Такая милая пара

– Ты права. Не стоит, – согласился Майкл. – И если это тебя задевает, впредь я вообще не стану упоминать о ней. Ли Энн меня не интересует.

Мы сидели в тишине, глядя друг другу в глаза.

– Что заставило тебя сомневаться в моей любви? – спросила я. – Неужели ты не ощущаешь ее? Ты должен знать – я люблю тебя! И мне надо сказать тебе миллион всяких важных вещей. Мне тебя очень и очень не хватает. Я не могу жить и чувствовать, что тебя нет рядом. Без тебя мне так одиноко. Я не могу вынести, если что-то встанет между нами. А мы ведь не можем даже откровенно поговорить. Я не строю на твой счет никаких иллюзий, а принимаю и люблю тебя таким, какой ты есть на самом деле. Я слишком хорошо знаю и люблю тебя!

Майкл поднялся с кресла и переместился на мой диван. Он обнял меня за плечи, сначала робко, а потом со все нарастающей силой.

– Когда вернешься из Нью-Йорка, обязательно сходим в кино, – пообещал он.

9

Обязанности по дому мы с Майклом поделили поровну.

По субботам я поливала цветы, а он заводил свои «любимые» настенные часы. Мне он эту деликатную работу не доверял.

– Думаю, все будет о'кей, – сказала я ему, поливая филодендрон, гордо возвышавшийся на подоконнике. Тротуары были пустынны. Еще бы, ведь январь 1982-го запомнился то лютыми морозами, то снегопадами вперемежку с дождем.

– Что будет о'кей? – переспросил Майкл, отступая на шаг и критически оглядывая ход хорошо отрегулированного маятника.

– Работа в новом агентстве. Жаль, конечно, что пришлось расстаться с Холли... но новая работа мне по душе.

– Это прекрасно. – Майкл решил заглянуть в гостиную, проверить правильно ли я поливаю цветы.

– Надеюсь, мне не придется все время работать с одним и тем же сценаристом...

– Ты пропустила шведскую иву.

– Я до нее еще не добралась, – отреагировала я. Мне не хотелось сознаваться, что муж – прав.

– Попробуй догадаться, что со мной случилось, – спросила я.

– Что? – насторожился он.

– Задержка. Уже три дня, но, увы...

– Неужели? – Майкл обернулся ко мне с просветленным от счастья и надежды лицом. Он сжал кулаки и принялся расхаживать по комнате, размахивая руками. – У нас будет ребенок!

– Ты не в восторге? – я сорвала засохший листочек. – Время для этого совсем не подходящее... Только-только вышла на новое место.

– Ну, три дня задержки еще мало, о чем говорят, – осторожничал он. – Может, стоит опять сходить к врачу, провериться?

– Майкл, но проверять – нечего. Я не принимала противозачаточные в Лос-Анджелесе, и это сбило мой график... С понедельника, конечно, я снова начну их пить... Впрочем, если я залетела, это может навредить маленькому...

– Ничего не принимать! – закричал Майкл. – Никаких лекарств! Ничто не должно повредить ребенку. Сначала следует сходить к врачу. Все это слишком важно, чтобы ошибиться. Я ненавижу эти твои чертовы таблетки! Их вообще не следует принимать. Кто знает, какая гадость попадает с ними в твой организм...

– Да, ты прав. А как насчет той дряни, которой ты травился во Вьетнаме. Если я залетела, то пройду обследование. Хочу быть уверенной, что ребенок – нормальный.

– С моим здоровьем все нормально. – Майкл выглядел так, будто получил пощечину. – Я забочусь о нем значительно больше, чем ты – о своем. Вот ты любишь всякие там торты и шоколад, а двигаешься мало. От этих привычек теперь придется избавиться. Это же нечестно. Ты вредишь моему ребенку.

– Кончай привязываться к моей фигуре. Я еще не уверена – беременна или нет, а ты уже стал поучать меня. Ты не имеешь права беспокоиться о ребенке больше, чем о его матери. Я не хочу, чтобы ты любил детей больше меня!

– Как ты можешь так говорить?

– Не знаю, Майкл. Не знаю, – повторила я. – Я очень нервничаю. Должно быть, беременна.

– Господи! – воскликнул он. – Неужели это, наконец, случилось!

Майкл настоял, чтобы мы отправились в магазин и приобрели набор тестов для определения беременности в домашних условиях. Немедленно.

И вот мы, взявшись за руки, движемся по бесконечным секциям.

– Знаешь, если бы я очень хотела удивить тебя, если бы точно узнала, что я – в положении... отправила бы тебе на работу телеграмму.

– Как давно ты уже подозревала это? – осведомился Майкл, направляясь к прилавку с вывеской «Бумага. Батарейки. Предметы женской гигиены».

– Дня два или три.

Майкл остановился и уставился на меня.

– И ты молчала?

– Да. Говорю же, что готовила тебе сюрприз.

Я не была уверена – хочу ли ребенка, или нет. Я была полна чувств, полна фантазий и радости. Но вместе с тем на меня накатывал ужас, когда я думала, что что-нибудь не так, что сейчас – не время, что морально я еще не готова иметь детей. А вдруг я не справлюсь с воспитанием ребенка, и Майкл разлюбит меня? Вдруг ребенок станет ему дороже, чем я? Именно поэтому, прежде чем поделиться новостью с ним, мне непременно хотелось определить свое собственное отношение ко всему случившемуся.

Нам предложили на выбор два комплекта тестов для определения беременности. Майкл внимательно изучил описания обоих, выбирая лучший.

– Боже! – произнес он, и в голосе его слышалось разочарование. – Представляешь! Нам надо ждать... Ждать утра и твоей утренней мочи! Ждать до утра!

Дома он установил будильник на шесть асов.

– Вставай! Вставай! – разбудил он меня ни свет ни заря. – Марш в туалет.

Словно два химика, мы развели порошок в специальной колбе, затем отправили в него пипеткой две капли моей мочи. Установили колбу в держателе и завели будильник на восемь.

А через два часа в колбе плавало нечто по виду напоминавшее пончик.

– Ура! – закричал Майкл. – О господи! Получилось!

– Господи, получилось, – повторила за ним я, – но, правда, значительно тише.

Целую неделю я фантазировала. Придумывала, как буду обустраивать в детскую вторую спальню. Что стану покупать. Я уже расстраивалась о том, как трудно будет найти няню малышу. Теперь везде, в лифте, автобусе, на улицах мне на глаза попадались дети – с их розовыми носиками и улыбками, похожими на бутончики. За эту неделю я распланировала свою жизнь на все последующие девять месяцев. Распланировала – и ужаснулась.

– Я хочу девочку, – настаивал Майкл. – Такую же, как ты, темноглазую. И с кудряшками.

Он уже гладил мой живот и разговаривал с ним, словно знал заранее – кто оттуда появится.

—А следующим будет сын. Наследник. Нельзя, чтобы род Ведланов остался без продолжателя.

По ночам он ласково обнимал меня и шептал всякую чушь.

– Я уже боялся, – признался он однажды, – что этого никогда не произойдет. Я не надеялся, что буду когда-нибудь так счастлив. Конечно, очень опасно хотеть чего-либо...

...А я молчала – не могла ничего ответить, так как не понимала до конца ход его мыслей...

На следующей неделе, – Майкл как раз носился по магазинам, – открылось кровотечение. Я почувствовала тупую боль, затем резкую судорогу и инстинктивно обхватила живот руками – словно хотела защитить его. И в этот момент появилась кровь. Первой моей мыслью было, что задержка кончилась. Потом меня пронзила другая – какая там задержка! Ведь я – беременна...

Я сидела в ванной, а судороги становились все сильнее и сильнее. Кровотечение нарастало. Я боялась посмотреть себе между ног, страшилась увидеть крошечные злые глазки, смотрящие на меня... Но вот появились сгустки, а с ними – и крошечный красный комочек. И только теперь я поняла, что ребенка у меня не будет.

Я позвонила врачу и вытащила медицинский справочник – подарок Майкла. Ожидая ответного звонка доктора Гиппермана, я проглядывала статьи о выкидыше.

Что же я сделала неправильно? Может быть, что-то разладилось у меня со здоровьем? И это что-то дало о себе знать? Может быть, в этом виноват выпитый на радостях бокал вина? Может быть, при мне курили? Или во всем виноваты эти химикаты, которыми поливали Майкла во Вьетнаме? И еще один вопрос – ужасный, страшный, который постоянно вертелся у меня в голове: «Не хотела ли я этого втайне сама?»

Зазвонил телефон. Я подбежала и схватила трубку, благодаря Бога, что это был доктор и никто другой.

– Были ли в выделениях сгустки? – спросил доктор. В его вопросе чувствовался профессиональный интерес.

– Сгустки?

О Боже! Мне хотелось кричать. Я думала о ребенке, а он – о каких-то сгустках! Он говорил какие-то слова о том, что такое случается в одном случае из четырех, о спонтанных абортах и селективной работе матушки-природы, что это не отражается на будущих беременностях, что множество женщин имеют выкидыши при первой беременности... что у меня, конечно, все впереди. Что-то вроде этого. Но я ощущала, что произошло нечто непоправимое. Будто бы вас зазвали в гости. Вы пришли, а тут раз – извините, вечеринка отменяется. Или откладывается на неопределенный срок.

– Это вполне нормально, что вы испытываете именно такие чувства, – говорил доктор, закругляя свой монолог. – Не переживайте!

Я мрачно сидела в гостиной, подобрав колени под подбородок и крепко обхватив их руками, когда ввалился Майкл, весь обвешанный сумками, в одной из которых торчал букет.

– Как наша маленькая мама? – весело осведомился он.

– Майкл, ребенка больше нет. Я потеряла нашего ребенка. – Мой голос, казалось, исходил из иного мира – печального и унылого.

Ночью мы спали порознь.

Мне было невыносимо даже дотронуться до Майкла. Я слышала, как он рыдает в подушку, оплакивая нашего неродившегося ребёнка. А какая-то крошечная часть моего существа принялась оплакивать нашу совместную жизнь.

10

Кристофер Брэдвулф во время скучных совещаний занимался тем, что рисовал для меня карикатуры.

Бывало, сидим мы в полузатемненной комнате на каком-нибудь бесконечном показе гамбургеро-покупательных обычаев американской публики, а Кристофер рисует себя мирно похрапывающим, или Рональда Макдональдса, прячущегося под столом, выведывая секреты корпорации «Хобо Гамбургер».

Когда мы только начинали работать вместе, он пытался переписывать мои заметки. А когда я посоветовала ему больше работать своим рейсфедером, он возмутился и сказал, что уж если мы работаем вместе, то должны относиться друг к другу как партнеры. «Может быть, это означает, что он отдает предпочтение плохо воспитанным женщинам?» – подумала я, но вслух согласилась с ним. Мне был интересен этот человек. Его манера «знать все обо всем» была удивительна и интриговала. Но я никак не могла разобраться – было ли это его всезнайство просто бравадой, или за его постоянной манерой подшучивать над собой скрывалась ранимая и скромная натура. Или это была, так сказать, «лжескромность»?

Я склонялась к последнему, потому что все-таки он был – душка!

Бывало, сижу я в конторе, стараясь думать о сирзбургерах, а в голове у меня только мысли о его песочного цвета волосах. И это пугало меня. Голубые глаза Кристофера! Ямочки на щеках Кристофера!!!

Он не был особенно высок, может быть, лишь на дюйм или два выше меня. Но довольно плотного телосложения. Одевался он обычно в темно-синие или темно-серые пуловеры, за которыми угадывалась могучая грудная клетка и не менее мощные бицепсы. Перехватив однажды мой взгляд, устремленный на его руки, он тут же проинформировал, что каждое утро делает по триста отжиманий и триста приседаний. Кристофер любил, когда им восхищались.

Он приступил к работе в «Уотс Уотс, Росс энд Малиник» всего за несколько дней до меня. Энди Ходжмен, наш творческий руководитель, решил объединить нас, видимо полагая, что такой ход может привести к ошеломляющим результатам. Несомненно, сыграло здесь роль и то, что мне был необходим художник, а Кристоферу – кто-нибудь пишущий.

Кристофер вырос в чикагском пригороде, неподалеку от тех мест, где жила моя семья. Но последние лет пять он проживал на одном из лыжных курортов штата Колорадо, пытаясь реанимировать небольшую местную газетенку. Это продолжалось до тех пор, пока конкуренция не заставила его выйти из дела. После этого он год работал иллюстратором, но, устав от полуголодного существования, подался назад – в Чикаго, в поисках денежной работы в рекламном бизнесе вроде той, которую он бросил перед поездкой в Колорадо.

Так он возвратился на круги своя, но с одним существенным добавлением. Если в своей прошлой жизни он арендовал неплохую, по его словам, квартирку, то теперь он «спал» у родителей, оставив на будущее вопрос об обзаведении собственным жилищем. Он был единственным дамским угодником из всех, кого я знала, кто делил свой кров с родственниками.

На рабочем месте он активно занимался личной жизнью, перезваниваясь и получая звонки от своих бывших подружек, всячески соучаствуя в их судьбе. Я часто размышляла обо всех этих женщинах, которым, видимо, не с кем было перепихнуться и которые за пять лет не нашли ему достойной замены.

– Подумать только! Одна из них успела выскочить замуж и развестись... две другие только что расстались со своими любовниками... еще одна продолжает встречаться... – комментировал их дела Кристофер.

– Ты невозможен, – отвечала я. Но он видел, что производит впечатление. В День святого Валентина он позвонил в цветочный магазин и заказал четыре дюжины роз. По дюжине для каждой из своих приятельниц.

– Как это у тебя получается? – не скрывала возмущения я. – Ты любишь хоть какую-нибудь из них?

– Нет, – ответил он, – я люблю их всех сразу.

– А как насчет твоих девочек из Колорадо, – спрашивала я.

– Мы остаемся друзьями, – ответил Кристофер.

В промежутках между решением личных проблем Кристофера мы были по уши в гамбургерах. Чтобы выстоять в конкурентной борьбе с такими гигантами, как «Макдональдс» или «Бургер Кинг», сеть магазинов «Хобо Гамбургер» предлагала бесплатные продукты – они именовались «спешиалс». Одну неделю это был жареный картофель, другую – кока-кола. Мы с Кристофером стали ассами «спешиалс».

Энди Ходжмен отметил, что у нас здорово получается и он рад, что свел нас вместе.

– Это все тебе, – сказала я однажды утром, вваливаясь в его кабинет с кипой телефонных сообщений. – Изабель попросила передать их тебе. Очень мило с моей стороны, не так ли?

– Да. Да. Нет. Да, – бормотал Кристофер, проглядывая сообщения. – Не знаю, когда смогу увидеть ее. Ну-у! Это же в одно и то же время. Просто не получится. – Он оторвался от бумаг и с невинным видом уставился на меня.

– Я всего-навсего глупый и скучный парень, но женщины так и липнут ко мне.

– Думаю, они клюют на твое умение вызывать к себе жалость. – Кристофер обиделся.

– Если хочешь знать, я – самый искренний парень изо всех, кого ты когда-либо встречала. Кстати, сегодня ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо, Господин Искренность! А теперь займемся делами. Предлагаю девиз для следующей недели: «Купишь Одну Вещь. Получишь Бесплатно Другую!»

– Не моя вина, что женщины считают меня неотразимым, – развивал интересующую его тему Кристофер.

– Неужели? – Наверное, из-за того, что Кристофер был таким болтуном, мне так легко было с ним сблизиться.

– Не потому ли ты в свои сколько-то там, тридцать девять с лишним, ни разу не был женат?

– Так ты думаешь, что я не был женат из-за того, что ни одна женщина не соглашалась связать со мной свою судьбу? – вознегодовал мой напарник.

– А ты делал кому-нибудь предложение?

– К сожалению, – улыбнулся он, – ты уже занята. Давай-ка займемся работой, а потом я угощу тебя обедом.

– Я сама заплачу за свой обед, – сообщила я.

– Знаю. Но почту за честь, если ты все-таки примешь мое приглашение.

В течение трех последующих часов мы доводили до ума три рекламных проспекта. Работать с ним было легко. Возможно, виной тому было удачное сочетание наших творческих возможностей.

В награду за продуктивно проведенное утро я позволила Кристоферу заплатить за свой обед.

В марте, после более чем трех лет работы в отделе обслуживания клиентов, где он в поте лица открывал и закрывал счета, Майкла, наконец, назначили в отдел сбыта. Он был избран в правление. Ему вручили темно-синий галстук с эмблемой Банка, а также существенно повысили оклад. И хотя мой доход был выше, так много он никогда до этого не зарабатывал.

В обязанности новоиспеченного управляющего входили проверка правильности ведения счетов и оформление депозитных сертификатов. А еще он отвечал за внедрение автоматических кассовых аппаратов – дела в 1982 году нового, а значит – и ненадежного. И Майклу приходилось убеждать клиентов в целесообразности их использования, что позволило бы банку сэкономить кучу денег, уволив кассиров. Естественно, ему пришлось забросить свои бухгалтерские курсы.

Наша семейная жизнь плавно перетекала в ту спокойную фазу, в которой каждый играл отведенную ему традицией роль. Возвращаясь, домой, он приносил мне цветы. Я приносила ему пиво из холодильника. Это меня устраивало. Я любила своего мужа. Сердце сжималось от счастья, когда я видела своего прекрасного супруга. Похоже, мы становились составными частями одного целого.

Как-то само собой получилось, что мы решили найти какое-нибудь общее занятие, чтобы больше времени быть вместе. В первые годы брака объединяющим началом был интерес друг к другу, – поначалу мне это казалось очень романтичным – каждый сам по себе, а любовь объединяет, и все такое прочее... Потом стало очевидным, что одной любви недостаточно, что должны быть и какие-то еще темы для разговоров, кроме очередной серии «Санта-Барбары». Поочередно отбросив по различным причинам бридж, рыбалку, лыжи, посещения Храма, участие в политике, мы решили развивать свой эстетический вкус. И записались в соответствующую группу городского Института Искусств.

И каждую субботу я с Майклом вместе с десятком таких же, как мы, достаточно взрослых, не имеющих каких-либо талантов учеников, но преисполненных желания приобщения к сокровищнице мировой культуры, наслаждались красотой антиков, а затем, возвращаясь в класс, пытались слепить свои собственные шедевры. Еще мы пытались творить поделки из дерева, навеянные работами Генри Мура.

Сидя напротив Майкла за одним из рабочих столов, я мастерила что-нибудь, относясь к происходящему, как к милой шутке, он же, и мне это было заметно, был полностью погружен в процесс творчества. Как-то он обмолвился, что любит работать руками, и страшно устал от ежедневного перекладывания бумаг. И действительно, он мог с трудом потерпеть до того момента, когда вечером, вернувшись с работы, запирался в своем тесном чуланчике, стараясь придать чурбаку форму обнаженной женской фигуры, а я в это время наблюдала за его работой.

Временами он напоминал мне одну из скульптур, виденных мною в музее – непонятную, но завораживающую, приковывающую внимание. Он буквально терзал свое творение, полностью погрузившись в свой внутренний мир.

Мои успехи в пластических искусствах были значительно меньшими. Моя попытка изваять торс обнаженного мужчины закончилась ничем. Мне действительно нечем было гордиться.

Кристофер Брэдвулф исправно продолжал оплачивать мои обеды. Он мотивировал это тем, что сэкономил достаточно средств, проживая в отчем доме, и теперь просто вынужден был что-то придумывать, чтобы истратить свои миллионы. И хотя для меня он был всего лишь одним из многих коллег, ему удалось превратить наши трапезы в некое подобие свиданий.

Обычным нашим пристрастием был ресторан «Синие Часы». Обычный семейный греческий ресторанчик, со столами, покрытыми пластиком, с панелями под дерево, с усталыми официантами, мотающимися от стола к столу и нахваливающими в превосходной степени стандартные бесплатные закуски.

Нашему творческому тандему шел уже третий месяц. За это время нам удалось создать пару представлений для «Хобо Гамбургер». В фирме нами были довольны. Шефа удовлетворяли сроки и качество нашей работы. К тому же следует учесть, что «Хобо» была одним из самых крупных наших заказчиков...

– Как же это твои подружки обходятся без тебя здесь, пока ты торчишь в Лос-Анджелесе? – осведомилась я во время одной из наших трапез. – Может быть, стоит их познакомить друг с другом. На худой конец, они могли бы вместе сходить в киношку...

Губы Кристофера скривились в саркастической полуулыбке:

– А что бы сказал твой, если бы ты смоталась из города?

– Он обожает смотреть баскетбол.

– Отличный парень!

– Как, нашел себе квартиру? – я решила сменить тему. – Или с родителями жить легче? Что-то ты не торопишься покинуть отчий дом.

– А с чего бы это, собственно говоря? Они не беспокоят меня, я – не трогаю их. Вместе нам хорошо!

– А их не беспокоит, что их великовозрастный отпрыск никак не может вылететь из-под маминого крылышка?

– Ничуть, – мило улыбнулся Кристофер. – Отец беспробудно дрыхнет перед телевизором, и ему абсолютно безразлично – кто еще живет рядом с ним. Но мать, я думаю, рада, что я живу с ними. – Он еще раз улыбнулся, демонстрируя очаровательные ямочки на щеках. – Ведь со мной можно даже очень интересно поболтать. Ну, ты же сама знаешь...

Меня аж передернуло.

– Как это можно быть одинаково очаровательным и в обществе матери, и среди подружек?

–Ты преувеличиваешь. Я не настолько уж занят ими, ведь большую часть времени я провожу на работе, причем вместе с тобой.

В этот момент официант принес заказанные блюда.

– Так и должно, наверное, быть? – спросила я, выуживая из тарелки пару черных маслин. – Терпеть не могу эту мерзость!

– Давай я их съем? – предложил мой кавалер, протягивая мне руку помощи.

Вид Кристофера, поедающего мои оливки, был весьма комичен.

– А как ты находишь общий язык со своим отцом?

Мне нравилось задавать такие острые вопросы. Обычно мужчины начинают ерзать, стараясь подобрать достойный ответ. Кристофер выдержал паузу, словно собираясь с мыслями.

– Наверное, мы понимали друг друга только тогда, когда я был еще ребенком... Но как только я поступил в среднюю школу, пошла такая ругань... Мы только и делали что ссорились.

– Почему? Ты что, наверно, был страшным хулиганом?

– Хуже, – признался Кристофер. – Я рисовал всякие там картинки.

Он задумчиво взял со стола перечницу и обильно сдобрил приправой свое кушанье.

– Отец надеялся, что из его сына выйдет неплохой боксер, а я вместо тренировок занимался рисованием декораций для школьных спектаклей. – Кристофер поерзал на стуле. – Ведь я даже умудрился избежать призыва, этого традиционного «выхода в свет» для любого молодого человека.

– Типично для парня с северного побережья, – заметила я. – Что ж, тебе повезло, что ты не попал во Вьетнам...

– Но мне следовало бы побывать там, – с нажимом произнес он. – Я упустил возможность испытать себя на войне, – его волнение было для меня неожиданным. – Кажется, что из-за этого я упустил что-то необыкновенно важное для себя...

– А мой Майкл побывал там, – произнесла я, размазывая желток вилкой по тарелке. – Правда, он уверен, что это была пустая трата времени.

Я размышляла: чем, собственно, Кристофер отличается от моего мужа? Как и Майкл, он не был совершенством. Но это мне даже нравилось. Часто он с непосредственностью рассуждал обо всем, не скрывая своих сомнений по поводу обсуждаемого вопроса. Майкл же в жизни не признался бы, что он в чем-то не уверен. Поэтому говорить с Кристофером было значительно легче. А вот Майкл никогда не мог понять моих сомнений. И чем больше я размышляла над этим, тем все более очевидным для меня становилось все то, что все его неисчислимые женщины находили в нем. С ним было так же легко, как со старой школьной подругой. Я задалась вопросом – а не свести ли мне Кристофера с Пайпер, но по какой-то неясной мне причине отвергла эту затею.

– Знаешь, а ведь для тебя не составит проблемы жениться, – сказала я, испытывая огромное желание поиздеваться над своим кавалером. – Ну, просто выдерни наугад любую даму из своей карточной колоды, и – готово!

Кристофер же ответил мне на это одной из своих лучезарнейших голливудских улыбок.

– Возможно, я и женюсь когда-нибудь. Но если я и решусь на это, то буду искать себе пару так же старательно, как и ты.

– Ну, еще бы. Тебе просто завидно, что у меня все в порядке. А будь я свободна – ты бы так и вился вокруг меня.

– Неправда. Просто мне нравится разговаривать с тобой. Похоже, у тебя в голове компьютер несерийной сборки, И никогда не угадаешь – что он в следующую минуту выдаст.

– Вот это-то всегда беспокоит моего мужа. Он всегда злится, что я – недостаточно логична.

– Ну, здесь он неправ, – протянув руку, Кристофер легонько постучал пальцем по моему лбу. – Иногда бывает очень приятно послушать, что ты выдаешь, – он убрал руку. – Знаешь, а я не в особом восторге от работы в этом агентстве. И единственная причина, по которой я продолжаю ходить на работу, – это ты.

Я привыкла, что все стремятся покинуть меня. Отец – тот постоянно мотался по стране, Майкл – сбегал на Аляску... И только Кристофер – единственный, который впервые признался мне, что остается ради меня.

– Не мели чепухи, – приказала я, но не смогла сдержать улыбку.

11

Это была классная задумка. Я решила пригласить Кристофера на обед – пусть Майкл получше познакомится с ним. И хотя они уже встречались раньше, это будет первой возможностью для обоих побеседовать в спокойной обстановке. Мне казалось, что у них должна была найтись масса общих тем для разговоров. Оба любили рыбалку – значит, могли поговорить и об этом.

И вот наступил тот вторник, на вечер которого я назначила это мероприятие. Накануне я приготовила котелок тушеного перца и блюдо студня. Так что мне оставалось лишь накрыть стол и терпеливо ожидать составления нашего треугольника.

– Ну вот, ты опять неправильно сложила салфетки. Они лежат вверх тормашками, – так оценил Майкл результат моих стараний. Я исправила свою ошибку.

– И поправь вилки. А то разбросаны вкривь и вкось.

Я устранила и эту промашку, ожидая одобрения супруга.

– Что-нибудь еще не так? – спросила я в надежде получить одобрение. Я пыталась понять – что он сейчас думает.

– Нет, все нормально, – ответил он, поправляя бокалы.

У нас с Кристофером вошло в привычку вечером после работы заскакивать куда-нибудь, пропустить по коктейлю или бокалу пива. Но не в этот вторник. Сегодня был званый обед.

– Для тебя это будет полезно, – сказала я, открывая дверь своему гостю. – Может быть, поймешь все прелести семейной жизни. Я не думала, что тот, кто живет с родителями, должен достаточно знать о семейной жизни.

Мы вошли в дом. Кристофер при этом ни словом не обмолвился, ни об интерьере, ни о чем-нибудь еще. Не услышав звука включенного телевизора в кабинете Майкла, я заключила, что его еще нет дома.

– И почему это замужние дамочки всегда стремятся лишить свободы любого знакомого им мужчину? – осведомился Кристофер. – Мужчина вначале привлекает женщину тем, что он свободен, как олень, однако следующий ее шаг – это попытка скрутить его и лишить самого привлекательного качества.

– Расслабься, – откликнулась я из кухни. – Ты меня не привлекаешь.

– Знаю, – ответил Кристофер. – И это особенно возбуждает.

Я принялась разогревать жаркое.

– Вот это мы и будем, есть, – гордо сообщила я.

Кристофер заглянул в котелок и сделал вид, что принюхивается.

– Во всяком случае, выглядит аппетитно.

– Пиво будешь? – предложила я.

– Перец и пиво? Отличное сочетание, – Кристофер мечтательно улыбнулся.

– Расскажи мне, отчего это все женщины вешаются тебе на шею? – спросила я, доставая из холодильника пару банок пива. – Ведь ты такой противный. Только тронутые или отчаявшиеся в жизни могут обратить на тебя внимание. – Я сунула одну из банок ему в руки.

Мы покинули кухню, миновали столовую и уселись на кушетку в гостиной. Осознав, что я сижу слишком близко от него, я тут же отодвинулась на приличное расстояние.

– От меня что, дурно пахнет? – осведомился мой гость.

– Не напрашивайся на комплимент, – посоветовала я, в то время, когда он лакал свое пойло. – Лучше поговорим о работе...

– Ну, давай, если ты хочешь, чтобы я сразу же заснул... – улыбнулся Кристофер.

Раздался резкий зуммер телефона. Я поднялась и отправилась на кухню, ощущая на своей фигуре оценивающий взгляд Кристофера. Звонил Майкл. Сказал, что задерживается, и предложил начинать трапезу без него.

– Кто это звонил? – осведомился Кристофер, когда я вернулась. – Какие новости?

– Это Майкл. – Я вновь присела рядом с ним. – Он запаздывает.

– Как же он может позволить себе такое? Ведь он здесь хозяин?

– Он придет, но попозже. У него ответственное совещание. Майкл сказал, чтобы мы начинали без него. Он не хочет заставлять тебя ждать, – не знаю отчего, но отсутствие мужа нынче дома вызывало сейчас у меня чувство неловкости.

Жаркое, слава Богу, разогрелось и его можно было подавать на стол. Что я и сделала. Но вот что действительно поразило Кристофера, так это мое умение готовить студень – он был убежден, что это забытое искусство и тайна приготовления этого необыкновенного блюда уже совсем утеряна.

Кристофер за столом проявил необыкновенную галантность. Восхищался жарким. Умилялся, как красиво сложены салфетки.

И вообще – осыпал меня комплиментами.

– Вы – такая милая пара, – заливался соловьем он, сидя напротив меня. – Вот у вас – настоящая жизнь. Настоящий дом. Работа, которая по душе. И вы любите друг друга.

– Ты тоже мог бы иметь все это.

– Нет, только не я, – тоскливо протянул он.

Я слегка подалась вперед.

– Так приятно поболтать за обедом, не правда ли?

– А кто ж молчит за столом? – Я выпрямилась.