Участок на Люйтпольдштрассе напоминал приют безумных. Когда Харальд заходил сюда днем, сразу после драки с Джустом Рейдмейкерсом, снаружи болталась разрозненная группа хулиганов, которые осыпали стражников ругательствами и швыряли камни в фасад здания. Теперь перед участком собралась сплоченная толпа, состоящая из разъяренных людей, которые бросались не камнями и словесными оскорблениями. Окна были выбиты, а внутрь помещения летели горящие факелы. Когда импровизированные зажигательные снаряды падали на пол, кто-нибудь из стражников бросался их затаптывать. Харальд пожалел, что потратил уйму сил, проталкиваясь сквозь толпу к участку. По сути дела, он сам загнал себя в ловушку и, что было верхом беспечности, притащил за собой провидицу, подвергнув ее бессмысленной опасности. Наверное, именно так выглядела Вторая осада Праага.
      - Проклятие, - буркнул Томми Хальдестаак, старый твердолобый стражник. - Я намерен достать арбалеты. Это отпугнет ублюдков.
      Томми бросил взгляд на Дикона, который угрюмо забился в свой угол, словно ему было наплевать на все происходящее. Перед капитаном стоял горячий чайник. Время от времени офицер наполнял кружку и вливал в себя содержимое.
      Дикон молчал, поэтому Томми взял связку ключей с его стола и двинулся к оружейной, намереваясь открыть двойной замок.
      - Нет, - сказал Харальд.
      Томми остановился и обернулся, смерив Харальда взглядом.
      Кляйндест выпрямился, потер шишку на лбу, оставшуюся после стычки с Рейдмейкерсом, и опустил руку на рукоять мэгнинского ножа.
      Когда Харальд впервые попал в стражу, его поставили в пару с Томми. Старый служака показал новичку все способы, посредством которых стражник может увеличить свое жалованье. Молодой человек узнал, как заработать крону-другую, закрыв глаза на преступление, и как стребовать свою долю с сутенеров, игроков в кости, торговцев «ведьминым корнем» и карманников, которые хотят вести дела на его территории. Харальд отправился прямиком к капитану Гебхардту, предшественнику Дикона, и представил доказательства против бесчестного напарника, но, к его удивлению, командир просто выставил его за дверь.
      Томми насмешливо сообщил, что забыл упомянуть одну деталь: помимо извлечения прибыли, стражник должен был отдавать десятую часть заработанного капитану. Затем Томми попытался проучить нахального сосунка, избив его до крови.
      Это случилось давно, и тогда Томми был моложе. Но даже в то время ни тот, ни другой не могли претендовать на победу в поединке. У Томми по-прежнему была свернута скула, а у Харальда через бедро тянулся шрам от ножа.
      Томми вставил первый ключ в замочную скважину и повернул его. Механизм замка скрипнул.
      - Томми, я сказал тебе: нет.
      Старый стражник развернулся и, зарычав, пошел на него по-борцовски.
      Эта схватка станет решающей. Но Харальд не мог терять время на рукопашную, поэтому выбрал, короткий путь.
      Вытащив нож работы Мэгнина, воин подбросил его в воздух, поймал за лезвие и бросил.
      И все-таки он пожалел противника. Рукоять ножа ударила Томми в лоб, прервав яростную атаку. Стражник сделал несколько шагов вперед, но скорее по инерции, чем сознательно. Харальд поднял нож. Томми погрузился в глубокий сон, растянувшись прямо на грубом дощатом полу.
      Дикон не стал возмущаться. Опрятный мирок с регулярными взятками и благоприятными условиями для мздоимства рушился вокруг него. Капитан отрешенно глотнул чаю.
      В окно залетел факел, но Харальд поймал его в воздухе и, мощно размахнувшись, бросил обратно на туманную ночную улицу.
      Они с Розаной хотели, чтобы Дикон распространил сообщение, что Вольф фон Мекленберг разыскивается для допроса. Однако капитан оказался не способен выполнить простое задание. Вернее сказать, его вообще не интересовало расследование, которое вел Харальд. Этим вечером поимка Твари не относилась к числу приоритетных задач.
      - Дикон, - окликнул капитана Харальд. - Это здание скоро загорится. Выводи своих людей.
      Дикон поднял голову, плохо сознавая, где находится. Харальд нагнулся и похлопал мужчину по щеке. Капитан промямлил что-то бессмысленное.
      Розана подошла ближе. Она взяла полупустую чашку Дикона и понюхала напиток, который в ней плескался.
      - Сок «ведьминого корня», - объявила она.
      Харальд откинул голову Дикона назад и заглянул ему в глаза. Капитан смотрел перед собой невидящим взором.
      - Болван! - с чувством выругался Харальд.
      Дикон улыбнулся, пуская слюни.
      Послышался треск, и в здание влетело колесо от телеги, снеся большую часть оконной рамы. К колесу были привязаны горящие тряпки, пропитанные маслом из светильников.
      Томми застонал и попытался встать. Связка ключей так и осталась в замке оружейной. Харальд взял ее и бросил Розане.
      - Найдите кого-нибудь поприличней и попросите открыть камеры. Там только проститутки, пьяницы и бродяги. Пусть заключенных выведут на улицу. И всем стражникам тоже скажите, чтобы уходили.
      Провидица отправилась выполнять поручение, не задавая вопросов.
      Харальд посмотрел на Томми и Дикона. От него зависело, спасутся эти туши или сгорят в огне пожара.
      Искушение бросить их здесь было велико, но он преодолел его.
      Огонь перекинулся с горящего колеса на другие предметы. Загорелись цветы в горшках, которые разводил Дикон, а затем пламя охватило кладовку, где хранились свитки с приказами об аресте. Участок на Люйтпольдштрассе был похож на корабль, идущий ко дну, и задача Харальда состояла в том, чтобы всех эвакуировать.
      Снаружи доносились крики:
      - Смерть страже!
      Просто здорово.
      Он взвалил Томми себе на плечи. Старый хапуга брал слишком много взяток кремовыми пирожными. У Харальда подогнулись колени, но он устоял на ногах.
      - Смерть Императору!
      В узком коридоре толпились пьянчуги и стражники, которые бранились и толкались, прорываясь к двери.
      Между тем на улице их ждал град камней и деревянные дубинки.
      Лейтенант имперских войск пытался навести порядок, скороговоркой отдавая распоряжения, но его никто не слушал.
      - Долой зеленый бархат!
      Сняв форму и сорвав нашивки, двое стражников торговались из-за гражданского плаща. Что же, это был один из способов уйти в отставку.
      - Смерть Сигмару!
      Харальд протолкался наружу и сбросил обмякшее тело Томми, так что тот скатился по ступенькам под ноги собравшимся. Камень ударил Кляйндеста в руку, и в вое толпы он услышал жажду крови.
      - Смерть… Смерть… Смерть…
      Войсковой офицер вышел из здания, не подумав, что блестящий нагрудник представляет собой отличную мишень. Камни оставили вмятины на железном панцире, и лейтенант пошатнулся. Харальд дернул его в сторону и толкнул в толпу.
      Все происходящее сильно смахивало на игру. Став частью толпы, человек переставал быть врагом. Харальд услышал, как лейтенант кричит вместе с худшими из головорезов: «Смерть страже!»
      Проложив себе путь сквозь поредевший поток стражников и мелких жуликов, Кляйндест вернулся в участок. Почти все ушли. Огонь распространился на все внутренние помещения, продолжая усиливаться. Одна из стен рухнула, подняв тучу пыли.
      - Смерть всем!
      Розана вернулась из тюремной пристройки.
      - Все камеры пусты,- сказала она.
      - Уходите, - велел Харальд. - Я найду Дикона и догоню вас. Мы закрываем это заведение. В любом случае, оно было полным дерьмом…
      Дикон, спотыкаясь, брел по коридору. Рукав его куртки загорелся, но у капитана не было сил поднять руку и затушить пламя. Одурманенный стражник потерся о стену, но одежда продолжала гореть.
      Харальд сорвал с Дикона куртку и выбросил ее. Капитан расстроился.
      - Это была хорошая куртка, - промямлил он, - Сшита братьями Брич с Шварцвальдштрассе.
      Как послушный ребенок, начальник портовой стражи пошел вслед за Харальдом.
      Когда Розана, Харальд и Дикон выбрались на улицу, крыша здания рухнула. Облако горячего воздуха, дыма, пыли и пепла ударило им в спину, сбросив их с лестницы.
      Толпа попятилась. Несколько избитых стражников валялись на улице. Харальд заметил одного из рядовых, который несколько ранее переоделся в гражданскую одежду. Бок о бок с беснующимися горожанами парень избивал ногами своего бывшего сержанта.
      - Смерть тиранам!
      Весь квартал был охвачен огнем.
      Харальд огляделся в поисках Розаны н увидел, что провидица отбивается от хулиганов. Двое военных и один «рыбник», чью одежду украшала эмблема революционного движения, передрались из-за девушки, как собаки из-за куска мяса.
      «Все здесь желают кому-нибудь смерти»,- осознал Харальд.
      Он оглушил одного из дерущихся и вытащил Розану из потасовки. Повстанец-«рыбник» поднял дубинку, но встретился взглядом с Харальдом и попятился.
      - Грязный Харальд, - испуганно пробормотал он.- Грязный Харальд вернулся!
      Мятежник, которого Кляйндест так и не смог вспомнить, повернулся и бросился бежать, сообщая новость всем встречным.
      Харальд испытал прилив сил, видя инстинктивный страх «рыбника». Под влиянием общего настроения ему тоже хотелось кричать и вопить.
      Толпа рассеялась и начала отступать.
      - Я вернулся! - заорал Харальд. - Грязный Харальд вернулся!
      Туман по-прежнему был густым, но пожар давал много света, поэтому видимость стала лучше. Человеческая масса откатывалась от горящего участка, перетекая, как расплавленный свинец, в боковые переулки.
      На земле валялись плащи и куртки. Выходя из дому, люди одевались в расчете на промозглую погоду, но оказались рядом с гигантским костром. Многие из них подхватят насморк и простуду, когда пожар потухнет.
      Розана пыталась что-то сказать.
      - Здесь не одна Тварь… Они все твари…
      Зачинщики беспорядков перекочевали на новое поле битвы. Следующей под удар попадет улица Ста Трактиров. Затем толпа направится через реку к дворцу или двинется на север к университету. А может, человеческий поток разделится надвое. Возможно, массовые волнения не были привязаны к определенному месту. Не исключено, что события развиваются аналогичным образом по всему городу.
      Люйтпольдштрассе опустела, и на улице воцарилась гнетущая тишина. Харальд услышал треск горящих домов и стоны людей, страдающих от боли. Он почувствовал привкус крови во рту и сплюнул.
      Томми лежал лицом вниз, истекая кровью. Вероятно, он был жив. Дикон сидел, скрестив ноги, посреди улицы и перебирал брошенную одежду, ища, чем бы заменить куртку от братьев Брич.
      Туман пришел в волнение и, клубясь, торопливо заполнял пространство, которое раньше занимала толпа.
      Харальд повернулся к Розане.
      Девушка стояла прямо, опустив руки по бокам, словно ее внезапно парализовало. Вена на ее лбу пульсировала, зрачки расширились.
      Кляйндест потянулся к провидице, желая встряхнуть ее, но передумал, и его рука замерла на полпути. Стражник опасался прервать ее контакт, с кем бы он ни был.
      - Что ты видишь? - спросил он Розану.
      Ее губы шевельнулась, но вместо слов с них сорвался хрип. Харальд не понял.
      - Что происходит?
      Несмотря на пожары, ночь была холодной. Мужчину зазнобило.
      Розана захрипела снова, но на этот раз ей удалось выдавить из себя нечто более осмысленное.
      - Рядом, - сказала она. - Совсем рядом.

      На улице наблюдались отдельные хулиганские выходки, но с ними довольно легко справлялись Рыцари Храма. Поручив клирик-капитану Ховену охрану общественного порядка, Хассельштейн знал, что может положиться на этого человека, показавшего себя преданным слугой Сигмара.
      Пока карета ликтора катилась через посты, Микаэль Хассельштейн предавался невеселым размышлениям.
      Он целый день не получал известий от Йелль. Его нервы были напряжены, как тетива лука.
      Улицу перед «Матиасом II» выстилала зеленая бархатная дорожка. Слуги с факелами освещали путь в тумане для удобства прибывающих гостей.
      Хассельштейн торопливо пересек мостовую и распахнул дверь. На сегодня «Матиас II» закрыли для обычных посетителей, поэтому внутри не было никого, кроме лакеев и официантов в ливреях с гербом бретонского посла. По торжественному случаю помещение внутри перекрасили в цвета Бретонии, а вдоль стены поставили столы с закусками и десертами.
      - Ликтор, - сказал де ла Ружьер и низко поклонился. - Добро пожаловать…
      Хассельштейн вежливо поздоровался с глупым маленьким гномом и протянул перстень для поцелуя.
      - Вы первый из моих гостей. Сегодня здесь соберется изысканное общество. Могу я предложить вам бретонское вино?
      - Нет, спасибо… Впрочем, да, пожалуй.
      Посол широко улыбнулся и щелкнул пухлыми пальчиками. Служанка в платье с облегающим лифом наполнила бокал ликтора игристым «Вин де Куронн».
      Надо надеяться, алкоголь поможет ему расслабиться.
      Девушка упорхнула, и Хассельштейн отметил низкий вырез ее платья. Вероятно, этот паяц посол сам приложил руку к разработке нарядов для женского персонала.
      Возможно, Леос фон Либевиц - лучший фехтовальщик Империи, но Этьен де ла Ружьер тоже был выдающейся личностью, в своем роде.
      Микаэль подумал о своей любовнице и ее переменчивом настроении. Она была непредсказуема, как альтдорфский туман, и так же опасна. Сегодня он выяснит, какое место занимает в ее жизни, или сойдет с ума.
      Конечно, де ла Ружьер выступит с каким-нибудь дипломатическим предложением, и ликтор должен будет внимательно его выслушать.
      Вслед за Хассельштейном прибыл наследный принц Люйтпольд в сопровождении двух дюжих, вооруженных до зубов гвардейцев.
      - Ну и ночка! - воскликнул принц. - Полгорода охвачено пламенем.
      Во многих отношениях молодой человек все еще оставался ребенком, склонным к преувеличениям.
      - В самом деле, ваше высочество? - почтительно переспросил Хассельштейн. - Вы меня удивляете.
      - Это все туман,- заметил мальчик.- Он всегда странно действует на людей.
      - Да, туман.
      Ликтор подумал о Йелль, о ее губах, о глазах, о нежных и мягких…
      - Туман.
      Служанка подала принцу бокал, и Люйтпольд поблагодарил ее. Девушка едва не упала в обморок. Похоже, молодой человек произвел на нее неизгладимое впечатление, если не своей красотой, то статусом наследника престола. Со своей стороны, Люйтпольд также не остался равнодушным, особенно когда служанка наклонилась вперед, чтобы наполнить ему бокал. Прислуга во дворце явно выглядела иначе.
      - Знаете, - вдруг промолвил принц, - готов поклясться, я только что видел что-то в углу комнаты… Что-то маленькое, с блестящими глазками…
      Де ла Ружьер обиделся:
      - Это невозможно, ваше высочество. Я приказал отловить и убить всех крыс этим утром…
      «…и подать их на стол в качестве главного блюда», - подумал Хассельштейн, с предубеждением относящийся к бретонской кухне.
      - Я лично проследил, чтобы это заведение было готово к приему самых благородных и утонченных гостей…
      Гном подмигнул и, усмехнувшись, продолжил игривым тоном:
      - Хотя, конечно, развлечения, которые будут им предложены, несколько отличаются от консервативных дворцовых торжеств.
      Казалось, еще немного, и де ла Ружьер пустится в пляс. Должность шута подошла бы ему куда больше, чем высокий пост посла. Пора бы Императору заявить протест королю Шарлю и потребовать, чтобы он отозвал этого низкорослого болвана.
      - Я нанял несколько артистов, равных которым мало где можно увидеть. Их выступление, я надеюсь, понравится самым изощреннымценителям и удовлетворит самые либеральныевкусы…
      Догадываясь, что имеет в виду гном, Хассельштейн испытал легкий приступ раздражения. Его мысли занимала Йелль, и он не хотел отвлекаться на дешевых бретонских девок.
      Подъехала еще одна карета, и в двери вошли Халс и Хергард фон Тассенинки. Великий князь прижимал платок к ссадине на лбу.
      - Кто-то бросил камнем в отца, - сообщил Хергард.
      Хассельштейн заметил, что его кубок опустел, и потребовал еще вина.
      Все предвещало крайне утомительный вечер.
 
      - Рядом…
      Розана чувствовала себя, как маленькая рыбка в присутствии кита. Создание, за которым они охотились, находилось где-то рядом, и его терзал голод.
      Связь возникла внезапно, полностью завладев ее разумом. Провидица гадала, не могла ли Тварь смешаться с толпой на Люйтпольдштрассе. Возможно, Розана смотрела в глаза убийце, но только сейчас почувствовала отголоски его мыслей.
      Чужеродное присутствие ошеломило ее, лишило способности двигаться. Девушку чуть не вывернуло наизнанку, но она справилась со своим телом.
      Кляйндест озабоченно посмотрел на нее и отступил.
      От него тоже исходила аура насилия. Днем он убил человека - Розана чувствовала это всякий раз, когда глядела на Харальда. Снова и снова в сознании провидицы возникала картина, как глотка Джуста Рейдмейкерса с хрустом ломается под его кулаком.
      И вдруг ее отпустило.
      Судорожно вздохнув, Розана промолвила:
      - Он рядом. Где-то совсем близко…
      - Где?
      Медленно поворачиваясь на месте, провидица попыталась определить направление.
      - Сюда, - указала она в ту сторону, куда ушла толпа.
      - К улице Ста Трактиров?
      - Да.
      Девушка представила себе, как Тварь размашисто шагает рядом с ничего не подозревающими людьми, распаляясь при виде их жестокости. Скорее всего, ее уже охватила жажда крови.
      - Капитан Кляйндест, - сказала провидица.
      - Да?
      Девушка вспомнила черное сердце того существа, которое проникло в ее разум. Перед ее внутренним взором возник сгусток тьмы, которую прорезали серебряные молнии.
      - Тварь снова замышляет убийство.

      Йоганн зря опасался, что его появление наделает шуму, поскольку графиня Эммануэль, как обычно, сделала из своего приезда событие, в котором ее свите отводилась второстепенная роль. Красавица вышла из кареты с таким видом, будто ожидала, что ее будет встречать ликующая толпа поклонников, и была весьма удивлена, увидев только несколько угрюмых мужчин, стоящих рядом с трактиром и недовольно переговаривающихся.
      Ступив на зеленую бархатную дорожку, Йоганн почувствовал враждебность, исходящую от постороннего человека. Мужчина с эмблемой «рыбников» на одежде смачно плюнул на ковер и гордо ушел прочь, всем своим видом выражая отвращение.
      Леос наполовину вытащил свой меч, но передумал драться. Если даже Смертельный Клинок осторожничал, положение было очень серьезными.
      Эльзассер нервно суетился, желая побыстрее перевести своих высокородных спутников через мостовую. Вдали слышались крики, и по дороге на вечеринку они несколько раз видели пожарных, спешивших от одной беды к другой.
      Войдя в помещение, Йоганн раскланялся с де ла Ружьером и пригляделся к собравшимся.
      Никогда еще барон не видел Микаэля Хассельштейна в состоянии, столь близком к опьянению. Жрец сделал было шаг в сторону Йоганна и его спутников, но сдержался. Халс фон Тассенинк демонстрировал повязку на голове толпившимся вокруг него служанкам, а его сын, как всегда, дулся неизвестно на что. Катаец Диен Ч'инг спокойно сидел за столом, ковыряясь в своей тарелке. Когда Леос вошел, маркиза Сидония уронила бокал и огляделась в поисках оружия, однако ничего не нашла.
      - Дядя Йоганн! - воскликнул принц Люйтпольд.- Как я рад вам!
      Йоганн слегка поклонился.
      - И вам тоже, Леос.
      Виконт щелкнул каблуками.
      - Я боялся, что вечер будет скучным, - сказал наследник несколько громче, чем следовало. - Однако теперь я вижу, что здесь собралась хорошая компания.
      Люйтпольд, не имевший привычки к алкоголю, немного выпил. Йоганн понимал, что долг чести обязывает его присматривать за наследным принцем. Это добавляло хлопот барону.
      В зале присутствовали несколько неожиданных гостей: Олег Параджанов, кислевский военный атташе, Снорри Сведенборг, легат из Норски, Морнан Тибальт, угрюмо доказывавший пользу налога «с большого пальца», барон Стефан Тодбрингер, сын и наследник графа Бориса из Миденхейма. Представители двух могущественных иностранных держав, министр, занимающий важное положение при дворе; и еще один выборщик.
      Йоганн обменялся обычными любезностями с вельможами и отошел в сторонку, стараясь держать всех высоких гостей в поле зрения.
      Эльзассер стоял около двери и грыз холодную куриную ножку, заняв позицию между слугами и гостами. Кляйндест послал стражника приглядывать за бароном, но в качестве шпиона или охранника? Йоганн не знал наверняка. В любом случае, умный юноша может оказаться полезным.
      Хассельштейн беседовал в дальнем углу с графиней, напряженно объясняя ей что-то и подкрепляя свои слова решительными жестами. На лице графини была написана скука. Надо же, Эммануэль фон Либевиц заскучала в обществе мужчины… В другое время Йоганн, наверное, удивился бы. Но не сейчас. Где Вольф? И где Тварь?
      Он начал подозревать всех. Большинство людей в этой комнате, за исключением Люйтпольда, были подходящими кандидатами.
      Барон вспомнил клочок зеленого бархата, который валялся в переулке, неподалеку от «Матиаса II». Им овладело искушение осмотреть все плащи в зале, чтобы найти тот, единственный, с надорванным краем. Увы, все далеко не так просто. Легкие решения бывают только в плохих мелодрамах.
      - Барон Йоганн, - окликнула его маркиза Сидония, - могу я поговорить с вами? Я готовлю петицию, чтобы подать ее Императору, и я подумала, что вы могли бы приложить к ней свою печать. Будучи выборщиком, вы имеете влияние при дворе.
      Йоганн поинтересовался у остроносой женщины, каково будет содержание петиции.
      Женщина всхлипнула и ответила:
      - Дуэли, выборщик. Их следует запретить.
      Внезапно кто-то захлопал в ладоши, и Йоганн обернулся на звук, который шел со стороны маленькой сцены, расположенной в углу зала. Улыбающийся де ла Ружьер встал со своего места.
      - Уважаемые гости, - начал он, поднимая кубок.- Рад приветствовать вас на этой великолепной вечеринке. Полагаю, вы успели утолить голод и жажду…
      Снорри, который выпил немало вина, издал одобрительное рычание.
      - Мне приятно слышать такие звуки. Как вы знаете, о бретонском гостеприимстве ходят легенды.
      - Что верно, то верно, - пробормотал Хассельштейн, которого гном отвлек от беседы с графиней. - В том смысле, что никому не удалось доказать его существование.
      Гном бросил на ликтора злобный взгляд и продолжил:
      - Я выбрал лучшие развлечения для вашего увеселения сегодня вечером. Разрешите представить вам даму, чьи таланты воистину безграничны…
      Светильники потускнели, и занавес раздвинулся. Флейтист заиграл старую, всем хорошо известную мелодию.
      На сцену вышла танцовщица, но Йоганн смотрел не на нее, а на гостей.
      Их лица выражали самые разные эмоции от восторга до отвращения, и, глядя на них, Йоганн размышлял: «Который? Или никто?…»
 
      В порту и прилегающих к нему районах шла драка.
      Вольф не понимал, из-за чего она началась, и не мог найти ни одного здравомыслящего человека, который объяснил бы ему это.
      Молодой человек обходил стороной потасовки, хотя чувствовал, как кровь закипает у него в жилах. Его мокрая одежда высохла на нем мгновенно, словно шкура.
      Чуя кровь и дым, он сжимал крюк, который превратился в часть его тела.
      Впервые «крюки» и «рыбники» заключили временный союз и теперь совместными усилиями сбрасывали людей с пристани. Толпа приветствовала криками каждый новый всплеск.
      Вольф увидел, что на всех жертвах надета форма или латы. Храмовники, войска, дворцовая гвардия, стража…
      - Смерть Карлу-Францу! - вопил подстрекатель.
      Люди в воде отчаянно пытались разрезать кожаные ремни и освободиться, прежде чем тяжелые доспехи утянут их на дно. Они барахтались, взбивая белую пену.
      Вольф ничего не понимал. До того как поднялся туман, город был нормальным. Теперь же все были одержимы жаждой крови.
      Какой-то громила схватил Вольфа, и юноша инстинктивно ударил нападавшего, но не кулаком, как человек, а подобно дикому зверю скрюченными пальцами.