Приняв приглашение де ла Ружьера, Йоганн ломал голову над проблемой, как обставить все таким образом, чтобы его появление на вечеринке не привлекло лишнего внимания. Неожиданно барон осознал, что создал себе репутацию нелюдима, избегающего балов и приемов, постоянно устраиваемых при императорском дворе. Дело было не в том, что фон Мекленберг-старший не любил таких мероприятий. Просто он провел слишком много времени в глуши, вдали от титулов и этикета, поэтому его больше не привлекала придворная мишура. Модные танцы, новые фасоны одежды, мелкие интриги враждующих фракций казались ему незначительными и безинтересными.
      Однако теперь барон понимал, что обязательно должен появиться на званом ужине у бретонского посла. Он точно знал, что там намечается что-то странное, что-то не укладывающееся в рамки обычного светского раута.
      Днем Йоганн встретился с Леосом фон Либевицем, пребывающим в столь хорошем настроении, что это настораживало. Как выяснилось, виконт и его сестра тоже были включены в список приглашенных. Леос предложил Йоганну место в своей карете, и барон, не церемонясь, согласился.
      Фон Мекленбергу делалось не по себе при мысли, что сдержанный, невозмутимый и начисто лишенный чувства юмора виконт был способен на доброжелательность только в те дни, когда проливал чью-нибудь кровь. Перед тем как уйти, молодой человек похлопал Йоганна по плечу и пожал ему руку. Барону показалось, что Леос затянул физический контакт на пару мгновений дольше, чем требовалось. За глаза о виконте рассказывали всякие истории… Истории, объяснявшие, почему он отверг привлекательную Клотильду Аверхеймскую в качестве супруги и даже временной любовницы…
      Де ла Ружьер покинул дворец, чтобы завершить приготовления к празднику, поэтому Йоганн принялся выяснять, кто будет за столом, через третьих лиц. В итоге барону пришлось засвидетельствовать свое почтение графине Эммануэль и провести в ее обществе гораздо больше времени, чем ему хотелось.
      Графиня действительно была непревзойденной красавицей, однако столь поглощенной собой, что барон находил ее одной из самых скучных женщин на свете. Когда он вошел, светскую львицу окружала толпа непривлекательных служанок. Дама решала сложную задачу: ей предстояло выбрать один из семи помпезных, богато украшенных и почти непристойных бальных нарядов. Графиня донимала расспросами дворецкого Множкина, требуя, чтобы тот высказал свое авторитетное мнение. Завидев барона, бедняга облегченно вздохнул и поспешно отказался от своих почетных обязанностей в пользу старшего по званию. Эммануэль переключила внимание на Йоганна, и барону пришлось сидеть в ее комнате, пока графиня суетилась за ширмой, примеряя по очереди каждое из семи платьев. С тактом прирожденного лакея Множкин исчез, предоставив аристократов самим себе.
      Графиня щебетала без умолку. Йоганн узнал, что званый вечер почтит своим присутствием наследный принц Люйтпольд. Обещали прийти Микаэль Хассельштейн, китайский посол Диен Ч'инг, великий князь Хергард фон Тассенинк. Ждали также маркизу Сидонию из Мариенбурга. Эммануэль не преминула заметить, что бретонцу следует проявить осторожность, рассаживая гостей, поскольку год назад Леос убил мужа маркизы на поединке чести. Йоганн подумал, что графине следовало бы посмотреть, как ее брат расправляется со своими противниками, а потом рассуждать о делах чести.
      Три выборщика, наследник престола и ликтор культа Сигмара. Допустим, Люйтпольд имеет влияние на своего отца, а Хассельштейн в большей или меньшей степени подменяет великого теогониста, который ныне забросил свои обязанности. С этой точки зрения, на маленькой частной вечеринке будут представлены такие политические фигуры, которые не собирались в одной комнате со времени последней встречи Коллегии выборщиков. Больше всего Йоганна удивило, что в эту компанию затесался китайский посол. Что за общие интересы могут быть у Бретонии и Катая? Кроме того, все знали, что де ла Ружьер не пользуется реальным влиянием при дворе короля Шарля де ла Тет Д'Ора. Назначение нелепого надушенного гнома послом следовало расценивать как злую шутку, направленную против Карла-Франца, о чем никто не осмеливался доложить Императору.
      - Что вам больше нравится, барон?
      Йоганн отвлекся от своих мыслей. Графиня успела переодеться в прежнее платье и изящно поигрывала шарфиком, дабы привлечь внимание к своей красивой груди.
      - Зеленый бархат, - рассеянно ответил барон.
      Эммануэль устремила на него удивленный взгляд, прикусив прядь волос, как маленькая девочка. Было широко известно, что графиня вот уже несколько лет как празднует свой двадцать девятый день рождения.
      - Значит, зеленый бархат. Отличный выбор. В духе традиций. У вас хороший вкус, барон.
      Йоганн пожал плечами, чувствуя себя неудобно. Он не знал, куда деть руки, и сложил их на коленях.
      Графиня тихим и строгим голосом давала распоряжения служанкам. Платье следовало вычистить, отгладить, проветрить, надушить и повесить на вешалку. Красавица перечислила белье и аксессуары, которые требовалось подготовить вместе с нарядом, затем она вручила одной из девушек ключ от шкатулки с драгоценностями и велела принести несколько браслетов, брошей и колец, а также гарнитур, состоящий из диадемы и ожерелья. Очевидно, графине-выборщице Нулна постоянно приходилось принимать трудные решения.
      Йоганн извинился и вышел.
      Его мысли занимал Вольф. И Харальд Кляйндест. Барон размышлял, правильно ли поступил, направив стражника по следу убийцы.
      Однако отступать было поздно.
      Через час он вместе с фон Либевицами окажется на улице, где висит густой туман.
      Возможно, ему удастся найти ответы за стенами дворца.
 
      Они ждали его в «Приюте странника». Харальда задержал Джуст Рейдмейкерс. Дикон всегда был глупцом, и, в конце концов, он за это поплатится. Этот болван должен был понимать, что Рейдмейкерс никогда не справится с Грязным Харальдом в одиночку. Капитан всегда его недооценивал.
      Из-за тумана весь город словно сошел с ума. В участок на Люйтпольдштрассе валом валили истекающие кровью горожане с заявлениями о нападениях, ограблениях и поджогах. Харальд видел, как два Рыцаря Храма избивали пару «рыбников», но не стал вмешиваться. По дороге ему попалось подразделение имперских войск, совершающее обход вместе с городской стражей.
      Дикон послал гонца к пожарным сообщить о горящих каретах на улице Ста Трактиров, но, видимо, гонец заблудился, или его убили, или у пожарной службы было слишком много других дел.
      Харальд сразу понял, что у Розаны и Эльзассера есть новости.
      - Выкладывайте, - скомандовал он. - Эльзассер, говори медленно, не повторяйся и не заикайся.
      - Пропавшего приятеля Труди Урсин зовут Вольф Мекленберг.
      - Фон Мекленберг, - поправила юношу Розана.
      Харальд переваривал информацию, прислушиваясь к своим ощущениям. У дела был дурной привкус.
      - Однако барон заинтересовался Тварью до того,как убили Труди, - резюмировал офицер. - Следовательно, он знает что-то такое, чего не знаем мы.
      - Это еще не все, - заметила провидица. - Общеизвестно, что брат барона был похищен в детстве Рыцарями Хаоса…
      - Их возглавлял бандит, которого звали Сикатрис,- добавил Эльзассер. - Я слышал эту историю, но не придал ей значения…
      - Вольф спасся, - продолжала Розана, - и очистился от воздействия варп-камня. Но, как видно, не до конца.
      Харальд представил, как обезумевший молодой человек рвет зубами и когтями тело девушки.
      - Провидица, Тварь - это Вольф? - спросил он.
      Розана задумалась, не желая говорить, пока не будет совершенно уверена в своих словах.
      - Я задам вопрос иначе: как ты считаешь, Тварь - это Вольф?
      - Такое… такое возможно. Я держала в руках его одежду, пытаясь найти доказательства. От него веет жестокостью и смятением. Он также страдает от ужасного чувства вины.
      - Но это не доказывает, что именно он убийца.
      - Нет, - признала Розана. - В этом городе много жестоких людей.
      Она бросила взгляд на стражника. Харальд так и не успел смыть с куртки кровь Рейдмейкерса.
      - Это правда, - согласился он.
      - И что нам делать? - поинтересовался Эльзассер.
      - Ты возьмешь на себя барона Йоганна,- распорядился Харальд. - Иди во дворец и неотступно следуй за ним на случай, если вдруг объявится его брат. Скажи, что я послал тебя для его защиты. Сочини какую-нибудь историю. Убеди барона, что кто-то пустил слух, будто он убийца и теперь за ним охотятся горожане. Этот вымысел недалек от истины. Сейчас о каждом ходят слухи, что он убийца. Дикон пытается убедить «крюков», что это я, и рассчитывает чужими руками убрать меня с дороги.
      Эльзассер отдал честь.
      - Розана,- продолжал Харальд,- вы держитесь рядом со мной. Мы попытаемся найти этого Вольфа. Может, он и не убийца, но ему придется ответить на некоторые вопросы.
      - Он член Лиги, - заметил Эльзассер. - Вы можете начать поиски с их зала. Это недалеко.
      - И еще он употребляет «ведьмин корень»,- подхватила девушка. - Возможно, он попытается купить зелье у торговцев.
      - Что же, нам есть с чего начать.
      Эльзассер надел фуражку и направился к выходу.
      - Эй, парень! - крикнул ему Харальд вдогонку.- Будь острожен.
      - Непременно, - ответил молодой человек и ушел.
      Харальд почувствовал, как утихает боль от ран, полученных в схватке с Рейдмейкерсом. К нему возвращались прежние чувства, которые он испытывал, когда раньше служил стражником. Нет, не только тошнота. У него засосало под ложечкой, как всегда бывало при крайнем возбуждении.
      - Вы хотите его изловить, не так ли? - спросила провидица.
      - О да.
      - Живым или мертвым?
      - Как получится, Розана. Наша главная задача - остановить его, а все остальное не важно.
      - Тогда мертвым. Так будет безопаснее, я полагаю.
      - Да, мертвым. Я согласен. Мертвым.
 
      - Выбираешь меч, виконт?
      В воздухе возник аромат знакомых духов. Догадываясь, что его ждет утомительная сцена, Леос провел куском замши по лезвию клинка и обернулся на голос.
      - Дани, - сказал он, поднимая острие оружия на уровень нежной шеи, - не переоценивай свою значимость в мироздании.
      Фаворит надул губки и тряхнул локонами.
      - Какие мы сегодня злые, а?
      - Мне нужно идти.
      - С графиней? Ты проводишь много времени в ее компании.
      Острие ни разу не дрогнуло. Оно словно застыло в воздухе. Виконт по-прежнему был в превосходной форме и, делая выпад, наслаждался напряжением мышц плеч, рук и ног. Боец фон Тухтенхагена совсем не утомил его.
      - Я мог бы убить тебя, ты знаешь. Это несложно.
      - Но будет ли это благородно?
      - Благородство - это удел рыцарей. Между нами другие отношения.
      - Несомненно, радость моя.
      Леос убрал меч в ножны и ощутил вес клинка на своем бедре. Теперь, когда его оружие было на месте, он снова чувствовал себя целым.
      - Тебе пришлось убивать этим утром?
      - Дважды.
      - Это разожгло твой аппетит?
      Дани попытался поцеловать виконта, но тот оттолкнул ухажера.
      - Не сейчас.
      - Тише, тише. Знаешь, Леос, когда ты сердишься, я понимаю, почему бедная Клотильда Аверхеймская потеряла из-за тебя голову. Я слышал, маленькая дурочка обиделась на всех мужчин из-за твоего жестокосердного отказа. Какой позор! А говорят, она премиленькая штучка. Молодые люди в ее родном городе, наверное, проклинают тебя в своих молитвах.
      - Дани, иногда ты бываешь невероятно надоедливым.
      - Полагаю, в какой-то мере я заслужил это право. В конце концов, я близкийдруг семьи…
      Леос почувствовал, как в его душе поднимается волна смертельного холода.
      - Ты заплыл в опасные воды, Дани. Смотри, как бы твое судно не разбилось на подводных рифах.
      - Которые носят имена графа фон Тухтенхагена, или Бассанио Бассарде, или… как их там зовут?
      - Ты помнишь их всех так же хорошо, как и я.
      - Нет, до тебя мне далеко. Это убийца никогда не может забыть своих жертв.
      Дани играл с шелковым носовым платком, поглаживая его пальцами, изучая узоры.
      - Моя сестра устала от тебя, как ты знаешь, - бросил Леос язвительно. - У нее появился более важный поклонник.
      - Сука, - сплюнул Дани.
      Леос коротко рассмеялся, что случалось с ним нечасто.
      - Больно, правда? Ты встречал ее нынешнего поклонника? Говорят, он очень уважаемый человек и пользуется большим влиянием. Между нами, они с графиней могли бы вершить судьбы Империи.
      Дани сжал кулак, смяв шелковую ткань.
      - До фон Тухтенхагена и Бассарде я убивал и других. Ты прав, я помню их имена: клирик-капитан Фоглер из ордена Пламенного Сердца, молодой фон Рорбах и даже парочка простолюдинов - Педер Новак, Кароли Варес…
      Дани сделал вид, что не испугался.
      - Этот список можно продолжить. Возможно, моя сестра сама провоцирует слишком много оскорблений. Однако многие из убитых мной были прежде ей близки. Пути ее сердца непредсказуемы.
      Фаворит отвернулся.
      - И моего тоже, дорогой мой Дани. - Леос впился в губы Дани и поцеловал его, впитывая страх семейного любимчика. - Может, и ты теперь попал в немилость?
      Дани отшатнулся и, плюнув на шелковый платок, обтер им губы. Он дрожал, но постепенно уверенность возвращалась к нему.
      - Я никогда не стану драться с тобой на дуэли, Леос.
      Виконт улыбнулся:
      - А я никогда не попрошу тебя об этом.
      - В конце концов, - сказал Дани с горечью, - даже теперь, когда графиня бросила меня, разве я могу пожаловаться, что мне не хватает женской компании? - По губам молодого человека скользнула улыбка. - Ведь мою девушку по-прежнему зовут фон Либевиц.
      Леос ударил тыльной стороной ладони Дани по лицу, разбив ему губы.
      - Будь осторожен, любимец семьи. Если тебе когда-нибудь придет в голову рассказать другим то, что ты знаешь, - или думаешь, что знаешь, ты умрешь прежде, чем первое слово сорвется с твоих уст. Помни это.
      Дани попятился и бросился ничком на кровать. Послышались негромкие всхлипывания.
      Леос закончил одеваться. Йоганн, вероятно, ждет его в карете. Эммануэль, как обычно, опоздает.
      Виконту хотелось провести некоторое время наедине с выборщиком Зюденланда. В этом человеке было нечто таинственное и интригующее.
      К тому же он преследовал какую-то цель.

      - Этьен,- послышался голос Милицы. - Так годится?
      Бретонский посол окинул взглядом костюм танцовщицы. В одних местах наряд был заужен, в других - выставлял напоказ обнаженное тело. Удивительным образом он казался воздушным.
      - Приятно посмотреть, сладкая моя, - ответил гном. - А теперь оставь нас одних. Нам, мужчинам, нужно обсудить свои дела. Хозяин заведения принесет тебе еду в гримерную, а я пришлю за тобой попозже.
      Милица сделала реверанс, отчего ее телеса заколыхались, как желе на блюдце, и убежала. Де ла Ружьер почувствовал, как его охватывает любовное влечение, и подкрутил напомаженный ус.
      - У этой дамы, - начал Диен Ч'инг, - весьма солидные пропорции.
      Де ла Ружьер громко рассмеялся. Катаец был хитрой бестией.
      - Готов поспорить, в вашем далеком Катае таких женщин, как Милица, нет.
      - Вы правы. Действительно нет.
      - Жаль, не правда ли? Скажите, а те истории, которые рассказывают моряки о восточных девушках…
      Ч'инг взмахнул рукой, предлагая отложить антропологические изыскания на потом, и постучал пальцем по бумагам на столе:
      - Этот договор, де ла Ружьер. Сегодня вечером я хочу видеть на нем печати всех наших гостей. Это дело крайней важности.
      - Конечно, конечно, но нет ничего важнее любви, друг мой, ничего…
      Катаец тонко улыбнулся:
      - Как скажете. Но после любви наступает время войны, не так ли?
      Де ла Ружьер выпятил грудь.
      - Бретонцы славятся своей удалью и на поле боя, и в будуаре, друг мой. Враги дрожат, когда войска Шарля де ла Тет Д'Ора Третьего выступают в поход.
      - Мне так и говорили. Я скромный чужестранец в этих землях, но даже мне доводилось слышать о высокой репутации бретонцев.
      Гном захлопал в ладоши, как восторженный ребенок, и поднял кубок. Катаец был приятным человеком и хорошим дипломатом.
      - Этот договор положит начало большой кампании против Темных Земель, кампании, которая позволит уничтожить гоблинов в их логове. Это будет великолепно!
      - Разумеется, - согласился бретонец.- Когда в деле принимает участие де ла Ружьер, его исход не может быть иным.
      - Все верно.
      - Рад слышать, что вы разделяете мое мнение. Я прикажу подать еще одну бутылку лучшего кенелльского красного, и мы выпьем за победу над тьмой.
      Ч'инг рассмеялся тихо, почти беззвучно.
      На мгновение де ла Ружьеру показалось, будто кто-то пощекотал его пером птицы Рух. В помещении царил полумрак. Гном готов был поклясться, что нечто маленькое притаилось в углу, под потолком, таращась на него горящими глазами. Однако, приглядевшись, бретонский посол ничего не заметил.
      Принесли вино.
      - Наши гости скоро прибудут, - сообщил де ла Ружьер хозяину трактира. - Удостоверьтесь, что их без задержки проведут наверх. Все они - важные персоны.
      Трактирщик, который получил за эту частную вечеринку больше денег, чем за три месяца работы, занервничал и подобострастно заверил бретонца, что сделает все возможное.
      - А если что-то не заладится, - добавил хозяин, - я лично во всем разберусь и палкой проучу виновных.
      Катаец мелкими глотками пил вино.
      - Отличный букет, верно? Бретонцы делают лучшие вина в мире. И лучше всех умеют их пить.
      Де ла Ружьер осушил кубок и наполнил его снова. Он думал о Большой Женщине.
 
      Пробраться через весь город к дворцу оказалось непросто. Два главных моста были заблокированы. На мосту Императора Карла-Франца столкнулись две телеги и в придачу там засела вооруженная банда «крюков». Мост Трех Колоколов заняли Рыцари Храма и имперские войска, перекрыв движение, каждые со своей стороны, и заперев между постами несколько невезучих пешеходов.
      В конце концов, Эльзассер нашел одинокого паромщика и заплатил ему за перевоз в несколько раз больше обычного.
      Казалось, что за пеленой тумана все спокойно. Однако юноша видел зарево над Восточным кварталом и слышал крики гнева и боли.
      - Плохой туман, - сказал перевозчик. - Хуже, чем в год коронации, а тогда туман был не лучше, чем обычно.
      Мимо проплыла перевернутая шлюпка.
      - Нет ничего хуже тумана, разве что проливной дождь с громом и молнией.
      Послышался всплеск, потом другой и третий. Это нескольких человек сбросили в воду с одного из причалов.
      Сегодня вечером все были заняты - и стража, и Рыцари Храма, и «крюки», и «рыбники», и войска, и пожарные.
      Если Тварь выберется на охоту, ей никто не помешает.
      - Конечно, вторжение чудовищных зверолюдей нанесло бы урон торговле и всем испортило бы настроение.
      Теперь Эльзассер воспринимал поиски убийцы как свое личное дело. Ему казалось, что существуют только он и Тварь. Конечно, тут он ошибался. Были еще капитан Кляйндест и Розана.
      - А огненный дождь с небес, вызванный черным магом, был бы просто ужасным.
      И барон Йоганн: он был на их стороне или нет?
      Эльзассер не сомневался, что барон не пытается защитить Тварь, иначе его действия просто не имели смысла. Даже если убийцей был его брат, фон Мекленберг хотел его остановить, пусть и не желал ему смерти.
      - Вот и приехали, господин. Хорошего вам вечера.
      Хельмут расплатился с паромщиком и бросился бегом во дворец. По дороге ему попался отряд рыцарей ордена Пламенного Сердца, бряцая оружием, марширующих из храма.
      Подкрепление. Они говорили о враге, которого нужно обратить в бегство, однако ни один из них толком не знал, что это за враг. После недолгого спора воины решили, что их задача, вероятно, состоит в том, чтобы подавить выступления среди известной своей нерадивостью и ненадежностью дворцовой гвардии.
      Решетка была опущена, однако Эльзассер помахал конвертом с императорской печатью (тем самым, что раздобыл Йоганн), и его пропустили. Никто из караульных у ворот не знал, куда направился барон. Слуга, на которого юноша наткнулся во дворе, тоже не мог сказать ничего путного.
      Эльзассер никогда раньше не бывал во дворце, и его поразили размеры этого сооружения. За массивными каменными стенами мог расположиться целый город. Даже если бы над двором не висел туман, несведущий человек легко мог заблудиться.
      Хельмут заметил стройного молодого человека, который направлялся к пристройке и, судя по его уверенной походке, хорошо знал дорогу.
      - Будьте так любезны, сударь, - окликнул его Эльзассер.
      Мужчина обернулся. На нем был надет один из проклятых зеленых плащей, которые причинили столько хлопот.
      - Прошу прощения, мы знакомы? - спросил он.
      - Нет, - ответил юноша.
      Дворянин презрительно усмехнулся, будто Эльзассер совершил неприличный поступок, заговорив с человеком, не будучи представленным.
      Стражник припомнил лекции профессора Брустеллина. Красивый, но женственный, с молоком матери впитавший презрение ко всем, кто не мог похвастать длинной родословной, этот человек воплощал все болезни аристократии, которые диагностировал великий ученый.
      - Я служу в городской страже,- объяснил Эльзассер. - Мне нужно увидеть барона Йоганна Мекленберга.
      - Вы имеете в виду фон Мекленберга, я полагаю?
      - Да, конечно, фон Мекленберга, - поправился Хельмут, сгорая от нетерпения. - Вы не знаете, где я могу его найти?
      Казалось, незнакомец был удивлен.
      - Я должен встретиться с бароном у нашей кареты. Вам действительно необходимо беспокоить его прямо сейчас?
      - О да, он будет благодарен, если вы сообщите ему обо мне. Это имеет отношение к Твари.
      Аристократ отбросил высокомерную манеру и принял серьезный вид. Между его изящными бровями пролегла морщинка.
      - Виконт Леос фон Либевиц,- представился он, однако не протянул руку в перчатке. - Пойдемте, нам нужно спешить.
      Они шли сквозь туман, и скоро впереди обрисовался силуэт кареты. Барон стоял рядом с ней.
      - Эльзассер! - воскликнул он. - Что ты тут делаешь?
      Виконт приотстал, слившись с туманом, и Эльзассер задумался, почему его провожатый так болезненно воспринял появление нового человека. Фон Либевиц не просто держал дистанцию, как полагается аристократу. Он вел себя, как ревнивая девчонка.
      - Меня послал капитан Кляйндест. Я буду вашим телохранителем.
      Барон добродушно рассмеялся:
      - Ты не похож на телохранителя.
      - Мне жаль, сударь.
      - Нет, это хорошая идея. Ты сообщишь мне о ваших успехах…
      Эльзассер понимал, что рано или поздно эта тема всплывет в их разговоре, и колебался, стоит ли рассказывать барону все, что они знали об отношениях его брата с последней жертвой.
      - Ты повстречался с Леосом, как я вижу.
      Виконт вышел из тумана, но его лицо превратилось в неподвижную маску.
      - Мы с Эльзассером вместе охотимся на Тварь.
      - Убийцу простолюдинов? Я удивлен, что вас это интересует, барон.
      Эльзассер почувствовал, что между бароном и виконтом что-то происходит. Титулы всегда сбивали его с толку, а некая натянутость, которая им сопутствовала,- и того больше. Юноша порадовался, что ему приходится иметь дело только с «крюками», «рыбниками» и убийцами.
      Барон проигнорировал скрытое неодобрение в словах виконта и повернулся к Эльзассеру.
      - Леос - непревзойденный мастер клинка. Полагаю, нам пригодится такой спутник в тумане.
      Виконт скромно улыбнулся и постарался не придавать значения комплименту.
      - Леос, может быть, вы к нам присоединитесь? Хотите принять участие в нашей охоте?
      Молодой человек явно чувствовал себя не в своей тарелке, разрываясь между противоречивыми порывами. Ему не хотелось вмешиваться в расследование, связанное с чередой отвратительных убийств среди черни, и в то же время он горячо желал заслужить одобрение барона. В конце концов, ему не пришлось принимать решение, поскольку появилось еще одно лицо, прервавшее импровизированное совещание.
      - Эльзассер, - сказал Йоганн, - дозволь представить тебя сестре виконта, графине Эммануэль.
      Из сумрака вышла дама, укутанная в тонкую прозрачную ткань, которая защищала от тумана ее лицо и платье.
      Эльзассер почувствовал необъяснимую слабость в коленках.
      Он путешествовал в достойной компании. Интересно, что сказала бы теперь госпожа Бирбихлер. Несомненно, она предупредила бы своего постояльца, что он может умереть.
 
       Тварь принюхалась к туману и, выпустив когти, начала освобождаться от мужской оболочки.
       Она чуяла кровь в воздухе и выла от радости. Каждый вечер город встречал ее все радушнее.
       Эта ночь будет великолепной…

      Их повозка, запряженная двумя украденными лошадьми, громыхала по улицам Восточного квартала. Главарь встал, но ему больше не требовалось произносить речи. Толпа и так была с ним, послушно следуя за телегой. Позади Стиглиц сноровисто мастерил факелы, используя зубы вместо отрубленной руки. Обмакнув свои изделия в смолу, он передавал их Брустеллину и Клозовски, а они зажигали их. Когда факелы разгорались, они попадали к Ефимовичу и Ульрике, разбрасывающим их в разные стороны.
      Вот факел завертелся в воздухе, как огненное колесо, и пропал в тумане. Ефимович услышал, как он приземлился, а затем - раз! - и пламя начало распространяться.
      - Долой зеленый бархат! - закричала Ульрика. Ее длинные волосы струились по спине, а лицо пылало.
      Ей вторили сотни голосов в толпе.
      Настал ее день. Она была похожа на Мирмидию, богиню войны, которая вела армии против сил Хаоса.
      Конечно, Ульрика, сама того не ведая, служила вышеупомянутым силам Хаоса.
      Ефимович мог увлечь толпу словами. Как выяснилось, его пламенные речи придавали ему даже сексуальную привлекательность. Он мог повести людей за собой, подчинить их себе, внушить им любую идею. Перейди Ефимович на службу к Императору, и его последователи круто изменили бы свои воззрения, превратившись в приверженцев аристократии. Его лозунги вырывались из десятков глоток, как будто чернь дошла до них своим умом.