Глава 9. Похищение Европы

Индус, зажав в зубах сигару, набрал номер телефона и назвал пароль. Оператор подключил линию.

— Доброе утро. Генерал Джексон, сэр.

— Доброе-доброе... Новости всегда будят в доброе утро, ведь так?

— Да, сэр. В проницательности вам не откажешь.

— И что же случилось?

— Славянский Бизон неделю назад эмитировал акции на сумму полмиллиарда долларов. И разместил на Нью-Йоркской фондовой.

— Да-да. Это уже не новость.

— Созданное акционерное общество так и назвал — «Славянский Бизон».

— Честный парень.

— Но все записано на его дочь — известную как Мерилин М. Владелица фирмы она.

— А это что за финт?

Индус втянул дым и на выдохе проговорил:

— Это не финт, это уже как бы сверхфинт. Корпорация «Славянский Триумвират» не допускает самостоятельной финансовой деятельности кем-либо из управляющих параллельно самому триумвирату. Но! Допускает любые денежные вливания в качестве подарка или проплаты за консультацию лично каждому из трех акционеров.

— Ну?

— Вся фирма и все акции принадлежат Мерилин.

— Я это уже уловил.

— Но в любую секунду дочка может все переписать на отца.

— Естественно, деньги-то вложены его. Но странно, зачем ей это делать?

— Ха! Вот это и есть сверхфинт.

— Джексон, конкретнее.

— Его коллеги Леонардо де Фридманы тоже хотят конкретного объяснения, что происходит с головой Бизона. Но очень, очень скоро поймут. Я подозреваю, что уже поняли. У триумвирата есть юридически оформленный документ статуса международной корпорации. И есть там очень любопытный пункт. Даже не удивлюсь, если узнаю, что ввести его много лет назад предложил молодой хитрый человек по прозвищу Бизон. Так вот, он гласит: «...В случае, если один из членов триумвирата увеличивает свой личный долевой оборотный капитал (вне кредитов) до суммы, троекратно превышающей оборотную сумму всего „Славянского Триумвирата“, то статус равноправного управления тремя директорами аннулируется. А корпорация и весь оборотный и недвижимый капитал переходит в положение синдиката, полностью контролируемого директором-управляющим, набравшим троекратную сумму». Вот такая странная вставочка в договор. Глобализм по-славянски.

— Все это прекрасно, но все-таки — в чем заключается сверхфинт?

— Сэр! Это же элементарно. Дочка наращивает капитал до необходимого уровня и передает все финансы отцу. Все. Джек-пот. Триумвират убит. На плаву остались Бизон и компания. Леонардо де Фридманы висят в петлях или катапультируются с сотого этажа. Классический исход борьбы за власть.

— Джексон, ты соображаешь, что значит троекратно превысить валовые обороты «Славянского Триумвирата»? Мне не очень удобно тебя об этом спрашивать, но ты, наверное, что-то имеешь в виду? Или ты хочешь сказать, что эти подозрительные акции кто-нибудь будет покупать?

— Несколько минут назад по Эн-би-си было выступление дряхлого, но очень известного академика.

— Ну, и он посоветовал покупать акции?

— Нет, он про них вообще ничего не знает. Но он прочитал короткую лекцию о неизбежности научно-технических революций. А затем в присутствии нескольких крупных специалистов по компьютерным технологиям, десятка представителей крупнейших компаний, производящих интеллектуальный продукт, и около двух сотен журналистов всех мастей продемонстрировал опытный экземпляр. Прототип, еще, так сказать, игрушку новой мыслящей машины, созданной по технологии «аналоговой метки». Так он выразился. Академик подчеркивал, что это не компьютер, а мыслящая машина технологии АМ. Она не использует двоичный код, а работает по принципу ассоциативного выбора символики. Я это записал. Компьютерщики, очевидно, были подготовлены к этой передаче и стали подсовывать заготовки, которые АМ должна была решить для демонстрации возможностей. Ввод информации производили с простой бумажки. У АМ для этого стереосканер. Ну, что сказать, сэр. В общем, язык племени майя она расшифровала за четыре секунды. Взломала одновременно десять сложнейших кодов за секунду. А потом стала говорить на английском языке о принципах кодирования и бессмысленности этого процесса. После этого демонстрацию прекратили. Позвонили из Пентагона.

На том конце провода воцарилась тишина. Молчал и Джексон.

Наконец прозвучало:

— И что это означает?

— Я не знаю, еще утро. Но акции «Славянского Бизона» за двадцать минут работы биржи выросли на 400 процентов. Это же его машина технологии АМ...

— Четыреста процентов?!!

— Да, сэр. Прикупили бы и вы. Я так уже и сделал. Похоже, Бизон уходит от нас в поднебесье.

А тем временем низко над океаном летел объект «Эссе №25», катапультированный из авиалайнера А-300. Пролетев множество километров в замерзшем состоянии, книга стремительно падала вниз, кидаемая из стороны в сторону сильными струйными течениями — и едва не столкнулась с группой самолетов, летевших ей навстречу. Вскоре эссе оттаяло, приблизившись к водам Тихого океана, и от потока встречного воздуха книга раскрылась. Ровно посередине, на 666 странице. И в таком виде полетела дальше, всматриваясь своим текстом в окружающий мир. Штурман Джулио оказался прав: последний шедевр Бобергауза действительно нельзя было прочесть. И не потому, что там отсутствовал текст или не было смысла. Все 1332 страницы были заполнены всецело осмысленным содержанием. Вот только не аппликационным, а перцепционным. Семь лет шизофренического труда достигли своего результата. Мастер реального взгляда на мир создал шедевр. Вне литературы, в физических законах Вселенной, давно уже имевший место и никого на удивлявший. Он создал противофазную книгу. Ее нельзя было прочесть, потому что она сама читала тебя. Достаточно было переворачивать листочки — и все. Читала она быстро. Куда уходила информация, не мог знать никто. Но Бобергауз надеялся, что туда, откуда она приходила в виде творчества. И он верил, что нанес ответный удар неведомому регулировщику судеб человеческих, применив к нему его же прием и создав те же проблемы, которые творчество создает здесь, в нашем мире.

Вызов пришел на компьютер Бизона уже после скачка акций и выступления по Эн-би-си многочисленных комментаторов и академика квантовой физики. Бодрый голос произнес:

— Николай, привет!

— Здорово, Феликс.

— Ну, как ты насчет встречи?

— Нормально. Мы же старые друзья.

— Я тут немного подумал. Монте-Карло — надоело, и душно там от денег. Лихтенштейн, Швейцария, Люксембург — знакомые места, но там что ни шагни, — везде наши, да еще и с семьями. Германия, Франция — сам знаешь, кухня не та. Короче, Коля, я тебе предлагаю тихое местечко — Японию. Токио. Как ты? Рыба, омары, хорошая кухня. И покой, полный покой в сравнении с нашими краями. Ну, и гейши там всякие... Экзотика, тебе понравится.

— Токио? М-да. Не совсем Европа.

— У меня там есть свой собственный дом. Достался по наследству. Приглашаю тебя в гости. Очень уютно. Красивый сад, тихий район... — Феликс говорил ровным, спокойным голосом, своей вежливой манерой придавая дополнительный импульс искренности.

— Ладно, неплохо. В гости так в гости. Покажешь мне этих трудоголиков. Они же, оказывается, твои соседи.

— Я буду ждать тебя на аэродроме. Дай только время прилета и номер рейса.

— Время прилета примерно скажу. Ты со мной удачно связался. Я в воздухе. У меня реактивная машина. В принципе, я не так далеко, сейчас введу Токио в программатор. Секунду... Да, через четыре часа запрошу посадку.

— Так ты в воздухе?

— Ну, конечно.

— Тогда запиши прямой адрес. Я знаю твой самолет. Он сможет сесть и у нас во дворе. Шучу, шучу...

Он назвал адрес, где и был на самом деле.

— Феликс, мы давно знаем друг друга. Очень давно. Если что-то случилось, надо поправить, я так понимаю эти вещи. Ты согласен, что кое-что случилось?

— Да, ты прав, Коля, ты прав. Я немного не понимаю, как разворачивались последние события, но что-то пошло не по той колее. Нам надо поговорить.

— Да, нам надо поговорить. Я, думаю, все проблемы решаемы.

— Это прекрасно. Я с тобой согласен. Быстрей меняй курс и лети сюда. Через пару часов здесь будут все наши, я об этом позаботился.

— Да, я, кстати, с дамой. Надеюсь, это ничего?

— Гм... Ну, это еще и лучше. Без дам дела не решаются. Передавай ей привет, и мы вас ждем.

— Буду через четыре часа. Перед подлетом свяжусь. Дай адрес связи.

Феликс дал электронный адрес в сети.

— Я хотел добавить, что я без охраны. Вот вся моя охрана, рядом. Пьет коктейль и смотрит в зеркало. Феликс, встреть даму по японским обычаям, она так любит экзотику — и особенно восточные единоборства, представь себе. Я вас познакомлю, ты ей понравишься.

— Коля, все будет в порядке. Охрана тебе здесь не будет нужна.

— Ну, до встречи. О'кей!

— Давай, до встречи.

Бизон отключился. Они с Музыкантом сидели в ста метрах от Феликса. В доме, арендованном Музыкантом за неделю до этого. Пришлось уплатить упрямым хозяевам большие деньги, объясняя, что именно в этом районе много лет назад отдыхал, гулял, ностальгия и все такое прочее. Все сопровождение, включая Бетти и Катаяму, было в соседних комнатах.

Бизон включил линию прослушивания, проведенную Музыкантом в отсутствие хозяев.

— Ты представляешь, что делается? — послышался голос разведчика. — 400% подъема за тридцать минут. Этого не может быть! Но это есть! Он все-таки обводит нас вокруг пальца.

— Наш друг об этом, возможно, еще не знает, — хмуро проговорил Феликс. — Летит над Филиппинами с какой-нибудь моделью. На автопилоте. Какие там дела! У него такое бывает, ты же знаешь, — полный отпад суток на трое и сплошной карнавал. А вся связь переведена на секретаря и начальника охраны. Башня имеет свойство периодически отклоняться от осевой линии. Он в этом плане не исключение.

— Заработать за полчаса полтора миллиарда и не знать об этом? — усомнился Фридман. — Ох, очень, очень редкий случай...

— Да плевать: хоть знает — хоть не знает. Главное, летит сюда, — проскрипел Леонардо. — Наоборот, от такого хода дел он может расслабиться до идиотизма. На что, кстати, и похоже. Схватил бабу — и в небо. Куда? Зачем? Башка тормознулась, точно. Фарт имеет свойство убивать доверчивых.

— Я не слишком верю в то, что он летит на самолете, — раздался голос начальника охраны.

— Да нет, нет. На чем же он еще так быстро доберется, — отмахнулся Феликс от охранника. — Я предлагаю высказаться конкретно по теме. Вот ты, Фридман... Михаил Иосифович, что думаешь ты?

— Что думаю я? Я думаю, выбор невелик, учитывая последнюю информацию с биржи. Есть всего лишь два варианта, на мой взгляд. Вариант первый: мы при деле и с деньгами. Вариант второй: мы без дела и без денег. Остальные альтернативы маловероятны.

— Я бы еще уточнил, — просипел вполголоса Леонардо. — Вариант первый: мы без Бизона. Вариант второй: Бизон без нас.

— Да, присутствие Николая Николаевича гарантированно обеспечивает отсутствие денег, — добавил начальник разведки. — Ясно и попугаю, что при таком росте котировок и, главное, при таком качестве предлагаемого продукта, обеспечивающего эти котировки, дочерняя фирма наберет сумму оверкиля[76] за неделю. А то и меньше. Я уверен, отряд юристов отточил перья и ждет сигнала к атаке.

— И все-таки было бы очень важно знать в данный момент реальное местонахождение Бизона, его охраны, его разведки, руководителя планового отдела. Узнать, откуда и чьи у него брокеры, насколько перспективна в самом деле эта непонятная машина АМ, что это был за академик на телевидении, его связь с Бизоном. Кстати, а где находится его дочь Мерилин, владелица новой производящей фирмы, и насколько реален шанс, что это все не глобальная игра на повышение? — проговорил охранник и уставился на разведчика.

— Нам все расскажет сам Николай, — ответил Феликс. — Я думаю, большинство вопросов, если не все, мы в состоянии выяснить только в его присутствии. Потому хочу предложить голосование. Как мы решим, так и будет. Надеюсь, все вы ясно понимаете, о чем идет речь. Как это не меркантильно звучит, но вынужден произнести: кто за деньги, прошу поднять руку. Раз, два, три, четыре, пять. Надо же — полный консенсус. Ну, что ж. Вопрос решен. Предлагаю легкий тост за удачу, — зазвенели бокалы.

Бизон посмотрел на монитор. Вход в дом был, как на ладони. Машин не было. Охраны — тоже. Катаяма специально ходил с корзиной рыбы кругами вокруг дома, но никого не обнаружил. Было одиннадцать часов вечера, но накануне Дня плодородия продавец рыбы в такое время подозрения не вызывал.

— Насколько я понимаю, они вынесли мне смертный приговор, — проговорил Бизон. Он разложил схему дома с башенками на столе. — Вот вам и двойной погреб. Прямо катакомбы. Скорее всего, там есть негашеная известь. Это традиционно для таких мест, когда они заложены в проект при строительстве. Если нет крематория, то есть негашеная известь. Принцип подхода к диалогу, в общем-то, ясен.

— Мы можем их просто перестрелять, — спокойно предложил Музыкант.

— И ты думаешь, что после этого сможешь исчезнуть из Токио с его вертолетами и полицейскими спутниками? Нет, нужен несколько другой подход. Как ты считаешь, а почему они без охраны?

— Не хотят свидетелей. Это самое главное. Охрана есть, но в двух-трех кварталах, ждет сигнала. Если ты теоретически подъедешь с эскортом бронемашин, подъедут и они.

Раздался звонок мобильного телефона. Командующий операцией поднял трубку. Это была дочь:

— Привет, Нострадамус! Что мне делать? Я уже десять часов, как в воздухе, не забывай. Твое же указание — взлететь...

— ...И дрейфовать по курсу, который я установил. Или что-то не так?

— Дрейфую, но в другую сторону. Я над Фудзиямой.

— Над какой это Фудзиямой? — снисходительно-командным тоном вопросил Бизон.

— Над Фудзи. Фудзи — гора такая. Возле Токио. Ты что, забыл?

— Что?!! Как «над Фудзи»?

— Нормально. ПВО прошла идеально. Тут на склоне есть лесочек. Я думаю, смогу сесть. Мне известно, что ты сейчас в Токио на каком-то местном карнавале, или как он там называется? Ты что, не рад? Подай машину. Не забывай, завтра в Японии День плодородия. И я не пропущу этот праздник! Или ты хотел, чтобы я сутками висела в воздухе?..

Бизон мрачно спросил, барабаня пальцами по столу:

— Какая у тебя высота?

— Да я уже почти села. Сажусь. Здесь никого нет. Шли джип.

— Дай точные координаты для топограммы. В разделе «местоположение», нижний столбик цифр...

— Знаю-знаю. Принимай.

— Теперь молись и жди. Дверь не открывай: на Фудзи много змей. Мои люди мигнут фонарем семь раз. Ответишь им как-нибудь, надеюсь — не выстрелом в воздух. Двери закроешь. Знаешь как, читала. Конец связи. Жди.

Бизон вышел к начальнику охраны, объяснил ситуацию и дал координаты «Плавающего невидимки». За руль сел японец, знающий пригороды Токио и район горы. Это был свой человек, много лет поставляющий коммерческую информацию из Токио, которая косвенно, и поэтому более реально, отражала положение дел в Европе.

Джип рванул с места и умчался в темноту. Бизон вернулся в дом и сел к монитору. Посмотрел на Музыканта и молча извлек из портфеля коробку с тремя бутылками шампанского:

— Вот, это нужно использовать. Помогай думать: надо, чтобы это стояло у них на столе.

— Это что, бомбы?

— Ну, Коля, ты теряешь форму. Это что, Ирландия? Нет, не бомбы. Это шампанское. Очень дорогое и известное в Японии, да и не только. Сколько там у них обслуживающего персонала?

— Шесть человек. Четверо мужчин и одна женщина. Еще одна все время на кухне. Все местные.

— В дом войти незаметно есть возможность?

— Можно, в трех местах.

— Так, времени еще хватит. Прислуга постоянная или на вечер?

— Постоянных — двое. Пожилой японец и та женщина, которая готовит на кухне.

Бизон посмотрел список имен. Прочитал:

— Нисиоку-сан. Управляющий по снабжению и кухне. Семьдесят пять лет. Томако-сам, восемьдесят лет. Повар. Это они?

— Да, это они. Остальные наняты со стороны.

Командующий встал, прошелся по комнате, глянул на монитор. Снова сел.

— Слушай, Коля, а почему нет никакой картинки? Ты же сидел здесь две недели.

— Они глушат генераторами. Звуковая линия идет по экранированному проводу, и это они не заглушат. А видеокамеры с экранированной проводкой поставить не удалось. Это достаточно сложно. Они и не зафиксировали их присутствие сканерами только благодаря твоей разработке прыгающей несущей частоты. Но ты сам знаешь: профилактически генераторы используют все.

— Знаю-знаю. Ладно, надо что-то делать. Зови своего друга, Катаяму.

Зашел Катаяма. Бизон испытующе посмотрел на него, предложил присесть. Таксист развалился в кресле и прищурено смотрел на командующего.

— Катаяма-сан, нам нужна ваша помощь и совет, как японца по происхождению и достаточно русского по размышлению.

— Да, Бизон-сан, я помогу вам, если это возможно.

Командующий пригласил его к столу, где лежала схема дома:

— Это дом, который находится напротив нас. У меня лично, как руководителя, сложилась большая проблема с коллегами, которые там находятся, — он провел рукой по схеме. — Очень серьезная проблема. Из-за нее мы и находимся у вас в стране. Эти люди ждут меня через пару часов к себе в гости. Мы с ними работали много лет. Мы не бандиты, не мафия, мы — коммерсанты. Но, тем не менее, они не нашли варианта разрешения наших проблем. Кроме моего убийства. Они торопятся устранить меня из-за денег. Причем — из-за моих денег. Все мы приехали из России. Они надеются туда вернуться, оставив мой труп растворяться в извести. Вот она, указана на схеме. Как это называется у вас в Японии?

— Бунт на корабле, всех на рею.

— Ну, тут не совсем та ситуация. Я не совсем капитан. Но я им становлюсь.

— Когда станете капитаном, на рее можете оказаться вы.

— Разумный подход к действительности. Но рея — все же не наш стиль. Хотя все бывало. Катаяма-сан, идея такова. Идея! И — пока все. Надо одеться в одежду, подобную одежде обслуживающего персонала, и проникнуть в дом. Через один из трех входов, — он пристально посмотрел на японца.

— И что?

— И поставить на кухне это прекрасное шампанское, — Бизон поставил на стол бутылки.

— Цианистый калий? — невозмутимо спросил Катаяма.

— Нет, не цианистый калий, — терпеливо ответил Бизон. — Я не собираюсь убивать людей таким иезуитским способом. Тем более могут пострадать невинные, тот же Нисиоку или старушенция Томако, — Бизон помолчал, побарабанил пальцами по столу. И продолжил:

— Томако толком ничего не видит и вряд ли заметит, что вошел незнакомый человек. Она смотрит больше на одежду, чем на лицо. Надо поставить бутылки на видном месте и негромко сказать, но чтобы она ясно все расслышала: «Мистер Феликс просит шампанское!» И все. И уйти. Это вся идея.

— Где входы в дом? — Катаяма взял схему в руки. Музыкант стал объяснять:

— Вот один. Из флигеля по пристроенному коридору. Вот второй, со стороны нежилой части дома. Дверь открыта и смазана. Правда, скрипят доски пола. И вот третий, возможно, наиболее удобный. Это дверь в коридоре, проходящем из кухни в банкетный зал. Дверь находится за картиной. За картиной, изображающей дедушку Феликса. Она сто лет уже как закрыта, но нашлись люди — открыли, вон ключик. Все петли и замок смазаны. Открыв дверь, надо пройти под картиной, там сантиметров пятьдесят. В принципе, не очень сложно. Но страшно. Катаяма, ты сможешь?

— Мистер Феликс просит шампанское! — проговорил русский японец на родном языке. — Я пойду. В конце концов, во мне кровь самураев! Ищите одежду. Собак, я так понимаю, во дворе нет.

— Нет, — ответил Музыкант. — Они спят. Долго будут спать.

— Ну, Коля-сан, я тебе верю. Насчет крепкого собачьего сна. А то мохнатые японские овчарки гостей любят, как и котов, в любое время суток.

Было ровно двенадцать часов ночи. Полночь. Луны не было. И даже звезд. Сплошная темень. А в ней — спят мохнатые овчарки. А может, дремлют? Кто знает, что им снится. Плохие сны были бы некстати. Катаяма тревожно посмотрел в окно.

Во что одет персонал обслуживания — было видно на мониторе. Еще когда было светло, они несколько раз выходили из дому. По видеозаписи подобрали одежду. Облачившись в национальный японский наряд, Катаяма взял лежащий на столе короткоствольный револьвер с глушителем, крутанул барабан, проверив предварительно, есть ли там патроны, и сунул оружие в карман.

— Подожди немного в соседней комнате, пообщайся с Бэтти. Она любит мужчин с оружием, особенно таких колоритных, — посоветовал Музыкант Катаяме. Тот глянул самурайским взглядом и вышел. Бизон включил трансляцию из соседнего дома.

— ...Если он без своей группы обеспечения, то ему здесь некого набрать, кроме полиции. А это — вряд ли. Его характер известен. Странно, но он сказал, что без охраны. Не мог же он ее заранее переправить сюда, еще не зная, где состоится встреча? А за четыре часа сделать невозможно ничего. Единственное — он и в самом деле прилетит с моделью, или кто там у него на борту, — и тогда они останутся вместе. На подиуме станет немного посвободнее. Им это не помешает. В случае гибели или исчезновения главного акционера, члена правления триумвирата, остается наследница — дочь. Но дочь — не Бизон. При всех ее достоинствах. Если она присовокупит свой капитал к деньгам отца, то все равно триумвират сохраняется до выяснения проблемы исчезновения, а дополнительные доходы идут в общий фонд, — пояснил Фридман. — И еще. Дочь Бизона — не член триумвирата, и наследование именно этого поста можно оспаривать весьма долго, если не бесконечно. В крайнем случае, она может получить ассоциированное членство — без права управления. Вот и все. Могу добавить: сейчас ее фирма входит в группу дочерних предприятий нашего башковитого коллеги. Но в случае исчезновения цементирующего звена — Бизона — фирма Мерилин зависает сама по себе. И начинаются проблемы с использованием батальонов адвокатов. Это очень сложно, нервно и дорого. Прецедентов сколько угодно. Возможно, фирма начнет терять доход. Может, Мерилин даже продаст ее. Нам.

— Эх, Фридман, Фридман, — покачал головой Бизон. — Ты же убеждал всех, что не знаешь, что такое Тора[77]. Так быстро менять курс, Миша, — это вредно. Для ориентации.