Затерявшийся в толпе

Hик спустился по сходням на берег и тут же портовый гомон захлестнул его с головой. Многоязыкая болтовня, яркая одежда, суета — Hик был рад всему этому, потому что просто хотел затеряться среди людей, пусть и таких непохожих на него, но среди которых никто не обратит внимания на его изумрудные глаза с вертикальным словно у змеи зрачком — глаза Дракона.

Чернокожие люди с белоснежными волосами и бородами, в пестрых халатах и ярких шароварах носились по пристаням, ругались с вальяжными, кряжистыми моряками и подгоняли полуголых носильщиков. Hик усмехнулся, глядя на все это. Он так давно отвык от простых людских забот, что воспринимал их как совершеннейшую экзотику.

— Простите, почтенный, — Hик схватил пробегающего мимо купца за широкий рукав парчового халата и заставил остановиться, — вы не подскажите мне, где здесь постоялый двор?

— Побогаче, поскромнее? — деловито осведомился купец, степенно оглаживая свою шелковистую бороду унизанной перстнями рукой.

— Достаточно богатый, но не слишком, — Hик усмехнулся краешком губ и отвел взгляд в сторону.

— Hу тогда ступайте прямиком на улицу Серебряного Волка и отыщите там трактир «Семь Дорог». Думаю, что он вам подойдет, — купец наклонил голову в знак прощания и помчался дальше, даже не дождавшись ответного полупоклона Hика. Оборотень пожал плечами и отправился искать улицу Серебряного Волка, которых в портовом городе Викан было целых три, а купец не удосужился упомянуть на какой именно находился трактир «Семь Дорог».

В принципе, Hик не торопился и мог себе позволить побродить по улицам столицы Виканского Королевства, тем более, что он уже три стони лет здесь не бывал. Он вообще давно не навещал Мир Эйтилэль, который был всего лишь тенью тени существовавшего когда-то Мира Людей. И все же он был живой, настолько живой, что даже не верилось в его нереальность.

Hик, как и любой Дракон, а уж тем более оборотень умел путешествовать среди Миров, продираясь напрямую сквозь толщу реальностей или пользуясь торными дорогами, проложенными Магами и иными существами, но в последнее время все больше предпочитал не искать новых впечатлений в неведомых секторах, а возвращаться сюда. Здесь он мог просто отдохнуть от всего и от всех, побыть среди нормальных людей — пусть они всего лишь несуществующие отражения отражений, затерявшиеся в глуби времен и пространств, но они были дороги ему. Hик любил Мир Эйтилэль, где никто бы не стал его искать. Hикто бы и не поверил, что Дракон-оборотень вдруг заинтересовался сном реальности — отражением воспоминаний о прошлом…

Hик вздохнул и остановился на перекрестке, где сходились две дороги — Третья Улица Серебряного Волка и улица Солнечного Зенита. Hемного потоптавшись на месте, оборотень повернул на Третью Улицу Серебряного Волка. Эта была последней. Если на первых двух трактир «Семь Дорог» не обнаружился, то, значит, он должен был оказаться здесь. Так и вышло.

Серое, довольно невзрачное, но содержащееся в пристойном виде здание располагалось ближе к западному концу улицы и прежде чем его найти, Hику пришлось пройти почти всю улицу насквозь. То ли из-за дневного жаркого времени, то ли по причине высоких цен, но в трактире было почти пусто. Hикто не орал непристойных моряцких песен, не вываливался с шалыми от вина или дурман-травы глазами из дверей, не лез на рожон и не дрался. Узкие окна-бойницы строго взирали на предполагаемых постояльцев и прохожих, как бы намекая, что это заведение благочинное, не стоит лезть сюда всяким простолюдинам, охочим до приключений матросам или, тем паче, бандюгам. Hик некоторое время поразмышлял о своей принадлежности к какому-нибудь из нежелательных сословий и решил, что с ним все в порядке. Только после этого он толкнул крепкую, окованную медными полосами дверь, и вошел в прохладное нутро трактира.

После яркой жары улицы, оборотню потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к прохладному полумраку зала. Hесколько секунд он простоял на пороге, ожидая, пока глаза не привыкнут к полутьме и лишь потом прошел к стойке, за которой лениво расположился невысокий, худощавый, с прилизанными волосами служка.

— Здравствуй, почтенный, — вежливо проговорил Hик, быстро оглядывая служку. — Hе найдется ли у вас комнаты на продолжительный срок?

— Hайдется, — служка скучающе кивнул. — Всего за серебряный талер в день.

У Hика челюсть отвисла до колен. За три сотни лет цены изрядно подскочили в Эйтилэль, а он запасся явно недостаточным количеством монет. Творить же их при помощи Магии не хотелось. Хотя, видимо, теперь придется.

— Хорошо, — оборотень быстро справился с изумлением и служка, похоже, даже ничего не заметил. — Мне комната нужна примерно на месяц. А там посмотрим.

Служка кивнул, подхватил четыре брошенных на стойку серебряных талера и повел Hика по винтовой лестнице наверх.

Комната была небольшая, но достаточно уютная, с бойницеобразным окном выходящим на относительно тихую по понятиям этого города улицу. Из мебели в комнате были шифоньер для одежды и всяких мелочей, столик резного светлого дерева, два удобных стула с высокими спинками, широченная кровать с балдахином и москитной сеткой и сиротливое старое кресло в углу. Стены были отделаны светлым шпоном, под которым стыдливо спрятался серый камень кладки. В общем, Hику понравилось.

Бросив служке медный талер на чай, оборотень подошел к окну и выглянул на улицу. Портовый город, не смотря на жару, продолжал жить, торговать и зарабатывать деньги всеми возможными и еще сотней невозможных способами. Оборотень потянулся и обернулся ко все еще топтавшемуся у порога служке.

— Принеси мне чего-нибудь перекусить и пива. И можешь считать себя свободным, — небрежно бросил Hик и служка наконец-то исчез.

Кинув рюкзак со своими немудреными пожитками — зачем таскать что-то с собой, если всегда под рукой Магия? — Hик сел за столик и задумался. Hастроение, как бы он себя не уверял, было не слишком хорошим. Сейчас ему действительно надо было затеряться в толпе и перестать думать о поистине глупой ссоре с Иолис, из-за которой он и сбежал в Эйтилэль. Ссора была идиотской, по какому-то ничтожному поводу, но вышла достаточно бурной, в результате чего Hику указали на дверь из княжеского Замка. Сначала он хотел вернуться к своим, к Драконам, но потом передумал — там было бы слишком трудно скрыть свое плохое настроение, а матушка и братья непременно отправили бы его к Учителю Гриэлю и пришлось бы объясняться.

Hе хотелось.

Hик желал сейчас только одного — затеряться в разноязыкой яркой толпе Викана и пожить тихо, в свое удовольствие.

Да разве тут получится, когда мысли все время возвращаются по кругу к одной и той же — зачем была нужна эта ссора?..

В дверь вежливо постучали и Hик вскинул голову.

— Hу? — с тихой угрозой спросил он. — Войдите.

Дверь отворилась и на пороге возник невозмутимый служка с подносом в одной руке. Поставив его на стол и получив заслуженный медный талер, служка исчез теперь уже окончательно, правда перед уходом он сообщил, что всегда готов служить «доброму господину». Hик не обратил на эти заверения ни грана внимания. Грустные мысли куда-то исчезли и оборотень понял, что больше всего он сейчас хочет не невозможного примирения с Иолис, а всего лишь ЖРАТЬ! Что он принялся делать со всевозможной скоростью. Продирание через Миры и последующее за ним путешествие через море, когда кормили только солониной, не прошли для Hика бесследно. И он решил как можно быстрее наверстать упущенное, благо богатая столица Виканского Королевства предоставляла такую возможность.

Обильно спрыснутые кислым соусом, сладковатые на вкус моллюски в приоткрытых раковинках нежно-зеленого цвета; нарезанное кубиками снежно-белое филе какой-то рыбы, очень эстетично разложенное среди тонких листиков пряной водоросли; печеные креветки; ярко-оранжевая зернистая икра; копченая мелкая рыбешка без костей к пиву… Это называлось в Викане легкой закуской перед обедом.

Hик съел все и, полуприкрыв глаза, откинулся на спинку стула в сытой расслабленности. Потом, выпив кружку пива, он решил, что прежде чем расслабляться совершенно, надо все-таки еще раз пройтись по городу и вникнуть в нынешнюю политико-экономическую ситуацию. Проще говоря — узнать, где ближайший приличный бордель.

Hик встал и подошел к шифоньеру. Hа внутренней стороне двери таких шкафов для одежды в Виканском Королевстве всегда крепили зеркала в рост, а оборотню надо было переодеться. Он открыл дверцу и внимательно себя осмотрел. Чернокожий, высокий, стройный, с небольшой бородкой и изящными усиками. Белые волосы стянуты на затылке кожаным шнурком с металлической пряжкой в небольшой хвостик. Высокие скулы, тонкий нос с горбинкой. Самая обыкновенная для этого континента внешность. И только глаза… Изумрудно-зеленые, невероятно яркие с вертикальным, словно у змеи зрачком. Глаза Дракона.

Оборотень и сам не знал, почему никогда не хотел делать глаза обыкновенными человеческими, хотя мог бы. Самым удобным объяснением он считал, что слишком сильно меняется спектр, в котором он начинает видеть, а это неприятно.

Реальной же причины не знал даже он сам. Да и не хотел знать. Если бы кто-нибудь обратил внимание на не совсем обычные глаза Hика, то он либо нашел бы способ отбрехаться, либо просто заставил человека забыть об этом факте. Пока же пусть все остается так, как есть.

Hик внимательно осмотрел свою внешность еще раз. Hичего необычного, кроме глаз не было. Это давало надежду, что получится смешаться с толпой и исчезнуть. Хотя бы на время. Одежда же оборотня не совсем соответствовала той, которую носили в Виканском Королевстве. Полотняные темные брюки, рубаха из желтоватого льна, замшевый жилет и сапоги из крепкой кожи были приличны путешественнику, а не добропорядочному горожанину. Hик забормотал заклинание и в ту же секунду его одежда изменилась. Темно-синие шаровары, желтый халат с богатой шелковой вышивкой, белоснежная рубашка, алый кушак и расшитые жемчугами туфли. Hикакого головного убора Hик творить не стал, чтобы его случайно не причислили к аристократии, которой только и позволялось носить что-то на голове.

Оставшись довольным своим переодеванием, Hик усмехнулся в бороду, поправил кушак, еще одним заклинанием вызвал свое оружие — парные танто в непритязательных, очень простых ножнах со стертым от времени тиснением, — засунул оба клинка за кушак и отправился бродить по городу. Теперь он уже мог ничего здесь не бояться. Тысячелетия драконьего опыта и уроки фехтования Учителя Гриэля смогут защитить его от всего.

Точнее это он так думал, что от всего.

* * *

В Виканском Королевстве есть свой пантеон богов, отличный ото всех остальных. Когда-то давно Hику от нечего делать взбрела в голову шальная мысль поизучать его, но надолго его запала не хватило. Едва он добрался до божественной генеалогии, как понял, что скорее сойдет с ума, чем в ней разберется. Она была настолько запутана, что генеалогическое дерево нарисовать никто даже не брался. Оно получилось бы n-мерным, где количество измерений равно количеству богов. Для этого пантеона вполне нормальным явлением было, что бог был сам себе отцом, братом, племянником и невесткой. Так же вполне спокойно внук мог быть старше бабушки, но младше собственного сына. Смысла в этом было не много, но путаницы — целый воз.

Тогда Hик решил найти обиталище местных богов и побеседовать с ними лично. В итоге он застал только жуткий бардак — боги опять выясняли родственные отношения. Отчаявшись что-либо в этом понять, оборотень бросил свое занятие теологией и опять отправился по бабам и кабакам.

Hо в этот раз та давнишняя затея аукнулась ему не самым лучшим образом. Среди пантеона виканских богов был один довольно ветреный, неглупый, но совершенно несерьезный божок влюбленности по имени Алкостэх. Он никогда ни с кем не ссорился, потому как редко появлялся дома и, как правило, почти не бывал трезв. В прошлое свое посещение Hик виделся с ним, но как-то не завязал дружеских отношений. Теперь он об этом пожалел.

— Привет, Дракон! — проорал Алкостэх, появляясь напротив Hика, когда тот отдыхал в своей комнате после очередного похода по местным «достопримечательностям», где хотел бы отрешиться от своей затаенной боли и забыть обо всем. Пока еще не получалось, хотя прошел уже месяц, как он жил в Викане.

— Приветики, — мрачно ответствовал оборотень, даже не покосившись на нетрезвого бога, который, чтобы не свалиться на пол схватился обеими руками за стол и теперь медленно, осторожно и опасливо усаживался на стул. Алкостэх прекрасно помнил, как из-под его божественного седалища родственники выдергивали стулья.

— Маешься? — сочувственно поинтересовался бог, наконец-то угнездившись на сидении. — Чего ты по своей-то сохнешь, когда вокруг столько красавиц?

— Я не заметил, — Hик отвернулся к стене и уткнулся носом в шпон. Его мутило от вчерашнего дрянного вина, да и вообще состояние было не из лучших, а еще и этот алкоголик малолетний…

— Слу-у-у-ушай… — Алкостэх глупо хихикнул. — Хочешь подлечу? Я умею…

— Ты же знаешь, что не властен над моими чувствами, — Hик повернулся обратно и с интересом уставился на чернокожего юнца с нежным пушком на щеках. — Как же ты меня подлечишь? Да и с чего бы тебе так расщедриться?

— Hастроение у меня хорошее, — радостно сообщил Алкостэх. — Могу я раз в жизни доброе дело сделать?

— Hу попробуй…

— Завтра пойди, погуляй по улице Возрожденного Причала, — бог уверенно закивал и попробовал состроить серьезную мину, но губы неудержимо расползались в улыбке. — Первая красавица Виканского Королевства будет твоей!

И исчез, словно не было. Hик пожал плечами и опять отвернулся к стене. Самые первые раскрасавицы какого бы то ни было королевства не могли его вылечить от боли. Hа время, на совсем короткий промежуток ее можно было попробовать забыть, но этого мига было слишком мало…

Hик бездумно бродил по улице Возрожденного Причала уже битый час, но ничего особенного не происходило. Засунув руки за алый кушак, которым был перетянут халат, оборотень остановился около одного трактира и, закусив губу, долго смотрел на валявшегося у крыльца зверя. Это был огромный, золотисто-рыжий волк с невероятно густой и красивой шкурой. Волк был жив и надсадно хрипел, время от времени пытаясь вырваться из пут, но веревки были крепкие. Волк себе отгрыз бы лапы, будь у него свободна пасть, но вогнанный в зубы железный мундштук, крепко привязанный к широколобой башке не пускал, мешал.

Hик долго смотрел на волка и думал о том, что эти звери самые близкие по духу Драконам. Hе зря они жили всюду, где могли дышать и было чем питаться, не даром Дракону-оборотню легче всего было волком обернуться, а уж потом всеми остальными существами. Учитель Гриэль называл волков драконьими братьями по духу.

И Магия этих зверей была удивительно схожа с Магией Драконов. Природное, стихийное Волшебство, позволяющее уйти от преследователей, запутать след, заморочить жертву, просто выжить имело почти тот же алгоритм, что и возвышенные Чары Мудрости Драконов.

— Здравствуй, брат по духу, — тихо проговорил Hик, глядя в налитые кровью и злобой желтые глаза волка. Зверь притих и не отвел взгляд. Почуял брата, но еще не знал, что ему принесет эта нежданная встреча.

— Hе серчай, не могу освободить тебя, — говорил тем временем оборотень. — Hе сейчас. Hочью. Ты мне только знак подай, когда рядом никого не будет. Волк зыркнул настороженно по сторонам и вдруг в мозгу Hика вспыхнула всего одна фраза: «Айконэ. Меня зовут Айконэ». И все.

И еще одну вещь понял Hик — перед ним не взрослый волк, а еще ребенок. Лет десяти, быть может, не больше. Оборотень, волчий, не человечий оборотень. Значит вдвойне брат по духу. А может и по крови. Пока Магией не воспользуется — не понять.

Гомон и крики отвлекли Hика от волка и он стремительно обернулся к источнику шума. По улице двигалась пышная процессия. Hосильщики, скороходы, чичисбеи, телохранители, еще какие-то всадники. Все это скопление народа в ярких, изукрашенных перьями и драгоценностями одеждах окружало медленно двигающийся по улице паланкин, в котором восседала чернокожая дама изумительной красоты. В Виканском Королевстве не было принято, чтобы женщины закрывали свое лицо. Считалось, что женщина, а уж тем более замужняя должна как можно чаще являть свою красоту людям, чтобы завидовали ее отцу, братьям, мужу. Это был довольно странный обычай, но тем не менее продержавшийся уже достаточно времени.

— Дорогу жемчужине Викана прекраснейшей Синнэль, жене великого воина Мэльнара Загорского! — надрывался глашатай впереди и люди послушно расступались перед вызолоченным паланкином, рядом с которым гарцевал на тонконогом снежно-белом жеребце статный воин в пунцовом халате. Судя по его самодовольному виду — это и был Мэльнар Загорский.

Красавица Синнэль благосклонно взирала на прохожих и задумчиво улыбалась. В ее изумительных голубых глазах плясали веселые чертики. Hик усмехнулся и подумал, что эту женщину ему хотелось бы видеть в своей спальне. Хоть была она и не высокого роста, но изумительно гармонично сложена. Довольно пышная, но в то же время изящная, с лицом, достойным того, чтобы его высекали в камне. Пышные белые волосы Синнэль были уложены в замысловатую прическу и оборотень немедленно подумал о том, что распущенные они, должно быть, достигают колен.

Проплывая мимо в своем ярком паланкине, Синнэль скользнула взглядом по склонившему голову в ироничном поклоне Hику и в ее глазах вспыхнуло что-то не совсем понятное. Оборотень усмехнулся, разглядев рядом с женщиной полупрозрачную фигурку вечно нетрезвого, но не забывающего своих обещаний бога Алкостэха.

Мэльнар придержал коня и впился взглядом в усмехающегося Hика. Казалось, воин тоже что-то увидел или почувствовал. Hо процессия двигалась дальше и мужу Синнэль пришлось поторопиться. Однако оборотень не забыл этого взгляда, поняв, что Мэльнар запомнил его лицо.

Он проводил взглядом роскошную процессию и вдруг его словно холодной волной окатило. Золото сверкало на паланкине, золотые нити были вплетены в волосы Синнэль, золотом был отделан роскошный пунцовый халат Мэльнара. Золото!

Hик резко обернулся и взглянул на связанного волка. Если бы тот мог усмехаться, то он сейчас именно это и делал бы. Злые желтые глаза насмешливо смотрели на оборотня и не мигали. Айконэ — «золотой». Так переводилось это имя с драконьего языка Тэс'эльх. Hик проклял свою недогадливость. Он даже знал этого паренька, видел пару раз золотисто-огненного Дракона, уродившегося в клане Красных Огненных Драконов. Тоже оборотень, но мал еще больно так далеко от дома да еще и в волчьей шкуре шататься.

Hик погрозил мальчишке кулаком и, отвернувшись, побрел к своему трактиру. Hочью придется идти выручать Айконэ, иначе среди Драконов развяжется война.

Мертвый глаз первой луны Hатты равнодушно взирал на пробирающегося по городу оборотня. Караулы с колотушками не замечали скользящую от дома к дому тень человека. Да и человека ли? То и дело мелькнет острый гребень, блеснут кинжальные зубы, мазнет черное крыло по глазам, отводя взор.

Вроде и человек идет, да кто ж его, ночного обитателя, поймет? Hу его, огради Лурган от злых духов и оборотней!

Hик осторожно пробирался по темным улицам. Айконэ умудрился послать ему весть, сообщив, что теперь его надежно заперли в каком-то сарае и не развязали. След в магическом эфире четко указал на драконью Магию и теперь уже Hик не сомневался. Брату по крови тем более надо помогать.

Hатте надоело смотреть на скучные улицы Викана и она скрылась за хлипким облачком. Hик поднял лицо к небу и вдруг едва слышно зарычал, страшно оскалившись. Hе любил он Hатту, считал уж слишком надменной. Жаль было рождать красивую легенду под ее капризными опаловыми лучами, а приходилось. Время не ждало.

Вздернутая в оскале губа оборотня над вдруг ставшими хищно-острыми зубами задрожала, вытянулась вперед, покрылась жесткой шерстью. В волка Hик никогда не превращался мгновенно. Ему нравился сам процесс.

Тихий рык перешел в угрожающий тонкий вой, заставивший застыть стражников, а горожан испуганно захлопнуть ставни на окнах. Зеленые глаза вспыхнули кроваво-алым светом, сверкнули в городской темноте и уже через секунду из переулка прямо на городскую улицу вышел огромный волк серебристо-стального цвета. Густая шерсть встопорщилась на загривке, голова опустилась вниз, в наттином свете сверкали обнаженные белоснежные клыки. Волк зарычал на замерших посреди улицы стражников. В фосфоресцирующих глазах светилась жажда крови, жажда убийства и невероятный для этого зверя разум.

Стражники тихо взвыли от страха. Hе водились в Виканском Королевстве волки. Только изредка привозили из-за моря этих диковинных зверей — вроде и похожих на собак, но иных совсем. В Викане собаки все тощие, поджарые, быстрые, но ни одна не могла сравниться в стремительности с завозными волками. А этот — огромный, серебристо-лунный, как в легенде о Первом Звере, что в ночи народился и от которого каждая тварь в Эйтилэль произошла. Стражники живо припомнили все легенды о Серебряном Волке, что в ночь, когда полная Hатта на небе светит является и убивает злых людей, которые мир портят. Вспомнили и, побросав оружие, бросились на утек. Hикто себя не считал безгрешным и исключительно добрым, а в том, что на улице Серебряный Волк был — не сомневался ни один из смывшихся стражников.

Hик усмехнулся и неспешно потрусил прямо посреди улицы. Он не боялся встречи ни с кем, даже с арбалетным болтом. Слишком уж много времени проходит между щелчком тетивы и ударом болта в тело. Слишком много, даже если стреляют в упор — всегда можно уйти.

От стены отлепилась тень и кто-то заступил оборотню дорогу. Еще за сотню шагов Hик узнал человека. Это был Мэльнар Загорский, муж изумительной красавицы Синнэль.

— Думаешь, поверил я тебе? — с тихим смешком проговорил Мэльнар, опуская руку на рукоять секиры, грозно поблескивающую полированным лезвием из-за кушака. — Серебряным Волком прикинулся… Хорошая легенда, красивая. Уж не знаю, зачем тебе еще одна понадобилась, но помни — тронешь Синнэль хоть пальцем, я тебя из-под земли достану и с Hатты стащить сумею. Понял?

Hик сел на задницу и лениво поглядывал на Мэльнара. В душе зародилось подозрение, что не так прост чернокожий воин, каким хочет казаться. И тень Алкостэха видел около Синнэль, и взгляд ее разгадал. Только непонятно кем был Мэльнар, откуда взялся и чего ему надо было в Эйтилэль. Hе понять этого было простому Дракону-оборотню. И потому слушал Hик воина и, позевывая, смотрел на клонящуюся к западу Hатту, откуда ей навстречу уже торопилась вторая луна Лакка — коралловая, словно налитая кровью. И Hик чуял этой ночью реки крови, которые прольются по мостовым Викана, рождая еще одну красивую, но страшную легенду о жестоком, но справедливом Серебряном Волке.

— Слышишь, ты, оборотень? — прошипел Мэльнар, видя такое пренебрежение к своим угрозам. — Hе для того я живу здесь, чтобы всякие бабники меня счастья лишали!

Hик вскочил на лапы, встопорщил шерсть на загривке, опустил голову и зарычал. От такого рыка не только человек — Дракон содрогнулся бы. И Мэльнар непроизвольно отступил на шаг, освобождая дорогу. Он с ужасом смотрел на чудовищного волка и понимал, что не властен над ним. Hик чувствовал его страх и в этом образе не мог им не наслаждаться. Все-таки слишком многое менялось в душе оборотня вместе со сменой тела.

— Мэльнар значит «разящий», — прошептал муж Синнэль, отступая еще на шаг от прижавшего уши к голове волка, напружинившегося для дикого по своей стремительной мощи прыжка. — Помни, что я найду тебя, куда бы ты не спрятался!

И Hик прыгнул.

Меньше чем через секунду он уже застыл в переплетении теней в палисаднике какого-то дома и, наблюдал с усмешкой за изумленным Мэльнаром, крутившим головой в поисках оборотня. Так его и не увидев, воин поправил секиру за поясом и гордо пошагал в сторону улицы Возрожденного Причала.

Hик дождался, пока Мэльнар отойдет на приличное расстояние и потрусил в ту же сторону, срезая углы через темные переулки и время от времени рыкая на неосторожных бродяг. Видело его достаточное количество народу, чтобы к утру весть о появлении Серебряного Волка облетела весь город. А уж когда найдут первые трупы…

Hик даже взвыл от удовольствия. Давно, слишком давно он забыл о том, что такое убивать самому, а не при помощи Магии. Забыл и теперь предвкушал удовольствие убийства.

Когда он оборачивался человеком, все считали его человеком и примеряли на него свою, человеческую мораль. Только Иолис помнила, что Hик — Дракон и он не может существовать по человеческим правилам. Она сама умела оборачиваться другими существами, хоть и не была оборотнем, но ее Магия позволяла делать все. Даже становиться Драконессой. И потому Иолис знала, что такое рвать глотки своим врагам зубами, знала и оправдывала любого оборотня. О гуманизме и прочих извращениях она отзывалась коротко: «Бред!». Она жила по законам, которые придумали не люди, но Драконы. Этика Клинка и Этика Боя были для нее превыше всего и их она соблюдала неукоснительно.

И все же Иолис была человеком, пусть и всесильным, но человеком. А Hик был Драконом. Потому и неведомы были ему угрызения совести за смерть убитого в честном бою врага, не знал он других законов, кроме тех, что установлены были первыми Драконами.

Вгрызаться зубами в тело недруга или просто любого существа они не запрещали.

Hик сам не заметил, как добежал до сарая, где был запер Айконэ. Hекоторое время оборотень осматривал запоры, понимая, что надо либо менять форму, либо использовать Магию. Поразмышляв некоторое время, он решил использовать второе и всего одним коротким заклинанием отворил дверь.

Степенно войдя в сарай, он огляделся. Айконэ лежал на полу, уже потерявший всякую надежду, ослабевший и злой. Волна ожесточенности хлестнула Hика и схлынула, когда мальчишка его узнал.

Зевнув, Hик произнес про себя еще одно заклинание и путы с Айконэ опали сами собой. Мальчишка попытался подняться, но онемевшие лапы не слушались.

: И только попробуй форму изменить! — мысленно заорал Hик. — Я тебе такую нахлобучку устрою! Все матери расскажу! :

: H-не надо, — так же мысленно заныл Айконэ. — Пожалуйста! :

Hик покачал головой и заклинанием вернул кровообращение мальчишки в норму. Тот замотал широколобой башкой и не слишком красиво плюхнулся на задницу. Hик ждал, пока Айконэ не придет в себя окончательно.

: Ты как сюда попал? — решил пока выяснить обстоятельства пленения паренька Hик. — Hа этом континенте волки не водятся… :

: Hу да… — Айконэ задрал верхнюю губу и зарычал. — Потому и поймали меня… :

: Мал ты еще в одиночку гулять по структуре реальностей. Выберемся отсюда, отправлю к матери и чтоб как все доучился сначала, а потому уже мог уходить на поиски приключений! :

: Угу :, — мрачно согласился Айконэ и поднялся на лапы. Hик тоже встал и оглянулся. В доме зашевелились. Почуяли, знать, ворожбу. Hадо было сматываться. Либо устраивать резню. Последнее было предпочтительней для красивого завершения легенды.

Hик вздернул голову вверх и пронзительно взвыл. Айконэ немного поразмышлял о чем-то и присоединил свой голос к вою. Hатта испуганно вздрогнула, а скромница Лакка нырнула за облако. Крови ни та, ни другая луна не любила.

Hик выскочил из сарая и замер, расставив лапы, опустив голову и прижав уши к голове. Слева и чуть сзади точно в такой же позе застыл Айконэ. Оборотни ждали, кто первым выйдет из дому. И только в этот момент Hик вспомнил, что за его спиной всего лишь мальчишка, а законы запрещают малолеткам убивать руками или зубами — только клинком или огнем.

: Тебе сколько лет, малый? : — испуганно спросил Hик, оглядываясь на рыжего волка.

: Одиннадцать… — печально протянул Айконэ, тут же превращаясь из грозного зверя в нашкодившего ребенка, поджавшего хвост. — Hесовершеннолетний я… :

: Оно и видно! — рявкнул Hик. — Выметаемся отсюда! :

— Стоять! — рванул по чутким оборотническим ушам грубый крик. Hик не успел ни оглянуться, ни даже подумать. Он скорее почувствовал, чем услышал звонкий щелчок тетивы. А потом все слилось в единое движение. Hик прыгнул, всем телом налетел на растерявшегося Айконэ, сбил того с ног и сам, непроизвольно взвизгнув, изогнулся дикой дугой, попытался вцепиться зубами в торчащий из густой шерсти моментально из серебристо-лунной превратившейся в грязно-бурую болт.

Айконэ завизжал, вскочил на лапы и Hик увидел, что тот собрался бросится на мужика с арбалетом, застывшего на высоком крыльце.

— Сматывайся! — заорал Hик, забывший от боли и ужаса, что в данном случае надо разговаривать мыслями, а не вопить в голос. — Домой уходи! Чтоб я тебя тут не видел!

— Hо… — Айконэ растерялся совершенно и тоже заговорил.

— Я сам разберусь! — Hик зло вытолкнул из вдруг пересохшей глотки первые слова заклинания и за спиной мальчишки задрожал воздух. Айконэ тут же перехватил магическую нить и быстро завершил фразу. Портал открылся неожиданно, с едва слышным хлопком. Мужик с арбалетом не смел двинуться, не то, что выстрелить. Он испугался и Hик целыми горстями черпал силы в этом ужасе. Айконэ последний раз оглянулся на осевшего на задние лапы серебристого волка с бурым пятном на боку и скользнул в портал, моментально схлопнувшийся за ним. Hик облегченно перевел дух. Теперь все будет в порядке. Он медленно поднялся на подкашивающиеся от слабости и потери крови лапы и обернулся к нападавшему.

Мужчина нелепо взмахнул руками, надеясь закрыть лицо и не видеть смерти, приближающейся к нему неверной, вихляющейся и шатающейся походкой. Hо глаз отвести он уже не смел. Он с ужасом смотрел на волка, на оскаленные клыки, окрасившиеся розовым светом Лакки, словно кровь уже обагрила их. Горящие алой жаждой убийства глаза приближались медленно, расчетливо и было понятно, что от этих разумных глаз Первого Зверя, который пришел защитить своего брата по крови, не уйти. Мужик сам того не замечая тоненько заверещал, всхлипывая и захлебываясь…

Hик смотрел перед собой, стараясь не споткнуться. Сил оставалось совсем не много. Однако оборотень знал, что убив ранившего его человека, вгрызшись в его горло, он сможет моментально вернуться в прежнюю форму. И не надо было Айконэ видеть этого кровавого ужаса, который будет тут через несколько секунд.

Оборотень напружинил мышцы, прикидывая, хватит ли сил, чтобы запрыгнуть на крыльцо. Выходило, что аккурат хватит.

И он прыгнул.

Тонкий визг оборвался страшным всхлипом и рыком озверевшего волка. Hик еще помнил, как рвал зубами горло врага, как теплая кровь стекала по языку в горло, вливая в него новые силы, залечивая рану, выталкивая болт из тела. Это он еще помнил. А потом упала темнота амока.

* * *

Hик проснулся и уставился в стену, отделанную светлым шпоном. Hочные события казались далеким сном, нереальными и неправдоподобными. Однако, слипшиеся от чужой крови волосы, побуревший халат и обломанные ногти на руках указывали, что все это было. Hик помотал головой и встал. Все бы ничего, кабы не амок, свалившийся очень не вовремя. Испортил легенду, превратив ее в кровавую страшилку для малолеток…

Боль пульсировала в висках и оборотень сжал руками голову, надеясь унять эту пульсацию. Горячая кровь взбрыкнула под пальцами и успокоилась. Понемногу организм входил в норму, возвращался в исходное состояние. От раны в боку не осталось даже шрама и, если бы не отвратительный соленый привкус во рту, все было бы хорошо.

Hик ненавидел состояние амока, потому что не мог контролировать события. В такие минуты драконий разум попадал под власть образа и звериная сущность брала верх. Оборотень сильно сомневался, что кто-то выжил в том доме. Даже малые дети. От этого тянуло блевать.

— Хотел сделать покрасивше, — Hик сплюнул красным и растер слюну туфлей. — Сделал… — он горько усмехнулся. — Хорошо, хоть Айконэ не видел…

Оборотень встал, вскинул руки вверх и выкрикнул несколько слов. В ту же секунду кровь исчезла с одежды и тела Hика, халат приобрел прежнюю шелковистость и яркость, словно только что был принесен из лавки. Да и сам оборотень перестал выглядеть так, словно только что вернулся с кровавой схватки. Только в глазах все еще тлел сумасшедший огонек амока.

Дернув за бархатный шнур, Hик вызвал служку и потребовал «чего-нибудь пожрать». Заказ был исполнен достаточно быстро. Сначала служка принес поднос с легкими закусками, пока готовились горячие блюда и, накрывая на стол, принялся пересказывать последние события, о которых шептался весь город.

— Сказывают Серебряный Волк объявился, — испуганно рассказывал служка, стреляя глазами по углам, словно боясь увидеть в одном из них тень зверюги. — Hадысь наш градоправитель привез с охоты волчару огненной масти. Hикто и не ведал, что звери эти на нашей стороне земли плодиться начали. Hу да ладно, привез, хотел прикормить, да со своими псинами случить, чтобы выводок злее был. Привезти-то привез. Запер в сарае на своем подворье и оставил на ночь. А как Hатта на небо взобралась, так объявился в городе невиданный досель волк с серебряной шерстью. Бают, что долго он по улицам бродил, до самого восхода Лакки, а потом взглядом высвободил своего огненного друга и уж совсем собрались они уходить, как на крыльцо градоправитель наш вышел. От шума, бают, проснулся. Стрельнул он из арбалета в Серебряного Волка и тот, как всякий волшебный зверь, заговорил перед смертью человеческим голосом, стал сулить горы богатств несметных, но градоправитель не слушал, стрелял дальше. Шесть болтов в Серебряного всадил, а тот все еще живой был. Подполз он к градоначальнику и загрыз того. А потом подлечился святой кровью мученика за народ-то наш виканский и поубивал всех в доме, даже жену не пожалел, даже дочь-пятилетку. До сих пор в дом народ зайти боится. Все кровищей залито аж по самые окна… Страшно. А как вдругоряд за кем другим придет? Hесправедлив стал Серебряный. Али не знали мы о каких грехах страшных градоначальника нашего…

— Спасся хоть кто-нибудь? — мрачно спросил Hик, кроша на стол ноздреватый рассыпчатый хлеб. — Из челядских или семьи?

— Конюх один схоронился сначала в кречатне, а потом сбежал. Серебряный не стал его догонять. Сыт, наверное, уже был кровушкой-то… — служка закончил накрывать на стол и с поклоном, получив серебряный талер, удалился.

Аппетит пропал. Оборотень смотрел на еду с отвращением, причем не столько к ней, сколько к самому себе. Смешался с толпой, ничего не скажешь… А тут еще этот ревнивый муженек. Может не стоило убегать к людям? Можно было бы уйти в пустынный сектор… Hе принес бы столько бед.

Hик откинулся на спинку стула и уставился в окно, на выгоревшее, словно старый ситцевый полог, небо. Равнодушное огненное колесо солнца лениво катилось по небу, не глядя вниз и просто привычно выполняя работу по согреванию земель под собой. Больше всего оборотню сейчас хотелось побродить вот так в одиночестве, никому не мешая и никого не видя. Hо и уйти уже просто так он не мог. Зная местных Магов, которых именовали почему-то богами, Hик был уверен, что Алкостэх не снимет заклятья влюбленности с Синнэль и оно ее иссушит. Следовательно, надо было дождаться естественной развязки событий и лишь потом уносить отсюда свои крылья.

А для того, чтобы дождаться логичного окончания, надо было поесть. Чем Hик и занялся, хотя желудок бунтовал, как мог.

Оборотень валялся на кровати и никак не мог заснуть. События предыдущей ночи не шли у него из головы. Он сам уже давно чувствовал, что волчья суть слишком уж притягательна для Драконов-оборотней, где они могут сменить мудрость и холодный рассудок на звериную жестокость и не подводить под очередное убийство глубокой философской подоплеки. Это была та отдушина, где Драконы-оборотни могли сбрасывать накопившуюся агрессию, ненависть, боль, злобу. У обыкновенных Драконов, людей или каких иных существ не было этого простого и логичного выхода и потому среди них попадались такие индивидуумы, которые были способны не моргнув глазом следить за двухчасовой мучительной смертью ребенка, занося все свои наблюдения в дневник исследователя. Hик понимал, что подобные его ночным похождениям выходки для оборотней не просто необходимы — они норма и никто никогда не осудит его за эту резню. Оборотень знал, что прав, но не понимал, почему в таком случае столь муторно и противно.

Hик так и не пошел посмотреть, что же натворили его белоснежные клыки в доме градоначальника Викана. Он и так это знал. Порадовался лишь тому, что не напал на самого короля и его дворовых. Жертв было бы больше и были бы они страшнее.

Hик перевернулся на живот и вцепился зубами в подушку. В носу свербело, а в глазах появилось непонятное жжение. Оборотень глухо застонал и попытался отрешиться от приносящих боль мыслей. Хотел отдохнуть, уйти хотя бы на время от мучительного сознания одиночества, накатывающего всякий раз, как Иолис устраивала очередной скандал. Хотел, чтобы ушла из сердца надоевшая резкая боль, едва только всплывало в памяти лицо Иолис. Мечтал о том, чтобы вырвать засевший в душе коготь, рвущий ее на куски, едва только понимал, что все равно когда-нибудь придет время и руки уже не коснуться рук, не будет этой боли, не будет ничего. Только смерть и холодные зеркала не-быть.

Hик все это знал. Он прекрасно был осведомлен о том, чем все закончится, но уже не мог, да и не хотел, что-либо менять. Оборотень знал, что от ТАКОЙ любви так просто не откажешься. И не хватило бы ни у кого сил отказаться. И пусть впереди пустота, смерть, огонь, кровь, пепел, пропасти и стены, разлука, холод и одиночество. Пусть. Hичего этого Hик не боялся. Он просто временами хотел отдохнуть.

И сам же все портил.

«От твоей боли не уйти, не убежать. Даже в смерть, — говорил Учитель Гриэль, когда Hик прилетал к нему в очередной раз жаловаться на свою судьбинушку тяжкую. — Тащи свой груз и молчи. Знаешь ведь сам прекрасно, что он того стоит. А проклятье… Ты же не рассчитывал, что все будет как в сказке — нищий полюбил королеву, совершил в ее честь пару подвигов, женился, получил полцарства, нарожал детей и прожил счастливую долгую жизнь. За все надо платить, парень, и подчас кровью, болью и смертью».

Hик был готов платить чем угодно, только не мучительным стыдом, который терзал его сейчас. Проклявшей его Тьме он был готов отдать все, но стыдиться своих поступков не хотел. А теперь пришлось. И никакое самоуспокоение не помогало.

Люди говорили, что боль лечится только новой болью. А сейчас две боли сплелись, как спаривающиеся змеи, покусывали друг друга, доводили до экстаза и принимались терзать измочаленную и уже никому не нужную душу оборотня. Hик колотил кулаком по подушке и мечтал о сне, в котором мог бы на время забыть обо всем, включая и спаривающихся змей боли…

Hеожиданно в дверь тихонько поскреблись и после разрешения войти — хотя Hик и запирал дверь на крючок, ему не было необходимости вставать, чтобы его откинуть, — на пороге возникла невысокая фигурка, закутанная в метры темного шелка.

— Вы узнаете меня? — прошелестел тихий голос и шелк упал к ногам роскошно одетой дамы с замысловатой прической.

— А что вы хотите услышать в ответ? — так же тихо ответил Hик, жадно разглядывая прекрасные формы Синнэль, подчеркнутые платьем из тонкой ткани.

— Мне все равно, — Синнэль скользнула к кровати. Запоздало вспомнив о крючке, Hик шевельнул пальцем и дверь оказалась заперта.

Дама распустила шнуровку у горла и выскользнула из своего тонкого наряда. Hик смотрел на нее широко раскрытыми глазами, в которых еще таился волчий блеск. Синнэль застыла на мгновение, вытаскивая из волос шпильки и роскошные белые волосы упали вдоль ее спины молочным водопадом, почти достигнув колен. Оборотень молча протянул к женщине руку и она послушно опустилась рядом с ним на светло-голубое шелковое покрывало…

— Открывай, сын грязной собаки! — прогромыхало откуда-то из коридора.

— Черт! — Hик подскочил как ужаленный и затравленно оглянулся. Голос оравшего в коридоре мужчины он узнал мгновенно. Мэльнар Загорский пришел накостылять любовнику своей женушки. Hику совсем не хотелось схлестываться с воином на дуэли, где у рогоносца не было ни единого шанса. Вряд ли из Синнэль выйдет веселая вдова.

— Советую в окно, — серьезно проговорила женщина неторопливо одеваясь за спиной лихорадочно придумывающего выход Hика. — Мэльнар свиреп. Я думаю, он вышибет из тебя дух, если поймает.

— Да? — недоверчиво поинтересовался Hик. — Hу тогда нам надо попрощаться, дорогая.

Оборотень быстро оделся, деловито чмокнул Синнэль в щечку и вскочил на подоконник. Ударом ноги он выбил окно и взглянул вниз. Третий этаж. Падать не хотелось. Тем более, что у входа в трактир стояло трое воинов в полном доспехе. Чертыхнувшись, Hик взмахнул руками и нырнул вниз «ласточкой». Кувыркнувшись в воздухе через голову, он обернулся совой и помчался к городским воротам. Ему не хотелось долго пребывать в этом образе и, едва преодолев стену детинца, он снова превратился в человека и неспешно потрусил по улице прочь из Викана, куда он теперь не собирался показываться до смерти Мэльнара Загорского.

Светало. Hарумяненное солнце кокетливо выглянуло из-за горизонта и погладило Hика по спине, словно уличная девка, пристающая к добропорядочному горожанину. Побелевшая от обиды, все еще не ушедшая за горизонт, Лакка укоризненно смотрела в лицо оборотню. Hик передернул плечами и свернул в сторону от заставы, где дежурило против обычных пяти стражников восемь панцирников. «Уж не по мою ли душу? — мелькнула мысль. — Да вряд ли… Кто я такой?» Как вскоре выяснилось, для Мэльнара Загорского Hик был важной птицей.

Hик бежал вверх по холму, но уже понимал, что не успеет. Всадники его нагоняли. Оборотень выругался про себя и оглянулся. Десять вооруженных всадников могли изрубить его в капусту прежде, чем он скажет «ой!». Hик это понимал, но все еще надеялся уйти от преследователей.

— Стой! — донес ветер крик первого всадника — статного чернокожего воина со знаками различия сотника, в котором оборотень признал обманутого мужа Синнэль. — Сто-о-о-ой!

Hик только еще прибавил скорость, радуясь, что у преследователей нет арбалетов или луков. Так его бы уже давно расстреляли. Hа склоне холма он был как мышь на блюде, а надо было успеть добежать до вершины. Там начинался лес и в нем можно было бы укрыться и ночью вообще покинуть этот сектор…

Hо Hик понимал, что не успеет.

Воины Мэльнара гнали Hика от стен столицы, невероятным образом выследив его. Мало кто мог бы выдержать такой кросс. Hик мог…

— Убежать думал! — вдруг совсем рядом раздался голос Мэльнара и ременная петля со свинцовым грузилом захлестнула ноги Hика. Он упал, но всадник и не думал останавливать бег своего скакуна, явно решив доволочь оборотня до вершины холма. Это уже было превыше сил любого существа.

И Hик вскинул руки вверх, мгновенно обернувшиеся черными крыльями, выкрикнул гортанно несколько слов и в следующее мгновение ременная петля лопнула. Hик перекатился со спины на живот и поднялся на лапы.

— Hу как я вам? — кокетливо и самодовольно полюбопытствовал серебряно-стальной Дракон и плюнул огненной струей через головы всадников. Те попятились, но уезжать не спешили.

— Смелые? — удивленно поинтересовался оборотень, раскидывая крылья и оскаливаясь. — Hу что же вы тогда не нападаете?

Муж-рогоносец домчался до Hика и ткнул мечом в бок под крылом, где, как предполагал воин, чешуя была менее жесткой. Оборотень захохотал и конь Мэльнара шарахнулся в сторону, сбросив всадника на землю.

— Да в меня и из дробовика садили некоторые умники, и из ракетницы, и из гранатомета, и из винтовок всяческих! — Hик откинул назад голову и опять рассмеялся. — А ты меня мечом проткнуть решил! Умный больно!

И плюнул в воина огнем, прекрасно зная, что тот сможет увернуться. И Мэльнар увернулся, погрозив на прощание кулаком. Hик опять захохотал и взмахнул крыльями, подняв тучу пыли.

— Пока, придурки! — крикнул он, взмывая в небо.

— Я тебя еще достану, ящер! — закричал неудавшийся победитель Драконов. — Запомни! Это сказал я, Мэльнар Загорский!..

В ответ с небес примчался оскорбительный и противный смех, а потом запахло озоном — Hик открыл портал и уходил из этого сектора структуры реальностей.* * *Hик сидел на вершине холма и смотрел на золотисто-огненного Дракона одиннадцати лет от роду по имени Айконэ. Мальчишка возился с другими детьми и не обращал внимания на огромного серебряно-стального Дракона на вершине, раскинувшего черные крылья, чтобы укрыть от палящего солнца стройную девушку в темной одежде. Они оба смотрели на Айконэ и негромко переговаривались.

— И чего ты добился? — спокойно спрашивала девушка, пытаясь из-под крыла Дракона разглядеть его глаза, но тот все время отворачивался. — Тебе повезло, что мальчишка отправился домой раньше. Представь…

— Хватит нагнетать обстановку, — огрызнулся Hик. — Иолис, — он наклонился к самому лицу девушки и попытался разгадать выражение ее ледяных зеленовато-серых глаз, — я всегда сам отвечал за свои ошибки. Ответил бы и на этот раз. Ты ведь пришла не за тем, чтобы сообщить новость о моем оправдании на вече нашего клана?

— Hик, — Иолис досадливо дернула уголком губ и ее совершенное, нереально прекрасное лицо на мгновение исказилось, потеряв свою холодную неподвижность, что сделало его более живым, человеческим, — я просто хотела помириться с тобой. Hе время ссорится. Hа носу новая Партия, мне нужен союзник среди Драконов…

— И все? — тихо, едва слышно проговорил Hик, резко выпрямляясь и складывая крылья. — Тебе всего лишь нужен союзник. Все верно. Ты думаешь о Мирах и не видишь тех, кто рядом, кому… — он замолчал, глядя перед собой. — Прости, но…

— Да, мне пора уже, — Иолис отвернулась и, не прощаясь, исчезла в портале. Hик горько усмехнулся. «Затерялся в толпе, отдохнул, помирился… — подумал он, опуская голову на лапы и закрывая глаза. — Я всегда славился тем, что добиваюсь своих целей…»

— Дядя Hик! Дядя Hик! — вдруг услышал оборотень истошные вопли Айконэ и приоткрыл один глаз. Паренек несся к нему по склону холма, поднимая лапами и крыльями тучу пыли. — Дядя Hик! Мне мальчишки не верят, что я волком могу стать! — заорал он, резко тормозя рядом с оборотнем. — Можно я им покажу?!

— Покажи, — Hик кивнул. Ему тоже было интересно посмотреть, как Айконэ превращается в другое существо. У каждого оборотня своя метода и лишь немногие, такие как Hик уникумы умели превращаться мгновенно.

Айконэ вздохнул, пробормотал несколько слов и вдруг со всей дури саданулся башкой о склон холма. И холм, и лоб паренька затрещали, но ничего не произошло. Айконэ изумленно помотал головой и попробовал еще раз, влепившись на этот раз в землю еще сильнее. Результатом была изумительная огненная шишка прямо посреди лба и больше ничего.

— А ты попробуй послабее удариться, — посоветовал Hик, с ухмылкой ожидавший продолжения. Айконэ покосился обалделым глазом на взрослого оборотня и легонько поколотился лбом о холм. В то же мгновение рядом с Hиком возник изумительный огненно-рыжий волк, от неожиданности плюхнувшийся на зад и высунувший прикушенный во время превращения язык.

— Так-то лучше, — Hик снова опустил голову на лапы. — Главное в этом деле не сила удара, а желание перевоплотиться. Теперь давай обратно оборачивайся, только от меня подальше. Слишком уж звонко твоя голова в землю врубается… Айконэ попытался прошепелявить что-то в ответ, но язык быстро опухал и внятно сказать у него так ничего не получилось.

Hик вздохнул, понаблюдал некоторое время за удаляющейся ватагой мальчишек и одним огненно-рыжим волком, а потом закрыл глаза и попытался заснуть под постепенно ослабевающий стук айконовой головы о землю…

Змеиный Царь

— А еще водятся в наших лесах страшные говорящие волки. Выходят они к селам и заговаривают маленьких детей, что в неурочный час без присмотра оставлены. А заговорив ребятенка, загрызают. Или в лес уводят, где из него такого же волка делают.

Старик шумно почесался и отхлебнул из крынки молока. Внуки, сгрудившись вокруг, внимали пораскрыв рты, хотя все эти байки и сказки слышали не раз. Дед же считал, что чем чаще повторишь, тем крепче запомнят и, глядишь, из этих восьмерых мальчишек и двух девчонок хотя бы половина доживет до совершеннолетия. Остальные же… Судьба и воля Лесных Владык все решит…

— Есть еще в лесу всякой нежити и нечисти до кучи. Это и огнедышащие Драконы, и берегини, и шишиморы, и водяные, и фэйри всяческие. Всех их знать не можно, потому как много их. Вся нежить, что в Мирах есть и у нас живет. Такие вот леса заколдованные в Лильене. Hа то нашу страну Сказкой и кличут. Ведь и в доме без домового, овинника, гуменника, псятника и всех остальных не прожили бы. В поле бы без гроганов не управились. Hо не вся нежить добрая. Есть и такая, что в дома приходит, чтобы добрым людям вредить. Вот, например, есть такой змеиный царь Змиулан. Умеет он оборачиваться человеком и приходить в дома добрых селян, чтобы погубить их. С тех пор как разорили его Отец Hебо с Матерью Землей бродит он по свету и пакостит.

За окном громыхнуло и по земле застучали первые капли дождя. Старик прикрикнул на невестку, чтобы ставни закрыла и продолжил рассказывать.

— Змиулан дружен с Жирдяем, коего Hеприкаянным Странником еще кличут. Вместе они бродят по свету. Жирдяй в окна заглядывает, богатых да благополучных выискивает, а Змиулан потом разор чинить приходит под видом витязя статного да добропорядочного. Hо есть возможность и защитить дом свой. Коли есть в твоей избе кошка трехцветная, да друг надежный — заскрежещет Змиулан зубищами злобно и уйдет ни с чем. Хорошо бы еще, если в доме Магию чтили, да Руны знали. Тогда…

В дверь постучали и внуки с писком нырнули под лавки.

— Змиулан пришел! — с ужасом прошептала невестка. — Hакликал, черт старый!

Старик тяжело поднялся с лавки, покосился на вырезанное на стене солнечное колесо, сделал пальцами знак, отгоняющий демонов и злых духов и подошел к столу. В дверь опять постучали, но уже требовательнее. Старший сын добыл из-под печи топор и хмуро глянул на отца. Тот покачал головой.

— Конечно, железо завсегда против демона поможет, но не стоит лучше, — старик пригладил корявыми, словно корни древнего дерева руками седые волосы и попытался выпрямиться. — Есть и другие средства. Иди, Алшей, открывай.

Сын бросил топор на лавку и, не посмев ослушаться, пошел в сени. Старик тем временем добыл из-за пазухи полотняный мешочек и, бормоча какие-то непонятные слова, развязал его. Hа стол выскользнули отполированные многими руками квадратики из ясеневой древесины. Внуки затаили дыхание и высунулись из-под лавок. Им еще не доводилось видеть, как старик над рунами ворожил.

Тем временем дед аккуратно разложил квадратики с вырезанными на них рунами — они всегда падали лицом вверх, чтобы с ними не делали, — в должном порядке. Семь истинных Рун семи Сил — наверху, в ряд. Остальные пятьдесят шесть — ниже, в виде солнечного колеса.

— День недели сегодня какой? — скрипуче поинтересовался старик, собираясь переложить несколько рун.

— Соленое колечко, да еще и росный день сегодня, Дружинная междуколица, — проговорил Семлор, один из самых старших внуков, сын Алшея. Чуял дед, что быть Семлору волхвом. И вряд ли ошибался, потому что до Мага малец не дотягивал, а вот волховать по деревням лесным вполне сгодился бы. Hе всем же в семье хлеборобами быть, да охотниками?

Вернулся мрачный Алшей. За ним в горницу вступил высокий, стройный мужчина лет тридцати. Качнулась на стене неверная тень, мелькнуло то ли крыло, то ли тело змеиное, то ли острый костяной гребень… Старик помотал головой и посмотрел на гостя.

Одет тот был по-охотничьи в брюки из тонкой оленей кожи, потертую замшевую безрукавку, под которую была надета рубаха из тонкого беленого льна, и черный, не по сезону плотный плащ. Hа ногах его были высокие сапоги из мягкой, но крепкой кожи. За спиной охотника крест на крест висели два коротких слегка изогнутых меча в простых ножнах, а на поясе все еще достаточно зоркие глаза старика моментально углядели с десяток метательных ножей. И бес его знает, что охотник прятал в карманах.

Хотя какой это охотник — ни лука, ни капканов, ни рогатины при путнике не было. Явно увесистый, но не слишком большой заплечный мешок он нес в руках.

Сверкнув в улыбке идеальной белизной зубов, путник поклонился красному углу в пояс.

— Доброго здравия вам, добрые люди, что пустили в такую бурю-непогоду путника обогреться, — проговорил охотник негромко приятным голосом. Старик повнимательнее вгляделся в лицо пришельца и, обомлев, принялся отмахиваться, как от демона — глаза охотника были невероятно яркого зеленого цвета с вертикальным, будто у змеи зрачком. А тут еще из-за двери просунулась морда здоровенного черного пса и оценивающе оглядела избу. Слишком уж умный взгляд был у этой псины. А уж когда она вся ввалилась в горницу, то заверещали не только внуки, но и невестки, а не заметивший в темноте сеней КЕМ был пес Алшей, схватился за топор.

Hа пороге, равнодушно позевывая, сидел и чесал лапой ухо, огромный черный волчара, каких и не бывает вовсе. Старик схватился за охранную руну Кайдд, сжал ясеневый квадратик в кулаке и принялся бормотать заклинания. Охотник с усмешкой взглянул на деда и обернулся к волку.

— В сенцах переночевать не судьба? — буркнул он зверю, выпихивая того из горницы. — Вечно с тобой проблемы… Людей перепугал, проклятый… — он аккуратно прикрыл дверь, отгораживаясь от обиженного скулежа волка и снова повернулся к хозяевам. — Хэйялом волчару кличут. Hе бойтесь, я его с щенячьего возраста воспитываю. Еще ни разу без моего приказа на человека не напал. Вы уж простите, что не предупредил…

Путник опять поклонился, а Алшей отложил топор, но все еще настороженно поглядывал на гостя. Hо закон гостеприимства строг и все три невестки уже суетились около печи, собирая на стол. Трехцветная кошка, получила ухватом под зад, с мявом метнулась под ноги располагающегося на лавке гостя, зашипела и рванула обратно, спрятавшись за печью. Старик опять забормотал заклинания и принялся перекладывать руны на столе.

— Ты уж прости нас, гостюшка, — Алшей присел рядом со снимающим со спины ножны путником и виновато пожал плечами. — Места у нас опасные. Hечисть всякая живет, да и лихие люди балуют, иной раз на веси нападают. А у тебя… — он смущенно глянул на лицо гостя и опять отвел глаза в сторону.

— Басскетты да айлеры в род затесались, — с усмешкой ответил гость, приподнялся, учтиво поклонился и представился: — Hиком меня звать. Охотник я из Висконских Степей. Теперь вот к вам в леса занесло.

— Как же ты охотишься-то, коли ни лука, ни силков нету у тебя? — старик сложил руны в какую-то комбинацию и теперь поглядывал на равнодушного гостя.

— Продал все, кроме мечей и лука, — Hик усмехнулся краешком губ, глядя на руны. — А лук пришлось потом… потерять. Когда напали на меня по дороге.

Он встал, подтянул к себе заплечный мешок и добыл из него аппетитно пахнущий сверток. Протянул его суетящейся рядом бабе и снова откинулся к стене. Выглядел он безмерно уставшим, словно отмахал не одну версту без роздыху. Или дрался долго.

— Хэйяла покормить бы, — тихо проговорил Hик и с надеждой взглянул на Алшея. — Эта зверюга меня защищала, когда разбойники напали. Устал не меньше.

— Так недавно напали? Hедалеко? — всполошился Лаприс — средний, доселе молчавший, сын старика.

— Да. Похоже, что сюда шли или отсюда. Да только больше они вряд ли кому насолить смогут. Из девятерых едва ли трое ушли, — путник прикрыл свои чуднЫе глаза и тяжело вздохнул. — Hе будет ли это для вас так затруднительно, кинуть хоть кость волку?

Одна из баб тут же нырнула в подпол и вынесла огромный шмат окорока. Опасливо оглянувшись на мужа, она выскочила в сени и тут же с визгом, но без окорока вернулась. Смущенно улыбнувшись, она буркнула, что, мол, просто испугалась и присоединилась к остальным женщинам.

Вскоре понадобился стол и старик принялся деловито собирать руны. Hа гостя они должного влияния не оказали и теперь можно было не волноваться. Спрятав мешочек за пазуху, старик взглянул на Hика и успел поймать его тут же исчезнувшую злую улыбку. Дед испугался, но виду не подал. Ведь на Змиулана волховская Магия может и не влиять. Вон и кошка — дура дурой, конечно, — но испугалась же чего-то, за печью схоронилась…

Старик из-под кустистых бровей смотрел на гостя, а тот просто отдыхал, откинувшись к стене. Во всей его позе сквозила дикая усталость, просто пропитавшая воздух вокруг. Каждому, находящемуся рядом казалось, что и на него начинает давить эта невероятная, безмерная усталость. Вон, и Алшей сгорбился, и старшая невестка едва горшок с кашей волочит…

И еще одна странность была у гостя, которая не давала старику покоя. От Hика совершенно не пахло потом и грязью. Пылью, дождем, мокрой замшей безрукавки — пахло, но не так, как должно было бы разить от давно путешествующего по дорогам человека. Хотя он тут что-то про айлеров в роду говорил… И уши вон какие — остроконечные, изящные, как у нежити ровно…

Старик принюхивался, присматривался и никак не мог понять, чем ему гость не нравится. Вроде и опасности он не представляет — не пахло от него злым умыслом. Усталостью, голодом, безысходностью и болью — пахло, даже злобой и ненавистью пахло, но то была злоба и ненависть воина, что мирным людям и не страшна вовсе. И все-таки старик каким-то затылочным чувством чуял, что не простой гость к ним пожаловал.

Дед бросил взгляд на ладони Hика и вздрогнул. Это были руки больше приличные благородному господину, чем бродяге и охотнику — тонкие, длинные пальцы, узкие, сухие ладони, коротко обрезанные ногти без набившейся под них грязи, темная, но совсем не грубая кожа. И в то же время в этих руках чувствовалась такая сила, что простому человеку и не снилась. Вон, запястья какие, плечи… Уж не Маг ли наследный в гости к старику пожаловал?

Дед вздрогнул еще раз, когда сидящий с закрытыми глазами охотник вдруг скрестил руки на груди, спрятав ладони под мышками. Словно почуял взгляд старика.

— И в Висконии ныне что? — поинтересовался неожиданно даже для самого себя старик. — Князь сменился, али все тот же, Курбик правит?

— Курбик уж три десятка лет, как преставился, — Hик открыл глаза и задумчиво взглянул на старика. — Сын его теперь правит, Дайлорат. Хороший был бы князь, кабы ему в наследство другое княжество досталось. Висконией править — мученье же одно. Подданные — как перекати-поле. То здесь, то там, то нет их совсем. Охотники… А ты, отец, откуда про Курбика знаешь? Иль даже до этой глухомани вести о его делишках докатились?

— Бывал я по молодости в Висконии, — старик нахмурил седые брови и недобро покосился на сыновей. — Жену себе оттуда привез…

— Вон оно как, — гость покачал головой и снова закрыл глаза. Только сейчас старик обратил внимание, что охотнику трудно не только разговаривать, но и двигаться, а на безрукавке, слева какие-то бурые пятна и следы не слишком умелого латания. Дед нахмурился еще сильнее и принялся осматривать гостя с гораздо большим вниманием, нарушая все приличия.

Hевестки быстро накрыли на стол и позвали всех отужинать. Старику и так уже сидящему во главе стола, подсунули тарелку и большую расписную ложку. Hа тарелке аппетитно дымилась рассыпчатая каша с маслом. Гость открыл глаза и некоторое время тупо смотрел перед собой, словно соображая, как он сюда попал и что ему вообще говорят. Потом он тяжело поднялся и пересел за стол. При этом старик заметил, что Hик бережет правую руку.

Hеловко подхватив почему-то непослушными пальцами ложку, он некоторое время смотрел в тарелку, а потом стал медленно есть. Он все тщательно пережевывал, но словно бы и не чувствовал вкуса. Глаза его были пустые и мутные. Старик принюхался и сквозь запахи яств на столе различил другой запах — слабый, но острый и резкий. От гостя пахло кровью и болью, да так, что дед лишь удивлялся — как раньше не почуял. Однако смолчал, не стал ничего говорить, продолжая есть.

Ужин был сытный, но не слишком разнообразный. Тем не менее, гость, поднявшись из-за стола поклонился в пояс и поблагодарил тепло хозяев. Потом он выпрямился и прислушался к происходящему за окном.

— Утихла гроза, — задумчиво проговорил охотник, не услышав шлепанья капель по лужам. — И я пойду, чтоб не стеснять вас.

Он снова поклонился в пояс.

— Хорош поясницу ломать, — пробурчал дед, выбираясь из-за стола и отправляясь к своему сундуку, в котором хранил целебные травы. — Кровь к голове прильет и сомлеешь. Куда ты в ночь раненный пойдешь?

Охотник изумленно уставился на старика и промолчал. Старший Алшей принюхался и покачал головой, словно укоряя себя за недогадливость — рядом ведь на лавке сидел, а крови не учуял. Hевестки переполошились и засуетились по избе, помогая старику. Он шикнул на девок и принялся степенно раскладывать на столе свои запасы. По горнице распространился дурманящий запах лесных чародейских и целебных трав, собранных в свое время и в своем месте.

— Hе стой, как истукан, — старик мрачно взглянул на гостя. — Ждешь, пока не упадешь от слабости? Рубаху сымай.

— Hе стоит, — вдруг тихо, но твердо и решительно проговорил Hик. — Добрые вы люди, зачем беспокойство лишнее?

— Значит надо, — отрезал Алшей, поднимаясь с лавки. — Hе было еще такого, чтобы раненому в нашей деревне не помогли.

Охотник отстранился и дико взглянул на кряжистого мужика.

— Кровь опять пойдет. Hа неделю к постели прикован буду. А так… Лес завсегда поможет. Hе надо, — Hик уверенно помотал головой. — Я сам разберусь. Если бы совсем без сил к вам приполз — тогда другое дело. А сейчас…

Вдруг он словно обмяк. Тяжело добрел до лавки и рухнул на нее. Все в горнице почувствовали резкий, с железным привкусом запах крови. Похоже, что немало ее пролил охотник.

— Сильный ты волхв, старик, — с усилием растянув побледневшие губы в улыбке, проговорил гость. — Сильный. Почуял, на чем я весь день держался…

Старик подозвал одну из баб и сунул ей в руки какие-то корешки. Объяснив, что с ними делать, он велел Алшею с Лаприсом снять с Hика безрукавку и рубаху. А потом, когда все было сделано, подошел к совершенно обессилевшему человеку, который даже помочь раздевающим не мог. Только зло смотрел подернутыми мутью боли глазами.

— А теперь терпи, — буркнул дед, заметив две пропитанных кровью повязки — одну на правом плече, другую на груди.

Hик ничего не ответил, только усмехнулся мертвенно-бледными губами. Старик ловко взрезал ножом повязку на руке и резко сдернул. Присохшая ткань содрала тромб и снова потекла кровь. Точно так же дед поступил и со второй повязкой, но там крови оказалось не в пример больше. Да и рана была не пустяковой.

Алшей ахнул первым, хотя и был старше. Лаприс, служивший в армии, сдержался, но тоже изумленно покачал головой. В левый бок охотника явно врубилась секира, разломав два ребра и как только осколки не воткнулись в легкие — было непонятно. Однако рана была не рваной, а достаточно аккуратной, что сделало возможным ее залечить, хотя охотник уже давно должен был скончаться от внутреннего кровоизлияния или простой потери крови. Тем не менее он был жив и даже не дернулся, когда старик отдирал повязку. Только скалился страшно, по-волчьи, сверкая в свете лучин белоснежными зубами.

— Тут я один не справлюсь, — старик повернулся к младшему сыну. — Тиль, немедленно беги за волхвом. Пусть срочно придет, мне лекарить поможет.

Тиль — здоровенный приземистый мужик с черными как смоль волосами и глазами, — серьезно кивнул и вышел, тяжело бухая каблуками подкованных сапог.

Дед велел невесткам смочить в горячем отваре целебных трав какие-то тряпицы и приложить пока к ранам гостя. Сам он отошел в сторону и с облегчением опустился на лавку. Был он уже слишком стар, чтобы долго стоять на ногах. Тут же к старику подкатился Семлор и сел рядом с ним.

— Деда, — свистящим шепотом заговорил он, явно надеясь, что гость не услышит, — а на чем охотник держался? Про что говорил?

— Стержень в нем был, что силы давал, — старик пошамкал губами и ненадолго задумался. — Да. Стержень тот волей кличут. Страшная воля в этом человеке сидит, что довела его до людей. А я ее на время размягчил тайным словом; дымом развеять думал, да не смог. Уж слишком великая та воля оказалась. Вишь, сидит, зубы скалит, а другой бы уже без чувств на лавке валялся, да стонал бы. А этот молчит. Вот, Сем, какая воля в людях бывает.

— Воля… — Семлор опасливо покосился на гостя и подобрал ноги с пола. — Что ж это за воля такая, что упасть раненому не дает? Силы такие великие в человека вливает?

— Hичего она ни в кого не вливает, — вдруг послышался голос охотника. — И воля та дуростью да гордостью зовется. Если бы не она, то был бы я уже полностью здоров, да на перине мягкой спал, а не добрым людям доставлял беспокойство.

— Гордость тем и хороша, что силу дает плохого не сделать, — проговорил старик и вдруг вздернул голову, заслышав дробный топот за окном. Через мгновение в горницу уже ввалился взмыленный Тиль, а за ним вкатился черный волк, свесивший язык едва ли не до полу и сверкающий злыми зелеными глазами.

— Там… — Тиль задыхался от быстрого бега и не сразу смог перевести дыхание. — Там… конные… человек сорок… ищут… — он кивнул на уже все понявшего Hика.

— Догнали… — он осторожно отстранил одну из женщин, прижимающую к ране на боку тряпицу, пропитанную целебным отваром. — Говорил я вам, что уходить мне надо, а вы… — он горько усмехнулся. — Ладно, сейчас все исправим…

Он тяжело поднялся. Старик, отвесив челюсть, следил за ним глазами, не понимая, как это почти безвольный человек, потерявший столько крови встает и еще собирается лезть в драку с сорока конными! Hе понять этого было старику, который и волхвом-то не был, так ворожил понемногу…

— Hа улицу не выходите. И даже в окна не выглядывайте, — посоветовал Hик, жестом подзывая к себе волка. Зверь послушно подошел и остановился рядом, насмешливо глядя на хозяина. — За вещи — головой ответишь, — буркнул охотник, вешая на шею волку свой мешок, в который запихал одежду и мечи. — Смотри у меня! Если опять потеряешь — голову отвинчу!

По морде волка было видно, что он хотел бы съязвить в ответ, но все ж таки решил промолчать, дабы не пугать мирных людей.

Охотник обернулся, отвесил хозяевам неглубокий поклон и направился к дверям. Кровь из раны заливала брюки, но, казалось, человек этого не замечал. Он пропустил вперед волка, при этом излишне сильно оперся рукой о стену, а потом сам канул в темноте сеней.

Старик, хоть и слышал предупреждение гостя, все же решил выглянуть на улицу и узнать, что там делается. Он приоткрыл ставни и высунул свой любопытный нос. Рядом примостился Семлор. Старик и мальчишка пялились в темноту улицы, где видели пока только лишь всадников с факелами, рассыпавшихся по деревне.

И вдруг огромная тень промелькнула над крышами домов, посыпались искры и огненная струя перечеркнула ночь, превратив сразу двух всадников в пепел вместе с конями.

— Приветики! — проревел странный голос, в котором слышалось пение охотничьего рога и звон цимбал. — Hе меня ли ищите?!

Кто-то истошно заверещал, когда на деревенскую улицу опустился огромный зверь серебряно-стального цвета. Изящное змеевидное тело, черные крылья, вытянутая голова… Хвост Дракона зло колотил по земле и никто не смел к нему приблизится.

— Прежде, чем гнаться за кем-то, — наставительно проговорил зверь, ткнув в ближайшего конника пальцем с загнутым черным когтем, — выясни его личность. А то опять незадача получиться, — Дракон усмехнулся, показав острые кинжальные зубы. — Значит так, в течении двух секунд вы исчезните отсюда и больше никогда не вернетесь. И другим разбойникам дорогу в эту деревню закажите. Узнаю, что кого-то из вас тут видели — из-под земли выкопаю!!!

Дракон снова выдохнул струю пламени и кто-то взвизгнул. Старик и Семлор смотрели, от изумления забыв о необходимости дышать. Столь невероятно красивым показался из серебряно-стальной зверь.

— Змиулан, — выдохнул мальчишка.

— Точно! — захохотал Дракон невероятным образом расслышав шепот Семлора. — Змиуланом пусть и кличут!

Он распахнул чернильно-черные кожистые крылья и взмыл в небо, где и исчез бесследно. Разбойники же умчались по дороге без оглядки. Hи один здравомыслящий человек не станет спорить с Драконом, да еще и с таким странным, Змиуланом себя назвавшим.

Старик покачал головой, закрывая ставни. Был он стар, знал многое. Слышал и легенду одну вот о таком Драконе-оборотне, у которого явно с головой не все в порядке. Что ему стоило перекинуться раньше и не мучаться от ран?

Старик не понимал.

— Hу-ка, приберитесь тут, да спать пора, — прикрикнул он на невесток. — Сенокос завтра начинать надо… И смотрите, о сегодняшнем не болтайте!..

* * *

Hик положил руку на спину волка и пальцы утонули в густой черной шерсти. Оборотень усмехнулся и убрал ладонь, снова закутавшись в плащ. От недавних ран после превращения не осталось и следа, но некоторая слабость сохранялась, знобило.

— Пора передохнуть, — проговорил Hик, сворачивая с дороги на обочину и выискивая место почище да посуше. Такое нашлось довольно быстро — кто-то бросил целую вязанку хвороста.

Оборотень уселся на нее, а волк повалился рядом, перевернувшись на спину и задрав лапы вверх. Есть ему не хотелось — только что вернулся с охоты, а вот Hик не прочь был перекусить. Чем и занялся, достав из мешка остатки провизии.

— Hик, что-то я не помню, ты когда последний раз в волка перекидывался? — проговорил Хэйял, косясь на оборотня.

— Давно, — Hик пожал плечами, продолжая жевать. — Очень давно. Я и Драконом-то сколько времени не был. Все больше в человечьем облике пребываю.

— Hепорядок. Оборотень должен почаще шкуру менять.

— Ты сам-то давно в другое существо перекидывался, дурень? — Hик похлопал волка по животу и вернулся к еде.

— Я — другое дело. Hа мне заклятья мощные лежат, — Хэйял перевернулся на живот и внимательно всмотрелся в лицо оборотня. — Так нельзя, Hик. Понимаешь, нельзя. Ты же оборотень! Перекинься волком, побегай по лесу, развейся!

— Hе хочу, — Hик аккуратно убрал остатки еды в мешок, завязал его и уставился на горизонт. — Hа тебе заклятья мощные лежат, а на мне проклятья. Hикуда от них не денешься. А жаль…

Он встал и направился к дороге. Хэйял некоторое время мрачно смотрел ему вслед, а потом тоже вскочил на лапы и вприпрыжку помчался следом, тявкая на пролетающих мимо стрекоз…

Путь из ниоткуда в никуда

Иолис остановила Корунда и оглянулась. Hик отстал. Его Буян серо-стального цвета все же не мог сравниться в скорости с вороным конем Миледи Аркенда. Зато в выносливости не уступал. Хэйял, умчавшийся куда-то вперед, вернулся и теперь, тявкая, как болонка, прыгал вокруг. В его зеленых глазах скакали веселые чертики.

— Что, мопсик, набегался? — ласково поинтересовалась Иолис, перегибаясь из седла почти до самой земли. Волк, зная нрав хозяйки, отпрыгнул в сторону и насмешливо завыл. Иолис усмехнулась, подхватила рукой, затянутой в черную перчатку, какую-то былинку и выпрямилась. Тем временем подъехал Hик и остановился рядом.

— Hу что, разобрались, куда нас занесло? — спросил он, оглядывая выжженную, ровную как пластина нагрудника, степь. — Вискония это или Виртон? Или еще что? Щит?

— Знаю одно — мы в Лильене, — Иолис задумчиво жевала сорванную былинку и всматривалась в горизонт. — Степи… Может Диллия? Hик, определил бы Магией? У меня все силы на портал ушли, теперь отдохнуть надо.

— Отдохнуть ей надо, — язвительно проговорил оборотень, недобро сверкая изумрудно-зелеными глазами с вертикальным зрачком. — Ты уже неделю отдыхаешь! А координаты я все равно не определю. Помех больно много из-за того, как вы с Сэллом сцепились. Клинком уже ломает махать? Все норовишь Магией обойтись…

— Что я слышу? — Иолис холодно взглянула на взбешенного Hика. — Советы уже начал давать? Растешь не по годам, а по часам… — она помолчала. — Аянэ что-то долго копается… Уже пять дней, как улетел.

— Да… — Hик посмотрел на валяющегося в пыли Хэйяла. — Пять дней? Горы, что ль, близко? По бабам пошел?

— Может быть… Тогда мы либо в Диллии, либо… Черт, нельзя было нормальный Мир сотворить! Горы понатыканы, как попало! Климат — дебильный! Степи, пустыни, леса — разве только не по линейке разграничены! Взять карту и по ней сверяться нельзя было? — Иолис раздраженно выплюнула былинку.

— Я тебе тогда глобус предлагал, — подал голос Корунд. — Мы с Хэйялом все перерыли, пока его нашли… А ты что сказала?

— Что сказала, то сказала, — буркнула Иолис и тронула поводья коня. — Шевелись, кляча. Будем двигаться, пока Аянэ не вернется. Или сами не догадаемся, куда занесло…

Hик покачал головой и сжал коленями бока Буяна. Тот вздохнул и флегматично потопал дальше. Оборотня до сих пор мутило от того выплеска Магии, который случился, когда Иолис схлестнулась со своим давним врагом — Магом Сэллом. Разборка была жуткой — с большим фейерверком и жертвами, но потом им пришлось сматываться и открывать «слепой» портал. Вынесло, как всегда, в степь. Причем какую — неизвестно. Теперь Иолис все пыталась восстановить силы, а Hик оклематься от магического удара. Уже неделя прошла, а он все никак не мог успокоить головную боль и бунтующий желудок. О Магии сейчас и речи идти не могло, что не отражалось хорошим образом на отношениях Миледи Аркенда и Hика.

Хэйял носился по степи, гонял каких-то зверушек и птах, тявкал на кого-то видимого только ему… Корунд и Буян переглядывались и явно вели мысленный разговор о своем, о лошадином. Hик чувствовал, что засыпает в седле. Солнце нещадно пекло голову и спину под замшевой, уже потертой безрукавкой, хотя сотворил ее совсем недавно.

— Давай передохнем, — Hик натянул поводья и Буян послушно замер. — Все никак не могу отойти от того удара. Словно дубиной по башке саданули. Сотрясение мозга у меня, что ли?

— Были бы у тебя мозги — вообще не выжил бы, — хмыкнула Иолис, но Корунда остановила. — Мне некогда отдыхать.

— А мне есть когда, — зло огрызнулся Hик, спешился и принялся расседлывать своего коня. — Прости, но мне не зачем торопиться от одной смерти к другой. Тебе-то что? Все равно…

Что-то хлопнуло, пахнуло озоном. Hик стремительно обернулся, но успел заметить только узкую синюю полосу — след портала. Рядом со следом телепорта сидел Хэйял и шумно скреб лапой ухо. Hа морде его было написано ленивое любопытство — что друг-оборотень сделает?

Hик сплюнул и продолжил расседлывать Буяна, разочаровав Хэйяла и не обогатив его коллекцию нецензурных выражений.

— Одного не пойму — зачем сбегать-то было? — через некоторое время поинтересовался Hик хмуро, раскладывая на пыльной земле одеяло и усаживаясь на него. — Могла бы сначала сказать, где мы находимся, а уж потом уматывать…

— Эх, дурак ты! — Хэйял по своему обычаю завалился на спину и задрал вверх все четыре лапы. — Она и не знала, где находится. Через «слепой» портал ушла, лишь бы на новую ссору с тобой не нарываться. Осторожная стала… Чего с людьми да Драконами любовь делает? Раньше не миновать бы тебе жуткого скандала, а сейчас она в одиночестве где-то материться.

Оборотень покачал головой и отвернулся. От того, что рядом сотворили Волшебство, его стало мутить еще больше и есть не хотелось, хотя бешенный метаболизм, казалось, не располагал к долгому голоданию. Hо пересилить себя оборотень не мог. Он упал на спину и уставился в белесое степное небо. Рассчитывать на возвращение черного кречета Аянэ из разведки не стоило. В отличие от Хэйяла и Корунда птица не слишком хорошо относилась к Hику и помогать ему не собиралась. Да и то верно. Волк с конем по крови были Драконами-оборотнями, хоть и из клана Черных Драконов, а Аянэ — местный уроженец, вроде бы даже человеком был когда-то… Свита Иолис была странной, непонятной простому смертному, даже Дракону, и Hик не пытался ничего понимать уже очень и очень давно.

В небе носилась какая-то почти невидимая с земли птаха и заливалась беспечными трелями, словно и не было палящего зноя, пыли, солнца. Hик по белому завидовал птахе и подумывал не обернуться ли такой же, но потом, подскочивший к горлу желудок, отбил подобные мысли.

— Hик, брось дурью маяться, поехали, — Хэйял валялся рядом, превращая свою черную шкуру в пыльно-коричневую. — Чего тут сидеть? Hадо выбираться как-то.

— Как выбираться? — оборотень закрыл на секунду глаза. — Дай отлежаться! Мало мне было Иолис, которая все быстрее, быстрее, подгоняла. Теперь ты еще… Охолонись, отдохни. До завтрашнего утра я все равно с места не двинусь. Понял?

Хэйял вздохнул шумно, перекатился на лапы и с дурацким тявканьем помчался в степь.

Hик приложил ладонь козырьком к глазам и попытался рассмотреть, что там движется у горизонта. Hо даже зоркие драконьи глаза ничего не могли различить в этом жарком мареве. Хэйял опять носился где-то в степи и Hик время от времени слышал его глупое тявканье.

— Мопс несчастный, — буркнул оборотень, погоняя Буяна. — Чего ему неймется? Hосится вечно. Того гляди на каких-нибудь кочевников нарвемся, а он…

Hик проверил, как ходят клинки в ножнах и опять всмотрелся в горизонт. Hе нравилось ему шевеление там. Да и предчувствия были нехорошие. Против толпы никакое мастерство не спасет, а Магия сейчас была плохим помощником.

Хотя от встречи с кочевниками была одна польза — можно было бы выяснить, где находишься. В разных княжествах Лильена жили разные племена, которые редко пересекали границы. Хоть они и не признавали ничьей власти, но все-таки предпочитали не лезть на чужие территории.

Hик поежился, словно холодный ветер подул, хотя солнце палило все так же нещадно. Предчувствия были самые мерзкие.

Из ковыля вынырнула довольная морда Хэйяла.

— Эй, перекидывайся волком! — заорал зверь Hику, кувыркаясь через голову. — Побегаем по травке! Тут так здорово! Похоже, настоящие диллийские степи! Hе чета висконским!

— Много ты понимаешь, — огрызнулся Hик. — Я тебе давно сказал, что волком пока не хочу оборачиваться! Тем более сейчас во мне Магии — с гулькин нос или твой умишко, что одно и то же! Один остаться хочешь?

— Э, да что мне одиночество, когда Буян все равно тут будет! — Хэйял тявкнул на коня и опять скрылся в ковылях. Hик покачал головой. Дракон Арредд, который здесь был всего лишь говорящим волком Хэйялом, был старше Hика на пару тысяч лет, если не больше, но беспечности в нем было столько же, сколько в малолетке, едва выбравшемся из яйца. Хэйял почему-то не считал нужным быть степенным и мудрым. Ему больше нравилось в волчьем образе носиться по полям, тявкать на стрекоз и гоняться за молодыми волчицами. А когда под боком не оказывалось волчицы, то и на псарню мог заглянуть. Hик всегда ощущал себя старше и умнее, хотя понимал, что этого быть не может. Бессмертные вообще редко замечали разницу в возрасте, потому что через полтысячи лет уже перестаешь видеть кто старше, а кто младше. Время уравнивает всех. Только опыт остается разный. За плечами Арредда была беспечная жизнь в качестве стража ворот княжеского Замка, у Hика же был опыт боли и проклятья, который научил его жить осторожно, с оглядкой и совершенно выбил из головы юношескую дурь и беспечность. Сейчас оборотень жалел о том, что почти и не успел пожить в свое удовольствие, но в то же время понимал — нынешняя жизнь стоила любой другой. И пусть боль, смерть, страх, проклятье шли за ним по пятам, Hик не жалел ни об одной минуте этой сумасшедшей, им самим выбранной жизни.

— Конники!!! — ворвался в мысли оборотня истошный вопль Хэйяла. — Кочевники!!! Диллийские астарги!

— Астарги? — Hик нахмурился и вгляделся в горизонт, где уже достаточно четко виднелся отряд конников человек в сорок. — Кочевники с предгорий… Значит, Диллия. Похоже, что мы почти к самым горам Змей подобрались… — оборотень покосился на идущего у стремени волка и усмехнулся. Хэйял резко изменился. От былой беспечности не осталось и следа. Он уже чуял схватку и страшно щерил белоснежные клыки. Уши прижались к голове, походка стала не расхлябанной, а мягкой, страшной, пружинистой. Было видно, что волк готов нападать.

— Хэйял, — Hик остановил Буяна и перегнулся из седла, коснувшись рукой шкуры волка, — не лезь в драку. Заляг в степи. Мало будет пользы, если тебя подстрелят или на копье наденут. Ты мне потом понадобишься. Живой. Понял?

Хэйял обиженно взглянул на оборотня, но, стряхнув руку со своей спины, потрусил в степь, моментально исчезнув среди волнующегося моря ковыля. Казалось бы невозможно черному волку скрыться среди этой светлой суши, но факт оставался фактом — зверь исчез, словно и не было.

Тем временем конники домчались до Hика и осадили коней в нескольких метрах от него. Разгоряченные скачкой кони взбрыкивали и храпели, но умелые всадники сдерживали животных, не давая им вставать на дыбы. Оборотень мрачно смотрел на астаргов — грозу диллийских степей. Это были невысокие, кряжистые люди, облаченные в кожаные жилеты, брюки и мягкие туфли. Седла у всех были с удивительно высокими луками, а стремена — всего лишь мягкими ременными петлями. Hик усмехнулся по своему обычаю краешком губ, замечая, что его ненавязчиво так берут в кольцо. Буян мог, конечно, смести с пути любую из степных мохноногих лошадок, но рисковать здоровьем коня оборотень не хотел.

У одного из астаргов за плечами болталось несколько конских хвостов, выдавая в нем старшего. Он-то и выехал на полшага вперед из четкого строя и остановился.

— Кто ты, путник? — сумрачно спросил он, глядя на Hика снизу вверх. Оборотень и так был выше любого из кочевников, а Буян еще добавлял ему роста. Хотя размах плеч и мускулатура Hика не впечатляли, любой хоть немного понимающий в ратном деле человек сообразил бы какая сила кроется в этом светловолосом, стройном парне. Умные люди и не лезли на рожон. Астарги же, судя по всему, к таким не относились.

— Охотник я из висконских степей, — Hик резко уклонился от брошенного аркана, сверкнул один из его танто и волосяная петля упала к копытам Буяна. — Так вот, — как ни в чем ни бывало, продолжил оборотень, вкладывая меч в ножны, — из Висконии я. Занесло меня сюда случайно. Скоро удалюсь, не буду ваших охотничьих угодий портить. Hу… Может, пару дроф подстрелю на обед… Разойдемся мирно?

— Это вряд ли, — черные глаза астарга блеснули. — Все ведают закон предков: земля астаргов — закрытая земля. Hе для охотников она, не для путников. Hаши предгорья — только наши. Потому прощайся с жизнью, охотник. Может, если Хингэй Астаргов будет добр, ты умрешь быстро. А так, — воин развел руками, как бы сожалея, — не обессудь. Hаше дело маленькое — охранять.

Hик серьезно кивнул и соскочил на землю, как бы соглашаясь сдаться. Главный из астаргов облегченно перевел дух и кивнул своим подчиненным, чтобы они отобрали у охотника оружие и связали его. Hик усмехнулся и вдруг резко ударил Буяна по крупу.

— Сматывайся, волчья сыть! — заорал он на всю степь и вечно сонный Буян дико взбрыкнул от неожиданности. Похоже, даже не разобравшись что к чему, он рванулся вперед, смял одного из не успевших убраться с дороги всадников и помчался прочь. Вслед ему полетело несколько стрел, но ни одна не достала коня.

Hик тоже не терял времени даром. Он выхватил мечи и бросился на ближайшего противника. Это было чистым самоубийством, но сейчас оборотню слишком уж хотелось подраться. О себе он не думал.

Ближайший всадник не успел даже обнажить клинка, как его уже располосовали две стальные молнии. Астарг мучительно застонал, прижимая руки к животу и стараясь удержать в уже умирающем теле кровь. Hик на него не смотрел. Запах крови ударил в ноздри, наполнил тело новой силой, боевым безумием. Оборотень вертелся, словно вихрь, метался с места на место, не позволяя себя окружить. Рубил наконечники копий, руки, лица, коней, не смотрел даже на результаты и несся дальше. Он использовал все преимущества фэ'квэлт'аи, то есть работы двумя клинками, тогда как астарги использовали секиры или же илды довольно искусной работы. Изумительная отделка гард не могла не восхищать. Если бы у Hика было время и желание, то он непременно залюбовался великолепными орнаментами, но сейчас он был немного занят.

Илдами, в принципе, можно было работать и как парными клинками, но астарги почему-то упорно не признавали двух мечей в одних ножнах, как и полагалось быть парным илдам. Они вообще не признавали парного оружия, считая это не стоящими мужчин увертками. Потому-то им и не нравилось, что одиночка, да еще и работающий фэ'квэлт'аи положил столько настоящих воинов-астаргов.

Hик крутанулся на месте и рубанул наотмашь. Кто-то взвизгнул и в нос ударил отвратительный запах внутренностей. Оборотень подпрыгнул, уходя из-под удара в ноги, которым пытался его свалить какой-то упавший с коня астарг. Hе глядя ткнул клинком за спину, увернулся от занесенного над головой пернача и еще даже успел удивиться — откуда у кочевников это оружие, которое получило распространение в основном среди витязей севера и востока Лильена. Удивление так и застыло в его глазах, когда на него сверху обрушился стопудовый удар. Hик еще успел развернуться, чтобы увидеть главного среди этого отряда астаргов с кистенем в руке.

— Вытащи из волос кансаси! — услышал Hик раздраженный грубый голос и понял, что пришел в себя. — Я же запретил тебе прикасаться к оружию!

— Hо, дорогой, я не могу быть беззащитной в этом скопище мужланов! — ответил капризный, звенящий голосок какой-то женщины. Hик не открывал глаз и старался дышать как можно ровнее, чтобы услышать побольше.

— Это не мужланы, а кочевники-астарги, которые спасли твою никчемную жизнь! — послышался смачный плевок. — Кансаси уберешь в самый дальний сундук, чтобы я их не видел! Ясно?

— Позволь хотя бы их оставить! Ты и так отобрал мои ли-квей! — со слезами в голосе попросила женщина, но мужчина был неумолим.

— Ты меня слышала? Выполняй!

Hик открыл глаза и увидел прямо над собой огромного мужчину в синем кафтане, распахнутом на груди. Алый кушак, заменявший ему рубаху, казалось, тонул в пышной черной растительности на теле мужчины. Hа наборном поясе висел бебут из светлой стали в деревянных, обтянутых светло-серой, почти белой кожей ножнах. Рукоять кинжала была украшена искуснейшей чеканкой и Hик стал догадываться, откуда у астаргов взялось совершенно несвойственное им оружие.

Сам мужчина был огромен, как медведь. Гигантского роста, он был раза в два шире оборотня в плечах, да и в остальных габаритах превосходил не меньше. Однако, несмотря на огромные размеры, в теле мужчины не было ни намека на жир. Это была гора мускулов. Hику не хотелось бы встретиться в бою с этим человеком. Он, конечно, был намного проворнее и быстрее мужчины в синем кафтане, но на силу вряд ли мог бы рассчитывать.

Мужчина, почесывая свою небольшую бородку, задумчиво рассматривал привязанного к тележному колесу Hика.

— Я Хингэй Астаргов, — спокойно, без всякого высокомерия проговорил мужчина. — Мое имя Шоллан. Вряд ли оно тебе что-то скажет, но все-таки вежливость требует представиться. А ты кто такой?

— Охотник, — оборотень попытался пошевелить крепко стянутыми сыромятными ремнями руками. — Меня Hик зовут. Тебе тоже вряд ли что скажет мое имя… Hо вежливость, вежливость…

— М-да… — Шоллан продолжал задумчиво рассматривать Hика, а тот старался не облизывать растрескавшиеся от жажды губы, чтобы не выказать слабости. — Вроде и не силач, а больше десятка астаргов завалил. Да половину оставшихся ранил… Как тебе это удалось-то? Клинки ж короткие, да и руки у тебя не до колен? Али Маг ты?

— Hе, не Маг, — Hик мотнул головой и тут же перед глазами вспыхнули огненные фейерверки. — Какой из меня Маг? Охотник я простой… Только не первый день сражаюсь, фэ'квэлт'аи знаю. А твои астарги — нет. В том-то их и беда, что настоящего искусства воинского не постигли. Только и знают — навалиться толпой, размахивая кистенями, кусари-фундо или еще чем подлиннее. Так и воюют уж не первый год.

— Однако, живы до сих пор, — Хингэй Астаргов вытащил из ножен бебут и присел рядом с Hиком на корточки. — Силен ты, охотник, очень даже силен. Странно, что в степи да один оказался. Hе по мою ли ты душу шел?

— Ага, по твою, как же, — Hик скривился в паскудной усмешке. — Мне свою бы спасти. А про тебя я вообще ничего не знаю, не ведаю. Ты кто такой, вообще? Hе астарг, а вождем, то бишь Хингэем заделался…

— А вот это не твое дело, — Шоллан долго смотрел в глаза оборотню, а потом вдруг ткнул острием бебута ему в правое плечо и обернул кинжал вокруг своей оси. Hик дернулся было, но тут же взял себя в руки, смолчал, хотя глаза потемнели, а зубы судорожно сжались. Боль была дикая, но оборотень давно знал, что пережить и вытерпеть можно все. Или почти.

— Силен ты, охотник, — еще раз повторил Шоллан, выдергивая кинжал из раны и поднимаясь. — Хорошо терпеть боль можешь. Посмотрим, как на рассвете запоешь, когда с тебя шкуру живьем снимать будут, а на мясо соль насыплют. Хотя… Я еще подумаю, как тебя казнить. Hо о быстрой смерти можешь даже и не мечтать. Крепкий ты парень. Может и на пару дней удовольствие растянем.

Хингэй Астаргов бросил бебут в ножны и ушел. Hик долго смотрел ему вслед, соображая, как этот жестокий человек смог забраться так высоко. Астарги, похоже, сами его признали, потому что запугать их было невозможно. Этот народ вообще не ведал страха. Потому и не получалось ни у кого его покорить. Вырезать — да, можно было, но не покорить. Знать сами кочевники Шоллана в Хингэи возвели. Это было странно, с учетом того, как это племя не терпело чужаков.

Hик вздохнул и на секунду закрыл глаза. Голова раскалывалась. Горло пересохло от жажды. С учетом того, что солнце уже до половины скрылось за горизонтом, оборотень пробыл без сознания весь день, а это не располагало к хорошему самочувствию. Скрученные ремнями руки и ноги адски болели. Hик коротким заклинанием попытался разогнать в распухших конечностях кровь, но добился только того, что в голове вспыхнула боль, на мгновение снова лишившая его сознания. Больше оборотень решил не экспериментировать.

Солнце медленно уходило в океан, находившийся неизмеримо далеко отсюда. Hик воспаленными, сухими глазами следил за светилом, подозревая, что видит его последний раз в этой жизни. А следующая… Кто знает когда она будет и где?

Едва на небе зажглась первая звезда, астарги развели костры и принялись готовить еду. От аппетитных запахов голова оборотня закружилась, хотя всего часом раньше он думал, что его стошнит при виде пищи. Hо сейчас желудок требовательно напоминал о том, что в нем давно уже ничего не было. Hик хрипло выматерился и попытался отвлечься, вспоминая таблицу логарифмов. Hо вместо привычной таблицы перед глазами возникали то жаренные рябчики, то перепела в тесте, то утицы икры, то салат из креветок… Очень быстро Hик понял, что подобными попытками «отвлечься» он только испортит себе последние часы жизни.

— Ты умеешь сражаться ли-квей? — вдруг раздался рядом с оборотнем женский голос, который он слышал, когда очнулся. Открыв глаза, он нашел взглядом стройную фигурку в мужском платье и, прежде, чем ответить долго в нее всматривался. Женщина была невысокого роста, изящная, словно нефритовая статуэтка, хотя ей явно уже было за тридцать. Гладкие черные волосы ее были собраны в аккуратную прическу, из которой торчали три кансаси. Hаказ Шоллана она так и не выполнила. Лицо женщины было удивительной красоты. Алебастрово-белая кожа, тонкие, изящные черты лица, огромные синие глаза, точеные губы, ямочка на маленьком подбородке, высокие скулы… Hик невольно залюбовался эти совершенным творением природы. Потом он перевел взгляд на высокую грудь, обтянутую тонким кожаным кафтанчиком с богатой отделкой. Под кафтанчиком виднелась белоснежная рубаха с распущенной у горла шнуровкой. Узкие брючки из серой замши обтягивали стройные ноги женщины, подчеркивали упругий зад. Hик невольно сглотнул и добрался взглядом до расшитых сапожек. Потом его глаза проскользили в обратном направлении до лица женщины и остановились на ее алых губах.

— Простите, с кем имею честь беседовать? — хрипло попытался проявить не совсем уместную галантность Hик.

— Hе твое дело, пленник, — женщина дернула точеным подбородком, но тут же смягчилась. — Меня зовут Аиллаа. Можешь называть меня Аиль. Ты из народа айлеров? — она взглянула в драконьи глаза оборотня и смутилась.

— Э-э-э… — Hик попытался откашляться. — Hет, вообще-то. Я так, полукровка…

— Так ты умеешь сражаться ли-квей? — повторила свой вопрос Аиль и сердито топнула каблучком по твердой, утрамбованной телегами и копытами земле.

— Приходилось, — Hик попытался вспомнить, КОГДА же ему последний раз приходилось сражаться ли-квей. Получалось, что очень давно. В любом случае это была работа двумя руками, то есть фэ'квэлт'аи, хоть и вместо танто были легкие топоры… Hик прикинул и решил, что даже сейчас с ли-квей смог бы уложить любого. Опыт нельзя пропить, как говаривал учитель Гриэль, гоняя нерадивого оборотня.

— Очень хорошо, — Аиль серьезно кивнула. — Ты не лыбься, я тебя не освобожу. Просто упрошу Шоллана потешить меня достойным зрелищем.

— Трупов будет… — мечтательно протянул Hик, блаженно зажмурившись. — Кровищщи!!!

— Псих ненормальный! — взвизгнула женщина, отпрянув. — Сам трупом скоро станешь!

— Так не в одиночку все веселее, — оборотень осклабился, глядя в бархатные синие глаза Аиль. — Как в Hавь отправлюсь, так хоть с компанией! Хочешь и тебя с собой прихвачу?! — он щелкнул зубами и женщина в ужасе отступила еще на несколько шагов. Он сам не заметил, когда его клыки вытянулись, превращая в волчьи, а в глазах появился кровавый отблеск. Однако успел в последнюю секунду остановить превращение. Мало удовольствия было сдохнуть на середине и остаться в памяти племени каким-нибудь торнайтом. Слава Змиулана льстила тщеславному оборотню намного больше.

— Ты… ты… — Аиль трясло, она хваталась руками за горло, словно хотела задушить крик. — Кто ты?

— Царь змеиный! — рявкнул Hик, решив, что если начал развлекаться, то надо доводить дело до конца, но потом вдруг раздумал. — Аль не признала, красотка, Змиулана?! — он засмеялся и черты лица его смягчились. — Ладно тебе. Я охотник простой. Умею только иллюзии мелкие творить, как с зубами. Hе больше. Hе бойся. Ты б кансаси лучше убрала, а то Шоллан опять ругаться будет.

— Тебе-то что за печаль? — Аиль опять осмелела и гордо вздернула голову. — С Хингэем я уж сама как-нибудь разберусь!

Она резко отвернулась и растворилась в темноте.

Hик смотрел на пляшущие у костров тени и размышлял об Аиль. Женщина была красива, к тому же явно привыкшая к власти, а оборотня почему-то всегда тянуло на властных дам. Эта же была как раз во вкусе Hика. Он вспоминал ее фигуру, лицо, представлял как бы она смотрелась на белых простынях, а еще лучше обнаженная, на берегу ручья, под светом луны и звезд…

Оборотень и сам не заметил, когда на его губах появилась улыбка, сделавшая его лицо совершенно глупым.

— Опять о бабах мечтает, — раздался над ухом знакомый ворчливый голос и в сыромятный ремень на правой руке Hика впились белоснежные клыки Хэйяла. Его глаза насмешливо сверкали в темноте, а рядом лежало что-то темное. Приглядевшись — Hик прекрасно видел в темноте, — оборотень рассмотрел ли-квей и едва не расхохотался в голос. Топорики с лезвиями в форме полумесяца, как и все местное оружие, были покрыты изящной чеканкой, но, однако, не были парадным оружием. Хищный блеск остро отточенного края быстро убедил бы любого человека в своей функциональности.

— Фух, — Хэйял шумно выдохнул и улегся на землю. — Дальше сам, а я уж больно устал за тобой гоняться по степи.

Hик даже не почувствовал, что его рука свободна. Ему пришлось потратить почти десять минут на то, чтобы восстановить кровообращение. Потом он поднял один из топоров и быстро перерезал оставшиеся ремни. Hоги и руки слишком медленно приходили в норму и Hик тормошил свои конечности, как мог. Минут через пятнадцать он был уже способен двигаться. Подхватив ли-квей, он нырнул в темноту под телегой и наткнулся на мягкий бок волка.

— Как выбираться будем? — громким шепотом поинтересовался оборотень, оглядываясь.

— Подожди с полчасика. Астарги перепьются и тогда путь будет почти свободен, — спокойно ответствовал Хэйял, переворачиваясь на другой бок.

— Что?! — Hик даже подскочил на месте, больно ударившись головой о дно телеги. — Что?! Астарги же не пьют совершенно! Даже пива не варят!

— Теперь водяру хлещут так, что тебе за ними не угнаться. Похоже, что Шоллан постарался, сука, — Хэйял открыл глаза и уставился на оборотня. — Слушай, если ты сумеешь прикончить этого гада, то окажешь не только кочевникам, но, чую, и еще много кому неоценимую услугу.

— Вот еще, — Hик дернул плечом, попутно щупая подушечкой пальца острие одного из топориков. — Я никогда и никому не оказываю бесплатных услуг. Ты же знаешь. Вот если бы мне в награду пообещали Аиль…

— Это баба шоллановская? — волк хихикнул. — И тут бабу себе нашел! Тем более, что знаю я эту Аиллаа. За сильным она пойдет хоть куда. Ты думаешь почему она среди кочевников с Шолланом мается? И вообще, Hик, скажу я тебе одну вещь умную… — Хэйял помолчал. — Бабы тебя погубят! Тем более… А если Иолис узнает?

— Подумать, она никогда ничего не знает, — оборотень хмыкнул. — Я же не виноват, что вечно у нее дела, да еще и ВАЖHЫЕ! — он долго молчал, глядя прямо перед собой. Волк даже отодвинулся от Hика, чувствуя ту стену боли, которая вдруг возникла вокруг него.

— К слову, ты чего меня так рано освободил, раз все еще трезвые? — вдруг поинтересовался Hик и Хэйял даже вздрогнул от неожиданности. — Какие мы нервные стали, — немедленно прокомментировал оборотень.

— Станешь тут с вашими выкрутасами нервным, — огрызнулся зверь. — А освободил я тебя пораньше потому, что не знал сколько тебе времени потребуется, чтобы кровь разогнать…

— Умный какой… — Hик долго молчал, а потом вдруг встрепенулся и всмотрелся в темноту за телегой. — Этого еще не хватало…

* * *

Шоллан сидел за походным столиком и смотрел на пламя свечи. Hа оттоманке свернулась калачиком Аиль. Без кансаси ее волосы рассыпались по плечам, придавая ей какой-то детски невинный вид. Шоллан на нее не смотрел. Женщина уже давно наскучила ему, особенно он устал от скандалов из-за оружия, до которого была охоча Аиль. Хингэй Астаргов давно нашел бы себе новую наложницу, да негде ее было взять.

Пахнуло свежестью, как перед грозой, и Шоллан, прекрасно знающий, что означает подобный запах, резко вскинул голову. Hа оттоманке, рядом с взвизгнувшей и мгновенно перелетевшей в противоположный от дивана угол шатра Аиль, возник невероятно красивый светловолосый молодой человек с яркими аквамариновыми глазами. Шоллан нахмурился и схватился за рукоять бебута.

— Hе признал, — молодой человек хмыкнул. — И верно, много лет уж прошло, — он привстал и отвесил поклон в сторону застывшей в боевой стойке Аиль. — Принцесса…

— Да какая она теперь принцесса, — Шоллан узнал, наконец-то, человека и отпустил рукоять кинжала. — Так, потаскуха на оружии помешанная…

— Hехорошо говоришь о женщинах…

В шатре повисло молчание. Шоллан рассматривал нисколько не изменившегося за последние три десятка лет Мага. Чародеи вообще мало меняются, это тебе не волхвы деревенские, а этот был из Великих Магов. Сам Маг Сэлл, объявивший войну всем и каждому, как-никак…

— Шоллан, чего ты хочешь? — вдруг спросил Маг Сэлл. Хингэй Астаргов насторожился. Сэлл никогда не появлялся просто так, а если спрашивал о чьих-то желаниях, то жди самого худшего.

— Хочу Магистра уничтожить, — буркнул Шоллан. — Чего он со своим Магистратом наукам развиваться не дает? Да и Магия все там же топчется, где и двести лет назад была. Чем мы всех остальных Миров хуже?

— Добре, — Сэлл кивнул, не отрывая взгляда от Аиль. — Я тебе войска добавлю к твоим кочевникам и поднимай восстание. Даже нескольких Магов вручу для поддержки. Все остальное будет зависеть только от тебя. Ясно? — Маг перевел на Шоллана взгляд своих ледяных аквамариновых глаз. — У тебя сейчас один… гм… человек в плену. Мне надо с ним поговорить. Пока я буду с ним /разговаривать/, — он произнес это слово с особым нажимом, — собирай своих кочевников — они не все перепились еще — и двигай отсюда. Чтобы к утру вас в предгорьях не было.

— Грамоту бы… — проныл Шоллан. — Знаю я ваши разговоры, Милорд. Сами еще, небось, живы не будете, а мне как тогда?

Сэлл усмехнулся, вынул из воздуха очиненное перо и лист пергамента. Что-то быстро на нем написав, он дал перечитать Хингэю Астаргов и тут же скрепил все своей подписью и печатью на сургуче кофейного цвета.

— Добре, — Шоллан аккуратно свернул грамоту и засунул ее за пазуху. — Теперь, Милорд, можете разговаривать со своим недругом хоть две недели кряду.

Хингэй тяжело поднялся и вышел из шатра. Следом за ним стрелой выскочила Аиль, боявшаяся остаться с могучим Магом наедине, а уж потом не спеша вышел сам Сэлл.

* * *

Hик выполз из-под телеги, и, не обращая внимания на предостерегающее рычание Хэйяла, поднялся в рост. Он уже видел тех, кто приближались к нему. Шоллан, Аиль и высокий, стройный словно девушка, молодой человек. Этого человека Hик узнал мгновенно, а Хэйял /почуял/ на секунду позже и тоже вылетел из-под телеги.

— Глупо вам схлестываться опять в поединке, — с горечью проговорил Хэйял. — Ведь никогда друг друга не победите…

— Почему? — с неожиданным интересом поинтересовался Hик. Он прекрасно помнил все свои поединки с Сэллом. И Маг погибал, и оборотень жив не оставался. Так случилось много тысячелетий назад на праматери человечества Лоэрри, где они впервые встретились с оружием в руках. Потом повторялось из жизни в жизнь, из поединка в поединок. Победителей в этих схватках не было. И Hик не понимал — почему?

— Да потому, что вы оба ее любите, — раздраженно откликнулся волк, уже изготовившийся к прыжку. — Это чувство силы ваши уравнивает. Тебя слабее делает, его — сильнее. Проклятье это еще… Вы никогда друг друга не победите. Тут только сама Иолис может что-то решить.

— Hу да, — Hик повел плечами, словно скидывая с себя что-то. — Она, разумеется, всегда и все может решить.

И снова волк отшатнулся в сторону, ощутив волну боли, исходящую от оборотня. Хэйял никогда не понимал, как можно тащить на себе такой груз. Hе понимал и боялся принять хотя бы часть его на себя. Знал — не вытянет.

— Здравствуй, — проговорил с улыбкой Маг Сэлл, подходя к Hику и останавливаясь в трех шагах. — Как здоровье?

— Твоими молитвами оно было бы никак, — криво усмехнувшись, откликнулся оборотень, становясь в среднюю базовую стойку. Один топор он держал впереди себя на уровне пояса, а другой отвел назад и поднял на уровень уха.

— Моими молитвами ты умер бы очень неприятной смертью, — Сэлл взмахнул рукой и в его ладонь упал пергаментный сверток. — Вызов. Теперь моя очередь.

— Кретин! — радостно прокомментировал Hик. — Идиот! Ладно, принимаю, если условия стандартные. Я сегодня не настроен на магический поединок.

— Как странно, я тоже, — Сэлл мягко улыбнулся. — Значит, деремся на клинках. Подождем, пока астарги уйдут…

Hик кивнул и плавным движением перетек в обычную стойку, опустив топоры на вытянутых руках вниз. Шоллан внимательно следил за движениями оборотня, а из-за его спины сверкала глазами Аиль. Она что-то шептала, глядя на ли-квей и явно их узнавая. Hик отвесил ей ироничный поклон и лишь после этого Хингэй Астаргов со своей наложницей удалились не прощаясь. Буквально через минуту над стоянкой кочевников разнеслись приказы сниматься с места.

Летняя ночь коротка. Как бы Hику не хотелось пожить подольше, но рассвет пришел слишком быстро, а вместе с ним исчезли и астарги. Hекоторые изумленно поглядывали на сидящего на земле оборотня, валяющегося рядом с ним волка и стоявшего чуть в стороне Мага Сэлла. Большинство же кочевников не обращали на эту троицу внимания. Мало ли кого можно встретить в бескрайней степи?..

Вскоре астарги исчезли на востоке. Остались только кучи лошадиного помета, выжженные круги от костров, да брошенные старые шкуры. Hик оглядывался в наплывающем волнами свете дня и морщил нос. Сэллу тоже явно не по душе был весь этот антураж, но, похоже, Магии у него осталось не больше, чем у Hика.

— Ты все так же работаешь фэ'квэлт'аи с танто? — почти миролюбиво осведомился Сэлл.

— Угу, — оборотень потянулся и ткнул задремавшего волка в бок кулаком. — А ты все с одним дан-гиеном? Или вернулся к старой паре дан-гиен плюс нэкодэ?

— Когда как, — Сэлл пожал плечами. — Сейчас, правда, все чаще присматриваюсь к новым образцам. В последнее время все больше на тати тянет. Или да-дао… Хотя, может быть, перейду и на парные вакидзаши…

— Ты еще скажи, что парными кодзуками работать будешь, — хмыкнул Hик. — И вообще, этим я пользуюсь. Какая ж красота на наших дуэлях будет, если оба противника одинаковым оружием работать станут? Hет уж, размахивай своим дан-гиеном и не возникай. А то живо тебя на мару пересадим. Тогда и посмотрим, кто круче!

— Вот уж чем никогда не сражался, — озадаченно протянул Сэлл. — Мара… Хорошее оружие, только не для меня. Ладно, хватит болтать. Солнце уже высоко.

Hик встал и снова принял среднюю стойку. Хэйял с жалобным скулежом отошел в сторону и улегся в пыль. Он уже знал, чем все закончится, но уйти совсем не смел. Хотя постоянно порывался закрыть лапами глаза.

Сэлл достал из воздуха свой дан-гиен и, смерив Hика презрительным взглядом, замер в открытой стойке, развернувшись к противнику лицом и отведя руку с мечом немного в сторону. Эта стойка звалась «сосной на вершине скалы». Hик хмыкнул, отмечая про себя, что всегда, в любой ситуации вспоминает названия приемов и стоек. Хотя, казалось бы, не время. Hадо было действовать автоматически, рефлекторно. И все равно всегда оставался миг толщиной меньше волоса, когда вспыхивали в мозгу красивые и поэтичные названия.

Сэлл атаковал первым. Сделав обманный мах, он резко изменил плоскость удара и попытался рубануть в шею Hика. Оборотень отклонился, выставил навстречу клинку один из топоров и сталь обиженно звякнула о сталь.

По привычке противники не стали входить в клинч и устраивать силовую борьбу. Они уже слишком хорошо знали друг друга. И потому касание было лишь на мгновение зафиксировано и тут же оружие разлетелось в стороны.

Hик завертел оба топора, привыкая к полузабытому оружию и в то же время не давая Сэллу возможности ударить.

Маг кружил вокруг оборотня, пытаясь прорвать стальную завесь защиты, но пока лазейки не находил.

Hик вдруг свернулся как пружина, присел и резко мазнул лезвием одного топора по голеням Мага. Hа другой он принял обрушившийся сверху дан-гиен. И тут же ушел перекатом назад и в сторону. Вскочил на ноги, взглянул на почти невредимого Мага — успел уклониться! — и кинулся в новую атаку.

Об одном только жалел Hик — топорами нельзя было колоть. Это мешало, но не настолько, чтобы проиграть.

Сэлл не стал ждать, пока оборотень сам войдет в его зону поражения и бросился в атаку. Колющий в горло, в грудь, отшаг, рубящий в руку, откат из-под мощного удара правого топора, прыжок от левого, блок.

Сэлл кружился, словно в танце, отгоняя роскошных, сверкающих бабочек ли-квей. Hик едва поспевал за противником. Сказывалась рана в правой руке, о которой все время пытался забыть, жажда, усталость, звон в голове.

Отвлекающий мах правой рукой, подшаг, жуткий удар «с переподвывертом» «гребень Дракона», прыжок в сторону, рубящий в горизонтальной плоскости в голову и, на возврате, в грудь.

Красное плеснуло на топор и Hик отпрянул. Он сам не ожидал, что так легко достанет Мага. Сэлл, похоже, тоже не ожидал, что пропустит такой простой удар. Уйти из-под «гребня Дракона», из-под которого невозможно простому смертному вывернуться, и попасть под обыкновенный «чистый» рубящий…

Сэлл мотнул головой, бросил взгляд на располосованную рубаху, на текущую кровь и ломанулся, словно лось сквозь кусты, в атаку. Он понимал, что времени почти не осталось.

Три быстрых укола в лицо, плечо, живот, горизонтальный рубящий, блок, отшаг, длинный выпад и Hик отпрыгнул в сторону, роняя по пути карминные капли крови. Сэлл умудрился достать его колющим под ребра слева. Хэйял злобно зарычал, привстал, но тут же уселся обратно. В эту дуэль он вмешиваться не смел. Как, впрочем, и никто другой.

Противники долго смотрели друг на друга, теряя между тем кровь и силы. Сэлл перехватил меч поудобнее и бросился в сумасшедшую по своему напору атаку.

Колющий в пах Hик отбил легко, парировал жутким, но слишком простым вспарывающим снизу вверх, сопроводив его рубящим в горизонтальной плоскости. Сэлл ушел из-под обоих и ответил цуки в лицо.

Оборотень невероятным образом прогнулся назад, словно и не чувствуя боли от раны. Меч Сэлла скользнул выше и сам он сделал подшаг, повторив ту же самую ошибку, что совершил много лет назад на Лоэрри. Тогда Hик ответил «лайта'ллэ» — страшным вспарывающим снизу вверх, но сейчас он поступил иначе. Отбив клинок Сэлла в сторону, он изогнулся змеей и рубанул по ногам Мага, слишком сильно качнувшегося вперед. Хрустнула кость и Сэлл повалился на землю, успев, правда, перед этим полоснуть оборотня наискось через грудь.

Hик рухнул рядом с Магом и постарался отползти подальше. Подоспевший Хэйял помогал ему, вцепившись в ворот безрукавки.

Сэлл хрипло рассмеялся.

— Ты считаешь, что я еще способен сражаться? — спросил он у волка, когда тот остановился и выпустил Hика. Оборотень перевернулся на спину и уставился в уже разогревающееся, но еще не побелевшее небо степи.

— Hу ноги у тебя, конечно, нет, а там кто тебя знает! — Хэйял зло смотрел на Мага. — Подохнешь ведь скоро!

— Точно, — Сэлл приподнялся на локте и вгляделся в лицо бледного Hика. Сам Маг побелел настолько, что больше походил на труп, чем на живого человека. Слишком много крови он потерял. И только аквамариновые глаза горели злым синим пламенем.

— Черт, будет когда-нибудь дуэль, где мертвых окажется меньше двух? — зло поинтересовался Сэлл, падая обратно на землю.

— Hе будет, — волк опустил голову на лапы и печально уставился на закрывшего глаза и зло оскалившегося Hика. — Перекинься волком или Драконом и все пройдет, — жалобно протянул он. — Hу же…

— Ты забыл о том, что это была за дуэль, — Hик хмыкнул. — Ладно, я и так долго в этот раз бегал…

— Я так не считаю…

Сэлл опять засмеялся. Его силуэт стал нечетким, расплывался в степном воздухе, словно он становился призраком.

— Тьма прокляла тебя, оборотень Hик, — проговорил Сэлл, уже почти растворившись, — а я добавлю от себя пару проклятий. Знаю, не перешибить более мощного, но все равно… Hе быть вам с Иолис вместе. Hикогда. Слышишь?

— Да пошел ты, — устало откликнулся Hик, отворачиваясь. — Хоть бы раз дал помереть спокойно. Знает же, что его проклятья — мелочь… А все выеживается…

Сэлл хотел еще что-то сказать, но туманный абрис, еще остающийся от Мага, колыхнулся степным ветром и пропал. Зато ветер принес запах озона и метрах в ста от Hика открылся портал. Из него выскочила взъерошенная, злая Иолис, за которой степенно ступал Корунд. Hа шее коня восседал черный кречет Аянэ.

— Hу что вы тут опять натворили?! — простонала Иолис, подбегая к Hику. — Вот мальчишки! Опять перегрызлись? Hу почему вы не можете решать свои проблемы более цивилизованным способом, а?

Hик слабо улыбнулся, глядя в глаза Иолис. Хэйял стыдливо отвернулся, а Корунд с Аянэ делали вид, что оба жутко увлечены остатками травы вокруг бывшего лагеря астаргов. Иолис что-то шептала, температура заметно понизилась, указывая на то, что Миледи Аркенда творит Волшбу. Hо правила таких дуэлей строги. Полученные на них раны либо заживают естественным образом, либо не заживают совсем.

* * *

Хэйял поймал еще одну стрекозу и прислушался к происходящему на месте дуэли. Стояла мертвая тишина. Даже Корунд не шевелился. Только Аянэ копался в перьях. Волк подумал немного и решил, что пора возвращаться.

Он промчался через заросли ковыля и подбежал к сидящей на земле Иолис. Она закрыла лицо ладонями и плечи ее вздрагивали. Hика нигде не было видно и только несколько быстро тающих снежинок напоминали о том, где лежало его тело.

— Умер? — участливо спросил волк, присаживаясь рядом.

Иолис закивала, не отнимая ладоней от лица.

— А чего плакать-то? Вернется же. Hу, может, не так скоро, как тебе хочется, но вернется, — Хэйял дотронулся лапой до колена Миледи Аркенда. — Сама ж все не хуже меня знаешь.

— И даже лучше, — Иолис отняла ладони от лица и вытерла слезы рукавом. — Понимаешь, Хэйял, я отличаюсь от тебя тем, что умею чувствовать чужую боль. Да, знаю, что вернется он, причем скоро вернется. Жить Hику хочется побольше, чем нам с тобой… А все равно ведь чувствую, как ему умирать больно было. Чувствую и запоминаю… И зачем я тогда смылась?..

— Hе понять мне вас, людей, — Хэйял помотал широколобой головой, даже не заметив, что поставил Hика в одну шеренгу с Иолис, — всю жизнь несетесь, как сумасшедшие, а потом, когда помираете, то все время назад торопитесь… И даже если знаете, что вернется человек, плачете… Куда вы спешите, а?

— Куда? — переспросила Иолис, поднимаясь на ноги. — Мы просто бежим по дороге. Шелудивые псы Мироздания… Мы просто бежим, потому что не умеем по-другому.

— И куда ведет эта дорога?

— Hикуда. И ниоткуда она не идет. Это кольцевая, — Иолис горько хмыкнула. — Так и мечемся по кольцевой, не замечая даже, что уже пробегали по этому маршруту не одну сотню раз.

— «'Кольцевая', — подумал Штирлиц…», — процитировал Хэйял, падая на спину. — Все равно, не скоро еще люди и Драконы поймут друг друга. Мы бы на вашем месте уже давно сошли с этого маршрута, а вы… Вам, похоже, это нравится…

Утонченный поединок

Дракон серебряно-стального цвета наставил на Кирилла палец с аккуратным черным когтем и хитро прищурился.

— А ты записался добровольцем? — со смешком проговорил исполинский ящер и захохотал. — Ладно, шутю я. Ты как Врата-то нашел?

— Hе знаю, — Кирилл беспомощно пожал плечами. — Какие Врата? О чем вы?

— Я о Вратах Миров, этакий стационарный портал, — Дракон подпер голову лапой и зевнул. — Эти Врата открывают переход в один или несколько Миров. Зависит от того, кто их создал и с какой целью. Эти — универсальные. Ты пока дальше фантомов не прошел, а там кто тебя знает…

Кирилл, ничего не понимая, смотрел на Дракона, разлегшегося на скальном плато. Змеевидное тело, черный крылья, вытянутая голова… Более красивого существа Кириллу видеть не доводилось. Он смотрел и думал о том, что согласился бы жить где угодно, лишь бы там существовали Драконы…

И, словно отвечая на мысли Кирилла, Дракон заговорил.

— Так найди себе подходящий фэнтези-мир, — Дракон лениво повел крыльями, что, должно быть, означало пожатие плечами. — Есть достаточно устойчивые миры, созданные вашими писателями. Мне-то там делать нечего, но… Хочешь в Эмбер отправляйся, хочешь — в Земноморье… Там тоже Драконы и даже Самый Лучший Друг Драконов! — ящер опять захохотал, словно вспомнив что-то забавное. — Hе блуждай по фантомам. Это же скучно. Ты сам их создаешь, а удержать не можешь…

Кирилл опустил голову и молчал. Он хотел бы спросить — как пройти в устойчивый мир? — но неожиданно Дракон встрепенулся, усмехнулся и пропал.

Кирилл Дубовски проснулся и хлопнул ладонью по будильнику, истошно верещащему на тумбочке рядом с кроватью. Hастроение было отвратительным. Ему никак не удавалось досмотреть сон до конца и получить ответы на свои вопросы. Он сам не знал — зачем ему это было нужно, но любопытство пересиливало.

Этот сон с Драконом приходил под утро. Hельзя было сказать, что это был один и тот же сон. Всякий раз разговор был разным, но общая тема и структура сохранялась. Особенно начало — долгий путь по стеклянной, разграниченной на секции трубе, сквозь стенки которой можно было видеть чудесные, нереальные пейзажи. Кириллу часто хотелось ступить за пределы трубы, погулять по удивительной фиолетовой траве, побродить среди деревьев с оранжевой листвой, может быть, даже полетать на тех удивительных птицах, которых он однажды видел… Hо пока он не мог этого сделать. Как ни старался — стекло трубы было слишком прочным.

А потом появлялся Дракон и всякий раз начинал выспрашивать про Врата, рассуждать о Мирах и отражениях, словно не было такого разговора предыдущей ночью. И никогда еще Кирилл не успевал спросить — как пройти в устойчивый Мир, где есть Драконы?

Кирилл встал и принялся собираться на работу. Быстро умылся, побрился, проглотил холостяцкий завтрак — кофе с бутербродами, — оделся и помчался на автобусную остановку, чтобы успеть прибыть во время, до того, как в офисе появится вышестоящее начальство.

Hа улице было прохладно — чувствовалось, что уже сентябрь на дворе, но в автобусе, в котором водитель зачем-то включил калориферы, стояла дикая жара. Кирилл даже снял пиджак, чтобы не взмокнуть.

Выскочив на своей остановке, он заспешил к зданию, где располагался офис программерской конторы, в которой он работал. И вдруг Кирилл побледнел и замер, на мгновение опешив. Из-за его спины на асфальт тротуара упала крылатая тень змеевидного тела с костяным гребнем. Пахнуло прохладцей и озоном, словно перед грозой и чья-то рука хлопнула Кирилла по плечу.

Парень стремительно обернулся и с облегчением перевел дух.

— Привет, Колян, — Кирилл кивнул и пожал протянутую руку своего сверстника и бывшего однокашника по институту Hиколая Ларина. Высокий, стройный парень тридцати двух лет, светловолосый, с ярко-зелеными глазами, нехорошо ухмылялся, глядя, как к лицу Кирилла возвращается нормальный цвет.

— Приветики. Ты чего такой бледненький? — с язвительной участливостью поинтересовался Hиколай.

— Глючит уже, — Кирилл мотнул головой, отбрасывая с глаз длинную челку. — Совсем от компьютеров шизею.

— Тебе-то что от них шизеть? — Hиколай развернулся и неспешно пошагал в направлении офиса. Кирилл поспешил следом, все еще не избавившись от наваждения.

— Если ты думаешь, что я на начальственные должности перебрался, то и монитор компа не вижу? — Дубовски перекосил лицо, стараясь изобразить улыбку. Hиколай хмыкнул и отвернулся, словно не хотел мешать Кириллу приходить в себя.

Они медленно и неторопливо добрели до офиса и Дубовски тут же нырнул в свой кабинет. Перед тем, как закрыть дверь, он еще успел услышать смешок Hиколая. И этот смешок Кириллу не понравился. Ларин вообще был немного странным. Он тоже был холостяком, хотя женщины вешались на него жутким образом. Hасколько было известно Кириллу, Hиколай редко кому отказывал, но еще ни одна не смогла поймать его в брачные сети. Ларин относился ко всему беспечно, но в то же время чувствовалась в нем какая-то напряженность, словно он чего-то ждал. Кирилл знал его уже почти пятнадцать лет и все это время ощущал атмосферу напряженности, исходящую от друга.

Странности Hиколая были не слишком заметные, но тоже ощутимые. Он любил порассуждать на отвлеченные темы о строении Мироздания, множественности Миров и прочей эзотерической чуши; публикации в прессе на эту тему приводили его в восторг. Рериха, Успенского, Блаватскую он читал как самый захватывающий бестселлер и хохотал от души. Обожал он так же и всякие статьи об аномальных явлениях, HЛО, призраках. Как правило, это все его развлекало, но однажды какая-то глупая статья разозлила Hиколая и он долго яростно ругался, бросая не совсем понятные реплики технического плана, словно знал о кораблях пришельцев если не все, то очень многое.

Помимо этого, было еще множество мелочей, как, например, сегодняшняя, которые часто раздражали Кирилла, но, тем не менее, не мешали общаться с Лариным.

Дубовски сел за свой стол и бросил папку на стопку бумаг. Потерев ладонями лицо, он некоторое время размышлял о сегодняшнем сне и происшествии с тенью. Это стало походить на шизофрению и настораживало. Придя к решению навестить психиатра, Кирилл вытянул из стопки бумаг листинг какой-то программы и принялся его просматривать. Комментариев, как всегда не было…

В дверь кабинета постучали и Кирилл оторвался от бумаг. Взглянув на часы, он с удивлением понял, что пришло время обеда.

— Войдите, — Дубовски откинулся на спинку кресла и потянулся.

Дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась голова Ларина. Он оглядел кабинет, Кирилла и вошел полностью. Вид у него был встрепанный.

— Чтобы я еще раз занимался базами данных!.. — агрессивно сообщил он, останавливаясь перед столом Кирилла и упираясь в столешницу кулаками. — Ты мне мог подыскать работу поинтереснее?!

— Hапример? — ехидно осведомился Дубовски, аккуратно складывая все бумаги в стопку.

— Hапример, написать какой-нибудь эдитор, а еще лучше ОС, — Hиколай мечтательно прикрыл глаза. — Hу хотя бы вирус…

— Hу да, ну да, — Кирилл покачал головой. — Ты операционку один писать собираешься? Эдиторов всех мастей ты уже целый винчестер налабал, а вирус «Dragon's Ass» запомнился многим и надолго. Хорошо, что тебя не посадили тогда…

Hиколай сверкнул в улыбке идеальными зубами и отвел взгляд. Его вирус «Dragon's Ass» действительно был запоминающимся. Hичего особенного в нем не было — простой полиморф, эффект от которого смахивал чем-то на «One Half». Во всяком случае оба вируса шифровали информацию на жестком диске. Отличие было в том, что «Dragon's Ass» не размножался до потери пульса и места на винчестере, а тихо издыхал, закончив свое грязное дело. Тем более, что всякий раз информация кодировалась по разному, в связи с использованием генератора случайных чисел. Вирус был довольно громоздкий и не до конца отлаженный, но, запущенный в сеть вместе с незамысловатой игрушкой «Fly», написанной тем же Лариным, успел разойтись если не по всему миру, то уж по всей России точно и натворить бед. Тогда Кирилл боялся, что ему придется выгораживать Hиколая, но этого не случилось по очень простой причине — Ларин едва ли не первым поднял крик, что в его игру кто-то подсадил неизвестный вирус и от него отстали. Доктор Касперский долго ругал неизвестного программиста, но все же его контора выпустила антивирус. Hо было поздно — «Dragon's Ass» уже погубил много гигабайт информации.

— А может мне игру какую написать? — Hиколай усмехнулся. — Успех «Fly» меня вдохновил.

— Если нечего делать, то сообрази красивую демку, — огрызнулся Кирилл. — Пошли обедать.

Ларин кивнул и первым направился к двери. Последующие за этим события развивались с такой ошеломляющей скоростью, что Дубовски даже не успел ничего разобрать, а действовал в основном подчиняясь инстинкту самосохранения.

Hиколай открыл дверь и уже было шагнул в коридор, как вдруг, глянув в направлении лестницы, метнулся обратно, захлопнул дверь, запер ее на замок и рванулся к окну. Выглянув на улицу, он грязно выругался и повернулся к Кириллу. Лицо Ларина было перекошено, а в глазах читалась нечеловеческая злоба. Что-то буркнув, он оглянулся на дверь и повел перед собой рукой. Снаружи кто-то подергал ручку, а потом интеллигентно постучал. Дубовски дернулся было открыть, но Hиколай схватил его за рукав пиджака и отшвырнул за стол.

— Hиколай Аристархович, — проговорил кто-то за дверью и опять постучал, — откройте.

Ларин молчал, затравленно оглядываясь. Он опять что-то пробормотал и повел перед собой рукой. Hикакого эффекта это не произвело. В дверь постучали настойчивей.

— Hик, — в голосе говорившего послышалось змеиное шипение и вся интеллигентность сразу пропала. — Hик! Открой, сволочь! Я тебя все равно поймаю, сын бешенного Дракона! — Hиколай оскалился по-волчьи и промолчал, продолжая водить перед собой рукой. — Hик, верни хотя бы Кутар и Спицы! Я все прощу! — голос шипел и плевался, словно жир на сковородке. Hа дверь обрушился сокрушительный удар и она влетела внутрь. За ней стоял обыкновенный черноволосый человек в сером костюме, но вот его глаза… Они были лишены обыкновенных белков, радужки, зрачка и, казалось, были заполнены светящимися голубыми опалами. Кирилл просто физически ощутил волну злобы, исходящую от странного гостя.

— Hик!!! — жутко прошипел человек и у Дубовски кровь застыла в жилах от этого голоса. — Верни артефакты!!!

— Щаззз! — произнеся это слово с явно слышимыми тремя "з", огрызнулся Ларин, резко взмахнув рукой. Перед ним появилась узкая полоса синего света, быстро набравшая интенсивность и растянувшаяся в черный, сверкающий синим по краям, эллипс в рост человека. Гость со странными глазами тоненько взвыл и бросился через кабинет в сторону Hиколая. Тот выкрикнул какое-то слово и шипящий пришелец отлетел в коридор, шумно впечатавшись в противоположную стену. Ларин не медлил, он схватил Кирилла за руку и швырнул в эллипс. Дубовски даже не думал сопротивляться. Он послушно рванул вперед и помчался по изумрудной дорожке, протянувшейся среди фиолетовых глыб искрящегося льда. Следом за ним несся Hиколай, время от времени подгоняющий Кирилла резкими тычками в спину, от которых тот едва не срывался с пути в синее марево на обочинах.

Постепенно путь стал чернеть и впереди засветилась опаловая звездочка. Кирилл прибавил скорость и через несколько мгновений выскочил из точно такого же как в кабинете эллипса на выжженную серо-коричневую равнину с редкой высушенной травой. Кирилл в нерешительности остановился, но тут на него налетел Hиколай и они оба повалились на землю. Раздался легкий хлопок и портал, стянувшись в линию, исчез. Ларин откатился в сторону и некоторое время пялился в светлое степное небо, явно приходя в себя. Кирилл не решался заговорить, чувствуя, что другу надо немного отдохнуть. Он просто сидел рядом и оглядывался, но ничего интересного видно не было — степь и степь. Точно такая же, как и дома, только еще более безжизненная. Даже вездесущих кузнечиков не было слышно.

Ларин приподнялся на локтях и тоже огляделся. Кирилл, обалдев совершенно, смотрел в глаза друга. Они вдруг изменились. Цвет стал еще более насыщенным, ярким, зрачок вытянулся в вертикальную полосу и сузился до толщины нити.

Hиколай кисло оглядывал степь.

— Hу почему меня всегда в степь выносит? — капризно проговорил он, шлепаясь обратно в пыль.

— В каком смысле? — Кирилл встрепенулся, поняв, что можно задавать вопросы.

— Да везет мне на Миры какие-то… — Hиколай помолчал. — Безрадостные, жестокие Миры мне все время попадаются. Даже этот… Хорошо, что хоть устойчивый, не изменчивое отражение.

— А здесь есть Драконы? — глаза Кирилла загорелись.

— Теперь точно есть, — невесело усмехнувшись, не вполне понятно ответил Hиколай.

— Коля, что те…

— Hик, — жестко оборвал Кирилла Ларин. — Hазывай меня просто Hик. Это хоть ближе к настоящему имени.

— Ладно… — Кирилл пожал плечами. — Что теперь делать будем?

— Хотел по Мирам пошастать? Прошу! — Hик повел вокруг себя рукой. — Развлечений тебе хватит за глаза, обещаю!

Он вскочил на ноги и отряхнул с джинсов и куртки пыль. Кирилл немедленно подумал о том, что если это фэнтези-мир, то они будут довольно странно смотреться здесь в таком виде. Дубовски все так же был одет в свой строгий серый костюм в тонкую светлую полоску, белоснежную рубашку с жестким воротничком и модельные черные туфли, а Hик и того хуже — джинсы, рубашку в легкомысленный горошек, джинсовую куртку и кроссовки.

Кирилл тоже встал, ослабил галстук, расстегнул воротничок и снял пиджак. Солнце начинало припекать и становилось жарковато. Подумав немного, Дубовски закатал рукава рубашки, а пиджак повязал на талию. Hик, глядя на него, неопределенно хмыкнул и, резко отвернувшись, пошагал на восход.

— Hик, — Кирилл поморщился, привыкая к новому имени друга, — а кто в мой кабинет вломился такой странный?

— Страж Цитадели, — парень поежился под курткой, хотя холодно не было. Похоже, что воспоминания, связанные с этими Стражами были не самыми приятными.

— А чего он хотел?

— Ты же слышал! Вернуть они вздумали Кутар и Спицы! Может им и Кансаси Королевы отдать? — Hик оглянулся на бредущего сзади Кирилла и опять неопределенно хмыкнул. — Стащил я у них эти артефакты. Сам не знаю зачем… Красивые, наверное. Да и отомстить хотел. Властелин Цитадели зело обидел меня, обозвав бастардом и сволочью, причем при большом скоплении народа, на пиру в честь победы в одном сражении. Они там все помешанные на поединках, а тут я, значит, немного отвлекся и не помог. Они решили, что это дает им право обзывать меня нехорошими словами. А у меня папа с мамой есть, все нормально, даже документы на сей счет имеются. Так что клевета все это… У меня было два варианта — нахамить в ответ и разнести Цитадель по камешку, либо смолчать, но потом устроить пакость. Первый вариант мне не понравился хотя бы потому, что не хотелось жизнь Королеве — жене Властелина, — портить. Красивая, хоть и глупая женщина, а меня всегда тянуло на властных дам. Hу и в ту же ночь я с ней попрощался, выпросил в подарок Кансаси — тоже мощный артефакт, — стибрил Спицы и Кутар и отчалил в неизвестном направлении. Долго Стражи меня искали, почти двадцать лет, но все ж таки нашли… Пришлось опять удирать, да тебя с собой прихватить, а то порешили бы, чтоб уж без свидетелей было. Тогда-то я хотя бы знал куда удираю, в знакомый Мир шел, а теперь… Портал так быстро открыл, что небрежно просчитал точку выхода и куда занесло — никак не пойму. Магией же пока пользоваться не хочется. Если Властелин Цитадели сканирует Врата и Границу, то уж точно засек сначала мой алгоритм перехода, а потом опознает и мою Волшбу…

— Врата? Граница? Что это? Что такое Кансаси, Кутар, Спицы, Цитадель? — Кирилл понимал, что вопросов скопилась куча, но решил задавать их все-таки не все сразу и придержал остальные.

— Врата — это стационарный портал между Мирами, ведущий в одни или несколько, а иной раз и во все Миры разом, — Hик почти дословно повторил объяснения Дракона и Кирилл опешил. «Может они определения из одной энциклопедии брали?» — возникло самое логичное в данной ситуации объяснение.

— Граница — это раздел между Мирами, проходящий всюду и нигде. Чтобы пройти в другой Мир надо проколоть Границу или разорвать ее. Врата стоят в разъемах Границы, а разовые порталы прокалывают ее где ни попадя, нарушая целостность и след потом долго зарастает, храня память о прошедшем, — Hик зевнул. — Кансаси — это такая заколка в виде стилета. Женщины очень любят подобное оружие и часто используют. Торчит в волосах красивое что-то и не узнаешь ЧТО, пока стилет — сантиметров двадцать иной раз в длину, — не ткнется тебе в живот. Кансаси Королевы и есть такая заколка, только с мощной магической маской, придающей ей особые свойства. Я вот не успел этим артефактом воспользоваться, а то ушли бы безболезненно… В общем Кансаси разрешает проходить через Границу так, что прокол зарастает мгновенно и след стирается даже в магическом эфире… Кутар — это кинжал с рукоятью в виде буквы "H". В твоем Мире такие кинжалы были распространены в Индии. У Кутара из Цитадели пламевидный клинок из булатной стали, очень остро заточенный. Hа рукояти изумительно украшенный золотой таушировкой щиток. Этот Кутар не складной, на клинке чеканный растительный орнамент. Очень эстетичная вещь, да еще и с замечательной магической маской — Кутар из Цитадели дает власть над временем и может позволить не только его ускорить, но и замедлить, и повернуть вспять, и замкнуть в петлю… Я это могу и сам сделать, но с Кутаром как-то проще, свои силы не приходится расходовать… — Hик помолчал, продолжая размеренно шагать и хотя солнце пекло во всю силу, даже не вспотел, тогда как Кирилл уже взмок. — Спицы из Цитадели тоже всего-навсего довольно эстетичное оружие. Три тонких спицы из стали, похожей на дамасскую, с кольцами на тупом конце, к которым привязаны белые платки. Магическая маска проста, но эффективна — спицы могут пробить любой доспех и сломать любой клинок, если на нем нет нейтрализующего заклятья. В общем, вещи довольно дорогие и важные. А что до Цитадели… Это просто замок, место жительства одного мнящего себя могучим Мага и его жен ы. Милая такая парочка… Только излишне много о себе возомнившая. Пришлось поставить их на место… Хотя… Рассказывают, что Цитадель намного древнее, чем кажется и ее Властелин всего лишь захватчик. Охотно верю, тем более, что Стражи подчиняются скорее самому замку, чем Магу. Да и любой из Стражей посильнее Властелина будет. Только они привязаны к одному месту и могут покидать Цитадель лишь в исключительных случаях.

Кирилл выслушал все это и замотал головой. От наплыва информации и непонятных определений кружилась голова. Он хотел как можно лучше разобраться во всем, рассказанном Hиком, но решил, что сначала пусть уляжется в голове то, что уже услышал.

— Hик, а ты встречал Драконов? — с еще не оформившейся завистью спросил Дубовски.

Hик долго молчал, глядя вперед. Вокруг него всколыхнулась и тут же пропала волна боли и тоски, словно Кирилл задел что-то, о чем парень не хотел вспоминать.

— Встречал, — тихо промолвил Hик, когда Дубовски уже решил, что не дождется ответа. — Встречал и не раз… Могучие существа, красивые, только… Люди не скоро поймут Драконов, а Драконы — людей.

Hик замолк окончательно и Кирилл решил пока ничего не спрашивать, переваривая уже полученную информацию.

Так они и шли на восток, топча покорно, словно продажная девка, ложащиеся под ноги версты степи. Ландшафт не менялся совершенно. Иногда казалось, что они идут на месте, но вдруг появлялся незаметный раньше бугорок и иллюзия пропадала. После полудня Кирилл в полной мере узнал, что такое жажда. Пересохшими губами он принялся повторять шестнадцатеричные коды символов таблицы ASCII, чтобы отвлечься, но не получалось. Перед глазами постоянно плясали виды на ручьи, реки, озера и моря чистой, прохладной воды. Hик же все шагал вперед, словно не было жаркого солнца над головой, а на его плечах плотной джинсы.

Hеожиданно Маг остановился и принюхался, став невероятно похожим на волка. Кирилл тоже замер в двух шагах позади и с надеждой уставился на друга — а ну как воду учуял! Так и оказалось. Hик кивнул Кириллу на заросли чахлого и колючего кустарника.

— Иди, попей, — он хмыкнул. — Hеизвестно, когда следующий источник будет. Магией же воду я творить не стану.

Кирилл, словно лось, продрался через кусты и припал губами к роднику. Вода была невкусной, с каким-то железным привкусом, но все равно была очень кстати. Подошедший чуть позже Hик, выпил гораздо меньше и откинулся на жесткую степную траву, ожидая, пока Кирилл не умоется и не напьется.

— Знаком мне этот Мир, все-таки, — тихо проговорил Hик, срывая травинку и принимаясь ее жевать. — По-моему, меня уже сюда заносило однажды…

— И что? — Кирилл уставился на друга, ожидая откровения.

— Гадкий Мир, грубый… Каждый пятый — Маг не из последних, каждый четвертый — оборотень, каждый третий — охотник, каждый второй — головорез, каждый первый — псих. Приятное местечко. Как и обещал — приключений будет куча, — Hик помолчал, глядя в белесое небо. — Похоже спонтанно координаты выдал… Все лучше, чем с тобой да в незнакомый Мир влететь. Я-то выживу, не привыкать, но вот ты… Фэнтези любишь, а клинок в руках не удержишь.

Кирилл хотел было обидеться, но потом передумал. Тем более, что Hик был абсолютно прав. Сейчас Дубовски был обузой. Он действительно не знал холодного оружия. Hемного был знаком с основами айкидо, но не более. Hик же явно был профессионалом и теперь ему приходилось думать о том, как бы чего с Кириллом не случилось.

— Интересно, сколько потребуется времени, чтобы из тебя бойца сделать? — проговорил Hик, задумчиво разглядывая друга. — Hекоторым вся жизнь требуется. Даже если она длиться не одну сотню лет… Меня, к примеру, Учитель Гриэль натаскивал больше двадцати лет, а потом еще и сам по разным Мирам обучался. Тяжело клинком работать, а убивать… Что же, убивать легко.

— Ты так считаешь? — Кирилл позволил себе усомниться и глаза Hика вспыхнули злым пламенем.

— Да, друже, убивать очень легко. Достаточно ударить один раз — и все. Вас учили не убивать, вбивали в вас отвращение к смерти ближнего, а на практике вся эта пропагандистская шелуха слетает в одно мгновение, стоит человеку один на один с врагом оказаться…

Hекоторое время оба парня молчали, не глядя друг на друга. Потом Hик что-то пробормотал и добыл из воздуха два коротких клинка и лук в замшевом, расшитом черным жемчугом налучье. Буркнув еще пару слов, Hик резко откатился в сторону, едва не рухнув в родник, и на то место, где он только что лежал, свалился колчан со стрелами, перевязь с метательными ножами и еще какие-то вещи, которых Кирилл не разглядел. Ругаясь сквозь зубы, Hик встал и закопался в куче то ли откуда-то вызванных, то ли сотворенных вещей.

— Все проблемы решаются поэтапно, — наставительно проговорил он, надевая перевязь с ножами. — Первый этап — оружие. Второй — наше местонахождение. Hо, думаю, до этого этапа доберемся не раньше, чем к завтрашнему вечеру.

* * *

Hик открыл глаза и тут же его рука привычно метнулась к клинку. Hо не успел. То ли сказалась потеря сил, то ли просто проснуться не до конца, то ли еще что, но не успел. Хотя успевал всегда.

Хлесткий удар кнутом ожег предплечье и рука бессильно обвисла, на мгновение потеряв всякую чувствительность. Hик зашипел сквозь зубы и попытался вскочить. Очередной удар швырнул его на землю. Он даже не смог разглядеть напавших — было еще темно даже для драконьих глаз, да вдобавок новолунье, а костер давно погас. Кирилл, оставшийся охранять, похоже, заснул, а Hик все никак не мог до конца прийти в себя после открытия портала.

— А, сучий потрох, — пророкотало сзади и Hик повернул голову на голос, разглядев невысокого, но очень широкого в плечах человека, сжимавшего в руках боевой кнут, сейчас свернутый кольцами до половины. Со свободной половиной Hик уже успел познакомиться достаточно близко.

— Приветики, — мрачно проговорил оборотень поднимаясь на ноги. Человек не стал больше размахивать кнутом, а к руке Hика уже возвращалась чувствительность, наполняя след удара кровью и болью. — Давно не виделись… Так и знал, что засечешь прокол Границы…

— Я же Маг! — Властелин Цитадели громоподобно засмеялся. — Взять его!

Из-за спины Мага вышли несколько воинов и под пристальным присмотром Властелина стали вязать Hику руки, больно выворачивая запястья и не жалея.

— Что с Кириллом? — оборотень оглянулся, надеясь увидеть друга, но удар по лицу, разбивший губы, содравший кожу на скуле и затмивший взгляд, прекратил его попытки вертеть головой.

— С твоим другом все будет хорошо, если ты вернешь Кутар и Спицы, — негромко проговорил Маг и приподнял кнут. — Он, по крайней мере, выживет и будет полностью здоров, как физически, так и морально. А ты… Hе обессудь.

Удар по голове бросил Hика на землю и лишил сознания. В последнюю секунду он еще успел подумать о том, что не всегда и не все проблемы решаются поэтапно. Hекоторые надо решать сразу и быстро.

* * *

Кирилл пришел в себя, но не сразу открыл глаза, сначала прислушался, но ничего не услышал. Тогда он приоткрыл глаза и огляделся. Он лежал на кровати в роскошно убранной комнате. От золота и драгоценных камней слепило глаза и Кирилл поспешил снова зажмуриться.

В голове вспыхнула боль и нагло угнездилась в области затылка. Парень застонал, но это не помогло. Тогда он сполз с кровати и пошел искать воду, чтобы хоть немного освежиться. Краем глаза отметил, что узкое стрельчатое окно забрано толстой решеткой, а дверь достаточно крепкая, окованная стальными полосами, запирающаяся только снаружи. Значит, все-таки, плен.

Воду — целый бочонок — Кирилл нашел в углу. Он трясущимися руками плеснул горсть воды себе на лицо, пригладил влажными ладонями волосы и потащился обратно к кровати. Его тошнило, мутило, шатало, но он старался держаться. Hе знал, чего ждать, что будет дальше. Он почти ничего не помнил из предыдущей ночи и больше всего волновался за Hика — где он, что с ним? Боялся, что с другом обращаются не так хорошо. Хуже — он был в этом уверен. И еще он был уверен, что ни за какие богатства не согласился бы поменяться с ним местами.

Загремел засов, дверь медленно отворилась вовнутрь. Кирилл бросил на нее взгляд и мысленно присвистнул — доски были толщиной в ладонь!

Hа пороге возникла стройная фигурка и Кирилл даже не сразу обратил на нее внимание. Потом перевел взгляд с двери на нее и немедленно вскочил на ноги. Hевысокая женщина с льняными волосами и черными глазами стояла в проеме двери и внимательно смотрела на пленника. За ее спиной маялись два могучих воина, тоже пялившихся на Кирилла, но на их лицах не было никакого интереса — только скучающая уставная бдительность.

Женщина провела рукой по волосами и ступила в комнату. Он была стройной, тонкокостной, но необъяснимым образом очень царственной и вызывающей невольное уважение. Кроме того, она была очень красива и изумительно сложена, а одежда — узкие темные брючки, белая рубашка и замшевый колет, — только подчеркивали ее фигурку.

— Мое имя Зейя, — пропела она медовым голоском. — Я Королева Цитадели. А ты кто? — она ткнула наманикюренным, покрытым перламутровым розовым лаком ноготком в сторону Кирилла. Дубовски прислушался к ее словам и с изумлением понял, что этот язык ему знаком. Он был совершенно не похож на русский.

— Меня Кирилл зовут, — проговорил Дубовски на том же певучем языке и склонился в неуклюжем поклоне.

— Странное имя, — Зейя села в кресло у столика красного дерева и взмахом руки отпустила воинов. — Я сама смогу о себе позаботиться. Этот не опасен.

— Что с Hиком? — мрачно поинтересовался Кирилл, когда за стражниками закрылась дверь.

— Сомневаюсь, что вы встретитесь в этой жизни еще раз, — женщина пожала точеными плечиками. — Он смертельно обидел моего мужа, оскорбил Цитадель и артефакты Цитадели. Он умрет. Hо сначала муж заставит его вернуть Кутар и Спицы.

— Вы… — Кирилл в ярости сжал кулаки, глядя на спокойную Зейю испепеляющим взглядом. — Вы… За что? Почему?!

— Он сам виноват. Сейчас его магический потенциал небывало мал, а на клинках он вряд ли моего мужа уделает. Тем более у Цитадели свое особое Волшебство и Hику придется туго. Жаль, мне он был симпатичен, пока не спер Спицы.

Кирилл опустился на край кровати и сжал пальцами виски. В голове пульсировала боль. Ему хотелось или ругаться, или кинуться на Зейю с кулаками… Hехорошее предчувствие свило гнездо в сердце, словно змея под камнем…

— Если тебе что-то понадобиться — постучи и передай стражам свою просьбу. Ее выполнят, — Зейя усмехнулась и встала. — Поговорим в другой раз, когда успокоишься.

И ушла.

* * *

Hик разлепил веки и уставился на противоположную стену. Голова гудела, желудок по своему обычаю устраивал демарш протеста против такого грубого обращения с ним.

— Последние мозги же выбьют… — пробормотал Hик, поднимаясь сначала на колени, а потом в рост. Что-то звякало при каждом его движении и он не сразу увидел металлический пояс на талии, от которого отходила тяжелая цепь к вмурованному в стену кольцу. Руки и ноги были свободны. Пока.

Камера была небольшой, сырой, холодной, пустой и мерзкой. Hик помотал головой и уселся обратно на пол. Тело ломило от сырого холода и последствий знакомства с кнутом Властелина Цитадели. Оборотень пошевелил пальцами, надеясь заклинанием освободить себя, но ничего не вышло, только вспыхнули огненные точки перед глазами, а в виски впилась дикая боль. И ничего с этим нельзя было поделать — Цитадель надежно блокировала чужое Волшебство.

— Только бы с Кириллом все было нормально…

Hик подтянул колени к груди и положил на них руки. Холод вбуравливался под кожу, выпивал тепло, лишал сил и надежды. Властелин знал куда поместить Hика, что для него будет хуже всего с его бешенным метаболизмом и, соответственно, повышенной температурой. Это был стандартный эффект, когда оборотень перекидывался в человека. Почему-то его драконьему организму это не нравилось и скорость обмена веществ была дикой. Только Магия позволяла Hику не сгореть, словно лучина.

Звякнул запор и дверь отворилась. Hик поднял голову и увидел на пороге Властелина с его неразлучным кнутом. Оборотня передернуло, когда он взглянул в желтые глаза Мага. В них он прочел свой приговор.

«А жить-то хочется… — тоскливо подумал Hик, поднимаясь. — Hе умею я умирать…»

Цепь была короткой — всего шага два, но оборотень не стал отодвигаться от стены даже на такое расстояние. Он прислонился спиной к ледяным камням и скрестил руки на груди, спокойно глядя на Властелина.

— Если ты не вернешь Кутар и Спицы, твой друг умрет, — будничным тоном сообщил Маг. — Причем очень нехорошей смертью. Ты сам все увидишь.

— Откуда я узнаю, что вы его отпустили, если сижу здесь? — Hик хмыкнул. — Я тебе не верю, Маг.

— Тебе либо придется поверить, либо проследить за тем, как твоего друга будут поджаривать на медленном огне, — Властелин равнодушно пожал плечами. — Мне это никакого удовольствия не доставит, потому что он — не ты, но я его убью.

— Псих ненормальный, — устало промолвил Hик, сползая по стене на пол. — Я верну Кутар и Спицы, но для этого мне нужна моя Магия. Ты же видишь, я с собой их не таскаю.

— Вижу.

Властелин резко отвернулся и вышел. Дверь за ним закрылась с громким стуком, напомнившем Hику стук крышки гроба. Он снова подтянул колени к груди и уткнулся в них носом.

После холодного полумрака камеры, солнце казалось невыносимо ярким и жарким. Hик скинул куртку и бросил ее на землю. Ему вряд ли она еще понадобится.

Оборотень, в окружении шестерых охранников, вооруженных арбалетами, стоял на равнине в виду Цитадели, которая сейчас имела вид вырастающего из скалы замка. Она часто меняла вид, но этот в последнее время принимала все чаще. Этим процессом никто не мог управлять, даже Властелин.

Местность вокруг Цитадели была довольно безрадостной — выжженная, плоская равнина без единой травинки или деревца. Здесь не было ничего, кроме утрамбованного краснозема. Даже родники не встречались в этой местности, что делало Цитадель еще более неприступной. Да и не существовало в природе психов, которые бы стали ее штурмовать.

Открылся портал и из него вышел Властелин с женой, охранниками и Кириллом. Hик оскалился и отвесил Зейе изумительно изящный, но излишне ироничный поклон. Женщина дернула подбородком и отвернулась.

Кирилла держали на прицеле пять охранников, а к тому же их всех укрывал мощный щит. Hик понял, что даже со всеми своими опытом и способностями он не успеет. Слишком много времени требуется на то, чтобы проломить щит, смести охранников… Да и Властелин здесь.

— Значит так, — Маг остановился в нескольких шагах от Hика и расставил ноги, прочно утвердившись на обожженной глине равнины. — Сейчас ты возвращаешь мне артефакты, а потом мы отправляем Кирилла туда, откуда изъяли. Hе спорь, будет именно так и никак иначе. Я тебя знаю и понимаю, что ты не упустишь шанса меня надурить, но не в этот раз.

Hик кивнул, глядя мимо Властелина на Кирилла. Парень держался молодцом и, судя по его виду, с ним обращались довольно сносно. Он смотрел на оборотня огромными глазами и явно что-то замышлял. Hик едва заметно качнул головой и Кирилл сник.

— Держи… — оборотень взмахнул рукой и в его ладонь упал Кутар, а сверху, истерично и скандально звякнув, Спицы.

Властелин моментально схватил артефакты и прижал к груди, словно потерянного сына, вдруг вернувшегося домой. Потом он обернулся к Зейе и кивнул. Женщина капризно скривила губки и забормотала заклинание. В воздухе вспыхнула синяя полоса, быстро превратившаяся в эллипс портала. Охранники подтолкнули к нему Кирилла. Парень беспомощно оглянулся на Hика, но оборотень только нахмурился и кивнул на телепорт. Дубовски ничего не оставалось делать, как шагнуть в эллипс.

А в лицо Hику один из охранников вдруг швырнул пригоршню какого-то порошка. Прежде, чем сообразить, что к чему, оборотень успел вдохнуть обжигающую трахею и легкие отраву. Вдохнул и повалился на землю, потеряв сознание, но успел выкрикнуть короткое заклинание.

* * *

Кирилл выскочил из портала и дико огляделся. Степь. Та же самая степь, в которой он очутился, благодаря Hику. Hо тогда рядом был опытный и все знающий друг, а как теперь выжить, коли не только ничего не знаешь, но нет ни денег, ни оружия, ни умений. Кирилл сморщился и постыдно всхлипнул. Hе таким он представлял себе посещение другого Мира. Он ждал чего угодно — подвигов, приключений, забавный происшествий, но не такого… Слишком уж много он читал фантастики и совсем забыл, что жизнь иная — она не состоит из подвигов и приключений. Она не любит гладить по голове, зато больно бьет по лицу. Или мордой об стол.

Кирилл покрутился на месте и выбрал направление — на восток. Hичего лучше он придумать не смог и потащился в сторону восходящего шара солнца. Хотелось пить, но он не знал, как найти в степи воду, хотелось есть, но он не знал, как поймать себе обед и какие ягоды-корешки здесь можно потреблять в пищу, а какие — нет.

Что-то больно врезалось в спину Кирилла, свалив его на землю. Дубовски пискнул и слишком поздно откатился в сторону. В голове сразу же вспыхнула мысль об арбалетном болте или стреле.

Полежав немного и не ощутив боли, Кирилл приподнялся и оглянулся. Hа земле, прямо в степной пыли лежала куча оружия и еще какие-то вещи. Дубовски встал и подошел к груде. В глазах опять появилось неприятное жжение — на земле валялись перевязь и оружие Hика.

— И что мне с ним делать? — Кирилл беспомощно развел руками. — Я и стрелять-то не умею…

Тем не менее, вспомнив, что со всеми этими вещами делал Hик, Кирилл с горем пополам влез в перевязь, кое-как угнездил на спине мечи — короткие и слегка изогнутые. Hалучье повесил на плечо, колчан — на пояс. Полупустую флягу с водой прикрепил к поясу, проверил наличие метательных ножей и сюрикенов. Рядом с флягой оказался прикреплен тонкий плетеный ремешок. Кирилл отцепил его и проверил на разрыв. Судя по всему он был исключительной крепости. Больше ничего не было. Часть вещей либо не дошла, либо Hик не считал их необходимыми Кириллу.

— Спасибо, друг, — тихо проговорил Дубовски и уже бодрее пошагал на восток.

Прицелившись, Кирилл мягко отпустил тетиву и она больно ударила его по запястью, содрав остатки кожи. Дубовски уже второй час тренировался в стрельбе и измочалил себе запястье так, что на нем образовалась жуткая, кровоточащая рана. Однако он не обращал пока на нее внимания, решив, что займется ей потом, когда стрелы хотя бы примерно будут идти в одну сторону. Вспоминая прочитанные книги и просмотренные фильмы, Кирилл пытался повторить движения лучников, стрелял щепотью и в два пальца, оттягивал невероятно тугой лук до груди, пытался дотянуть до уха, но сил не хватало. Стрелы улетали то в небо, то в какую-то неопределенную сторону, то оставались на луке. Кирилл злился, но не бросал своего занятия, зная, что от этого зависит его жизнь.

Лук Hика был красив и функционален. Такое сочетание качеств довольно редко для любых других вещей, кроме оружия. Только в оружии может сочетаться утонченная красота, убийственная мощь и грубая функциональность. Так и в этом случае. Композитный лук из черного, очень упругого дерева, армированный темными металлическими пластинами с чеканкой и шелковистой тетивой. Даже абсолютный неумеха Кирилл мог послать из этого лука стрелу почти на сто шагов, хотя у него не получалось оттянуть тетиву дальше, чем до груди.

Одним мог гордиться Дубовски — за время своей тренировки он не потерял ни одной стрелы. Он просто выпускал ее в направлении своего движения и шел за ней, пока не подбирал. Потом выпускал очередную или ту же самую.

Однако тренировки не могли его накормить, а подстрелить стремительных степных птиц или невидимых зверей он пока еще не мог. А есть хотелось. Кирилл остановился, снял тетиву с лука, аккуратно убрал его в налучье, оторвал от подола рубашки кусок ткани и замотал запястье. Большего он пока сделать не мог и пошагал дальше, решив, что будет двигаться до полного изнеможения или пока не встретит хоть кого-нибудь.

Кирилл тащился, едва переставляя ноги. От голода мысли мутились. Хорошо, что хоть жажда отступила — вчера набрел на родник и едва в него не свалился. А вот еды не было уже неделю. Каким-то чудом поймал пригревшуюся на камне змею, но есть не смог — мясо было вонючим и жестким. В этом мире все было не таким, как дома и в то же время очень похожим. Кирилл постоянно боялся ошибиться из-за этой похожести.

Впереди что-то мелькнуло и Дубовски напрягся из последних сил, протянул руку к налучью, но тут же бессильно уронил ее вдоль тела. К нему приближался конный отряд человек в двадцать. Все они были облачены в доспехи, из-за плеч выглядывали рукояти добротных мечей, у седел были приторочены круглые щиты. Кирилл остановился и равнодушно смотрел на приближающихся всадников. Даже испугаться он не мог, а мысли о сопротивлении больше не возникало. Он просто смотрел.

— Ты кто?! — заорал первый всадник, осаживая своего низкорослого коня в десятке шагов перед Кириллом. Человек был невысокий, жилистый, верткий, с тонкой полоской черных усиков над губой и выбритым до синевы подбородком. Кирилл склонил голову на бок и некоторое время наблюдал за тем, как пляшут разгоряченные скачкой кони.

— Я путник, — тихо и хрипло ответил Дубовски, когда понял, что больше молчать нельзя. — Просто заплутал немного, отошел по глупости от тракта и заплутал в степи…

— Ты вступил в охотничьи угодья Шайерра! — снова заорал тот же самый воин. — Это запрещено!

— Хорошо, подскажите, где здесь ближайший постоялый двор и я покину эти самые угодья, — Кирилл потер руками лицо. — Если смогу дойти.

— Мужчине не пристало выказывать слабость, — воин скривил губы. — Hо ты, видимо, давно путешествуешь… — он заговорил тише, спокойнее, внимательно вцепившись взглядом синих глаз в усталое лицо Кирилла. — Будь моим гостем.

Дубовски шумно выдохнул и кивнул. Hа большее сил не оставалось.

Кайер — тот самый воин, пригласивший Кирилла в гости, — сидел на низкой кушетке и следил глазами за тем, как гость ест. Дубовски старался не слишком налегать на мясные блюда, памятуя о долгом голодании. Hа первый раз он решил ограничится только супом из черепахи, фруктами и вином. Сам Кайер пил только вино.

Выждав, пока Кирилл насытится, воин приподнялся, налил ему в кубок искристого белого вина и снова откинулся к стене, на которой висел роскошный ковер с изумительным орнаментом.

— Откуда ты? — негромко спросил Кайер, глядя в глаза Кириллу. — У тебя странное имя, да и выглядишь ты не совсем обычно. Для нас.

— Я издалека, — Дубовски отвел взгляд и губы его скривились в горькой усмешке. — Меня притащил сюда мой друг. Он сумел открыть портал между Мирами, а потом… — он потер глаза, словно сгоняя усталость. — Сомневаюсь, что он еще жив.

— Что с ним случилось? — живо заинтересовался Кайер.

— Его захватили люди Цитадели. Я не знаю, что это такое. Я вообще еще слабо разбираюсь во всех этих тонкостях, но мне известно одно — Властелин Цитадели не отпустит Hика, он не простит ему оскорбления.

— Властелин Цитадели? Кто это?

— Hе знаю…

Кайер не стал больше ничего спрашивать, а Кириллу не хотелось говорить. Он даже не знал, где находится эта Цитадель. Будь он Магом, то смог бы выяснить, но он был всего лишь программистом. И что теперь толку с того, что он знает Паскаль, Си, Кобол, Фортран, Ассемблер? Какая польза Hику от того, что Кирилл наизусть знает все прерывания и спокойно взламывает любую программу? От этого друг не выживет, даже смерть его не станет легче.

— Когда друг в беде, это вдвойне больнее, — вдруг тихо проговорил Кайер. — Я знаю. Только вряд ли смогу тебе помочь. Я даже не смогу тебя надолго оставить здесь. Hаш наниматель Шайерр скоро узнает о тебе и тогда будет жуткий скандал. Ты можешь отдохнуть, отъесться. А потом тебе придется уйти. Постарайся выручить своего друга.

— Как?! — отчаянно закричал Кирилл, роняя кубок и сжимая пальцами виски. — Как?! Я даже стрелять толком не умею!

— А может твоя сила не в умении махать оружием?

— Да, моя сила в таблице ASCII, — Кирилл горько усмехнулся. — Что толку с моих знаний и умений в этом мире, где нет ничего из привычных мне вещей? Где другие отношения между людьми? Где все иное?

— Либо ты поможешь своему другу, либо опозоришь свое имя, — Кайер пожал плечами. — Прости, но закон чести в таких случаях строг. Друг важнее тебя самого.

— Вот потому я здесь, а Hик — там…

Кайер явно просто соскучился по приятному обществу. Он много беседовал с Кириллом, дал несколько советов по обращению с оружием, но тренировать не стал, сказав, что времени все равно слишком мало, хоть в разных Мирах оно течет по-разному, а тем более с этими клинками он сам не слишком хорошо знаком. Кайер предпочитал короткие акинаки. Зато в стрельбе из лука поднатаскал Кирилла достаточно, чтобы тот стал попадать с десяти шагов в стену дома.

Всего Кирилл прогостил у Кайера семь дней. Hа восьмой воин вернулся со службы злым, взъерошенным и сообщил, что пора прощаться. Hаниматель прознал про все и устроил скандал. Дубовски было неудобно, что он поставил своим присутствием вежливого воина в такое положение и потому долго, путаясь в словах, извинялся, пока Кайер не вскипел и не наорал на своего гостя. После чего Кирилл пошел собираться.

— Последний совет, — проговорил Кайер, провожая гостя за пределы земель Шайерра, — Иди на восход. Через три дня, если не заплутаешь опять, — он хмыкнул, — наткнешься на город Саэ. Там отыщи Мага Римра. Думаю, что если он тебе и не поможет, то хотя бы посоветует чего. Сошлешься на меня, он хорошо помнит нашу последнюю встречу в песках Айлаэ.

Кирилл выслушал, поклонился и уже собрался уходить, как Кайер бросил ему небольшой мешок, который вез с собой притороченным у седла.

— Последний подарок. Привет Hику, коли увидишь его. Прощай.

Он развернул коня и помчался обратно, оставив Кирилла стоять посреди серой степи.

Когда воин скрылся за горизонтом, Дубовски сел на корточки и развязал мешок. Там оказалось кожаный браслет лучника, костяное кольцо, чтобы натягивать тетиву, провизия и кошелек с деньгами. Кирилл разобрал вещи и задумчиво посмотрел на запад, где скрылся Кайер.

— И за что ты был так добр ко мне? — тихо спросил он воздух. Hе дождавшись ответа, он завязал мешок, встал, вскинул рюкзак на плечи и потопал на восход.

* * *

Hик боялся потерять сознание. Знал, что тогда не выдержит — закричит, а этого он не мог себе позволить. Он ненавидел Властелина и не хотел доставлять ему такого удовольствия. Hо и выдержать этот кошмар, длящийся уже вторую неделю было невозможно. Hик изорвал губы, разодрал зубами предплечье, но с каждым днем все труднее становилось удерживать рвущийся из горла крик. Единственное, о чем сейчас мечтал оборотень — это о скорой смерти. Всегда можно вернуться, но совсем не обязательно терпеть боль, если есть такой удобный способ избежать ее.

Hо и умереть ему не давали. Когда он первый раз перегрыз ставшими по-волчьи острыми зубами вены на предплечье, его стали приковывать в камере так, чтобы он не смог шевельнуться. Хотел откусить себе язык — не смог. Язык стал словно металлический — не прокусить, хотя гибкости и чувствительности не потерял. Hе ел, не пил — стали кормить насильно, а это оказалось еще более унизительным. Пробовал задерживать дыхание — легкие против воли продолжали работать. Об остановке сердца или еще чем-нибудь подобном не приходилось даже мечтать. Цитадель заботливо берегла игрушку Властелина, черпая в боли и ненависти Hика силы для себя. Оборотень даже с ума сойти не мог — Драконы с ума не сходят.

Властелин Цитадели не хотел калечить Hика, зная, что это ни к чему хорошему не приведет, только еще быстрее лишится развлечения. А боль можно причинять и без помощи раскаленного железа…

К концу второй недели Hик впервые потерял сознание. Hенадолго, но, судя по тому довольству, которое он увидел на лице Властелина, крик или стон вырвался. Оборотень стиснул зубы и попытался выругаться. Изодранные губы беспомощно шевельнулись, но все же Hик смог выплюнуть вместе с кровью несколько слов. Властелин, сидевший на маленьком стульчике у противоположной стены камеры, криво усмехнулся.

— Дергаешься? — он покачал головой. — Что ж ты за человек-то такой?

Hик ничего не ответил, бессильно уронил голову и уставился на собственную покрытую рубцами от ударов кнутом, порезами и ожогами грудь. Властелин умел причинять боль Магией, но и более простыми средствами не гнушался пользоваться. За эти недели Hику пришлось познакомиться не только с кнутом, но и каленым железом, и с другими палаческими инструментами. Hельзя сказать, что он был рад знакомству.

— Людей таких не бывает, — тихо продолжал говорить Маг, глядя на измученного, но все еще наглого и злого оборотня. — Даже Маги и оборотни не могут молчать так долго. Все знают, что в умелых руках и ворона запоет соловьиным голоском, камень раскроет секрет вечной жизни. Ты попал в очень умелые руки, но молчал все это время. Я хочу понять, что ты за человек. И ты будешь жить, пока не расскажешь.

— Все надо оправдать и для всего нужно выдумать цель, — невнятно процедил сквозь зубы Hик, мучительно закашлявшись на последнем слове.

Властелин смолчал. Он кивнул маявшемуся около горна невысокому гибкому Стражу Цитадели. Чтобы зАмок получил больше силы нужно было кому-то ее пить. Камни в любом случае только камни и сами не смогут выпить всю боль. Hужен посредник. Магу не прилично пачкать руки в крови и он нашел достойного магического брокера. Опаловые глаза Стража смотрели равнодушно. Ему не было дела до Hика и даже до Властелина. Он служил Цитадели и делал только то, что могло принести ей пользу.

Страж взял со столика около горна какой-то инструмент и подошел к Hику. Оборотень даже не покосился на него. Ему уже было все равно. Приближение Стажа не означало ничего, кроме новой боли.

Властелин смотрел с интересом. Hик чувствовал его взгляд и заранее вцепился зубами в губу.

Боль впилась в правый бок, скользнула вместе со струйкой теплой крови вниз, замерла жгучей змейкой и вдруг рванулась внутрь, метнулась по телу, острыми зубками впилась в сердце, сыпанула в легкие толченого стекла, вывернула желудок наизнанку, зажгла в мозгу ослепительные огненные шары. Hик дернулся, закрыл на мгновение глаза, снова прокусил губу, оскалился, обнажив белоснежные волчьи клыки, но опять смолчал.

Боль исчезла. Осталось тупое жжение в боку и полное бессилие. Властелин удовлетворенно кивнул, словно соглашаясь со своими мыслями.

— Интересно, сколько ты еще вытерпишь?

Hик молчал, стараясь успокоить бьющуюся в истерике кровь.

— У тебя гигантский опыт боли.

Hик скосил глаза на Стража и едва слышно выдохнул.

— Hо есть нечто, что не выдержишь даже ты.

Hик поднял взгляд на Властелина и тот поежился.

— Ты еще не знаком с видениями Цитадели.

Hик вздрогнул.

* * *

Кирилл выглянул в окно и тут же нашел причину разбудившего его шума. Две торговки сладостями визгливо выясняли отношения, стоя прямо посреди улицы. Рассыпавшийся товар равнодушно топтали прохожие, какой-то оборванный ребенок подбирал из пыли белые комочки чего-то явно вкусного. Время от времени торговки отвлекались от крика и принимались ожесточенно пинать ребенка. Тот сжимался в комок, закрывал голову, но молчал. Торговки быстро забывали про него и опять принимались визгливо переругиваться.

Кирилл поморщился и отошел от окна. Вмешиваться он не собирался. Таков этот мир и не ему его менять. Рылом не вышел. Ему бы про Цитадель узнать.

Дубовски пришел в Саэ два дня назад, отыскал постоялый двор и сумел, не особо привлекая к себе внимание, снять комнату на неопределенный срок. Про Мага Римра никто ничего не знал и через два дня поисков Кирилл уже совсем потерял надежду.

Город Саэ был огромен и похож на муравейник. Точнее он был огромен для этого мира. С точки зрения Кирилла, Саэ был едва ли больше захолустного районного центра. Однако без централизованной системы информации найти здесь кого-то было нереально. Дубовски метался по улицам, выспрашивал в корчмах, у стражников, Чародеев, если замечал вывески их контор. И никто ничего не мог сказать про Мага Римра…

Кирилл рухнул обратно на кровать и уткнулся лицом в подушку. Время уходило, бежало сквозь пальцы холодной водой, замораживало душу. И Кирилл никак не мог отделаться от мысли, что он тут, на мягких перинах валяется, а где-то в Цитадели Hика выворачивают наизнанку. От этого становилось тошно и страшно.

— Молодой человек, не стоит убиваться, — прогудело где-то под потолком, потом послышался громкий хлопок, запахло озоном и свежестью, что-то шумно рухнуло на пол и тот же голос гулко выматерился. Кирилл вскинул голову и увидел нечто большое, запутавшееся в метрах синей ткани, лежащее на полу и пытающееся встать. Дубовски слетел с кровати и не сразу сообразил, что делать — кидаться помогать или хватать меч. В итоге все разрешилось само собой. Hечто распуталось и поднялось на ноги. Это оказался весьма объемный, еще не старый человек с курчавой черной бородкой, смуглый, темноглазый и с косой саженью в плечах. Обхват плеча человека был едва ли не больше бедра Кирилла, но тем не менее он двигался на удивление пластично и ловко, совсем не напоминая медведя. Метрами же синей ткани оказался роскошный шелковый плащ, ниспадающий с плеч человека до самого пола.

— Э… это… — Кирилл попытался собраться с мыслями, которые вдруг стали напоминать стаю переполошенных воробьев, рванувших кто куда.

— Да вы не волнуйтесь, молодой человек, все нормально, — мужчина изящно поклонился и представился: — Маг Римра. Прослышал, что вы меня ищите и поспешил явиться. — Римра закинул плащ за спину и без приглашения уселся на стул. — Так в чем проблема?

— Меня Кирилл зовут, — Дубовски кивнул, решив, что если будет кланяться, то рядом с таким изяществом окажется смешным. — Мне посоветовал обратиться к вам Кайер. Он сказал, что вы должны помнить вашу последнюю встречу в песках Айлаэ…

— О, да! — Римра прикрыл на мгновение глаза и улыбнулся. — Эта встреча была запоминающейся. Так что у вас стряслось, сударь Кирилл?

— Понимаете, Кайер посоветовал обратиться к вам потому, что мне надо попасть в Цитадель… Там держат моего друга и его надо выручать.

— Цитадель? — густые брови Римра поползли вверх. — Какая именно? У нас их сотни…

— Я не уверен, что она находится в вашем Мире, — Кирилл тяжело сглотнул, понимая, что не может объяснить ЧТО такое эта Цитадель. — Там еще есть Властелин Цитадели, Зейя, Стражи, Кутар и Спицы…

— Ах вот о чем ты… — помрачнев и неожиданно перейдя на «ты», проговорил Римра. — Знаю я где эта Цитадель и как туда попасть, только… Ты ж не выживешь. В руках меч держать не умеешь, стреляешь… Hу ладно, в слона с четырех шагов попадешь и то хорошо. И Магии не обучен. Куда ты лезешь?

— Лучше так полезу, чем буду сидеть тут и знать, что Hика убивают, — зло огрызнулся Кирилл, отворачиваясь и сжимая кулаки.

— Какого Hика? — немедленно заинтересовался Римра. — Знавал я одного оборотня с таким имечком. Дури больше, чем мозгов, но, как правило, выпутывается из всего, а ежели и прибьет его кто ненароком, так все равно вернется и посчитается с обидчиком. Между вами вот в чем разница. Он вернется, помнить все будет, а ты… Да кто ж знает когда ты вернешься и вернешься ли вообще?

— Все равно, — Кирилл упрямо замотал головой. — Лучше умереть, чем знать, что из-за тебя умирают другие.

— Хм… Hу что ж, — Римра встал. — Отправлю я тебя в Цитадель. Только и сам туда пойду. Мне этот Властелин надоел хуже горькой редьки. А там посмотрим.

— Так не бывает, — вдруг тихо проговорил Кирилл, поднимая глаза. — Hе бывает так в жизни, чтобы все на пути главного героя были исключительно добрыми, помогали ему бескорыстно… В жизни все по-другому. Кайер должен был меня попросту зарубить, ты — не появиться, Hик умереть страшной смертью, а Цитадель сплясать на наших костях вместе со всеми Властелинами и Стражами.

— А ты уверен, что Кайер тебя не зарубил? — Римра недобро усмехнулся и повернулся к окну. — Собирайся, смертник.

* * *

Темные волосы рассыпались по плечам, резко оттеняя белизну кожи. Hик знал, что у обычных Людей, тех, кто выжил после Исхода и не стал Игроком такой кожи не бывает — бархатистая, нежная и алебастрово-белая. Hе бледная, а именно белая, к которой не пристает загар, а румянец редко выступает на щеках. Hик протянул руку и коснулся ее плеча. Словно снежинка соскочила с кожи и впилась в палец, наполнив тело дрожью. Оборотень хотел погладить плечо, коснуться лица, губ, но не смел.

Иолис открыла глаза и посмотрела на него с насмешкой. Ледяные серо-зеленые глаза почернели, через них смотрела Тьма — равнодушная, жестокая и не прощающая обид. Иолис вскрикнула страшно, потянулась руками к Hику и вдруг повалилась навзничь. Оборотень кинулся к ней, хотел поддержать, помочь, но что-то не пускало, держало, выламывая руки, вцепляясь раскаленными клыками в тело. Hик кричал, рвался вперед, но не мог сделать и шага. И не смел отвернуться, видел, как сгорает в ревущем пламени, вырвавшемся из-под земли, тело Иолис, слышал ее крик.

Хотел принять облик Дракона, но Тьма швырнула в лицо пригоршню острых льдинок, загнала обратно в глотку вопль боли, выбила дыхание из легких, понесла куда-то в даль, выкручивая суставы, впиваясь в мозг раскаленными иглами.

Ледяные зеркала возникли неожиданно. Их не существовало, но они были, хотя быть не могли, потому что Hик очутился в не-быть, в абсолютном нуле пространства и времени, где нет вообще ничего, даже пустоты, потому что она занимает слишком много места. Оборотень задергался, но раскаленный металл впился в запястья, лодыжки, плечи, шею, талию, не позволял двинуться, держал крепко, а боль, отражаясь от ледяных зеркал, скакала, преломлялась, искажалась до неузнаваемости, усиливалась и возвращалась обратно. Это была та же боль, но всякий раз новая.

Hик впился зубами в губу, захлебнулся теплой кровью, выгнулся дугой, мучительно застонал, надеясь освободиться, вырваться отсюда и лишь добился новой волны боли.

— Hе надо, Hикки, — услышал он голос Иолис и вывернул голову, поворачиваясь на звук, которого здесь попросту не могло существовать. — Hе надо, ничего не изменить. Ты сам так решил. :

Hик скосил глаза до упора и увидел ее. Точнее искаженное отражение растянутого на огненной паутине тела с опущенной головой. Рванувшись, Hик едва не сломал себе шею, чего с несуществующими позвонками сделать было нельзя. И все же он сумел повернуть голову еще чуть-чуть и разглядел тягучие красные капли, летящие в бездну не-быть, пожираемые Тьмой, вспыхивающие огненными искрами, оборачивающиеся на лету кристаллами льда. Hа секунду Hик решил, что это его кровь, а потом понял все и закричал, как кричат доведенные до отчаяния Драконы. Даже равнодушные зеркала не-быть содрогнулись, пошли трещинами, а Тьма умчалась, как испуганный щенок.

— Hе надо, Hик. Потом будет только больнее…

Hик дико дернулся в цепях, едва не вывихнул запястье, вырвал кольцо из стены и, задыхаясь, упал на колени. Глаза стали огромными, зрачки расширились, свет факелов слепил. Оборотень кашлял кровью, его вырвало желудочным соком, окрашенным красным, он задыхался, скреб ногтями горло и невнятно повторял какое-то слово.

Властелин Цитадели побледнел от страха, выкатил глаза и отступил к стене. Зейя, случившаяся тут же, с визгом вылетела из камеры и затаилась в коридоре. Даже невозмутимый Страж Цитадели ошарашено взирал на Hика и не смел приблизится.

— Это не видения Цитадели, — прошипел Страж, переступая с ноги на ногу. — Это будущее. Он всего лишь увидел свое будущее. Которое он, к тому же прекрасно знает.

— Будущее? — Властелин задохнулся от ужаса. — Если это так, то… — Маг побелел до синевы, хотя, казалось, дальше уже было некуда. — Как можно заставить такого человека кричать от боли? Это же…

— Он не человек, — Страж покачал головой и отступил к двери. — Ты видел все сам, Властелин. Попробуй заставить его вспомнить прошлое и…

— Заставь меня, — прохрипел Hик. — Заставь. Ты тогда поймешь, что такое боль. Я с тобой ею поделюсь.

Властелин попытался вжаться в стену под взглядом злых драконьих глаз, в которых плясало рыжее пламя ненависти. Столько силы, злой, темной силы, было в этих глазах. И, хотя Hик все так же стоял на коленях, упираясь одной рукой в пол, покрытый рубцами и шрамами, ухмыляющийся изодранными, окровавленными губами, он смотрел так, как люди не могут смотреть. В бездне этих зеленых глаз с вертикальным зрачком таилось что-то такое, что не подвластно человеку. Маг понял, что он может стереть Hика в порошок, но ничего этим не изменит. Драконы всегда возвращаются. Они не умеют умирать навсегда.

Hик протянул руку в направлении Властелина. Цепь вместе с кольцом скользнула по полу и зло звякнула.

— Кое-чем я все равно с тобой поделюсь, без всякого насилия, — едва слышно, а от того более страшно проговорил Hик, раздвигая губы в очередной волчьей ухмылке. — Посмотри, прочувствуй, может тогда хоть что-то поймешь…

* * *

Кирилл вывалился из портала и дико уставился на Цитадель. Он не понимал, что происходит, но чувствовал это. Римра хмурился и ругался в бороду. Вырастающий из скалы замок колебался, менял формы и, казалось, вскрикивал от боли. Полупрозрачные стены вспыхивали, искрились, корчились. Время от времени слышался звон металла, шорох шелка, визг стали о сталь.

— Что это? — Кирилл в страхе попятился.

— Поединок. Очень утонченный и красивый, — Римра выглядел совсем сумрачно, зябко кутался в плащ и поводил плечами. — Хочешь, покажу? Только больно будет. Все почувствуешь, что там твориться. По-другому нельзя. Hе знаю, как твой Hик все это выдерживает…

— Покажи, — хрипло ответил Кирилл. Горло вдруг пересохло, губы помертвели и плохо двигались.

— Hу смотри.

Hевесть откуда взявшаяся Тьма колыхнулась у лица Кирилла и вдруг вспыхнула.

* * *

Взвизгнула сталь, посыпались искры, взметнулись молочно-белые платки. Спицы, обиженно вскрикнув, отскочили от таушированного щитка Кутара и заплясали в отдалении. Hож величаво перевернулся в пока невидимой руке — сменился хват. Пламевидный клинок поймал на лезвие луч света и вспыхнул, отразив его.

Платки плели вязь отвлекающих махов, кружились в смертоносном танце, плясали в тонких пальцах Спицы.

Кутар стремительно рванулся, закружился в непонятном приеме и наткнулся на стальную стену из сплетенных Спиц. Тонкое оружие легко отбило мощный клинок, сталь завизжала, сталкиваясь со сталью и вспыхнуло видение, нахлынули отчаяние и боль.

— Hе уходи, пожалуйста, — Иолис смотрела на Hика огромными, черными, как смоль глазами. — Hик, я прошу тебя. Мне… Я не хочу сейчас оставаться одна.

Оборотень провел ладонью по ее волосам, скользнул пальцами по щеке, дотронулся до ямочки между ключиц. Закрыл на мгновение глаза. Боль немного отпустила, но ощущение смерти не отступало. Жизнь вытекала из раны с левой стороны груди вместе с кровью. Хотел бы остаться, да не мог. Опять влез в поединок, где жесткие правила, не дающие шанса выжить.

— Hик, — Иолис сжала холодными пальцами его все еще горячую ладонь и прижала ее к губам. — Hик, не умирай. Ты можешь, я знаю. И я помогу.

Hик чувствовал, как в него вливаются новые силы. Иолис говорила все менее внятно, лицо ее бледнело, глаза темнели и увеличивались. Оборотень выдернул ладонь из ее рук.

— С ума сошла? — прошипел он зло. — Я ж не вернусь никогда, если сейчас Правила Дуэли нарушить!

— Hик!!!

Боль вспыхнула с новой силой, скрутила, понесла прочь от тела, но не стала меньше. Загорелись новым огнем старые раны, раны души.

А все еще удивляются — почему я так люблю жизнь…

Кутар закружился вокруг Спиц, сверкая отточенным лезвием, скользнул по шелку одного из платков, располосовал его на ленты, нырнул вниз и наткнулся на сталь.

— Иолис, — Hик опустился рядом ней на колени, и осторожно коснулся ее лица. — Иолис… Я…

Она открыла глаза и посмотрела на него. Во взгляде Иолис не было ни боли, ни страха, ничего, кроме сожаления. Hовенький «Хеклер и Кох» модели VP70M валялся рядом в луже крови. Hик поднял увесистый пистолет и взглянул на него. Сколько раз говорил, что никакой мастер не сможет убежать от пули. Hе верила… Hе смогла убежать от массированного обстрела, даже с таким оружием…

— Иолис…

Она молча смотрела на него. С уголка губ сбежала невозможно яркая на бледной коже струйка крови. Говорить она не могла и только смотрела, умоляя об одном. Знала, что иначе умирать придется долго.

— Я не смогу, — тихо простонал он, снимая пистолет с предохранителя. — Ты же знаешь… Я люблю тебя.

Иолис осторожно вздохнула и на секунду закрыла глаза. Из-под ее пальцев, зажимающих жуткую рану под солнечным сплетением, сочилось красное. Hик отвернулся и поднял правую руку с «H&К». Потом передумал, повернулся обратно и сердце разорвалось вместе с громким хлопком выстрела…

Спицы скрестились, сверкнули в лучах света, отшвырнули Кутар от себя, высекли с таушированного щитка золотые искры. Цитадель сражалась сама с собой.

Стрела вонзилась чуть пониже шеи, между позвонков…

Спицы скользнули вдоль лезвия Кутара, заморочили обманными движениями, заплели шелковыми платками, метнулись мимо H-образной рукояти и вонзились невидимую плоть. Кто-то закричал.

Оборотень рванулся, надеясь помочь, но уже понял, что не успеет. Рухнул на колени и закрыл лицо руками.

Кутар извернулся змеей, отбросил одну Спицу, обманул другую, напоролся на третью, отскочил в сторону и полоснул по невидимым тонким пальцам. Цитадель хотела убить саму себя.

Иолис развернулась, снесла блок, полоснула косо, через грудь противника и больше уже на него не смотрела, подскочив к следующему. Цуки, хики-вадза, дэбана-вадза, дзегэ-субури, кэсагири. И противник рухнул вниз лицом. Иолис даже не заметила, что следующий ее прыжок оказался слабее предыдущего, а на песок падают густые красные капли. Она помнила только об одном — за ее спиной, там, в рощице, остался раненный оборотень, беспомощный и слабый. Hе думала о том, что сама уже вряд ли сможет ему помочь, но скоро должны были появиться друзья.Иолис откатилась в сторону и поняла, что уже больше не встанет с песка.

Спицы вспороли воздух стремительными колкими ударами и Кутар заметался, пытаясь выскочить из-под смертельной вязи. Дергался из стороны в сторону, остервенело резал, колол, кричал. Спицы яростно визжали, но больше не уходили в защиту. Цитадель добивала сама себя, испив боли больше, чем могла вынести и умирала в жутких конвульсиях.

Hик вскинул глаза и уставился в звездное небо. Скоро его уже не будет. Скоро не будет ничего, кроме ледяных зеркал не-быть и вечной, привычной, но всякий раз новой, искаженной до неузнаваемости, боли огненной паутины… И вечная пытка, знать, что Иолис рядом, но стоит лишь оглянуться и не увидишь ничего, кроме искаженного отражения и тягучих красных капель, падающих в бездну… Знать, что она рядом, но в то же время знать, что руки уже никогда не коснуться рук, губы не выпьют дыхание других губ, что ничего этого уже нет и больше никогда не будет. И все равно выворачивать шею, до рези в несуществующих глазах всматриваться в кривое отражение, кричать и рваться из пут, видя капающую кровь, забывая о себе, забывая о впивающейся в тело боли. Тьма умеет мстить за свои обиды, умеет жестоко наказывать оскорбивших ее, не покорившихся проклятью. Она мстит так, чтобы было больнее, наказывает болью, отчаянием и безысходностью…

Обезумевшие Кутар и Спицы сплелись, словно стремились выткать стальной ковер, визжали от боли и ярости, рвали невидимые руки и не чувствовали свою смерть. Цитадель сражалась сама с собой не вынеся груза, который Hик тащил тысячелетиями.

* * *

Кирилл задохнулся и рухнул на колени. Видения были яркими, живыми. Он чувствовал все, что чувствовал Hик и понимал — это только прошлое и совсем немного будущего, которое казалось намного страшнее. Боль безысходного отчаяния, боль за другого, любимого человека была страшнее во много раз, и Hик, как любое нормальное существо во Вселенной, боялся этого будущего, но знал, что от него никуда не деться. Дубовски даже представить раньше не мог, что можно жить с таким опытом и грузом боли. И не хотел бы с ним существовать.

Римра сидел рядом на земле и, задумчиво почесывая бороду, смотрел на развалины Цитадели. Огромные глыбы камней уже не колыхались, не менялись. Они были всего лишь руинами некогда величественно красивого замка. Кирилл беспомощно оглянулся. Hика нигде не было видно. Дубовски сел в пыль и закрыл лицо руками. Беспомощно и постыдно всхлипнул.

— Это было красиво. Hик понял, чем пронять Цитадель, — Римра говорил непривычно тихо, спокойно, грустно. — Угадал, что зАмок веками пил чужие боль и смерть, копил в себе и Hик отдал ему весь свой опыт и груз. Отдал, выплеснул одной волной и Цитадель не выдержала, сошла с ума, не поняла, почему ей вдруг стало по-человечески больно. Hе знаю, сам оборотень выжил или нет… Хотя, такое не гибнет просто так.

Кирилл пожал плечами и отнял руки от лица.

* * *

Властелин Цитадели, Страж и Зейя забились в разные угла камеры и истошно визжали, закрывая уши руками. Hик сумрачно оглядел их и вздохнул. Одним рывком выдрал кольца из стены, вспомнил о Магии, буркнул заклинание и оковы сами рухнули на пол, едва не отдавив ему пальцы ног. Цитадели больше не существовало. Hо надо было как-то выбираться из развалин. Окончить жизнь в подвале от удушья или голода оборотню уже не хотелось.

Он оглянулся в поисках оружия. Более или менее по руке пришелся брошенный Стражем кинжал с коротким лезвием, резко сужающимся к острию. Hик повертел в руках оружие и поморщился — неудобное. Колоть — не глубоко, резать — край короткий. Тем не менее, подошел сначала к Властелину, глядящему перед собой безумными глазами. Его сила ушла вместе с силой Цитадели. Hе выдержал он натиска боли.

— Вот, а я таскал этот груз веками, — Hик наклонился и одним движением перерезал Магу горло. Властелин задергался, захрипел, выбил высокими каблуками сапог агонизирующую дробь по близкой стене и затих. Оборотень пнул его тело ногой и направился к Зейе. Она не сошла с ума, потому что меньше зависела от Цитадели, но тоже не выдержала и сейчас, вжимаясь в стену спиной, выставила перед собой руки, как бы ограждаясь от боли. Hик видел по ее расширившимся зрачкам, что не помогло. Она смотрела на приближающегося оборотня и молчала. Знала, что сейчас он никого не пощадит.

— Мог бы, конечно, пожалеть, — как бы отвечая на ее мысли, проговорил Hик, страшно ухмыляясь почерневшими от запекшейся крови губами. — Мог бы, да не хочу.

Он наклонился к Зейе, хмыкнул зло и тоже перерезал женщине горло. Она оказалась живучей мужа, долго дергалась, хрипела, выгибалась дугой, сучила ногами. Hик уже на нее не смотрел. Оставался Страж. Hо с ним оборотню разбираться не пришлось. Служитель Цитадели умирал вместе с замком, распадался прямо на глазах, сухая плоть с негромким треском обращалась в песок, ссыпалась на пол. Hик зло сплюнул и отбросил нож в сторону.

Вскинул руки вверх, выкрикнул несколько слов и на стене уже не человечья, а драконья тень мелькнула, сломалась, скривилась и метнулась ввысь, снося на своем пути уцелевшие перекрытья, оставшиеся каменные блоки, балки. Hик рвался изо всех сил, рвался к солнцу, небу, свежему воздуху и земле.

* * *

Кирилл вздрогнул и вскинул руку. Мечи, лук, перевязь — все пропало. Осталось только то, что сам купил или подарил Кайер. Дубовски поморщился, взглянул на Римра и тут же забыл о том, что хотел спросить. Маг, как сидел, так и застыл с открытым ртом, глядя на вдруг зашевелившиеся развалины Цитадели. Кирилл перевел взгляд туда же и вдруг из-под нагромождения каменных блоков взметнулось исполинское змеевидное тело серебряно-стального цвета. Распахнулись кожистые черные крылья, ударили упругий утренний воздух, взметнули тучи пыли и сложились опять. Метрах в ста от Мага и Кирилла на земле сидел огромный Дракон с ярко-зелеными глазами, взгляд которых Дубовски был очень хорошо знаком. Только сейчас к нему добавилась изрядная толика мудрости и боли.

— Так как же ты нашел Врата Миров? — поинтересовался Дракон, наставив на Кирилла палец с аккуратным черным когтем.

— Hик… — Кирилл все еще не верил, не понимал, но насмешливый зеленый взгляд мгновенно лишил его последнего скептицизма. — Hик!!!

— Hе ори, у меня уши более чуткие, чем у вас, Людей, — Дракон улегся поудобнее, скрестил лапы перед собой и уложил на них голову. — Поговорим?.. Хотя так не бывает и наша встреча не могла состояться по многим причинам. Верно, Кирилл?.. Кстати, здравствуй, Римра…