Но это была не гроза - пламя вздымалось в небо водоворотами. При вспышке молнии Эрин разглядела смутные тени, похожие на огромных людей с крыльями, как у летучих мышей.
      Эрин видела такое существо лишь раз в жизни - когда на замок Сильварреста напал Темный Победитель. Сейчас же у горизонта, милях в шести от нее, летели тысячи их. И огромная стая эта быстро приближалась.
      Эрин бегом бросилась к дубу, надеясь укрыться под его необъятной кроной, как мышь прячется под кустом.
      Это оказалось нелегким делом. Холм был крутым, ветви дуба, когда она забежала в их тень, закрыли звездный свет. А до самого темного, укромного места у ствола оставалось еще почти полмили.
      Ветви вздымались высоко над головой. Запах листьев был так едок и силен, что Эрин поняла - никогда раньше она не слышала дубового запаха. Шаги ее по земле, устланной толстым ковром прошлогодней листвы, звучали глухо. Под деревом царили темнота и холод. Почву здесь солнечный свет не прогревал добрую тысячу лет. И ничего под дубом не росло.
      Эрин споткнулась. Под ногами ее треснула сухая кость, засыпанная опавшей листвой. Она увидела огромный меч, воткнутый в землю, как память о сражении. Всюду валялись кости, среди которых могли быть и человеческие. Блеснули полированные латы, затем Эрин заметила череп, который был слишком велик, чтобы принадлежать человеку.
      Молния сверкнула ближе, судя по звуку, всего в миле от дерева. Свет ее разогнал тьму под его кроной. Эрин испугалась, как бы ее не увидал кто-нибудь из тех, кто летит следом за молнией. Послышались крики Темных Победителей, нечеловеческий вой.
      Эрин добежала уже почти до самого ствола. Ствол гигантского дуба был старым, изогнутым, не менее девяноста футов в обхвате. Снова сверкнула молния, и с уст Эрин сорвался невольный крик, ибо при свете она увидела вдруг, что у дерева есть лицо - глаза и распахнутый рот.
      Она застыла на месте, вглядываясь во тьму, пока снова не блеснула молния.
      Огромный морщинистый ствол порос мхом и лишайником. И на его поверхности кто-то вытесал лицо - женский лик. Черты его были нечеловечески прекрасны. Рот открыт, словно в крике. И вел этот открытый рот в углубление под корнями дерева.
      Убежище. Вход в него был футов в двадцать шириной. Эрин кинулась в дыру, споткнулась и покатилась в нору, ведущую в глубь холма. Упала на землю, и под нею затрещали высохшие кости.
      Она почуяла мускусный, животный запах. Чье-то логово. Звезд отсюда было совсем не видно. Царила непроглядная тьма, только молнии, сверкавшие в небе, рассеивали ее ненадолго. Гремел гром. Ураган приближался.
      Эрин, прижимаясь к земле, подползла обратно к выходу. Снова блеснула молния. По лугу, в полумиле от холма, несся олень. Он, как во сне, летел над землей.
      Но Темные Победители были уже здесь. Из их глоток вырывался вой, от которого стыла кровь в жилах - охотничий клич, напоминавший разом волчий вой, причитания ветра и далекие раскаты грома.
      В землю перед оленем ударила молния. Тот скакнул направо, в сторону дуба. Но путь ему преградила вторая молния. Олень повернул обратно.
      Тьма сгустилась. С небес обрушились, как стая летучих мышей, крылатые чудовища, и оленя не стало.
      Внезапно весь вид заслонила чья-то тень. Эрин услышала свист крыльев, рассекающих воздух. И над головой ее внутрь логова пролетело что-то огромное, обдав девушку ветром.
      Победитель - с колотящимся сердцем поняла она. И уткнулась лицом в землю, боясь шелохнуться.
      Но охотничьего клича не прозвучало. И ничьи когти ее не схватили. Кто-то зашуршал в темноте, словно огромная птица принялась приводить в порядок перья. И птица эта издала тихий гортанный звук, "угу". Совсем как сова.
      Только была она гораздо больше любой совы. Размах ее крыла наверняка превышал двадцать футов.
      Над лугами все сверкали молнии. Гремел гром, выли Темные Победители. Молния ударила в крону, и дерево покачнулось. В ветвях его взревел ветер, дождем посыпались листья.
      Эрин, вцепившись в рукоять молота, повернулась, надеясь разглядеть своего нежданного соседа и понять, насколько он опасен.
      При вспышке молнии она и впрямь увидела сову, сидевшую на своем насесте футах в пятидесяти от нее. Нора, казалось, вела в бездонную пропасть, а сова устроилась на переплетении покрытых плесенью корней. Хищница была серого цвета, с белым пятном на груди и черным воротничком на шее. В золотистых глазах размером с блюдца отражался свет молнии.
      Сова не мигая смотрела на девушку. Огромным клювом она вполне могла пробить руку человека. И в клюве она держала какую-то добычу.
      Вновь стало темно. Но Эрин внутренним взором все еще видела сову. Теперь она узнала запах. И успела разглядеть кости на земле. Она попала в совиное жилище.
      Снова сверкнула молния, от горизонта до горизонта. Сова закрыла глаза, и на этот раз девушка разглядела, что та держит в клюве - это был ее кинжал!
      Сова выронила клинок. Кинжал, падая, сверкнул в неверном свете и воткнулся с тупым звуком в лежавший на земле череп.
      Вдруг сова заговорила, шепотом, от которого дрожь пробрала Эрин насквозь:
      - Воин Сумеречного Мира, я вызываю тебя!
      Слова эти, казалось, прозвучали не только в ушах Эрин, они пронизали все ее тело и отозвались трепетом в костях.
      "Ты спишь, - сказала она себе. - Проснись".
      И снова оказалась в лесу, под ясным голубым небом. Рядом ехал Селинор, кони их по-прежнему пробирались через лес по высохшему руслу. По стволу ближней сосны, стрекоча, взбежала белка.
      Сердце Эрин отчаянно билось. В ноздрях ее еще стоял затхлый запах пещеры под дубом, в ушах раздавались раскаты грома. И она была совершенно уверена, что там, в далеком мире, кто-то нашел ее кинжал.
      ГЛАВА 35. ДУМАТЬ, КАК ВРАГ
      Сколь часто тюремщик становится заключенным/ Тем и опасно умение думать, как враг.
      Мистаррийское изречение
      - Для такой маленькой девочки, - ответил Габорн Аверан, - многовато ты приносишь дурных вестей.
      Он смятенно улыбнулся, погладил девочку по голове и задумался над сказанным ею.
      Как Король Земли он отправился в Каррис, дабы спасти своих подданных. И сумел это сделать. Но тем самым привлек к себе внимание. Теперь враг узнал его имя и начнет за ним охотиться. Биннесман предупреждал, что, чем больше людей попытается спасти Габорн, тем больше появится у человечества врагов. И не исключено, что, освободив Каррис, он положил начало войне, которая уничтожит весь мир.
      Этого он не учел.
      Теперь же задумался, насколько разумны его планы. Ныне он собирался начать охоту на Великую Истинную Хозяйку. Но не случится ли так, что тем самым он спровоцирует бедствие, которого так стремится избежать? Нет, в это он не верил. Земля твердила ему, что это правильный шаг.
      Но его грызли сомнения. Он лишился почти всех своих сил. А вдруг он все-таки ошибается и неверно толкует намерения Земли?
      Габорн посмотрел на Манганскую скалу. На вершине ее почти не осталось деревьев. Опустошители ломали их и сбрасывали со скалы.
      Огромное количество чудовищ расположилось на утесе перед развалинами, как на крепостной стене. С клинками, острогами и посохами. Часовые размахивали щупальцами, неустанно принюхиваясь.
      Позиция их была практически неприступной.
      - По твоим словам, они бегут в Подземный Мир, - сказал Габорн девочке. - Но если они хотят предупредить Хозяйку, так почему остановились?
      - Может быть, потому, что вы убили горную колдунью?
      - Это что-то меняет?
      - Да! - сказала Аверан. - Должна объявиться новая предводительница и... все переделать.
      - Что ты имеешь в виду под "переделать"? Аверан ответила с раздражением:
      - Прежнюю колдунью вы убили. Значит, она не слишком удачно распоряжалась. Новая придумает другие способы сражаться с вами, назначит других командиров. Убийство колдуньи меняет все.
      Вполне логично, сообразил наконец Габорн.
      - Но это не объясняет, что они замышляют, - сказал Скалбейн.
      Габорн видел изъян в получаемых от девочки сведениях. Она, конечно, понимала теперь опустошителей, как ни один человек на свете. Но все сведения ее были устаревшими на несколько часов. О чем думали опустошители сейчас, она Габорну сказать не могла.
      - По виду их не скажешь, - заметил Джеримас, - что они устали и хотят пить. Но, в общем-то, с каждым часом, что они сидят на Манганской скале, они должны хотеть есть и пить все сильнее.
      - Так о чем же думает новая колдунья? - спросила Иом.
      - Возможно, просто ждет солнца, чтобы согреться, - предложил свою версию Биннесман. - Как ящерица перед тем, как выйти на охоту.
      - А может, хочет отдохнуть и поразмыслить, - сказала Иом.
      - Не думаю, - сказал Скалбейн. - Уж больно эта скала похожа на крепость. По-моему, опустошители надеются, что мы будем атаковать.
      Это было вероятнее всего. Габорн обвел взглядом лица своих собеседников. У Джеримаса глаза светились. Он, как ученый, был увлечен любопытной головоломкой. Скалбейн смотрел на скалу, уже пытаясь сообразить, как согнать с нее опустошителей. Иом выглядела испуганной.
      Скалбейн сказал:
      - Возможно, это отвлекающий маневр. Заняв оборонительную позицию, опустошители надеются оттянуть ваши войска из ближних крепостей. Может быть даже, они ждут собственных подкреплений.
      Мысль была пугающая. Габорн посмотрел на Скалбейна.
      - Да, - сказал он. - Это мы проверим. Он сделал знак стоявшему поблизости капитану, и тот побежал за разведчиками.
      - А знаете, - сказал Джеримас, - у опустошителей может быть и не одна цель, а несколько.
      Габорн подозревал заговор. Десяткам тысяч людей в Каррисе по-прежнему угрожала опасность. Он потянулся к ним чувствами Земли, коснулся и... обнаружил нечто странное. Этих людей больше не было в Каррисе!
      Большинство жителей бежало из города на юго-восток, и сейчас они находились уже в сорока милях от него. Другие его Избранные направлялись на запад и на север, но ни им, ни даже тем, кто еще оставался в городе, ничто не угрожало - только тем, кто ехал на юго-восток. Да и то не всем.
      В том направлении не было хороших дорог. Беженцы, отправившиеся туда, плыли на лодках по реке Доннестгри к городам, расположенным ниже по течению.
      Среди них множество раненых, с упавшим сердцем вспомнил Габорн. Сотни тысячи больных и умирающих - не управиться и десяти таким чародеям-целителям, как Биннесман. И флотилия лодок растянулась сейчас по реке на мили. Неужто они плывут в засаду? Опасность все возрастала. Беда грянет завтра в этот же час. И это может быть все, что угодно опустошители, внезапное наводнение, вторжение войск Ловикера,
      Габорн повернулся к Скалбейну.
      - Кроме разведчиков, отправьте еще дюжину человек вниз по течению Доннестгри.
      - Хорошо, милорд, - сказал Скалбейн. И кивнул своему капитану.
      - Вы знаете, - продолжил он вкрадчиво, - если опустошители хотят предупредить свою Хозяйку, нам не мешало бы их остановить.
      - Или напасть на Хозяйку, - сказал Габорн, - прежде чем до нее дойдут вести.
      Но как добраться до нее в Подземном Мире, он не знал. Единственным человеком, который мог провести его по дорогам опустошителей, была Аверан, но ей для этого нужны были знания Пролагателя Путей.
      Она не хотела туда идти. И просить ее об этом он не смел. Не имел права приносить ее в жертву. Вокруг толпились лорды. И Габорн спросил:
      - Господа, можно ли нам хоть как-то уединиться? Он обнял Аверан за плечи и повел ее в сторону. Последовали за ними только Иом и Хроно Габорна.
      - Аверан, - неуверенно начал Габорн. Ему было очень не по себе. - Я вынужден просить тебя об огромной милости.
      - О какой? - тихо спросила девочка. И задрожала. Она пыталась храбриться, но на самом деле была испугана.
      - Я собираюсь в Подземный Мир, искать Место Костей и Великую Истинную Хозяйку. Ты поведешь меня к ней?
      Рано или поздно ему все равно пришлось бы попросить ее об этом, но как же это было трудно!
      Аверан сглотнула. Дрожь ее усилилась.
      - Ты не можешь просить об этом ребенка, - сказала Иом.
      - Я должен, - ответил Габорн. - У нас больше нет времени.
      - А вильде не может отвести тебя туда? - спросила Иом.
      - Я думал об этом, - сказал Габорн. - Но вильде еще плохо говорит. Вряд ли может даже понять вопрос, а не то что ответить на него.
      - Но это всего навсего маленькая девочка. Она просто не поймет, на что согласилась, даже если и скажет "да".
      - Все я понимаю, - сердито бросила Аверан. - Еще лучше, чем он, - и ткнула пальцем в Габорна. - Это он не понимает, о чем просит. Дорога долгая и опасная.
      Опустошители шли по Подземному Миру не один день, только чтобы выйти наружу.
      - Сколько дней? - спросил Габорн. Аверан покачала головой.
      - Не знаю. Они считают время не так, как мы.
      - Аверан, - сказал Габорн, - это очень важно. Я чувствую опасность. Великую опасность для каждого - мужчин, женщин и детей, которых я избрал. Нам пора отправляться в путь. И нет времени искать дорогу. Может быть, ты все-таки знаешь какую-нибудь?
      Аверан твердо покачала головой.
      Габорн не совсем ей поверил.
      - Опустошители, идя сюда, протоптали в земле колею. Что, если мы просто пойдем по ней?
      - Ну, какую-то часть пути мы пройдем, - согласилась Аверан. - Но потом начнутся глубинные земли, пещеры, где колдуньи откладывают яйца. Всеми туннелями часто пользуются, их охраняют стражники.
      Габорн вздохнул, потер висок, попытался расслабить напряженные мышцы.
      - Если вы хотите, чтобы я повела вас, - сказала Аверан, - вы должны достать мне с этой скалы Пролагателя!
      И махнула рукой в сторону опустошителей.
      - Достану, - пообещал Габорн. - И, прежде чем мы отправимся в путь, тебе нужно будет взять дары. Мы пойдем быстро, и ты не должна отставать. Возьмешь силу, ловкость, жизнестойкость и метаболизм. И побольше даров чутья, чтобы разбираться в метках опустошителей.
      - Аверан... - начала Иом, но девочка прервала ее.
      - Все правильно, - сказала она. - Люди умирают. Все мои друзья уже умерли. Он боится, как бы я тоже не умерла в этом подземелье.
      - Правильно, - сказал Габорн. - Это может случиться.
      Иом закусила губу, бросила на Аверан скорбный взгляд. Как объяснить, что Габорну нелегко было просить ее об этом?
      Аверан взяла Иом за руку и сжала ее.
      - Я знаю, что делаю. Лучше пусть погибнет один человек, чем весь мир. Разве не так?
      Слезы, выступившие на глазах Иом, Габорна не удивили. Она всегда любила своих подданных. Но его поразило, как горячо она обняла девочку.
      - Такие расчеты мне никогда не удавались. Габорн встал на колени, обнял их обеих.
      - Иом, - шепнул он на ухо жене, - я хочу, чтобы ты уехала в какое-нибудь безопасное место. И надежней всего в этом смысле Морское Подворье. Мне надо, чтобы ты отвезла письмо моему старому другу. Он выяснит, где нам получить нужные дары.
      - Чтобы привезти сюда собак, понадобится не один день, - возразила Иом.
      - Дары возьмут смотрители собак, - сказал Габорн. - На это уйдет несколько часов. А потом они послужат девочке векторами.
      Иом кивнула в знак согласия. Габорн сел писать письмо. И пока он писал, мысли его обратились к другим заботам.
      Ему была ведома ценность умения отрешаться от собственной личности умения думать так, как думает твой враг. Он это понял, когда был еще в возрасте Аверан, и сейчас вспомнил тот день.
      Ему было девять лет, он поехал с отцом и несколькими Властителями Рун к верховьям реки Двидам на осеннюю охоту.
      Добравшись до реки, лорды обнаружили в ней лососей, раньше обычного отправившихся на нерест. Встали лагерем, и отец Габорна сказал, что ему хотелось бы на обед рыбы.
      Лорды приняли это к сведению. И ловля лосося внезапно приобрела грандиозный размах.
      Стояло холодное осеннее утро, из тех, когда солнечный свет уже не прогревает глубоких ущелий и в них по полдня держится зябкий утренний туман. Среди сосен порхали жаворонки и зяблики. Склоны холма густо заросли папоротником, и железистый запах его спор чуть ли не перебивал запахи леса - сосновой хвои и мхов.
      Река была мелкой, казалось, что круглых серых валунов в ней куда больше, чем воды.
      Лорды поскакали верхом по отмелям, загоняя лососей к Дикому водопаду. Высота водопада достигала ста семидесяти футов. Струи его напоминали серебряные пряди волос, в воздухе висела холодная водяная пыль, от которой куртка Габорна мгновенно отсырела. Проскочить этот водопад не могла никакая рыба, и небольшая глубокая заводь под ним была весьма подходящим местом, чтобы загнать туда лососей. Выход из заводи вниз по течению был перегорожен несколькими удачно расположенными валунами, с которых его было легко охранять.
      Лососей было немного. По дороге к водопаду Габорн заметил всего трех или четырех рыбин, и только одна у него на глазах заплыла в глубокую воду, отчего охотники пришли только в еще больший азарт.
      Лорды сунули мальчику в руки дротик и велели ему стоять на отмели и "пытаться" проткнуть любую рыбу, какая поплывет по течению.
      Сами же они заехали верхом в заводь, по брюхо лошадям, и бросились бить рыбу дротиками, предназначенными для охоты на кабанов.
      Со стороны это казалось каким-то безумием. Лошади, топчась в заводи, скоро замутили воду так, что ничего не стало видно. Если кто-то замечал рыбу, он вопил и бросался вперед, а остальные неслись вдогон, ибо они поспорили, кому достанется добыча крупнее.
      Доставалась же им по большей части форель, чуть длиннее руки Габорна от кисти до локтя. Через час этой сумасшедшей рыбной ловли одному рыцарю удалось-таки проткнуть дротиком лосося, такого маленького, что идти на нерест ему следовало бы только через год и к другой.
      Но Габорн был сыном своего отца, и он решил - если хочешь поймать рыбу, надо думать, как рыба.
      Рыцари топтались на глубине и так взбаламутили воду, что рыбе в ней наверняка было нечем дышать.
      Поэтому Габорн прошел по отмели к тому месту, где с берега свешивались кусты, обеспечивая укрытие, и где вода была чище. Там он и заметил хвост лосося. И быстрым ударом дротика добыл рыбу, которую заказывал отец.
      Лорды впоследствии не раз вспоминали об этом - как маленький мальчонка поймал единственного в заводи лосося, оставив в дураках могучих Властителей Рун.
      "Как бы поступил я, - подумал Габорн, - будь я опустошителем?" Чудовища возвращались той же дорогой, какой пришли. Во всяком случае, так это выглядело.
      Но умный опустошитель выбрал бы другую дорогу.
      - Сэр Лангли, маршал Скалбейн, - позвал Габорн. Воины подошли к нему. - Не кажется ли вам, что эти опустошители действуют как приманка? Вдруг часть орды сошла с тропы?
      - Мои люди все время следили за ними, - ответил Скалбейн. - Но что они делали ночью, сказать трудно.
      - Пошлите сто человек проверить следы, - приказал Габорн. - Особо тщательно пусть осмотрят то место, где опустошители зарывались на ночь. Если мое предположение верно, часть их осталась, чтобы сбежать. Пусть ваши рыцари убьют всех, кого найдут.
      - Хорошо, милорд, - сказал Скалбейн.
      - После этого созовите лордов на совет. Мы должны сбросить опустошителей со скалы. Габорн повернулся к Аверан.
      - Могут ли опустошители рыть там колодец?
      - На Манганской скале? - спросила Иом.
      Габорну и самому это казалось невероятным. Скала представляла из себя почти сплошной камень. Но опустошители очень сильны, и там их тысячи. И позиция их неприступна.
      Габорн заглянул в себя и сосредоточился.
      Он почувствовал, что над некоторыми из его людей нависла угроза.
      Поднял взгляд. И увидел, что опустошители начали строить на Манганской скале небольшой купол. Липучки выплевывали клейкие нити, которые слагались в знакомые очертания. Над куполом уже клубился коричневый дымок, в основании его мерцали призрачные синие огоньки. Наверху стояла огромная колдунья, воздев к небу кристалический посох.
      Сердце Габорна на мгновение остановилось.
      Биннесман удивленно выдохнул:
      - Они строят еще одну Руну Опустошения.
      ГЛАВА 36. МЕЙГАССА
      Мейгасса - самый старый город в мире. Он простоял дважды по десять тысяч лет, и, начав раскапывать его улицы в любом месте, можно наткнуться на остатки еще более древних построек и кости предков. Смысл его названия затерялся во времени, но старинные рукописи утверждают, что означает оно "Первый Дом".
      Отрывок из книги "Города и селенья Индопала",
      писанной мастером очага Арашпуманьей из Палаты Ног
      На западных склонах Анья Брил, в Лотосовой долине лежит раскинувшись Мейгасса, столица старого Индопала. Город, который не производит ничего, кроме людей - несметного множества людей.
      Давным-давно раджи Индопала построили здесь Слоновий Дворец величественную цитадель. Она стоит на вершине огромного серого камня, высотою почти в восемьсот футов, возвышаясь над городом с западной его стороны. Основание этого камня сплошь покрыто вырезанными в нем надписями на старом индопальском языке - Несущими Мудрость Поучениями жившего в незапамятные времена раджи Пешаванью. Письмена покрывают серый камень, образуя изысканный узор, коим восхищаются все без исключения жители Индопала. Узор этот называют "Каменным Кружевом".
      По некоторым из легенд, не человек вырезал своей рукою эти письмена, но появились они сами, за одну ночь, по воле Земли, ради тех людей, которые стремятся к мудрости.
      Радж Ахтен посмотрел на дворец, затем прочел самый верхний стих: "Склонись перед Слоновьим Троном, о горделивый путник. Ты восседаешь на величавом верблюде, но знай:ты ничто".
      Слова эти поразили Радж Ахтена, показавшись ему знамением. Все - и предупреждение Биннесмана, и исчезновение ключевых даров, и даже то, что не удалось поймать дерзкого Укваза Фахаракина, - все, казалось, свидетельствовало о том, что Земля против него. И еще эта надпись...
      Но, конечно, то было простое совпадение, что на глаза ему попался именно этот стих. Каменотесы Пешаванью вырезали надписи так высоко специально для купцов, ездивших по Старому Перечному Пути на верблюдах.
      Тем не менее выглядело это, как знамение, и Радж Ахтен остановился дать отдых своему верблюду, а сам стал смотреть вниз на Мейгассу.
      Этот город всегда восхищал его. И завоевание Мейгассы было едва ли не целью всей его жизни. Он хорошо помнил, как взошел здесь, во дворце, на Слоновий Трон. Отец Радж Ахтена, Арунах, сказал ему как-то, что имя Ахтен означает "солнце". Имя же Авил, данное ему от рождения, было столь заурядным, что Радж Ахтен его не любил. Поэтому, завладев Слоновьим Троном, он взял себе имя Радж, "правитель", как поступали все короли Индопала. И со дня захвата им столицы Индопала он стал известен всему миру как "Солнечный Лорд".
      Теперь этот обнесенный стенами город лежал под ним, раскинувшись привольно на берегах реки Джурипарари. И городские стены, и все здания в нем были сложены из серовато-белого, цвета лаванды, камня, отчего город на солнце сверкал. Река Джурипарари казалась рядом с ним широкой лентой из меди.
      По ее неторопливым водам курсировали флотилии лодок, вырезанных из тикового дерева, каждая с коричневым парусом. Они перевозили дорогие специи, рис, сахарный тростник, шелк, золото, дыни и фрукты. Даже здесь, за мили от города, чуткий нос Радж Ахтена улавливал мощный запах людских толп, рынков и гниющих фруктов, нужды и надежды.
      Глядя на реку, он сразу понял, что в Мейгассе нынче неспокойно. Все лодки плыли в одном направлении, вниз по течению, четырехугольные паруса были подняты, чтобы ускорить движение. Люди бежали.
      Отсюда, с верхней дороги, ему был виден еще и тракт, ведущий в Маджпур. Он был весь запружен воловьими упряжками, лошадьми и народом. Издалека людской поток, катившийся по широкой извилистой дороге меж деревьев, казался ползущим по траве питоном.
      На северо-восток, через пустыню, здешние жители идти не рисковали. Через Пустоши в это время года можно было проехать лишь на отборных сильных верблюдах. Беженцы двигались по краю джунглей к северным холмам, в сторону Дейазза.
      - Что там происходит? - спросил Бопанастрат. - Опустошители идут?
      - Да, - только и ответил Радж Ахтен. Зажал в онемевшей левой руке повод, ткнул верблюда стрекалом и поскакал вниз в долину.
      В Мейгассе царила суматоха. На улицах стоял гул тысяч взволнованных голосов, слышались крики, перебранки и плач. В городе было еще полно народу, все спешно собирали свое добро, оставляя опустевшие дома. Женщины передавали детям из окон тюки с одеждой и едой, их мужья с мечами и кинжалами в руках охраняли своих лошадей и повозки.
      Радж Ахтен, въехав в город через северные Ворота Слепых и проезжая по улицам, видел это повсюду. Город был в панике. Встречавшиеся горожане были так поглощены сборами, что никто не обращал ни на него, ни на его спутников ни малейшего внимания. Единственный человек, который проводил его взглядом, смотрел только на верблюда, словно оценивая, стоит ли он того, чтобы его украсть. Когда же наконец перевел взгляд на всадника, он в изумлении отшатнулся.
      Радж Ахтен заподозрил, что здесь уже начали убивать друг друга, лишь бы благополучно сбежать.
      В душе его постепенно нарастал страх, какое-то тупое оцепенение. До Картиша было еще почти двести шестьдесят миль.
      Но тревоги своей он старался не показывать. Лишь еще выше вскинул голову и, ткнув стрекалом верблюда, въехал на рынок, миновав Райские Фонтаны, где из серебряных труб, изогнутых в виде виноградных лоз, била струями вода, изливаясь в бассейны, сложенные из родонита, в которых плавали живые крокодилы.
      На рынке толпились беженцы с юга - с детьми, скотом и всем своим имуществом. Обладатели лошадей по сравнению с остальными были счастливчиками. Крестьяне с лихорадочным, яростным блеском в глазах кричали наперебой:
      - У кого есть лошади? Верблюды? Плачу за верблюда золотом! Еда! Есть еда?
      Кругом плакали испуганные дети. В обычное время на базаре проходу не было от купцов, горевших нетерпением сбыть свой товар. Мейгасса была средоточием всей индопальской торговли. Места возле северных ворот в конце торговых рядов занимали знахари, продававшие целебные травы, гоку и женшень, предотвращающие старость снадобья, сваренные из белых земляных кобр, зелья из половых органов ящериц, придающие мужчине силу. Близ пристани располагались торговцы рыбой, овощами, пенькой, лесом, медью и железом. Далее шли богатые, яркие ряды торговцев шелком и полотном, парчовыми, муслиновыми, хлопковыми одеждами всех цветов и оттенков.
      В базарный день здесь собиралось столько народу, что на верблюде было не проехать.
      Сегодня же базар был пуст, прилавки свободны, не слышалось зазывающих голосов. Большинство купцов уже покинуло Мейгассу. Остались лишь самые корыстолюбивые, что просили с крестьян за лошадь в двадцать раз больше обычной цены, чтобы всучить потом хромого мула. Радж Ахтен видел, как сверкали от жадности глаза торговок, продававших рис в сорок раз дороже, чем всегда.
      Вокруг них толпились отчаявшиеся крестьяне.
      - Радж Ахтен! - вскричала какая-то женщина. - Наш избавитель!
      И взгляды всех, кто был на базаре, обратились к нему. Радж Ахтен не раз предупреждал своих подданных, что однажды придут опустошители. Он обещал спасти их. И в голосах людей зазвучала надежда.
      - О Великий Свет!
      - Он спасет нас!
      Торговцы перестали кричать. Суматоха улеглась. На базаре наступила тишина. Радж Ахтен поднял руку.
      - Что значит вся эта суета? - воскликнул он.
      И вперил взгляд в мужчину, который только что отдал пригоршню рубинов за старого, чуть живого верблюда с седой мордой.
      - О Великий, - сказал тот, - опустошители... они пришли в Картиш! И привела их сама Госпожа Подземного Мира...
      Радж Ахтен кивнул.
      - Они что, уже идут сюда?
      - Нет, о Свет Мира, гораздо хуже. Земля заражена - по ней ползет зловоние, которое убивает каждый росток. Оно движется на нас, чуть быстрее, чем идет человек... если его не подгоняет ветер. Прошлой ночью, однако, дул сильный ветер.
      С нарастающей тревогой Радж Ахтен быстро произвел подсчеты. Опустошители вышли на поверхность земли вчера на рассвете и построили в Картише такую же Печать Опустошения, как в Каррисе. Если зараза распространяется в разные стороны с одинаковой скоростью, она уже разошлась кругом около двухсот миль в диаметре.
      - Заражен весь Картиш?
      Что же там сейчас происходит? Войска кормить нечем, поэтому осадить опустошителей он не сможет. А если рудники кровяного металла останутся в их руках, он будет разорен.
      Есть и еще одна опасность. Большинство его Посвященных содержится во Дворце Канареек, недалеко от рудников. Они могут погибнуть.
      "Я уже мертв, - подумал он. - Если умрут мои Посвященные, вместе с ними не станет и меня".
      - О да, Светоч Мудрости. Заражен Картиш, и Муйаттин тоже. Ночью ветер отнес заразу в Дармад и Авен. Скоро она покроет все Драгоценные Королевства. К ночи в них не останется ни травинки.
      Радж Ахтен не мог даже думать о том, что рощи перечных деревьев в Авене станут черными и мертвыми, что в апельсиновых садах Дармада останется одна гниль. А пасеки Осмола, а виноградники и рисовые плантации Бины?
      Плантации и сады южного Индопала, Драгоценных Королевств, были самыми богатыми в мире. Если они погибнут, грядущей зимой будет голод во всем Индопале.
      - Все гибнет, - сказал кайф. - Все умирает. Люди бегут что есть мочи, но ведь зараза расползается и ночью. Простой человек не может ее обогнать даже верхом! А ждать, пока она догонит, означает верную смерть.
      - Где мои войска?
      - Они идут на Картиш, - выкрикнул кто-то из толпы. Это был один из солдат Радж Ахтена. Но свою шафранного цвета куртку с трехглавым волком он прятал под черным плащом, и Радж Ахтен его не узнал. - Эй-салла Пуснабиш ведет туда три миллиона пехотинцев и восемьдесят тысяч копейщиков - всех умеющих сражаться мужчин Драгоценных Королевств.
      Пуснабиш был лучшим военачальником Радж Ахтена, ему была доверена охрана Посвященных. Он, конечно, собрал всех, кого мог, беда только, что все эти три миллиона пехотинцев были обычные люди и двигались медленно.