Глава 1

Лондон 1815 год

На конверте значилось: «Ее высочеству принцессе Мариане, вдовствующей герцогине Бофорт». Престарелая принцесса приняла послание из рук почтительного слуги и направилась к открытому окну, поближе к свету. Осторожно вскрыв конверт, она увидела знакомый ровный почерк (письмо было написано по-немецки и отправлено из Брюсселя).

«Дорогая тетушка!

В Англии, конечно, уже все слышали о великой победе союзников при Ватерлоо. Это была ужасающая битва, в которой погибло несметное количество людей, но полагаю, что мы наконец-то стали свидетелями конца, жестокого злодея, чья жадность поглотила почти всю Европу.

Как Вам известно, я присутствовал на Венском конгрессе, где собрались представители Великобритании, Австрии, России, Пруссии и Франции, чтобы поделить между собой территории, завоеванные Наполеоном. Я же добивался признания независимости Юры, и в конце концов Заключительный акт Венского конгресса провозгласил Юру свободным и независимым государством. Но Австрия долго упрямилась и подписала Заключительный акт только после того, как австрийский министр князь Меттерних сделал все возможное, пытаясь добиться включения Юры в состав Австрийской империи.

Австрия очень меня тревожит. Если Вы взглянете на карту, то заметите, что теперь Юра полностью окружена империей. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что и император Франц, и князь Меттерних сделают все, что в их силах, чтобы вернуть Юру в империю Габсбургов. Дабы укрепить свои позиции, мне, вероятно, следует заручиться поддержкой одной из великих держав.

Я обсудил ситуацию с британским министром иностранных дел лордом Каслри, и он проявил интерес к заключению договора, по которому Великобритания будет поддерживать Юру в обмен на право британского флота использовать наш порт Сеисту.

Причина, по которой пишу Вам, состоит в следующем: я хочу вступить в брак с британской подданной, чтобы закрепить этот договор. Однако мне известно, что принцесса Шарлотта собирается сочетаться браком с принцем Кобургским. Поскольку же в данный момент нет других невест королевской крови, подойдет любая девушка из знатной семьи, обладающей крепкими связями с английским правительством.

Я обращаюсь к Вам, тетушка, так как не сомневаюсь, что Вы способны помочь мне в этом. Жду ответа в ближайшие недели. Дорогая тетушка, я знаю, что Вы меня не подведете.

Ваш племянник Август Джозеф Чарлз.

P.S. Пожалуйста, ничего не сообщайте об этом деле моей матери!»

Принцесса Мариана еще раз прочитала письмо — теперь уже более внимательно — и надолго задумалась. Ей недавно исполнилось семьдесят два года, и с девятнадцати лет она жила в Англии. Но Мариана никогда не забывала о том, что по рождению была принцессой Юры, и превыше всего ставила преданность своей стране.

«Предложение Августа весьма разумное», — решила принцесса. Она всегда знала, что ее племянник — физически крепкий и стойкий, а теперь ей было очень приятно узнать, что он и мыслил как мудрый государственный деятель.

Опираясь на трость, с письмом в руке Мариана медленно прошлась по гостиной, обставленной в китайском стиле. Затем опустилась на софу, покрытую красным шелком, и, осторожно разгладив на коленях письмо, снова задумалась. Внезапно она услышала знакомый голос:

— Бабушка, что с вами?!

Принцесса подняла голову и увидела приближающуюся к софе изящную фигурку в белом муслиновом платье с голубой лентой на талии; еще одна голубая лента стягивала на затылке длинные каштановые волосы девушки. Щеки ее были покрыты румянцем, а огромные золотисто-карие глаза смотрели на пожилую даму с явным любопытством.

— Со мной все в порядке, Чарити, — сказала принцесса по-немецки — из всех родившихся в Англии членов семейства только Чарити потрудилась выучить язык своих предков. Окинув внучку взглядом, Мариана нахмурилась:

— Дорогая, что это у тебя на платье?

Чарити взглянула на желтоватое пятно на подоле и с беспечной улыбкой ответила:

— Я вывела Геро на прогулку, и он, должно быть, обслюнявил меня.

Принцесса вздохнула:

— Тебе лучше переодеться, прежде чем тебя увидит мама. Ты же знаешь, как она относится к этой собаке.

Чарити скорчила гримаску. Потом заметила письмо на коленях у бабушки и воскликнула:

— О… От кого же оно?! Может быть, от Августа?

— Оно действительно от Августа, — подтвердила принцесса и невольно улыбнулась.

— Замечательно! — просияла Чарити и, не дожидаясь разрешения, села рядом с бабушкой. — Что он пишет? Он рассказал о битве? Я читала в «Курьере», что Август удостоился особой похвалы Веллингтона за проявленную храбрость. Он сообщил вам об этом?

Принцесса внимательно посмотрела на внучку и едва заметно нахмурилась:

— Нет, моя дорогая, он не сообщил ничего подобного. Август слишком скромен, чтобы хвастать своими подвигами.

Чарити была явно разочарована:

— Тогда о чем же он пишет?

Принцесса снова взглянула на письмо, лежавшее у нее на коленях.

— Он обеспокоен тем, что Австрия пытается включить Юру в состав империи.

— Они не смогут этого сделать! — заявила Чарити. — Хотя Наполеон и оккупировал Юру, Август не сдался. Его отец провел всю войну здесь, в Англии, но Август оставался в Юре и воевал против французов в горах. И он сражался при Ватерлоо! У Австрии нет никаких прав на Юру. Даже Венский конгресс признал это.

Принцесса кивнула:

— Будем надеяться, что ты права, дорогая.

— Может, прочитаешь мне письмо? — спросила Чарити.

— Оно очень короткое, и основное тебе уже известно, — ответила принцесса.

— Бабушка, пожалуйста… Ведь Август пишет не только об Австрии, не так ли?

Мариана снова нахмурилась:

— Остальное тебя не касается, Твоя мать дома?

Чарити отрицательно покачала головой:

— Они с Лидией отправились к маркизе Лэнггон и еще не вернулись.

Принцесса ненадолго задумалась, потом пробормотала:

— Неужели Лидия собирается принять предложение Лэнгтона?

Чарити вздохнула и откинулась на спинку софы.

— Похоже, что так. Мама говорит, что в этом сезоне не удастся найти герцога, так что Лэнггон — наилучшая добыча. Хотя он всего лишь маркиз…

— Сядь прямо, Чарити, — сказала принцесса, строго взглянув на внучку. — Почему ты так говоришь? Мне кажется, ты должна быть рада, что твоя сестра выйдет замуж и уедет. Ведь вы с ней постоянно ссоритесь.

Чарити опять вздохнула:

— Да, конечно. Но когда Лидия выйдет замуж, мама начнет уделять мне гораздо больше внимания. Мне придется посещать… глупейшие приемы и скучнейшие балы. И мама захочет найти мне мужа.

— Тебе уже семнадцать, дорогая. Пора подумать о браке.

Чарити фыркнула:

— Не хочу замуж. Муж будет мне только помехой. Я хочу, чтобы мама оставила меня в покое. Не понимаю, почему она настояла на том, чтобы привезти меня в Лондон. Ведь летом в провинции гораздо приятнее…

— Ты не можешь всю жизнь оставаться ребенком, — проговорила принцесса, все еще глядя на письмо.

— О чем ты задумалась, бабушка? — спросила Чарити.

Принцесса пристально посмотрела на нее и, немного помедлив, ответила:

— Думаю, моя дорогая, что есть более подходящая партия, чем маркиз или даже герцог. Когда твоя мама и Лидия вернутся, я поговорю с ними.

Три женщины, представительницы трех поколений семейства, расположились в гостиной вдовствующей герцогини Бофорт. Разговор шел о предполагаемом браке принца Юры.

Мариана — она говорила по-английски с легким акцентом — с улыбкой заметила:

— Думаю, Август прав. Он настоящий политик. Август стал принцем два года назад после смерти своего отца. И разумеется, ему давно пора жениться. А его жена будет коронованной принцессой. — Мариана выразительно посмотрела на свою старшую внучку и добавила: — В Европе не так уж много более знатных семей.

Лидия кивнула:

— Пожалуйста, прочитайте письмо еще раз. Ведь вам не трудно?..

— Нет-нет, моя дорогая.

Принцесса — она переводила письмо племянника на английский — исполнила просьбу внучки. Когда она закончила читать, Лидия вопросительно взглянула на мать, и та вполголоса проговорила:

— Полагаю, твоя бабушка права. Конечно, Юра не очень большая страна, но быть коронованной принцессой — достаточно веский аргумент.

— Юра вовсе не маленькая, — с раздражением заметила принцесса. — Не зря же Австрия на нее зарится.

Молодая герцогиня не обратила внимания на слова пожилой дамы и продолжала:

— Как ты знаешь, Лидия, Италия совсем недалеко от Юры — на другом берегу Адриатического моря. Так что ты сможешь часто посещать Рим и Венецию. И теперь, когда династия Бурбонов восстановлена, Париж снова станет центром культуры. Как жена принца, ты будешь постоянной гостьей в самых модных парижских салонах.

Не беспокойся, тебе не придется проводить все время в Юре. — Она нахмурилась и добавила: — Во всяком случае, Екатерина этого не делала.

— Не думаю, София, что мой племянник ищет жену, которая следовала бы примеру его матери, — пробормотала принцесса. — Августу нужна супруга, которая бы по-настоящему любила Юру и думала бы о ней больше, чем Екатерина.

Лидия в задумчивости смотрела на свои изящные руки, сложенные на коленях. Наконец подняла на бабушку прекрасные зеленые глаза с длинными ресницами и спросила:

— А как Август выглядит? Вы когда-нибудь встречались с ним?

— Только однажды. Тогда ему было десять лет, и он приезжал сюда вместе с отцом. Август был красивым мальчиком. Полагаю, он стал красивым мужчиной. — Немного помедлив, Мариана продолжала: — Но и его отец, покойный принц, был представительным мужчиной. И мать Августа всегда считалась красавицей. Так что ничего удивительного…

Тут София насторожилась — она не очень-то жаловала Екатерину.

Леди Бофорт, заметив ее реакцию, тотчас же добавила:

— Но, дорогая, тебе не следует тревожиться из-за Екатерины. Теперь, когда ее муж умер, она скорее всего вернется к своим родственникам в Венецию. Ведь она часто там жила, даже когда он был жив…

Лидия едва заметно улыбнулась:

— Что ж, это очень интересное предложение.

— А твой сын, Лидия, станет принцем Юры, — сказала София. — Подумай об этом.

— Да, мама, конечно… — Девушка снова взглянула на бабушку. — А как выглядит резиденция принца? — О, Пфальц великолепен! — воскликнула принцесса Мариана. — Он был спроектирован теми же архитекторами, что строили Шенбрунн для императрицы Марии Терезии. Конечно, Пфальц меньше Шенбрунна, но смотрится даже лучше. И он выполнен с большим вкусом, чем особняк регента в Брайтоне.

— Если бы только Юра была… более значительной страной, — пробормотала Лидия.

Принцесса пристально взглянула на внучку:

— Если ты не хочешь выходить замуж за Августа, тебе достаточно лишь сказать об этом. Я не хочу толкать тебя на брак, который тебе не по душе. Я знаю немало девушек, которые, уверена, с удовольствием приняли бы подобное предложение.

— Что за девушки? — насторожилась Лидия.

— Леди Мэри Болтон, например.

Лидия нахмурилась. Белокурая Мэри была ее единственной серьезной соперницей в борьбе за корону первой красавицы сезона.

Принцесса и младшая леди Бофорт благоразумно молчали — они прекрасно знали, о чем сейчас думала Лидия. Наконец София, повернувшись к свекрови, спросила:

— Вы говорили об этом с Бофортом?

— Пока еще нет. Я решила сначала обсудить все с Лидией. Но уверена, что у Генри имеется на сей счет собственное мнение.

Лидия бросила на бабушку подозрительный взгляд:

— Вы думаете, папа не захочет, чтобы я вышла замуж за Августа?

Принцесса пожала плечами:

— Никогда не знаешь наверняка… Ведь Генри прежде всего политик. Он очень серьезно относится к своему посту министра финансов. А тебя, Лидия, политика никогда не интересовала, верно?

— Думаю, она не интересует и леди Мэри Болтон, — заявила Лидия.

Принцесса улыбнулась, однако промолчала. Лидия же надолго задумалась, потом вдруг спросила:

— А что, если я выйду замуж за Августа, а Австрия аннексирует Юру? Что тогда случится со мной?

— С тобой ничего не случится, — ответила Мариана. — Австрия не собирается смещать с трона принца Августа. Она лишь желает сделать Юру частью империи.

— Бабушка, но почему? Почему Австрия этого добивается?

Принцесса тяжко вздохнула:

— Неужели не понимаешь? Потому что Австрия хочет завладеть Сеистой, одним из главных портов на Адриатике.

— А почему Август отказывает Австрии, но собирается предоставить этот порт в распоряжение Британии? — допытывалась Лидия.

— Потому что Британия не покушается на независимость Юры, — объяснила принцесса.

Девушка хотела задать следующий вопрос, но принцесса спросила:

— Так как же, Лидия? Что ты думаешь об этом? Желаешь стать женой принца или нет?

— Можете сказать отцу, что я согласна принять предложение Августа, — ответила Лидия.

Принцесса повернулась к своей невестке:

— А как насчет Лэнгтона? Чарити сказала, что Лидия была готова принять его ухаживания.

— Маркиза — одно, а царствующая принцесса — совсем другое, — с улыбкой ответила леди София. — Так что Лэнгтону придется подыскать себе другую жену.

Лидия весело рассмеялась.

«По крайней мере у Августа будет очень красивая жена, — думала принцесса. — Можно сказать, ему повезло… Надо побыстрее поговорить с Генри. Каслри к нему прислушивается, и он поможет заключить этот договор».

— Я поговорю с Генри сегодня же вечером, — пообещала леди София.

— Но запомни, — предупредила принцесса, — об этом не должна знать Екатерина.

София пожала плечами:

— Я стараюсь пореже видеться с Екатериной. Так что можете не волноваться, я не раскрою ваш секрет.

— А почему Август не хочет, чтобы мать узнала о его планах? — поинтересовалась Лидия.

— Екатерина уже давно хочет женить сына на одной из своих венецианских кузин, — объяснила принцесса. — Она определенно устроит сцену, если узнает, что его взоры обращены в другую сторону.

— Ты уверена, Лидия, что хочешь этого? — спросила леди Бофорт. — Как только твой отец начнет переговоры, твой брак станет государственным делом и тебе уже невозможно будет отказаться.

— Я никогда не считала Лэнгтона таким уж привлекательным, — заметила Лидия. — Думаю, Август понравится мне гораздо больше.

— Я уверена в этом, — сказала Мариана. — Мне Лэнгтон всегда казался очень скучным.

— Так оно и есть, — кивнула девушка. — Мама права: лучше быть принцессой, чем простой маркизой. — Она улыбнулась и добавила: — К тому же, как жена правящего принца, к обеду я буду входить даже перед вами, бабушка.

— Будешь, Лидия, — усмехнулась принцесса. София засмеялась:

— Вот и хорошо. Я сегодня же поговорю с Бофортом.

Глава 2

Чарити вошла в дом через заднюю дверь и улыбнулась молодому веснушчатому слуге, которого встретила в холле:

— Доброе утро, Джон. Какой чудесный день, верно? Слуга улыбнулся ей в ответ:

— Хорошо покатались, леди Чарити?

— Да, хорошо. И ужасно проголодалась. Завтрак подан в столовой?

— Да, миледи. Его светлость уже там.

— Прекрасно, — кивнула Чарити. Она сняла перчатки для верховой езды и направилась к отцу.

Длинная узкая столовая Бофорт-Хауса в противоположность яркой «китайской» гостиной отличалась холодными тонами кремового, бледно-зеленого и золотистого цветов. Потолок был оформлен восьмиугольниками с зелеными и золотыми кругами внутри, а длинный стол красного дерева окружали стулья с высокими спинками, обтянутые бледно-зеленым шелком. На одной из стен висело огромное зеркало в позолоченной раме, напротив же стоял буфет красного дерева. А пространство над мраморным камином занимал портрет одного из предков Чарити.

Когда Чарити вошла в столовую, герцог Бофорт пил кофе и читал газету.

— Доброе утро, папа, — поздоровалась девушка. — Ты сегодня рано…

Герцог поднял голову и взглянул на дочь. Она была в стареньком коричневом костюме для верховой езды и в начищенных, но сильно поношенных ботинках. Черная бархатная лента перехватывала ее длинные каштановые волосы, заплетенные в косу.

— А, Чарити… Ты каталась верхом?

— Да, папа. — Она подошла к буфету, где стояли тяжелые серебряные блюда и тарелки. — Я прекрасно покаталась в парке.

Лорд Бофорт внимательно посмотрел на младшую дочь; она же тем временем что-то накладывала себе на тарелку.

— А брат не сопровождал тебя?

— Нет, он собирался отправиться со мной, но вчера слишком много выпил и сегодня утром не смог выбраться из постели.

Герцог нахмурился:

— Неужели ты отправилась на прогулку одна? Имей в виду, Лондон — не провинция. Здесь молодым леди небезопасно выходить одним.

Чарити подошла к столу и села слева от отца.

— Не беспокойся, папа. Я была не одна. Я взяла с собой грума.

Герцог кивнул и улыбнулся:

— Тогда все в порядке, дорогая.

В столовой воцарилась тишина — герцог снова уткнулся в газету, а Чарити принялась за завтрак. Покончив с яйцами и беконом, она налила себе чаю и взглянула на отца:

— Папа, что происходит с Лидией?

Не отрываясь от газеты, герцог пробормотал:

— Разве твоя мать ничего тебе не сказала?

Чарити вздохнула:

— Папа, ты ведь прекрасно знаешь, что мама никогда ничего не говорит мне. Она считает меня дурочкой.

Герцог сложил газету и положил ее рядом со своей тарелкой. Затем снял очки и, взглянув на дочь, с ласковой улыбкой проговорил:

— Оставайся такой, какая ты есть, моя дорогая. Если ты станешь такой, как Лидия, я отрекусь от тебя.

Чарити рассмеялась:

— Маловероятно, что такое случится, папа.

Лорд Бофорт тоже засмеялся.

Сделав несколько глотков чаю, Чарити вдруг нахмурилась и сказала:

— Папа, ты не ответил на мой вопрос. Что за тайна окружает Лидию? Она собирается замуж за Лэнгтона?

Герцог убрал очки в карман утреннего фрака. Затем откашлялся и медленно проговорил:

— Полагаю, не будет ничего плохого, если ты все узнаешь, моя дорогая. Приготовления почти завершены. — Лорд Бофорт чуть помедлил и добавил: — Твоя сестра выходит замуж за принца Юры.

Чарити в изумлении уставилась на отца. Герцог же тем временем продолжал:

— Юра и Британия собираются подписать договор, который даст нашему флоту доступ в порт Сеиста. В ответ на эту привилегию Британия гарантирует независимость Юры.

— Но какое отношение к этому договору имеет Лидия? — спросила Чарити.

Герцог едва заметно улыбнулся:

— Ты сама сможешь ответить на этот вопрос, если хорошенько подумаешь, моя дорогая. Договоры между государствами часто подкрепляются браками.

Чарити с сомнением покачала головой:

— Договоры подкрепляются браками между представителями царствующих династий. Так почему же именно Лидия должна выйти замуж за принца? Почему не принцесса Шарлотта?

Герцог указал на лежавшую на столе газету:

— На принцессе Шарлотте женится принц Кобургский, и Август не хочет разрушать этот союз. Хотя Лидия и не королевских кровей, она достаточно знатного происхождения, чтобы вступить в браке принцем крови. Ведь ее бабушка — принцесса Юры.

— Наша с ней бабушка… — с благоговением в голосе пробормотала Чарити.

Герцог кивнул:

— Совершенно верно. Так что Лидия вполне подходящая партия. И она в отличие от вашей бабушки будет не просто принцессой, а супругой правящего принца.

Чарити пожала плечами:

— Мне кажется, Лидию нисколько не интересует Юра. Ведь она даже не говорит по-немецки. Лидия думает только о своей внешности и о том, какое впечатление она производит на окружающих. Она будет не очень-то подходящей женой для Августа.

— Сомневаюсь, что Август ищет себе подругу по душе, — заметил граф. — Этот брак — государственное дело, и здесь не может быть никаких личных пристрастий.

Чарити насупилась; сейчас ей можно было дать лет четырнадцать, не больше.

— Лидия будет жить в Юре?

— Конечно. Если она станет принцессой Юры и женой Августа, она должна будет жить именно там.

— Бедная Юра, — пробормотала Чарити.

— Договор и брак — государственное решение очень сложной политической проблемы, — заявил лорд Бофорт. — Этот брак выгоден обеим нашим странам. Англия получит порт на Адриатике, а Юра — поддержку великой державы и обеспечение своей независимости. Что может быть лучше?

Чарити нахмурилась, однако промолчала.

В течение следующей недели между Лондоном и Брюсселем происходил оживленный обмен письмами, а затем пришло известие, которого все ждали. Август сообщал, что направляется в Англию, чтобы подписать договор и встретиться с невестой. Он советовал невесте заранее подготовиться к путешествию, так как венчание должно было состояться в Юре.

Лидия пришла в ярость, узнав, что им придется венчаться не в Англии, — ведь они с матерью уже не раз обсуждали все подробности церемонии, которая, по их мнению, должна была состояться в Лондоне»

— Папа, я хочу, чтобы это произошло здесь, — заявила Лидия.

Герцог пристально посмотрел на старшую дочь:

— Август пишет, что бракосочетание состоится именно в Юре.

— Но я никого там не знаю. Как это жестоко… Я выхожу замуж за незнакомца, и венчание будет происходить в окружении незнакомцев, в незнакомой стране. Неужели…

— Ты что, не слушала, когда я читал письмо? — перебил отец. — Мы все будем тебя сопровождать, мы все отправимся в Юру на твою свадьбу. Август сам на этом настаивает.

Лидия тяжко вздохнула и, взглянув на мать, проговорила:

— Мама, ты же помнишь, о чем мы с тобой говорили. Ты прекрасно помнишь, как мы собирались все устроить… Пожалуйста, скажи папе, что я должна венчаться в Лондоне.

Герцогиня повернулась к мужу, стоявшему у камина:

— Скажи, Генри, неужели действительно необходимо, чтобы церемония происходила именно в Юре?

— Да, это совершенно необходимо, — ответил герцог. — Юра долгие годы находилась под французским игом, и женитьба принца станет своего рода символом… Символом освобождения.

— Свадьба в Англии станет точно таким же символом, — возразила Лидия.

Герцог нахмурился и взглянул на жену:

— София, пожалуйста, объясни ей.

— Ты уверен, что венчание в Юре пройдет на самом высоком уровне? — спросила герцогиня.

Лорд Бофорт утвердительно кивнул:

— Да, конечно. Их обвенчают в соборе в Юлии, и вдоль улиц будут стоять толпы ликующих горожан — вся страна отпразднует это событие. — Герцог взглянул на дочь и с лукавой улыбкой добавил: — Уверяю тебя, дорогая, что это будет гораздо более впечатляющий спектакль, чем тот, который вы с матерью сумеете устроить здесь, в Англии.

Это был один из тех редких случаев, когда леди Бофорт согласилась со своим мужем. Она повернулась к дочери:

— Твой отец прав, Лидия. Ведь ты выходишь замуж за принца. Более того, за правящего принца. Так что венчание должно произойти в Юре.

Лидия представила, как она в великолепном подвенечном платье будет проезжать по улицам и ее будут приветствовать восхищенные подданные.

— Что ж, если свадьба состоится в Юре… — Девушка улыбнулась. — В таком случае, мама, мне понадобится другое подвенечное платье. То, что мы выбрали, могло подойти для Лондона, но оно недостаточно… величественное для венчания на самом высоком уровне.

Герцог промолчал, хотя ему очень хотелось высказаться. Герцогиня же улыбнулась и сказала:

— Ты абсолютно права, дорогая. Мы должны немедленно отправиться к Фаншону.

Мать с дочерью, поднявшись с софы, уже собрались покинуть комнату, но тут лорд Бофорт проговорил:

— И еще Август пишет, что привезет в Лондон своего кузена Франца.

— Франца? — Герцогиня опять уселась на софу. — А кто такой Франц?

— Сын моего кузена Марко. Они с Августом всегда были добрыми друзьями.

— Ну, это не мое дело, Генри. — Герцогиня пожала плечами и снова поднялась. — Пойдем, Лидия. Мы должны отказаться от подвенечного платья, которое заказали, и выбрать что-то более подходящее.

Герцогиня очень надеялась, что ей не придется размещать в своем доме будущего зятя, однако ее надеждам пришел конец, когда в Бофорт-Хаусе неожиданно появилась принцесса Екатерина, мать жениха. Дворецкий проводил гостью в китайскую гостиную и сказал, что немедленно сообщит о ее прибытии леди Бофорт.

Как только дворецкий удалился, в комнату зашла Чарити — она забыла здесь книгу, которую читала накануне. Екатерина с любопытством посмотрела на девушку и, улыбнувшись, проговорила:

— Рада видеть тебя, малышка Чарити. — Принцесса — ей было под пятьдесят, но выглядела она лет на десять моложе — говорила с сильным итальянским акцентом.

Девушка сделала реверанс и, приблизившись к гостье сказала:

— Я счастлива видеть вас, ваше высочество. Надеюсь, вы здоровы.

Принцесса с улыбкой кивнула и тут же нахмурилась.

— Я крайне недовольна, что Август собирается жениться на твоей сестре, — заявила она.

Чарити виделась с принцессой довольно часто — во всяком случае, гораздо чаще, чем все остальные члены семьи, — и она всегда посмеивалась над тщеславием Екатерины — разумеется, мысленно.

— Очень жаль, что вы недовольны, ваше высочество, — с серьезнейшим видом проговорила Чарити.

Принцесса открыла свой ридикюль и извлекла из него листок бумаги.

— Сегодня я получила от него известие — вот! Он приезжает в Англию, чтобы подписать договор и увезти Лидию в Юру — там они и обвенчаются.

Чарити молча пожала плечами. Принцесса же, немного помолчав, воскликнула:

— Представляешь, я узнала об этом только сегодня утром! Он посоветовался со мной? Он просил совета у матери? А ведь я постоянно думаю о его благополучии! Скажи, что ты об этом думаешь?

Чарити была весьма благоразумной девушкой, поэтому хранила молчание.

— Мой сын совершенно со мной не считается. — Принцесса смотрела на Чарити так, словно обвиняла ее в чем-то. — Да, совершенно не считается!

Чарити покачала головой, однако и на сей раз промолчала.

— Август точно такой же, как его отец, — с мрачным видом констатировала принцесса. Вздохнув, она засунула письмо обратно в ридикюль.

— Мой отец полагает, что принц Август поступил как мудрый политик, — высказалась Чарити, и весьма опрометчиво.

Екатерина вспыхнула и заявила:

— Август — плохой сын!

Чарити молча потупилась.

Принцесса же поднялась и принялась расхаживать по гостиной. Наконец, остановившись у окна с красными бархатными шторами, окинула взглядом комнату и, изобразив удивление, пробормотала:

— Что это за стиль?

— Это китайский стиль. Мама совсем недавно тут все переделала.

Екатерина поморщилась:

— Мне ужасно не нравится.

Чарити с трудом удержалась от смеха:

— Мне очень жаль, ваше высочество, что вам не нравится.

Принцесса вновь принялась осматривать комнату. Потом вдруг уставилась на девушку и спросила:

— Сколько тебе лет?

— Уже семнадцать. — Чарити вежливо улыбнулась.

— Семнадцать?! — Принцесса окинула взглядом старенькое платье Чарити — она носила его с пятнадцати лет. — У тебя что, совсем нет груди?

Чарити почувствовала, что заливается румянцем.

— Может, это из-за платья? — продолжала принцесса. — Ведь у тебя под ним должно быть хоть что-то…

Чарити прижала к груди книгу и, потупившись, пробормотала:

— Да, что-то есть, ваше высочество.

Екатерина взглянула на собственную роскошную грудь и с сожалением в голосе заметила:

— Возможно, англичан не волнует, что у их женщин нет бюста.

Дверь гостиной распахнулась, и раздался звонкий голос леди Бофорт:

— Принцесса, как мило, что вы навестили нас.

Это был тот редкий случай, когда Чарити обрадовалась появлению матери.

Принцесса по-прежнему стояла у окна.

— Почему вы так ужасно одеваете ее? — спросила она, покосившись на девушку.

Леди Бофорт взглянула на дочь:

— Дорогая, у тебя ведь есть более подходящее платье, чем это?

— Я не ожидала встретить гостей, мама, — с достоинством ответила Чарити.

Леди Бофорт тут же забыла о младшей дочери. Попытавшись улыбнуться, она проговорила:

— Может, присядете и выпьете чего-нибудь освежающего, Екатерина?

Принцесса, судя по всему, не собиралась отходить от окна, — очевидно, она понимала, что прекрасно смотрится на фоне красного бархата штор.

— У меня письмо от сына. Он сообщает, что приезжает в Лондон, чтобы жениться на вашей дочери, и намерен остановиться у меня. Должна прямо сказать, что это невозможно. Я все у себя в доме… перекрашиваю.

Чарити взглянула на мать и закашлялась, чтобы не рассмеяться.

Принцесса же с невозмутимым видом продолжала:

— Сейчас уже поздно писать Августу, но, когда он приедет, я объясню ему, что он должен остановиться здесь, в вашем доме.

Смех кипел в груди Чарити, словно ведьмин котел, и она изо всех сил старалась побороть его.

— Но ведь не все же комнаты в вашем доме красят одновременно, — сказала леди Бофорт.

— Уверяю вас, все… и одновременно, — заявила принцесса. — Так что я не смогу принять Августа. К тому же… Поскольку он женится на вашей дочери, он должен остановиться здесь.

Чарити поняла, что таким образом принцесса хотела наказать сына.

— Я буду счастлива оказать гостеприимство моему будущему зятю, — проговорила герцогиня ледяным голосом.

Принцесса снова оглядела гостиную.

— Бедный Август… — пробормотала она. — Но, может быть, ему не придется сюда заходить?

— А что вам не нравится в этой комнате?! — Герцогиня в ярости взглянула на гостью.

Принцесса наконец-то отошла от окна и приблизилась к софе, обтянутой красным шелком. В очередной раз осмотревшись, она пробормотала:

— Как. странно…

— Екатерина проследовала к двери, потом остановилась и, повернувшись к хозяйке, объявила: — Теперь я ухожу.

Герцогиня промолчала.

Чарити же сделала реверанс и, едва удержавшись от смеха, сказала:

— До свидания, ваше высочество.

Принцесса выплыла в холл, и Чарити услышала, как она потребовала, чтобы перед ней открыли парадную дверь. Герцогиня подошла к двери гостиной, закрыла ее и воскликнула:

— Какая ужасная женщина! Надеюсь, что Август не похож на свою мать.

— Она сказала мне, что он весь в отца, — сообщила Чарити и наконец-то рассмеялась.

Герцогиня нахмурилась:

— Нет причины веселиться, Чарити. Меня очень раздражает, что ты находишь забавным то, в чем нет ничего смешного.

Девушка взглянула на свою грудь.

— Мама, она сказана, что у меня нет груди.

Леди Бофорт пожала плечами.

— Полагаю, это не относится к делу. — Она оглядела гостиную. — Екатерина не в состоянии оценить то, что по-настоящему элегантно. И она никогда не умела одеваться. Не обращай на нее внимания.

— Хорошо, мама.

— Но знаешь… Меня не интересует твоя грудь, но хотелось бы, чтобы ты была повыше ростом. — Леди Бофорт подошла к лакированному столику, который перед уходом рассматривала принцесса, внимательно оглядела его и заявила: — Не понимаю, что в нем плохого?

— Прекрасный стол, мама, — согласилась Чарити. — Возможно, принцесса Екатерина не любит китайский стиль.

— Я не верю, что она перекрашивает дом, — сказала герцогиня, отворачиваясь от злополучного стола. — Ей просто лень развлекать своего сына. Единственного сына. Ее единственного ребенка! Эта женщина — бессердечная мать.

— Думаю, это даже хорошо, что Август остановится у нас, — высказалась Чарити.

Леди Бофорт не удостоила дочь ответом.

— В одном Екатерина была права, Чарити. У тебя ужасные платья.

Поскольку София сама подбирала для дочери платья, Чарити сочла замечание матери несправедливым.

— Нужно заказать тебе новые наряды для путешествия в Юру, — продолжала герцогиня. — Ты, конечно, будешь одной из подружек невесты. — Она нахмурилась. — Жаль что, ты недостаточно высокая. Но, полагаю, с этим уже ничего не поделаешь.

Девушка хихикнула:

— Ты можешь подвесить меня и растянуть.

— Не будь идиоткой, Чарити! С тобой невозможно вести серьезный разговор. Ты всегда делаешь… какие-нибудь нелепые замечания.

— Прости, мама, — пробормотала Чарити.

Леди Бофорт кивнула и пробормотала:

— Что ж, теперь мне надо думать, как развлекать Августа, и в то же время готовиться к свадьбе… Я бы с удовольствием задушила Екатерину.

Чарити трепетала при мысли, что Август остановится в Бофорт-Хаусе, но не выказывала своих чувств.

Глава 3

Его королевское высочество принц Август Джозеф Чарлз беспокойно ерзал на сиденье в тщетных попытках устроиться поудобнее.

— Ты выглядишь таким несчастным, Гаст, — с улыбкой заметил его кузен. — Через несколько часов мы будем в Лондоне.

Принц смотрел из окна кареты на зеленые и золотистые поля, которые тянулись до самого горизонта.

— Ненавижу кареты. Терпеть не могу тесноты. — Принц говорил по-немецки с юрским акцентом, и у него был довольно приятный баритон. — Здесь даже некуда положить ноги…

Франц засмеялся:

— Если бы твои ноги были нормальной длины, как мои, у тебя не возникло бы таких затруднений.

Август вздохнул и откинулся на спинку сиденья.

— Меня беспокоят мысли о встрече с этой девушкой, Франц. О чем я буду говорить с ней?

Франц с удивлением посмотрел на кузена:

— Ты не знаешь, о чем обычно разговаривают с женщинами?

— Не имею понятия, — признался принц. — В последние десять лет у меня ке было возможности проводить время в обществе хорошо воспитанных девушек.

И действительно, с семнадцати лет, после того как его отец отрекся от престола в пользу одного из маршалов Наполеона и отправился в изгнание в Англию, молодой принц жил в юрских горах и совершал оттуда набеги на французов. Большую часть своей сознательной жизни он провел в обществе мужчин и думал лишь о том, как освободить свою страну от захватчиков.

— Не волнуйся, Гаст. — Франц снова улыбнулся. — Ведь ты принц и собираешься сделать эту девушку принцессой. Ее интересует только это.

Август нахмурился:

— Но мне же придется о чем-то беседовать с ней. О чем говоришь с женщинами ты, Франц?

Мать Франца была дочерью австрийского герцога, и большую часть военных лет он провел в Вене. Естественно, его светский опыт был гораздо обширнее, чем у Августа.

— Говори ей, что она очень красива, — посоветовал Франц. — Всем женщинам приятно это слышать.

— А если она… не очень красива?

— Не имеет значения. Скажи ей, что она прекрасна, и она поверит тебе.

Тут послышался стук копыт, затем прозвучал выстрел, и тотчас же раздался хриплый голос:

— Остановитесь, иначе буду стрелять на поражение!

— Боже милостивый, — в изумлении пробормотал принц. — Не знал, что в Англии случается подобное.

— Я тоже не знал, — пробурчал Франц.

Обмениваясь этими замечаниями, оба извлекли из карманов пистолеты. Затем принц схватил еще один пистолет — он лежал на сиденье.

В следующее мгновение кучер остановился.

— Выходите с поднятыми руками! — раздался тот же голос. — Делайте, что приказываю, тогда не пострадаете!

— Их трое, — прошептал принц. — Бери на себя того, что слева, а я займусь остальными.

Франц кивнул.

— Вперед, — скомандовал принц, и молодые люди, выскочив из экипажа, покатились по дороге, одновременно стреляя из своих пистолетов.

Вскоре разбойники были выбиты из седел, а их лошади с громким ржанием ускакали. Принц же и его кузен нисколько не пострадали.

Однако молодые люди никого не убили — все трое были живы. Один из разбойников сидел, держась за плечо, и яростно ругался. Другой лежал на животе и громко стонал. Франц же стоял над третьим, направив на него пистолет — казалось, он вот-вот спустит курок. Принц взглянул на кузена и сказал:

— Нет, пусть живет.

Франц что-то проворчал сквозь зубы и медленно опустил пистолет. Лежавший на земле разбойник издал глубокий вздох облегчения.

— Собери их оружие, — приказал принц.

Франц кивнул и принялся собирать разбросанные вокруг пистолеты. Принц же рассматривал поверженных противников. Тот, что лежал на животе, сумел перевернуться и сесть. Пристально взглянув на него, Август сказал:

— Вам повезло. Если бы мы с кузеном не были такими меткими стрелками, вы бы оказались покойниками.

— Вот уж действительно удача… — проворчал разбойник, державшийся за плечо. — Это наша первая попытка… Хотели остановить каких-нибудь богатых джентльменов, а наткнулись на двух метких стрелков.

Его смуглое, как у цыгана, лицо исказилось от боли.

Принц внимательно посмотрел на него:

— Почему же вы занимаетесь своим ремеслом так близко от Лондона?

«Цыган» рассмеялся и снова поморщился.

— Нищим не приходится выбирать, милорд. Неужели не понимаете?

Август покачал головой и вдруг спросил:

— Но почему вы называете себя нищими? Мне кажется, вы вполне пригодны для любой работы.

«Цыган» с усмешкой проговорил:

— Мы вполне подходили, чтобы сражаться с Бонапартом, но теперь, когда его нет, мы ни на что не годимся.

Принц снова принялся разглядывать своих недавних противников. Затем, опустив пистолет, спросил:

— Вы служили в британской армии?

— Да, верно, — ответил один из разбойников.

— Мы сражались в армии Веллингтона, — с нотками гордости в голосе сообщил другой.

Принц нахмурился:

— Разве вы не получаете пенсий?

— Ради Бога, Гаст… — сказал Франц по-немецки. — Ты что, собираешься болтать до скончания века? Садись в карету, и продолжим наш путь.

— Садись первый, — отозвался принц.

Франц посмотрел на собранные пистолеты:

— Что нам делать с этим?

— Лучше взять оружие с собой. Эти глупцы наверняка попадут в беду, если мы его им оставим.

Франц молча кивнул и направился к экипажу. Принц же, вытащив из кармана несколько золотых монет, бросил их на землю:

— Вот, возьмите. И найдите доктора, чтобы он обработал ваши раны.

Несколько секунд спустя принц исчез в карете. Кучер тотчас же щелкнул кнутом, и лошади сорвались с места, Трое незадачливых грабителей в изумлении переглянулись, затем принялись собирать монеты.

Через несколько часов карета принца уже катилась по Джордж-стрит в направлении Бофорт-Хауса. Семнадцать лет назад Август останавливался в Бофорт-Хаусе, когда вместе с отцом посетил Англию, но он почти не помнил Лондон, разве что этот город показался ему ужасно грязным.

И сейчас впечатление было точно такое же — принц поглядывал в окно кареты и хмурился. Впрочем, хмурился Август не только потому, что ему не нравился Лондон. «Черт бы побрал мою дорогую матушку», — говорил он себе снова и снова. Первую остановку в Лондоне принц сделал у дома матери, но крайне смущенный дворецкий сообщил, что принцессы нет дома и что на время пребывания в Лондоне ему придется остановиться в Бофорт-Хаусе — именно туда они с Францем сейчас и направлялись.

— Почти приехали, — неожиданно сказал Франц. — Вот, смотри…

Минуту спустя карета остановилась у дома под номером 12. Принц тотчас же открыл дверцу и, выбравшись из экипажа, принялся осматривать особняк.

— И это все из-за матушки, — проворчал он сквозь зубы. — Из-за нее я здесь… словно в западне. О чем же я буду разговаривать с этой девушкой?

— Смелее, Гаст, — прошептал ему на ухо Франц.

Прежде чем Август успел ответить, дверь дома отворилась и величественный слуга, поклонившись, пригласил его в Бофорт-Хаус. Принц вошел в дом. Франц последовал за ним.

Слуга принял у них шляпы и перчатки.

— Его светлость и принцесса ожидают вас в библиотеке, ваше высочество. — Слуга снова поклонился. — Будьте любезны, следуйте за мной.

Они миновали узкий коридор с черно-белым мраморным полом и многочисленными пейзажами, развешанными по стенам. Затем поднялись по изящной лестнице и остановились перед дверью.

Слуга с порога объявил:

— Его королевское высочество принц Август!

Невысокая пожилая дама в черном шелковом платье поднялась со стула и сделала реверанс.

— Август, как я рада тебя видеть, — сказала она. Принц улыбнулся и подошел к престарелой принцессе. Взяв ее за руки, проговорил:

— Тетушка Мариана, я счастлив, что снова с вами встретился.

Они обнялись. Потом Август жестом подозвал своего кузена и сказал:

— Вы же знаете Франца, тетушка, не так ли?

— Конечно, я знаю Франца. — Принцесса обняла своего второго племянника.

Август же повернулся к джентльмену, стоявшему чуть в стороне.

— Лорд Бофорт, не так ли? — проговорил он с улыбкой. Герцог поклонился:

— Совершенно верно, ваше королевское высочество. Очень рад снова с вами встретиться.

Мариана пригласила всех присесть. Принц и Франц сели на бархатную софу, а принцесса с герцогом заняли стулья по обе стороны от нее. Август принялся осматривать комнату, уставленную полками с книгами, как вдруг дверь библиотеки отворилась, и вошел слуга с подносом, на котором стояли бокалы и бутылка шерри. Лорд Бофорт наполнил бокалы и спросил:

— Как прошло путешествие, ваше высочество? Принц пригубил из своего бокала и с улыбкой ответил:

— Путешествовали без приключений. Если не считать того, что произошло несколько часов назад. — И он рассказал о том, как на них напали грабители.

— Какой ужас! — воскликнула принцесса. — Ведь они могли вас убить!

— Им едва ли это удалось бы, — с улыбкой пробормотал Франц.

Герцог же сокрушенно покачал головой и сказал:

— К сожалению, не для всех бывших солдат находится работа. Сейчас очень сложное время, и в ближайшие годы нам придется столкнуться с большими трудностями.

Принца заинтересовала эта тема, и они с герцогом увлеченно обсуждали ее несколько минут. Потом лорд Бофорт сказал:

— Завтра утром, принц, вам предстоит встретиться с лордом Каслри. Мы с ним составили проект договора между нашими странами, и вы должны ознакомиться с ним.

— Прекрасно, — кивнул принц.

— Август, ты сообщил советникам твоего отца о планируемом браке? — спросила принцесса. — Они все еще здесь, в Лондоне. Мне кажется, им следует узнать об этом.

Принц пожал плечами и с невозмутимым видом проговорил:

— Нет, я ничего не писал им. Я решил подождать и поговорить с ними лично.

— Но твоя мать уже сообщила им, — сказала принцесса.

Принц вздохнул и пробормотал:

— Именно поэтому я хотел, чтобы она узнала о моих планах как можно позже. Я попросил ее ничего не говорить министрам моего отца, пока я не приеду в Лондон, но, очевидно, она не пожелала выполнить мою просьбу.

Принцесса посмотрела на своего сына и сказала:

— Я не рассказала тебе, Генри, но граф Гинденберг и маршал Рупник навестили меня вчера. Они были очень огорчены, что Август задумал жениться, не посоветовавшись с ними.

— Вы что-нибудь сказали им о договоре, тетушка?

Мариана покачала головой:

— Нет, Август. Похоже, они не знают, что ты намерен предоставить британскому флоту доступ в Сеисту, поэтому я ничего не сказала.

Принц с облегчением вздохнул:

— Вот и хорошо. Будет лучше, если эту новость они узнают от меня.

— Если они огорчились из-за женитьбы на англичанке, то у них наверняка случится сердечный приступ, когда они узнают о договоре, — с улыбкой проговорил Франц.

— Я постараюсь убедить их, что это наилучший выбор для Юры, — ответил принц. — Будет жаль, если они со мной не согласятся.

Принцесса внимательно посмотрела на племянника:

— Не стоит делать из Гинденберга и Рупника врагов, Август. Они долгие годы были советниками твоего отца, и у них друзья по всей Европе. Если ты откажешься от их услуг, ты только создашь себе массу неприятностей.

— Я все понимаю, тетушка. Именно поэтому я намерен сохранить людей моего отца на их прежних постах.

Принцесса выслушала ответ племянника с явным облегчением.

— Когда же вы сообщите им о договоре, принц? — спросил лорд Бофорт.

— Я встречусь с ними завтра. После того, как поговорю с Каслри.

— Это будет, наверное, очень интересная беседа, — заметил Франц.

Принцесса откашлялась и проговорила:

— Полагаю, Август, что тебе пора встретиться со своей невестой.

Принц с трудом удержался от вздоха. Поставив свой бокал на столик розового дерева, он с любезной улыбкой сказал:

— Буду счастлив, тетушка.

— Леди уже ждут нас, — сообщил Бофорт.

Несколько минут спустя принцесса и трое мужчин вошли в гостиную, и Август увидел стройную темноволосую девушку. Присев в реверансе, она устремила на него свои лучистые зеленые глаза. Он поднес к губам ее руку и проговорил:

— Я счастлив видеть вас, леди Лидия.

Она одарила его лучезарной улыбкой, и принц подумал, что его невеста — самая красивая девушка на свете.

— Ваше королевское высочество, разрешите представить вам мою мать, леди Бофорт, — сказала она приятным грудным голосом.

Принц повернулся к стоявшей рядом женщине и сразу же отметил, что Лидия очень похожа на свою родительницу.

— Здравствуйте, леди Бофорт. — Он вежливо улыбнулся. — Необычайно любезно с вашей стороны, что вы предложили нам с кузеном остановиться у вас. Увы, моя мать не в состоянии нас принять.

— Это большая честь для меня, ваше королевское высочество, — ответила герцогиня. Она кивнула на молодого человека, стоявшего с ней рядом: — Разрешите представить моего сына, лорда Степфилда.

Высокий темноволосый молодой человек поклонился принцу.

— Рад познакомиться, ваше королевское высочество

Принц протянул будущему шурину руку, и молодые люди обменялись рукопожатиями. После этого Август представил хозяевам своего кузена Франца.

— Может, присядем? — сказала леди Бофорт.

Все тотчас же уселись на позолоченные стулья, стоявшие у мраморного камина. Принц молчал; он не знал, как начать беседу. Леди Бофорт повернулась к нему и спросила, как прошло их с Францем путешествие.

— Путешествие было необыкновенно приятным, — ответил принц с улыбкой.

— За исключением последних часов, — вставил Франц.

Принц вопросительно взглянул на кузена — он не знал, следует ли рассказывать герцогине о разбойниках.

Франц усмехнулся и проговорил:

— Мне рассказать эту историю? Или сам расскажешь?

— Рассказывай, — кивнул принц.

Пока Франц описывал происшествие на дороге — причем он представлял все очень комично, — Август наблюдал за Лидией и ее матерью, которые с откровенным изумлением смотрели на рассказчика.

«Кузен очарователен», — подумал принц.

Франц действительно был необыкновенно привлекательным молодым человеком. Его белокурые волосы казались немного длиннее, чем того требовала мода, и на лоб падал густой локон, который он то и дело отбрасывал. А в сияющих голубых глазах Франца искрился смех, когда он указал на свою одежду, чтобы продемонстрировать, как они перепачкались, когда, стреляя, катались по земле. Пожалуй, Франц был даже слишком красив для мужчины, но принц прекрасно знал, что внешность кузена обманчива — противникам Франца не раз приходилось убеждаться в этом.

Наконец Франц закончил свой рассказ, и леди Бофорт, повернувшись к Августу, сказала:

— Как я поняла, вы собираетесь венчаться в Юре, принц.

Август с удивлением посмотрел на герцогиню — ему никогда не приходило в голову, что он мог бы жениться в каком-то другом месте.

— Да, разумеется, — ответил он.

Франц взглянул на него и проговорил:

— Принца считают в Юре героем, и этот брак будет поводом к величайшему празднику. — Он улыбнулся Лидии и добавил: — Люди считают Гаста богом, а вы станете богиней, леди Лидия.

Август едва заметно нахмурился — ему ужасно не понравились слова кузена. Лидия же, напротив, просияла. Следующий час тянулся необыкновенно медленно. Август не привык к пустой болтовне, он, , конечно, отвечал на все адресованные ему вопросы о Юре, но почти не принимал участия в шутливой беседе.

«Но ведь это и есть нормальная жизнь», — говорил он себе, слушая очередную забавную историю, которую рассказывал его кузен. — Нельзя же всю жизнь провести в пещере с горсткой отчаянных храбрецов. Надо приспосабливаться к новым временам».

Принцесса вдруг поднялась и сказала:

— Прежде чем мы отпустим вас, чтобы вы отдохнули и переоделись, Август, я хочу, чтобы вы познакомились с моей младшей внучкой.

Белый лоб герцогини омрачила морщинка. Повернувшись к принцессе, София спросила:

— Неужели вы послали за Чарити?

— Разумеется, послала, — ответила Мариана. — Хотя она официально еще не выходит в свет, ее следует представить Августу.

У двери послышались шаги, и принц приготовился увидеть еще одну темноволосую и зеленоглазую молодую леди. Он встал, и все последовали его примеру.

У девушки, появившейся в гостиной, были длинные золотистые волосы, перетянутые на затылке бледно-желтой лентой, а ее светло-карие глаза внимательно смотрели на принца.

— Август, это моя внучка Чарити, — представила ее принцесса.

Девушка расправила юбки и присела в реверансе.

— Я рад встрече с вами, леди Чарити, — сказал Август.

Огромные карие глаза смотрели на принца все так же пристально. Наконец она кивнула и проговорила:

— Вы выглядите именно так, как я вас себе представляла. Правда, я ужасно боялась, что вы окажетесь толстым коротышкой и даже, возможно, косоглазым.

Герцогиня нахмурилась и проговорила:

— Чарити, о чем ты?..

Но принц искренне рассмеялся — впервые после того, как вошел в Бофорт-Хаус.

— Я рад, что не разочаровал вас, леди Чарити.

— И я тоже рада, — с серьезнейшим видом ответили девушка. Потом вдруг спросила: — Скажите, а вы смогли вернуть липиззанеров из Венгрии?

— Это первое, что мы сделали после поражения Наполеона, — заверил ее принц.

— О чем вы говорите? — спросила Лидия. — Что это за липиззанеры?

Принц повернулся к своей невесте:

— Юра знаменита своими лошадьми-липиззанерами, леди Лидия. Мы разводим их столетиями. Именно из нашего табуна австрийский двор покупает лошадей для испанской школы верховой езды в Вене. Естественно, мы не хотели, чтобы Наполеон наложил руки на наших лошадей, поэтому перед вторжением французов мы переправили жеребцов и кобыл в Венгрию. Но мы уже вернули их, — добавил принц, снова поворачиваясь к Чарити.

— Я очень рада. — Она улыбнулась, и принц вдруг подумал, что младшая сестра ничем не уступает старшей.

— Мы непременно покажем вам наших лошадей, когда вы приедете в Юру, леди Чарити, — сказал Франц. Затем он обратился к Лидии: — Но чтобы увидеть, на что способны липиззанеры, вам придется съездить в Вену. Мы начали разводить их в XVI веке, и теперь наши липиззанеры считаются лучшими в Европе.

Принц по-прежнему стоял, и ему ужасно не хотелось снова садиться. Он с нетерпением ждал окончания этой встречи.

— Как жаль, что в Англии нет такой же школы верховой езды, — сказала Чарити.

Леди Бофорт пожала плечами и проговорила:

— Уверена, что эти лошади великолепны, но мне английские чистокровные кажутся самыми красивыми в мире.

— Чистокровные английские лошади — замечательные животные, — сказал Франц с очаровательной улыбкой.

Принц покосился на дверь и тотчас же услышал голос лорда Бофорта. Обращаясь к жене, герцог сказал:

— Миледи, думаю, самое время проводить гостей в их комнаты. Ведь они, должно быть, очень устали после долгого путешествия.

Август мысленно улыбнулся; он совершенно не устал от путешествия, но был крайне утомлен бесконечными разговорами.

— Да, конечно, — ответила леди Бофорт. Она с улыбкой повернулась к принцу: — Я сама провожу вас, ваше королевское высочество.

— Благодарю вас, миледи. — Принц тоже улыбнулся и последовал за герцогиней.

Глава 4

Гостиная лондонского дома, арендованного графом Георгом Гинденбергом, была обставлена массивной дубовой мебелью — казалось, эта мебель стояла на тех же самых местах уже несколько сотен лет. Зеленые бархатные шторы выглядели столь же древними, а отдельные участки ковра были вытерты. Однако эти признаки ветхости ничуть не умаляли достоинства главного министра Юры. Ему было под шестьдесят, и в его светлых волосах пробивалась седина. Поглядывая на Августа, сидевшего напротив, граф то и дело хмурился; было очевидно, что он не одобрял действий молодого принца — тот рассказывал о договоре, который намеревался подписать.

Третьим из сидевших в гостиной был Ян Рупник, маршал Юры. В отличие от Гинденберга — тот был в черном фраке — Рупник надел форму маршала Юры: облегающие белые бриджи, высокие черные сапоги и темно-зеленый фрак с золотыми галунами, золотым кантом и золотыми пуговицами; широкую грудь маршала пересекала красная шелковая лента. Не исключено, что Рупник далеко не всегда носил маршальскую форму и надел ее сейчас лишь из уважения к новому правителю Юры.

Наконец принц умолк и вопросительно посмотрел на своих подданных. Главный министр снова нахмурился и проворчал:

— Прежде чем начинать обсуждение этого договора. вы могли бы проконсультироваться с нами.

Рупник кивнул, однако промолчал.

— Я чувствовал, что должен действовать без промедлений, — ответил Август. — Невозможно было вести переписку по этому вопросу — она заняла бы слишком много времени.

Маршал откашлялся и проговорил:

— При всем уважении к вашему высочеству осмелюсь заметить, что вы не обладаете дипломатическим опытом. Последние двадцать лет граф Гинденберг занимался внешней политикой Юры. Он мог бы дать вам ценный совет по этому делу.

Принц улыбнулся:

— Но я ведь еще не подписал договор. Граф, вы можете дать мне совет?

— Не подписывайте договор, — тотчас же заявил Гинденберг. — Вы настроите против себя Австрию, если решитесь на этот шаг. Император и Меттерних воспримут открытие Сеисты для Англии как прямую угрозу.

Принц с удивлением посмотрел на главного министра:

— Разве Австрия боится английского вторжения? Это было бы смешно.

— Конечно же, Австрия не боится английского вторжения, — ответил Гиндерберг. — Но Меттерниха и так раздражает возникновение независимой Юры на границе с Австрийской империей. И еше меньше ему понравится Юра в качестве союзника Англии.

Принц усмехнулся:

— Знаете, а я придерживаюсь следующего мнения: что плохо для Меттерниха, то очень хорошо для нас.

Маршал снова откашлялся:

— Видите ли, ваше королевское высочество, политика — не игра в шахматы. Отдалиться от Австрии — очень серьезное дело.

Принц тяжко вздохнул; было очевидно, что собеседники не в состоянии его понять. Впрочем, он ничего другого и не ожидал, но все же испытывал разочарование. Ему было бы намного легче, если бы министры отца поддержали его.

Повернувшись к маршалу, Август проговорил:

— У меня нет желания отдаляться от Австрии, однако я не хочу быть подданным австрийского императора. К сожалению, Юра не сможет сохранить независимость без чьей-либо помощи, именно поэтому я и веду переговоры с Великобританией.

Рупник прикоснулся к золотому шитью на мундире — этим жестом он словно напоминал принцу о своем огромном военном опыте.

— Мы были союзниками Австрии в войне с Наполеоном, ваше высочество. Под Аустерлицем, когда вы были еще ребенком, мы сражались бок о бок с австрийцами. Сейчас уже невозможно и даже бессмысленно рассматривать Австрию как врага Юры.

— Я не рассматриваю Австрию как врага, — возразил принц. — Если, конечно, Австрия не представляет угрозы независимости Юры. — Повернувшись к графу, он продолжал: — Мне кажется, я уже объяснил вам, чего хочу добиться. Я хочу, чтобы Юра сохранила независимость. Прежде чем предложить вам пост главного министра, который вы занимали при моем отце, я должен спросить: считаете ли вы, что это именно та политика, которую вы сможете проводить?

У графа вырвался вздох облегчения — наконец-то все точки над i были расставлены. Значит, молодой принц не собирался смещать его с поста главного министра. Гинденберг наклонил голову и проговорил:

— Ваше королевское высочество, вы — правитель Юры. Вам предстоит вести, а мне — следовать за вами.

Принц кивнул и расплылся в улыбке. Граф же подумал: «Он будет очень популярен в Юре. Высокий, молодой, красивый… Все будут обожать его».

— Я рад, что вы готовы поддержать меня, граф Гинденберг. Я знаю, вы были добрым другом моего отца. И я уверен, что и мне вы станете хорошим другом.

Гинденберг снова наклонил голову. Тут раздался голос Рупника:

— А как вы поступите со мной, ваше королевское высочество?

— Вы хотите служить мне? — спросил принц.

Рупник энергично закивал:

— Да, разумеется.

Август снова улыбнулся:

— Тогда я буду счастлив оставить вас. Я буду спокоен, зная, что на моей стороне такие опытные и стойкие союзники.

— Конечно, хорошо, что он сохранил за нами наши посты, но сможем ли мы оказывать на него влияние? — проговорил Гинденберг после ухода принца.

По-прежнему сидя в гостиной, главный министр с маршалом потягивали бренди. Рупник, пригубив из своего бокала, проворчал:

— Этот союз с Англией губителен для нас. Август ничего не понимает. К тому же он не знаком с нынешней ситуацией. Он сражался в Вене за то, чтобы добиться независимости Юры, а ему следовало бы рассматривать переговоры как прекрасную возможность войти в состав Австрийской империи. Но при этом он мог бы сохранить часть нашего суверенитета. Именно так ему следовало действовать.

— Мы должны немедленно написать Марко в Вену и сообщить, что задумал Август, — сказал Гинденберг. — Вероятно, он сможет уговорить своего родственника и сделает то, что не удалось нам.

Рупник встал и подошел к столику, на котором стояла бутылка с бренди. Наполнив свой бокал, он вернулся на место.

— Меня удивляет, граф, что Франц не попытался изменить намерения Августа относительно договора с Англией. Я всегда думал, что он разделяет мнение отца о том, что будущее Юры связано с Австрией.

Гинденберг пожал плечами:

— Франц превыше всего ставит свои личные интересы. Он всегда этим отличался.

— Да, верно, — кивнул Рупник. — Вероятно, он думает, что сейчас самое лучшее для него — оставаться другом Августа.

— Возможно, в данный момент для нас для всех лучше оставаться друзьями Августа, — с усмешкой заметил Гинденберг. — Помните: для Юры принц — герой. Он воевал с французами в горах, а затем при Ватерлоо. Он привел остатки нашей армии к великой победе.

Рупник нахмурился и осушил свой бокал.

— Это я должен был вести нашу армию под Ватерлоо, — проворчал маршал.

— Да, вы очень не вовремя свалились в лихорадке, — заметил Гинденберг.

— Проклятому юнцу просто повезло.

— До сих пор он был неуязвим, — продолжал главный министр. — Но помните, даже Наполеон не избежал своего Ватерлоо.

Лучи июльского утра заливали конюшенный двор герцога Бофорта. Принц, пришедший сюда в поисках Чарити, почти сразу же увидел ее — девушка выходила из конюшни в сопровождении кривоногого коротышки, одетого как грум.

При виде принца она улыбнулась:

— Вы вовремя, ваше высочество. Какое замечательное утро…

Август тоже улыбнулся:

— Я никогда не опаздываю, леди Чарити.

— Это Дженкинс, ваше высочество. — Она кивнула на грума. — Сегодня он оседлал для вас Серебряного.

Из конюшни вышел еще один грум; он вел под уздцы высокого чистокровного жеребца — казалось, тот вот-вот встанет на дыбы.

— Леди Чарити сказала, что вы отличный наездник, ваше высочество, — проговорил Дженкинс. — Надеюсь, вы действительно хороший наездник, потому что Серебряный — истинное наказание.

— Да, похоже, — кивнул принц? — Но полагаю, что смогу справиться с ним.

Август подошел к жеребцу сбоку и взял у грума поводья. Вставив ногу в стремя, он мгновенно вскочил в седло. Почувствовав на себе всадника, Серебряный заржал, тряхнул головой и взвился на дыбы. Однако принц тотчас же усмирил его и, похлопав по холке, с улыбкой проговорил:

— Замечательный конь. И очень умный.

— Вот видишь, Дженкинс! — воскликнула Чарити. — Я же говорила, Что принц справится с жеребцом.

Принц с удивлением посмотрел на девушку. Почему эта малышка была столь уверена в нем? Откуда она знала, что он неплохой наездник?

Потом грум вывел из конюшни черную невысокую кобылу, и Чарити с легкостью запрыгнула в седло. Расправив юбки, она взяла в руки уздечку и взглянула на принца:

— Поехали?

— Показывайте дорогу, — ответил Август с улыбкой. Они выехали с конюшенного двора и свернули на Оксфорд-стрит. Затем направились к Гайд-парку.

Лондон только начинал пробуждаться, и по улицам, стуча колесами, катились телеги — торговцы везли на рынок овощи. При виде этих грохочущих телег принц натянул поводья, чтобы придержать коня: он опасался, что Серебряный испугается. Но, к его величайшему изумлению, жеребец не обратил на телеги ни малейшего внимания.

— Серебряный ведет себя все лучше и лучше, — заметила Чарити. — Когда я садилась на него несколько раз, мне казалось, что он вот-вот сбросит меня и растопчет.

Принц с улыбкой взглянул на девушку. Она была в сером жакете и в юбке того же цвета, а ее миниатюрная ножка, покоившаяся в стремени бокового седла, была обтянута высоким черным ботинком для верховой езды. Другую ногу скрывала юбка. Пренебрегая условностями, она не носила шляпку, и принц любовался ее блестящими каштановыми волосами, стянутыми на затылке желтой лентой.

Мысленно улыбнувшись, он подумал: «Очаровательная малышка».

— Благодарю вас, леди Чарити, за то, что пригласили меня сопровождать вас сегодня утром.

Она улыбнулась:

— Я подумала, что вам будет приятно провести немного времени вне дома.

Принц рассмеялся:

— И вы оказались правы.

Они несколько минут ехали молча. Потом Чарити, покосившись на своего спутника, проговорила:

— Знаете, Серебряный действительно ведет себя все лучше. И мне кажется, что в парке он совсем успокоится.

— Чей это жеребец? — поинтересовался принц.

— Моего брата, но по утрам обычно вывожу его я, — ответила Чарити.

Они проехали мимо слуги, выгуливающего двух маленьких собачек, и Серебряный, покосившись на них, громко зафыркал. Чарити нахмурилась и сказала:

— Гарри следовало бы отправить Серебряного в наше поместье. Ему надо находиться весь день на воле, а не в тесной лондонской конюшне.

— А что же с ним делает ваш брат? — спросил принц. Чарити посмотрела на него с удивлением.

— Что делает?.. Выезжает на нем.

Август рассмеялся:

— Вы не поняли меня, леди Чарити. Он его учит чему-нибудь?

Девушка отрицательно покачала головой:

— Гарри купил его, потому что он такой большой и красивый. Брат решил, что будет хорошо смотреться на нем. Но на самом деле Серебряный не годится для прогулок в парке.

— Возможно, он будет хорош на охоте, — предположил принц. — Англичане помешаны на охоте.

Чарити снова покачала головой:

— Он не способен прыгать. Его предыдущий хозяин постоянно падал перед заборами и всевозможными препятствиями.

— Да, это весьма утомительно. — Принц улыбнулся. Когда они въехали в ворота парка, Серебряный снова зафыркал, и принц, почувствовав, что конь беспокоится, немного натянул поводья, чтобы придержать его.

— На этой аллее в утренние часы обычно никого нет, — сообщила Чарити. — Вы можете пустить его галопом.

Принц кивнул и пустил Серебряного по аллее. Теперь он не пытался его сдерживать. Август впервые скакал на чистокровном английском жеребце, и от скорости у него захватывало дух; привстав на стременах, он громко смеялся, наслаждаясь стуком копыт и шумом ветра в ушах.

Август проскакал галопом добрую милю, прежде чем почувствовал, что Серебряный начал сбавлять скорость. Наконец принц перевел коня на рысь и осмотрелся в поисках Чарити. Оказалось, что девушка сильно отстала, но все же было очевидно, что она прекрасная наездница. Приблизившись к принцу, Чарити придержала свою лошадку и с улыбкой спросила:

— Как вам Серебряный?

— Он превосходен, — ответил Август. — Я чувствовал себя так, словно летел над землей.

Девушка снова улыбнулась:

— Я так и думала… Я знала, что вы получите удовольствие от прогулки.

Принц наклонился и потрепал жеребца по шее.

— Неужели вы действительно на нем выезжали?

Она кивнула:

— Конечно. Видите ли, Гарри слишком поздно возвращается домой, поэтому не всегда может подняться в половине шестого утра. Вот я и выезжаю на Серебряном вместо него.

Принц внимательно посмотрел на свою спутницу:

— Мне кажется, он слишком сильный и резвый для вас, леди Чарити. Вы можете разбиться.

Она пожала плечами:

— Он слишком сильный и резвый для любого наездника. Если поразмыслить, любая лошадь сильнее всадника. Но все же они позволяют нам ездить на них, и это настоящее чудо.

Принц взглянул на девушку с некоторым удивлением — подобные мысли никогда не приходили ему в голову. Немного помолчав, он пробормотал:

— Пожалуй, вы правы, леди Чарити. Какое-то время они ехали молча. Утренний туман начал рассеиваться, и проглянуло голубое небо. Яркая листва покрывала деревья по обеим сторонам аллеи, и воздух был наполнен пением птиц и шорохом, производимым белками, перепрыгивающими с ветки на ветку. «Даже не верится, что мы находимся в центре Лондона», — неожиданно подумал принц.

— Как здесь хорошо, — сказал он, покосившись на девушку. — Спасибо, что пригласили меня сопровождать вас. Жаль, что это не случилось раньше.

— Мне тоже жаль, — отозвалась Чарити. — Но раньше не представлялось такой возможности.

— Да, наверное… — кивнул принц.

И действительно, он видел ее лишь за обеденным столом, хотя прожил в Бофорт-Хаусе уже целую неделю. А накануне был первый вечер, когда у леди Бофорт не было светского приема — поэтому Чарити позволили присоединиться к собравшимся в гостиной членам семейства. Она сидела рядом с ним, а Лидия играла на фортепьяно. Именно тогда она и спросила, не хочет ли он сопровождать ее во время утренней прогулки.

Снова взглянув на девушку, принц проговорил:

— Ведь вы еще не выезжаете в свет, не так ли?

Она улыбнулась и пробормотала:

— Слава Богу, не выезжаю. Но мама грозилась обратить на меня внимание, после того как выдаст замуж Лидию.

Принц рассмеялся:

— Неужели вам не хочется появиться на светской сцене?

Чарити нахмурилась:

— Очень не хочется. Мама говорит, что найдет мне мужа, но я не хочу выходить замуж.

— Сейчас вам действительно рановато, — согласился принц. — Но, возможно, через несколько лет вы будете думать иначе.

— Никогда! — заявила Чарити. — Мне нравится моя нынешняя жизнь, и я не желаю выходить замуж. Муж будет мне только помехой.

Август немного помолчал, потом спросил:

— А чем же вы занимаетесь? Почему вы считаете, что муж будет вам мешать?

— Я катаюсь на лошадях, читаю книги и изучаю разные языки.

— Изучаете языки? — переспросил принц.

— Совершенно верно, — ответила Чарити по-немецки. — Я научилась немецкому от моей бабушки и французскому — от гувернантки. А принцесса Екатерина научила меня говорить по-итальянски.

Принц в изумлении уставился на свою юную спутницу:

— Моя мать научила вас итальянскому?

Чарити кивнула:

— Да, научила. Вы же говорите по-итальянски, не так ли?

— Конечно, говорю, — ответил Август. «Неужели мать взяла на себя труд учить ее? — подумал он. — Зачем ей это понадобилось?» Снова повернувшись к девушке, он спросил: — Вы ведь поедете с нами в Юру?

— Да, мама говорит, что я буду в свите. — Чарити одарила принца ослепительной улыбкой. — Бабушка очень много рассказывала мне о Юре. Ужасно хочется увидеть все собственными глазами.

— А что именно вы хотите увидеть?

— Абсолютно все! — заявила Чарити. — Жаль, что мы отправляемся на корабле. Я бы хотела совершить путешествие по горам.

— В Юре очень красивые горы, — согласился принц.

— И еще я хочу увидеть ваших лошадей.

Август тяжко вздохнул:

— К сожалению, в последние годы не было возможности обучать наших лошадей. Боюсь, вам придется отправиться в испанскую школу верховой езды — только там вы сможете увидеть липиззанеров во всей их красе.

Чарити молча кивнула и о чем-то задумалась. Потом вдруг спросила:

— А как отреагирует австрийский император, когда узнает о вашем договоре с Англией?

Принц с удивлением взглянул на девушку, он никак не ожидал такого вопроса.

— Не думаю, что наш договор ему понравится, но полагаю, император ничего не сможет с этим поделать.

Чарити расплылась в улыбке:

— Именно так я и думала.

Они приближались к воротам парка. Перед тем как выехать на улицы города, принц снова придержал Серебряного.

— Французы нанесли Юре большой урон? — спросила Чарити. — Вам многое придется восстанавливать?

— Кое-что восстановить придется, — пробормотал принц сквозь зубы. Немного помолчав, он добавил: — Они похитили множество произведений искусства из дворца и из домов юрской знати. А один наполеоновский генерал даже снял и отправил во Францию дверь нашего костела. Это было прекрасное творение в романском стиле, украшенное разными животными и голубями.

— Как они посмели?! — в негодовании воскликнула Чарити.

«Как жаль, что у прекрасной Лидии нет такого же интереса к Юре», — думал принц, с улыбкой поглядывая на свою спутницу.

Спешившись у конюшни, они передали лошадей грумам и направились к дому. Принц почувствовал, что проголодался после прогулки, поэтому последовал за девушкой в столовую. Когда они вошли, стол уже был сервирован, а на буфете стояли серебряные блюда, прикрытые крышками. Август поднял одну из крышек, но тут вошел дворецкий и в смущении пробормотал:

— Ваше королевское высочество, я не знал, что вы будете так рано завтракать. Мы приготовили завтрак только для леди Чарити.

Принц взглянул на блюдо и с улыбкой заметил:

— Вашему аппетиту, леди Чарити, можно позавидовать.

Девушка весело рассмеялась:

— Принц, вы не поняли. Здесь хватит на двоих, а Эванс просто огорчен тем, что выбор будет ограниченный.

Август повернулся к дворецкому:

— Уверяю вас, Эванс, что я с удовольствием позавтракаю вместе с леди Чарити. Пожалуйста, не беспокойтесь, не нужно ничего другого.

— Однако думаю, что принц захочет просмотреть газету, Эванс, — сказала Чарити.

Они наполнили свои тарелки и уселись за стол. Вскоре вернулся дворецкий с газетой. Август положил газету рядом с тарелкой, намереваясь продолжить разговор с девушкой. Она сделала глоток шоколада и сказала:

— Вы позволите мне взять часть газеты, принц?

— Конечно. — Он кивнул. — Какую именно часть вы желаете?

Они разделили газету и надолго умолкли. Покончив с завтраком, Чарити поднялась и извинилась, сказав, что ее ждут наверху.

— Вы поедете кататься завтра утром? — спросил принц.

— Да, я всегда выезжаю по утрам.

— Вы не будете возражать, если я снова присоединюсь к вам?

Она улыбнулась:

— Вы хотите снова поехать на Серебряном?

Он тоже улыбнулся:

— Да, разумеется.

— Тогда в пять тридцать в конюшне, — сказала Чарити. Сделав реверанс, она выбежала из комнаты.

Принц снова взялся за газету.

Глава 5

В тот же день, уже после полудня, Лидия вошла в верхнюю гостиную. Она собралась нанести визит леди Нортфилд, но перед этим решила увидеться со своим женихом; ей хотелось, чтобы он ее сопровождал. Однако принца в гостиной не оказалось — здесь сидели только Франц и герцогиня. «Где же Август? — подумала Лидия с некоторым раздражением. — Неужели он отправился к своей матери?»

Франц тотчас же поднялся и поклонился Лидии. Герцогиня же улыбнулась и проговорила:

— О, дорогая, ты не поверишь… Мы только что получили записку от принца-регента. Представляешь, он хочет устроить прием в честь твоей помолвки! Прием состоится в его особняке в Брайтоне!

— Мама, неужели?.. — Лидия замерла на несколько мгновений и прижала к груди руки. — О, мама, это замечательно!

Леди Бофорт вдруг нахмурилась и сказала:

— Оказывается, твой отец получил приглашение от регента сегодня утром, но только сейчас счел нужным сообщить об этом.

Франц улыбнулся и проговорил:

— Садитесь же, очаровательная леди Лидия. Тогда и я смогу занять свое место.

Лидия подошла к герцогине и села рядом с ней на софу.

— Мама, когда состоится прием?

— Через три дня, моя дорогая. Представляешь, оказывается, регент говорил с принцем об этом приеме еще на прошлой неделе, и принц попросил устроить его как можно раньше, так как ему не терпится отправиться в Юру.

Лидия в изумлении уставилась на мать:

— Ты хочешь сказать, что принц знал о приеме и ничего не сказал мне?!

Леди Бофорт кивнула:

— Очевидно, так и есть.

Лидия покосилась на Франца и заявила:

— Мама, мне кажется, что принц мог бы проявить ко мне больше внимания. Ведь теперь у меня даже нет времени заказать новое платье.

Тут Франц вновь заговорил:

— Я уверен, что Гаст не хотел оскорбить вас невниманием, леди Лидия. У него просто нет опыта… Уверяю вас, ему и в голову не пришло, что вы захотите приобрести новое платье к такому случаю.

— И все равно он должен был сообщить мне о приеме, — заявила Лидия.

Франц внимательно посмотрел на нее и вдруг усмехнулся. Лидия же почувствовала, что ее щеки заливаются румянцем. Она никак не могла понять, как к ней относится кузен принца. Иногда ей казалось, что он восхищается ею, а иногда — что смеется над ней. Поведение Франца выводило ее из равновесия, и она ужасно нервничала в его присутствии. Нервничала еще и потому, что никогда раньше не встречала такого красивого мужчину.

— А где же принц? — осведомилась она, обводя взглядом комнату, словно ожидала, что он вот-вот появится перед ней.

— Пятнадцать минут назад принц уехал к своей матери, — ответил Франц. — Ему доставили от нее записку. Он просил передать вам его извинения и выразил надежду, что вы позволите мне сопровождать вас.

«Это случается слишком уж часто», — подумала Лидия. Разумеется, она не возражала против общества Франца-с ним ей было даже интереснее, чем с женихом, но она возражала против его внезапных отлучек, так как считала, что принц прежде всего должен думать о ней, о Лидии.

Повернувшись к матери, она спросила:

— Мы обязательно должны навестить ледк Нортфилд именно сегодня, мама? У нас так мало времени, чтобы подготовиться к приему в Брайтоне.

— Лорд Нортфилд — .важная фигура в Комиссии по торговле, леди Лидия, — с улыбкой заметил Франц. — Думаю, будет неумно пренебрегать обществом его жены.

— Мне нет дела до Комиссии по торговле, — заявила Лидия.

— Не могу не согласиться с вами, — сказал Франц и снова улыбнулся. — Но все-таки лучше поехать.

«Черт бы побрал этого принца!» — мысленно воскликнула Лидия. Однако у нее хватило ума не произносить эти слова вслух. Ослепительно улыбнувшись Францу, она сказала:

— Прекрасно, милорд. Буду рада принять ваше предложение. Я счастлива, что вы согласны сопровождать меня к леди Нортфилд.

Франц рассмеялся и проговорил:

— Я тоже счастлив, миледи…

Лидия покосилась на мать, и та, едва заметно нахмурившись, сказала:

— В таком случае нам следует поторопиться. Чем скорее мы окажемся в гостиной леди Нортфилд, тем скорее сможем откланяться.

Когда все трое вышли из гостиной, Лидия спросила:

— Интересно, чего хотела от Августа принцесса Екатерина?

— Понятия не имею, — ответил Франц. — Но уверен, Гаст расскажет нам все, когда вернется.

Сидя в гостиной матери, принц терпеливо слушал и молча кивал время от времени. Суть жалоб принцессы Екатерины состояла в том, что ее кузина, незамужняя знатная дама, бывшая ее компаньонкой в Англии последние девять лет, не получила приглашения на прием у регента, и принцесса была оскорблена этим.

Наконец Август не выдержал и сказал:

— Я уверен, что дело легко поправить, мама. — Принц говорил на итальянском, который знал с детства. — Я пошлю записку регенту с просьбой включить кузину Марию в состав гостей. Он не откажет.

— Ее должны были пригласить в первую очередь! — возмутилась принцесса Екатерина. — Регент обязан был это сделать.

— Мама, я уверен, что он просто забыл,

— Забыл?! Он не имел права забывать об этом!

Принц вздохнул и спросил:

— Вы хотели видеть меня только из-за этого?

Принцесса разгладила складки платья и вскинула подбородок — особенно привлекательным его делала ямочка посередине, и Екатерина очень гордилась этой ямочкой (ее портрет, написанный великим итальянским художником Каналетто, был известен как «Девушка с ямочкой»),

— Я получила известия от Марко, — сказала она. — У него хорошие связи при австрийском дворе, и он пишет, что императору очень не понравится союз между Юрой и Англией. Марко считает, что твой отец никогда не заключил бы подобный договор.

Принц снова вздохнул и нахмурился:

— Я не согласен с Марко. Отец всю жизнь добивался независимости Юры. Думаю, он одобрил бы этот договор.

Принцесса снова разгладила складки; ее платье винного цвета прекрасно смотрелось на фоне темно-зеленой софы.

Август же молча смотрел на мать и ждал продолжения.

— И еще я получила письмо от своего отца. Он пишет, что все в Венеции возмущены тем, что союзники передачи австрийскому императору корону Венецианского королевства. — Она резко вскинула руку, и бриллианты на ее пальцах вспыхнули. — Он пишет, что мы не хотим видеть австрийцев в Венеции. И в Юре также.

Принц кивнул:

— Разумеется, не хотим.

Принцесса внимательно посмотрела на сына и вдруг с улыбкой проговорила:

— Знаешь, вначале я огорчалась из-за того, что ты хочешь жениться на англичанке. Ведь я всегда хотела, чтобы ты взял в жены свою кузину Анджелу. Но теперь я думаю иначе. Теперь я благословляю ваш союз. — Она раскрыла сыну свои объятия.

Принц встал со стула и сел рядом с матерью. Екатерина обняла его и тут же отстранилась. Август вернулся на свое место и сказал:

— Благодарю вас, мама. Я счастлив, что вы одобряете мою женитьбу и договор.

Принцесса снова улыбнулась:

— Мне очень жаль, что дом перекрашивают. Только поэтому я не смогла устроить тебя здесь, Август.

Насколько он мог заметить, в доме нигде ничего не красили.

— Не беспокойся, мама. Меня и в Бофорт-Хаусе все устраивает.

— Ты очень хороший мальчик, Август..

Он попытался улыбнуться:

— Спасибо, мама.

Принцесса внезапно нахмурилась:

— И вот еще что… Недавно меня посетили Гинденберг и Рупник. И они согласны с Марко. Они говорят, что этот договор не приведет ни к чему хорошему.

— Полагаю, они ошибаются.

Екатерина снова вскинула руку:

— Будь осторожен с ними, Август. Мне никогда не нравился Рупник. У него глаза змеи.

Принц пожал плечами:

— Никогда не замечал ничего подобного.

— Да-да, как у змеи, — продолжала Екатерина. — Они маленькие и черные. Никогда не доверяй людям с маленькими глазами.

Август невольно рассмеялся:

— Я запомню ваш совет, мама.

— Твой отец очень гордился тем, что ты остался в Юре и сражался с французами, — неожиданно сказала Екатерина.

Принц потупился и пробормотал:

— Я сожалею лишь о том, что не сумел увидеть его перед смертью.

— О, Август, это был такой удар для меня! — воскликнула принцесса. — Он сидел и разговаривал со мной. И вдруг упал бездыханный…

— По крайней мере он не страдал, мама.

— Страдала я, Август. Я оказалась здесь одна. Я никогда не хотела ехать в Англию. Это была идея твоего отца. Он так решил только потому, что его тетя была замужем за английским лордом. Я думала, что мы отправимся в Венецию, но твой отец хотел убраться подальше от Наполеона.

— Отец смотрел в будущее. Вы знали, что сразу после Аустерлица он перевел большую часть нашего состояния в английские банки? Благодаря этому мы оказались не в таком тяжелом положении, как другие беженцы.

— Похороны твоего отца прошли очень скромно, — продолжала принцесса.

Август кивнул и вполголоса заметил:

— Но я знаю, что присутствовал сам принц-регент.

Екатерина вспыхнула:

— Да, он действительно приехал, этот толстяк. Но кто он такой? Всего лишь принц-регент. На похоронах присутствовали бы многие монархи, если бы твой отец умер в Юре.

— Уверен, что отец хотел бы увидеть Юру перед смертью, — тихо проговорил Август.

Его мать, напротив, повысила голос:

— Конечно, Август! И еще одно… Я о твоей коронации. Она прошла слишком уж быстро и незаметно. На ней почти никто не присутствовал!

— Я писал вам и просил приехать, мама.

Она поднесла руку к горлу.

— Ты ожидал, что я проеду пол-Европы ради такой скромной церемонии?

В письмах к матери он объяснял, что нельзя устраивать пышную коронацию в недавно освобожденной Юре. Теперь же пообещал:

— Зато мы постараемся устроить как можно более торжественную и величественную свадебную церемонию.

Принцесса просияла:

— О, это замечательно!

Выбравшись из кареты перед Бофорт-Хаусом, принц сразу же увидел Чаритй, игравшую в соседнем парке с огромной собакой. Девушка бросала палку, а собака, радостно виляя хвостом, бежала за ней. Улыбнувшись слуге, открывшему парадную дверь, принц сказал:

— Я присоединюсь на несколько минут к леди Чарити.

Слуга молча поклонился. Принц же пересек улицу, открыл ажурные железные ворота и вошел в небольшой парк. Геро тут же бросился к нему, и принц погладил его. Повернувшись к девушке, он с улыбкой сказал:

— Этот пес вдвое больше вас, леди Чарити. Вам нужно было завести комнатную собачку, а не такого огромного ньюфаундленда.

Изобразив ужас, Чарити воскликнула:

— Терпеть не могу маленьких собачонок! Они ужасно изнеженные и избалованные.

Принц улыбнулся и протянул руку за палкой, которую она бросала. Чаритй отдала ему палку, и он бросил ее подальше. Пес тут же бросился за палкой и принес ее в зубах. Принц снова бросил.

Когда Геро убежал, Чарити сказала:

— Должна предупредить вас, вы в черных списках у Лидии.

Август с удивлением посмотрел на девушку:

— Но почему?

Чарити рассмеялась. Затем пристально взглянула на собеседника и спросила:

— Неужели не понимаете? Дело в том, что вы своевременно не сообщили ей о приеме у регента.

Геро вернулся, лег перед ними и положил палку у ног принца.

— Но регент сказал, что пришлет приглашение… Разве он его не прислал?

— Приглашение пришло сегодня, — ответила Чарити. — И Лидия узнала, что вы знали о приеме за несколько дней до этого.

— Да, верно. Вы полагаете, я должен был сказать об этом вашей сестре до того, как пришло приглашение?

Чарити тяжко вздохнула:

— Принц, вы совершенно безнадежны. Теперь у Лидии не будет времени, чтобы заказать новое платье.

Он наклонился, поднял палку и снова бросил ее. Геро тут же вскочил и устремился за ней.

— Возможно, я действительно безнадежен. Видите ли, я никогда не думал о нарядах. Мне это просто не пришло в голову.

Чарити снова рассмеялась. Затем, подражая интонациям сестры, проговорила:

— В цивилизованном обществе костюм крайне важен. Вы должны помнить, принц, что вы больше не живете в пещере.

Август потупился и пробормотал:

— Да, вы правы. К сожалению, в последние годы мне было не до тонкостей светского этикета.

— Не беспокойтесь об этом, — сказала Чаритй. — Лидия сможет надеть одно из тех новых платьев, что она заказала для Юры.

— Регент любезно предоставил в наше распоряжение корабль королевского флота. Надеюсь, на борту будет достаточно места для всех платьев вашей сестры.

Тут Геро снова вернулся, и Чаритй, взяв у него палку, сказала:

— Достаточно. Сейчас слишком жарко, и я не хочу, чтобы ты перегрелся.

Принц улыбнулся:

— Вы включены в число приглашенных регентом. Надеюсь, у вас найдется что надеть по этому случаю.

Чарити взглянула на него с удивлением. Принц же вдруг подумал: «Если моя мать права, то эта девушка — самый надежный человек на свете — у нее огромные глаза».

— Откуда вы знаете, что я включена в список приглашенных? — спросила она.

— Знаю, потому что сам попросил регента об этом.

— Но почему? Почему вы просили об этом?

— Я хотел быть уверенным, что там будет присутствовать хотя бы одна леди, с которой я смогу поговорить.

Чарити вспыхнула и, потупившись, пробормотала:

— Благодарю вас, принц.

Тут Геро увидел белку и с лаем бросился за ней.

— Полагаю, мне нужно набраться храбрости, не так ли? Думаю, ваша сестра очень на меня рассердится.

— Лидия не будет кричать и обвинять вас, принц, — сказала Чарити. — Она просто будет неодобрительно смотреть на вас. Знаете, у нее это очень хорошо получается.

Принц усмехнулся и направился к воротам парка.

— Значит, завтра утром? — спросил он, обернувшись. Чарити энергично закивала.

Глава 6

Герцог Бофорт с семейством прибыл в Брайтон во второй половине дня, за несколько часов до приема у принца-регента. Их пригласили остановиться в резиденции принца, и только на Чарити подобная честь не произвела ни малейшего впечатления. Она предвидела долгие часы сидения в обществе матери и сестры и уже жалела, что принц включил ее в список приглашенных.

С другой стороны, Август специально позаботился о ее присутствии, и ей не хотелось разочаровывать его. Итак, Чарити приготовилась к длительному приему, который, она знала, будет необычайно скучным.

Чарити не ладила с матерью и сестрой. Когда она была младше, ее часто изумлял этот факт. По ее мнению, она вела себя весьма разумно, поэтому искренне удивлялась, когда мать всплескивала руками и заявляла, что она ведет себя «просто ужасно».

Когда же Чарити повзрослела, ей стало ясно, что сестра с матерью никогда ее не поймут. То, что интересовало их, казалось ей скучным; то, что было интересно ей, их совершенно не интересовало. Как разумная и весьма практичная девушка, Чарити решила: наилучший способ решения этого конфликта — держаться подальше от матери и сестры. Такое решение, казалось, устраивало всех.

Самыми важными людьми в жизни Чарити были ее отец и бабушка. В детстве девочка больше всего любила слушать о жизни принцессы в Юре; она была очарована рассказами об этой далекой стране, и ей очень хотелось полюбоваться ее величественными горами и великолепными лошадьми.

Отец же позаботился об образовании дочери. Он нашел для нее хорошую гувернантку и разрешил практически без ограничений пользоваться своей библиотекой. Герцогиня упала бы в обморок, если бы узнала, какие книги читала Чарити длинными зимними вечерами, когда сидела перед камином в библиотеке.

И еще один образ произвел на Чарити неизгладимое впечатление… Принцесса Мариана постоянно рассказывала внучке об Августе, о том, как в семнадцать лет он отказался бежать от французов и предпочел укрыться в горах, откуда совершал набеги на захватчиков. Август был храбрее льва. Август был честен и благороден. Август был блестящим тактиком. Август — совершенство во всем.

Неудивительно, что с годами принц стал для Чарити идеалом — именно с ним она сравнивала всех других мужчин. «Август никогда не сделал бы этого», — думала она, когда ее брат совершал нечто достойное осуждения. Августа не выгнали бы из школы за глупые проделки. Август не напился бы ночью так, чтобы не суметь подняться рано утром. Август сражался за свою страну. Август — настоящий герой.

Чарити стремилась к встрече с ним и одновременно страшилась ее. То, что у нее случайно вырвалось, когда она впервые увидела его, было чистой правдой. Она ужасно боялась, что его реальный облик разочарует ее. Когда же она увидела его, такого высокого и стройного, с ясными серыми глазами, смотревшими прямо в ее глаза… она почувствовала огромное облегчение.

Ради него она была готова на все. Именно с такими чувствами Чарити выпорхнула из экипажа отца перед входом в знаменитый особняк принца-регента.

О брайтонской резиденции регента все говорили с восхищением, и сейчас Чарити в изумлении смотрела на этот странный дворец. На мгновение ей почудилось, что она оказалась в каком-то восточном королевстве, настолько фантастично выглядело это строение. Купола и минареты, помещенные на каждом углу дворца, образовывали удивительную крышу, а перед каждым крылом располагалась открытая аркада, состоящая из арок со всевозможными украшениями и узорами.

Чарити взглянула на огромный, луковичной формы купол, образующий центральную часть крыши, и, обращаясь к отцу, прошептала:

— Это русский стиль?

— Русский, или индийский, или китайский, или что-то в этом роде, — ответил герцог. — У принца очень странные архитектурные пристрастия.

— Как бы то ни было, это выглядит довольно необычно, — продолжала Чарити, разглядывая купола.

— Поправь шляпку, — сказала ей мать, и девушка, молча кивнув, подняла руки к своей соломенной шляпке.

Их прибытие, очевидно, было замечено, так как парадные двери открылись и несколько слуг направились к карете, чтобы взять багаж. Один из слуг пригласил гостей следовать за ним, и вскоре они вошли в восьмиугольный вестибюль, освещенный китайским фонарем в форме шатра. Миновав вестибюль, они прошли в огромный салон — тут слуга их оставил, сказав, что им следует дождаться появления принца-регента.

Высокий куполообразный потолок салона изображал небо с облаками, и Чарити, задрав голову, пробормотала:

— Похоже, регент, как и мама, любит все китайское.

Взглянув на китайский диван без спинки — он, словно островок в океане, стоял посредине зала, — Лидия едва заметно нахмурилась и пробормотала:

— Совсем негде присесть… Ни одного стула. Не садиться же на эту софу…

— Это комната для приемов, Лидия, — пояснила принцесса Мариана. — То есть тут только принимают гостей, но не сидят.

Глядя на огромные хрустальные люстры, свисавшие с потолка, Чарити прошептала:

— Регент может принимать здесь целые армии.

Герцогиня повернулась к младшей дочери, — очевидно, она хотела отчитать ее, — но тут двери распахнулись, и перед ними появился принц-регент.

Женщины присели в глубоком реверансе, а герцог и Гарри низко поклонились. Регент с улыбкой подошел к гостям. Поприветствовав их, он заявил, что очень рад предстоящему бракосочетанию Лидии.

Будущий Георг IV был именно таким, каким его описывала принцесса Екатерина, то есть необычайно толстым. На нем был ярко-голубой жилет, а его волосы были тщательно расчесаны. Глядя на него, Чарити подумала: «Август никогда не стал бы так одеваться. И, конечно же, не стал бы так причесываться».

Тут регент снова улыбнулся и проговорил:

— Принц Август, его мать принцесса Екатерина и его кузен уже прибыли. Сейчас вас проводят в ваши комнаты, так как я уверен, что леди захотят отдохнуть перед предстоящим вечером. Если вы желаете подкрепиться, вам достаточно сообщить об этом слугам.

Мужчины снова поклонились, а дамы сделали реверанс. Затем гости последовали за слугой и, поднявшись по лестнице, прошли в отведенные им покои. Переступив порог своей комнаты, Чарити тотчас же подошла к окну — ей хотелось увидеть море. Но окно ее комнаты выходило на восток — на лужайку и каменную стену, отделяющую дворец от соседнего строения.

Девушка по-прежнему стояла у окна, когда в комнату вошла ее мать.

— Я заказала чай, — сказала герцогиня. — Его подадут в маленькой приемной. Это здесь, вдоль по коридору. Можешь присоединиться к нам.

Чарити подавила вздох.

— Хорошо, мама. Я приду через минуту.

— Проследи, чтобы твое платье достали и повесили как следует. Оно не должно помяться.

— Да, мама, хорошо.

Герцогиня пристально посмотрела на дочь и нахмурилась. «Почему же она на меня так смотрит? — думала девушка. — Что она от меня хочет услышать?»

Леди Бофорт коротко кивнула и вышла из комнаты.

Наряд Чарити был совсем простенький — белое муслиновое платье с розовой лентой на высокой талии; подол же был отделан узким розовым кантом. Атласные туфельки также были розовыми, а тонкие кожаные перчатки — белыми. Леди Бофорт прислала к дочери свою горничную, чтобы та уложила волосы девушки короной и украсила прическу бледно-розовыми розочками. Из украшений Чарити надела лишь нитку жемчуга и жемчужные сережки в виде пуговичек.

Посмотревшись в зеркало, висящее в простенке, Чарити удовлетворенно улыбнулась. Ее платье было довольно скромным, но все же она решила, что выглядит очень мило.

— Интересно, что обо мне подумает Август, — пробормотала Чарити, осматривая себя со всех сторон.

В дверь постучали, и на пороге появился ее отец в черном вечернем фраке.

— Все уже собрались в приемной. Ты готова?

— Да, готова, — кивнула Чарити. — Как я выгляжу, папа?

— Ты очаровательна, моя дорогая, — с ласковой улыбкой ответил герцог.

Она тихонько рассмеялась:

— Ты тоже прекрасно выглядишь, папа.

Он снова улыбнулся и предложил дочери руку. Они вышли из комнаты и, миновав коридор, вошли в небольшую гостиную.

Увидев старшую сестру, Чарити приуныла. «Никто на меня даже не взглянет в присутствии Лидии, — подумала она. Ведь у нее не только замечательное платье, но и роскошный бюст».

— Как мило ты выглядишь, Чарити, — сказала принцесса Мариана.

— Спасибо, бабушка, — ответила Чарити. Заставив себя улыбнуться, она повернулась к старшей сестре и проговорила: — Ты великолепна, Лидия.

Сестра тоже улыбнулась:

— Спасибо, Чарити. Мы готовы идти вниз, мама?

— Полагаю, что готовы, — сказала герцогиня.

Гарри — он также был в вечернем фраке — наклонился к Чарити и прошептал ей на ухо:

— Будет ужасно скучно, вот увидишь.

Чарити молча кивнула и подумала: «Если Август еще не влюбился в Лидию, то наверняка влюбится. Напрасно я сюда приехала».

Как и предсказывал Гарри, вечер был необычайно скучным. Он начался с бесконечной вереницы гостей, собравшихся в «китайском» салоне, где регент приветствовал каждого и представлял всех принцу Августу и Лидии. После главных виновников торжества гостям были представлены родственники будущих супругов, причем представляли их в следующем порядке: принцесса Екатерина, мать принца; принцесса Мариана, тетушка принца; герцог и герцогиня Бофорт, родители невесты; герцог Франц Адаме, кузен принца; лорд Степфилд, брат невесты, и; наконец, Чарити, сестра невесты.

Наблюдая за церемонией, Чарити ужасно скучала. Однако она понимала, что все это делается ради Августа, и потому терпела. Когда же ее представляли гостям, она заставляла себя любезно улыбаться.

Чае спустя все вышли из китайской гостиной и проследовали в необыкновенно длинный зал, прекрасно подходивший для такого количества приглашенных. Этот зал также был обставлен в китайском стиле, но в отличие от гостиной здесь было множество стульев и довольно удобных диванчиков, а между рядами столиков ходили слуги, разносившие на подносах бокалы с.шампанским.

Чарити нашла себе довольно уединенное местечко рядом с позолоченным застекленным шкафчиком и оттуда наблюдала за принцем Августом — держа Лидию под руку, он расхаживал по залу и время от времени останавливался, чтобы побеседовать с кем-нибудь из гостей.

Лидия, шествующая рядом с Августом, сияла точно бриллиант. Наконец-то у нее появилась возможно продемонстрировать перед всем светом своего жениха — принца королевской крови, а ее красота и очарование свидетельствовали о том, что она будет достойной супругой принца Юры.

Чарити никогда раньше не завидовала своей старшей сестре, и сейчас возненавидела себя за эту зависть, но ничего не могла с собой поделать.

— Я не видел, чтобы вы общались с гостями, леди Чарити. Может, все-таки поговорим?

Девушка обернулась и увидела стоявшего перед ней Франца. Грустно улыбнувшись, она ответила:

— Никто не хочет говорить со мной, герцог. Я слишком молодая.

Франц негромко рассмеялся и проговорил:

— А мне кажется, что вы вполне взрослая. К тому же очень хорошенькая.

— Вы очень любезны, герцог. Но Лидия… Она настоящая красавица.

Какое-то время они молча смотрели на Лидию, стоявшую рядом с принцем — тот сейчас разговаривал с лордом Каслри. Затем Франц сказал:

— Ваша сестра действительно очень красива. Но и вы, леди Чарити, очаровательная девушка.

Чарити рассмеялась:

— Спасибо, герцог. Скажите, а вы уже побеседовали с кем-нибудь из гостей?

Франц улыбнулся и кивнул:

— Разумеется, побеседовал. И теперь мне нужен… отдых. В гостиной подали закуски и напитки. Не желаете ли пройти туда со мной?

— С удовольствием, — ответила Чарити. — Здесь ужасно душно. Боюсь, я вот-вот упаду в обморок. Хотя раньше я никогда не падала в обморок.

— Мне говорили, что регент слишком жарко топит. — Франц предложил девушке руку. — Но может быть, в гостиной будет прохладнее.

Они проследовали в гостиную и увидели огромный стол, уставленный множеством серебряных блюд с разнообразными закусками. Вокруг большого стола стояли столики поменьше — за них можно было присесть. Однако и здесь было очень душно и жарко.

Присев за один из столиков, Чарити принялась рассматривать висевшие на стенах китайские гравюры. Кроме того, стены были украшены разноцветными фонариками и летящими драконами.

— Регент определенно влюблен во все китайское, — сказала она подошедшему Францу.

— Китайские украшения сейчас в моде, — заметил он. — В Шенбрунне есть несколько очаровательных «китайских» комнат.

Франц поставил перед девушкой тарелку и подозвал слугу, разносившего шампанское. Взяв с подноса бокал, он передал его Чарити, затем взял бокал и для себя.

Взглянув на Франца, Чарити пробормотала:

— Не знаю, одобрит ли мама шампанское…

Франц с улыбкой ответил:

— Но вашей мамы здесь нет.

— Вот и хорошо, — со смехом проговорила Чарити. Немного помедлив, она осторожно пригубила из своего бокала.

— Неужели вы впервые пробуете шампанское? — удивился Франц.

Чарити кивнула и сделала еще один глоток.

— Оказывается, очень вкусно, — сказала она, весьма довольная этим открытием.

Франц рассмеялся и тоже сделал глоток шампанского.

Они уже заканчивали ужинать, когда в гостиную вошли Август и Лидия. Все окружающие, увидев принца, тотчас же встали. Франц и Чарити тоже поднялись. Принц улыбнулся и попросил всех занять свои места. Затем подвел Лидию к столу кузена.

— Вы не возражаете? — спросил он.

Франц указал на два свободных стула и сказал:

— Конечно, нет.

Двое слуг поспешили отодвинуть стулья для принца и Лидии, а Франц спросил:

— Гаст, ты не голоден? Может, принести что-нибудь?

Принц покачал головой:

— Нет-нет, спасибо. Но леди Лидия, наверное, проголодалась.

— Я сейчас принесу для нее тарелку. — Франц поднялся из-за стола.

Чарити взглянула на принца и проговорила:

— Как долго это будет продолжаться? Вы не знаете? — Было очевидно, что она надеялась на скорое окончание празднества.

Август пожал плечами и пробормотал:

— Никто не может уйти раньше регента, так что придется потерпеть.

Смех Лидии походил на звон серебряных колокольчиков.

— Какие глупости! — воскликнула она. — Мне кажется, это чудесный вечер, и я не хочу, чтобы он заканчивался.

Принц и Чарити обменялись многозначительными взглядами. Лидия же подозвала слугу с подносом и взяла себе бокал шампанского. Сделав глоток, она улыбнулась своему жениху. В эти мгновения она выглядела невероятно привлекательной, и в сердце Чарити снова шевельнулась зависть.

Тут Лидия наконец-то заметила бокал, стоявший перед младшей сестрой.

— Ты пьешь шампанское?! — воскликнула она в ужасе.

— Леди Чарити пьет всего лишь первый бокал по моему настоянию, — проговорил Франц, вернувшийся с ужином для Лидии.

В действительности это был второй бокал шампанского, но Чарити решила, что сестра не должна об этом знать.

Лидия взяла вилку и склонилась над своей тарелкой. Франц же вновь поднес к губам бокал шампанского.

— Простите, леди Чарити, что я не сумел к вам раньше подойти, — проговорил принц. — Я видел, что вы ужасно скучаете, но ничего не мог поделать.

— Ничего страшного. — Она улыбнулась. Значит, он все-таки заметил ее. — Здесь слишком жарко, правда?

— Да, это что-то ужасное. — Принц окинул взглядом ее новое платье. — По крайней мере, вам не нужно носить фрак и галстук. В этом хорошеньком белом платье от вас веет прохладой.

Чарити просияла:

— В Китае ведь очень жарко, не так ли? Может быть, принц-регент пытается создать у себя такой же климат?

Принц весело рассмеялся.

«Он выглядит таким милым, когда смеется», — подумала Чарити.

— Разве леди Чарити не очаровательна? — сказал Франц.

— Даже очень, — кивнул принц.

Чарити почувствовала, что краснеет. Лидия же, окинув ее взглядом, заметила:

— Эта прическа очень идет тебе. Она делает тебя повыше ростом.

— Вы танцуете, леди Чарпти? — неожиданно спросил Франц.

Она пожала плечами:

— Немного.

— Мы обязательно с вами потанцуем. Мне больше нравится танцевать с невысокими дамами.

Франц смотрел на нее с восхищением, и Чарити вдруг подумала: «Неужели он флиртует со мной?»

— Гаст даст бал, как только мы приедем в Юру, и тогда мы с вами непременно потанцуем.

— Чарити еще не выходит в свет, — пробормотала Лидия, но Франц ничего ей не ответил.

Вскоре все четверо вернулись в длинный зал. А в полночь, когда регент наконец-то оставил своих гостей, все отправились спать.

Глава 7

Герцог и герцогиня Бофорт провели в Брайтоне еще один день, а затем все семейство вернулось в Лондон, — разумеется, принцесса Екатерина и Август к ним присоединились. На обратном пути Екатерина без умолку говорила о гостеприимстве регента, — очевидно, она изменила свое отношение к «толстому принцу». Изменилось и ее отношение к Лидии. Выразительно поглядывая на сына, принцесса проговорила:

— Она не только очень красива, она понимает превосходство своего положения и будет тебе прекрасной супругой, Август.

Принц с улыбкой кивнул:

— Спасибо, мама. Я очень рад, что ты одобряешь мой выбор.

Взглянув на Франца, принцесса спросила:

— Если я правильно поняла, ты вчера получил письмо из Австрии, не так ли? Как твои дорогие родители?

— Спасибо, принцесса, хорошо, — ответил Франц.

Август повернул голову и с удивлением посмотрел на кузена:

— Я не знал, что ты получил письмо из дома. Твой отец пишет что-нибудь о договоре?

— Полагаю, отец не склонен рассматривать сложившуюся ситуацию так же, как и ты, Гаст, — дипломатично заметил Франц. — Но в этом нет ничего удивительного, ведь последние десять лет он жил в Австрии, а моя мать была одной из фрейлин императрицы. Отец не думает, что Австрия может угрожать независимости Юры, и считает, что тебе не следовало бы заключать договор с Англией.

Принцесса Екатерина нахмурилась:

— Эти проклятые австрийцы захватили корону Ломбардии и Венеции. Следующей их добычей может стать Юра. Думаю, Август прав. Он должен подписать этот договор.

— Я согласен с вами, тетушка, — кивнул Франц. — Я просто рассказываю Гасту, как мой отец рассматривает сложившуюся ситуацию.

Принцесса откинулась на бархатную спинку сиденья и с презрительной усмешкой сказала:

— Это фон Херцог так повлиял на твоего отца.

Франц пристально посмотрел на Екатерину и вполголоса возразил:

— Вы ошибаетесь, принцесса. Когда Юру заняли французы, семья моей матери была чрезвычайно любезна к моему отцу и ко мне, но никто из них не пытался на нас повлиять.

Принцесса фыркнула и повернулась к сыну:

— Будь осторожен, Август. Фон Херцог вместе с Марко хотят сбросить тебя с престола и посадить на твое место австрийскую марионетку.

Франц словно окаменел. Принц, покосившись на него, заметил:

— Мама, вы говорите ужасные вещи. Дядя Марко может не соглашаться со мной, но это не делает его предателем.

Принцесса снова усмехнулась, но на сей раз промолчала.

Принц положил руку на плечо кузена и сказал:

— Мне очень жаль, что твой отец не согласен со мной, Франц. Но можешь быть уверен, я прекрасно понимаю его и не считаю изменником.

Франц с улыбкой взглянул на кузена:

— Спасибо тебе, Гаст.

Принц убрал руку с его плеча и, откинувшись на спинку сиденья, прошептал:

— Поскорее бы попасть домой.

— Мы будем там через два часа, — сказал Франц.

Принц невольно рассмеялся:

— Я говорю о Юре.

Мимо проехала почтовая карета, и принцесса, закашлявшись от пыли, начала энергично обмахиваться веером. Наконец она сказала:

— Я тоже получила письмо, пока мы гостили в Брайтоне. Ты будешь рад узнать, Август, что мой отец сообщает: на твоей свадьбе будут присутствовать все Веккио.

Принц подумал о невероятной высокомерности венецианских родственников матери и с трудом удержался от вздоха.

— Разве это не мило? — прошептал ему на ухо сидевший рядом Франц.

— Я знала, что ты обрадуешься, — проговорила принцесса, складывая веер.

Молодые люди обменялись выразительными взглядами, но оба предпочли промолчать.

Франц повернулся к Лидии и с улыбкой сказал:

— Жаль, вы не видели лицо Раста, когда мать сообщила ему о том, что на свадьбе будут присутствовать все ее родственники.

— Он был огорчен? — удивилась Лидия. — Я думала, что Веккио — очень знатное венецианское семейство. Я считаю, он должен быть польщен таким вниманием.

— Они непомерно знатные, — ответил Франц. — Среди их предков были даже дожи. Уверяю вас, каждый из них непременно расскажет вам об этом.

Франц с Лидией прохаживались по одной из аллей Гайд-парка. Было уже пять часов, дневная жара постепенно спадала, и они решили покинуть фаэтон и пройтись пешком. Во время лондонского сезона парк в этот час был бы заполнен представителями высшего света, но сейчас здесь никого не было, и Франц с Лидией гуляли в одиночестве.

Как это часто случалось и прежде, принц был занят, и Францу пришлось сопровождать Лидию. Лидия же считала, что Франц гораздо более приятный собеседник, чем принц, и ее лишь оскорбляло невнимание жениха.

— Мама пришла бы в ужас, если бы узнала, что мы прогуливаемся одни, без дуэньи, — заметила она.

Франц рассмеялся:

— Но ведь вашей горничной не было с нами в экипаже.

Лидия тоже засмеялась:

— Именно поэтому мне и не следовало выходить из фаэтона.

Франц внимательно посмотрел на нее и вдруг спросил:

— Вы боитесь меня, леди Лидия?

Она вскинула подбородок и, лукаво улыбнувшись, ответила вопросом на вопрос:

— А мне нужно вас бояться?

Миновав кустарники, росшие по краям аллеи, они зашли под деревья — Здесь густые кроны почти не пропускали солнечных лучей. Внезапно по одной из веток пробежала белка, вспугнувшая какую-то птицу, — та взлетела с громким криком и тотчас же уселась на другую ветку.

Франц внимательно рассматривал обращенное к нему лицо Лидии. Наконец вполголоса сказал:

— Моя дорогая, столь прекрасная женщина, как вы, всегда должна бояться, оставшись наедине с мужчиной.

Длинные ресницы Лидии опустились.

— Но вы же джентльмен.

Франц тихо засмеялся:

— Даже джентльмена можно соблазнить.

Лидия промолчала, а Франц между тем продолжал:

— Мне кажется, я могу называть вас Лидией. Ведь вы станете женой моего кузена…

— Принц зовет меня леди Лидия.

— Гаст не знает вас так же хорошо, как я. Какое-то время они молча шагали по дорожке.

Наконец Лидия проговорила:

— Каждый раз, когда мы с Августом хотим куда-нибудь поехать, он в последний момент отказывается, а вам приходится ехать вместо него.

Тропинка перед ними неожиданно кончилась, и открылись спокойные воды озера Серпентайн, блестевшие в лучах послеполуденного солнца.

— Гаст был очень занят, — пояснил Франц в оправдание своего кузена. — Если бы не государственные дела, он непременно сопроводил бы вас.

Лидия едва заметно нахмурилась и сказала:

— Неужели он не мог найти время, чтобы покататься по парку?

Франц внезапно остановился и, взяв Лидию за плечи, развернул ее к себе лицом.

— Послушайте меня, моя дорогая. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Если вы ожидаете, что Гаст станет играть роль влюбленного, вы будете разочарованы. На его взгляд, ваш брак — часть важного договора, по поводу которого он ведет сейчас переговоры с вашим правительством. Вы для него — всего лишь средство, с помощью которого он намерен обеспечить независимость Юры. Уверен, он также надеется, что вы родите ему сына, который сменит его на троне Юры. Но не ждите от него внимания, к которому вы привыкли. Гаст совершенно не похож на ваших английских поклонников. Он не интересуется женщинами.

Лидия с удивлением взглянула на собеседника:

— Что вы имеете в виду?

— Боюсь, вы неправильно меня поняли. Говоря о женщинах, я вовсе не имел в виду… какие-то отклонения от нормы. Уверяю вас, Гаст совершенно нормальный мужчина. Возможно, мне следовало бы выразиться иначе. Видите ли, он просто не привык к женскому обществу. Но это вполне естественно. Вспомните, какую жизнь он вел в последние десять лет… Вы понимаете, о чем я говорю, не так ли?

Лидия надула губки:

— Вы нарисовали не очень-то привлекательную для меня картину.

— Наоборот, в этом браке для вас очень много привлекательного. Не забывайте, что Гаст делает вас принцессой.

Лидия по-прежнему хмурилась:

— Принцесса без принца?

По ветвям ближайшего дерева снова запрыгала белка. За ней проследовали еще две белочки. Франц проследил за ними взглядом и вновь заговорил:

— Мне кажется, вы сейчас слишком взволнованы. Очевидно, я напрасно все это сказал. Мне следовало придержать язык.

Лидия пристально посмотрела на него.

— Я всегда думала, что выйду замуж за мужчину, который будет обожать и боготворить меня.

— И вы были правы, — с улыбкой ответил Франц. — Во всяком случае, отчасти правы. Ни один мужчина, увидев вас, не останется равнодушен.

Она вздохнула и, потупившись, спросила:

— А принц?

Франц не ответил.

Она снова на него взглянула:

— А вы? Вы тоже неравнодушны?

Ей показалось, что его синие глаза стали еще более яркими.

— Почему вы так думаете, Лидия?

Она выдержала его взгляд, но щеки ее окрасил румянец.

— Разве это не так?

Он медленно покачал головой. Затем взял ее руку, обтянутую перчаткой, и поднес к губам. Она тотчас же почувствовала, что сердце ее гулко забилось.

— Прекрасная Лидия, — пробормотал он. — Нет, конечно же, это не так.

Принц вернулся в Бофорт-Хаус через полчаса после того, как Лидия и Франц отправились в парк,

— Его светлость дома? — спросил он, передавая шляпу и перчатки слуге, открывшему ему дверь.

— Дома только леди Чарити, ваше высочество, — ответил слуга.

Август кивнул.

— Где она, Роберт?

Слуга просиял — оказывается, принц запомнил его имя!

— Полагаю, она в саду, ваше высочество.

Принц прошел через весь дом и вышел в небольшой садик. Чарити сидела на скамье с книгой в руках. Перед ней, на низеньком столике, стоял стакан с лимонадом. Геро спал чуть поодаль в тени деревьев.

Принц с улыбкой подошел к девушке:

— Я не помешаю вам, леди Чарити?

Она улыбнулась в ответ:

— Ах, это вы, принц… Нет-нет, не помешаете. Как прошла ваша встреча? С договором все в порядке?

— Да, все в порядке, — кивнул принц. Сегодня он просматривал окончательный вариант договора, с тем чтобы одобрить его, прежде чем документ официально будет представлен ему на подпись.

Чарити вдруг вскочила на ноги и пробормотала:

— Ах, простите, принц.

Она начала приседать в реверансе, но Август рассмеялся и проговорил:

— Ради Бога, садитесь быстрее.

Но девушка все же расправила свои муслиновые юбки и грациозно присела, почти касаясь коленом земли. Затем, взглянув на принца, с улыбкой сказала:

— У мамы будет сердечный приступ, если она узнает, что я забыла сделать реверанс перед вами.

Он указал на стул напротив нее:

— Могу я присоединиться к вам?

— Ну конечно, — ответила Чарити. Когда они оба сели, она снова заговорила: — Я умираю от любопытства, принц. Так как же прошла ваша встреча? Договор хорошо составлен?

Август уселся поудобнее:

— Договор составлен замечательно. Я внес в него только одно небольшое изменение. Каслри сказал, что он будет готов завтра и я смогу подписать его. — Принц едва заметно улыбнулся и добавил: — Я уже попросил его светлость оповестить королевский флот, что через два дня мы будем готовы к отплытию в Юру.

Девушка посмотрела на него так пристально, что он невольно смутился.

— Леди Чарити, вы хотите что-то сказать?

Она кивнула:

— Мне ужасно не хочется огорчать вас, принц, но все же… Вы, конечно же, будете готовы отправиться через два дня. Мы с папой и Гарри — также. Но уверяю вас, мама и Лидия не успеют собраться.

Принц с удивлением взглянул на девушку:

— Но почему? Ведь они знали об этом путешествии уже давно. Они должны были подготовиться…

Чарити тяжко вздохнула:

— Не могу вам сказать, почему именно они не будут готовы, но это так, уж поверьте мне. Мама всегда очень долго собирается — даже если надо переехать из поместья в Лондон. Могу представить, сколько ей понадобится недель, чтобы переехать из одной страны в другую.

Принц нахмурился:

— Нам следует поторопиться. У нас в Юре много дел. Моим подданным не пришлось увидеть коронацию, поэтому я хочу устроить пышную свадьбу. Но на это потребуется время… — Август нервно забарабанил пальцами по подлокотнику.

Чарити ненадолго задумалась. Потом вдруг воскликнула:

— У меня идея!

— Что за идея? — Принц с удивлением посмотрел на девушку.

Она заговорщически прошептала:

— Вам надо отправиться в Юру через два дня, а Лидия с мамой последуют за вами через несколько недель. Разумеется, и я отправлюсь вместе с ними. Вы сумеете устроить все необходимые дела, а Лидия и мама не будут вас отвлекать. И в этом случае у них будет достаточно времени, чтобы подготовиться. Ну как, вам нравится мое предложение? — Чарити вопросительно смотрела на принца.

— Вы думаете, ваша сестра не станет возражать? — засомневался Август.

Чарити с уверенностью заявила:

— Думаю, она будет еще больше возражать, если ее посадят на корабль через два дня.

Принц откинулся на спинке стула и задумался. «А ведь эта малышка, пожалуй, права, — говорил он себе. — Да, конечно же, она права. Именно так и следует поступить».

Тут снова раздался голос Чарити:

— К тому же нас будет сопровождать папа. Уверена, что этого вполне достаточно.

— Но ваш отец должен плыть со мной. Нам с ним нужно решить… кое-какие вопросы.

Тут губы Чарити приоткрылись, а щеки вспыхнули. Глаза же стали почти золотистыми.

— А можно мне поехать с вами и с папой? — спросила она. — Мне так хочется поскорее увидеть Юру… А когда туда прибудет мама, она каждый раз будет останавливать меня, если я захочу пойти куда-нибудь. Я знаю, так и будет. О, пожалуйста… Можно я поеду с вами?

Принц не мог удержаться от улыбки:

— Видите ли, леди Чарити, это зависит не от меня. Вы должны поговорить со своими родителями, и если они вам позволят…

— Папа позволит! — воскликнула Чарити. — Да-да, я знаю, он позволит.

Принц со вздохом пожал плечами:

— Возможно, он действительно позволил бы… Но поймите, я не могу оставить нашу мать и сестру без сопровождающего. Если я отправлюсь без них, то и вашему отцу придется остаться. Следовательно, вы тоже не сможете отправиться…

— С ними будет Гарри! — перебила Чарити. — Он может сопровождать маму и Лидию.

Громкий голос Чарити разбудил Геро. Пес поднял голову и в изумлении уставился на хозяйку. Принц снова вздохнул:

— Думаю, лорд Степфилд еще слишком молод, чтобы брать на себя такую ответственность.

— Ему уже двадцать три, — сказала девушка. — Думаю, он вполне взрослый.

Принц молча покачал головой. Чарити же продолжала:

— Когда вам было двадцать три, вы были достаточно взрослым, чтобы воевать против французов. Почему же наш Гарри слишком молод?

— Видите ли, леди, жизнь вашего брата не похожа на мою. В его возрасте я был гораздо старше.

Геро встал, потянулся и направился к хозяйке.

— Я знаю, как поступить! — просияла Чарити. — Пусть их сопровождает герцог Адамс. Они с Лидией прекрасно ладят.

Геро уселся у ног девушки — он ожидал, когда она обратит на него внимание.

Чарити же вопросительно смотрела на принца. Но он молчал, и она вновь заговорила:

— Уверяю вас, Гарри прекрасно справится. А я так хочу увидеть Юру… Мама же с Лидией будут мне помехой, — неужели не понимаете? Без них мы с вами могли бы замечательно проводить время.

Август понимал, что девушка права. Во-первых, ему требовалось время, чтобы без помех встретиться с друзьями. Кроме того, следовало заняться самыми неотложными государственными делами и надлежащим образом подготовиться к свадьбе. Все это он сделал бы гораздо успешнее, если бы ему не пришлось думать о том, как развлечь Лидию и ее родственников.

Когда же она станет его женой, у нее появится много дел. Правда, он имел самое туманное представления о том, чем она будет заниматься. Его мать довольно много времени проводила в Венеции, но, когда она жила в Юре, v нее всегда находились чрезвычайно важные, по ее мнению, дела.

«А если у нас появится ребенок, то жена найдет себе занятие, — думал принц. — Да, нам непременно нужен наследник. Наследник престола. Ведь если со мной что-то случится… тогда наша династия прервется. Вернее, прервется прямая линия Адамсов».

Его мать уверяла, что отец гордился тем, что он остался сражаться в Юре, но Август прекрасно помнил, как отец молил его отправиться вместе с семьей в безопасную Англию. Тогда отец сказал: «Вся надежда на тебя. Ты должен сохранить нашу династию, поэтому не имеешь права подвергать свою жизнь опасности».

В последовавшие за этим годы он не раз подвергал свою жизнь всевозможным опасностям, но всегда испытывал чувство вины. И если бы у него появился наследник, то это было бы огромным облегчением.

— Так вы решили? — спросила девушка.

Он улыбнулся и ответил:

— Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Очевидно, мне и на сей раз не обойтись без помощи кузена.

— О, это замечательно! — закричала Чарити, выдергивая из волос ленту и размахивая ею над головой. Взглянув на принца, она радостно засмеялась.

Август тоже засмеялся — ничего другого ему не оставалось.

Глава 8

Чарити оказалась права: ни леди Бофорт, ни Лидия не были готовы к отплытию. Когда же им предложили отправиться в, путешествие попозже, вместе с Францем, они с радостью согласились. А два дня спустя ранним июльским утром к причалу подъехал экипаж — принц Август вместе с сопровождающими должен был отправиться в плавание на английском военном корабле «Сокол». Утро было довольно прохладное, и небо покрылось темными тучами, — возможно, именно поэтому среди провожающих не оказалось ни невесты принца, ни ее матери.

«Сокол» считался одним из самых боеспособных кораблей британского флота, однако для принца это не имело особого значения — ведь война закончилась, и путешественникам ничего не угрожало. Судно ужа давно стояло у причала, и пассажиры должны были вот-вот подняться на борт.

Принца Августа сопровождали граф Гинденберг, маршал Рупник и принцесса Екатерина, а также лорд Бофорт, Гарри и Чарити. Сначала леди Бофорт отказывалась отпускать Чарити с отцом, но потом все же позволила себя уговорить. Гарри же, как и Чарити, не терпелось увидеть Юру, и его мать отпустила без возражений.

Резкий ветер, дующий с моря, с каждым мгновением усиливался, и Чарити поеживалась от холода. Наконец по трапу спустился молодой офицер; он подошел к лорду Бофорту и сказал:

— Можно подниматься на борт, милорд.

Герцог предложил дочери руку, и они направились к сходням. За ними последовали Гарри, граф Гинденберг и маршал Рупник.

На борту их ожидал почетный караул из десяти матросов. Когда Чарити с отцом проходили мимо них, раздался оглушительный орудийный залп.

Девушка вздрогнула от неожиданности, но тут же рассмеялась — оказалось, что залпом встречали принца Августа, поднимавшегося в этот момент по трапу вместе с принцессой Екатериной. И тотчас же на палубе появился капитан Уилсон — он поприветствовал сначала принца с матерью, а затем и всех остальных путешественников.

Высокий и стройный, принц держался с необыкновенным достоинством. «Он само совершенство», — думала Чарити, глядя на него с восхищением. Она столько лет мечтала увидеть его, и вот наконец-то мечта ее сбылась — они вместе направляются в Юру.

Между тем ветер усиливался, и Чарити приходилось то и дело придерживать свою шляпку. Принц же был без шляпы, и ветер ерошил его длинные светлые волосы. В этот момент он склонился к капитану Уилсону — тот что-то объяснял ему. Чарити прислушалась — оказалось, капитан говорил о трудностях:

— Ветер дует с моря, ваше высочество, и поэтому нам очень сложно будет выйти из дока. Ваше высочество, если нет особой спешки, я предпочел бы дождаться, когда переменится ветер.

Принц прекрасно понимал, что капитан прав, однако он чувствовал, что не сможет вытерпеть ни минуты промедления, и он ясно дал это понять. Капитан Уилсон нахмурился, но возражать не стал и тотчас же отдал все необходимые распоряжения.

Час спустя «Сокол» вышел в Атлантический океан и направился в сторону Испании и Гибралтарского пролива, через который он должен был войти в Средиземное море, а затем — в Адриатическое.

Усевшись за обеденный стол в каюте капитана, принц с удивлением обнаружил, что из пассажиров к ним присоединились только лорд Бофорт и Чарити. Взглянув па пустующие места, перед которыми стояли приборы для принцессы, Гарри, графа Гинденберга и маршала Руиника, он спросил:

— А где же остальные?

Капитан Уилсон покосился на своего старшего помощника и ответил:

— К большому сожалению, ваше высочество, некоторые из пассажиров отсутствуют из-за морской болезни. Море сегодня очень неспокойное, и я боюсь, что в ближайшее время положение не улучшится. Похоже, мы входим в шторм.

Чарити с улыбкой сообщила:

— Я заглянула к принцессе Екатерине. Она в постели, бедняжка.

Принц тоже улыбнулся — его очень позабавила жизнерадостность малышки Чарити: было очевидно, что она воспринимала плавание как удивительное приключение.

— Мой сын также нездоров, но, к счастью, я сам никогда не страдал от морской болезни, — заметил лорд Бофорт. — Будем надеяться, что завтра море успокоится.

Принц беседовал с капитаном Уилсоном и время от времени с улыбкой поглядывал на Чарити — из-за качки ей никак не удавалось поднести ко рту ложку с супом. Перехватив взгляд принца, девушка едва заметно улыбнулась, а он украдкой подмигнул ей, затем снова повернулся к капитану.

Когда обед закончился, принц пригласил лорда Бофорта в свою каюту на рюмку портвейна, и герцог с благодарностью принял приглашение. Когда мужчины направились к двери каюты, Чарити спросила:

— Принц, можно мне пойти с вами?

Август с удивлением взглянул на девушку, затем вопросительно посмотрел на ее отца.

— Я вам не помешаю, принц, обещаю. — Чарити улыбнулась. — Дело в том, что моя каюта такая крошечная… Я прямо-таки задыхаюсь в ней.

Девушка с мольбой в глазах смотрела на принца, но он не знал, что ответить.

Тут лорд Бофорт откашлялся и проговорил:

— Если ты заберешься в постель и закроешь глаза, ты не заметишь этого.

— Я слишком взволнованна, чтобы уснуть, папа. — Чарити с укоризной взглянула на отца, затем снова повернулась к принцу:. — Пожалуйста, принц. Если вы собираетесь говорить о государственных секретах, клянусь, что буду нема как могила.

— Мы не собираемся обсуждать государственные секреты, леди Чарити. — Август засмеялся. — Если вы хотите присоединиться к нам, у меня нет возражений. Но что скажет ваш отец?

Девушка снова посмотрела на лорда Бофорта:

— Папа, ну пожалуйста…

— Хорошо, — кивнул герцог. — Но ты не получишь ни капли портвейна.

Чарити рассмеялась и проследовала вместе с мужчинами в каюту принца. Она была значительно больше, чем каюта, которую занимала девушка, но все же не такая просторная, как у капитана. Вдоль одной из стен располагалась узкая койка, напротив находилась дверь, ведущая в туалет. В каюте имелись также два иллюминатора, а на полу лежал красивый персидский ковер.

Закрыв дверь каюты, принц осмотрелся и пробормотал:

— Боюсь, у меня не хватит мест. Если вы, милорд, и вы, леди Чарити, займете стулья, я сяду на койку.

— На койку сяду я! — заявила Чарити. — Она очень маленькая и низкая. Вам, принц, на ней будет неудобно.

Август с улыбкой кивнул:

— Спасибо, леди Чарити.

— Мне кажется, твоя мать не одобрила бы… все это, — проворчал герцог.

— Но ее же здесь нет, — возразила Чарити с лучезарной улыбкой.

Когда девушка опускалась на койку, корабль дал неожиданный крен, и принц, инстинктивно раскрыв объятия, удержал ее. Она потупилась и прошептала:

— О Боже…

Усадив Чарити на койку, принц рассмеялся и сказал:

— Постарайтесь больше не падать.

Она закивала и прислонилась к стене. Принц внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Все в порядке? Вам удобно?

Она улыбнулась:

— Да, спасибо.

— Думаю, я откажусь от портвейна, принц. Не хочется облиться с ног до головы. — Герцог весело рассмеялся.

Принц тоже засмеялся:

— Как вам будет угодно, лорд Бофорт. Устроившись на стульях, мужчины заговорили об экономических проблемах Юры. Принц Август полагал, что ему без особого труда удастся восстановить экономику страны, однако ситуация осложнилась тем, что северная часть Италии оказалась под владычеством Австрии — это сильно препятствовало торговле.

Лорд Бофорт, прекрасно разбиравшийся и в политике, и в экономике, дал принцу несколько весьма разумных советов. Главная проблема с которой столкнулась Юра, заключалась в том, что Австрия была крайне заинтересована в Сеисте, морском порту Юры. Контроль над Венецией и Сеистой позволил бы австрийцам господствовать на Адриатике. Разумеется, великие державы не могли равнодушно наблюдать за этим — вот почему Юре была предоставлена независимость в Заключительном акте Венского конгресса. Однако принц не сомневался: австрийский император не отказался от своих притязаний. Герцог тоже это понимал, и они обсуждали, как восстановить экономику Юры и в то же время избежать политических осложнений.

Было уже за полночь, когда принц наконец взглянул в сторону койки, ожидая увидеть спящую Чарити. Однако она сидела, скрестив ноги, и внимательно слушала; казалось, ее очень интересовал разговор мужчин.

— Я думал, вы уснули, — пробормотал Август.

В карих глазах девушки промелькнула обида.

— Я слушала вас и папу. Это гораздо интереснее, чем просто спать.

— Интереснее? — удивился принц.

Лорд Бофорт засмеялся:

— Весь этот год Чарити читала «Благосостояние наций». И стала большой сторонницей свободной торговли.

Девушка энергично закивала:

— Да-да, папа, конечно. Нельзя допустить, чтобы Австрия облагала налогами торговлю Юры.

Принц был необычайно удивлен. Оказалось, что Чарити действительно слушала их разговор и все прекрасно поняла.

Ночью «Сокол» попал в самый эпицентр шторма, и к утру вода заливала все палубы корабля. Принц позаимствовал плащ у помощника капитана и вышел подышать на палубу. Когда Август возвращался к себе в каюту, он увидел Чарити, сидевшую на ступеньках лестницы.

— Боже правый! — воскликнул принц. — Что вы тут делаете, леди Чарити?

Она встала и повернулась к нему лицом:

— Я пыталась… подышать немного. Моя каюта слишком душная. Почти как резиденция регента.

Август весело рассмеялся.

— Как тут скучно, — продолжала девушка. — Я думала, что смогу подняться на палубу и посмотреть на море: И мне очень хочется увидеть Гибралтар — ведь мы будем проплывать его, не так ли? Но капитан сказал, что нельзя подниматься на палубу.

— Там сейчас очень опасно, — сказал принц. — Вы можете упасть за борт.

— Думаете, упаду?.. — Она усмехнулась.

Принц нахмурился. Конечно же, девушке не следовало разгуливать по кораблю без сопровождающего.

— А где ваш отец?

— Сегодня даже папа чувствует себя не очень хорошо. После завтрака его вырвало.

— О, неужели?.. А как вы себя чувствуете?

Чарити проигнорировала вопрос и спросила:

— Вы сейчас чем-нибудь заняты, принц?

Он улыбнулся и пожал плечами:

— Откровенно говоря, даже не представляю, чем сейчас заняться. Вы играете в шахматы, леди Чарити?

Она одарила его ослепительной улыбкой:

— Уверяю вас, принц, очень хорошо играю. А здесь есть шахматы? Я бы с удовольствием сыграла с вами.

— В моей каюте есть комплект. Пойдемте. Они до самого вечера играли в шахматы, и принц убедился, что Чарити действительно была весьма искусна в игре. Она тщательно обдумывала каждый ход и при этом что-то бормотала себе под нос. Глядя на нее, Август думал: «В один прекрасный день эта малышка станет восхитительной женщиной. Только хотелось бы, чтобы это произошло не слишком скоро. Она очаровательна именно такая, какая есть».

На следующее утро небо прояснилось, море успокоилось, и жертвы морской болезни поднялись со своих коек. Теперь «Сокол» плыл по солнечному Средиземному морю, мимо холмов Италии. К полудню же они повернули на север и направились к жемчужинам Адриатики — к Венеции и Сеисте.

Стоял солнечный и жаркий июльский день, когда «Сокол» вошел в воды залива. Расхаживая по палубе, принц Август поглядывал на узкие прибрежные улочки с великолепными архитектурными памятниками — руинами романской базилики, колоссальной средневековой крепостью и великолепным собором Сан-Джованни эпохи Ренессанса. Глядя на эти улочки и холмы, окружавшие город, принц то и дело улыбался — он чувствовал, что наконец-то оказался дома.

Глава 9

Юра 1815 год

Юлия, столица Юры, располагалась на реке Мире, в пятидесяти милях от Сеисты. Она была основана римским императором Августом в 34 году до Рождества Христова, и часть стены, которую построили римляне, чтобы защитить город, сохранилась до нынешних времен. Сеиста была итальянской по своей архитектуре и по ландшафту, но в столице проявлялась культура и других народов — лишь турецкое влияние полностью отсутствовало. Армии Сулеймана Великолепного когда-то завоевали Венгрию и даже подошли к воротам Вены, но турки не смогли пересечь Каву, реку, разделяющую Австрию и Юру — именно поэтому в Юлии не чувствовалось турецкого влияния.

Пока карета, в которой сидела Чарити, катила в сторону дворца по западному берегу реки Миры, девушка смотрела из окна на часть города, раскинувшуюся на противоположной стороне. На фоне чистого голубого неба, над дворцами, церквями и домами юрианской столица величественно возвышались готические шпили собора Святого Петра.

— В этом соборе состоится свадьба Августа, — сообщила Чарити принцесса Екатерина, которая ехала в одной карете с девушкой.

— Он очень красив, — пробормотала Чарити, не поворачивая головы.

Она не отрывала глаз от города, пока экипаж катил по каменному мосту, соединяющему западный берег с Юлией. Резиденция принца — дворец назывался Пфальц — располагалась в нескольких милях к югу от ворот города. Когда последние здания исчезли из виду, Чарити обратила взор на серо-голубые воды Миры.

«Неужели я в Юре? — спрашивала себя девушка. — Неужели я на самом деле здесь? Да, это действительно Юра, а эта река — Мира. И скоро мы прибудем в Пфальц». Чарити охватило такое волнение, что казалось, оно кипело у нее в груди, и ей чудилось, что ее грудь вот-вот разорвется…

Наконец экипаж покинул мост через Миру. Они повернули к востоку, и Чарити увидела холмистую местность. Когда же карета миновала прекрасные литые ворота, девушка больше не могла сдерживать себя. Она опустила до предела окно и высунула голову, чтобы лучше видеть дворец, к которому они приближались.

— Закрой окно, — сказала принцесса Екатерина.

Чарити притворилась, что не слышит ее слов. «Пфальц построил мой отец, — много раз говорила своей внучке принцесса Мариана. — Он пригласил тех же архитекторов, которые строили Шенбрунн для императрицы Марии Терезии. Конечно, он не так велик, как Шенбрунн, — в нашем дворце сто двадцать шесть комнат, тогда как в австрийском дворце их свыше тысячи, — но архитектура очень похожая».

Чарити никогда не видела Шенбрунна, но здание, представшее перед ней, вполне соответствовало ее ожиданиям. Золотистый дворец в стиле барокко высился в конце широкой, усыпанной гравием подъездной дороги. В середине фасада находилась веерообразная лестница, ведущая на балкон, на который выходили главные двери дворца. Балкон поддерживался парными колоннами, а цоколь был украшен статуями, лепным орнаментом в виде воинских доспехов и балюстрадой.

Чарити успела разглядеть все это, прежде чем принцесса ухватила ее сзади за платье.

— Ты ведешь себя как служанка, — сказала Екатерина. Девушка начала оправдываться, но принцесса вдруг в ужасе воскликнула:

— Статуи! Где статуи?!

Екатерина пристально смотрела на фонтан, мимо которого они проезжали. Девушка вновь выглянула в окно.

Центральная статуя фонтана — великолепный Посейдон — была в целости и сохранности, но меньшие статуи, которые должны были окружать фигуру Посейдона, исчезли.

— Варвары! — в гневе кричала принцесса. — Они разграбили фонтан! Август должен найти статуи и вернуть их на место!

Вскоре карета остановилась перед парадными дверями Пфальца, где их уже ждали принц и лорд Бофорт, ехавшие в другой карете.

Ливрейный слуга поспешил опустить лесенку кареты, а другой открыл дверцу. Выбравшись из экипажа, Екатерина тотчас же обратилась к сыну — она по-прежнему негодовала из-за похищенных статуй.

— Я не говорил тебе об этой утрате, потому что надеялся, что смогу вернуть статуи, прежде чем ты увидишь фонтан, мама, — ответил принц. — Их забрал наполеоновский генерал, который жил в Пфальце во время оккупации. Он же похитил и некоторые другие произведения искусства. Но король Луи сочувствует нам, и думаю, мы сможем все вернуть.

Заверения сына немного успокоили принцессу, и она на время умолкла. Вскоре все поднялись на второй этаж, и принц, обратившись к гостям, сказал:

— Ваши комнаты в восточном крыле. Я попрошу кого-нибудь проводить вас туда, поскольку вы, наверное, очень устали с дороги.

Чарити совершенно не устала, но вежливость требовала, чтобы ее проводили в спальню, где она могла бы отдохнуть и привести себя в порядок».

Девушка послушно последовала за слугой, который повел ее по длинному коридору к спальне. Когда дверь за слугой закрылась, Чарити оглядела свою комнату. Ее внимание сразу же привлекли картины на стенах — это были в основном виды юрианских гор.

Единственное окно в комнате было огромным — почти во всю стену. Чарити выглянула из него и очень обрадовалась, обнаружив, что из окна виден парк. В парке было множество широких аллей, а деревья, казалось, тянулись до самого горизонта.

Внезапно Чарити увидела высокого мужчину в костюме для верховой езды — он вышел из дворца и начал спускаться по ступеням террасы. Это был принц.

Девушка тотчас же бросилась к двери и выбежала из комнаты.

— Где находятся конюшни? Как попасть туда? — спросила она изумленного слугу, которого встретила в конце коридора.

Он указал ей направление, и Чарити помчалась к лестнице, ведущей на первый этаж. Миновав банкетный зал и музыкальный салон, она подбежала к огромной стеклянной двери, распахнула ее и вышла на террасу. Осмотревшись, увидела принца, шагавшего по дорожке, и побежала следом за ним. Она нисколько не сомневалась, что принц направлялся к конюшням — ведь он надел костюм для верховой езды.

Чарити была ужасно разочарована тем, что они не остановились в Липиззе на пути из Сеисты в Юлию. Но принц сказал, что большинство обученных липиззанеров жили в его собственных конюшнях, и ей не терпелось увидеть их.

Приблизившись к конюшням, девушка улыбнулась одному из грумов и спросила, как найти принца Августа. Прежде чем грум успел ответить, принц вышел из ближайшей конюшни и с удивлением посмотрел на Чарити. Принца сопровождал худощавый седовласый мужчина в костюме для верховой езды. Он что-то сказал принцу, и тот молча пожал плечами.

«Мне не следовало приходить сюда», — в смущении подумала Чарити. Она медленно приблизилась к Августу и проговорила:

— Я увидела, как вы покинули дворец в костюме для верховой езды, и последовала за вами. Но если я вам мешаю… то немедленно уйду. Видите ли, я…

Принц внезапно рассмеялся и сказал:

— Можете ничего больше не говорить. Вам хочется увидеть липиззанеров, не так ли?

Чарити улыбнулась и кивнула:

— Да, вы правы. Я очень хочу увидеть их. Вы собираетесь совершить верховую прогулку?

— Да, возможно.

Чарити вспыхнула:

— Ничто так не раздражает, как человек, который не дает прямого ответа.

Принц снова рассмеялся:

— Леди Чарити, позвольте представить вам моего заведующего конюшнями лорда Льюиса Гюнесдорфа, автора известного «Руководства по обучению лошадей».

К изумлению обоих мужчин, Чарити с улыбкой ответила:

— Я читала вашу прекрасную книгу, лорд Льюис. По-моему, все ваши советы и указания весьма полезны.

— Неужели вы действительно читали мою книгу, леди Чарити? — изумился лорд Льюис. — Но я думал, что вы англичанка!

— Очевидно, некоторые англичане — весьма просвещенные люди, — с улыбкой заметил принц.

— Увы, только некоторые, — сказала Чарити. — К сожалению, у нас в Англии нет манежей для верховой езды — вот почему мне так не терпелось увидеть липиззанеров.

— Наши лошади пока еще не на должном уровне, — посетовал лорд Льюис. — Все последние годы они провели на пастбищах в Венгрии, и нам потребуется время, чтобы заново их обучить.

— Но некоторые из них и сейчас очень хороши, — возразил Август. — И лорд Льюис собирается в день свадьбы устроить представление. Надеюсь, вам оно понравится.

— О, это будет замечательно! Я не смогу дождаться этого дня! — Чарити захлопала в ладоши.

— Мы начнем с того, что покажем вам конюшни, — продолжал принц. — Затем посмотрим манеж, и, может быть, у меня найдется время, чтобы объездить для вас Шани.

Девушка снова захлопала в ладоши. Потом вдруг спросила:

— Вы сказали, Шани? А кто это?

— Это мой любимый жеребец. Сейчас ему уже семнадцать лет, но он такой же резвый, как и прежде. Мы с ним всегда были добрыми друзьями, и вам он тоже понравится.

Когда Чарити вместе с.принцем и шталмейстером совершала обход конюшен, ей казалось, что это самый чудесный день в ее жизни. Сначала они полюбовались липиззанерами, а затем направились в манеж, представлявший собой просторное строение, напоминающее греческий храм. В манеже имелась открытая арена и галерея для зрителей — именно здесь и сидела Чарити, наблюдая, как принц скакал на своем чистокровном липиззанере. Этот белый жеребец был прекрасен, и прекрасен был принц Август, скакавший на нем по кругу. Глядя на коня и всадника, Чарити думала о том, что никогда еще не была так счастлива, как в эти мгновения.

Возвращение правителя Юры было отмечено весьма примечательным событием. Когда принц вернулся во дворец вместе с лордом Льюисом и Чарити, ему сообщили, что в Пфальц прибыл его дядя герцог Марко. Причем герцог желал как можно быстрее поговорить с ним.

Весть эту принес лорд Стивен Уэйер, личный секретарь принца и один из его ближайших друзей — Стивен сопровождал Августа во время войны, когда тот находился в горах.

Взглянув на своего секретаря, принц тяжко вздохнул:

— Полагаю, что я должен встретиться с ним, не так ли?

Лорд Стивен отрицательно покачал головой:

— Тебе не обязательно принимать его немедленно. Если хочешь, встречу можно отложить.

Принц провел рукой по волосам и проговорил:

— Нет, лучше сейчас. Чтобы поскорее покончить с этим.

— Думаю, ты прав, — кивнул лорд Стивен. Принц усмехнулся:

— Что ж, пригласи его в мой кабинет,

Переодевшись, принц тотчас же покинул свою спальню и вошел в расположенный рядом кабинет — здесь со времени его отца почти ничего не изменилось, и Август в дальнейшем не собирался ничего менять: скромная обстановка кабинета вполне его устраивала.

Ждать Августу пришлось недолго. Минуту спустя дверь отворилась, и в комнату вошел герцог Марко, такой же подтянутый и стройный, как прежде.

— Гаст! — воскликнул Марко. — Как я рад видеть тебя после стольких лет. Ты стал таким высоким! Даже не верится…

Дядя с племянником обнялись. Затем принц, отступив на шаг, с улыбкой проговорил:

— А вы выглядите все так же, дядя Марко. Годы совсем не отразились на вас.

— Посмотри получше, мой мальчик. — Марко рассмеялся. — Мои волосы поседели, и я уже не прежний блондин.

— Волосы — пустяки, — заметил Август. Он указал на золоченую, покрытую бархатом софу: — Садитесь, дядя Марко. Могу я предложить вам выпить?

— Нет-нет, спасибо, Гаст. Мне сейчас не до этого. Думаю, ты понимаешь, почему я здесь.

Принц уселся и, вытянув перед собой ноги, пробормотал:

— Вам не нравится договор с Англией, не так ли?

Марко нахмурился:

— Да, очень даже не нравится. Думаю, этот договор — большая глупость. И еще я недоволен тем, что ты подписал его, не посоветовавшись со мной.

Принц пристально посмотрел на дядю. Тот молчал, и Август, снова улыбнувшись, проговорил:

— Не думал, что мне нужно было советоваться с кем-то. Я считал, что обладаю властью самостоятельно принимать подобные решения.

Герцог Марко едва заметно поморщился и проворчал:

— Конечно, у тебя есть власть. Вопрос в том, обладаешь ли ты здравым смыслом?

Август с невозмутимым видом пожал плечами:

— Полагаю, что я вполне здравомыслящий человек. А вы в этом сомневаетесь?

Тут Марко не выдержал и закричал:

— А ты понимаешь, что рассердил императора этим договором?!

Принц с усмешкой кивнул:

— Полагаю, что понимаю, дядя Марко.

— Ничего ты не понимаешь! — все больше горячился Марко. — Если бы понимал, не подписал бы этот договор. Предоставить Англии доступ в Сеисту — это пощечина Австрии, Гаст!

Принц снова усмехнулся:

— Я не знал, что обязан ублажать Австрию. Что ж, дядя, если вы забыли, то напоминаю: Юра — независимое государство. Следовательно, я, как правитель, имею полное право заключать союзы по собственному выбору.

Лицо Марко исказилось от гнева.

— Имеешь, но только после консультаций! Принц пожал плечами:

— Я проконсультировался со своими советниками, и они сказали, что договор с Англией — хорошая мысль.

— Нет, ты не консультировался со своими советниками, — возразил герцог. — Гинденберг и Рупник против этого договора. Я — также.

Принц в упор посмотрел на дядю:

— Возможно, вы не поняли меня. Я консультировался со своими советниками, а не с помощниками моего отца.

Герцог Марко вздрогнул, словно его ударили.

— И кто же эти советники, Гаст?

— Я обсуждал договор с графом Виктором Розманом, лордом Стивеном Уэйером и лордом Эмилем Саудером.

Герцог в изумлении уставился на племянника:

— Ты шутишь, Гаст. Среди них нет никого, кто был бы старше тебя! Что они знают о тонкостях дипломатии?

Принц поднялся и прошелся по комнате. Затем повернулся к дяде и сказал:

— Это люди, которые во время войны оставались в Юре и сражались за независимость своей страны. В отличие от некоторых они знают, что такое свобода и независимость. Не думаю, что мог бы найти лучших советников.

Марко тоже встал.

— Ты и твои сторонники были десять лет отрезаны от всего мира, Гаст. Разумеется, я не собираюсь умалять ваших заслуг в деле освобождения Юры, но необходимо, чтобы ты расширял свои горизонты, если хочешь возглавлять нашу страну в грядущие годы. Мы не можем жить прошлым. Австрия — не наш враг, Гаст, но станет таковым, если ты передашь контроль над Юрой Англии.

Принц стиснул зубы,

— Я не отдаю Сеисту Англии. Я открываю торговлю с Англией и предоставляю английскому флоту возможность заходить в Сеисту. В этом нет прямой угрозы для Австрии.

— Черт побери, Гаст! — вскричал Марко. — Ты прекрасно знаешь, что есть! Порт представляет гораздо большую ценность для Австрии, чем когда-нибудь будет иметь для Англии. Он очень удобно расположен на торговом пути с Веной.

— Возможно, вы слишком долго жили в Австрии, дядя Марко. Похоже, интересы Австрии ближе вашему сердцу, чем интересы Юры.

— И Австрия, и Юра одинаково важны для меня! Мы заинтересованы в дружбе с такой великой империей, как Австрия. Следует учесть еще и то, что теперь Австрии передали северную часть Италии.

— Юра была независимой свыше восьми столетий, дядя. И имейте в виду: пока я остаюсь здесь правителем, Юра не станет частью Австрийской империи.

Марко еще больше помрачнел.

— Что ж, я тебя понял, Гаст. Ты все изложил очень ясно.

— Вот и хорошо, что поняли. — Принц улыбнулся. — Надеюсь, вы останетесь на обед, дядя.

— Спасибо за приглашение, но меня ожидают на обед в другом месте.

Август молча кивнул.

Герцог Марко церемонно поклонился:

— Жаль, что ты не согласился со мной, Гаст. Я лучше тебя знаю жизнь. И я считаю, что мой совет весьма ценен для нашей страны.

— Я всегда буду ценить ваши советы, дядя, — ответил принц. — Но боюсь, что в данном случае мы не достигнем согласия.

Герцог еще раз поклонился и вышел из комнаты.

Глава 10

Лидия прибыла в Юру через три недели после Чарити и принца. Красота и роскошь дворца превзошли все ее ожидания, и она, стоя между матерью и Францем, осматривала великолепные залы Пфальца. Наконец появился принц, а вслед за ним — лорд Бофорт и Чарити. Гарри, как объяснил герцог, поехал осматривать город.

Поприветствовав невесту, Август осведомился, как прошло путешествие.

— Оно было очень приятным, — ответила Лидия. — Стояла прекрасная погода, море было спокойным, и капитан Эдварде проявлял внимание и предупредительность. — Она милостиво улыбнулась жениху. — Надеюсь, ваше путешествие было столь же приятным, принц.

Август пожал плечами и пробормотал:

— Боюсь, нам не повезло так, леди Лидия. Мы попали в шторм, и многие страдали морской болезнью.

— Даже я оказался в их числе, — засмеялся лорд Бофорт. — Хотя я всегда считался хорошим моряком.

— Готов поспорить, что это не коснулось тебя, Гаст, — с улыбкой заметил Франц.

В серых глазах принца вспыхнули искорки.

— Мы с леди Чарити были единственными, кто оставался на ногах.

Лидия бросила взгляд на сестру, стоявшую между принцем и лордом Бофортом. Щеки Чарити были цвета персика, и такой эффект мог получиться только от пребывания на солнце без шляпы. Ее волосы были завязаны на затылке лентой и толстой косой змеились по спине. На вид ей можно было дать четырнадцать лет, не больше.

«Хорошо, что приехала мама, — подумала Лидия. — Чарити, наверное, совсем распустилась, находясь под присмотром одного отца».

— Никогда не забуду то время, когда мы были совсем юными и наши родители собирали нас в Венецию, — проговорил Франц, обращаясь к принцу. Взглянув на Лидию и леди Бофорт, он продолжал: — Внезапно на море разразился шторм, и у всех началась морская болезнь. У всех, кроме тебя, Гаст. Знаешь, я тогда ужасно тебе завидовал и одновременно ненавидел тебя. Особенно же ненавидел в те минуты, когда меня выворачивало наизнанку.

Леди Бофорт неодобрительно поморщилась, услышав такое вульгарное выражение. Принц же весело рассмеялся:

— Ты действительно представлял тогда жалкое зрелище, Франц.

Какое-то время они беседовали, стоя в одном из роскошных залов. Затем принц позвал слуг и распорядился, чтобы те проводили вновь прибывших в их спальни. Когда Лидия уже собралась удалиться, он легонько тронул ее за локоть и сказал:

— Если вы не возражаете, леди Лидия, мне хотелось бы поговорить с вами наедине после того, как вы отдохнете.

— Конечно, не возражаю, принц, — с улыбкой ответила Лидия.

Он кивнул:

— Тогда я пришлю кого-нибудь за вами. Скажем, через полчаса, устраивает?

Лидия в изумлении уставилась на жениха — ведь она хотела принять ванну и по-новому уложить волосы.

— Давайте лучше встретимся через полтора часа. Иначе я не успею…

Такой ответ явно обескуражил принца, и он в смущении пожал плечами.

«Он привык к тому, чтобы все ему подчинялись, — подумала Лидия. — Но ему придется привыкнуть к тому, что он не может приказывать мне». Она вскинула подбородок и устремила на жениха пристальный взгляд своих зеленых глаз.

— У Лидии уходит слишком много времени на туалет, принц, — объяснила Чарити.

Август снова пожал плечами:

— Что ж, в таком случае через полтора часа.

Лидия одарила жениха улыбкой и, кивнув сестре, вышла из зала. Леди Бофорт и Франц последовали за ней.

— Там будет твое временное жилище, — говорила дочери леди Бофорт, когда они следовали за слугой в парике. — Когда вы с принцем поженитесь, ты будешь жить в апартаментах принцессы.

Лидия промолчала. Слуга открыл одну из дверей и сообщил герцогине, что горничная немедленно явится к ней. Когда дверь за леди Бофорт закрылась, Лидия и Франц переглянулись.

— А где расположены апартаменты принцессы? — спросила Лидия.

— В другом крыле, рядом с покоями Гаста, — с улыбкой ответил Франц.

Лидия молча кивнула и потупилась. Какое-то время они шли в молчании. Затем Франц, пристально взглянув на девушку, проговорил:

— Это реальность, моя дорогая. Август — не вымышленный принц из сказок. Он самый обыкновенный человек, и за него вы выходите замуж.

Лидия снова промолчала — она не поняла, что имел в виду Франц. Тут слуга открыл еще одну дверь и с поклоном пригласил ее войти. Повернувшись к своему спутнику, девушка спросила:

— Я увижу вас позже?

Франц нахмурился и кивнул:

— Да, леди Лидия. Мы встретимся за обедом.

Комната, предназначенная для Лидии, была обставлена в стиле Людовика XIV и выглядела намного элегантнее, чем ее покои в Бофорт-Хаусе. Она стояла перед высоким зеркалом в позолоченной раме, когда в комнату вошла ее горничная в сопровождении слуг, несших багаж.

— У меня свидание с принцем через полтора часа, Агнес, — обратилась Лидия к горничной. — Пошли за ванной.

Ровно через час двадцать Лидия сидела в позолоченном кресле перед мраморным камином — она ожидала посланца от принца. Наконец в дверь постучали, а затем в комнату вошел слуга в белом парике. Слуга объявил, что должен проводить ее к его королевскому высочеству.

Шагая следом за слугой, Лидия думала: «Я буду принцессой, и этот великолепный дворец станет моим домом. Ко мне будут обращаться „ваше королевское высочество“, и все мои подруги будут завидовать мне».

Но потом Лидии вдруг пришло в голову, что она совершенно не знает своего будущего мужа. И действительно, она никогда не оставалась с принцем наедине дольше чем на несколько минут.

И он ни разу не попытался поцеловать ее.

«Я волнуюсь только потому, что не могла раньше лучше узнать его, — успокаивала себя Лидия. — Я рада, что теперь наконец-то представилась возможность поговорить наедине».

Слуга остановился перед открытой дверью и объявил:

— Это ореховая комната, миледи. Заходите, пожалуйста.

— Благодарю, — ответила Лидия.

Переступив порог, она сразу же увидела принца, стоявшего у окна. Он повернулся к ней, и Лидия одарила его очаровательной улыбкой.

— Рада видеть вас, принц.

Он приблизился к ней и поднес к губам ее руку. «Какие у него холодные губы», — промелькнуло у Лидии. Затем принц пригласил ее присесть на покрытую парчой софу.

Лидия окинула взглядом ореховую мебель и, усевшись, с улыбкой заметила:

— Теперь я вижу, ваше высочество, почему эта комната называется ореховой.

Принц кивнул и сел рядом с ней на софу.

— Я считаю, леди Лидия, что должен поговорить о предстоящей церемонии.

— Да, конечно, — ответила Лидия. И тут же мысленно добавила: «Он мог бы по крайней мере улыбнуться».

Сложив руки на коленях, она с невозмутимым видом слушала принца, пока он описывал все детали предстоящих торжеств, Затем он перешел к самой брачной церемонии.

— Архиепископ обвенчает нас в соборе. Мы приедем туда в экипаже, и я ожидаю, что улицы будут заполнены толпами горожан. Мой народ очень хочет увидеть вас.

Лидия представила себя в великолепном подвенечном платье, представила восхищение толпы — и просияла.

Принц же тем временем продолжал:

— Конечно, ваша сестра будет одной из подружек невесты — так же, как и несколько моих венецианских кузин.

Тут Лидия вдруг нахмурилась, Никто из тех, кого она знала, не будет свидетелем ее победы. Подружками невесты станут незнакомки, а также ее сестра, — ведь лондонские знакомые позеленели бы от зависти при виде ее триумфа.

Он продолжал говорить, и она пыталась сосредоточиться на его словах.

— Вы понимаете политическую подоплеку нашего брака? — неожиданно спросил принц.

Лидия неуверенно кивнула:

— Это имеет какое-то отношение к Сеисте и к английскому флоту, не так ли?

Он тоже кивнул:

— Да, верно. Но это еще не все. Сейчас я имел в виду другое.

Девушка вопросительно взглянула на своего жениха, и он пояснил:

— Видите ли, я выбрал английскую невесту лишь для того, чтобы закрепить договор, который заключил с Великобританией.

— Да, конечно, — с достоинством ответила Лидия. Но чем дольше принц говорил о политике, тем больше она раздражалась.

«Мы собираемся пожениться, а ведь я совсем не знаю его, — думала Лидия. — Неужели он будет говорить со мной только о политике?»

Наконец принц умолк и взглянул на нее так, словно ожидал ответа. Решив хоть как-то утвердить себя, Лидия сказала:

— Ваши свадебные планы великолепны, принц, но должна признаться, что предпочла бы, чтобы вы прежде посоветовались со мной. В конце концов, это и моя свадьба.

Несколько секунд он молча разглядывал ее. Потом вновь заговорил:

— Если бы вы отправились со мной в Юру три недели назад, как я просил, я, конечно, посоветовался бы с вами, миледи. Но вас здесь не было, хотя я ясно дал понять, что хочу обвенчаться как можно быстрее.

Лидия взглянула в холодные серые глаза своего будущего мужа и подумала: «Я не позволю ему запугать меня». Она вскинула подбородок и ледяным голосом проговорила:

— Если бы вы сообщили мне о своих планах заранее, а не за два дня до отплытия, то я, возможно, отправилась бы вместе с вами, принц. Но вы ведь ничего мне не сказали, не так ли? Так почему же вы решили, что я откажусь от моих собственных планов?

Лицо Августа оставалось непроницаемым.

— Я же не настаивал, миледи. Я просто предложил вам путешествовать вместе со мной. Но вы не воспользовались этой возможностью, поэтому вам не следует жаловаться на то, что с вами не посоветовались.

На щеках у Лидии проступил румянец. Она уже едва сдерживалась; ей ужасно хотелось поставить принца на место — слишком уж много он себе позволял.

«Неужели он всегда будет так со мной говорить?» — думала девушка.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Лидия вновь улыбнулась своей самой чарующей улыбкой:

— Если мы собираемся пожениться, думаю, вам лучше называть меня просто Лидия.

Принц взглянул на нее с некоторым удивлением: ее слова явно озадачили его. Немного помолчав, он кивнул и проговорил:

— Пожалуй, вы правы. Но в таком случае вы должны называть меня Августом.

Он придвинулся к ней поближе, но на лице его по-прежнему не было ни намека на улыбку.

«А ведь он действительно очень красив, — подумала Лидия. — Эта ямочка у него на подбородке весьма привлекательна».

— Франц называет вас Гаст, — проворковала она, глядя ему в глаза.

Он посмотрел на нее, словно пытался прочесть ее мысли.

— Что ж, можете называть меня Гастом, если хотите.

Ее ресницы затрепетали, и она тихо сказала:

— Думаю, мне это будет приятно.

Принц взглянул на часы на камине. Лидия же не верила своим глазам. «Неужели он действительно смотрит на часы?! — спрашивала она себя. — Как можно выходить замуж за такого хладнокровного мужчину?»

Тут принц встал и пробормотал извинения. Затем помог невесте подняться и, наклонившись, поцеловал ее в щеку.

— Надеюсь, вы будете счастливы в Юре, — сказал он.

— Благодарю, — сдержанно ответила Лидия.

В следующее мгновение в комнату вошел слуга, он и проводил ее обратно в спальню.

В тот же день, за обедом, Лидия впервые увидела, как принц улыбается. Это произошло после какого-то замечания Чарити, и мальчишеская усмешка, которой он ответил ей, сделала его моложе и привлекательнее.

За обеденным столом сидели шестеро — принц Август, герцог Франц, лорд Бофорт с супругой, а также Лидия и Чарити. В отсутствие принцессы Екатерины — она, как и Гарри, отправилась на прогулку — леди Бофорт заняла место напротив принца. Лидия и Чарити сидели по обе стороны от него, а Франц и лорд Бофорт сидели рядом с герцогиней.

На столе стоял темно-красный с золотом фарфор, а пол столовой был выложен паркетом из различных пород дерева. На одной из стен висела огромная картина в позолоченной раме — судя по всему, это были именно те горы, в которых когда — то скрывался нынешний правитель Юры.

Когда подали очередное блюдо, лорд и леди Бофорт заговорили о своих английских поместьях. Франц же, повернувшись к принцу, с улыбкой сказал:

— Полагаю, эта пища гораздо вкуснее и изысканнее твоих прежних обедов, Гаст.

Принц только улыбнулся:

— Да, в горах обеды были гораздо скромнее.

— А чем вы там питались? — поинтересовалась Лидия; она пока не осмеливалась называть его Гастом.

Принц криво усмехнулся:

— Когда нам везло, мы ели мясо дикого козла, зажаренное на костре.

Лидия молча кивнула. Чарити же, оживившись, спросила:

— А какое оно на вкус, это мясо, принц?

— Очень жесткое, леди Чарити.

Девушка что-то сказала — Лидия не слышала, что именно, — но тут принц снова улыбнулся.

Затем Франц отвлек ее внимание, спросив, видела ли она сады, и Лидия отвернулась от принца. Принц же по-прежнему беседовал с Чарити и при этом очень мило ей улыбался.

«О чем же сестра так оживленно говорит с ним?» — думала Лидия, вполуха слушая забавную историю, которую ей рассказывал Франц. Суровое и даже угрюмое выражение, которое она привыкла видеть на лице жениха, сменялось ласковой улыбкой, когда он разговаривал с Чарити.

Стараясь не смотреть на Августа и сестру, Лидия прислушалась.

— Сегодня у меня хорошо шло плечо, — говорил принц. — Лорд Льюис сказал, что все было правильно.

Лидия едва заметно нахмурилась. «О чем они говорят?» — подумала она.

— Льюис сегодня назвал вас своей лучшей ученицей, — продолжал принц.

«Ученицей?» — удивилась Лидия.

— Если у вас все будет в порядке, возможно, я позволю вам ездить на Шани, — сказал принц.

Боже правый! Они говорили о лошадях!

«Что ж, если принц улыбается лишь в тех случаях, когда говорит о лошадях, то мне он, наверное, никогда не улыбнется, — сказала себе Лидия. — Ведь я не очень-то люблю такие разговоры».

После десерта все поднялись из-за стола и, покинув столовую, перешли в салон, окрашенный в густой винный цвет. Стены комнаты украшали портреты предков принца, а с лепного потолка свисала огромная хрустальная люстра. Кроме того, здесь стояли небольшие столики, а вокруг них — позолоченные стулья, обтянутые красной материей.

— Кто-нибудь хочет сыграть в карты? — неожиданно спросил лорд Бофорт.

— Прекрасная мысль, — поддержала его леди Бофорт.

— Как вы, принц? — обратился к нему лорд Бофорт.

— С удовольствием присоединюсь, — ответил Август. Герцог Бофорт взглянул на старшую дочь:

— Ты ведь не играешь, дорогая?

— Нет, папа, не играю.

Лорд Бофорт покосился на Франца, затем снова повернулся к Лидии:

— Что ж, в таком случае герцог Адамс прогуляется с тобой по саду. Не правда ли, герцог? Тебе, Лидия, это понравится гораздо больше, чем сидеть в комнате в такой чудесный день.

Франц улыбнулся:

— Я буду счастлив сопровождать леди Лидию. С удовольствием погуляю с ней по парку.

Лидия молча кивнула и почему-то покраснела. На несколько секунд воцарилось молчание. Затем принц, повернувшись к лорду Бофорту, заметил:

— Я уверен, что вы захотите играть в паре с вашей супругой.

Лорд Бофорт едва заметно нахмурился, но тут же утвердительно кивнул:

— Да, конечно. — Он указал жене на один из позолоченных столиков в углу комнаты: — Садись, дорогая.

Тут Август с улыбкой повернулся к Чарити и осведомился:

— Ваша матушка играет лучше, чем моя мать?

— Нет, едва ли.

— Понятно, — кивнул принц и снова улыбнулся. «Он постоянно ей улыбается, — негодовала Лидия. — Может, дело не только в лошадях?»

— Надо полагать, леди Чарити прекрасно играет в карты, не так ли, Гаст? — со смехом спросил Франц.

— Она веселый партнер, — ответил принц,

— Похоже, вы с ней играли в карты и раньше, — ледяным голосом заметила Лидия.

— Мы играли почти каждый вечер, — сообщила Чарити. Она улыбнулась. — Но сейчас, принц, папина очередь сыграть со мной в паре. Это не очень-то честно с вашей стороны.

— Но ведь ваш отец захотел играть с вашей матушкой, — возразил Август.

Франц снова рассмеялся. Затем повернулся к девушке:

— Где же вы научились играть, леди Чарити?

— У моего брата был учитель, который оказался замечательным картежником. Он и учил меня, — объяснила девушка. — В ту зиму — Гарри тогда лежал со сломанной ногой — мы играли все дни напролет.

— Что же это был за учитель?

— Его звали мистер О'Нил.

Лидия нахмурилась и пробормотала:

— Это тот молодой человек, который прихрамывал?

Младшая сестра кивнула.

Принц наконец-то вспомнил о своей невесте:

— Думаю, вам понравятся сады Пфальца, ле… Лидия. Они были разбиты по тому же принципу, что и сады в Версале.

«Ему хочется поиграть в карты, и он счастлив избавиться от меня», — думала Лидия, с удивлением глядя на своего жениха — еще ни один мужчина не стремился избавиться от нее. И она собирается выйти замуж за этого человека!

Лидия повернулась к Францу и, улыбнувшись ему, подумала: «По крайней мере Франц не безразличен ко мне. К тому же он гораздо красивее принца».

Франц предложил Лидии руку и повел ее в залитый лунным светом сад.

Глава 11

Свадьба была назначена на третью неделю августа, и тщательные приготовления к этому радостному событию отнимали почти все время принца, — разумеется, он не забывал и о государственных делах. Чарити видела его лишь за обедом, а также в конюшне — туда он по-прежнему заглядывал.

Сама же Чарити, даже после приезда леди Бофорт, ежедневно наведывалась в конюшни. К ее величайшему облегчению, мать была слишком занята свадебными приготовлениями и не обращала внимания на младшую дочь. Герцогине было известно, что Чарити брала уроки верховой езды у шталмейстера принца, но она не знала, что девушка училась ездить по-мужски, то есть сидя на лошади верхом. Чарити с ужасом думала о том, что сделает леди Бофорт, если увидит ее в бриджах и в высоких сапогах. Поэтому она старалась не попадаться на глаза матери в таком одеянии.

«В этом нет ничего плохого, — говорила себе Чарити каждое утро, когда направлялась в конюшни. — А если мама начнет возражать, то я покажу ей картину, что висит в музыкальном салоне». На картине была изображена Мария Антуанетта, сидящая на лошади в бриджах и в высоких сапогах.

Как это может быть неприлично, если даже дочь австрийской императрицы ездила подобным образом? Так успокаивала себя Чарити, переодеваясь в бриджи в маленькой гардеробной в углу манежа.

Несколько недель прошли таким приятным образом. Но как-то утром, ровно за неделю до свадьбы, Чарити отправилась на верховую прогулку верхом вместе по парку с лордом Льюисом и вернулась во дворец около десяти часов. Как только девушка вошла, она сразу же поняла: что-то случилось… Случилось что-то ужасно неприятное. «Мама узнала о моих бриджах», — тотчас же подумала Чарити. Но вскоре она поняла, что дело не в бриджах — все слуги, которые ей встречались, выглядели явно встревоженными. «А слуги принца, конечно же, не стали бы так волноваться из-за моего наряда», — резонно рассудила Чарити.

Поднявшись на второй этаж, она увидела лорда Стивена Уэйера, секретаря принца, и лорда Эмиля Саудера, одного из близких друзей принца. Чем-то очень озабоченные, они прошли в западное крыло дворца — там находились личные апартаменты Августа.

Чарити замедлила шаг. Затем остановилась и осмотрелась. И вдруг услышала, что кто-то взбегает по ступенькам за ее спиной. Обернувшись, Чарити увидела графа Виктора Розмана, еще одного из друзей принца. Проходя мимо, он молча кивнул ей и вопреки обыкновению даже не улыбнулся. Проследив за графом, девушка поняла, что он тоже направлялся в западное крыло.

«Что же могло случиться?» — думала Чарити. Она дошла до широкой арки, ведущей в западное крыло, и неожиданно столкнулась с братом.

— Чарити! — воскликнул Гарри, схватив ее за плечи. — А я как раз направлялся в конюшню, думал, что ты там.

«О Боже, мама обо всем узнала, — подумала девушка. — Значит, все-таки бриджи…»

Но тут Гарри ошеломил ее новостью:

— Чарити, случилось непоправимое! Лидия сбежала с Францем!

Чарити в ужасе уставилась на брата. «Может, он шутит?» — промелькнуло у нее. Собравшись с духом, она пробормотала:

— Ты разыгрываешь меня, Гарри?

Но брат нахмурился и заявил:

— Чарити, нам сейчас не до шуток. Лидия действительно сбежала. Они с Францем покинули дворец вскоре после полуночи и уехали в Вену, где намерены обвенчаться. Сегодня утром горничная Лидии обнаружила, что ее комната пуста. Наша дорогая сестричка любезно оставила маме записку, в которой все объяснила.

— Но как Лидия могла совершить такое? — недоумевала Чарити. — Ведь она должна была выйти замуж за принца!

Гарри провел ладонью по своим взъерошенным волосам.

— И все же Лидия сбежала. Она написала маме, что любит Франца и не хочет выходить замуж за принца. Ты слышала что-нибудь более возмутительное? Она бросила жениха за неделю до свадьбы!

Чарити сокрушенно покачала головой:

— О… это ужасно. Он должен будет отменить свадьбу, а ведь было столько намечено на этот день! — Она пристально взглянула на брата. — Но как Лидия могла так поступить с ним?

— Как она могла поступить так с нами? — проворчал Гарри. — Знаешь, в каком свете предстанет наша семья? Я думал, что с отцом случится апоплексический удар, когда он услышал эту новость.

Но Чарити сейчас думала о принце.

— Что же Август собирается делать? Он станет посмешищем для всей Европы. И все из-за Лидии. Мне кажется, я готова убить ее…

— Не только ты, — со вздохом ответил Гарри.

В этот момент мимо них проходил слуга, и они на несколько секунд умолкли. Потом Чарити сказала:

— Когда ты остановил меня, я ужасно испугалась — думала, мама узнала о том, что я езжу на лошади по-мужски и в бриджах. Теперь мне хотелось бы, чтобы все дело было только в этом, но, увы… О Господи, какой ужас…

Гарри кивнул и проговорил:

— Папа хочет видеть тебя. Поэтому я и искал тебя. Глаза Чарити округлились.

— Хочет видеть меня? Но зачем?

Брат пожал плечами:

— Он ничего не сказал мне, просто послал меня за тобой.

— Хорошо. А где он?

— Он ждет тебя в своей гостиной.

Чарити медлила.

— Мама с ним?

— Ее не было, когда я уходил. Думаю, она легла в постель с головной болью.

— Ей, должно быть, очень плохо. — Чарити вздохнула.

— Она выглядела ужасно, когда я видел ее, — отозвался Гарри.

Направляясь в гостиную, Чарити тихонько шептала:

— Не могу поверить, что это случилось. Что же намерен делать принц?

Постучав в дверь гостиной, девушка выждала несколько секунд, затем вошла.

— Садись, Чарити, — сказав отец.

Она прошла по голубому ковру и села на обтянутую розовым шелком софу. Взглянув на отца, вполголоса проговорила:

— Гарри рассказал мне, что случилось, папа. Не могу поверить, что Лидия оказалась способна на подобное. Она всегда так правильно вела себя.

— Да, она сделала это, — пробормотал лорд Бофорт. — А нам теперь отвечать за последствия. — Он сел на софу рядом с дочерью.

Чарити тяжко вздохнула:

— Ведь принц теперь станет посмешищем для всей Европы. Я уже говорила Гарри об этом. Папа, может быть, нам еще удастся вернуть ее?

Лорд Бофорт медленно покачал головой:

— Боюсь, что нет. Слишком многие знают о случившемся. И разразится ужасный скандал.

Чарити, однако, возразила:

— Но, папа, мне кажется, что хуже уже не будет.

Лорд Бофорт вновь покачал головой:

— Ты знаешь не все, Чарити. Видишь ли, Лидия оставалась наедине с Францем всю ночь. Она скомпрометировала себя, и теперь принц не может жениться на ней.

Чарити откинулась на спинку софы и воскликнула:

— А я считала Франца другом принца!

— Лидия написала твоей матери, что полюбила его. А он полюбил ее.

Чарити усмехнулась; было очевидно, что она не очень-то верила сестре.

Лорд Бофорт внимательно посмотрел на младшую дочь и сказал:

— Мы обсуждали этот вопрос с семи утра. И, в конце концов, пришли к выводу, что надо найти принцу другую невесту. Это единственный выход.

Чарити с удивлением взглянула на отца:

— Но, папа, какая же девушка выйдет замуж в недельный срок?

— Август не просто жених, он — принц, — заявил лорд Бофорт.

— Да, конечно, — кивнула Чарити. — Наверное, это меняет дело. Но есть ли на примете подходящие немецкие принцессы? Ведь подобный союз помог бы укрепить торговые связи Юры с Австрией и с Пруссией. Мне кажется, это был бы очень выгодный брак.

Герцог в очередной раз покачал головой:

— Видишь ли, Чарити, принц намерен жениться на англичанке.

Девушка пожала плечами:

— Но сумеет ли он вовремя найти английскую невесту — такую, которая согласилась бы отправиться в Юру? Ведь свадьба должна состояться через неделю, не так ли?

Лорд Бофорт кивнул:

— Верно, через неделю. И в Юре уже есть английская девушка.

— Есть? — Чарити наморщила лоб. — Папа, кто же она?

Герцог молча смотрел на дочь. Смотрел с ласковой улыбкой.

И тут Чарити наконец-то поняла.

— Неужели я?! — воскликнула она. — Ты говоришь обо мне, папа?

— Да, моя дорогая. Я имею в виду тебя.

Глаза Чарити стали огромными; казалось, они занимали половину ее личика.

— Ты хочешь, чтобы я вышла замуж за принца вместо Лидии?

Герцог утвердительно кивнул головой, затем с улыбкой сказал:

— Я думаю, что это единственная возможность спасти ситуацию. Ты сестра Лидии. Вы одной крови, и у вас одинаковые связи. Если ты выйдешь замуж за принца вместо Лидии, мы сможем выпутаться из этой ужасной ситуации, в которую нас ввергла твоя сестра.

— Но, папа, мне еще рано выходить замуж, и Я… — У Чарити перехватило дыхание.

Лорд Бофорт на мгновение прикрыл глаза и проговорил:

— Дорогая моя, поверь, я чувствую себя ужасно из-за того, что мне приходится просить тебя об этом. Если бы Август не был прекрасным молодым человеком, я ни за что не обратился бы к тебе с подобной просьбой. Но положение крайне серьезное. Мы просто не можем позволить Августу столкнуться с таким унижением. — Герцог снова улыбнулся и добавил: — И знаешь, я абсолютно уверен в том, что ты гораздо более подходящая принцесса для Юры, чем Лидия.

Чарити прижала ладони к пылающим щекам.

— Ты говорил об этом с принцем, папа?

— Если честно, то это его идея, — ответил лорд Бофорт.

Девушка покраснела и потупилась. В комнате на несколько минут воцарилось молчание. Наконец Чарити тихо проговорила:

— Я всегда хотела увидеть Юру, но никогда не думала, что буду жить за пределами Англии.

— Я знаю, дорогая, — кивнул лорд Бофорт. — Что ж, если ты решишь, что не можешь пойти на это, я не буду настаивать.

Чарити промолчала, и лорд Бофорт продолжал:

— Но если ты все-таки согласишься, то, конечно же, будешь часто приезжать в Англию.

Набравшись храбрости, Чарити сказала:

— Папа, я согласна.

Лорд Бофорт вздохнул с облегчением и прошептал:

— Слава Богу.

Девушка снова потупилась. Герцог же пристально взглянул на нее.

— Я горжусь тобой, моя дорогая. Ты достойна своего имени.1 К сожалению, я не могу сказать того же о твоей сестре.

Чарити кивнула; она по-прежнему смотрела на носки своих ботинок.

Лорд Бофорт внезапно нахмурился — поведение дочери его озадачило. «Может, она не желает вступать в брак? Может, она просто подчиняется мне?» — думал герцог.

Снова взглянув на дочь, он сказал:

— Дорогая, ты не должна делать это, если не хочешь.

Тут Чарити наконец-то подняла голову, и на лице ее появилось выражение, которого герцог прежде не замечал.

— Папа, я согласна, и ты прекрасно это знаешь.

Лорд Бофорт в смущении пробормотал:

— Август очень хороший человек, поверь мне, Чарити, Я уверен, ты будешь счастлива с ним.

— Ты так думаешь?

— Он в восторге от тебя. Он сам сказал мне об этом.

Девушка грустно улыбнулась:

— Но я слишком молода для него.

Герцог хотел возразить, но передумал.

— Конечно, моя дорогая, тебе придется повзрослеть. Но я имею в виду вовсе не твой возраст. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Чарити обхватила плечи руками и кивнула:

— Да, папа. Думаю, что понимаю.

Помедлив, герцог спросил:

— Ты сможешь сейчас встретиться с принцем, моя дорогая? Ты же понимаешь, что ему не терпится поговорить с тобой?

— Да, конечно, я встречусь с ним, — ответила Чарити.

— Тогда я пошлю слугу, чтобы сообщить ему об этом, и он придет к тебе.

Девушка кивнула:

— Хорошо, папа.

Как только дверь за отцом закрылась, Чарити вскочила с софы и подошла к окну. Глядя на струи фонтана, она вспоминала детство. «Я выйду замуж за Августа, когда вырасту», — так она говорила лет десять назад.

Ей было семь лет, когда она впервые сказала бабушке о своем намерении выйти замуж за Августа. И она говорила это всякий раз, когда слушала рассказы принцессы Марианы о молодом принце, ушедшем в горы, чтобы сражаться с врагами. Когда Чарити подросла, она перестала говорить о том, что выйдет замуж за Августа, но не переставала мечтать о нем. Он олицетворял для нее все хорошее, правдивое и благородное. И когда она наконец встретила его, она поняла, что он именно такой, каким был в ее мечтах и в рассказах бабушки. Принц казался идеальным мужчиной, и она восхищалась им.

И вот теперь ей предстояло выйти за него замуж, и эта мысль приводила ее в ужас.

«Я даже не представляю, что это значит — быть принцессой, — думала Чарити, по-прежнему стоя у окна. — Лидия, с ее высокомерием и красотой, могла бы справиться, но не я. Ведь я еще даже не выходила в свет. Как же можно ожидать, что я справлюсь с ролью жены Августа?»

Было приятно мечтать о принце, то есть фантазировать. Но Чарити прекрасно понимала: мечты и фантазии — это одно, а реальность — совсем другое. Ее желание выйти замуж за принца было всего лишь детской игрой, не более того. И если она сейчас решится на этот шаг, то вся ее жизнь резко изменится, изменится раз и навсегда. К тому же на ее плечи ляжет огромная ответственность, и она, как принцесса Юры, уже не будет принадлежать самой себе.

Тут дверь за ее спиной распахнулась, и Чарити, обернувшись, увидела входившего в комнату принца. Закрыв за собой дверь, он остался стоять у порога и не делал попытки приблизиться.

Чарити смотрела на него и думала: «Как же он красив… Неужели Лидия могла предпочесть Франца?»

Принц наконец приблизился к ней и спросил:

— Вы уверены, что согласны на этот брак?

Чарити судорожно сглотнула и ответила:

— Да, уверена.

Принц сделал еще несколько шагов и остановился в метре от нее. Светившее в окно солнце золотило его волосы, а его серые глаза казались светлее, чем обычно.

— Ваша сестра поставила меня в чертовски неловкое положение, — продолжал Август. — Если я не женюсь через неделю, мои подданные будут крайне разочарованы. Хуже всего, что их чувства к Англии не будут дружескими. К тому же я стану посмешищем. Разумеется, я пережил бы это, если бы не первые два обстоятельства.

— Я понимаю вас, — кивнула Чарити. — Поведение Лидии непростительно, и если наш брак поможет исправить положение, то я охотно пойду на это.

Август едва заметно улыбнулся:

— Давайте присядем, леди Чарити. Нам нужно поговорить.

Они подошли к софе, обтянутой розовым шелком. Чарити присела и, сложив руки на коленях, опустила глаза. Она понимала, что ведет себя глупо, однако ничего не могла с собой поделать. Принц сел с ней рядом и, немного помедлив, проговорил:

— Видите ли, часть вины за действия леди Лидии лежит на мне. Так что не стоит обвинять во всем только ее.

Чарити посмотрела на него с удивлением:

— На вас? В чем вас можно винить, принц?

Он устремил взгляд на камин, и его профиль казался таким же четким, как изображения на римских монетах.

— Я почти не проводил время вместе с леди Лидией и поручил Францу развлекать ее. Полагаю, я не вправе винить их за то, что они полюбили друг друга. — В его голосе звучали нотки горечи. — Выходит, я сделал все, чтобы помочь им в этом.

Чарити понимала, что Август прав, но все же попыталась найти ему оправдание:

— Ведь вы были очень заняты, не так ли, принц?

Он пожал плечами и пробормотал:

— Да, я был занят, но не настолько, чтобы не найти свободного времени для своей невесты. Я не потрудился сделать это,

— Но почему? — удивилась девушка.

— Очевидно, дело в том, что мне не очень нравилась ваша сестра. — Тут принц пристально взглянул на Чарити. — Я знал, что наш брак был бы политически правильным ходом, но не более того. Возможно, я допустил ошибку, решив жениться на вашей сестре.

Чарити еще больше удивилась:

— Лидия не очень вам нравилась? Но она ведь такая красивая!

— Да, она очень красива, но… — Принц внезапно умолк.

— Продолжайте, пожалуйста, — сказала Чарити.

Август снова уставился на камин.

— Видите ли, мне казалось… Мне казалось, что она просто-напросто глупа.

Чарити едва удержалась от смеха, но принц этого не заметил. Тяжко вздохнув, он продолжал:

— Возможно, вам не нравятся мои слова, но повторяю: мне так показалось. Видимо, все дело в том, что у нас с ней совершенно разные интересы. Вам так не кажется? — Принц вновь взглянул на собеседницу.

Чарити мысленно улыбнулась — слова Августа ей очень понравились.

— Вы совершенно правы, принц. Лидия действительно не разбирается в политике, но думаю, что из нее получилась бы прекрасная принцесса Юры. Она разбирается в светском этикете… и в других подобных вещах. И она выглядела бы во дворце просто божественно. — Чарити невольно нахмурилась. — Боюсь, я не смогу быть достойной принцессой.

— Уверен, что сможете, — возразил Август. — Думаю, что вы будете великолепной принцессой.

Чарити пристально посмотрела ему в глаза и спросила:

— Вы действительно так думаете?

Принц внезапно улыбнулся:

— Да, я так думаю. И скажу вам еще кое-что… Я с гораздо большим удовольствием женюсь на вас, чем на вашей сестре.

У Чарити екнуло сердце. Она посмотрела на него своими огромными глазами и прошептала:

— Правда, принц?

Он энергично закивал и снова улыбнулся:

— Я могу разговаривать с вами, леди Чарити. К тому же вы превосходно играете в карты.

«Весьма разумный ответ, — подумала Чарити. — Но почему же мне так не по себе?»

Она храбро улыбнулась своему жениху, а он взял ее руки.

Сердце девушки гулко забилось, и она покраснела.

— И вот еще что… — добавил принц, выпуская ее руки. — Разумеется, я все прекрасно понимаю, поэтому у меня нет намерения просить вас осуществлять брачные отношения, пока вы не будете готовы к этому.

При этих словах принца Чарити еще больше покраснела. Сердце же ее забилось так, что, казалось, вот-вот выскочит их груди.

А Август тем временем1 продолжал:

— Я старше вас на десять лет, леди Чарити. И мне, конечно, хочется уже сейчас иметь наследника, но я не тороплюсь, я готов ждать, поверьте.

Его руки были такими большими и сильными… И вместе с тем такими теплыми и нежными….

Внезапно Чарити поняла, что ей нечего бояться. Она чувствовала: Август будет заботиться о ней.

— А вы будете говорить мне, когда я сделаю что-то не так? Я не хочу подводить вас, принц.

Он легонько пожал ее пальцы и с улыбкой сказал:

— Думаю, что вам пора называть меня Август.

Глава 12

К счастью, небо в день свадьбы было слегка затянуто облаками. Если бы солнце нещадно палило, то среди огромных толп, собравшихся вдоль дороги и вблизи огромного готического собора, многие пострадали бы от солнечного удара. Облака же позволили горожанам радоваться происходящему без помех.

Принц изменил традиционную церемонию, согласно которой в церковь должны были направиться две процессии: сначала процессия невесты, а затем — жениха. Вместо этого он предпочел ждать прибытия невесты в просторном и прохладном соборе. Стоя в ризнице рядом со своим другом лордом Стивеном Уэйером, Август испытывал величайшее облегчение.

Конечно, поднялся шум, когда стало известно о бегстве Лидии, Две газеты Юлии истерично кричали об оскорблении, нанесенном принцу, и если бы заседал юрский парламент, то событие получило бы еще больший резонанс. Однако оскорбленные подданные принца быстро успокоились, когда стало известно, что свадьба все же состоится и леди Чарити займет место своей сестры. Поскольку Юра не лишилась зрелища, все предпочли забыть о бегстве первой невесты.

Что же касается принца, то он был безмерно счастлив, ведь все устроилось самым лучшим образом; более того, Август считал, что ему необыкновенно повезло. Он был уверен, что Чарити будет прекрасной женой и очень даже подходящей принцессой — ведь она, как он уже понял, сразу же полюбила Юру, а Лидия никогда бы не считала эту страну своим домом. К тому же Лидия была эгоистичной и ограниченной — с ней он не мог бы поговорить о серьезных вещах.

Его размышления были прерваны, когда в ризницу заглянул лорд Эмиль Саудер; он объявил:

— Карета невесты прибыла, Гаст.

Принц, одетый в форму главнокомандующего юрской армии, повернулся к Стивену. Тот ухмыльнулся и спросил:

— Нервничаешь, Гаст?

— Ужасно, — с усмешкой ответил принц.

Стивен недоверчиво покачал головой. Минуту спустя они покинули ризницу и вошли в главную часть храма, где все места уже были заняты. Увидев свою мать в первом ряду, принц кивнул ей. Принцесса — на голове у нее была белая шелковая шляпа с огромной розой на полях — ослепительно улыбнулась в ответ. Собор благоухал запахом ладана и ароматами духов. Великолепные витражи из-за недостатка солнца не выглядели в наилучшем свете, но и сейчас удивительная голубизна — их основной тон — вызывала восхищение.

Представители правящей династии Адамсов всегда были римскими католиками, поэтому свадебную мессу должен был отслужить юрский архиепископ Рудольф Вази. Чарити не была католичкой, но ее родители не возражали против того, что дочь будет сочетаться браком по католическому обряду.

Невеста еще не появилась, и принц успел прочитать короткую молитву в благодарность за то, что все так хорошо для неге сложилось. Что же касается, бегства Лидии, то он, как ни странно, не очень этому удивился — гораздо больше его удивило предательство Франца. Он снова и снова задавал себе один и тот же вопрос: «Почему кузен так поступил?»

И действительно, поведение Франца казалось довольно странным. Ведь в его положении было бы гораздо выгоднее нее жениться на девушке из знатной австрийской или немецкой семьи, а скандальный побег с англичанкой — это совсем не в духе Франца. Принц уже не раз убеждался, что его кузен всегда поступал так, как ему было выгоднее. Но почему же он на сей раз изменил себе?

«Может, он правда влюбился?» — подумал принц. В это трудно было поверить, но другого объяснения странному поведению кузена он не находил.

Сам же принц не считал, что любовь — самое важное в браке. Его отец был влюблен в его мать, но брак оказался не очень-то удачным. Как принц Юры, Август хотел, чтобы его супруга выполняла свой долг с честью и изяществом. Как мужчина, он хотел, чтобы жена поступала согласно его желаниям. Он чувствовал, что Лидия — уже сложившаяся натура, но был уверен, что из юной Чарити можно вылепить все, что он пожелает. Принц был очень доволен тем, как все обернулось.

Впоследствии Чарити рассказывала: «Мне тогда ужасно хотелось выскочить из кареты, забраться на сиденье, кучера… и умчаться куда глаза глядят. Думаю, что я не сделала этого потому, что рядом сидела бабушка».

Принцесса Мариана по просьбе внучки сопровождала ее на свадебную процессию. Карета проезжала мимо ликующих толп, но, к счастью, от будущей принцессы не требовалось, чтобы она показывалась перед народом до свадебной церемонии. Поэтому девушка тихонько сидела в глубине кареты и слушала наставления бабушки.

Принцесса Мариана была бесконечно рада, узнав, что Чарити должна выйти замуж за Августа, и, разумеется, она нисколько не сомневалась в том, что ее младшая внучка сможет наилучшим образом выполнять обязанности принцессы. Леди Бофорт, уязвленная и разочарованная поступком Лидии, была не в состоянии хоть чем-то помочь Чарити, и именно принцесса Мариана взяла на себя обязанность поговорить с внучкой на весьма деликатную тему. Когда же Чарити повторила слова Августа о том, что он «готов подождать», ее бабушка была поражена; она в изумлении воскликнула:

— Но он должен иметь наследника, девочка! Первый долг принца — дать стране наследника!

Чарити прекрасно видела, что бабушка очень недовольна услышанным. В смущении потупившись, девушка пробормотала:

— Я все понимаю, бабушка. Август сказал мне, что должен иметь наследника. Но он также сказал, что это не к спеху. Я ведь тебе уже говорила…

Принцесса строго взглянула на внучку:

— Август просто пытается пощадить твои чувства. — Мариана нахмурилась. — Мне кажется, он совершает ошибку. Причем глупейшую ошибку.

— Не думаю, что это глупо, — возразила Чарити. — Мне ведь только семнадцать, бабушка. Я слишком молодая, чтобы родить ребенка.

— Неужели? — Принцесса неожиданно рассмеялась. Взяв внучку за подбородок, она пристально посмотрела ей в глаза и спросила: — Может, ты просто боишься этого?

Чарити почувствовала, что краснеет. Однако она выдержала взгляд бабушки и уверенно ответила:

— Конечно, нет. Я вообще ничего не боюсь, и вы, бабушка, прекрасно это знаете.

Принцесса Мариана снова рассмеялась:

— Да, знаю. Ты очень смелая девочка. — Она потрепала внучку по щеке. — Я непременно поговорю с Августом и положу конец этим глупостям.

— Нет-нет! — воскликнула Чарити. Выпрямившись, девушка отвернулась к окну кареты — ей надо было выиграть время и собраться с мыслями. Минуту спустя, повернувшись к бабушке, она с невозмутимым видом проговорила:

— Думаю, лучше предоставить это Августу. Пусть сам решает… столь деликатную проблему. И я предпочла бы, бабушка, чтобы он не знал, что мы с вами говорили на эту тему.

Внимательно посмотрев на внучку, принцесса кивнула:

— Хорошо, дорогая, пусть будет по-твоему.

Вскоре карета остановилась у собора, и Чарити сразу же увидела гвардейцев, выстроившихся на лестнице перед входом, — их парадные шпаги и золотые позументы парадных мундиров сверкали в лучах утреннего солнца. Молодой офицер в щегольской форме помог девушке выйти из экипажа, а бабушка расправила шлейф ее подвенечного платья. Затем она стала подниматься по лестнице, и сердце ее с каждым шагом билось все быстрее.

Подружки невесты уже давно собрались у входа. Здесь же находился и отец; он подошел к ней и сказал, что она замечательно выглядит. И тотчас зазвучал огромный соборный орган. Лорд Бофорт, чуть помедлив, предложил дочери руку, и они медленно зашагали по проходу. За ними, на подобающем расстоянии, следовали подружки невесты — причем ни одну из них Чарити не знала.

Осмотревшись, девушка увидела, что все места заняты незнакомыми людьми — они с любопытством смотрели на нее, и ей было ужасно неловко. В отдалении, на мраморном алтаре, горели сотни свечей в золотых подсвечниках, окаймлявших дарохранительницу, а над алтарем висело «Благовещение» Тициана — картина, известная по всей Европе (наполеоновский генерал похитил и ее, но принц несколько месяцев назад сумел вернуть в храм этот шедевр).

Перед алтарем стояли два высоких табурета, которыми должны были воспользоваться на церемонии жених с невестой, а чуть в стороне находились два позолоченных трона — на них им предстояло сидеть во время свадебной мессы.

Наконец Чарити увидела принца, стоявшего у ограды алтаря. На нем был темно-зеленый мундир, расшитый золотом, — в этом мундире он был неописуемо красив.

Чарити смотрела на своего жениха, и ей казалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди. «Кто он, этот незнакомец? Неужели я могу выйти за него замуж?» — спрашивала она себя.

Внезапно она почувствовала, что дрожит всем телом, и ей никак не удавалось унять эту дрожь. Уже у самого алтаря взгляды их встретились, и Август едва заметно улыбнулся ей.

В следующее мгновение Чарити вздохнула с облегчением и подумала: «Какая же я глупая… Ведь рядом с Августом мне нечего бояться».

Когда они вышли из собора, на площади, перед ступенями, стояли гвардейцы, толпа же позади них с каждой секундой увеличивалась. Внезапно раздались звуки труб, но их почти тотчас же заглушили приветственные крики собравшихся на площади горожан.

Они на мгновение остановились на верхней ступени, и Август легонько обнял ее за талию и поцеловал в губы.

Толпа же словно обезумела — Чарити казалось, что она вот-вот оглохнет от этого рева.

Отстранившись, Август улыбнулся и повел молодую жену к поджидавшей их карете. Он помог Чарити сесть в экипаж, затем поднялся и сам. Минуту спустя они уже медленно катили по улицам Юлии, и их громко приветствовали стоявшие вдоль дороги горожане.

Украдкой поглядывая на сидевшего рядом мужа, Чарити то и дело спрашивала себя: «Почему он меня поцеловал?»

Август же, выглядывая из окна, принимал поздравления и улыбался.

«Какая ты глупая! — мысленно воскликнула Чарити. — Он поцеловал тебя потому что знал: это понравится его народу. Вот для чего все это устроили — чтобы доставить удовольствие подданным принца. Так что не думай, что он испытывает к тебе какие-то чувства».

Чарити снова и снова вспоминала о поцелуе принца — этот поцелуй ошеломил ее.

А их карету тем временем осыпали цветами.

— Черт побери! — Август рассмеялся и откинулся на спинку сиденья. — Вот этот цветок едва не угодил мне в лицо.

Взглянув на мужа, Чарити заставила себя улыбнуться.

— Август! Август! Август! — ревела толпа. «Неужели я смогу быть достойной его?» — в отчаянии думала Чарити.

Принц намеревался устроить в день своей свадьбы праздник для всей страны, и поэтому на свадебный обед во дворце были приглашены гости — представители всех сословий. К приезду новобрачных огромный мраморный зал на первом этаже уже был заполнен сияющими горожанами; разумеется, присутствовали и дворяне — многие из них и в обычные дни частенько заходили во дворец.

Когда молодые супруги вошли в зал, оркестр заиграл государственный гимн. Все мужчины поклонились новобрачным, а женщины присели в реверансе. Чарити же снова, в который уже раз, подумала о том, что недостойна такого внимания и таких почестей.

Они оставались на приеме полтора часа, в течение которых Чарити старалась быть дружелюбной и одновременно сохранять достоинство — именно так, по ее мнению, должна была держаться принцесса Юры. Чарити почувствовала себя немного лучше, когда бабушка похлопала ее по руке и сказала, что она прекрасно справилась со своей ролью. Но если бы ее на следующий день спросили, как проходил прием и с кем она беседовала, она не смогла бы связно ответить. Чарити почувствовала огромное облегчение, когда за ней пришла мать; леди Бофорт сообщила дочери, что ей следует подготовиться к путешествию — они с принцем должны были отправиться на альпийское озеро, где им предстояло провести медовую неделю.

Час спустя молодые супруги сели в экипаж, на котором не было герба, и уехали, никем не замеченные. Как только они миновали ворота, Август с облегчением вздохнул и вытянул перед собой ноги. Покосившись на Чарити, он проговорил:

— Все прошло превосходно. Да-да, превосходно. — Он ласково улыбнулся молодой жене. — Вы были великолепны, Чарити. Я бесконечно благодарен за все, что вы для; меня сделали. Моим подданным не удалось попраздновать на коронации, но зато они получили прекрасную возможность повеселиться на нашей свадьбе — и все это благодаря вам.

— Да, все вышло замечательно, — кивнула Чарити. — Я чувствовала себя так, словно участвовала в спектакле.

— Так оно и было. — Он искоса посмотрел на нее и в смущении пробормотал: — Вы не будете возражать, если я ослабли галстук?

Чарити рассмеялась:

— Конечно, не буду. Думаю, я и сама сниму шляпу.

Они тут же исполнили задуманное. Чарити положила шляпу на сиденье рядом с собой. Ее волосы все еще были заплетены и уложены высокой короной, на которую во время церемонии была надета вуаль. Сейчас ей ужасно хотелось вытащить все шпильки из прически и распустить волосы, но она не решилась.

Взглянув на Августу, Чарити заметила, что он зевает. Муж перехватил ее взгляд и пробормотал:

— Виноват… Я не собирался быть скучным.

Чарити снова рассмеялась; сейчас она почувствовала себя гораздо свободнее.

— Не беспокойтесь, Август. Я выпила на приеме два бокала шампанского и теперь чувствую, что непременно усну, если только закрою глаза.

— Вы хотели бы подремать? — спросил принц. Чарити пожала плечами, а потом вдруг сказала:

— А почему бы нам обоим не поспать немного? Последние дни были очень утомительными…

— Да, верно, — согласился принц. — С удовольствием вздремну.

Август тотчас же откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Через несколько минут он действительно погрузился в сон. Чарити тихонько вздохнула; ей казалось, что она не сможет сейчас уснуть.

Какое-то время она сидела, глядя на мужа. Потом сбросила шляпу на пол, устроилась поудобнее на своем сиденье и почти тотчас же уснула.

Сколько времени они провели в дороге, Чарити не знала — принц разбудил ее, когда они уже прибыли на место. Выбравшись из экипажа, она пошла вслед за мужем по каменным ступеням. Потом ей смутно вспоминалось, как горничная помогала ей раздеться и лечь в постель. Оказавшись в постели, Чарити мгновенно уснула. Проснувшись на следующее утро, она не сразу сообразила, где находится. Сначала она в изумлении уставилась на стену, украшенную фламандским гобеленом — такой гобелен ей нигде не приходилось видеть. Затем она посмотрела в другую сторону и увидела высокого светловолосого мужчину, стоявшего перед открытым окном. Мужчина улыбнулся ей, и Чарити тотчас же все вспомнила. Ее сердце глухо застучало в груди — это ощущение стало уже знакомым.

— О Боже… — прошептала она. — Август, который час?

— Одиннадцатый, моя дорогая.

— Неужели?! — в ужасе воскликнула Чарити. Она села в постели. — Я еще никогда не просыпалась так поздно.

Принц снова улыбнулся:

— Вы очень устали, поэтому я не будил вас, дорогая. Но вы ведь не можете оставаться в постели весь день?

Разумеется, она не могла весь день оставаться в постели, но ей было ужасно неловко подниматься в присутствии принца. Однако он не уходил, хотя она весьма выразительно на него посматривала.

Тут Август шагнул к кровати и проговорил:

— Подойдите сюда, я хочу что-то вам показать.

Чарити встала, оправила ночную сорочку и, осторожно ступая по ковру, подошла к мужу. Взглянув в окно, она захлопала в ладоши и воскликнула:

— О, Август, как это прекрасно! — Оказалось, что замок находился на острове, посредине озера, окруженного юрскими Альпами.

Чарити смотрела то на чистые и спокойные воды озера, то на снежные пики гор; она была абсолютно уверена, что никогда еще не видела такой красоты.

— Вам не холодно? — неожиданно спросил принц. — Не стоит стоять здесь босиком и в ночной сорочке.

— Нет-нет, мне совсем не холодно, — ответила Чарити, о, Август, как тут красиво… — Повернувшись к мужу, она внимательно посмотрела на него и с улыбкой спросила: — Что же мы сегодня будем делать? Может, отправимся осматривать окрестности? Или лучше взобраться на одну из гор? — Она потянула его за рукав. — О, Август, пожалуйста… Это будет так чудесно. Каким прекрасным будет оттуда вид на озеро и на замок!

Принц засмеялся:

— Конечно, мы можем погулять по окрестностям или взобраться на гору, если вам так хочется.

— О, это будет замечательно! — Она отступила на шаг. — Я могу собраться через минуту. — Она пристально посмотрела на принца, давая понять, что не может одеваться в его присутствии.

— Может быть, сначала я покажу вам замок?

— Я очень хочу осмотреть замок, но позже. Сейчас надо воспользоваться чудесной погодой. — Чарити еще раз взглянула в окно, потом — опять на мужа. Но он не уходил, и она спросила: — А это… это спальня принцессы?

Август скрестил на груди руки и с улыбкой ответил:

— Видите ли, эта спальня принца и принцессы, то есть их общая спальня.

Чарити в смущении пробормотала:

— Но вы же не спали здесь этой ночью…

Принц указал на одну из трех дверей:

— Там, в моей гардеробной, стоит походная кровать, . Я спал на ней.

— Походная кровать? — Чарити еще больше смутилась. — О нет, Август, вы ведь… такой высокий! Именно вы должны спать на этой огромной кровати, а я прекрасно могу устроиться и в гардеробной.

Принц весело рассмеялся:

— Это очень благородно с вашей стороны, Чарити, но смею вас заверить: по сравнению с теми местами, где мне приходилось спать, походная кровать — просто рай. Такое положение вполне удовлетворительно на то время, что мы находимся здесь, на озере Лейв. Когда мы вернемся во дворец, у нас будут отдельные спальни, и у меня тоже будет огромная кровать.

«А ведь мы оба можем спать здесь, в этой постели», — промелькнуло у Чарити. Но прежде чем она успела поделиться с мужем этими соображениями, он спросил:

— Вы хотите, чтобы завтрак принесли сюда, в спальню?

Чарити нахмурилась и покачала головой:

— Нет-нет, я никогда не завтракаю в постели. Терпеть этого не могу.

Принц усмехнулся:

— В таком случае я прикажу накрыть стол в гостиной. — Он отошел от Окна и приблизился к двери, ведущей в гардеробную. Обернувшись, спросил: — Сколько вам потребуется времени, чтобы одеться?

— Пятнадцать минут, — тотчас ответила Чарити.

Муж уставился на нее в изумлении:

— Вашей сестре на это требовалось полтора часа.

Чарити поднесла руку к волосам — они по-прежнему были уложены короной — и проговорила:

— Прошу прощения, мне понадобится полчаса. Я хочу сделать другую прическу.

Принц бросил на жену одобрительный взгляд — так старшие офицеры поглядывают на перспективных подчиненных.

— Я прикажу подать завтрак через полчаса, дорогая. — В следующее мгновение он вышел из спальни.

К величайшему удивлению принца, оказалось, что отдых на острове ему очень даже по душе. Здесь он действительно отдыхал, то есть на время забыл обо всех неприятностях. Они с Чарити катались в лодке по озеру, ловили рыбу, изучали горные тропы и совершали верховые прогулки.

Чарити была очаровательной спутницей, веселой и задорной, как мальчишка. В тот единственный день, когда шел дождь, Август провел все утро, показывая ей замок, и во время этого осмотра они рассказывали друг другу уморительные истории о своих предках, чьи портреты висели на стенах. А вторую половину дня они играли в карты, причем на кон ставили средневековые монеты, которые обнаружил принц в старом сундуке в большом зале замка.

Но более всего Августа удивляла дружеская легкость их отношений. Принцу не приходилось ломать голову над тем, что сказать Чарити, — у них было множество общих интересов, и он разговаривал с ней так, как разговаривал бы со своими друзьями. С Лидией он не мог бы так общаться.

Особенно его поразил разговор, произошедший в последний день их пребывания на озере Лейв. Они сидели на лугу, среди альпийских цветов и подкреплялись тем, что приготовила для них кухарка. А потом принц улегся на спину и закрыл глаза. Он уже засыпал, когда вдруг услышал голос Чарити:

— Август, как вы думаете, почему Франц сбежал с Лидией?

— Он влюбился в нее, — ответил принц, не открывая глаз.

— Не думаю, что Франц из тех, кто способен влюбиться, — сказала Чарити.

Тут принц открыл глаза и, чуть повернув голову, посмотрел на жену:

— Почему вы так считаете, дорогая?

Чарити пожала плечами и, немного помедлив, проговорила:

— Мне кажется, Франц слишком тщеславный и самодовольный, а такие люди не могут влюбиться.

Принц засмеялся:

— Трудно не быть самодовольным, когда ты так красив.

— Он всегда хочет находиться в центре внимания, — продолжала Чарити. — Я заметила это на приеме у регента, когда он хотел, чтобы мы с Лидией обратили внимание не на вас, а на него. Я и потом не раз это замечала.

Принц снова рассмеялся:

— Значит, Франц самодоволен? Что ж, я не собираюсь спорить с вами по этому поводу.

Чарити бросила хлебные крошки каким-то коричневым птичкам и пробормотала:

— Не думаю, что он любит вас, Август.

При этих словах жены принц чуть приподнялся и спросил:

— Вы это серьезно?

Она кивнула:

— Вполне. Я уверена, Франц даже не догадывался, что я займу место Лидии. Он думал, что, убежав с ней, отменит вашу свадьбу.

Август отогнал пчелу, жужжавшую прямо перед его носом, и пробормотал:

— Но зачем ему это?

Чарити обхватила руками колени и в задумчивости посмотрела на мужа:

— Не знаю, Август. Но мне все это очень не нравится. Думаю, он нарочно сделал так, чтобы Лидия в него влюбилась.

Какое-то время принц пристально смотрел на собеседницу. Затем покачал головой и заявил:

— Думаю, вы ошибаетесь. Я знаю Франца много лет, и я вас уверяю: он, возможно, немного эгоистичный, но он всегда был моим другом.

Чарити молча пожала плечами и уткнулась подбородком в колени.

«Почему я позволяю этой малышке болтать глупости?» — негодовал принц. Заставив себя улыбнуться, он сказал:

— Вы должны признать, Чарити, что ваш жизненный опыт… несколько ограничен, ведь вам всего лишь семнадцать…

Она закатила глаза:

— Сейчас вы говорите точно так же, как моя мама.

Принцу очень не понравилось это сравнение.

— Что ж, возможно, вы правы, — проговорил он. — Но Франц все равно ничего не добился. Моя свадьба состоялась.

Яркое солнце золотило пряди ее каштановых волос, а неделя на свежем воздухе окрасила щеки девушки в бледно-золотистый цвет. Он взглянул в ее огромные карие глаза и вдруг подумал: «А ведь она очень хорошенькая».

— Да, вы правы, Август, — сказала она наконец.

Принц вновь улегся на спину и снова прикрыл глаза.

Он уже засыпал, когда раздался голое Чарити:

— Август, я хочу обсудить с вами несколько вопросов.

Принц зевнул и открыл глаза.

— Что ж, я слушаю…

— Речь идет о моих обязанностях. Об обязанностях принцессы Юры.

Август кивнул и приподнялся. Он сразу же заметил, что Чарити изменила позу. Теперь она сидела, поджав под себя ноги, почти полностью прикрытые юбкой — Чарити промочила в ручье ботинки и поэтому сняла их и оставила сушиться на солнце. В какой-то момент принц вдруг поймал себя на том, что слишком уж пристально смотрит на изящные ножки жены. Он заставил себя отвести взгляд и пробормотал:

— Возможно, вам лучше поговорить об этом с моей матерью. Не уверен, что смогу вам помочь.

К его величайшему изумлению, она спросила:

— Август, вы читали «Государство» Платона?

Он потянулся, сорвал какой-то цветок и начал обрывать лепестки.

— Читал, но много лет назад.

— Тогда вы, может быть, помните, как Платон описывает идеальное государство. Он считал, что таким государством должен управлять правитель-философ, чья роль — быть опекуном своих подданных. Счастье этого правителя — выполнять свой долг перед народом. Согласно Платону, в идеальном государстве должны быть счастливы все без исключения.

Август кивнул:

— Да, я помню это.

Чарити вдруг покраснела и, потупившись, пробормотала:

— Я прекрасно понимаю, что я еще очень молодая и у меня нет жизненного опыта, но все же… мне хотелось бы быть принцессой-философом.

«Постарайся не обидеть ее» — сказал себе Август. Ласково улыбнувшись жене, он проговорил:

— И как же вы собираетесь осуществить эту высокую цель?

Ее карие глаза широко раскрылись.

— Как-то вечером, на корабле, вы беседовали с моим отцом. Так вот, вы тогда сказали, что британская блокада в годы войны привела к огромным экономическим трудностям в Юре, Помните?

Август кивнул:

— Конечно, помню. Мы говорили о том, что для восстановления нашей экономики требуется наладить торговлю — только тогда мы сумеем улучшить жизнь людей.

— Я не знаю, что надо сделать с экономикой, но я постараюсь помочь нуждающимся, — продолжала Чарити. — Знаете, что самое ужасное в Лондоне? Там голодным и бездомным некуда обратиться за помощью, и женщины вынуждены заниматься проституцией и продавать себя, чтобы накормить своих детей.

Принц снова кивнул, он тотчас же вспомнил бывших солдат, напавших на их карету, когда они с Францем ехали в Лондон. Эти люди сражались с Наполеоном, а теперь оказались ненужными, и никто не хотел им помочь.

— Но, Чарити, у нас в Юре нет таких проблем, как в Англии. Наша страна гораздо меньше вашей, не забывайте об этом.

Она пристально посмотрела на него, и щеки ее вспыхнули.

— Неужели в Юре совсем нет голодных? Неужели нет женщин с больными детьми? Неужели нет безработных мужчин, которым негде найти средства, чтобы накормить свою семью? Отвечайте, что же вы молчите?

Август тяжко вздохнул:

— Да, вы правы. И у нас все это есть.

— Так вот, надо сделать так, чтобы нуждающиеся знали, куда обратиться за помощью. Только придется подумать, как все это устроить. Но мы должны непременно помочь людям, вы ведь понимаете это?

Принц невольно улыбнулся:

— Да, разумеется, понимаю. Думаю, это прекрасная идея. И я сделаю все, что смогу, чтобы поддержать вас, Чарити.

Ее улыбка была подобна солнцу.

— Спасибо, Август. Мы с вами будем правителями-философами!

Принц снова улыбнулся:

— Конечно, моя дорогая.

Возвращаясь в замок, Август думал о том, что его жена, оказывается, гораздо взрослее, чем он предполагал.

Глава 13

Чарити вернулась в Юлию в прекрасном настроении. Они с Августом всегда были друзьями, а за время отдыха на озере Лейв их дружба еще более укрепилась. Разумеется, Чарити знала, что в один прекрасный день они станут настоящими мужем и женой, но даже это ее уже не пугало.

— Август сам определит, когда настанет время. — Она говорила это своей бабушке через два дня после возвращения с озера. — Не беспокойтесь, бабушка. Самое лучшее — предоставить ему самому решить это.

— Но, Чарити, дорогая, у мужчин есть определенные потребности, — объясняла пожилая принцесса. — Если эти потребности не удовлетворяются женой, они ищут другую женщину. Тебе ведь не хочется, чтобы это случилось?

Чарити в изумлении уставилась на бабушку.

— Но ведь мы говорим об Августе, — пробормотала она. — Он никогда не позволит себе ничего подобного. Август — самый благородный человек на свете. И я готова удовлетворять… все его потребности. Ему достаточно попросить меня об этом.

Принцесса Мариана вздохнула и покачала головой:

— Что ж, дорогая, если не возражаешь, я выпила бы еще одну чашечку. — Они сидели за чайным столом в апартаментах молодой принцессы.

Через неделю после возвращения молодой пары из свадебного путешествия их английские родственники покинули Юру и вернулись в Англию. А принцесса Екатерина уехала в Венецию еще раньше, Чарити было очень тяжело расставаться с родителями, братом и бабушкой. Однако в день прощания она держалась великолепно. Стоя у экипажа, молодая принцесса расцеловалась со всеми, а Гарри обнял ее по-братски и проговорил:

— Научись держаться так, как подобает принцессе:

Бабушка же внимательно посмотрела: на нее:

— Возможно, мне следовало бы остаться. Если ты чувствуешь, что я нужна тебе, Чарити, я останусь.

Девушка улыбнулась:

— Я бы очень хотела, чтобы вы были рядом, бабушка, но мне уже не нужна ваша помощь. Мы уже пережили наше расставание, и сейчас слишком поздно менять решение. Англия — ваш дом, вы хотите там жить и должны туда вернуться.

— Ради Бога, мама, садитесь же в карету, — упрашивал лорд Бофорт. — Вы едете домой со мной, это решено. — Принцесса Мариана подчинилась сыну, и герцог повернулся к дочери.

— Не волнуйся, цыпленок, — прошептал он ей на ухо, крепко, обнимая ее. — Из тебя получится прекрасная принцесса. И ты скоро приедешь к нам в гости.

Чарити тихонько вздохнула и с дрожью в голосе, проговорила:

— Я знаю, папа. Я буду очень скучать по тебе.

Принц стоял рядом со своей молодой женой, и они оба смотрели вслед карете, увозившей родственников Чарити. Наконец Август взял ее за руку и сказал:

— Пора вернуться домой.

Она ослепительно улыбнулась ему:

— Конечно, Август.

Шагая рядом с мужем, Чарити почти ничего не видела сквозь застилавшую глаза пелену слез. Поднимаясь по широкой веерообразной лестнице, она думала: «Никто не должен увидеть, что я плачу. Я не должна позволить, чтобы меня увидели плачущей».

Август привел жену в спальню и, закрыв дверь, с ласковой улыбкой сказал:

— Все в порядке, дорогая. Теперь тебя никто не увидит, мы одни.

Не поднимая глаз, она еле слышно проговорила:

— Спасибо. Все хорошо, Август.

— Вы были великолепны, Чарити, — продолжал принц. — Я горжусь вами.

Две слезинки скатились по ее щекам, и она, смахнув их, пробормотала:

— Простите меня. Я старалась не плакать.

— Ничего страшного, дорогая. Я думаю, вы очень храбрая.

Чарити с удивлением взглянула на мужа. Он снова улыбнулся и, шагнув к ней, обнял ее. Она прижалась к нему — и вдруг разрыдалась.

Август наклонился к ней:

— Я знаю, вы думаете, что все покинули вас. Но у вас есть я. И я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы никогда не подводить вас.

Чарити еще крепче прижалась к мужу и тихонько всхлипнула. А он поглаживал ее по волосам, пытаясь успокоить, и говорил себе: «Зачем же я это сделал? Я забрал ее у родителей и заставил жить здесь, в чужой для нее стране. Я думал только о своих собственных интересах, я совершенно не думал о том, что у Чарити, возможно, совсем другие желания и потребности.

— Я виноват перед вами, малышка, — прошептал Август. — Я ужасно виноват. Но я попытаюсь… все исправить, обещаю.

Чарити была очень благодарна мужу за его утешения, и, ложась вечером спать, она вдруг поняла, что гораздо больше думает об объятиях Августа, чем об уехавших родственниках. На следующее утро она проснулась, готовая начать новую жизнь — жизнь принцессы-философа. Чтобы осуществить свои замыслы, она пригласила лорда Стивена Уэйера, секретаря принца, и попросила, чтобы он помог ей обустроить кабинет.

В течение следующего месяца Чарити развила такую бурную деятельность, что лорд Стивен вынужден был пожаловаться другу.

— Принцесса дает мне слишком много поручений, — сказал он однажды лорду Эмилю Саудеру, когда молодые люди встретились в конюшне.

И лорд Стивен рассказав приятелю о проектах Чарити.

— Да здравствует принцесса! — воскликнул Эмиль.

— Тс, что она пытается сделать, — слишком сложная задача, — возразил лорд Стивен. — Она хочет повсюду открыть больницы для бедных… О подобных вещах раньше и не слышали. Думаю, это слишком уж сложно.

— Но все же стоит попытаться, — настаивал лорд Эмиль. — Полагаю, Гаст не будет возражать. Скажи ему, что ей нужен собственный секретарь, поскольку у тебя не хватает времени, чтобы выполнять все ее задания должным образом.

— Пожалуй, я так и сделаю, — ответил лорд Стивен. — Но прежде надо поговорить с Гастом.

Лорд Эмиль усмехнулся:

— Представь себе Гаста, говорящего, что ни при каких условиях он не желает открывать больницы для своих подданных.

Друзья весело рассмеялись.

— Знаешь, Стивен, я думаю, это большая удача, что старшая из сестер сбежала от Гаста, — сказал лорд Эмиль. — Младшая гораздо лучше.

Принц придерживался того же мнения. Теперь он каждое утро завтракал вместе с женой. Они встречались в половине седьмого в маленьком салоне, примыкавшем к спальне Чарити, и беседовали за утренним кофе, причем оба были в халатах. Вскоре эти завтраки стали традицией, с которой считались вся прислуга и весь штат принца. Только объявление войны могло бы отменить эти завтраки.

Однажды утром, когда они сидели за маленьким столиком, накрытым безупречно белой скатертью и уставленным бело-голубым сервизом для завтрака, Август рассказал жене о встрече с главным министром Гинденбергом.

— Этот человек невыносим! — взорвался принц после второй чашки кофе. — Он так боится Австрии, что не желает, чтобы я хоть в чем-то действовал независимо. Господи, он хочет, чтобы я советовался с императором каждый раз, когда я пользуюсь своим ночным горшком.

— Тогда избавьтесь от этого министра, — посоветовала Чарити. — Он был советником вашего отца, вы оставили его на прежнем посту и дали ему шанс. Но если он не может приспособиться к политике, которую вы проводите, то пусть уходит.

Несколько светлых прядей упали на лоб принца, и он, поморщившись, откинул их резким движением руки.

— Это не так просто, — ответил он. — У Гинденберга друзья в парламенте, с которыми мне не хотелось бы расставаться.

Выбрав себе персик из корзины, стоявшей посередине стола, Чарити проговорила:

— Все в Юре обожают вас, Август, и я сомневаюсь, что будет хоть малейшее проявление протеста, если вы расстанетесь с Гинденбергом.

Принц налил себе еще одну чашку кофе. Сделав глоток, пробормотал:

— Возможно, я подумаю об этом. Должен признаться, для меня будет огромным облегчением, если больше не придется выслушивать его советы. Он выводит меня из себя каждый раз, как открывает рот.

Чарити снова принялась за персик, а принц допил свой кофе. Затем он сказал:

— Вчера я получил известия от Виктора из Вены. Он думает, что император собирается повысить пошлины на товары, которые Юра поставляет в империю.

Чарити вздохнула:

— О Боже, именно этого вы и опасались, не так ли?

— Виктор собирается поговорить с послами из России, Пруссии и Франции, чтобы узнать их реакцию на такое нарушение договора, подписанного на Венском конгрессе.

— Но у вас договор и с Британией, — напомнила Чарити.

— Разумеется. Но будет лучше, если мы сможем помешать австрийцам.

Чарити кивнула и откусила еще кусочек персика. Она на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь сочной сладостью плода. Принц взглянул на нее с улыбкой и спросил:

— А как дела с временным жильем для бездомных?

— С этим все очень хорошо. — Чарити доела персик, вытерла подбородок салфеткой, и лицо ее осветилось лучезарной улыбкой. — Знаете, Августу после того как: у меня появилась идея помочь бедным, проявление забиты о них вошло в моду, и все наши баронессы теперь стараются выступить в роли добрых самаритянок.

Принц рассмеялся:

— Я уже слышал об этом.

— Удивительно, какой властью я обладаю только потому, что я принцесса, — продолжала Чарити. — Вчера я уговорила двух самых известных в Юлии лекарей раз в неделю бесплатно принимать нуждающихся.

— Неужели? — удивился принц.

Она кивнула:

— Да-да, уговорила. Я сказала им, что мы не сможем прибегать к их услугам, если они не проявят сочувствия к менее обеспеченным людям, чем мы. — Чарити .лукаво улыбнулась. — И оба с удовольствием согласились помочь нуждающимся.

— Вы просто дьявол в ангельском обличье. — Принц с восхищением взглянул на жену.

Она скромно склонила головку:

— Благодарю…

— И столь же безжалостны.

— Мама называла это упрямством, — сказала Чарити. — Но, по правде сказать, дьявол мне нравится больше, чем упрямство. — Она поднялась со стула, подошла к окну и взглянула на освещенный солнцем сад. — Август, как здесь прекрасно!

Принц не отрываясь смотрел на жену. Яркий солнечный свет, лившийся в окно, проникал сквозь ее тонкий халатик и ночную сорочку, и под ними просвечивали очертания стройной фигурки Чарити. А ее длинные каштановые волосы, струившиеся по спине, отливали на солнце золотом. Внезапно она обернулась и, пристально взглянув на мужа, заявила:

— Я хочу вам что-то сказать.

Сердце принца гулко забилось.

— Что именно? — спросил он.

— На следующей неделе, двадцать первого, мне исполняется восемнадцать.

— На следующей неделе у вас день рождения? — в смущении пробормотал Август.

— Да, день рождения.

Принц попытался собраться с мыслями.

— Почему же вы не сказали мне об этом раньше? Разумеется, мы должны отпраздновать это событие. Восемнадцать лет!

Слово «восемнадцать» звенело у него в ушах. Восемнадцать! Это на целую жизнь больше, чем семнадцать. Она отрицательно покачала головой:

— Пожалуйста, никаких празднований. Нам предстоит большое торжество на День Озбальда, главного праздника Юры. Думаю, одного праздника в месяц вполне достаточно.

Он взглянул ей в глаза. Они были необыкновенно серьезными и всепонимающими. Конечно же, это были глаза взрослой женщины.

— Но, Чарити, я не могу позволить, чтобы ваш день рождения прошел незамеченным.

Она потупилась и принялась выводить указательным; пальцем невидимые узоры на белой скатерти.

— Что же, если вы хотите сделать мне подарок, я могла бы предложить кое-что.

Принц с улыбкой кивнул:

— Итак, я слушаю…

Чарити быстро взглянула на него, потом опять вернулась к своему узору.

— Знаете, что я рисую? Это Любимчик.

Август несказанно удивился. Он откинулся на спинку стула и, нахмурившись, проговорил:

— Неужели вы ездили на Любимчике?

Чарити закусила губу.

— Да, ездила.

— Под наблюдением Льюиса?

Она кивнула:

— Лорд Льюис позволил мне ездить на нем. И он сказал, что если я продолжу работать с ним, то он тоже будет объезжать его, так что жеребец получит прекрасную школу.

Август пожал плечами. «Что ж, если Льюис считает, что она справится, то не стоит беспокоиться», — подумал он. Поднявшись из-за стола, принц сказал:

— В таком случае…

Она взглянула на него и просияла:

— Я могу взять его?

— Он ваш, дорогая.

Чарити бросилась в объятия мужа:

— О, Август, спасибо! Спасибо за такой подарок! Она обнимала его за шею и крепко прижималась к нему, а от ее распущенных волос исходил чудесный запах лаванды.

Сердце Августа бешено колотилось. Сделав над собой усилие, он осторожно отстранил жену и заглянул в ее сияющие глаза.

— Вы лучший муж на свете! — воскликнула она. Он попытался улыбнуться:

— Рад слышать, дорогая.

Она захлопала в ладоши:

— Сейчас же пойду в конюшню и сообщу о вашем подарке лорду Льюису.

В следующее мгновение Чарити выпорхнула из комнаты. Принц же со вздохом опустился на стул. Он долго сидел так, глядя прямо перед собой невидящими глазами. Наконец появился слуга и спросил, не будет ли каких-нибудь указаний. Август молча покачал головой. Затем поднялся из-за стола и направился в свои покои, чтобы начать новый день.

Жизнь шла как обычно, но для принца многое изменилось в его отношении к жене. Тело, которое он мельком увидел сквозь тонкую ткань халата и ночной рубашки, разожгло в нем огонь, который он, как ни пытался, не мог погасить.

В жизни Августа было не много женщин. Первой была жена одного юрского барона — она соблазнила его, когда ему исполнилось шестнадцать. Эта женщина была старше его на пятнадцать лет, и, разумеется, она многому его научила.

Затем Юра пала под натиском Наполеона, и принц укрылся в горах. Ему минуло двадцать два, когда он встретил вдову барона Цайса. Барон владел богатейшими рудниками на берегах озера Бехиндж в юрских Альпах, и однажды суровой зимой после ранения в перестрелке принц оказался в домике вдовы на берегу озера.

Той зимой леди Цайс исполнилось сорок, она была умна, независима и любвеобильна. Последующие пять лет она время от времени становилась любовницей принца.

Помимо этих двух женщин было еще несколько дам, с которыми он познакомился на Венском конгрессе. Но после битвы при Ватерлоо он ни разу не был с женщиной. «Возможно, именно поэтому я смотрю на Чарити с такими непристойными мыслями», — думал принц.

Но ведь он дал Чарити слово, он сказал, что ей не придется выполнять супружеский долг, пока она не почувствует себя готовой к этому. Когда он говорил это, он не предвидел, в какое положение поставит себя. Принц, чувствовал, что его влечет к Чарити, а она не проявляла никаких чувств.

«Я не хочу, чтобы в мою жизнь кто-то вмешивался. Муж будет мне только помехой», — кажется, так она ему сказала еще в Англии, и он снова и снова вспоминал эти ее слова.

Разумеется, Чарити, прекрасно справлялась, с ролью принцессы Юры — он не мог этого не признать. И все же он не чувствовал себя счастливым — в этом тоже не могло быть сомнений.

Однажды утром, после особенно беспокойной ночи, принц написал письмо Еве Цайс,

Глава 14

— Август, могу я поговорить с вами? Всего минуту… Принц поднял глаза на жену, заглядывавшую в его кабинет. Отложив перо, он с улыбкой сказал:

— Конечно, Чарити. Входите.

Она подошла к письменному столу и села напротив мужа. Немного помолчав, в смущении пробормотала:

— Простите, если помешала вам.

Август почувствовал угрызения совести. В последнее время он придумывал всевозможные отговорки, чтобы избегать совместных завтраков: ему было тяжело видеть Чарити в ее утреннем халате. Его так и тянуло сказать: «Дорогая, давайте сделаем наш брак подлинным. Пусть это произойдет сегодня».

Впервые в жизни принц пожалел, что его матери нет рядом. С его молодой женой должна была поговорить женщина, но все родственницы Чарити вернулись в Англию, а принцесса Екатерина гостила в Венеции.

«Это так похоже на маму, — в отчаянии думал Август. — Когда я нуждаюсь в ней, ее нет рядом».

А Чарити смотрела на него с робкой улыбкой; казалось, она не решалась заговорить.

Принц заставил себя улыбнуться и сказал:

— Конечно, вы не помешали мне. Чем я могу вам помочь?

Она заговорила о приюте для бездомных, но принц сразу же понял, что приют — всего лишь предлог, чтобы увидеться с ним. Было совершенно очевидно, что жена хотела поговорить о чем-то гораздо более важном — Август чувствовал это, он нисколько в этом не сомневался.

На Чарити было бледно-желтое утреннее платье, и принц, глядя на нее, думал о том, что это платье очень ей к лицу.

В нем вспыхнуло желание, и он, мысленно выругавшись, заставил себя отвернуться. Когда же он снова взглянул на жену, она спросила:

— Я чем-то обидела вас, Август?

«Прекрасно, — подумал он. — Это просто замечательно. Теперь она считает, что обидела меня».

— Конечно, нет. Почему вы так решили?

— Ну… мы больше не завтракаем вместе.

— А, это… — Он небрежно взмахнул рукой. — Извините, Чарити. Я был ужасно занят.

— Понятно. — Она судорожно сглотнула.

Принц же лихорадочно искал какую-нибудь другую тему для беседы.

— Чарити, как вам Любимчик?

Она просияла:

— О, это замечательный конь. Вы должны как-нибудь посмотреть на него. Лорд Льюис очень доволен нашими успехами.

Август кивнул:

— Постараюсь прийти к вам. — Принц снова взял в руку перо, которым писал перед приходом жены.

Чарити со вздохом поднялась — она поняла намек.

— Всегда приходите ко мне, когда у вас возникнут проблемы, — сказал принц.

— Да, конечно, — кивнула Чарити и снова вздохнула.

Августу хотелось выскочить из-за стола и сжать ее в объятиях. Но он все же позволил ей уйти.

Неделя проходила за неделей, и все в жизни Чарити шло хорошо и гладко, за исключением самого главного — ее отношений с мужем. Вместо того чтобы становиться все ближе и ближе, как она ожидала, они все больше отдалялись друг от друга.

«Я не привлекательна для него как женщина», — думала Чарити. Да, только так можно было объяснить поведение Августа, Разумеется, они с мужем стали друзьями, но было ясно: ему неприятна мысль о супружеских отношениях.

«Я не могу винить его, — говорила себе Чарити, лежа бессонной ночью в постели. — Любой мужчина, который собирался обнимать Лидию, а потом оказался в союзе со мной, был бы разочарован».

Хуже всего было то, что она чувствовала физическое влечение к Августу. Да, теперь она уже нисколько в этом не сомневалась.

Все в нем привлекало ее, и ей постоянно хотелось дотронуться до него, хотелось гладить его по волосам, хотелось прикасаться к ямочке на подбородке и к золотистым волоскам на его груди — несколько раз она случайно видела их во время совместных завтраков. И еще ей отчаянно хотелось, чтобы Август поцеловал ее, но она не знала, как сказать ему об этом, и ужасно боялась, что он не испытывает к ней тех же чувств.

Октябрь сменился ноябрем, и в один из первых ноябрьских дней в Юру вернулся герцог Марко. Он прибыл поздно вечером, под проливным дождем, и провел ночь в своем собственном дворце, а на следующее утро, с первыми лучами холодного осеннего солнца, отправился в Пфальц на встречу с Августом.

Когда принц вошел в салон, где его ожидая Марко, герцог вопреки обыкновению не обнял племянника. Он лишь кивнул и проговорил:

— Рад видеть тебя, мой мальчик.

Август шагнул к дяде, протягивая ему руку.

— Глупо ссориться, — сказал он с улыбкой.

— Да, конечно, Гаст. — Марко пожал племяннику руку. — Поверь, я не собираюсь оправдывать Франца. Он был не прав. Но он мой сын, и я должен быть рядом с ним.

— Я прекрасно понимаю вас, — ответил принц. — Присаживайтесь, дядя Марко.

Главной достопримечательностью салона во времена отца принца была большая художественная коллекция, украшавшая стены. Но все картины исчезли — их похитил наполеоновский генерал, и Август, заходя в салон, непременно вспоминал об этом и давал себе слово, что найдет похищенные картины.

Марко окинул взглядом комнату и нахмурился.

— Какой позор! — воскликнул он. — Картины в этой комнате были бесценными! Есть ли возможность найти их?

— Я делаю все возможное, дядя.

Марко внимательно посмотрел на племянника и сказал:

— Должен признаться, Гаст, я не ожидал увидеть тебя таким спокойным.

Принц понял, что дядя имел в виду вовсе не похищенные ценности.

— Если бы бегство Франца окончилось отменой моей свадьбы, я не был бы так спокоен, — ответил он. — Но сейчас дела обстоят таким образом, что пусть уж он лучше остается с Лидией. Я очень доволен своей женой.

— Рад слышать это. Ты поступил мудро, женившись на младшей сестре.

Принц промолчал.

Марко же поднялся и подошел к мраморному камину, над которым виднелось на стене большое расплывчатое пятно — здесь некогда висела картина Тинторетто. Герцог с минуту стоял спиной к племяннику — казалось, он внимательно разглядывает это пятно, потом вдруг резко повернулся и проговорил:

— Когда мы в последний раз беседовали, я рассердился на тебя, Гаст. Это было глупо с моей стороны, и я прошу извинения.

Принц молча кивнул.

— Я хочу, чтобы ты выслушал меня, Гаст, — продолжал Марко. — Думаю, ты просто не осознаешь, какую опасность для Австрии представляет твой договор с Британией.

Август с удивлением посмотрел на дядю:

— Опасность? Дядя Марко, только не говорите мне, что император боится нападения со стороны Великобритании.

— Нет, не боится, — ответил Марко. Он сделал глубокий вдох, словно собирался с силами. — Я знаю, Гаст, отец воспитал тебя в вере, что твой священный долг — сохранять независимость Юры, но независимая Юра во времена правления твоего отца не представляла угрозы для Австрии. А сейчас все по-другому.

Принц пожал плечами:

— Что вы имеете в виду, дядя?

— Французская оккупация такой обширной территории способствовала распространению опасных идей либерализма и национализма, этого нельзя отрицать. Почему страны, которые долгое время входили в Австрийскую империю, например Венгрия и Польша, не последовали примеру Юры и не провозгласили независимость?

Принц поднялся с софы и подошел к окну. Заложив руки за спину, он пристально посмотрел на Марко и проговорил:

— Полагаю, они могли бы это сделать. Возможно, они так и поступят. — Принц усмехнулся и добавил: — Ведь Австрия ничего не может им предложить. Австрия лишь душит их экономику и подавляет свободу.

Марко тяжко вздохнул:

— Послушай, Гаст, я пришел сюда не с тем, чтобы спорить с тобой. — Он сурово взглянул на племянника. — Я пришел, чтобы сказать тебе следующее: принц, подумай о благополучии твоих подданных.

Август снова усмехнулся:

— Дядя Марко, я только об этом и думаю.

— Тогда выслушай меня, пожалуйста! Я хочу сделать тебе предложение. И я верю, что оно — в твоих интересах. В наших общих интересах.

Август внимательно посмотрел на дядю:

— Что же это за предложение? Марко откашлялся и проговорил:

— Австрия готова начать переговоры по поводу союза с тобой. Австрийцам нужен доступ к Сеисте. В ответ Австрия готова признать тебя и твоих будущих наследников законными правителями Юры.

Принц в изумлении уставился на дядю — ему казалось, он ослышался.

— Но ведь император уже сделал это, дядя, когда Австрия подписала Заключительный акт Венского конгресса, не так ли, дядя Марко? Вы что же, хотите, чтобы я отдал Сеисту и за это получил то, что и так уже имею?

— Ты получишь мир! — заявил герцог. — Не могу описать гнев императора по поводу этого договора с Англией.

Август прищурился и медленно проговорил:

— Скажите, дядя, а как поступит император, если я не соглашусь на этот… так называемый союз?

На несколько секунд воцарилось тягостное молчание. Потом Марко, нахмурившись, спросил:

— Скажи мне, Гаст, а если Австрия выступит против Юры, то кто придет тебе на помощь?

Принц помрачнел, однако промолчал. Приблизившись к племяннику, Марко продолжал:

— Я читал Лондонский договор. И я уверяю тебя, он не обещает помощь Британии в случае нападения на Юру. Да, разумеется, Британия выразит протест, но ты должен знать: Каслри не захочет, чтобы Британия оказалась втянутой в континентальную войну. — Марко еще на шаг приблизился к племяннику. — Гаст, пожалуйста, серьезно подумай над тем, что я тебе сказал. Для Юры гораздо важнее дружба с соседней империей, чем с той, что находится за морем.

И вновь воцарилось молчание — на сей раз еще более тягостное. Когда же принц наконец заговорил, глаза его сверкали.

— Можете передать от меня императору, что его политика не очень-то разумная. Не стоит угрожать соседу, с которым все равно не удастся справиться. Я намерен твердо придерживаться моего договора с Великобританией.

После того как Марко, явно огорченный, удалился, принц почувствовал острейшую потребность уйти из дворца. Не говоря никому ни слова, он направился к конюшням. И почти сразу же встретил Чарити — она была в костюме для верховой езды.

Увидев его, она остановилась:

— Август, что-то случилось?

Он тоже остановился. Провел ладонью по волосам и в смущении пробормотал:

— А что… заметно?

Она улыбнулась и покачала головой:

— Конечно, нет. Просто я слишком хорошо вас знаю, поэтому и поняла.

Он рассмеялся и проговорил:

— Я только что беседовал с Марко. И, как всегда, он рассердил меня.

— Боже правый… — Она наморщила свой изящный носик. — А я не знала, что герцог Марко в Юре. Неужели он решил вернуться?

Принц кивнул:

— Неделю назад я получил от него письмо, в котором он просил разрешения приехать. Я ответил согласием. Очевидно, я забыл сказать вам об этом.

Именно такую новость они обсудили бы раньше за завтраком. Но, увы, теперь совместные завтраки были упразднены. Однако Чарити не собиралась говорить об этом. Она спросила:

— Чем же он рассердил вас на сей раз?

Август почувствовал, что ему очень хочется обсудить беседу с Марко со своей женой. Неподалеку был разбит небольшой сад с фонтаном и каменной скамейкой, и принц, взяв жену за локоть, повел ее туда. Как только они уселись на скамейку, он начал описывать свою встречу с Марко. Он зашел так далеко, что даже рассказал об угрозе Марко, о том, что Австрия может начать кампанию против Юры.

При этих его словах Чарити вскочила:

— Я не верю! Австрия никогда не осмелится напасть на союзника Британии. — Она прошлась перед скамейкой, потом, внимательно взглянув на мужа, спросила: — Император действительно так сказал? Или это слова самого Марко?

— Не знаю. — Принц пожал плечами. — Марко сообщил, что говорит от имени императора, но я сомневаюсь…

Император должен понимать: как только австрийские войска войдут в Юру, русские войска вторгнутся в Польшу, и тогда все территориальные решения Венского конгресса рассыплются как карточный дом. Никто не хочет этого.

Чарити снова прошлась перед скамейкой. Остановившись, сказала:

— Да, конечно же, не стоит ему верить. Я уверена, что он лжет.

— Кто именно? Марко? Или император?

Чарити бросила на мужа негодующий взгляд:

— Разумеется, Марко. Он считается вашим послом в Вене, но мне кажется, что он больше заботится об интересах австрийского императора.

Принц невольно улыбнулся. Чарити в гневе была необычайно хорошенькой.

— Дорогая, это в порядке вещей. Ведь жена Марко — австриячка. К тому же он много лет провел в этой стране, так что его пристрастия вполне естественны.

Чарити подбоченилась и заявила:

— Если это так, Август, тогда он вряд ли тот человек, который может быть вашим послом!

Принц кивнул:

— Я знаю, дорогая. Именно поэтому я отправил Виктора в Вену — чтобы он был там моими глазами и ушами.

Она усмехнулась:

— Для императорского двора ваш посол — Марко. Вам необходимо избавиться от него и официально назначить на его место Виктора.

Принц нахмурился. Уже давно никто не указывал ему, как поступать в тех или иных случаях.

Чарити снова уселась на скамейку и воскликнула:

— Подумать только! Какой наглец! Этот человек решил, что может испугать вас, угрожая вторжением Австрии!

Принц покосился на жену — и расхохотался. Она взглянула на него и тоже рассмеялась. Потом вдруг сказала:

— О, Август, не двигайтесь. Вам под шейный платок заполз какой-то жучок.

Принц кивнул и замер. Чарити же встала коленями на скамейку и просунула палец под накрахмаленный воротничок его белой рубашки. Август почувствовал, как ее палец касается его шеи. Он сжал зубы и закрыл глаза.

Когда жук был обнаружен и извлечен из-под платка, принц поднялся и, поблагодарив жену, сказал, что идет в конюшни. Чарити молча кивнула.

Стоя на коленях на садовой скамейке, он смотрела вслед мужу.

Глава 15

После встречи с племянником герцог Марко вернулся в свой дворец в отвратительном настроении. Он сразу же прошел в библиотеку, где его уже ждали граф Гинденберг и маршал Ян Рупник. При появлении герцога оба встали. Марко молчал, и Гинденберг, откашлявшись, проговорил:

— Ну как? Вы побеседовали с ним?

— Да, побеседовал.

Марко налил себе бокал бренди из графина, стоявшего на низеньком столике. Сделав глоток, воскликнул:

— О Боже, какой упрямый юнец! С моим братом можно было разумно беседовать, но говорить с Гастом…

Рупник нахмурился:

— Значит, он не послушал вас?

Марко сделал еще один глоток и молча покачал головой.

— Он просто-напросто глупец, — проворчал Гинденберг. — Юра десять лет была под властью французов. И сейчас нам совершенно необходим мир. Нам не нужна новая война.

Марко криво усмехнулся:

— А Август заявляет: Австрия не осмелится напасть на Юру.

Гинденберг поднялся со стула и принялся расхаживать по комнате. Наконец, остановившись, воскликнул:

— Что он знает о жизни?! Ничего! Ему было семнадцать, когда он ушел в горы, и это произошло десять лет назад. Когда же он выбрался из своей пещеры… то сразу отправился в Англию и заключил этот безумный договор с Британией! — Пристально взглянув на Марко, Гинденберг заявил: — Такой человек не должен находиться на престоле Юры.

Марко пожал плечами и с невозмутимым видом проговорил:

— Но он на престоле, и мы ничего не можем поделать с этим. Поэтому нам остается лишь одно: молиться, чтобы он оказался прав и чтобы у императора не хватило смелости исполнить свои угрозы.

Несколько минут спустя граф Гинденберг и маршал Рупник покинули дворец герцога. И оба тотчас же направились к дому Гинденберга — огромному каменному особняку, построенному дедом графа лет пятьдесят назад.

Устроившись в кабинете графа, друзья переглянулись. Наконец Гинденберг предложил:

— Полагаю, мы должны избавиться от него, согласны? Маршал промолчал, и граф продолжал;

— Он опасен. Он прислушивается к мнению… не тех людей.

Рупник кивнул:

— Да, согласен. Его политика… Гинденберг ударил ладонью по ручке кресла:

— Мы ведь предупреждали его! Видит Бог, Марко принес ему прямое предложение от императора. Он мог бы обезопасить свою династию, если бы согласился на союз с Австрией. — Граф пожал плечами и пробормотал: — Август сам толкает нас… на это.

Рупник снова кивнул:

— Да, верно. Принц слишком высокого мнения о себе. Он вел наши войска в битве при Ватерлоо и вообразил себя великим стратегом. — Маршал презрительно хмыкнул. — Наши войска будут раздавлены, если австрийский император пошлет против нас свою армию.

На несколько минут воцарилось молчание. Наконец Гинденберг сказал:

— Мы должны держать это в тайне от Марко.

— Думаете, он будет возражать? — спросил Рупник.

Гинденберг презрительно хмыкнул:

— Марко из тех, кто всегда рад извлечь выгоду из содеянного — что бы ни произошло. Но помощи от него не жди. К счастью, его сын — другой человек,

Рупник кивнул:

— Да, верно. На Франца можно положиться. Он дал мне имя человека в дворцовой гвардии — тот кое-чем обязан ему. И Франц посоветовал использовать его для этого дела.

Гинденберг пристально взглянул на приятеля:

— Чем именно он ему обязан?

— Этот человек сражался при Аустерлице, был ранен и оставлен в австрийском полевом госпитале. Франц лично занимался эвакуацией всех раненых в Вену, где они получили необходимое лечение, а затем способствовал их переправке в Юру. Именно по рекомендации Франца этот человек получил место в дворцовой гвардии.

— Очень хорошо, — сказал Гинденберг. — Однако одного человека явно недостаточно.

Рупник вопросительно взглянул на приятеля.

— Ему потребуется помощник, — пояснил граф.

— Да, разумеется. Но я уверен, что этот человек сумеет найти приятеля, которому можно доверять.

— И вы назначите обоих на ночное дежурство в Пфальце?

— Да, конечно. Я поставлю их на пост за дверями апартаментов принца. Они смогут осуществить наш план, когда все будут спать.

— Полагаю, нам не стоит беспокоиться о том, что Август не окажется в своей постели. — Гинденберг рассмеялся. — Он не спит со своей женой. Очевидно, он не спит и с другой женщиной. Разве такой человек может править в Юре?

— Да, он определенно не тот человек. — Рупник тоже рассмеялся. — Но мы это поправим.

На следующее утро гвардеец по имени Карк попросил своего друга Артейна отправиться вместе с ним в Юлию, где он собирался купить подарок матери ко дню рождения. Когда молодые люди удалились от казарм и зашагали по узким улочкам столицы, Карк затащил друга в маленькую кофейню, где они заняли столик в самом дальнем углу.

После того как хозяйка принесла им кофе, Артейн спросил:

— Карк, так в чем же дело? Вижу, что у тебя на уме вовсе не подарок для матери. Выкладывай, приятель…

Карк осмотрелся и прошептал:

— Вчера ко мне пришел маршал Рупник. Он хочет, чтобы я убил принца, когда я буду на дежурстве в его апартаментах. Я должен задушить его во сне!

Артейн расхохотался:

— Что за шутки, дружище? Неужели ты думаешь, что я поверю тебе?

Карк насупился и проворчал:

— Артейн, я не собираюсь шугать. Я действительно должен убить принца.

Артейн в ужасе уставился на приятеля.

— О Господи. О Господи…

— Понимаешь, я не знал, что делать, — продолжал Карк. — Если бы я отказался, маршал убил бы меня на месте, чтобы я не проговорился. И я притворился, что я с ним заодно.

Артейн окинул взглядом кофейню и прошептал:

— Что же ты собираешься делать?

— Не знаю, но я не собираюсь убивать принца!

— Тихо… — Артейн бросил взгляд через плечо. — Конечно, ты не будешь убивать принца. А что еще сказал маршал Рупник?

— Сказал, что договор принца с Англией заставит Австрию напасть на нас. Вот почему мой долг — убить принца Августа.

Артейн выругался сквозь зубы. Взглянув на приятеля, спросил:

— Ты думаешь, Рупник прав насчет Австрии? Карк пожал плечами:

— Не знаю. Может, и прав. Но я точно знаю другое: пока Рупник отсиживался в Англии, Август десять лет сражался за Юру!

— Тихо… — прошипел Артейн.

— Не бойся, — сказал Карк. — Никто не обращает на нас внимания.

— А как случилось, что Рупник выбрал именно тебя? — спросил Артейн.

— Он знал, что я был одним из тех, кому герцог Адаме помог после Аустерлица. И он, наверное, решил, что буду рад видеть Франца на престоле.

Артейн прикоснулся к шраму на своей щеке.

— Ты думаешь, Франц вовлечен в этот заговор?

— Конечно, нет, — ответил Карк. — Франц и Август добрые друзья. Не думаю, что вовлечен и герцог Марко. Это все Рупник. Похоже, он боится вести армию в бой. Он явно осрамился при Аустерлице. И знаешь… Он обеща сделать меня лейтенантом. Думает, что меня можно купить.

Приятели ненадолго умолкли. Допив свой кофе, Карк проговорил:

— Понимаешь, если мы не выполним эту работу, маршал найдет других.

— Ты сказал… мы?

— Ты должен помочь мне, — заявил Карк. — Я один не справлюсь.

Артейн вздохнул:

— Да понимаю… — Он опять потрогал свой шрам. — Но я ведь сражался вместе с принцем Августом при Ватерлоо. Он даже поговорил со мной перед битвой.

— Мы должны предупредить его, — перебил Карк. — Кто знает, какие у Рупника могут быть планы? Возможно, мы у него не единственные.

Артейн снова вздохнул:

— А как нам предупредить его? Как приблизиться к нему? Мы ведь не можем заявить, что желаем поговорить с принцем.

Карк ненадолго задумался. Потом сказал:

— Если у нас нет доступа к принцу, мы должны поговорить с тем, у кого он есть.

— С кем же?

— Лучше всего — с графом Гинденбергом. Ведь он главный министр Августа.

— Еще кофе?! — прокричала хозяйка.

— Нет-нет, спасибо!

Приятели обменялись взглядами. В очередной раз осмотревшись, Карк предложил:

— Нам надо увидеться с Гинденбергом. Артейн молча кивнул.

Минуту спустя гвардейцы поднялись из-за стола и направились к выходу.

Граф Гинденберг уже собирался покинуть свой дворец — у него была назначена встреча с австрийским послом, — но тут секретарь доложил, что с ним хотят поговорить двое гвардейцев.

— И мне кажется, — добавил секретарь, — что эти люди чем-то очень встревожены. Они сказали, что это «дело жизни и смерти».

Гинденберг нахмурился:

— Ты знаешь их имена?

— Да, ваше сиятельство, Карк и Артейн.

«О Боже», — подумал Гинденберг, он сразу же все понял.

— Пригласи их в приемную, Грасс.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

Час спустя, после беседы с Карком и Артейном, граф Гинденберг сидел в особняке маршала Рупника.

— Очевидно, Франц ошибался относительно преданности своего друга Карка, — с саркастической улыбкой проговорил граф.

Рупник кивнул, однако не проронил ни слова. Граф продолжал:

— Приятель, которого Карк втянул в это дело, — ветеран Ватерлоо, и он восхищается Августом.

Рупник выругался сквозь зубы. Усевшись в кресло, спросил:

— Они сообщили об этом кому-то еще? Граф отрицательно покачал головой:

— Нет, не сообщили.

— Вы уверены?

— Абсолютно. — Гинденберг усмехнулся. — Они пришли ко мне, потому что знали: я имею доступ к принцу в любое время. И я сказал им, что сам займусь этим делом, а они должны молчать.

— Да, тогда… конечно… То есть все можно исправить, верно? — пробормотал Рупник.

— Разумеется, можно. Но от них придется избавиться, — проворчал Гинденберг.

Тут в дверь постучали, и оба насторожились.

— В чем дело?! — прокричал Рупник.

— У меня доклад, который вы требовали, маршал! — раздался из-за двери голос секретаря Рупника.

— Позже! — крикнул Рупник.

Дождавшись, когда шаги за дверью стихнут, Гинденберг спросил:

— Вы можете это устроить?

— Конечно, — кивнул Рупник. — Всегда можно нанять убийцу для такого незначительного дела. Гораздо труднее найти того, кто согласится убить принца.

— Думаю, больше не стоит прибегать к помощи гвардейцев, — сказал Гинденберг.

Маршал пристально посмотрел на главного министра и вполголоса проговорил:

— Возможно, нам придется самим сделать это.

Гинденберг с сомнением покачал головой:

— Это слишком опасно. Нет, нам придется найти подходящего человека.

Вечером того же дня Карк и Артейн затаились в дальнем углу конюшни, примыкавшей к баракам дворцовой гвардии. Они то и дело озирались и говорили почти шепотом.

— Похоже, Гинденберг не сделал ничего, чтобы предупредить принца, — высказал свое подозрение Карк. — У графа был целый день на это, но никто не послал за нами, чтобы мы все подтвердили.

— А что, если он не собирается ничего сообщать принцу? — спросил Карк.

Друзья обменялись взглядами, и каждый увидел в глазах другого подтверждение своих собственных страхов. Артейн облизнул пересохшие губы:

— Может, Гинденберг в заговоре с Рупником?

Карк тяжко вздохнул:

— Я начинаю думать, что так и есть. Что еще могло помешать ему предупредить принца? Это не тот случай, когда можно мешкать.

— Если они оба в этом деле — грош цена нашим жизням, — пробормотал Артейн.

— Само, собой, — кивнул Карк. Артейн громко выругался.

— Потише, приятель, не горячись, — проворчал Карк.

— Теперь только мы сами можем себя спасти, — заявил Артейн. — Но для этого надо предупредить принца.

— А как? — На худой щеке Карка задергался нерв. — У нас нет к нему доступа, и я готов держать пари на свое жалованье, что нам не позволят к нему приблизиться.

— Так что делать? — со вздохом проговорил Артейн. Тут глаза Карка вдруг расширились, и он замер — словно окаменел.

Артейн с удивлением взглянул на приятеля:

— В чем дело?

— Кажется, я знаю, что делать, — сказал Карк. — Если мы не можем увидеться с принцем, значит… мы должны повидать принцессу.

Оба гвардейца несколько раз сопровождали принцессу, когда она покидала дворец, чтобы отправиться в Юлию или посетить ближайшие деревеньки.

— Если мы сможем привлечь ее внимание, она выслушает нас, — продолжал Карк.

— А как привлечь ее внимание?

— Каждое утро она ездит верхом с лордом Льюисом, — сообщил Карк. — Так что завтра утром нам, возможно, удастся поговорить с ней.

— Только бы остаться в живых до завтрашнего утра, — проворчал Артейн.

— Мы где-нибудь спрячемся, — сказал Карк.

— Где именно?

— В лесу, поближе к дворцу. А утром скажем стражникам у ворот, что мы в службе эскорта. Затем пойдем прямо к личным конюшням принца и будем дожидаться принцессу.

Артейн сделал глубокий вдох, потом пробормотал:

— Что ж, давай побыстрее выбираться отсюда, пока живы.

На следующее утро Карк и Артейн появились у боковых ворот, где обычно дворцовая гвардия заступала на дежурство; они сказали часовому в сторожевой будке, что пришли сопровождать принцессу. Солдат в будке замещал стражника, ненадолго отлучившегося, и ему не было известно, что все стражники получили приказ: ни в коем случае не допускать гвардейцев Карка и Артейна на территорию дворца.

Даже не подозревая, как им повезло, гвардейцы проследовали по дорожке, ведущей в конюшни. Один из грумов на конном дворе сказал им, что принцесса уже в манеже, где берет урок у лорда Льюиса Гюнесдорфа.

— Пойдем туда, — сказал Карк, и приятели направились к манежу.

— Очень хорошо, принцесса, — говорил лорд Льюис. — Может быть, немного откиньтесь назад. Вот так! Правильно! Теперь попытайтесь так держаться, пока едете по кругу.

Друзья приблизились к двери, ведущей в манеж, и сразу же увидели принцессу — она проехала прямо перед двумя гвардейцами, не заметив их.

— Держитесь ровнее! — крикнул лорд Льюис, когда Чарити проезжала вдоль длинной стороны манежа. — Еще ровнее, принцесса! Вот так, замечательно!

Гвардейцы терпеливо ждали, они не отваживались прервать занятие. Когда же урок наконец закончился, принцесса спрыгнула с лошади и улыбнулась лорду Льюису. Карк кивнул Артейну и решительно ступил на манеж.

— Ваше высочество, — пробормотал он, потупившись.

— Да, я слушаю. — Принцесса внимательно посмотрела на гвардейца.

«Что, если она не поверит нам? Что мы тогда будем делать?» — в отчаянии подумал Карк.

Лорд Льюис, стоявший посреди манежа, направился к ним.

— Кто вы такие? — спросил он, строго глядя на гвардейцев. — Что вы тут делаете?

Карк откашлялся и пробормотал:

— Пожалуйста, ваше высочество, вы должны выслушать нас. На принца готовится покушение. Если вы хотите спасти его, выслушайте нас.

Принцесса побледнела и воскликнула:

— Покушение?! Покушение на принца?!

— Да, ваше высочество.

Чарити взглянула на шталмейстера:

— Лорд Льюис, эти люди хотят кое-что сообщить мне. Можно расположиться в вашем кабинете?

Седовласый шталмейстер покосился на гвардейцев и сказал:

— Да, конечно. Но только при условии, что я буду сопровождать вас.

— Спасибо, милорд, — пробормотал Карк.

Лорд Льюис подозвал грума, чтобы тот увел жеребца, а затем все четверо пересекли манеж и, миновав коридор, поднялись в кабинет лорда Льюиса.

Как только дверь за ними закрылась, принцесса повернулась к Карку и сказала:

— Так расскажите же мне о заговоре.

— Два дня назад меня вызвал маршал Рупник, — начал Карк. И он поведал о своем разговоре с Рупником и с Гинденбергом.

Слушая гвардейца, принцесса все больше хмурилась, и черты ее лица заострялись. Когда же Карк закончил свой рассказ, она не задала ни единого вопроса и тут же сказала:

— Вы оба пойдете сейчас со мной во дворец. Я хочу, чтобы принц услышал все сам.

Карку показалось, что даже голос принцессы изменился. А она повернулась к лорду Льюису и проговорила:

— Вы тоже пойдете с нами. Вы можете понадобиться. Карк и Артейн последовали за принцессой и лордом Льюисом во дворец. Поднявшись по широкой лестнице, они миновали портал и прошли по длинному коридору. Наконец принцесса остановилась у какой-то двери и, повернувшись к лорду Льюису, приказала:

— Проводите их сюда. А я найду принца.

Лорд Лыоис открыл дверь и жестом предложил гвардейцам войти. Карк первым вошел в небольшой салон с лепниной на стенах. В большом зеркале отражались Артейн и лорд Лыоис, вошедшие следом за ним. Все трое молча уселись на стулья и стали ждать возвращения принцессы.

Наконец дверь открылась, и высокая фигура принца заполнила дверной проем. Он вошел в комнату, а вслед за ним — принцесса.

Карк ту же вскочил и поклонился. Артейн последовал его примеру.

Принц закрыл дверь и спросил:

— Кто из вас Карк?

Принц был в одной рубашке, а его волосы были влажными — очевидно, он только что принимал ванну.

— Я, ваше высочество. — Карк сделал шаг вперед. Принц пристально посмотрел на гвардейца и спросил:

— Что именно говорил тебе Рупник?

Карк сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и принялся пересказывать весь разговор еще раз.

Август внимательно слушал, и ни единый мускул не дрогнул на его лице. Когда Карк закончил, он сказал

— Теперь расскажи о разговоре с Гинденбергом.

Гвардеец кивнул и рассказал о встрече с графом.

— Гинденберг не предпринял попытки поговорить с вами? — спросила принцесса, повернувшись к мужу.

Август отрицательно покачал головой.

— Нет, он не пытался поговорить со мной. — Глаза принца сверкнули.

— Гинденберг тоже может принимать участие в заговоре, ваше высочество, — сказал лорд Льюис. — Это единственное объяснение тому, что он не предупредил вас.

— Похоже. — Принц повернулся к своему шталмейстеру: — Льюис, приведите ко мне Эмиля.

Лорд Льюис отправился на поиски лорда Саудера. Принц же молча подошел к окну. Все остальные тоже молчали.

Минут через пять дверь снова открылась, и в комнату вошел широкоплечий молодой дворянин, который, как знал Карк, был одним из ближайших друзей принца. Август повернулся к лорду Эмилю Саудеру и в нескольких словах рассказал о заговоре. Потом добавил:

— Я хочу, чтобы ты взял гвардейцев, отправился к Рупнику, арестовал его и привел ко мне.

Глаза лорда Эмиля сверкнули.

— Я немедленно отправляюсь к нему, Гаст.

Лорд Эмиль вышел, и в комнате надолго воцарилось молчание. Наконец принц повернулся к жене, сидевшей на софе, и сказал:

— Это не очень-то приятное дело, Чарити. Вы хотите остаться?

Она кивнула:

— Да, хочу.

Принц пожал плечами:

— Как вам угодно.

Тут принцесса покосилась на гвардейцев и проговорила:

— Они, должно быть, голодны, Август. Они всю ночь прятались в лесу, а затем пришли прямо ко мне. Может быть, Льюис отведет их в столовую и закажет для них что-нибудь?

Принц взглянул на шталмейстера:

— Вы не возражаете, Льюис? Чем меньше вы узнаете об этом деле, тем лучше.

— Конечно, не возражаю, — ответил Льюис. Гвардейцы поклонились принцу и последовали за шталмейстером.

Оставшись наедине с мужем, Чарити не решалась нарушить молчание. Август же в глубокой задумчивости расхаживал по комнате; было очевидно, что предательство главного министра и маршала стало для принца тяжелым ударом,

«Кто знает, где еще могут быть его враги? — думала Чарити. — Если бы Рупник не обратился именно к этому человеку… если бы Карк не попытался увидеться со мной… если… если… Если бы не все эти „если“, Август уже был бы мертв».

Чарити вздрогнула и обхватила плечи руками — словно ей вдруг стало холодно.

— Рупник — командующий вашими гвардейцами, Август, — проговорила она наконец. — Он поклялся защищать вас! Если вы не можете ему доверять, так кому же можно верить?

Он повернулся и пристально взглянул на нее:

— Я знаю, кому я могу доверять, Чарити. Моя ошибка состояла в том, что я сохранил министров моего отца, а не заменил их своими собственными людьми. Вы были правы, мне следовало избавиться от них. Это ошибка, которую я уже не повторю.

Она взглянула в холодные серые глаза. Ей отчаянно захотелось, чтобы он утешил ее, и, отбросив гордость, Чарити тихо сказала:

— Я так боюсь за вас, Август.

Он ответил так, как она и ожидала. Подойдя к софе, принц присел с ней рядом и взял ее за руку:

— Бояться совершенно нечего. Я в полной безопасности, и мы избавимся от этих злодеев, прежде чем они отважатся на новую подлость.

Чарити придвинулась ближе к мужу и, закрыв глаза, прижалась щекой к его груди. На мгновение руки принца напряглись. Затем он крепко прижал ее к себе и прошептал ей на ухо:

— Не огорчайтесь, моя дорогая. Все будет хорошо. Внезапно он отстранился и отодвинулся от нее. Она потупилась и пробормотала:

— Простите, Август, я не хотела вас огорчать.

Принц молча поднялся с софы и снова принялся расхаживать по комнате; было очевидно, что он с нетерпением ждет возвращения Эмиля.

Наконец дверь распахнулась, и на пороге появился лорд Эмиль. Но он был один.

— Где Рупник? — спросил принц. — Вы не успели схватить его?

— Не успели, Гаст, — ответил лорд Эмиль. — Увы, мы опоздали. Когда он увидел, что я направляюсь к нему с гвардейцами, он застрелился.

Глава 16

Лорду Эмилю гораздо больше повезло с графом Гинденбергом. Когда его схватили и привели во дворец, он клялся, что не принимал участия в заговоре Рупника. Когда же принц устроил ему встречу с Карком и Артейном, граф сдался и упал на колени, моля о пощаде.

Август передал Гинденберга главному судье Юры для суда над ним, и исход суда ни у кого не вызывал ни малейших сомнений. Чарити выразила общее мнение, когда заявила:

— Надеюсь, они повесят его. Человек, способный предать принца, которому он принес клятву верности, не заслуживает того, чтобы оставаться в живых.

— Полностью согласен с вами, ваше высочество, — сказал лорд Эмиль (разговор происходил в гостиной принцессы после того, как графа Гинденберга увели).

Принц взглянул на жену и сокрушенно покачал головой:

— Неужели эта жаждущая крови дама и есть та милая и очаровательная женщина, которая так настойчиво стремилась к тому, чтобы открыть приюты и больницы для бедноты?

— Разумеется, это я, — живо откликнулась Чарити. — И еще мне очень хочется знать, был ли герцог Марко посвящен в этот ужасный заговор?

Ее вопрос был встречен молчанием. Все взгляды обратились к принцу.

Он нахмурился и пробормотал:

— Не знаю… Хотелось бы думать, что Марко ничего не знал.

— Лучше арестуй его, — посоветовал лорд Стивен. — Это единственный способ обеспечить твою безопасность, Гаст.

Принц покачал головой:

— У меня нет никаких доказательств его вины.

— Лорд Стивен прав, — подал голос Льюис. — Вы должны обезопасить себя, ваше высочество. Вы непременно должны принять меры…

— Я уже кое-что делаю, Льюис, — перебил принц. — Я назначил лорда Стивена моим главным министром, лорд Эмиль теперь будет моим новым маршалом, а граф Виктор Розман заменит Марко на посту посла в Австрии. — Он перевел взгляд своих серых глаз на Чарити. — Я получил хороший урок. Отныне меня будут окружать только мои ближайшие друзья.

— Итак, Марко останется на свободе? — спросил лорд Стивен.

Принц откинулся на спинку стула.

— Франц будет держать его в узде, Стивен. Поверь мне, он не захочет, чтобы его отец оказался вовлеченным в гнусные интриги. Он не будет спускать глаз с Марко.

— Я не доверяю Францу, — призналась Чарити. — Как вы можете считать его своим другом, Август? Посмотрите, как он поступил с вами. Он сбежал с вашей невестой за неделю до свадьбы.

Принц невольно улыбнулся:

— Поступив так, Франц оказал мне величайшую услугу.

Лорд Стивен рассмеялся и проговорил:

— Он оказал услугу всей Юре, ваше высочество.

— Это поистине так, — согласился лорд Эмиль.

— Присоединяюсь к общему мнению, — заявил лорд Льюис. — К тому же принцесса — прекрасная ученица.

Чарити покраснела и засмеялась. О Франце же больше не вспоминали.

Спустя несколько дней о заговоре забыли — все готовились к главному празднику Юры — Дню Озбальда. Эта дата отмечалась ежегодно в честь битвы при Озбальде, крупнейшей победы над турками в XVI веке. Во время войны с Наполеоном праздник не отмечался, и Август стремился восстановить торжественную церемонию, которая была забыта почти на десятилетие.

За неделю до праздника во все дворцы Юлии начала стекаться знать — все хотели принять участие в запланированных Августом торжествах. В субботу утром, ровно через четыре дня после того, как был раскрыт заговор Рупника и Гинденберга, принц получил записку от Евы Цайс, в которой говорилось, что она находится в Юлии и хочет встретиться с ним.

Август стоял перед трюмо в своей гардеробной, а камердинер помогал ему надевать камзол. Принцу передали записку, когда он вернулся с утренней прогулки верхом, и с того момента, как он прочитал ее, он уже не мог думать ни о чем другом.

«Я должен увидеться с ней, — думал Август. — С моей стороны было бы крайне нелюбезно не встретиться с ней».

— Могу я сделать для вас еще что-нибудь, ваше высочество?

— Что?.. — Принц уставился на камердинера. — Нет-нет, Гене, это все. Спасибо.

Оставшись один, принц подошел к окну. Глядя на раскинувшиеся перед ним сады, принц думал о Еве. Но он понимал, что не может возобновить отношения с Евой — ведь теперь у него была Чарити, и связь с Евой была бы предательством по отношению к жене. В конце концов Август решил: «Я нанесу визит Еве. Уверен, это все, что она ожидает. Она знает, что я женат. Она поймет: то, что было некогда между нами, не должно возобновиться».

Принц отправился к Еве Цайс в сопровождении одного лишь грума. Подъехав ко дворцу Евы, Август выпрыгнул из экипажа и приказал груму возвращаться обратно. Ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел его карету у дворца вдовы.

Слуга тотчас же открыл парадную дверь, и принц, войдя в холл с мраморным полом, увидел Еву — она ждала его. Ее лицо находилось в тени, поэтому Август не видел ее глаз, а он помнил, что они — зеленые.

— Рада видеть вас, ваше высочество. — Она присела в изящном реверансе. — Очень любезно с вашей, стороны навестить меня. Пожалуйста, входите. Может быть, вы не откажетесь подкрепиться?

— Нет-нет, благодарю. — Он вдруг почувствовал сухость во рту и бешеное биение сердца. — Рад видеть вас, леди Цайс.

Август последовал за хозяйкой в гостиную и сел на кушетку без спинки. Ева тотчас же налила ему кофе. Она очень удивилась письму, которое получила от него месяц назад. За все время их весьма продолжительных взаимоотношений она получила всего лишь несколько писем от Августа, и он всегда писал только о деле. Последнее же письмо было ни о чем. Прежде принц никогда не писал таких писем, и вдова тут же поняла: что-то не так…

И вот теперь Ева смотрела на сидевшего перед ней принца и думала: «Да, с ним действительно что-то не так».

Ей ужасно хотелось спросить; «В чем дело, Август? Что случилось?» Однако она сдержалась. Она прекрасно знала принца и понимала: нельзя задавать ему такие вопросы, он сам все расскажет, если пожелает. Да, с ним следовало проявлять терпение…

Впрочем, она догадывалась: видимо, все дело — в его браке. Да, скорее всего именно поэтому он обратился к ней. Эта мысль воодушевила вдову. Ева никогда не думала, что Август женится на ней, но, когда она узнала о его женитьбе на молодой и очаровательной английской девушке, она была уязвлена, и даже сильнее, чем ожидала. И теперь Ева радовалась, что брак не удался.

Думая об этом, Ева беседовала с гостем о предстоящих торжествах по случаю Дня Озбальда.

— Вы вернули нам нашу национальную гордость, — сказала она.

Принц криво усмехнулся:

— Я дал Юре несколько национальных праздников, и это все, что я пока сделал.

— Нет-нет… — Ева покачала головой. Немного помолчав, она продолжала: — Я прекрасно помню, что почувствовала тогда, когда впервые увидела вас. Ваши люди принесли вас, раненного, на мою виллу, и я помню, как вы сидели перед камином — такой юный, изможденный, в лихорадке… Помню, как я подумала: «Это мой принц. Он не бежал, как многие другие аристократы. Он остался, и он сражается за нас». И я почувствовала такую гордость за вас, Август! Я думала: «Если он может бороться за Юру, значит, и я могу бороться за него».

Он посмотрел на нее потемневшими глазами:

— Вы действительно так думали, Ева?

Вдова улыбнулась ему. Она была очень милой женщиной и выглядела лет на десять моложе своего возраста.

— Да, действительно, Август.

На его щеке вдруг задергался мускул.

— Ева, мне следует уйти отсюда.

Теперь его глаза стали почти черными, и ей нетрудно было понять, что с ним происходит.

— Мой дорогой, — она ласково улыбнулась, — наши с вами отношения — это только наши отношения. И никто от этого не пострадает.

Он помотал головой — словно пытался отогнать неприятные мысли. Она взяла его руку и положила ее себе на грудь.

Его пальцы тут же сомкнулись, и он застонал. В следующее мгновение их губы слились в поцелуе.

За два дня до праздника принц пригласил бродячий цирк. Танцовщицы на проволоке, акробаты на лошадях, пони, который умел считать, и актер, который глотал огонь, развлекали горожан и жителей окрестных деревушек.

— Там был человек, который скакал на четырех лошадях сразу, — рассказывала Чарити, когда молодые супруги и их приближенные сели за легкий ужин.

Принц взглянул в сияющие глаза жены и засмеялся:

— И как же он умудрялся это делать?

Чарити наколола на вилку кусочек курицы.

— Лошади были запряжены в ряд, и он стоял одной ногой на каждой из крайних лошадей. Август, он скакал на них галопом! Это было восхитительно. Я бы очень хотела, чтобы вы увидели это.

— А вы посетили цирк, миледи? — спросил лорд Стивен Леди Стефани Хейвек, молодую женщину, которая стала главной придворной дамой Чарити.

— Да, милорд, — ответила Стефани. — И я в восторге, милорд. Больше всего мне понравились танцовщицы на канате.

Чарити кивнула в знак согласия и тут же воскликнула:

— Они тоже были великолепны! Если бы не сегодняшний маскарад, я еще раз пошла бы посмотреть представление в цирке.

— Полагаю, вы думаете, что я специально устроил этот маскарад, чтобы лишить вас цирка. — Принц улыбнулся. — Вы, должно быть, считаете меня чудовищем, дорогая.

Все сидевшие за столом засмеялись.

Чарити внимательно посмотрела на мужа. Что-то в нем изменилось — она заметила это еще накануне, а сегодня перемена стала совершенно очевидной.

По какой-то непонятной причине принц преобразился, он снова стал таким же, каким был во время их свадебного путешествия. Да, Август снова стал улыбчивым и общительным — именно таким он был на озере Лейв. Увы, после возвращения во дворец он перестал оставаться с ней наедине…

«Но что с ним произошло в последние дни?» — думала Чарити, поглядывая на мужа. Казалось бы, ей следовало радоваться этой чудесной перемене, но женский инстинкт подсказывал, что радоваться вовсе не стоит. Разумеется, Чарити не смогла бы объяснить, что именно ее тревожило, но она чувствовала: произошло нечто… не очень-то для нее приятное.

Отправившись после ужина в Юлию, молодые супруги, сидевшие в своей карете, всю дорогу провели в приятной беседе.

Маскарад проводился в одном из лучших дворцов столицы, и Чарити, выбравшись из кареты, окинула взглядом ярко освещенный фасад дворца. Вдоль ступеней лестницы, ведущей к парадному входу, стояли слуги с зажженными факелами, а другие слуги расстелили перед принцем и принцессой красную бархатную дорожку. Леди Стефани, которая приехала чуть раньше, подошла к Чарити и поправила ее розовый атласный шлейф и бриллиантовую тиару. Затем Чарити и Август начали медленно подниматься по ступеням. Миновав коридор, они остановились в дверях огромного зала, предназначенного для празднества.

— Его королевское высочество принц Август и ее королевское высочество принцесса Чарити! — провозгласил мажордом.

«Неужели это обо мне? — подумала Чарити. — Привыкну ли я когда-нибудь к этому?»

Принц с принцессой проследовали к центру зала, и толпа расступалась перед ними, как Красное море перед Моисеем. Мужчины низко кланялись, а женщины приседали в реверансе. Чарити хотелось рассмеяться и сказать: «Что же вы делаете? Право, не стоит».

Но Чарити чувствовала тяжесть атласного шлейфа и уколы прекрасной бриллиантовой тиары, и она знала: ей следует держаться так, как должна держаться принцесса Юры. Да, ее жизнь изменилась, и она должна поскорее привыкнуть к этим изменениям.

Все в зале, кроме принца и Чарити, были в домино и в масках. Первые несколько танцев супруги сидели на позолоченных стульях, стоявших на низком помосте, который соорудили в центральной части зала. Но затем оркестр заиграл вальс, принц, повернувшись к жене, с улыбкой сказал:

— Могу я пригласить вас на танец, дорогая?

Когда они стали рядом, Чарити, взглянув ему в глаза, проговорила:

— Пожалуйста, не делайте больших шагов, Август, иначе мне не поспеть за вами.

Принц улыбнулся и сказал:

— Не беспокойтесь, дорогая.

Танец с Августом был самым счастливым моментом в ее жизни. Ей нравилось находиться так близко от него, их тела пребывали в такой гармонии, что они двигались как единое целое. Чарити чувствовала, что могла бы танцевать с ним вечно; когда же музыка наконец стихла, она какое-то мгновение продолжала раскачиваться, не желая отдаляться от мужа.

Потом принц пригласил на танец леди Стефани, а лорд Эмиль — Чарити. После этого Чарити больше не танцевала; почти весь вечер она сидела рядом с мужем на помосте и весело болтала с друзьями принца, время от времени подходившими к ним. Но Чарити заметила, что Август дважды танцевал с блондинкой в темно-зеленом домино и в маске. Впрочем, он танцевал и с другими дамами, но только по разу. «Кто же эта дама в зеленом?» — снова и снова спрашивала себя молодая принцесса.

Чарити была не из тех, кто уклоняется от неприятных разговоров. На обратном пути, когда они сели в карету, она спросила:

— Кто та женщина, с которой вы танцевали, Август? Я имею в виду даму в зеленом домино.

Принц нисколько не удивился вопросу и тут же ответил:

— Баронесса Цайс. Она была очень добра ко мне в годы войны. Когда я был ранен, она выхаживала меня.

«Значит, она ухаживала за ним, когда он был ранен», — с облегчением подумала Чарити. Внимательно посмотрев на мужа, она проговорила:

— Я не знала, что вы были ранены.

Принц улыбнулся:

— Я получил пулю в плечо. Рана была не очень опасная, но она не заживала. Стивен и Эмиль привезли меня на виллу Евы, и она взяла на себя заботу обо мне.

«Ева». Когда принц назвал баронессу по имени, Чарити невольно вздохнула.

Уже во дворце, неподалеку от двери, ведущей в западное крыло, Чарити заявила, что устала и собирается сразу же лечь в постель. Принц кивнул и сказал:

— Да, конечно. У нас был трудный день. Повернувшись к сопровождавшему их лорду Эмилю, принц спросил:

— Ты что-то хотел мне сказать?

— Не забудь, что у тебя завтра утром назначена встреча, Гаст.

— Я помню, — ответил принц.

В голосе Эмиля прозвучали настоятельные нотки, и Чарити с любопытством взглянула на мужа. Когда они миновали двух дворцовых гвардейцев, охранявших вход в западное крыло, Чарити спросила:

— Встреча касается заговора, Август?

— Что? — Он взглянул на нее в некотором смущении. — Нет-нет, дорогая, ничего подобного. Это всего-навсего французский посол — ничего чрезвычайного.

Они дошли до двери в ее апартаменты, и он с улыбкой взглянул на нее:

— Вы выглядели сегодня очаровательно, моя дорогая.

— Благодарю, Август, — кивнула Чарити. Он наклонился и поцеловал ее в щеку:

— Приятных сновидений, дорогая.

Чарити была готова обнять мужа за шею и поцеловать в губы, но он вдруг отступил и, потупившись, пробормотал:

— Что ж, спокойной ночи…

Чарити с удивлением посмотрела на мужа. Было очевидно, что он не хотел встречаться с ней взглядом.

— Спокойной ночи, Август, — прошептала она. Принц развернулся и направился к себе.

Горничная принцессы ждала ее, чтобы раздеть. Потом Чарити надела ночную сорочку и расчесала волосы, однако ложиться в постель не стала. Отпустив горничную, она надела халат и добрых полчаса расхаживала по спальне — ее одолевали очень неприятные мысли. Почему-то ее ужасно расстроило, что она не поцеловала мужа на ночь. Наконец Чарити поняла, что не сможет сейчас уснуть.

«Я должна поговорить с Августом, — решила она. — Мы должны выяснить наши отношения. Должны сделать наш брак подлинным. Я не сомкну глаз, если не увижу его и не скажу ему, что я испытываю».

Она действовала быстро — словно боялась, что передумает или лишится храбрости. Покои принца находились рядом с ее покоями, и минуту спустя Чарити уже стояла у двери спальни. Несколько мгновений она колебалась. Потом, собравшись с духом, постучала.

Тишина была единственным ответом.

Она снова постучала.

И снова тишина.

Она опять постучала и позвала его по имени.

Никто ей не ответил.

Ей вдруг представилось, что муж лежит в постели… мертвый. В следующее мгновение Чарити распахнула дверь и буквально ворвалась в комнату.

Комната была пуста. Чарити взглянула на постель мужа и поняла, что он даже не ложился.

«Но где же он? — спрашивала себя Чарити. — Ведь он вроде бы пошел к себе…»

И тут ей вспомнились слова лорда Эмиля. «Не забудь, что у тебя завтра утром назначена встреча, Гаст», — кажется, так он сказал.

Вероятно, это была очень важная встреча, иначе лорд Эмиль не стал бы о ней напоминать. Но ведь Август сказал, что это всего-навсего французский посол. Возможно, Эмиль напомнил о встрече только потому, что знал: Август вернется очень поздно и может проспать.

Тут Чарити вдруг почувствовала, что дрожит.

— Нет! — воскликнула она. — Нет, я не поверю этому!

Но образ Августа, танцующего с блондинкой в темно-зеленом домино, по-прежнему стоял у нее перед глазами. «Ева, — звучало у нее в ушах. — Ева, Ева, Ева…»

Вбежав в свою спальню, Чарити упала на постель и разрыдалась. Она рыдала так, что, казалось, никогда не сможет остановиться.

Глава 17

К рассвету Чарити была так измучена, что забылась беспокойным сном. А на следующий день у нее оказалось столько дел, что просто не было времени поразмыслить над произошедшим минувшей ночью. Она сразу же отправилась в Юлию, а затем поехала в приют для сирот в близлежащем городке — там должен был состояться прием по случаю Дня Озбальда.

После приема в сиротском приюте вместе с Чарити в карете ехала леди Стефани, и принцесса была рада ее обществу. Веселая болтовня Стефани помогала не думать о предстоящей встрече с Августом.

Чарити не знала, как теперь держаться с мужем, и потому ужасно нервничала. Действительно, что ему сказать?! «Я доверяла вам, а вы предали меня», — именно эти слова ей хотелось бросить ему в лицо. Но она была достаточно умна, чтобы понять: он никогда не увидит сложившуюся ситуацию в том же свете, что и она. Да и никто не поймет ее переживаний. Бабушка недаром ее предупреждала: «Если мужчина не может получить удовлетворения дома, он будет искать его где-нибудь в другом месте».

Она отказывалась верить, что и Август был таким, но, очевидно, дело обстояло именно так.

Чарити продолжала слушать болтовню леди Стефани, пока они поднимались по веерообразной лестнице Пфальца. Затем они вошли в банкетный зал, где их встретил Гельмут, главный дворецкий. Выразительно взглянув на Чарити, он сообщил, что час назад прибыла принцесса Екатерина со свитой — с ней приехали родственники.

— О Боже! — невольно воскликнула Чарити. — Неужели?..

Гельмут утвердительно кивнул.

— Его высочество знает, что принцесса Екатерина здесь? — спросила Чарити.

— Нет еще, ваше высочество. Он пока не вернулся с охоты.

— Она не предупредила вас о своем приезде, ваше высочество? — поинтересовалась леди Стефани.

Чарити отрицательно покачала головой.

— Полагаю, мне лучше сразу же увидеться с ней.

— Мне пойти с вами? — спросила леди Стефани.

Чарити улыбнулась ей:

— Нет. Но спасибо за предложение, Стеффи. — Принцесса взглянула на Гельмута. — Вы, кажется, сказали, что она в моей гостиной?

— Да, ваше высочество. Мне очень жаль, но она настаивала, а отказать принцессе Екатерине, когда она настаивает, очень сложно.

— Я знаю, — кивнула Чарити.

«Сейчас не самый подходящий момент для появления матери Августа», — думала молодая принцесса, направляясь в западное крыло.

Екатерина, сидевшая в личной гостиной Чарити, чувствовала себя тут как дома. С улыбкой взглянув на вошедшую невестку, она объявила на звенящем итальянском:

— Я приехала. — Покосившись на своих родственников, Екатерина добавила: — Я решила, что приехать — мой долг. Я знаю, что значит мое присутствие для моего доброго народа.

Чарити, которая думала, что никогда больше не рассмеется, почувствовала знакомое желание похихикать. С трудом удержавшись от смеха, она сказала:

— Как приятно видеть вас, принцесса. Какой милый сюрприз.

Принцесса-мать просияла:

— Садись, дитя мое. Садись же.

Екатерина указала на одно из кресел, затем оглядела Чарити с ног до головы.

— Рада видеть, что теперь ты одеваешься гораздо лучше. Те платья, что выбирала для тебя твоя мать… — Екатерина театрально вздрогнула.

Чарити вовсе не собиралась защищать свою мать. Она, пожав плечами, пробормотала:

— Я счастлива, что вам понравилось мое платье, принцесса.

Тут Екатерина указала на своих родственников и проговорила:

— Дорогая, позволь представить тебе моих спутников. Ты, наверное, видела их на свадьбе, но едва ли запомнила — там было слишком много людей.

Двое мужчин — при появлении Чарити они встали — низко поклонились молодой принцессе. А пожилая женщина по-прежнему сидела в кресле.

Екатерина же тем временем продолжала:

— Позволь представить тебе моего племянника Карло Веккио.

Карло, очень красивый молодой человек с рыженато-золотистыми волосами и зелеными глазами, снова поклонился.

— А это Антонио Веккио, мой кузен. — Екатерина улыбнулась.

Темноволосый и темноглазый Антонио тоже поклонился и улыбнулся.

— А это моя тетушка, Мария Веккио. — Екатерина повернулась к пожилой даме. — Надеюсь, ты извинишь, что она не приветствовала тебя реверансом. Ома страдает артритом.

— Здравствуйте, синьоры. Здравствуйте, синьора Мария, — проговорила Чарити на прекрасном итальянском. — Добро пожаловать в Юру.

— Ваш чай — как вода, — проворчала синьора Веккио, кивнув на чайный столик.

На мгновение воцарилась тишина. Затем Чарити с улыбкой ответила:

— Пожалуйста, извините. Может, послать за другим?

— Не стоит. — Тетка Екатерины махнула рукой. — Он, наверное, тоже будет как вода.

— Тетя Мария… — Антонио укоризненно покачал головой. — Не следует обижать хозяев.

Синьора Веккио нахмурилась и проворчала:

— Никто из немцев не знает, как приготовить настоящий чай. Бедная Екатерина… Это, должно быть, истинное наказание — столько лет прожить в такой ужасной стране.

Принцесса Екатерина улыбнулась и сказала:

— Видите ли, тетушка, Юра не похожа на соседние страны. Ее преимущество в том, что она находится прямо напротив Венеции, через Адриатику. Поэтому местная кухня очень похожа на итальянскую. — Чтобы подтвердить свои слова, принцесса взяла печенье из блюда и с удовольствием съела его.

Синьора Мария усмехнулась, но тоже потянулась к блюду с печеньем,

Тут Чарити вдруг подумала: «А может, Веккио заняли все мои покои?» Повернувшись к Екатерине, она спросила:

— Вам предоставили удобные комнаты, принцесса?

Екатерина вздохнула:

— Наиболее удобные… при нынешних обстоятельствах.

Пожилая синьора снова потянулись к блюду с печеньем. Было очевидно, что юрская кухня пришлась ей по душе.

Принцесса Екатерина снова вздохнула.

— Странное ощущение — обитать в восточном крыле… Вот почему я предпочла выпить чаю здесь. Я была уверена, что ты не будешь против, Чарити. В конце концов, эти апартаменты были моими гораздо дольше, чем твоими.

— Конечно, я не против, — ответила Чарити. — Я счастлива, что вы решили вернуться на День Озбальда. Это будет первый настоящий праздник после окончания войны.

Екатерина утвердительно кивнула:

— Именно так я и думала. Вот почему я предприняла такие усилия, чтобы оказаться здесь.

Внезапно дверь отворилась, и в комнату вошел Август. Он все еще был в охотничьем костюме, и на щеках его играл румянец — очевидно, сказывалось пребывание на свежем воздухе.

Чарити взглянула на мужа — и тотчас же почувствовала, что сердце ее забилось быстрее.

Однако он смотрел не на нее, а на свою мать. И похоже, не испытывал особой радости.

— Мама, что вы тут делаете? Почему вы не написали мне и не сообщили о своем приезде?

Принцесса раскрыла сыну объятия

— Август, — произнесла она, — дорогой сын мой… — Было ясно, что она заранее подготовилась к этой сцене. — Август, подойди и поцелуй свою маму.

На щеке принца дернулся мускул. Но он все же пересек гостиную, наклонился и, как подобает почтительному сыну, поцеловал принцессу Екатерину. Когда он выпрямился, его глаза встретились с глазами жены. Чарити тотчас же потупилась. «Я должна притворяться, что ничего не знаю, — думала она. — Мне остается лишь надеяться, что баронесса будет находиться в городе только на время празднества, а потом уедет. Возможно, тогда я смогу сделать так, чтобы он заметил меня. Возможно, тогда мы начнем наши брачные отношения, и у него не будет больше необходимости обращаться к баронессе».

Август же тем временем поприветствовал своих венецианских родственников, а потом раздался голос Екатерины:

— Я уже говорила Чарити, как скучаю по этим апартаментам. Ведь я жила здесь гораздо дольше, чем она.

Принц повернулся к матери и, пристально посмотрев на нее, проговорил:

— Если вы собираетесь вынудить Чарити отдать вам апартаменты, то забудьте об этом.

Екатерина поджала губы, но промолчала.

И тут Чарити пришло в голову, что для нее было бы легче, если бы она находилась подальше от Августа. Она повернулась к мужу, но Август, очевидно, прочитавший ее мысли, проговорил:

— Нет, Чарити. Простите меня, но я не позволю маме воспользоваться вашим благородством. Это было бы неправильно, несправедливо. Ведь вы — принцесса Юры, вы — моя жена, поэтому именно вы должны занимать эти апартаменты. — Он опять обратил свой взор к матери: — И закончим дискуссию на эту тему.

— Я и не просила предоставить мне эти апартаменты, Август, — высокомерно заявила принцесса Екатерина. — Ты берешь на себя слишком много.

— Простите меня, мама.

— Думаю, я отправлюсь в свою комнату и вздремну, — с достоинством ответила Екатерина. Она поднялась с софы, и трое Веккио встали вслед за ней.

Принц и Чарити тоже поднялись со своих мест.

— Сегодня вечером в оперном театре состоится представление, принцесса, — сообщила Чарити. — Я очень надеюсь, что вы, ваши племянник и кузен, а также ваша тетушка будете сопровождать нас.

— Опера? Как мило, — ответила принцесса.

— Что будут исполнять? — спросила Мария Веккио.

— «Волшебную флейту», — сообщила Чарити.

Синьора Веккио фыркнула и проворчала:

— Моцарт, конечно же, хорош, но только итальянцы понимают, как следует сочинять музыку для голоса. Во всяком случае, оперу должны исполнять только итальянские певцы, — добавила пожилая синьора.

Чарити едва удержалась от смеха. Принц же проговорил:

— Мне посчастливилось пригласить труппу из Мюнхена. Эта труппа славится своей трактовкой Моцарта.

— Это прекрасно, Август. С нетерпением буду ждать вечера, — с улыбкой сказал Антонио.

Карло взял синьору Марию под руку и повел к двери. Антонио же предложил руку принцессе Екатерине и, подмигнув Августу, тихо проговорил:

— Не беспокойтесь, тетушка Мария не пойдет на представление. Я постараюсь, чтобы она выпила бокал шерри — это ее мгновенно усыпляет.

— Спасибо, Тонио, — поблагодарил родственника принц.

Антонио широко улыбнулся и вывел принцессу Екатерину из гостиной.

Чарити была права, когда заключила, что принц не испытывал особого восторга от встречи с матерью. Еще месяц назад Август был бы рад ее появлению, но теперь, когда он возобновил свои отношения с Евой, Екатерина была досадной помехой.

Августа начинали мучить угрызения совести. Он пытался найти себе оправдание, однако у него ничего не получалось. Он знал, что виноват перед Чарити, и сознание вины с каждым днем мучило его все больше.

Пытаясь заглушить голос совести, Август говорил себе: «Она ведь ничего не знает. Как это может огорчать ее, если она ничего не знает?»

И он сам же отвечал на свой вопрос: «Об этом уже знают Стивен и Эмиль. Скоро узнают и другие. Это известие распространится среди придворных — такое невозможно скрыть. А Чарити… она будет пребывать в неведении. А ведь Чарити — самая очаровательная, самая добрая девушка на свете».

Особенно больно ему было в ту ночь, когда он провожал жену после маскарада. Он оставил ее у двери спальни, намереваясь отправиться обратно в Юлию, чтобы встретиться с Евой. Тогда он наклонился, чтобы поцеловать жену в щеку, и его словно поразил удар молнии — ведь он обманывает ее! Более того, он понял, что ему не хотелось уходить, не хотелось уезжать к Еве, а больше всего хотелось остаться здесь, с Чарити.

Принц заставил себя отстраниться от нее, иначе он не удержался бы — подхватил бы ее на руки и отнес бы в постель, чтобы действительно сделать своей женой.

Он отправился к Еве, но наконец-то понял: его влекло к Чарити, а вовсе не к Еве. Но увы, он предавал свою жену.

Выбравшись из экипажа перед зданием оперы, принц взял под руку Чарити, а Карло — Екатерину. Следом за ними шел Антонио. Они проследовали к ложе принца, занимающей почетное место слева от авансцены.

Принцесса Екатерина прошла в передний ряд ложи и минут десять стояла, словно фигура на носу корабля, принимая приветствия собравшихся в зале. В театре было три яруса лож, и сегодня по случаю торжественного представления все они были до отказа заполнены мужчинами в черных фраках и белых жилетах и женщинами со сверкающими драгоценностями в низких вырезах вечерних платьев и диадемами в элегантно уложенных волосах. И все эти люди кланялись принцессе Екатерине и приседали перед ней, приветствуя ее.

Чарити же сидела в одном из позолоченных кресел, проглядывая программку и разговаривая с Карло. Август молча поглядывал на нее и почему-то хмурился время от времени.

Наконец принцесса Екатерина решила, что пора сесть. Она согнала Карло с его места и села рядом с Чарити. Август молча кивнул — он одобрял действия матери.

К принцу присоединился Карло; он с улыбкой проговорил:

— Приятно сознавать, что французское чудовище упрятано под замок и теперь все по-старому.

Принц тоже улыбнулся:

— Да, верно. Очень приятно сознавать…

Взгляд кузена Карло остановился на Чарити.

— Ваша жена очаровательна. Такая хрупкая и грациозная — словно олененок.

Август снова нахмурился. Ему не нравилось, как Карло смотрел на Чарити. И не нравилось, что он назвал ее «олененком».

Кузен бросил на принца насмешливый взгляд:

— Я только смотрю и восхищаюсь. Я же не прикасаюсь.

В этот момент раздались звуки музыки, и принц вынужден был отвернуться от кузена. Оба заняли свои места.

Музыка Моцарта была божественной, а артисты из Мюнхена пели, как ангелы. За всю свою жизнь Чарити никогда не слышала такой прекрасной музыки — ей казалось, что она попала в какой-то волшебный мир. К счастью, Веккио оказались великолепными спутниками для ее первого оперного опыта. Они были итальянцами, боготворили музыку и слушали оперу с тем же восторгом и вдохновением, что и Чарити. В карете по дороге домой она нашла в Карло особенно сочувствующего слушателя. Пока они беседовали, щеки Чарити раскраснелись от возбуждения — так рада она была найти человека, разделявшего ее чувства и ее страсть.

Чарити чувствовала необыкновенный подъем от своего первого общения с оперным искусством. Она улеглась в постель, даже не вспомнив о том, что Август не произнес ни слова за весь путь домой.

Глава 18

Наконец настал долгожданный праздник, но Чарити думала лишь о том, что ей придется провести почти весь день в обществе мужа и его любовницы. Душевный подъем, вызванный музыкой Моцарта, сменился грустью, и Чарити стоило огромного труда заставлять себя улыбаться.

День Озбальда должен был начаться благодарственной службой в соборе Юлии, и утром, после завтрака, к Чарити прибыл слуга, объявивший, что карета подана. Она твердой поступью спустилась по веерообразной парадной лестнице к сверкающему черному экипажу. У кареты ее уже ждал принц.

Подойдя к нему, она бросила на него быстрый мимолетный взгляд и тут же отвернулась. Принц выглядел очень элегантно в двубортном темно-синем фраке и белом жилете. Улыбнувшись жене, он сообщил:

— С нами едет мама. Вы ведь не возражаете? Насмешливо взглянув на мужа, Чарити проговорила:

— Вы улыбаетесь, Август, но, похоже, не очень-то рады.

Принц хотел что-то сказать, но в этот момент наверху лестницы появилась принцесса Екатерина Она начала спускаться вниз, а ее медно-золотистые волосы сверкали в лучах утреннего солнца.

— Как она красива! — искренне восхитилась Чарити.

Принц покосился на стройную фигурку жены и пробормотал:

— Думаю, вы самая очаровательная девушка из всех, что я когда-либо видел.

Щеки Чарити окрасились румянцем. Как мило с его стороны сделать такое замечание!

— Август, вы должны сказать вашей матери, что она великолепно выглядит. Вы никогда не делаете ей комплиментов, а она обожает это.

Тут принцесса Екатерина наконец-то приблизилась к ним:

— Август… Малышка Чарити… Как замечательно вы оба выглядите.

— И вы выглядите великолепно, мама, — сказала Август.

Принцесса просияла:

— Спасибо, мой дорогой.

— Нам пора садиться в карету, — объявил принц. — Не пристало опаздывать на мессу.

Чарити — она была ужасно рада, что не осталась наедине с мужем, — постаралась разговорить свою свекровь, а принцесса Екатерина всю дорогу болтала без умолку. Перед собором они встретили Карло и Антонио, и Антонио проводил Екатерину в церковь. Чарити же пошла вместе с мужем.

Они зашли в собор и направились к центральному нефу. Алтарь пылал от зажженных свечей, их свет сверкал на золотых подсвечниках и дарохранительнице. Все места в соборе были заняты горожанами, и все они повернули головы и наблюдали, как их принц и принцесса направлялись к передней скамье.

Чарити шла, не поворачивая головы и не поднимая глаз, но она знала, в какой момент они прошли мимо баронессы Цайс. Наконец принц с принцессой заняли свои места, и благодарственный молебен начался.

После мессы Чарити и Август торжественно проследовали к выходу, спустились по кафедральной лестнице и заняли места в карете, где к ним присоединилась принцесса Екатерина. Затем они проехали до ратуши, где мэр города и другие видные горожане устроили праздничный завтрак. После все вернулись во дворец, чтобы подготовиться к грандиозному приему, который Август собирался провести в тот же день.

Все мероприятия, запланированные на День Озбальда, прекрасно удались. Принц оглядывал элегантных гостей, собравшихся в банкетном зале, и говорил себе: «Не так давно в этом дворце жил один из генералов Наполеона, а в городе были расквартированы французские войска. И вот теперь, в День Озбальда, все убедились: в Юру вернулась прежняя жизнь. Но почему же я не чувствую себя счастливым?»

Принц покосился на венецианского кузена. Карло вился вокруг Чарити, и это Августу совсем не нравилось; каждый раз, когда он смотрел в сторону Чарити, он видел Карло, обмахивавшего ее веером или подносившего ей стакан пунша. К тому же он то и дело наклонялся и что-то шептал Чарити на ушко.

— Принц, почему вы хмуритесь?

Август невольно вздрогнул: он сразу же узнал этот голос — голос Евы Цайс. Повернувшись к ней, он заставил себя улыбнуться и проговорил:

— Видите ли, я сейчас думал о наполеоновском генерале, который прихватил с собой картину Тинторетто, висевшую когда-то вон на той стене.

Ева засмеялась и села рядом с принцем. Он несколько минут беседовал с ней, а потом вдруг почувствовал, что кто-то смотрит на него. Принц повернул голову и встретился взглядом с Чарити. Щеки ее вспыхнули, она тут же отвернулась от мужа и, взглянув на Карло, что-то сказала ему.

Лоб принца покрылся испариной.

«Она знает, — подумал он. — О Боже, она все знает».

— Август, с вами все в порядке? — спросила Ева.

— Да-да, конечно, все в порядке.

Ева внимательно на него посмотрела:

— Но вы так побледнели… Мне кажется, вам плохо, Август.

Тут зазвучала музыка, и принц сказал:

— Прошу прощения, я должен сопровождать мою жену в музыкальный салон.

Ева кивнула:

— Да, конечно, принц.

Когда Август шел к Чарити, его сердце бешено колотилось. Он снова и снова говорил себе: «Чарити все знает. Она смотрела на нас с Евой. Она знает, она знает, она знает…»

Наконец он остановился возле нее:

— Дорогая, полагаю, пришло время пройти и музыкальный салон.

Она не взглянула на него. Чарити, у которой были самые честные глаза на свете, боялась смотреть на него. Вместо этого она посмотрела на его галстук, кивнула и тихо сказала:

— Хорошо.

Он предложил ей руку, и они направились в музыкальный салон на представление одной из симфоний Бетховена — ее должен был исполнять придворный оркестр.

Когда гости уже собирались расходиться, принцесса Екатерина подошла к сыну и, пристально посмотрев на него, сказала:

— Август, нам надо поговорить. Принц тяжело вздохнул:

— Я очень устал, мама. — Они возвращались из парка, где наблюдали фейерверк. — Это может подождать до завтра?

— Нет, Август. — Принцесса Екатерина поплотнее запахнула отороченный соболем плащ, который надела на платье, когда вышла в парк, чтобы посмотреть праздничный салют. Когда они вошли во дворец, она заявила: — То, что я должна сказать, не терпит отлагательства.

Принц поджал губы.

— Хорошо, мама. Мы можем пойти в музыкальный салон, если вы не возражаете.

Принцесса оглядела зал, все еще заполненный гостями.

— Никто не разойдется, пока ты не уйдешь. Едва ли ты захочешь, чтобы кто-нибудь услышал то, что я хочу сказать тебе. Советую пойти в твои апартаменты. Там нам никто не помешает.

Принц снова вздохнул. Он находился не в том настроении, чтобы спокойно воспринимать драматические позы матери, но все же сказал:

— Хорошо, мама.

Принц привел Екатерину в гостиную и усадил на софу.

— Я слушаю, мама. О чем ты хотела поговорить?

Она подняла указательный палец и, направив его на сына, заявила:

— Август, именно из-за тебя я волнуюсь. Сын, о чем ты думаешь? Завести любовницу сразу же после женитьбы!

Его словно громом поразило. Это было последнее, что он ожидал услышать от матери. Август раскрыл рот, но не смог вымолвить ни слова.

Однако принцесса Екатерина еще не закончила. Вскинув подбородок, она продолжала:

— Я светская женщина, Август, и я прекрасно понимаю, что у мужчин есть жены и есть любовницы. Но имей хотя бы терпение дождаться, когда родится твой первенец!

Принц почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Он отвернулся от матери, не в силах встретиться с ней взглядом. Воцарилось молчание. Наконец мать сказала:

— Никогда не думала, что должна буду сказать тебе такое, мой дорогой сын, но мне стыдно за тебя.

Принц отказался защищаться — он уронил голову на руки.

— О, мама, — простонал он. — Вы правы. Я вел себя как осел. Хуже всего, что это знает и Чарити. Я видел, как она смотрела сегодня на меня и на Еву. О Господи, я оказался таким идиотом!

Принцесса внимательно посмотрела на сына:

— Август, но почему? Чарити, возможно, не такая красавица, как ее сестра, но она очень хорошенькая. И поверь мне, она гораздо приятнее той, другой. Неужели ты влюблен в баронессу Цайс?

Принц покачал головой:

— Нет, мама, дело не в этом.

Он медленно поднял голову. Затем, глядя прямо перед собой, а не на мать, рассказал ей об обещании, когда-то данном невесте, — отложить физическое осуществление их брака. Рассказал и о том, какие это имело последствия.

Принцесса было ошеломлена.

— Никогда не думала, что мой сын может быть так глуп, — пробормотала она. — Когда ты оказался в таком положении, ты не пошел к своей жене, а возобновил связь со старой любовницей, не так ли?

Принц со вздохом кивнул:

— Да, мама.

Принцесса Екатерина поднялась с софы и прошлась по комнате. Остановившись у камина, она пристально взглянула на сына и заявила:

— Что же, Август, это должно прекратиться! Если бы твой отец был жив, он сказал бы тебе, что твой долг перед Юрой — произвести на свет наследника. А ты не можешь иметь наследника от любовницы! Ты должен пойти к Чарити и извиниться перед ней за то, что сделал. Уверена, что она простит тебя и пустит в свою постель.

Принц попытался вообразить эту сцену и поморщился:

— Боже, мама, я наделал столько глупостей. Сомневаюсь, что Чарити захочет снова разговаривать со мной. Не говоря уже о том, чтобы пригласить меня в свою постель. — Он с надеждой посмотрел на мать. — Может быть, сначала вы поговорите с ней? Ну, объясните ей это как-нибудь. Я имею в виду… насчет Евы.

Принц впервые просил мать о помощи, и Екатерина была необычайно этим довольна. Сделав драматический жест, она проговорила:

— Я буду счастлива помочь тебе, сын мой. Затем, когда ты увидишься с Чарити, с объяснениями будет покончено, и тебе останется только извиниться. — Она улыбнулась ему ангельской улыбкой: — Уверена, тебе это прекрасно удастся.

— Я буду очень признателен вам, мама.

Екатерина просияла:

— Ты же знаешь, Август, я готова на все ради тебя.

Чарити сидела перед туалетным столиком и смотрелась в зеркало, пока горничная расчесывала ей волосы. «Я выгляжу точно так же, как всегда», — подумала девушка.

И действительно, переживания нисколько не состарили ее. Кожа была такой же чистой и свежей, волосы сияли, а под глазами не было темных кругов.

«Это ужасно — быть молодой, — подумала Чарити. — Хотя и страдаешь, выглядишь точно так же, как всегда».

Горничная, расчесав волосы принцессы, принялась заплетать их в косу.

— Тебе удалось посмотреть фейерверк, Анна? — поинтересовалась Чарити.

Горничная кивнула, и они заговорили о фейерверке. Внезапно раздался стук в дверь, и горничная с хозяйкой переглянулись. Анна отправилась открывать и тут же вернулась с запиской от принцессы Екатерины — та просила немедленно принять ее.

Чарити чувствовала себя опустошенной и усталой, а мать Августа была одной из последних, кого ей хотелось бы видеть. Но любопытство взяло верх.

— Конечно, я приму принцессу Екатерину. Она может пройти сюда, если ей это будет удобно.

— Я так и передам, — кивнула Анна. Итальянский слуга отправился сообщить своей хозяйке ответ, а Чарити отпустила Анну и принялась расхаживать перед трюмо. Несколько минут спустя в комнату вошла принцесса Екатерина.

— О Боже! — воскликнула Екатерина, в ужасе глядя на невестку, стоявшую перед туалетным столиком. — Неудивительно, что бедный Август думает, что женился на маленькой девочке. Ты одета с ног до головы в розовое. И коса! — Качая головой, принцесса направилась к Чарити. — Нет, нет, нет, моя дорогая. Если ты хочешь, чтобы мужчина думал о тебе как о женщине, ты должна выглядеть как женщина.

Чарити попыталась отступить, но наткнулась на стул, стоявший перед туалетным столиком.

— Расстегни халат, — сказала принцесса.

Девушка расстегнула розовый бархатный халат, и открылась строгая, с высоким воротником, белая ночная сорочка.

Принцесса возвела глаза к потолку и заявила:

— Я зря обидела своего сына.

Чарити вздрогнула и в гневе закричала:

— Нет, принцесса, это ваш сын обидел меня!

Екатерина тяжко вздохнула:

— Я все знаю, дитя мое. Именно поэтому я пришла, чтобы поговорить с тобой. Нельзя позволить, чтобы это продолжалось. Август знает…

— Он знает?! — воскликнула Чарити. — Тогда почему же он сам не пришел ко мне? Почему он послал вас?

Принцесса нахмурилась:

— Если ты позволишь, я все тебе объясню. Давай присядем. — Она устроилась в удобном кресле и указала невестке на значительно менее удобное место у трюмо. — Август не пришел, потому что он смущен. Он знает, что обидел тебя, но не знает, как объяснить тебе, почему он так поступил. Поэтому он попросил, чтобы я сделала это за него.

Чарити молча кивнула.

Принцесса Екатерина между тем продолжала:

— На самом деле все очень просто. Август — мужчина, а у мужчин есть определенные потребности, и если они не могут удовлетворить их…

Чарити вскочила.

— Я не хочу больше ничего слышать о мужчинах и их потребностях! — закричала она. — У Августа есть жена. И она вполне могла бы удовлетворить его потребности. Но вместо того чтобы обратиться к своей жене, он предпочел вернуться к своей старой любовнице. Да-да, она именно «старая». Баронессе Цайс, должно быть, почти столько же лет, сколько вам, принцесса.

Если бы Чарити как следует подумала, она, конечно же, не сказала бы этих слов. Но, увы, слова были сказаны, и они уязвили принцессу Екатерину. Она тут же нахмурилась и проговорила:

— Август дал тебе обещание не осуществлять брачных отношений, пока ты не будешь готова к этому. Но ты не давала ему никакого знака, что ты готова. Так вот, чтобы не потревожить тебя, он и обратился к Еве Цайс. Я напомнила ему, что его главный долг перед страной — произвести наследника, а это он может осуществить только со своей женой. Сегодня я здесь, чтобы определить, хочешь ли ты или нет выполнить свой супружеский долг. Так как же?

Случилось непоправимое… Чарити была слишком огорчена, чтобы понять, что именно произошло, но она чувствовала: что-то случилось.

Закусив губу, молодая принцесса сказала:

— Извините, если я оскорбила вас. Я вовсе не имела…

— Перестань. — Екатерина подняла руку. — Я задала тебе вопрос и требую ответа. Ты готова выполнять свой супружеский долг?

Чарити сжала кулачки, вскинула подбородок и заявила:

— Да, готова. Как только Август избавится от нее. Принцесса Екатерина величественно поднялась из кресла.

— Отныне тебе нечего беспокоиться о баронессе.

— Прекрасно.

— Теперь я пойду и сообщу Августу о нашем разговоре.

Девушка невольно вздрогнула. «Значит, он придет сегодня ночью?» — спрашивала она себя.

Чарити уже не решалась задать этот вопрос принцессе Екатерине — не решалась после того, как обидела ее. Судорожно сглотнув, она пробормотала:

— Да-да, конечно…

Принцесса Екатерина молча кивнула и вышла из комнаты. Чарити же вздохнула и направилась в спальню. Постель была уже разобрана, и молодая принцесса, сняв свой розовый халатик, встала на скамеечку для ног и забралась в пышную глубину огромной позолоченной кровати с пологом. Она не погасила прикроватную лампу и села, опершись спиной о подушки, обдумывая свой разговор с принцессой Екатериной. Затем она вылезла из постели, вернулась в свою гардеробную и начала расплетать косу. Потом стала расчесывать волосы перед туалетным столиком, пока они не превратились в золотисто-каштановую волну, окутавшую ее плечи и спину.

Чарити вернулась в спальню, вновь взобралась на кровать и задумалась. Затем расстегнула три перламутровые пуговки на ночной сорочке. Немного подумав, расстегнула еще три пуговки. Не успела она подумать, не будет ли распущенностью с ее стороны расстегнуть еще одну пуговку, как услышала скрип двери. В дверном проеме стоял Август.

На нем все еще был парадный костюм, и в правой руке он держал свечу. Он взглянул в ее расширившиеся глаза и спросил:

— Можно войти?

Сердце девушки гулко забилось.

— Да, входите, Август.

Он пересек комнату и поставил свечу рядом с лампой. Ее сердце билось так громко, что она в страхе подумала: «А может, Август слышит?»

— Чарити, я пришел сказать, что я очень виноват. После всего, что вы сделали для меня, я причинил вам боль. Не могу передать, как я виноват.

К своему ужасу, она почувствовала, как ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами. «Нет-нет, не плакать. Только не сейчас, — в панике думала она. — Только не сейчас, когда я пытаюсь заставить его смотреть на меня, как на женщину». Она с трудом сглотнула — и вдруг заявила:

— Я ненавижу ее! Ненавижу баронессу! Я хотела бы сварить ее в кипящем масле… и привязать ее в пустыне, чтобы она умерла от укусов термитов… И…

— Чарити! — Он засмеялся, присел на край кровати и привлек ее к себе. — Бедная Ева. Поверьте мне, она не заслуживает такого ужасного конца. Это была только моя вина, потому что я думал, что вы все еще ребенок.

— Я не ребенок! — заявила она с вызовом. Август едва заметно улыбнулся:

— Я рад это слышать, дорогая.

Он еще крепче обнял ее, и она почувствовала его губы на своих волосах.

«Я люблю вас, Август, — подумала она, прижимаясь щекой к его плечу и вдыхая запах его тела. — Я люблю вас, я люблю, люблю…»

Глава 19

Ее волосы, которых он касался губами, были словно шелк. Его рука скользнула под шелковый водопад и легла на ее изящную шейку.

— Я не хотел причинить вам боль, Чарити, — прошептал принц. — Никогда, ни за что на свете.

Голова, уткнувшаяся в плечо, чуть приподнялась.

— Вы причините мне боль, Август, только если отвернетесь от меня, — сказала она приглушенным голосом.

Он провел ладонью по ее щеке, затем склонил голову и поцеловал ее в губы. Она обвила руками его шею и крепко прижалась к нему.

Она была такой нежной, и было так сладостно обнимать и целовать ее. Август чувствовал, как ее тело прижимается к нему все крепче, и сердце его билось все быстрее.

— О Чарити… — Он принялся покрывать поцелуями ее лицо и шею.

Его поцелуи становились все более страстными, и он все крепче прижимал ее к себе. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы поднять голову — убедиться, что он не напугал ее.

— Дорогая, вы… не боитесь?

Чарити моргнула, затем на лице ее расцвела чудесная улыбка.

— О, мой Август, — задыхаясь от волнения, пробормотала она. — Мой Август…

Он улыбнулся ей в ответ:

— Означает ли это… Вы хотите, чтобы я продолжил?

Она дважды кивнула.

— Минутку, дорогая.

Август поднялся и принялся стаскивать с себя фрак. Бросив его на пол, он вновь стал целовать жену. Он чувствовал ее робкие ласковые руки, и ощущение от этих прикосновений было восхитительным. В какой-то момент она стала отвечать на его поцелуи, и тело ее затрепетало.

Чуть отстранившись, он скользнул рукой под ее ночную сорочку и начал ласкать ее груди — они были необыкновенно гладкими и шелковистыми. Август почувствовал, как отвердели ее соски, и из горла его вырвался стон.

Снова отстранившись, он посмотрел ей в лицо. Ее глаза были полузакрыты, а губы чуть припухли от его поцелуев. Из-под полуопущенных век ее золотистые глаза внимательно наблюдали за ним.

— Вы не возражаете, если я разуюсь? — прошептал он.

Чарити покачала головой, и ее прекрасные волосы рассыпались по подушке. Потом она вдруг лукаво улыбнулась и сказала:

— Действуйте.

Август сорвал с себя рубашку. Затем стащил ботинки, чулки и бриджи. Бросив все это на пол рядом с фраком и галстуком, принц вновь склонился над женой; он решил, что будет целовать ее и ласкать до тех пор, пока она, одурманенная страстью, не захочет, чтобы он сделал с ней то, что ему хотелось совершить немедленно.

Внезапно принц заметил, что в глазах жены промелькнул страх.

— Не бойся, Чарити, — проговорил он с ласковой улыбкой. — Не бойся, доверься мне. Все будет хорошо.

Вытянувшись рядом с ней, он снова принялся целовать ее; он пытался успокоить ее, чтобы она забыла о своем страхе и позволила ему сделать то, что он должен был сделать.

Сначала он покрывал поцелуями ее шею и плечи. Затем, расстегнув лишние пуговицы ночной сорочки, обнажил груди и принялся целовать ее соски. Он почувствовал, как она тихонько вздохнула, а затем выгнулась ему навстречу. И тотчас же рука его скользнула под ее сорочку, и он стал поглаживать ноги Чарити. Когда же пальцы его прикоснулись к ее лону, она напряглась и вздрогнула. Но он продолжал целовать ее и ласкать и вскоре почувствовал, что она раскинула ноги. Когда же ее бедра начали подниматься ему навстречу, Август понял, что уже не может сдерживаться. Он осторожно лег на Чарити и вошел в нее. В следующее мгновение из горла ее вырвался крик, но Август тотчас же поцеловал ее в губы и прошептал:

— Не бойся, дорогая, теперь все будет хорошо. Не бойся…

Пот лил с него ручьем, и Август закрыл глаза.

— Обхвати меня ногами, — попросил он.

Она сделала так, как он просил, и вскоре Август почувствовал облегчение.

Потом он какое-то время лежал без движения, лежал, тяжело дыша и по-прежнему сжимая Чарити в объятиях. Наконец отстранился и сел на постели. Внимательно посмотрев на жену, Август вдруг увидел, что по щекам ее текли слезы.

— О Чарити! — воскликнул он в ужасе. — Тебе было так больно?

— Это было не так уж плохо, — прошептала в ответ она. Ресницы ее дрогнули, и она, взглянув на мужа, попросила: — Пожалуйста, обними меня.

— Да-да, конечно, дорогая. — Август лег рядом с женой, обнял ее и нежно поцеловал, — Прости, если сделал тебе очень больно. Я знаю, что женщине всегда тяжело… в первый раз. Обещаю, что тебе больше не будет больно.

Чарити прильнула к нему и прошептала:

— Сначала было очень приятно.

Август поцеловал ее в висок:

— Ты прелесть, дорогая.

Она казалась такой маленькой, такой хрупкой, когда лежала, крепко прижавшись к нему. Он подумал об отваге, которая потребовалась от нее, чтобы довериться ему. И при этой мысли в нем проснулись чувства, которые он никогда раньше не испытывал к женщине, — желание защитить ее и всю жизнь заботиться о ней.

Она вдруг пошевелилась в его объятиях и проговорила:

— Мне так нравится лежать рядом с тобой, Август. Ты сейчас собираешься в свою постель?

— А ты хочешь, чтобы я ушел?

— Нет-нет, я хочу, чтобы ты остался здесь, со мной.

Он улыбнулся:

— Тогда я никуда не уйду.

После ночи, проведенной с мужем, все в жизни Чарити изменилось. Теперь она наконец-то почувствовала себя настоящей женщиной. Она ходила по-другому и говорила по-другому; изменилось даже выражение ее лица.

Разумеется, она любила Августа и раньше, но это была любовь молоденькой девушки к мужчине, которого она возвела на пьедестал. Теперь же Чарити любила мужа так, как любят настоящие женщины. И конечно же, она нисколько не сомневалась в том, что Август испытывает к ней столь же сильные чувства — разве могло быть иначе? Изредка ей вспоминались беседы с бабушкой и матерью Августа — они особо подчеркивали, что принц должен иметь наследника. Чарити, разумеется, об этом не забывала, но теперь подобные мысли совершенно ее не тревожили; она не сомневалась: все будет так, как должно быть.

Однажды вечером, когда Чарити вернулась из поездки в Сеисту, принц неожиданно вошел в ее гардеробную — горничная в этот момент помогала ей раздеться. Усевшись в кресло, принц молча наблюдал за женщинами. Когда же Чарити отослала Анну, он сказал:

— Я не думал, что ты вернешься сегодня. Она села на обитый бархатом стул.

— Я закончила свои дела раньше, чем предполагала, и решила вернуться, не дожидаясь завтрашнего утра.

Он улыбнулся, но не сделал попытки приблизиться к ней.

— Мудрое решение.

Она всмотрелась в его лицо:

— Что-нибудь случилось, Август?

Он с недоумением посмотрел на нее:

— Неужели у меня на лице можно все прочесть?

— Конечно, нет, — улыбнулась Чарити. — Я просто подумала… Мне показалось, что ты чем-то расстроен.

Он вздохнул:

— Да, действительно, кое-что случилось в твое отсутствие. Император назначил Франца послом в Юре.

Чарити в изумлении уставилась на мужа:

— Франца? Но он не мог назначить Франца. Это было бы… ужасным для тебя оскорблением.

Август провел ладонью по волосам.

— И все же он назначил Франца. Я получил сегодня официальное уведомление от императорского двора.

— Но Франц даже не австриец! — в негодовании воскликнула Чарити. — Как он может быть австрийским послом, если он не подданный императора?

— Очевидно, он стал его подданным, — ответил Август.

— Это возмутительно! — заявила Чарити. — Ты должен опротестовать это назначение. Боже правый, если Франц приедет в Юлию, он наверняка привезет с собой Лидию. Представляешь, какие это породит сплетни?

— Если я стану протестовать против этого назначения, будет гораздо больше сплетен, — возразил принц. — Конечно, я недоволен выбором императора, но Франц будет так же старательно избегать скандала, как и мы. Поэтому мне придется принять его верительные грамоты, а ты любезно встретишь Лидию. Мы должны вести себя так, как вели бы себя, если бы австрийским послом был назначен Эстергази. Это единственный достойный выход.

Последовало долгое молчание.

Затем Чарити со вздохом сказала:

— Наверное, ты прав.

— Не может быть никаких «наверное». Я прав, вот и все.

Она надула губки:

— Разница между нами в том, что ты простил Франца, а я — нет.

Принц закинул руки за голову и потянулся.

— Я не только простил Франца. Я благодарен ему. — Он встал, подошел к сидевшей на стуле Чарити и присел перед ней на корточки. — Ты только представь: я был бы обречен всю жизнь прожить с Лидией.

Принц взял лицо жены в ладони и поцеловал ее. Она положила руки ему на плечи, закрыла глаза и поцеловала его в ответ. В следующее мгновение Август подхватил Чарити на руки и, заглянув ей в глаза, проговорил:

— Я рад, что ты решила вернуться домой.

Она лукаво улыбнулась:

— Мой эскорт был в недоумении.

— К черту твой эскорт.

— Именно так я и подумала.

Август понес жену к двери, ведущей в ее спальню, а она обнимала его за шею и крепко прижималась к нему. Чарити наслаждалась близостью мужа, и лишь одного ей не хватало — ей хотелось услышать слова: «Я люблю тебя, Чарити». Увы, эти слова никогда не произносились. Но Чарити говорила себе: «Мне нужны вовсе не слова, а наслаждение, которое дарит мне мой Август».

Дни до приезда Франца шли размеренно — как часы. Чарити во всем сопутствовал успех, а ее уроки с Льюисом проходили еще лучше, чем прежде. Что же касается приютов и больниц для бедноты, то они имелись уже не только в Юлии, но и в небольших городках. Кроме того, к ней вернулся ее любимец Геро — в один из декабрьских дней во дворце неожиданно появился Гарри с огромным ньюфаундлендом на поводке. Чарити в это время находилась на конюшенном дворе, у нее только что закончился урок верховой езды.

— Геро! — воскликнула она, когда пес бросился к ней на грудь. — Геро, как ты здесь очутился? — Она попыталась погладить пса, но он был так взволнован, что не мог ни секунды постоять спокойно.

Когда же Геро наконец успокоился, Чарити почесала его за ухом — в его любимом месте. Она сидела на корточках рядом с Геро, когда вдруг увидела подходившего к ней брата.

— Гарри! — пронзительно закричала Чарити и побежала ему навстречу.

Геро возбужденно залаял и последовал за хозяйкой. Гарри крепко обнял сестру и с улыбкой проговорил:

— Я так рад видеть тебя, Чар. — Он чуть отстранился, чтобы получше разглядеть ее. — Вижу, ты по-прежнему носишь бриджи.

На ней действительно были бриджи и двубортная бархатная куртка, схваченная на талии поясом и переходящая в пышную юбку, почти закрывшую до блеска начищенные черные сапожки. Ее волосы были заплетены в косу, а на голове красовалась треугольная шляпа с золотистым кантом. Чарити засмеялась:

— Гарри, а что ты здесь делаешь?

Он пожал плечами:

— Папа сказал, что обещал отправить Геро к тебе. Вот я и вызвался привезти его.

Чарити заглянула в глаза брата и мгновенно поняла, что за его визитом было нечто большее, чем просто доставка ее любимой собаки. Она дипломатично решила сразу не атаковать его вопросами.

— Я ужасно рада видеть тебя, Гарри. Пойдем во дворец и посмотрим, свободен ли Август.

— У меня письмо к принцу. Папа просил передать его принцу лично.

Чарити с братом — Геро следовал за ними — вошли во дворец и узнали, что принц только что отправился в Юлию. Чарити провела Гарри в свою гостиную и послала за легкой закуской. Геро же улегся у ног хозяйки.

Вскоре слуга принес кофе и бисквиты. Когда они остались наедине, Чарити спросила:

— Ты знаешь, о чем папино письмо?

— Ну… полагаю, что отчасти обо мне.

Гарри с огромным интересом разглядывал носки своих ботинок.

— О тебе? — переспросила Чарити. Гарри со вздохом кивнул:

— Видишь ли, я попал в затруднительное положение, и папа пришел в ярость. Ом сказал, что мне придется полгода провести в провинции, в нашем поместье, или составить тебе компанию здесь, в Юре. — Молодой человек обворожительно улыбнулся. — Я решил, что веселее будет здесь, с тобой.

Чарити подала брату чашку с дымящимся кофе.

— Ты сказал, затруднительное положение? А что же случилось?

Гарри снова потупился и пробормотал:

— Ты не поверишь, Чар, но я попал в руки прожженного картежника. Ты можешь поверить? Никогда не думал, что окажусь таким простаком.

Чарити не находила глупость брата столь неожиданной, но все же сочувственно хмыкнула.

Гарри сделал глоток кофе и с удивлением взглянул на сестру:

— С каких это пор ты стала пить кофе днем?

— Я — как Август. Он пьет кофе постоянно.

— О… — Гарри сделал еще глоток и продолжил свою историю: — Я считал Лейтона замечательным малым. Он был офицером, Чар! Он сражался при Ватерлоо!

Чарити сокрушенно покачала головой:

— Значит, он обманул тебя, Гарри?

Молодой человек кивнул. Немного помолчав, вновь заговорил:

— Лейтон отвел меня в этот игорный дом, и я потерял кучу денег. Он все время говорил, что удача повернется ко мне лицом… Ну, ты знаешь, как это бывает. Но этого не случилось.

Чарити внимательно посмотрела на брата:

— А может, Лейтон состоял в сговоре с владельцами игорного дома?

— Как ты узнала? — Гарри с удивлением уставился на сестру.

Она с усмешкой ответила:

— Он не стал бы возиться с тобой, если бы не собирался сорвать куш.

Гарри нахмурился и поворчал:

— А папа был в ярости. Ты же знаешь, как он относится к азартным играм. Не думаю, что отец проиграл хотя бы сотню гиней за всю свою жизнь.

Чарити утвердительно кивнула:

— Да, знаю. Игра на деньги — не тот грех, к которому папа относится с симпатией.

— Так вот, папа заявил, что я должен уехать в поместье, а затем передумал и сказал, что я могу отвезти Геро в Юру и заодно передать принцу письмо.

Услышав свое имя, пес поднялся и уставился на хозяйку. Вся его поза выражала восторг и преданность.

— Геро, ты хочешь, чтобы тебя приласкали? — Чарити улыбнулась.

Пес энергично завилял хвостом.

Чарити засмеялась и почесала Геро за ухом. Потом, взглянув на брата, проговорила:

— Через несколько дней сюда прибудет и Лидия. Ты рад?

Гарри в изумлении уставился на сестру:

— Лидия? Ты серьезно? Неужели у нее хватит наглости приехать в Юру после всего, что она сделала?

— Франц назначен австрийским послом в Юре, — объяснила Чарити. — Разумеется, Лидия приедет с ним.

— О Господи! — воскликнул Гарри. — Император назначил послом Франца?!

Чарити кивнула:

— Конечно, он сделал это, чтобы оскорбить Августа. Но Август намерен сохранить дружеские отношения с кузеном. И теперь, когда ты здесь, это будет выглядеть как счастливое воссоединение семьи. Императору это вряд ли придется по вкусу.

— Август хочет остаться в дружбе с Францем? — пробормотал Гарри. — А я скорее подумал бы, что он жаждет его крови.

Чарити пожала плечами:

— Видишь ли, Август считает, что Франц оказал ему большую услугу, избавив его от Лидии.

Гарри взглянул в лицо сестры и, похоже, впервые заметил произошедшую в ней перемену.

— Ты выглядишь… как-то по-другому, Чар, — пробормотал он. — Более… взрослой.

Ее ресницы опустились в знак согласия. Гарри все еще разглядывал сестру, когда в дверях гостиной появился принц.

Глава 20

— Август! — воскликнула Чарити. — Я Думала, ты уехал в.Юлию.

— Я уже вернулся. — Принц взглянул на Гарри. Тот вскочил со своего места и поклонился. Август улыбнулся и сказал: — Как ты, Гарри? Какой приятный сюрприз. Я очень рад тебя видеть.

— Спасибо, ваше высочество.

Принц снова улыбнулся:

— Полагаю, мы теперь можем отбросить титулы. Называй меня Гастом.

Гарри просиял. Чарити же весело рассмеялась. Август взглянул на жену и проговорил:

— Вижу, ты воссоединилась со своим верным другом. — Он щелкнул пальцами, и Геро подошел, чтобы поприветствовать принца. Тот принялся гладить пса.

Чарити покосилась на брата и сказала:

— Август, у Гарри для тебя письмо от папы.

Принц выпрямился:

— Значит ты, Гарри, доставил сюда не только пса?

— Да, не только, — в смущении пробормотал молодой человек. — Письмо в моей дорожной сумке. Мне принести его?

Принц кивнул:

— Если не возражаешь.

Гарри бросился к двери и уже через несколько минут вернулся в гостиную. Принц с женой сидели на софе и о чем-то тихо разговаривали. Август протянул руку за письмом и указал юноше на его прежнее место.

Воцарилась тишина.

Чарити наклонилась к маленькому столику и налила себе еще чашку кофе. Принц же тем временем внимательно читал письмо лорда Бофорта.

Гарри беспокойно ерзал на стуле. Он поглядывал то на Чарити, то на принца.

Наконец Август поднял голову и проговорил:

— Очевидно, отец не в восторге от твоего поведения, Гарри.

Юноша тяжко вздохнул и покраснел. «Лучше бы я отправился в поместье», — подумал он неожиданно. Взглянув на принца, Гарри пробормотал:

— Я оказался идиотом, Папа имеет право гневаться на меня.

— Гарри считал того человека честным, потому что он был офицером и сражался под Ватерлоо, — заступилась за брата Чарити.

— Убедительная характеристика, — кивнул принц.

— Так он по крайней мере говорил, — продолжал Гарри. — А мне и в голову не приходило, что он мог солгать.

Принц едва заметно нахмурился,

— Увы, мудрость не передается от отца к сыну. Все мы обречены учиться на собственном горьком опыте. — Август вдруг улыбнулся и добавил: — Надеюсь, Гарри, ты запомнишь этот урок.

Юноша энергично закивал:

— Да, разумеется.

— Мы будем рады, если ты останешься в Юре, — сказал Август. — А я напишу твоему отцу.

Гарри вздохнул с облегчением:

— Спасибо, ваше…

— Ты что, забыл, как следует называть моего мужа? — с улыбкой спросила Чарити.

— Мне нужно привыкнуть… — Гарри покраснел. — Спасибо, Гаст.

Принц кивнул и, покосившись на жену, сказал:

— Ленч будет подан через час, Гарри. Так что увидимся попозже.

Гарри вскочил.

— Да-да, конечно. Я пойду в свою комнату и… отдохну.

— Можешь не отдыхать, Гарри. — Принц рассмеялся. — Просто мне хотелось бы поговорить наедине с твоей сестрой.

Гарри направился к двери. Обернувшись, сказал:

— Увидимся позже, Чар.

В следующее мгновение молодой человек вышел из комнаты,

Чарити повернулась лицом к мужу:

— Август, что пишет папа?

Принц начал разворачивать письмо.

— Он согласен со мной в том, что император не предпримет военных действий против Юры. И он крайне удивлен, что была упомянута такая возможность.

— Разумеется, император не решится начать войну.

— Будем надеяться, — кивнул принц.

— А что папа пишет о наших торговых проблемах?

— Он говорит, что Британия будет чтить свой договор с нами, и если Австрия введет тарифы на товары из Юры, то Англия сделает то же самое в отношении товаров из Австрии.

Чарити улыбнулась и воскликнула:

— Я знала, что мы победим! Август засмеялся:

— Я не отказался бы от чашки кофе.

Выпив полчашки, принц сказал:

— А теперь о более серьезных вещах. Черт побери, что мне делать с твоим братом?

Чарити разгладила складки своей широкой юбки и в задумчивости проговорила:

— Как ты думаешь, сможет он быть… чем-то вроде помощника Эмиля? Гарри ужасно хотелось служить в армии. Брат хотел, чтобы отец купил ему офицерский патент, когда он окончил Итон, но папа настоял, чтобы Гарри сначала отправился в Оксфорд. — Чарити тяжко вдохнула. — Я абсолютно уверена: именно поэтому его так легко провел тот мерзавец. Гарри будет в восторге, если станет помощником маршала Юры.

Между бровей принца пролегла глубокая морщина.

— Я не могу просто так назначить Гарри в штаб Эмиля. Такие места занимают люди, которые заслужили их.

— Я знаю, Август, — кивнула Чарити. — Но Гарри мог бы стать секретарем Эмиля.

Принц пожал плечами:

— Хорошо, я поговорю с Эмилем.

Чарити просияла:

— Спасибо, дорогой. Передай Эмилю, что он не должен брать Гарри, если тот ему не подойдет.

— Ладно. — Август вздохнул. — Но я действительно не уверен, что Эмиль согласится.

— А когда прибудут Франц и Лидия? — неожиданно спросила Чарити.

Август поставил чашку на столик.

— Полагаю, в течение недели.

— Знаешь, дорогой, — с воодушевлением заговорила Чарити, — мне пришло в голову, что Гарри приехал очень вовремя. Я могу притвориться, что ужасно счастлива видеть Лидию и Гарри. А ты будешь необыкновенно любезен и скажешь, что рад встрече сестер и брата. То есть все будет выглядеть так, будто австрийский император оказал нам услугу, назначив Франца послом сюда. А император, наверное, ужасно разозлится, ведь он хотел оскорбить тебя.

Август внимательно посмотрел .на жену:

— Ты думаешь, стоит попробовать?

— Конечно, — кивнула Чарити. — Почему бы нам не устроить большой прием в честь Лидии и Франца? Мы можем пригласить всех других послов и их жен. А также всех наших министров. Разумеется, пригласим и Гарри.

На губах принца появилась улыбка.

— Дорогая, ты, оказывается, ужасно коварная. Но я с тобой согласен. Это блестящая идея.

Чарити просияла:

— Ты действительно так думаешь?

— Конечно. Обсуди это со Стивеном. — Принц взглянул на стоявшие на камине часы и поднялся. — Я опаздываю на встречу. Я поговорю о Гарри с Эмилем, и сообщу, что он думает по этому поводу.

— Прекрасно, — заключила Чарити.

Она осталась сидеть на софе. Принц же, еще раз улыбнувшись ей, вышел из комнаты.

Два дня спустя Лидия с Францем прибыли в Юлию, и Франц немедленно предстал перед принцем, чтобы вручить ему верительные грамоты.

Август принял своего кузена в маленьком зале для аудиенций. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом Франц проговорил:

— Тебе, наверное, хочется убить меня, не так ли?

— Ничего подобного, — ответил принц. Он приблизился к кузену, но руки не протянул.

Франц тяжко вздохнул:

— Что я могу сказать тебе, Гаст? Я совершил отвратительный поступок. Я знаю это. Моим единственным оправданием может быть только то, что Лидия… Она привела меня в такое состояние, что я готов был на все — только бы заполучить ее в свою постель.

— Ты поставил меня в чертовски неловкое положение, — заметил принц. — Если бы мне пришлось отменить свадьбу, страна пришла бы в волнение.

— Я не думал об этом, Гаст. — Франц снова вздохнул. — В тот момент я думал только о Лидии.

Тут Август наконец смягчился и протянул кузену руку. Они обменялись рукопожатиями, затем Франц отступил на шаг и, попытавшись улыбнуться, сказал:

— Прости меня, Гаст. Я, конечно, сглупил, а вот ты поступил мудро, женившись на Чарити.

Принц молча кивнул.

— Она может оказаться еще лучшей супругой, чем Лидия, — продолжал Франц. — Она так молода… Из нее легко вылепить такую жену, какую ты пожелаешь.

Августу уже приходила в голову эта мысль, и он рассмеялся.

— Если ты сочтешь, что тебе неловко видеть меня в качестве посла, я вернусь в Вену. Должен признаться, что я принял это назначение только потому, что хотел опять жить в Юре. Но я уеду, если таково будет твое желание.

Принц хорошо понимал, что Франц хочет обезоружить его. Если бы Август не пожелал принять Франца, он подал бы протест императору, когда о назначении только было объявлено. Франц прекрасно знал, что изгнание ему не грозит.

— Глупости, — ответил принц. — Конечно, я нисколько не смущен тем, что ты оказался послом в моей стране. — Его серые глаза прищурились. — Если только ты не принес новых угроз от императора, — добавил он,

Франц засмеялся и покачал головой:

— Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понимать: угрожать тебе бесполезно, Гаст. Именно так я и сказал императору.

Принц усмехнулся:

— Рад слышать это.

Франц коснулся плеча кузена:

— Ты совсем не меняешься, Гаст. Даже когда мы были мальчишками, ты всегда добивался своего, и ничто на свете не могло помешать тебе.

Принц промолчал.

Франц внимательно посмотрел на него и проговорил:

— Со мной Лидия, ты ведь знаешь? Принц пожал плечами:

— Чарити заверила меня, что будет счастлива встретиться с сестрой.

Франц кивнул и с улыбкой продолжал:

— Я понимаю, Гаст, прежних отношений у нас уже не будет. Но, надеюсь, мы сможем остаться друзьями.

Август заставил себя улыбнуться и ответил:

— Конечно, Франц. Конечно, сможем.

Поздно вечером принц рассказал жене о своей встрече с Францем. Она сидела в постели и читала книгу, когда Август вошел в ее спальню в халате — теперь он каждую ночь проводил у нее.

— Стивен сказал мне, что ты сегодня виделся с Францем, — сказала она, закрывая книгу.

Чарити не видела Августа после того, как они вместе позавтракали, и ей не терпелось узнать, как прошла встреча.

— Да, виделся, — кивнул принц.

Он подошел к своей стороне кровати, снял халат и лег под одеяло рядом с женой. Она покосилась на него и спросила:

— Так что же произошло между вами? О чем вы с Францем говорили?

Принц усмехнулся и проговорил:

— Все было очень мило, как ни странно. Франц представил мне свои верительные грамоты, и я принял их. Вот и все.

Чарити недоверчиво взглянула на мужа.

— Неужели? — спросила она. — Между вами должен был состояться… какой-нибудь разговор!

Август чуть приподнялся и пристально посмотрел на жену:

— Поверь, мы говорили всего лишь минут пять. За это время Франц отдал мне должное, сказал, что он знает: меня не устрашить никакими угрозами.

Чарити презрительно фыркнула:

— Каждый, кто знает тебя, понимает это. А он сказал что-нибудь по поводу его бегства с Лидией?

Август пожал плечами. Немного помолчав, ответил:

— Видишь ли, он сказал, что находился в такой любовной лихорадке… В общем, сказал, что рассудок был побежден страстью.

Тут Чарити вдруг показалось, что муж улыбается. Она же почему-то рассердилась:

— Когда все это случилось, тебе было не до веселья, Август.

Он утвердительно кивнул:

— Да, ты права, дорогая. Но дело в том, что Франц всегда такой уравновешенный… Поэтому было очень забавно его слушать. Якобы он совершенно потерял голову, если можно так выразиться. Поддался эмоциональным излишествам.

Это замечание еще больше рассердило Чарити.

— Я вряд ли смогу назвать любовь «эмоциональными излишествами».

— Увы, это так, если любовь заставляет человека действовать во вред своей стране. Но все же я простил Франца.

И даже считаю, что его действия были мне во благо. Но я все-таки не могу понять, почему он решился на это.

— Он страстно влюбился в Лидию, — заявила Чарити. — Как Парис в прекрасную Елену из Трои.

— Да, верно. И мы все знаем, чем это обернулось, — с усмешкой заметил принц. — К счастью, у меня хватило здравого смысла не ввергнуть Юру в войну, чтобы вернуть Лидию.

«Ну почему он не хочет меня понять? — думала Чарити. — Как с ним спорить? Впрочем, он, конечно же, прав. Он говорит как принц, и его главная забота — благо страны».

Август протянул руку и привлек ее к себе. Ей же вдруг вспомнились слова принцессы Екатерины: «Главный долг Августа перед страной — произвести наследника».

«Нужно признать, что он делает для этого все возможное», — подумала Чарити. И ей вдруг захотелось, чтобы муж сказал, что любит ее, чтобы он сказал, что мог бы сбежать с ней, как Франц сбежал с Лидией.

«Я убежала бы с тобой на край света, Август, — думала она. — Я готова на все ради тебя».

— Поцелуй меня, — сказал он неожиданно.

Она несколько мгновений колебалась, затем прикоснулась губами к его губам, и он тотчас же ответил на ее поцелуй. Почувствовав знакомое сладкое головокружение, Чарити снова поцеловала мужа, и на сей раз их поцелуй был долгим и страстным.

Отстранившись наконец, она прошептала:

— Ты целовал бы так Лидию?

— Ни за что, — тут же ответил принц.

Потом он снова принялся ее целовать, и Чарити, закрыв глаза, отдалась страсти, что набухала в ее лоне.

Когда Август уснул, Чарити вопреки обыкновению отодвинулась на самый край постели и тихонько вздохнула — она вдруг почувствовала себя глубоко несчастной.

Глава 21

За два дня до того, как отправиться на озеро Лейв на Рождество, принц устроил прием по случаю прибытия в Юру герцога Франца Адамса. На прием пожаловали все послы, а также министры Юры. Франц и Лидия прибыли с некоторым опозданием; когда же они выбрались из экипажа, Франц повернулся к своей спутнице и проговорил:

— Я всегда считал, что Пфальц — самый красивый дворец в Европе.

Лидия с улыбкой ответила:

— Но он гораздо меньше, чем Шенбрунн.

— Да, меньше, — кивнул Франц. — Но все же он гораздо красивее.

Новый посол и его жена поднялись по ярко освещенной лестнице и вошли в банкетный зал, который уже был заполнен гостями. Один слуга взял их плащи, а другой объявил об их прибытии. Когда их имена были произнесены, все собравшиеся смолкли и в зале воцарилась тишина — взоры гостей обратились к двери.

Франц ожидал, что при его первой встрече с соотечественниками неизбежно возникнет неловкость, но был твердо уверен, что сможет выдержать это. Франц почувствовал, как пальцы Лидии сжали его руку, и он повел ее вперед — пусть все видят, какая они блистательная пара. Окинув взглядом зал, Франц тотчас же заметил человека, с которым больше всего хотел поговорить, и он повел Лидию к графу Гессе и его жене.

— Рад видеть вас, граф, — произнес он с очаровательной улыбкой, остановившись возле тщедушного человека в очках. — Граф, поверьте, я действительно рад вас видеть. Отец просил меня передать вам от него поклон.

Граф сдержанно кивнул и ответил:

— Вы очень любезны, Франц. Как поживает Марко?

— Прекрасно, благодарю вас, граф. — Франц повернулся к невысокой полной женщине, жене графа, и одарил ее ослепительной улыбкой: — Как прекрасно вновь очутиться в Юре.

Ни одна женщина не была в состоянии устоять против этой улыбки, и маленькая графиня не являлась исключением.

— Как приятно, что вы вернулись, Франц. — Она взглянула на Лидию и едва заметно нахмурилась.

Франц взял жену за руку и проговорил:

— Пожалуйста, не вините бедную Лидию за наш побег. Все это — моя вина. Я просто… похитил Лидию. — Франц снова улыбнулся.

Пухленькая графиня сокрушенно покачала головой:

— Вы были не правы, Франц. Ваше поведение достойно осуждения. Своим поступком вы могли ввергнуть в волнение и хаос всю страну.

Франц принял покаянный вид.

— Я знаю. Я мог бы нарушить договор с Великобританией, которым Гаст так дорожит. Но ему удалось исправить ситуацию. И не могу сказать, что он огорчен тем, что я похитил его невесту. Я, разумеется, тоже не огорчаюсь. — Он поднес руку Лидии к губам и поцеловал ее.

Она повернула к мужу свое ангельское личико и улыбнулась.

Графиня вздохнула и мечтательно проговорила:

— Ах, любовь… У нее особые требования, не так ли?

Франц кивнул:

— Я знал, что вы поймете меня, графиня.

Граф Гессе откашлялся и сказал:

— Я проведу вас по залу, мой мальчик. Вы будете чувствовать себя увереннее.

Франц улыбнулся другу своего отца:

— Большое спасибо, граф.

— Не за что, — проворчал граф. — Это самое меньшее, что я могу сделать для сына Марко.

Покровительство графа Гессе действительно растопило лед, и, когда Франц с Лидией подходили к гостям, все их тепло приветствовали.

Внезапно у дверей появился пожилой слуга в ливрее, он зычным голосом объявил:

— Его королевское высочество принц Август и ее королевское высочество принцесса Чарити!

Все присутствующие тотчас же повернулись к дверям. Когда Август и его жена появились в зале, мужчины поклонились, а женщины присели в реверансе. Август жестом дал понять, что все могут выпрямиться, и направился к середине зала. Чарити шла с ним рядом. Заметив своего брата, Чарити тотчас же подозвала его.

Лидия же, увидев Гарри, тихонько вскрикнула. Покосившись на жену, Франц увидел, что она побледнела как полотно.

Франц прекрасно понял чувства Лидии. Он повернул голову и, приблизив губы к ее уху, прошептал: «Будьте осторожны».

Лидия бросила на мужа вопросительный взгляд, закусила губу и отвернулась.

Франц снова оглянулся на принца и вдруг подумал:

«Плохо, что Гаст так чертовски высок. Обладай он моим ростом, он не казался бы таким представительным».

Принц, несомненно, производил впечатление. Проходя по залу, он приветствовал гостей, и все поглядывали, на него с почтением. Франц же хмурился и думал: «Это он в горах стал таким самоуверенным. А прежде, когда мы были мальчишками, Гаст был тихим. Да-да, именно я всегда был на первых ролях».

Встретив своего кузена после почти десятилетней разлуки, Франц поразился произошедшим в нем переменам. И эти перемены его совсем не обрадовали. Гаст по-прежнему оставался спокойным и сдержанным, но в этом спокойствии чувствовалась сила, которой прежде в нем не было.

Франц всегда думал, что стал бы лучшим, чем кузен, принцем. Но, увидев Гаста в его новой роли, он стал отчаянно ему завидовать. И он похитил невесту Гаста, стараясь унизить его. Франц решил сделать это в тот момент, как впервые увидел Лидию, и добился успеха. Успех всегда сопутствовал ему.

Но унизить Гаста не удалось. С присущей ему дьявольской расчетливостью он просто женился на младшей сестре Лидии.

Тут Франц впервые устремил взгляд на крошечную фигуру рядом с принцем — и замер в изумлении. Когда он в последний раз видел Чарити, она была очаровательной девочкой, но сейчас… перед ним была столь же очаровательная молодая женщина. «Да, она очень изменилась, — думал Франц. — У нее даже выражение лица совсем другое».

Минуту спустя принц наконец приблизился к нему и с приветливой улыбкой проговорил:

— А… вот и ты, Франц. Рад тебя видеть.

Франц поклонился, а Август с подчеркнутым дружелюбием протянул кузену руку. Они обменялись рукопожатиями. Затем Август повернулся к Лидии и снова улыбнулся:

— Как дела, леди Лидия? Вы, как всегда, прекрасны.

Лидия сделала реверанс и в смущении пробормотала:

— Счастлива вновь видеть вас, ваше высочество.

— Неужели? — Принц усмехнулся,

Франц нахмурился, но тут же взял себя в руки и проговорил:

— Вы замечательно выглядите, принцесса. Судя по всему, замужество вам на пользу.

Чарити внимательно посмотрела на Франца и ответила:

— Да, вы правы. — Повернувшись к Лидии, она протянула к ней руки: — Как приятно видеть тебя, дорогая. И разве не чудесно, что и Гарри с нами?

Лидия кивнула и обняла сестру.

— Рада видеть тебя, Чарити, — пробормотала она.

Тут Франц вдруг заметил, как Чарити наступила Гарри на ногу. Причем было очевидно, что она сделала это намеренно.

— Рад видеть тебя, Лидия! — Гарри улыбнулся и обнял сестру.

Принц взглянул на Франца и прошептал:

— Моя жена счастлива увидеться со своими родственниками. Она так ждала приезда Лидии…

Чарити взяла старшую сестру под руку:

— Почему бы нам втроем не посидеть и не поболтать? Я получила письмо от папы, которое, уверена, ты захочешь прочесть. Пойдем, Гарри.

Лидия бросила на Франца страдальческий взгляд, когда Чарити повела ее в другой конец зала. Франц покосился на принца и с усмешкой заметил:

— Я все думал, Гаст, почему ты устроил этот прием. По-моему, разумно с твоей стороны.

Принц пожал плечами:

— Идея принадлежит Чарити.

— Тогда все комплименты ей.

Август неожиданно улыбнулся:

— Я рад, что ты опять в Юре, Франц. — Он прикоснулся к плечу кузена и тут же отвернулся.

Вскоре принц и принцесса отправились на озеро Лейв, чтобы провести там рождественские праздники. Франц же, оставшись в Юлии, навещал друзей отца. Герцог Адаме был на редкость красноречив, и в конце концов ему удалось склонить некоторых юрских аристократов на свою сторону: он убедил их, что следует сместить Августа с трона и заменить его герцогом Марко.

Заговорщики собрались холодным январским утром во дворце графа Гессе. Их было восемь человек, и все они расселись в библиотеке вокруг большого стола. Предстояло решить, как именно осуществить заговор.

— Мы должны подготовиться лучше, чем Рупник и Гинденберг, — заявил барон Ладислав. — Никто из нас не хочет кончить жизнь с петлей на шее.

Все присутствующие вздрогнули при упоминании о прежних участниках заговора.

— Нет нужды убивать Августа, — заметил барон Гессе.

Граф Сигизмунд Корвинус нахмурился и проговорил:

— И как же, черт побери, вы собираетесь сместить принца с трона, не убивая его?

Тут Франц, до этого молчавший, наконец-то заговорил:

— Следует арестовать его и выслать из страны, прежде чем народу станет известно, что случилось.

Все повернулись к кузену принца.

— Легко сказать, Франц, — проговорил барон Хертлинг.

— Как мы сможем арестовать его? — спросил барон Аппель. — Ведь у Августа охрана и гвардейцы…

— Их можно подкупить, — подал голос кто-то из заговорщиков.

— Мы ни в коем случае не станем вовлекать в это дворцовую гвардию, — решительно заявил граф Гессе. — Нельзя повторять ошибку Рупника.

— О Боже, конечно, нет, — сказал лорд Аппель. Франц вопросительно взглянул на барона Ладислава, и тот проговорил:

— Мой шурин командует одним из кавалерийских полков. Если я скажу ему, что мы должны сместить Августа, чтобы избежать австрийского вторжения, думаю, Марк прислушается к нам.

Барон Хертлинг потянулся к стоявшей перед ним чашке с кофе. Сделав глоток, спросил:

— А что, если он откажется? Какие у нас гарантии, что он не отправится сразу к Августу?

Барон Ладислав приподнял густую черную бровь.

— Мой шурин всегда считал, что из него получился бы прекрасный маршал Юры. Но пока Август остается принцем, эту должность будет занимать Эмиль Саудер.

Надолго воцарилось молчание. Наконец граф Гессе проговорил:

— Мы не можем рисковать, надеясь, что никто из людей вашего шурина не побежит к Августу, Ладислав. Вспомните, что случилось с Рупником и Гинденбергом.

— Я проинструктирую Марка. Он ничего не сообщит своим людям об их миссии, пока они уже не будут в пути, чтобы арестовать Августа, — заверил всех Ладислав.

— Все это хорошо, — проворчал барон Хертлинг, — но что мы будем делать с ним после его ареста?

Все снова посмотрели на Франца. Тот пожал плечами и с невозмутимым видом проговорил:

— Посадим его на корабль и отправим в Англию. Все закивали.

Франц же тем временем продолжал:

— Полагаю, это устроит всех. У Гаста родственники в Англии, и они, конечно же, примут его. Он сможет прекрасно прожить в изгнании. — Франц усмехнулся и добавил: — Мы все это прекрасно знаем по личному опыту, не так ли?

— А что, если Англия потребует, чтобы Август был восстановлен на троне? — спросил барон Хертлинг.

Франц снова взглянул на барона Ладислава, и тот не задумываясь заявил:

— Британское правительство не захочет вмешиваться во внутренние дела Юры. Их посол может подать формальный протест, но Британия и пальцем не шевельнет, чтобы восстановить Августа на троне.

Единственным ответом на это заявление был звон чашки, поставленной кем-то на блюдце. Наконец барон Аппель сказал:

— Думаю, вы правы.

Все утвердительно закивали.

— Значит, мы пришли к соглашению? — спросил граф Гессе. — Так, Ладислав?

— Да.

— А вы, Аппель?

— Да.

Все остальные также согласились. И только барон Хертлинг, взглянув на Франца, спросил:

— Значит, кровопролития не будет?

— Нет, не будет, — тотчас же ответил Франц.

— Тогда и я согласен, — сказал Хертлинг.

Тут все вздохнули с облегчением и потянулись к своим чашкам. Какое-то время они молча пили кофе. Затем граф Гессе снова привлек к себе внимание. Он обвел взглядом присутствующих и проговорил:

— Август должен вернуться в Юлию в начале февраля на открытие парламента. Мы должны закончить все до его возвращения, пока он находится в относительном уединении.

— А где он сейчас? — поинтересовался барон Хертлинг.

— Сейчас они с принцессой находятся в Зоей, — сообщил Франц. — Они собираются остаться там на неделю, а затем вернуться в Юлию к открытию парламента.

— Зоей — подходящее для нас место, — сказал барон Ладислав. — Мы можем посадить Августа и его английскую жену в карету и за несколько часов доставить их в Сеисту. Они будут на пути в Англию, прежде чем кто-либо узнает о заговоре.

— Мы должны действовать быстро, — подытожил барон Хертлинг. — Чем быстрее мы будем действовать, тем меньше вероятность, что о наших планах станет известно посторонним.

Все снова утвердительно закивали — никому не хотелось повторять ошибку Рупника и Гинденберга.

— Где расквартирован полк вашего шурина, Ладислав?

— В Липиззе. Я немедленно отправлюсь туда и поговорю с ним. Давайте встретимся завтра утром, и я сообщу вам о его ответе. Согласны?

Никто не возражал, и несколько минут спустя заговорщики попрощались с хозяином и покинули дворец.

Глава 22

Что-то произошло с Чарити той долгой ночью, которую она провела без сна, отодвинувшись от Августа на самый край кровати. У нее вдруг возникло ощущение, что ей чего-то не хватает в жизни — не хватает чего-то очень важного.

Дело осложняло еще и то, что Чарити подозревала: в ней зарождается новая жизнь. Все ее существо трепетало от этой мысли, но временами возникала и другая мысль: не будет ли это означать конец ее интимных отношений с мужем? Она вовсе не думала, что он вернется к своей любовнице — скорее она боялась, что отныне он будет обращать на нее внимание только из-за осуществившегося желания иметь наследника, а не потому, что испытывает неутолимую потребность в ней.

Эти мысли терзали ее постоянно, и ей никак не удавалось отогнать их. Именно поэтому ее отношение к мужу изменилось — она уже не могла отвечать на его ласки с прежней страстью. И теперь она все чаще вспоминала: «А ведь он никогда не говорил мне, что любит меня». Теперь Чарити стала притворяться, что спит, когда в спальню входил Август.

Перемена в их отношениях произошла во время рождественских праздников, которые они провели на озере Лейв. Затем супруги отправились на виллу принца Зоей — там Август и его друзья могли поохотиться. К величайшему облегчению молодых супругов, принцесса Екатерина решила на праздники вернуться в Венецию, так что они наконец-то избавились от ее постоянных нравоучений. Гарри сопровождал их, но в эти дни Чарити развлекал ее новый друг. Это был младший сын одного из юрских дворян, которого Чарити часто встречала, когда приезжала в Юлию вместе с лордом Льюисом. Барону Максимилиану Бродеру было всего двадцать лет, и он был помешан на лошадях. Чарити пригласила его сопровождать их на рождественские праздники за несколько недель до ее охлаждения к Августу.

В сложившихся обстоятельствах молодая принцесса была рада обществу Макса. Гарри, как щенок, повсюду следовал за Августом, леди Стефани проводила все время с Эмилем, а Чарити общалась с Максом. Они часами говорили о лошадях и об их обучении, а также совершали верховые прогулки — в этих случаях их сопровождал лорд Льюис.

Двор находился в Зоей почти три недели, когда однажды поздно вечером Чарити вошла в спальню, которую делила с Августом, и застала его у окна — он стоял, заложив руки за спину.

— Никаких карт сегодня? — спросила она, останавливаясь у кровати и глядя в его сторону.

— Я подумал, что мне лучше повидать мою жену сегодня ночью, — отозвался принц. — В последнее время я не часто тебя вижу.

Она пожала плечами:

— Я всегда здесь, Август. Это ты охотишься целыми днями, а вечерами играешь в карты со своими друзьями.

Принц нахмурился:

— Но ты, похоже, не скучаешь без меня, дорогая. Тебя очень хорошо развлекает Бродер.

Чарити бросила на мужа быстрый взгляд и потупилась. Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему, захотелось пригладить его взъерошенные волосы, поцеловать ямочку на его подбородке… Однако она сдержалась.

— Макс — мой друг, — ответила она. — Если ты проводишь время со своими друзьями, то и я могу общаться с моими.

— Все мои друзья — мужчины, — резонно возразил принц. — Я же не провожу время с хорошенькими женщинами, не так ли?

Чарити пристально посмотрела на мужа и вдруг поняла, что он ревнует. Это открытие ошеломило ее, и она поспешно отвернулась, чтобы Август не увидел ее лица.

«Он ревнует меня к Максу, — думала она с радостью. — Да-да, он ревнует меня!»

Она повернулась к мужу с выражением оскорбленной невинности в широко раскрытых глазах:

— Август, что ты говоришь?! Мои отношения с бароном Максимилианом — чисто дружеские, не более того. Неужели ты в этом сомневаешься?

На сей раз Август отвернулся.

— Конечно, нет, — проворчал он. — Просто… видишь ли… Не знаю, но мне кажется, что в последнее время ты переменилась ко мне.

«Да, верно, — с грустью подумала Чарити. — Я не бросаюсь в твои объятия каждый раз, как ты только поднимаешь бровь».

— Ты занят с друзьями, Август.

Он опять нахмурился.

Чарити испытала удовлетворение от того, что могла огорчить мужа — ведь он ее огорчал. Она шагнула к кровати, расстегнула халат, поставила ногу на скамеечку и взобралась на постель.

— Ты идешь?

Он, разумеется, лег рядом.

Принц был ужасно обижен и огорчен. Хотя, конечно же, он считал свой брак на редкость удачным. У. него была замечательная жена — страстная в постели и к тому же очень неглупая; с ней он мог говорить обо всем на свете. И ей можно было доверить любую тайну — Август знал, что она будет хранить молчание. Да, было совершенно очевидно: Чарити станет поистине великой принцессой.

Он любил ее. Он обожал ее. Он считал себя счастливейшим из смертных. Однако ему никогда не приходило в голову сказать жене об этом. В конце концов, она ведь никогда не говорила о том, что любит его.

Если бы она сказала: «Я люблю тебя, Август», он немедленно сказал бы ей то же самое. Но она не говорила ничего подобного, и он тоже молчал. Да и к чему опускаться до сантиментов? Все и так шло прекрасно.

А потом вдруг что-то случилось… Он не знал, когда именно это случилось, но впервые заметил это на озере Лейв, на Рождество. Однажды ночью он вошел в их спальню, а Чарити спала. Такого никогда раньше не случалось. Она всегда ждала его.

В первый раз он не придал этому значения. Бедная девочка могла просто-напросто утомиться. Но когда подобное стало случаться регулярно, он встревожился. Он понял: что-то между ними произошло. Если же он потеряет Чарити….

Эта мысль не на шутку встревожила Августа. Больше всего на свете он боялся потерять Чарити.

А потом он стал замечать, что жена все время проводит со стройным темноволосым юношей, бароном Максимилианом Бродером. Принц узнал от Льюиса, что Максимилиан также являлся его учеником, — возможно, поэтому Чарити и пригласила юношу сопровождать двор на озеро Лейв и в Зоей.

Августу ужасно хотелось отослать Максимилиана в Юлию, но он понимал, что в этом случае разразится грандиозный скандал. Впрочем, принц вовсе не думал, что у жены роман с молодым бароном: он прекрасно понимал, что Чарити не способна на измену. И все же он ревновал жену. Ревновал, потому что она нашла друга-мужчину.

Он лег в постель и сделал все, что было в его силах, чтобы показать жене, какие чувства он испытывает к ней. И на одну волшебную ночь их отношения стали такими же, как прежде, — на сей раз, засыпая, она не отвернулась от него, а прижалась к нему так, как делала раньше.

Чарити еще спала, когда принц поднялся, чтобы отправиться на охоту. Когда он со своей свитой вернулся на виллу, снегопад прекратился. Охотники раздевались в холле, украшенном охотничьими трофеями, и тут к принцу неожиданно подошел слуга с серебряным подносом, на котором лежало запечатанное письмо. Август сразу же узнал печать.

— Идите в комнату, — сказал он друзьям. — Я присоединюсь к вам через минуту.

Когда все удалились, принц вскрыл письмо и прочитал его. Затем еще раз. Потом сложил листок и, сунув его в нагрудный карман, тоже направился в комнату.

Чарити и ее фрейлины удобно устроились вокруг огромного очага. Леди Стефани Хейвек держала в руках книгу, которую она, вероятно, читала вслух для развлечения дам.

Увидев принца, Чарити улыбнулась ему.

Сердце принца подпрыгнуло в груди — он двинулся прямо к софе, где сидела жена. Леди, сидевшая рядом с принцессой, перешла на другое место, и принц, сев рядом с женой, спросил:

— Кофе еще остался?

— Я пошлю за новым кофейником, — ответила Чарити. Она тут же позвонила в колокольчик.

Вскоре появился слуга с кофейником. Чарити налила мужу кофе, но не успел он сделать первый глоток, как дверь снова отворилась. На сей раз в комнату вошел Карк — он теперь стал телохранителем принца, — а за ним следовал какой-то незнакомец средних лет.

— Ваше высочество, — сказал Карк. — Простите, что беспокою вас, но этот человек говорит, что у него для вас чрезвычайно важное сообщение.

Принц пристальнее взглянул на человека, стоявшего рядом с Карком, и лицо его показалось ему знакомым. Он почувствовал, как Чарити непроизвольно придвинулась ближе к нему.

— Что за сообщение? — спросил Август. Незнакомец сделал шаг вперед и опустился на колени.

— У меня для вас письмо от баронессы Цайс, ваше высочество. — Он извлек из кармана плаща сложенный лист бумаги.

Чарити оцепенела.

— Подай его сюда. — Протянув руку за письмом, принц наконец-то узнал гонца — это был один из слуг Евы.

Август взял письмо и прочитал следующее:

«Они собираются арестовать вас, Август. Я слышала это от Марка Луски прошлой ночью. Он сообщил мне, что собирается стать новым маршалом. Существует заговор знати, и они посылают полковника Луску с его кавалерийским полком арестовать вас. За этим стоит Франц. Август, вы должны уехать, прежде чем они схватят вас. Одному Богу известно, что задумал Франц»,

Август в изумлении смотрел на знакомый почерк своей бывшей возлюбленной. «Неужели Франц? — думал он. — Нет, этого не может быть».

Принц еще раз прочитал записку Евы. «Арестовать вас… кавалерийский полк… Франц».

Словно издалека до него донесся голос Чарити:

— В чем дело, Август? Что-то случилось?

«О Господи, — думал принц, — ведь здесь Чарити. И Франц, конечно же, попытается убить ее — он не захочет рисковать. Он должен будет убить ее тоже. А она, возможно, беременна».

Внезапно раздался голос Стивена:

— Ради Бога, Гаст, в чем дело?

Принц внимательно посмотрел на слугу Евы:

— Вы знаете, что в этом письме?

— Да, ваше высочество. Я сюда выехал из Липиззы. Предполагаю, что я на час опередил их.

Тут Чарити в страхе воскликнула:

— Опередил кого?! Что случилось, Август?!

Он наконец-то повернулся к жене:

— Мне сообщили, что кавалерийский полк направился в Зоей. Они хотят арестовать меня.

Принцесса побелела.

— От кого это письмо? — спросил Стивен.

Принц отвел взгляд от жены.

— Оно от Евы Цайс. Полковник Луска поведал ей о заговоре. Очевидно, он пытался произвести на нее впечатление. Он сказал ей, что собирается стать маршалом.

Стивен помрачнел и процедил сквозь зубы:

— Она сообщила, кто стоит за этим?

— Франц, — со вздохом ответил принц.

Все присутствующие словно окаменели.

Тут вдруг раздался голос Карка:

— Ваше высочество, если вы помните, маршал Рупник выбрал именно меня для осуществления своего заговора. Он знал, что Франц когда-то мне помог, поэтому думал, что на меня можно будет положиться.

Эмиль негромко выругался.

Чарити крепко сжала руку мужа и проговорила:

— Август, он наверняка участвовал и в заговоре Рупника. Он убьет тебя, Август. Он сам хочет занять престол.

Принц понял, что пора действовать. Взглянув на Стивена и Эмиля, он заявил:

— Я не собираюсь ждать, чтобы узнать о намерениях Франца. Мы едем в Наймек.

Стивен сЭмилем тотчас же вскочили. Август же, повернувшись к Карку, приказал:

— Оседлайте лошадей для меня, лорда Эмиля, лорда Стивена, а также для Гарри и для принцессы. Немедленно!

— Да, ваше высочество. — Карк повернулся и выбежал из комнаты.

Чарити еще крепче сжала руку мужа. Стивен сделал шаг вперед и заявил:

— Гаст, тебе лучше не брать с собой принцессу. Наймек — высоко в горах. Нам потребуется часов пять, чтобы добраться туда. А погода ухудшается.

— Нет, она поедет с нами, — ответил принц.

— Гаст, она будет здесь в полной безопасности! — воскликнул Эмиль. — Ведь Франц женат на ее сестре!

Тут Чарити вновь заговорила:

— Он прав, Август. Я буду только мешать вам. Ты должен спасать себя.

Он пристально посмотрел в ее огромные карие глаза:

— Нет, я не оставлю тебя здесь, на милость врагов.

— Господи, снова пошел снег! — закричал Эмиль. — Поверь мне, Гаст, ей лучше остаться здесь.

— Я только буду помехой вам, — повторила Чарити. — Ты должен спасаться.

Принц обвел взглядом комнату и сказал:

— Оставьте нас.

Стивен с Эмилем еще больше нахмурились. Гарри с беспокойством поглядывал на сестру. Однако никто не посмел возразить.

Оставшись наедине с женой, Август сказал:

— Чарити, я должен задать тебе очень важный вопрос. Скажи, ты уже носишь ребенка?

Ее карие глаза вспыхнули золотом.

— Я… возможно… Я не уверена…

Страх, парализовавший его раньше, вновь пронзил, словно острый нож. Он на мгновение прикрыл глаза, потом решительно заявил:

— Я не могу оставить тебя здесь. Пойми, не могу. Франц должен знать: единственный способ сместить меня с престола — это убить. Неужели ты думаешь, он оставит тебя в живых, если узнает, что ты носишь моего ребенка, моего наследника?

У нее перехватило дыхание, когда он пристально взглянул ей в лицо.

— Чарити, ты меня понимаешь?

Она вскинула подбородок:

— Я все прекрасно понимаю, Август. Я знаю свой долг перед Юрой так же хорошо, как и ты. Я поеду с тобой.

Принц вздохнул с облегчением:

— Слава Богу. — Нежно поцеловав жену, он проговорил: — Надень бриджи и самую теплую куртку. Сейчас очень холодно.

Она молча кивнула. Затем поднялась и выбежала из комнаты.

Спустя четверть часа они выехали из Зоей и направились на север, в безопасное укрытие юрских Альп.

Через полчаса после их отъезда к вилле подъехал кавалерийский полк, и полковник Луска, к своей великой ярости, не обнаружил здесь принца.

Чарити никогда еще не было так холодно. Впрочем, поначалу было не так плохо; они скакали галопом, и напряжение от быстрого движения немного согревало. Когда же они повернули к востоку и начали подниматься в горы по узким тропкам, пришлось ехать медленнее.

Чарити почувствовала, что замерзает. И чем выше они поднимались, тем холоднее становилось.

Хуже всего было с ногами; они так замерзли, что болели. Вскоре боль стала такой острой, что по щекам Чарити покатились слезы. И все же она не жаловалась и продолжала подъем, хотя Август сказал ей, что они смогут остановиться в какой-нибудь хижине и обогреться, если ей станет очень холодно.

Август ехал рядом с женой, пока тропка не стала слишком узкой для двух лошадей, шедших бок о бок. Они уже поднялись высоко в горы и очутились поблизости от горы Эйзен, высочайшего пика юрских Альп. Теперь им уже негде было остановиться, и оставалось лишь надеяться, что вскоре они доберутся до маленькой деревушки Наймек, где во время войны располагался штаб Августа.

Лошади шли, утопая в снегу, и Чарити мысленно твердила: «Поскорее бы, поскорее бы добраться…»

Внезапно Август обернулся и закричал:

— Еще десять минут, и мы будем на месте. Чарити молча кивнула; она так замерзла, что не могла вымолвить ни слова.

Вскоре принц снова обернулся и прокричал:

— Вот мы и приехали!

Чарити вздохнула с облегчением. Осмотревшись, она увидела с десяток домиков, почти занесенных снегом, — вероятно, это и была деревушка Наймек. Тут к ней подъехал Август, Спешившись, он снял ее с лошади и, держа на руках, направился к одной из хижин.

— Эмиль приехал чуть раньше и сообщил им, что мы едем, — прошептал он ей на ухо. — Натали уже развела большой огонь. Сейчас мы согреем тебя.

Распахнув дверь, Август внес жену в хижину — здесь, в огромном, сложенном из камней очаге действительно полыхал огонь.

Посреди комнаты стояла женщина средних лет. Увидев принца, она покачала головой и проговорила:

— Сейчас, мой милый, самое лучшее — переодеть вашу жену в сухую одежду.

— Я знаю, Натали, — ответил Август. — Пусть принесут ее седельный мешок. У тебя есть что-нибудь горячее? Например, суп…

— Конечно, — кивнула женщина, выходя из комнаты. Когда они остались одни, Август поставил Чарити перед очагом и пробормотал:

— Ты выглядишь… точно мумия.

Он принялся раздевать ее. Чарити же по-прежнему не могла произнести ни слова. Август улыбнулся и поцеловал ее холодный нос.

— Ты почувствуешь себя лучше, когда выберешься из этой одежды. — Он отбросил в сторону шарф и снял с нее шляпу — ее волосы тотчас же рассыпались по плечам.

Стащив с замерзших пальцев жены кожаные перчатки, принц спросил:

— Сможешь вытянуть руки?

Она молча кивнула и вытянула руки. Август снял с нее меховую куртку, затем подтащил к очагу и сказал:

— Садись. Сможешь сесть?

Она снова кивнула.

Стащив с Чарити сапожки, он немного помедлил. Затем стащил с нее и чулки и принялся обследовать пальцы на ногах.

— Они не побелели, они — красные. — Принц улыбнулся и начал растирать ее ступни. — Ты не обморозила ноги, все будет хорошо.

Движения его рук вызвали прилив крови к пальцам — это ощущение было одновременно восхитительным и болезненным.

— Я т-так р-рада, — проговорила Чарити, стуча зубами.

Он все еще растирал ее ноги, когда раздался стук в дверь.

— Входите! — крикнул Август.

— Я принес седельный мешок Чарити, — раздался голос Гарри. — А это ваш, Гаст.

Август подошел к двери и взял мешки. Тотчас же Гарри ушел, а Август вернулся к очагу.

— Здесь твоя запасная одежда, — сказал он. — Сейчас ты наденешь ночную сорочку, и тебе сразу станет лучше. А потом я заверну тебя в одеяло.

Чарити встала, и муж помог ей раздеться. Затем он надел на нее белую ночную сорочку, завернул ее в одеяло и снова усадил на стул перед огнем. Из своего седельного мешка он извлек вязаные шерстяные чулки и начал надевать их ей на ноги.

Все еще стоя перед женой на коленях, принц сказал:

— Сейчас Натали принесет тебе чего-нибудь горячего. Поешь — и почувствуешь себя гораздо лучше.

— А к-как же ты? На т-тебе все еще м-мокрая одежда. Тебе т-тоже нужно п-переодеться.

— Я непременно переоденусь, но сначала мне нужно кое-чем заняться. Ничего, если я ненадолго покину чебя?

— М-мне хорошо, Август, — закивала Чарити. — Иди и д-делай, что н-нужно.

Когда вернулась Натали, Чарити уже немного отогрелась. Принимая из рук хозяйки миску с горячим супом, она с улыбкой сказала:

— Большое спасибо.

— Рада помочь вам, — ответила женщина. Потом вдруг нахмурилась и заявила: — Но это ужасно, что наш принц снова должен опасаться за свою жизнь.

— Да, ужасно, — кивнула Чарити. — Хорошо, что у него есть друзья, которым он может доверять.

— Это верно, — сказала хозяйка, выходя из комнаты. Вскоре Чарити съела суп и тотчас же почувствовала, что ее начала одолевать дремота.

Вскоре вернулся Август. Приблизившись к очагу, он спросил:

— Ну как, согрелась?

— Да, почти, — пробормотала Чарити сонным голосом.

— Вот и хорошо. Снег прекратился, но он сделал свое дело. Не думаю, что кто-нибудь пустится за нами в погоню в такую погоду.

Чарити вопросительно взглянула на мужа:

— А лошади? Как они?

— С ними все в порядке. Их отвели в амбар, насухо вытерли, и теперь они с жадностью поедают сено.

Август взял стул и тоже сел у огня. Наклонившись, он стащил с себя охотничьи сапоги. Его волосы уже начали высыхать на концах, и в отблесках пламени они казались золотыми.

— А ты поел супа? — спросила Чарити.

— Да, поел. — Принц вытянул ноги поближе к огню.

— Где Гарри… и все остальные?

Август пошевелил пальцами ног и с облегчением вздохнул:

— Они остановились у Натали и Карла.

Чарити окинула взглядом хижину:

— А чей же это дом?

— Он принадлежал Натали и Карлу, но после войны они построили более просторное жилище. Теперь здесь дом для гостей.

— Это тот самый дом, в котором ты жил во время войны? — допытывалась Чарити.

— Да, тот самый.

Чарити снова оглядела комнату. Здесь были лишь кровать и грубо сколоченные стулья со столом. На дощатом полу лежал тряпичный коврик, а в единственное окошко свет почти не проникал.

— Какая роскошь, — с улыбкой пробормотала Чарити.

И оба рассмеялись.

Какое-то время они сидели, молча глядя в огонь. Наконец Чарити спросила:

— Что же ты собираешься теперь делать?

Принц пожал плечами:

— Отправлюсь спать, наверное.

Август прекрасно понял, что жена имела в виду, но она позволила ему уклониться от прямого ответа.

— Слава Богу, — сказала она. — Я совершенно без сил.

Чарити встала и направилась к кровати. Сунув руку под покрывало, она со вздохом проговорила:

— Простыни ужасно холодные. Принц зевнул и тоже поднялся.

— Мы согреем друг друга, дорогая. — Август стал раздеваться. — Но я бы посоветовал тебе не снимать чулок.

Принц подошел к кровати, откинул покрывало и, подхватив Чарити, уложил ее на постель. Затем обошел кровать с другой стороны, лег и, повернувшись к жене, заключил ее в объятия. Она тихонько вздохнула и положила голову ему на плечо.

Он повернул голову и прошептал ей на ухо;

— Прости меня, Чарити. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все эти муки.

Его голос был необыкновенно нежным. Она чувствовала бы себя самой счастливой женщиной на свете, если бы эта забота была направлена на нее. Закрыв глаза, Чарити подумала: «Я, должно быть, ужасная эгоистка, если ревную мужа к моему собственному ребенку».

— Давай спать, — сказал Август. — Завтра утром все предстанет в другом свете.

Глава 23

27 января 1816 года

Франц был вне себя от гнева, и леди Стефани потребовалась вся ее смелость, чтобы встретить его пристальный взгляд и сказать, что принц рано утром получил письмо и тотчас же уехал вместе с женой, ее братом и лордами Стивеном и Эмилем.

— Кто доставил это письмо? — спросил Франц.

— Я не знаю этого человека, — заявила Стефани.

— А может быть, вы знаете, где я могу найти этого посыльного? — осведомился Франц.

Леди Стефани пожала плечами.

— Полагаю, он уехал, — ответила фрейлина, хотя прекрасно знала, что слуга баронессы Цайс прятался на чердаке виллы. Она также заявила, что не знает, куда отправился принц, — впрочем, Франц и не рассчитывал, что получит ответ на этот вопрос.

— Полагаю, принц направился в горы к своим старым друзьям, — сообщил он полковнику Луске. — Но в такой снегопад нам его не догнать.

Вскоре кавалерийский полк отправился на место своего расквартирования в Липиззе. Франц же, невзирая на снегопад, поскакал в Юлию. В те часы, что он находился в дороге, он заставил себя побороть гнев и сосредоточиться на проблемах, вызванных бегством Августа.

«Отныне принц знает, кто его враг, — размышлял Франц. — И сейчас самое главное — действовать. Надо опередить Августа».

Уже стемнело, когда усталая лошадь Франца пересекла мост через реку и застучала копытами по мостовым Юлии. Франц поехал прямо в конюшню графа Гесса и приказал грумам позаботиться о его лошади. Затем направился к дому, и слуга тотчас же впустил его.

— Франц! — Граф Гессе встретил герцога Адамса улыбкой. — Так вы уже все совершили?

Франц нахмурился и проворчал:

— Кто-то предупредил его. Он скрылся в горах.

Граф покачнулся и ухватился за край стола.

— О нет! — воскликнул он в ужасе. — Что же теперь делать?

Франц изложил графу план, который сложился у него по пути в Юлию. Затем попросил снова собрать всех заговорщиков.

— Но сейчас время обеда, мой мальчик, — запротестовал граф.

Франц пристально посмотрел на графа, и тот понял, что у него нет выхода.

Через полчаса все заговорщики собрались вокруг большого стола в библиотеке графа. Потрясенные, они молча слушали рассказ Франца.

— О Боже, о Боже, — стонал барон Хертлинг, раскачиваясь на стуле. — Нас всех казнят. Мы должны немедленно бежать из страны.

Барон Аппель ударил кулаком по столу и закричал:

— Черт побери, как он мог узнать?! Кто-то, должно быть, предупредил его! Я хочу знать, кто это сделал! — Он окинул взглядом заговорщиков. — Кто предал нас?

Все молча переглядывались и пожимали плечами. Наконец Франц проговорил:

— Полагаю, что виновник — полковник Луска. Пытаясь поразить баронессу Цайс, на которой он собирается жениться, он сказал ей, что у него хорошие перспективы стать маршалом Юры. Это случилось вчера вечером, а рано утром Август был предупрежден.

— Он рассказал об этом Еве Цайс? — удивился барон Ладислав, родственник полковника.

Франц кивнул:

— Да, рассказал. Он мне сам признался.

— О Боже! — завопил барон Аппель. — Ведь Ева Цайс и Август долгие годы были любовниками! Это всем известно!

— Очевидно, они уже не любовники, — заметил Франц. — Но также очевидно, что эта дама все еще питает к нему некие чувства. Она, должно быть, послала кого-то предупредить принца. Иначе он не мог бы узнать о наших намерениях.

Барон Хертлинг тяжко вздохнул и пробормотал:

— Луска назвал ей наши имена?

Франц окинул взглядом собравшихся и ровным голосом проговорил:

— Он утверждает, что не называл. Но можем ли мы поверить ему?

Барон Хертлинг воскликнул:

— Что же делать?! Что теперь делать?! Он убьет нас! Я знаю, он убьет нас!

— Он несомненно убьет нас, если мы будем сидеть здесь и стонать, — с презрительной усмешкой сказал Франц. — Совершенно очевидно: мы должны действовать согласно первоначальному плану. Впрочем, придется внести кое-какие изменения — ведь Август сейчас находится не на корабле, направляющемся в Англию, а прячется в горах.

— Это большая разница, — со вздохом ответил Хертлинг.

Заговорщики снова переглянулись.

— Разница не такая большая, как вам кажется, — возразил Франц. — Мы располагаем основами власти в Юлии, а он — нет. У нас есть газеты, и мы имеем возможность обратиться к народу. У Августа, который находится в горах, таких возможностей нет.

— Да, верно, — кивнул барон Аппель. — Если мы будем действовать быстро, то сможем совершить переворот, и он не сумеет нам помешать. — Совершенно верно, — продолжил Франц. — Когда знать Юры узнает об истинном положении дел, все перейдут на нашу сторону.

— Франц прав, — заявил граф Гессе. — Первое, что нам нужно сделать, — это объявить Марко нашим новым принцем. Да-да, Франц прав, тогда все пойдут за нами.

— Простые люди боготворят Августа, — простонал барон Хертлинг.

— Они не будут боготворить его, если будут думать, что он ведет их к новой войне, — возразил Франц.

— Франц прав, — сказал барон Ладислав.

— А как насчет дворцовой гвардии? — поинтересовался барон Аппель. — Они не примкнут к Августу?

Франц отрицательно покачал головой:

— Нет, если мы будем действовать быстро. Прежде всего мы должны обратиться к народу. — Он указал на лежавший перед ним свернутый лист бумаги. — Вот объяснение наших действий. Когда это прочтут все, доверие к Августу пошатнется.

— А что это? — спросил Хертлинг.

— Я же сказал — обращение к народу, — ответил Франц. — Сейчас я прочитаю его вам и думаю, что вы найдете его кратким и выразительным,

Франц медленно развернул лист и зачитал следующее:

«К знатным людям и к простым горожанам! Во имя Господа Бога и мира, которого все хотят и заслуживают, Юра наконец-то свергла своего самого вздорного принца — Августа и вместо него призвала на трон Марко, брата нашего почившего принца.

Мы предприняли этот серьезный шаг, потому что знаем: вышеназванный Август проявил себя тираном, безразличным к благополучию своего народа. В доказательство нашего обвинения, мы приводим эти факты народу Юры.

Он предал свою страну, своевольно и без надлежащего совета заключив договор с иностранной державой. Он отдал Британии наш порт Сеиста.

Он своевольно вызвал вражду императора Австрии до такой степени, что Австрия рассматривает возможность выступить против нас с оружием, и тогда будет нарушен мир, завоеванный ценой жизни наших храбрых солдат.

Он угрожает нашей торговле, он вынудил императора Австрии обложить пошлиной юрские товары.

Из-за того, что вышеназванный Август действовал опасно и произвольно, не посоветовавшись с палатами парламента, мы объявляем его недостойным быть нашим принцем и призываем всех здравомыслящих юрианцев поддержать нас и пригласить на трон герцога Марко».

Франц умолк, и на какое-то время воцарилась тишина — слышалось лишь потрескивание поленьев в камине. Наконец барон Ладислав откашлялся и проговорил:

— Замечательное обращение.

— Да, верно, — закивали остальные заговорщики.

— Завтра мы напечатаем это обращение, — заявил Франц. — И в Юлии его прочитают в тот же день. А потом мы разошлем его повсюду. Когда же соберется парламент, я зачитаю это обращение перед объединенными палатами и попрошу их о поддержке. Если мы получим поддержку парламента, наша миссия успешно завершится. Армия нас поддержит.

— А что, если парламент не даст своего одобрения?

— Уверяю, даст, — ответил Франц. — Я сам произнесу речь. Парламентарии прислушаются ко мне, можете не сомневаться.

Все вдохнули с облегчением — трудно было не поверить герцогу Адамсу.

Франц же взял лежавшее на столе перо и сказал:

— Теперь нам осталось лишь подписаться под этим обращением. — Он обмакнул перо в чернильницу и четким подчерком написал: Герцог Франц Адамс.

Когда высохли чернила, Франц передал бумагу барону Аппелю, сидевшему рядом. Барон также поставил свою подпись.

Когда же лист передали барону Хертлингу, тот пробормотал:

— Право, не знаю…

— Если вы не с нами, барон, вы — против нас, — заявил Франц. — Вы присоединились к нам, потому что согласны с нами, не так ли? Но если вы боитесь поставить свою подпись под этим документом, то можете уйти. Только не ожидайте, что мы включим вас… в наши будущие проекты.

После некоторого колебания барон Хертлинг дрожащей рукой подписал обращение.

Глава 24

28 января 1816 года

Когда Чарити проснулась на следующее утро, принца в постели уже не было. В огромном очаге по-прежнему пылал огонь, и она поняла, что Август разжег его, когда поднялся.

Тут в дверь постучали, и в хижину вошла Натали с подносом в руках. Почувствовав запах бекона, Чарити пробормотала:

— Пожалуйста, только не сейчас. Я попозже поем.

— Принц велел мне принести вам завтрак, — заявила Натали.

— Видишь ли, я… В последнее время я неважно чувствую себя по утрам. Пожалуйста, унеси это, а то меня стошнит.

Не говоря ни слова, Натали повернулась и вышла из хижины. Чарити с облегчением вздохнула. Она уже хотела подняться, чтобы отправиться на поиски Августа, но тут дверь снова отворилась, и снова вошла Натали — на сей раз без подноса. Чарити попыталась сесть в постели, но хозяйка сказала:

— Пожалуйста, лежите, принцесса.

Приблизившись к кровати, Натали внимательно посмотрела на молодую женщину и спросила:

— Принцесса, вы часто чувствуете себя неважно по утрам?

— Иногда — уклончиво ответила Чарити.

— А днем вы чувствуете себя лучше? — допытывалась Натали.

Медленно, чтобы не потревожить равновесие в желудке, молодая женщина кивнула.

Хозяйка смотрела на нее все так же пристально.

— Вы носите ребенка, принцесса?

Чарити молча отвела глаза и закусила губу. Тут Натали вдруг спросила:

— Когда в последний раз у вас были месячные?

Чарити снова повернулась к собеседнице. Взгляды их встретились. Немного помедлив, молодая женщина ответила:

— Примерно… восемь недель назад.

— И это необычное для вас состояние?

— Да, разумеется. Обычно у меня все очень регулярно. Натали внезапно улыбнулась и похлопала Чарити по плечу:

— Тогда, принцесса, можно с уверенностью сказать, что вы беременны.

Чарити тоже улыбнулась. Она уже хотела задать давно мучивший ее вопрос, но тут дверь хижины распахнулась, и вошел принц. Он закрыл за собой дверь и шагнул к хозяйке. Но та вдруг подбоченилась и проговорила:

— Август, о чем вы думали, когда тащили это дитя по такой ужасной дороге? Ведь она носит вашего наследника. У нее мог случиться выкидыш!

Принц замер на мгновение. Потом с беспокойством взглянул на жену:

— С тобой все в порядке, Чарити?

Она кивнула:

— Я себя прекрасно чувствую, Август. Не волнуйся, твой наследник в безопасности.

— Но не благодаря вам, — заявила Натали, глядя на принца. — Действительно, о чем вы думали? Почему потащили сюда беременную девочку в такую ужасную погоду?

Август молча смотрел на хозяйку: очевидно, он не знал, что ответить.

И тут Чарити наконец-то заметила, что муж одет так, словно собирался на верховую прогулку. Она хотела спросить Августа, куда он собрался, но в этот момент он заговорил:

— Натали, ты ничего не поняла. Ведь я прискакал сюда потому, что опасался нападения врагов. Ты что, ожидала, что я оставлю Чарити там, где не чувствовал себя в безопасности?

— Франц не причинил бы ей зла, а она могла потерять ребенка, — не сдавалась Натали. — Было глупо брать ее с собой.

Теперь Август подошел к кровати. Его взгляд был обращен на Чарити, но слова он адресовал хозяйке:

— Чарити — самое дорогое, что у меня есть. Ничто в этом мире не заставит меня оставить ее на милость Франца. — Склонившись над женой, он спросил: — Ты уверена, что с тобой все хорошо?

— Да, конечно.

Он поцеловал жену в лоб и выпрямился. Пристально глядя на нее, сказал:

— Надеюсь, ты не потеряешь этого ребенка, моя дорогая. Но все же главная моя забота — твое здоровье. У меня может появиться и другой ребёнок. Но другая Чарити — никогда.

Чарити почувствовала, что ее глаза наполнились слезами.

— О, Август…

Он взял ее за руку.

— Я должен уехать, дорогая. Мы с Эмилем поскачем в Состри. Это ближайший город, и там можно найти газету.

Чарити ужасно хотелось спросить мужа, правда ли то, что он сказал Натали, действительно ли она — самое дорогое, что у него есть. Но по его лицу она поняла, что сейчас не время для подобных разговоров, сейчас у него совсем другие дела. Но что, если…

Она вдруг приподнялась и пристально взглянула на мужа:

— Август, ты с ума сошел! Тебе нельзя ехать в город! У Франца наверняка повсюду шпионы!

Принц покачал головой:

— В Состри я буду в полной безопасности, Чарити. Люди в горах преданы мне. Но до города — двадцать миль, а дороги занесены снегом. Газеты из Юлии приходят сюда обычно на следующий день, но в такую погоду задержка может быть еще больше. Не жди, что я вернусь сегодня.

Он уезжает. Он только что сказал, что она — самое дорогое, что у него есть, что ему никогда не найти другую Чарити, — и вот он уезжает! Если его схватят, она уже никогда его не увидит.

Чарити смотрела на мужа, и казалось, что из ее огромных глаз на него смотрело ее сердце.

— Я люблю тебя, Август. Пожалуйста, будь осторожен.

Он наклонился и поцеловал ее в губы:

— Я тоже люблю тебя, Чарити. Береги себя. Слушайся Натали.

Август кивнул ей и направился к двери. Чарити молча смотрела ему вслед. Дверь за ним уже давно закрылась, а в ушах у нее по-прежнему звучали слова мужа: «Чарити — самое дорогое, что у меня есть».

И он сказал это так, словно в этом не было ничего особенного, словно это в порядке вещей и по-другому просто быть не может.

А потом, когда она сказала ему, что любит его, он ответил: «Я тоже люблю тебя, Чарити».

Она не знала — плакать или смеяться. Она спрашивала себя: «Неужели все это время я чувствовала себя несчастной безо всякой на то причины? Неужели мне просто надо было заговорить первой, чтобы получить это чудесное подтверждение его чувств ко мне?»

— У вас не было стеснения или болей в животе после того, как вы приехали сюда? — раздался вдруг голос хозяйки.

Чарити вздрогнула от неожиданности — оказалось, что Натали все еще в комнате и разговаривает с ней. Она покачала головой и ответила:

— Нет-нет, я чувствовала себя прекрасно.

— Очень хорошо, — кивнула хозяйка. — Однако вам лучше остаться на сегодня в постели, принцесса. Чтобы убедиться, что все благополучно. Вы ведь не хотите рисковать жизнью вашего ребенка, не так ли?

— Разумеется, не хочу.

Натали одобрительно улыбнулась:

— Вы очень подходите Августу. Я счастлива, что он женился на вас. И вы, принцесса, счастливая девочка, что вышли замуж за такого прекрасного человека, как наш принц.

— Да, верно, — ответила Чарити. — Я очень счастливая.

30 января 1816 года

Август с Эмилем отсутствовали два дня и вернулись с газетой. Друзья оставили лошадей в амбаре и сразу направились к дому Натали — из трубы дома шел дымок; Они впустили в комнату струю холодного воздуха, и две женщины, сидевшие у очага, тут же повернулись. Увидев мужа, Чарити просияла и бросилась в его объятия. Он крепко прижал ее к груди и с улыбкой проговорил:

— Ужасно рад тебя видеть, дорогая.

— Гаст! Ты вернулся! — раздался голос Стивена, входящего в комнату. Вслед за ним появился Гарри.

— Вы что-нибудь узнали? — сразу же спросил Стивен.

— Да, узнали. — Август потянул носом воздух и взглянул на Натали. — Я чувствую запах бараньего рагу?

Хозяйка с улыбкой кивнула:

— Верно, Август. Снимайте же быстрее куртки и садитесь за стол.

Август окинул взглядом комнату:

— А где Карл?

— Он сейчас придет, — ответила Натали. — Он загоняет коз.

Принц разделся и прошелся по комнате. Он лишь во второй раз видел новый дом Натали и Карла, дом ему очень понравился. Комната, в которой они сейчас находились, была вдвое больше, чем единственная комната в прежней хижине; к тому же здесь имелись еще две отдельные спальни и чердак.

Август подошел к столу, и все последовали за ним. Чарити села по одну руку от принца, Эмиль — по другую. Вошел Карл и тоже занял место за столом.

Хозяйка поставила на стол котелок с бараньим рагу, и все тотчас же принялись за еду, причем ели с величайшим аппетитом,

— Берите хлеб, Август, — сказала Натали.

Принц взял ломоть хлеба, который ему передала Чарити.

— Восхитительно, — произнес он. — Никто не печет такой вкусный хлеб, как ты, Натали.

— Этот хлеб испекла ваша жена, — сообщила хозяйка.

— Чарити? Испекла?.. — Август с удивлением посмотрел на жену.

Она едва заметно улыбнулась:

— Почему ты на меня так смотришь, дорогой?

— Просто… Я не знал, что ты умеешь печь хлеб.

— Я не умела, — призналась принцесса. — Меня научила Натали.

Принц покачал головой и пробормотал:

— Что ж, отрадно думать, что мы не будем голодать, если вдруг станем бродягами.

Чарити нахмурилась:

— Зачем ты так говоришь? Никто не собирается изгонять тебя из Юры.

— Ты сказал, что узнал что-то в Состри, Гаст, Что именно? — спросил Стивен.

Принц указал на свою куртку:

— Загляни в карман. Там газета с обращением Франца.

Стивен вскочил со стула и подошел к стене — на гвоздях, вбитых в стену, висела одежда. Вытащив из кармана принца газету, он на минуту задержался у двери, читая первую страницу.

И тут Чарити прокричала:

— Читайте вслух, Стивен! Мы все хотим знать, о чем там говорится!

Стивен медленно вернулся к столу. Откашлявшись, принялся читать обращение. Август слушал и удивлялся. Неужели это Франц, его кузен, написал такие ужасные слова? «Предал свою страну… Своевольно противостоял императору Австрии… Действовал опасно и деспотично… Недостоин быть нашим принцем…»

Как только Стивен закончил чтение, раздался негодующий голос Чарити.

— Это возмутительно! — закричала она. — Никто не поверит, что это правда.

Август пожал плечами и проговорил:

— Но я действовал самостоятельно. Я прекрасно знал, как старые советники моего отца отнесутся к договору с Великобританией, и я не просил их совета. Я сделал то, что считал нужным. Я действовал самостоятельно, но в интересах Юры.

— Поступить так — твое законное право, — заявил Стивен.

— Я знаю, — кивнул принц. — И я ни за что не поступил бы по-другому. Но Франц очень умен. Он не нападает на мои суждения. То, что он здесь говорит, означает: я не должен был действовать без согласия парламента. А подобные речи могут найти сочувствие в парламенте. То есть он говорит о расширении полномочий парламента.

Гарри был явно озадачен.

— Я не понимаю, Гаст. В этом обращении ничего не говорится о каких-либо изменениях.

Принц положил вилку на стол и пояснил:

— Намек на изменения — просто хитрость. Франц хочет, чтобы в парламенте его поддержали. Он собирается обратиться к парламенту в день начала заседаний. С тем чтобы все проголосовали за Марко, которого он хочет возвести на трон. Как я сказал, Франц очень умен. Парламент отвергнет меня и призовет на престол Марко… Я окажусь в очень неловком положении.

Немного помолчав, принц продолжал:

— Мы с Эмилем встретили Джона Вардо, когда выезжали из Состри сегодня утром. — Он взглянул на Чарити и объяснил: — Вардо — представитель Состри в парламенте. Так вот, Джон уже побывал в Юлии и узнал следующее… Франц сказал мэру, что попросит провести голосование по вопросу: кому быть принцем? Джон сразу же поскакал обратно в Состри, чтобы сообщить мне о заговоре.

— Как он узнал, что ты будешь в Состри? — спросила Чарити.

— Он знал, что я буду где-то здесь, — ответил Август.

Проклятый Франц, — пробормотал Стивен. — Как ты думаешь, он может заполучить голоса в свою пользу?

— У него есть для этого все основания, если парламент услышит только одну сторону, — заметил принц.

Чарити тихонько всхлипнула.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Гарри.

Окинув взглядом всех сидевших за столом, принц с невозмутимым видом проговорил:

— Все очень просто. Чтобы противостоять обвинениям Франца, я сам должен обратиться к парламенту. Другого выхода нет.

На несколько секунд в комнате воцарилась гробовая тишина. Наконец Стивен сказал:

— Франц не позволит тебе приблизиться к парламенту.

— Уверяю тебя, что мне удастся туда проникнуть, — ответил Август.

— Каким образом? — Стивен недоверчиво смотрел на принца.

— Имение графа Саудера, отца Эмиля, — неподалеку от Юлии. Я прискачу туда завтра утром, а на следующий день отправлюсь в Юлию в карете графа Саудера. Он член верхней палаты, поэтому его не будут осматривать во время церемоний в день открытия парламента. И экипаж подвезет нас прямо к парламенту… В общем, ясно, да? У Франца просто не будет выбора, и он позволит мне высказаться самому.

— Что-то не нравится мне это, — проворчал Стивен.

Натали встала и принялась убирать посуду. Чарити тоже поднялась, чтобы помочь ей, но та сказала:

Нет-нет, принцесса. Вам не подобает помогать мне.

— Но я хочу, — искренне ответила Чарити и.взяла миску, стоявшую перед принцем.

Август с трудом удержался от улыбки. «Искренность и непосредственность Чарити — ее главное оружие», — думал он, поглядывая на жену…

Тут Август услышал, как Чарити вдруг пробормотала:

— Я пойду прилягу, Натали. Я немного устала.

— Конечно, принцесса. — Хозяйка подала Чарити теплую куртку, затем сама оделась, и женщины вышли из дома.

Принц еще какое-то время оставался за столом — мужчины обсуждали его план, — затем извинился, надел куртку и вышел в ночь. Чернильное небо было усыпано великим множеством сияющих звезд. «Так звезды выглядят только в горах», — думал он, всей грудью вдыхая холодный морозный воздух.

Когда Август вошел в дом для гостей, в очаге ярко пылал огонь, а Чарити сидела в постели, опираясь на подложенные под спину подушки.

— Холодная ночь, — заметил Август.

— Да, — кивнула Чарити.

Принц снял с. себя теплую куртку у двери и повесил ее на гвоздь. Затем стащил сапоги и аккуратно поставил их у стены. Приблизившись к кровати, он в смущении, пробормотал:

— Знаешь, я ни разу не принимал ванну после того, как мы покинули Зоей. Мне кажется, я… слишком грязный, чтобы ложиться рядом с тобой в постель.

Чарити улыбнулась и сказала:

— Не будь смешным, Август. Ты ужасно устал. Раздевайся и иди сюда, под теплое одеяло.

Принц тоже улыбнулся:

— Да-да, ты права. Я очень устал.

Он подошел к своей стороне кровати и начал стаскивать рубашку. Потом вдруг с удивлением проговорил:

— Я никогда не думал о ванне, когда раньше прятался в горах. Но это потому, что и все остальные об этом не заботились. Ты же сейчас… такая чистенькая в своей белой сорочке. И волосы сияют, как всегда. — Он бросил рубашку на пол и начал распускать ремень.

— Я тоже не принимала ванну, — сказала Чарити. — Просто обтерлась губкой. — Она рассмеялась. — Так что не беспокойся, мы оба грязные.

Он стащил бриджи и, покосившись на жену, пробормотал:

— От меня, наверное, ужасно пахнет.

— Мне нравится твой запах. Принц лег в постель и обнял жену.

— Ты прекрасна, дорогая, — Он поцеловал ее в губы. — Боже, как я скучал по тебе.

Теперь, когда горькое сомнение, неделями разделявшее их, словно барьер, наконец исчезло, тело Чарити воспламенилось при первом же прикосновении мужа. Его поцелуи были страстными и настойчивыми, и она отвечала ему с такой ж? страстью. Поглаживая его мускулистые плечи и спину, она мысленно говорила себе: «Он мой, только мой…»

— О, Чарити… — шептал Август, целуя ее снова и снова.

Тут она расстегнула пуговицы на сорочке, и он принялся целовать и ласкать ее груди. Все ее тело тотчас же затрепетало, задрожало, точно струны, по которым ударили.

А потом он вошел в нее, и она открылась ему, открылась перед его настойчивостью, перед его мужской силой. Когда же на нее накатила ни с чем не сравнимая мощная волна, она громко застонала и крепко прижалась к мужу.

Минуту спустя Чарити повернула голову и, прикоснувшись губами к влажным светлым волосам Августа, прошептала:

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя: — Его голос звучал так, словно ему не хватало дыхания.

Чарити улыбнулась и подумала: «Просто невероятно… Все произошло так легко и просто».

Какое-то время они молчали, потом она вдруг спросила:

— Август, ты ведь не собираешься сейчас спать?

— М-м-м.

— Проснись. Нам надо поговорить. Он сладко зевнул.

— Прости, Чарити. Я вовсе не собирался сразу заснуть. — Он поднял голову, сел на постели и, взъерошив волосы, улыбнулся жене: — Ты утомила меня, дорогая.

— Хочешь, чтобы я извинилась?

— Нет-нет! — Он рассмеялся. — Мне тоже нужно поговорить с тобой. Теперь я уже могу осмыслить предстоящий разговор, чего не в состоянии был сделать, когда вошел сюда.

Чарити тоже села и, пристально взглянув на мужа, спросила:

— Значит, ты твердо решил? Ты бросишь вызов Францу перед всем парламентом и попросишь их проголосовать за того, кто, по их мнению, должен править в Юре?

Август кивнул:

— Я должен сделать это. Нет другого способа избежать кровопролития. В сложившейся ситуации — нет.

— Я знаю, что ты прав, Август. Но я боюсь за тебя.

— Все будет очень демократично. — Он рассмеялся. — Как у американцев. Бояться совершенно нечего.

— Август… — Она закусила губу. — Не Думаю, что это случится, но… Что, если парламент выберет Марко? Что тогда будет?

— Тогда, если я проиграю, ты станешь женой бывшего принца Юры. — Он усмехнулся и добавил: — Возможно, мы займемся обучением лошадей, чтобы прожить. Или ты будешь печь хлеб.

Чарити не ответила на шутку.

— Ты думаешь, Франц позволит тебе уехать? Если проголосуют против тебя, Франц даст тебе возможность покинуть страну?

— Должен, Чарити. Было бы в высшей степени недемократично убить человека, которого ты победил на выборах. Американцы пришли бы от этого в ужас.

Она и на сей раз не улыбнулась.

— Я не собираюсь проигрывать, Чарити. Дискредитирован будет Франц, а не я.

— Я знаю. — Она сжала руку мужа. — Никто в здравом уме не предпочтет Франца тебе.

Он не ответил.

— А Лидия… Похоже, она лишилась рассудка, — продолжала Чарити.

Принц засмеялся.

— Август, полагаю, мы должны отправиться в Юлию завтра утром, если хотим вовремя попасть на открытие парламента.

— Чарити, — она почувствовала, как напряглась его рука, — я хочу, чтобы ты осталась здесь. Я пошлю за тобой сразу же после окончания заседания, обещаю. Но мне будет гораздо спокойнее знать, что ты в безопасности здесь.

Она заглянула ему в глаза:

— Август, ты только что говорил мне, что будешь в полной безопасности, отправившись в Юлию. Если это безопасно для тебя, почему это небезопасно для меня?

— Думаю, девяносто девять процентов за то, что в Юлии ты будешь в безопасности. Но даже при этом я не желаю рисковать.

Она по-прежнему смотрела ему в глаза.

— Я хочу находиться там, рядом с тобой, что бы ни случилось.

Он нахмурился:

— Послушай меня, дорогая…

Она отрицательно покачала головой:

— Нет, Август. Прости., что не подчиняюсь тебе, но я поеду с тобой на открытие парламента.

Принц хотел сказать, что уже принял окончательное решение, но тут Чарити вновь заговорила:

— Знаешь, я не верила, что ты любишь меня

— Ты о чем?..

— Я думала, ты не любишь меня. Поэтому я и была такой сдержанной на Рождество.

Принц все еще не мог прийти в себя от изумления.

— Почему ты решила, что я не люблю тебя?

— Ты никогда не говорил мне об этом. Он снова нахмурился:

— Так именно поэтому ты всегда спала, когда я приходил в спальню, и постоянно болтала с Бродером?

— Да.

— Боже правый! — воскликнул Август. — Но почему же ты ничего не сказала мне? О Господи! Как ты могла подумать, что я не люблю тебя? Меня тянуло к тебе… как пчелу на мед! Распущенные волосы упали ей на лицо, и она откинула их.

— Твоя мать сказала мне, что тебе нужен только наследник.

— Моя мать?.. Ты хочешь сказать, что была настолько глупа, что поверила моей матери?

Она кивнула:

— Боюсь, что так.

Август тяжко вздохнул и пробормотал:

— Мне следовало бы знать, что от мамы можно ждать всего…

Чарити снова сжала руку мужа. Глядя на него все так же пристально, она спросила:

— Значит, ты меня любишь?

— Конечно, дорогая. Я не могу представить свою жизнь без тебя. И мне очень жаль, что я был так глуп и не признавался тебе в этом. — Он нахмурился. — Я… я не очень разбираюсь в таких вещах. Большую часть своей жизни я провел с мужчинами, а мужчины редко говорят о своих чувствах. Прости меня, Чарити.

Она просияла:

— Я так люблю тебя, Август, и я так счастлива! И ты можешь еще больше осчастливить меня, если позволишь мне поехать вместе с тобой на открытие парламента.

Принц внимательно посмотрел на жену:

— Ты пытаешься манипулировать мной?

Сердце Чарити бешено забилось. Внезапно он стал таким холодным!..

— Нет, Август, нет. Я пытаюсь объяснить тебе, как я счастлива, что ты любишь меня так же, как я люблю тебя. Я счастлива быть рядом с тобой, именно поэтому я хочу отправиться с тобой в Юлию. Если бы я думала, что мое присутствие может представлять опасность для тебя или. для нашего малыша, я не просила бы тебя взять меня с собой. Но если твоя забота обо мне перейдет все разумные границы, то имей в виду, я этого не потерплю. С минуту они молча смотрели друг другу в глаза. Наконец он проговорил:

— Я мужчина, и я привык: рисковать. А ты — женщина. Это совсем другое.

— Я хочу поехать с тобой.

Он тяжко вздохнул:

— Хорошо, можешь ехать со мной. Я собираюсь провести ночь неподалеку от города, на вилле графа Саудера, и ты все время будешь оставаться там. Если в парламенте все закончится благополучно, я приеду к тебе. Если же что-нибудь случится, ты успеешь уехать подальше.

Чарити взглянула в лицо мужа и поняла: ни за что на свете он не позволит ей присутствовать на заседании парламента. Она сказала: «Спасибо, Август», — и потянулась к нему, чтобы поцеловать в щеку.

— Не беспокойся, дорогая. Все будет хорошо.

— Я знаю. Давай спать, любимый.

Принц задул свечу, обнял жену и, поцеловав ее, прошептал:

— Помни, я люблю тебя.

Чарити крепко прижалась к нему и шепнула:

— И я тебя.

Глава 25

Первый день февраля выдался ясным и солнечным — именно такой день способен обмануть спящие цветы, заставив их подумать, что весна наконец пришла.

Выглянув из экипажа лорда Джозефа Саудера, принц заметил худощавого пожилого человека, в этот момент заходившего в парламент.

— Превосходно, — сказал Август. — Граф Черни уже здесь.

Граф Саудер кивнул и вполголоса проговорил:

— Если хотите, ваше высочество, мы можем пока подождать здесь, в экипаже.

Принц отрицательно покачал головой:

— Нет-нет, мы войдем сейчас.

— Как пожелаете, — ответил граф.

Они выбрались из экипажа и прошли по кирпичной дорожке к узким ступеням, ведущим к главному входу в парламент. Сердце графа забилось быстрее, когда они подошли к тяжелой двери. Он сделал глубокий вздох и посмотрел на Августа — принц был абсолютно спокоен.

Швейцар открыл перед ними дверь, и они вступили в вестибюль, где вполголоса разговаривали члены палаты общин. Увидев вошедших, парламентарии замерли.

— Доброе утро, — легко поздоровался принц.

Парламентарии в замешательстве переглянулись и поклонились.

— Доброе утро, ваше высочество, — хором ответили они.

Принц направился к резной дубовой двери, ведущей в палату лордов, и другой швейцар открыл ее с почтительным поклоном. Август вошел внутрь зала. Граф Саудер последовал за ним. И почти тотчас же в зале воцарилась тишина — все взгляды были обращены на принца. И все затаив дыхание смотрели, как он направлялся к возвышению, на котором стоял трон правителя Юры.

Остановившись у возвышения, Август окинул взглядом трон — на нем он восседал два года назад, когда его короновал архиепископ; этот же трон он занимал, открывая первое после войны заседание парламента. Какое-то мгновение они словно противостояли друг другу — трон и принц. Затем Август с изящной грацией, свойственной каждому его движению, поднялся на возвышение.

И тут же по залу прокатился вздох — словно десятки людей выдохнули одновременно.

Однако принц не сел на трон; он стал позади высокого, обитого бархатом стула и окинул взглядом собравшихся. Потом пристально посмотрел на графа Гессе и сидевших рядом с ним остальных участников заговора и проговорил:

— Может, подождем герцога Адамса? Согласны? Заговорщики в замешательстве переглядывались, ни один из них не произнес ни слова.

И тут вдруг двери распахнулись, и в зале появился Франц. Переступив порог, он на несколько секунд задержался у входа, чтобы все сразу же его увидели.

«Эффектное появление, — мысленно усмехнулся принц. — Впрочем, Франц всегда умел привлечь к себе внимание».

Франц — он еще не заметил принца — обвел взглядом зал и вдруг нахмурился. Очевидно, по выражению лиц присутствующих он понял: случилось что-то непредвиденное. Тут он наконец-то повернулся к возвышению, на котором стоял принц, и в ужасе замер.

Август едва заметно улыбнулся и проговорил:

— С твоей стороны не очень-то любезно не пригласить меня на мое низложение. Но я все же решил прийти.

Франц молчал, а принц между тем продолжал:

— И уверяю тебя, избавиться от меня не так-то просто.

Франц наконец-то взял себя в руки и, повернувшись лицом к парламентариям, сказал:

— Я рад, что принц Август здесь. Пусть попытается оправдаться перед парламентом.

— Непременно попытаюсь. — Август спустился с возвышения и стал напротив Франца. Окинув его презрительным взглядом, сказал: — Но прежде чем оправдываться, я хотел бы услышать твои оправдания.

— Для этого я и пришел сюда, — ответил Франц.

Август с усмешкой кивнул:

— Прекрасно. Тогда устроим дебаты. Парламент определит победителя.

Франц ответил ослепительной улыбкой:

— И победитель станет принцем Юры.

Принц поднял в изумлении бровь:

— Значит, ты сам стремишься стать принцем? Я думал, ты действовал в интересах своего отца.

Франц в некотором смущении проговорил:

— Совершенно верно, в интересах моего отца. Именно это я и имел в виду.

Август, не поверил кузену, однако не подал виду. Обратившись к членам парламента, он сказал:

— Дебаты требуют арбитра. Граф Черни, я знаю, что мы можем положиться на вашу справедливость. Ведь вы — верховный судья Юры. Вы согласны выступить в роли арбитра в дебатах между мной и герцогом Адамсом?

— Конечно, — кивнул верховный судья и медленно поднялся со своего места.

В зале стояла такая тишина, что отчетливо был слышен стук трости графа Черни по мраморному полу. Наконец он приблизился к массивному дубовому креслу, только что поставленному специально для него. Медленно опустившись на сиденье, верховный судья взглянул на Августа и сказал:

— Ваше высочество, как должна осуществляться эта процедура? Я имею в виду очередность.

— Герцог Адамс — инициатор этого голосования. Пусть и говорит первым.

Принц с Францем заняли места по обе стороны от верховного судьи. Тот повернулся к Францу и спросил:

— Герцог Адаме, вы считаете, что у вас есть веские причины для лишения принца Августа его наследственных прав?

— Да, к сожалению.

Судья повернулся к Августу:

— Вы готовы ответить на эти обвинения, ваше высочество?

— Готов, — ответил Август.

— Ты согласен подчиниться решению парламента? — спросил Франц.

Принц пристально посмотрел в глаза кузена и ответил:

— Да.

— Господи, — прошептал граф Саудер. Сидевший рядом с Саудером барон Крек пробормотал:

— Невероятно…

Судья спросил:

— А вы, герцог Адамс? Вы готовы подчиниться решению парламента?

— Готов. — Голубые глаза Франца казались ослепительными на его бледном лице.

Судья откашлялся и продолжал:

— Как верно заметил принц Август, инициатором этой дискуссии были вы, герцог. Так что можете начинать. Изложите, пожалуйста, суть дела.

«Франц, должно быть, вне себя от гнева, — подумал граф Саудер. — Это совсем не то, на что он рассчитывал».

Но Франц был невозмутим. По крайней мере, внешне. Окинув взглядом зал, он заговорил:

— Рассказывать об этом — крайне неприятная для меня обязанность. Я долго размышлял, прежде чем принял окончательное решение — вынести этот вопрос на ваш суд. — Франц повернулся к своему кузену и с грустью в голосе продолжал: — Я очень люблю тебя, Гаст, и высоко ценю проявленный тобой героизм во время борьбы за нашу свободу. Но твоя политика чрезвычайно опасна для страны, которую мы оба любим. И я наконец решил, что должен заговорить.

Август усмехнулся:

— Что ж, говори.

Франц снова повернулся к аудитории:

— Я верю, что каждый из присутствующих здесь уже ознакомился с обращением, адресованным народу Юры. Полагаю, что наши обвинения вполне ясно изложены в этом документе. Я только хотел бы пояснить кое-что. — Франц сделал паузу, потом снова заговорил, теперь уже гораздо громче: — Милорды и джентльмены, я имею в виду договор с Британией! Принц Август через своих английских родственников обратился к английскому правительству и заключил с англичанами договор. Причем он сделал это по собственному усмотрению и вопреки советам главного министра Гинденберга и маршала Рупника. И, кроме того… вооруженных сил Юры.

— Простите, герцог, — перебил Франца судья. — Вы хотите сказать, что граф Гинденберг и маршал Рупник знали об этом договоре еще до того, как он был подписан, и не одобряли его?

— Совершенно верно, — ответил Франц.

Верховный судья повернулся к принцу:

— Это правда, ваше высочество?

— Да, правда, — ответил Август:

Судья повернулся к Францу:

— Герцог, продолжайте, пожалуйста.

Франц кивнул и вновь заговорил:

— Принц Август так стремился сделать Юру союзницей Англии, что женился на английской девушке. И опять же не посоветовавшись со своими министрами, которые, он знал, предпочли бы, чтобы он взял в жены немецкую принцессу.

Франц развернул лист бумаги, который все время держал в руке.

— Как говорится в нашем обращении, австрийский император был настолько недоволен договором с Лондоном, что сама независимость Юры оказалась в опасности. Император Франц рассматривает присутствие британского флота в Сеисте как прямую угрозу владениям империи в северной Италии. Заключив этот договор, принц Август нарушил баланс сил, с таким трудом достигнутый на Венском конгрессе.

Тут снова заговорил верховный судья:

— Герцог Адамс, говорил ли император вам лично, что он возражает против договора с Лондоном?

— Он говорил со мной об этом, когда назначил меня послом в Юру, — ответил Франц. Одна из поставленных передо мной задач — попытаться урезонить принца Августа. К сожалению, я не преуспел в этом. Что бы я ни говорил, принц оставался тверд в своем решении. И поэтому, милорды и джентльмены, мы должны задать себе вопрос: почему принц Август заключил этот договор? Подписав его, он отдал англичанам наше главное богатство — порт Сеисту, но не получил ничего взамен.

Пристально взглянув на кузена, Франц продолжал:

— Тебя предупреждал и мой отец, не так ли? Дважды он приносил тебе послания от императора о том, что Австрия будет вынуждена прибегнуть к решительным мерам, если ты не аннулируешь этот договор с Британией. И ты дважды проигнорировал эти предупреждения, не так ли?

Принц взглянул на кузена и пожал плечами.

— Даже сейчас, Гаст, даже сейчас, если ты изменишь свою политику и пообещаешь расторгнуть этот договор, я отброшу все обвинения и буду поддерживать тебя.

Все в палате затаили дыхание.

— Я не собираюсь разрывать договор с Лондоном, — с невозмутимым видом проговорил принц.

Франц на мгновение прикрыл глаза.

— Боже, — прошептал барон Крек.

Франц же с дрожью в голосе — казалось, он вот-вот разрыдается, — проговорил:

— Не могу передать тебе, Гаст, как мне больно это слышать.

Август с усмешкой посмотрел на кузена, однако промолчал.

И тут вновь заговорил верховный судья:

— Герцог Адамс, знали ли граф Гинденберг и маршал Рупник об австрийских угрозах? И было ли это причиной их действий против принца Августа?

— Да, знали, — кивнул Франц. — Но я, разумеется, не одобряю их действий. Насилием такие проблемы не решить. Вот почему я выступаю перед парламентом. — Франц снова повернулся к парламентариям: — Милорды и джентльмены, принц Август прекрасно понимает, какой опасности он подвергает страну, держась за этот пагубный договор. Если Австрия решит ответить, если обложит пошлинами наши товары, — это будет тяжелейшим ударом по нашей торговле. А если император пойдет еще дальше и решит взять Сеисту — и Юру — с помощью оружия, то нам останется уповать только на милость Австрийской империи. Мы не сможем противостоять Австрии, милорды и джентльмены, и наша страна утратит независимость. Вот к чему может привести преступная политика принца Августа.

В зале зашумели, но тут Франц поднял руку и прокричал:

— Теперь решать вам, членам парламента! Я отдаю решение на ваш суд!

Верховный судья нахмурился и повернулся к Августу:

— Ваше высочество, вы желаете ответить на эти обвинения?

Принц кивнул:

— Разумеется, я отвечу.

— Благодарю вас, ваше высочество, — сказал граф Черни.

Граф Саудер заметил, что в голосе верховного судьи, когда он обращался к принцу, звучали почтительные нотки.

«В конце концов, — думал граф, — нелегко забыть, что Август провел десять лет в горах, пока Франц комфортно жил во дворце в Вене».

— Так вы хотите знать, почему я заключил договор с Великобританией? — проговорил принц, повернувшись к залу.

Некоторые члены палаты общин утвердительно кивнули головой.

— Что ж, объясняю… Хотя Юра — очень маленькая страна, в прошлом у нас была как сухопутная граница, так и морская — с Италией. Но на Венском конгрессе Венеция и граничившие с нами земли северной Италии были отданы Австрии. И каков же результат этого передела границ? Результат следующий: мы со всех сторон окружены Австрийской империей.

Некоторые из членов палаты общин снова закивали. Принц же тем временем продолжал:

— Думаю ли я, что австрийский император хотел бы включить Юру в состав империи? Да, я так думаю. Думаю ли я, что он пошлет войска в Юру, чтобы подчинить нас? — Здесь Август повернулся и пристально взглянул на Франца. — Нет, я так не думаю. Более того, я уверен, что император на это не решится.

— Ты ошибаешься, Гаст, — проговорил Франц с невыразимой грустью в голосе.

Принц опять повернулся к парламенту:

— Меня не беспокоила военная мощь Австрии, меня беспокоила ее экономическая власть. Если император попытается надавить на нас, обложив пошлинами наш экспорт в империю, наша экономика потерпит крах. Мы зависим от экспорта наших товаров в Австрию, Венгрию, славянские государства и в северную Италию. Если Австрия обложит пошлинами наши товары, мы не сможем конкурировать на рынке. Но едва ли экономические беды такого маленького государства, как Юра, могут кого-то волновать. И я решил, что нам нужен экономический союзник. Вот почему я заключил договор с Великобританией.

Франц усмехнулся, однако промолчал. Снова взглянув на него, принц продолжал:

— Ты обвиняешь меня в том, что я действовал, не спросив ни у кого совета, что я заключил этот договор с Британией исключительно по собственной воле. Но это неправда. Я не советовался с министрами моего отца, но я советовался со своими советниками. И все они сказали, что союз с Британией будет на пользу Юре.

— Будьте любезны назвать имена этих людей, ваше высочество, — сказал судья.

— Эти люди — мой нынешний главный министр лорд Стивен Уэйер, маршал лорд Эмиль Саудер и посол граф Виктор Розман.

Судья посмотрел на Франца, потом — опять на принца.

— Это все очень молодые люди, ваше высочество. Вы не подумали, что было бы разумнее посоветоваться с теми, у кого больший дипломатический опыт?

— Я советовался с теми, кому доверяю, — ответил принц. — Долгих десять лет я жил и сражался рядом с этими людьми. Я обязан им своей жизнью. Они — патриоты, и их единственный интерес — безопасность и независимость Юры.

Тут Франц наконец не выдержал и резким голосом проговорил:

— Ты хочешь сказать, что министры твоего отца не принимали близко к сердцу интересы Юры?

Принц пристально взглянул на кузена и сказал:

— Если ты помнишь, я советовался еще с одним человеком, которому доверял. Я советовался с тобой, Франц.

Верховный судья вопросительно посмотрел на Франца:

— Это правда, герцог Адамс?

— Да, правда. — Франц тяжко вздохнул. — Видите ли, принц Август может уговорить любого, и, когда он спросил, что я думаю об этом, я пошел у него на поводу. Лишь после того, как я получил письмо от своего отца, я понял сколь опасным может оказаться подобный договор.

— И когда же вы получили это известие от герцога Марко? — спросил судья.

— Еше в Лондоне.

— А вы сказали его высочеству, что изменили свое мнение относительно договора?

— Я сказал ему о письме моего отца, — ответил Франц. — И мои отец приезжал в Юру лично, чтобы предупредить принца Августа о пагубности его действий. К сожалению, принц не прислушался к его мнению. — Франц снова вздохнул. — Я готов признать, что совершил ошибку. Но я предпринял шаги, чтобы исправить ее. К сожалению, ты не таков, Гаст. — Франц покосился на Августа. — Ты всегда оставался верен себе. Если уж ты решил что-то, то никогда не менял своего мнения. Ты ужасно упрям.

Принц молча пожал плечами.

Франц повернулся к парламенту и воскликнул:

— Упрямец на троне — опасный человек!

По залу пробежал шумок.

«Проклятие, — думал граф Саудер. — Он скользкий, как угорь. У него на все готов ответ».

Тут Август, повернувшись к судье, проговорил:

— Если можно, граф, я хотел бы задать вам вопрос.

— Конечно, ваше высочество.

— Как вы думаете, что предпримет Россия, если Австрия нарушит европейский мир и войдет в Юру?

Граф Черни надолго задумался.

— Полагаю, Россия введет свои войска в Польщу, в ту ее часть, которая находится под контролем Австрии.

В зале зашумели.

Верховный судья поднял руку, призывая всех к порядку, и снова воцарилась тишина.

— Совершенно верно, граф, — кивнул Август. — И не могу поверить, что австрийский император будет настолько глуп. Неужели он откроет ворота России только потому, что желает получить доступ к Сеисте? У Австрии уже есть порт на Адриатике — это Венеция. Юра, возможно, словно заноза в руке у императора, но он вряд ли нарушит баланс сил, с таким трудом достигнутый в Вене.

Барон Крек повернулся к графу Саудеру:

— Что правда, то правда. Черт побери, почему Марко поднимает такой шум? Император не посмеет напасть на Юру!

Франц решительно повернулся к судье:

— Если принц Август так уверен в безопасности Юры, почему он считает необходимым заключить союз с Великобританией?

— Полагаю, я уже ответил на этот вопрос, — сказал принц. — Я заключил договор с Великобританией с тем, чтобы обезопасить нашу торговлю. Со стороны Великобритании я получил заверения: если Австрия обложит пошлиной товары из Юры, то Великобритания ответит тем же в отношении Австрии. Император не осмелится бросить вызов Британии.

Верховный судья взглянул на принца и кивнул:

— Полагаю, вы ответили на обвинения герцога Адамса, ваше высочество. Есть ли что-то еще, прежде чем мы приступим к голосованию?

— Да, есть. — Август повернулся к кузену и с усмешкой сказал: — Я ответил на обвинения герцога Адамса. Теперь мне хотелось бы, чтобы он ответил на мои.

Глава 26

Во время дебатов граф Саудер то и дело поглядывал на заговорщиков, подписавших обращение Франца. «Черт побери, как ему удалось вовлечь в это дело Хертлинга? — недоумевал граф. — Ведь барон тихий как мышка».

Тут снова раздался голос Франца:

— Обвинения?! Что за обвинения, Гаст?!

Август с невозмутимым видом проговорил:

— Мне потребовалось много времени, чтобы раскусить тебя, Франц. Как ты уже упомянул, я не люблю менять свое мнение. Я все решил относительно тебя, Франц, когда мы были еще мальчишками. Я решил, что ты — мой друг, и именно так я и рассматривал тебя с тех времен. И именно это — опасная ошибка, в которой я повинен, а не подписание Лондонского договора.

— О, Гаст, я всегда быт твоим другом, и я по-прежнему твой друг. Поверь мне, решение, которое я принял — бросить тебе вызов, — причинило мне огромную боль. Но я верил — и продолжаю верить, — что ты подвергаешь Юру серьезной опасности этим договором. Я чувствовал, что мой первейший долг — это долг перед страной. — Он твердо взглянул на принца, и его голос зазвучал с необычайной искренностью. — Думаю, что ты лучше любого поймешь это.

Принц с усмешкой кивнул:

— Именно поэтому ты и пытался убить меня? Из-за своего чувства долга перед Юрой?

При слове «убить» в зале поднялся невообразимый шум.

Франц же воскликнул:

— Убить?! Гаст, о чем ты говоришь?! Я послал людей в Зоей, чтобы арестовать тебя, не более того.

— Так это не ты подстрекал Гинденберга и Рупника? — осведомился принц.

Франц нахмурился и проговорил:

— Не говори глупости, Гаст. Я не имею ничего общего с тем заговором. Знаю, ты не поверишь мне сейчас, но я твой друг. Я никогда не желал тебе зла.

Принц снова усмехнулся:

— Но ты делал все, что в твоих силах, чтобы унизить и дискредитировать меня. Я лишь удивляюсь, что мне понадобилось столько времени, чтобы понять это.

Франц изобразил удивление:

— Унизил тебя? Гаст, о чем ты говоришь? Ах, может, ты имеешь в виду мой побег с леди Лидией?

— Верно, друзья так не поступают, — кивнул принц. — Если бы не Чарити, я действительно был бы унижен. Тебе бы это очень понравилось, не так ли, Франц? Ты, должно быть, рассвирепел, когда мне удалось избежать участи обманутого и брошенного жениха.

Франц шагнул к принцу и протянул к нему руку:

— Ты не веришь мне, Гаст! Я же объяснил тебе, как мы с Лидией полюбили друг в друга и как боролись с нашим чувством. Мы не хотели причинить тебе боль. А ты сказал мне, что все понимаешь. Помнишь?

Август посмотрел в глаза кузена:

— Франц, я абсолютно уверен: ты любишь только себя.

Франц покосился на судью:

— Милорд, нельзя ли положить конец этому позорному диспуту? Мы пришли сюда не для этого. Пусть парламент проголосует. Пусть люди скажут, кого они хотят видеть принцем Юры. Я сказал все, что должен был сказать по этому поводу. И похоже, принцу Августу нечего больше добавить, кроме личных оскорблений. Предлагаю перейти к голосованию.

Верховный судья повернулся к принцу:

— Вы можете сказать еще что-нибудь, ваше высочество?

— Да, могу, — кивнул принц. — Ведь я еще не выдвинул свое главное обвинение.

— Так говорите же, ваше высочество.

— После того как я вернулся в Юру, — начал принц, — было предпринято три попытки лишить меня власти. Первая попытка — похищение моей невесты. Не буду вдаваться в подробности, вы все сами знаете, что случилось за неделю до назначенного дня свадьбы. Вторая попытка — покушение, то есть заговор моего главного министра и моего маршала.

Тут Франц заявил:

— Но я-то не имею никакого отношения к заговору Рупника и Гинденберга.

Принц, казалось, не слышал своего кузена.

— И вот сейчас — попытка переворота.

В зале снова зашумели.

Август же продолжил:

— Как еще это назвать? Герцог Адамс пытается свергнуть законного и наследного правителя. Пытается вынудить парламент проголосовать за это. И могу вас заверить: если бы меня не предупредили заранее, мы с принцессой были бы схвачены кавалерийским полком, направленным герцогом Адамсом. Сомневаюсь, что он намеревался доставить меня в Юлию, чтобы я мог выступить перед парламентом.

Франц заставил себя рассмеяться:

— Так как же насчет Рупника и Гинденберга, Гаст? Ведь в том заговоре я не участвовал, не так ли?

— Я еще скажу об этом, — невозмутимо ответил принц. — Сейчас же я хочу поговорить об Австрии. — Он повернулся лицом к залу и заложил руки за спину. — Так вот, за несколько месяцев до Рождества герцог Марко сделал мне предложение от австрийского императора — предложение на словах, в письменном виде ничего представлено не было. Предложение состояло в следующем: если я расторгну Лондонский договор и позволю Австрии пользоваться портом Сеиста, император возьмет Юру под свою защиту. Император, по словам герцога Марко, также согласился формально признать мою фамилию правящей династией в Юре.

В зале воцарилась гробовая тишина. Наконец верховный судья заявил:

— Но ведь все это уже было признано на конгрессе в Вене.

Принц кивнул:

— Совершенно верно, граф. Я даже счел это предложение оскорбительным. Уверен, что и члены парламента должны найти его оскорбительным.

Члены палаты общин утвердительно закивали. Один из них прокричал:

— Марко слишком долго жил в Австрии! Он забыл, какой стране должен быть верен!

Принц поднял руку, призывая к тишине.

— И я, естественно, отверг это предложение. Тогда герцог Марко заявил: если я не выброшу Британию из Сеисты, император захватит этот порт.

Парламентарии в недоумении переглянулись.

— Я спросил герцога Марко, слышал ли он это от самого императора, и он сказал, что да.

Принц сунул руку в карман фрака и извлек лист бумаги, который держал так, чтобы его могли видеть все собравшиеся.

— А теперь — самое интересное, — сказал он.

Граф Саудер взглянул на Франца и увидел ярость в его взгляде, устремленном на Августа. Но уже в следующее мгновение Франц взял себя в руки — теперь он снова казался спокойным и невозмутимым.

— После встречи с герцогом Марко, — продолжал принц, — я написал своему тестю, секретарю казначейства Великобритании. Я сообщил ему об австрийской угрозе и предупредил: если император начнет мстить, обложив налогом товары из Юры, я буду ожидать, что Великобритания, верная договору, поддержит нас.

Граф Саудер взглянул на заговорщиков — те молча переглядывались.

— В своем ответе лорд Бофорт заверил меня, что Британия будет чтить договор. В том же письме он выражает удивление по поводу того, что император делал такие опрометчивые угрозы. И тут я подумал: а может, намерения императора представлены мне в искаженном свете?

Среди тишины отчетливо был слышен стон барона Хертлинга. Август же продолжал, и каждое его слово падало в притихший зал, словно пушечное ядро.

— Наконец, я сделал то, что должен был сделать сразу же после ухода герцога Марко. Я написал императору и поручил графу Виктору Розману, послу Юры, лично доставить письмо. Граф Розман сделал это, и вот здесь у меня ответ, подписанный самим императором Францем и подкрепленный императорской печатью. — Принц взглянул на бумагу у себя в руке. — В этом письме император заверяет меня, что никогда не угрожал австрийским вторжением в Юру. Он утверждает, что даже представить не может, кто мог сказать мне подобное. Он пишет, что Австрия намерена чтить Заключительный акт Венского конгресса, который гарантирует независимость Юры.

Тишина в заде взорвалась гулом голосов. На сей раз верховный судья даже не пытался призвать к порядку. Дождавшись, когда парламентарии успокоятся, он повернулся к Францу и сказал:

— Вы что-нибудь знаете об этом, герцог Адамс?

Франц сделал вид, что ужасно изумлен:

— Нет, граф, разумеется, не знаю.

— Тогда мы должны предположить, что герцог Марко лгал принцу, — подытожил судья.

— Не могу поверить, что отец лгал, — заявил Франц.

— А можете объяснить, почему герцог Марко передал эту угрозу принцу Августу?

— Уверен, что мой отец верил в то, что говорил правду, — пояснил Франц. — Как случилось это недоразумение, я, право, не знаю.

Верховный судья обратил взгляд на принца:

— У вас есть какие-то соображения на сей счет, ваше высочество?

— Да, у меня есть соображения, — ответил Август. — Я думаю, что сын герцога Марко уверил отца в том, что император высказывал такие угрозы в адрес Юры. Думаю, что Марко действовал из наилучших побуждений и руководствовался заботой о благополучии Юры.

Франц покосился на Августа:

— У тебя есть доказательства, подтверждающие это странное обвинение?

— Нет, — ответил принц. — Но все складывается, как в головоломках, и которые мы играли детьми. Сначала ты сбегаешь с моей невестой. Затем Рупник выбирает в убийцы человека, который чем-то обязан тебе.

— Как так, ваше высочество? — насторожился судья.

— Когда гвардеец Карк спросил маршала Рупника, почему для этого дела он выбрал именно его, Рупнпк объяснил: Карку получить место в дворцовой гвардии помог герцог Адамс. Именно поэтому Рупник был уверен, что Карк не подведет.

— Рупник заявлял, что герцог Адаме еще каким-то образом замешан в заговоре? — спросил судья.

— Нет, он не заявлял этого, и, по правде говоря, мне и в голову не приходило, что герцог Адамс может быть вовлечен в заговор. Но когда я узнал, что он направляется в Зоей, чтобы арестовать меня, и когда я прочитал обращение, мне наконец стало ясно: герцог Адамс — мой хитрый и смертельный враг.

— Право, Гаст, — протянул Франц, — тебе не кажется, что ты фантазируешь?

— Ты так считаешь? — Принц помрачнел.

Тут судья повернулся к залу и проговорил:

— Кроме имени герцога Адамса на обращении еще восемь имен. Кто-нибудь из этих людей хочет сделать заявление?

И почти тотчас же в первой ряду поднялся граф Гессе,

— Милорд верховный судья, — обратился он к графу Черни, — все мы крайне изумлены тем, что услышали сегодня. Мы подписали это обращение, потому что поверили герцогу Адамсу, когда он сообщил нам об угрозах императора. Если это неправда, нам нечего ссориться с принцем Августом. И право, я очень рад, что на нашем престоле остается такой мудрый правитель, как принц Август.

Повернувшись к графу Саудеру, барон Крек прошептал:

— Гессе пытается спасти собственную шкуру.

— Граф Гессе, каковы были ваши планы относительно принца Августа, если бы вам удалось арестовать его в Зоей? — спросил судья.

Граф тут же ответил:

— Милорд, мы собирались доставить принца Августа в Юлию, чтобы он предстал перед парламентом.

Не похоже было, что верховный судья поверил этому утверждению. Однако он повернулся к принцу и спросил:

— Принц Август, готовы ли вы принять версию графа Гессе?

— Готов, — кивнул Август.

— Август не может верить ему, — заметил барон Крек.

— И я не верю, — ответил граф Саудер. — Но это наилучший выход. Никто не хочет судить этих людей за измену.

— Боже, конечно, нет, — пробормотал барон Крек.

И граф с бароном оказались правы — Август проговорил:

— Мне хочется верить, что люди, подписавшие это позорное обращение, были обмануты герцогом Адамсом и полагали, что действуют в интересах своей страны. Однако в будущем я предпочел бы, чтобы эти дворяне оставались в своих поместьях и отошли от политики.

— Полагаю, это справедливое требование, ваше высочество, — сказал верховный судья. — Вы согласны на это? — обратился он к заговорщикам, сидевшим в первых рядах.

Те энергично закивали.

— А как быть с герцогом Адамсом? — спросил Августа судья.

— У тебя нет против меня никаких доказательств, — заявил Франц — Все это лишь досужие предположения.

Август тяжко вздохнул и, повернувшись к судье, проговорил:

— Я не хочу, чтобы он оставался в Юре. Не хочу его видеть.

— Мы можем отправить его в изгнание, — сказал граф Черни. — Это вас устроит, ваше высочество?

Принц и судья посмотрели друг другу в глаза. Оба думали: «Мы не хотим международного скандала». Август утвердительно кивнул:

— Да, устроит.

Не сказав больше ни слова, принц направился к двери. Все молча смотрели ему вслед. Наконец граф Черни заявил:

— Не думаю, что необходимо голосование парламента.

Все одобрительно закивали. Граф Черни обвел взглядом зал, но возражавших не нашлось. Немного помолчав, граф объявил:

— Нам надо собраться здесь завтра в десять утра, чтобы принц Август мог официально открыть заседание парламента.

Франц стоял в одиночестве, когда члены парламента, вполголоса переговариваясь, начали подниматься со своих мест. Граф Саудер видел, как верховный судья приблизился к герцогу Адамсу и что-то сказал. Бледное лицо Франса покрылось красными пятнами, а в глазах его вспыхнула ненависть. Но Франц тут же взял себя в руки и, пожав плечами, что-то ответил судье. Затем быстро направился к двери.

Глава 27

Дожидаясь Августа на вилле графа Саудера, Чарити нервно расхаживала по гостиной и присаживалась лишь для того, чтобы выпить очередную чашечку кофе. Гарри пытался успокоить сестру, однако у него ничего не получалось. Когда же принц Наконец вернулся, Чарити упала на софу и разрыдалась. Гарри, молча кивнув принцу, тут же вышел из комнаты.

— Чарити, дорогая! — Август бросился к жене и обнял ее. — Не надо плакать, Чарити. Все произошло именно так, как я предполагал. Франц опозорен, а я по-прежнему принц Юры.

Все страхи и напряжение, которые Чарити так долго хоронила в душе, вылились в море слез. Прижавшись к груди мужа, она безудержно зарыдала.

— Не надо плакать, дорогая. — Август гладил ее по волосам. — Чарити, любовь моя, не плачь. Тебе вредно так огорчаться. В этом нет никакой нужды. Вот, возьми, дорогая. — Август вложил в руку жены носовой платок.

Чуть отстранившись от мужа, Чарити утерла глаза, а затем высморкалась. Август рассмеялся:

— Удивительно… Как такой маленький носик может производить столько шума?

Она пыталась улыбнуться.

— Прости, Август, не знаю, что на меня нашло. Я не всегда такая.

— Нет, конечно, нет, — согласился принц. Он с беспокойством взглянул на жену: — Теперь все в порядке?

Она снова высморкалась и кивнула:

— Да, все в порядке.

— Хочешь узнать, что случилось на заседании парламента?

— Конечно, хочу. — Чарити взглянула на пустой кофейник и чашки, стоявшие на элегантном бамбуковом столике. — Выпьешь кофе, Август?

— С удовольствием, дорогая.

Чарити позвонила в колокольчик, и вскоре перед ними появился еще один кофейник, Выпив полчашки кофе, принц стал рассказывать жене о том, что происходило в парламенте.

Чарити внимательно слушала, одобрительно кивая время от времени. Но когда муж сказал ей, как собирается поступить с Францем, она воскликнула:

— Ты позволил ему уйти?! — Она не могла поверить тому, что услышала. — Его надо повесить, утопить и четвертовать!.. — Принцесса в негодовании взглянула на мужа. — Не могу поверить, что ты отпустил его!

Принц снова рассмеялся:

— Какая ты кровожадная, моя дорогая.

— Да, я ужасно кровожадная, когда речь идет о твоей безопасности, — сказала Чарити. — То, что Францу не дозволено больше появляться в Юре, не означает, что он перестанет замышлять заговоры против тебя! Он без особого труда сумел из Вены оказать давление на Рупника и Гинденберга.

— Франц дискредитировал себя здесь, в Юре. Дискредитировал себя также в глазах императора. Тебе нечего тревожиться.

Но Чарити не успокаивалась.

— Я не девочка, Август, — заявила она. — Этот человек опасен. У тебя есть все основания, чтобы арестовать его. Он лгал тебе!

При этом замечании Август ненадолго задумался.

— Знаешь, я не уверен, что он лгал.

Чарити в изумлении уставилась на мужа:

— Неужели ты хочешь сказать, что лгал император, а не Франц?

Принц допил свой кофе и поставил чашку на блюдце. Пожав плечами, проговорил:

— И в этом я также не уверен.

Она нахмурилась:

— Не понимаю, Август…

Он снова задумался. Наконец, повернувшись к жене, заговорил:

— Сомневаюсь, что Франц зашел бы так далеко, если бы прежде не согласовал с кем-нибудь свои действия. Его неудачная попытка переворота коснулась не только Юры, она затронула также интересы Австрии. Если бы Францу удалось сместить меня с трона, Австрия наверняка признала бы нового принца моим законным преемником, а Юра стала бы союзником Австрийской империи.

Чарити вопросительно взглянула на мужа:

— Но ты же не считаешь, что в заговор Франца вовлечен император, не так ли?

— Возможно, император не имел к этому отношения.

— Но тогда кто же?

— Неужели не догадываешься? — Принц с усмешкой взглянул на жену.

— Меттерних!.. — выдохнула Чарити.

Он молча кивнул.

— О, Август, что же это означает?

— Я подозреваю, что Меттерних согласился на этот план, потому что знал, что все равно ничего не потеряет. Он бы выиграл, если бы я сдался и согласился аннулировать Лондонский договор. Он выиграл бы, если бы я не сдался, а Франц дискредитировал бы меня и заменил бы более податливым Марко. И даже сейчас, потерпев неудачу, Меттерних ничего не потерял, хотя, разумеется, и не выиграл.

Чарити в негодовании воскликнула:

— Какое коварство! Почему же ты пытаешься замолчать это, Август? Тебе не кажется, что император должен знать, в какой чудовищный план был вовлечен его главный министр?

— У меня нет доказательств, — терпеливо объяснял принц. — Но даже если бы они у меня были, я не стал бы открывать этот ящик Пандоры. Не следует раздражать императора, он и так не очень-то доволен моей политикой. Для нас обоих лучше притвориться, что только Франц замешан в этом заговоре.

— А как же Марко? — спросила Чарити. Она судорожно сжимала в кулаке носовой платок. — Насколько он был осведомлен? Вспомни, он сказал тебе, что лично говорил с императором, а это наверняка ложь.

Август пожал плечами:

— Я думаю, что Марко — просто пешка. Думаю, это Франц сказал отцу, что послание, которое тот должен был передать мне, исходит непосредственно от императора. Когда же я спросил Марко, говорил ли он с императором лично, он захотел показать свою значимость при дворе и поэтому сказал, что говорил.

Чарити внимательно посмотрела на мужа:

— Значит, ты считаешь, что Марко не был вовлечен в заговор?

— Не знаю, дорогая. Думаю, что нет.

Чарити недоверчиво покачала головой:

— Но люди, подписавшие это чудовищное обращение… Все они — друзья Марко.

— Я понимаю, — кивнул принц. — Заговорщики рассчитывали, что получат какую-то власть при новом принце. Уверен, что Франц сыграл на этом.

Чарити в задумчивости проговорила:

— Полагаю, тебе следовало бы запретить Марко появляться в Юре.

Август кивнул:

— Разумеется. Он здесь больше не появится.

— Я все же думаю, что ты должен был казнить Франца, — заявила Чарити.

Принц взглянул на нее с удивлением:

— Но ведь он — муж твоей сестры.

— Лидии было бы неплохо избавиться от него, — возразила Чарити.

— Я не могу казнить его. Сначала его следовало бы судить. А я только что сказал тебе, что не хочу рисковать, не хочу еще больше отдалиться от Австрии. Самое лучшее — просто выслать его из страны.

— Хм. — Чарити прищурилась. — Я никогда не доверяла ему.

— А я, к сожалению, доверял. — Принц помрачнел. — Мне все еще трудно поверить, что мой кузен — предатель.

— Этот человек как змея. В любой момент готов ужалить.

— Да, пожалуй, — пробормотал Август.

Какое-то время они молчали, каждый думал о своем. Наконец Чарити проговорила:

— Что мы теперь будем делать?

Август с улыбкой взглянул на жену:

— Поедем домой, дорогая.

Они рассмеялись, и принц, поставив чашку на блюдце, заключил жену в объятия.

— Я рад, что ты поехала со мной, — признался он. — Я рад, что ты заставила меня привезти тебя сюда.

Она прижималась щекой к его груди и слушала, как бьется его сердце: тук-тук-тук-тук-тук. Оно билось ровно и мерно, уверенно и спокойно.

«Господи, спасибо. Спасибо за то, что сохранил его. Спасибо, что вернул его мне».

— Мне кажется, что мы уже сто лет не были во дворце, — пробормотала Чарити.

— М-м… Как хочется снова очутиться в собственной постели.

Она улыбнулась:

— В твоей или моей?

Он тоже улыбнулся:

— В нашей общей, дорогая.

Гарри уже трижды заглядывал в гостиную, но тотчас же уходил. А Чарити с Августом по-прежнему сидели на софе и улыбались друг другу.

Официальное открытие парламента состоялось на день позже, чем предполагалось, но это было одно из самых памятных событий. К радости Чарити, Август попросил ее присутствовать на церемонии. Она все равно намеревалась прийти, но ей было приятно знать, что муж хотел этого.

Они приехали в город в блестящем черном экипаже и сначала остановились перед парадной дверью, чтобы высадить Чарити и Гарри. Затем карета покатила к двери, в которую должен был войти Август.

В вестибюле принцессу ждали Эмиль и две фрейлины. Стефани подошла, чтобы поправить зеленую бархатную шляпу Чарити.

— Вы прекрасно выглядите, ваше высочество, — сказала она.

Чарити улыбнулась:

— Спасибо, Стеффи. Мы можем войти?

Швейцар в белых чулках и длиннополом фраке открыл перед ней дверь. Когда она переступила порог, он громко объявил:

— Ее королевское высочество принцесса Чарити! Все тотчас же встали при ее появлении. «Интересно, привыкну ли я когда-нибудь к такому вниманию?» — думала Чарити, направляясь к лестнице, ведущей на галерею для зрителей. Остановившись, она окинула взглядом зал и с улыбкой кивнула в знак признательности. Затем стала подниматься по ступеням.

«Все не так плохо, когда я с Августом, — подумала она. — Тогда я знаю, что все смотрят на него, а не на меня».

Вдруг послышались аплодисменты, и через несколько секунд аплодировал уже весь зал, в том числе и члены палаты лордов.

Чарити повернулась к сопровождавшему ее Эмилю и в смущении пробормотала:

— Это приветствуют меня?

Эмиль улыбнулся:

— Конечно, ваше высочество.

Гарри усмехнулся и сказал:

— Очень сомневаюсь, что Лидию стали бы так приветствовать. Я горжусь тобой, Чар.

Чарити залилась краской.

— Это только потому, что я представляю Августа.

— Нет, ваше высочество, — твердо заявил Эмиль. — Аплодисменты предназначались именно вам. И это вполне заслуженно. Люди благодарны за все то доброе, что вы сделали.

— Непременно расскажу об этом отцу, — заявил Гарри. — Он будет очень доволен.

— Сюда, ваше высочество, — сказала шедшая впереди леди Стефани. — Вот ваше кресло.

Чарити приблизилась к креслу с высокой спинкой. Немного помедлив, села. Ее щеки по-прежнему горели: она не ожидала ничего подобного, не ожидала такой встречи.

Вскоре зал затих, и лорд Стюард объявил:

— Его королевское высочество принц Август!

В следующее мгновение двери распахнулись, и в зале появился лорд-распорядитель граф Марк Хелмер — он нес скипетр на подушке из красного бархата, украшенной золотой тесьмой. Следом шел лорд-констебль, который нес меч принца, а за ним — спикер палаты общин Виктор Беккер и главный министр лорд Стивен Уэйер. Внезапно все остановились и, расступившись, склонились в глубоком поклоне. И почти тотчас же в зал вошел принц Август с мантией на плечах и в сверкающей короне, украшенной огромными рубинами.

Августа не приветствовали овациями. Событие было слишком торжественным для столь необузданного проявления чувств. Все прекрасно понимали: в Юре едва не произошел переворот, в результате которого страна, возможно, утратила бы независимость.

Миновав переднюю часть зала, принц поднялся на возвышение и занял свое место на троне. Складки красной бархатной мантии аккуратно легли вокруг него. На плече принца блестела алмазная пряжка ордена Святого Михаила, высшей награды Юры. Спикер палаты общин стал по правую руку от трона, а главный министр — по левую. Вложив скипетр в руку принца, лорд-распорядитель занял место позади трона — как и лорд-констебль. — Его королевское высочество просит всех сесть! — прокричал лорд-распорядитель, и члены палаты общин и палаты лордов заняли свои места.

«Он так естественно выглядит, восседая на троне, — думала Чарити, глядя на мужа. — Меня не перестает удивлять, как раскованно он держится, находясь в центре внимания».

Существовала традиция, согласно которой принц выступал с речью перед парламентом, и сейчас все ждали именно этого. Чарити — она знала, что собирается сказать Август, — не терпелось увидеть, как будет воспринята его речь.

Тут принц наконец заговорил:

— Милорды и джентльмены, сегодня знаменательное событие в истории нашей страны. Благодаря вашей вере в меня нам удалось совместно избежать кризиса, который неизбежно нарушил бы нашу политическую и экономическую стабильность и мог привести к полной потере семисотлетней независимости.

Принц не читал текст речи — он смотрел прямо в зал, и каждый чувствовал, что Август обращался лично к нему.

— Я был рожден и воспитан как принц Юры, — говорил Август. — Мое образование и военное обучение было направлено именно на это. И я всегда гордился независимостью нашей страны. — Тут принц сделал паузу и обвел взглядом зал. — Когда Наполеон захватил Юру, я сражался с захватчиками. А когда французы наконец были разбиты, я приложил все силы в Вене, чтобы отстоять нашу семисотлетнюю независимость. И мне удалось добиться этого. Независимость Юры была признана всеми великими державами Европы в Заключительном акте Венского конгресса. .

Принц снова окинул взглядом зал.

— Милорды и джентльмены, — продолжал он, — сегодня я клянусь перед вами, что буду отстаивать эту независимость до последнего вздоха. Да, я горжусь нашей историей, но я хорошо понимаю: нам не выжить, если мы будем смотреть только в прошлое. Именно поэтому я решил расширить полномочия парламента. По моему мнению, Юре пора стать конституционным, а не только монархическим государством, и я готов сотрудничать с членами парламента для достижения этой цели.

Сердце Чарити наполнилось гордостью за мужа, по щекам ее текли слезы.

А принц между тем продолжал:

— Я был воспитан в вере, что мой священный долг — делать все возможное для блага моей страны. Я поступал так в прошлом и надеюсь поступать так и в будущем.

Август медленно встал, поднял перед собой скипетр и проговорил:

— Объявляю открытие парламента Юры и оставляю вас, лорды и джентльмены, чтобы вы могли все обдумать.

Принц спустился с возвышения, прошел между рядов и вышел из зала. И тотчас же раздались бурные овации. Безмерно счастливая, Чарити утирала слезы.

— Вы хотите уехать сейчас, ваше высочество? — услышала она голос Эмиля.

Немного раздраженная тем, что не смогла сдержать своих чувств, Чарити сложила носовой платок.

— Да, я готова, — кивнула она.

И они начали спускаться с галереи.

В зале же по-прежнему царил шум, но ни Стивен Уэйер, ни Виктор Беккер не сделали попытки успокоить парламентариев.

Повернувшись к Эмилю, она сказала:

— Я не хочу снова спускаться по этому проходу. Давайте выйдем через боковую дверь.

Эмиль покосился на Стефани, и та пояснила:

— Ваше высочество, та дверь предназначена только для принца.

— Август не будет возражать, если я воспользуюсь этой дверью, — возразила Чарити. — Мне очень не хочется снова здесь проходить.

Гарри заметил:

— Если мы выйдем в эту дверь сейчас, нас никто не заметит.

— Тогда пойдемте, — сказала Чарити.

Они быстро проследовали к двери, расположенной под галереей для зрителей, и вышли из парламента.

— Гаст, наверное, оставил экипаж у другой двери, ваше высочество, — сказал Эмиль. — Я схожу за ним, а вы подождете меня здесь.

— Спасибо, Эмиль, — кивнула Чарити.

Минут через пять из-за угла выехала черная лакированная карета. Карета остановилась у обочины, и из нее выпрыгнул Эмиль.

Ливрейный слуга, сидевший рядом с кучером, опустил ступеньки для Чарити. Она поднялась в экипаж и села рядом с Августом. Гарри заглянул внутрь и сказал:

— Я вернусь во дворец вместе с Эмилем.

— Спасибо, Гарри, — с улыбкой ответил принц. Слуга закрыл дверцу и вскарабкался на свое место рядом с кучером. В следующее мгновение карета тронулась.

Повернувшись к мужу, Чарити воскликнула:

— Ты был великолепен!

Принц грустно улыбнулся:

— Легко выдвинуть идею общей ответственности, гораздо сложнее осуществить ее.

— Но ты справишься, Август.

— Надеюсь. Англия, например, прекрасно справляется.

— О, значит, ты не собираешься копировать американцев? — с улыбкой спросила Чарити.

— Нет-нет, я не собираюсь отказываться от трона. Иначе не стал бы возражать кузену Францу.

Чарити засмеялась и взяла мужа за руку.

— Вот почему я сделал это предложение, — продолжал Август. — Я прекрасно знаю, что мог бы один управлять Юрой. Но если монархи не будут следовать велению времени, они рано или поздно лишатся трона.

С минуту они молчали. Потом Чарити вдруг сказала:

— Надеюсь, ты не возражаешь, что мы воспользовались твоей дверью, Август. Мне очень не хотелось проходить мимо парламентариев. Они ужасно шумные…

Он поднес к губам ее руку.

— Не возражаю, дорогая. Все, что принадлежит мне, — твое.

Она тихонько вздохнула:

— Я так счастлива, что даже страшно.

Его рука напряглась.

— Не бойся. Я позабочусь, чтобы ты всю жизнь была счастлива.

Чарити почувствовала, что вот-вот расплачется.

— О Господи, — прошептала она. — Я снова собираюсь расплакаться. Никак не могу остановиться.

— Все в порядке, дорогая. — Принц ласково улыбнулся жене. Взглянув на ее шляпу, добавил: — Я хотел бы обнять тебя, но мне мешает эта шляпа.

Чарити рассмеялась:

— Я сниму ее.

— Это значительно облегчит дело.

Она развязала изумрудно-зеленые ленты под подбородком и сняла шляпу. Затем придвинулась ближе к мужу и положила голову ему на плечо. Принц обнял жену за талию.

На минуту воцарилась тишина. Потом Чарити сказала:

— Знаешь, сегодня утром меня не тошнило. — Ее карие глаза выражали изумление. — И я умираю от голоду! Я уже давно не была такой голодной!

Принц улыбнулся:

— Замечательная новость. Чарити вдруг задумалась.

— Но чего же мне хочется?

— Не представляю, дорогая. Она просияла:

— Я знаю! Клубники! Я хочу клубники!

Принц не стал говорить о том, что февраль — не клубничный сезон. Он был уверен, что придворные непременно найдут клубнику. С улыбкой глядя на жену, Август сказал:

— В таком случае ты будешь есть клубнику, любимая.