Мой принц

Август же продолжил:

— Как еще это назвать? Герцог Адамс пытается свергнуть законного и наследного правителя. Пытается вынудить парламент проголосовать за это. И могу вас заверить: если бы меня не предупредили заранее, мы с принцессой были бы схвачены кавалерийским полком, направленным герцогом Адамсом. Сомневаюсь, что он намеревался доставить меня в Юлию, чтобы я мог выступить перед парламентом.

Франц заставил себя рассмеяться:

— Так как же насчет Рупника и Гинденберга, Гаст? Ведь в том заговоре я не участвовал, не так ли?

— Я еще скажу об этом, — невозмутимо ответил принц. — Сейчас же я хочу поговорить об Австрии. — Он повернулся лицом к залу и заложил руки за спину. — Так вот, за несколько месяцев до Рождества герцог Марко сделал мне предложение от австрийского императора — предложение на словах, в письменном виде ничего представлено не было. Предложение состояло в следующем: если я расторгну Лондонский договор и позволю Австрии пользоваться портом Сеиста, император возьмет Юру под свою защиту. Император, по словам герцога Марко, также согласился формально признать мою фамилию правящей династией в Юре.

В зале воцарилась гробовая тишина. Наконец верховный судья заявил:

— Но ведь все это уже было признано на конгрессе в Вене.

Принц кивнул:

— Совершенно верно, граф. Я даже счел это предложение оскорбительным. Уверен, что и члены парламента должны найти его оскорбительным.

Члены палаты общин утвердительно закивали. Один из них прокричал:

— Марко слишком долго жил в Австрии! Он забыл, какой стране должен быть верен!

Принц поднял руку, призывая к тишине.

— И я, естественно, отверг это предложение. Тогда герцог Марко заявил: если я не выброшу Британию из Сеисты, император захватит этот порт.

Парламентарии в недоумении переглянулись.

— Я спросил герцога Марко, слышал ли он это от самого императора, и он сказал, что да.

Принц сунул руку в карман фрака и извлек лист бумаги, который держал так, чтобы его могли видеть все собравшиеся.

— А теперь — самое интересное, — сказал он.

Граф Саудер взглянул на Франца и увидел ярость в его взгляде, устремленном на Августа. Но уже в следующее мгновение Франц взял себя в руки — теперь он снова казался спокойным и невозмутимым.

— После встречи с герцогом Марко, — продолжал принц, — я написал своему тестю, секретарю казначейства Великобритании. Я сообщил ему об австрийской угрозе и предупредил: если император начнет мстить, обложив налогом товары из Юры, я буду ожидать, что Великобритания, верная договору, поддержит нас.

Граф Саудер взглянул на заговорщиков — те молча переглядывались.

— В своем ответе лорд Бофорт заверил меня, что Британия будет чтить договор. В том же письме он выражает удивление по поводу того, что император делал такие опрометчивые угрозы. И тут я подумал: а может, намерения императора представлены мне в искаженном свете?

Среди тишины отчетливо был слышен стон барона Хертлинга. Август же продолжал, и каждое его слово падало в притихший зал, словно пушечное ядро.

— Наконец, я сделал то, что должен был сделать сразу же после ухода герцога Марко. Я написал императору и поручил графу Виктору Розману, послу Юры, лично доставить письмо. Граф Розман сделал это, и вот здесь у меня ответ, подписанный самим императором Францем и подкрепленный императорской печатью. — Принц взглянул на бумагу у себя в руке. — В этом письме император заверяет меня, что никогда не угрожал австрийским вторжением в Юру. Он утверждает, что даже представить не может, кто мог сказать мне подобное. Он пишет, что Австрия намерена чтить Заключительный акт Венского конгресса, который гарантирует независимость Юры.

Тишина в заде взорвалась гулом голосов. На сей раз верховный судья даже не пытался призвать к порядку. Дождавшись, когда парламентарии успокоятся, он повернулся к Францу и сказал:

— Вы что-нибудь знаете об этом, герцог Адамс?

Франц сделал вид, что ужасно изумлен:

— Нет, граф, разумеется, не знаю.

— Тогда мы должны предположить, что герцог Марко лгал принцу, — подытожил судья.

— Не могу поверить, что отец лгал, — заявил Франц.

— А можете объяснить, почему герцог Марко передал эту угрозу принцу Августу?

— Уверен, что мой отец верил в то, что говорил правду, — пояснил Франц. — Как случилось это недоразумение, я, право, не знаю.

Верховный судья обратил взгляд на принца:

— У вас есть какие-то соображения на сей счет, ваше высочество?

— Да, у меня есть соображения, — ответил Август. — Я думаю, что сын герцога Марко уверил отца в том, что император высказывал такие угрозы в адрес Юры. Думаю, что Марко действовал из наилучших побуждений и руководствовался заботой о благополучии Юры.

Франц покосился на Августа:

— У тебя есть доказательства, подтверждающие это странное обвинение?

— Нет, — ответил принц. — Но все складывается, как в головоломках, и которые мы играли детьми. Сначала ты сбегаешь с моей невестой. Затем Рупник выбирает в убийцы человека, который чем-то обязан тебе.

— Как так, ваше высочество? — насторожился судья.

— Когда гвардеец Карк спросил маршала Рупника, почему для этого дела он выбрал именно его, Рупнпк объяснил: Карку получить место в дворцовой гвардии помог герцог Адамс. Именно поэтому Рупник был уверен, что Карк не подведет.

— Рупник заявлял, что герцог Адаме еще каким-то образом замешан в заговоре? — спросил судья.

— Нет, он не заявлял этого, и, по правде говоря, мне и в голову не приходило, что герцог Адамс может быть вовлечен в заговор. Но когда я узнал, что он направляется в Зоей, чтобы арестовать меня, и когда я прочитал обращение, мне наконец стало ясно: герцог Адамс — мой хитрый и смертельный враг.

— Право, Гаст, — протянул Франц, — тебе не кажется, что ты фантазируешь?

— Ты так считаешь? — Принц помрачнел.

Тут судья повернулся к залу и проговорил:

— Кроме имени герцога Адамса на обращении еще восемь имен. Кто-нибудь из этих людей хочет сделать заявление?

И почти тотчас же в первой ряду поднялся граф Гессе,

— Милорд верховный судья, — обратился он к графу Черни, — все мы крайне изумлены тем, что услышали сегодня. Мы подписали это обращение, потому что поверили герцогу Адамсу, когда он сообщил нам об угрозах императора. Если это неправда, нам нечего ссориться с принцем Августом. И право, я очень рад, что на нашем престоле остается такой мудрый правитель, как принц Август.

Повернувшись к графу Саудеру, барон Крек прошептал:

— Гессе пытается спасти собственную шкуру.

— Граф Гессе, каковы были ваши планы относительно принца Августа, если бы вам удалось арестовать его в Зоей? — спросил судья.

Граф тут же ответил:

— Милорд, мы собирались доставить принца Августа в Юлию, чтобы он предстал перед парламентом.

Не похоже было, что верховный судья поверил этому утверждению. Однако он повернулся к принцу и спросил:

— Принц Август, готовы ли вы принять версию графа Гессе?

— Готов, — кивнул Август.

— Август не может верить ему, — заметил барон Крек.

— И я не верю, — ответил граф Саудер. — Но это наилучший выход. Никто не хочет судить этих людей за измену.

— Боже, конечно, нет, — пробормотал барон Крек.

И граф с бароном оказались правы — Август проговорил:

— Мне хочется верить, что люди, подписавшие это позорное обращение, были обмануты герцогом Адамсом и полагали, что действуют в интересах своей страны. Однако в будущем я предпочел бы, чтобы эти дворяне оставались в своих поместьях и отошли от политики.

— Полагаю, это справедливое требование, ваше высочество, — сказал верховный судья. — Вы согласны на это? — обратился он к заговорщикам, сидевшим в первых рядах.

Те энергично закивали.

— А как быть с герцогом Адамсом? — спросил Августа судья.

— У тебя нет против меня никаких доказательств, — заявил Франц — Все это лишь досужие предположения.

Август тяжко вздохнул и, повернувшись к судье, проговорил:

— Я не хочу, чтобы он оставался в Юре. Не хочу его видеть.

— Мы можем отправить его в изгнание, — сказал граф Черни. — Это вас устроит, ваше высочество?

Принц и судья посмотрели друг другу в глаза. Оба думали: «Мы не хотим международного скандала». Август утвердительно кивнул:

— Да, устроит.

Не сказав больше ни слова, принц направился к двери. Все молча смотрели ему вслед. Наконец граф Черни заявил:

— Не думаю, что необходимо голосование парламента.

Все одобрительно закивали. Граф Черни обвел взглядом зал, но возражавших не нашлось. Немного помолчав, граф объявил:

— Нам надо собраться здесь завтра в десять утра, чтобы принц Август мог официально открыть заседание парламента.

Франц стоял в одиночестве, когда члены парламента, вполголоса переговариваясь, начали подниматься со своих мест. Граф Саудер видел, как верховный судья приблизился к герцогу Адамсу и что-то сказал. Бледное лицо Франса покрылось красными пятнами, а в глазах его вспыхнула ненависть. Но Франц тут же взял себя в руки и, пожав плечами, что-то ответил судье. Затем быстро направился к двери.

Глава 27

Дожидаясь Августа на вилле графа Саудера, Чарити нервно расхаживала по гостиной и присаживалась лишь для того, чтобы выпить очередную чашечку кофе. Гарри пытался успокоить сестру, однако у него ничего не получалось. Когда же принц Наконец вернулся, Чарити упала на софу и разрыдалась. Гарри, молча кивнув принцу, тут же вышел из комнаты.

— Чарити, дорогая! — Август бросился к жене и обнял ее. — Не надо плакать, Чарити. Все произошло именно так, как я предполагал. Франц опозорен, а я по-прежнему принц Юры.

Все страхи и напряжение, которые Чарити так долго хоронила в душе, вылились в море слез. Прижавшись к груди мужа, она безудержно зарыдала.

— Не надо плакать, дорогая. — Август гладил ее по волосам. — Чарити, любовь моя, не плачь. Тебе вредно так огорчаться. В этом нет никакой нужды. Вот, возьми, дорогая. — Август вложил в руку жены носовой платок.

Чуть отстранившись от мужа, Чарити утерла глаза, а затем высморкалась. Август рассмеялся:

— Удивительно… Как такой маленький носик может производить столько шума?

Она пыталась улыбнуться.

— Прости, Август, не знаю, что на меня нашло. Я не всегда такая.

— Нет, конечно, нет, — согласился принц. Он с беспокойством взглянул на жену: — Теперь все в порядке?

Она снова высморкалась и кивнула:

— Да, все в порядке.

— Хочешь узнать, что случилось на заседании парламента?

— Конечно, хочу. — Чарити взглянула на пустой кофейник и чашки, стоявшие на элегантном бамбуковом столике. — Выпьешь кофе, Август?

— С удовольствием, дорогая.

Чарити позвонила в колокольчик, и вскоре перед ними появился еще один кофейник, Выпив полчашки кофе, принц стал рассказывать жене о том, что происходило в парламенте.

Чарити внимательно слушала, одобрительно кивая время от времени. Но когда муж сказал ей, как собирается поступить с Францем, она воскликнула:

— Ты позволил ему уйти?! — Она не могла поверить тому, что услышала. — Его надо повесить, утопить и четвертовать!.. — Принцесса в негодовании взглянула на мужа. — Не могу поверить, что ты отпустил его!

Принц снова рассмеялся:

— Какая ты кровожадная, моя дорогая.

— Да, я ужасно кровожадная, когда речь идет о твоей безопасности, — сказала Чарити. — То, что Францу не дозволено больше появляться в Юре, не означает, что он перестанет замышлять заговоры против тебя! Он без особого труда сумел из Вены оказать давление на Рупника и Гинденберга.

— Франц дискредитировал себя здесь, в Юре. Дискредитировал себя также в глазах императора. Тебе нечего тревожиться.

Но Чарити не успокаивалась.

— Я не девочка, Август, — заявила она. — Этот человек опасен. У тебя есть все основания, чтобы арестовать его. Он лгал тебе!

При этом замечании Август ненадолго задумался.

— Знаешь, я не уверен, что он лгал.

Чарити в изумлении уставилась на мужа:

— Неужели ты хочешь сказать, что лгал император, а не Франц?

Принц допил свой кофе и поставил чашку на блюдце. Пожав плечами, проговорил:

— И в этом я также не уверен.

Она нахмурилась:

— Не понимаю, Август…

Он снова задумался. Наконец, повернувшись к жене, заговорил:

— Сомневаюсь, что Франц зашел бы так далеко, если бы прежде не согласовал с кем-нибудь свои действия. Его неудачная попытка переворота коснулась не только Юры, она затронула также интересы Австрии. Если бы Францу удалось сместить меня с трона, Австрия наверняка признала бы нового принца моим законным преемником, а Юра стала бы союзником Австрийской империи.

Чарити вопросительно взглянула на мужа:

— Но ты же не считаешь, что в заговор Франца вовлечен император, не так ли?

— Возможно, император не имел к этому отношения.

— Но тогда кто же?

— Неужели не догадываешься? — Принц с усмешкой взглянул на жену.

— Меттерних!.. — выдохнула Чарити.

Он молча кивнул.

— О, Август, что же это означает?

— Я подозреваю, что Меттерних согласился на этот план, потому что знал, что все равно ничего не потеряет. Он бы выиграл, если бы я сдался и согласился аннулировать Лондонский договор. Он выиграл бы, если бы я не сдался, а Франц дискредитировал бы меня и заменил бы более податливым Марко. И даже сейчас, потерпев неудачу, Меттерних ничего не потерял, хотя, разумеется, и не выиграл.

Чарити в негодовании воскликнула:

— Какое коварство! Почему же ты пытаешься замолчать это, Август? Тебе не кажется, что император должен знать, в какой чудовищный план был вовлечен его главный министр?

— У меня нет доказательств, — терпеливо объяснял принц. — Но даже если бы они у меня были, я не стал бы открывать этот ящик Пандоры. Не следует раздражать императора, он и так не очень-то доволен моей политикой. Для нас обоих лучше притвориться, что только Франц замешан в этом заговоре.

— А как же Марко? — спросила Чарити. Она судорожно сжимала в кулаке носовой платок. — Насколько он был осведомлен? Вспомни, он сказал тебе, что лично говорил с императором, а это наверняка ложь.

Август пожал плечами:

— Я думаю, что Марко — просто пешка. Думаю, это Франц сказал отцу, что послание, которое тот должен был передать мне, исходит непосредственно от императора. Когда же я спросил Марко, говорил ли он с императором лично, он захотел показать свою значимость при дворе и поэтому сказал, что говорил.

Чарити внимательно посмотрела на мужа:

— Значит, ты считаешь, что Марко не был вовлечен в заговор?

— Не знаю, дорогая. Думаю, что нет.

Чарити недоверчиво покачала головой:

— Но люди, подписавшие это чудовищное обращение… Все они — друзья Марко.

— Я понимаю, — кивнул принц. — Заговорщики рассчитывали, что получат какую-то власть при новом принце. Уверен, что Франц сыграл на этом.

Чарити в задумчивости проговорила:

— Полагаю, тебе следовало бы запретить Марко появляться в Юре.

Август кивнул:

— Разумеется. Он здесь больше не появится.

— Я все же думаю, что ты должен был казнить Франца, — заявила Чарити.

Принц взглянул на нее с удивлением:

— Но ведь он — муж твоей сестры.

— Лидии было бы неплохо избавиться от него, — возразила Чарити.

— Я не могу казнить его. Сначала его следовало бы судить. А я только что сказал тебе, что не хочу рисковать, не хочу еще больше отдалиться от Австрии. Самое лучшее — просто выслать его из страны.

— Хм. — Чарити прищурилась. — Я никогда не доверяла ему.

— А я, к сожалению, доверял. — Принц помрачнел. — Мне все еще трудно поверить, что мой кузен — предатель.

— Этот человек как змея. В любой момент готов ужалить.

— Да, пожалуй, — пробормотал Август.

Какое-то время они молчали, каждый думал о своем. Наконец Чарити проговорила:

— Что мы теперь будем делать?

Август с улыбкой взглянул на жену:

— Поедем домой, дорогая.

Они рассмеялись, и принц, поставив чашку на блюдце, заключил жену в объятия.

— Я рад, что ты поехала со мной, — признался он. — Я рад, что ты заставила меня привезти тебя сюда.

Она прижималась щекой к его груди и слушала, как бьется его сердце: тук-тук-тук-тук-тук. Оно билось ровно и мерно, уверенно и спокойно.

«Господи, спасибо. Спасибо за то, что сохранил его. Спасибо, что вернул его мне».

— Мне кажется, что мы уже сто лет не были во дворце, — пробормотала Чарити.

— М-м… Как хочется снова очутиться в собственной постели.

Она улыбнулась:

— В твоей или моей?

Он тоже улыбнулся:

— В нашей общей, дорогая.

Гарри уже трижды заглядывал в гостиную, но тотчас же уходил. А Чарити с Августом по-прежнему сидели на софе и улыбались друг другу.

Официальное открытие парламента состоялось на день позже, чем предполагалось, но это было одно из самых памятных событий. К радости Чарити, Август попросил ее присутствовать на церемонии. Она все равно намеревалась прийти, но ей было приятно знать, что муж хотел этого.

Они приехали в город в блестящем черном экипаже и сначала остановились перед парадной дверью, чтобы высадить Чарити и Гарри. Затем карета покатила к двери, в которую должен был войти Август.

В вестибюле принцессу ждали Эмиль и две фрейлины. Стефани подошла, чтобы поправить зеленую бархатную шляпу Чарити.

— Вы прекрасно выглядите, ваше высочество, — сказала она.

Чарити улыбнулась:

— Спасибо, Стеффи. Мы можем войти?

Швейцар в белых чулках и длиннополом фраке открыл перед ней дверь. Когда она переступила порог, он громко объявил:

— Ее королевское высочество принцесса Чарити! Все тотчас же встали при ее появлении. «Интересно, привыкну ли я когда-нибудь к такому вниманию?» — думала Чарити, направляясь к лестнице, ведущей на галерею для зрителей. Остановившись, она окинула взглядом зал и с улыбкой кивнула в знак признательности. Затем стала подниматься по ступеням.

«Все не так плохо, когда я с Августом, — подумала она. — Тогда я знаю, что все смотрят на него, а не на меня».

Вдруг послышались аплодисменты, и через несколько секунд аплодировал уже весь зал, в том числе и члены палаты лордов.

Чарити повернулась к сопровождавшему ее Эмилю и в смущении пробормотала:

— Это приветствуют меня?

Эмиль улыбнулся:

— Конечно, ваше высочество.

Гарри усмехнулся и сказал:

— Очень сомневаюсь, что Лидию стали бы так приветствовать. Я горжусь тобой, Чар.

Чарити залилась краской.

— Это только потому, что я представляю Августа.

— Нет, ваше высочество, — твердо заявил Эмиль. — Аплодисменты предназначались именно вам. И это вполне заслуженно. Люди благодарны за все то доброе, что вы сделали.

— Непременно расскажу об этом отцу, — заявил Гарри. — Он будет очень доволен.

— Сюда, ваше высочество, — сказала шедшая впереди леди Стефани. — Вот ваше кресло.

Чарити приблизилась к креслу с высокой спинкой. Немного помедлив, села. Ее щеки по-прежнему горели: она не ожидала ничего подобного, не ожидала такой встречи.

Вскоре зал затих, и лорд Стюард объявил:

— Его королевское высочество принц Август!

В следующее мгновение двери распахнулись, и в зале появился лорд-распорядитель граф Марк Хелмер — он нес скипетр на подушке из красного бархата, украшенной золотой тесьмой. Следом шел лорд-констебль, который нес меч принца, а за ним — спикер палаты общин Виктор Беккер и главный министр лорд Стивен Уэйер. Внезапно все остановились и, расступившись, склонились в глубоком поклоне. И почти тотчас же в зал вошел принц Август с мантией на плечах и в сверкающей короне, украшенной огромными рубинами.

Августа не приветствовали овациями. Событие было слишком торжественным для столь необузданного проявления чувств. Все прекрасно понимали: в Юре едва не произошел переворот, в результате которого страна, возможно, утратила бы независимость.

Миновав переднюю часть зала, принц поднялся на возвышение и занял свое место на троне. Складки красной бархатной мантии аккуратно легли вокруг него. На плече принца блестела алмазная пряжка ордена Святого Михаила, высшей награды Юры. Спикер палаты общин стал по правую руку от трона, а главный министр — по левую. Вложив скипетр в руку принца, лорд-распорядитель занял место позади трона — как и лорд-констебль. — Его королевское высочество просит всех сесть! — прокричал лорд-распорядитель, и члены палаты общин и палаты лордов заняли свои места.

«Он так естественно выглядит, восседая на троне, — думала Чарити, глядя на мужа. — Меня не перестает удивлять, как раскованно он держится, находясь в центре внимания».

Существовала традиция, согласно которой принц выступал с речью перед парламентом, и сейчас все ждали именно этого. Чарити — она знала, что собирается сказать Август, — не терпелось увидеть, как будет воспринята его речь.

Тут принц наконец заговорил:

— Милорды и джентльмены, сегодня знаменательное событие в истории нашей страны. Благодаря вашей вере в меня нам удалось совместно избежать кризиса, который неизбежно нарушил бы нашу политическую и экономическую стабильность и мог привести к полной потере семисотлетней независимости.

Принц не читал текст речи — он смотрел прямо в зал, и каждый чувствовал, что Август обращался лично к нему.

— Я был рожден и воспитан как принц Юры, — говорил Август. — Мое образование и военное обучение было направлено именно на это. И я всегда гордился независимостью нашей страны. — Тут принц сделал паузу и обвел взглядом зал. — Когда Наполеон захватил Юру, я сражался с захватчиками. А когда французы наконец были разбиты, я приложил все силы в Вене, чтобы отстоять нашу семисотлетнюю независимость. И мне удалось добиться этого. Независимость Юры была признана всеми великими державами Европы в Заключительном акте Венского конгресса. .

Принц снова окинул взглядом зал.

— Милорды и джентльмены, — продолжал он, — сегодня я клянусь перед вами, что буду отстаивать эту независимость до последнего вздоха. Да, я горжусь нашей историей, но я хорошо понимаю: нам не выжить, если мы будем смотреть только в прошлое. Именно поэтому я решил расширить полномочия парламента. По моему мнению, Юре пора стать конституционным, а не только монархическим государством, и я готов сотрудничать с членами парламента для достижения этой цели.

Сердце Чарити наполнилось гордостью за мужа, по щекам ее текли слезы.

А принц между тем продолжал:

— Я был воспитан в вере, что мой священный долг — делать все возможное для блага моей страны. Я поступал так в прошлом и надеюсь поступать так и в будущем.

Август медленно встал, поднял перед собой скипетр и проговорил:

— Объявляю открытие парламента Юры и оставляю вас, лорды и джентльмены, чтобы вы могли все обдумать.

Принц спустился с возвышения, прошел между рядов и вышел из зала. И тотчас же раздались бурные овации. Безмерно счастливая, Чарити утирала слезы.

— Вы хотите уехать сейчас, ваше высочество? — услышала она голос Эмиля.

Немного раздраженная тем, что не смогла сдержать своих чувств, Чарити сложила носовой платок.

— Да, я готова, — кивнула она.

И они начали спускаться с галереи.

В зале же по-прежнему царил шум, но ни Стивен Уэйер, ни Виктор Беккер не сделали попытки успокоить парламентариев.

Повернувшись к Эмилю, она сказала:

— Я не хочу снова спускаться по этому проходу. Давайте выйдем через боковую дверь.

Эмиль покосился на Стефани, и та пояснила:

— Ваше высочество, та дверь предназначена только для принца.

— Август не будет возражать, если я воспользуюсь этой дверью, — возразила Чарити. — Мне очень не хочется снова здесь проходить.

Гарри заметил:

— Если мы выйдем в эту дверь сейчас, нас никто не заметит.

— Тогда пойдемте, — сказала Чарити.

Они быстро проследовали к двери, расположенной под галереей для зрителей, и вышли из парламента.

— Гаст, наверное, оставил экипаж у другой двери, ваше высочество, — сказал Эмиль. — Я схожу за ним, а вы подождете меня здесь.

— Спасибо, Эмиль, — кивнула Чарити.

Минут через пять из-за угла выехала черная лакированная карета. Карета остановилась у обочины, и из нее выпрыгнул Эмиль.

Ливрейный слуга, сидевший рядом с кучером, опустил ступеньки для Чарити. Она поднялась в экипаж и села рядом с Августом. Гарри заглянул внутрь и сказал:

— Я вернусь во дворец вместе с Эмилем.

— Спасибо, Гарри, — с улыбкой ответил принц. Слуга закрыл дверцу и вскарабкался на свое место рядом с кучером. В следующее мгновение карета тронулась.

Повернувшись к мужу, Чарити воскликнула:

— Ты был великолепен!

Принц грустно улыбнулся:

— Легко выдвинуть идею общей ответственности, гораздо сложнее осуществить ее.

— Но ты справишься, Август.

— Надеюсь. Англия, например, прекрасно справляется.

— О, значит, ты не собираешься копировать американцев? — с улыбкой спросила Чарити.

— Нет-нет, я не собираюсь отказываться от трона. Иначе не стал бы возражать кузену Францу.

Чарити засмеялась и взяла мужа за руку.

— Вот почему я сделал это предложение, — продолжал Август. — Я прекрасно знаю, что мог бы один управлять Юрой. Но если монархи не будут следовать велению времени, они рано или поздно лишатся трона.

С минуту они молчали. Потом Чарити вдруг сказала:

— Надеюсь, ты не возражаешь, что мы воспользовались твоей дверью, Август. Мне очень не хотелось проходить мимо парламентариев. Они ужасно шумные…

Он поднес к губам ее руку.

— Не возражаю, дорогая. Все, что принадлежит мне, — твое.

Она тихонько вздохнула:

— Я так счастлива, что даже страшно.

Его рука напряглась.

— Не бойся. Я позабочусь, чтобы ты всю жизнь была счастлива.

Чарити почувствовала, что вот-вот расплачется.

— О Господи, — прошептала она. — Я снова собираюсь расплакаться. Никак не могу остановиться.

— Все в порядке, дорогая. — Принц ласково улыбнулся жене. Взглянув на ее шляпу, добавил: — Я хотел бы обнять тебя, но мне мешает эта шляпа.

Чарити рассмеялась:

— Я сниму ее.

— Это значительно облегчит дело.

Она развязала изумрудно-зеленые ленты под подбородком и сняла шляпу. Затем придвинулась ближе к мужу и положила голову ему на плечо. Принц обнял жену за талию.

На минуту воцарилась тишина. Потом Чарити сказала:

— Знаешь, сегодня утром меня не тошнило. — Ее карие глаза выражали изумление. — И я умираю от голоду! Я уже давно не была такой голодной!

Принц улыбнулся:

— Замечательная новость. Чарити вдруг задумалась.

— Но чего же мне хочется?

— Не представляю, дорогая. Она просияла:

— Я знаю! Клубники! Я хочу клубники!

Принц не стал говорить о том, что февраль — не клубничный сезон. Он был уверен, что придворные непременно найдут клубнику. С улыбкой глядя на жену, Август сказал:

— В таком случае ты будешь есть клубнику, любимая.

1

Чарити — сострадание, милосердие (англ.). — Примеч. пер.