Холодно.... Кошмарно холодно. Ветер забрался стылыми пальцами под коротенькое пальтецо. "Дернул же черт купить на последние деньги ... "недорогое, но модненькое" ... пальтишко-трапеци я, фасончик прямо из Парижа... Где-нибудь во Франции, возможно, это и красиво: летящий силуэт, лиловый колокольчик на изящных длинных ножках. Но здесь.... Бр-р-р!... Жиденькая ткань не защищает от декабрьской мокряди. Так холодно.... Губы, наверное, совсем лиловые. Как раз под цвет пальто. И длинные ножки вовсе не изящны - просто тонкие, как палки, настеганные холодным ветром ноги в советских колготках с затяжками".Оленька зябко передернула плечами и попыталась плотней закутаться в злосчастное пальто. Да где там.... И негде спрятаться от ледяных порывов на темной автобусной остановке. Страшно холодно .... "Холодно и страшно.... Очень страшно стоять одной на краю микрорайона, в половине шестого утра. За широким грязным пустырем притаились черные громады спящих многоэтажек. Редкие, тускло горящие окна - как мутные глаза огромных дремлющих зверей ". Оленька сжалась, втянула голову в худенькие плечи, засунула озябшие ладони в рукава. Стала спиной к ветру. К горлу подкатил упругий комочек, и слезы непрошеной обиды навернулись на глаза. Она всхлипнула и крепко зажмурилась. Задышала чаще, чаще.... "Нет, так нельзя! Нельзя позволить себе плакать. Нельзя жалеть себя.... Это ветер виноват.... Слезы просто от ветра... просто от ветра. Глубокий вдох. Вот так! И задержать дыхание! Комочек скатится куда-то вниз, в живот. Нужно просто вдохнуть глубоко-глубоко, и замереть, пока не заболит в груди".
      Оленька вышагивала вдоль кромки тротуара, стараясь держаться подальше от развалин остановки, разящих общественной уборной. Пять шагов в одну сторону, пять в другую. Очередной порыв ветра принес с собою горсть тяжелых дождевых капель. Потом еще.... Пришлось открыть зонтик и повернуться к ветру спиной. Из-за поворота выплывали огни машин, разгонялись с горки, и проносились мимо, слепя глаза. "Мимо.... Всегда мимо.... Одно и тоже.... Каждое утро - одно и тоже.... Квартира в Воскресенске, работа в Москве, а значит - каждый Божий день в полпятого подъем, полчаса на торопливый завтрак и одевание в зябкой тишине крохотной однокомнатной хрущевки. Потом топтание на продутой ветром автобусной остановке, вонючий вокзал, ободранная и заплеванная электричка. Потом метро, набитое отрешенно-хмурой толпой. И к девяти часам - изволь -ка выглядеть довольной, ухоженной и элегантной, если хо чешь сохранить работу в занюханой и нищей аудиторской конторе на окраине Москвы. И на том огромное спасибо - в родном Воскресенске полумертвый химз авод месяцами зарплату не платит. Р аботы больше нигде не найти, и толпы обозленных пролетариев не имеют денег ни на что, кроме вод ки".Девушка надвинула шапочку поглубже, зарылась носом в пушистый шарф. Зажмурилась, чтобы не видеть летящих из тьмы огней.
      Заполошный рев автомобильного клаксона подкинул Оленьку, словно хороший пинок пониже спины! Она взвизгнула, и, уронив пакет, схватилась руками за уши. В ответ на её поросячье соло раздался восторженный хохот. Оленька обернулась, ловя ладонями выпрыгивающее сердце. Страх, словно удар дубиной, выбил воздух из легких! Обернулась - и, как на стену, наткнулась на угрюмый, тяжелый взгляд. Без тени мысли, в упор, в полуметре от побелевшего Оленькиного лица - не мигая, смотрел из-за полуопущенного тонированного стекла.
      Серый джип неожиданно и неслышно сгустился из предрассветного серого мрака. Шуршит мотором у самой кромки тротуара.... Оленька испуганно попятилась - и едва не упала, попав ногой в колдобину, и вызвав этим новый взрыв наглого хохота. Свинцовоглазый обернулся к веселящемуся придурку за рулем машины и медленно уронил: "Заткнись....". Водила хрюкнул от неожиданности - и заткнулся в одно мгновение! В наступившем безмолвии стали слышны тихие Оленькины всхлипы - она и заплакать-то боялась, глотала слезы....
      -Ну!... - буркнул угрюмый, и водила затараторил:
      -Эй, мадам, как проехать на третью проходную химзавода? Кружим, мля, кружим - никак не найдем чертову проходную! На мост какой-то, мля, вперлись! Повернули - в какие-то отвалы, мля, заехали! Ну-ка, разобьясни-ка мне, как добраться до этой, мля, корявой проходной?
      Оленька перевела дух, проморгалась от слез. Принялась дрожащим голоском объяснять про повороты, перекрестки и указатели, пока не сбилась и не запуталась в мешанине торопливых слов. Замолкла растерянно. Попробовала начать сначала - и вновь затихла на середине фразы, с перепугу все вылетело из головы. Водила досадливо покрутил бритой башкой:
      -Черт! С тобой ещё похлеще заедешь! ... Потема! Вор-р-она, мля...
      -Заткнись.
       "И ведь заткнулся! Чуть не подавился матом, бедняга.... А так уж, было, раскипятился..."- Оленька опасливо покосилась на угрюмого. "Как видно, парень не из тех, кто повторяет дважды. Плечищи - только в джип и можно запихать. Какой-нибудь "Фольксваген-Гольф" по швам бы треснул, наверное, на этаких плечищах".
      -Садись в машину - покажешь.
      -Что? - опешила девушка.
      Угрюмый повторять не стал. Водила мигом проявил инициативу в русле полученного указания - вылетел из-за руля, и, ухватив девушку повыше локотка, потянул к машине:
      -Давай, давай, девка - не век же нам тут блукать во тьме! Проводишь - и вали на все четыре стороны! А то, мля, ещё не знамо скока будем тут шарашиться. С такими, мля, объяснениями твоими.... Вот уже где ворона!...Эй! Не брыкайся.... Эй.... Да не дергайся ты, не укусим! - он заржал, довольный шуткой. Распахнул заднюю дверцу и попытался запихнуть туда перепуганную насмерть Оленьку. - Не укусим, мля! С тебя, такой тощезной, и откусить-то нечего! Так шо не боись, не обидим - покажешь дорогу на эту проходную, мля, и почапаешь по своим делам.... За-ради Бога - катись на все четыре стороны....
      -Мне на электричку.... Я в Москву.... - лепетала Оленька, слабо упираясь и едва переставляя ноги. Водиле, как видно, надоело возиться с пугливой девицей, он выхватил зонт из ее ослабевших пальцев, и, развернув девушку лицом к открытой дверце, слегка наподдал ладонью - широкой, как лопата - ей под зад, чтобы поторопить. Это ему - слегка, а бедная Оленька так взлетела на высокую подножку, что стукнулась макушкой о дверной проем, и рухнула на сиденье, лязгнув зубами и больно прикусив язык. Водила, громко чертыхаясь, свернул мокрый зонт и бросил ей на колени. Побежал уже, было, вокруг капота, но угрюмый процедил: "Пакет" - и водила замер, растерянно оглядываясь:
      -А?...
      -Пакет её возьми.
      Пришлось бритоголовому вернуться за выроненным с перепугу и оставшимся валяться в луже Оленькиным пакетом. Поднял двумя пальцами за уголок, брезгливо сунул девушке на колени. Хлопнул дверцей. Через минуту машина отвалила от тротуара. Оленька обеими руками вцепилась в злосчастный свой, мокрый и грязный пакет, с которого на пальто струйками потекла вода. Её колотила противная дрожь, стучали зубы - и не только от сбегающих по ногам ледяных капель.
      -Вы сели на мои вещи.... - проквакал над ухом насморочный голос. Оленька, взвизгнув, прянула в сторону, а водила вновь разразился счастливым гоготом:
      -Ну, мля, пугливая! Наверно, целка....
      Рядом с Оленькой сидел мужчина, чернел оплывшей глыбой. Благоухал дорогим парфюмом. Лица его во тьме не было видно. А голос - противный и гундосый, но без наглости, без угрозы. Голос этот немного успокоил пленницу.
      -Простите,... я нечаянно... я сейчас.... - забормотала она, торопливо вытягивая из-под себя длинный кожаный плащ и туго набитый портфель. Скрутила растрепанный мокрый зонт. Пакет прикрыла полой пальто, чтобы не замарать чужих дорогих вещей. Толстяк не проявлял ни малейшего желания избавить девушку от охапки неудобных шмоток. Места на сиденье рядом с его жирной тушей не было, Оленька взгромоздила все себе на колени, придерживая обеими руками расползающийся плащ и падающий на каждой колдобине портфель. Забилась в уголок, замерла, заваленная и задавленная ворохом тяжелой пахучей кожи, боясь уронить что-нибудь, и снова услышать издевательский, обидный смех.
      Сбоку появился указатель: "Технологическая дорога химзавода. Посторонним въезд воспрещен".
      -Ну вот, вот - заторопилась Оленька. - Вот здесь прямо, потом будет влево дорога - на отвалы, дальше вправо - к разгрузочной ветке, а оттуда поворот будет на эту вашу третью проходную. Если вдруг проскочите, так там дальше деревянный забор - увидите, значит нужно вернуться, и влево... ну, то есть, теперь уже вправо, раз вы возвращаетесь.... Это если бы сначала - то влево. И тогда на мостик, и....
      -Поедешь с нами, покажешь - поморщился угрюмый.
      -Нет-нет, - заметалась Оленька - вы меня высадите сейчас, пожалуйста! Мне на станцию надо, к электричке.... Тут я хоть голосну кого-нибудь, а то до проходной отсюда километра три, машины там только днем ходят, а пешком через лес очень страшно.... Я вылезу - можно? - и завозилась, высвобождаясь из-под кучи вещей.
      -Сиди. Будем возвращаться - высадим тебя на станции, - буркнул угрюмый с переднего сиденья.
      Оленька перечить не посмела. Да ещё и неизвестно, что страшнее - сидеть здесь с этими тремя неприятными но, кажется, не опасными мужиками, или голосовать одной на ночной дороге среди леса. Вздохнула, и послушно принялась указывать нужные повороты. Дорогу она знала хорошо - когда-то ведь работала бухгалтером на этом самом химзаводе. С третьей проходной выезжали машины, загруженные в цехе растворителей. Оленька сама туда не раз бегала за пачками скопившихся отгрузочных накладных. Только вот странно - завод и в лучшие времена продукцию по ночам не отгружал.... Ну да бог с ними - это их проблемы. А ей, Оленьке Воронцовой, дела нет, когда они там грузятся . "Только бы довезли меня потом до станции в целости и сохранности. Жуткие все какие-то.... Бритоголовый дебил за рулем - ржет, как конь.... А соседа своего - этого, со свинцовыми глазами - он боится. Должно быть - есть, за что! Господи, спаси и сохрани"- тихо паниковала Оленька. Заискивающе лепетала:
      -Вот уже мост, сразу за ним крутой поворот, и с километр нужно ехать вдоль кромки леса. А там и третья проходная.
      Ухабистая дорога, наконец, уперлась в высокие железные ворота. Остановились. Оленька поежилась - порывы ледяного ветра сотрясали тяжелый джип. Глухо шумели невидимые во тьме сосны. Тусклая лампочка над дверью каптерки противно скрипела. От этой жуткой бесприютности даже балаболистый водила притих.
      Толстяк встрепенулся:
      -Ну, слава Богу, доехали.... - включил в салоне свет, сгреб свой плащ и портфель с Оленькиных колен. И хохотнул, остановившись взглядом на этих самых коленях. Острых и узких, судорожно стиснутых Оленькиных коленочках. Смех у толстяка оказался на редкость отвратительным, похожим на ленивую сытую отрыжку. Оленьку передернуло. Смех сразу оборвался. Поросячьи глазки плеснули злобой. Пару секунд гундосый разглядывал Оленьку, а потом скривился в мерзкой усмешке. Пухлая короткопалая ладонь медленно потянулась к её ногам. Оленька отпрянула, вжалась в дверцу.
      Угрюмый оглянулся - и толстая лапа дернулась назад. Оленька перевела дух. Дрожащими руками принялась расправлять полы пальто. Её колотило - от страха, от злости, от прикосновений мокрой грязной ткани. От омерзения. От ненависти к этому душному, вонючему, утробно рокочущему джипу. К этим мужикам - громоздким, самодовольно-наглым.... Животные! Даже не звери, нет - животные....
      Толстяк поймал изменившийся Оленькин взгляд. Суетливо попятился. Заколыхался, выбираясь из машины. Дверца распахнулась. Оленька жадно вдохнула поток свежего воздуха, ворвавшегося в салон. Оказывается, и холодному декабрьскому ветру можно радоваться...
      Дверца захлопнулась. Оленька уселась поудобнее. Украдкой высвободила и стиснула в ладони зонтик. Советский, тяжелый, с острыми стальными спицами.... Пусть только протянет ещё раз свои жирные хваталки!...
      Гундосый вернулся минут через пятнадцать. Деловой и довольный. На Оленьку не обратил ни малейшего внимания - как видно, его сейчас занимали другие мысли. Сунул ей в руки плащ, сверху плюхнул заметно потяжелевший портфель. В портфеле булькнуло.
       "Так. Появился презент. Подарки все любят. Тем лучше. Пусть думает о своем презенте, а не о моих коленях!"- Оленька воинственно покосилась на толстяка. Ерзает, уминает сиденье задом, сопит и кряхтит. Поддергивает стрелки на брюках, расстегивает пиджак, потирает руки. На Оленьку - ноль внимания. "Даже немножко жаль - я бы с огромным наслаждением треснула зонтом по этой жирной лысине! Ну да уж ладно.... Мир несовершенен - не все желания сбываются".Ворота распахнулись, выдавили из себя две длиннющие фуры и закрылись. Все. Поехали. Джип мягко выпрыгнул из жиденького светового круга в темноту ночи. Дорога послушно подстелилась под колеса, нырнула за поворот...
       "Господи, спаси и сохрани! Го-спо-ди-и-и!!!..."- из леса навстречу машине вдруг брызнул веер длинных сверкающих штрихов, и сухой автоматный стрекот утонул в визге тормозов. Оленька, словно во сне, увидела, как растрескивается снежными узорами и сыплется вниз лобовое стекло, как бьется на руле в конвульсиях бритоголовый. Удар стылого ветра в лицо, чей-то крик, вонь пороха и крови. Угрюмый рванулся к рулю, взвыл и замолк, захлебнувшись матом. Бухнулся лбом о панель. Гундосый юркнул вниз, втискивая жирную тушу в щель между сиденьями. Пихал и лапал потными трясущимися руками Оленькины лодыжки. Она вдруг обозлилась, и, размахнувшись, сколько позволяло узкое пространство, изо всех сил пнула мерзкого слизняка. Ударилась плечом о дверцу...
 
      Красовский зло вдавил окурок в переполненную пепельницу. Покосился на Рыжова. Тот сидел, неловко скособочившись в глубоком кресле, стараясь не потревожить притихшую боль. Парень, можно сказать, герой - увел-таки машину из-под обстрела. Красовский потер лицо ладонями. Сегодня явно не его день! В половине седьмого утра Рыжов поднял шефа с постели звонком сотового телефона. Чудное известие: машину обстреляли, водила убит, охранник ранен и вместе с клиентом ждет его в лесном массиве, всего в каких-нибудь ста километрах от Москвы. Красовский хмыкнул, вспомнив, как растерянно, почти жалобно Рыжов просил:
      -Шеф, только давай скорей....
      -Рыжов, куда ты ранен?... Сильно?... Куда?... Перевязаться сможешь?
      -В плечо... перевяжусь... только аптечку бы достать. Шеф, этот хорек обосрался с перепугу - в машине такой вонизм. Я туда не сяду, меня же наизнанку вывернет! А в лесу холодно.... Приезжайте скорей, пока я тут не сдох под кустом. Говнюк этот ещё возникает, требует чего-то. Откуда я знаю, чего? Я предупредил, чтобы он даже не приближался ко мне, засранец недоделанный.... Так он стоит возле машины и орет издалече... А аптечка в машине. Димыч, приезжай, пока я сам его не пристрелил!
      Рыжов под кустом и без аптечки не сдох, дождался Красовского. Три джипа, набитых сотрудниками охранного агентства "Крас", появились на поляне буквально через час. Летели под сто пятьдесят, оставляя на обочинах бьющихся в истерике гаишников. Благо, доблестная российская милиция не рискует гоняться за крутыми джипами. Ну, и, слава Богу.... Красовский задумчиво барабанил пальцами по столу:
      -Как думаешь, знал этот козел о готовящемся нападении, когда заказывал у нас машину? Он ведь сначала просто машину с шофером заказал - конкретно Марчука на джипоне, а прямо перед выездом - дополнительного охранника, ты был дежурный, так что попал туда по случайности. Платил Баранников за тебя не от фирмы, а налом, из родного кошелечка. А он на свои денежки зажимистый. Так может, он чего знал?
      -Не знал. - Уверенно ответил Рыжов. Видно, успел обдумать этот вопрос, пока его резали, шили, да бинтовали. - Иначе на броневике бы поехал. Этот не из рисковых....
      -Да уж - трус жуткий.... - поморщился Красовский. - Это ж надо - обделаться со страху! Мерзкий мужик.... Да, послушай, а откуда у него такая слива под глазом? Ты что - двинул ему слегка?
      Рыжов презрительно хмыкнул:
      -Пачкаться об засранца? Я не трогал.... Спроси у него самого, где фонарь раздобыл.... - он тяжело, медленно выбрался из кресла. - Я домой поеду....
      -Ну, давай, давай. Скажи Игошину - пусть отвезет. Отдохни пока, подлечись.... Сильно зацепило?
      -Кости целы - буркнул Рыжов.
      -Ну, слава Богу.... Ты зайди в бухгалтерию - премия там тебе, за спасение постоянного клиента! И вот что - ты, пока будешь дома - подумай, повспоминай.... Марчук хороший был парень.... Надо бы разобраться - чьих рук дело? Кто это там выступил, в этом драном Воскресенске?
      Торопливые заискивающие нотки в голосе шефа Рыжова насторожили. Что-то заюлил шеф....
      Дома, в зыбкой тишине квартиры, Сергей снова принялся перебирать происшествия сегодняшнего раннего утра. От боли все равно было не уснуть: "Черт, действительно - хорошо отделался.... Генке Марчуку повезло меньше - сразу уложили, наповал. Бестолковый был и шебутной мужик, но ведь проработали вместе два года.... Однажды отбивались от такой бандитской своры.... Конечно, Генке уже все равно, найду я или не найду этих налетчиков. Но все же.... Спускать такие фокусы? На милицию надежды мало,... скорее всего, Красовский это дело замнет. Не в его интересах, чтобы к фирме подвязали два трупа - Марчука и этого боевичка...."
      Рыжов лежал, и в пронизанной болью одури который раз прокручивал перед глазами весь путь от этой проклятой третьей проходной. Всё - всё.... Каждый метр дороги. Каждое слово. Каждую секунду боя.... Незаметно соскользнул в сон. Утром проснулся поздно, и чувствовал себя паршиво - сказывалась большая потеря крови. Но он уже знал, твердо знал - где нужно искать. Тот мужик с автоматом - распахнул заднюю дверцу и опешил на миг, увидев в машине свою знакомую: "Воронцова?...". Секундное промедление погубило автоматчика, но спасло жизнь засранцу Баранникову, этой девушке, да, пожалуй, и ему, Сергею Рыжову. Парня он застрелил, а девчонка то ли выпрыгнула, то ли вывалилась из машины. Не посмотрел - не до того было....
      Сколько Воронцовых может быть в том Воскресенске? Не так уж много, наверное. Вот очухается малость - и обязательно поищет её. Обдумав, как искать и что спросить, Рыжов успокоился. Теперь главное - побыстрее очухаться. Он заставил себя встать, умыться и поесть. Неожиданно, без звонка и предупреждения, заявился Красовский:
      -Ну что, болезный? Как дела, как самочувствие? - эта натужная веселость Красовскому не шла, он был мужик жесткий. За работу платил много, но сантиментов не разводил. А тут... с чего бы? Шеф прошел по комнатам, будто невзначай, заглянул во все углы:
      -Хорошо устроился! Один живешь?
      -Один.
      -Ну - ну... одному спокойнее - без баб этих, - и, вздохнув, уселся в кресло, аккуратно поддернув стрелки на брюках. - Я вчера к Баранникову домой ездил. Порасспросил о том, о сем. Полезного он ничего не помнит. Как влез между сиденьями после первого же выстрела, так только в лесу и очунял. Домой его отвезли - машина после него, хорька вонючего, второй день проветривается.... А знаешь - фонарь-то ему девонька подвесила - попутчица ваша. Фонарище - целый прожектор.... Пнула его ногой. Рассказывал - аж трясся от злости. Сидит, сволочь, в шелковом халатике, и бабочка-красавица над ним так и порхает - все примочечки прикладывает. А он через каждые три минуты - примочечку приподнимет, и в зеркальце на себя сокрушенно полюбуется. И стенает так горестно,... аж за душу берет. Правда, выпимши был очень.... Но мужик этот и пьяный - себе на уме... Сильно он грешил на попутчицу... Кстати, она исчезла вместе со шмотками господина Баранникова. Он расспрашивал меня, языком цокал. Так портфельчика жалел! Дескать, подарок от дорогого друга.... Правда, Баранников сказал, что ничего существенного в портфеле не было, но вид у него при этом... что-то слишком нервный, и маялся он явно, ерзал задницей.
      -Может, денег там было много?
      -Про деньги господин Баранников ни в жисть бы не промолчал. Жадный, сволочь. Так что деньги - это вряд ли.... Разве что немного.... Впрочем, нас с тобой его делишки не касаются. А вот, на кого это мы так круто нарвались - разузнать бы хотелось. Девонька не могла быть при этом деле? Откуда она взялась?
      -Да ниоткуда.... Баранников заплутал во тьме, дорогу найти не мог. Часа два катались черт-те где, по Воскресенску этому.... А она стояла на остановке. Спросили, с перепугу блеет, как овца. Ну, и посадили в машину, чтобы провела.
      -А подставная какая-нибудь эта девка не могла быть?
      -Нет! Я уж думал. Никак не могла. Если бы Баранников не заплутал, мы бы вообще в том районе не были. Тормознул возле неё Генка, в машину ей велел садиться я. Такое не подстроишь.... Перепугалась она вусмерть.... Нечаянная это девонька. Так, случайный свидетель.... Но вот что - она узнала автоматчика! И он её узнал, и замешкался стрелять. А я не замешкался.... Я её найду. Расспрошу об этом бандючонке, об его родных-друзьях-знакомых.... Может и выйдем на разбойничков.... Я её найду!
      -Точно найдешь?
      -Найду. Есть наметки....
      -Ну, смотри.... Выцепишь её - дай и мне с ней побеседовать. Пощупаю, что за она.
      -Говорю же - не при чем девка, - нахмурился Рыжов.
      -Ну, ну... не горячись, разберемся. - Красовский бросил на Сергея косой настороженный взгляд, поднялся - Ладно, пойду я. Может, врача тебе, или ещё что? Не надо? Ладно.... Ты сильно-то не тяни, займись делом-то....
      -Займусь.... Слышь, шеф, ты на поле ездил?... Ну, где это нас...
      -Да, был,... посмотрел..., ничего там нет.
      -Как так?
      -А вот так! Ни трупа, ни портфельчика - ничего! Как видно, прекрасная девица уложила труп в портфельчик, да и ушла....
      -Димыч!...
      -Да знаю! Знаю, что тебе не до шуток. Трупик-то на тебе, как ни крути. Только не было его там.... На поле - ничего, точно тебе говорю. Там мосток над ручьем, я встал, капот поднял - вроде подремонтироваться. Сверху все хорошо видно. На поле от джипа следы, стекла полно, и ногами натоптано - от обочины до самого ручья. Кровь вроде бы в одном месте... Больше ничего.... Если бы кто милицию вызвал - там бы к этому времени всё поле было обхожено ментами. А там - ни следочка лишнего. Видно, никому это не надо было. Сторож, если стрельбу и услышал - о том промолчал. Так что забудь - проехали!
      -А Марчук?
      -С Марчуком я сам утрясу. Справку о смерти сделаем, инфаркт какой-нибудь.... У него бабка старая только, в Рязани. Там и похороним. В закрытом гробу. Бабке - воспомоществование....
      -А пистолет?
      -А что пистолет? Не будет никакого пистолета... Что я, полведерка цемента не найду? Пистолета нет - и бояться тебе нечего. Джип - с сегодняшнего дня в угоне числится. Его переоденут-переобуют, и столкнут где-нибудь в Екатеринбурге. Менты его вовеки не найдут. А и найдут - тоже не беда.... Там все подотрут, химией какой-нибудь обработают. Не, вещдоков не будет. А так... Баранников болтать не станет - хвастаться ему в этом деле нечем. Ты, думаю, тоже в милицию не побежишь. Налетчики само собой промолчат. Кто ещё? Наши ребята язык за зубами держать будут, все с понятиями.... Ещё кто?
      -А если девка эта?
      -Вот потому и говорю - найди мне её. Хоть будем знать, чего от неё ждать ...
      -Ладно.
      Красовский уехал. Сергею вся эта история с портфелем не понравилась. Следовало бы расспросить Баранникова, как его портфель оказался у попутчицы. Все это покушение выглядело что-то странно. "Баранников у нас постоянный клиент. Охранное агентство "Крас" от самого своего основания работает на фирму "Канталь". Машину с охраной он всегда заказывает, если везет деньги. С налом он часто дела имеет, потому, как занимается в "Кантале" снабжением и сбытом. И, судя по всему, на этом поприще преуспевает. Но вчера речи о деньгах не было, а машину он все же нанял. Зачем? Может, ему угрожали?... Сомнительно.... Он трус, и подставляться бы не стал. Тем более - раскатывать ночью. Но засада, конечно, специально на Баранникова делалась Дорога тупиковая, ведет от трассы к воротам этой самой третьей проходной. Вдоль дороги - одни поля, лес, да земляные отвалы. Ничего там больше нет. Девка эта говорила, что и машины ездят только днем. Она местная, должно быть, знает, о чем говорит.... Случайные люди на той дороге не сидели бы - ловить там нечего. Значит, ждали именно его, Баранникова. Знали, что он будет грузиться ночью. На проходную пропустили без вопросов. Дали загрузиться. Выпустили фуры. Ладно, предположим, надо было получить груз и пристрелить владельца - можно было пальнуть в него из леса прямо на проходной. Там фонарь над воротами - стреляй, как в тире, и спокойно уходи по лесу. Аккуратно, надежно, без пыли и шума. Так ведь нет! Устроили фейерверк, убили водилу, погиб их же боевик, а клиент удрал без единой царапины, если не считать фонаря под глазом. Хотели попугать? Два трупа для испуга - слишком круто! Значит, нападавшим нужно было что-то другое. Что? В машине только и было - сам Баранников, его плащ и портфель. Баранникова уже обсудили, плащ и обсуждать не стоит. Остается портфель. А что в портфеле? Баранников говорит, что ничего существенного.... Да уж .... И вот ещё - Красовский-то ч ег о забегал? Клиент цел. Претензий к охране не предъявляет. Милиция, кажется, и в ус не дует. Джип застрахован, за "угон" заплатят. Убытков, в общем, никаких. В чем же дело? Погиб шофер? Это не то, из-за чего бы Красовский взвился. Бульдозер, а не мужик.... Нет, не это Красовского волнует. Смерть Марчука для него только удобный предлог.... Дуру эту перепуганную еще искать.... Ясно же, что девка не при чем.... Зачем она ему понадобилась? У Красовского не спросишь. Он в свои дела никому влезть не позволит. Что ж, придется до всего доходить самому. Для начала неплохо бы пощупать Баранникова...".
      Рыжов осторожно размялся, стараясь не потревожить плечо. Больно, черт побери.... И голова кружится.... Быстро устал. Отдышавшись, Сергей позвонил в "Крас". Узнав нужный телефон, договорился с Баранниковым о встрече - под предлогом расследования гибели друга. Тот едва стонал бессильным голосом, но на разговор согласился, умирающий лебедь.... Жертва катастрофы.... Тяжко ранен пинком дамской туфельки! Рыжов и сам пнул бы его с наслаждением. Жаль, этой радости ему было в жизни не дано, увы. Морщась, Рыжов натянул дубленку, осторожно подвигал плечами. Для активных действий ещё не годится, но жить можно. Садиться за руль, однако, не решился, вызвал такси.
 
      Баранников жил в собственном особняке за высокой оградой, недалеко от кольцевой дороги. У ворот - будка охранника. Пустая. Рыжов сильно озадачился этим обстоятельством. На второй день после покушения - и такая беспечность! Что-то не похоже на господина Баранникова! Сергею пришлось долго звонить, прежде чем явился невысокий кряжистый мужичок и отпер калитку:
      -Хозяин в саду, ждет Вас.
      -В саду? - удивился Сергей.
      -Ну! В саду, гуляют оне, проклаждаются. Вон туда, за дом по дорожке и идите, он туда велел проводить...
      -А откуда Вы знаете, что он ждет именно меня?
      -Так он предупредил, что подойдет часов в пять такой человек. Обрисовал наружность.... - мужичок усмехнулся, смерив Сергея взглядом. Как видно, обрисовывать его хозяин умел красноречиво.
      Дом был до странности похож на своего владельца: строеньице средней руки, но вычурное и с претензиями. Ублюдочное сочетание кабака и церкви. Домик - весь в хозяина! Интересно было бы увидеть и внутреннюю обстановочку, но Баранников, как видно, счел ниже своего достоинства приглашать в дом простого охранника. "Ну что ж - Рыжов не гордый. Побеседуем "во саду ли, в огороде". Почему же, интересно, Баранников вообще согласился на эту встречу? Из вежливости? Так видно же, вежливость у Баранникова и не ночевала. И, конечно, ничьи нужды, кроме собственных, его не интересуют. Вывод может быть только один - Баранникову самому было желательно встретиться. А зачем?... Ладно - сейчас узнаем...."- раздумывал Рыжов, шагая по чистеньким фигурным плиткам. Сердито наподдал ногой упавшее на дорожку сморщенное яблоко .
      Баранников прогуливался возле бассейна. На подбитый глаз накрутил целый тюрбан из бабьего пухового платка, и бережно придерживал его ладошкой. Длинноногая девица заботливо вела хозяина пол локоток. Прильнула пышной грудью, крутится и трется, и только что не мурлычет. Ещё бы - хозяин пережил такое покушение на свою драгоценную персону! Увидев посетителя, он уселся в шезлонг, и девушка укутала ему ноги пледом. Баранников отправил её прочь барственным движением пухлой ладони:
      -Ступай, Риточка, дай нам поговорить с молодым человеком.... - Обернулся к Сергею - Ну-с, что Вы хотели у меня спросить?
      Рыжов огляделся. Нет ни второго стула, ни даже простой скамейки.... Сесть было некуда. Придется стоять перед развалившимся в кресле наглым хозяйчиком, переминаясь с ноги на ногу, словно провинившийся школьник. Ну, ладно....
      -Есть несколько вопросов. Для начала - кто мог узнать о планируемой поездке?
      -О-о-о, море людей! Мои партнеры по фирме. Продавцы продукции, покупатели - я ведь только посредник. М-м-м... люди из транспортного агентства. Опять же, из вашей конторы люди. Тайны из этой поездки никто не делал.
      -Та-а-ак.... Повернем вопрос по-другому. Кого из этих людей Вы можете подозревать в покушении?
      -Никого! Что Вы, упаси Бог - никого! - Баранников энергично замахал ручками. - Это случайность. Общая криминогенная обстановка, знаете ли! Именно так, именно так.... Вот только меня весьма огорчил прискорбный факт - русский человек готов украсть все, что угодно, при первом же удобном случае.
      -Кого это Вы имеете в виду? - холодно осведомился Рыжов.
      -О-о-о, не Вас, молодой человек, конечно же, не Вас - ту девицу, которая нам указывала дорогу! Довольно развязная - Вы не находите? Села на мои вещи.... и смылась с ними - при первом же удобном случае! Это просто возмутительно - такая наглая кража! Как Вы думаете, можно ли её найти? Вы разглядели её? Она ведь не представилась! Как её отыскать?
      -Не знаю.
      -Жаль, жаль.... И что же, никакой зацепки?
      -А почему она Вас так интересует?
      -Что Вы, что Вы - ничуть! - засуетился Баранников - Но, знаете, я бы побеседовал с ней. Может быть, её толкнули на кражу тяжелые обстоятельства.... Я мог бы ей помочь. Я состоятельный человек.... - в голосе Баранникова послышались самодовольные нотки. Но общий вкрадчивый тон Сергея не обманул. Как видно, не так все просто у господина Баранникова.
      -Может, девушка испугалась выстрелов, выпрыгнула из машины. Портфель просто выпал, а потом его подняли бандиты?
      -Нет!!! Портфель у девчонки, я уверен! - в голосе Баранникова, действительно, чувствовалась железобетонная уверенность. Но откуда ему знать, черт возьми?
      -В Вашем портфеле были деньги или важные бумаги? Настолько важные, чтобы Вас захотели убить из-за них?
      -Нет! Конечно, нет! - ужаснулся господин Баранников. - Какие там могли быть бумаги? Только документы на отгрузку. Ничего особенного.... И денег там тоже не было. Разве что небольшая сумма, на непредвиденные расходы, так сказать.... Но, видите ли, портфель... м-м-м... он был подарен мне. Э-э-э, дорогая память, м-м-м... натуральная кожа, опять же! Э-э-э.... Так вот, я хотел бы побеседовать с девушкой - в целях воспитания, знаете ли.... Исключительно в целях воспитания! Эта девица явно выросла в дурном обществе. Её следует отучить пинаться - для её же пользы! - Баранников осторожно пощупал повязку на глазу. Сергею показалось - только для того, чтобы заслонить рукой проступившую на лице гримасу жгучей досады и злобы. - Поэтому, молодой человек, если Вы вдруг встретите эту девушку, не сочтите за труд уведомить меня. Конечно, это не останется без вознаграждения! Я привык ценить свои капризы. Вы будете довольны.... Весьма довольны! - Баранников поднялся, давая знать, что аудиенция закончена. Его слащавая физиономия просто-таки сочилась праведной добротой, губы растянулись в улыбке, но водянистый глаз смотрел холодно и цепко. - Так что постарайтесь встретить девушку, право же, постарайтесь. Вы не пожалеете! А теперь прошу прощения - дела.... - Баранников покровительственно похлопал Сергея по плечу, и величественно удалился, донельзя довольный собой. А Рыжов остался, стиснув зубы, корчиться от боли - он едва не заорал, когда эта мразь хлопала его по простреленному плечу. Ему страшно хотелось избить Баранникова. Ввалить и в хвост, и в гриву - как следует, по настоящему. Чтоб уж и не знал, какое место платочком подвязывать! Странное желание для профессионального телохранителя - но не лишенное определенной притягательности. Отдышавшись и обтерев ладонью взмокшее лицо, Рыжов отправился восвояси. Что ж, встреча не была безрезультатной: "Во первых - почему Баранников так уж уверен, что портфель у девушки? Во-вторых, он очень хочет найти её, и не только из-за портфеля. Пинок он ей тоже припомнит.... В третьих - господин Баранников не услышал фамилию попутчицы. Ему, бедолаге, было не до того - он слишком испугался, и только что получил в глаз. Значит, у него нет ни одной зацепки, и девчонку ему, скорее всего, не найти. И последнее - портфель. Баранникову нужен портфель. Видимо, в нем-то все и дело".
      Хозяин не счел нужным проводить гостя. Зато, зайдя за угол дома, Сергей столкнулся с длинноногой Риточкой. Та явно поджидала его, и старательно потупила глазки:
      -Ах, Дмитрий Андреевич столько о Вас рассказывал! Вы ему жизнь спасли! Я Вам так признательна! Я стольким обязана Дмитрию Андреевичу. Вы всегда можете рассчитывать на мою горячую благодарность! - Риточка кокетливо поигрывала бровками, бросала на Рыжова многообещающие взгляды. - Дмитрий Андреевич говорил, что Вы были ранены. Хотите, я поухаживаю за Вами? Я с удовольствием займусь этим! Вы позабудете обо всем - клянусь.... Такой интересный мужчина, настоящий герой! - Риточка шагнула поближе, томно оттопырила губки.
      Рыжов слегка отстранился, защищая больное плечо:
      -Ну что Вы.... Не смею отнимать у Дмитрия Андреевича Ваше драгоценное внимание. Он так страдает....
      -А-а-а, - Риточка беспечно махнула наманикюренными пальчиками. - Подумаешь, обыкновенный синяк! Ну, глаз заплыл. Всего лишь! - она придвинулась поближе, старательно изображая заботу и сочувствие. Выгнула упругую спинку.
      Рыжов еще в зеленой молодости усвоил, чем отличается проститутка от бляди. Настоящая блядь вертит хвостом для собственного удовольствия - азартно и со вкусом. Подлинное блядство - вещь редкая и ценная, как подлинное золото. Рассчетливый энтузиазм проститутки не идет с этим ни в какое сравнение. Вот и Риточка сейчас просто отбывала номер. Работала. Старалась. За работу проститутке обязательно кто-то заплатит. Кто? Надо полагать, Баранников. Рыжов тихонько подивился: "Господи, что ж там такое в этом портфеле, что Баранников готов и бабу из-под себя отдать, лишь бы заполучить его?".
      Что ж - если ей так хочется.... Баранников что-то мудрит, подсовывает ему Риточку - для начала следует подыграть. Рыжов приобнял её пониже талии, игриво ущипнул за тугой окорочок:
      -Господин Баранников - солидный бизнесмен. Встречается с серьезными людьми, ходит на презентации. А тут - вульгарный синяк, глаз заплыл. Вы не внимательны к своему патрону, Риточка!
      -А что же тут сделаешь? Конечно, если бы повязку с троксевазином сразу после травмы.... А так, если уже полдня прошло, уже и отек, и гематома - что же тут сделаешь? Ну, разве что, примочки - больше для очистки совести.... - Риточка, будто невзначай, прижалась пышным бюстом - Все равно, как там ни лечи, на пару недель все презентации отменяются. У меня будут свободные вечера....
      -О-о-о, я был бы счастлив.... Но, боюсь, Дмитрий Андреевич не обрадуется.
      -Он ничего не узнает.... - прошептала Риточка, нежно улыбаясь, и упорхнула в дом, подарив на прощание еще один зазывный взгляд.
      Сергей с минуту постоял, хмуро глядя ей вслед: " Что-то сказала она такое... что-то...".Ускользающая мысль не давалась. Рыжов уже вышел за ворота, кивком попрощался с мужичком, подметавшим подъездную дорогу. И вдруг остановился: "Ага! Кажется.... Ну-ка, ну-ка...."Он похлопал себя по карманам, вынул пачку сигарет, вернулся вразвалочку:
      -Прикурить не найдется?
      Мужичок с готовностью кинул метлу:
      -Отчего же....
      Сергей сам закурил и угостил мужичка. Тот аккуратно притушил свою "Приму", заложил бычок за ухо. Вожделенно затянулся дорогим пахучим куревом. Даже приосанился - вот и он, дескать, курит "Мальборо", среди прочих крутых мужиков. Рыжов кивнул в сторону дома, посочувствовал по-свойски:
      -Хозяин-то, а?... Как его!... Крепко звезданули. Ходит теперь, бедняга, весь подвязанный. Небось, только-только поднялся?
      -Да ну-у... он мужик крепкий. Так, придуряется только. Он утром вчера приехал, с хлопцем каким-то. Ну, глаз вроде красный, подпухший был, но особо не видно.... С полчаса побыл - и умчался куда-то....
      -Сам?
      -Ну! Сам, на Риткином "Жопеле"! Это я так ейный "Опель" зову, круглой жопой заработанный. - Мужик расхохотался. Закрутил головой, радуясь любимой шутке. - Ну а потом он уже к обеду приехал. Гляжу - фонарь, е-мое,... аж переливается. Я аж опешил! Ну и вечерком он по-нашенски полечился - надрался вусмерть! Наблевал, Ритке ночью еще подтирать за ним пришлось. - Мужик меленько захихикал, прикрываясь заскорузлой ладонью. - Ну не все ж ей сладеньким промышлять, надо кой-когда и....
      -Авдеи-и-ич!!! Где тебя черти носят?... Авдеич! - раздался за воротами Риточкин пронзительный вопль. Авдеич подхватил метлу, и трусцой помчался на трубный зов.
      Рыжов поспешил отойти подальше от ворот - он вовсе не хотел, чтобы Риточка застала его рядом с разговорчивым Авдеичем. " Баранников перемудрил, подсылая ко мне глуповатую Риточку. Красотка проболталась - совсем невзначай - что хозяин, так ценящий свое здоровье и несравненную красоту, полдня где-то бегал, не обращая внимания на зреющую сливу у себя п од глазом. Авдеич уточнил детали: о казывается, Баранников, едва отмывшись от последствий медвежьей болезни , куда-то умчался, презрев опасность нового покушения, и свое драгоценное здоровье. А, вернувшись, не спрятался, не нанял охранников - рассиживался в шелковом халате, неумеренно пил, и предавался заботам сексапильной Риточки. Вчера его едва не застрелили, а сегодня он преспокойно гулял в саду, и сетовал по поводу синяка под глазом! Похоже было, что сочный фингал беспокоил его куда больше, чем неудавшееся покушение. "
      Обратная дорога показалась Рыжову бесконечной. Он был слишком измучен, чтобы о чем-то думать, а тем более - делать какие-то выводы. Ему все мешало - дубленка казалась слишком тяжелой, ноги замерзли, повязка сбилась - дергала и натирала воспаленный шов. Разболевшееся плечо мучительно отзывалось на каждую колдобину добитой дороги. Гудела голова, и глаза резало, словно в них насыпали песка. Город медленно погружался во мрак ранних сумерек, и фонари расплылись тусклыми радугами в мелкой мороси дождя. Сил не осталось даже на то, чтобы как следует выругаться....
      Дверной звонок рыкнул коротко и зло. Пустая миска выскользнула из Оленькиных дрогнувших пальцев и загрохотала по полу: " Вот, началось.... Так звонить могут только неприятности. Хорошие известия разливаются долгими звонкими трелями.... Началось!"
      Оленька, конечно, понимала, что ее будут искать. Воскресенск - маленький город. Все друг друга знают. С детства гуляли в одном и том же парке. Бегали на танцы в ДК "Химик". Работали на одном заводе. Все на виду.... Ни от кого не спрячешься.... Была уверена, что ее найдут - и все равно от одного только дверного звонка сердечко ее оборвалось, ухнуло куда-то вниз и замерло. И Оленька замерла, стиснув кулачки, не дыша, торопливо молясь: " Господи, это не ко мне..., Господи, помоги.... Ошиблись адресом... не ко мне.... Быстро-то как нашли.... Всего на третий день.... Не ко мне!!!" -но звонок снова зарычал. " Что ж, надо открывать. Дверь хлипкая, не выдержит даже одного хорошего пинка" -девушка перевела дух, отряхнула обсыпанные мукою руки. Открыла....
      Чернильная тьма коридора зашевелилась, и бесшумно двинулась вперед. Вытолкнула на порог глыбищу.
      -Господи.... - испуганно ахнула Оленька. Попятилась. Но в прихожей - метр на полтора - далеко не упятишься. Оленька ударилась спиной об угол и потрясенно выдохнула:
      -Глубокоуважаемый шкаф....
      -Что? - удивился пришелец.
      Оленька открыла, было, рот, но голос почему-то сел, и раздалось лишь сиплое петушиное соло. Замолчала. Покашляла. Поморгала. Отвела, наконец, завороженный взор от массивной фигуры, заполнившей собою весь дверной проем. Пискнула:
      -Здравствуйте...
      Гость ее ответом не удостоил. Отлепился от притолоки. Неловко, боком шагнул через порог, и захлопнул за собой дверь. В прихожей сразу стало до невозможности тесно. Оленька торопливо отошла назад, в кухню. Гость двинулся следом. Уютная кухонька сразу превратилась в какую-то кроличью клетушку. Оленька пятилась, мелко дрожала и натыкалась на табуретки. И чувствовала - если этот жуткий тип еще хоть минуту поторчит над ее головой этакой каменной скалой, она взвоет от приступа клаустрофобии. Пространство и воздух просто исчезли. Позади - газовая плита, стена, окно. А впереди - угрюмый взгляд покрасневших, мутных глаз. Оленька заметалась в поисках спасения. Как за последнюю соломинку, ухватилась за разделочную доску с ровными рядами только что слепленных пельменей:
      -Пельменей хотите?
      -Что?
      -Вот, пельменей - Оленька сунула ему под нос доску - Будете кушать? Я сейчас сварю....
      -Что? - гость тупо пялился на Оленьку, морщил лоб.
      -Пельмени, понимаете - вот... тесто, мясо! - тыкала пальчиком в ровненькие, пухлые пельмешки: "Слонопотам, тупица... а-а-а... Господи, кажется, я сейчас заору,... дурак несчастный, и чего только приперся... жуткий-то какой...."Оленька торопливо отвернулась к плите - только бы не видеть этих свинцовых, неподвижных глаз. Схватилась за горячую крышку кастрюли. Вскрикнув, уронила ее. Дула на обожженные пальцы. По щекам потекли непрошеные слезы: "Этого еще только не хватало!". Украдкой вытерла лицо. Ссыпала в кипяток половину недельного запаса пельменей. Залепетала:
      -С чем вы любите? С уксусом, или со сметаной? Я с чесночным соусом люблю. Попробуйте, очень вкусно! Нужно взять сметану, и добавить туда растертый чеснок, соль, перец, и еще обязательно немножко сахара, и по щепотке молотого кориандра и сельдерея. Или "хмели-сунели"... Пальчики оближешь!... Вот, пельмени уже закипают - скоро будем кушать.... Да Вы не стесняйтесь - раздевайтесь, присаживайтесь,... мойте руки.... - под конец сумбурной речи Оленька совсем завяла и съежилась, голос затих до шепота.
      -Какие еще пельмени?... - Рыжов совсем обалдел от ее безудержной болтовни: " Дура! Трясется от страха.... А чего бы ей, кажется, бояться? Что я, зверь какой? Накинусь на нее? Так было бы на что!... Правду сказал Марчук покойный - и укусить не за что.... Глиста тощая.... На голове пучок старушечий.... А одета?.... Все линялое, обвислое, как с чужого плеча.... Мукой обсыпалась.... Чучело огородное! Боится она.... Да ее саму можно испугаться! А еще говорят, женщин некрасивых не бывает! Черта с два! На эту и ведра водки будет мало!". Оленька, обернувшись с полной тарелкой горячих пельменей, наткнулась на равнодушно-презрительный взгляд, брезгливо сморщенные губы.
      " Да как он смеет! Приперся без приглашения, на ночь глядя!... Как он смеет ТАК смотреть на меня! На себя бы посмотрел!... Здравствуй, дерево... баобаб несчастный!" -злость начисто выбила из Оленьки недавний страх. Плечи упрямо расправились. Подбородок дернулся вверх. "Я ему не понравилась, ах ты, Боже мой!... Да кто его вообще сюда звал? Не нравится - катись.... Зря только пельмени на него перевела.... Ладно уж... сварила - пусть ест, чтобы не выбрасывать. Кушай - не обляпайся.... Но бояться мне нечего! Какого черта? Я ничего плохого не сделала, ни в чем не виновата.... Пусть ест, говорит, зачем пришел, и выметается поскорее...."Оленька сверкнула сердитым взором:
      -Господи, ну что Вы встали соляным столбом? Дайте пройти - тарелка горячая! Вон ванная - идите мойте руки....
      Рыжов с минуту разглядывал хозяйку, обескураженный столь резкой сменой настроения: " Должно быть, с перепугу по фазе сдвинулась...явно! То от страха тряслась - и вот на тебе.... Пельмени эти еще зачем-то... дура по жизни!".Сергей вдруг почувствовал, как он голоден. От умопомрачительного аромата мяса, чеснока и приправ мучительно засосало под ложечкой: "Устал, как собака, и замерз, и плечо болит просто невыносимо - целый день за рулем.... С утра мотался по всему Воскресенску. Дамочка в паспортном столе за десять баксов выложила адреса всех местных Воронцовых. Эта, по закону подлости - оказалась предпоследняя. Отрадно, что долгий поиск увенчался успехом, и даже пельменями меня здесь накормят. Что-то мне до сего дня не доводилось есть домашние пельмени. Пахнут обалденно.... Не то, что магазинные - те воняют ливером, кислым тестом и гнилым луком - гадость редкостная. В конце концов, я к ней на пельмени не набивался - сама позвала. Не пропадать же добру".Рыжов покосился на исходящую аппетитным паром миску с пельменями, молча развернулся, и потопал в прихожую - раздеваться. Едва выбравшись из тесной кухоньки, Сергей задел больным плечом дверь ванной в слишком узком коридорчике. Резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Разозлился: " Живет в такой конуре - не пройти... курица ощипанная, дура с пельменями...".
      Оленька услышала глухой удар, шипение, а потом - тихий стон. Замерла: " Господи, он же, кажется, ранен.... Я же видела, как он закричал и упал головой на панель там, в машине ... ссадина на лбу .... Ворочается , как медведь...".Оленька опасливо заглянула в прихожую:
      -Ну что Вы там.... Давайте, помогу....
      Верзила ожег сердитым взглядом непрошеную помощницу. Секунду поколебавшись, все же повернулся к ней боком. Сочтя это разрешением, Оленька стянула тяжелую дубленку с его плеча. Парень скрипнул зубами.
      " Да, точно, он ранен - никакой парфюм не может перебить острый больничный запах -Оленька преисполнилась сочувствия - Во всяком случае, он ведь еще не сделал ничего плохого лично мне! Видок у него, конечно, еще тот.... Но, может, он просто уродился с такой зверской рожей? Может, он на самом деле белый и пушистый?".Гость разулся, и Оленька с сомнением покосилась на его ноги: "Пол в квартире холодный, а где я ему найду такие тапочки - сорок-последнего размера.... Ладно, на кухне коврик, еще бабушка покойная вязала, сейчас обогреватель включу,... авось не замерзнет, он уже большой дядя" -Оленька задрала голову, и вздохнула - "Ужасно большой, приходится признать".
      Пока ужинали - за столом царило каменное молчание. Оленька боялась рассердить угрюмого мужика. Да и говорить с ним было не о чем. А Рыжов не хотел портить себе удовольствие от вкуснейших пельменей. От чая с домашним печеньем. От расслабляющего тепла. От мягкого света висящей низко над столом зеленой лампы.... Но всему когда-нибудь приходит конец, кончился и этот ужин. Оленька предприняла последнюю трусливую и жалкую попытку оттянуть разговор:
      -Проходите в комнату. Я сейчас приберу со стола.... Кофе Вам сварить?
      -Ладно, свари.... - парень устало потер глаза, встал. Потащился из кухни, едва переставляя ноги. Оленька нахмурилась, услышав отчаянный скрип диванных пружин: "Вот носорог , еще диван мне сломает.... И за что такое наказание?...И зачем, кстати говоря, он вообще явился? Ладно бы, Голубенковские дружки - если Голубенко не сразу умер, он мог сказать, что я его узнала.... Они могли бы пожелать избавиться от случайного свидетеля. Хотя - опять же, зачем? Голубенко-то уже никого не сдаст. А этому-то, для чего меня искать? Вот разве - чтобы я подтвердила, что он действовал в пределах необходимой обороны.... Другое ничего в голову не приходит".Тем временем, пошарив по шкафам, Оленька отыскала початую бутылку коньяка, сварила кофе и отнесла все на журнальный столик: "Коньяк неизвестно какого года выпуска - еще от матери остался. Ну да ладно, коньяку выдержка не вредит,... утешимся этим сомнительным доводом. Будем надеяться, что вышеозначенный субъект не является тонким знатоком и ценителем коньяков".Субъект развалился на диване, вытянув до середины комнаты длиннющие ноги. Вид у него был совсем осоловевший. Когда, перемыв посуду, Оленька вернулась в комнату, ее глазам представилась невозможная картина - гость мирно спал, свернувшись калачиком на коротковатом для него диване, и положив под щеку пудовый кулак.
 
      Рыжов проснулся от шума наливаемой в чайник воды, и осторожного звона посуды. Сквозь шторы брезжил серенький зимний рассвет. Недоуменно огляделся: " Господи, где это я? Прямо в одежде, на каком-то продавленном диване... облезлый клетчатый плед, вышитая подушечка.... А-а-а, Воронцова... дура с пельменями. Надо же, заснул прямо здесь...Времени... Полдевятого! Блин!!!"Резко сел, и, охнув, схватился за плечо:
      -Черт!
      В дверях возникла перепуганная физиономия этой самой Воронцовой. Натолкнувшись на злобный взгляд, тут же исчезла. Рыжев перевел дух, вытер со лба испарину. Осторожно потер больное плечо. Встал, умылся, и отправился на кухню.
      -Доброе утро! - улыбнулась Оленька. Рыжов на улыбочки не разменивался, мрачно буркнул:
      -Чего не разбудила?
      Оленька, не поворачиваясь от плиты, пожала плечами:
      -Очень уж ты был замученным - какие там разговоры. Да и спал крепко.... Подушку подсовывала - даже не пошевелился. Ладно - с моего дивана не убыло....
      Рыжов прислонился к косяку, смущенно потер заросшую щетиной щеку:
      -А сама-то ты, где спала? В кухне на табуретке?
      -Зачем же? В соседней квартире. Соседка уехала к дочке, а мне оставила ключ, чтобы я утром и вечером выгуливала ее собаку.... А днем с ней другая соседка гуляет, подъезд у нас дружный.... Что ты застрял в дверях - садись за стол.
      Верзила отлип от косяка, в два шага пересек кухоньку, и втиснулся в уже обжитый угол. Сегодня он чувствовал себя свободнее - прислонился в стене, поерзал, вытянул длинные ноги.
      Оленька поставила на стол картошечку, отваренную с укропом и лавровым листом, аппетитно скворчащую яичницу с золотистыми ломтиками сала, соленые огурчики и квашеную капусту с алыми бусинками клюквы и колечками лука. Рядом исходили умопомрачительными ароматами большой кофейник и целое блюдо горячих булочек.
      -А это-то, откуда? - удивился Рыжов - ты что, всю ночь тесто месила?
      -Нет.... У нас тут пекарня за углом частная. Там с семи утра свежую выпечку продают. Всегда по выходным покупаю - прямо из печки.
      За завтраком снова молчали. "Наверное, у парня не хватает мозгов делать два дела сразу. Или ест, или говорит.... Впрочем, ест он даже красиво... грациозный слоник...." -Оленька украдкой, из-под ресниц разглядывала сидящего напротив мужчину. Вкусный ужин и долгий сон пошли ему на пользу. Серая безжизненная бледность сошла с лица. Из глаз исчезли краснота и муть. Густая светлая щетинка смягчила очертания тяжелого подбородка. "Красавцем, конечно, не назовешь, но созерцать его стало, определенно, лег...-Оленька наткнулась на пристальный, холодный ответный взгляд - ой, мамоньки... нет, не легче.... Созерцать его ничуть не легче! Как был динозавр, так и остался! Только теперь это динозавр отдохнувший, готовый со свежими силами вцепиться в меня, Оленьку Воронцову. И мои легкомысленные симпатии тут вовсе не уместны.... Того и гляди, мне же вылезут боком. Кто его знает, что он там задумал.... По нему не видно.... Баобаб! Шкаф ходячий... и в голове полторы извилины. Вчера за весь вечер сказал четыре слова, а сегодня с утра целых восемь.... И ни разу не поздоровался.... И даже представиться не соизволил".
      -Кстати, как тебя зовут?
      Верзила перестал жевать:
      -Сергей,... а тебя - Ольга.
      Оленька кивнула:
      -Очень приятно. - " Хотя на самом деле приятно не очень. Скорее даже - очень неприятно. Век бы мне не видать этого Сергея - и не запечалилась бы".
      Язык у гостя, наконец, развязался:
      -Откуда ты знаешь того парня, автоматчика?
      -Бывший одноклассник, Володька Голубенко. Вечно лупил меня портфелем.... - Оленька сглотнула застрявший в горле комок. - Володьку вчера в собственном доме нашли, с простреленной башкой. Вроде бы даже соседи слышали выстрел.... Как так?
      -Ну, значит, ребятки его притащили с поля.... В поле - это уже бандитизм, групповуха, в этом деле и разборки другие... и Марчук покойный выплывет. Все пойдут за соучастие....
      -Так хлопца этого, водилу вашего - насмерть?...- испуганно выдавила Оленька.
      -Ну да... сразу - наповал.... Дружок твой, еще б секунду - он и тебя бы пристрелил.
      -И ничего не дружок.... И водилу - это не он. Стреляли с другой стороны дороги, с опушки.
      -Ты видела?
      -Видела четко... Мы как раз на спуск пошли, с моста. А он трассирующими стрелял.
      -Один стрелял?
      -Один.
      -А Голубенко твой не стрелял бы?
      -И ничего не мой.... И что за смысл был ему переться под пулю - не знаю.... Можно же было и снаружи всех перестрелять - если уж ему это было надо. И потом - какой дурак на такое дело берет трассирующие пули? А толстого убить удобнее было прямо на проходной, под фонарями. Или они... они, может, тебя... хотели?....
      -Меня, вроде, не за что. Я просто охранник... и с этим клиентом поехал случайно, просто дежурил в тот день.
      -Ну, тогда не знаю.... Нелепо все это выглядит.... Как будто нарочно все...
      -Нарочно?
      -Ну, понарошку... как спектакль.... Вроде как просто попугать хотели.... А вышло вправду....
      -Может, боялись, что с проходной сразу милицию вызовут? Как у вас тут милиция - легка на подъем?
      -Не легче чем везде, я думаю.... И потом - лесок здесь узкий, метров двести всего, а за ним технологическая дорога, и с нее есть выезд на кольцевую.... По-любому бы ушли....
      -И откуда ж ты так все знаешь?
      Оленька пожала плечиками:
      -Я здесь выросла.... Что тут того Воскресенска.... Мы каждый куст облазили.... Мама на этом заводе бухгалтером работала, я к ней на работу вечно бегала.... А не положено, в советское время строго было, предприятие режимное.... Все дырки знала, чтоб на территорию мимо охраны пролезть. А после института я тут по распределению работала, пока сокращения не начались.
      -Т-а-ак... значит, говоришь, нападение игрушечное,... а два трупика имеем. Честно говоря, и у меня впечатление похожее. Давай теперь про этого Голубенко - вытряхивай все, что знаешь.
      -Ну, знаю не много.... Жил один. Мать умерла - с год тому назад. Попивал, конечно.... Работу здесь найти трудно. Так - болтался... лоточников пас, вроде бы. Кто-то из девчонок мне говорил, сама я его видела редко.... Хатка у него в Тюхиничах - деревня тут, сразу за химзаводом. Адрес не знаю. В школе он дружил с Витькой Коньковым, и сейчас вроде бы они вместе ошиваются.... Тот постарше был, чуть не в каждом классе по два года сидел. Школу Конек не кончил - сел в тюрьму по малолетке. Пырнул ножом парня на дискотеке. Но порезал не сильно, и, по первому разу, года три ему, кажется, дали.... А потом вышел, и почти сразу опять сел - уж не знаю, за что. А теперь ходит в местных крутых. Конек живет вон - в соседнем доме, слева от моего. Второй подъезд, первый этаж. Квартира - напротив лестницы. Дом еще где-то строит в пригороде.... Пожалуй, все... ничего больше не знаю.
      -Ладно... - Рыжов одним глотком допил остывший кофе, поставил чашку на стол - Ладно, пока хватит и этого.... А ты как исчезла из машины?
      -Дверца же открыта была... ты прямо над ухом грохнул, я и выскочила с перепугу. На Володьку наступила, он еще дергался - Оленька вздрогнула, кофе выплеснулся на клетчатую скатерть. Охнула, торопливо поставила чашку. Сунула под стол трясущиеся руки - Потом, конечно, побежала. Потом в канаву свалилась,... больше ничего не помню.
      -Побилась?
      -Да нет, не очень. Коленки ободрала... руки до локтей в синяках. Головой вот сильно ударилась - об камень, что ли....- Оленька осторожно потрогала больное место.
      Сергей вдруг наклонился через стол, и запустил пальцы ей в волосы. Оленька и пискнуть не успела. Бесцеремонно ощупал шишку и ссадину, кивнул:
      -Не врешь.
      Поднялся, налил себе еще кофе, нагло игнорируя Оленькин разъяренный взгляд и стиснутые кулачки. Снова уселся:
      -Ну а портфель-то куда делся?
      -Он у меня на коленях стоял. Места на сиденье не было, этот толстый так развалился.... Ну, я держала портфель, плащ, и мой пакет... еще зонтик в руке был. А потом... хм... не знаю - испугалась очень....
      -Мужик, что рядом с тобой сидел - со страху в штаны наложил. Так что не плакай - не ты больше всех испугалась. Кстати, клиент на тебя жаловался. Так уж жаловался.... Хочется ему ножки тебе повыдергивать, чтобы не пиналась.
      Девушка мгновенно вспыхнула:
      -Нечего было за ножки-то лапать! Потными руками... - Оленьку передернуло - Пусть спасибо скажет, что по лысине зонтом не огрела! Не успела, честно сказать....
      Сергей хмыкнул:
      -Вот жаль.... - Рыжов поднялся, Оленька съежилась, втянула голову в плечи - Спасибо, вкусно готовишь. - И выскользнул из кухни, оставив растерявшуюся от такого комплимента хозяйку хлопать глазами в одиночестве.
      Оленька слышала, как он шипит сквозь зубы, рычит и ругается, пытаясь зашнуровать высокие ботинки на блочках. Видимо, это упражнение мало подходило для его простреленного плеча. Неожиданная мысль заставила ее подпрыгнуть и броситься в прихожую:
      -Я помогу.... - присев перед опешившим гостем на корточки, она быстро зашнуровала ботинки. Выхватила из шкафа дубленку, помогла одеть и даже застегнула пуговицы. Распахнула дверь.... Рыжов смотрел на девушку сузившимися, холодными глазами: " Чего подскочила? Невтерпеж спровадить? С чего бы? Хорошо сидели, я ее, кажется, не коцал...". Злая гримаса скривила губы:
      -Н-ну, ладно... - помешкав, он все же выбрался за порог.
      Оленька захлопнула дверь, и, облегченно вздохнув, прислонилась к ней спиной. Немного успокоившись, открыла шкаф. Прямо напротив дверцы, не прикрытый ничем, висел на крючке ее зонтик....
      Рыжов задумчиво обозревал пейзаж. С невысокого мостика все было видно, как на ладони: " Вот россыпь мелкого стекла в самом начале спуска с моста. Именно здесь убили Марчука. Вот заплывшая водой колея там, где джип вылетел на поле. Взрытый бампером откос мелкого придорожного кювета - здесь мы встали, Голубенко подошел и распахнул дверцу. Вот бурое размытое пятно на откосе - здесь он упал. Четыре ямины от пробуксовки колес и плавная дуга по касательной к кювету - это уже я за рулем. Вот широкая истоптанная полоса - это, видимо, его уносили с поля.... А вот прямая, как стрела, цепочка мелких следов - это летела ополоумевшая Воронцова. И остановилась она вон там - в канаве с тощим ручейком на дне. Канава огибает поле и выходит вот сюда, к мостку. Красовский лазить по полю не стал - был дождь, и грязища,... а сейчас подморозило. Пожалуй, можно проявить любопытство...".Рыжов поставил джип на россыпь битого стекла: " Ну вот, как раз здесь мы и были на тот момент", и потопал вниз по дороге. Старый сосняк - просторный и прозрачный - глухо гудел под напором ветра. Усыпанная иглами земля пружинила под ногами.... Рыжов несколько раз жадно вдохнул смолистый воздух. Прислушался к рокоту сосен. Огляделся: " М-м-да... здесь не спрячешься. Сосняк весь - как на ладони".Слева виднелась густая купина орешника, и Рыжов повернул туда - Воронцова говорила, что стреляли с той стороны. В плотном переплетении упругих ветвей, кажется, не было ни одной щели.... " Впрочем, нет - вот канавка, оплывшая, заросшая по дну травой и ползучими стеблями ежевики." По ней Сергей и пробрался в самую гущу кустов. На крошечную полянку, усыпанную свеженькими, блестящими стреляными гильзами. Здесь же валялись две порожние водочные бутылки. И одна - недопитая, аккуратно закрытая пробочкой. По хозяйски пристроена в расселине корней. И кое-какая закусь - размокший хлеб на газетке, разобранная на лепестки луковица, объедки сала. " Ребятки заждались... мы должны были ехать часа в три-четыре, а при ехали почти в шесть.... А сюда-то они забрались и того раньше - может быть, еще с вечера.... Ночью здесь, должно быть, темно - хоть глаз выколи. И х олодно.... Костер не разведешь.... Вот они и грелись.... Базарили, пили, ... ждали нас..."Рыжов посмотрел на дорогу, ища глазами свой автомобиль. Сквозь вязь ветвей лишь смутно проглядывало серое пятно. Рыжов подумал, хмыкнул, прилег у края поляны, возле кучки гильз.... Здесь тонкие стволики обзора не закрывали: " Вот так штука. Машина высоко, на мосту. Отсюда виден только передок джипа. Уклон, и точка обстрела у самой земли. Радиатор бы раздолбали, защитку.... Кабина за капотом почти не просматривается.... Марчука отсюда было не достать.... А между тем - машина цела, а Марчука убили. Интере-е-есно.... Кто ж это наворотил таких игрушек?".Рыжов еще несколько минут потоптался по полянке. Собрал несколько гильз. Осторожно, всунув в горлышки пальцы, поднял бутылки с сальными отпечатками на этикетках. Отнес "добычу" в машину. Хмуро оглядел опушку: " Лес весь в низине. Точка обстрела должна быть повыше. На дерево залезли, что ли?... Так на сосну поди, залезь, стволы гладкие. Вот разве что вон та , на опушке .... Толстая и корявая, там на развилке можно устроиться". Рыжов вернулся в лес. Предположение оказалось верным. На бронзовой сосновой коре светлели свежие ссадины. Тщательно, шаг за шагом, он прочесал каждую травинку, каждую сухую веточку вокруг дерева. Но - больше ничего. Ни следочка. " Этот мужичок оказался поопытнее, следов не оставил. И даже гильзы подобрал. Там, в орешнике, гильзы насыпаны автоматные. А из моего плеча достали пульку калибра 7,62, скорее всего, от снайперской винтовки. Значит, этот верхолаз Марчука и убил.... И меня ранил. Парень зря не тратился - в стекле только две дырки. П уля Марчуку, пуля мне. А если б я к Марчуку не дернулся - пулька была бы в башке, а не в плече. Должно быть, пользовался системой ночного видения. На машине дырок не было. Аккуратист, блин.... Так.... Серьезный парень стрелял с сосны, а пьяный придурок - из орешника. Лупил из автомата трассирующими, и все - поверх головы, в белый свет - как в копеечку. Хм...дельце проясняется, но понятнее от этого не становится.... Посмотрим теперь, куда они потащили покойного Голубенко. Вот беспорядочн ые дорожки следов, напрямик, через ручей, от леса. Бежали на выстрел... Потом топтались - искали, наверное . И потащили не в лес, а к обочине. Не по земле волочили, а именно несли.... Двое шли по сторонам - держали за руки. И еще ряд следов посередине - этот нес ноги, и кое-где заступал на кровавую дорожку.... Значит, несли головой вперед - да он уже мертвый был, зря церемонились. Тащили к дороге, значит, где-то недалеко была у них тачка припрятана. Киллеры, блин.... На дело пришли вчетвером. И всю ночь водку пьянствовали...."Больше здесь делать было нечего, и Сергей решил уезжать. Уже подойдя к машине, передумал: " Хм... еще один был занятный персонаж.... Посмотрим, что там было с этой Воронцовой.... Вот тут она от машины неслась, спотыкалась в темноте,... тут ухнула в канаву, шла юзом-кубарем. Прямо в ручей. Представляю, какая она оттуда выползла.... А это что?".На краю канавы, именно там, где в грязи отпечатались узкие девичьи ладони, белела россыпь фисташек. " Это ж надо! До чего процвела российская агрономия - засеяли поля солеными фисташками..."- хмыкнул Рыжов - " Итого - по крайней мере, до ручья она баранниковские шмотки доперла...это ж он вечно жрет, как не в себя. Вечно что-нибудь точит - крекеры, семечки, фисташки вот... Марчук покойный еще бурчал по дороге, что опять всю машину скорлупками засрет - а потом убирай за ним.... Не пришлось Марчуку убирать.... Фисташки были в кармане плаща. Должно быть, Воронцова как схватила все в охапку, так и неслась - глаза в кучку, не думая ни о чем.... А вот здесь упала. То-то у нее руки в синяках - плашмя плюхнулась, с откоса вниз головой. И по идее, вещи должна была выронить - прямо здесь. Куча же шмотья у нее была. Никак этого всего было в руках не удержать - плащ, портфель, пакет, зонтик. Зонтик...."Рыжов вздрогнул и замер, пораженный догадкой: " Зонтик!!! Ах, сволочь.... А говорила - не помнит.... Поскользнулась, упала, очнулась - гипс! Ну, гипс мы ей можем и устроить - для освежения памяти. Не помнит.... Небось, вспомнит!...".Огляделся. На поле девичьих следов больше не было - значит, она ушла вдоль ручья. Но травянистый откос канавки следов не сохранил. Если не считать следами общую помятость - было такое впечатление, что здесь пробежала целая толпа: " Все покоцано... траву потоптали, чертополох поломали. Вот кто-то поскользнулся - вывернул дернину. Ничего себе такой размерчик - не девичий сапожок.... Грязи натащили.... Явно, не один раз прошлись.... Кто-то здесь лазил, кроме этой дуры. А кто? Ну, Воронцова, конечно, знает.... Или, по крайней мере, догадывается. То-то кинулась помогать одеваться, жалостливая какая - боялась, что зонтик ее в шкафу увижу. А зонтик-то я видел, еще когда дубленку вечером в шкаф вешал! Только сразу не сообразил. И зонтик тот самый, его не спутаешь. Советский - тяжелый и страшненький. На остановке она стояла именно с ним. Марчук покойный ругался, сложить не мог.... Ну, сейчас поеду, и спрошу суровенько... хитрить вздумала, бледная немочь. Со страха писает, а туда же... ".
      Рыжов уселся в машину, сильно и зло дернул ручник. Не обращая внимания на боль в плече, круто вывернул руль. От злости темнело в глазах: " За мальчика меня держит, думает, обманула. И врать-то толком не умеет, дура безмозглая...".Воронцова показалась Сергею барышней глуповатой, но безобидной. И это неуклюжее вранье почему-то взбесило его. Он летел по дороге, не объезжая колдобин, словно за ним черти гнались. На въезде в город - чего и следовало ожидать - нарвался на гаишника с радаром. Молча протянул полтинник в окошко. Лейтенантик только взглянул на его набыченную физиономию - тут же поспешил ретироваться, береженого Бог бережет. Рыжов отъехал от поста, встал на обочине, отдышался: " И чего я взвился, собственно говоря? Соврала? Все они врут, и эта не исключение! А то, что я там возомнил - вкусно накормила, покудахтала слегка - так уже и хорошая? Остынь, Рыжов - профура, такая же, как все. Амалия вон тоже кормит, как ни приди.... Только у Амалии денег на деликатесы хватает, а эта своими ручками готовить вынуждена.... В конце концов, мне до портфеля нет никакого дела. Баранникову надо - пусть сам и ищет. Мне бы с бандюками этими местными, Робин-Гудами Мухосранскими, разобраться...".Рыжову вспомнилось, как Ольга кинулась шнуровать ему ботинки. Даже застонал от злости: " Дура.... Боже, какая дура...". Он решил сейчас не ехать к Воронцовой - слишком был зол. И видеть ее было противно. В самом-то деле - сначала следовало разобраться с Голубенко.
      В адресном столе уже знакомая дамочка просто расцвела, увидав на пороге выгодного клиента. Вчерашние десять долларов впечатлили ее необычайно - даже побледнела от алчного предвкушения очередной подачки. Низенькая круглая тетка чем-то неуловимо напоминала юркую крысу с дрожащими усиками. Суетливая холуйская угодливость аж гнула ее студенистый хребетик:
      -А-а-ах, здравствуйте, здра-а-авствуйте, ну что, нашли Вашу девушку? Нашли? Еще кого-то желаете поискать? Поможем, помо-о-ожем! Ага, Голубенко Владимир... без отчества? Ну-у,... не волнуйтесь, не волнуйтесь, и без отчества найдем. Сейча-а-ас.... Вот!... В лучшем виде... - жирненькие пальчики мелькали над ящичками картотеки. - Пра-ашу-у, пра-ашу-у-у - сладко выпевала дамочка, пожирая глазами роскошного мужика - Вот и адресо-о-очек нашелся, во-от!
      Листок с адресом лег на стол перед Рыжовым, и пухлая когтистая лапка, судорожно хапнув протянутую зеленую бумажку, юркнула под стол. Длинный носик покрылся бисеринками пота - дамочка аж взопрела от волнительности момента, едва переводила дух: " Вот огреблась, Ведь неделю,... неделю нужно горбатиться за такие деньжищи! А этому все нипочем.... Так отдал! У него и еще есть - не последние же отдал. Сволочь, прет его от денег...."- тяжко завидовала она, засовывая десятку в кошелек трясущимися пальцами и торопливо оглядываясь - не видел ли кто?
      На улице в молочных сумерках густо кружили снежинки - зима примеривалась, не пора ли немного украсить этот неприглядный мир. Захлопнув за собой раздолбанную дверь, Сергей несколько раз глубоко и резко вздохнул, выгоняя из легких душную вонь присутственного места. Сгреб с капота горстку подтаявшего снега, растер ладонями, отряхнул. Длинно и зло выругался. Бегущий по своим делам дедок испуганно шарахнулся в сторону. Помчался, от греха подальше, оскальзываясь на колдобинах. Рыжов проводил его злобным взглядом. Отчего-то сейчас его все раздражало безмерно.... Впрочем, время поджимало, и нужно было ехать дальше. О превратностях настроения и самочувствия думать было некогда.
      Даже мощный джип с трудом преодолевал жуткие колеи и колдобины раскисших от снежной каши улочек. Наконец, убогая хатенка предстала перед Рыжовым, демонстрируя миру амбарный замок и казенные печати на входной двери. Сергей огляделся, и через улицу заметил мужичка, любопытно высунувшего из-за калитки плешивую головенку. При виде гостя мужичок очень оживился, расцвел пьяненькой улыбочкой:
      -А ты к Володьке-та? А Володьки-та уж нету! В морге Володька! И хоронить его, сердешного, некому.... Государство похоронит, да,... без поминочек. - Мужик картинно захлюпал носом - Так что надо выпить - на помин души убиенного раба Божия Володимира.... Выпить, да....
      -Да ты уж выпил, старый черт, который день не просыхаешь! Кому там надо Володьку твоего вспоминать, шелупонь беспутную? - раздался с крыльца зычный голос. Мужичонка подпрыгнул от неожиданности:
      -А ты, старуха, молчи! Покойника-то хаять большой грех! И не шелупонь ничего - в последний год он и на работу устроился, и вопче... поднялся.
      -Подня-а-ался, как жа!... Тебя, дурака старого, поил на халяву раз несколько - так уж и поднялся!
      -Ты, старуха, молчи! Не позорься перед сурьезным человеком.... Покойничка помянуть завсегда надобно, а ты орешь, заноза трухлявая.... Володька-та и вырос на моих глазах, так мы, вот, может, и помянем с хорошим человеком... Володьку-та, упокой, Господи, его душу.
      Бабка колобком скатилась с крыльца. Налетела на своего благоверного, тыча щепотью в старческий загривок. Потащила к веранде:
      -Откуда при твоем Володьке хорошие-то человеки? Как со шпанюками бегал, так хоть жив-то был, а как всякие крутожопые в машинах-то заездили - так вот и на тебе! И ты, старый бздун, туда же! Другие мужики вон хлопочут, чтобы добра какого в дом принести, хозяйство ладят, а у тебя одно на уме - выпить!
      Обитая драным дерматином дверь захлопнулась за старухой, но ее громовые вопли долго еще сотрясали хлипкую веранду. Воинственная старушенция Сергея позабавила. "Значит, крутожопые на машинах, заездили последнее время, примерно с год. Ну, ну..."Злость немного отлегла от души, и он решил-таки навестить Воронцову.
      Рыжов неторопливо зарулил в знакомый двор - мимо поломанных качелей и грандиозной помойки. Он отметил странную особенность этого городишки - на въезде в каждый двор здесь красовались добротные кирпичные загончики, уставленные переполненными мусорными контейнерами, и заваленные горами гниющих отбросов. Этакие вонючие триумфальные ворота ....
      Рыжов долго топтался на лестничной площадке. Звонил.... От досады пару раз бухнул в притолоку кулаком. Тут же приоткрылась дверь напротив:
      -Чего дрынчишь? Нету ее! И неча тут.... - Рыжов оглянулся, и щель проворно захлопнулась. " Ладно,... времени нет девку отлавливать. Н икуда не денется. Соседка с перепугу, еще чего доброго, милицию вызовет. Совсем это мне без надобности. Есть и другие дела. Конькова этого поискать, что ли... Вернусь сюда попозже".Сергей постоял на крыльце, покосился на окна кухоньки со знакомыми клетчатыми занавесками. Почему-то вспомнились пельмени, и сразу засосало под ложечкой. Досадливо отогнав непрошеную мыслишку, Рыжов потопал к соседнему дому. Едва вошел в подъезд и поднялся на несколько ступеней, дверь напротив лестницы распахнулась, и оттуда выскочил пацан в дутой куртке. Не успев притормозить, с размаху влип в Рыжова. Тот, охнув, качнулся назад, и автоматически схватился рукой за перила, чтобы не слететь кубарем с лестницы. Плечо взорвалось такой адской болью, что Рыжов заорал и мгновенно сгреб обидчика за шиворот. Едва переведя дух, сморгнув невольно навернувшиеся слезы, Сергей обнаружил, что в его стиснутом кулаке висит, не доставая ботинками до пола, мальчишка лет двенадцати. Брыкается и сыплет таким отборным матом, что не от всякой базарной торговки услышишь. Рыжов слегка встряхнул это чудо природы, пытаясь утихомирить. Результат был просто ошеломительным - пацан извернулся, и изо всех сил заехал Рыжову кулаком в глаз.
      -Ах, ты, засранец! - взвыл Рыжов, роняя мальчишку. Пацан шмякнулся на ступеньки, и, горохом ссыпавшись вниз, вылетел из подъезда. Только звонкое "САМ ЗАСРАНЕЦ!" заметалось эхом по этажам. Пушечный грохот захлопнувшейся двери завершил дурацкое происшествие. Ошеломленный Рыжов еще пару минут стоял, привалившись спиной к изломанным перилам. Корчась от боли и от смеха, держался одной рукой за пылающее плечо, другой - за слезящийся глаз.
      Рыжов несколько раз позвонил в дверь. Но, видимо, сбежавший мальчишка был, на данный момент, единственным обитателем Коньковской квартиры. Выйдя из подъезда, Сергей обнаружил беглеца неподалеку. Тот стоял, и с независимым видом рассматривал джип. При виде Рыжова небрежно сплюнул, засунул руки в карманы, усиленно демонстрируя собственную крутость. Но все же отступил, словно невзначай, на более удобную для бегства позицию. Рыжов хмыкнул - уж очень потешно выглядел этот боевой цыпленок. Позвал:
      -Эй, парень, где мне найти Конькова?
      -Ну, я Коньков! - задиристо заявил пацан.
      -Да нет,... Виктора.
      -А-а-а... не знаю. Он сегодня и дома не ночевал. Может, где у друзей.... Или загулял у кого.... Или в пивнушке. Тут за углом есть одна... "Олимп". Может там... - в голосе мальца Рыжову послышались неуверенные и тоскливые нотки - А Витька тебе зачем? Ты его давно видел?
      -Да так, поговорить только. Я его вообще не знаю - вот, хотел познакомиться....
      Мальчишка тут же потерял к собеседнику всякий интерес, сгорбился, и поплелся прочь, шаркая по земле громадными "тракторами". Усевшись в машину, Рыжов осторожно потрогал веко пальцами - глаз болел и уже начал припухать. Хохотнул, покрутив головой: " Ну и пацан - вырвус настоящий! С таким не соскучишься.... Завтра фингал будет - сто процентов...". Пальцы пахли - сладко и едва ощутимо - чем-то знакомым. Рыжов понюхал, потер и понюхал еще... " Детский шампунь в пузырьке в виде розового утенка на полочке в ее ванной. У нее волосы - тонкие и шелковистые, и она моет их детским шампунем. Сегодня она не закрутила их в пучок, и они рассыпались по плечам льняной копной. А я запустил в ее волосы пальцы, и потрогал там, где ей было больно, и она дернулась и рассердилась. А теперь мои пальцы пахнут ... карамельками, что ли?"
      В "Олимпе" было душно и накурено. Грязные столики густо облеплены потрепанными личностями. Полупьяные олимпийцы на Рыжова косились подозрительно - не их поля ягода.
      -Витьку Конькова не видали?
      -Не... не было сегодня... - тут же отвернулись, равнодушные ко всему, кроме содержимого своих стаканов. " Ну что ж - с волками жить, по волчьи выть" - Рыжов купил бутылку "Синеокой" и потеснил компанию за столиком:
      -Мужики, угощаю! - разлил в подставленные мутные посудины. Мужики выпили без промедления.
      -Давайте по второй сразу.... За здоровье.... А где дружбана-то мне поискать, Витьку Конькова? Дома нету.... Брательник его говорил, что вроде тут он....
      -Не-е-а, нету.... - отозвался один из пьянтосиков - Вчера, да, с Капустой на гаражи шел.... Два пузыря нес, я видел. Сюда, гад, не потащил - зажал пузыри.... Давай, доливай уж, чего на дне оставлять....
      Рыжов разлил все до капли. Мужики жадно глотнули. Замерли, вперившись оловянными глазами в разверстые пасти стаканов. Перевели дух. Медленно, скудно закусывали. Молчали. Вслушивались в затопляющую мозг мутную пустоту, тягучее хмельное отупение. Не прощаясь, Рыжов выбрался из "Олимпа". Ловить здесь было нечего.... Да и противно.... Целый Шанхай убогих разномастных гаражей Рыжов еще вчера заметил на выезде с кольцевой - совсем неподалеку. " Поди только, отыщи там этого самого Капусту.... Ну да ладно, на месте видно будет. "
      В жарко натопленной, прокуренной будочке дедок-сторож поскреб засоренную плешь:
      -Энто, какая еще капуста? А?... Капустин, что ли?.... Ну, вчера, конешне, видел я их с Коньковым... и еще этот с ними был, длинный та.... Как его?.... А-а-а, Леха Дырин, во! Да, вот с ими был.... Под вечер уж пришли, сильно затаренные.... И закусь у их была, и позвякивало, да! Не в пример, как обычно.... То все больше чернилко хлещут, рукавом занюхивают. А то - я ж говорю - и закусь, и две бутылочки белоголовой. Веселые вроде были.... А седни - нет, не видел. И как уходили - не видел! А то завсегда - здрасьте, до свидания,... когда и рюмочку поднесут - завсегда с уважением. А седни - не видел,... нет.
      Рыжов уже садился в машину, когда сторож вышел из каптерки, и, заперев шлагбаум на выезде, вразвалочку направился вдоль гаражей - то ли бдительность решил проявить, то ли потребовать своей законной порции уважения.... И трех минут не прошло - дед выскочил из-за угла. Трусил старческой неровной рысью, взмахивая засаленной кепкой, охая и торопливо, на ходу, крестясь.
      Рыжова обдало колкой волной - предчувствием налетающей опасности. Усталость и досада вмиг сменились отточенной настороженностью.
      Старик трясущимися руками отпирал каптерку. Никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Кепку уронил - и сам же наступил на нее. Отпер. Метнулся к столу, торопливо схватил телефонную трубку. Что-то кричал, захлебываясь от дрожи.
      Рыжов отъехал чуть дальше, к магазинчику, и поставил машину так, чтобы не терять из виду ворота. Минут через двадцать приехала милиция. Попозже - скорая. Мент дал отмашку, постоял у раскрытой дверцы, крутя башкой и размахивая руками. Дверца хлопнула. Белый рафик развернулся и отправился восвояси. Было ясно - спасать там некого. Вскоре по дороге запрыгала раздолбанная "Нива". За ней натужно штурмовала колдобины труповозка.
      Рыжов поспешно выбрался на кольцевую, и - педаль до полика - помчался в Москву. Обида на мелочное бабское вранье начисто вылетела из его головы. Дела в Воскресенске закручивались аховые. С окружной дороги позвонил Красовскому - договорились сейчас же встретиться.
      Базиль Чарковский задумчиво созерцал колечки дыма, плывущие из носика кальяна. Очень хорошо думается вот так - томно развалившись на широкой тахте, обтянутой дамасским пестрым шелком. А подумать было над чем. Право же, было. Он брезгливо покосился на пестревшую синими печатями стопку бумаг, небрежно рассыпанную на палисандровом журнальном столике между тахтой и креслом. Чарковский очень не любил чрезмерной определенности. Лежащие перед ним бумаги были слишком определенны. Слишком материальны. Это была вещь. Базилю Чарковскому вещи не нравились. Вещи могли быть доказательствами.... Хуже того, вещи могли быть уликами! Вещи побуждали к действию.... Имея на руках такую вещь, он чувствовал себя обязанным использовать ее - не откладывая, прямо сейчас. Базиль терпеть не мог обязательств. И даже простая пунктуальность казалась ему слишком обременительной. Жизнь Базиля Чарковского должна была плыть вольно, сообразуясь лишь с его собственными желаниями и капризами. Увы, подобный способ существования требовал денег - и не маленьких, ибо капризы Базиля всегда были довольно расточительны. Поэтому ему приходилось время от времени покидать безбрежный виртуальный мир, и вступать в пределы мира материального. Причем материализм этот был столь груб, что явно вторгался в область криминала. А если уж предельно конкретизировать - Базиль Чарковский был профессиональным шантажистом. Высокопрофессиональным! Великая Паутина была его основным полем деятельности. Каждый дурак, возомнивший себя серьезным бизнесменом, спешит подключиться к Интернету. Даже если его не интересует там ничего, кроме порнушки. И совсем не думают новоявленные покорители виртуального мира, что с этого момента они сами становятся чьей-то потенциальной добычей. Вот серьезный политик каждый день посещает сайты с детской порнографией. Вот романтический актер, кумир нежных дев, ночует в "голубых" чатах. А вот певица, тинейджерская звездюлька, пасется в "садо-мазо". Ох, не догадываются они, бедолаги, про Базиля Чарковского. Впрочем, это так, приятная остренькая приправа к основному блюду. Главная работа Базиля - взлом корпоративных и коммерческих сетей. Вот там иной раз можно круто поживиться! Коммерческие тайны дорогого стоят! И простор для маневра есть. Можно получить денежки за неразглашение, а можно продать секрет конкуренту. Можно слить компромат в газеты - тоже не за так. Риска практически никакого! Переговоры в чатах, денежки - безналом. А превратить их в зеленый нал, и хорошенько припрятать, поможет верный друг - Петьке Худякову Базиль доверяет. Во-первых, знают они друг друга давненько, учились в одном институте - правда, Базиля отчислили с четвертого курса, а Худяков доучился, да еще и аспирантуру закончил. А во-вторых, Базиль Худякову платит. Много и очень много. Худякову самому в жизни столько не заработать, несмотря на его великую образованность. Петька Худяков - жуткий сквалыга. Удавится за копейку. И пока Базиль платит - он может рассчитывать на Худякова, как на себя самого.
      Петр Иванович Худяков задумчиво созерцал колечки дыма, плывущие из носика кальяна: " Вечно Васька выдумает какую-то ерунду! Вот и кальян этот - спрашивается, и на хрена Ваське кальян? Тучу же денег стоит!" - Худяков спрятал ехидную ухмылку - " Базиль Чарковский, Базиль Чарковский.... Пуп земли - Базиль Чарковский! А на самом деле - был и останется Васька Чирко, по прозвищу Чирей! Журналист, блин, звезда светской тусовки.... Если бы они все знали, чем эта звезда себе на жизнь зарабатывает, они бы его на порог не пустили. Да что там, на порог - половина этих людей обязана Чирью своими неприятностями. И если бы им сказать,... нет, только намекнуть, кто такой на самом деле Базиль Чарковский.... Ладно уж, пусть пока поживет. Пока что с него есть толк. А там посмотрим...".
      Базиль потягивал душистый дым кальяна, и разглядывал сидящего в кресле Худякова: " Мягкое же кресло! Огромное, с пологой спинкой. Нет - Худяков сидит, как аршин проглотил! Наверное, только такие люди и могут работать бухгалтерами и аудиторами! Заточен на дело.... Вылитый Штирлиц!... Не расслабится ни на секунду. Кажется, одна цифирь в голове. А вот, поди ж ты - оказывается, наш Петенька Худяков - начинающий вор и авантюрист. Пожалуй, мне следует быть с ним поосторожнее...".
      Базиль вынул из вазы алую герберу, принялся меланхолически обрывать лепестки:
      -Любит,... не любит,... плюнет,... поцелует,... к сердцу прижмет,... к черту пошлет....
      Худяков скрипнул зубами: " Ну, Васька, ну, козел!... Не может не придуриваться!... Ну, сделаю я тебе когда-нибудь - ни одна ромашка такого не нагадает...".Сидеть без толку в Васькиной гостиной, похожей на дворец свихнувшегося султана, Худякову надоело. Терпения ему было не занимать, но уж очень важным казалось задуманное.... А Васька молчит, и поторопить его нельзя - Чирей не любит понуканий, из одной вредности сорвет все дело.... Но и ждать уже нет сил. Конечно, с Чирьем они знакомы сто лет, и денег ему Чирей переплатил немеряно, но Худякова мучила и точила мысль, что у самого Чирья их остается гораздо больше. Чарковский пользовался его услугами для обналичивания зелени на прожитье, да еще для консультаций по разным экономическим вопросам - если нужно было разобраться в чьих-нибудь слишком уж хитроумных махинациях. Базиль за услуги платил, ничего не скажешь - щедро платил. Однако, не настолько щедро, чтобы Худякову не захотелось большего. Петру Ивановичу хотелось быть с Чирьем в доле, получать солидный процент от всех его дел. Но Базиля нечем, совершенно нечем было зацепить. Обналичивание обставлялось тщательно, Чарковский везде оказывался не при делах, даже имя его не упоминалось. Именно за это - за непричастность - Базиль Худякову и платил так много. А что еще можно поставить ему в вину? Сомнительные расследования? Сбор информации? Так Базиль Чарковский - журналист солидного издания, специализирующегося именно на расследованиях серьезных политических и экономических скандалов. Это их работа. Они себе на этом делают имя и деньги. То, что Чирей попутно сшибает неплохие бабульки в собственный карман - Худякову никак не доказать, не приплетя к делу себя самого. Нет - просто нет, не существует - вещественных доказательств. Нет улик. Виртуальную реальность к делу не подошьешь. Так было до сегодняшнего дня. А вот сейчас нежданная удача дала Худякову в руки шанс: " Лежащие на столе бумаги - большой соблазн, жирная наживка. Базиль должен, просто обязан ее проглотить! О чем он думает? Сидит, и не телится - курит кальян, ощипывает цветочки.... Такие деньги!..."Худяков чувствовал, как от нетерпения и злости желудок сжимается в болезненный ком. Показалось, что его сейчас вырвет - прямо на пушистый персидский ковер. Но тут Чарковский вздохнул, выронил из рук растерзанную герберу, отложил мундштук кальяна:
      -Ладно, Худяков.... Расскажи-ка все еще раз.
      -Ну что я тебе расскажу? Вот аналитика - смотри.... Я все моменты выделил. Отправитель выписал отгрузочную накладную - как положено, со всеми реквизитами, номером транспорта и росписью получателя - все, как надо. Смотри, как он с ней обошелся: первые два экземпляра - для получателя - остались у отправителя. Третий и четвертый - для отправителя - подколоты в отдельную папочку, и, видимо, пойдут по назначению. Пятый экземпляр - для проходной - отсутствует. Надо полагать, на проходной и остался. То есть - все правильно и законно, но машина пошла в путь без документов. А без документов она у нас доедет разве что до первого поста. Значит, документы там сделали - другие. Смотрим. Вот они. Накладная напечатана под тем же номером - компьютер учитывает номера, тут не нахимичишь, и накладные печатает неукоснительно по пять экземпляров. Первые два отсутствуют - с ними-то наша машинка и уехала. И печатали дубликат не просто так, для перевода бумаги - поменялись реквизиты отправителя и получателя, код и наименование товара. То есть - неведомо, кто сделал и неизвестно, кому отдал. Все шито-крыто.... Так.... Вот еще комплект накладных - это уже третий - под тем же номером, и первые две опять отсутствуют. Здесь поменялся и номер транспорта. А товарчик отгружался замечательный - в первой накладной указан растворитель на основе восьмидесяти процентного этилового спирта, бутилированный в тару по 0,5 литра, для розничной продажи, отгружен на базу "Стройбытремонт", в количестве брутто - значит, вместе с тарой - восемнадцати тонн. У отправителя все так и будет числиться - в лучшем виде. А фактически - исходя из двух накладных, отданных перевозчикам - отпущена водка "Голубой кристалл", тридцать шесть тысяч бутылок, на базу N6 "Горпищеторга". Думаю, на базу она не приедет, где-нибудь еще им документы поменяют, и впитается водочка в поля Нечерноземья. Вот так-то.... Налицо имеем крупного оптовика - производителя паленой водочки. Кстати, и экземпляр продукции при бумагах имелся. Я его в химзаводовскую лабораторию пристроил. Пойло, конечно. На техническом спирту, примеси кое-какие, но ничего жизнеопасного. И разлито - как положено. Этикетка, пробка, акцизная марка - все тип-топ. То есть - пойдет через магазины, по приличной цене.
      -Ага.... Проще говоря, некто вместо одной машины растворителя сбацал две машины водки. Так?
      -Ну, да... так.
      -Ну и зачем ты это говнишко мне сюда притащил?
      Худяков опешил. Меньше всего он ожидал подобного вопроса. Дело казалось ему ясным и чрезвычайно выгодным. Нужно просто обратиться к производителю, и предложить ему выкупить компрометирующие бумаги. Желательно подороже. И все. То есть с бумагами - все. Но Петр Иванович будет участвовать в этом дел от начала и до конца. У него останутся копии всех накладных. И он постарается сделать записи разговоров, и заснять на пленку встречи, и засветить причастность Чирья к полученным от этого дела деньгам. И потом можно уже будет доить самого Чирья. Худяков так неотвязно думал об этом целых три дня. Так распланировал все, что должно произойти. Даже прикинул, какие суммы он может получить от Чирья, и как он распорядится ими. Все распланировал Худяков, все предусмотрел. Но вот такого вопроса в его планах, ей Богу, не было....
      -Чего это говнишко? Дело верное, да ты послушай....
      -Нет, Петечка, это ты послушай! Как к тебе эти бумажки попали - я и не спрашиваю. В любом случае - не сами прилетели. Одно то, что они у тебя - уже опасно. Потом, я так понимаю, если посеявший их мужичок шел с отгрузки - при бумажках и денежки были. Ну, разница между стоимостью растворителя и водки. Что, Худяков, были? Да ты не бледней-то, не бледней - не заберу я у тебя эти денежки.... Денежки-то небольшие - тысяч двадцать, или около того, это если в баксах. А?
      -Тридцать....- прошептал Худяков помертвевшими губами.
      -Ну, хоть бы и тридцать.... Я тебе все тутошние проблемы объяснять не буду, но, Петя, от всей души советую - бумажки отнеси, и положь, где взял. И постарайся, чтобы тебя при этом никто не видел. Целее будешь
      -Васька, ты что, деньги же!... Сами в руки идут, как можно пропустить?
      -Это ты, Худяков, бабки косишь. А я их, как цветочки в букет, собираю. Какие рву, а какие оставляю, пусть дальше растут. А за некоторые даже руками не берусь - для здоровья вредно. Так что отстань, Худяков! И бумажки свои прибери, и никому не показывай. И сюда пока что не приходи - я сам позову, когда понадобишься.
      Худяков медленно собрал бумаги, уложил их в дипломат. Злость и ненависть душили его: "Я отомщу Чирью за это! Отомщу - только еще не знаю, как...".
      Едва за Худяковым закрылась дверь, Базылеву томность, как ветром сдуло. Конечно, память у него феноменальная. Короткого, вроде бы небрежного просмотра вполне хватило, чтобы засечь все реквизиты, номера, цифры и суммы. Но все же следовало побыстрее перенести это в компьютер. И проверить....
      
      -Господи, Худяков, где ты ходишь? Где это можно бегать все воскресенье?.... Целый день тебе звоню.... Нужно срочно увидеться. Прямо сейчас!
      -Что там может быть за срочность? А по телефону нельзя? - голос звучал недовольно.
      -Никак нельзя. Я сейчас приеду к тебе.
      -Прямо сейчас? И не по телефону? Только не говори мне, что ты беременна....
      -Что? Беременна? Нет, Худяков, конечно, я не беременна.... Все гораздо хуже!
      -Ничто не может быть хуже... - буркнул Худяков. - Ладно, приезжай. - Худяков зевнул прямо Оленьке в ухо. - Массажик мне сделаешь, устал до чертиков.... - телефон щелкнул, и замолчал.
      Оленька еще пару секунд задумчиво слушала гудки. Потом медленно и осторожно положила телефонную трубку. Потом поплелась на кухню, сварила себе кофе. Лихорадочное нетерпение, с которым она весь вечер ждала Худякова, названивая ему каждые полчаса, разлетелось вмиг, как воздух из лопнувшего шарика: "Ничто не может быть хуже... ничто не может быть ху же Худякова. Сын бы ходил уже в школу . Или дочка...". Оленька представила - как представляла уже не один раз - того малыша, которого Худяков уговорил, умолил ее не рожать. Оленька училась тогда на втором курсе, и страстно была влюблена в Худякова, и отдавалась ему безоглядно, уверенная в его горячем взаимном чувстве. А Худяков - он был старше ее на пять лет, умен, и красив, как греческий бог - оканчивал аспирантуру, но кандидатскую писать не собирался. Ему был обещан жирненький пятилетний контракт - работа на строительстве химзавода в Египте. Или еще где-нибудь за границей. Худяков-старший - главный инженер Воскресенской "Химички" - имел должный вес и блат, чтобы пристроить сынка на хлебное место. При таких обстоятельствах Худякову-младшему жена была нужна - контракты охотнее заключали с семейными. А вот ребенок - ребенок совсем не нужен был, и более того - мог создать массу проблем, и поставить под угрозу все мероприятие. С грудным ребенком могли не выпустить за границу. Оленька могла не пожелать оставить малыша в России, а самим уехать. Мало ли что могло быть.... Короче, ребенок Худякову был не нужен. За помощью в решении этой деликатной проблемы он обратился не к кому-нибудь - прямиком к Оленькиной матери. И та целиком и полностью поддержала его. Оленька, кстати, всегда удивлялась - с ее матерью Худяков всегда ладил наилучшим образом. На все и всегда у них была одна точка зрения. В один не прекрасный день мать безапелляционным тоном заявила Ольге - для блага обожаемого Петеньки она должна сделать аборт. Оленька заплакала и заметалась, но все в один голос твердили ей одно.... А она так любила Худякова, и все, буквально все готова была сделать для его блага.... И Худяков так клялся ей в любви, так обещал вечно помнить и ценить ее жертву.... Они поженятся, как только будет получен контракт, и обязательно еще родят ребенка, да хоть троих, если она захочет. Оленька, конечно, знала, что она беременна, но как-то больше умом. Так сказать, теоретически. Она совсем этого не чувствовала, не ощущала. И ребенок пока что не казался Оленьке живым, реальным.... Только слова,... просто неприятная процедура. И Оленька сломалась.... Худяков встречал ее из больницы с цветами, и целовал на крыльце в немые губы. А она не могла поднять на Худякова глаз, потому что там, в больнице, до нее дошло.... Неизвестно, что послужило тому толчком, когда и как она поняла... может быть, в забытьи наркоза, который ей по блату сделали... в тумане боли - что вот, только что, у нее был ребенок. БЫЛ!!! А теперь его нет!!! Что это жуткое, нечеловеческое решение приняла она сама- не ее мать, не Худяков - она самапогасила крошечную, беззащитную, зависимую только от нее искру жизни.... Она самаубила своего ребенка! И с того самого дня, вот уже семь лет, по ночам она думает: " Сейчас у него уже резались бы зубки... " . " Теперь бы он уже начал ходить... " . " Он бы уже говорил мне "мама".... " Мы бы гуляли вдвоем, а на ночь я бы читала ему книжки".Порой она покупала, и украдкой прятала в своей тумбочке - то кружевную распашонку, то яркую погремушку, то книжку с веселым зайцем. А сейчас она одна сидела на кухне, пила кофе, и думала о том, что вот ее ребенок уже ходил бы в школу.... И что все ее муки, и загубленная жизнь не рожденного ребенка - все было напрасно. Все, все.... Худяков-старший попался на каких-то крупных махинациях с этиловым спиртом, и умер от инфаркта еще до суда, в камере предварительного заключения. Так что ни в какую заграницу Петенька не поехал. И на Ольге не женился. Они встречались - так часто, как только могли себе позволить. И им, наверное, хорошо было вместе. Но порой Оленьке казалось, что она бредет по пустой и серой равнине, сама вся серая, как придорожная пыль,... угрюмо и бесцельно бредет... по пути без конца.
      Кофе Оленька допила, и к Худякову все же поехала.
      -Петя, там был портфель....
      -Где это "там"?
      -На поле. После обстрела. Там был портфель.
      -Какой портфель? Ты купила себе портфель?
      -Петенька, послушай... - Ольга чувствовала, как закипает в ней смесь злости и отчаяния - когда я ехала в той машине...
      -Дети малые знают, что нельзя садиться в чужую машину. А у тебя мозгов совсем нет, вот и влезла...
      -Худяков, мы сейчас говорим не об этом. Выслушай меня, пожалуйста.
      -Ладно, ладно, выкладывай, что там у тебя. Вечно ты вляпаешься в какую-нибудь дурацкую историю...
      -Худяков!
      -Что?
      -Худяков, когда я села в ту машину, у пассажира на заднем сиденье был портфель. И мне пришлось взять его на колени...
      -Чего ради? Места там, что ли, не было? Ты же говорила, что это был джип!
      -Не важно. Так вот, когда я из машины выскочила, этот портфель вывалился на землю...
      -Вот, вот... вечно ты ни на что не смотришь, на все натыкаешься,... не видишь, что у тебя перед носом!
      -Мы не об этом. Портфель остался на поле, а потом его кто-то поднял.
      -И что?
      -И я думаю, что это был ты.
      -Я взял чужой портфель? Ты в своем уме?
      -В своем, Худяков. В портфеле было что-то опасное - деньги, или бумаги - из-за чего людей убивают. Я не хотела бы, чтобы это оказалось у тебя. Портфель надо вернуть. Полностью, со всем содержимым. Петенька, портфель надо вернуть!... Пожалуйста....
      -С чего ты вообразила, что он у меня?
      -Вместе с портфелем у меня в руках был еще мой зонт и пакет. Все это я уронила, когда упала. Все вместе. Ты спросил, где мои вещи, сходил за ними и мне их вернул. Ты не мог не видеть портфеля.
      -Так что, лучше было твои шмотки тебе не возвращать? Вот ты вечно так - сама подняла меня в шесть утра, заставила переться черт знает куда, изгваздала всю машину, мне пришлось потом ехать на мойку, за чистку салона платить!
      -Худяков, я отдам тебе деньги за чистку салона. Но я хочу, чтобы ты вернул портфель.
      -Какой еще, к черту, портфель? Не знаю я никакого портфеля. Что ты ко мне пристала?
      -Петенька, пойми, держать у себя этот портфель опасно...
      -Да с чего ты взяла?
      -Из-за него напали на машину.
      -Просто разборки, или случайное нападение. Может, машину хотели отнять.
      -Нет, Петя, нет, ... подумай сам.
      -Да что тут думать?
      -Заткнись, Худяков!!! Заткнись, и слушай меня!!! - Петеньке за восемь лет знакомства еще не приходилось видеть, чтобы Ольга Воронцова перешла на крик, и от удивления он действительно заткнулся. - Слушай - машину обстреляли именно из-за портфеля, вернее, из-за его содержимого. Случайной засада быть не могла - по той дороге никто случайный не ездит, тем более, ночью. И это не просто покушение - тогда мужика было бы проще пристрелить прямо возле проходной. И машину они отнять не хотели - стреляли довольно таки издалека, из леса, трассирующими пулями. Машину остановили, Голубенко ждал этого где-то неподалеку, открыл дверь - заднюю, заметь, где должен был сидеть пассажир. Он хотел забрать портфель, не иначе.
      -А может - самого пассажира?
      -Нет. Его проще было бы захватить на той же проходной, или прямо на территории завода - он туда ходил вообще один. А пройти на территорию и выйти незамеченным сейчас совсем не проблема. Да оттуда слона можно вынести - и никто не заметит. А они стреляли, чтобы остановить джип именно после отгрузки, и подальше от проходной, и убить охранника и шофера. И Голубенко в том месте уже сторожил, ждал, и полез сразу на заднее сиденье. Нет, как ни рассуждай - им нужен был только портфель.
      -Ну, может, если он им был так уж нужен - то они его и забрали?
      -Нет, Петенька. И так не выходит. Если бы они нашли портфель, пока я шла к ремонтному вагончику, звонила, и ждала там тебя, они бы нашли и мой пакет, и зонт. И обязательно забрали бы все вещи - некогда бы им там было разбираться, в темноте, на поле рядом с трупом. Да и зачем им оставлять лишние улики? А пакет и зонт принес мне ты, Худяков. Значит, и портфель у тебя. По принципу - кто шляпку спер, тот и тетку пришил. - Оленькино отчаяние ли прошло от злости, или злость перегорела от отчаяния, неизвестно, но сейчас она была спокойна. И с пронзительной ясностью видела все Худяковские выверты и уловки. И прочему-то ей было не больно - смешно. И почему-то она отчетливо осознавала полнейшую напрасность этого разговора. И почему-то ей было даже не жаль Худякова. Но она все же надеялась достучаться до его разума, объяснить ему, предостеречь:
      -Они тебя найдут, Худяков.
      -И как же они меня найдут?
      -Ну, ведь меня же нашли. В субботу вечером приходил тот парень.... Из машины. И про портфель спрашивал. Просто он оказался туповат, не догадался спросить, как я - такая мокрая и грязная - добралась домой. А найдется кто-то поумнее - и спросит...
      -Вот, вот, и ты тут же меня заложишь! Знаешь что - не вали с больной головы на здоровую! И вообще - на хрена им меня искать? Ничего я не знаю, и портфеля твоего в глаза не видел! Может, ты его сама и прихватила, а теперь мечтаешь на меня спихнуть. А то, что этот мужик тебя нашел, так может, ты ему сама оставила телефончик. Глянула - крутой мужик....
      -Худяков, что ты мелешь? Ну, ты хоть думаешь - что ты мелешь? - Оленькино изумление было так велико, что она даже не рассердилась.
      -Я всегда знал, что этим кончится - взвизгнул Худяков - всегда знал!!! Ты мне не простила, что я не женился на тебе! Я знал, что ты еще сделаешь мне какую-нибудь гадость!...
      Худяков все еще что-то выкрикивал, сыпал какие-то обвинения, а Оленька, на ходу натягивая куртку, уже неслась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. Со скоростью кометы вылетев из подъезда, она вдруг обнаружила прямо перед собой тощую старушенцию. Нелепо вывернувшись, чтобы не сбить бабульку с ног, поскользнулась, и растянулась во весь рост в липкой грязи. Все!!! Уж это было выше ее сил! Оленька медленно села, посмотрела на свои сбитые, грязные ладони - и разревелась во весь голос.
 
      Через час она сидела в собственной квартире и умиротворенно чаевничала со своим одноклассником - три года просидели за одной партой - Владькой Дубининым. Правда, теперь это был уже не Владька - целый Владислав Ильич. Круглый пузень важно возлежал на его коленях, а лысина весело отражала свет пяти-рожковой люстры. Развалившись на диване, отдуваясь, и отирая испарину со лба, Дубинин приканчивал седьмую чашку чая.
      -Уморишь ты меня, Воронцова. И на хрена ты так вкусно печешь? Это ж одна погибель - ешь, ешь - и еще хочется. Вот этот кусок пирога мне жрать не давай - заверни, я Катьке своей отнесу - пусть обзавидуется, как бабы пекут. А то она все путем - мясное там что, разносолы какие, консервацию - ну все классно готовит. А вот печь - на это у нее таланту нету. По какому рецепту тесто не замесит - все у нее выходит на один вкус. И зубы не вобьешь!
      Оленька засмеялась, польщенная комплиментом.
      -Грех тебе жаловаться, Дубинин. Если бы Катерина еще и пекла - тебя вообще бы в дверь боком закатывали.
      -Это точно! - Дубинин смеялся, хлопая себя по животу, сверкая сахарными зубами. Веселый человек был Дубинин. И надежный. И знакомы они были - сто лет. Когда-то, едва устроившись на химзавод, Олина мать снимала времянку у Вали Дубининой - Владькиной матери. На нее-то Оленька едва и не налетела возле Худяковского подъезда. Она-то и притащила Оленьку к себе домой с радостным криком: "Владька, смотри, кого я к нам веду!". Оленьку дружно утешали, отмывали и перевязывали, а потом Владька привез ее домой - с полного одобрения супруги. Конечно, Оленька не могла не пригласить его на чай!
      История их дружбы терялась во тьме веков. Они ходили вместе в детский сад. Вдвоем, держась за ручки, в сопровождении хлюпающих носами мам, пришли в первый класс. И сидели за одной партой. Воронцова была самой высокой в классе - даже выше всех мальчишек. И малорослого толстенького Владьку Дубинина самоотверженно защищала от всех превратностей школьной жизни. Била мальчишек, которые дразнили его "Пончиком". И носила домой его портфель. А летом мама получила комнату в общежитии, и Оленьку перевели в другую школу, на другой конец города. И как-то не пришлось им встретиться целых семь лет. А может, когда и встречались, в парке или на улицах, да не узнавали друг друга - дети меняются быстро, а забывают легко. К восьмому классу Воронцовы, наконец, получили квартиру, и, так случилось - первого сентября Оленька вернулась в ту же школу, где начинала учиться. И прямо на пороге встретила свою первую учительницу - поседевшую, и постаревшую, но все такую же хлопотливую Клавдию Ивановну:
      -Воронцова! А я смотрю - ты ли это?
      -Я, Клавдия Ивановна! Здравствуйте! - разулыбалась Оленька.
      -Ну, здравствуй, здравствуй! Повзрослела, похорошела - настоящая красавица! А учишься как?
      -На отлично, Клавдия Ивановна - Вас не подвожу.
      -Ну молодец, молодец! А к нам чего?
      -Да вот мы тут квартиру получили, буду у Вас теперь учиться. В восьмом "А".
      -Вот молодец! Ну, пойдем, я тебя провожу. Я частенько заглядываю к своим бывшим ученикам. Класс и не изменился почти. Так, новеньких пару человек. Тебе не трудно будет привыкать - ты почти всех там знаешь.
      Заведя Оленьку в класс, Клавдия Ивановна предложила:
      -Ты в первом классе сидела с Дубининым. Вроде бы, вы даже дружили. И сейчас садись с ним.
      Оленька принялась шарить глазами по первым партам, ища давнего знакомца, а в классе послышались смешки. Кто-то прокомментировал:
      -Дубинина-то я и не приметил....
      Клавдия Ивановна, пряча усмешку, попросила:
      -Встань, Дубинин, а то Оля тебя не видит.
      С последней парты поднялся, смущенно сопя и краснея, двухметрового роста рыжий детина. Оленька буквально рот разинула, чем вызвала целый шквал смеха и ехидных замечаний. С этого момента уже Дубинин ежедневно делал солидный крюк, чтобы нести после школы Оленькин портфель. И за все три года, до самого выпускного, никто не посмел дернуть Воронцову за косу, поставить ей подножку или кинуть снежком. Все, с первого по десятый класс, знали четко - расправа будет немедленной и ужасной.
      После школы Оленька поступила в институт, а Дубинин в ПТУ. На первом курсе она познакомилась с Худяковым - и влюбилась в него без памяти, со всем пылом и страстью первой любви. Владьке Дубинину, как лучшему другу, она немедленно поведала о своем чувстве, не видя в том ничего предосудительного. Владька насупился, но говорить Оленьке ничего не стал. Просто пошел в военкомат, и попросился в армию. Досрочно, за полгода до своего призыва. Попал в десант. Отслужил. Остался на сверхсрочную. Потом поступил в школу милиции. Прошел через все войны и войнушки развалившегося Союза. В Воскресенск вернулся уже женатым. И прямо на вокзале - случится же такое - встретил Оленьку Воронцову. Оленька Дубинину обрадовалась, с удовольствием познакомилась с веселой толстушкой Катей, и немедленно пригласила их в гости. Катерина была довольна, что в чужом городе нашла себе подругу, и, поскольку была железно убеждена в любви и верности супруга, ревновать Дубинина к Оленьке не стала. И ,вот уж сколько лет, ничто не омрачало их прекрасные отношения. Если не считать бурчания Худякова, который никак не мог понять, как его интеллигентная, воспитанная подруга может общаться с "этим милицейским семейством".
      Прибирая со стола после чаепития, Оленька заметила:
      -Знаешь, Владька, ведь этой весной будет уже десять лет, как мы окончили школу. Надо бы собраться, отметить. Юбилей все-таки.
      Дубинин помрачнел:
      -Да-а-а... ты знаешь, что Голубенко на той неделе погиб?
      -Знаю... - замерла Оленька.
      - А вчера Конькова и Дырина нашли в гараже. Мертвых. Паленой водкой отравились. Прикинь - сразу трое из нашего класса. Так и... эй... да ты чего....
      Чашки с блюдцами грянулись об пол, а Оленьку Дубинин успел подхватить. И едва придя в себя, Оленька выложила ему всю историю, не упуская ни малейших подробностей.
      Дубинин слушал, катал желваки на скулах. Когда Оленька замолчала, в досаде треснул кулаком по коленке:
      -Дура ты, Воронцова! Дура, и еще раз дура! Свет такой дуры не видывал!
      Оленька всплеснула руками:
      -Ты глянь, и этот туда же! Сам ты дубина стоеросовая! Я что, виновата, что во все это вляпалась? Я их что, сама на дороге останавливала? Взялись на пару с Худяковым....
      -Вот уж не ровняй зуй с пальцем! Я с твоим Худяковым на одном поле срать не сяду!!! А дура ты потому, что сразу ко мне не пришла. Кого ты слушаешься - Худякова? Просил не заявля-а-ать.... А почему просил - ты не подумала?!!
      -Не ори, дубина! Подумала....
      -Поздно подумала! А если бы этот Сергей тебе аккуратненько так шею свернул, откушавши пельменей? Вместо "спасибо"?
      -Да в принципе, еще не все потеряно в этом плане.... - Невесело усмехнулась Оленька. - Только вот я думаю.... Я вот чего испугалась.... Может, если бы я не сказала про Конькова, они бы и живы были? Может, это я виновата?
      -Что ты якобы Конькова сдала - так даже не думай и не печалься. С дядей этим по поводу Конькова ты разговаривала сегодня утром, а Коньков был мертв еще вчера - с абсолютной, достоверной точностью. Так что ты тут совсем не при чем....
      -Прямо гора с плеч....
      -Знаешь, Ольга.... Это, конечно, против всяких правил.... Но ты человек надежный, и трепаться не будешь.... И ты и так во всей этой беде увязла по уши, и как бы не дошло до греха....
      -Это ты про что?
      -Это я про то, что спасение утопающих - дело рук самих утопающих.... Ты хоть помнишь, кто я по должности?
      -Помню, Владька, помню. Начальник следственного отдела городского отделения внутренних дел!
      -Ага.... И дело это, само собой, в моем ведении состоит. И было оно простое, как оглобля, а ты подкидываешь такие нюансы....
      -Какие?
      -А вот такие,... только давай, Воронцова, договоримся - то, что я тебе скажу, ты, кроме меня, не обсуждаешь ни с кем. Подчеркиваю - ни с кем! Ни с Катькой, хоть она и работает в нашем ведомстве, ни с Худяковым. Особенно - с Худяковым! Он, похоже, и сам тут что-то взялся подлампичить. Не дай бог, хоть слово проскочит - костей не соберешь! Официально предупреждаю!
      -Уже спужалась! Зачем тогда что-то говорить, если думаешь, что я растрынькаю?
      -Я так не думаю, я тебя знаю дольше, чем живу. Но - акцентирую. На всякий случай. Зная Вашу слабость к господину Худякову.
      -Ладно. Поняла. Проехали. Что дальше?
      -Дальше вот что.... То, что я тебе сейчас скажу, является информацией служебной. И по хорошему, тебе это знать не положено. Но я не хочу, чтобы по незнанию ты подвергала себя опасности. И, кроме того, я хочу, чтобы ты думала об этом деле - я знаю, что ты очень хорошо умеешь думать - и сообщала мне свои выводы. Здесь явно замешан бизнес. Вся эта беда приехала из Москвы, по коммерческим делам...А в знании бизнеса ты дашь фору любым следакам....
      -Да что ты завел бодягу? Говори прямо сейчас, а то я от страха с ума сойду!
      -Ага, уже сошла. От любопытства. Везде тебе надо сунуть свой длинный нос.
      -Обижаешь, Дубинин....
      -Обидишь тебя, как же.... Короче, слушай. В четверг, как только Голубенко обнаружили, первым делом на дружков его подумали. Тем более - Коньков рецидивист.... Да у них оказалось алиби, правда хлипенькое. Говорят, всю среду и четверг пробыли у Конькова на даче. Праздновали Капусты день рождения. Голубенко не звали, так как он поссорился с Коньковым и подрался. Кстати, и участковый подтвердил, тут они не врут. Подрались во вторник. На дачах круглый год дедок живет, ветеран. Коньков его уважил, к столу пригласил. Дед, конечно, здорово наклюкался, и говорит, что остальные не отставали. Спать дед уходил к себе в домишко. С утра опохмелялись вместе. Приезжали-уезжали они, дед говорит, автобусом. На пьянку же ехали - машину не брали. Машину Коньковскую все же мы осмотрели - крови на ней не нашли. Да она и не на ходу была - стартер барахлил. Ну и отпустили дружков, пока что под подписку. В пятницу вечером. В субботу Коньков из дому ушел с утра, часов в десять. Малец, Конькова брат, говорил - с пустыми руками. В гаражи они явились втроем - Коньков, Капустин, Дырин - к двум часам дня. С большим пакетом выпивки и закуски. Это сторож подтвердил... А на следующий день тот же сторож их обнаружил, в пятнадцать сорок. При обыске у Конькова нашли пистолет, из которого был застрелен Голубенко. Картина получилась такая - дружки повздорили, и Коньков Вовку пристрелил. Теоретически, мог добежать, пока перепившаяся компания отсыпалась. Дачи-то - вон, за дорогой. Пистолетик почистил, припрятал. А потом решил дружбана помянуть, за упокой его души водочки покушать. Закуси купил, корешей позвал - не пить же одному. И по недоразумению сам отравился. Ну, непруха такая вышла человеку. Ну, бывает.... И все дела закрыты и списаны. Никто никого не ищет.... А теперь выходит, что сия благостная картина не сама получилась, кто-то ее с усердием нарисовал. Худ-дожник, блин....
      -Хитро.... Хм... вот интересно...
      -Ты спрашивай, Оленька, спрашивай, давай вместе думать.
      -Сейчас.... Подожди.... Дай-ка я соображу,... нет, ты мне вот что расскажи - про пистолет.
      -А что пистолет?... Пистолет обычный, новый, армейский... прапора, сволочи, распродают склады.... В деле ни в каком никогда не был, у нас по картотеке не проходит. Калибр...
      -Нет, Владька, я не про это. Расскажи, где он был. Ну, где лежал, и вообще.... А гараж разве у Конькова был?
      -Гараж Капустин. Капусту мы ищем - пока как свидетеля.
      -А что, пропал?
      -Да-с, где-то бегает.... Если жив еще.
      -О, Господи....
      -Вот тебе и "Господи". А пистолетик был у Конькова в пакете с продуктами, на самом дне, в коробке из под печенья. Пистолетик обработали чем-то очень едким - наверное, прямо в раствор погрузили. Даже воронение пострадало. И потом не смазали совсем... Приличные люди так с оружием не обращаются. Вот вопрос - как пистолет попал от этого Сергея к Конькову? Вряд ли бы он после первого выстрела выбросил пистолет прямо возле трупа, он же не знал, что Голубенко один там, могли быть и другие. Пистолет ему еще был очень даже нужен. Думается, он все-таки уехал с пистолетом.
      -Ну, тут выходит - пистолет он подкинул, как ты говоришь, для нарисования картины. А чистил, чтобы не осталось пальчиков. И он ранен был, значит, на пистолете и кровь могла оказаться. Обычно за раненое место сразу хватаются рукой.... Может, потому и сунул пистолет в какую-то жуткую кислоту или щелочь - чтобы уж никаких следов... А стрелять из него больше бы не пришлось - вот и не смазывал.
      -Что дальше? Вот прикинь - обстреляли вас в четверг, около шести утра. Парень твой был ранен. Не думаю, что пассажир этот засратый смог его как следует перевязать. Значит, сам, как придется.... В Москву он сразу не поехал бы - лобовое стекло битое, а в машине труп. Гаишники наши, хоть и корявые - но такого бы не пропустили. Значит, ждал в лесочке помощи. До столицы здесь где-то сто кэмэ - часа два в оба конца. На беготню надо накинуть - пока в лесочек, пока позвонил, пока там собрались, да покрутись по Москве, да здесь объяснили, обсудили, погрузились, да в Москве добрались до врача - тоже часа три, как минимум, в общей сложности. А дырка от пули - это не пальчик порезать. Крови парень потерял немало. Потом еще, наверняка, наркоз давали, когда доставали пулю. После таких передряг пару дней самочувствие - хуже некуда. По себе знаю. Это я к тому, что вряд ли он до двух часов субботы мог справиться - и пистолет вычистить, и передачку снарядить. Продукты купить, и водку же еще надо было метиловым спиртом подменить - пробочку накатать, марочку наклеить - не так все просто. И сюда завезти, встретиться с мужиками.... Тут надо крутиться шустро.... И аккуратно, чтобы никто ничего не заметил. Не думаю, чтобы у этого Сергея хватило здоровья.
      -Ну да, парень в субботу вечером был - краше в гроб кладут. И потом - что ему за смысл был бы ко мне приезжать, расспрашивать, если бы он знал Голубенко, и с кем он дружит, и прочее. Приехал в субботу, свое дело сделал - и тихо уехал. Зачем светиться-то? Нет, Конькова он не знал, это точно. Да и по разговору не похоже, чтобы он тут что-то выхитривал.
      -Ну да, ну да - ты все его хитрики увидела насквозь! Ну, ну....
      -Ну и увидела.... Я тут увидела присутствие кучи народу! Кто их из лесу вывозил после обстрела? Сергей охранник, ездил по работе - что за фирма? Московская милиция, я так понимаю, сюда с вопросами не обращалась. Значит, о нападении фирма не заявила. А труп водилы куда дели? Пистолет Сергей - если не сам ребятам подложил, значит, отдал - а кому? И как этот кто-то вышел на Конькова со товарищи? И как еще им всунули этот пакет? Что, прям так на улице подошли к Конькову, и всучили ему пакет? И зачем, и как Сергей меня отыскал?
      -Ну, это-то просто.... Фамилию твою он знал, зашел в паспортный стол... Я вот туда тоже, пожалуй, зайду...
      -Ой, Владька... слушай... - Оленька подпрыгнула, и опрометью кинулась на кухню. Через минуту вернулась, бережно держа за пробочку и под донышко коньячную бутылку.
      -Тю... с этого начинать надо было!
      -И не мечтай, Дубинин! Тебе налей - потом Катерина со свету сживет. Коньяк я вовсе не для того принесла.
      -А для чего?
      -А вот смотри - бутылка в шкафчике простояла сто лет, никто ее не трогал, и она малость запылилась. И я ее хорошенько полотенцем вытерла. И Сергею к кофе коньячку предложила. И он налил - не в кофе, а рюмку взял из серванта. Рюмку я, конечно, вымыла, а...
      -На бутылке его пальчики остались! Молодец, Воронцова!
      -Ну вот, держи бутылку.
      -Так не пойдет!
      -Как так? Почему не пойдет?
      -Бутылку надо изъять в установленном порядке. А то мало ли, где я ее взял? Короче, нужно соблюсти политес. Обязательно!
      -И что? Ты меня в свидетели запишешь?
      -Затруднительно. Ты пока что сюда никак не прикладываешься. Да и не желательно. В чужую игру лезть всегда опасно. Охрану к тебе не приставишь.... Ты вот что.... Дай, подумаю.... Вот что - завтра побеги в райотдел, и заяви о краже.
      -О какой краже?
      -Заяви, что этот парнишка у тебя что-нибудь украл! М-м-м... пятьсот долларов, например. Мол, пришел в гости визуально знакомый товарищ, на ночь остался, и в процессе - твою заначку спер.
      -А зачем?
      -Возбудят дело. Законным образом изымут бутылочку. Под протокол - как положено. Пальчики мы по всем каналам проверим. И в случае чего, будет повод парня задержать. А нет - можно потом дело прекратить без труда. Дескать, простите, господа милиционеры, запамятовала, куда заначку спрятала, а тут вот и нашла по случайности.
      -Дубинин, но ведь это же клевета!
      -Ага. А мальчик - ангел небесный. Ты, Воронцова, дура! Пойми - он убийца! Он Голубенко на твоих глазах застрелил!
      -Ну вот - опять "дура".... Сам дурак.... И одно другому не мешает - он убийца, а это клевета! А Голубенку он застрелил в пределах необходимой обороны...
      -Гляди, какая честная! Не дергайся, Воронцова, делай, что говорят! И вот еще что - заявление подашь, бутылку пристроишь, протокол подпишешь - и съедь куда-нибудь.
      -Зачем?
      -Целее будешь! А то действительно - зачем этому Сергею было тебя искать? Про Голубенко его дружки, или хозяева, или кто они там - и без того знали. Раз подкинули пистолет. А если хозяева сами же организовали и нападение, и последующую зачистку свидетелей - вы оба вообще расходный материал. Думаю, парня использовали втемную, чтобы нашел случайного свидетеля, а теперь тебя и уберут - чтобы не трепалась. А его - за то, что много знает.
      -Вот спасибо, Дубинин, утешил....
      -Завсегда, пожалуйста!... И знаешь - что-то я забоялся. Уж очень на правду смахивает.... Иди-ка, собери свои манатки - пока у нас переночуешь.
 
       Женщина лежала, лениво откинувшись на подушки, и прислушивалась к мерному дыханию спящего рядом с ней мужчины. Дышал он легко - не храпел, не сопел. Молодой. Сильный. Хороший любовник. Хотя и она сама - еще очень даже ничего. Следит за собой. Может себе это позволить... Женщина повернулась, и принялась разглядывать спящего. " Хорош.... Ничего не скажешь - хорош! Го лая спина бугриться мускулами. Такой сильный... и совсем чужой. Всегда где-то рядом и никогда не вместе. Чужой. За столько лет ни разу не попытался переступить отведенных ему рамок. Просто я ему не нужна... позову - он приходит, а сам ... Я хотела играть по своим правилам. И играю! И почему-то бешусь от того, что он тоже играет только по моим правилам. И всегда остается чужим..." Она провела ладонью по гладкой горячей коже, от плеча к ягодице. Ритм дыхания чуть заметно изменился. Расслабленное тело чуть отвердело под ее рукой. Проснулся.... Женщина надавила на ягодицу, стиснула пальцы, вонзила ногти в податливую плоть. Почувствовала, как каменеет накачанный мускул под ее рукой, разжимается ладонь, ногти скользят, оставляя веер багровых полос. Женщина всхлипнула - горячий шарик прокатился от горла до бедер, и растаял, разломил тело негой.... Она коротко размахнулась, и впечатала острый, твердый кулак в напряженную ягодицу. Мужчина тихо вскрикнул. Неуловимо быстрым движением перевернулся на спину, поймал ее руку...
      В утренней полутьме гибкие тела сплетались и расплетались в извечном танце. Потом она ушла, оставив изнеможенного любовника досыпать на скомканных простынях. Металлическая дверь сыто чавкнула, отделив друг от друга женщину и мужчину. Разделив их пространство и время - для него этот момент был окончанием долгой напряженной ночи, для нее - началом долгого напряженного дня.
      Несколько часов мужчина спал, а потом нежился в ленивой дреме, пока голод, наконец, не выгнал его из постели. Вкусный завтрак, необременительная разминка и прохладный душ вернули телу упругость, а мыслям ясность. Подумать было над чем... Правда, здесь ему плохо думалось - в просторной светлой квартире было много роскоши, много стиля, много дизайна, много всего... Только вот жизни в ней было мало. Ничего человеческого - ни брошенной вещи, ни недочитанной книги, ни малейшего беспорядка. Чертоги Снежной Королевы. Чертовски чопорные чертоги.
      На улице было холодно и слякотно, и дул промозглый ветер, но Рыжов несколько минут постоял возле машины, глубоко дыша, подставляя лицо колким каплям. Свидания им выпадали редко - Амалия была деловой, преуспевающей, очень занятой женщиной. И после каждой ночи с Амалией у Сергея было странное ощущение, будто он только что вернулся из долгой командировки - все вокруг неуловимо менялось. Все было таким же - и не таким. Город казался каким-то чужим - ярче, резче, крикливее, чем обычно. Потом Рыжов несколько дней ходил, подавляя раздражение и злость. Наконец, Амалия выветривалась из его головы, глухая досада понемногу стихала, и можно было жить дальше. Сергей Амалию не любил. Она была женщиной сильной, умной, насмешливой. Она была немолода. Она не любила Рыжова. С ней никогда не было спокойно. Но - с ней никогда не было скучно.
      Сергей Рыжов и Амалия Стэмпень познакомились несколько лет назад. После дефолта все денежное обращение как-то невзначай принакрылось, и деньги по стране частенько перемещались "налом", в потрепанных портфелях, потертых чемоданах и нательных поясах рисковых бизнесменов. Амалия не была исключением. Отдавая дань женской слабости, она нанимала двух-трех охранников - и ехала. И заехала однажды в убогий, при царе Горохе построенный постоялый двор, где-то на границе Белоруссии и Литвы. И отбивались они там - сначала кулаками, а потом и до пистолетов дошло - от местных рыцарей с большой дороги. А потом неделю жили на хуторе у ее родителей - чинили машину, зализывали раны. Там же, на хуторе, Амалия стала его любовницей. Романтики в этом не было - она сразу же расставила все по своим местам. Поначалу Рыжев был обижен и разъярен, и даже несколько оскорблен - но потом все сложилось так, как хотела она. Может быть потому, что она была так всепобеждающе властна. Может быть - потому, что Рыжов помнил, как дрожала и всхлипывала Амалия при каждом выстреле, сжавшись в комочек за его спиной. А потом вдруг принялась жарко и непонятно молиться Святой Деве Марии, торопливо осеняя себя перевернутым, непривычным православному глазу католическим крестом... и это воспоминание помогало ее всепобеждающую властность перенести.
 
      Улыбка. Неуловимая и мимолетная. Навевающая опасливую мысль о скалах за спиной Джоконды... Красовский понял, наконец, что его так тревожило - улыбка Моны Лизы на лице Амалии Карловны Стэмпень. Давно прошли те времена, когда она звалась "Емеля Штемпель", была комсоргом факультета, веселой язвой, звездой всех институтских КВНов. На пятом курсе за ней ухаживал Здислав Сенчевский, по прозвищу "Здесь-и-Сейчас" - ужасно романтически, со всей шляхетной галантной роскошью. Но как-то это ничем не кончилось, если не считать последствиями рождение маленькой Ренаты. Емеля отвезла Ренату бабушке, куда-то в Гродненскую область, а сама занялась бизнесом и карьерой. И весьма преуспела. Но за ее неистощимой деловой энергией Красовский всегда ощущал холодную и злую волю, твердость, даже жестокость. Улыбка на лице Амалии Карловны всегда была дежурным американским "ч-и-из". Это было привычно, спокойно и надежно, хотя не слишком приятно. А сейчас они сидят в ее изысканно-строгом кабинете, беседуют о вещах весьма непростых - и вдруг это отстраненно-мечтательное, нездешнее, бездумное выражение...
 
      В понедельник вечером Амалия неожиданно снова позвонила, и позвала его к себе. Рыжов был удивлен - уделять свиданиям два вечера подряд было не в ее правилах. Но поехал. Он всегда ехал, когда его звала Амалия. Потому что это случалось нечасто, и "следующий раз" мог представиться очень не скоро. Ее невозможно было обидеть отказом - она просто вычеркивала этот пункт в своем еженедельнике, и переходила к следующему. Оказалось - она должна была сегодня вместе со своим ближайшим компаньоном улететь на выставку в Варшаву, а в транспортной компании что-то накрутили с билетами, и компаньон улетел, а она осталась в Москве. После всех соответствующих случаю разборок (и в соответствующем случаю настроении), она вернулась из аэропорта. И вдруг поняла - это же три дня свободы! Для всех - ее нет в этом городе. Хорошо настроенный и налаженный механизм зарабатывания денег будет работать в полном соответствии с полученными ЦУ, и не даст ни малейших сбоев. Она могла заняться всем, чем угодно! Но быстро обнаружила, что заняться нечем - просто так отдыхать она давно отвыкла, культурная программа ее не интересовала, одевалась она у стилиста, к которому не зайдешь без предварительной записи... Промаявшись пару часов изнуряющим бездельем, она позвонила Рыжову. И он приехал.
      Амалия, как всегда, накрыла легкий ужин. Мясная и рыбная нарезка - из тех, которые продаются в вакуумных упаковках, фрукты, тосты, кофе. Все как обычно, но почему-то сегодня это разозлило Рыжова:
      -Ты всегда так питаешься?
      Уловив нотку недовольства, Амалия удивленно выгнула брови:
      -А что?
      -Но это же не еда! Да, все это дорого, вкусно, красиво - но жить-то этим нельзя! Все это - не еда!
      -Ну, так ты не есть сюда пришел.
      На Сергея вдруг снизошло странное спокойствие. И он спросил очень медленно и тихо:
      -А зачем я сюда пришел, Амалия?
      Амалия нахмурила брови. Помолчала. Закурила. Нервно смяла в малахитовой пепельнице длинную сигарету:
      -А знаешь, Рыжов, у нас с тобой все именно так - дорого, вкусно, красиво, а жить этим нельзя. Ни уму, ни сердцу. Мне нужно, чтобы рядом был сильный мужчина. Мне показалось, что ты - сильный. Да нет, я знаю - ты сильный, умный... но мне этого мало. Мне все время хочется подтверждения твоей силы, твоей власти надо мной. Или моей власти над тобою... Будишь ты во мне низменные инстинкты... - Амалия невесело усмехнулась - Ты прав, Рыжов - все это дорого, вкусно, красиво, но жить этим нельзя! Ты прав, Рыжов... - Она поднялась, и Рыжову ничего не осталось, как подняться из кресла вслед за ней. Так же молча женщина проводила его до двери, и поцеловала у порога ледяными губами... Рыжов все медлил... Ему казалось, что он должен еще что-то объяснить ... или что-то понять - про него и про Амалию... что нельзя вот так сразу... Он уже отомкнул дверь, и даже чуть приоткрыл ее, не решаясь, наконец, распахнуть настежь - и уйти навсегда... И уже даже подался вперед, чтобы шагнуть за порог - и замер, каким-то боковым зрением, каким-то третьим глазом, каким-то волчьим чутьем заметив во тьме коридора тусклый отсвет на тонкой проволочке, натянутой поперек приотворенной дверной щели. Он замер, присел, наклонился поближе, не веря своим глазам. Осторожно просунул в щель пальцы, коснулся проволочки - словно своих обнаженных нервов коснулся пальцами. Медленно закрыл дверь, зачем-то на все замки и цепочку. И без сил опустился на пол. Перевел дух... поднял глаза на изумленно застывшую Амалию:
      - Звони в МЧС, пусть едут саперы... У тебя на двери, кажется, растяжка стоит...
 
      Во вторник Рыжову позвонила Риточка, и принялась чирикать и мурлыкать, и томно дышать в трубочку сотового телефона. Пригласила в ресторан, и он согласился - со зла и от любопытства. В ресторан они сходили, поели, потанцевали, и Риточка попросила проводить ее домой. Они еще погуляли немного, забрели в парк, постреляли в тире, и Рыжов даже выиграл для Риточки довольно пыльного большого медведя - главный приз, слишком долго ждавший своего хозяина. Наконец, Риточкин глупый щебет ему надоел, дежурное кокетство вконец опротивело, и он прямо у ворот парка поймал такси. Отвез сначала Риточку к Баранниковскому коттеджу, а потом поехал домой, радуясь, что ему попался молчаливый водитель. Всю дорогу он думал, во-первых, за каким чертом Риточка навязалась на его голову, а во-вторых - где в это время был сам господин Баранников?
      Господин Баранников обнаружился в месте самом непозволительном - господин Баранников лежал на лестничной площадке, неловко привалившись плечом к рыжовской двери. На пыльном коврике валялась связка отмычек. А над правым ухом господина Баранникова чернела аккуратная дырочка. Судорожно зевающий молодой лейтенант писал протокол, сидя на обшарпанном подоконнике и ежился от холодного ветерка, тянущего из такой же аккуратной дырочки в стекле высокого лестничного окна.
      Баранникова, наконец, увезли, Рыжов открыл квартиру. Молча поставил чайник. Высыпал в тарелку пачку крекеров. Пили чай, грели руки о горячие кружки. Пожилой усталый опер вздохнул, потер кулаками глаза:
      -Ну что ж... Давай, садись, думай вслух - кого ты можешь подозревать в покушении на тебя?
      -А почему на меня? Убили-то Баранникова, нас с ним трудно перепутать.
      Опер хмыкнул:
      -Если кто тебя лично знает, и близко видит, так тот, конечно, не перепутает... А если снайперок получил словесное описание, или просто стрелял издалека, так очень даже легко. Допустим сказали ему - вот адрес, придет здоровый мужик, в коричневой дубленке, лысый, с фингалом под глазом... Что, не про тебя сказано?
      -М-да... подходит,... в самом деле, подходит... вот странно...
      Алиби у Рыжова было железное - его могли подтвердить Риточка, официант в ресторане, отставник из тира, Авдеич, таксист, да и сами опера прекрасно понимали, что не Рыжов стрелял в незадачливого взломщика через чердачное окно соседнего дома. А потому ограничились вопросами формальными, и Рыжов не стал упоминать ни про жуткую командировку в Воскресенск, ни про все сопутствующие, последующие и привходящие лица и обстоятельства. И соображения свои тоже по возможности придержал. В принципе, соображение было одно: Баранников поручил Риточке вытащить Рыжова в ресторан, чтобы спокойно и не спеша обшарить его квартиру. Что Баранников надеялся там найти, можно было лишь догадываться - а нашел свою смерть. Вернее - Рыжовскую смерть он нашел на свою бедную глупую голову. Из чего, между прочим, следовало, что смерть эту для Рыжова кто-то организовал, и недешево за нее заплатил профессиональному киллеру. И был это, уж точно, не Баранников.
      Рыжов не собирался покорно ждать, пока убийца предпримет следующую попытку - не век же ему будет такая невезуха, когда-нибудь добьется парень своего... Сергей прекрасно понимал, что в данном деле спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Он уложил в большую сумку все необходимое, прибрал квартиру, отключил воду, газ, телефон, вымыл холодильник - возни хватило как раз до шести утра. Амалия всегда вставала в шесть. Рыжов позвонил ей и назначил свидание - первый раз за все эти годы. Происшедшее касалось Амалии самым непосредственным образом. Хотя бы потому, что Баранников работал именно на ее фирме, и цех в Воскресенске арендовала именно она...
      В большой гостиной горели все люстры, бра, торшеры и светильники. Амалия, забившись в уголок дивана, зябко куталась в пушистый махровый халат, и прятала босые узкие ступни под плед, и нервно звякала кофейной чашечкой о блюдце. И ни словом не перебила Рыжова, пока он подробнейшим образом рассказывал ей обо всем, что произошло за неделю - начиная с прошлой среды, когда Баранников заказал машину на Воскресенск. А когда Рыжов наконец умолк, она лишь хмыкнула:
      - Сплошной Шекспир...
      - Почему Шекспир? - удивился Рыжов.
      - У Шекспира - входит первый убийца, входит второй убийца...
      - Век бы мне не знать такого Шекспира... - рассердился Рыжов. Литературная беседа показалась ему до крайности неуместной.
      Амалия вздохнула, неловко поднялась с дивана:
      - Ладно, вот что я думаю, логически осмысливая факты: убийца номер один охотился за портфелем, организация у него полукустарная - отсюда водка в засаде, бестолковый Голубенко, и ощущение общей дурости происходящего. Убийца номер два хитрее и опаснее, цель у него своя, для нас пока непонятная. И к номеру первому он стоит так близко, что сумел внести свои поправки в его план, воспользоваться наработками, так сказать. Согласен?
      - Согласен... само нападение в эту схему укладывается четко. А дальше что - убийца номер три устраняет свидетелей и участников, убийца номер четыре подвешивает тебе растяжку, убийца номер пять меня отстреливает? Не много-ль будет?
      - Многовато. Давай пока ограничимся этими двумя. Например - номер первый убрал неудачливых исполнителей, и попытался застрелить тебя, как свидетеля. А я тут совсем не при чем, поэтому растяжку пока припишем номеру второму. Кстати - номер второй наверняка не знал, что ты в машине, потому что тебя Баранников подрядил в последний момент, перед самым выездом. Значит, он отстреливал с сосны именно Баранникова. Поменялись вы с ним смертями... - у Амалии нервно дернулись плечи.
      - Ну, я-то до своей пока не добежал... Если номер первый свидетелей зачищает, у него есть еще одна потенциальная жертва - эта девица из Воскресенска. Вот уж кто по-уши в дерьме... исполнителей знает, в деле была, меня при некотором желании и сноровке вполне может отыскать... да и Баранникова, будь он жив, смогла бы - через работников цеха. Надо бы за ней присмотреть, если я еще не опоздал - на волоске висит девка...
      Амалия смотрела на Рыжова так сердито, что он уж было подумал, не посетила ли эту железную леди жгучая ревность к неведомой девушке, судьба которой так озаботила Рыжова. Но Амалия тут же рассеяла это нелепое предположение. Она произнесла медленно и задумчиво, взвешивая каждое слово:
      - Ты присмотри, присмотри... и подумай, кто еще, кроме Красовского, может о ней знать... как-то не в его стиле весь этот бардак... у Красовского бы все сразу вышло, как надо... хотя...
      У Рыжова болезненно подпрыгнуло, и ухнуло куда-то вниз сердце. Минуту он сидел, ошеломленный черной пустотой внутри себя. Потом эта пустота начала заполняться чем-то тяжелым, горьким, душным...
      Через пятнадцать минут он выехал в Воскресенск. И гнал свой джип так быстро, как только мог. И думал только о дороге, снеге и гололеде, да о ментах за поворотами и кустами. Но за время пути утрясся и закаменел один, самый тяжкий вопрос - что стало с пистолетом? " С чего Амалия взяла, что тут может быть замешан Красовский? Она дамочка умная и осторожная, с кондачка абы-чего не ляпнет. Значит, видит какую-то связь...надо подумать... Всю эту ерунду с портфелем организова л точно не Красовский! Амалия права - такой бардак совсем не в его стиле , он бы все сработал четко - это во-первых, а во-вторых - зачем Красовскому портфель? Единственный повод подумать на Красовского - это киллер, пытавшийся меня убить. Потому что я - единственное связующее звено между Красовским и делом в Воскресенске. Воскресенские меня не знают, остается только Красовский...Хорошо. Ладно . С другой стороны - логично предположить, что снайпер был один и тот же . Два снайпера - это уже перебор... Тогда за кем же он охотится - за Баранниковым, или все-таки за мной? И при чем здесь Амалия? Ее-то за что убивать? Может, растяжка тоже поставлена на меня? Выследили, куда я поехал...Сомнительно, но чем черт не шутит... Или это убийца номер три? Еще Воронцова... Про Воронцову вполне мог знать кто-то кроме Красовского. Информация - хуже керосина, в малейшую щель просочится. Воронцову кто-то выволок с того поля. Кто-то видел, как она шла домой, вся побитая и перепачканная. Кто-то повесил в шкаф ее зонтик, где-то припрятаны плащ и портфель - ею самой, или кем-то еще, неважно... Выстрелы наверняка кто-то слышал.... Соседки - во все им нос всунуть надо... Воронцова - не показатель... Но вот пистолет - он четко обозначит персона жи во всем этом деле. Вернее - пистолет обозначит козла отпущения. И , может быть, незавидная эта роль предназначена неведомым режиссером именно мне ... и если этот кто-то - Красовский, что очень даже не лишено вероятности - я обречен .. . Эту ценную мысль уже подтвердил весьма недвусмысленно чердачн ый киллер ... Но хотелось бы надеяться, что тут могут быть варианты - например, корявые дела замутил таинственный враг, стоящий вплотную за плечом Красовского, а сам он - Красовский - весь белый и пушистый. Надеяться хотелось бы , ч то пистолет прихоронен надежно и безвозвратно, а когда все разъяснится, и враг будет разоблачен и наказан, мы с Красовским пожм ем друг другу руки... или не пожм ем . " А еще он почему-то надеялся - горячо, до лихорадочной дрожи - что Воронцову, какая она там ни есть дура и врунья, пока не достали...
 
      Тоскливый мутный взор обшаривал потолок, все четыре угла, по часовой стрелке. Соскальзывал вниз по никелированному штативу капельницы, переходил на серые кубы неведомых приборов, задерживался на огромной кровати самого палаческого вида, и останавливался, наконец, на белом бязевом халате у изножия кровати. И гас, потому что обладатель блуждающего взора никак не мог перенести душещипательного зрелища, и крепко зажмуривался, как только встречался взглядом с обладателем халата, Владиславом Ильичем Дубининым, который - Капустин это знал совершенно точно - самый вредный на весь город мент, и дороется до всего чего угодно. Дубинину, наконец, все эти экзерсисы надоели. Он кашлянул для постановки голоса, и спросил строго:
      - Ну что, Капустин, долго еще в молчанку играть будем?
      - А чо?... А чо говорить-та? - встрепенулся Капустин, и непослушный взгляд покатил по знакомому кругу.
      - Ну, расскажи, например, как это ты в реанимации очутился.
      - А чо... а я знаю?... В ларек пошел... за хлебом... и все... и очутился - в слабом Капустином голосе слышалось искреннее недоумение.
      - Ага... поскользнулся, упал, очнулся - гипс.
      - Где гипс? - Капустин приподнял голову, обозрел собственное тщедушное тело, почти потерявшееся под простыней. Гипса не обнаружил, и изнеможенно уронил голову на плоскую больничную подушку. Дубинин вздохнул, и решил добавить конкретики:
      - Расскажи мне, Капустин, что ты делал в субботу, в самый тот день, как в больницу попал. С утра с самого начинай!
      - Ну, что с утра... встал... похмелился со вчерашнего - пивка попил... полбутылочки было...
      - Во сколько встал?
      - Ну, не знаю... но часов десять уже было, уже очередь в стеклопосуду стояла, бутылки звенели. И мужики матерились, точно...
      - Встал, похмелился, дальше что?
      - Зашел Дырин, еще пивка принес. Только присели распить, Коньков позвонил. Сказал, чтоб мы к нему шли, что дело есть... Ну, мы пошли. Только пиво выпили - и пошли.
      - Куда пошли?
      - На гаражи. Встретились возле школы, махнули на гаражи - у Коня с собой выпивка и закусь была.
      - Примерно во сколько это было?
      - А я чо, знаю? Пристал... У меня и часов нет... Мальцы с первой смены шли, значит, незадолго до обеда было... и жрать хотелось...
      - Так... И что за дело у Конькова было?
      - А не знаю. Мы только сели, Конь пузыря развинтил, закусь была... Налили по маленькой... а хлеба нету... А Конь говорит - салабон пойдет за хлебом. Потому что колбаса была, а хлеба нет... И пинка мне дал... я стопарик хлопнул под колбасу, и в ларек за хлебом пошел. Там каких-то теток целая очередь набежала, я немножечко постоял... ну и, это... гигнулся. А очнулся уже здесь... - Капустин обвел тоскливым взором палату. Белая, глазу не за что зацепиться, и взгляд соскальзывает против воли на сердитую ментовскую физиономию - Капустин снова зажмурился, ссунулся пониже, под жиденькое одеяло, да разве от мента спрячешься...
      - Та-ак... - протянул Дубинин. Посопел... покашлял... - очень уж не хотелось говорить Капустину о смерти дружков. Хоть и что там за дружки - так, собутыльники. Но все же... Да и выглядел Капустин до невозможности жалко на огромной больничной кровати. Вчера Дубинин распорядился, чтобы Капусту пока в реанимации подержали, не переводили в общую палату. И пост приставил к нему - как-никак, он остался единственным живым свидетелем по двум уголовным делам с тремя трупами. Причем, они были его, Дубинина, одноклассниками, и он чувствовал себя до некоторой степени лично задетым. С другой стороны - никто, кроме Капустина, теперь не мог прояснить жуткие эти дела, и его нужно было дожать...
      - Ну так я тебе расскажу, как ты здесь очутился... В бутылке вместо водки оказался метиловый спирт, и ты от одного стопарика чуть концы не отдал. Благо, что тебя в больницу вовремя довезли, откачали... а дружки твои бутылочку ту допили...
      - Козлы! - Капустин аж взвился от возмущения - Меня за хлебом спровадили, а сами все выжрали! И без хлеба выжрали! Козлы пархатые!!!
      У Дубинина при виде такого горячего человеческого негодования челюсть отвисла. А когда захлопнулась, он сам взвился почище Капустина:
      - Да ты хоть думай, что говоришь! Чему завидуешь? Водки тебе мало? В морг захотел, со всей своей компашкой в холодильнике полежать? Тебе тот хлеб жизнь твою никчемную спас, прид-дурок! - в дверях замаячили испуганные физиономии медсестры и постового милиционера, и Дубинин рухнул обратно на табурет. Вытер взмокшую лысину полой застиранного бязевого халата. Ругнулся вполголоса, остывая от накатившей злости... взглянул на Капустина - тот лежал белее простыни, с выпученными глазами, и часто-часто двигал кадыком, словно глотал что-то огромное, да все никак не мог проглотить. А потом расплакался...
      Выкурив на лестнице подряд три сигареты, Дубинин вернулся в палату. Вздохнул, снова примостился на табуретку. Капустин лежал, укрывшись с головой одеялом. Влад кашлянул. Никакой реакции... " Ж алко поганца , а допрашивать все равно придется, ничего не попишешь ... Главное, знать бы мне, из Москвы это все дерьмо приплыло, и туда же сплыло, по дороге здесь учинив мор и потраву? Или же это наши, местные разбежались... Беда, если местные - покою мне не будет ни днем, ни ночью. И что еще учинят по дурости и пьяни? И кто их тут к такому делу настропалил - вот что узнать самое главное..."
      - Капустин! - никакого движения...
      - Капустин, есть подозрения, что на вас покушались, как на свидетелей по делу гибели гражданина Голубенко... - из под простыни показалась встрепанная макушка и пара настороженных глаз.
      - А чо Голубенко? А чо я? А я ничо не знаю...
      - Я зато знаю! Знаю, что вы ходили ночью в лесок к третьей проходной, там подкараулили машину, потом обстреляли ее, остановили, а один из пассажиров машины застрелил Голубенко из пистолета. Дальше расскажешь сам? Только имей в виду, из той всей компании ты один жив остался... Так что смело я могу на тебя все три трупа повесить. И лучше бы тебе было все, как есть, самому рассказать. Начинай с того, как все это дело у вас организовалось.
      Капустин молчал. То ли вспоминал, то ли прикидывал, откуда и как все известно хитрому менту, то ли выстраивал свою версию происшествия - чтобы как-нибудь так, повыгородистее... Дубинин еще раз грозно кашлянул, зашевелился на своей табуретке, и Капуста поторопился начать:
      - На той неделе во вторник вечером Конь пришел в "Олимп", нас подозвал, мы только пришли, ага, и еще ничего взять не успели, а у Коня бутылка была... и говорит, дело есть. Ну, мы домой к Голубенке пошли, там у него свободно, никого нет... Мать померла, так теперь никто не зудит, если придешь посидеть, за жизнь покалякать... Конь говорит: "Есть хорошее дело, бабок хороших стоит... Надо пострелять из автомата, машину остановить, и забрать у мужика из машины портфель". Голубенко отказался сразу, зассал... А Конь говорит, там все договорено, шофер и так остановится, а стрелять надо, чтобы пассажира в машине испугать, чтоб отдал без дрыпанья тот портфель. Чтоб не думал, что все так подстроено, а вроде нападение... И что в портфеле будет много денег, может, тонна баксов, и мы поделим, а за бумажки в портфеле еще потом с какого-то мужика денег возьмем... И он ничо, еще сам отдаст, если захочет получить те бумажки... ага... А Голубенко все равно отказался... И как раз мы бутылку допили, что Конь принес... что там бутылка на четверых... и опять в "Олимп" пошли... потому как - что там бутылка на четверых... Ну, идем, Конь свое гнет, а нам что, мы ничего вроде, а Голубенко все гамзит. Дескать, за стрельбу много дадут, если словят менты. Да еще неизвестно, что в том портфеле денег будет, и, может зря в чужие дела лезем, и вообще... Ну, тут Конь ему в морду дал, чтоб не гамзел, а тут идет участковый... А на другой день мы у Коня на даче собрались, у Коня день рожденья был... А Голубенко не звали... Посидели с утра, но много не пили, ну, може, пузырь на троих... А потом кто-то Коню позвонил, по сотовому, ага...у Коня и сотовый есть... был... И Конь пошел, и потом пришел, и говорит, сегодня машину останавливать пойдем, и у него имеются два автомата... Ну, мы сначала струхнули, а потом еще выпили, и потом ничего, не страшно показалось... Тут дед этот приперся - видит, что люди гуляют, так и себе... завидно ему стало... ну ему много не надо - стопарик тяпнул, и к себе в халупу спать пошел. А мы стали рядить - что надо идти двоим на дорогу, где машина встанет, возле моста, а одному в лесу сидеть, с автоматом, стрелять, значит... Коню - с автоматом... А он подумал-подумал, говорит, надо двоим в лесу... Тоже, видно, зассал одному-то ночью в лесу, хоча и с автоматом... Ну, Дырин говорит: "я с Конем", а я что, рыжий - они там вдвоем, а я на дороге один, ночью... Автоматов-то два, а рожок был один, так на дорогу надо было с пустым автоматом... а что он, пустой, как все равно с дубиной... - Капустин осекся, вздрогнул, дернулся под одеяло. Испуганно косился оттуда на Дубинина.
      - Давай дальше, Голубенко-то как у вас оказался?
      Видя, что "дубина" ему прошла без последствий, Капустин приободрился:
      - Ну так мы сбегали...раз надо было четвертого человека. Там дачи от Тюхиничей недалеко. Он уже и не гамзел - бабки надо, и от конпании откалываться негоже, самому-то скучно, и выпить не с кем, и вообще... Мы пошли, и пару пузырей с собой прихватили, Конь купил, и еще закуси, сала там, лука... сначала в лесу ждали, они все не ехали. Ну, потихоньку тянули, из горла по кругу, по два глотка, Конь больше не давал, боялся, что опьянеем... А в лесу холодно, и совсем не разбирало, зря боялся... Мы под утро уж хотели идти, думаем, слава Богу, не приехали, а Конь все - давай подождем... ну и дождались... Они на проходную проскочили, Конь с Дырой в орешнике остались сидеть, а мы с Голубенком под мост пошли. Там потом две фуры с проходной выехали. А немного погодя эта машина... большая такая, с квадратным кузовом... я и не разглядел толком, еще совсем темно было... Ну, сразу по плану пошло вроде, Конь начал стрелять. Красиво, черточками такими летело, как в американском кино, ага... А мне показалось, что вроде стреляет еще кто-то - автомат стрекочет меленько, не очень громко, а тут - "Бамм! Бамм!" - похоже, как в рельс колотушкой... Машина встала, только скатилась носом в кювет.
      Я-то Голубенке автомат отдал, уж очень он был тяжелый, хоча и пустой, без рожка... - Голубенко-то первый и побежал, с автоматом, как вроде в войнушку играл... А машина одним боком в кювет, и как-то косо стала, и дверцы, что ближе к дороге, высоко, не достать... Так он машину-то обежал, и с той стороны, с поля, дверцу открыл, а тут как треснет, сухой такой громкий щелчок. А машина как взвоет, как газанет, я чуть от нее увернулся, чуть не задавил он меня... А я сразу ничего и не понял, и Голубенко не вскрикнул даже... я и не понял ничего... - у Капустина по лицу потекли слезы, но он их не заметил, и не вытирал - а я Голубенку зову, зову... а потом и наступил на него, заорал... а он уже мертвый был, я сразу понял... а потом и мужики прибежали. Сначала думали, что, мажет, еще живой Голубенка. Мы его домой занесли, там недалеко же, огородами занесли, в избе положили, ага... А в избе смотрим - точно мертвый, пуля под глаз вошла, и глаз вылез. Так Дырин в обморок хлопнулся и этажерку свалил, грохоту такого наделал... А Конь сразу ушел, понес автоматы, а мы вернулись на дачу - не у Голубенки же в хате было сидеть. А тут дед тот приперся, мы ему похмелиться налили, Конь скоро пришел... а когда деда спровадили, Конь сказал, что денег он за это дело стрясет немеряно - такого уговора не было, чтобы по людям стреляли, и за Голубенка много заплатят, и чтобы мы, как рыбы об лед, чтобы молчали... Это все Конь виноват, а я - то чо, я ничо... я вообще...
      - А портфель?
      - Портфель? - у Капустина меж бровей залегла тонкая складочка, признак мысли - А за портфель мы тогда и не вспомнили.
      -А потом?
      - А чо потом?
      - А потом вы вспомнили про портфель?
      - А-а-а... нет, не вспомнили...
      - А пистолет?
      - Какой пистолет - вытаращился Капустин - пистолета там никакого не было, только два автомата... один с рожком, у Коня... а пистолета не было, ты меня на понт не бери, и лишнего не клепай..
      - Разговорчики! - рявкнул Дубинин - и Капуста снова шмыгнул под одеяло. Но - как ни крути - видно было, что про пистолет он-таки ничегошеньки не знал...
      Дубинин шел на работу, привычно окидывая строгим взором вверенную ему территорию, но мысли его сейчас были далеко от текущих мелких дел, и даже компания пьянтосов, усевшихся распить на поломанную лавочку в заросшем городском парке - даже они сегодня не вызвали немедленных воспитательно-организационных действий... Потому что - во-первых, он понял, что преступление это было местным, тутошним, а оттого еще более угрожающим... А во-вторых - откуда еще черт нанес два автомата?
 
      Оленька юркнула в дверь, торопливо закрыла за собой замки, перевела дух. Дико было входить в собственную квартиру с такими предосторожностями, но Влад относился очень серьезно ко всему этому делу, и Оленька поневоле прониклась его опасениями. Ночь с воскресенья на понедельник она провела у Дубининых, где ей, конечно, были очень рады, но выспаться в одной комнате с сорванцами двух и четырех лет совсем не удалось. Пару дней пожила у подруги в Москве, но не век же ей болтаться по подругам... Понадеявшись на русский "авось", Оленька решила вернуться домой. Через к обеду на балконе сушилось свежепостиранное белье, квартира сияла чистотой, а Оленька, в просторном махровом халате, с накрученным на голову полотенцем, весело распевала на кухне, переворачивая аппетитно шкворчащие котлеты. И подпрыгнула чуть не до потолка, когда дверной звонок залился непрерывной, заполошной трелью:
      - Кто там? - пискнула Оленька, подкравшись к двери, и боясь взглянуть в дверной глазок.
      - Это я, Димка Коньков. - звонко откликнулись за дверью.
      Оленька повозилась с замками, впустила мальчишку:
      - Разувайся, входи... Котлет хочешь? - у пацана задергался нос от дразнящее-вкусного запаха, но просто сказать "хочу" он стеснялся, а отказаться не было сил. Растерянное щенячье выражение Оленьку позабавило, она со смехом подтолкнула гостя:
      - Давай, давай, не жмись, а то все остынет...
      Солидную порцию картофельного пюре и горку котлет Димка умял в пять минут, подливу с тарелки старательно подчистил хлебушком. Оленька сразу вспомнила, как Клавдия Ивановна жалела пару лет назад Конькова: "такой способный мальчишка, а совсем не учится, потому что некому за ним присмотреть - мать пьет, брат сидит в тюрьме". Разница в возрасте между братьями была большая. Придя из тюрьмы, Витька мальчишку одевал, кормил, за учебу спрашивал строго, и даже пару раз ходил на родительские собрания. Это Оленька слышала от Людки Мартемьяновой, дочка которой училась в одном классе с Коньковым-младшим... А теперь смотреть за Димкой будет совсем некому, потому что мать, кажется, спилась окончательно...
      Промерзший и голодный пацан согрелся, наелся, и начал клевать носом уже за чаем. Оленька предложила:
      - Иди, приляг на диван, а то уснешь на ходу.
      Мальчишка упрямо мотнул головой:
      - У меня дело есть.
      - Ко мне? - удивилась Оленька.
      - Не-а... к Дубинину!
      - К Дубинину? Ну, так и шел бы к Дубинину...
      - Ты прикалываешься, что-ли? Кто-ж меня пустит к Дубинину? У него кабинет, и возле кабинета мент сидит вместо секретарши, прикинь! А у меня в этом году два привода...
      - А от меня-то что ты хочешь?
      - Ну, ты с ним дружишь, он к тебе в гости захаживает, я сам видал...
      - И что?
      - Ты меня к нему отведи. Он не заругается, если с тобой...
      - Он и так не заругается, если дело стоящее. А если ерунда какая-нибудь - он и мне заодно с тобой всыплет, с него станется!
      - Дело... Дело такое - я слышал, как Тарасовна говорила... ну, тетка такая, возле магазина водкой из-под полы торгует... мужики у нее берут, и говорят: "вот, продаете, людей насмерть потравили"... и чтоб она цену, значит, немного уступила. А Тарасовна давай орать: "ты покажи, кто моей водкой когда отравился? А с химзавода пузыри тянут, так не диво, что потравились На химзаводе, кроме отравы, ничего отродясь не бывало, а теперь, вишь-ли, оттуда водка!". Вот, я думаю, если бы проверить... химзавод... - Димка судорожно сглотнул, и Оленька подалась к нему, чтобы утешить, обнять... хотя какое уж тут утешение... А Димка справился, выпрямил острые плечики, и потопал в зал - может быть, для того, чтоб просто поскорее повернуться к ней спиной...
      Звонок снова дзынькнул, и Оленька, забыв испугаться, открыла дверь...
 
      Дверь в приемную распахнулась, гулко бахнув о стену. Молнией пролетев мимо секретаря - тот и головы не успел повернуть - Димка ворвался в кабинет к Дубинину, выпалил прямо с порога:
      - Там убийца пришел! Бандит пришел, я его видел в тот день! Он Витьку искал, а они потравились... А он меня увидел, и "где Витька", говорит! А я ему в глаз дал! А он за мною теперь пришел, прямо к ней!... А-а... а я через балкон убежал! Через балкон, по решетке спустился, и сюда...бегом... Ну чего ты сидишь? Быстрее!!! А то он и ее убьет, она же теперь его тоже видела!... Он и ее убьет!..
 
      Оленька влипла в угол, судорожно стиснув кулачками ворот халата, втянув голову в плечи. Хлопала глазами под распутавшимся полотенцем. В прихожую осторожно сунулась длинноносая и любопытная Димкина мордашка. Он осмотрел расквашенную дверь, поцокал языком... Обошел мешанину крови и грязи посреди прихожей, перешагнул осколки разбитой вазы, обломки журнального столика... добрался до Оленьки, подергал за рукав:
      - Как они, а?... Ты видела, да? Как они его!
      В Оленькиных ушах еще стояли грохот выбиваемой двери, топот сапог, крики милиционеров, удары дубинок, вопль Рыжова - он заорал, когда за спину завернули простреленную руку. И взгляд его стоял перед глазами - растерянный, отчаянный, злой... И гримаса боли на залитом кровью лице...
      Коньков снова подергал ее за рукав, потряс за плечи:
      - Эй!.. Эй, ты что? Совсем очумела с перепугу?...Возись с этими бабами... - он отлепил Оленьку от угла, обнял за плечи. Потянул в зал, поддерживая и подталкивая, усадил на диван. Приволок с кухни стакан воды:
      - На, попей... что ж ты так переполохалась... Эй, очнись! - он снова потряс Оленьку, расплескивая воду - Эй, это я, Димка Коньков, узнаешь? - Оленька, наконец, кое-как сфокусировалась на его перепуганной конопатой физиономии, задышала чаще, чаще... Уронила стакан, всхлипнула... Они сидели на диване, и, обнявшись, ревели на пару - Оленька и Димка Коньков...
      Впрочем, через час Дубинин застал их уже на кухне, за чаем с ванильными сушками. Устало опустился на табуретку. Крепко потер ладонями затылок, пожаловался:
      - Башка трещит... чуть инфаркт из-за вас не получил, ей-богу...
      Оленька вздохнула:
      - Владька, а нельзя было это сделать как-нибудь так... менее шумно.
      - Ну... можно, наверное... но, ты пойми, мы тоже люди... а тут такой шкаф... да и малец - Дубинин фыркнул, покрутил головой - Малец, говорю, такого шороха навел...
      - И ничего не навел... - насупился Димка - не навел, а... я сам испугался. Я думал, он за мной притянулся. Я же в глаз ему дал...
      - И как же это ты до его глаза допрыгнул? - заинтересовался Влад.
      - Да... он сам меня поднял... за шкирку.
      Оленька сидела, потупившись, задумчиво жевала сушку. Отпила чай - и вдруг прыснула, метнулась в ванную, закрывая ладонью рот. И там, в ванной, смеялась и кашляла, едва не подавившись непрожеванной сушкой... Димка и Влад тревожно переглянулись. Дружно поднялись с табуреток... Оленька хохотала, сидя на краю ванны, хлопая себя ладошками по коленкам:
      - Влад, представляешь!... тот его за шкирку... а этот в глаз... а он тебя не уронил с перепугу?
      - Уронил... - буркнул Димка. Происшествие вовсе не казалось ему таким уж смешным. И он никак не мог понять - чего это она вдруг так развеселилась? То плакала, а то смеется?!
      - Уронил?!!! И что он тебе сказал? - заливалась смехом Оленька.
      - Что я засранец.
      - А ты что?
      - Что он сам засранец. - мрачно сообщил Димка.
      Тут уж и Дубинин не выдержал. Представив себе столь содержательный диалог, заржал, как конь. Димка недоуменно оглядывался - на Влада, на Оленьку, снова на Влада. Потом пожал плечами. Хмуро поплелся допивать чай...
      Когда Оленька вернулась на кухню, Димка стоял, прижавшись лбом к оконному стеклу, вглядываясь в темноту ночи. В окнах его квартиры - напротив и немного наискосок - горел свет, мельтешили темные фигуры. Слышны были пьяные выкрики и брань - мать который день гуляла без просыпу, навела полный дом собутыльников. Последние два дня Димка туда и заглянуть не решался...
      Оленька покосилась на окно. Куда смотрит бедный пацан, она прекрасно знала - сама не раз ужасалась тому, что там творится. Правда, два года назад, когда из тюрьмы пришел Коньков-старший, все приобрело вполне приличный вид - на окнах исчезла фанера, и появились шторы, и пьяные посиделки переместились в какое-то другое место под напором крепких Витькиных кулаков. А вот теперь все вернулось на круги своя, и в этом доме Димке уже не было места...
      - Димка, останешься у меня ночевать?
      Мальчишка резко обернулся:
      - А можно? - и тут же сник, застеснявшись своего порыва - А-а... может, я домой пойду...
      Оленька вздохнула:
      - Ну ты же видел - дверь-то мне совсем раздолбали. А чинить уже поздно, ночь на дворе. Завтра столяра из ЖЭСа позовем, он починит. А сегодня-то как я буду спать тут одна? И квартиру ведь не бросишь с незапертой дверью, если бы куда-нибудь напроситься переночевать. А так я тебе кресло разложу, постелю, вдвоем не страшно. Можно еще Лорда к нам привести - будет совсем хорошо.
      - Лорда? - задумчиво переспросил Димка - Ну, с Лордом не страшно... и со мной.
      Лорд был соседской псиной, большущим старым черным догом, с седой мордой и выпавшими зубами. Ему и лаять-то уже было лень. " Н у, если хороший человек просит помочь, остаться переночевать ... раз уж ей самой страшно... то почему бы и нет? Тем более с Лордом. Тем более, на чердаке сейчас такая холодрыга ..."И Димка кивнул, серьезно и по мужски:
      - Не вопрос. Надо, значит надо.
      Оленька постаралась скрыть улыбку...
      Притащив из соседней квартиры Лорда, уговорив Димку хорошенько вымыться и напялить ее старую майку, уложив мальчишку в постель и закинув в стиральную машину его вещички, Оленька, наконец, присела на кухне с Дубининым. Наедине, вдалеке от любопытных пацанячьих ушей:
      - Ну что, этот Рыжов... что он говорит?
      - Да так, в основном... комментирует. - хмыкнул Дубинин.
      - Ты ему сказал про заявление?
      - Не сказал, не боись. На трое суток имею право, без предъявления обвинений.
      - А допрашивал уже?
      - Нет. Пусть остынет ночку. А то он так выражается... энергично. Пусть пока посидит!
      - Влад, а... его сильно побили? В прихожей была кровь на полу.
      - Да ну, нос расквасили - только.
      - И все?
      - И все! Почти... Слушай, Воронцова, что за подозрительный интерес? Что это ты так забеспокоилась о его здоровье? Ты о своем лучше похлопочи - чтоб завтра же тут не было тебя! А то ишь, не успела явиться домой - группу захвата ей высылай! А ведь в другой раз могут и не успеть!
      - Не ори, Дубинин! - не слишком вежливо перебила его Оленька - Мальчишку разбудишь.
      - Ладно... я, пожалуй, пойду... Ночь на дворе, а я тут с тобой валандаюсь - ни сна, ни покоя... Ты это, дверь чем-нибудь подопри, и поставь какую-ни-то кастрюльно-ведерную сигнализацию, как в пионерлагере, помнишь?
      Оленька захихикала, мигом вспомнив одно весьма шумное приключение... "Сигнализацию" она и в самом деле устроила. Впрочем, ночь прошла мирно.
 
      Утром заспанный Димка притопал на кухню:
      - Привет... Слышь, а чего это Дубинин ночью говорил, что тебе отсюда сваливать надо?
      - Все-то ты слышишь... что это ты мятое надел, давай поутюжу.
      - Так сойдет. Ты мне зубы не заговаривай. Этого же посадили? Посадили! Так чего тебе-то бежать?
      - Ну, во-первых, его только на три дня посадили.
      - Это почему? - вытаращился Димка.
      - Ну он же не сделал ничего. В чем его обвинять? Ну, в гости пришел...
      - Я его в гости не звал!
      - Так он не к тебе и пришел.
      - А к тебе, что-ли?
      - Ну да... наверное...
      - А ты его знаешь, что-ли?
      - Нет. - вздохнула Оленька - Видела один раз. Вернее, два...
      - Дела-а... Слушай, ну ладно, я перессал, а Дубинин-то что всхлопотился? За просто так, небось, ОМОН-то не присылают? Мало ли кто что сказал - на каждый переполох ведь не присылают! А?
      - Ну... - Оленька снова вздохнула - Понимаешь... Я тебе расскажу, только ты не трепись никому.
      - Да я вообще никогда... никому! - обиделся Димка.
      - Понимаешь... Я тут случайно оказалась свидетелем одного преступления... И этот мужик тоже. Его Сергеем зовут... ну, и, брат твой кое-что знал. Вся компания эта... А теперь есть подозрение, что они не просто так, не сами отравились... Что кто-то это подстроил. Ну, убрал свидетелей. Влад за меня боится - я ведь тоже свидетель.
      - А что-ж этого Сергея хватали, если и он свидетель?
      - Ну, тут мы еще не совсем разобрались - он просто свидетель, или он с преступниками заодно?
      Димка зло фыркнул:
      - Вот менты так всегда - сначала схватят, дубинами надают, рожу расквасят, а потом разбираются! И Влад твой хваленый - такой же!
      - Что-ж ты тогда вчера к нему побежал? - оскорбилась за Дубинина Олечка.
      - Да так... Я же говорю - перессал.
      Олечка просто пришла в восторг от такой самокритики.
      Завтракали они молча - каждый думал о своем. После завтрака Димка солидно заявил:
      - Я тут подумал... Собирайся, поедем ко мне домой. Там тебя никто не увидит и не найдет.
      - Куда это "к тебе"? Туда, что ли? - мотнула головой в окно Оленька.
      - Да ну, туда... скажешь тоже! У меня дом есть, в Черняках, в деревню поедем.
      - До-ом? - удивилась Оленька.
      - Дом! - немного покраснел Димка - Вообще-то, конечно, его Витька строил. В Черняках. Но он все на меня записал, так что это вроде мой дом. Говорит: "Меня, того и гляди, посадят, и ни за что имущество пропадет. Государство оттяпает". А так - на меня записано, мне и будет. Я, может, не так быстро сяду. Вырасту пока...
      - Слушай, а чего это ты так уверенно садиться собрался? И в милицию два привода в этом году, ты говорил, у тебя? - озадачилась Оленька.
      - А-а, мужики все садятся... - флегматично махнул рукой Димка.
      Так или иначе, Димка Оленьку уговорил. И Дубинин этот план тоже вполне одобрил. Пока столяр, дядя Миша, починил дверь - Оленька собрала вещи. Собирать пришлось матрасы и постельное белье, и занавески, и кое-какой инструмент, и складную садовую мебель, и всю необходимую посуду - в Коньковском доме ничего еще не было. Правда, там уже были газ, свет и вода, и котел установлен, и на первом этаже даже постелен дощатый пол, а вот мебели никакой не было. И обоев... И светильников не было никаких - одни голые лампочки на корявых скукоженых проводах...
      После обеда они сходили на гаражи, и забрали Оленькину машину. Нужно было заправить ее, и съездить за продуктами, купить сразу на пару недель, и за разными необходимыми мелочами - оказалось, что начинать хозяйство с нуля довольно хлопотно. Загрузить все домашние вещи они намеревались завтра, раненько утром, не привлекая к себе излишнего внимания. И съехать в Черняки затемно, чтобы никто ничего не увидел. Благо, в Оленькину "копейку"-пикапчик можно было уместить все за один раз. Купленные продукты пришлось нести в квартиру, чтобы они не замерзли ночью в машине, и чтоб их оттуда никто не стащил. Уставшие и замотанные, они в ту ночь спали без задних ног, забыв даже бояться неведомых врагов.
 
      Рыжов вынырнул из сна мгновенно, при первых звуках поворачиваемого в двери ключа. Включился свет, и в камеру вошел Дубинин. Уселся на край пустых дощатых нар, напротив Рыжова.
      - Просыпайся. Ольге машину подорвали полчаса как...
      - Погибла?
      - Жива. Даже не пострадала, если не считать перепуга.
      - Как так?
      - Она машину на ночь возле подъезда оставила. Утром вышла с собакой, и с торбой картошки. Открыла заднюю дверцу, поставила картошку, впустила собаку, поднялась наверх, за следующей сумкой. Тут машина рванула. Думаю, псина просто перепрыгнула на переднее сиденье, в "Жигулях" спинки низкие... а псина - дог старый, он наверняка больше Ольги весил... Думаю, там было что-то вроде самодельной мины... Эксперты точнее определят. Температура страшная, металл расплавился, а осколков, вроде бы, нет... Ну и бензин сдетонировал. Слава богу, машина стояла с торца дома, там окон нет, никто не пострадал. Но, конечно, напугались люди....
      - А она сейчас где?
      - У меня ... Я ей велел сидеть и не жукнуть. Никто ж не знает, что это не она взорвалась. Пусть пока думают, что она... Целее будет.
      - А мне ты зачем это все говоришь?
      Дубинин помолчал пару минут, хмуря брови. Словно еще раз оценил и обдумал все свои доводы. Потом вздохнул.
      - Вы с Ольгой сейчас в одной лодке. За ней охотятся, а тебя подставляют по полной программе. А мне ее припрятать некуда, и сторожем при ней сидеть я не могу - мне этого охотничка хренова отыскать надо. И побыстрей - пока вы оба целы. Поэтому желательно - очень желательно - чтоб ты мне все как есть рассказал. Понял ты меня - все, как есть! А то ведь они не только Ольгу хлопнут - они и до тебя добегут. Ты для них сейчас расходный материал.
      - С чего это ты так надумал?
      - Да пистолет мы твой нашли... В сумке у одного мужичка. Мертвого, между прочим. Так что все дело закруглено и завязано, и концы в воду. А ты тут совсем лишний.
      Рыжов недобро усмехнулся:
      - А если я с ними заодно?
      - Ты, может, с ними и заодно, а они с тобой - нет. Ты им нужен был, чтобы Ольгу найти. Ты нашел. Если бы ты с ними заодно был - ты бы про мужиков у Ольги не выспрашивал. И в паспортном столе не светился... и в забегаловке этой паршивой ты бы не шарашился у всех на виду. Ты их не знал - а хозяева твои знали. И отравили - за день до того, как ты их тут искал. И при том пистолетик твой в сумку подбросили. Типа - мужики Голубенко убили, а потом вдруг случайно отравились. Виноватых нет. Осталось так - пару лишних свидетелей устранить, тебя да Ольгу - и все чики-чики!
      - Могли бы этого Голубенко вообще в лесу зарыть, и никакого бы дела не было - раз уж так у них было с двух сторон схвачено...
      - Я вот что выяснил - твои хозяева хотели что-то вроде спектакля разыграть - инсценировать вооруженное ограбление, отнять портфель. Шофер машины был в курсе, должен был просто в условленном месте остановиться. У Голубенки в автомате и рожка не было... а вышло вон как. Не по уговору вышло... И похоже, мужики эти наши, компания Голубенковская, попробовали хозяев твоих шантажировать, бабок с них за Голубенко слупить. Конечно, при таком раскладе труп мужики вовсе не прятали - это, можно сказать, ихний козырь такой был. За шантаж они на другой же день жизнями поплатились, да на них же еще это дело свалили. И вот скажи мне - на хрена ж ты теперь своим хозяевам? С какой стороны не глянь, везде ты крайний! Ничего тебе тут не остается, как все мне рассказать - чтобы я ваши с Ольгой задницы прикрыл.
      - А может, я ничего говорить не буду? Я к этому делу никакими уликами и доказательствами совсем не подвязан. Мало ли что Воронцова эта ваша натрепала? Кроме ее слов, ничего у вас на меня нету, иначе бы со мной тут не так разговаривали... Трое суток отсижу, съеду куда-нибудь, и поминай, как звали. А вы со своей Ольгой сами тут разбирайтесь.
      - А вот это у тебя не получится. Никак не выйдет!
      - Почему же?
      - А ты у нас еще по одному делу проходишь. Дело мелкое - о краже из квартиры Ольги Воронцовой пятисот долларов. Но там от тебя остались следы, улики, свидетельские показания. Пацан тебя видел. Соседка.... К Воронцовой я тебя подвязал. А теперь на нее покушались, и тебя можно придержать до конца расследования. И дело с Голубенко можно расследовать - ты не думай, что тут совсем зачистили концы. Кроме Ольги, у нас еще свидетели есть. Все раскрутим. А для тебя вопрос стоит так - или ты пойдешь свидетелем, или соучастником. А чтобы совсем отмазаться, остаться в стороне - не получится. Это я честно тебе говорю. Ты подумай!
      Рыжов усмехнулся недобро:
      - Что тут думать...
 
      Оленька прижималась спиной к горячему печному боку, и никак не могла согреться. Зубы стучали так, что она ничего не слышала, кроме этой назойливой частой дроби. Димка вошел, хлопнул дверью, с грохотом ссыпал возле печи охапку дров:
      - Ничего... Вот натопим, будет тепло. Сегодня в кухне переночуем, а завтра пустим насос, воду в батареи закачаем. Включим котел. Вообще будет лафа! И помыться можно, и постирать... Да не трясись ты так! А то иди, тоже дровец поруби - топором помашешь, сразу станет тепло. Этот вон - даже дубленку скинул! - Димка мотнул головой в направлении двери. Оленька стиснула зубы - и услыхала гулкие мерные удары, хруст раскалываемых поленьев." Да уж - пойд у я туда, как же... Рыжов с топором - мечта всей жизни... А Димка еще удивляется, что у меня зубы стучат... Идиот Дубинин - не нашел ничего лучше, как приставить к нам этого жуткого Сергея Рыжова ... "
      - Слушай, а что это он странно так - полено держит правой рукой, а рубит левой? Он что, левша? У нас пацан один в классе был - левша - на одни двойки учился...
      - Точно не знаю, но, по-моему, не левша. У него плечо прострелено - правое...
      - А-а-а... то-то он заорал, когда ему руку завернули... А то я думаю - такой большой, а орет... А морду ему менты хорошо отрихтовали.... А он и так-то был не красавец, а тут ваащще-е... а злющий, слышь... на тебя злой!
      Печка разгорелась, и скоро наполнила кухню жилым теплом. Оленька устала бояться и дрожать, завесила голое кухонное окно покрывалом, и занялась ужином. Или завтраком - это как посмотреть. Три часа ночи - это поздний ужин, или ранний завтрак? Олины вещи и съестные припасы из квартиры, можно сказать, выкрали под покровом темноты, и доставили в Черняки на рыжовской машине. Ездить пришлось три раза, они замерзли, устали и проголодались.... Яичницу с ветчиной Рыжов уничтожал в молчании, не отрывая глаз от большой чугунной сковородки. Оленька маялась - ее неудержимо тянуло оправдываться и извиняться за всю советскую милицию. Но, кажется, извинения были бы бесполезны - стоило рыжовскому взору оторваться от сковородки, и пасть на бедную Оленьку, от нее остались бы одни угольки...
 
      С утра заявился Дубинин. Уселся на матрас, спиной к печке, как давеча Оленька, потер озябшие ладони, властно потребовал:
      - Олька, подавай мне кофе в постель - большую кружку! И сами рассаживайтесь, прямо передо мной, чтоб я всех видел! Устроим очную ставку, мозговой штурм, бурное обсуждение - короче, карты на стол. А то, понимаете ли - стрельба, отравление, взрыв, где-то притихарились два автомата, а теперь... вот еще... возникло тут... одно обстоятельство... - он покосился на Оленьку, и про возникшее обстоятельство распространяться не стал.
      Оленька и Димка послушно уселись перед Дубининым, Рыжов примостился на подоконнике. Пили чай, молчали, собираясь с мыслями. Наконец, Дубинин отставил кружку, повернулся к Рыжову:
      - Начинай... Давай пока только факты, в хронологическом порядке, без комментариев и сторонних соображений.
      - Пятнадцатого декабря, в понедельник, наш постоянный клиент Дмитрий Андреевич Баранников заказал машину и шофера для поездки в Воскресенск. В среду вечером, в 23.00 он приехал в агентство, и потребовал выделить дополнительного охранника. Я был дежурным, хлопец один попросил подмениться в тот день, поехал с ними. Выехали в половине первого. Шли медленно, дорога была очень плохая, снег с дождем. В Воскресенск прибыли в три часа примерно. Тут Баранников заблудился, все никак третью проходную найти не мог. Где-то в половине шестого увидели на остановке... вот ее... - Рыжов недобро покосился на Оленьку - попросили показать дорогу. Заехали на проходную, Баранников пошел оформлять документы. Вернулся минут через двадцать. Выехали две фуры. Мы развернулись, двинули следом... на некотором отдалении.
      На мосту нас обстреляли, трассирующими... Генку убили сразу, наповал. В голову. Машина пошла в кювет, я попытался руль перехватить, и пулю словил - в плечо. Отключился на пару минут... так, не совсем... а... немножко... потемнело... Потом мужик с автоматом дверь распахнул, заднюю. Увидел... вот ее... удивился, спросил "Воронцова?". Тут я выстрелил, почти в упор, между сиденьями, как на Марчука свалился... с левой руки. Автоматчик от двери отлетел, а я сиденье пихнул назад, как-то на коленки Марчуку умостился, и по газам... За кольцевой завернул в лес, по грунтовке, вырулил на какую-то поляну. Красовскому позвонил... Там и стояли, пока он с ребятами не приехал. Пистолет отдал Красовскому. Баранникова на другой день после всей этой стрелянины видел, сам к нему ездил. Он попутчицей интересовался, но фамилию с перепугу не услышал, я ему и не говорил... Через пару дней я решил поискать, кто тут так выступил... круто. В субботу сюда приехал, взял в паспортном столе адреса, Воронцовых довольно много оказалось. До... этой вот... уже к вечеру добрался. Никакой был... Поел и уснул... на диване... нечаянно... Утром съездил на мост, в лесочке и на поле пошарил. Потом опять в паспортный стол, потом к Голубенке домой, там встретил соседа. Потом к Коньковым - он обернулся к Димке с белозубой улыбкой - Там в глаз схлопотал. Потом в "Олимпе" проставился, потом поехал на гаражи. Поговорил со сторожем, он тут же пошел инспекцию навести. Через пять минут прибежал, весь трясется, на кепку свою наступил. Ну, я еще пару минут посмотрел, и в Москву помчался. Хотел с Красовским все это дело обсудить... Сказал шефу про Воронцову... Он все думал, что она подставная какая-нибудь...
      А двадцать третьего Баранникова застрелили. На пороге моей квартиры,... снайпер, с чердака соседнего дома. Кажется, вместо меня застрелили... Я сразу сюда рванул - разбираться на местности, что за фигня такая... Вот еще мне не понятно - в лесочке на проходной стрелков было два. Из автомата лупили, кажется, для блезиру. А Марчука убил снайпер, из винтовки. Моя... одна знакомая... считает, что крыса сидит где-то в окружении Красовского. На нее, кстати, тоже покушались, поставили растяжку на входную дверь. Она Баранникову была непосредственным начальством, так что все дело явно на бизнес подвязано... А раз пистолет у мужиков этих выплыл, значит, Красовский сам его отдал, сразу же. Вот этого я вообще не пойму... Вроде бы, все...
      - Так... Теперь ты, Олька, давай.
      Оленька хмуро покосилась на Дубинина - раскомандовался тут, да и рассказал она ему уже все. Но решила не перечить - вдруг, и вправду что-то надумается:
      - Ну, до проходной ничего интересного не было... Мужик этот противный, Баранников, на сиденье сидел сначала слева, за водителем, а потом, после погрузки, сел справа, ему к той дверце от проходной идти ближе было. Я переползала на левый край, со всей этой охапкой шмотья... А потом, когда уже стреляли, я сразу не поняла, что убили шофера - трассирующие высоко поверх машины шли. Видно было, что не в нас... А когда машина в кювет повернула, то встала косо, я чуть на Голубенку не упала, когда он дверь распахнул. Встретились прямо нос к носу - то-то он так и удивился... Я Володьку сначала не узнала - вылупилась на автомат. Он, кстати, был без рожка, но это я потом уж сообразила... А сразу перепугалась очень... А когда мне... этот вот... над ухом выстрелил, я прямо в распахнутую дверцу прыгнула, и такого чесу дала... пока не свалилась в канаву. Было же еще темно... а потом очнулась - уже светало - в ручье. Мокрая, зуб на зуб не попадал... Вылезла, там рядом ремонтный вагончик был, ключ оказался под ковриком... Позвонила Худякову, он меня оттуда забрал. Привез домой и уехал, он куда-то очень спешил... Я позвонила на работу, сказала, что заболела... Потом влезла в ванну, а потом легла спать. В субботу-воскресенье поговорили... вот с ним... а потом я подумала... Ладно, про "подумала" мы позже поговорим... Нет, сейчас - я подумала, что дело в портфеле, и портфель может быть у Худякова. Даже наверняка! Пошла к нему, а он меня выставил полной дурой!
      - Кто бы спорил? - хмыкнул Рыжов.
      - Да так оно и есть! - фыркнул Дубинин.
      Оленька взвилась -
      - Сами больно умные - оба!!! Вот ты, Дубина, скажи что-нибудь, что не от меня услышал! А то таскай тут тебе кофе в постель, а машины перед подъездом взрываются! А про Лорда я что хозяйке скажу?!
      - Скажешь, что погиб смертью храбрых! - рявкнул Дубинин - Я тоже хлеб не зря жую! Выяснил вот что - здесь дело сляпал Витька Коньков. - Оленька обняла за плечи побледневшего Димку - Коньков принес автоматы, он и стрелял, Дырин в кустах с ним сидел. На дороге были Голубенко и Капустин. Договоренность была, что машина сама остановится в нужном месте, а стреляли именно что для блезиру - инсценировали, чтобы заказчик не догадался, что все подстроено. И нужен им был - видать по всему - портфель. И выдумал это дело Коньков не сам, кто-то ему заказал, и детально все разработал, и автоматы дал, и потом мужиков потравил, Капустин только выжил - чисто случайно. Потравил, как тараканов - потому что Коньков его шантажировать попытался... А он оказался жесток, и скор на расправу... и где-то тут он, тут, совсем рядышком... У меня прямо шерсть на загривке дыбом становится - ведь тут же, собака...С Красовским наш мистер Икс точно в делах - он получил от Красовского пистолет для инсценировки обстоятельств смерти Голубенко. Так что убийство у нас многоэтажное - снизу Коньков со товарищи, над ними мистер Икс, потом Красовский, а где-то рядышком, в густой тени - снайпер с сосны, и снайпер с чердака... Неплохо бы кстати, выяснить, не один ли и тот же стрелок-то... И подрывники - у бизнес-дамочки, и у Ольки. Ну, дадим запросы, экспертизу напряжем... выясним... опять же... Тут информации совсем мало...
      - А над Красовским - еще какой-то генеральный заказчик имеется. Заказчик на всю эту левую музыку.... Иначе - даже не придумаю, зачем бы ему вся эта лабуда... Нужен был портфель - Марчук забрал бы прямо на проходной, да и все дела. - Рыжов пожал плечами, и тут же сморщился - рана еще давала о себе знать.
      - Ну да, скажешь тоже... Так бы Баранников сразу понял, кто ему враг. А им, как видно, надо было его не спугнуть... И потом - проходная рядом была. Совсем им не нужно было привлекать к ней внимание. Раз дело все в бизнесе - логично предположить, что где-то там этот бизнес и делался... Вот Димка слышал краем уха, что на химзаводе кто-то водку левую разливает. Они, конечно, прячутся... Да разве от наших мужиков спрячешься, если можно где-нибудь водки стырить? А у Баранникова в портфеле бутылка появилась, когда он пришел с проходной - булькала... В цехе растворителей есть же фасовочная линия - наверное, там и водку можно... Какая разница - водку или ацетон, или что другое? А портфель - можно же у Худякова спросить. Влад, ты сходи к Худякову, тебе-то он так нагло врать не посмеет!
      - Оно, конечно, можно... Только вот для начала хорошо бы его отыскать... Пропавши у нас господин Худяков... В понедельник я ему с утра позвонил на сотовый - он сказал, что сейчас в Москве, и домой он приедет в среду вечером. Олька к подружке в Москву укатила, так что настаивать я не стал - дел было по горло. В среду вечером - Влад вздохнул, и покосился на Рыжова, на его расписную физиономию - Сергей вот приехал, а в четверг Худяков уже не отвечал, не брал трубку.
      Оленька выхватила из кармана сотовый, рванула на второй этаж - связь здесь тянула плохо. Вернулась минут через двадцать, опустив голову:
      -Теперь вообще "телефон отключен или недоступен"...
      Рыжев недобро смотрел на ее побледневшее, растерянное лицо: " Вот зачем врала девка - козла какого-то она выгораживала... А козел-то себе на уме, и о ней ничуть не подумал... оно и видно - дура... Дура она и есть...с пельменями. Бабы с пельменями вечно козлам каким-нибудь достаются...". Рыжов и сам не понимал, почему обнаружение козла вдруг вызвало у него такую досаду...
      Димка зашевелился, выбрался из-за Ольгиного плеча:
      - А бутылка? Худякова нет, портфеля нет, а бутылка, может, осталась - та, что была в портфеле? Мужик смотрит, в портфеле бутылка! Конечно, водку тут же высосал, а бутылка, может, осталась? Может, он не сразу бутылки сдает - выпил, да и поставил... на балкон, или под раковину... И из гаража взять бутылки - в которых отрава была... можно сравнить...
      - В орешнике я пару бутылок нашел - одна недопитая, и отпечатки есть. В багажнике лежат, я их никуда так и не пристроил.
      - И на заводе можно поискать... может, остались лишние, или разбили хоть одну, или забраковали там...
      - Та-а-ак... - Дубинин повеселел, энергично потер ладонями по коленям. - Ладно, мысль дельная, двинем на поиски бутылок. Если вдруг найдем одинаковые - дельце свяжется в единое целое...
      - И пули... - Рыжов порылся в кармане, вытащил неровный медный целиндрик - Вот это моя. Надо бы посмотреть ту, что досталась Баранникову...
      - Ага... и от взрывников мы материалы посмотрим. Я Москву запрошу... Напиши мне, как зовут твою барышню, и адрес, и когда там ее минировали...
 
      Поздно вечером,Дубинин примчался снова. Оленька уже забралась на второй этаж по приставной лестнице - подальше от Рыжова, и уже расчесывала волосы перед сном... Дубинин с порога выпалил:
      - Дудников! Здесь у нас орудовал Дудников! Его и арестовали уже. Бутылочки все донесли! Димка, с меня презент, за ценную идею! - он протянул ошарашенному Димке пакет, источающий умопомрачительный аромат цыпленка-гриль - Извини, купил по дороге, что нашлось - поздно уже, магазины закрыты все. Торт я тебе потом привезу.
      - Вези! Но цыпленка я люблю больше... можешь вместе с тортом еще одного цыпленка притаранить - не откажусь.
      - Вот нахал! - расхохотался Дубинин - Короче, слушайте, выкладываю все как есть, по порядку: у Худякова мы бутылку нашли початую в холодильнике - запасливый, гад, не выбросил! Пальчики на ней - Баранникова, мы из Москвы запросили, и Дудникова, и еще одни сверху. Надо понимать, самого Худякова, в картотеке его пальчиков нет. Мы собрали по всей квартире отпечатки - эксперты обтекли мыслею: "Предположительно, принадлежащие хозяину квартиры Худякову П.И.".... Плащик тоже в шкафу висел - изъяли, как положено, под протокол. В орешник я бутылки утром вернул аккуратненько, а после обеда сделали следственный эксперимент, Капустин нас привел на место, все честь по чести. Но, слышь, Серега - если ты мне еще раз улики с места происшествия сопрешь - ей-богу, ввалю...
      -Уже ввалил! - заметил ехидно Димка, но Дубинин его ехидство проигнорировал:
      -С гаражей бутылки, само собой... И в цеху нашли, конечно. Бутылочки новенькие, все из одной партии. А когда эксперты всю эту посуду крутили - на бутылке с отравой обнаружили отпечаток пальца, на внутренней клеевой поверхности акцизной марки. Доглядели через стекло... Она готовилась штучно, марку клеил вручную именно Дудников, начальник цеха растворителей! Его сразу и взяли! Его отпечатки были в картотеке, потому что он оформлял допуск в оружейную комнату заводской охраны, ему по должности было положено. Ну, эту оружейную комнату мы сразу же посмотрели, нашли на двух автоматах пальчики Конькова, Капустина, Дырина, Голубенко. И Дудникова - само собой. Этот козел даже оружие почистить не соизволил - так уверен был, что все шито-крыто... И этиловый спирт нашли в металлических бочках, и водочку сравнили - из цеха, из орешника, из гаража, из худяковского холодильника - вся из одного корыта разлитая. Такой объем работ провернулся !!! Все управление уже раком стоит... А бумаг разных - еще на неделю писанины хватит, результаты пока так, предварительно.... А вы, голубки, пишите-ка мне сейчас заявления, все как следует оформлять будем... Я втучу за тем самым номером, как Олькино заявление проходило, а то точно сядете за недонесение... Такое дело - глядишь, ФСБ всунет нос. От них не спрячешься, мигом всплывете - как желтые подводные лодки... Тем более - взрыв, а это по нынешним временам на терроризм катит. А Баранников ваш сюда в тот день возвращался, с Дудниковым встречался, за воротничок его брал. Дудников сказал, что это разборка местная, и покушение было организовано на него, Дудникова. Что местный авторитет ему угрожает и требует доли - деньгами или водкой. Баранников ему и посоветовал - дескать, крысиного яду ему, а не водки. Так что тут заразу вычистили, слава Богу! Но знаешь, Олька - Дудников клянется-божится, что машину он не взрывал. Про Красовского сразу все выложил, про Баранникова, про Конькова с компанией - тоже, а тут - полная отрицаловка. Надо думать, это было единолично Красовского дельце.... С Красовским, похоже, москвичи будут разбираться, а у нас на него, кроме показаний Дудникова, ничего нет, этого мало совсем....
      -Дудников? Наш мистер Икс - Дудников?
      -И Красовский.... - у Сергея ходуном ходили желваки на скулах.
      -Представь себе! Красовский на эту химозную фирму давно работает, и левое водочное производство давно засек, больше года тому назад. Но высшему начальству фирменному не доложил, а принялся малую толику себе состригать - снизу, так сказать, с Дудникова тянуть. Основной-то кусок был у Баранникова, он торговал оптом, фурами.... А Дудников бодяжил водочку для себя, Баранникову не докладываясь, и продавал здесь, в Воскресенске, через жену - она на рынке палатку имела - а от нее и на другие точки водочка расплывалась. А тут Красовский кусок пожелал, и ему показалось мало. Дудникову после дележа вроде тоже маловато уже оставалось, и захотелось им больше. Решили взять за жопу Баранникова, чтобы и от него кусок поиметь, и еще неплохо было бы знать оптовика - вдруг с ним можно договориться и мимо Баранникова. И притом боялись самого Баранникова спугнуть - вдруг у него там сплошной ажур, предъявить будет нечего, а он еще и начальству накапает. Поэтому решили нападение инсценировать, портфельчиком с документами завладеть, а далее смотреть по обстоятельствам. Красовский договорился с водилой, а Дудников обеспечил нападающих. Конькова он знал через жену, Конь крышевал рынок, где у нее палатка стоит. Голубенко с компанией у Коня в шестерках ходили.... Кто машину по-настоящему обстрелял, Дудникову не известно.... А потом Конь его попробовал шантажировать, а Дудников.... великий химик.... Менделеев, блин....
 
      Утром Дубинин позвонил, и голос его звучал озадаченно и зло:
      - Олька, привет. Ты знаешь такого - Вазыль Чаркоуский... черт его... что ли? По английски визитка написана... Короче, трубку передаю, сам пусть говорит... Вазыль этот...
      - Оль, это я, Васька Чирко, встретиться нужно обязательно...
      - Олька, это что за фрукт такой на мою голову свалился? Вазыль какой-то еще... - в Дубининском голосе мелькнуль оттенок легкой паники, и Оленька засмеялась:
      - Не Вазыль, а Базыль, дубина ты, ни разу не грамотная! Базыль... Кот Базилио, понимаешь?... Что, Влад, достал тебя Чирей? Он такой, он в пять минут любого достанет!
      - Чирей? Вот уж действительно - прыщ на жопе!... Олька, он тебя зачем-то видеть желает. И такого мне тут нагородил!!! Мне к вам ехать сейчас совсем недосуг - я ему все объясню, пусть сам едет... Ты не выпускай его пока, поговори там... а я после обеда обязательно подскочу. Дельце у меня к господину Чирью... Вопросики образовались...
      Ваську Оля не видела курса с третьего, и была очень удивлена происшедшей с ним переменой - ехидный шустрый Чирей превратился в барственного и вальяжного господина. В кашемировом пальто с широким бобровым воротником, в бархатной широкополой шляпе-борсалино, на шестисотом "Мерседесе". Он месил снег на нечищеной дорожке, высоко подымая ноги, как ступивший в мокрое кот. И брезгливо топырил губу. А шофер тащил за ним два огромных супермаркетовских пакета - Васька совсем не рассчитывал на чужое гостеприимство. Он величественным кивком приветствовал всех присутствующих, и отпустил шофера мановением длани... Оленьку оглядел внимательно, на Димку едва взглянул, Рыжова вниманием вовсе не удостоил...
      Разговор с господином Чарковским вышел странным - похожим на партию в настольный теннис. Хитро закрученные финты, стремительные подачи, звонкий перестук пустых трескучих фраз - подколки, намеки, треп ни о чем... Через полчасика такой беседы Чирей откланялся, не соизволив ни чайку откушать, ни дождаться Дубинина. Оленька бродила по кухне, шарила ищущим взором по груде собственных вещей. Рыжов сквозь зубы процедил, не поворачивая головы: "Остался в шкафу...". Оленька кивнула со вздохом - увы....
      Дубинин явился после работы с обещанным тортом, и рассказал - Васька подловил его во дворе горотдела, сунул визитку с золотым обрезом и выкрученными буковками. Представился Ольгиным студенческим знакомым. Дубинин на миг потерял бдительность, а Васька ему вывесил на уши - про подмененное Олькино заявление, и фиктивную жертву взрыва - чего он знать, по идее, никак не мог. И намутил, и наболтал, и навертел такого.... И даже, кажется, пытался шантажировать, или, может быть, угрожать... И пихал ему под нос какие-то крутые корочки, и прыгал и орал опешившему Дубинину в оба уха одновременно, и через пять минут казалось, что целый водоворот настырных Вазылей закрутил сиюминутную действительность в зыбкую словесную глубину... Дубинин уж собрался было ухватить этого скользкого прыгучего Вазыля, и пристроить пока в обезьянник - пусть охолонет, а там можно будет и поговорить - но тут самого Дубинина срочно дернуло начальство, потому как из Москвы явились некие проверяющие. Владу стало совсем не до Вазыля, и потом - он вспомнил-таки этого наглого типа, видел его у Ольги в институте - в компании с незабвенным Петечкой. За одно это стоило бы Вазыля усадить в обезьянник - да было недосуг... Короче, Дубинин сплавил Чирья в гости к Воронцовой, надеясь быстренько отделаться от начальства и задать Чирью животрепещущий вопрос - откуда, собственно, ему известна во всех деталях закрытая служебная информация? Но начальство, как водится, часов не наблюдало, и пронырливый Чирей успел сбежать. Дубинин приехал поздно, Ольгу застал в сердитом настроении. Рыжов и Димка что-то ладили в подвале, оттуда раздавался деловитый перестук молотков. Влад еще немного посидел в натопленной и вкусно пахнущей блинами коньковской кухне. Поел блинов с малиновым вареньем. Погрел у теплой печи ноющую в непогоду спину. Они говорили про Ваську Чирко, а потом разговор плавно перетек на Худякова, и настроение у Оленьки испортилось окончательно...
 
      Укладываясь спать, Димка дернул Оленьку за рукав:
      - А что у тебя осталось в шкафу?
      - Что? - не поняла Оленька - В каком шкафу?
      - Ну, Серега сказал "Остался в шкафу", а ты кивнула. А что в шкафу?
      - А-а-а... зонтик! - засмеялась Оленька - Зонтик дома остался, в шкафу.
      - При чем тут зонтик? - озадачился Димка. Оленька поняла, что пацан просто так не отстанет, и старательно разъяснила:
      - У меня дома есть зонтик, довольно тяжелый, им очень хорошо дураков по лысине бить, чтобы немножко в сознание пришли... Я, как с Васькой поговорила, про зонтик что-то так настоятельно вспомнила. Прямо в руку просился... Стала его высматривать, вот Сергей и сказал, что он остался в шкафу.
      - Он что, экстрасенс? Или... тот... телепат? Откуда он взял, что ты про зонтик подумала?
      - Не знаю. - засмеялась Оленька. - Ты у него и спроси, только завтра. А сейчас спи, поздно уже.
      Димка немного посидел и подумал, потом осторожно заметил:
      - А Серега, он ничего парень... Ему на тебя есть за что обижаться, а тебе на него не за что... ты бы, это... может, подружилась с ним как-нибудь? Он нормальный такой мужик, честно...
 
      Оленька проснулась в каком-то странном тревожном ожидании... Долго лежала, всматриваясь в серые предутренние сумерки, прослушиваясь к тишине. Постепенно в тишину вливались хриплые крики петухов, лай собак. Где-то глухо замычала корова, прошумела машина, хлопнула дверца, чьи-то торопливые шаги заскрипели по снегу... громче, ближе... вот уже затопали по крыльцу... Оленька подкралась к пустому лестничному пролету, боязливо заглянула вниз. Отсюда не было видно ни входной двери, ни столовой, где расположились на ночлег Сергей и Димка.
      Кто-то поскребся в дверь. Потом тихонько постучал полузабытым со студенческих времен условным стуком, означавшим "пришли свои". Оленька спустилась на первый этаж, и пошла открывать, краем глаза заметив во тьме насторожившегося за углом коридора Рыжова - без штанов, но с пистолетом.
      Чирей снова удивил Оленьку - ни тебе бобрового воротника, ни тебе борсалино! Ни даже шестисотого "Мерседеса". Раздолбанная "Нива", дутая китайская куртка, и вязаный чепчик - все как у людей. Даже сытая ленца из голоса исчезла куда-то.... Оленьку такая перемена не ублаготворила, и поздоровалась она довольно ехидно:
      - О, Чирей! А что в таком смешном прикиде? Ты что, за ночь обанкротился? Или решил стать ближе к народу, снизойти к нам, сермяжным людям? Или путешествуешь инкогнито?
      - Ага - инкогнито! - не смутился Чирей - Сховався в жыто, так сказать! Воронцова, меня ваши дела горячо заинтересовали, я намерен принять в них самое деятельное участие. Начнем с яичницы и кофе, где тут у вас очаг, так сказать? Думаю, вчерашние пакетики вы еще не до конца раздраконили? Это было бы огорчительно... - и Чирей бесцеремонно потопал в кухню. Оленька поплелась следом. Через пять минут там же появился Рыжов - не здороваясь, принялся растапливать печь. Украдкой мрачно посматривал на Чирья. Скоро появился и Димка. Принюхиваясь, повертел носом, засунул руки в карманы:
      - Оль, слышь, а этот че тут делает? Этот, как его там - Прыщ-на-жопе? Не, не так.... А-а, вот, вспомнил - Чирей! Господин Чирей чего это у нас нынче - в гостях? Оно ж - незваный гость хуже татарина! Чего это он тут лазит?
      - Щасс спросим! - вздохнула Оленька - Пусть завтрак приготовит, тогда и спросим. Не все же мне вас тут обслуживать! А так хоть какая-то польза с татарина...
      - Ну, ни фига себе! - возмутился Чирей - Я им тут роскошный стол организую, и вообще соратник по борьбе, друг по несчастью, так сказать! Заглаживаю вчерашние ошибки... Ой, ф-ф-ф... - Васька уронил нож, затряс порезанным пальцем - Искупаю кровью, так сказать!
      - Я твоей кровью завтракать не буду! - насупилась Оленька - И вообще, хватит выкаблучиваться! Выкладывай, чего тебе от нас надо?
      - Да всего ничего.... - посерьезнел Чирей - Желательно знать, куда это подевался друг мой Петя, и в какое это говнишко он меня втянул.... Во что-то вполне жизнеопасное, как я погляжу.
      - А почему Петя? У тебя что, своего говнишка нету?
      - Не-а! У меня - нету! Я вообще какаю фиалками, если хочешь знать. Я к делам отношусь с большой осторожностью! А с Петенькой встречался всегда на одной квартирке - специально держу уголок для ведения финансовых вопросов... И кроме Худякова никто о ней не знал. Так вот квартирку эту у меня обыскали, обшарили. Сначала аккуратненько, а через пару дней - демонстративно, с порчей имущества. И, заметь - она была на сигнализации.... И ходят-бродят за мной - есть такие места, где я обязательно должен появляться, вот оттуда и ходят, и когда-нибудь меня выходят, гады. Судя по вашему печальному опыту - никакого человеколюбия, никакого уважения к личности от них не дождешься! Я это дело решил пресечь и предотвратить. А в качестве компенсации за моральный и материальный ущерб - Петеньку отыскать и морду ему начистить! Если, конечно, он на этом свете пока....
      - А на нас как вышел?
      - Легко! Худяков пропал, хатку мою обшарили - ну, думаю, Петеньку, гада такого, надо искать. По старой дружбе, да спросить за причиненный ущерб... ну и, потом, интересно же.... Сначала, конечно, по месту жительства поискал. Петеньки нету, а про тебя ходят ужасные слухи - типа, весь ваш класс решили чечены перестрелять, из-за того, что Дубинин воевал где-то там, что ли.... Ну, думаю, Худяков пропал, тебя вообще взорвали - наверняка, мент в курсе. У этого твоего толстого мента на работе ночной дежурный в Интернете вечно сидит, порнушку смотрит. Ну, пока он смотрит, я аккуратненько компьютеру в кишочки залез, и тоже посмотрел, что мне было надо... Тоже своего рода порнушка, знаешь ли.... Пароли и защиты у них хлипенькие, протоколы пишут безграмотные, слог суконный, обороты речи корявые. Но познавательно, познавательно.... Смотрю - вах, это не ты подорвалась, а пес твой. Это - не иначе, тебя Бог спас! Дай, думаю, заеду, повидаюсь, вспомню молодость. Посмотрю на пейзаж, так сказать.
      - Посмотрел?
      - Посмотрел...
      - А сегодня чего приперся?
      - Так, это... Оль... все... достали меня гады! Вчера днем, пока я тут у вас околачивался. У меня в квартире сигнализация стоит - очень хитрая, один непризнанный гений за ящик водки поставил. Так вот, она засекла - ну, сигнализация эта - как мне квартиру красным зайчиком через окно обшаривали. Диван, кресло напротив телевизора, кухню - лазерным прицелом. Примеривались, прицеливались, гады.... Значит, мне немного осталось. А жить-то хочется, так сказать... Я, Оль, как увидел, что она, сигнализация эта, дура электронная, мне назаписывала за время моего отсутствия - я по квартире на карачках ползал, ей-богу, вдоль наружных стен по периметру, чтобы из окна не достали. Ну, у меня там был припасен... "план Х"... на случай экстремальных обстоятельств. Я же говорю, я всегда с осторожностью.... Ну вот, я смылся, а потом думаю - не век же мне в норе сидеть. Ну, не достали сегодня дома, достанут завтра на улице - от всего не убережешься. Да я через неделю такой жизни с ума сойду - я натура тонкая, впечатлительная.... Короче, Оль, я с вами. Надо этих гадов искать. Я умею, серьезно, лучше этого вашего мента умею....
      - Ах, умелый ты наш... - вздохнула Оленька - смотри, сейчас яичница подгорит.
      Чирей усердно зашуршал у плиты, потом они молча позавтракали, потом Оленька позвонила Дубинину. Владька приехал и расспросил Чирья с усердием и пристрастием, и стряс с него обещание милицейский компьютер привести в божий вид. И пообещал ночному дежурному оборвать яйца и т.д. Среди прочего - Чирей рассказал о содержании документов из Баранниковского портфеля. Хотя - о чем-то подобном Оленька уже догадывалась, да и с Владом они этот вопрос уже обсуждали. Посему новостью это не было, и ценно было лишь знание Чирьем подробностей и реквизитов - кому и как именно водочка отгружалась. Часа через два они выехали на двух машинах в Москву - в Воскресенске ничего новенького разузнать было невозможно, а столица предоставляла широкое поле деятельности....
 
      Оленька предпочла сесть в машину к Чирью. Рыжовский "Опель" был, конечно, куда комфортабельнее, но Оленьке что-то не улыбалось очутится столь близко к Рыжову. Да и молчать всю дорогу не улыбалось. Впрочем, и с Чирьем нашлась одна-единственная тема для беседы - куда подевался Петечка Худяков? Чирей был склонен полагать, что Петечка решил без него окучить водочное дело - ему-то оно представлялось простым и ясным. Потребовать денег в обмен на документы. Вопрос - у кого именно Худяков намеревался требовать денег?
      -У Баранникова, конечно.... - пожала плечами Оленька.
      -Почему у Баранникова? Баранникова он не знал, и о роли его в этом деле не знал...
      -Роль... Худяков о ролях никогда не задумывался. Портфель Баранникова - вот к Баранникову он и пошел.
      -Думаешь?... Может, и так... в портфеле могли быть личные документы - записная книжка, квитанции какие-нибудь... м-да, Баранникова он найти очень даже мог... мог... Но потом - Баранникова же застрелили, так кто и куда, в таком случае, припрятал Петечку?
      -Пойдем, и спросим.
      -Куда? - Чирей от удивления двинул по тормозам, и машину слегка занесло на скользкой дороге, сзади рявкнул клаксон рыжовского "Опеля".
      Оленька перевела дух:
      -Ты на дорогу смотри...
      -Я смотрю... Куда пойдем? К кому?
      -К Баранникову домой. Кто-то же там должен быть... Извинимся, спросим.
      -С чего бы он перся к Баранникову домой? Глупость же несусветная...
      -Ну, смотри - Баранникова во вторник застрелили. О том, что портфель у Худякова, он не знал - иначе не лез бы в квартиру к Сергею. Что ему там могло понадобиться, кроме портфеля? Нелепая идея, но иной даже представить себе не могу.... Тебе блатхату твою обшаривали когда?
      -В четверг, а второй раз - в субботу....
      -Ну вот - в четверг Худяков на звонки уже не отвечал. Так что - среда и утро четверга - вот в это время он пытался встретиться с Баранниковым. Скорее даже - именно в среду, ведь его успели выспросить про ваше место свиданий, и расправиться с сигнализацией. Если Петечка выложил все про твою квартиру - значит, и про меня не умолчал. Машину мне заминировали ночью с четверга на пятницу. А что Баранников погиб - он не знал, иначе в жизни бы туда не сунулся.
      -Куда - "туда"?
      -К Баранникову домой.
      -Да почему "домой"?! С чего ты решила, что Худяков поедет к нему домой?
      -А куда? На работу? Шантажировать человека по месту работы? Если бы так - ему бы сказали, что Баранников погиб. Представляешь разговорчик? "Позовите господина Баранникова. -Извините, его вчера убили..."...
      -Мадам, а вы весьма циничны.... А, Оленька?
      -Это потому, что меня регулярно по четвергам пытаются укокошить. В прошлый четверг стреляли, а в этот взрывали! А сегодня, между прочим, понедельник! А что будет в этот четверг, кто мне скажет?
      -Я скажу - засмеялся Чирей - Новый Год!
      -Что? - растерялась Оленька.
      -В этот четверг у нас будет Новый Год!
      -Ну да, действительно - Новый Год... - эта мысль показалась Оленьке очень странной. Новый Год - это было из какой-то другой жизни.
      Они долго ехали молча, занятые своими думами, потом Васька вернулся к теме худяковского исчезновения - почему все-таки Оленька думает, что Худяков поехал к Баранникову домой?
      -Если бы встречу назначили в общественном месте - в кафе, например - Петя бы просто вернулся домой. Клиент не пришел - и он бы вернулся. На работе - ему бы сказали о смерти Баранникова, и он бы, опять же, вернулся. Скорей всего - он нагрянул к Баранникову домой без предупреждения, и наткнулся там на кого-то, кто сумел его схватить, задержать. На кого-то, кто был в курсе, и предпринял дальнейшие действия....
      -И у этого, который "предпринял", ты собралась "извиниться и спросить"?
      -Нет. Который "предпринял" - думаю, там не сидит. Скорее всего, у Баранникова дома кто-то есть - жена там, или любовница - кто по приходе нашего Петечки позвонил, позвал того, кто "предпринял". Вот к нему мы и подойдем, к тому, кто дома сидит. Спросим про Худякова, намекнем на наши особые знания, простимулируем звонок. Можно меня отправить в качестве наживки, а вам в засаде спрятаться, и потом напасть на этого... "предпринимателя"... Не с бригадой братков же он явится ... будем надеяться... Главное - ввязаться в драку, а там - как пойдет.... Нас же четверо, это тебе не один Худяков, который в жизни не подрался не разу.
      -Боже, Оленька... вот про кого бы... в тихом омуте черти водятся!
 
      На окраине Москвы они заехали в "Сбарро", и вчетвером обсудили Оленькины соображения и предложенный ею план. План никому не понравился, но другого ничего не придумалось, и решено было таки "ввязаться в драку". Конечно, все пошло не так - с самого начала. У запертых ворот баранниковского дома никого не было. За высоким забором стыла глухая тишина. Они долго звонили, а потом Димка с досады пару раз пнул гулкие стальные ворота. Они уже садились в машину, когда Оленьке послышался звон разбитого стекла и слабый крик. Крепостную стену и трехметровые ворота штурмовать не пришлось - на границе с соседним участком их заменил поломанный и поваленный штакетник. Из разбитого окошка цокольного этажа кричала, плакала и ругалась, на чем свет стоит, Риточка. За ее плечом маячила бледная худяковская физиономия. Риточку они кое-как успокоили, притащив из машины и сунув в разбитое окно пару бутылок минералки и кое-какую еду - они сидели в подвале четвертые сутки, питаясь в основном запасами спиртного из бильярдной. В доме все наружные двери оказались стальными и совершенно неприступными. Обойдя дом раза три по периметру, они решили разбить окно и подсадить наверх Димку, с тем, чтобы он попытался как-нибудь открыть входную дверь изнутри. Окно разбили, Димку подсадили, а через пять минут ребятки из объединения "Охрана" со всем усердием разложили их по снежку. Оленьке досталось всего-то пару пинков, потому что она сама рухнула в сугроб с перепугу, при одном появлении черных камуфляжей, а Рыжову опять расквасили нос.... Базиль вопил, что он журналист и находится при исполнении, но и его общая участь не миновала. Димка где-то в доме притихарился - и остался незамеченным и непойманным...
 
      Оленька украдкой рассматривала рыжовский нос, похожий на небольшую свеклу, и от души надеялась, что ее собственная физиономия выглядит получше. Ссадина на скуле саднила, глаз онемел и заплыл, но нос был цел, по крайней мере. Сразу после задержания их растащили по разным кабинетам, и принялись допрашивать с большим пристрастием. О чем там говорили остальные, Оленьке было неизвестно, а она сама рассказала все, как на духу, с самого начала, включая все свои соображения, предположения и догадки. Молоденький лейтенантик строчил пером так, что рвалась бумага, и строчки сваливались по диагонали в правый нижний угол страницы, потому что он никак не мог остановиться, чтобы сделать перенос и начать новую строку. Где-то на второй минуте допроса он тиснул кнопочку под столом, и заглянувшему охраннику бросил: "Позови Демина", не отрывая глаз от листа. И этот самый Демин притопал молча, сел, и рта не раскрыл, пока Оленька говорила. А когда наконец остановилась - охрипнув и обессилев, и выложив все - он молча встал, и утопал из кабинета. В коридоре немедленно началась какая-то возня и движение. Долетали обрывки разговоров и команд, и топот ног. Потом их привели всех в один кабинет - всех пятерых, включая Риточку и Худякова, рассадили по разным углам, и приставили для присмотра давешнего лейтенантика, а в коридоре стало так тихо, что уши начинали поджиматься и волосы на затылке шевелились от тревожного ожидания. Часы летели, в кабинете совсем стемнело, и лейтенантик включил свет. Потом ему пришлось отпускать всех по очереди "на пять минут", и он провожал выходившего тоскливым взором, страдая от невозможности одновременно "сопровождать" и "присматривать". Стоял в дверях, нервно крутил бритой башкой - увы, он не был хамелеоном, и не мог смотреть одновременно в разные стороны. Так что, когда дело дошло до шестого отлучившегося, Оленька начала опасаться, что бедолага окосеет от чрезмерного напряжения. Но - Бог миловал....
      Оленька увернулась потеплей своей курткой, и примостилась, умялась плечами в уголок, и уже даже задремала, когда в коридоре послышался грохот и возбужденные голоса. Появился Дубинин, какой-то подтянувшийся и чужой, еще мужики - задевали друг друга чугунными плечищами.... Потом Оленьку куда-то тащили, о чем-то спрашивали, тормошили и трясли.... Потом Дубинин вез ее домой и ругал всю дорогу. Голос его сливался в равномерный рокот, похожий на шум водопада и Оленька только сопела, а потом, ни с того ни с сего, заявила:
      -Дубина, я тебя тоже уж-ж-жасно люблю.... - и пока Дубинин подбирал отпавшую челюсть, и соображал, что ответить - Оленька уже спала, и улыбалась во сне....
 
      Улыбка... неуловимая и мимолетная.... Прохладная, нездешняя, и взгляд уплыл куда-то вдаль, за окно. Все время хочется встать, и посмотреть - что видит там, вдали, чему улыбается эта непостижимая женщина. Вечерние сумерки потихоньку вползли в кабинет, смягчили ее красивое и властное лицо.
      Следователь потер усталые глаза, переглянулся с напарником, вздохнул:
      -Ну что же... Хм... А чем вообще занималась эта лаборатория?
      -Разрабатывала рецептуры специальных моющих средств. Высокоактивные составы для промывки цистерн, трубопроводов, промышленных емкостей.
      -Как же там оказалась взрывчатка?
      - Не взрывчатка - только ингредиенты. Взрывчатку вполне возможно изготовить из веществ, применяемых в медицине, бытовой химии, в строительстве... Наверное, вы и сами не раз видели такой фокус в американских боевиках. Не так просто, как в кино - но вполне возможно. В лаборатории такие вещества присутствовали. Что-то недостающее он, вероятно, принес с собой. Например, алюминиевую пудру можно было взять в лаборатории, занимающейся разработкой строительных лаков и красок. Селитру - в лаборатории сельскохозяйственных удобрений.
      -Он обладал достаточными знаниями, чтобы разобраться во всей этой химии?
      Женщина удивленно подняла брови, помолчала. Потом решительно тряхнула головой:
      -Да. Мы учились с ним на одном курсе в химико-технологическом институте, а потом он служил где-то... в спецслужбах...
      Следователь что-то быстро пометил в блокноте, задумался...
      -И что же, взрывчатку в вашей лаборатории мог приготовить любой опытный лаборант? Как вообще хранятся такие опасные вещества?
      -Не надо думать, что в лаборатории смешивается все, что угодно, со всем, чем попало. Рецептуры сначала разрабатываются и рассчитываются на бумаге, утверждаются, потом все составляющие вещества согласно ведомости отпускаются лаборантам, под роспись. Получившиеся готовые составы проверяются, тестируются... Это не бесконтрольный процесс. Конечно, небольшие количества каких-то ингредиентов можно... сэкономить.
      -А кто отпускает химические вещества? Как они хранятся на складе, учитываются?
      -На складе у нас компьютерный учет, вещества хранятся под кодовыми номерами, потому что химические формулы или официальные названия длинны и сложны, легко могут быть ошибки. Например - диэтилтерефталат имеет кодовый номер 47, и в рецептуре выписывается: "N 47 - 400 миллиграмм". Постоянно используемые вещества годами числятся под одним и тем же номером, и номера эти со временем запоминаются наизусть...
      -У вас, кажется, была инвентаризация на складе примерно за неделю до взрыва? С чем это было связано? Вы заметили недостачу каких-то веществ?
      -Нет, инвентаризация плановая... Просто мы провели ее чуть раньше, чем обычно... Конец года, и скоро будут годовые отчеты, налоги, а сейчас время было... посвободнее... Инвентаризации ежемесячно проводятся, второго-третьего числа. Что-то списываем, что-то пополняем. Я же говорила - у нас довольно жесткий учет.
      -А может быть так, чтобы под каким-то номером после инвентаризации оказалось совсем другое вещество? И потом произошла незапланированная химическая реакция?
      -Номер поменяться может. Например, если какое-то вещество закончилось, и мы не планируем его закупать, номер освобождается, и потом присваивается другому веществу. Но, в любом случае, рецептуру составляет компьютер, и туда включаются вещества под теми номерами, которые существуют на данный момент. Это не один раз перепроверяется - рецептуру подписывают три человека. Практически, мы максимально защищены от ошибки.
      -А если кто-то воспользуется старой рецептурой?
      -Н-нну... тогда... теоретически, такое возможно... но кто же будет... без утвержденной рецептуры...
 
       " Кулебяка с с емгой для Влада, и пирог с черемухой для Катерины.... Влад, конечно, отмечать будет дома, но завтра они обязательно забегут. Первый раз за во семь лет не пригласила на Новый год Худякова , и орешки с вареной сгущенкой для него печь не буд у. Так я и не узнала, кто Худякова в подвал посадил... . Маковый рулет для Димки - б удем надеяться, что Димка его любит, и что Димка придет. Благо, хоть кинул SMS - ку, что у него все в порядке... но сам-то где? А телефон не отвечает. ... Соседки при моем появлении крестятся, но синяки на физиономии приписывают взрыву, сочувствуют.... А на Рыжова, наверное, вообще страшно глянуть... Ну, в ресторан теперь не пойдет, так встретит Новый Год дома... с кем-нибудь... с этой своей знакомой, которую чуть не взорвали. Она богатая, и, наверное, красивая... Богатые почему-то все красивые... смотрят за собой, и всякие пластические операции делают, и одеваются стильно...А Димке я вчера купи ла такой длиннющий полосатый шарф и шапку, пацаны в таких сейчас поголовно, а Димка без шапки лазит, и курточка у него холодная. А Рыжов нос расквасил, и дубленку всю кровью залил, как он домой пошел в таком виде? Разве что менты сами же подвезли... Девчонк и позвонили еще днем и поздравили, а сейчас отплясывают где-нибудь на веселых вечеринках, а тут хоть вой . П ироги уже в ынула, ук ры ла полотенцем, чтобы остывали медленно и не осели. Салаты нарезаны, котлеты нажарены, фаршированная курица дождалась своей очереди в духовку. Одно совершенно не ясно - будут ли гости? По всему выходи т , что нет "
      Дверной звонок рыкнул коротко и зло. Пустая миска выскользнула из Оленькиных дрогнувших пальцев и загрохотала по полу. Оленька через нее перешагнула и опасливо подкралась к двери. Перевела дух, отряхнула обсыпанные мукою руки. Открыла, мучаясь ощущением "дежавю".... Лампочка в коридоре на этот раз горела исправно, и беспощадно освещала хмурую рыжовскую физиономию, и пахучую, немножко однобокую елку, и пакеты из "Рамстора". Рыжов без приглашения шагнул в квартиру, закрыл за собой дверь, разделся. Потащил пакеты на кухню. Поддернул вверх рукава пушистого свитера, поднял с полу миску, молча принялся ее мыть. Димка заявился часам к восьми. Что-то невразумительно буркнул. Воровато покосился на Оленьку, захлопотал возле елки. Праздничный стол они накрыли в зале - все так же молча.
      Тишину нарушил Чирей - ворвался с воплями, потрясая пятилитровой бутылкой шампанского. Взорвал в коридоре петарду, за что едва не схлопотал от Рыжова по физиономии, и потащил всех за стол. В полдвенадцатого неожиданно заявился Дубинин:
      -А мои все спать улеглись! Пацаны наскакались, напраздновались, раскапризничались, Катерину совсем замучили. Она пока их укладывала, сама придремала. Так что я отпросился тебя поздравить! Остальным, звыняйтэ, подарков не предусмотрено... - и все, как по команде, зашуршали пакетами...
 
      -Так, народ - Чирей осмотрел разгром в Оленькиной комнатенке - Попраздновали мы хорошо, сейчас все всё дружно моют-прибирают, чтоб Ольку не оставлять наедине с этим хаосом. Потом садимся рядком, да поговорим ладком - вы будете иметь, что слушать!
      Через час все благополучно расселись на диване и креслах. Потягивали кофе в мягкой полутьме, под мерцание елочных гирлянд и тягучие напевы Бьорк. Потом неугомонный Чирей взял слово:
      -Давайте расставим точки над Ё в нашем жутко-занимательном дельце. Я, как звезда эстрады, завершаю концерт! Начинает самый молодой - то есть Димка! Ну, докладуй - где был, что видел? От ментов ты заныкался, а дальше что?
      -А дальше решил на ночь глядя никуда не идти, в доме спокойно переночевать, и по возможности хозяев дождаться - не век же их в ментовке держали бы...
      -Дождался?
      -Ну...
      -И что? Что ты вдруг замолк!
      -Да ну-у... приехали утром Худяков и эта... Риточка... сюсюкает: "Мальчик, хороший мальчик".... Сама... это... девочка,блин...
      -И все? "Мальчик, мальчик" - и все? А в подвал их кто посадил? Или ты не спрашивал? Да что ты как кол проглотил? - у Чирья от любопытства и нетерпения дергался нос....
      Оленька подергала Димку за рукав:
      -Дим, мы с ним разбежались, честно.... Я совсем не буду расстраиваться, так что говори уж как есть, интересно же...
      -Точно? Совсем? Дала козлу пинка под зад? Честно?
      -Честно-честно!
      -Ну так Худяков с этой Риточкой стакнулся - поженились мудак с блядью! Худяков, как ты и думала, приперся туда, прямо в дом, а Риточка вызвала Красовского - говорит, испугалась незнакомого человека. Но по-моему, темнит - у нее с Красовским было заранее договорено. Я так думаю - она может, и за Баранниковым раньше следила, а Красовскому все докладывала. Глазки у нее так и бегают, все высматривают. У меня все пробовала выспрашивать - кто да кто приходил, да как узнали, что они там. Да про тебя, Олька, да про Худякова - она на него глаз положила, тяжеленько так....
      Ну, Красовский тогда приехал, Худякову отвесил пару плюх, тот все и рассказал - о чем спрашивали, и о чем не спрашивали - и про Ольку, и про Чирья. Ну, Красовский портфель забрал, а придурков этих запер в подвале. Сказал, что ему сейчас некогда, а завтра вернется и разберется с обоими. Они там и ждали, тряслись от страха, и друг друга утешали, как могли. И квасили - там в бильярдной много всякого бырла было.... А он не вернулся.... А потом Риточка услышала, как я в ворота долбанул - ну, думает, надо кричать караул - вдруг спасут....
      Она там об этого Худякова все трется, прям как кошка блохатая. Все говорит, что дом на нее записан, и что в доме есть сейфик, и надо бы как-нибудь его открыть, и еще, может, каких секретных заначек надо поискать - типа, Баранников был богатый, но жадный, и где-то напрятал. Не при мне - а зажмет Худякова где-нибудь за углом, выменем к стенке притиснет - и ну шептать про заначки... У него и слюни до полу. А сама пошла снова звонить Красовскому на работу, а ей сказали, что он погиб. А они как обрадовались, как накинулись друг на друга - я думал, они и до спальни не добегут, посреди коридора тра.... У-й-й... Ты чего пинаешься, прыщ ты... Вау!... Да я те щас!!!... Ой... Ладно, ладно, Серега, пусти, не буду я его бить... пока что...
      -Так, право слова передается Сереге. Рассказывай.
      -Рассказывать особо нечего. Знаю только, что Красовский подорвался в пятницу вечером в одной из лабораторий фирмы "Канталь". Со стен смывали шлангом... Так что бомбы он мастрячил лично - и больше так не будет. Это все.
      -Коротко и сердито. Иесс... Теперь я - слушайте все!!! Вот про этот самый "Канталь". Вернее, про эту бабу, Хозяйку медной горы! Амалия Карловна! Имечко - класс, да? Я к этому Коктелю в сервер залез, и еще в пару мест... Главное, рассмотреть все с правильной точки зрения, и сложить в стройную цепочку все факты! Я лучше всех ментов это умею!
      -Во, завелся! Вот и давай нам факты. А то сейчас заткнем твой фонтан красноречия - ты дерешься, и нам можно... Ой!... Пусти, Серега!
      -Иесс - даю факты! У достопочтенной Амалии Карловны на двери обнаружили взрывное устройство двадцать второго декабря. Двадцать третьего она обратилась в Институт стали и сплавов, и заказала спектрографический анализ двух образцов проволоки. А двадцать четвертого такой же анализ заказал родимый ФСБ, и все три анализа абсолютно совпали. Из чего я сделал вывод, что саперы проволочку с двери Амалии Карловны отрезали кусачками, и позднее отправили на анализ. А сама дамочка оставшийся кусик проволочки аккуратненько открутила и рассмотрела, и показался он ей до боли знакомым... Я потом навел справки - такая проволока, очень тонкая и прочная, у нас не производится, а закупается за валюту в Англии. В "Кантале" ею пломбируют емкости с химическими веществами для поставок на экспорт. Стоит она туеву хучу денег, и расходуется под строгим контролем - на вес золота. Так что, увидев такую замечательную проволочку, Амалия заподозрила - не с ее ли фирмы презентик? Долгие сомнения не в ее правилах, так что она взяла оба образца - с двери и со склада - и сделала анализ, подтвердивший ее худшие подозрения. Уже во вторник она запросила в отделе кадров досье на работников склада химреактивов и на всех работников лабораторий. И, видимо, нужного человечка вычислила - а значит, вычислила время и место изготовления бомбочек. И предположила то, что следующей мишенью может стать Олька - поэтому она позвонила в Воскресенск утром в чертверг, какой-то своей знакомой с химзавода - типа, поздравить с Новым годом, и та ей, видимо, рассказала о ночном взрыве. Амалия - дамочка весма решительная, и послушайте, что она делает: в тот же день покупает праздничные туры нескольким лаборантам, быстренько проводит отчетно-поздравительное собрание, и буквально выпирает их за ворота. А сама срочно устраивает инвентаризацию на складе, причем среди всяких "списать-закупить" - одну какую-то заразу своим письменным приказом повелевает заменить на другую - якобы она заметила некие признаки досрочной порчи. Кладовщица таких признаков не видела, но приказ начальства не обсуждала, наклеила на новую коробку ярлычок со старым номером, да и все дела. Я название химозы - той старой, и новой, переписал по буковке в блокнотик, и потом у одного шибко знающего человечка и расспросил, что будет, если эти препараты поменять. Оказалось - будет БАРА-БУММ!!! Мгновенный взрыв! Взрывчатка сработает сразу! Вот Красовский и подорвался! Рецептура у него была старая, о замене препарата никто ему не сообщил, потому как свой человечек где-то в это время туристил, и все сработало, как Амалия Карловна и планировала!!! И никто ее умысел в этом деле никак и никогда не докажет!!! Проволочное любопытство вполне простительно, звонила подруге, награждения новогодние, инвентаризация почти плановая, химоза менялась у всех на виду, как положено.... Ты бы, Серега, поосторожней с дамочкой - больно уж умная. Уж слишком!!! Кто еще хочет выступить? Кто лучше меня?!!!
      -Я лучше - буркнул Дубинин - Вот ты мне скажи - тебя из обезьянника когда выпустили?
      -Ну... вчера ... - удивился Чирей.
      -О! А ты домой не поехал - в какую-то запасную норку забился, и носа не высовывал, а сегодня помчался сюда. А знаешь, почему?
      -Ну, и почему же? - разозлился Чирей.
      -А потому, что про снайпера ты не забыл! Амалию ты повертел и рассмотрел, и догадок разных настроил. Но догадки - не факты, мало что стоят. Я тебе таким макаром чего хочешь докажу. Например, что крокодил более длинный, чем зеленый - потому что он длинный с двух сторон, а зеленый только с одной. Или что он более зеленый, чем широкий - потому что он зеленый во всю длину, а длина больше ширины! Чего хочешь! А ты про Амалию лапшички много наварил, а про снайпера - упс! Ничего! Вот ты и продолжаешь ползать раком по периметру!
      -Ну, допустим! А что же ТЫ про него узнал?
      -А все!
      -Ну так рассказывай!!! - заорали все хором, и Дубинин растерянно захлопал глазами, сраженный столь дружным напором. Засмеялся:
      -Снайпер охотился конкретно на Рыжова!
      -Опа! И что же я ему такого сделал?
      -Ты - ничего. А вот Амалия кое что сделала - она оставила тебе наследство.
      -Мне? Наследство? А на фига ж ей такое? Она еще меня переживет! - пораженно вытаращился Рыжов.
      -Три года назад у нее обнаружили уплотнение в щитовидке. Она из Белоруссии, работала где-то в Чернобыльской зоне. Было серьезное подозрение на рак. А у нее есть несовершеннолетняя дочь, живет с ее родителями. Девчонка слишком молодая, еще бестолковая, а дед с бабкой - деревенские старики. Вот Амалия Карловна и подстраховалась - написала завещание на Рыжова. Четко перечислила - что он должен получить, как имуществом управлять, что брать себе, а что выделять ее родителям и дочери. Видно, полностью Сереге в таком деле доверяла, и человеком его сочла надежным и честным. Красовский был полностью в курсе, потому что он был одним из свидетелей, удостоверявших завещание.
      Рыжов хмуро сопел, по скулам ходили каменные желваки:
      -Что бы она там ни сочла - мне она о том не сказала. Помнится, спрашивала - если она умрет, позабочусь ли я о ее родных. Я обещал. Она прошла курс лечения, сделала операцию, все кончилось совершенно благополучно, и разговора такого больше не заходило... Амалия, слава Богу, в полном здравии! И при чем тут снайпер?
      -А притом, что он ее законный муж и наследник!
      В комнате повисла вязкая тишина. Наконец, у Рыжова прорезался голос:
      -Сколько лет ее знаю - никогда ни про какого мужа не слышал.
      -Здислав Сенчевский. Сочетались законным браком за три месяца до рождения дочери, и не прожили вместе ни дня. Сенчевский бросил институт, удрал за границу, поступил во Французский легион. Отслужил, еще пару лет пошатался по разным мелким войнушкам, и решил вернуться на Родину. В Москве отыскал Красовского - он живет все в той же, еще дедовой квартире. Правда, коммуналку скупил, расселил, отремонтировал - теперь это дорогая недвижимость. Но адрес все тот же. Что там у них были за отношения, не знаю, но и через семнадцать лет Красовский старого друга подобрал и обогрел - и принялся использовать для весьма конфиденциальных поручений. Здислав умел многое, и совет мог дать ценный, а потому очень скоро был в курсе всех дел господина Красовского. Конечно, при встрече, да под водочку - друзья вспоминали молодость, студенчество, общих друзей - и, среди прочих, Амалию. Красовский не знал, что Здислав и Амалия все-таки поженились. Он рассказал, что студенческая подруга превратилась в очень богатую и очень красивую стерву, что она бросила на стариков-родителей дочь, завела себе молодого любовника, и оставила ему в завещании все имущество. По-моему, он ей жутко завидовал, и ненавидел Амалию жгучей, животной ненавистью отвергнутого самца.
      Здислав преданностью не отличался - ни Родине, ни жене, ни другу. Он сделал свои выводы, о которых Красовскому докладывать не стал - подал запрос в Архив ЗАГС, и убедился, что по-прежнему является законным мужем Амалии Карловны Стемпень. Теперь следовало устранить любовника, стоявшего между ним и наследством - и поездка в Воскресенск кажется ему вполне подходящей возможностью. Надо только подстроить, чтобы поехал Рыжов, и добавить пару собственных штрихов. Все шишки свалятся на Дудникова и его неуклюжую шпану, возомнившую себя крутыми парнями. Но - не вышло, не получилось. А тут Красовский запаниковал - ему показалось, что Амалия что-то знает, что она разоблачит его аферу с водкой. Да и еще кое-что за ним водилось - он готовил, по заказам неких неустановленных граждан, взрывчатку в одной из лабораторий, куда имел свободный доступ по долгу службы, и где у него был свой человек. И он решает Амалию убить, вешает ей растяжку - но и тут случился облом, и притом по вине Рыжова.
      Здислав в ярости - нельзя, чтобы Амалия погибла раньше Рыжова, и он вступил в права наследства! Он убеждает Красовского, что Рыжова нужно немедленно уничтожить. Красовский соглашается сразу - по своим собственным соображениям. Он поручает Риточке увести Рыжова из дому, а потом расстаться с ним к девяти часам вечера. Какая в том необходимость, ей не докладывали. Необходимость была, а времени на изучение рыжовских привычек уже не было - не лежать же снайперу с винтовкой на чердаке дни напролет, подстерегая жертву.
      Риточка согласилась погулять с Рыжовым. Но, во-первых, она посвятила в свои планы Баранникова, а он решил по-своему воспользоваться отсутствием хозяина в квартире. А во-вторых - для Риточки приказ "гулять до девяти" - что-то из области неприятных воспоминаний прыщавой юности. И она задерживает Сергея почти до одиннадцати. Сенчевский убивает Баранникова, считает свое дело благополучно завершенным, а потом вдруг узнает, что все еще больше запуталось! Вдобавок, на следующий день появляется Худяков! Да еще обнаруживается его друг, журналист, Базыль Чарковский, который в курсе всего - Худяков не преминул устроить Базылю неприятность, и старательно приплести его в это дело! Красовский обшаривает квартиру Базыля, и поручает Здиславу пока что за ним последить, а сам бросается в Воскресенск - там есть крайне опасная свидетельница, и там может оказаться пропавший после убийства Баранникова Сергей. Взрывное устройство он берет, на всякий случай, с собой. В Воскресенске он застает Оленьку за выгрузкой из машины огромного количества продуктов - ясно, она сейчас не одна. Рыжов, скорее всего, здесь, можно одним ударом расправиться с обоими - Красовский минирует автомобиль и возвращается в Москву. Ему снова нужна взрывчатка - Амалия все еще висит дамокловым мечем над его головой. Но - на этот раз она опередила .... Здислав узнает о гибели Красовского в субботу утром, переворачивает вверх дном квартиру Чирья в надежде отыскать его адрес - гибель Красовского кажется ему вполне преднамеренной, а Чирей был последним, кто удостоился внимания Красовского. Он нашел квитанцию по оплате за электричество в кармане старого плаща.... В воскресенье осмотрел квартиру - через прицел, что и подвигло нашего друга Васю на решительные действия.
      -И что же - вы его поймали, или тебе все это птычка начирикала?
      -Зачем птычка? Поймали! На тебя! Ты у нас был живцом!
      -Это как?
      -Мы тебя в обезьянничку немного подержали после вашей освободительной эпопеи, а тем временем в квартирке у тебя всячески обозначили хозяйское присутствие - включили свет, телевизор. Попался, как миленький, убивец-то наш! Так что теперь можешь ходить спокойно. Снайперка взяли, пульки сравнили - точно он стрелял и в Рыжова, и в Баранникова.
      Чирей поежился:
      -Говорят, бог троицу любит.
      -Ну так будь спок - в этой троице еще был Генка Марчук....
      -Можешь еще добавить сюда же Голубенко, Конькова и Дырина...
      -Во, блин....
 
      Все еще пару минут помолчали, удрученные чужой злобной дуростью, потом Димка заметил:
      -Олька еще не говорила.
      -А что я вам скажу? Я нигде не была, ничего не видела. Мирно пекла пироги. В этот четверг на меня никто не покушается!
      -Я покушаюсь - вдруг заявил Рыжов - с этого четверга и на всю жизнь. Будешь мирно печь мне пироги.
      -А жить будем в Черняках, а то тут тесно! Дом совсем немного достроить осталось! - заорал Димка, и швырнул диванную подушку в потолок так, что посыпалась известка.
      -Что-о??? - взвилась Оленка - А вы у меня спросили? Вы - оба!!!
      -Ну... - Рыжов поднялся, головой едва не задевая люстру - быстро все встали! Чирей, Димку ты сейчас отвези в Черняки, вы сегодня там ночевать будете. Дубинин идет домой, а я буду спрашивать Ольгу, желает ли она стать моей женой. Сейчас два часа ночи - до утра времени как раз хватит!