Утро застало Радж Ахтена на спуске с гор Хест - солнце поднялось у него за спиной, залив светом раскинувшиеся впереди пустыни Маттайи. Рассветные лучи окрасили пески в розовый цвет с редкими бледно-аметистовыми прожилками - то были ручьи, по берегам которых буйно разрослась зелень. На севере виднелись Спящие Слоны - скалы охряного цвета, выглядевшие издалека, как стадо слонов.
      Примерно в пятидесяти милях впереди он заметил всадников в темных одеждах, растянувшихся цепочкой по дороге - опередивших его Укваза Фахаракина и ах'келлахцев Разглядеть их с такого расстояния было трудно из-за воздушного марева и поднятой ими пыли.
      Конь Радж Ахтена устал. Даже на таком прекрасном жеребце догнать всадников ему не удалось бы. Нужна была свежая лошадь.
      Укваз и его люди скакали в Саландар, откуда могли направиться в самый центр Индопала. А там Укваз начнет собирать недовольных, лордов, которые не любят Радж Ахтена, которые таят на него обиду и готовы предать в любой момент, и настраивать их выступить против него.
      В Саландаре Радж Ахтен мог достать свежего коня, но не был уверен, что это безопасно. Если Фахаракин догадался, кто едет следом, он вполне мог устроить для него засаду. Саландар был для этого весьма подходящим местом.
      Высоко в небе он разглядел шар своих пламяплетов, яркое пятнышко, похожее на синего граака. Он приказал им как можно быстрее лететь следом, но шар, несомый воздушными потоками, уже опережал даже его сильного коня.
      Так они доберутся до Картиша раньше него.
      С гор пустыня казалась нагой и безжизненной. Однако стоило ему спуститься на равнину, как всюду обнаружилась жизнь. В холмах перелетали с дерева на дерево козодои, охотясь на утренних мотыльков. Перескакивая с камня на камень, прочь с его дороги поспешил горный баран. С берега ручья взлетели крикливым облаком огненнохвостые ткачики.
      Здесь, на границе пустыни, зимой часто шли дожди, и в каждой складке гор густо росли деревья.
      Радж Ахтен любил пустыни Индопала.
      Он доехал до деревни Харик и остановился у колодца, где какие-то женщины в белых муслиновых платьях под зелеными покрывалами набрали для него и его коня воды. Лошадь под ним была чужая, лицо он скрывал под капюшоном. Если не присматриваться, не узнаешь. И пока впереди едут жаждущие его крови ах'келлахцы, так, пожалуй, и лучше.
      Женщины все же ухитрились разглядеть под капюшоном его черты, узнали и начали лебезить перед ним.
      Деревня была почти пуста, поскольку на зиму многие из горных жителей уходили на юг по Старому Перечному Пути, поглубже в жаркий Индопал.
      Для тех же, кто оставался, это было время праздников. Урожай собран, жизнь кажется прекрасной.
      Вскоре он добрался и до Саландара, города, обнесенного белыми стенами, кирпичная кладка которых стала за века твердой, как камень. Он въехал в ворота, держа руку на рукояти боевого молота, пристально высматривая из-под капюшона признаки засады.
      На рынке толпились торговцы с плетеными корзинами, полными фисташек, миндаля, бобов, кедровых орехов, гороха, чечевицы, риса, земляных орехов. Торговали и специями - тмином, сумахом и кориандром, душистым перцем и шафраном. Кругом расхаживали старухи, держа на головах горшки с вареными яйцами и соленьями и корзины с маслинами, баклажанами и лимонами. В мясных рядах свисали привязанные за ноги голуби, земляные белки и жирные молодые барашки.
      На улицах тоже было полно народу. Меняли привезенные из пустыни товары жены кочевников в ярких тканых платках. Торговали упряжью погонщики верблюдов. Всюду бегали дети. В тени навесов прятались влюбленные парочки, застенчиво держась за руки. В стороне от дороги играли в шахматы старики, обмахиваясь пальмовыми листьями. На открытых балконах завтракали в окружении своих красавиц-жен богачи в украшенных драгоценными камнями тюрбанах, поглядывая сверху на улицы.
      Под ногами важно расхаживали рыжие цыплята, над садами кружили, как снег, белые голуби.
      Все как будто было в порядке в Саландаре.
      Ах'келлахцев Радж Ахтен нигде не заметил и благополучно пересек город, не привлекши к себе внимания.
      Он отправился в крепость поменять коня и объявиться самому. Там он расспросил начальника стражи, жилистого индопальца по имени Бопанастрат, о проехавших ранее Неодолимых. Бопанастрат был опытным офицером, преданным Радж Ахтену.
      - Неодолимые были здесь час назад, взяли свежих лошадей. Возглавлял их Укваз Фахаракин.
      - Он сказал, куда они едут? Бопанастрат покачал головой.
      - Будто бы в Мейгассу, - он придвинулся и добавил шепотом, словно боясь разгласить тайну: - Говорят, в Картише неспокойно. Я и подумал...
      И подмигнул левым глазом в знак того, что умеет хранить секреты.
      Радж Ахтен постепенно догонял Укваза, но тот все еще опережал его на час. И куда направлялся Укваз, он по-прежнему не мог догадаться. Тот мог вполне солгать Бопанастрату. Имя "Укваз" имело устрашающее значение, "Ломающий шеи". У ах'келлахцев оно одновременно являлось титулом. Противником он будет грозным.
      Радж Ахтен сомневался в том, что сможет остановить ах'келлахцев. Когда он их догонит, они просто развернутся веером, как убегают от охотника с соколом куропатки. Одного-двух он убьет, но остальные успеют скрыться.
      Намерения же их могли иметь ужасные последствия. Радж Ахтен завоевал весь Индопал, но некоторые государства находились под его властью меньше года. И походили на необъезженных жеребят. Брыкались и кусались, когда он пытался их пришпорить.
      Они с радостью избавятся от его власти, особенно если восстание возглавит такой человек, как Укваз Фахаракин.
      И еще Радж Ахтена удивили слова о том, что в Картише неспокойно. Если об этом знают уже и здесь, на границе империи, что же там успело произойти?
      Бопанастрат с дюжиной солдат стали собираться в дорогу, чтобы сопровождать его, тем временем Радж Ахтен торопливо перекусил. Съел жирного голубя, тушеного с луком и приправленного черносливом, шафраном и имбирем.
      Потом сидел некоторое время, растирая левое запястье. В руке ощущалась тупая боль. Это удивляло Радж Ахтена, ибо он не мог вспомнить, где и когда ее ушиб.
      И жив-то он сейчас был, скорее всего, только благодаря великому множеству взятых им даров.
      Снова вспомнились пламяплеты, шар которых, несомый восточным ветром, летел быстрее лошади. И как они звали его присоединиться, стать одним из них.
      Затем в обществе Бопанастрата и дюжины солдат Радж Ахтен поскакал на север через пустыню, мимо деревень и стоянок, которые именовались только по названиям племен, что их основали, - Исгул, Канаат, Зелфар.
      В это время года пустыня оживала. Тремя днями раньше прошел дождь, а после каждого дождя она покрывалась ковром мелких белых цветов. На масляных деревьях распустились грозди оранжево-розового цвета.
      И всюду были птицы. Над землей, скользя среди цветов, то и дело проносились стрелой ярко-желтые мухоловки. Ковыляли на своих длинных, как ходули, ногах чибисы, притворяясь, что у них сломаны крылья, чтобы отвлечь врага от птенцов, жалобно кричали свое пиит, пиит. На берегах ручья сидели тысячи песчаных куропаток, похожих, пока не срывались с места и не взлетали, на рассыпанные по земле коричневые камушки.
      Безжизненная нагота пустынь Маттайи - то, что казалось издалека, опровергалась на каждом шагу.
      Радж Ахтен остановился еще раз, в крепости Максиста, чтобы сменить лошадей на верблюдов. И расспросил командира поста об Уквазе.
      Тот отвечал осторожно:
      - Я видел людей, которых вы ищете. Ах'келлахцы выехали отсюда с полчаса назад. Часть их отправилась на юг верхом на верблюдах, остальные поскакали на лошадях на север и на запад.
      - Сколько поехало на юг? - спросил Радж Ахтен.
      - Двенадцать, о Свет Мира.
      Радж Ахтен закусил губу. Теперь он отставал от них всего на полчаса. Если поторопиться, можно догнать.
      - Дайте мне самых сильных верблюдов.
      - Господин, - нерешительно начал командир с беспокойством в глазах, салаам.
      - Мир, - заверил его Радж Ахтен.
      - Верблюды, что у меня есть, вас недостойны. Всадники, которых вы ищете, забрали лучших да еще и взяли запасных лошадей.
      Радж Ахтен начал злиться.
      - Есть в этом городе купец, у которого найдутся нужные мне верблюды?
      - Я приведу вам из города самых лучших, - сказал воин. - Вы пока сядьте за стол, поешьте. Отдохните.
      Он сел на коня и выехал из крепости. И вскоре вернулся обратно с тринадцатью сильными верблюдами.
      - Простите, - сказал он, соскочив с коня. - Это лучшее, что я смог найти.
      Он опустился на четвереньки и так низко наклонил голову, что коснулся земли своим белым тюрбаном.
      Поза эта означала, что он предлагает во искупление проступка свою жизнь.
      "Мудрый человек, - подумал Радж Ахтен. - Разозли он меня, и я приказал бы пытать его до смерти. А так он искушает меня покончить с ним быстро".
      - Ты хорошо служишь мне, - сказал он.
      И с благодарностью принял верблюдов.
      Затем приказал капитану послать восемь верховых на запад и на север, догонять отправившихся туда Неодолимых.
      В каком же направлении поехал Укваз Фахаракин? Выбравшись из города, Радж Ахтен помедлил на дороге, пытаясь уловить его запах. Но, сидя теперь на верблюде, в окружении еще дюжины людей, он так и не сумел определить по запаху, с каким именно отрядом ускакал его враг.
      Оставить его в живых Радж Ахтен не мог себе позволить. И не мог позволить себе терять время, гоняясь за ним.
      На юг - решил он наконец. Укваз наверняка поехал на юг, либо в Тайф, либо в Авен, где к ах'келлахцам относятся с наибольшим уважением.
      И Радж Ахтен повел свою дюжину воинов на юг, в пустыню, через старый Индопал в Картиш.
      Начало пути было легким. Земля здесь была ровной и твердой.
      На краю пустыни величаво возносили к небу свои кривые сучья баобабы. В определенное время года здесь проходили бесчисленные стада газелей и антилоп, но поздней осенью в пустыне можно было наткнуться лишь только на редкие кучки высохших костей. Да на шакалов и страусов, которые при виде людей бросались наутек.
      Всадники перешли вброд мутную реку Дилун, и далее им встречались лишь высохшие ручьи. Здесь дождей уже не бывало.
      Колодцы в Казире и Макаранге тоже оказались сухими. Воду они нашли, лишь когда увидели верблюдов, привязанных подле ярко-красного шатра, раскинутого под баобабом в полумиле от караванного пути.
      Ствол баобаба был шириною в тридцать футов, и предприимчивый купец его выдолбил. В дупле и хранились глиняные чаны с драгоценной водой.
      Завидев отряд из тринадцати человек, купец испуганно вскочил на ноги. Украсть у человека воду мог только худший из мерзавцев, но худшие из мерзавцев тоже порой проезжали этой дорогой.
      Он держал руку на кхиваре и темными, как спелый миндаль, глазами, беспокойно следил за приближением Радж Ахтена. Затем поклонился. Это был старик с аккуратно подстриженной бородой.
      Радж Ахтен, торопясь успокоить, приветствовал старика:
      - Салаам. Дорога сухая, и тяжело мне везти по ней так много денег.
      - Позвольте мне облегчить ваше бремя, о Великий, - с довольной улыбкой отвечал купец, - а тем временем пейте вдосталь.
      После чего Радж Ахтен спешился и присел в тени баобаба. Из Саландара он вез с собой серебряную флягу. В ней был отвар лимонного сорго, сдобренного медом.
      Беседу, как водится, они начали издалека, и Радж Ахтен предложил старику попить из своей фляги, ибо старая пословица гласит: "В пустыне сначала вода, потом - доверие, сначала доверие, потом - дружба".
      И некоторое время они сердечно беседовали о поэзии, погоде и здоровье сестры старика. Тот узнал Радж Ахтена и своим радушием старался показать, что тоже происходит из хорошего рода.
      - Здесь проехали недавно двенадцать человек с севера, не так ли? спросил наконец Радж Ахтен.
      - Да, воины из Ах'келлах, и очень спешили, - сказал купец. - Вели себя как невежи.
      - О, - Радж Ахтен испугался, что поторопился задать вопрос и тем оскорбил старика. - Но люди в дороге редко бывают вежливыми. Они не говорили, куда едут?
      - На юг, провозглашать атвабу, - ответил старик. - Они разгневаны на нашего возлюбленного господина.
      - Вот как? - сказал Радж Ахтен, развеселившись. Купец проявлял просто сверхвежливость, притворяясь, что не узнает его. - Что же они рассказали вам?
      - Да отрежут мне язык, если я повторю такое! - торжественно отвечал старик.
      - Эта тайна умрет со мной,
      - Они рассказали, будто Радж Ахтен - будь благословенно его имя! нарушил перемирие и хотел убить Короля Земли, своего родственника.
      Радж Ахтен улыбнулся.
      - Думаю, это какое-то недоразумение. Я догоню их и все выясню.
      - Да будет ветер вам в спину, - нараспев сказал старый купец.
      - А был ли среди них Укваз Фахаракин?
      - Не могу сказать, - ответил купец. - Имя это мне известно, но они не называли своих имен.
      Радж Ахтен задумчиво кивнул. Он хорошо представлял себе, как преподнесут ах'келлахцы все происшедшее. Короля Земли они распишут как великого вождя, который борется за власть с Радж Ахтеном. И если Радж Ахтен проиграет битву в Картише, люди только укрепятся в этом мнении.
      Простодушных крестьян смутит, конечно, обвинение его в несправедливости. Здесь, у самого Дейазза, над этим обвинением народ только посмеется. Муж двоюродной сестры в этих краях не считается родней.
      Зато в остальных... "Поглядите-ка, - скажут каифы. - Опустошители уничтожают Картиш, а наш лорд сражается в Мистаррии на их стороне. Радж Ахтен сражается со своим родственником! Кто же он, человек или опустошитель?"
      Для юного и наивного ума это серьезное обвинение. Некоторые каифы используют его как предлог, дабы потребовать откупа - золота, форсиблей и пряностей.
      Но от тех, кто желает избавиться от власти Радж Ахтена, не откупишься ничем и никогда.
      Бопанастрат и остальные Неодолимые тем временем напоили верблюдов. И Радж Ахтен вдруг сообразил, что денег-то у него и нет. Всеми денежными вопросами обычно занимался Фейкаалд.
      Он подошел к своему верблюду и сказал Бопанастрату:
      - Расплатись с ним.
      - Как прикажете, - ответил тот.
      Дальнейшее произошло так быстро, что Радж Ахтен просто не успел вмешаться. Старик поднялся на ноги, отряхнул подол своего бурнуса от пыли, готовясь принять плату. А Бопанастрат выхватил кхивар и перерезал старику горло.
      Тот, шатаясь, отступил на три шага, повернулся к баобабу и рухнул на колени. Он тяжело привалился к стволу дерева, и кровь его залила кору.
      - Что такое? - спросил Радж Ахтен. - Зачем ты это сделал?
      - Он вел себя как невежа, о Великий, - ответил Бопанастрат. - Требовал денег. Другой за честь бы счел, что дал воды своему королю.
      - Кем же ты считаешь меня, убивая в пустыне беззащитного старика? спросил Радж Ахтен. Бопанастрат не решился ответить. - Мы же не в Рофехаване! - выкрикнул Радж Ахтен. - Это мои подданные!
      - Салаам, - взмолился Бопанастрат, низко склоняясь перед ним. Простите. Я не знал, что вас так взволнует участь этого никчемного старика.
      ГЛАВА 16. ТВИНХАВАН
      Женщины Флидса грубоваты и неистовы. Потому-то мужчины Флидса и любят их так страстно.
      Из дневника герцога Палдана.
      Дождь и темнота задержали Эрин и Селинора в Балингтоне. За ночь к Габорну несколько раз приезжали вестники и уезжали. Они ставили в стойла своих сильных коней, кормили их сытной дробленной, но на чердак, где обнявшись лежали любовники, никто не поднимался.
      Селинор успел раз двадцать пообещать Эрин вечную любовь, пока девушка наконец не сообразила, что это, должно быть, какой-то странный обычай его народа. И забеспокоилась, что, если он будет продолжать в том же духе, она не услышит, как очередной вестник откроет дверь.
      - Зачем говорить о любви, если можно ею заняться? - прошептала она. И на чердаке наконец воцарилась тишина, нарушаемая лишь вздохами и поцелуями.
      Но счастье не может длиться вечно, и когда сова вернулась с охоты в свое убежище среди балок конюшни, Эрин поняла, что пора ехать.
      На рассвете они были уже далеко от деревни, скакали по большаку на север сквозь туман, покрывавший ложбины меж зеленых холмов. Вдалеке с карканьем кружили вороны. Они летали вокруг раскидистых дубов, где, по-видимому, были их гнезда.
      Путники почти не разговаривали друг с другом. На душе Эрин камнем лежало воспоминание о странной девочке-чародейке и ее предупреждениях.
      Поселения и постоялые дворы вокруг были еще пусты и безлюдны. Только вчера здесь проходило войско Радж Ахтена, и люди покинули свои жилища, скрываясь от него. Еды было не купить, и Эрин с Селинором остановились только раз, чтобы нарвать груш возле маленькой хижины близ дороги.
      Пока Эрин собирала груши, Селинор обошел вокруг хижины и сорвал где-то розу персикового цвета. Вернулся к девушке, показал цветок и дал вдохнуть его нежный аромат. Потом вручил розу ей.
      - И что я должна с ней делать? - спросила Эрин. Будь это яблоко, она бы его съела. Но рвать цветы в ее стране было не принято. В небогатом Флидсе, где обитали конные кланы, каждая травинка была на счету.
      - Любоваться, - сказал он неуверенно.
      - А, - сказала она, припомнив с опозданием, что в некоторых странах мужчины преподносят женщинам розы в качестве подарка. Понюхала цветок, полюбовалась им секунд тридцать, а потом, не желая, чтобы он пропал понапрасну, попыталась скормить его своей замечательной черной кобылке. Но та не проявила к цветку интереса.
      Селинор пришел девушке на помощь.
      - Розу можно носить, - сказал он. - В моей стране женщины прикалывают их к платью. Пахнет, как духи, и ничего не стоит.
      Взял у нее цветок и приколол к плащу Эрин серебряной брошью. Так Эрин едва могла уловить его тонкое благоухание.
      - Перешибает запах конского пота, надо думать, - сказала Эрин. Подарок ее удивил. Ему что, не нравится, как от нее пахнет? Или он пытается таким образом проявить внимание?
      - Говорят, если смять лепестки, - заметил Селинор, - они пахнут еще слаще.
      Он обнял девушку и пылко прижал к себе. Все-таки пытается проявить внимание, решила она. Разные земли, разные обычаи.
      Внимания с его стороны она видела на самом деле больше, чем достаточно. Любовник он был прекрасный. И Эрин подумала, не поцеловать ли его и не поискать ли в хижине какую-нибудь кровать.
      Но в этот момент на дороге показались две молодые сестры-всадницы из Флидса, направлявшиеся на юг. Они спустились с холма и вспугнули ворон, которые разгуливали по полю.
      Эрин уставилась на них, пытаясь разглядеть. Обе девушки на вид были из бедных семей и рыцарского звания иметь не могли. Кожаные латы их были разрисованы зеленым и желтым - символами кланов. На каждой красовался пояс из конского волоса, крашеный в красный цвет и заплетенный на счастье в косичку. Шлемы тоже были из кожи с нашитыми железными пластинками, с ниспадавшими на спину конскими хвостами. Тяжелых копий у девушек не было, только пики.
      От них так и веяло бодростью, как от людей, которые недавно взяли дары. И Эрин подумала, что, верно, уже пошли в ход форсибли, которые послал Габорн.
      На одежде одной из всадниц виднелись сбоку кровавые пятна. От девушки пахло виски, которым, видимо, промывали рану.
      - Вы на юг или на север? - поравнявшись с нею, спросила раненая.
      - На север, - ответила Эрин.
      - Проехать там нелегко. Это ловикеровское отродье, Констанс, собирается перекрыть все короткие пути. Дороги она усеяла проволочными ежами. А если поскачете поддеревьями, на вас начнут упражняться ее лучники. Мы насилу прорвались.
      Эрин другого и не ждала.
      - Значит, это война? - спросил Селинор.
      - Кто знает? - ответила вторая девушка. - Войск, готовых выступить, мы там не видали, если вы об этом. С Королем Земли она воевать не собирается, просто не желает, чтобы его лошади удобряли ее дороги. Я бы сказала, она не воюет, а вредпичает.
      Селинор громко засмеялся и пожелал девушкам удачи. Смех его, однако, звучал фальшиво. И Эрин поняла, что он встревожен.
      - Может, свернем в горы и объедем Белдинук? - предложил он.
      - А может, поедем напрямик через поля Ловикера? - предложила в ответ Эрин. - Сэкономим время, заодно плюнем им в лицо.
      - Стрела, выпущенная из вредности, убивает так же, как и стрела, выпущенная на войне. У нас есть дела поважнее, чем плевать в лицо воинам Ловикера.
      Эрин такой уверенности не испытывала. Флидс не раз воевал с Белдинуком, и последнее известие привело ее в ярость.
      Но девушка сдержала свой праведный гнев и, когда они приблизились к границе и Селинор повернул на запад, на дорогу, ведущую в Твинхаван, она безропотно последовала за ним.
      Через дюжину миль они достигли остатков городка. Осталось от него немногое. Все было пожрано огнем.
      Не естественным огнем - сразу поняла Эрин. Сначала пламя окружило городок, следуя вдоль городских стен. Потом уже внутри этого круга оно истребило все деревянное - каждую телегу, каждое бревно в каждом доме, каждый куст.
      В тех местах, где стояли дома, кое-где сохранился камень. Торчали трубы, как черные кости, сплошное поле пепла делили на квадраты каменные изгороди. Но в самом центре городка расплавились даже камни.
      Не спасся никто.
      Проезжая по улицам, Эрин и Селинор видели кругом обгорелые трупы. Мать с ребенком на руках. Лошадь. Целая семья среди пепла.
      Эрин с ужасом поняла, что город уничтожили пламяплеты. Ей говорили, что колдуны Радж Ахтена вызвали Темного Победителя где-то в Мистаррии. И сожгли живьем людей в качестве жертвоприношения. Должно быть, это тот самый городок. Твинхаван.
      С тех пор прошло три дня, и за это время лишь один человек отважился войти в него, о чем свидетельствовали следы на пепле. Цепочка их тянулась от одного сгоревшего дома к другому. Должно быть, воришка приходил искать среди руин расплавившееся золото и серебро.
      Впереди на дороге были и другие поселения. Но крестьяне, по-видимому, боялись этого места. Здесь погибли люди, а многие считают опасным топтать прах мертвых.
      Эрин и Селинор ехали молча. "Из-за одного этого следовало бы убить Радж Ахтена, - думала Эрин. - И надо было его убить".
      С благоговейным страхом они разглядывали пепелище, когда Селинор вдруг остановил коня и сказал, вытянув руку:
      - Посмотри-ка туда!
      Эрин не сразу поняла, о чем он. Остановилась, посмотрела в ту сторону, куда он показывал.
      Среди развалин ближайшего от них дома, в тени, которую отбрасывало утреннее солнце, она увидела слабые зеленые отблески. Словно по земле низко стелилось пламя. Будь солнце поярче, их было бы и вовсе не разглядеть.
      Среди остывшего пепла мерцали зеленые туманные огоньки. Они образовывали круг около пятнадцати футов в диаметре, внутри которого горела руна. По следам на пепле можно было понять, где вышел из этого круга пламяплет вместе с Темным Победителем.
      Цепочка следов воришки вела прямехонько к кругу и пропадала в нем - и это было страшнее всего.
      Волосы Эрин встали дыбом, руки покрылись мурашками.
      Она бросила взгляд на Селинора.
      - Это то, о чем я думаю?
      Лицо его было мрачным. Ноздри раздувались.
      - Дверь, - сказал он дрогнувшим голосом, - дверь в ад.
      Открыл эту дверь пламяплет Радж Ахтена. Эрин думала, что, кончив дело, он должен был ее закрыть. Но сама она колдуньей не была и не знала возможно, закрывать такие двери потруднее, чем открывать.
      Во рту у нее пересохло, сердце забилось чаще. Внезапно ее посетила странная мысль.
      - Если Радж Ахтен мог вызвать через эту дверь Темного Победителя, сказала она, - вдруг и мы можем вызвать своего?
      Селинор заставил своего коня попятиться от колдовского круга.
      - Сама попытка была бы безумием!
      - Безумием? - переспросила Эрин. - Ты ведь знаешь не хуже, чем я, что вместе с Эрденом Гебореном сражались Светлые Победители. Кто-то же вызвал их.
      Селинор спросил:
      - С чего ты вообще взяла, что через нее можно пройти?
      - Сейчас узнаем.
      Она слезла с лошади. Остывший пепел под ногами отсырел за ночь. И когда она ступила на него, запах сырости усилился.
      Эрин подошла поближе, вынула из ножен кинжал и бросила его в круг.
      Покрытой пеплом земли кинжал не коснулся. К нему взметнулись зеленые огни, закружили его и поглотили.
      Затем они вновь опустились и замерцали над самой землей. Стоя так близко, Эрин ощущала сухой жар. Довольно сильный, но не обжигающий.
      "Я могу это сделать, - думала она, - могу войти в другой мир". Сердце забилось еще сильней, во рту было сухо. Она придвинулась ближе, встала на край круга.
      Посмотрела через плечо на Селинора.
      - Не делай этого! - сказал он. - Даже если ты пройдешь туда, подумай, сможешь ли вернуться обратно?
      Он, конечно, был прав. Эрин представилось, как она вступает в пламя, а вокруг - саламандры и Темные Победители. По легендам, люди вышли из нижнего мира. Значит, там должны быть земля и пища.
      Она окинула взглядом поля Мистаррии, дальние дубы, горевшие золотом в солнечных лучах, ворон, круживших в небе. Что за дикая мысль - бросить все это!
      Она обещала проводить Селинора к его отцу. Эрин, чувствуя, как колотится не унимаясь сердце, отошла от круга, и они поскакали дальше на север.
      ГЛАВА 17. ВОИНЫ
      В Индопале Властителей Неба представляют как людей с птичьими головами и крыльями. Однажды я ездил туда, чтобы посмотреть на кости Властителя Неба, но это оказался скелет ребенка с прилаженными к нему костями крыльев граака.
      Во время штормов в глубь материка Инкарры частенько залетают огромные морские гранки, которые, согласно местным легендам, являются потомками Властителей Неба.
      Среди жителей северной Мистаррии бытует поверив, что могущественные чародеи Воздуха могут по желанию превращаться в птиц - чаще всего в ворон, сов и грифов.
      Из "Записок о Властителях Неба" сэра Гариона Ганделла
      К полудню барон Бекхарст был уже далеко к западу от постоялого двора "Красный олень". Он ехал как во сне, не спал, но и не бодрствовал. Под ним была лошадь, но, закрывая глаза, он представлял себе, что летит. Только крыльев и не хватало, ощущения поддающегося под их взмахами воздуха.
      Об умении летать он мечтал с детства, даже спать не мог по ночам. Сейчас ему казалось, что мечта эта вот-вот станет явью.
      Стоило только прислушаться, как он повсюду слышал голос ветра. Ветер шуршал в высохшей луговой траве, шептался с опавшей листвой. И речь его, будь то хлопанье вороньих крыл или шелест вымпела над постоялым двором, была достаточно внятной.
      "Лишь одно осталось, - шептал этот голос. - Убей королеву Сильварреста, и ты взлетишь".
      Барон остановился на распутье в двухстах милях к югу от Карриса, в тени старых серебристых берез, угрожающе кренившихся из-за ненадежности песчаных берегов реки.
      Над рекой пронеслась стая скворцов и расселась по веткам одного из деревьев, так близко от Бекхарста, что он, казалось, мог коснуться их рукой. Только что дерево было нагим и мертвым и вдруг оделось птицами, словно листьями. Скворцы, громко треща, взлетели, сделали круг и вернулись на ветки.
      От стаи отделился один скворец, подлетел и уселся на наконечник копья Бекхарста. Склонил головку набок и уставился на человека. Темные глазки его моргали, и взгляд их был куда разумнее, чем положено птице.
      - Благослови мое копье, Великий Лорд, - прошептал Бекхарст.
      Конь, наклонясь к воде, начал пить. Скворец улетел.
      Засохшие листья на ветвях над головой барона шуршали на ветру, как бумага. В полях с северной стороны разливался ослепительный золотой свет.
      Вскоре с юга прискакали еще два рыцаря и присоединились к нему. С ними прилетел резкий ветер, взметая опавшую листву, унося поднятую конскими копытами пыль, развевая плащи рыцарей и гривы их лошадей.
      Оба были высоки и сильны, как сам Бекхарст. При обоих были щиты и копья. И глаза у них были одинаковые, серые и злые. При встрече никто не промолвил ни слова. Все трое, как будто ожидая какого-то знака, просто сидели на конях, а те торопливо пили из реки. Ветер окружал их невидимой стеной, словно не позволяя тронуться с места.
      Бекхарст вдруг поднял голову и принюхался. До него донесся нежный аромат духов, как будто мимо прошла знатная дама.
      - Королева уже недалеко, - сказал один из рыцарей. - Часа два езды.
      - Приди, ураган, приди, гроза, - прошептал Бекхарст, словно молясь.
      Налетел сильный порыв ветра, взревел, как раненый зверь, сорвал с берез последние листья. Лошади заплясали, закатывая глаза и прижимая уши.
      И рыцари, как один, пришпорив своих скакунов, поскакали вслед за запахом на север.
      ГЛАВА 18. ПАУК РАДЖ АХТЕНА
      Остерегайся купцов Ипдопала. Они скорей продадут тебе свою мать, чем хорошего коня.
      Поговорка учителей из Палаты Золота
      Габорн уезжал из Карриса с тяжелым сердцем. Он чувствовал опасность, угрожавшую десяткам тысяч жителей этого города, и потому приказал Умам своего отца остаться там, чтобы помочь управляющему Палдана, лорду Галлентайну, вывезти всех, кого можно, а заодно проследить за обороной города.
      Разведчики Габорна, рассыпавшись веером, осматривали равнину. Пролагатель Путей, которого он искал, вполне мог пасть минувшим вечером вместе со многими своими соплеменниками. И будь он мертв, узнать его было бы нетрудно. Мало кто из опустошителей имел на голове тридцать шесть щупалец. Может быть, один из пятисот. А самцы с большими передними лапами встречались еще реже.
      Но, обшарив все поле битвы, разведчики не нашли ни одного опустошителя, который хоть сколько-нибудь подходил под описание Аверан.
      Габорн же, проехав на юг милю, остановил отряд, заинтересовавшись одним из творений опустошителей. Чудовища нарыли там замысловато переплетавшихся широких рвов. Пустили в них воду из озера Доннестгри, в результате чего образовался рукав, отходивший дугой от берега почти на милю. Глубина рвов на вид была не более четырех футов - по меркам опустошителей, довольно мелко.
      Странным был запах отведенной воды. Ужасное зловоние, какое испускают порой горячие источники. Рыба, заплывшая из озера в этот рукав, вся плавала теперь кверху брюхом.