Глава 22.

ПАНИКА В «РОЗОВОМ ФЛАМИНГО»

Такого продолжения я не ожидала. Эта парочка — Лонг и Черномор — насели на меня с двух сторон. А перед этим Лонг долго орал, так что у меня заложило левое ухо:

— Да врет она все! Стал бы Корявый лезть на рожон из-за какого-то облезлого хорька!

Я притворно обиделась:

— Никакой он не облезлый, это ваш Корявый облезлый!

— Да Корявый сроду никого не кидал! — продолжал драть свою луженую глотку бугай. — Это не его специализация! Он не кидала!

— А кто он, киллер? — не удержалась я. Конечно, я сболтнула лишнее и очень бы хотела вернуть этого воробья, да где уж там.

В комнате на короткое время воцарилась напряженная тишина, после чего слово взял Черномор.

— Видал сюрприз? — осведомился он у Лонга.

Тот подошел ко мне сзади и вцепился в ворот моего платья, словно собирался вывесить меня на просушку. Я поторопилась расстегнуть верхнюю пуговицу, иначе бы он меня точно придушил.

— Где Корявый?! — рявкнул он.

— Да не знаю я, ничего не знаю!.. — плаксивым тоном произнесла я.

Не знаю, права я или нет, но рассказывать про то, что Урфин Джюс, он же Корявый, мертвый лежит в недостроенном доме на городской окраине, мне почему-то не хотелось.

— Врет она все! — в сердцах заключил Лонг.

А Черномор молча сделал ему какой-то знак, смысл которого я поняла, когда Лонг вырвал из моих рук сумку и швырнул ее на стол.

Карлик пододвинул мою сумку к себе, аккуратно и неторопливо расстегнул «молнию», после чего высыпал из нее все содержимое. На стол полетели косметичка, ключи от квартиры, носовой платок и злосчастный желтый конверт с фотографиями. Я невольно зажмурилась и втянула голову в плечи, а Черномор взял в руки конверт, заглянул вовнутрь, усмехнулся и вытряхнул карточки, разложив их перед собой, как пасьянс. Сначала он разглядывал их без особенного интереса, а потом выбрал одну из фотографий, поднес ее к лицу и щелкнул пальцем по глянцевой поверхности:

— Смотри-ка, и эта здесь. Так вот откуда ветер дует!

Чтобы понять, какой «ветер» он имел в виду, я подалась вперед и немного скосила взгляд, но, к сожалению, так ничего и не рассмотрела.

— Ну и в какую игру ты играешь, милая? — снова почти добродушно поинтересовался карлик.

Странно, но этот его задушевный тон и ласковое обращение «милая» произвели на меня совершенно гнетущее впечатление, даже мурашки по коже пробежали, а во рту пересохло. В старых романах про такое писали: «В лицо ей дохнуло могильным холодом». Вот именно могильным, при том, что мне никто не угрожал, не наставлял на меня пистолета и не обещал расправиться. Я пыталась понять природу обуявшего меня почти животного страха, но не могла. Только теперь до меня мало-помалу начало доходить, что даже ради Тимура я не готова разделить участь Варфоломея, Урфина Джюса и Альбины. И не считайте меня эгоисткой или, не дай бог, трусихой, еще неизвестно, как бы вы повели себя в подобной ситуации. Словом, я внутренне приготовилась выложить все, что знала, ничего не утаивая, ибо мой внутренний голос настоятельно советовал мне не упрямиться.

А коротышка словно подслушал мои мысли, посетовав с фальшивым сочувствием:

— Эх, зря ты влезла в это дело, эх, зря…

Я была близка к тому, чтобы разрыдаться, так жалко мне себя стало.

— Ну так где же Корявый? — повторил свой вопрос карлик спокойно, без крика, но уж лучше бы он кричал, честное слово.

— Он… Он… — Я глубоко вздохнула. — Он… Его убили…

Глаза коротышки полезли из орбит.

— Чего ты плетешь? — заволновался он.

Я всхлипнула:

— Его убили, но я, честное слово, не знаю, кто это сделал… Я просто видела, видела его… Он лежит в недостроенном доме., там… там… Не знаете, эти дома в районе Пионерских прудов?

— Ты не свистишь? — уточнил коротышка.

— Че… честное слово… — Я сбивчиво рассказала, что именно я видела в недостроенной панельной девятиэтажке на западной окраине города, в районе Пионерских прудов, который, по идее, должен со временем стать фешенебельным, а пока больше напоминал лунную поверхность, а то и марсианскую.

В комнате воцарилась тишина, торжественная, как в ритуальном зале крематория. Черномор впал в прострацию, Лонг тяжело и прерывисто сопел за моей спиной. Без сомнения, мое сообщение потрясло их. Пока они привыкали к известию о смерти Урфина Джюса — Корявого, я тоже времени даром не теряла. Занимала себя содержательной беседой с собственным внутренним голосом, точнее говоря, испрашивала у него совета (больше-то не у кого), а он в ответ крыл меня последними словами. За все хорошее. За любовь, переходящую в одержимость, и любознательность, плавно перетекающую в полное безрассудство.

Тишину прервал коротышка.

— Это нужно проверить, — распорядился он, глядя на Лонга.

— А почему я? — задумчиво возразил тот.

— А у тебя есть другая кандидатура? — ответил вопросом на вопрос карлик.

Похоже, другой кандидатуры не нашлось, потому что Лонг уныло буркнул:

— А как я найду этот дом?

Чувствуется, перспектива поисков мертвого Урфина Джюса улыбалась этой тупой орясине не слишком заманчиво.

— Спросишь у кого-нибудь, — с издевкой бросил коротышка, — у прохожих поинтересуешься, не завалялся ли где-нибудь поблизости подходящий труп.

Шестое чувство подсказало мне, что черным юмором карлик маскировал свою растерянность, а может, даже и страх. Теперь-то я понимаю природу внезапно охватившего меня ужаса, он передался мне от Лонга и Черномора. Я боюсь их, а они кого-то еще. Точно, они боятся еще сильнее, чем я!

— Может, я возьму ее с собой? — выдавил из себя Лонг, кивнув в мою сторону. — Покажет, в каком доме…

— Ты уж лучше сразу в милицию обратись, — прошипел карлик Черномор, — они тебе подсобят.

Бугай снова засопел, на этот раз обиженно:

— Но хоть тачку-то мне можно взять?

— Валяй, захвати с собой сотовый, если что, сразу звони, — милостиво разрешил коротышка, — только в темпе, — а потом перевел взгляд на меня. — А барышня побудет у нас до выяснения обстоятельств дела, как говорят некоторые.

Я нервно теребила край платья, перспектива застрять в клубе на неопределенное время осложняла мое и без того запутанное положение. Вот что значит заниматься частным сыском на самодеятельной основе, без должной квалификации и опыта Я не только не нашла Тимура и ни на шаг не приблизилась к разгадке тайны череды непонятных убийств, я завязла в этой истории, как муха в варенье. И вот до чего я доигралась: коротышка посадит меня под замок, может, даже в какой-нибудь подвал с крысами и пауками, бр… Интересно, у них тут есть подвал? А вдруг — эта мысль заставила меня вздрогнуть — Тимур тоже у них? Тогда я согласна на крыс и пауков, только бы рядом с ним. А что, это было бы очень романтичное свидание.

— И где вы меня запрете? — вежливо поинтересовалась я.

— Да у нас здесь не застенки гестапо, слава богу, — пробормотал коротышка, не глядя в мою сторону. Он лихорадочно рылся в своем столе, что-то рассовывая по карманам. И вообще выглядел как министр Временного правительства за минуту до прихода матроса Железняка.

Кстати, очень скоро выяснилось, что насчет застенков гестапо, вернее, их отсутствия, Черномор не наврал: я оказалась запертой не в затхлом подвале с крысами, а в соседней комнате, той самой, в которой еще вчера меня скоропалительно готовили к выступлению «на ринге». «Изолировал» меня Лонг, и, прежде чем он ушел, я еще успела выяснить, что будет, если я заору.

— Лучше бы этого не делать, — посоветовал он в ответ и торопливо удалился, озабоченный и подавленный.

Оставшись наедине с замызганным туалетным столиком, засиженным мухами зеркалом, парикмахерским креслом и пластиковой ширмой, я приуныла. Что и говорить, обстоятельства складывались далеко не в мою пользу. Утром я с три короба наврала капитану Петракову только затем, чтобы распорядиться остатками сегодняшнего дня в своих тире Тимуровых интересах. И что теперь? Теперь я была заперта в четырех стенах на неопределенное время, и это еще в лучшем случае. Про худший лучше не думать, дабы, не паниковать. Пусть паникуют Лонг и Черномор. Кстати, дорого бы я дала, чтобы узнать, что именно их так взволновало.

В общих чертах ситуация, конечно, была понятна: Урфин Джюс, он же Корявый, член их шайки, именно по этой причине они и приняли весть о его смерти так близко к сердцу — а вот дальше столько необъяснимого… Начнем с того, что «шайка» — определение весьма условное, дальше переходим к Тимуру: какое отношение он имеет к «Розовому фламинго» и его хозяевам? Теперь — фотографии Тимуровых «кисок», между прочим, оставшиеся у Черномора, они ведь здорово его взволновали, по крайней мере, одна из них, жаль, не знаю какая. Я скрипнула зубами и уставилась на, собственное отражение в зеркале.

Ох, и нелепо же я выглядела в своем бирюзовом платье, ни дать ни взять увядшая незабудка из веночка безутешной Вероники. А туфли? Мои новые белые лодочки на высоком каблуке, перемазанные кладбищенской глиной, имели совершенно жалкий вид. А что это за бледная девица со всклоченными волосами смотрит на меня из зеркала? Неужели это я? Вот до чего доводит любовь к суперменам! И если бы дело ограничивалось только «картинкой» — кроме этого, я безумно хотела есть, просто быка бы съела. Взяла бы за рога и проглотила вместе с копытами. Скажи мне кто-нибудь прежде, что я буду испытывать чувство голода, можно сказать, перед лицом смертельной опасности, ни за что не поверила бы, однако это было именно так.

С голодом бороться трудно, так же, как и с любовью. Я, правда, знаю один универсальный способ — крепкий здоровый сон, но в сложившихся условиях вряд ли мне удастся ресницы смежить. И все же я забралась в парикмахерское кресло, предварительно откатив его подальше от туалетного столика, усыпанного пеплом сигарет Марго. Кресло было жесткое и скрипучее, а потому мне пришлось долго выбирать мало-мальски удобное положение. В конце концов я поджала под себя ноги, а голову положила на твердый подлокотник. Мне было грустно, я даже всплакнула немного, но потом решила экономить силы, которые мне еще пригодятся, вытерла слезы и закрыла глаза.

— Эй, ты чего тут разлеглась? На меня смотрела Марго. Она стояла возле кресла, уперев руки в бока, обтянутые короткой кожаной юбкой. Кроме юбки, на ней была еще майка из эластика ядовито-зеленого цвета и плетеные сандалии на платформе.

Я покачала головой, чтобы стряхнуть с себя остатки сна, и спустила ноги с кресла. В комнате было сумеречно, а значит, с того момента, как я почти мистическим образом отключилась, прошло немало времени.

— Который час? — спросила я у Марго, потягиваясь и зевая.

— Половина десятого. — Марго покосилась на наручные часы с браслетом под золото.

— Ого! — Я подпрыгнула и огляделась. — А где… все? — так дипломатично я отозвалась о Черноморе и Лонге.

— Сама хотела бы знать. Пришла, а здесь ни одной сволочи, кроме охранника. Этот козел еще пускать меня не захотел, мол, нет никакого приказа…

Я ее перебила:

— Как это — никого? Они же меня заперли!

— Кто? — ошалело уставилась на меня Марго.

— Кто-кто? — разозлилась я. — Конкретно — Лонг, в этом самом гадюшнике. — Я огляделась.

Марго швырнула на туалетный столик кожаную сумку в форме солдатского вещмешка:

— Не знаю, кто тут тебя запирал, но дверь была открыта.

— Не может быть! — охнула я. Ну и дура же я, даже не попыталась удостовериться в том, что Лонг меня действительно запер. Смирилась и свернулась в кресле калачиком, как кошка.

— Точно говорю, — хмыкнула Марго и рухнула в освобожденное мною кресло. — Черт, что за жизнь такая сволочная! — Она сунула руку в свой вещмешок и достала пачку сигарет — между прочим, «Честерфилд» — и зажигалку. Прикурила, жадно затянулась, втянув щеки, и снова выругалась:

— Чертовы ублюдки! Обещали заплатить, я долгов нахватала, а они… Слушай, — она оживилась, — может, ты меня выручишь? Мне не много нужно, тыщи три, четыре, на пару недель…

— Я на мели, — замотала я головой.

Я не врала, так оно и было, всю свою наличность я потратила на организацию «охраны» могилы мнимого Тимура, а также на оплату погони за Урфином Джюсом. Марго поскучнела:

— Ну вот, и ты туда же, у тебя тоже экономический кризис, да? Я пожала плечами:

— Почему сразу экономический кризис? Просто временные затруднения, вызванные объективными причинами.

— Да? — Марго посмотрела на меня с уважением, видно, на нее произвели впечатление мои псевдонаучные формулировки, а потом посетовала:

— Жалко, а то у меня проблемы, должна я одной морде. Попался бы мне сейчас этот Лонг, зараза, обещал: Маргоша, будешь с нами дружить, озолотишься… Как же, озолотилась. Недаром Каринка отсюда ноги сделала, вовремя разобралась, а я, дура, клюнула на удочку.

Каринка, которая вовремя удрала из «Розового фламинго», интересовала меня мало, точнее, не интересовала совсем. В гораздо большей степени меня беспокоило, куда девались Лонг и Черномор. Их скоропостижное исчезновение вкупе с паническими настроениями — это что-нибудь да значило.

Я открыла дверь, выглянула в коридор и обернулась к Марго:

— Так их правда нет? Марго усмехнулась:

— Стану я врать! Эти проходимцы куда-то слиняли, а охранник ничего не рассказывает, может, и не знает. Куда они могли деваться, интересно?

Я бы тоже хотела это знать. Ну, допустим, Лонг поехал на Пионерские пруды проверить, не соврала ли я насчет мертвого Урфина Джюса, а куда отчалил Черномор?

Марго в задумчивости взъерошила свою белокурую копну, высушенную гидроперитом:

— Хорошо бы к ним в сейф заглянуть… Нет, сейф мне не осилить… Разве что в столе порыться, там у них наверняка что-нибудь да найдется.

И Марго развила бурную деятельность, а именно, вытряхнула из своей сумки разнообразные причиндалы. На обшарпанную поверхность туалетного столика полетели пудреница, пара тюбиков губной помады, салфетки, записная книжка, расческа, складной зонтик, господи, да он у нее бездонный, что ли, этот вещмешок! В следующую минуту Марго разгребла свои богатства и продемонстрировала мне какой-то маленький предмет: вот! Я пригляделась, подумаешь, невидаль — пилка для ногтей.

Однако, судя по торжествующей физиономии Марго, она в отличие от меня возлагала на эту самую пилку большие надежды. Даже причиндалы свои со стола собирать не стала, сразу рванула в коридор. Я, разумеется, за ней. Остановившись у соседней двери, той, за которой был кабинет карлика. Марго приложила палец к губам: молчок. Я, заинтригованная, согласно кивнула, а Марго сунула свою универсальную пилку в замочную скважину и стала осторожно, прислушиваясь к каждому звуку, поворачивать.

Очень скоро раздался негромкий характерный щелчок. Марго обернулась ко мне, заговорщицки улыбнулась и объявила громким шепотом:

— Есть!

Потом она толкнула дверь коленкой, и та покорно отворилась, а Марго поманила меня за собой. Я и сама не имела ничего против того, чтобы осмотреть кабинет карлика в отсутствие его хозяина.

Глава 23.

ЕЩЕ ОДНА «КИСКА»

— Ну и разгром! — присвистнула Марго. В комнате и впрямь был чудовищный беспорядок, лишнее доказательство тому, что обитатели покинули ее в жуткой поспешности и панике. Под ногами шуршали разбросанные бумаги, ящики стола были выдвинуты, даже сейф, до которого мечтала добраться Марго, был распахнут, и его пустое нутро безмолвно свидетельствовало о полном крахе ее надежд.

— Что у них тут произошло? — Марго задумчиво посмотрела на меня.

— Понятия не имею, — пожала я плечами. Если я и привирала, то самую малость.

— Можно подумать, тут обыск был. — Марго заглянула в ящики стола, и на ее слегка одутловатом лице отразилось жестокое разочарование.

— Можно, — согласилась я и поддела носком туфли одну из валяющихся на полу бумажек. Та перевернулась, и в тусклом сумеречном свете я узнала в ней одну из фотографий из Тимуровой коллекции. На ней он был застигнут сидящим в машине с девицей лет двадцати — двадцати двух, не то чтобы очень яркой и привлекательной, но, несомненно, сексапильной. От таких за версту несет несвежей и смятой постелью, но мужчинам это нравится, насколько я в них разбираюсь.

Я присела на корточки, раздумывая, не собрать ли мне фотографии или уж бросить их тут совсем. Марго, не нашедшая в столе ни копейки, присоединилась ко мне.

— Ого! — воскликнула она. — Да это же Каринка. С кем это она?.. Постой, где-то я видела этого типа, дай бог памяти… Да здесь и видела, в клубе, с Лонгом они калякали и еще таким… страшным, этот тут чаще бывает…

У меня даже дыхание перехватило:

— С Урфином Джюсом?.. То есть Корявым?..

Похоже, ни то, ни другое прозвище ничего не говорило Марго, поэтому я быстренько нарисовала словесный портрет Урфина Джюса, тем более что в этом я в последнее время здорово насобачилась.

— Точно он, — подтвердила Марго. Чтобы сосредоточиться, я прижала к вискам ладони. Вот так новость, выходит, Тимур знал Урфина Джюса? Даже не знаю, как отнестись к этому открытию. А что там Марго наплела насчет какой-то Каринки?

— Эй! — окликнула я ее. — Кто такая Каринка?

— Да вот же она. — Марго ткнула пальцем в фотографию. — Она здесь работала до меня, когда еще стриптиз был, а потом ушла.

— Значит, она стриптизерша? Марго презрительно фыркнула:

— Ну я не знаю, что у нее в трудовой книжке записано… И вообще, какой тут у нас стриптиз? Крутить задницей, держась за шест, это еще не значит стриптиз показывать.

— И что… она крутила? — Мне трудно было скрыть свою шкурную заинтересованность. Как-никак эта самая Каринка крутила своей задницей не только для завсегдатаев «Розового фламинго», но и для Тимура, так сказать, целевым назначением.