Глава 3. Огни ночного Подола

— Ты знаешь, у соседа собаку украли. Пса

— Звать-то как?

— Кого, соседа?

— Да нет, пса?

— Европа.

— М — да. Ну и имечко. Наверное, уже в Америке. Или нашлась?

— Кто?

— Европа.

— Да куда там, с концами. И бродячий еще какой-то пропал. Все с Европой бегал.

— Да ладно, проблема. Их вон — тьма тьмущая под каждым кустом весной.

— Любит он ее и переживает.

— Любит? Кого это?

— Европу любит. Такого умного и верного пса, говорит, отродясь не бывало. — Тракторист зевнул во всю ширь и закрыл рот. — Но дело не в этом, — добавил. — Пес стал ему сниться. По ночам начал приходить. И жалуется — пытают, де, басурманы нерусские. Хотят, чтобы я им про родные края рассказал. Кормят халвой и шоколадом...

— Брешет, собаки халву не едят...

— ... и вербуют на них работать. Забери меня домой, Ваня, не могу больше. Душа болит вдали от родных краев.

Твой пес Европа.

И тут он просыпается.

— Кто, пес?

— Да нет, болван, хозяин. Просыпается... и такая его тоска берет, такая тоска,.. что он наливает стакан самогона, — бах его, выпьет, — и снова на массу. Да и уснет. А там опять Европа жаловаться начинает... Одним словом, беда у Ивана. Быстрей бы хоть жена приезжала. Еще три дня.

— И давно сперли пса?

— Да недели две. Помнишь, как мы быка черного гоняли? Тогда и пропал.

— А, помню, помню. — Чеченец призадумался, вспомнив про триста евро и работу, что пришла как праздник.

— Где то он сейчас? — проговорил. — Кому-то достанется. Редкий зверь. Бронебойной натуры.

— Что бык. Пес был хороший! Умный и добрый. Ивана жалко. Может поищем? — тракторист посмотрел на собеседника.

— Ты что, спятил? — ответил тот. — Чтобы я ходил по лесу и собаку искал? Ну, Вася, к ночи тебя перемыкает. Давай еще по сто и хватит. А то я так и не начну охоту.

— Ну, как хочешь. Хотя ты прав. Где его сейчас искать, если он пишет, что у каких-то басурманов в плену. Гиблое дело. — Помолчал. Налил самогонки. Выпили.

— А ты заходил в сельсовет? — спросил тракторист Чеченца. — Там тебе повестка лежит в военкомат. Уже три дня.

— Я три дня в поле. Повестка, говоришь?

— Да. Ты кто по специальности был в армии?

— Да был.

— Разведчиком, наверное? Или снайпером? В группе захвата ходил? С парашютом в атаку прыгал?

— Прыгал, прыгал.

— Тебя на переподготовку вызывают. Или на спецсборы. Или служить контрактником предложат. Там сейчас, говорят, деньги платят.

— Да, надо зайти, забрать повестку. Я, вообще-то, Вася, служил оператором на зенитно-ракетном комплексе. Ну, сбивал там всякие низколетящие болванки. Или высоколетящие. «С — 300» — есть такая штуковина. Уже, наверное, устарела. — Чеченец встал с травы и сел на пень. Продолжил. — Но это все было на срочной службе. Полтора года — и на дембель свалил. А потом отправился я, Вася, в Грозный, да потом еще и дальше. Там в основном... Эх, вспоминать не хочу. Тошно. А вот «С — 300» помню хорошо. Машина безотказная. Мы ей ворон сбивали.

— Каких это ворон? — лениво спросил тракторист.

— Обыкновенных. Радар настроишь на полную мощность, в пучок волну сожмешь и наводишь на стаю. Хлоп — с десяток валяется. Жаль утки редко попадались. Но если шли утки — весь дивизион был в полной боевой готовности. Это искусство. Тут главное, чтобы твой радар кое-какие самолеты не засекли. Могли тогда быть проблемы. Рассчитываешь на утку, а в результате приходится сбивать ракету «воздух — земля», а в придачу и самолет, ее пустивший, да еще летающий командный пункт, чтобы не корректировал и не навел еще кого-нибудь. Потом меняй позицию, ставь ложные отражатели-имитаторы... но если осторожно, то можно. Один раз стаю розовых фламинго завалили. Мясо — чистая курятина. — Помолчал. — По крысам не пробовали. Наверное, одним ударом штук по сто валить можно, если только в кучу собрать их сумеешь. — Задумался. — Но этих тварей так просто на собрание не заманишь.

Чеченец замолчал, шевельнул ружьем и уставился в ночную мглу, освещаемую полнолунием. Тракторист, зевая, ушел домой.

***

Наутро, зайдя в сельсовет, ночной охотник взял повестку, расписался за нее и вышел на улицу. Лето... Красота... вздохнул полной грудью. Еще раз прочел повестку.

"... Явиться в соответствии с Законом...

... при себе иметь... трехдневный запас пищи...

... преследуется статьей законодательства № ...

Подпись: райвоенком А. М. Плюшко

Число Месяц Год. "

Осмотрел бумажку, сунул в карман и поехал в райцентр. Там его встретил майор.

— Сержант Григорий Загибайло? Отлично, давайте военный билет.

Стройная, с фигурой и бюстом звезды «Плейбоя»", секретарша сделала ему глазки и заманчиво улыбнулась.

— Как вы говорите? — томно промурчала. — Забегайло?

— Загибайло, — уточнил Чеченец и отвел глаза от бюста.

— Билет и повестку, — напомнил майор. Взял, листал, глядел... — Воинская специальность — оператор АРСН, — прочел. — ВУС 1976.12.42184. Ясненько, понятненько. Ну, оператор, а стрелять умеешь?

— Стреляю, — мрачно сказал Григорий.

— А из каких, любопытно, видов оружия, Загибайло?

— АК — 74... Там написано.

— Ну, это понятно, понятно... Продолжал вопросительно смотреть. Григорий глянул на ноги секретарши. Снова не майора.

— Пистолет Макарова — «ПМ», пистолет Токарева «ТТ»...

— Во — во! И все? Молодец! — Майор потер ладони. Секретарша налегла грудью на стол и глядела в глаза Григорию не моргая.

— Пистолет Стечкина — 2М, — дополнил оператор.

— Ну? Я его в глаза не видел. Говорят — сила! Танкам башни сбивает.

— Врут.

— Врут так врут. — Сделал в журнале пометку. — Все, Загибайло?

— Да. — Глянул на секретаршу. — Нет. Еще. Турельный шестиствольный пулемет «Стриж — 12», калибр 13 миллиметров. Пулемет «Браунинг», калибр 12,6 миллиметра. Пулемет «Беретта», калибр 12 миллиметров. Снайперская винтовка дальнего боя «Бур», калибр 14 миллиметров. Гранатометы всех видов, начиная с «Мухи». ЗРК «Стрела — 12», «Стрела — 10», «Стрела — 6», ЗРК «Стингер». Ну, и там мелочи еще всякие... Легкий миномет ПМ — 66 с лазерным наведением. Дерьмо, а не аппарат. Калибр 29 миллиметров — это издевательство. Ну, и прочее... Могу написать список.

— Ладно, — ошеломленно сказал майор. — Это прекрасно.

Он сел за стол, накарябал на бумажке несколько строк и бахнул сверху печать — подержал и медленно отпустил. Посмотрел.

— На тебе направление. Садись на автобус и едь в Киев. Военкомат Подольского района. Найдешь. Я позвоню, тебя будут ждать. Давай, Загибайло, так держать! Есть еще и у нас специалисты! — И растворил перед Чеченцем дверь. Тот буркнул что-то вроде «ну — ну» — и вышел. Сел на автобус. Доехал до Киева. Вышел на автостанции Подола. Рядом Житный рынок. Народу — не пропихнешься. И все орут, бегут и торгуют. Спросил у милиционера дорогу и, сев на трамвай, поехал в военкомат. Ехал не долго. Прошел пешком через площадь и вошел в здание. Его ждали. В кабинете сидели: толстый, упитанный полковник, похожий на пожарника, и худой лейтенант в очках, смахивающий на зубного врача. Полковник оглядел Чеченца, и сказал:

— Здорово, Загибайло!

— Здравия желаю товар... м... мхрш,.. — неясно закончил приветствие оператор АРСН.

— Я прочел ваше досье, — оптимистично начал говорить розовощекий полковник — мажор, — и выяснил — вы тот самый человек, который нам необходим!

Последнюю фразу он произнес тоном, с которым вручают важнейшую государственную награду.

— Партийный? — полюбопытствовал лейтенант.

— Бог миловал, — не глядя на «зубного врача» ответил Чеченец.

— И то верно, — поддакнул полковник, радостно пылая добродушным лицом. — Наша партия едина — войск вооруженные ряды! Эх, Загибайло, Загибайло... Тебя вот только нам и не хватало. Но нашли! Во-первых, операторов АРСН «С — 300» в наличии у нас уже не осталось. В нормальной физической форме. Исключая вас, сержант. Я не считаю призывников срочной службы, это не наше ведомство. И во вторых. Вы знаток стрелкового оружия, включая НАТОвские стандарты. Сейчас таких мало. А чтобы эти знания совмещались с работой на АРСН «С — 300» — вообще невероятное совпадение...

Полковник упад в громадное, серого цвета, кресло и рукой махнул Григорию — садись. Тот сел и сказал:

— Что я должен делать и сколько будут платить?

В уголке шевельнулся лейтенант — «зубной врач».

— Сейчас вы познакомитесь с одним представителем. Он вам все и расскажет. — Нажал кнопку. Открылась дверь в самом конце кабинета, и вошел парень, лет сорока, среднего роста, коротко стриженый, красное — обветренное лицо. Подошел к Чеченцу и представился: «Юра».

Полковник с лейтенантом зашуршали бумажками и вышли.

— Гриша, — ответил Чеченец.

— Где служил на трехсотке?

— Подписка.

— Ладно, намекни.

— Там, — показал рукой в сторону.

— Нефтехранилища?

— Угадал.

Юра помолчал, вытащил сигарету, закурил. Угостил оператора АРСН. Пустил пару колец из дыма. Видно было — тренировался. Кольца были солидные. Сказал:

— Две тысячи в месяц, контракт на год, возможно продление. Питание и все проблемы за счет фирмы. В случае гибели, удвоенная сумма всего контракта переводится лицу, оговоренному в том же контракте. В случае ранения, увечья, тяжелого заболевания — скользящая шкала расценок — там же, в контракте.

Юра замолчал, затянулся сигаретой и выпустил большое кольцо.

— Две тысячи евро? — уточнил оператор АРСН.

— Нет, долларов.

— Это мало.

Юра удивленно посмотрел на оператора, у которого неожиданно возник торгово-спортивный рефлекс.

— Мало?

— Две тысячи долларов мало.

— Хм! — представитель неведомого батальона прошелся вдоль комнаты. — И сколько же?

— Четыре тысячи евро в месяц. Подъемные — месячный оклад. За каждую сбитую цель — месячный оклад. В случае смерти, — пятикратная...

— Стой, стой, стой, — замахал рукой с сигаретой Юра. — Григорий, не гони. Тебе мало двух тысяч долларов?

— Я уже сказал.

— Ладно, настоящий специалист себя ценит. Стреляешь хорошо?

— Мало не покажется. Из «Бура» с двух километров сбиваю бутылку.

— Двадцатилитровую?

— Из-под водки.

— Верить тебе, что пойти да жениться. Но ладно. Досье на тебя хорошее. Посиди здесь, пойду позвоню по телефону.

Через минуту вернулся. Похоже, что и не звонил, а полномочия подобного рода у него имелись. «Маржевщик», — подумал оператор. — «Разницу в карман, похоже, ложит. Или премию получает». Юра сел. Уставился на оператора АРСН.

— Слушай, Гриша. Я сделал все, что мог. 2500 евро в месяц. Подъемные — тысяча. Вылетаем завтра утром. Все остальные пункты остаются на месте, — и откинулся в кресле, прищурено глядя на Чеченца, затянувшись сигаретой.

— Ладно, демон-соблазнитель, давай контракт. Хоть расценки и занижены, отработаем как положено, в полную силу. И обрати внимание — я ничего не спросил.

— Я обратил. Загранпаспорта, конечно, нет?

— Конечно, нет.

— Давай сюда общегражданский, к утру сделаем заграничный. Фотография на первом этаже, будешь выходить — сфотографируйся. Скажешь, на паспорт в группу "А" и все. Платить ничего не надо. «Демон-соблазнитель» снял ксерокопию с паспорта Григория. Поставил на нее печать и написал: «Копия верна». Расписался возле печати. Сказал: «На случай проверки документов». Вытащил из стола визитку и протянул оператору АРСН.

— Это наша гостиница. Переночуешь, а утром, к девяти часам я жду тебя здесь. Свежим как огурец. Вопросы есть?

Вошли полковник и лейтенант со своими бумагами, о чем-то громко говоря и не обращая внимания на Юру и завербованного оператора АРСН.

— Пойдем в соседнюю комнату, — тихо сказал Юра. — Заполнишь контракт и получишь подъемные.

***

Чеченец еще раз внимательно изучил контракт. В нем было 56 пунктов. В конце документа уже стояли четыре подписи, каждая заверенная печатью. Вздохнув, Григорий расписался, за ним расписался Юра и сверху шлепнул еще одну печать — пятую. Затем расписались во втором экземпляре и оператор АРСН спрятал документ в карман.

— Это не место, — сказал Юра. — Схоронить надо понадежнее. Тебя никто кидать не собирается, а вот чужим глазам этот документ противопоказан. Сдашь его в ячейку хранения, в банке. На год. Деньги платишь, когда открываешь ячейку. Это называется долгосрочное депонирование. Один доллар в сутки. Зато гарантия.

— Какой банк?

— Да любой серьезный. «Аваль», например.

— Это где?. — стал уточнять Григорий.

— Филиалы по всему Киеву. Один есть недалеко от нас, на Красной, то есть Контрактовой площади. Подойдешь к любому кассиру и скажешь: — мне нужна ячейка хранения. И все. Остальное они сами будут тебе говорить. Дают тебе коробку, укладываешь туда свои ценности, закрываешь, опечатываешь — и в ячейку. Наберешь с внутренней стороны свой шифр, захлопываешь. Но, кроме этого, камера еще закрывается на два ключа. Один твой. Все. Кроме тебя — только автоген.

— Это мне подходит.

— Киев знаешь?

— Так себе.

— Ну, на Контрактовой площади мимо «Самсона» не промахнешься. Есть там такое большое здание, бывшая биржа или школа, не помню. Наверху буквы светятся «Самсон». Это торговый центр. В нем и расположен банк. Все. Инструкции ты получил. Теперь — работа. С завтрашнего дня. Сразу скажу — на меня не обижайся. Я буду у тебя командиром и гонять вас всех придется как собак. Жир лишний сбрасывать. Иначе неприлично быстро может войти в силу пункт контракта № 51 — летальный исход. Уловил?

— Я что, не один?

— Один в поле только снайпер. Подробности на месте. Вопросы есть?

— Прививки будут?

— Да, четырнадцать уколов.

— Бригада большая?

— Маленькая. Негров стрелять не будем. У нас другие задачи, посерьезней. Но проблемы могут быть всякие и стрелять, возможно, придется из любого положения. — Помолчал и добавил. — Хочу напомнить, Гриша, ты только что расписался о неразглашении и жизнь твоя — в твоих руках. — Новый командир бодро улыбнулся. — Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю. Уже подпись ставил. Только не за деньги.

— Григорий, за идею — святое дело. А за деньги, сам понимаешь, дело серьезное. Ты парень с понятием и все уловил.

— Да уловил, чего уж тут. В общем, в девять ноль ноль в этом кабинете.

— Смотри, не напейся. На Красной площади это распространенное явление.

На том и расстались. Не думавши, не гадавши, попал Григорий Загибайло в такой крутой армейский переплет. Благо, опыт был. Да и душу грели десять бумажек по сто евро, шуршащие в кармане. Тысяча евро! Но радость была не особой силы.

Вышел Гриша на улицу. Прошелся вдоль каштанов. И сразу увидел обменный пункт. Подошел и разменял шестьсот евро на национальную валюту. Денег получилось много. Узнал, где находится почта, зашел и в валютном отделе переслал матери оставшиеся четыреста. Да письмецо черканул. Вышел на улицу, вспомнил про контракт. Подошел к такси и проговорил: «Мне надо на Контрактовую Площадь». Водитель ранул с места и не молодой уж «Опель» понесся по Киевским улицам. Выскочили на набережную Днепра. Красота! Но мелеет речка почему-то. Трава растет уже прямо посередине. Машина соскочила с набережной и углубилась в недра Старого Подола, проехала церковь, несколько кварталов, еще церковь и выскочила на площадь.

— Контрактовая, — сказал водитель, остановив машину и заглушив двигатель.

— А где «Самсон», центр торговый? — спросил Гриша.

— Вон видишь буквы САМСОН — это и есть «Самсон», доходчиво разъяснил таксист.

— Спасибо!

Оператор АРСН расплатился, вышел из машины и двинул как на маяк, на большие, красные буквы. Банк нашел быстро. «Аваль» — светилась зелеными разводами затейливая надпись. Зашел внутрь. Здоровый верзила в красном галстуке и с радиостанцией в руке, пристально оглядел Чеченца. Отвернулся. Гриша подошел к окошку и сказал: «Мне нужно абонировать ячейку хранения документов». Все произошло, как и говорил командир. Набрав на внутренней стороне дверцы секретный шифр — ЗАГИБАЙЛО, Григорий захлопнул дверцу и закрыл ее на ключ. Вторым ключом камеру закрыла старший кассир. Оператор АРСН успокоено вздохнул. «Всего доброго!» — «До свидания, приходите еще». Вышел Гриша из «Самсона», огляделся. Народа — тьма. И почти все или бредут куда-то, или сидят с грустным видом на лавках. Но большинство пьет пиво. Даже совсем молоденькие девочки — и те сосут из горлышка «Оболонь». Везде полно забегаловок. Одна на одной. Прочитал название: «У тети Сони». Зашел и сел за столик. Подошла симпатичная девушка-официантка. Григорий полюбовался ее грацией и заказал пиво. Напиток оказался неплохим. Спросил у официантки, где улица Ильинская. «Да это совсем рядом. Вон за тем зданием». Она указала направление. «Спасибо», милая. А вы пиво не пьете? Засмеялась. «Пью, но не на работе». — «Жаль». Гриша снова уставился в бокал и отпил уже половину. Подошла парочка и уселась рядом, спросив: «Разрешите?» Григорий разрешил. Вытащили какие-то бумаги и стали их листать, читать, что-то выяснять, уйдя полностью в этот процесс. «Бухгалтеры», — подумал оператор АРСН. — «Кругом одна бухгалтерия». Ему захотелось домой. Он вытащил сигареты. «Вы не курите?» — спросил соседей по столику. «Нет, спасибо». И опять о чем-то своем. Еще и не курят... хоть бы пива купили, сидят на халяву, место занимают. Да нет, принесли кофе и мороженое. Мажоры, наверное, какие-то. Прибыль на бумаге вычисляют. Под кофе. Это не в «С — 300» сидеть под американскими радарами. Чеченец прислушался к разговору.

— Вова, а почему радары американские? Это сильно конкретно, надо обтекаемее.

— Хорошо, давай напишем — радары Саудовской Аравии, например. Но там те же американцы. И опять масло масляное.

Оператор АРСН напрягся и слушал подозрительно знакомые слова. Они что, пишут какой-то отчет о Ближнем Востоке? Вот так запросто, в кафе «У тети Сони»? Ну, времена... Слышал, что на Подоле все возможно. Уже начинаю верить.

— А что у тебя дальше? — продолжила дама, листая бумаги. — Это бред, я все вычеркиваю. Это... и это; и это тоже; ну и это заодно. Все. Теперь лесополоса расчищена. Можно спокойно двигаться по контексту.

— Куда? — мрачно спросил неведомый Вова.

— К светлому будущему, твои же слова.

Любопытная парочка. Наверное, какие-то геологи, или археологи или лесники... Лесополоса расчищена... Хм... Куда-то надо двигаться..? ...Нет, не бухгалтеры.

Григорий допил пиво. Подозвал официантку, заказал четыре пива и коробку креветочных полочек. Извинился и спросил соседей искренним тоном: «Можно, я вас угощу пивом? Завтра надолго уезжаю, может быть навсегда, а проститься не с кем. Ребята, не обижайтесь... Уважьте... тоска душу травит...»

— Ладно, друг. Угощай, — сказал Вова. — И не такое в жизни бывает. Некому проводить? Я тебя понимаю. — Взял в руки бокал. — Лена, давай! — обратился он к даме.

— А работа?

— Не волк, не волк. В лес не убежит. И ты же видишь, мы все равно работаем.

Коснулись бокалами за знакомство. Стали медленно пить. Лена взяла креветочный ломтик.

— Значит ты, Гриша, в командировку. И надолго? — спросил Вова, приступив к пиву и глядя на Чеченца поверх бокала.

— Ой, брат, боюсь надолго. Не от меня это зависит. И не от тебя.

— Ну, ну, — сказал Вова.

— Но платят деньги. ДЕНЬГИ! А где их сейчас еще заработаешь? Вы вон какие-то бумажки переворачиваете — уже, значит, какое-то дело есть. А что я? Я простой сельский парень. И этим все сказано.

— Вы, наверное, едете на уборку картофеля или клубники, в Польшу? — спросила дама. — Я слышала, там много зарабатывают. Соседка оттуда приехала — новый принтер купила. Лазерный.

«Компьютерщики какие-то», — подумал Чеченец.

— ...Руки, правда, долго в порядок привести не могла. А на песни до сих пор тянет. — закончила Лена свой блиц-анализ.

— Да нет, мадам Лена, какая там Польша. Похуже, Сибири.

— Попал ты, наверное, дружок по контракту, — проговорил Вова, выпив свое пиво. — Это дело серьезное, но и платят серьезно. Впрочем, ты сам себе хозяин, верно?

— Если бы я знал, кто у меня хозяин. В морду дал бы. Такой у меня характер по жизни, по воле этого хозяина, что везде одна лажа, куда ни ткнись.

— Не ты такой один, Григорий. Успокойся. Лажа, она везде лажа и ты здесь ни при чем. Еще по пиву?

— Давай.

— Володя, а время? — спросила Лена.

— Мы притормозим стрелки. Ведь это в наших силах.

***

Расставшись с парочкой социальных работников, — так представились Володя и Лена, — Гриша двинул пройтись по площади. Наткнулся на небольшой магазинчик. Сверху название — «Вселенная сумок». Зашел, выбрал и купил красивую, черного цвета, среднего размера, сумку. Потянуло на 50 евро, — прикинул Григорий. Вся в молниях и замках. Отделений и карманов, наверное, сто. В хозяйстве вещь необходимая. В отделе косметики купил бритвенный станок, лезвия, зубную пасту, щетку, крем для бритья и для рук, мыло, шампунь, одеколон и пачку черных презервативов. Все разложил по отделениям. Успокоено вздохнул. Вышел на улицу и через два шага увидел магазин сотовых телефонов. Зашел и долго бродил среди стеклянных монолитов, ощетинившимися многочисленными телефонными аппаратами, лежащими, словно египетские мумии в саркофагах. Подошел к продавцу и стал уточнять зону покрытия операторов, стоимость одной минуты разговора, наличие роуминга, наличие доступа в Интернет, стоимость текстовых сообщений, возможность выхода на ИНМАРСАТ, ИРИДИУМ... Продавец подозрительно смотрел на пытливого клиента, уже час слонявшегося по магазину, но вежливо отвечал на вопросы. В конце концов, Гриша купил телефон с возможностью выхода в GLOBALSTAR, что обошлось ему почти во все оставшиеся деньги. Продавец сразу повеселел и, с улыбкой упаковывая товар, говорил о неоспоримых преимуществах купленного телефона. Подключили аппарат здесь же, в магазине. «По этому телефону вы сможете звонить домой хоть с Эвереста или Антарктиды», — нахваливал покупку продавец, вычисляя в голове свои проценты от продажи.

Оператор АРСН еще немного прошелся по телефонному ковчегу и вышел на улицу. Посмотрел на небо. Вова из «Тети Сони» оставил ему свой мобильный номер. «Звони», — сказал. — «Когда совсем невмоготу». Вмоготу — невмоготу, а телефон проверить-то надо. Больше знакомых нет. Набрал Вову. Ответили: «Вас слушают». — «Вова, это я — Гриша. Купил телефон, решил проверить. Ты уж извини...» — «Телефон — это хорошо. Звони, Гриша. Но береги аккумуляторы. Все разговоры только за их счет». — «А! Понятно. Буду беречь. Всего тебе хорошего». — «До свидания, Гриша».

Пошел дальше по Подолу. Свернул на улицу Ильинскую, узнал где гостиница. Вернулся обратно на Контрактовую площадь. Глянул на часы. Восемь вечера. Прошелся вдоль громадного «Самсона», пошел дальше. Магазины, магазины, кафе, пиво, забегаловка, снова магазины, о! — секс-шоп. Зашел. Через десять минут вышел. М-да! Однако! Двинулся прямо по улице Межигорской, — на табличке прочитал. Перешел перекресток. Мимо, звеня, проехал ободранный трамвай. Наверное, на покраску едет, хоть и с людьми. Забегаловка. Поднял глаза. «У дяди Вани». Не сильно разнообразит местный колорит. Или они родственники? Соня с Ваней. Зашел внутрь. Первым делом наткнулся на игральный автомат, у самого входа, на котором просаживала деньги упитанных размеров барменша. У бесхозной стойки бара стоял худой, долговязый мужичонка в тюбетейке, со всклокоченной бородой и тянул: «Таня, дай сто грамм...» Но Таня била громадными кулаками по клавишам автомата и, вся уйдя в этот процесс, ничего не отвечала. «Ну Танюшка, ну обслужи...» — «Аркаша, подожди!» — громовым голосом. За столиками сидели люди, пили пиво, водку и посматривали на несчастного Аркашу. Наконец Танюшка громыхнула последний раз по автомату, поняла, что в пролете, — «Вот падло!..,» — и пошла за стойку. Налила Аркаше сто грамм и уставилась на Чеченца.

Будьте добры, кружку пива, сто грамм водки, лимон и бутерброд.

Барменша в одно мгновение совершила отработанные манипуляции.

— Водку возьмите, пиво на уголке. — указала на край стойки, где уже пенилась пластмассовая посудина с пивом. «Лимон и бутерброд», — напомнила.

Чеченец огляделся и сел за столик в углу, у окна, где единственный человек за столом сидел ко всем спиной. Не глядя на соседа, медленно выпил водку и сунул в рот лимон с сахаром. Посмотрел на пиво. Пожевал лимон. Вздохнул. Осмотрелся. Прямо над головой соседа по столику цвели «Подсолнухи» Ван Гога — большая картина в золоченой раме.. Григорий, рассмотрев картину, перевел взгляд на стойку бара. Над буфетчицей висели часы — пол девятого. М-да! Что уж тут скажешь... Утром к чертям на рога, а то еще похуже, а тут — тишина, Ван Гог на стене, люди пиво пьют, разговаривают, пол девятого... Грохнул сразу пол кружки и вцепился в котлету. Полегчало. Глянул на соседа. Это был среднего роста, плотный, небритый колобок. В руках пустой стаканчик. Задумчивый взгляд. Спросил его:

— Друг, пить будешь?

— Нальешь — выпью.

— Я сейчас, — Чеченец сходил к стойке и принес водки и пива. — Гриша, — представился.

— Саша, — ответил «колобок» и они выпили водку.

— Ух-х, — поморщился Саша. — Мешают что попало.

— Да, не «Финляндия», — поддержал оператор АРСН.

Принялись за пиво. Закурили. Помолчали.

Неожиданно стали один за одним подходить друзья «колобка». Только успевал знакомиться.

«Саша Длинный, мой кум». — «Очень приятно, Гриша». Кум был высокий, плечистый, худощавый парень лет под тридцать. Взгляд полуинтроверта. Похож на немца. «Олег — ремонт телерадиотехники». — «Очень приятно, Гриша». Олег был парнем среднего роста, со светлыми волосами и смахивающий на поляка. Ему тоже было около тридцати. «Андрей, брат моего кума». — «Очень приятно, Гриша». Андрей был парнем лет двадцати пяти, плотно упакованный в черные очки с наушниками на голове и в больших черных, кожаных перчатках. На ногах фирменные кроссовки, на голове черная шапочка. Пить не стал. Начал менять на плеере компакт-диск, что-то выискивая.

Все это происходило не столь быстро, как записано, и все постепенно стали углубляться в процесс принятия напитков различного состава.

— А-а-а! — закричал «колобок», увидев подошедшего мужчину, лет пятидесяти. — Димедрол! Ну как, нашлась пропажа?

— Да черта с два. Но я того гада и под паранджей узнаю.

Все за столом, кроме оператора АРСН, знали, о чем идет речь. Жена Дмитрия, то есть Димедрола уехала на пару дней в командировку и Дима, открытая душа, пользуясь поводом своего собственного дня Ангела, пригласил к себе домой друзей, которые в данный момент почти все сидели здесь, за столом. Ну присели, поздравили и, чего уже мудрить? — стали пить. И только один человек был никому не знакомый. Все думали, он родственник именинника. Но этот псевдородственник просто упал на хвост добродушному Димедролу, рассказал какую-то чушь о жизни и ее предательском содержании и таким образом оказался со всеми за столом. Надо сказать, что Дима тоже не баран, по части незнакомой братии, но этот парень сбил его с толку знанием имен и, якобы, знакомством почти со всеми подолянами, которых знал именинник. Таким образом никто на него не обращал внимания, считая своим. Такая вот веселая история. Ближе к вечеру, гость удалился во тьму ночи и больше его никто не видел. Как не видели больше раритетного, старинной работы, кинжала византийского происхождения, который лежал в открытом сейфе, как рыба в дырявом мешке. Подарок покойного деда.

Шум и разборка после такой подлой кражи были большие. Взбешенный Димедрол в первые часы подозревал всех, но вскоре в памяти всплыл никому не ведомый гость, его ранний уход с почти трезвой головой и все части мозаики, воспроизводящей Димедролово гулянье, встали на свои места. Вор был определен.

«Дима. Димедрол. Любитель антиквариата». — «Очень приятно, Гриша». Любитель антиквариата пробурчал что-то по поводу издевательской фразы о его любви к антиквариату и умолк. Выпили еще.

Никто на Григория внимания не обращал — свой парень, чего уж тут... Пили водку, пили пиво... Все за столом были свои и пьяная, расслабляющая волна заполнила все помещение, гудевшее как улей своими специфическими звуками.

К столу подошла дама. Поговорила недолго о чем-то с Сашей Длинным, который похож на немца. Поговорила с «Колобком». Ушла. «Вера, завтра в девять», — прокричал вслед Длинный. Разговоры в баре, тем временем, достигли своего апогея. Пьяных пока еще не было и происходило вполне человеческое общение.

«Привет, Доктор!..» «Француз вообще пить бросил.