Холодно

      Дубинин шел на работу, привычно окидывая строгим взором вверенную ему территорию, но мысли его сейчас были далеко от текущих мелких дел, и даже компания пьянтосов, усевшихся распить на поломанную лавочку в заросшем городском парке - даже они сегодня не вызвали немедленных воспитательно-организационных действий... Потому что - во-первых, он понял, что преступление это было местным, тутошним, а оттого еще более угрожающим... А во-вторых - откуда еще черт нанес два автомата?
 
      Оленька юркнула в дверь, торопливо закрыла за собой замки, перевела дух. Дико было входить в собственную квартиру с такими предосторожностями, но Влад относился очень серьезно ко всему этому делу, и Оленька поневоле прониклась его опасениями. Ночь с воскресенья на понедельник она провела у Дубининых, где ей, конечно, были очень рады, но выспаться в одной комнате с сорванцами двух и четырех лет совсем не удалось. Пару дней пожила у подруги в Москве, но не век же ей болтаться по подругам... Понадеявшись на русский "авось", Оленька решила вернуться домой. Через к обеду на балконе сушилось свежепостиранное белье, квартира сияла чистотой, а Оленька, в просторном махровом халате, с накрученным на голову полотенцем, весело распевала на кухне, переворачивая аппетитно шкворчащие котлеты. И подпрыгнула чуть не до потолка, когда дверной звонок залился непрерывной, заполошной трелью:
      - Кто там? - пискнула Оленька, подкравшись к двери, и боясь взглянуть в дверной глазок.
      - Это я, Димка Коньков. - звонко откликнулись за дверью.
      Оленька повозилась с замками, впустила мальчишку:
      - Разувайся, входи... Котлет хочешь? - у пацана задергался нос от дразнящее-вкусного запаха, но просто сказать "хочу" он стеснялся, а отказаться не было сил. Растерянное щенячье выражение Оленьку позабавило, она со смехом подтолкнула гостя:
      - Давай, давай, не жмись, а то все остынет...
      Солидную порцию картофельного пюре и горку котлет Димка умял в пять минут, подливу с тарелки старательно подчистил хлебушком. Оленька сразу вспомнила, как Клавдия Ивановна жалела пару лет назад Конькова: "такой способный мальчишка, а совсем не учится, потому что некому за ним присмотреть - мать пьет, брат сидит в тюрьме". Разница в возрасте между братьями была большая. Придя из тюрьмы, Витька мальчишку одевал, кормил, за учебу спрашивал строго, и даже пару раз ходил на родительские собрания. Это Оленька слышала от Людки Мартемьяновой, дочка которой училась в одном классе с Коньковым-младшим... А теперь смотреть за Димкой будет совсем некому, потому что мать, кажется, спилась окончательно...
      Промерзший и голодный пацан согрелся, наелся, и начал клевать носом уже за чаем. Оленька предложила:
      - Иди, приляг на диван, а то уснешь на ходу.
      Мальчишка упрямо мотнул головой:
      - У меня дело есть.
      - Ко мне? - удивилась Оленька.
      - Не-а... к Дубинину!
      - К Дубинину? Ну, так и шел бы к Дубинину...
      - Ты прикалываешься, что-ли? Кто-ж меня пустит к Дубинину? У него кабинет, и возле кабинета мент сидит вместо секретарши, прикинь! А у меня в этом году два привода...
      - А от меня-то что ты хочешь?
      - Ну, ты с ним дружишь, он к тебе в гости захаживает, я сам видал...
      - И что?
      - Ты меня к нему отведи. Он не заругается, если с тобой...
      - Он и так не заругается, если дело стоящее. А если ерунда какая-нибудь - он и мне заодно с тобой всыплет, с него станется!
      - Дело... Дело такое - я слышал, как Тарасовна говорила... ну, тетка такая, возле магазина водкой из-под полы торгует... мужики у нее берут, и говорят: "вот, продаете, людей насмерть потравили"... и чтоб она цену, значит, немного уступила. А Тарасовна давай орать: "ты покажи, кто моей водкой когда отравился? А с химзавода пузыри тянут, так не диво, что потравились На химзаводе, кроме отравы, ничего отродясь не бывало, а теперь, вишь-ли, оттуда водка!". Вот, я думаю, если бы проверить... химзавод... - Димка судорожно сглотнул, и Оленька подалась к нему, чтобы утешить, обнять... хотя какое уж тут утешение... А Димка справился, выпрямил острые плечики, и потопал в зал - может быть, для того, чтоб просто поскорее повернуться к ней спиной...
      Звонок снова дзынькнул, и Оленька, забыв испугаться, открыла дверь...
 
      Дверь в приемную распахнулась, гулко бахнув о стену. Молнией пролетев мимо секретаря - тот и головы не успел повернуть - Димка ворвался в кабинет к Дубинину, выпалил прямо с порога:
      - Там убийца пришел! Бандит пришел, я его видел в тот день! Он Витьку искал, а они потравились... А он меня увидел, и "где Витька", говорит! А я ему в глаз дал! А он за мною теперь пришел, прямо к ней!... А-а... а я через балкон убежал! Через балкон, по решетке спустился, и сюда...бегом... Ну чего ты сидишь? Быстрее!!! А то он и ее убьет, она же теперь его тоже видела!... Он и ее убьет!..
 
      Оленька влипла в угол, судорожно стиснув кулачками ворот халата, втянув голову в плечи. Хлопала глазами под распутавшимся полотенцем. В прихожую осторожно сунулась длинноносая и любопытная Димкина мордашка. Он осмотрел расквашенную дверь, поцокал языком... Обошел мешанину крови и грязи посреди прихожей, перешагнул осколки разбитой вазы, обломки журнального столика... добрался до Оленьки, подергал за рукав:
      - Как они, а?... Ты видела, да? Как они его!
      В Оленькиных ушах еще стояли грохот выбиваемой двери, топот сапог, крики милиционеров, удары дубинок, вопль Рыжова - он заорал, когда за спину завернули простреленную руку. И взгляд его стоял перед глазами - растерянный, отчаянный, злой... И гримаса боли на залитом кровью лице...
      Коньков снова подергал ее за рукав, потряс за плечи:
      - Эй!.. Эй, ты что? Совсем очумела с перепугу?...Возись с этими бабами... - он отлепил Оленьку от угла, обнял за плечи. Потянул в зал, поддерживая и подталкивая, усадил на диван. Приволок с кухни стакан воды:
      - На, попей... что ж ты так переполохалась... Эй, очнись! - он снова потряс Оленьку, расплескивая воду - Эй, это я, Димка Коньков, узнаешь? - Оленька, наконец, кое-как сфокусировалась на его перепуганной конопатой физиономии, задышала чаще, чаще... Уронила стакан, всхлипнула... Они сидели на диване, и, обнявшись, ревели на пару - Оленька и Димка Коньков...
      Впрочем, через час Дубинин застал их уже на кухне, за чаем с ванильными сушками. Устало опустился на табуретку. Крепко потер ладонями затылок, пожаловался:
      - Башка трещит... чуть инфаркт из-за вас не получил, ей-богу...
      Оленька вздохнула:
      - Владька, а нельзя было это сделать как-нибудь так... менее шумно.
      - Ну... можно, наверное... но, ты пойми, мы тоже люди... а тут такой шкаф... да и малец - Дубинин фыркнул, покрутил головой - Малец, говорю, такого шороха навел...
      - И ничего не навел... - насупился Димка - не навел, а... я сам испугался. Я думал, он за мной притянулся. Я же в глаз ему дал...
      - И как же это ты до его глаза допрыгнул? - заинтересовался Влад.
      - Да... он сам меня поднял... за шкирку.
      Оленька сидела, потупившись, задумчиво жевала сушку. Отпила чай - и вдруг прыснула, метнулась в ванную, закрывая ладонью рот. И там, в ванной, смеялась и кашляла, едва не подавившись непрожеванной сушкой... Димка и Влад тревожно переглянулись. Дружно поднялись с табуреток... Оленька хохотала, сидя на краю ванны, хлопая себя ладошками по коленкам:
      - Влад, представляешь!... тот его за шкирку... а этот в глаз... а он тебя не уронил с перепугу?
      - Уронил... - буркнул Димка. Происшествие вовсе не казалось ему таким уж смешным. И он никак не мог понять - чего это она вдруг так развеселилась? То плакала, а то смеется?!
      - Уронил?!!! И что он тебе сказал? - заливалась смехом Оленька.
      - Что я засранец.
      - А ты что?
      - Что он сам засранец. - мрачно сообщил Димка.
      Тут уж и Дубинин не выдержал. Представив себе столь содержательный диалог, заржал, как конь. Димка недоуменно оглядывался - на Влада, на Оленьку, снова на Влада. Потом пожал плечами. Хмуро поплелся допивать чай...
      Когда Оленька вернулась на кухню, Димка стоял, прижавшись лбом к оконному стеклу, вглядываясь в темноту ночи. В окнах его квартиры - напротив и немного наискосок - горел свет, мельтешили темные фигуры. Слышны были пьяные выкрики и брань - мать который день гуляла без просыпу, навела полный дом собутыльников. Последние два дня Димка туда и заглянуть не решался...
      Оленька покосилась на окно. Куда смотрит бедный пацан, она прекрасно знала - сама не раз ужасалась тому, что там творится. Правда, два года назад, когда из тюрьмы пришел Коньков-старший, все приобрело вполне приличный вид - на окнах исчезла фанера, и появились шторы, и пьяные посиделки переместились в какое-то другое место под напором крепких Витькиных кулаков. А вот теперь все вернулось на круги своя, и в этом доме Димке уже не было места...
      - Димка, останешься у меня ночевать?
      Мальчишка резко обернулся:
      - А можно? - и тут же сник, застеснявшись своего порыва - А-а... может, я домой пойду...
      Оленька вздохнула:
      - Ну ты же видел - дверь-то мне совсем раздолбали. А чинить уже поздно, ночь на дворе. Завтра столяра из ЖЭСа позовем, он починит. А сегодня-то как я буду спать тут одна? И квартиру ведь не бросишь с незапертой дверью, если бы куда-нибудь напроситься переночевать. А так я тебе кресло разложу, постелю, вдвоем не страшно. Можно еще Лорда к нам привести - будет совсем хорошо.
      - Лорда? - задумчиво переспросил Димка - Ну, с Лордом не страшно... и со мной.
      Лорд был соседской псиной, большущим старым черным догом, с седой мордой и выпавшими зубами. Ему и лаять-то уже было лень. " Н у, если хороший человек просит помочь, остаться переночевать ... раз уж ей самой страшно... то почему бы и нет? Тем более с Лордом. Тем более, на чердаке сейчас такая холодрыга ..."И Димка кивнул, серьезно и по мужски:
      - Не вопрос. Надо, значит надо.
      Оленька постаралась скрыть улыбку...
      Притащив из соседней квартиры Лорда, уговорив Димку хорошенько вымыться и напялить ее старую майку, уложив мальчишку в постель и закинув в стиральную машину его вещички, Оленька, наконец, присела на кухне с Дубининым. Наедине, вдалеке от любопытных пацанячьих ушей:
      - Ну что, этот Рыжов... что он говорит?
      - Да так, в основном... комментирует. - хмыкнул Дубинин.
      - Ты ему сказал про заявление?
      - Не сказал, не боись. На трое суток имею право, без предъявления обвинений.
      - А допрашивал уже?
      - Нет. Пусть остынет ночку. А то он так выражается... энергично. Пусть пока посидит!
      - Влад, а... его сильно побили? В прихожей была кровь на полу.
      - Да ну, нос расквасили - только.
      - И все?
      - И все! Почти... Слушай, Воронцова, что за подозрительный интерес? Что это ты так забеспокоилась о его здоровье? Ты о своем лучше похлопочи - чтоб завтра же тут не было тебя! А то ишь, не успела явиться домой - группу захвата ей высылай! А ведь в другой раз могут и не успеть!
      - Не ори, Дубинин! - не слишком вежливо перебила его Оленька - Мальчишку разбудишь.
      - Ладно... я, пожалуй, пойду... Ночь на дворе, а я тут с тобой валандаюсь - ни сна, ни покоя... Ты это, дверь чем-нибудь подопри, и поставь какую-ни-то кастрюльно-ведерную сигнализацию, как в пионерлагере, помнишь?
      Оленька захихикала, мигом вспомнив одно весьма шумное приключение... "Сигнализацию" она и в самом деле устроила. Впрочем, ночь прошла мирно.
 
      Утром заспанный Димка притопал на кухню:
      - Привет... Слышь, а чего это Дубинин ночью говорил, что тебе отсюда сваливать надо?
      - Все-то ты слышишь... что это ты мятое надел, давай поутюжу.
      - Так сойдет. Ты мне зубы не заговаривай. Этого же посадили? Посадили! Так чего тебе-то бежать?
      - Ну, во-первых, его только на три дня посадили.
      - Это почему? - вытаращился Димка.
      - Ну он же не сделал ничего. В чем его обвинять? Ну, в гости пришел...
      - Я его в гости не звал!
      - Так он не к тебе и пришел.
      - А к тебе, что-ли?
      - Ну да... наверное...
      - А ты его знаешь, что-ли?
      - Нет. - вздохнула Оленька - Видела один раз. Вернее, два...
      - Дела-а... Слушай, ну ладно, я перессал, а Дубинин-то что всхлопотился? За просто так, небось, ОМОН-то не присылают? Мало ли кто что сказал - на каждый переполох ведь не присылают! А?
      - Ну... - Оленька снова вздохнула - Понимаешь... Я тебе расскажу, только ты не трепись никому.
      - Да я вообще никогда... никому! - обиделся Димка.
      - Понимаешь... Я тут случайно оказалась свидетелем одного преступления... И этот мужик тоже. Его Сергеем зовут... ну, и, брат твой кое-что знал. Вся компания эта... А теперь есть подозрение, что они не просто так, не сами отравились... Что кто-то это подстроил. Ну, убрал свидетелей. Влад за меня боится - я ведь тоже свидетель.
      - А что-ж этого Сергея хватали, если и он свидетель?
      - Ну, тут мы еще не совсем разобрались - он просто свидетель, или он с преступниками заодно?
      Димка зло фыркнул:
      - Вот менты так всегда - сначала схватят, дубинами надают, рожу расквасят, а потом разбираются! И Влад твой хваленый - такой же!
      - Что-ж ты тогда вчера к нему побежал? - оскорбилась за Дубинина Олечка.
      - Да так... Я же говорю - перессал.
      Олечка просто пришла в восторг от такой самокритики.
      Завтракали они молча - каждый думал о своем. После завтрака Димка солидно заявил:
      - Я тут подумал... Собирайся, поедем ко мне домой. Там тебя никто не увидит и не найдет.
      - Куда это "к тебе"? Туда, что ли? - мотнула головой в окно Оленька.
      - Да ну, туда... скажешь тоже! У меня дом есть, в Черняках, в деревню поедем.
      - До-ом? - удивилась Оленька.
      - Дом! - немного покраснел Димка - Вообще-то, конечно, его Витька строил. В Черняках. Но он все на меня записал, так что это вроде мой дом. Говорит: "Меня, того и гляди, посадят, и ни за что имущество пропадет. Государство оттяпает". А так - на меня записано, мне и будет. Я, может, не так быстро сяду. Вырасту пока...
      - Слушай, а чего это ты так уверенно садиться собрался? И в милицию два привода в этом году, ты говорил, у тебя? - озадачилась Оленька.
      - А-а, мужики все садятся... - флегматично махнул рукой Димка.
      Так или иначе, Димка Оленьку уговорил. И Дубинин этот план тоже вполне одобрил. Пока столяр, дядя Миша, починил дверь - Оленька собрала вещи. Собирать пришлось матрасы и постельное белье, и занавески, и кое-какой инструмент, и складную садовую мебель, и всю необходимую посуду - в Коньковском доме ничего еще не было. Правда, там уже были газ, свет и вода, и котел установлен, и на первом этаже даже постелен дощатый пол, а вот мебели никакой не было. И обоев... И светильников не было никаких - одни голые лампочки на корявых скукоженых проводах...
      После обеда они сходили на гаражи, и забрали Оленькину машину. Нужно было заправить ее, и съездить за продуктами, купить сразу на пару недель, и за разными необходимыми мелочами - оказалось, что начинать хозяйство с нуля довольно хлопотно. Загрузить все домашние вещи они намеревались завтра, раненько утром, не привлекая к себе излишнего внимания. И съехать в Черняки затемно, чтобы никто ничего не увидел. Благо, в Оленькину "копейку"-пикапчик можно было уместить все за один раз. Купленные продукты пришлось нести в квартиру, чтобы они не замерзли ночью в машине, и чтоб их оттуда никто не стащил. Уставшие и замотанные, они в ту ночь спали без задних ног, забыв даже бояться неведомых врагов.
 
      Рыжов вынырнул из сна мгновенно, при первых звуках поворачиваемого в двери ключа. Включился свет, и в камеру вошел Дубинин. Уселся на край пустых дощатых нар, напротив Рыжова.
      - Просыпайся. Ольге машину подорвали полчаса как...
      - Погибла?
      - Жива. Даже не пострадала, если не считать перепуга.
      - Как так?
      - Она машину на ночь возле подъезда оставила. Утром вышла с собакой, и с торбой картошки. Открыла заднюю дверцу, поставила картошку, впустила собаку, поднялась наверх, за следующей сумкой. Тут машина рванула. Думаю, псина просто перепрыгнула на переднее сиденье, в "Жигулях" спинки низкие... а псина - дог старый, он наверняка больше Ольги весил... Думаю, там было что-то вроде самодельной мины... Эксперты точнее определят. Температура страшная, металл расплавился, а осколков, вроде бы, нет... Ну и бензин сдетонировал. Слава богу, машина стояла с торца дома, там окон нет, никто не пострадал. Но, конечно, напугались люди....
      - А она сейчас где?
      - У меня ... Я ей велел сидеть и не жукнуть. Никто ж не знает, что это не она взорвалась. Пусть пока думают, что она... Целее будет.
      - А мне ты зачем это все говоришь?
      Дубинин помолчал пару минут, хмуря брови. Словно еще раз оценил и обдумал все свои доводы. Потом вздохнул.
      - Вы с Ольгой сейчас в одной лодке. За ней охотятся, а тебя подставляют по полной программе. А мне ее припрятать некуда, и сторожем при ней сидеть я не могу - мне этого охотничка хренова отыскать надо. И побыстрей - пока вы оба целы. Поэтому желательно - очень желательно - чтоб ты мне все как есть рассказал. Понял ты меня - все, как есть! А то ведь они не только Ольгу хлопнут - они и до тебя добегут. Ты для них сейчас расходный материал.
      - С чего это ты так надумал?
      - Да пистолет мы твой нашли... В сумке у одного мужичка. Мертвого, между прочим. Так что все дело закруглено и завязано, и концы в воду. А ты тут совсем лишний.
      Рыжов недобро усмехнулся:
      - А если я с ними заодно?
      - Ты, может, с ними и заодно, а они с тобой - нет. Ты им нужен был, чтобы Ольгу найти. Ты нашел. Если бы ты с ними заодно был - ты бы про мужиков у Ольги не выспрашивал. И в паспортном столе не светился... и в забегаловке этой паршивой ты бы не шарашился у всех на виду. Ты их не знал - а хозяева твои знали. И отравили - за день до того, как ты их тут искал. И при том пистолетик твой в сумку подбросили. Типа - мужики Голубенко убили, а потом вдруг случайно отравились. Виноватых нет. Осталось так - пару лишних свидетелей устранить, тебя да Ольгу - и все чики-чики!
      - Могли бы этого Голубенко вообще в лесу зарыть, и никакого бы дела не было - раз уж так у них было с двух сторон схвачено...
      - Я вот что выяснил - твои хозяева хотели что-то вроде спектакля разыграть - инсценировать вооруженное ограбление, отнять портфель. Шофер машины был в курсе, должен был просто в условленном месте остановиться. У Голубенки в автомате и рожка не было... а вышло вон как. Не по уговору вышло... И похоже, мужики эти наши, компания Голубенковская, попробовали хозяев твоих шантажировать, бабок с них за Голубенко слупить. Конечно, при таком раскладе труп мужики вовсе не прятали - это, можно сказать, ихний козырь такой был. За шантаж они на другой же день жизнями поплатились, да на них же еще это дело свалили. И вот скажи мне - на хрена ж ты теперь своим хозяевам? С какой стороны не глянь, везде ты крайний! Ничего тебе тут не остается, как все мне рассказать - чтобы я ваши с Ольгой задницы прикрыл.
      - А может, я ничего говорить не буду? Я к этому делу никакими уликами и доказательствами совсем не подвязан. Мало ли что Воронцова эта ваша натрепала? Кроме ее слов, ничего у вас на меня нету, иначе бы со мной тут не так разговаривали... Трое суток отсижу, съеду куда-нибудь, и поминай, как звали. А вы со своей Ольгой сами тут разбирайтесь.
      - А вот это у тебя не получится. Никак не выйдет!
      - Почему же?
      - А ты у нас еще по одному делу проходишь. Дело мелкое - о краже из квартиры Ольги Воронцовой пятисот долларов. Но там от тебя остались следы, улики, свидетельские показания. Пацан тебя видел. Соседка.... К Воронцовой я тебя подвязал. А теперь на нее покушались, и тебя можно придержать до конца расследования. И дело с Голубенко можно расследовать - ты не думай, что тут совсем зачистили концы. Кроме Ольги, у нас еще свидетели есть. Все раскрутим. А для тебя вопрос стоит так - или ты пойдешь свидетелем, или соучастником. А чтобы совсем отмазаться, остаться в стороне - не получится. Это я честно тебе говорю. Ты подумай!
      Рыжов усмехнулся недобро:
      - Что тут думать...
 
      Оленька прижималась спиной к горячему печному боку, и никак не могла согреться. Зубы стучали так, что она ничего не слышала, кроме этой назойливой частой дроби. Димка вошел, хлопнул дверью, с грохотом ссыпал возле печи охапку дров:
      - Ничего... Вот натопим, будет тепло. Сегодня в кухне переночуем, а завтра пустим насос, воду в батареи закачаем. Включим котел. Вообще будет лафа! И помыться можно, и постирать... Да не трясись ты так! А то иди, тоже дровец поруби - топором помашешь, сразу станет тепло. Этот вон - даже дубленку скинул! - Димка мотнул головой в направлении двери. Оленька стиснула зубы - и услыхала гулкие мерные удары, хруст раскалываемых поленьев." Да уж - пойд у я туда, как же... Рыжов с топором - мечта всей жизни... А Димка еще удивляется, что у меня зубы стучат... Идиот Дубинин - не нашел ничего лучше, как приставить к нам этого жуткого Сергея Рыжова ... "
      - Слушай, а что это он странно так - полено держит правой рукой, а рубит левой? Он что, левша? У нас пацан один в классе был - левша - на одни двойки учился...
      - Точно не знаю, но, по-моему, не левша. У него плечо прострелено - правое...
      - А-а-а... то-то он заорал, когда ему руку завернули... А то я думаю - такой большой, а орет... А морду ему менты хорошо отрихтовали.... А он и так-то был не красавец, а тут ваащще-е... а злющий, слышь... на тебя злой!
      Печка разгорелась, и скоро наполнила кухню жилым теплом. Оленька устала бояться и дрожать, завесила голое кухонное окно покрывалом, и занялась ужином. Или завтраком - это как посмотреть. Три часа ночи - это поздний ужин, или ранний завтрак? Олины вещи и съестные припасы из квартиры, можно сказать, выкрали под покровом темноты, и доставили в Черняки на рыжовской машине. Ездить пришлось три раза, они замерзли, устали и проголодались.... Яичницу с ветчиной Рыжов уничтожал в молчании, не отрывая глаз от большой чугунной сковородки. Оленька маялась - ее неудержимо тянуло оправдываться и извиняться за всю советскую милицию. Но, кажется, извинения были бы бесполезны - стоило рыжовскому взору оторваться от сковородки, и пасть на бедную Оленьку, от нее остались бы одни угольки...
 
      С утра заявился Дубинин. Уселся на матрас, спиной к печке, как давеча Оленька, потер озябшие ладони, властно потребовал:
      - Олька, подавай мне кофе в постель - большую кружку! И сами рассаживайтесь, прямо передо мной, чтоб я всех видел! Устроим очную ставку, мозговой штурм, бурное обсуждение - короче, карты на стол. А то, понимаете ли - стрельба, отравление, взрыв, где-то притихарились два автомата, а теперь... вот еще... возникло тут... одно обстоятельство... - он покосился на Оленьку, и про возникшее обстоятельство распространяться не стал.
      Оленька и Димка послушно уселись перед Дубининым, Рыжов примостился на подоконнике. Пили чай, молчали, собираясь с мыслями. Наконец, Дубинин отставил кружку, повернулся к Рыжову:
      - Начинай... Давай пока только факты, в хронологическом порядке, без комментариев и сторонних соображений.
      - Пятнадцатого декабря, в понедельник, наш постоянный клиент Дмитрий Андреевич Баранников заказал машину и шофера для поездки в Воскресенск. В среду вечером, в 23.00 он приехал в агентство, и потребовал выделить дополнительного охранника. Я был дежурным, хлопец один попросил подмениться в тот день, поехал с ними. Выехали в половине первого. Шли медленно, дорога была очень плохая, снег с дождем. В Воскресенск прибыли в три часа примерно. Тут Баранников заблудился, все никак третью проходную найти не мог. Где-то в половине шестого увидели на остановке... вот ее... - Рыжов недобро покосился на Оленьку - попросили показать дорогу. Заехали на проходную, Баранников пошел оформлять документы. Вернулся минут через двадцать. Выехали две фуры. Мы развернулись, двинули следом... на некотором отдалении.
      На мосту нас обстреляли, трассирующими... Генку убили сразу, наповал. В голову. Машина пошла в кювет, я попытался руль перехватить, и пулю словил - в плечо. Отключился на пару минут... так, не совсем... а... немножко... потемнело... Потом мужик с автоматом дверь распахнул, заднюю. Увидел... вот ее... удивился, спросил "Воронцова?". Тут я выстрелил, почти в упор, между сиденьями, как на Марчука свалился... с левой руки. Автоматчик от двери отлетел, а я сиденье пихнул назад, как-то на коленки Марчуку умостился, и по газам... За кольцевой завернул в лес, по грунтовке, вырулил на какую-то поляну. Красовскому позвонил... Там и стояли, пока он с ребятами не приехал. Пистолет отдал Красовскому. Баранникова на другой день после всей этой стрелянины видел, сам к нему ездил. Он попутчицей интересовался, но фамилию с перепугу не услышал, я ему и не говорил... Через пару дней я решил поискать, кто тут так выступил... круто. В субботу сюда приехал, взял в паспортном столе адреса, Воронцовых довольно много оказалось. До... этой вот... уже к вечеру добрался. Никакой был... Поел и уснул... на диване... нечаянно... Утром съездил на мост, в лесочке и на поле пошарил. Потом опять в паспортный стол, потом к Голубенке домой, там встретил соседа. Потом к Коньковым - он обернулся к Димке с белозубой улыбкой - Там в глаз схлопотал. Потом в "Олимпе" проставился, потом поехал на гаражи. Поговорил со сторожем, он тут же пошел инспекцию навести. Через пять минут прибежал, весь трясется, на кепку свою наступил. Ну, я еще пару минут посмотрел, и в Москву помчался. Хотел с Красовским все это дело обсудить... Сказал шефу про Воронцову... Он все думал, что она подставная какая-нибудь...
      А двадцать третьего Баранникова застрелили. На пороге моей квартиры,... снайпер, с чердака соседнего дома. Кажется, вместо меня застрелили... Я сразу сюда рванул - разбираться на местности, что за фигня такая... Вот еще мне не понятно - в лесочке на проходной стрелков было два. Из автомата лупили, кажется, для блезиру. А Марчука убил снайпер, из винтовки. Моя... одна знакомая... считает, что крыса сидит где-то в окружении Красовского. На нее, кстати, тоже покушались, поставили растяжку на входную дверь. Она Баранникову была непосредственным начальством, так что все дело явно на бизнес подвязано... А раз пистолет у мужиков этих выплыл, значит, Красовский сам его отдал, сразу же. Вот этого я вообще не пойму... Вроде бы, все...
      - Так... Теперь ты, Олька, давай.
      Оленька хмуро покосилась на Дубинина - раскомандовался тут, да и рассказал она ему уже все. Но решила не перечить - вдруг, и вправду что-то надумается:
      - Ну, до проходной ничего интересного не было... Мужик этот противный, Баранников, на сиденье сидел сначала слева, за водителем, а потом, после погрузки, сел справа, ему к той дверце от проходной идти ближе было. Я переползала на левый край, со всей этой охапкой шмотья... А потом, когда уже стреляли, я сразу не поняла, что убили шофера - трассирующие высоко поверх машины шли. Видно было, что не в нас... А когда машина в кювет повернула, то встала косо, я чуть на Голубенку не упала, когда он дверь распахнул. Встретились прямо нос к носу - то-то он так и удивился... Я Володьку сначала не узнала - вылупилась на автомат. Он, кстати, был без рожка, но это я потом уж сообразила... А сразу перепугалась очень... А когда мне... этот вот... над ухом выстрелил, я прямо в распахнутую дверцу прыгнула, и такого чесу дала... пока не свалилась в канаву. Было же еще темно... а потом очнулась - уже светало - в ручье. Мокрая, зуб на зуб не попадал... Вылезла, там рядом ремонтный вагончик был, ключ оказался под ковриком... Позвонила Худякову, он меня оттуда забрал. Привез домой и уехал, он куда-то очень спешил... Я позвонила на работу, сказала, что заболела... Потом влезла в ванну, а потом легла спать. В субботу-воскресенье поговорили... вот с ним... а потом я подумала... Ладно, про "подумала" мы позже поговорим... Нет, сейчас - я подумала, что дело в портфеле, и портфель может быть у Худякова. Даже наверняка! Пошла к нему, а он меня выставил полной дурой!
      - Кто бы спорил? - хмыкнул Рыжов.
      - Да так оно и есть! - фыркнул Дубинин.
      Оленька взвилась -
      - Сами больно умные - оба!!! Вот ты, Дубина, скажи что-нибудь, что не от меня услышал! А то таскай тут тебе кофе в постель, а машины перед подъездом взрываются! А про Лорда я что хозяйке скажу?!
      - Скажешь, что погиб смертью храбрых! - рявкнул Дубинин - Я тоже хлеб не зря жую! Выяснил вот что - здесь дело сляпал Витька Коньков. - Оленька обняла за плечи побледневшего Димку - Коньков принес автоматы, он и стрелял, Дырин в кустах с ним сидел. На дороге были Голубенко и Капустин. Договоренность была, что машина сама остановится в нужном месте, а стреляли именно что для блезиру - инсценировали, чтобы заказчик не догадался, что все подстроено. И нужен им был - видать по всему - портфель. И выдумал это дело Коньков не сам, кто-то ему заказал, и детально все разработал, и автоматы дал, и потом мужиков потравил, Капустин только выжил - чисто случайно. Потравил, как тараканов - потому что Коньков его шантажировать попытался... А он оказался жесток, и скор на расправу... и где-то тут он, тут, совсем рядышком... У меня прямо шерсть на загривке дыбом становится - ведь тут же, собака...С Красовским наш мистер Икс точно в делах - он получил от Красовского пистолет для инсценировки обстоятельств смерти Голубенко. Так что убийство у нас многоэтажное - снизу Коньков со товарищи, над ними мистер Икс, потом Красовский, а где-то рядышком, в густой тени - снайпер с сосны, и снайпер с чердака... Неплохо бы кстати, выяснить, не один ли и тот же стрелок-то... И подрывники - у бизнес-дамочки, и у Ольки. Ну, дадим запросы, экспертизу напряжем... выясним... опять же... Тут информации совсем мало...
      - А над Красовским - еще какой-то генеральный заказчик имеется. Заказчик на всю эту левую музыку.... Иначе - даже не придумаю, зачем бы ему вся эта лабуда... Нужен был портфель - Марчук забрал бы прямо на проходной, да и все дела. - Рыжов пожал плечами, и тут же сморщился - рана еще давала о себе знать.