– Извините, – сказала она, продолжая цепляться за борт. – Я просто устала. – И добавила жалобным голосом: – Пожалуйста, говорите по-английски.
– Нет проблем. Вы англичанка? А как вас зовут?
– Лиза. Элизабет. Не англичанка, нет. Я здесь с подругой. Ее зовут Джемма. – (К чему этот поток слов? Он спросил просто из вежливости...) – Она осталась там, на пляже. А вы?..
– Венсан. – Он сделал паузу. – Этого достаточно?
– Вполне.
Разделенные корпусом лодки, они с любопытством разглядывали друг друга.
Этого достаточно?..«Смотря для чего, мой принц. Смотря для чего». Джемма права, в нем что-то есть. Даже сейчас, когда он болтается за бортом мокрый, как тюлень, с покрасневшими от морской соли глазами. Смуглая от загара шея охвачена золотой цепочкой, горящей на солнце. Длинные волосы зачесаны назад и собраны в хвост.
– А вам не страшно там, внизу? – спросила Лиза.
И тут же обругала себя за глупость. Страшно – не страшно... Что за детский сад?
– Страшно только в первый раз, – ответил он без улыбки. – Потом это проходит.
– Там темно?
– На больших глубинах. Но я стараюсь не уходить на большие глубины, там мало интересного. Мой личный рекорд – шестьдесят метров.
– Ого!
– Да нет, это немного.
Лиза спросила себя, что делать дальше, и поняла, что не знает. Парень ей совершенно не помогал.
– Извините, – сказала она еще раз. – Мне пора.
Он слегка наклонил голову.
– Приятно было познакомиться.
– Мне тоже.
Когда она уже оттолкнулась от лодки и легла на воду, он бросил ей вслед несколько слов на французском языке. Часть из них она не расслышала, а те, что расслышала, не поняла. Ладно, не возвращаться же из-за этого. К тому же она вроде бы намекнула, что предпочитает английский. Будем считать, что он разговаривал сам с собой. И вообще этот Ихтиандр слишком много о себе воображает. Пора уже, в самом деле, выкинуть его из головы.
Этого достаточно?Вот подлец!
Однако выкинуть подлеца из головы оказалось не так-то просто, и когда она подплывала к берегу, его гортанная француз–ская речь с раскатистым «r» продолжала звучать у нее в ушах.
Джемма с интересом выслушала ее рассказ и воскликнула радостно:
– Дело идет на лад!
– Ты так думаешь?
– Уверена.
– Вот бы мне немного твоей уверенности...
В седьмом часу вечера Мистер Совершенство засобирался домой. Увидев, как он швартуется к причалу, Лиза подпрыгнула и потянула за руку сонно моргающую Джемму.
– Пошли!
– Куда?
– Подойдем поближе к воде.
Ей хотелось, чтобы он увидел их вместе.
И он увидел. Прошелся по пирсу до песчаного берега, повернул голову на звонкий женский смех и наконец-то увидел их у самой кромки воды: высокую, коротко стриженную блондинку с мальчишеской фигурой, а рядом с ней... ох, ну просто сногсшибательную знойную брюнетку с агатовыми глазами и телом Анадиомены.
Лиза помахала ему рукой. Он узнал ее и кивнул. Помедлил, очарованный соблазнительным контрастом представших перед ним практически обнаженных тел. Вздохнул, с усмешкой покачал головой, перекинул сумку с правого плеча на левое и направился к стоянке. Он уже не был мокрым и прошел буквально в двух шагах, так что им наконец удалось его разглядеть. Выгоревшие на солнце мелированные волосы, правильные черты лица...
– Он похож на этого футболиста, – сказала Джемма, – ну, как его... Бэкхем!
– Брось! – фыркнула Лиза, мысленно соглашаясь с ее резолюцией.
– Правда-правда.
Вечер они провели в мечтах о прекрасном ныряльщике, а в десять утра были уже в заливе Антипас. Сидели под зонтиком, не спуская глаз с каменистой тропы, ведущей от автомобильной стоянки к пляжу, и даже не лезли в воду, боясь пропустить его появление.
В конце концов Джемма не выдержала и опрометью кинулась к полосе прибоя, пообещав окунуться по-быстрому и сразу назад. Тут-то он и появился. Тень его легла на песок рядом с Лизиной циновкой, туда же брякнулась сумка, а за сумкой он сам.
–
Bonjour, —зазвучал знакомый хрипловатый голос. –
Comment?
a va?
– Спасибо, неплохо, – откликнулась Лиза, мужественно встретив его взгляд. – Кажется, я просила вас говорить по-английски.
Берилловая зелень его глаз, обрамленных черными загнутыми ресницами, поразила ее даже в большей степени, чем сходство со звездой британского футбола, подмеченное Джеммой. Необыкновенные глаза! Накануне, перебрасываясь с ним дурацкими фразами в живописной бухте, где он играл в Жака-Ива Кусто, она этого не оценила.
– И все же вы меня понимаете.
– Я изучала французский в школе. Но это было так давно!
Его глаза продолжали внимательно, без тени смущения изучать ее: грудь, плечи, бедра... И хотя Лиза отлично знала, что стесняться ей нечего, она чувствовала себя охваченной странным трепетом. Как юная барышня на первом балу.
– Давно? – переспросил он, не спуская глаз с ее лица. – Не может быть.
– Увы.
– В таком случае вы неплохо сохранились.
Она натянуто улыбнулась.
Этот первый момент, фактически предопределяющий развитие ваших дальнейших взаимоотношений... Когда он вроде бы нравится тебе, но ты ничегошеньки о нем не знаешь. Быть может, он способен на убийство. Быть может, на обман. Не исключено, что где-то на материке у него осталась брошенная жена с ребенком, и он уклоняется от уплаты алиментов. Он мог ограбить ювелирный магазин, изнасиловать малолетку... да мало ли что еще!
–
Soit
. —Он встал, отряхнул джинсы и потянулся за сумкой. – Пойду проведаю своих подруг-русалок. Удачного дня!
Выходящая из воды Джемма едва успела крикнуть: «Привет!» (Венсан услышал и помахал в ответ, но даже не подумал вернуться), после чего осталось только стоять и смотреть ему вслед, цедя сквозь зубы смачные итальянские ругательства.
– Не переживай ты так, – сказала ей Лиза. – Он же сам подошел. Значит, подойдет еще раз.
Джемма вздохнула:
– У мерзавца правильная походка. – Взгляд ее был прикован к его мускулистой заднице, обтянутой джинсовой тканью. – Думаю, он неплохо танцует.
Лиза вздохнула тоже, любуясь уже не Венсаном, а самой Джеммой. Рассерженная, возбужденная, та была чудо как хороша. Капли воды блестели на округлых загорелых плечах. Мокрый купальник облепил тело, уже не прикрывая, а подчеркивая то, что по идее должен был прикрывать.
– Поцелуй меня, Элиза, – вдруг торопливо прошептала Джемма и заключила Лизу в объятия. – Он смотрит на нас.
– Но...
– Давай же!
Стоя по щиколотку в воде, они целовались, шокируя отдыхающих, а потом услышали, как взревел мотор, и повернули головы, чтобы еще раз взглянуть на знакомую лодку, ракетой уходящую в открытое море.
Пообедать решили в таверне на берегу. То есть не совсем на берегу, чуть выше по склону горы, но береговая линия с веранды просматривалась отлично, так что, уписывая свиную отбивную и салат по-гречески, можно было спокойно наблюдать за перемещением по заливу лодок, катамаранов, надувных матрасов и пловцов. Под потолком жужжали огромные вентиляторы, но в три часа дня это не спасало от жары. Чтобы чувствовать себя человеком, а не выброшенной на берег рыбой, приходилось то и дело промакивать салфеткой лицо и поминутно прикладываться к запотевшей бутылке с ледяной (только что из холодильника) минеральной водой. Лазурное, без единого облачка небо, ласковый шепот волн, головокружительный аромат растущих повсюду островерхих великанов-кипарисов... покой, забвение, безмятежность – о, дивный остров, благословенная Керкира, рай на земле!
– Ой, – вдруг сказала Джемма. И уткнулась в свою тарелку. – Не оглядывайся. Он за твоей спиной.
Лиза замерла с вилкой в руке. Салат вдруг показался ей безвкусным.
– Сел за столик... – вполголоса докладывала Джемма. – Читает меню... ага, заказывает что-то... увидел нас... – Она расплылась в улыбке, всем видом изображая безумный восторг. – Нет, он не собирается присоединиться к нам... полез в карман за сигаретами... сидит и курит, как будто нас здесь нет... вот сволочь!
Покончив со свининой и всем прочим, они малость передохнули и только начали размышлять о десерте, когда отобедавший в гордом одиночестве Венсан подошел и спросил, может ли он предложить дамам кофе. Джемма тотчас оживилась, глаза ее заблестели. Ну да, разумеется, кофе с ликером – это как раз то, что нужно в такую жару...
С почти забытым за последнее время чувством смятения, какое охватывало ее всякий раз при виде интересного мужчины, Лиза следила за тем, как этот клон Дэвида Бэкхема подсаживается к столику, пробегает глазами меню, обращается с вопросом сначала к Джемме, потом к ней (она молча кивает), подзывает официанта... «А дальше, что же дальше?» – спрашивала она себя, с бьющимся сердцем глядя на лица этих двоих. Двусмысленные шуточки, тихий смех, быстрые взгляды из-под ресниц. «Что будет, если сейчас мы примем решение остаться вместе?»
Очнувшись, Лиза услышала, что они говорят об отелях, частных домах и прочем жилье, доступном среднему туристу. Джемма все-таки умудрилась направить беседу в нужное ей русло. Выяснилось, что Венсан снимает комнаты у знакомого фермера из Лиападеса. До моря далековато, но у него есть машина, которую он взял в одной из прокатных контор на побережье, и, поскольку он заранее знал, что она понадобится ему до конца сентября, получилось фантастически дешево. Да, он намерен пожить здесь некоторое время. У него был чертовски трудный год, и теперь ему требуется передышка.
Пока он говорил, Лиза все пыталась разглядеть, что же у него на цепочке. Крест? Амулет от сглаза? Наконец он опустил руку с сигаретой, откинулся на спинку стула, ворот его гавайской рубашки распахнулся, и она увидела – нет, это просто невозможно! – настоящую гностическую гемму с изображенным на ней змеем. Забыв про кофе, Лиза подалась вперед. Да, точно, сомнений быть не может. Змей с двенадцатилучевой короной на львиной голове. Агатодемон средневековых алхимиков.
– Знаете, что это? – спокойно спросил Венсан.
С трудом Лиза заставила себя отвести взгляд.
– Змеевидный демон хтонического плодородия. Демон, дающий силы и здоровье. – Она заметила, что капелька кофе угодила ей на майку и тут же впиталась, оставив коричневое пятнышко. – Дух – покровитель магической процедуры.
На минуту воцарилось молчание. Озадаченная Джемма хмурила брови и нетерпеливо покусывала нижнюю губу. Ей хотелось продолжить разговор об аренде недвижимости, но она боялась спугнуть птичку.
Венсан вернулся к этому вопросу без каких-либо намеков с ее стороны. Комнаты в хозяйском доме – это, конечно, хорошо, но если собираешься провести здесь больше чем две недели, есть смысл поискать более уютное и комфортабельное жилище. Да-да, эти старые особняки на склонах гор... вот бы поселиться в одном из них. Последнее время он только об этом и думает, своего рода
idеe fixe
.
– О! – сказала Джемма, уже не скрывая своего интереса. – Так вы об этом думали... И что же?
– Слишком дорого.
– Для одного – пожалуй. – Она сделала паузу. – А если разделить расходы на троих...
Настал его черед умолкнуть и окинуть испытующим взглядом сначала брюнетку, потом блондинку – что у них на уме?
– Не обязательно давать ответ прямо сейчас, – улыбнулась Джемма. – Мы готовы подождать до завтра.
Венсан побарабанил пальцами по столу. Прищурил глаза, исполненный готовности разоблачить любую ложь, какой безнравственные красотки рискнут попотчевать его.
– А кто вы такие? Чем занимаетесь?
С очаровательной гримаской Джемма пожала плечами:
– Да, в сущности, ничем. Я любовница богатого человека. А это, – она кивком указала на Лизу, – просто мелкая авантюристка, которая развела на деньги своего бывшего мужа.
Плечи Лизы задрожали от сдерживаемого смеха, и она поспешила поставить чашку на стол, чтобы окончательно не погубить свою новую маечку от
«Moschino».
– Почему вы смеетесь? – удивился Венсан. – Это неправда?
– Правда, правда... – всхлипнула Лиза, утирая глаза. – Истинная правда.
– В таком случае незачем ждать до завтра. Я согласен.
– Браво! – воскликнула Джемма, выпрямляясь на стуле. – Когда мы начнем?
– Смотреть дома? Да хоть сейчас. – Венсан достал из кармана сотовый телефон. – Я только созвонюсь с одним своим знакомым...
С самого начала они поставили перед собой совершенно конкретную задачу: отыскать не слишком ветхий дом с водопроводом и канализацией, как можно ближе к Палеокастрице. И с помощью агента, которого привлек Венсан, им это вскоре удалось. Собственно, дом, в котором они в итоге поселились, был первым среди предложенных шустрым Костасом, и они моментально поняли, что он им подходит, но для очистки совести осмотрели еще пару домов неподалеку от Крини.
Все эти дома венецианского типа, распространенные практически повсеместно в Греции и на островах, были сложены из камня и покрыты черепичной кровлей. Простая планировка, минимум декора. В большинстве случаев на второй этаж можно было попасть только пройдя через первый, однако некоторые дома имели более поздние пристройки в виде каменных лестниц, оканчивающихся крытыми площадками «бонтзо», которые вели в жилые помещения верхнего этажа, а также сообщались с верхними и нижними типично греческими верандами «лиакото» или «илиакос». Эти «илиакос», или «солнечные комнаты», при грамотной планировке позволяли зимнему солнцу беспрепятственно проникать в дом, а летом, когда солнце стоит высоко, образовывали уютные тенистые оазисы.
Ступая по щербатым каменным плитам, дотрагиваясь до нагретых солнцем деревянных перил, Лиза не могла избавиться от грустных мыслей. Она думала о хозяевах этих прекрасных особняков. Когда-то все они числились в списках
Libro d’Oro
, а теперь их родовые гербы можно встретить только в архивах музейных библиотек.
– О’кей, – сказал Венсан агенту. – Нам это подходит. Мы готовы внести арендную плату... когда, девочки? Завтра утром.
Так началось их
mеnage а trois
. Совместные походы по музеям, рынкам и магазинам; обеды и ужины в самых разных тавернах по всему острову; общий быт с неизбежной стиркой, уборкой, мытьем посуды и прочими радостями жизни (раз в три дня из ближайшей деревни приходила молодая гречанка Афродита, которая мыла полы во всех комнатах, выбивала половики и так далее, но кто-то же должен был ликвидировать бардак, образующийся в промежутках между ее визитами) – все это не то чтобы напрягало, но требовало определенных навыков общения. Скрытной, недоверчивой Лизе, у которой и в Москве-то было не слишком много друзей, пришлось убеждать себя в том, что Корфу – необыкновенный остров, с людьми здесь происходят самые невероятные вещи, и у нее тоже все будет по-другому. Как ни странно, это сработало.
Глава 2
Лежа на плоской, как ладонь, вершине скалы, образующей мыс, Лиза прикрывает лицо соломенной шляпкой и слушает, как внизу, в воде, плещутся и вопят Джемма с Венсаном. Что ж, все получилось. Самый продолжительный отпуск в ее жизни оказался и самым удачным. Итальянская подруга нежна и внимательна, без примеси назойливости. Французский приятель неистов в постели и уравновешен в быту. Интересно, как долго продлится это счастье
au bord de la mer
?
– Знаете, что нас спасает? – спросила Джемма в один из теплых, благоуханных вечеров, когда они все вместе сидели на веранде, потягивая «Метаксу». – То, что мы ничего не знаем друг о друге. Мы не лгуны, не воры, не тупицы, не интриганы, не трусы, не мошенники... о нет, ни в коем случае, ведь доказательства отсутствуют! Здесь, на Корфу, мы можем быть какими угодно. Мы можем начать все с чистого листа. У нас нет прошлого. Мы невинны.
Тогда Лиза не придала этому особого значения, однако слова не забылись. Невиновны, невинны... есть разница или нет? Невинны – это что-то ветхозаветное, состояние до грехопадения. А невиновны – скорее термин судопроизводства. Если некто, совершив преступление, умудрился уйти от ответственности и суд присяжных объявил его невиновным... Господи, да при чем тут преступление? Что за мысли лезут в голову средь бела дня на берегу Ионического моря?
Чихая и отфыркиваясь, на мыс забирается Джемма, несколько минут отплясывает на горячих камнях, давая солнцу подсушить купальник, а потом с блаженным вздохом вытягивается на циновке рядом с Лизой.
– Ну как? – спрашивает та, не открывая глаз.
– Класс! Хотя мне больше понравилось в Сидари.
– Мы были там уже три раза.
– Ну и что? В Антипасе мы вообще были раз сто или двести.
– Мы же там живем, глупая курица!
– Это я-то глупая курица? – Кипя от негодования, большей частью притворного, Джемма наклоняется над простертой на циновке Лизой и кусает ее за грудь. – У-у, ведьма!
Та испускает пронзительный вопль. Отшвыривает в сторону шляпу и хватает обидчицу за горло.
– Ведьма, да? Ну так не приходи больше к ведьме в постель!
– Ишь какие мы обидчивые!
– Значит, ночью я твоя сладкая девочка, а днем – ведьма?
– Ты же не брезгуешь глупой курицей. Почему я должна брезговать ведьмой?
Взобравшийся на скалу Венсан застает их за обычной возней со всякими там шлепками, повизгиваниями и поцелуйчиками, но поскольку здесь нет ничего такого, чего бы он не видел раньше, не обращает на это ровным счетом никакого внимания. Преспокойно раскладывает на полотенце свои трофеи (две витые раковины асфальтово-серого цвета с розовой изнанкой и небольшой кусок рыхлой губки), подбирает с земли отброшенную Лизой шляпу, надвигает на глаза и не спеша подходит к выступающему краю мыса.
Он стоит, поджарый и гибкий, как акробат, с мускулатурой, развитой чуть больше, чем это необходимо для манипуляций с кислородными баллонами. С его длинных волос, собранных в хвост, капает вода. Крепкие ягодицы, обтянутые черной эластичной тканью плавок, заставляют женщин на пляже смотреть ему вслед. Он неразговорчив, но и не угрюм. Любит спонтанный секс в любое время суток, симфоническую музыку, сухое красное вино, легкие завтраки, удобную одежду из натуральных тканей, дорогие сигареты и ни к чему не обязывающие отношения. Хорош он или плох? Отзывчив или равнодушен? Можно ли на него положиться? Стоит ли ему доверять?..
Они договорились не задавать друг другу вопросов, надеясь, что отношения, выстроенные на основе слепого доверия, не омраченные ни подозрениями, ни взаимными обязательствами, окажутся более жизнеспособными, нежели их традиционные аналоги. Закрыть глаза и повернуться к прошлому спиной – ведь если его невозможно изменить, следует его попросту игнорировать! В каком-то смысле эта политика себя оправдала. Они все еще вместе. Им не в чем упрекнуть друг друга. Их ничто не связывает – ничто, кроме удовольствий. Райская жизнь.
Однако где есть табу, там будут и попытки его нарушить. Это общеизвестно. И первым нарушителем оказался Венсан, хотя его-то уж никак нельзя было обвинить в чрезмерной болт–ливости. Однажды вечером он набрался и рассказал о том, как несколько лет назад чуть не угодил на скамью подсудимых по обвинению в убийстве, которого не совершал. К сча–стью, убийца оказался клиническим идиотом (в полном смысле этого слова), так что его быстро разоблачили и закатали в психушку.
Джемма пришла в ярость: «Мы что, собрались тут рассказывать друг другу страшные истории в духе старины Хичкока?» – но быстро успокоилась и поведала о своем не очень счастливом детстве на Сицилии. Вот, собственно, и все. Один эпизод из жизни женщины, один эпизод из жизни мужчины. Больше воспоминаниям никто не предавался. Невинность... Что ж, похоже, это и в самом деле неплохая идея.
Перегревшись на солнце, Лиза идет купаться. Венсан догоняет ее, на ходу как бы невзначай касается ладонью ягодиц. Легонько стискивает и тут же отпускает. Это намек. Улыбаясь уголками рта, Лиза замедляет шаг, косит на него краем глаза: «Не шутишь, ковбой?»
Нет, он не шутит. В его глазах плещется жидкий огонь, белые зубы обнажены в злодейской усмешке. Он хочет одну из своих женщин и хочет немедленно. Вот только где? Стоя на каменистой тропинке, в том месте, где мыс примыкает к склону горы, они беспомощно озираются, изнемогая от нетерпения. Наконец Венсан хватает ее за руку и тащит по тропе вниз. Теперь и она припоминает: там, среди громадных каменных глыб, есть более-менее укромное местечко.
Его губы... его горячие пальцы, проникающие в самую серд–цевину цветка... Она чувствует дрожь своих бедер, когда он входит в нее с легким стоном, и наклоняется еще ниже, цепляясь руками за камни, чтобы не упасть. Оба сгорают от похоти. С обоих ручьями струится пот. В ослепительном свете дня одинокие пловцы имеют возможность издали полюбоваться змеиным танцем их гибких, загорелых тел, в то время как пешим странникам, передвигающимся по берегу, это зрелище недоступно.
Яркий солнечный свет, ленивый плеск волн почти у самых ног, поблескивание слюдяных крапинок в трещинах камней... тяжелое дыхание, ритмичное движение бедер, невнятные возгласы, свидетельствующие о нарастающем возбуждении...
–
C’est un vrai paradis!
– со стоном выдыхает Венсан, добросовестно отвешивая своей подруге несколько шлепков по разгоряченным ягодицам. Для остроты ощущений. – Ты согласна, любовь моя?
– О боже, да, – отвечает Лиза слабым голосом, пробуя представить себя со стороны. Задница смотрит в небо, волосы метут побелевший от морской соли камень. – Да, мой герой. Ты – лучшее, что есть в моей жизни. Не считая той италь–янской шлюхи, которая балдеет сейчас на солнышке.
Ночь, как всегда, наступила внезапно, как будто кто-то дернул за волшебный шнурок и выключил свет. Цикады по-прежнему стрекотали, но уже без дневного надрыва. Голово–кружительный кипарисовый аромат разливался по саду, погружая расположившихся на веранде людей в идиотски-блаженное состояние без единой мысли.
Откинувшись на высокую спинку стула (одного из тех старых деревянных стульев, которые раньше стояли в обеденном зале и при виде которых прослезился бы любой антиквар), Лиза сонно смотрела в кромешную тьму сада, изредка делая маленький глоток из стоящего на столе стакана. «Метакса», купленная в московском супермаркете, таком как «Перекресток» или «Седьмой континент», – это не та «Метакса», которую рассеянно снимаешь с полки в маленьком греческом магазинчике, запихиваешь в пакет вместе с солнцезащитным кремом и картой автомобильных дорог, а потом в течение нескольких дней пропускаешь по глоточку на сон грядущий, пока бутылка не покажет дно и не придет время отправляться за следующей. Лиза улыбнулась и закрыла глаза. Ей, как и остальным, тоже не хотелось ни двигаться, ни думать, ни говорить.
Хотя, может, и стоило бы. Разогнать эту странную эйфорию и подумать о каких-нибудь важных и серьезных вещах, например, о возвращении домой (рано или поздно придется же это сделать, правда?), о предстоящей покупке скромной однокомнатной квартиры где-нибудь в Южном Бутово (не все же сидеть на голове у родителей), об устройстве на работу, об этом новом, нарисовавшемся перед самым отъездом, поклоннике с непонятным социальным статусом. Об ОЧЕНЬ серьезных вещах – о да!..
Или уж не морочить себе голову, сделать еще глоточек, посмотреть на заласканную средиземноморским солнцем женщину с медовой кожей и волосами цвета ночи, на мужчину, стройного и элегантного, чей взгляд способен растопить даже самое ледяное сердце... Посмотреть повнимательнее и запомнить их навсегда. Вот такими – прекрасными и безмятежными, как боги.
Венсан сидит, повернувшись боком к круглому пластиковому столику, положив ногу на ногу, левой рукой небрежно придерживая стоящий на колене стакан. Он выглядит счастливым и умиротворенным, как праведник, чьи молитвы были услышаны. В правой руке, локоть которой лежит на краю стола, дымится сигарета.
Джемма отрешенно смотрит на книгу, лежащую перед ней просто в качестве предмета, дополняющего натюрморт. Бутылка бренди, стакан, пепельница, книга. Досуг богемы. Впрочем, богемную жизнь, как правило, сопровождает нищета...
– Джемма, любовь моя! – Венсан потянулся к бутылке. – Еще глоточек?
Та глубоко вздохнула, как человек, пробуждающийся от сна.
– Да, пожалуй. – И повернулась к Лизе: – Тебе тоже?.. О господи, Венсан, ты только посмотри: эта швабра уже пьяная в стельку!
– Я не пьяная! – запротестовала Лиза. – Я не...
И тут в кармане у нее зазвонил телефон. При тусклом свете садового фонаря, вокруг которого плясали мошки, Лиза взглянула на дисплей, и ей стало худо. «Вот опять... Что ему нужно? Прошло два года. За два года можно было уже десять раз жениться или хотя бы найти себе подходящую даму сердца... новую дуру, которая согласилась бы терпеть все его закидоны... После того как я оказалась самой жуткой стервой из всех, каких ему когда-либо доводилось встречать, КАКОГО ЧЕРТА ЕМУ ОТ МЕНЯ НУЖНО?»
Прищурившись, Джемма внимательно наблюдала за тем, как Лиза борется с желанием расколотить трубку своего мобильника о каменную стену дома. Венсан как ни в чем не бывало разливал напитки. Наконец трезвон прекратился.
– Почему двенадцать? – шепотом спросила Лиза, глядя на свой наполненный на четверть стакан.
– Что? – удивился Венсан.
– Почему голова змея на гностических геммах увенчана двенадцатилучевой короной?
– Ну, это своего рода традиция, – ответил он неторопливо, краем глаза поглядывая на лежащую перед Лизой трубку, – двенадцать апостолов, двенадцать знаков Зодиака... В манихейской религиозной системе Спаситель создает космическое колесо с двенадцатью бадьями для подъема душ на небеса. Речь идет о Зодиаке. – Он смолк на мгновение, чтобы прикурить, после чего продолжил: – По словам Герхарда Дорна, ученика Парацельса, «колесо творения начинает свой подъем из
prima materia
, откуда оно переходит к простым элементам». Сэр Джордж Рипли, каноник Бридлингтонский, говорит, что колесо должны приводить в движение четыре времени года и четыре четверти, таким образом связывая этот символ с
peregrinatio
и божественной четвертичностью. Колесо напоминает о круговом движении Солнца по небу и по этой причине отождествляется с солнцем-богом или солнцем-героем, который претерпевает тяжкие труды и муки самосожжения, подобно Гераклу, или заточение и расчленение со стороны злого начала, подобно Осирису.
Телефонный звонок заставил всех троих вздрогнуть, хотя если вдуматься, что ужасного в телефонном звонке? У каждого может зазвонить телефон. Телефоны для того и существуют, чтоб звонить... Чушь! Все трое уже знали, что ЭТОТ звонок не предвещает ничего хорошего.
– Черт! – простонала Лиза, кусая губы, когда проклятая штуковина наконец заткнулась.
– В следующий раз я могу поговорить с ним, если хочешь, – предложила Джемма.
Лиза уставилась на нее, не веря своим ушам. А как же неписаное правило? Нет прошлого – нет проблем...
– Ты знаешь, кто это?
– Твой бывший муж. – Джемма нервно усмехнулась. – Разве нет?
Ответить она не успела. Сидящий вполоборота Венсан бросил на нее быстрый, предостерегающий взгляд, и охота язвить пропала сама собой. Предостерегающий – не совсем точно. Во взгляде этом было столько всего, что невольно возникал вопрос: почему незначительное и в общем-то не затрагивающее его впрямую происшествие вызвало у него такой всплеск эмоций? Сочувствие, любопытство, тревога... Чего он опасался? Того, что в сердцах Лиза позволит себе какое-нибудь презрительное высказывание в адрес своего бывшего мужа, и это будет как плевок в сторону всех на свете бывших мужей? Это наводит на размышления. Ему тридцать пять лет, и теоретически он вполне может быть чьим-то бывшим мужем. А дети? Может, у него и дети есть?
– Круг, описываемый Солнцем, – говорил между тем Венсан, – это, по словам Михаэля Майера, «линия, возвращающаяся к самой себе, подобно змее, которая кусает свой хвост, в чем можно распознать Бога».
Почти не отдавая себе отчета в своих действиях, Лиза встала и медленно спустилась по ступеням в сад. Ее окутал бархатистый мрак. Мелкие камешки поскрипывали под резиновыми подошвами спортивных тапочек, ветви олив тянулись к горящему от волнения лицу.
– Не вздумай заявиться сюда, козел! – процедила она сквозь зубы, обращая взгляд на восток, в сторону материка. – Держись от меня подальше, понял?
В траве копошились мыши и прочая мелкая живность. Из чащи леса доносилось уханье сов. Постояв у калитки, Лиза двинулась в обратную сторону. «Спокойствие, только спокойствие. Навряд ли после стольких лет непрерывной борьбы... сколько, кстати? Четыре года в браке, да еще два после развода... а целый год ухаживаний, когда от звонков и незапланированных визитов было просто некуда деваться – его считать или не считать?.. так вот, после всех этих лет, когда по будням вы пытались установить, кто из вас лучший специалист по части мелких пакостей и необоснованных придирок, а по праздникам не упускали случая порадовать друг друга импровизированным скандалом, очередной грязной выходкой, особо утонченной местью и так далее, неужели ему придет в голову тащиться через всю Европу, только чтобы сообщить тебе, что, несмотря на все эти мелкие житейские неурядицы, ты была и остаешься женщиной его мечты?..»
– Тебе пришла эсэмэска, – сказал Венсан, кивком указывая на ее трубку, сиротливо лежащую на краю стола.
Лиза взяла трубку в руки, повернулась к свету и прочла: «Скоро увидимся». Ее бросило в жар. По всему телу разбежались мурашки.
«Господи, да когда же я от тебя избавлюсь, сукин ты сын?!»
– Там есть что-то такое, о чем нам следует знать? – мягко осведомился Венсан.
Что ж, имеет право. Ведь если этот паразит действительно объявится (речь не о том, насколько это правдоподобно), он испортит жизнь всем троим.
Она принужденно улыбнулась:
– Кажется, мой бывший муж собирается навестить меня в солнечной Греции.
Кашлянув, Венсан покосился на Джемму. А та в это же самое время – на него. По тому, какими взглядами они обменялись, Лиза догадалась, что в ее отсутствие они говорили о ней.
– Что он пишет?
– «Скоро увидимся». Больше ничего.
– Возможно, он имеет в виду вашу скорую встречу в Москве. Он же не может знать, что ты вернешься только в октябре. До недавнего времени ты сама этого не знала.