Глава 25

Первый день февраля выдался ясным и солнечным — именно такой день способен обмануть спящие цветы, заставив их подумать, что весна наконец пришла.

Выглянув из экипажа лорда Джозефа Саудера, принц заметил худощавого пожилого человека, в этот момент заходившего в парламент.

— Превосходно, — сказал Август. — Граф Черни уже здесь.

Граф Саудер кивнул и вполголоса проговорил:

— Если хотите, ваше высочество, мы можем пока подождать здесь, в экипаже.

Принц отрицательно покачал головой:

— Нет-нет, мы войдем сейчас.

— Как пожелаете, — ответил граф.

Они выбрались из экипажа и прошли по кирпичной дорожке к узким ступеням, ведущим к главному входу в парламент. Сердце графа забилось быстрее, когда они подошли к тяжелой двери. Он сделал глубокий вздох и посмотрел на Августа — принц был абсолютно спокоен.

Швейцар открыл перед ними дверь, и они вступили в вестибюль, где вполголоса разговаривали члены палаты общин. Увидев вошедших, парламентарии замерли.

— Доброе утро, — легко поздоровался принц.

Парламентарии в замешательстве переглянулись и поклонились.

— Доброе утро, ваше высочество, — хором ответили они.

Принц направился к резной дубовой двери, ведущей в палату лордов, и другой швейцар открыл ее с почтительным поклоном. Август вошел внутрь зала. Граф Саудер последовал за ним. И почти тотчас же в зале воцарилась тишина — все взгляды были обращены на принца. И все затаив дыхание смотрели, как он направлялся к возвышению, на котором стоял трон правителя Юры.

Остановившись у возвышения, Август окинул взглядом трон — на нем он восседал два года назад, когда его короновал архиепископ; этот же трон он занимал, открывая первое после войны заседание парламента. Какое-то мгновение они словно противостояли друг другу — трон и принц. Затем Август с изящной грацией, свойственной каждому его движению, поднялся на возвышение.

И тут же по залу прокатился вздох — словно десятки людей выдохнули одновременно.

Однако принц не сел на трон; он стал позади высокого, обитого бархатом стула и окинул взглядом собравшихся. Потом пристально посмотрел на графа Гессе и сидевших рядом с ним остальных участников заговора и проговорил:

— Может, подождем герцога Адамса? Согласны? Заговорщики в замешательстве переглядывались, ни один из них не произнес ни слова.

И тут вдруг двери распахнулись, и в зале появился Франц. Переступив порог, он на несколько секунд задержался у входа, чтобы все сразу же его увидели.

«Эффектное появление, — мысленно усмехнулся принц. — Впрочем, Франц всегда умел привлечь к себе внимание».

Франц — он еще не заметил принца — обвел взглядом зал и вдруг нахмурился. Очевидно, по выражению лиц присутствующих он понял: случилось что-то непредвиденное. Тут он наконец-то повернулся к возвышению, на котором стоял принц, и в ужасе замер.

Август едва заметно улыбнулся и проговорил:

— С твоей стороны не очень-то любезно не пригласить меня на мое низложение. Но я все же решил прийти.

Франц молчал, а принц между тем продолжал:

— И уверяю тебя, избавиться от меня не так-то просто.

Франц наконец-то взял себя в руки и, повернувшись лицом к парламентариям, сказал:

— Я рад, что принц Август здесь. Пусть попытается оправдаться перед парламентом.

— Непременно попытаюсь. — Август спустился с возвышения и стал напротив Франца. Окинув его презрительным взглядом, сказал: — Но прежде чем оправдываться, я хотел бы услышать твои оправдания.

— Для этого я и пришел сюда, — ответил Франц.

Август с усмешкой кивнул:

— Прекрасно. Тогда устроим дебаты. Парламент определит победителя.

Франц ответил ослепительной улыбкой:

— И победитель станет принцем Юры.

Принц поднял в изумлении бровь:

— Значит, ты сам стремишься стать принцем? Я думал, ты действовал в интересах своего отца.

Франц в некотором смущении проговорил:

— Совершенно верно, в интересах моего отца. Именно это я и имел в виду.

Август, не поверил кузену, однако не подал виду. Обратившись к членам парламента, он сказал:

— Дебаты требуют арбитра. Граф Черни, я знаю, что мы можем положиться на вашу справедливость. Ведь вы — верховный судья Юры. Вы согласны выступить в роли арбитра в дебатах между мной и герцогом Адамсом?

— Конечно, — кивнул верховный судья и медленно поднялся со своего места.

В зале стояла такая тишина, что отчетливо был слышен стук трости графа Черни по мраморному полу. Наконец он приблизился к массивному дубовому креслу, только что поставленному специально для него. Медленно опустившись на сиденье, верховный судья взглянул на Августа и сказал:

— Ваше высочество, как должна осуществляться эта процедура? Я имею в виду очередность.

— Герцог Адамс — инициатор этого голосования. Пусть и говорит первым.

Принц с Францем заняли места по обе стороны от верховного судьи. Тот повернулся к Францу и спросил:

— Герцог Адаме, вы считаете, что у вас есть веские причины для лишения принца Августа его наследственных прав?

— Да, к сожалению.

Судья повернулся к Августу:

— Вы готовы ответить на эти обвинения, ваше высочество?

— Готов, — ответил Август.

— Ты согласен подчиниться решению парламента? — спросил Франц.

Принц пристально посмотрел в глаза кузена и ответил:

— Да.

— Господи, — прошептал граф Саудер. Сидевший рядом с Саудером барон Крек пробормотал:

— Невероятно…

Судья спросил:

— А вы, герцог Адамс? Вы готовы подчиниться решению парламента?

— Готов. — Голубые глаза Франца казались ослепительными на его бледном лице.

Судья откашлялся и продолжал:

— Как верно заметил принц Август, инициатором этой дискуссии были вы, герцог. Так что можете начинать. Изложите, пожалуйста, суть дела.

«Франц, должно быть, вне себя от гнева, — подумал граф Саудер. — Это совсем не то, на что он рассчитывал».

Но Франц был невозмутим. По крайней мере, внешне. Окинув взглядом зал, он заговорил:

— Рассказывать об этом — крайне неприятная для меня обязанность. Я долго размышлял, прежде чем принял окончательное решение — вынести этот вопрос на ваш суд. — Франц повернулся к своему кузену и с грустью в голосе продолжал: — Я очень люблю тебя, Гаст, и высоко ценю проявленный тобой героизм во время борьбы за нашу свободу. Но твоя политика чрезвычайно опасна для страны, которую мы оба любим. И я наконец решил, что должен заговорить.

Август усмехнулся:

— Что ж, говори.

Франц снова повернулся к аудитории:

— Я верю, что каждый из присутствующих здесь уже ознакомился с обращением, адресованным народу Юры. Полагаю, что наши обвинения вполне ясно изложены в этом документе. Я только хотел бы пояснить кое-что. — Франц сделал паузу, потом снова заговорил, теперь уже гораздо громче: — Милорды и джентльмены, я имею в виду договор с Британией! Принц Август через своих английских родственников обратился к английскому правительству и заключил с англичанами договор. Причем он сделал это по собственному усмотрению и вопреки советам главного министра Гинденберга и маршала Рупника. И, кроме того… вооруженных сил Юры.

— Простите, герцог, — перебил Франца судья. — Вы хотите сказать, что граф Гинденберг и маршал Рупник знали об этом договоре еще до того, как он был подписан, и не одобряли его?

— Совершенно верно, — ответил Франц.

Верховный судья повернулся к принцу:

— Это правда, ваше высочество?

— Да, правда, — ответил Август:

Судья повернулся к Францу:

— Герцог, продолжайте, пожалуйста.

Франц кивнул и вновь заговорил:

— Принц Август так стремился сделать Юру союзницей Англии, что женился на английской девушке. И опять же не посоветовавшись со своими министрами, которые, он знал, предпочли бы, чтобы он взял в жены немецкую принцессу.

Франц развернул лист бумаги, который все время держал в руке.

— Как говорится в нашем обращении, австрийский император был настолько недоволен договором с Лондоном, что сама независимость Юры оказалась в опасности. Император Франц рассматривает присутствие британского флота в Сеисте как прямую угрозу владениям империи в северной Италии. Заключив этот договор, принц Август нарушил баланс сил, с таким трудом достигнутый на Венском конгрессе.

Тут снова заговорил верховный судья:

— Герцог Адамс, говорил ли император вам лично, что он возражает против договора с Лондоном?

— Он говорил со мной об этом, когда назначил меня послом в Юру, — ответил Франц. Одна из поставленных передо мной задач — попытаться урезонить принца Августа. К сожалению, я не преуспел в этом. Что бы я ни говорил, принц оставался тверд в своем решении. И поэтому, милорды и джентльмены, мы должны задать себе вопрос: почему принц Август заключил этот договор? Подписав его, он отдал англичанам наше главное богатство — порт Сеисту, но не получил ничего взамен.

Пристально взглянув на кузена, Франц продолжал:

— Тебя предупреждал и мой отец, не так ли? Дважды он приносил тебе послания от императора о том, что Австрия будет вынуждена прибегнуть к решительным мерам, если ты не аннулируешь этот договор с Британией. И ты дважды проигнорировал эти предупреждения, не так ли?

Принц взглянул на кузена и пожал плечами.

— Даже сейчас, Гаст, даже сейчас, если ты изменишь свою политику и пообещаешь расторгнуть этот договор, я отброшу все обвинения и буду поддерживать тебя.

Все в палате затаили дыхание.

— Я не собираюсь разрывать договор с Лондоном, — с невозмутимым видом проговорил принц.

Франц на мгновение прикрыл глаза.

— Боже, — прошептал барон Крек.

Франц же с дрожью в голосе — казалось, он вот-вот разрыдается, — проговорил:

— Не могу передать тебе, Гаст, как мне больно это слышать.

Август с усмешкой посмотрел на кузена, однако промолчал.

И тут вновь заговорил верховный судья:

— Герцог Адамс, знали ли граф Гинденберг и маршал Рупник об австрийских угрозах? И было ли это причиной их действий против принца Августа?

— Да, знали, — кивнул Франц. — Но я, разумеется, не одобряю их действий. Насилием такие проблемы не решить. Вот почему я выступаю перед парламентом. — Франц снова повернулся к парламентариям: — Милорды и джентльмены, принц Август прекрасно понимает, какой опасности он подвергает страну, держась за этот пагубный договор. Если Австрия решит ответить, если обложит пошлинами наши товары, — это будет тяжелейшим ударом по нашей торговле. А если император пойдет еще дальше и решит взять Сеисту — и Юру — с помощью оружия, то нам останется уповать только на милость Австрийской империи. Мы не сможем противостоять Австрии, милорды и джентльмены, и наша страна утратит независимость. Вот к чему может привести преступная политика принца Августа.

В зале зашумели, но тут Франц поднял руку и прокричал:

— Теперь решать вам, членам парламента! Я отдаю решение на ваш суд!

Верховный судья нахмурился и повернулся к Августу:

— Ваше высочество, вы желаете ответить на эти обвинения?

Принц кивнул:

— Разумеется, я отвечу.

— Благодарю вас, ваше высочество, — сказал граф Черни.

Граф Саудер заметил, что в голосе верховного судьи, когда он обращался к принцу, звучали почтительные нотки.

«В конце концов, — думал граф, — нелегко забыть, что Август провел десять лет в горах, пока Франц комфортно жил во дворце в Вене».

— Так вы хотите знать, почему я заключил договор с Великобританией? — проговорил принц, повернувшись к залу.

Некоторые члены палаты общин утвердительно кивнули головой.

— Что ж, объясняю… Хотя Юра — очень маленькая страна, в прошлом у нас была как сухопутная граница, так и морская — с Италией. Но на Венском конгрессе Венеция и граничившие с нами земли северной Италии были отданы Австрии. И каков же результат этого передела границ? Результат следующий: мы со всех сторон окружены Австрийской империей.

Некоторые из членов палаты общин снова закивали. Принц же тем временем продолжал:

— Думаю ли я, что австрийский император хотел бы включить Юру в состав империи? Да, я так думаю. Думаю ли я, что он пошлет войска в Юру, чтобы подчинить нас? — Здесь Август повернулся и пристально взглянул на Франца. — Нет, я так не думаю. Более того, я уверен, что император на это не решится.

— Ты ошибаешься, Гаст, — проговорил Франц с невыразимой грустью в голосе.

Принц опять повернулся к парламенту:

— Меня не беспокоила военная мощь Австрии, меня беспокоила ее экономическая власть. Если император попытается надавить на нас, обложив пошлинами наш экспорт в империю, наша экономика потерпит крах. Мы зависим от экспорта наших товаров в Австрию, Венгрию, славянские государства и в северную Италию. Если Австрия обложит пошлинами наши товары, мы не сможем конкурировать на рынке. Но едва ли экономические беды такого маленького государства, как Юра, могут кого-то волновать. И я решил, что нам нужен экономический союзник. Вот почему я заключил договор с Великобританией.

Франц усмехнулся, однако промолчал. Снова взглянув на него, принц продолжал:

— Ты обвиняешь меня в том, что я действовал, не спросив ни у кого совета, что я заключил этот договор с Британией исключительно по собственной воле. Но это неправда. Я не советовался с министрами моего отца, но я советовался со своими советниками. И все они сказали, что союз с Британией будет на пользу Юре.

— Будьте любезны назвать имена этих людей, ваше высочество, — сказал судья.

— Эти люди — мой нынешний главный министр лорд Стивен Уэйер, маршал лорд Эмиль Саудер и посол граф Виктор Розман.

Судья посмотрел на Франца, потом — опять на принца.

— Это все очень молодые люди, ваше высочество. Вы не подумали, что было бы разумнее посоветоваться с теми, у кого больший дипломатический опыт?

— Я советовался с теми, кому доверяю, — ответил принц. — Долгих десять лет я жил и сражался рядом с этими людьми. Я обязан им своей жизнью. Они — патриоты, и их единственный интерес — безопасность и независимость Юры.

Тут Франц наконец не выдержал и резким голосом проговорил:

— Ты хочешь сказать, что министры твоего отца не принимали близко к сердцу интересы Юры?

Принц пристально взглянул на кузена и сказал:

— Если ты помнишь, я советовался еще с одним человеком, которому доверял. Я советовался с тобой, Франц.

Верховный судья вопросительно посмотрел на Франца:

— Это правда, герцог Адамс?

— Да, правда. — Франц тяжко вздохнул. — Видите ли, принц Август может уговорить любого, и, когда он спросил, что я думаю об этом, я пошел у него на поводу. Лишь после того, как я получил письмо от своего отца, я понял сколь опасным может оказаться подобный договор.

— И когда же вы получили это известие от герцога Марко? — спросил судья.

— Еше в Лондоне.

— А вы сказали его высочеству, что изменили свое мнение относительно договора?

— Я сказал ему о письме моего отца, — ответил Франц. — И мои отец приезжал в Юру лично, чтобы предупредить принца Августа о пагубности его действий. К сожалению, принц не прислушался к его мнению. — Франц снова вздохнул. — Я готов признать, что совершил ошибку. Но я предпринял шаги, чтобы исправить ее. К сожалению, ты не таков, Гаст. — Франц покосился на Августа. — Ты всегда оставался верен себе. Если уж ты решил что-то, то никогда не менял своего мнения. Ты ужасно упрям.

Принц молча пожал плечами.

Франц повернулся к парламенту и воскликнул:

— Упрямец на троне — опасный человек!

По залу пробежал шумок.

«Проклятие, — думал граф Саудер. — Он скользкий, как угорь. У него на все готов ответ».

Тут Август, повернувшись к судье, проговорил:

— Если можно, граф, я хотел бы задать вам вопрос.

— Конечно, ваше высочество.

— Как вы думаете, что предпримет Россия, если Австрия нарушит европейский мир и войдет в Юру?

Граф Черни надолго задумался.

— Полагаю, Россия введет свои войска в Польщу, в ту ее часть, которая находится под контролем Австрии.

В зале зашумели.

Верховный судья поднял руку, призывая всех к порядку, и снова воцарилась тишина.

— Совершенно верно, граф, — кивнул Август. — И не могу поверить, что австрийский император будет настолько глуп. Неужели он откроет ворота России только потому, что желает получить доступ к Сеисте? У Австрии уже есть порт на Адриатике — это Венеция. Юра, возможно, словно заноза в руке у императора, но он вряд ли нарушит баланс сил, с таким трудом достигнутый в Вене.

Барон Крек повернулся к графу Саудеру:

— Что правда, то правда. Черт побери, почему Марко поднимает такой шум? Император не посмеет напасть на Юру!

Франц решительно повернулся к судье:

— Если принц Август так уверен в безопасности Юры, почему он считает необходимым заключить союз с Великобританией?

— Полагаю, я уже ответил на этот вопрос, — сказал принц. — Я заключил договор с Великобританией с тем, чтобы обезопасить нашу торговлю. Со стороны Великобритании я получил заверения: если Австрия обложит пошлиной товары из Юры, то Великобритания ответит тем же в отношении Австрии. Император не осмелится бросить вызов Британии.

Верховный судья взглянул на принца и кивнул:

— Полагаю, вы ответили на обвинения герцога Адамса, ваше высочество. Есть ли что-то еще, прежде чем мы приступим к голосованию?

— Да, есть. — Август повернулся к кузену и с усмешкой сказал: — Я ответил на обвинения герцога Адамса. Теперь мне хотелось бы, чтобы он ответил на мои.

Глава 26

Во время дебатов граф Саудер то и дело поглядывал на заговорщиков, подписавших обращение Франца. «Черт побери, как ему удалось вовлечь в это дело Хертлинга? — недоумевал граф. — Ведь барон тихий как мышка».

Тут снова раздался голос Франца:

— Обвинения?! Что за обвинения, Гаст?!

Август с невозмутимым видом проговорил:

— Мне потребовалось много времени, чтобы раскусить тебя, Франц. Как ты уже упомянул, я не люблю менять свое мнение. Я все решил относительно тебя, Франц, когда мы были еще мальчишками. Я решил, что ты — мой друг, и именно так я и рассматривал тебя с тех времен. И именно это — опасная ошибка, в которой я повинен, а не подписание Лондонского договора.

— О, Гаст, я всегда быт твоим другом, и я по-прежнему твой друг. Поверь мне, решение, которое я принял — бросить тебе вызов, — причинило мне огромную боль. Но я верил — и продолжаю верить, — что ты подвергаешь Юру серьезной опасности этим договором. Я чувствовал, что мой первейший долг — это долг перед страной. — Он твердо взглянул на принца, и его голос зазвучал с необычайной искренностью. — Думаю, что ты лучше любого поймешь это.

Принц с усмешкой кивнул:

— Именно поэтому ты и пытался убить меня? Из-за своего чувства долга перед Юрой?

При слове «убить» в зале поднялся невообразимый шум.

Франц же воскликнул:

— Убить?! Гаст, о чем ты говоришь?! Я послал людей в Зоей, чтобы арестовать тебя, не более того.

— Так это не ты подстрекал Гинденберга и Рупника? — осведомился принц.

Франц нахмурился и проговорил:

— Не говори глупости, Гаст. Я не имею ничего общего с тем заговором. Знаю, ты не поверишь мне сейчас, но я твой друг. Я никогда не желал тебе зла.

Принц снова усмехнулся:

— Но ты делал все, что в твоих силах, чтобы унизить и дискредитировать меня. Я лишь удивляюсь, что мне понадобилось столько времени, чтобы понять это.

Франц изобразил удивление:

— Унизил тебя? Гаст, о чем ты говоришь? Ах, может, ты имеешь в виду мой побег с леди Лидией?

— Верно, друзья так не поступают, — кивнул принц. — Если бы не Чарити, я действительно был бы унижен. Тебе бы это очень понравилось, не так ли, Франц? Ты, должно быть, рассвирепел, когда мне удалось избежать участи обманутого и брошенного жениха.

Франц шагнул к принцу и протянул к нему руку:

— Ты не веришь мне, Гаст! Я же объяснил тебе, как мы с Лидией полюбили друг в друга и как боролись с нашим чувством. Мы не хотели причинить тебе боль. А ты сказал мне, что все понимаешь. Помнишь?

Август посмотрел в глаза кузена:

— Франц, я абсолютно уверен: ты любишь только себя.

Франц покосился на судью:

— Милорд, нельзя ли положить конец этому позорному диспуту? Мы пришли сюда не для этого. Пусть парламент проголосует. Пусть люди скажут, кого они хотят видеть принцем Юры. Я сказал все, что должен был сказать по этому поводу. И похоже, принцу Августу нечего больше добавить, кроме личных оскорблений. Предлагаю перейти к голосованию.

Верховный судья повернулся к принцу:

— Вы можете сказать еще что-нибудь, ваше высочество?

— Да, могу, — кивнул принц. — Ведь я еще не выдвинул свое главное обвинение.

— Так говорите же, ваше высочество.

— После того как я вернулся в Юру, — начал принц, — было предпринято три попытки лишить меня власти. Первая попытка — похищение моей невесты. Не буду вдаваться в подробности, вы все сами знаете, что случилось за неделю до назначенного дня свадьбы. Вторая попытка — покушение, то есть заговор моего главного министра и моего маршала.

Тут Франц заявил:

— Но я-то не имею никакого отношения к заговору Рупника и Гинденберга.

Принц, казалось, не слышал своего кузена.

— И вот сейчас — попытка переворота.

В зале снова зашумели.