Он имел право воспользоваться одним из роскошных экипажей, которые дворец предоставлял в распоряжение выборщиков или особо важных послов. Спустившись в конюшню, чтобы выбрать лошадей, барон заметил лакеев с гербом фон Либевицев на ливреях, запрягающих пару могучих коней в карету. При виде инкрустированной золотом махины вельможа невольно замедлил шаг. Карета напоминала гигантское разукрашенное яйцо. По бокам висели светильники, отделанные драгоценными камнями, а на расписных дверцах были изображены сцены из легенды о Сигмаре. От всего этого блеска и позолоты вокруг было светло как днем.
      Очевидно, этим вечером графиня Эммануэль снова спешила на бал. Дома, в Нулне, светская львица устраивала самые пышные приемы в Империи, а во время своих визитов в Альтдорф она словно пыталась сравнять счет, становясь самым дорогим гостем столицы. Шептались, что графиня приезжала на вечеринки в сопровождении Леоса, однако он всегда возвращался один, оставив сестру в объятиях очередного любовника.
      «Интересно, какому благородному дому посчастливится расстелить красную дорожку и принять у себя любвеобильную красавицу?» - подумал Йоганн. Этим вечером давали бал во дворце фон Тассенинка. Барон получил приглашение несколько дней назад, но, даже не будь у него других забот, он уклонился бы от участия в этом сборище. Выскочка, избранный выборщиком вместо бесславно умершего Освальда фон Кёнигсвальда, пытался произвести впечатление на горожан своим шиком и расточительностью. Но великий князь Халс и его угрюмый наследник Хергард были просто шутами, старательно лизавшими зад Императору, и барон всегда считал, что коллегия совершила ошибку, назначив на высокую должность фон Тассенинка. Несколькими годами ранее разразился громкий скандал, в который был вовлечен безумный племянник князя. Впрочем, именно воспоминание об этом происшествии навело Йоганна на удачную мысль.
      Барон фон Мекленберг мог взять пышную карету, не уступающую экипажу графини, однако удовольствовался простой черной коляской. Вместо пяти лакеев с факелами он позвал только Луи, который обычно служил у него кучером. Несколько крон не будут лишними для парня, чья жена ожидает тринадцатого или четырнадцатого ребенка. И все сыновья. Луи шутил, что скоро обзаведется своей футбольной командой, включая запасных игроков. Кучер был надежным человеком и умел держать рот на замке. Его верность принадлежала тому, кто заплатит первым, а не тому, кто заплатит больше.
      Возница запряг хорошую, сильную, хотя и некрасивую лошадь. Не привлекая внимания, коляска выехала за ворота дворца, прогромыхала мимо храма Сигмара, затем повернула к реке и покатила по одному из торговых мостов. Наконец барон оказался на улице Ста Трактиров. Что ни говори, ее местоположение было выгодным: слева располагался университетский городок, а справа - порт. Несмотря на страх перед Тварью, сюда наведывались студенты и рабочие, поэтому пиво и вино, как обычно, текли рекой. Конечно, проститутки и служанки ходили по улице группами по пять-шесть человек, и каждая наверняка прятала под юбкой кинжал или подвешивала к поясу дубинку. Не исключено, что это даже способствовало росту их доходов. Прошлым вечером Маргарет Руттманн была среди них, однако сейчас ее останки лежали в храме Морра, там, где до нее не могли добраться даже некроманты, водившие дружбу со стражниками.
      Барон размышлял, вернулся ли Вольф в свое жилище при университете. Йоганн справлялся о нем пару дней назад, но управляющий колледжа сказал, что студент не появлялся на занятиях вот уже несколько недель. Интересно, как нынче живут студенты? Двери Альтдорфского университета всегда были открыты для барона - все фон Мекленберги получали там образование, - но набег Сикатриса круто изменил его жизнь. То, что Вольфу представился второй шанс, можно было объяснить только чудесным вмешательством Сигмара. Сам Йоганн осваивал науку выживания, пока его ровесники изучали мертвые языки и штудировали стратегию и тактику сражений по картам.
      Когда барон проезжал по улице Ста Трактиров в последний раз, гулящие девицы со всех сторон окружали карету, едва та замедляла ход. Они наперебой предлагали свои услуги за невероятно низкую плату и хвастали своими талантами. Однако теперь они дичились, заговаривая только с завсегдатаями, чьи лица были им знакомы. «Возможно, черная коляска выглядела мрачновато»,- предположил Йоганн. На улице говорили, что Тварь - это аристократ, живущий за рекой. Хотя блестящие золотые монеты по-прежнему были в цене, зеленый бархат на время вышел из моды. Конечно, Дикон сжег улику, но история успела распространиться.
      Среди простого люда ходили самые фантастические слухи. Болтали, что Тварь - это сумасшедший брат-близнец принца Люйтпольда, которого с рождения держали взаперти, а по ночам выпускали на улицу, чтобы он не нападал на богатых и важных гостей во дворце. Днем одна старуха из толпы рассказывала, что видела призрачного принца. У него были длинные, до пояса, волосы, а вместо ногтей - крючковатые когти. Несомненно, он питался только сырым мясом, а по ночам выл на луну.
      Между тем вознице пришлось остановить коляску из-за потасовки на дороге. Перед «Печальным рыцарем» мужчины поносили друг друга и угрожающе размахивали руками. Йоганн обратил внимание, что по мостовой стелется легкая дымка. Над Альтдорфом поднимался туман.
      С первого взгляда барон определил, что портовые рабочие и студенты затевают большую драку.
      Два стражника из отряда Дикона равнодушно прошли мимо по другой стороне улицы. Очевидно, такое поведение было типично для них. Из окон на верхних этажах выглядывали женщины, подзадоривая своих мужчин.
      Широкоплечий парень в фуражке, указывающей на его принадлежность к одному из студенческих обществ, орал на группу оборванцев. Приятели пытались успокоить задиру, но местные бездельники уже пустили в ход кулаки. На помощь товарищам стали подтягиваться другие студенты.
      - Никто не смеет спорить с Лигой Карла-Франца! - вопил зачинщик беспорядков, размахивая глиняной кружкой, на которой был выдавлен герб.
      Один из рабочих сплюнул.
      - Ты на Лигу плюешь, да?! - заревел студент. - Ты заплатишь за это окровавленным носом!
      Йоганн заметил, что у портовых ребят на одежде пришита эмблема - грузовой крюк. У многих из них настоящий железный крюк был привязан к широкому кожаному ремню.
      Барон слышал о «крюках». Это была одна из банд, которая боролась за власть над прибрежным районом. Они приглядывали за тем, чтобы все их друзья были обеспечены работой в доках, а взамен забирали десятую часть их платы. Обычно они воевали с другой бандой, «рыбниками». Когда объявилась Тварь, некоторые из «крюков» для видимости записались в Комитет гражданской бдительности, хотя, с точки зрения Йоганна, они просто выдумали хороший предлог, чтобы избивать и обирать людей. Кажется, теперь они ополчились против Лиги Карла-Франца.
      Студенты запели, попутно отхлебывая пиво и чокаясь кружками. Их боевой напев звучал вызывающе.
      - Луи, - спросил барон, - здесь нет окольного пути?
      Кучер покачал головой:
      - Увы, нет.
      Шапки полетели в воздух, а вместе с ними и подпорченные овощи. Гнилой кочан капусты шлепнулся на землю рядом с дверцей коляски.
      Это раздражало.
      Йоганн увидел человека, торопливо пробирающегося сквозь толпу, подняв воротник куртки. Приглядевшись, барон узнал своего нового знакомого. Он открыл дверцу и крикнул:
      - Эльзассер, сюда!
      Стражник забрался в коляску, предварительно стряхнув мякоть помидора с верхней одежды. Пряди тумана прокрались внутрь вместе с ним, но быстро рассеялись. Юноша не стал надевать форму, поскольку он не находился на службе. Йоганн назначил ему встречу в «Черной летучей мыши», но, к счастью, их пути пересеклись раньше. На улице застряли и другие экипажи, в том числе телега, доверху нагруженная пивными бочками, и расписная двуколка с двумя юными девушками в сопровождении хорошо одетого молодого человека.
      - Барон Мекленберг, - сказал стражник, - добрый вечер.
      - Вообще-то, я фон Мекленберг.
      - Извините. У меня нелады с титулами.
      - Вы говорите прямо как последователь Евгения Ефимовича.
      Эльзассер смутился, но упрямо вытянул шею.
      - У этого человека есть здравые идеи, барон. Он мне не нравится, и я ему не доверяю, однако он всего лишь реагирует на проблемы, которые не исчезнут сами собой.
      На Йоганна произвела впечатление смелость Эльзассера. Не каждый молодой стражник осмелился бы высказывать вольнодумные суждения в беседе с имперским выборщиком.
      - В университете я подписал петицию против увольнения профессора Брустеллина.
      - Забавно. Я тоже.
      Эльзассер взглянул на барона с уважением.
      - Мне не следовало придираться из-за приставки к имени, - признал Йоганн. - Я провел слишком много времени в дальних краях, чтобы питать иллюзии относительно дворянского сословия в Империи или любой другой стране. Через пятьдесят лет книгу Брустеллина назовут шедевром философии.
      Преподаватель университета опубликовал книгу «Анатомия общества», запрещенную Императором. В своем сочинении профессор уподобил Империю человеческому телу, сравнив аристократию с болезнью, иссушающей кости.
      - Но теперь ученый объявлен вне закона.
      - Все лучшие люди прошли через это. Сигмар был изгнанником.
      Эльзассер не сотворил знак молота.
      - Итак, - продолжил Йоганн, - вы узнали, где находится человек, которого мы ищем.
      Эльзассер усмехнулся:
      - О да. Никто не хотел говорить мне, но я нашел старого сержанта, которому не на что было выпить этим вечером. Должен предупредить, этот парень не пользуется здесь популярностью.
      - Можете не говорить. Когда я напомнил о нем Микаэлю Хассельштейну, тот поглядел на меня с холодным неодобрением.
      - И все же я думаю, вы правы. Он тот человек, который справится с этим делом.
      Вожак студентов спьяну осмелел. Или поглупел. Он протиснулся сквозь свалку, выбрал самого рослого, самого отвратительного «крюка» и вылил ему на голову остатки пива из кружки. Затем он двинул противнику увесистым кулаком в лицо, сломав громиле нос.
      Его университетские товарищи и женщины, наблюдающие за дракой из дома на левой стороне улицы, разразились ликующими криками. Студент обернулся и приветственно вскинул руки, как должное принимая аплодисменты, но в этот момент ему на голову опустилась дубинка, смяв фуражку и едва не проломив череп. Впрочем, забияке повезло, что никто не вонзил ему крюк в почки.
      Эльзассер поежился.
      - Это Ото Вернике, великий герцог чего-то там, - пояснил он, указывая на упавшего студиоза. - Этот парень - полный кретин. Любимая забава Лиги Карла-Франца - или общежитие поджечь, или напугать послушниц в обители Шаллии. Эти лоботрясы никогда не закончили бы университет, если бы папочки не заплатили за их научную степень до того, как они туда поступили.
      - А вы не были членом Лиги?
      - Нет, я недостаточно знатен для этого. Я был «чернильницей».
      - Что?
      - Так члены Лиги называют студентов, которые действительно учатся. «Чернильницы». Они пытались оскорбить нас, но мы гордились своим прозвищем. В конце концов, мы создали свою лигу и всегда побеждали этих балбесов в диспутах.
      - Зато они наверняка превосходили вас в кулачных боях, поединках и выпивке…
      - О да! А еще они чаще заражались сифилисом, умирали молодыми и умели блевать дальше нас. Нелегко приходится детям из благородных семейств.
      Сердце барона тревожно сжалось.
      - Да, нелегко…
      Он подумал о Вольфе.
      - Простите, барон, я не хотел вас обидеть.
      Члены банды сцепились со студентами, используя в качестве оружия кулаки и кружки. На мостовую пролилась кровь, но железные крюки остались висеть на поясах. Пока. На верхних этажах женщины заключали пари, и маленький человечек сновал взад и вперед, принимая ставки и кредитные записки.
      Ото Вернике валялся без чувств, но его приятели сумели оказать достойное сопротивление.
      Йоганн достал документ и передал его Эльзассеру. Взглянув на печать, стражник пришел в восторг.
      - Вы говорили с Императором?
      - Нет,- признался Йоганн.- Я говорил с юным Люйтпольдом и позаимствовал императорскую печать.
      - И что здесь сказано?
      - Ничего. Внутри чистый лист бумаги. Но никто не посмеет сломать печать. Итак, мы получили разрешение вернуть нашего избранника из забвения…
      - Это не опасно? - спросил Эльзассер.
      - Не думаю. У меня есть влияние на Карла-Франца. Полагаю, по званию Император старше Дикона, капитана портовой стражи.
      У Эльзассера округлились глаза, а лицо побледнело.
      - Но… э… я…
      Йоганн понимал, что беспокоит молодого человека.
      - Я прослежу, чтобы вы не пострадали, Эльзассер. Я возьму на себя ответственность за все, так что не беспокойтесь о своем будущем.
      - Рад это слышать. Дикон отстранил меня от дела Твари и перевел в команду, занимающуюся бродягами. Завтра мне предстоит гонять проституток и сутенеров. Раз эти люди болтаются без дела на улице, значит, они бродяги и нищие. Это преступление, за которое я должен буду взимать с них штраф - три пфеннига. В конце месяца Дикон получает половину суммы, а остальные деньги делят между собой простые стражники.
      - А если вам попадутся настоящие нищие и бродяги, у которых не будет трех пфеннигов?
      - Тогда я должен буду избить их дубинкой. Так вершится правосудие в этом районе.
      Йоганн стиснул в кулак руку, затянутую в замшевую перчатку, и прижал фамильный перстень к подбородку.
      - Когда Тварь поймают, я добьюсь, чтобы порядки в портовой страже изменились. Даю слово.
      Побоище закончилось безрезультатно. Большинство драчунов разошлись по трактирам на своих ногах, или их отнесли к лекарям, и только самые упрямые, сильные и глупые продолжали обмениваться ударами и пинками. Пожилая женщина исследовала пятна крови на земле, выискивая золотые зубы.
      Луи смог ехать дальше, и коляска тронулась с места. Последние забияки убрались с ее пути.
      Йоганн увидел Ото Вернике, сидящего и распевающего песни.
      Спутник барона объяснил Луи, как проехать к складу торговой компании «Рейк и Талабек». Судя по тому, что удалось разузнать Эльзассеру, человек, которого они искали, скорее всего, сейчас находился на службе.
      - Когда его выгнали из стражников, он больше никуда не смог устроиться, - рассказывал юноша. - И как начальнику склада ему нет равных.
      Экипаж покинул улицу Ста Трактиров и покатил по бесконечным портовым закоулкам.
      - Меня лишь одно удивляет, - заметил Йоганн. - Вам не удалось выяснить, почему его прозвали Грязный Харальд?

      Вечер в «Приюте странника» выдался скучный, и Вольф с Труди рука об руку шли по улице в поисках более веселого местечка. Они встали с постели только в сумерках, продремав большую часть времени. Как и большинство студентов, Вольф привык к ночному образу жизни. Подобно вампирам, он чувствовал себя более живым и энергичным, когда на небе всходили обе луны. Молодого человека одолевал голод, который не всегда можно было утолить обычной пищей.
      У его ступней вилась легкая дымка, поднимаясь вверх тонкими прядями. Вольф знал о причудах альтдорфского тумана и радовался, что все трактиры в этом районе находятся на одной, хорошо освещенной улице. Туман приходил в Альтдорф с двух рек примерно раз в два-три месяца и держался над городом в течение нескольких дней. Горожане привыкли к этому явлению. Они придумывали всякие отговорки, чтобы остаться дома, у теплого очага, пока все не закончится, но Вольфа туман манил и завораживал.
      В альтдорфском тумане могло случиться все, что угодно, словно весь город погружался в фантастический сон, навеянный «ведьминым корнем». Влюбленные могли провести вместе несколько часов, а затем расстаться навсегда. Создания, прятавшиеся по сточным трубам и погребам, покидали свои убежища и бродили по улицам под защитой густой серой пелены. Существовало множество историй о происшествиях и комичных амурных приключениях, виной которым была плотная мгла, время от времени окутывающая столицу. В Театре памяти Варгра Бреугеля Детлеф Зирк ставил «Туманный фарс» - пьесу, содержание которой основывалось на самых старых анекдотах. Всего несколько дней назад Вольф водил Труди на представление. Они долго смеялись над вереницей похотливых мужей, жадных шлюх, пылких любовников, наивных женушек, вульгарных повитух, недотеп-стражников и тупоголовых жрецов, а также восторгались мастерством декораторов, которые искусно воспроизвели туманную дымку над сценой.
      Однако сегодня туман не казался таким дружелюбным, как в театре. Он быстро поднимался, образуя плотную завесу, сквозь которую невозможно было разглядеть дома на противоположной стороне улицы. Даже фонарей, висящих над входом в трактиры, не было видно. Труди дрожала, кутаясь в шаль, и по большей части молчала. Вольф догадывался, о чем она думала. Девушка не умела читать, однако и до нее доходили мрачные слухи. К тому же недавно появился новый плакат, понятный даже неграмотным. На нем было нарисовано чудовище - пусть нечетко, но вполне узнаваемо, а надпись внизу обещала солидное вознаграждение.
      Туман поглотил город. Хозяева трактиров прилаживали новые факелы и запасали провизию, словно готовились к длительной осаде. В течение нескольких дней выпивохи, которых жажда гнала из дому в любую погоду, обеспечат работой все злачные места в округе, и трактирщики хотели, чтобы клиенты легко нашли дорогу в их заведения.
      - Стоять! - раздался грубый окрик. - Эй вы…
      Вольф обернулся и понял, что обращались именно к нему. Высокая, широкоплечая фигура выступила из тумана навстречу парочке. На мужчине не было ни шлема, ни бляхи стражника - да и будь они, Вольф слышал достаточно о порядках в портовой страже, чтобы чувствовать себя в безопасности. Поэтому он снял руку с плеча девушки и настороженно положил ее на рукоять кинжала.
      У него в кошельке имелось золото, а у пояса под курткой висел мешочек с «ведьминым корнем». Вольф не желал расставаться ни с тем, ни с другим.
      - Дайте-ка я на вас погляжу.
      Свет фонаря ударил им в глаза. Труди вздрогнула и плотнее прижалась к юноше. Вольф все еще не видел лица человека, но разглядел грузовой крюк на поясе у незнакомца и вышитую эмблему на куртке.
      - Вы студенты, не так ли?
      Вольф молча кивнул. Неосторожное слово могло спровоцировать парня.
      - Рад встрече, сынок…
      Слова «крюка» звучали насмешливо и неприязненно. Судя по голосу, говоривший сам был молод, немногим старше двадцати. Временами Вольф чувствовал свой настоящий возраст, чувствовал себя слишком старым для таких забав…
      - Это твоя подружка?
      Труди попыталась спрятаться за спиной кавалера, подобно тому, как ночное животное ищет убежища за камнем.
      - Милашка, верно? Студентам всегда достаются симпатичные девчонки. Не то, что честным работягам.
      Вольф заметил повязку гражданской дружины на руке у молодца. Видимо, тот входил в добровольный отряд, который патрулировал прибрежный район, пока Тварь бесчинствовала на свободе.
      - Но все изменится после революции…
      Очевидно, парень разделял взгляды Евгения Ефимовича.
      «Крюк» протянул руку и погладил Труди по волосам. Вольф сжал кулаки, почувствовав, как острые ногти вонзаются в ладони.
      - Как насчет наглядной демонстрации?
      Вольф чувствовал запах джина, исходящий изо рта бандита. Ни один из самозваных стражников не воспринимал всерьез свои обязательства перед местными жителями, а повязка дружинника всего лишь служила оправданием буйных выходок.
      - Прошу прощения, - возразил Вольф.
      «Крюк» ухмыльнулся. Вольф понял, что его приятели находятся где-то неподалеку. Эти ребята никогда не выходили на улицу поодиночке. Молодой человек даже различил их силуэты в тумане, более того, он почуял их запах. У него сохранились некоторые способности, которые он развил за время своего пребывания среди Рыцарей Хаоса. Особенно они обострялись по ночам, в полнолуние или в туман.
      «Крюк» осклабился, показав зеленоватые зубы, выделяющиеся на фоне небритой физиономии, и подался вперед. Черты его лица исказились в неверном свете фонаря. Парень скорчил гримасу, высунул язык и зарычал:
      - P-p-рагх!
      Труди подавила крик, и ее пальцы впились в плечо Вольфа.
      - Тебе следует быть осторожней в выборе спутника, - заявил бандит. - А то попадешь в лапы к Твари…
      Труди медленно и тихо прошептала на ухо Вольфу:
      - Пусть… они… уйдут…
      Она не любила «крюков». Девушка немного рассказывала о том, как жила до их знакомства, однако Вольфу удалось составить более или менее связную картину из обрывков ее фраз и воспоминаний. Некоторое время его возлюбленная провела с «рыбниками», переходя от одного мужчины к другому. Немало ее друзей погибли в войне между речными бандами. У Труди еще хранились вещи, на которых можно было разглядеть следы споротой эмблемы. Из банды она ушла, но не забыла о тяжелых временах. На теле девушки осталось несколько шрамов, обычно прикрытых одеждой.
      Вольф не хотел драться. Неизвестно, чего он боялся больше - того, что с ним могут сделать «крюки», или того, что он может сделать с «крюками».
      - Говорят, Тварь приходит из-за реки,- доверительно сообщил бандит.- Ефимович сказал, что убийца - это лакей из дворца или богатый торговец. Ясно одно, чудовище из аристократов.
      Вольф вспомнил, что надел свой лучший костюм. Возможно, при дворе его приняли бы за бродягу, однако в глазах этих людей он выглядел как расфранченный принц.
      - Помнится, я слышал другое. Тварь - это и вправду богатый мерзавец, клянусь могучим молотом Сигмара. Однако он живет на нашем берегу. Я считаю, что это один из проклятых студентов.
      В тумане фонарь давал мало света, и зона видимости была небольшой. Вольф, Труди и «крюк» стояли на освещенном участке, а приятели бандита маячили за границами светового пятна, словно глубоководные морские хищники. Вольф не знал, в какой части улицы они находились и далеко ли дружелюбный кров трактира.
      - Отпусти их, Брандауэр,- вмешался один из дружинников. - Они всего лишь дети.
      При других обстоятельствах Вольф поспорил бы с этим утверждением.
      - Им надо преподать урок, - ощетинился Брандауэр.
      - Это не поможет нам поймать Тварь, - заметил добросовестный дружинник.
      Брандауэр недовольно заворчал, но опустил фонарь.
      - Берегитесь, - буркнул он, отворачиваясь.
      Вольф мог одним быстрым движением убить парня, вонзив ему кинжал под лопатку. Он точно знал, куда бить, если хочешь пронзить сердце. Или печень. Или почки. Он изучал анатомию в лесу, рубя и кромсая свои жертвы коротким мечом.
      Однако все это произошло в другой жизни с другим человеком. Эти воспоминания принадлежали не ему, а зверю.
      «Крюки» ушли. Свет их фонаря едва можно было различить в тумане.
      Вольф почувствовал, что вспотел. Труди разжала пальцы.
      Мысли юноши обратились к Твари. Ему не нравилось думать об убийце, который рыщет в ночи, как сам он когда-то - в лесу. Может, Тварь была одним из Рыцарей Хаоса, подобно ему. Следы мутации можно скрыть маской или плащом, а некоторые изменения вообще нельзя распознать с одного взгляда. В отряде Сикатриса были воины, которые внешне выглядели как дети или старики, но в битве преображались в яростных берсерков, более сильных и опасных, чем толстокожие гиганты с боевыми секирами. К сожалению, Тварь вполне могла оказаться одним из таких существ. Пожилым попрошайкой, заблудившимся ребенком, уличной девкой. Чудовище могло скрываться под любой маской.
      Вольф и Труди пошли в направлении неясных огней трактиров. Прочитав несколько табличек, Вольф понял, куда они забрели. Они очутились неподалеку от «Пьяного ублюдка» - пивной, в которой обслуживали исключительно несчастных одиноких выпивох. Рядом находилось «Изогнутое копье», где собирались мужчины, питающие слабость к особам того же пола. И еще «Полумесяц» - по слухам, излюбленное место живых мертвецов. Ни одно из этих заведений не устраивало молодую парочку. Среди множества вывесок, подсвеченных факелами, только кованый серп луны висел в полной темноте. Клиентам этого трактира не требовались факелы и светильники, чтобы отыскать дорогу во мгле.
      Внезапно в мозгу Вольфа запульсировало невнятное желание. Юноша понял, что должен срочно пожевать «ведьмин корень». Иногда на него накатывало в самое неподходящее время - на лекциях, во время светской беседы или длительных поездок в карете, и даже когда он лежал в объятиях Труди. Если приступы когда-либо превратятся в проблему, он с ними справится…
      У молодого человека пересохло во рту и голова наполнилась туманом. Перед глазами заплясали точки, похожие на огненных мушек…
      …но приступы не представляли собой проблемы.
      - Вольф?
      Труди снова вцепилась в него.
      - Все будет хорошо,- пробормотал юноша, запуская руку под куртку, чтобы достать из-за пояса заветный мешочек.
      Труди отпустила Вольфа, отстав на несколько шагов. Ее смутный силуэт едва можно было различить в темноте.
      Вольф достал свежий корень и прижал к нему лезвие ножа. Отрезав кусок, он сунул его под язык и облегченно вздохнул, когда во рту защипало от сока растения.
      - Так-то лучше, - промолвил молодой человек и спрятал мешочек. - Намного лучше.
      Из «Полумесяца» вышла стройная девушка в длинном плаще. Она подняла воротник и уверенно зашагала, обогнув пьяного, который брел наобум. Даже сквозь густую пелену Вольф заметил красноватый отблеск в глазах путницы и догадался, что она хорошо видит в темноте. Незнакомка насвистывала старинную бретонскую песенку, и юноша невольно позавидовал созданию, которого не пугали ни ночь, ни туман. Мужчина, мимо которого она прошла, сотворил знамение Сигмара и, спотыкаясь, потащился к «Пьяному ублюдку». Его рука теребила кошелек, заранее нащупывая монеты.
      Девушка подошла ближе и остановилась. Она улыбнулась, продемонстрировав острые жемчужные зубки, и принялась с любопытством разглядывать Вольфа.
      - Мы знакомы? - спросила, наконец, вампирша. Она говорила на рейкшпиле с приятным бретонским акцентом.
      Если бы Вольф ее знал, то никогда не забыл бы столь милую и обаятельную особу. Девушка выглядела лет на шестнадцать, но ее истинный возраст угадать было невозможно.
      - Навряд ли, - ответил молодой человек.
      - Женевьева, - представилась вампирша, протягивая изящную холодную руку для поцелуя. - Женевьева Дьедонне.
      Спутнице Вольфа Женевьева совсем не понравилась. Труди вообще недолюбливала живых мертвецов. Сказывалось влияние предрассудков, распространенных среди людей ее класса.
      - Я слышал о вас, - признался Вольф.
      Улыбка вампирши стала напряженнее, а ее рука чуть дрогнула.
      - Вы встречались с моим братом, Йоганном. Мы довольно похожи.
      - Йоганн - это обычное имя.
      - Йоганн фон Мекленберг, выборщик Зюденланда.
      Женевьева снова улыбнулась.
      - Ах, он! Это необычный человек.
      - Вольф, - представился юноша. - А это Труди.
      - Здравствуй, Труди,- сказала вампирша.
      Вольф не знал, хотела ли Женевьева успокоить Труди, или ей доставляло удовольствие замешательство девушки.
      «Ведьмин корень» начал действовать. Юноша уставился на Женевьеву, замечая странные изменения в ее внешности. Черты женщины-вампира потускнели, износились и осыпались, а под ними проступило другое изображение. Юное лицо Женевьевы было нарисовано поверх другого лица - старого, хищного, с острыми как иголки зубами, впалыми щеками и красными горящими глазами.