1

Дюма буквально не находил себе места. Из радиорубки он мчался вниз, где у «задних ног» звездолёта находилась наскоро сделанная мастерская. Здесь вся бригада слесарей, во главе с Германом Шмидтом, собирала дополнительные вибролеты. Капитан ничем не мог помочь им. Оба члена осиротевшей бригады «кузнецов», и Шмидт, и Ежи, отлично знали своё дело. Добровольных помощников у них тоже было больше, чем достаточно.

Затем ноги сами несли его к электронщикам. Дюма ничего не спрашивал. Он молча останавливался за спиной Мванзы, погрузившего свою курчавую голову в раструб осциллографа, Мигель Гаучо и Ю Ван-Фуч сосредоточенно ковырялись тончайшими щупами в недрах разобранного спутника.

Ю устало выпрямился и сдвинул на лоб громадные очки-лупы. Глаза его покраснели и слезились. Он потрогал за плечо индейца:

— Отдохнём немного. Я уже ничего не вижу.

Мигель молча выпрямился. Мванза поднял голову:

— Половину плат проверили, каптайн, — все на «Пасионарии» знали, что, когда он волновался, то половину слов произносил на африкаане. — Ну, что там? Никто не отозвался?

Дюма покачал головой и проглотил вертевшийся на кончике языка вопрос. И так эти ребята проделали за четыре часа двухдневную работу. По-настоящему, следовало бы запретить им работать дальше. Никому не разрешалось больше двух часов работать с очками-лупами: человек мог потерять зрение. И в то же время спутник давал единственный шанс быстро отыскать оба вибролета — и Каури, и Андрея.

— И надо же: два вибролета сразу и в один день! И как я не хотел их выпускать сегодня! — ругал сам себя Дюма, шагая от электронщиков. — Подумаешь, пропустили бы пару дней. Ребята спокойно отремонтировали бы спутник! И подумать только — одна пустяковая плата, а сколько времени забрала! И, конечно же, по закону зловредности эту неисправность найдут в последний момент!

— Чиф! — прервал его мысленный монолог голос Леммы, выглядывавшего из кухни-столовой. — Что там слышно?

— Все тоже, Лемма!

— Зашёл бы, перекусил, Чиф. С утра же не ел.

— Ладно, потом… — Дюма резко остановился. — А электронщики ели?

— Нет. Ни электронщики, ни слесаря… Три четверти экипажа не обедали.

— Пожалуйста, возьми на поднос обеды и неси им, а потом — слесарям и радисткам…

— Я уже носил, Чиф. Отказываются.

— Скажи, что я приказал им поесть…

Из своего отсека выглянула Юсика. На её лице был написан немой вопрос. Обе её помощницы выглядывали из-за её плеча. Дюма молча покачал головой и пробежал в штурманскую. Все три навигатора были здесь. Разложив большую карту, они, наверное, в сотый раз набрасывали возможные маршруты обоих вибролетов. Программисты сидели неподалёку за маленьким столиком. Френк поднял голову и откинул назад свои иссиня-чёрные волосы:

— Кэп, мы составили программу для спутника. Сначала в трех вариантах. Первый — наихудший, если никто не отзовётся до запуска, ни Каури, ни Андрей… Коридор — двадцать восемь градусов на запад и семь на восток. Почему так?

В паузу включилась Амалия:

— Каури летел на запад. Почти, на запад. Его цель — предгорье. Так, километров тысяча — тысяча пятьсот… Пока не будем искать его дальше… Андрей летел на юг и потом на запад вдоль хребта. Он уже сообщил, что возвращается…

— Спутник пустим челночно, — снова включился Френк, — почти по меридиальной орбите, через пять градусов. Тогда через шесть витков он прочешет весь район… Потом возвращаем его в начало со сдвигом на один градус… И снова…

Дюма быстро прикинул: шесть витков — почти десять часов… А всего — порядка сорока. Как много!

— А корректировку будем делать при выходе на обратную сторону, — добавил Абульхасан. — Остальные варианты — почти такие же, только коридор уже и сдвиг меньше.

Он не сказал, что это за варианты. Но Дюма прекрасно понял недосказанное: если хотя бы один вибролет отзовётся, коридор поисков сразу сузится. Дюма снова ринулся в радиорубку. В дверях он наткнулся на Нью.

— Я же просил отдыхать! Вот-вот будет готов вибролет!

Дюма покачал головой:

— Не могу, шеф. Пробовал — не получается…

За его спиной распахнулись двери. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся Ингрид закричала с порога:

— Каури отозвался!

— Где он? Что с ним?

— Ничего не знаю. Он только передал: «Иду с перегрузкой. Буду через час».

— Перегрузкой! Что за черт! И неужели нельзя было больше сказать?

— Это ясно, — вступился за товарища Нью. — Он боится, что ему не хватит энергии, и не хочет тратить её на передачу!

— Так, — сказал Дюма, всем своим существом ощущая, как сразу полегчала ноша. — Как только будет готов вибролет, пойдёшь по маршруту Андрея. Только до той точки, где была последняя связь. В конце — два круга, с радиусом пятьдесят и сто километров… На высоте… Огни не зажигать, ни бортовые, ни хвостовые… Только локатор… Если на этом отрезке его нет — домой! Будем ждать спутник. Ингрид, — он повернулся к девушке, — передай по бортовому радио, что Каури отозвался.

— Уже сделано, Франсуа.

— Эх, если бы ещё и Андрей отозвался…

2

Из всех человеческих состояний самое неприятное и тяжело переносимое — ожидание.

Кажется, что время остановилось и ожидаемый момент никогда не наступит. Даже все давно проверенные способы убиения времени в часы ожидания не помогают. Так было и с Дюма. Только что ему казалось, что время мчится куда-то чуть ли не вскачь, после каждого обхода «Пасионарии» он убеждался, что прошла ещё масса таких драгоценных часов, до конца намеченных работ ещё очень далеко. И вдруг все остановилось. Минуты стали тянуться томительно медленно. Никакие обходы и разговоры не могли их заставить проходить быстрее. Этот час с небольшим, прошедший после первого сообщения Каури, растянулся для него, да и для всего экипажа, в вечность.

Второе сообщение оказалось не менее загадочным, чем первое: «Приготовьте госпитальный отсек. Пассажирам потребуется помощь. На связь со мной не выходите».

— Что за черт! — вскричал Дюма, прочитав эту радиограмму. — Откуда могли взяться пассажиры на необитаемой планете?

— А может он нашёл Андрея? — предположила Ингрид.

— Бросьте, мадам, — отрезал Дюма, — в чудеса и нуль-транспортировку я не верю. Он нам сообщил, что он не один. Это — прежде всего. И что тем, кого он везёт, может потребоваться помощь. Причём это явно разумные существа, иначе он не стал бы упоминать о госпитальном отсеке. И он боится, что радиограмму могут перехватить. Отсюда вывод — немедленно перейти только на приём. В эфир выходить только если отзовётся Андрей.

Ингрид побежала в рубку. Дюма обратился ко всем свободным членам экипажа, собравшимся около него:

— Вам всем здесь лучше не толпиться. Мы не знаем, что за пассажиров везёт Каури. На всякий случай прошу остаться снаружи только электронщиков. Всех остальных прошу удалиться и занять места по боевому расписанию.

Электронщиков Дюма сознательно оставил, чтобы дать им хоть какую-то передышку. И ещё он ничего не сказал Ингрид, выбежавшей из корабля. Заставить ожидать мужа во внутренних помещениях было бы слишком жестоко.

Но вот, наконец, и настал тот удивительный миг, который всегда венчает часы томительного ожидания. На широкий луг опустилась стрекоза вибролета. На глазах у космонавтов из распахнутой дверцы выпрыгнул огромный негр в изодранной одежде, которую только при ближайшем рассмотрении можно было назвать белой. Его курчавые волосы сплелись на голове в плотную шапку. В руках он держал ружьё, которое тут же привычным движением забросил за спину, и стал помогать спуститься по лесенке молодой негритянке с перевязанным плечом. Вслед за ней из вибролета выбралась молодая белая женщина, и наконец в дверях показался Каури со спящей девочкой на руках. Он передал её негру, а сам снова скрылся в кабине. Негр повернулся, подал спящего ребёнка на руки белой женщине и снова приготовился принять из рук Каури вторую девочку, которую тот как раз выносил из вибролета.

— Где они у него там помещаются? — пробормотал Ю за спиной Дюма. — Ведь в вибролете всего четыре места, да и те такие тесные.

Но Дюма не слушал его, он уже сорвался с места и побежал к вибролету. Следом кинулась Ингрид. Услышав их шаги, Джо, а это несомненно был он, обернулся и тут же вскинул ружьё: прямо к ним бежали два белых человека — мужчина и женщина. Позади виднелись и другие. Их одежда — голубые комбинезоны — не оставляла сомнения, что это — хозяева. И Джо, и Мэри тут же забыли, что их спаситель также носит голубой комбинезон.

Каури кошкой прыгнул из вибролета и успел толкнуть Джо в момент выстрела. Пуля ушла в небо.

— Аа, предатель! — закричал на него Джо и хотел ударить прикладом.

— Каури! — истошно закричала подбегающая Ингрид, и этот крик остановил руку Джо:

— Каури? Так ты — Каури?

Каури только утвердительно кивнул головой, не понимая, почему его имя вызвало такую реакцию. Но и спросить он ничего не успел: заплакала, зарыдала, упала не землю Джейн и забилась в конвульсиях: нервы не выдержали нового потрясения.

Ингрид бросилась к Каури, обнимая и целуя его. Она все время старалась стать так, чтобы оказаться между ним и этим страшным полуодетым человеком с ружьём. Вслед за Дюма, прибежавшим вместе с Ингрид, громадными прыжками примчался Мванза, один вид которого успокоил и Мэри, и Джо, подоспели и другие космонавты. У всех на языке вертелись одни и те же вопросы, но Дюма не дал никому и рта раскрыть:

— Скорее несите эту женщину к Юсике! Всем остальным и тебе тоже, — это к Каури, — под душ, и к Лемме. Потом — курс успокаивающего гипноза и сон до завтра! — его взгляд остановился на перевязанном плече Мэри. — Ингрид! Нет, лучше ты, Ока, — он вспомнил реакцию Мэри, — эту девушку тоже к Юсике.

И все двинулись к «Пасионарии». Только девчушки спали непробудным сном на руках у несущих их людей.

3

Спутник запустили среди ночи, почти перед утром. Коридор сильно сузили: пять градусов на запад и десять — на восток от меридиана Пасионарии. С самого утра, только-только упали на траву первые лучи, Дюма разослал вибролеты по всему маршруту Андрея.

— Спутник — это хорошо, — говорил он, провожая пилотов, — но ведь его оборот — полтора часа! На весь коридор ему нужно двадцать пять с половиной часов — почти сутки. И то, если брать через градус. А если через полградуса — так и двое. А сутки-то уже прошли!

И ещё он предупредил всех, чтобы были максимально осторожны. Летели только на большой высоте и очень внимательно осматривали местность: планета оказалась населённой!

Издавна, ещё только запустили первые спутники, ещё только первый космонавт совершил свои витки вокруг Земли, человечество стало думать о встрече с другими разумными существами. Сперва проблемой контакта занимались только писатели-фантасты, потом включились отдельные учёные и целые научные коллективы… К моменту взлёта «Пасионарии» ИПК — Инструкция Первого Контакта — была полностью разработана и утверждена Советом Объединённого Человечества «для обязательного использования».

Злополучный седьмой параграф не давал покоя Дюма. Правда, к нему было ещё примечание мелким шрифтом, точного текста которого он не помнил. Но твёрдо знал, что в нем говорилось «об особой необходимости» или «чрезвычайных обстоятельствах». По-видимому, Каури считал, что это и были те самые «чрезвычайные» обстоятельства. И все-таки этот параграф никак не выходил из головы.

Дюма понимал, что Каури сознательно не вышел на связь ни в один из контрольных сроков. Ему и в голову не могло прийти, что здравомыслящий человек может отказаться от средств связи. Именно поэтому Каури и радировал о своём возвращении, только отлетев от места событий на добрые полтысячи километров. Этим же объясняется и туманность текста сообщений.

Этот громадный негр с ружьём, свежая рана на плече негритянки, само поведение этих людей, — все говорило о том, что они только что пережили какую-то схватку. Видимо, Каури извлёк их прямо из боя. Юсика говорила, что женщина ранена не более трех часов назад.

В том, что эти люди имеют земное происхождение, Дюма нисколько не сомневался. Об этом свидетельствовало уже то, что они понимали английский язык. Историю о побеге с Земли, рассказанную Тойво Маттикайнен, знали все на «Пасионарии». И реакция негра на имя Каури подтверждала самые невероятные предположения.

И эти же предположения заставили Дюма опасаться неведомых осложнений. Ему вовсе не улыбалась перспектива оказаться со своим малочисленным экипажем перед необходимостью вести войну с неизвестным противником.

Все эти мысли не давали ему покоя. И когда Юсика сообщила, что все чужие наконец получили необходимую помощь и крепко спят в госпитальном отсеке, Дюма, мысленно извиняясь перед Каури, которому пришлось отдыхать всего несколько часов, попросил Ингрид разбудить его и прийти в капитанскую каюту.

Видимо, злополучный седьмой параграф беспокоил не только капитана, потому что первые же слова Каури, сказанные прямо на пороге каюты, были:

— Капитан, вам не о чем беспокоиться. Я сделал все как надо. Тс никогда не узнают, что они остались в живых!

— Кто — те? Какие люди? Почему в живых. Садитесь же, — это было сказано потому, что вслед за Каури в каюту вошли Ингрид и Тойво, а за ними протискивался кто-то ещё. — Каури, рассказывай все по порядку. Пока наши гости ещё спят, я должен узнать все-все., И не торопись. Юсика говорит, что они проспят ещё не меньше двух-трех часов.

Каури сел, подумал с минуту и начал свой рассказ. Он сидел, чуть прикрыв глаза, чтобы сосредоточиться, в то же время внимательно наблюдал за лицом Дюма: все ли ему понятно.

4

Горы были сравнительно молоды. Долгая, кропотливая работа воды и ветра ещё не успела сгладить почти вертикальные откосы складок, и они так и шли параллельно главному хребту недалеко друг от друга. Одна скала привлекла внимание Каури: огромная львиная голова стояла прямо на краю складки.

Поскольку полет был разведочный и, в основном, посвящался съёмке поверхности и, так снизать, визуальному осмотру, Каури не собирался останавливаться, но геологический молоток он всегда брал с собой. Когда вибролет подлетел ближе к скале, сходство с львиной головой исчезло. Каури посадил вибролет на плато и стал осматривать скалу.

Что-то прожужжало над ухом.

— Странно, — сам себе сказал Каури, — почти как на земле: пчелы, только летают быстрее, — он стал оглядываться, отыскивая взглядом пчелу. Ещё одна прожужжала и упала в двух шагах от Каури.

— Надо привезти Ингрид одну, — сказал он и наклонился. Перед ним в мелкой траве лежала самая обычная пуля.

Первой, почти инстинктивной, реакцией явилось желание лечь на землю. Каури так и сделал. Потом стал осматриваться: кто это из своих вздумал так шутить? Эту мысль он тут же отбросил, никого из экипажа «Пасионарии» здесь не могло быть.

— Ха-ха, кошки-собаки! — проговорил он любимую поговорку Ежи Ковальского. — Однако!

Но лежать не имело смысла: пуля была на излёте, значит, стреляли не в него. Каури прополз несколько метров к краю складки, укрылся за большим камнем и выглянул вниз. Открывшаяся картина поразила его. Прямо под ним три человека лежали между камнями и отстреливались, чуть дальше под защитой скалы сидела молодая женщина. К ней жались две маленькие девочки. Прямо против них видны были и нападающие — несколько групп.

Вибролет стоял за скалой и не был виден ни нападающим, ни защищающимся. В несколько прыжков Каури оказался в кабине. Инструкция по контактам запрещала вмешательство, но та же инструкция обязывала любого космонавта записывать все разговоры и делать снимки, если присутствие при этом не обнаруживалось. Нагрузившись микрофонами, фотоусилителем, биноклем, Каури снова заполз на свой наблюдательный пункт.

Подключив микрофоны для записи, он принялся рассматривать в бинокль тех и других.

— Странно, у них тоже есть чёрные и белые! — подумал он.

Особое внимание его привлёк старый мужчина, лежащий между камнями. Если бы дело происходило на Земле, Каури мог бы поклясться, что рассматривает в бинокль собственного деда.

Именно в этот момент молодой Этвуд прорвался к дому, которого Каури видеть не мог.

— Посмотрим, — проговорил он сам себе, — как звучит их язык.

В полной уверенности, что услышит сейчас абсолютно непонятные слова, он подключил выход микрофона к унилингу.

— Проклятый ниггер! Проклятый ниггер! — донеслось из динамика.

Это кто-то из нападающих говорил вслух, посылая пулю за пулей. Затем он услышал вскрик старика и слова Мэри. Затем — бредовые слова Джейн. Моментально все инструкции выскочили из головы Каури. В два прыжка он оказался у вибролета, схватил реаспид, быстро надел лямки, застегнул пряжки и коршуном слетел вниз в тот момент, когда Джейн занесла нож. Это его рука вырвала у неё нож, это его голос произнёс слова:

— Ещё не время!

Однако долго говорить и рассусоливать не приходилось. Схватив на руки обеих девочек, Каури проговорил:

— Скажи тем, пусть готовятся! Ну-ка, малышка, — это к девочкам, — надави вот на эту кнопку и не отпускай, пока я не скажу.

Это был и риск, и нарушение инструкции. Если бы Девочка отпустила кнопку во время полёта, реаспид бы выключился, и они все вместе упали бы. Но обе руки Каури были заняты. Они взлетели на складку. Каури посадил девочек на землю под большим камнем и, приказав не двигаться, ринулся вниз. Джейн ждала его, Мэри отползала по осыпи, Джо посылал пулю за пулей.

Самым трудным оказался последний рейс. Во-первых, Джо ни за что не соглашался расстаться с ружьём, во-вторых, подбодрённые отсутствием ответных выстрелов, нападающие резко усилили огонь и явно собирались броситься в атаку.

Взлетев на верх, Каури сказал:

— Теперь вы все в безопасности!

— Нет, — сказал Джо, — пока мы живы, белые хозяева не успокоятся и будут за нами гоняться, где бы мы не были!

— Надо взять старого Джо и похоронить, — сказала Мэри, — я не хочу, чтобы его тело досталось им.

Новая мысль мелькнула у Каури.

— Сейчас я сделаю так, что они будут уверены в вашей гибели, и заодно похороним Джо, — проговорил он, доставая из вибролета бластер. Он полоснул лучом по основанию скалы. Громадный камень дрогнул и медленно стал крениться. Крики ужаса донеслись снизу. Скала, постепенно увеличивая скорость и поворачиваясь вокруг оси, стала ещё сползать. И вот она рухнула, ещё в воздухе начав рассыпаться на части, и засыпала всю осыпь, с которой только что — так казалось нападающим — доносились выстрелы.

Громадный кусок упал на дом, чуть не придавив Этвуда, успевшего прыгнуть с крыши прямо на спину своей лошади. Другие же, меньшие камни понеслись по поляне, сметая все на своём пути.

— Гнев божий! — вскричал Ричард. Он не был бы Пендергастом, если бы не сказал так! Люди упали на колени и, под предводительством Ричарда, вознесли богу горячую молитву. Всем хотелось поскорее уйти с этого страшного места. Подобрав раненых и убитых, они вскочили на лошадей и вскоре исчезли на равнине.

И только после того, как последний всадник скрылся за холмами, с плато взлетел вибролет.

5

Рассказ Каури многое объяснил, успокоил Дюма относительно седьмого параграфа, но все ещё оставалась уйма вопросов, на которые Каури ответить не мог. Все время, проведённое им с этими людьми на плато, они почти не разговаривали, опасаясь привлечь внимание нападающих, а во время полёта все неожиданные пассажиры Каури дремали, укачанные непривычным ощущением.

Как только Юсика сообщила, что они проснулись, Дюма послал в госпитальный отсек Мванзу, Кваме, Ндоло и Ока-о-Иру, которую, впрочем, чаще называли просто Окой или Ирой, как кому больше нравилось. Сам же Дюма засел в своей каюте, куда пригласил Тойво и Каури. Конечно же, туда пришла и Ингрид. Время от времени сюда же прибегал кто-нибудь из чёрных членов экипажа, чтобы сообщить тот или иной факт из жизни местного населения.

Около полудня картина в общих чертах прояснилась, и Дюма решил собрать небольшое совещание. Он не мог назвать его Советом корабля, так как многие не могли присутствовать: электронщики и программисты дежурили у экрана, все, кто мог водить вибролеты, улетели на поиски, в радиорубке остался дежурный радист на случай, если вдруг отзовётся Андрей. В кают-компании собралось не более двадцати человек. Из спасённых пришли только Джо и Мэри.

— А как эта женщина? — спросил Дюма.

— Неважно, — ответила Юсика, — очень плохая энцефалограмма. С большими отклонениями. Мы ввели транквилизаторы, так что сегодня кривая уже немного лучше.

— А где девочки?

— На лугу с Суреном. Он склеил из плёнки громадный мяч, и они пошли его опробовать.

— Итак, — начал Дюма, — давайте посмотрим, что нам известно. Первое, это факт, что на планете есть люди. Человеческое общество, стоящее на очень низкой ступени развития. Рабовладельческое общество. Но основано оно людьми Земли. Так что ИПК на данный случай не распространяется.

Каури успокоенно закивал головой.

— Как они сюда попали — неясно, — продолжал Дюма, — то объяснение, которое нам предложили, — он кивнул головой в сторону Джо и Мэри, — не выдерживает никакой критики. Они утверждают, что их предков перенёс на эту планету Господь Бог. Понятно, что им так внушали, чтобы ещё больше закабалить. Так сказать, не только физически, но и духовно. Я думаю, что рано или поздно, но мы выясним и эти обстоятельства. По-видимому, это общество просуществовало здесь не менее ста—ста пятидесяти лет, хотя Тойво и настаивает, что больше…

— Я основываюсь на материалах своего архива, — вмешался Тойво.

— Хорошо. Не будем пока вдаваться в историю вопроса. Не это сейчас главное. Давайте немного обобщим то, что нам известно о состоянии этого сообщества теперь. На планете имеется порядка пятидесяти плантаций. Наши гости насчитали сорок восемь, но они могли и упустить что-нибудь. Так что будем считать для круглого счета — пятьдесят. На каждой живёт десять—двадцать человек белых и порядка пятисот чёрных… Итого, около тысячи хозяев и двадцать пять—тридцать тысяч рабов. Вопрос первый: должны ли мы вмешиваться?

— Как ты можешь так говорить, каптайн! — вскочил Мванза. — Это же самый настоящий апартхейд! Извините, апартеид. Чистокровный, средневековый апартеид! Это даже не апартеид, а его высшая стадия! Должны ли мы вмешиваться? — в его голосе послышались нотки горечи. — Не только должны — мы обязаны вмешаться! Это наш долг перед всем человечеством! Это же не «общество». Это — раковая опухоль на теле цивилизации! А опухоль надо удалить своевременно, пока она не разрослась ещё больше!

— Не торопись со своими выводами, Мванза, — отвечал Дюма, — я тоже думаю так же, как ты. С нашей стороны было бы предательством, если бы мы оставили все так, как оно есть. Но и сил у нас маловато: тридцать шесть — против тысячи. Кроме того, надо сразу же решить, что делать с этими новоявленными рабовладельцами.

— Всех белых надо убить! — сказал Джо Куам.

— Ну вот! Тогда надо убить и меня, и Ингрид, и ещё несколько человек, — Дюма показал рукой на присутствующих.

— Нет, только хозяев!

— Нет, нет! На это мы не пойдём. Хирургическое вмешательство необходимо, но не таким варварским путём…

— Мы должны устроить им шумшир! — воскликнул Лемма.

— А что это такое?

— В истории моей родины, Эфиопии, этим словом обозначают отстранение от власти группы каких-либо людей и назначение новых. Это первоначально. А вообще — всякое изменение правительства.

— Нет, — сказал Дюма, — твой шумшир нам не подходит. Это очень хорошее слово, и оно, конечно, годится для интерлингвы, но здесь нужно совсем другое выражение… древнее-древнее… Ликвидировать как класс! Вот как это называется! И никого не убивать! Только уж в случае крайней необходимости… Да и то я сомневаюсь, что здесь найдётся хоть один человек, способный убить себе подобного…

Лёгкий гул одобрения пронёсся над столом. Джо и Мэри удивлённо оглядывались вокруг.

— Я вижу, вы не поняли, что я хочу сказать, — обратился к ним Дюма. — Я сказал, что не надо убивать всех хозяев. А надо сделать так, чтобы они уже были не хозяевами. Чтобы вообще не было хозяев. Никаких. Ни белых, ни чёрных… Поняли?

По лицам и Мэри, и Джо было видно, что не очень. Но основная мысль, что белых хозяев не будет, им явно понравилась.

— Ну, вот. Значит, первое, что нам предстоит сделать, — отобрать у них оружие. Но этого мало. На плантациях их оставлять тоже нельзя. Даже невооружённые, они опасны для своих бывших рабов. И не меньшей опасности подвергаются сами… Выходит, их мало отделить от рабов… Надо отдать им одну или две плантации, и пусть работают сами…

— Они передерутся… — засмеялся Мванза.

— Тут есть ещё одно, — вставила Юсика. — Из их рассказов, — кивок в сторону Джо и Мэри, — я поняла, что белые на грани вырождения. У них почти не рождаются девочки. Только мальчики. Отделив их, мы обрекаем их на очень быстрое вымирание.

— Или они начнут нападать на соседей и похищать женщин! — добавил Френк Хонани.