15

Первые лучи Гелис выскользнули из-за горизонта и упали на крупные капельки росы, повисшие на листиках трав. Вся степь вокруг неподвижно стоявшего корабля засеребрилась, засверкала яркими красками, соревнуясь в блеске с металлической громадой «Пасионарии». Нигде не видно никакого движения. В тишине раннего утра казалось, что тяжёлый корабль тоже прилёг и отдыхает.

Внутри почти все спали. Только в радиорубке дежурный инженер связи потихоньку клевала носом, да в госпитальном отсеке бодрствовали врачи. По коридору прошелестели шажки. Это Энн и Бесс выскользнули из каюты, которую уступил Сурен их матери. Джейн ещё спала, и девочки не стали её будить. Они уже полностью освоились с кораблём. Неслышно прокрались по коридору и выскочили на траву. Дети играли капельками прохладной росы и купались в лучах восходящей Гелис. В этот момент подлетел вибролет. К нему выбежала Флория, кто-то из мужчин. Юсика осталась в отсеке: проснулся Томми, да и Герман требовал её присутствия.

Из вибролета выскочил Мванза, помог положить на носилки почти безжизненное тело мистера Джошуа. Носилки понесли к «Пасионарии». Только теперь девочки обратили внимание на то, что около корабля происходит что-то необычное. Взявшись за руки, они подошли поближе. На носилки укладывали Теодора. От слабости и потери крови лицо его, ещё недавно такое полное и пышущее здоровьем, резко заострилось и похудело. Теперь он стал похож на всех остальных Пендергастов. Девочки увидели его неподвижный профиль и в один голос воскликнули:

— Папа!

Но к носилкам их не подпустили и тогда они со всех ног бросились к матери:

— Мама! Мама! Просыпайся скорее, папу привезли!

Полусонная Джейн наскоро оделась и побежала в госпитальный отсек. Девочек на полпути перехватил Сурен, и она вбежала в отсек сама. В первый момент ей тоже показалось, что на кровати лежит Питер. Но очень скоро она поняла свою ошибку.

— Кто? Кто это? — спросила шёпотом у Ингрид.

— Теодор. В него стрелял Ричард.

Из лаборатории вышла Юсика.

— Ему, — указала на Теодора, — срочно требуется кровь. Но наша — консервированная, не годится. У них, долго проживших на Терре, в крови произошли необратимые изменения. Единственный человек на корабле, кровь которого может подойти, это ты, Джейн.

Она с надеждой посмотрела на напряжённое лицо Джейн.

— Джейн, милая, надо помочь человеку… Это совсем не больно…

На лице Джейн появились ужас и неприязнь.

— Я понимаю… — продолжала Юсика. — Тебе страшно и неприятно. Но… Человеку надо помогать. Это закон нашей жизни… Мы не умеем иначе… Раз он попал сюда живым, надо его спасать!

Джейн не отвечала. Для неё все Пендергасты, и Теодор в том числе, были ненавистными врагами. Это были убийцы её Питера, разрушители её кратковременного счастья. Она хотела сразу же и бесповоротно отказаться. Нет, она не может помочь этому человеку. Пусть себе умирает! Это же Пендергаст! Как вдруг в её сознании всплыли слова Ингрид: «В него стрелял Ричард». Это как-то объединило в её сознании Теодора и Питера. Один и тот же человек стрелял в них обоих! Тот же человек, который убил её мужа, стрелял и в этого слабого, нуждающегося в её помощи! Питера он, Ричард, у неё отобрал… Но этого она ему не отдаст!

— Хорошо! — Джейн решительно тряхнула своими пышными волосами. — Давай, Юсика.

16

Ночь полновластно вступила в свои права. Здесь, на возвышенности, стало прохладно. В наступающей темноте Дюма и Большой Билл собрали немного сухих веток и травы, насколько позволяла скудная растительность этого унылого места. Теперь, когда стало известно, что все трое беглецов найдены, они разрешили себе развести небольшой костерок и сидели около огня, обсуждая события такого бурного дня. Перед отлётом Ежи выбросил из вибролета небольшой пакет с аварийным запасом, и они устроили лёгкий ужин.

— Какое интересное кушанье, — сказал Большой Билл, отведав мясной тушёнки, — я никогда такого не ел.

— Это же мясная тушёнка, — удивился Дюма.

— А из чего она сделана?

— Из говядины, — и, увидев недоумение на лице Билла, уточнил, — из коровьего мяса.

Выражение лица Билла достаточно красноречиво сказало Дюма, что это ему ни о чем не говорит.

— Да я же совсем забыл, что у вас нет скота, — сказал Дюма. — Как же вы обходитесь без животной пищи? Ты знаешь, я все время был так занят подготовкой сегодняшнего дня, что даже не очень-то и вникнул в вашу жизнь. Может быть, ты мне немного расскажешь, как вы живёте?

— Конечно, расскажу… Но хоть немного-то ты, наверное, знаешь? Ты же был в наших посёлках…

— Весьма поверхностно… Знаю, что вы с Земли. Знаю о Первых…

— Первые… Три мужчины и две женщины… От них пошли все наши люди…

— Сколько же вас всего?

— У меня нет под рукой Системы… Я бы сказал тебе точную цифру. Что-то около двухсот тысяч…

— От пяти человек?!

— Так прошло уже почти триста лет… — Он что-то подсчитал на песке. Триста восемьдесят четыре года Земли!

— Почти четыре века… — протянул Дюма.

— И люди у нас — не болеют. — Сказал Билл. Сейчас у нас много посёлков. И в каждом живёт несколько тысяч человек. Есть большие, Вудстаун, например, там живёт около тридцати тысяч, есть и маленькие совсем… Да это неважно… Везде люди живут одинаково…

— Как одинаково? Есть же, наверное, разница… На земле тоже есть и большие города-гиганты, есть и маленькие посёлки… Но город все-таки отличается от деревни… Не в смысле бытовых удобств… Здесь разницы у нас давно уже нет… А хотя бы в том. чем люди занимаются… — В городах сосредоточены заводы и фабрики, учебные заведения… В деревне люди занимаются только сельским хозяйством…

— У нас много заводов и фабрик… Полностью или частично автоматизированные. Да ты же видел нефтеперегонный завод, где нашли вашего Эндрю? — Дюма кивнул головой. — Вот, там не работает постоянно никто, ни одного человека. Только в случае поломки Система выдаст сигнал — туда явится ремонтная бригада, исправит, что надо, прогонят тест профилактики и — до следующего раза. Так же и машины всякие… Кстати, вот свежий пример — оружие. Переналадили автоматическую линию, она и нашлёпала заданное количество… А в основном, мы все работаем в небольших поселковых мастерских…

— А зачем. Ведь если есть полностью автоматизированные заводы…

— Во-первых, завод должен работать на поток. И, потом, человек должен трудиться. Если все отдать автоматике, а самому плевать в потолок, то недолго и обратно в обезьяну превратиться. Да и самому интересно повозиться, сделать что-то своими руками… И зачем я тебе все это говорю? Неужели на Земле есть люди, не испытывающие потребности в труде? У нас ещё Первые установили: самое тяжёлое наказание — запрет на участие в совместном труде! Только не было у нас ещё такого случая! Да и как бы, с какими глазами появился бы в Доме Питания, если я сегодня абсолютно здоров и не работал? Со мной же никто за столик не сядет! Жена в дом не пустит! Дети будут отворачиваться. Не хочешь делать одну работу — найди другую. Дай запрос машине: «Хочу делать такую работу». Она скажет: «В таком-то посёлке нужен специалист твоего профиля». Хочешь поехать — сообщи. Люди этого посёлка построят тебе дом, если там нет свободного. Не хочешь расставаться со своим посёлком, машина тебе сообщит, какую работу в твоём посёлке никто не выполняет, берись и делай.

— Интересно…

— Обычно переезжают… Расстояние небольшое Самое большое — несколько часов полёта, захочешь увидится с друзьями и близкими — прилетишь…

— А нет, так и письмо напишешь…

— Какое письмо?

— Обычное. Жив—здоров, и так далее…

— Это такой листок бумаги? Я читал где-то, что люди на Земле когда-то писали друг другу письма.

— Ну да… А что, у вас нет писем?

— А зачем они? Если мне нужно кому-то что-то сказать, я потерплю до вечера, наберу его личный код… Система мне его отыщет, где бы он ни был.

Время за разговором тянулось незаметно Дюма ещё долго расспрашивал Большого Билла. Костерок давно затух. Усталость от нервного напряжения такого бурного дня давала себя знать. Они устроились в выемке скалы и заснули.

Наконец, на востоке появились первые признаки рассвета. Ещё немного, и сверкающий диск Гелис появился над горизонтом. Большой Билл пошевелился, и в тот же момент проснулся Дюма:

— Ну что? Пойдём? Или будем ждать, пока ещё прилетят люди?

— Пойдём, наверное… Утро прохладное… Да и зачем время терять?

Они, не торопясь, двинулись по тропке, пробитой в скале многими поколениями Пендергастов. Наконец перед ними открылась обширная котловина.

— О-ля-ля! — воскликнул изумлённый Дюма: вся котловина буквально была забита техникой. Оба остановились поражённые этим зрелищем. Пять громад межпланетных кораблей высились в строгом порядке по вершинам огромного пятиугольника, между ними виднелись металлические сигары более мелких ракет.

— А ведь это — боевые ракеты! — воскликнул Дюма. — Наверное, они и должны выполнить пророчество, — он связался с, «Пасионарией». — Найдите, мне, пожалуйста, данные о ракетном оружии двадцать первого века прошлой эры. Поражающая способность, дальность действия и т.д.

Вдвоём они пересчитали ракеты, прикинули, что и как. Получалось, что даже при нейтронных боеголовках, ракет хватает только на половину плантаций.

— А в пророчестве-то сказано — все! Ну да ладно, разберёмся…

Они медленно и осторожно стали спускаться по скользкой от росы тропинке? Она уверенно привела их к ближайшему кораблю. Узкая лесенка вилась вдоль корпуса вверх к невидимому снизу люку. Они поднялись по ней. Лесенка окончилась площадкой. На металле корпуса чётко обозначались контуры двери. Дюма постоял несколько мгновений, потом набрал в себя воздух и громко произнёс:

— Пендергаст!

Внутри что-то скрипнуло. Приоткрылся глазок, посмотрел на них изучающе.

— Все! — подумал Дюма. — Сейчас этот датчик не признает в нас Пендергастов и выстрел. Наверное же, здесь вмонтирована какая-нибудь защита!

Дверь открылась, пропустила их обоих. Как только Большой Билл, шедший сзади, пересёк линию входа, впереди вспыхнул свет, а дверь захлопнулась. Дюма оглянулся. Губы Большого Билла шевельнулись, но он не произнёс ни слова: кто его знает, как прореагируют аппараты корабля на человеческие слова. Он протянул руку я показал жестом:

— Вперёд!

17

Вибролеты, вертолёты и прочая летающая техника прибывала беспрерывно. Покружившись некоторое время над котлоеиной и тщетно попытавшись связаться с Дюма и Большим Биллом, пилоты выбирали место для посадки и усаживали свои машины. Здесь были и Ежи Ковальский, и Тойво Маттикайнен, и Нью, большая группа терриан.

На смоченных росой ступеньках лесенки, ведущей к люку ракеты, явственно отпечатались следы ботинок Дюма и Большого Билла. Однако вход был закрыт. На вызовы рации они не отвечали. Оставалось только одно — набраться терпения и ждать.

Люди рассыпались по котловине, осматривая это кладбище техники. За долгие годы металл проржавел, покрылся потёками. Ни один из этих механизмов уже нельзя было использовать. И только ракеты, видимо, выполненные из каких-то особых сплавов, сохранили первоначальный металлический блеск.

Неожиданно из башни, стоящей в углу котловины, послышались какие-то звуки. Что-то внутри неё заскрежетало, застучало, заработали какие-то механизмы. Петом в наружной части открылся проем и из него стала выползать какая-то масса. Люди бросились ближе к ней. Уже стало видно, что из отверстия выползает часть стены здания с окном. В этот момент внутри башни что-то завизжало, стена прекратила движение, и все смолкло.

Потом вдруг пришла в движение громадная машина, стоящая неподалёку от башни. Из передней её части высунулись мощные когтистые лапы и стали рыть землю, подгребая её куда-то под брюхо машины. Внутри что-то зашумело, из трубы ударили клубы дыма. Машина дёрнулась и поползла вперёд, оставляя за собой розную стенку.

— Смотрите! — закричал кто-то из терриан. — Она же строит фундамент из обожжённого грунта. Такая и нам нужна будет!

Так же внезапно, как заработала, машина остановилась. Теперь настала очередь вертолёта в другом конце котловины. Его лопасти вдруг пришли в движение, он даже приподнялся над землёй, а затем, рухнул, заваливаясь на бок. Ежи Ковальский, осматривавший вертолёт, стоявший рядом, чудом успел отскочить в сторону. Кусок вырвавшейся плоскости винта буквальна в нескольких сантиметрах от его головы пропорол оС шивку фюзеляжа.

И тогда Тойво закричал:

— Всем срочно покинуть котловину!

Люди кинулись к своим машинам, В этот момент люк ракеты широко открылся, и на площадке появились Дюма и Большой Билл. Они призывно махали руками:

— Давайте же сюда! Уже больше ничего включать не будем!

Один за другим люди взбежали по лесенке.

— Что вы здесь делали?

— Разбирались с машиной. С электронной. Надо было найти программу запуска боевых ракет.

— Нашли?

— Нашли и удалили из памяти. Теперь они уже никогда взлететь не смогут.

— А что в ракетах? — послышались голоса. — Ядерные боеголовки? Или нейтронные?

— Ни то, ни другое… Самое варварское оружие древности — дефолианты. Вся территория старых плантаций и часть новых была бы ими покрыта. В считанные минуты была бы уничтожена вся растительность. Да и людям и животным пришлось бы плохо.

— Мы нашли и ещё кое-что, — вмешался Большой Билл и помахал в воздухе пачкой листков бумаги. — Это духовное завещание первого Пендергаста, адресованное его потомкам. Будете слушать?

— Конечно!

— Обязательно!

— Читай сейчас же!

Большой Билл откашлялся и начал читать:

«Мой дорогой потомок! Здесь, в этом помещении, лежит оружие и всякий инструмент. Помни, его надо расходовать бережно, потому что больше взять его негде. Я постарался создать этот склад с таким расчётом, чтобы его хватило очень надолго. Знай, что, кроме вас двоих, никто не знает, как попасть в это место. Ни белые, ни, тем более, чёрные.

Все, что ты читал в Большой Книге, — соответствует действительности. Мы жили совсем в другом месте. Оно тоже называется — Земля. А теперь она не существует. Вот эти большие круглые корабли принесли нас сюда. Наверное, уже никто не принят, как это было. Да это и не нужно вам. Только вы, двое моих прямых потомков, должны знать дорогу сюда. Это сохранит за вашей семьёй власть над всеми плантациями. И над белыми, и над чёрными. Тщательно следите за соблюдением моих «Законов». Я долго над ними трудился. То, что вам может показаться лишним и ненужным, на самом деле оправдано всем прошлым опытом. Так что упаси вас Бог от изменения какого-либо, самого незначительного закона. Все последствия того изменения, которое вы захотите внести, могут сказаться через несколько мгновений. А главное, особо храните веру в Бога, принёсшего нас сюда, давшего нам эту благословенную Землю. Он — ваша опора и защита. Он — основа благосостояния для всех.

Да будет благословение Господне над вами, над чадами и домочадцами вашими, над вашими оабамл, скотом и посевами!

Джошуа Пендергаст Первый. Год девятый».

Несколько минут все молчали.

— А вот ещё одна интересная вещь, — промолвил Дюма, поднимая над головой старую затрёпанную книгу. — Это библия, вся черканая и перечерканая. Это из неё черпал старик Пендергаст обеими руками, когда создавал своё «Евангелие».

— А мы откроем здесь музей! — воскликнул Большой Билл. — Чтобы все — все узнали правду!

— Послушайте! — воскликнул Тойво. — Я представил себе всю эту картину. — Помогая себе жестами, он стал рассказывать:

Необозримы, необъятны просторы Космоса. И где-то в этой чёрной пустоте затерялись пять кораблей. На борту, в специальных ячейках лежат в состоянии анабиоза чёрные папуасские ребятишки — будущая рабочая сила нового «Благословенного Юга». Здесь же лежит молодняк скота — будущая экономическая основа этого нового рабовладельческого общества. И так же в анабиозе лежат сами будущие хозяева. — плантаторы, их жены, их дети. Только два—три человека на каждом корабле не лежат в анабиозных камерах. Это представители старшего поколения. Им нельзя ложиться в камеры — большинство из них может не выйти из этого состояния.

Никто на Земле не знает, куда они улетели. Локаторы потеряли их, когда в Космос была выпущена мелкая фольга. Да их и немного оставалось на Земле, локаторов. Уничтожая оружие, демонтируя установки противоракетной защиты, люди заодно убрали и те локаторы, которые им были нужны. Потом эту ошибку исправили, но… Пендергасты уже улетели.

В тесной каюте (все место занято «полезным грузом») сидит пожилой представительный мужчина с пронзительным взглядом. Ему лет шестьдесят — шестьдесят пять. Это мистер Джошуа Пендергаст. Он читает какие-то книги, выписывает что-то, разговаривает сам с собой. Потом начинает что-то писать.

Давайте послушаем, что он говорит сам себе:

— Никаких денег… Только натуральный товарообмен… И это — не основное…

Он снова листает книги. Потом решительно придвигает к себе толстую тетрадь:

— Начнём так: «В начале было слово…» Потом — Адам, Ева, Каин, только назовём его иначе — Каним… Дальше — Авраам, Иосиф Прекрасный, Моисей… Вы все мне не нужны. Значит долой вас!

Перед сном они все, все те, кто не лёг в анабиоз, собираются в этой тесной каюте, и мистер Джошуа читает им написанное за день.

Кое у кого из них возникает сомнение — а можно ли так свободно обращаться со Священной книгой? А, может быть, им просто жаль расставаться с образами, привычными с детства? Но мистер Джошуа их быстро успокаивает:

— Бросьте! И Библию, и Евангелие тоже писали люди. И они преследовали только одну цель: подчинить чернь власть имущим…

Так мистер Джошуа Пендергаст готовит идеологическую основу будущего общества. Он пишет «Евангелие от Джошуа».

18

Давно уже Томми покинул госпитальный отсек и носился по всему кораблю и вокруг него в сопровождении Энн и Бесс. В самых неожиданных местах можно было увидеть его любопытные —глаза. Больше всего времени дети проводили около «дяди Тойво»: он знал столько сказок! Но и Сурена не забывали. С ним так весело игралось!

Теодор начал вставать. Джейн трижды давала ему свою кровь. И теперь она всюду сопровождала его. Вместе они гуляли около корабля. Ей все казалось, что он, больной и беспомощный, не сможет обойтись без её опеки. Кроме того, у них нашлись общие интересы. Как всякий гурман, Теодор очень хорошо разбирался в кулинарии, а Джейн была прирождённой поварихой. Ей было скучно в корабле. Все эти добрые, отзывчивые люди могли интересно и подолгу говорить о предметах, для неё непонятных и скучных: о космосе, звёздах, литературе и музыке… Она чувствовала себя, что называется «не в своей тарелке». И вдруг нашёлся человек, с которым легко и просто можно было говорить о вещах, ей знакомых. Поэтому, как только Юсика стала его надолго выпускать, они, к великой радости Леммы, оккупировали корабельную кухню и с головой погрузились в этот понятный им мир.

И только мистер Джошуа все ещё находился на попечении Юсики. С ним было гораздо хуже: старый, изношенный организм уже не хотел бороться, и только постоянная забота врачей поддерживала в нем жизнь. Старик молча принимал все процедуры, так же молча ел, что ему приносили. Все остальное время или спал, или лежал, уставившись в пространство. Поэтому, когда он вдруг заговорил, Флория, дежурившая около него, очень удивилась. Тем более удивила его просьба:

— Мисс Флория, не можете ли вы рассказать мне о Земле?

— Конечно могу. Только вам же нельзя волноваться!

— Мисс Флория, не можете ли вы рассказать мне хочется узнать: от чего отказался наш предок?

Флория побежала консультироваться с Юсикой. Та подумала и разрешила:

— Думаю, немного можно… Только что он поймёт из твоих рассказов! Лучше уж позвать Сурена, пусть покажет…

Сурен принёс своё оборудование. Некоторое время старик смотрел. Он увидел счастливые лица детворы разного цвета кожи, плескающейся в водах ласкового моря. Увидел стремительные машины, несущиеся в воз духе и по земле, над водой и под водой, утопающие в зелени города… Потом дал знать, что все, хватит…

Сурен ушёл. Мистер Джошуа снова заговорил:

— Мисс Флория, внучка моя у вас?

Флория не знала, что ему ответить: за все это время Сью ни разу не появилась в госпитальном отсеке. Она боялась своего деда. Она даже с Теодором старалась не встречаться.

— Мисс Флория, — продолжал старик. — Я же знаю, что она у вас: я слышал её игру.

Действительно, Сью и Джо играли целыми днями, и музыка эта была слышна в госпитальном отсеке.

— Так вот, скажите ей, что я хочу её видеть. Я знаю, жить мне осталось совсем немного. Не спорьте, не надо меня уговаривать. Пусть она придёт ко мне…

Обеспокоенная, встревоженная Сью появилась через несколько минут. Весь её вид говорил, что она пр! готовилась к отпору. Старик слабо улыбнулся.

— Садись внучка… И не бойся меня…

Сью села.

— Ты вышла замуж?

Сью утвердительно кивнула.

— За своего скрипача?

Сью снова кивнула и резко вскинула голову. Старик снова улыбнулся:

— Не бойся… Я не стану тебя ругать… Видпо, в этом — твоё счастье… — мистер Джошуа говорил с большими паузами. — Только не оставайся здесь… Улетай с ними… Я видел Землю… Тебе там будет хорошо…

Удивлённая Сью во все глаза смотрела на деда.

— Наш предок, Сью… Джошуа Первый… Он обманул нас… Обокрал… Своих потомков… Земля — такая красивая, радостная… А он нас — сюда…

Впервые за все время Сью раскрыла рот:

— Как, дедушка! Разве нас не Бог перенёс сюда?

— Мы все, старшие Пендергасты… И я, и мой отец, и наш дед… Все, кто бывал там… Мы все знали… Бог такого не может… Бог — выдумка, чтобы держать людей в повиновении… Бога не бойся… Бойся людей, прикрывающихся его именем…

Сью упала на колени около его кровати, сунулась ему головой под мышку, как когда-то, когда была совсем маленькой и — расплакалась.

— Не плачь, внучка… Пусть тебе будет счастье… — утешал её дед. — Поиграй мне… Ты так и не сыграла мне свой подарок ко дню рождения… Сыграй сейчас… Можешь со своим Джо… А лучше сама… Мне тяжело привыкнуть… И незачем…

Сью вылетела в коридор. Несмотря на слабые протесты Юсики, в течение нескольких минут в госпитальный отсек вкатили пианино. Сью положила свои пальцы на клавиши.

Мистер Джошуа лежал все, так же на спине, вперив взгляд в потолок. Первое время Сью ещё время от времени поглядывала на деда: понравится ли ему? Он лежал и улыбался. Значит, понравилось.

Постепенно мелодия захватила её. Это была совсем не та, полная горечи и гнева, мелодия, с которой началась её любовь. И не та детски беспомощная вещица, которую она готовила к дню рождения деда. Это была новая мелодия, родившаяся уже здесь на «Пасионарии». Это была песнь радости и счастья, гимн любви и человечности. Но вот прозвучали Последние аккорды. Сью повернулась к деду:

— Ну как, дедушка, нравится? Дедушка!

Мистер Джошуа Пендергаст Одиннадцатый не дышал. Он так и умер улыбаясь.

Так закончился на Терре двухсотлетний период истории, который потом историки всех миров единодушно назовут «Эра Пендергастов».

ОДИН ДЕНЬ В ЛИТЛ-ВИЛИДЖ