понимаешь… Бомбааса не работает на меня, а я не работаю на него. Собственно, кроме Энту Ни да нескольких слуг, на меня вообще никто не работает.

— Верно. Ты же в отставке, — Шада хмыкнула. — Я запамятовала.

— Или попросту не поверила. Скажи мне, что ты хочешь для Эмберлена?

— Того же, что и другие. По крайней мере того же, чего все хотят для больших и важных планет вроде Каамаса. Мне нужна справедливость для моего народа.

Старик покачал головой, переваривая надменный ответ.

— Твоему народу не нужна справедливость, — грустно произнес он. — Никогда не была нужна.

— Что ты мелешь?

Необычное ощущение: похоже, у нее горят щеки…

— Как ты смеешь судить нас? Как ты смеешь судить хоть кого-то? Сидишь тут, спрятался под горой, весь такой великий и могучий, не снизойдешь до нас, смертных, а вдруг пальчики замараешь, пока все остальные сражаются, истекают кровью и умирают…

Она замолчала, потому что разыгравшаяся не на шутку ярость уже заставила сжать кулаки.

— Ты не знаешь, каково сейчас на Эмберлене, — процедила мистрил. — Ты же никогда не видел ни страдания, ни нищеты. И не тебе утверждать, будто мы сдались.

— Ничего такого я и не говорил, — поправил ее Кар'дас. — Я сказал, что вам не нужна справедливость.

— Тогда что же нам нужно? — крикнула Шада. — Благотворительность?

— Нет. Возмездие.

Мистрил прищурилась.

— О чем это ты?

— Известно ли тебе, как погиб Эмберлен, Шада? — спросил дед. — Нет, неверный вопрос… Я знаю и об огненных бурях, и о массированных атаках с воздуха. Я спрашиваю: почему?

Сумрачное смятение вновь начало переплавляться в ярость и гнев. Во взгляде старика было что-то такое, на что Шада смотреть не хотела.

— Кто-нибудь испугался нашей силы и славы, вот и решил проучить нас, — сказала она, подбирая слова. — Некоторые думают, что это был сам Палпатин, вот поэтому мы никогда не работали на Империю.

Кустистые седые брови приподнялись от удивления.

— Так уж и никогда?

Шаде пришлось отвернуться.

— Нам нужно кормить и одевать миллионы беженцев… — Я что, защищаюсь? Докатилась… — Да, иногда мы брали заказы и от Империи.

Некоторое время комнату наполняла тишина, только тихонько вздыхал в углу дроид.

— С принципами часто так получается, верно? — наконец промолвил старик. — Они такие скользкие. Их так трудно придерживаться.

Шада все-таки повернулась к нему, придумывая подходящее случаю оскорбление, но на ум ничего не шло. Спокойный, беззлобный цинизм Кар'даса оказывался в данном случае в самую пору.

— Все равно конкретно этот принцип не имел реальной ценности, — продолжал дед. — Так уж случилось, что Палпатин не имел ничего общего с разрушением Эмберлена.

Он порылся на полке и достал один из бесчисленных ящичков.

— Вот она, истинная история твоего мира, — Шорш указал на целый стеллаж. — Как только я узнал, что ты сопровождаешь Тэлона, то сделал некоторую выборку. Хочешь посмотреть?

Шада машинально шагнула к нему… остановилась, замешкавшись.

— Как это — истинная? — спросила она. — Истинная для кого? Мы оба знаем, что историю пишут победители.

— А еще — сторонние наблюдатели, — высохшая коричневая ладонь старика по-прежнему лежала поверх прозрачного контейнера, в гнездах которого прятались кристаллы инфочипов. — Каамаси, алдераанцы, джедаи. Народы, которые не участвовали в том, что случилось, и которые ничего от случившегося не имели. Ты и их всех обвинишь во лжи?

Шада сглотнула слезы; ей было страшно и одиноко.

— И что говорят эти твои незаинтересованные народы? — спросила она.

Кар'дас медленно убрал руку с ящичка.

— Они говорят, что за три года до гибели планеты, — негромко произнес старик, — правители Эмберлена впали в безумство завоеваний. Что за два с половиной стандартных года они уничтожили, захватили или ограбили все планеты в округе.

— Нет, — услышала Шада свой собственный придушенный шепот. — Нет. Это неправда… Мы не делали… мы не могли… ничего подобного сделать.

— Кто же скажет правду обычным жителям? — спросил Кар'дас. — Но, полагаю, при желании можно было прочесть между строк — если кому-то действительно захотелось бы узнать, чем же заняты их вожди. Но народу дали триумф, гордость и славу. И долю добычи. Кого волновала истина?

И вновь захотелось спрятаться. Я не виновата, запротестовала Шада, Меня там не было. Я ничего не делала…

Но это было ложью, и мистрил это знала. Нет, она не встречала приветственными криками победное шествие Эмберлена и не смотрела в будущее, ожидая новой добычи. Но посвятив свою жизнь Страже тени, стала невольной соучастницей лжи.

А все из-за того, что захотелось перемен…

— Не принимай все так близко к сердцу, — вторгся в мысли мягкий, добрый голос старого человека. — Ты же не знала. И желание перемен сидит во всех нас.

Мистрил ожгла его взглядом.

— Не лезь в мои мысли! — выкрикнула она. — Они тебя не касаются!

Шорш наклонил голову.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я не собирался вторгаться. Но когда рядом кричат, очень сложно ничего не услышать.

— А ты заткни уши, — зло посоветовала Шада, перевела дух. — Так что же произошло? Как нас остановили?

— Ваши жертвы, тогдашние и потенциальные, были слишком слабы, чтобы дать вам отпор, — невозмутимо ответил старик. — Поэтому они в складчину наняли армию. А наемники были… чрезмерно тщательны. Перестарались.

Перестарались… И вновь Шада отыскивала ядовитый ответ, и вновь ей нечего было сказать.

— И все в секторе возрадовались, — пробормотала она. — Неделю, наверное, гуляли.

— Да, — негромко подтвердил Кар'дас. — Но потому что остановили военную машину, уничтожающую их. А не потому, что пострадали невинные люди.

— Разумеется, кого же заботят невинные? Им пока еще не присвоили высшего приоритета, не так ли? — мистрил качнулась с пятки на носок. — Мы же не обожаемые вами всеми каамаси, такие чистенькие и все из себя благородные. А в твоей драгоценной истинной истории говорится, чья это была армия? И кто дал им деньги?

Морщинистое лицо почти незаметно — но изменилось.

— Почему ты хочешь это знать?

Шада пожала плечами, только сейчас обнаружив, как они затекли.

— Мой народ так и не узнал, кто сотворил с ними такое.

— И если я дам тебе эту информацию, что ты с ней будешь делать? — спросил Кар'дас. — Обратишь гнев стражниц тени спустя столько лет? Раздразнишь их жажду мести? Заставишь страдать других невинных?

Слова его превратились в кинжал, с размаху загнанный прямо в сердце.

— Я не знаю, что они сделают с информацией, — в носу незнакомо защипало, а глаза заволокло туманом. — Знаю только, что она — единственное, из-за чего мне позволят…

— Ты же не хочешь к ним возвращаться, Шада, — сказал старик. — Они жили во лжи, знали они или нет. Это не для тебя.

— Я должна, — жалко выдавила из себя мистрил. — Как ты не понимаешь? Я должна работать на нечто большее, чем я сама. Мне всегда это было нужно. Мне нужно чему-то служить… чему-то, во что я верю.

— А Новая Республика? — поинтересовался старик. — Или Тэлон?

— Республике я не нужна, — процедила Шада. — А Каррде…

В горле жгло так, будто она хлебнула кислоты.

— Каррде — контрабандист, точно такой же, как ты. По-твоему, я могу верить в него?

— Ну, не знаю, — задумчиво проговорил Кар'дас, почесывая в затылке. — Вот кем бы я его не назвал, так это контрабандистом. Тэлон значительно переделал организацию после того, как я их бросил.

— Все равно он — преступник, — отрезала Шада. — Он и его подчиненные объявлены вне закона. Я что, слишком много прошу?

— А тебе для того чтобы любить, обязательно нужен официальный ярлык приличного человека из общества? И все-таки Тэлон скорее торговец информацией, а не контрабандист. Разве это не лучше?

— Нет, — Шада мотнула головой, рассыпав косички. — Даже хуже. Торговля информацией — это продажа чужой частной собственности тем, кто не заслуживает права обладать ею.

— Интересная точка зрения, — пробормотал Шорт, глядя через плечо Шаду ей за спину. — Ты когда-нибудь рассматривал этот вопрос с такой стороны?

— До сегодняшней ночи не приходилось, — произнес позади мистрил голос Когтя.

Шада развернулась, заодно стряхивая последние, подзапоздавшие слезы. В дверях, растрепанный со сна и несколько беспорядочно одетый, стоял Каррде и разглядывал телохранительницу со странным выражением лица.

— Возможно, следует произвести переоценку, — добавил он.

— Ты что здесь забыл? — рявкнула Шада.

— Хозяин свистнул, — без улыбки сообщил Коготь. — Пришлось прибежать. По крайней мере, я думаю, что он свистел.

— Звал, звал, не беспокойся, — заверил его старик. — Подумал, что тебе стоит присутствовать на этом этапе собеседования, — Шорш вновь отвесил поклон мистрил. — Прости меня еще раз, Шада, если напугал тебя.

Та с трудом сдержала гримасу.

— Развлекайся, что тебе еще остается?

— Он всегда любил веселиться за чужой счет, — согласился Тэлон, становясь рядом с Шадой. — Не стесняйся, Кар'дас. Твои марионетки послушны и ожидают приказов. Что тебе станцевать?

Дед в невинном изумлении распахнул водянистые глаза.

— Мне? — запротестовал он. — Друзья мои, мне ничего от вас не нужно. Наоборот, я хочу сделать вам подарок.

Шада быстро глянула на своего спутника, получила в ответ точно такой же полный подозрительности взгляд.

— Да ну? — сухо произнес Тэлон. — Какой же?

Старик улыбнулся.

— Ты никогда не любил сюрпризов, верно, Коготь? — сказал он. — Ты довольно ловко из них выбираешься, заметь, но воспринимаешь на редкость плохо. Но, по-моему, этот тебе очень понравится.

Кар'дас повернулся к стеллажу и выбрал два инфочипа с верхней полки.

— Вот мой подарок, — сказал он, демонстрируя в каждой руке по кристаллу. — Это — история Эмберлена, о которой я только что рассказывал Шаде. То, что ей необходимо, — или, по крайней мере, она так думала в прошлом. Здесь… — он приподнял левую ладонь, — информация, которую я собрал специально для тебя, мой мальчик. Лично я думаю, что пользы от нее будет больше окружающим, чем тебе, но ты сумеешь извлечь выгоду.

— И что там? — осведомился Каррде.

— Полезная информация, — старик положил оба кристалла на стол. — Взять вы можете только один. Выбирайте, прошу вас.

Мистрил услышала громкий вздох Когтя. От Тэлона пахло мускусом и полевыми травами.

— Выбирать тебе, Шада, — негромко произнес Каррде. — Бери, которую пожелаешь.

Она смотрела на два небольших голубоватых кристалла, лежащих на столешнице, и ждала, когда в пальцы придет дрожь. Ее единственная надежда вернуться домой, вероятно, единственная надежда остаться в живых, лежала от нее слева. Справа — неизвестность, составленная старым безумцем, которая, предположительно, принесет пользу человеку, чья жизнь и помыслы являются полной противоположностью тому, к чему она всегда стремилась.

Дрожь, к ее удивлению, все не начиналась. То ли откровения хозяина дома выжгли в ней способность чувствовать гнев и неуверенность, то ли еще что, но на бешенство не было сил…

Решение не приходило, возможно, его и не надо было принимать. С мистрил, которые убивали и погибали, чтобы Эмберлен восстал из руин, ей не по пути. Тот Эмберлен должен был погибнуть, чтоб никогда не подняться.

И не ее дело вручать Одиннадцати орудие мести.

Справедливость, о которой она мечтала долгие годы, свершилась…

Шада оборвала себя на полуслове. Рассуждения о высоких материях сейчас были лишними. Она знала, что нужно выбрать, потому что это — правильно.

Она даже не подумала, что сжигает последний корабль, когда протянула руку и взяла со стола инфочип.

— Ты порадовала меня, Шада Д'укал, дитя мистрил! — сказал Кар'дас с такой теплотой, какой она никогда не слышала от него. — Обещаю, ты не будешь разочарована.

Но Шада, не слушая старика, смотрела сейчас на Тэлона: как Коготь-то воспримет очередное откровение? Никак. Он улыбался.

— Все в порядке, — сказал Тэлон. — Я давно знаю, кто ты такая.

— Кем я была, — поправила его Шада. — Кто я сейчас… я не знаю.

— Дорогу ты отыщешь, — пообещал ей Кар'дас, устало выпрямился, кряхтя, потер руки. — Что ж, дети мои, вам пора в путь.

Шада заморгала.

— Уже? Мы же утром…

— Уже утро, — сказал Кар'дас, подходя к ним и беря обоих за руки. — Вернее, почти утро. Пошли… ну, пошли же, вам еще предстоят великие дела. Ц-ЗПО, не отставай!

— А как же…

Шада помахала инфочипом, но старик настойчиво тащил их обоих к выходу, словно упрямых детей от витрины кондитерской лавки.

— По дороге прочтете! Но, чур, только вдвоем! Больше никому нельзя, подарок был для вас двоих… А потом сами придумаете, как поступить.

Ему все-таки пришлось выпустить одного из них: надо же было помахать ладонью перед закрытой дверью. Причем дед даже не сразу решил, на кого можно положиться и кто не кинется галопом обратно к столу. Выбрал он Шаду.

— А с тобой что? — поинтересовался Тэлон, пока Шорш волок их по нормально освещенному на этот раз коридору.

— Моя дверь всегда для тебя открыта, — отозвался Кар'дас. — Для вас обоих, конечно же. Не забывайте старика, прилетайте проведать, когда захотите. А сейчас вам надо спешить…

* * *

Часом позже заспанный Данкин поднял корабль и вывел в открытое пространство. А еще через час, который был потрачен на то, чтобы удостовериться, что они на самом деле направляются к точке встречи, где их ждали Айнг-Ти, Каррде вызвал Шаду к себе в каюту.

И там, сев рядышком возле стола, они прочитали информацию, записанную на инфочипе.

Первой молчание нарушила Шада.

— Он был прав, да? Это невероятно. Если только тут написана правда.

— Можешь на это поставить, — рассеянно отозвался Каррде, разглядывая экран; голова у него заработала на полную мощность.

Его подруга употребила неверное слово. Невероятно — это еще слабо сказано.

— Шорша можно назвать кем угодно, в своей жизни он побывал во многих шкурах, но всегда давал только достоверные сведения. У него на этом пунктик.

— В это я, пожалуй, поверю, — несмотря на собственные слова, Шада с сомнением покачала головой.

Они сидели, соприкасаясь плечами, каждый по-детски делал вид, что ему совсем наплевать, но думал при этом не о том, о чем собирался.

— Я так понимаю, — сказала Шада, — мы хотим, чтобы Айнг-Ти доставили нас прямиком на Корускант?

Коготь засомневался. Собственно, эта цель очевидна…

Но и без столицы перед ними открывался широчайший спектр возможностей. И многие из них были на редкость занятны.

— Каррде? — влезла в его размышления Шада, в голосе у вышедшей в отставку мистрил звучала подозрительность. — Мы же везем чип на Корускант, да?

Тэлон в порыве чувств поцеловал телохранительницу. Шада так изумилась, что он остался жив.

— Вообще-то нет, — сказал он. — По-моему, мы можем сделать кое-что получше.

Он опять посмотрел на дисплей, саркастически усмехнулся.

— Много-много лучше.

* * *

Стоя на мостике «звездного разрушителя» «Тиранник», капитан Налгол с ненавистью разглядывал черноту за иллюминаторами.

Смотреть там было не на что, разве что кто-нибудь из разведчиков выныривал за пределы кокона, душащего корабль. А еще — на грязное размытое пятно кометы. Но традиция гласила, что командир корабля должен смотреть на вселенную с капитанского мостика, а сегодня Налгол чувствовал себя традиционно.

Четыре дня. Еще четыре дня, и окончится затянувшееся, изнуряющее, бессмысленное безделье. Всего четыре стандартных дня, если наземная команда еще придерживается расписания.

Четыре дня.

По настилу мостков застучали подковки на каблуках шефа разведки Ойссана. На десять минут позже положенного, как с неудовольствием отметил капитан, сверившись с наручным хронометром.

— Капитан, — сказал Ойссан, отдуваясь, — я принес последний доклад наших разведчиков.

Налгол, не торопясь, повернулся, придирчиво осмотрел подчиненного с ног до головы. Особо тщательному осмотру подверглась раскрасневшаяся физиономия.

— Вы опоздали, — неприятным голосом изрек капитан.

— Потребовался более тщательный анализ, — Ойссан чуть было не поежился, но все-таки отважился протянуть начальству портативную деку. — Похоже, несколько дней назад на Ботавуи чуть было не началась война.

Налгол недоверчиво прищурился.

— О чем это вы? — потребовал он ответа, одновременно вызывая нужный файл.

— Один из кораблей ишори решил нажать на диамалов, — пояснил разведчик. — И завязал бой.

Налгол пробурчал ругательство, просматривая отчет. Если эти чужеродные дураки начнут грызться до того, как подготовится наземная команда…

— Что их остановило?.. — спросил он. — Не важно, вот оно, — добавил он, пролистывая нужную часть. — Интересно. Кто-нибудь получил идентификационные номера этого фрахтовика?

— Никого не оказалось на достаточном расстоянии, — качнул головой Ойссан. — Но из последующего обмена мнениями в эфире стало ясно, что прибыла советник Органа Соло. Хотя сведения неподтвержденные.

— Но похожие на правду, — раздраженно хрюкнул Налгол. — Примчалась на помощь Гаврисому, нет сомнений. Чтобы все разошлись умиротворенные.

— Нет сомнений, — повторил за начальством Ойссан. — А еще поговаривают, будто вместе с ней прибыл каамасский веритель.

— Да неужели? — уголки капитанских губ медленно приподнялись. — Какое счастье.

— Через день-другой будем знать наверняка, — Ойссан по-своему расценил улыбку начальства. — Если у Гаврисома под э-э… рукой окажется настоящий каамаси, то господин президент не преминет выставить его в качестве парламентера.

— Действительно, — промурлыкал Налгол. — А если он еще сумеет заставить каамаси толкать миротворческие речи еще дня четыре, можно будет сказать, что при разрушении Ботавуи присутствовали весьма заинтересованные стороны. И аплодировали стоя. Изумительно. Интересно, как Трауну удалось провернуть такой фокус?

— Изумительно, — согласился разведчик, но без должного энтузиазма. — Надеюсь только, что он не допустил ошибки в расчетах. Сто девяносто один боевой корабль — несколько многовато для трех «разрушителей».

— Вы беспокоитесь попусту, — Налгол отдал деку. — Я видел Трауна за работой. Он никогда и ничего не упускает в расчетах. Диверсанты выполнят задание, а потом эти ваши экзоты порвут друг друга в клочья. А мы разберемся с выжившими и уничтожим то, что останется от планеты.

— В теории звучит очень неплохо, — кисло прокомментировал Ойссан. — Капитан, сэр, могу я, по крайней мере, рекомендовать вам на оставшееся время перевести «Тиран-ник» в режим боевой готовности? Так мы сможем быстрее вступить в боевые действия или раньше отреагировать, если противник опередит наш график.

— А еще мы целых четыре дня будем дергаться от любого чиха. С трудом могу представить себе пользу от подобного состояния.

— Но если сражение начнется раньше…

— Не начнется, — бесцеремонно оборвал офицера Налгол. — Если Траун говорит: четыре дня, — значит, это будет четыре дня. Не раньше и не позже. Точка.

Ойссан тяжко вздохнул.

— Так точно, сэр, — промямлил он.

Налгол с презрительной жалостью вновь окинул собеседника взглядом. В конце концов, бедолаге не повезло встречаться с Трауном, он ни разу не слышал уверенного и властного голоса Гранд адмирала. Как он может понять?

— Хорошо, предлагаю компромисс, — сказал капитан. — Я распоряжусь начать подготовку к сражению с двенадцати часов по корабельному времени, а в режим полной боевой готовности мы выйдем за день до назначенного срока. Ну что, так вы почувствуете себя лучше?

— Так точно, сэр, — у Ойссана нервно дернулся уголок рта. — Благодарю вас, сэр.

— А вот предподготовка к сражению для вас начнется немедленно, — продолжал Налгол, указывая на персональную деку в руках подчиненного. — Я хочу, чтобы вы составили список приоритетной угрозы по каждому из кораблей на орбите Ботавуи. Вставьте в таблицу все, что вам о них известно, — слабые и сильные стороны, огневую мощь, защиту, ходовые качества. Да, и, по возможности, все, что у вас есть на капитанов и расы, составляющие экипаж.

Он скупо улыбнулся.

— И когда мы в конце концов выйдем из-под маскировочного «плаща», чтоб в нем ситхам ходить всю жизнь, я хочу как можно меньше сил потратить на само сражение. И не терять ни турболазеров, ни истребителей. Вам ясно?

— Так точно, сэр, — отчеканил разведчик. — К завтрашнему утру список будет готов.

— Вот и отлично, — кивнул Налгол. — Вольно, можете идти.

Четко совершив разворот «налево-кругом», шеф разведотдела «Тиранника» поспешил к выходу. Налгол некоторое время разглядывал его спину, а затем вновь вернулся к созерцанию черной пустоты за иллюминатором.

Четыре дня. Четыре дня, и у них наконец-то появится шанс раздавить республиканских выродков.

Капитан улыбнулся тьме. Да, сегодня он определенно ощущает склонность к традициям.