Произошло это в одном большом славянском городе, принадлежащем австрийской империи, когда я молодым офицером служил там в местном гарнизоне.
      Директор городского театра с необычайно пестрым составом артистов всякого рода, расклеил однажды по городу колоссальные кричащие афиши, в которых объявлялось о выступлении молодой атлетки Асмы Рогановой. Она была главной приманкой обещанного афишами представления. О ее красоте директор, распивавший иногда с нами бутылку венгерского, рассказывал настоящие чудеса.
      Была ли она действительно русская?
      Одно время в мире артистов и наездников господствовали исключительно французские и итальянские имена, потом наступил период англомании.
      Когда затем на первый план выступили славяне – поляки и русские – и их писатели, художники и певцы повергли в изумление весь мир, – в моду вошли русские имена. Немецкие писатели стали называть себя Самаровыми или Шубиными, и их примеру последовали цирковые артисты, героини трапеции.
      Я познакомился с Асмой Рогановой еще до того, как она вышла на арену. Этим я был обязан любезной предупредительности директора, который привел к нам легендарную артистку в первый же вечер ее прибытия.
      Первое впечатление было похоже на сильное разочарование. Асма оказалась высокой, крепко сложенной женщиной – действительно, красивой, но грубой и неуклюжей. По типу она могла быть и русской, и немкой из северной Германии, потому что и на восточном германском побережье встречается этот тип здоровой женщины с круглым светлым лицом, с небольшим своенравным носом и с копной великолепных волос женщины-Самсона.
      Меня лично больше всего поразили ее чудесные зубы, рот хищного зверя, и затем – ее серые глаза, не особенно большие и без блеска, но совершенно необыкновенные, благодаря выраженной в них непреклонной, несокрушимой воле, – глаза укротительницы зверей или гипнотизера.