— Ваша снисходительность неуместна, сэр, — с вызовом в голосе произнес Пирбазари. — Если меня тревожат этические соображения, это еще не значит, что я утратил способность к рациональному мышлению.
— Прости меня, — извинился Форсайт, лихорадочно раздумывая. Ход беседы требовалось любой ценой перевести в иное русло. — На минуту я словно превратился в Роньона, который видит окружающий мир в черно-белых красках и судит обо всем исключительно с позиций добра и зла, — добавил он.
Уловка возымела действие. Пирбазари, казалось, распрямился, на его лице промелькнула обида.
— Мне и в голову не приходило такое, сэр, — сказал он.
— Я знаю, ты так не думаешь, — успокоил его Форсайт. — Видимо, все дело в том, как ты произнес эти слова. — Их взгляды встретились. — Я понимаю, это прозвучит немного странно, Зар, но тебе остается лишь довериться мне. Поверить, что я действительно защищаю жизненные интересы народа Эмпиреи.
— Я знаю, сэр.
— Вдобавок, — продолжал Форсайт, постукивая себя пальцами по груди, — я ношу ангела.
На лице Пирбазари отразилось облегчение.
— Да, это действительно так, — признал он. — Что ж, если у вас нет других вопросов, я, пожалуй, займусь делами. Мне нужно позвонить в «Арденелл» и навести справки насчет поисковиков модели 501, которые они собираются снять с производства. Эта модель не так хороша, как 601, но, если бы мы смогли установить несколько штук на рудничных транспортных кораблях, это дало бы им возможность выслеживать цель.
— Отличная мысль. — Форсайт кивнул. — Держи меня в курсе.
— Слушаюсь, сэр. — Пирбазари бросил взгляд на часы. — Не забудьте, через полтора часа заседание комитета.
— Спасибо, я помню. — Форсайт улыбнулся. — Увидимся позже.
Он продолжал улыбаться до тех пор, пока за Пирбазари не захлопнулась дверь. Тогда он откинулся на спинку кресла и пробормотал несколько слов, которых обычно избегал.
Все впустую. Работа, замыслы, дорогостоящая перестройка служебных помещений с целью приспособить их к своим весьма необычным нуждам — все пойдет прахом, если его люди по-прежнему будут находиться под воздействием ненавистного ангела. Даже если это влияние не затронет его самого, Верховный Сенатор без работоспособных помощников — это разум, запертый в парализованном теле.
Это был один из многих принципов, которые он унаследовал от отца.
Только не паникуй, решительно сказал он себе. Если беда в том, что поблизости слишком много ангелов, тут уж ничего не поделаешь. Но если главный виновник — его собственный ангел…
Форсайт хмуро посмотрел на люстру, висевшую над креслом для посетителей. Так и было задумано; ангел, которого он прятал в люстре, должен был находиться рядом с гостем. Однако кресла, предназначавшиеся для Пирбазари и его коллег, также находились в непосредственной близости от него.
Следовательно, он должен найти другое место, в котором можно держать ангела, пока в кабинете находятся помощники.
Форсайт наклонился и выдвинул нижний левый ящик стола. Там был оборудован сейф, но ящик подался без труда; дополнительную тяжесть компенсировал специальный двигатель. Он набрал шифр, и дверца сейфа плавно поднялась. Форсайт открыл резную деревянную шкатулку, стоявшую среди бумаг и цилиндров памяти. Взяв свой жезл, он отправился к двери, стараясь держаться как можно дальше от люстры.
Включив жезл в режим кодированной передачи, он нажал четыре кнопки.
Двигатели в сейфе были установлены специалистами и работали совершенно беззвучно. Механизированная система с рельсами и маленьким краном, которую он собственноручно соорудил над фальшивым потолком, была не столь совершенна, но действовала вполне удовлетворительно; стоя у двери, Форсайт с трудом улавливал шум, да и то лишь потому, что знал, чего ожидать. Он мысленно проследил путь крана — от пустотелого основания люстры вверх, внутрь пространства над фальшивым потолком, по диагонали до стола к откидывающейся панели, расположенной точно над открытым сейфом…
Панель повернулась, и в отверстии блеснула хрустальная подвеска с ангелом. Телескопическая пластиковая «рука» с видеокамерой плавно опустила ее в шкатулку. Послышался звонкий металлический щелчок. Второй закодированный сигнал вернул «руку» на место, третий — закрыл сейф и задвинул ящик.
Форсайт сунул жезл в карман, подошел к креслу для посетителей и встал одной ногой на сиденье, а другой на подлокотник, не без труда сохраняя равновесие. Панели потолка не были закреплены и просто лежали на раме; приподняв одну из них, Форсайт просунул голову в образовавшийся проем и осмотрелся.
Ради простоты он проложил прямой путь от люстры к столу, но здесь хватало места для второго рельса, по которому можно было отправлять ангела в дальний угол, подальше от помощников, пока те находятся в кабинете.
Однако Форсайт мог заняться этим только после того, как все разойдутся по домам. В ближайшее время ему предстояла деловая встреча, и, прежде чем отправиться туда, он должен был уладить еще один вопрос. Он наклонился, поставил панель на место, спустился с кресла и передвинул его туда, где оно обычно стояло — под люстру. Нажав кнопку жезла, он вызвал Роньона, пересек комнату, направляясь к терминалу главного компьютера, установленного в углу кабинета, и вывел на экран текст дневного отчета.
Когда появился Роньон, Форсайт сидел за монитором, делая вид, будто бы занят анализом финансовых проектов для северных областей Садхаи.
«Вы меня звали, сэр?» — жестами спросил гигант.
«Да, Роньон, — ответил Форсайт. — Скоро я отправлюсь на совещание. Ты не мог бы пойти со мной?»
За минувшие полтора месяца Роньону доводилось сопровождать Форсайта множество раз, и тем не менее его лицо просияло.
«Конечно, сэр, — торопливо показал он на пальцах. — Вы хотите, чтобы я взял ангела?»
«Да, будь так добр».
Роньон подошел к столу; Форсайт смотрел ему вслед, чувствуя себя несколько неуютно. Одно дело — водить за нос Пирбазари, которого вдруг начали терзать угрызения совести. И совсем другое — продолжать ту же самую игру с Роньоном.
Но самое неприятное заключалось в том, что Форсайт не понимал, отчего это так его беспокоит.
Он глубоко вздохнул. Это все мелочи, твердо сказал он себе. Чувства Роньона, его верность, детская преданность ничего не значат в чудовищном круговороте событий. Главное — долг Форсайта перед Лорелеей и остальными эмпиреанцами. И если во имя этого долга приходится лгать Роньону или кому-либо еще — что ж, грех невелик.
Но чувство неловкости не проходило.
Приблизившись к столу, Роньон выдвинул ящик и набрал код.
«Вы хотите, чтобы я опять держал его при себе?» — спросил он, жестикулируя одной рукой.
Прежде чем ответить, Форсайт дождался, пока Роньон закроет сейф и повернется к нему лицом.
«Думаю, так будет лучше всего. Как и прежде, это самый надежный способ уберечь настоящего ангела от вора, который пытался его похитить».
«Хорошо, — охотно отозвался Роньон, аккуратно извлекая подвеску с ангелом из шкатулки. Несколько мгновений он рассматривал ее, держа на ладони и любуясь игрой света на гранях кристалла. Потом с той же осторожностью, с которой он обращался с любыми предметами, принадлежащими Форсайту, Роньон уложил ангела в боковой карман куртки. — Все в порядке, — показал он. — Мы можем идти?»
Услужлив, как всегда, с досадой сказал себе Форсайт. Ему и в голову не приходит задуматься, отчего шеф продолжает так странно себя вести.
«Да, Роньон», — жестами ответил Форсайт, поднимаясь на ноги.
Все это мелочи, напомнил он себе.
Роньон захлопнул дверцу сейфа и задвинул ящик. «Все закрыто и заперто, господин Форсайт, — сообщил он. — Что мне делать дальше?»
Форсайт бросил взгляд на часы. Роньон бодр и свеж — и это в семь вечера, после того как он почти пять часов просидел на совещаниях и встречах, смысла которых не смог бы понять, даже если бы слышал, о чем там говорилось. Удивительный человек.
«Можешь идти домой, — ответил Форсайт. — Мне нужно закончить несколько дел, и я тоже уйду».
На лице Роньона отразилось огорчение. Его глаза забегали по комнате — так бывало всякий раз, когда он над чем-то всерьез задумывался.
«Не позвонить ли мне на кухню, чтобы вам прислали ужин?»
Невзирая на усталость, Форсайт заставил себя улыбнуться. Такой услужливый…
«Нет, спасибо, — отозвался он. — Впрочем, если нетрудно, принеси мне чая из автомата, прежде чем уйти».
Роньон вновь просиял.
«Конечно, господин Форсайт», — жестами показал он и торопливо покинул кабинет.
Форсайт с усмешкой покачал головой и повернулся к экрану компьютера. Набирая пароль доступа к своей личной системе с информацией об ангелах, он подумал, что Роньон чем-то напоминает двуногую ученую собаку. Собаку, которая может принести кофе и испечь булочку…
Он тут же забыл о Роньоне. На экране в обрамлении красных звездочек появилось резюме научной статьи, только что опубликованной в сети:
«Теоретический и статистический анализ излучения Ангелмассы свидетельствует об увеличении темпов производства ангелов за пять истекших лет. Значительная доля этого прироста не может быть объяснена изменениями излучения Хокингса из-за постепенного уменьшения массы черной дыры…»
Форсайт пролистал текст до конца. Подпись гласила: «Коста Джереко». Приглашенный исследователь, Институт изучения Ангелмассы, Сераф.
У локтя Форсайта, словно сами по себе, появились дымящаяся кружка и маленький чайник.
«Спасибо, — жестом показал он Роньону. — А теперь отправляйся домой. Увидимся утром».
Роньон коротко кивнул:
«Хорошо, господин Форсайт. До свидания».
Он ушел. Пригубив чай, Форсайт повернулся к монитору и вызвал полный текст статьи Джереко. К тому времени, когда он закончил чтение, ему дважды пришлось наполнить кружку из чайника и сходить к автомату за новой порцией.
Форсайт откинулся на спинку кресла, цедя остывший осадок и пристально глядя на экран.
— Проклятие, — негромко произнес он.
Даже не вникая в сложные математические выкладки, можно было сделать устрашающий вывод. Если официальная теория не способна объяснить рост производства ангелов, оставалось лишь два варианта. Либо теория неверна, либо ангелы не являются естественным продуктом излучения звезды.
Форсайт чуть слышно присвистнул. Он знал, что лишь немногие Верховные Сенаторы прочтут статью и еще меньше поймут ее истинное значение.
Но некоторые поймут. Форсайт знал, кто именно… и догадывался, какая мысль первой придет им в голову. Если ангелы не являются естественным продуктом черной дыры, вероятно, их рождение обусловлено каким-то иным механизмом, не имеющим отношения к самой звезде.
Следовательно, можно попытаться воспроизвести его в лабораторных условиях.
Отставив кружку, Форсайт запросил информацию об авторе. Сведения были скудные, в файле значилось лишь, что Джереко прибыл в Институт всего шесть недель назад по окончании университета Кларкстона в Кейрнгорме на Бальморале. Отсутствие ученых званий и других публикаций вполне могло означать, что речь идет о новоиспеченном молодом исследователе, которому посчастливилось столкнуться с явлением, которое до сих пор никто не замечал.
Но если ему хватило ума вычленить механизм производства ангелов…
Форсайт отстучал на клавиатуре команду, вызывая на экран последнюю страницу статьи. Работу Джереко финансировал один из фондов на Лорелее, название которого Форсайту ничего не говорило. Было ясно лишь, что этот фонд распознает весьма скромными средствами; к статье прилагалось заявление Джереко в адрес правительства Эмпиреи с просьбой о финансовой поддержке для продолжения исследований.
Несколько минут Форсайт размышлял, потом склонился над клавиатурой и вызвал директорию, в которой хранились по распоряжения.
Четверть часа спустя дело было сделано. Форсайт переместил статью Джереко из ежедневного бюллетеня в раздел для закрытых научных публикаций, где она вряд ли попадется на глаза кому-нибудь из Сенаторов. Запрос о правительственном финансировании был принят, переведен в папку для документов, подлежащих рассмотрению, и получил отказ. Ближайший почтовый корабль доставит на Сераф официальное распоряжение Институту изучения Ангелмассы о замораживании кредита Косты Джереко на неопределенный срок.
Последнее решение Форсайт принял после минутного колебания, держа палец над клавишей «отправить». Если наихудший вариант ошибочен и этот Коста не столь умен, чтобы представлять серьезную угрозу, пустить мальчишку по миру было бы чересчур жестоко.
Ну а если?..
Форсайт заставил себя нажать клавишу. Он не имеет права рисковать. Если публикация Джереко откроет путь для производства искусственных ангелов, Эмпирея захлебнется в их потоке. И если карьера парня будет погублена, что ж — придется пожертвовать и им тоже.
Впрочем…
Форсайт натянуто улыбнулся сам себе и вызвал другой файл. Быть может, ему удастся разрешить эту дилемму.
«ЗАПИСКА ДЛЯ ПИРБАЗАРИ. Срочно представьте мне досье на Косту Джереко, ныне работающего в Институте Ангелмассы. Упор на способности к обучению и научной деятельности; особое внимание обратите на склонность к аналитическому мышлению».
С удовлетворенным вздохом он очистил экран и поднялся пи ноги. Он морщился от боли в затекших суставах и мышцах, зато его душа теперь была спокойна. Если открытие Джереко — чистая случайность, тот получит свой кредит через неделю-другую. Он отделается легким испугом и во время ночных посиделок с приятелями будет рассказывать им о глупости бюрократов.
Но если Джереко действительно гений, без денег ему останется лишь вернуться на Бальморал либо отправиться куда-нибудь еще, где он не сможет причинить никакого вреда.
Форсайт посмотрел на часы. Было уже поздно, он устал, но, прежде чем вернуться домой, ему нужно было закончить еще одно дело. Чтобы проложить над потолком второй рельс, потребуется не больше часа.
К тому же усталость — неотъемлемая часть профессии Сенатора. Это была одна из множества наук, которые преподал ему отец.
Глава 19
Коста дважды прочел распечатку, чувствуя, как его желудок превращается в ледяной комок.
— Не понимаю, — сказал он.
— Я тоже, — призналась Подолак. — Могу лишь предположить, что на Ахаре что-то перепутали. Вероятно, приняли вас за другого человека.
Коста поморщился. Могло случиться так, что его ни с кем не спутали. Что, если кто-то проследил прохождение его фальшивого кредита до компьютерного узла на Лорелее, к которому подключился Паке?
Успокойся, решительно сказал он себе. Если спецслужбы Эмпиреи действительно копнули так глубоко, они вряд ли удовлетворились бы тем, что оставили его без денег.
— Наверное, вы правы, — согласился он. — Но что мне делать, пока мой кредит не откроют вновь?
Подолак выпятила губы.
— Сложный вопрос, — сказала она. — Ваш счет не просто заморожен; издано особое распоряжение о запрете финансирования вашей деятельности из любых фондов Эмпиреи. А поскольку Институт получает средства исключительно из правительственных источников…
Внутренности Косты, которые мало-помалу начинали расслабляться, опять стянулись клубком.
— Вы хотите сказать, — осторожно заговорил он, — что я, в сущности, банкрот?
— До этого еще не дошло, — успокоила его Подолак. — Маше жилье и питание оплачены на две с половиной недели вперед, так что голодать вам не придется. И пока нам не потребуются комнаты для кого-нибудь еще, я не вижу причин, которые мешали бы вам пользоваться своим кабинетом.
— Но доступ к компьютерам для меня закрыт.
— Видимо, да. — Подолак покачала головой. — И в другие лаборатории тоже.
Коста посмотрел на листок в своей руке, собираясь с силами.
— Полагаю, это касается и институтского корабля.
— И корабля, — ответила Подолак. — Мне очень жаль; насколько я знаю, на следующей неделе вы должны были отправиться в полет.
— Причем отнюдь не для развлечения. — Слова Косты прозвучали грубее, чем ему хотелось. Он явно нарушил приличия, но Подолак, казалось, ничего не заметила. — У меня запланирован эксперимент. Очень важный.
— Придется его отменить, — негромко сказала Подолак. Во взгляде женщины угадывалось огорчение, но ее голос был тверд. — Космические полеты оплачиваются из вашего кредита.
Коста стиснул документ в пальцах, пытаясь унять разочарование. Он больше месяца трудился не покладая рук, разрабатывая и изготавливая детектор для исследования определенных участков спектра излучения Ангелмассы — участков, которые он тщательно выбрал и которые должны были послужить отправной точкой для понимания происходящих там процессов. Он обязан найти способ попасть на корабль.
— Что, если мой полет оплатит кто-нибудь другой? — спросил он. — Я посоветуюсь с доктором Кахенло — быть может, она выделит средства со своих счетов и позволит распоряжаться ими кому-нибудь из своих сотрудников, например, Джази? Это приемлемо?
— В некоторых обстоятельствах — да. — Подолак кивнула. — К сожалению, расходы Кахенло оплачивает Садхаи, и, чтобы профинансировать ваш полет, она должна заранее получить разрешение. Она сказала, что ее спонсоры наверняка согласятся; однако, чтобы отправить запрос почтовым кораблем и получить ответ, потребуется не меньше двадцати четырех часов, а это значит, что вы все равно пропустите старт.
— Вы уже говорили с ней?
— С ней и еще несколькими людьми. Я надеялась разрешить ваши затруднения, прежде чем рассказывать вам о них. Мне очень жаль.
Коста неслышно вздохнул:
— И на том спасибо.
— Это моя работа. — Подолак натянуто улыбнулась. — Я понимаю, вы расстроены, но не забывайте — это еще не конец света. Я уже отправила на Ахару запрос с требованием подтвердить приостановку вашего кредита. Вполне возможно, все ограничится тем, что вам придется побездельничать три или четыре дня.
— Но я пропущу экспедицию к Ангелмассе!
— Знаю, — сочувственно произнесла Подолак. — И понимаю, как это досадно — ждать еще четыре недели до следующего полета. Но, что ни говори, речь идет всего лишь о месяце. Это не такой уж большой срок.
Стоя перед Подолак и глядя в ее лицо, исполненное искреннего сочувствия, Коста вдруг ощутил, что у него пересохли губы.
— Спасибо вам за то, что вы потратили на меня столько сил и времени, — выдавил он, сворачивая бумагу и укладывая ее в карман. — Спасибо. Я… э-э-э… думаю, я найду себе занятие.
— Не сомневаюсь в этом, — заговорила Подолак, как только он повернулся к двери. — Если вам потребуется помощь или совет, обращайтесь ко мне без стеснения.
Выскочив на лестничную площадку, Коста сообразил, что, пожалуй, он расстался с Подолак не слишком вежливо. Но стоять перед ней и слушать, что месяц ожидания — это, в сущности, пустяк…
Перед его мысленным взором возник «Комитаджи». Если бы Подолак знала, что может произойти за этот месяц…
День был прекрасный; в чистом голубом небе сияло яркое солнце, легкий ветерок нес с востока едва ощутимые пряные ароматы. Скорее всего — запах местных экзотических растений. Безжалостная судьба словно насмехалась над унынием Косты. Он сунул руки в карманы, наугад выбрал направление и зашагал по ухоженной территории Института, углубившись в собственные мысли.
По сути дела, у него было лишь два пути. Остаться здесь, пока бюрократы не исправят положение, в котором он оказался. Либо улететь на Сераф и затаиться там или купить билет до Лорелеи и дожидаться активных действий коммодора Ллеши. Действуя в соответствии с последним вариантом, Коста был бы вынужден едва ли не полностью израсходовать деньги из своего неприкосновенного запаса, но, войдя в контакт с представителями Пакса, он мог надеяться восстановить свою платежеспособность.
Но бегство на этом этапе означало бы признание собственного бессилия.
Коста вперил взгляд в землю. Нет, это не выход. Он предпочел бы угодить в лапы спецслужб Эмпиреи, чем вернуться на «Комитаджи» и увидеть ухмыляющееся лицо Телтхорста, на котором написано: «Я так и знал». Иными словами, у него только один выбор — оставаться здесь, запастись терпением и дождаться очередной экспедиции к Ангелмассе в следующем месяце.
Разумеется, если за это время Ллеши не приступит к активным действиям.
Коста вполголоса выругался. Куда бы он ни повернул, его повсюду ожидал тупик. Судьба так или иначе ставила его в положение проигравшего.
Внимание Косты привлекла искорка в небе. Корабль-охотник, заходящий на посадку на огромное поле к северу. Прищурившись от солнца, Коста разглядел еще несколько искорок, спускавшихся по аналогичным траекториям.
Корабли-охотники…
Коста несколько секунд размышлял. Идея казалась смехотворной… но, с другой стороны, ему было нечего, совершенно нечего терять.
И может быть — он едва отваживался надеяться — безжалостный рок на сей раз промахнется.
— А эта штука, — сказал Ханан, вынимая из ящика с инструментами неуклюжий металлический стержень, — называется универсальным ключом. Он подходит к любому болту и гайке, которую ты встретишь за пределами двигательного отсека; его можно выгнуть в семи различных точках, чтобы добраться до узлов, недоступных для человеческой руки, и развить вращательный момент, который до его изобретения могла приложить разве что горилла с дипломом механика. — Он повернул ключ, отбрасывая на лицо Чандрис солнечные зайчики. — С его помощью можно размешивать краску, вдобавок он останется цел и невредим, если ты в приступе гнева швырнешь его в дальний угол.
Чандрис кивнула, щурясь от света, попавшего ей в глаза. Досконально изучив внутренности «Газели» — по крайней мере, так утверждала Орнина, — она удостоилась чести (весьма сомнительной, на ее взгляд) осмотреть корабль снаружи под руководством Ханана.
— Но зачем изготавливать узлы так, что до них не может добраться рука? — спросила она.
— Потому что конструкторам не приходится иметь с ними дела. — Ханан фыркнул, выгнул ключ в трех сочленениях и поднес его к открытому люку обслуживания над своей головой. — А теперь я покажу его в действии.
— Прошу прощения… — послышался голос со стороны ворот. Чандрис вытянула шею, заглядывая поверх плеча Ханана…
И замерла.
— Проклятие, — прошептала она.
— В чем дело? — спросил Ханан, оглядываясь. Не дождавшись ответа гостя, он добавил: — Привет. Входите.
— Спасибо, — сказал тот и, нерешительно распахнув створку ворот, зашагал к кораблю.
К Чандрис вернулся дар речи.
— Гоните его прочь, — негромко сказала она Ханану. — Я серьезно. От этого парня одни неприятности.
Но гость уже приблизился к ним вплотную; Ханан едва успел бросить на девушку озадаченный взгляд.
— Здравствуйте, — произнес молодой человек и, посмотрев на Чандрис, тут же отвел глаза. — Меня зовут Коста Джереко. А вы, — Ханан Девис?
— Он самый. — Ханан кивнул. — А это Чандрис, моя помощница.
— Да, — сказал Коста, нехотя встречая взгляд девушки. — Мы знакомы.
— Ага. — Ханан любезно кивнул. Если он и заметил напряженность, возникшую между молодыми людьми, то ничем этого не показал. — Чем могу служить, господин Джереко?
— Я хотел бы отправиться вместе с вами в полет к Ангелмассе. Я собираюсь провести эксперимент с детектором излучения, и мне очень нужно попасть туда…
— Что, институтский корабль сломался? — ледяным тоном осведомилась Чандрис.
— Нет, но…
— Вы по-прежнему работаете в Институте?
— Да, но…
— Чандрис. — Ханан заставил девушку умолкнуть, положив ладонь ей на плечо. — Давай хотя бы выслушаем его. Продолжайте, господин Джереко.
Чандрис уловила выражение решимости, появившееся на лице Косты.
— Случилось так, — торопливо заговорил он, — что в результате бюрократической ошибки мой кредит оказался заморожен, а без кредита меня не пустят на борт институтского корабля. Следующая экспедиция состоится лишь через месяц, а если я буду вынужден так долго ждать…
Ханан остановил его, подняв руку.
— Много ли места занимает ваша установка? — спросил он.
— Не очень. — В голосе Косты зазвучала робкая надежда. — Примерно столько. — Он очертил руками пространство размером с кубический метр. — Сейчас я не могу заплатить нам большую сумму, но, как только мой кредит опять откроют…
— Пустяки, — перебил его Ханан. — Мы стартуем завтра в два часа дня. Если вам негде жить, можете переночевать на корабле. Вам потребуется помощь, чтобы доставить сюда приборы?
Коста моргнул. «Он, вероятно, ожидал, что хозяев корабля придется уговаривать намного дольше», — с неудовольствием подумала Чандрис.
— Э-э-э… в общем-то, было бы неплохо… — Коста посмотрел на девушку и, по всей видимости, вдруг сообразил, кого ему прочат в помощники. — Нет, я все сделаю сам, — поправился он. — И я могу остаться на ночь в Институте. Меня еще не выселили оттуда.
— Отлично, — сказал Ханан. — Коли так, возвращайтесь домой и собирайте вещи. Мы проведем в космосе примерно неделю, так что экипируйтесь соответственно.
Казалось, Коста растерялся.
— Неделю?
— Мы отправляемся на охоту, — напомнил ему Ханан. — Никто не знает, сколько времени пройдет, прежде нам попадется ангел.
— Понимаю. — Коста вновь взглянул на Чандрис. — Просто я не знал, что мне так долго придется вас стеснять.
— Если наше общество не будет вам в тягость, то и вы нам не помешаете, — серьезным тоном отозвался Ханан. — А теперь прошу прощения, но у нас много работы.
— Э-э-э… Ясно. — Коста помедлил. — Я, пожалуй, отправлюсь за оборудованием. Спасибо вам.
Он повернулся и ушел, аккуратно закрыв за собой ворота.
— Он производит хорошее впечатление, — заметил Ханан, глядя, как Коста шагает прочь по пыльной улице. — Малость неловкий, но вежливый. — Он посмотрел на Чандрис. — Надеюсь, это не тот парень, который за тобой гоняется?
— Вряд ли, — проворчала девушка. — Мы вместе летели на «Хиррусе», и только. Да, и еще я беседовала с ним, когда ездила в Институт выяснить, что им известно об ангелах.
— По-моему, ты его недолюбливаешь.
— Я слишком мало его знаю, чтобы не любить, — возразила Чандрис. — Главное — я ему не доверяю.
Ханан ждал продолжения с вопросительным выражением на лице.
— Я встретила его в космпорту. — Чандрис вздохнула. — Сразу после того, как мы покинули «Хиррус». Я… э-э-э… в общем, я обманом заставила его провести себя мимо полицейских. Понимаете, они искали одинокую женщину, и я решила, что парочке будет проще мимо них проскользнуть. Но, как только мы вышли наружу, он меня узнал.
— И что же? Он завопил во всю глотку, подзывая полицию?
Чандрис покачала головой.
— В том-то и дело, что нет. Он застыл столбом и смотрел, как я усаживаюсь в такси. И в Институте он тоже не выдал меня.
— Интересно, — пробормотал Ханан. — Быть может, он усомнился в том, что действительно тебя опознал?
Чандрис фыркнула.
— Какие еще сомнения? Он видел, как меня пытались арестовать. Убегая, я буквально сбила его с ног.
— Хм… — Ханан задумчиво потер щеку рабочим концом ключа, оставив на коже черный маслянистый след. — Что ж… думаю, он из тех людей, которые не любят вмешиваться в неприятные истории.
— А может, он и без того влип в такую историю и попросту не хотел привлекать к себе внимание, — возразила Чандрис. — С ним что-то не в порядке, Ханан. Мне и прежде доводилось сталкиваться с высоколобыми, но этот тип чем-то отличается от них.
— Тем, что пожалел тебя? — спросил Ханан, чуть приподняв брови.
— Вы с Орниной тоже пожалели меня, но тут дело другое. Вы пытались сделать из меня человека.
— Коли так, я спрошу о другом. Ты считаешь, что он опасен?
— Я жду от него неприятностей. Неужели этого недостаточно?
— Тебе лучше знать, — с мягким упреком произнес Хапан. — Но опасен ли он?
Чандрис глубоко вздохнула, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах.
— Если вы имеете в виду — не зарежет ли он нас во сне, то нет, я так не думаю.
Ханан пожал плечами.
— В таком случае я не вижу причин отказывать ему. А ты?
Чандрис посмотрела ему прямо в глаза.
— Нет, — пробормотала она. — Не вижу.
— Вот и славно, — беззаботно произнес Ханан. — Значит, с этим решено. — Он поднял ключ. — А теперь смотри внимательно, я покажу тебе, как это делается.
— Хорошо. — Чандрис напустила на себя вид послушной ученицы, стараясь говорить так, чтобы голос не выдавал ее раздражения. Она была права. Девисы до такой степени подпали под влияние ангела, что уже не способны защищать свой собственный корабль.
Ну и пусть. Она возьмет эту обязанность на себя.
Следя за работой Ханана, выслушивая его монотонные объяснения и поддакивая в нужный момент, она принялась разрабатывать стратегию.
Глава 20
— …А это, как видите, рубка управления, — сказала Орнина, впуская Косту внутрь.
— Рад вновь встретиться с вами, — приветствовал его Ханан, на мгновение оторвавшись от изучения данных предстартового контроля.
Чандрис, которая помогала ему, сидя за своей панелью, и вовсе не подняла голову, но повернулась так, чтобы все время видеть Косту боковым зрением.
— Там, внизу, все в порядке? — спросил Ханан.
— Да, спасибо, — ответил Коста. — Оборудование надежно закреплено, и…
— Он говорил с Орниной, — перебила Чандрис, бросив молодому человеку подчеркнуто терпеливый взгляд.
К ее удовольствию, Коста зарделся.
— Извините, — пробормотал он.
— Ничего страшного, — добродушным тоном произнес Ханан. — Вы же понимаете — большой корабль и все такое прочее… То и дело происходят недоразумения. Так как, Орнина?
— Все в порядке, — отозвалась женщина, усаживая Косту в одно из двух пустующих кресел сбоку. — Не обращайте внимания на моего братца, Джереко. У него извращенное чувство юмора. В детстве его уронили на голову, и он стал другим человеком.