Глава 19

Я сладко потянулась, открыла глаза, скользнула взглядом по белым стенам и, убаюканная плавным колыханием тюля на распахнутых окнах, приготовилась снова погрузиться в приятную дремоту, когда кто-то плюхнулся со мною рядом и бесцеремонно сцапал меня рукой чуть пониже талии. А еще этот кто-то самым мерзким образом захрапел. Первое, что я сделала, — избавилась от граблей, царапающих мою нежную плоть, применив простой, но весьма эффективный прием. И уж только потом повернулась, чтобы рассмотреть, кого это я так удачно нокаутировала. Глянула и испугалась, потому что обнаружила в непосредственной близости от себя существо, обросшее волосами с головы до ног. Впечатление усиливали и звуки, которые оно издавало: то ли стоны, то ли скрежетание вперемежку с завыванием. Снежный человек, пронеслось у меня в подсознании, йети!

Я открыла рот, чтобы заорать во всю глотку, и точно в это мгновение углядела на лапе у мастодонта большие золотые часы. Это навело меня на размышления, поскольку представить себе снежного человека, совершенно голого, но с золотыми часами, довольно затруднительно даже с моим богатым воображением. А волосатый урод потянул на себя простыню и издал гортанный вопль, отдаленно напоминающий человеческую речь. Только после этого я наконец догадалась, кто передо мной: Ованес, ненавистный мне Покемон. Чудовище, заполучившее себе красавицу Ингу с помощью наворованных в смутные времена стихийного рынка денег!

Но какого черта он полез ко мне в кровать? А теперь, смотри-ка, корчится… Ничего, будет знать в другой раз. Думал, что ему все можно, если он пивной король, а фигу не хотел? Да чтобы по моему телу ползал такой паук! Кстати, откуда он взялся? Ведь он же должен быть в Голландии. Так Инга мне вчера сказала. Гм-гм, а может, это все-таки не он? Надо бы получше присмотреться.

— Эй, ты кто? — спросила я копошащегося под простыней волосатика.

— Это ти хто? — Из-под простыни показалась взлохмаченная голова Ованеса.

Все, последние сомнения отпали. Это Покемон, точно Покемон.

Наконец и он меня опознал, продрал глаза и уставился, будто на Мону Лизу в Лувре. Говорят, она там всегда облеплена туристами, они пялятся на нее и тщетно силятся понять, что же в ней такого замечательного. Но стоит им вернуться на родину, как сразу же начинается. Все разговоры только вокруг нее и вертятся: «Нет, „Джоконда“ — это бессмертная вещь! Нет-нет, это надо видеть! Описанию не поддается!»

Я-то в Париже пока что не была и, думаю, вряд ли туда попаду раньше, чем в следующей жизни, но, случись такая оказия, первым делом рванула бы в музей Орсэ поглядеть на «голубых танцовщиц», а уж потом на Мону Лизу, если время останется.

Что касается Покемона, то он в Париже бывал раз сто, не меньше, а спросите, что он там видел, кроме Эйфелевой башни, и то только потому, что она с любой точки просматривается.

— Што ти здэсь делаешь? — От возмущения характерный акцент Ованеса сильно усилился.

— Я? — Что за странный вопрос! — Сплю, конечно, что же еще! — На всякий случай я отодвинулась к стене и натянула простыню до самых глаз. Теперь, когда я приняла сидячее положение, мне были хорошо видны разбросанные на ковре Покемоновы шмотки. Такое впечатление, что он их буквально рвал на себе.

— А пачему здэсь?

Ну вот, начинается. Хотя вернее было бы сказать: продолжение следует. Сначала меня выставила долгоносая истеричка Соня, теперь эстафетную палочку подхватывает Покемон. А я так рассчитывала, что ближайшие два дня пройдут более или менее спокойно. И чего ему в Голландии не сиделось?

— В общем, так… — Я подняла глаза к потолку. — Сюда меня поселила Инга. На пару дней, всего лишь на пару дней.

— Инга? — свирепо прорычал Покемон и стал изрыгать в адрес моей подружки невнятные ругательства, из коих мне удалось понять следующее: эта белая комната — Ингина, и, уступив ее мне, она невольно подложила мне свинью в виде своего волосатого муженька. Не специально, конечно, а исключительно из добрых побуждений. Хотела мне угодить. Спасибо, угодила.

Проснуться и обнаружить в постели рядом с собой самого злейшего врага — чем не завязка для триллера? Впрочем, у этого триллера одна завязка уже имеется, по странному стечению обстоятельств опять-таки связанная с постелью. А вот развязки в виде хеппи-энда пока что не намечается.

Однако вернемся к Покемону. Осыпав проклятиями Ингу, он взялся за меня. В жизни не слышала ничего отвратительнее.

Мое терпение лопнуло.

— Молчать! — заорала я на Покемона. И, не поверите, он замолчал! И заморгал глазами от неожиданности.

— Значит, так… — Я не дала ему опомниться. — То, что здесь произошло, всего лишь случайность. Давайте сделаем так: я отвернусь к стене, а вы оденетесь и уйдете. После чего будем считать инцидент исчерпанным.

Я немного опасалась, что он предложит мне поступить наоборот. Чтобы он отвернулся к стене, а я ушла. Как-никак, он был в доме хозяин. Но ничего, обошлось. Я не только к стене отвернулась, но и накрылась с головой простыней, а Ованес спрыгнул с кровати, собрал с полу свои манатки и был таков. Судя по тому, как быстро он испарился, одеваться он не стал.

А я так больше и не заснула. Еще немного повалялась в кровати, стараясь держаться подальше от нагретого Покемоном края, потом поднялась, подошла к окну и выглянула во внутренний двор. А там всюду цветочки, беседки, скамеечки, птички поют — ну чистый санаторий, одним словом. И ни души. Хотя нет, что это за унылая фигура с большим носом? Если я ничего не путаю, то это племянник Гамлет сидит под пышным розовым кустом и читает книжку. А вот где мне теперь искать Ингу? Ходить по всему дому и стучаться в каждую дверь? М-да, как бы мне не повторить подвиг Покемона.

Слава богу, Инга нашлась сама. И очень быстро. Ввалилась в комнату, прикрывая рот ладонью. В первое мгновение мне показалось, что она давится от смеха, а она корчилась от боли, и щека у нее была красная.

Я сразу догадалась, в чем тут дело:

— Покемон?

Инга молча кивнула.

— Ну козел!.. — Я хлопнула кулаком по кровати, как раз по тому месту, где еще недавно лежал тот, кого я только что вспомнила «незлым тихим словом».

— Страшно разозлился из-за того, что ты в моей комнате, а откуда я знала, что он ночью припрется! — Инга присела к туалетному столику и стала рассматривать себя в зеркале. — Ну это ничего, главное, что синяка нет.

— И как ты только терпишь? Да я бы просто убила такого! — сказала я и осеклась.

Инга тоже замерла у зеркала, но, как выяснилось, по другой причине.

— Кто-то стучит? — Она прислушалась и громко крикнула:

— Войдите!

Дверь распахнулась, и перед нами возник… кто бы вы думали? Тот, кого я собиралась убить в переносном смысле, а Инга — в прямом. Ованес Сусанян собственной персоной. В спортивном костюме и с полотенцем на плече — такое впечатление, будто минуту назад с утренней пробежки.

— Как дэла, падружки-балдушки? — Как я полагаю, он собирался сказать «болтушки», а там кто его знает.

Мы с Ингой молча переглянулись.

Дальше больше… Ованес очутился возле Инги и, игриво склонившись, поцеловал ее в плечико. Такая семейная идиллия, хочешь — заливайся краской, хочешь — стыдливо отворачивайся. А доконал он нас с Ингой тем, что объявил, зачем он, собственно, явился.

— Вот, пришел приглашать вас на завтрак. Бистро-бистро собирайтэсь, у нас сегодня важный дэнь. Юбилей моя пивная компания. Банкет-фуршет-концерт! — выпалил он и удалился, торжественный, как первомайский транспарант.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросила Инга.

— Слушай, а может, он того?.. — покрутила я пальцем у виска. — Говорят, у сумасшедших бывают очень резкие перепады настроения.

Этот завтрак я не забуду до конца своих дней. Покемоновы тетушки и племянники просто из кожи вон лезли, чтобы угодить нам с Ингой, а ведь еще накануне даже замечать нас не изволили. А больше всех старался Покемон. У меня все внутри содрогалось от его бесконечных:

— Та-аничка, пробуйтэ лобио…

Или:

— Та-аничка, пэйте вино из Голландии… Я с минуты на минуту ждала какого-нибудь подвоха, уверенная, что это представление кончится скандалом. Даже на нож в руке Ингиного благоверного поглядывала с опаской — возьмет и запулит. И все, «последствия трагичны», как написал мой Петька в школьном сочинении на тему «Правильное поведение в лесу». Ночью разбудите — сразу вспомню, какие там были бессмертные строки: «Ты залюбовался на красивые цветочки и ягодки, вдруг чувствуешь, нога болит. Наклонился — змея. Последствия трагичны».

Так вот, чтобы не оказаться в положении Петькиного лирического героя и ненароком не наступить на змею, маскирующуюся под палку, я старалась не отвлекаться на «красивые цветочки и ягодки» и внутренне сгруппировалась, приготовившись к отражению вероятной атаки. От страшного напряжения к концу завтрака меня уже нервная дрожь била, а Покемон так ничего против меня и не замыслил.

Я незаметно наступила под столом Инге на ногу, она в знак солидарности ответила мне тем же. Мол, потрясена не в меньшей степени. А при первой возможности мы обменялись мнениями с глазу на глаз.

— Ни черта не понимаю! — воскликнула я.

— Я тоже, — немедленно подхватила Инга.

— Может, он там, в Голландии, белены объелся? — предположила я.

— Но еще час назад он был злой как черт! — недоумевала Инга. — Я думала, он меня в клочья разорвет.

— Нет, с ним точно не все в порядке, — вторила ей я.

Мы еще долго морочили себе головы, пытаясь разрешить эту загадку, но ничего путного так и не придумали — просто Бермудский треугольник какой-то, — а потом стали собираться на объявленный Ованесом «банкет-фуршет-концерт»: Инга — активно, а я — не очень. Исключительно ради того, чтобы ни на минуту не выпускать из виду Ингу, преподнесшую мне накануне сюрприз с пистолетом. Как говорится, доверяй, но проверяй. Хватит мне уже великих потрясений. И потом, что мне делать в этом доме одной, без Инги? Единственное, что меня смущало, так это все еще заметные царапины на моем лице.

— Ничего, — окинула меня оценивающим взглядом Инга, — это уже можно отретушировать. Главное, что припухлость спала, ее-то ничем не прикроешь, если только повязкой, как при флюсе.

— Ты думаешь? — усомнилась я и надула левую щеку перед зеркалом, чтобы получше рассмотреть отметины, оставленные колючими кустами.

— Легко! — заверила меня Инга и велела сидеть не шевелясь. Минут десять она трудилась надо мной не покладая рук, зато и результат превзошел все ожидания. Конечно, намазана я была здорово, особенно если учесть, что в обычной мирной жизни косметикой я пользуюсь от случая к случаю, но разобрать, какие именно изъяны скрывает толстый слой пудры и тонального крема, не смог бы даже профессиональный гример.

— Ну ты ас! — восхитилась я.

— Подожди, это еще не все! — с заправским видом сказала Инга и взялась за мои волосы. Взбила, натыкала заколок, а на левую, пострадавшую щеку напустила локон. Вроде маскировка, но и эстетики не отнять. — Так работают профессионалы! — Она крутанула меня в вертящемся кресле.

Мне оставалось просто развести руками:

— И когда ты только этому научилась?

— Нужда заставит! — хмыкнула Инга.

— Какая нужда? Тебе-то что скрывать с такой-то мордашкой? Или… — Я осеклась. — Что, часто он тебя так, как сегодня утром? — Я имела в виду оплеуху, которую Покемон навесил Инге, выбравшись из моей постели.

— Бывает, — неохотно подтвердила Инга.

— Ну и свинья! — От избытка чувств я стукнула себя кулаком по колену, после чего моя правая нога резко взмыла вверх. Да-а, нервишки-то шалят.

— Кажется, еще недавно он у тебя был козлом, — невесело усмехнулась Инга. — А еще раньше Покемоном. Пора бы тебе и определиться.

— Тогда он будет козлосвином. А что, у Искандера — козлотур, а у нас — козлосвин, — кисло схохмила я, исполненная к Инге жалости и злости одновременно. Ну зачем она польстилась на этого гада и почему продолжает цепляться за него, несмотря ни на что! Бежать ей от него надо, закрыв глаза, чуть ли не в чем мама родила, иначе их насквозь корыстный брак плохо кончится. Сдается мне, что в следующий раз, когда ей приспичит стать богатой вдовушкой, она будет действовать более целенаправленно.

Кажется, Инга думала о том же, потому что разом как-то поскучнела и ушла в себя. На все мои вопросы отвечала односложно, а взгляд отводила, усиленно давая понять, что целиком и полностью занята подготовкой к «банкету-фуршету». Примерно через час Ингиными стараниями мы были полностью готовы. Тогда же выяснилось, что сам Покемон уже слинял, передав нам через тетушек и племянников, что «будет ждать нас на месте».

— Так даже лучше, — процедила я сквозь зубы. Инга ничего не сказала, но я сильно сомневаюсь, что у нее на этот счет имелись какие-то возражения.

Глава 20

Дорогой Инга была грустна и немногословна. Я и так и этак пыталась вывести ее из меланхолии, но у меня ничего не получалось. Она сама, без моей помощи, вернулась в свое обычное состояние уже на подъезде к Москве, как будто крылья расправила, а для меня так и осталось загадкой, что творилось в ее хорошенькой головке до этого момента.

— И где же будет этот банкет-фуршет? — осторожно спросила я, исподволь наблюдая за Ингиными метаморфозами.

— В Ованесовом музее, — ответствовала Инга.

— В музее? — Я несколько оторопела. — В каком еще музее?

— Приедем — увидишь, — загадочно молвила Инга.

Поскольку мы уже ехали по Москве, я не стала больше пытать Ингу. На месте разберемся.

А «на месте» мне оставалось только ахать и разводить руками: на симпатичном особнячке в купеческом стиле, возле которого Инга припарковала свой «мере», красовались две вывески. Первая информировала широкую общественность о том, что особнячок является памятником архитектуры XVIII века и охраняется государством, вторая, отсвечивая медью, лаконично присовокупляла: «Музей Ивана Сусанина».

— Вот те раз… — Я слегка растерялась. — А разве музей Сусанина не в Костромской губернии?

Если память мне не изменяет, а до сего дня я ничего такого за собой не замечала, именно в тех краях наш милый дедулька водил по лесным чащобам доверчивых ляхов, пока не завел их в непролазное болото, где, как известно, супостаты и приняли бесславную смерть.

— Ничего не знаю насчет Костромской губернии; — беззаботно отозвалась Инга, не отягощенная излишними познаниями в истории. — А здешний музей спонсирует Ованес. Да если бы не он, тут вообще ничего бы не было, одни крысы голодные бегали бы…

— Ага, — кивнула я и вывела нарочито фальшиво:

— А без меня, а без меня тут ничего бы не стояло, тут ничего бы не стояло, когда бы… — Я осеклась. — Слушай, а зачем ему это нужно? В смысле, с чего это ему вздумалось заделаться таким Саввой Морозовым?

— А ты подумай, — подозрительно хмыкнула Инга, — ты же у нас в классе считалась главной всезнайкой! Ну-ка, мобилизуй интеллект!

Незамысловатый Ингин комплимент мне приятно польстил, и я по ее же совету мобилизовала остатки своего хваленого интеллекта, дабы понять, что подвигло ненавистного мне Покемона на материально невыгодное меценатство. Не могла же я поверить в его бескорыстную любовь к отеческим гробам. Ну нет, не такая я дура, чтобы на такое купиться! Однако, сколько я ни напрягала извилины, разумного объяснения загадочному феномену так и не нашла. Похоже, это все-таки за гранью моего понимания, из той же области, что и летающие тарелки, к примеру, всякие там поджигатели взглядом и прочие барабашки. Кстати, и исчезающие в неизвестном направлении трупы тоже.

— Ну нет, этот кубик Рубика мне не по зубам, — призналась я Инге. — Наверное, последние передряги сильно отразились на моем интеллекте. Причем не в лучшую сторону.

— Да все так просто. Как говорится, элементарно, Ватсон. — Инга откровенно надо мной потешалась, и это мне не нравилось, если честно. — Вспомни, какая у меня фамилия?

— Какая-какая… Прокопчик… — недовольно процедила я сквозь зубы.

— Это девичья… А теперешняя?

— Сусанян! — выдохнула я и поперхнулась. — Уж не хочешь ли ты сказать…

— Вот именно! Он всем говорит, будто тот Сусанян… тьфу ты, Сусанин… его далекий предок. Некоторые верят.

Меня прямо-таки заколдобило:

— А на кой черт ему такой предок? Сусанин все-таки не министр финансов, а всего лишь народный герой. К тому же давно умерший.

— Н-ну, я точно не знаю. — Инга наморщила свой безупречный носик. — Во-первых, для престижа, во-вторых, разве ты не знаешь, что сейчас в моде быть русским патриотом?

— Русский патриот Ованес Сусанян! — Я сложилась от хохота. — Звучит неплохо!

Нет, вы видали такого прохиндея? К Сусанину примазался! Всего-то разницы, что один неприятеля по лесам водил, а другой — дураков за нос. Небось без устали выбивает кредиты под свой хваленый патриотизм и с отдельными рабоче-крестьянскими думскими депутатами ручкается, ссылаясь на знаменитого родственничка. А ладно, черт с ним, с этим Сусаняном, мне сейчас не до него. И вообще ни до кого, тут бы день простоять да ночь продержаться…

Однако история с музеем показалась мне настолько неординарной, что я еще долго не могла успокоиться и пережевывала ее на все лады. По той же причине я и уютный особнячок оглядела с особым тщанием.

— Неплохая избушка. И что же, она как-то связана с народным героем? Может, Сусанин в ней родился? Или его детские годы тут прошли? Лазил по полатям без портков? — Меня прямо распирало от сарказма. Совершенно бессмысленного, кстати. Злорадствуй — не злорадствуй, ерничай — не ерничай, Покемон останется Покемоном, а Инга — Ингой.

Хорошенькой, доброй, но недалекой Ингой, которую я знаю тыщу лет и изучила как свои пять пальцев. Идиотское, между прочим, выражение, пальцев-то у меня не пять, а десять. Это если на руках считать, а если на ногах… Только не подумайте, что я впадаю в ересь, просто вывалившийся из Ингиной сумочки пистолет сильно пошатнул старинные основы наших с Ингой взаимоотношений.

А еще прежде был голый труп, исчезнувший в неизвестном направлении. Разве много лет назад, когда Инга впервые переступила порог котовской средней школы № 12, я могла предположить, что за нею тянется длинный шлейф грядущих вселенских потрясений? Да нет, конечно же; потому что для этого я по меньшей мере должна была разглядеть в невзрачной толстушке будущую секс-бомбу. А я ведь вам все-таки не Ванга. И даже не Кашпировский. Я всего лишь непроходимая неудачница из деревни немытых сковородок.

Музей народного героя был хорош уже тем, что отвлек меня от скорбных размышлений. Экспонатов в нем насчитывалось не то чтобы много, но зато каких! Впрочем, не стоит забегать вперед, больше обстоятельности, очень скоро вы сами убедитесь, что опекаемый несравненным Ингиным Покемоном очаг культуры того стоит.

Известно, что театр начинается с вешалки, а с чего — музей, как вы думаете? Я предполагаю, что с бдительной тетеньки-смотрительницы в старомодных очках, не устающей повторять строгим, вселяющим священный ужас голосом, куда нельзя садиться и за что нельзя браться руками. Так вот, ничего подобного в музее Сусанина не наблюдалось. Зато у входа околачивались крепкие ребята-секьюрити и ощупывали каждого входящего профессиональными взглядами ресторанных вышибал. За меня они поначалу тоже взялись, но быстро утратили ко мне интерес, разглядев, с кем, собственно, я притащилась.

— А это кто, экскурсоводы? — ядовито поинтересовалась я у Инги.

— Сама видишь, что охранники, — прошипела мне в ответ Инга, давая понять, что мои ежеминутные подковырки давно сидят у нее в печенках.

— Извини, это у меня нервное, — пробурчала я себе под нос.

Едва мы вошли в просторное фойе, как Инга снова изменилась в лице, стала крутить головой направо-налево и покусывать губы.

— Мне нужно срочно найти Ованеса, — пробормотала она, впившись мне в локоть. Пальцы у нее были прямо-таки ледяные.

— А что случилось?

— Да так, ничего. Я скоро, ты пока здесь погуляй… — рассеянно обронила Инга и затерялась в разряженной толпе, постепенно заполняющей фойе. Как я понимаю, это все были Ованесовы гости. Важные такие, надутые как индюки. Сплошь олигархи, так надо полагать. А при них жены, красотки вроде Инги, хоть сейчас на подиум.

Инга все не появлялась, а мне до чертиков наскучило смотреть на эту ярмарку тщеславия. Ничего, Инга меня найдет, чай, не в лесу, решила я и отправилась слоняться по музею, строго следуя направлению, указанному стрелкой «начало осмотра». Стрелка перво-наперво привела меня в просторный светлый зал, по которому лениво фланировали парочки, успевшие просочиться в музей раньше меня, и со скучающим видом разглядывали картинки на стенах. Видимо, экспонаты. Я последовала их примеру, поскольку ничего другого мне не предлагалось.

Первым попавшимся мне на глаза экспонатом оказалась гравюра «Вид на русскую усадьбу XVIII века». При чем здесь Сусанин, подумала я и переключилась на следующий — фотографию нашего драгоценного Покемона (!!!) в рамке и с подписью: «Почетный попечитель музея Ованес Суренович Сусанян». Ингин благоверный таращился на меня со стены со своим обычным брезгливым выражением.

— Как ты мне надоел! — фыркнула я и отвернулась, вследствие чего взгляд мой уперся в стеклянный куб посреди зала. Куб стоял на специальном постаменте и, судя по всему, являл собой центральное ядро всей экспозиции, гвоздь программы, так сказать. Вокруг стеклянного куба с задумчивым видом прохаживались два любопытствующих субъекта в дорогих костюмах и что-то живо обсуждали.

— Кому они пытаются впарить, что этот Сусанин в них ходил? — протяжно, с явным малороссийским акцентом процедил тот, что был в костюме цвета кофе с молоком, от какого-нибудь Гуччи, не иначе. — Видно же, что они неношеные.

— Может, их отреставрировали, — рассудительно молвил второй и чуть не до локтя закатал рукав пиджака, чтобы продемонстрировать массивные золотые часы с золотым же браслетом толщиной в три пальца. — Быстрей бы начинали, а то у меня уже третья презентация сегодня.

А обладатель южного говора все не унимался:

— Тоже мне, удивил народ! Презентация в музее!

Да приезжайте ко мне в Таганрог… Выйдем ночью на яхте в открытое море, с ветерком, с девочками…

— Да, яхта — это неплохо, — согласился тот, у которого Покемонова презентация была уже третьей за сегодняшний день, после чего оба с достоинством удалились.

А я подошла к кубу на постаменте, чтобы посмотреть, что же так заинтриговало ярких представителей отечественного бизнеса. Представьте себе, под стеклом были… лапти. Размера так сорок седьмого, не меньше. Любовно покрытые лаком, они были выставлены, как изящные лодочки из крокодиловой кожи в витрине супердорогого бутика.