Братва - Шансон для братвы

Я бы тоже что-нибудь придумал, книжки, может, писать бы стал. А чиновникам в таком гипотетическом государстве что делать? Они же работать не умеют, только взятки берут. И передохли бы от голода… Смотри, сейчас как только закон какой более или менее нормальный принимают, они уже лезут с поправками, инструкциями. Им лазейку себе оставить надо, иначе все, кранты, кончится их власть… Оборзели уже вконец, то-то их замачивать все чаще стали. И, заметь, никто уже не удивляется! Будто так и надо…
      – А по-другому с ними не сладить, – заявил Ортопед. – Страх потеряли, козлы… Если к ним по-человечески, все, амба, деньги сожрут и ни черта не сделают. Один способ – на испуге держать, чтоб бочка с цементом по ночам мерещилась… Помню, с одним тоже проблема была…
      – Не надо, Иваныча напугаешь.
      – Да ничего, – возразил Иваныч, – я привыкший.
      – Да было-то по мелочи, – сморщился Ортопед, – ерунда. Купил одного такого, в администрации районной, нам склады нужны были – Попользовались месяцок, вдруг – другим передает. Мы с пацанами теми обсудили, он и у них бабки взял, ну, типа, два раза склад сдал. К нему подъехали, а этот урод нас уговаривать стал – мол, потеснитесь, площадей на всех хватит, в тесноте – да не в обиде… Мутант с печатью, блин… Мы его по-тихому вывели, в тачку сунули и на склад привезли. У нас дела еще были, так на попечение Горынычу и Кабанычу оставили, еще Фауст подтянулся – Они все равно сидели, машины с фруктами ждали. Я только под вечер освободился, Олега забрал и обратно приехали – В ворота въезжаем – тут кто-то на стекло нашего “кабана” – плюх! Как привидение, блин, белое что-то сверху. Мы выскочили – а это родименький наш, из администрации, голый, руки за спиной связаны, петля на шее.
      – Это кто так попечительствовал?
      – Фауст, кто ж еще! Он книжку раздобыл, “Молот ведьм” называется.
      – А, знаю, – Денис улыбнулся, – пособие по допросам третьей степени, испанская инквизиция. И что, советы товарища Торквемады в жизнь воплощали?
      – А то' Единственно, незадача у них вышла – они по картинке какую-то хитрую дыбу соорудили, но неудачно – когда за веревку потянули, их и захлестнуло. Кабаныча вообще под потолок унесло, а Фауст с Горынычем как в паутине запутались… Этот вырвался и бежать. Полчаса по Двору носился, пока на нас не налетел… Мы – на склад. Там картина, доложу я вам! Хуже, чем в этой книжке! Кабаныч на перекрытии сидит, метрах в шести от пола, Фауст уже синий почти – ему веревка горло перехватила, Горыныч эту веревку зубами перегрызает – руки у него за спиной стянуло, самому не освободиться… Ну, развязали мы их, бюрократа отпустили – так с тех пор он за полцены все делает, только скажи! Фауста особенно боится, он теперь у него на связи состоит…
      – Ну, вот тебе и программа перевоспитания чиновников.
      – Это хохмы, – сказал Иваныч, – а где нормальную программу взять? Я на работе все время телевизор смотрю, он у меня, как фон, не выключается. Наших политиков послушаешь, бред один…
      – Почему? – не согласился Денис. Ортопед вновь подкормил “несчастного” Адольфа бутербродом. – Миш, ты мне собаку испортишь, перестань, он уже в дверь еле проходит…
      – Пусть кутает, не жалко. Я в следующий раз ему ветчинки привезу.
      – Не надо. Собакам свинина противопоказана, у них печень маленькая, им жирного нельзя…
      – Тогда говядины парной, с мясокомбината…
      – Ага! Ты привезешь сразу килограмм тридцать, и куда я ее дену? ,
      – Я возьму, – сказал Иваныч. – Рикуся будет доволен…
      – Не сомневаюсь… Ладно, к программе вернемся. Я что говорил? О том, что не согласен. Здравые мысли есть, их только вычленить надо. Фактически каждая фракция в Думе свои интересы лоббирует. Так и надо понять, что выгодно, а что – нет. У Воль-фовича, к примеру, раздел международной политики, система приоритетов…
      – Вольфыч – это голова! – поддержал Ортопед.
      – Не спорю. Так, у Яблонского – его предложения по налогам и кредитной сфере…
      – Григорий – это голова! – бабахнул Иваныч.
      – Мы не в Одессе! Бросьте свои шуточки! Продолжаю… У коммунистов – социальные программы, пенсионеры и прочее. Знаю, знаю, Зюгнович – тоже голова… Паноптикум у нас получается, театр анатомический – одни головы. Ну вот, взять все эти разделы и в одно целое свести. В нормальных странах так и делают. А у нас то густо, то пусто. Они наверху пихаются, а народ еле концы с концами сводит. У кого мозги есть, в криминал уходят, там хоть что-то на карман остается. Государство-то до нитки обдерет, да и посадить все норовит.
      – Точно, – подтвердил Ортопед, – у нас процент небольшой, пятнадцать-двадцать с прибыли. Если барыга работает нормально, не нарывается, его никто не тронет…
      – Ага, – подколол Иваныч, – а если долго не нарывается, то вы ему это обеспечиваете в одни ворота…
      – Не скажи, – Миша отреагировал спокойно, – они сами обычно в непонятки лезут. Вот я тут к психологу ездил, с пацаном одним познакомился, он экспертизу проходил. Так он три года нормально работал, фирму имел, я крышу его знаю, нормальные ребята. Ты, Динь, Альпиниста помнишь, в “Пулковской” встречались?
      – Помню, хороший парень, – кивнул Рыбаков, – сейчас, по-моему, в Штаты рванул…
      – Ну! Там с машинами завязался… Так вот, Альпинист был крышей того пацана. Димоном его зовут. Ну и Димон сразу, чтоб базаров не было, братанско-го бухгалтера к себе взял, тот все время и работал… Сам-то Димон компьютерами занимался, переговоры, он в языках соображает. Ну и пацанам чо беспокоиться? Они только его поддерживали, лавз вкладывали, он поставки организовал – закачаешься! И ему в кайф – ни процент высчитывать не надо, ни с налоговой разбираться – все братанский бухгалтер делал. Если вопросы какие – так его не отвлекали, сами решали – чо мужика от дел отрывать? Он и других барыг консультировал, башка нормально варит. Все организовал, ну, устал – понятно, захотел наукой заняться… Никто не мешал, проконтролировали, чтоб только он денежки до копейки получил свои, и все. На фиг такого раздевать, фирма доход до сих пор приносит. А если он из бизнеса уйти хочет – какие проблемы? Расстались друзьями, он по старой памяти советы дает, все довольны…
      – А как он на психиатричку попал? – нахмурился Денис. – Сдвинулся на почве научной работы?
      – Не… это уже продолжение истории. Приятель его подставил. Знал, сука, что бабки у него есть, решил обуть – На фирму к себе пригласил, плакался, просил помощи… Ну, Димон, добрая душа, да и забыл он, что барыгам верить нельзя, решил подсобить. Опыт-то есть. В общем, помогать тому начал. А урод этот, Ковалевский, его всем.
      – Стоп! Как ты сказал?
      – Ковалевский, барыга этот…
      – Так, а что за фирма?
      – Что-то с недвижимостью связано, я не вникал.
      – Случайно, не “Наш Дом ЛТД”?
      – Да, точно. А ты откуда знаешь?
      – А, было дело. Случайное знакомство. Ты продолжай, не обращай внимания, я так просто уточнил…
      – Ну вот, на фирму-то он его взял, типа менеджером, но без контракта. То-се – И главное, представлял он его не Димоном, а компаньоном Виктором…
      – А это еще зачем? – удивился Иваныч.
      – Нормально, – махнул рукой Денис, – от налогов уходят. Барыги мертвые души любят, практика есть такая… И что дальше?
      – Дальше – совсем интересно. Этот чудила грешный Димона своим знакомым представил, с сотрудниками фирмы потрещал о чем-то и-в ментовку!
      – Ого, – ухмыльнулся Денис, – и что заявил?
      – Сто сорок седьмую, третью …
      – А что это? – не понял Иваныч.
      – Мошенничество в особо крупном, – пояснил Денис, – тяжкое, до десяти лет. И что барыга предъявил?
      – Типа, сто тонн баков у него Димон взял. Еще, сучок, Димона попросил компьютер свой починить, тот его домой поставил, разобрал, он же соображает в электронике… А барыга заявил, что и компьютер украл. С каким-то частным сыскным бюро договорился, с ментами бывшими, те в мусарне и подтвердили, типа, они афериста нашли… Якобы по чужому паспорту работал, бабки хапнул – и в бега! Следак свой, фамилия прикольная – Яичко, все лавэ пытался выбить, в камеру усадил… Пока Димон парился , еще какого-то типа терпилу привели, так с жены Димона пятерку бакинских за его выход из СИЗО ссосали, якобы за эпизод новый… Потом следака сменили, и он пять – два [Ст. 5 п. 2 УПК России – отсутствие состава преступления.
       ]получил…
      – А что он на психиатричке делал?
      – Так он не успокоился же – Три или четыре раза доследования возбуждал – У него, когда шмон мусора проводили, половину вещей свистнули, больше чем на двадцать тонн – Там в деле такого накосорезили! Доказухи – ноль, свидетели показания по пять раз меняют, труба! Он заявы и пишет… Горпрокуратура вынуждена дело снова открывать, там жуткий бардак… Ну, а из Выборгского отдела его на психиатричку и отправили – типа, сомневаются, что он нормальный, еще и стационаром пугают. Вещи-то они возвращать не хотят!
      – Педики, блин, – зло сказал Денис, – ворье в погонах…
      – Подождите, – вмешался Юра, – это что ж получается, любого менты в психбольницу отправить могут?
      – Нет, Иваныч, это не то. Мы про экспертизу говорим, для любого такого дела основания нужны… – Денис почесал бровь.
      – Нет там никаких оснований, – заявил Ортопед, – туфта полная. Мне Димон вкратце рассказал – там только один протокол, да и то чушь. Типа, боксом занимался… Следак новый и верещит, что сотрясы в мозгу могли быть. Ковалевский-то родственник зампрокурора, вот менты и стараются… Я, кстати, и следачка видел – умора, блин! Бурун больше головы, небось в горах сетью отловили, сюда в зоопарк привезли, а он сбежал и в ментовку работать устроился…
      Юра хихикнул.
      – Вполне может быть, – авторитетно высказался Денис, – я, когда в армии служил, в одной части связи внутренних войск глухонемого видел. Вот это цирк! И ничего, в армию призвали, он у них кабель телефонный тянул, ему на бумажке писали, что делать надо – Приказ, блин, в письменном виде – Хорошо, не додумались его на радиостанцию посадить, от ментов всего ожидать можно…
      – Я в армии в артиллерию попал, – Юра взял пирожное, – тогда в сухопутных частях три года служили, конец пятидесятых… У нас немцев с Поволжья много было, считай, полроты. Из них несколько батарей ском…плектовали, – Иваныч чуть не уронил крем.
      – Ты, когда слова такие сложные произносишь, смотри не подавись, – предупредил Рыбаков,
      – Не буду… Они, немцы, у нас все больше по-своему базарили. Ну, на учения нас вывезли, цели указали, отстреляться и обратно… Тут проверяющий едет, посредник на учениях, вдруг слышит на опушке у батареи – “Зер гут, Ханс. Айн, цвай, фойер! У-у! Нихт, дас ист шлехт!” – не попали, значит. Война-то не очень давно закончилась, а мужик боевой, в орденах, а тут – чистые фрицы, рукава закатаны, на батарее идеальный порядок, – юрднунг” по-ихнему – Он чуть в канаву не прыгнул. Потом немцев по другим батареям распределили, а то чистое подразделение СС получалось, они же еще в перерывах на губной гармошке играли…
      – Да, бывает, – Денис потянулся. – Кстати, Мишель, познакомь-ка ты меня с этим Димоном. Интересное дело получиться может…
 

Глава 17 Он лег, он сел, он встал – И все на счетчик…

      Позвонил Юлий Николаевич и сообщил, что часы Абрамовича наконец ушли – один чудик предложил двадцать пять тысяч долларов. Юлий, по причине прошедшей крупной сделки с Денисом, не стал устанавливать процент магазина и продал по чистой цене. Рыбаков отзвонился отцу, тот на следующий день сообщил, что Абрамовича нет в городе, жена его тоже куда-то уезжает, так что пусть деньги побудут в магазине.
      Денис объяснил, что так не делается и он обязан забрать сумму. Александр Николаевич не возразил, у него самого была масса дел, а думать о Григории ему было недосуг.
      – …Прокурор тут ни при чем, все его зам Воробейчик бананит, – доложил Ла-Шене, бывший оператор студии “Ленфильм”, попавший в вытрезвитель почему-то в костюме французского придворного времен Людовика Четырнадцатого и записанный в протокол под звучным именем Жан-Поль Ла-Шене. В жизни его звали Игорь Берсон. – Какой интерес, пока не разобрались. “Уголок” после морфина и “волосатой травки”, – Ла-Шене усмехнулся, – особо дел не крутит. В основном из хаты не вылезает. Телефон на прослушку поставили, но там лажа – он по “дельте” говорит.
      – Но, значит, есть какие-то дела! – Денис ударил кулаком по раскрытой ладони.
      – Есть, но пока не знаем, – развел руками Гоблин – рост два метра пять сантиметров, вес сто шестьдесят килограммов, копыта неизвестно какого размера. В далекой сибирской деревне, откуда он был родом, когда застревали машины, вызывали его, а не трактор. В армии, где он попал в воздушно-десантные войска, долго ломали голову, какое же ему дать оружие. В результате вручили ручной пулемет, у которого была снята предохранительная скоба спускового крючка, иначе палец не пролезал. С парашютом он так ни разу и не прыгнул, хотя очень хотел. Командование опасалось, что обычный не выдержит, а грузовой на людей не прикрепляют. Так Дмитрий Чернов и смотрел с тоской на раскрытые купола сослуживцев в синем небе, зато получил благодарность за оригинальное “снятие часового” условного противника. Гоблин проявил смекалку и плечом с упора свалил караульную вышку. Бедного часового потом долго лечили от нервного потрясения.
      – Что же там быть может? И наркота тут при чем? – вслух размышлял Денис.
      – Я говорил, не в этом дело, – сказал Садист. – Травка и стекло – это так, на халяву деньжат срубить. Побочный промысел…
      – Но тогда получается, что основной интерес – в Выборгском районе. А почему он в Петроградском живет?
      – Подальше от места работы, – высказал мнение Паниковский.
      Комбижирик согласно кивнул.
      – Может, этого “птичника” того?.. – предложил Горыныч.
      – Ага, конечно. Ты еще, для верности, прокуратуру взорви, – съязвил Денис, – опять теракт получается. И что вас все время в эту сторону тянет? Тебя, Толика – Про Циолковского я вообще не говорю – он просто активист “Хамаза”, Ди-Ди Севен в последнее время к масштабным операциям стал склоняться – Может, вам для соединения теории с практикой в Палестину на годик рвануть? Там вроде опять тусняк намечается, евреи с арабами глушить друг друга будут. Тут и вы в тему заедете, бригада русских монстров-распылителей. Полкоманды на одной стороне, половина – на другой, чтоб по-честному… Боюсь, всем там туго придется. Главное, вместо газавата “растратами с криком” не увлекайтесь, будете золотые лавки шерстить, по глазам вижу…
      – Может, “уголка” спровоцировать? – Садист посмотрел на Дениса.
      – Можно, но тут вы большие специалисты.
      – Не преуменьшай и своего опыта – Всем подумать надо. А пока вот что: кто-нибудь из наших штурмовиков сработает, на улице к его пацанам заведется, типа, из соседнего кабака отморозки. Район не его, вот и пристали – Понервируем чуток…
      Рыбаков сходил в прихожую за оставленными в кармане куртки сигаретами и вернулся к разговору. Дмитрий охотно согласился на встречу, никто им не мешал – Жену с дочерьми он отправил на месяц в Испанию.
      – А что вообще из бумаг в деле есть?
      – По существу – ничего, – Огнев покрутил сигарету. – Все дело – сплошной кошмар из безумных протоколов. Колюня подсунул два каких-то ксерокса, якобы мои расписки. В дело-то пришпилили, а теперь барбосик Султанов не знает, что и делать… Протоколов, как они появились, нет, откуда взялись, непонятно, почему ксерокопии, тоже никто не знает. Почерковедческую не сделать…
      – Конечно, это же ксерокопии. Бред…
      – Ну, а я что говорю? Показаний свидетельских напихали, и все. Из доказухи просто ничего, ноль, можно сказать даже – с отрицательным значением…
      – Во дают! И по этому фуфлу тебя уже второй год мурыжат?
      – А ты думал… Они же, кретины, мне даже обвинение перепредьявить не смогли, когда срок расследования продлевали – Там такая путаница у “свидетелей” – один одно лепит, другой – совсем не то. По их словам, я то доллары брал, то рубли, то вообще какие-то сертификаты…
      – А придурок Ковалевский чего говорит?
      – Ну-у! Это песнь песней… Колюня орет, что я у него сто тонн баксов в два захода взял. Раз тридцать, еще раз – семьдесят. С перерывом в неделю…
      – Аферисты так не работают. Ты бы взял сразу одну сумму, и все… Второй раз никто не рискует…
      – Это ты так понимаешь, и вообще, нормальные люди… А менты, с кем мне довелось обшаться, не соображают. Сколько следаков я видел, так, считай, каждый себя великим розыскником мнит. Один только нормальный был, да и то ему месяц дали поработать, он только Колюню приживать стал – все, дело в прокуратуру забрали, родственничек его постарался, Воробейчик… Там еще смешнее было – пока я в камере сидел, новый “терпила” объявился, я у него тоже, оказывается, три штуки баксов стянул, за месяц до Колюни…
      Рыбаков покачал головой.
      Чем больше он знакомился с разнообразными случаями контактов людей с правоохранительной системой, тем меньше у него оставалось иллюзий относительно умственных способностей доблестной милиции. Отсутствие элементарных логических построений свидетельствовало лишь о полной несостоятельности следствия.
      – А очные ставки были?
      – Естественно. Целых две, – язвительно сказал Огнев. – Потом Ковалевский бегать начал. Я же его подловил. Он под протокол заявил, что мне рублями давал, по курсу, я и спросил, куда деньги положил, ну, во второй раз, когда семьдесят, типа, брал… Это же объемом с дипломат, почти четыреста миллионов… Тут Колюня и ляпнул – во внутренний карман пиджака! Представляешь?
      – Вот это клоун!
      – Следак чуть под стол не свалился! Точно, спрашивает, помните? Тот – точно, мамой клянусь, взял вот так и сунул… Ну, я заставил в протокол записать, Колюня только через десять минут сообразил, что к чему, стал орать, да поздно…
      – А свидетели что говорят?
      – Ну-у, это сага о дебилах! У Ковалевского три свидетеля – жена и двое сотрудников фирмы. Остальные не согласились, видимо. Эти трое все передачу денег видели! Но – как! Все по-разному: жена – рубли в кабинете в марте, одна дура – доллары в коридоре в мае, электрик – это вообще ходячий трендец какой-то, Барсучок его фамилия, выдал что-то совсем несуразное – на скамеечке перед офисом Колюня мне ценные бумаги на предъявителя отдал. В апреле, а Барсучка свидетелем пригласил!.
      – Да-а – Сильно! А что следак говорит?
      – Изображает независимое процессуальное лицо, в объективность играет. Сделать ничего толком не может, щеки надувает, все в прокуратуру к Воробейчику бегает, советуется… Тот указания свои дебильные дает.
      – Ага, понятно. Это уже что-то. А как тебя вычислили, если ты под левым паспортом, по объявке работал?
      – О-о! Это полный аут, верх мусорской хитрости! Не поверишь, по портрету! Рыбаков вытаращил глаза.
      – Как это?!
      – Сейчас объясню. Якобы Колина жена мой портрет нарисовала, он в деле есть, ты бы видел – упал бы! Там такой урод вышел, Пикассо не снилось! – Огнев развеселился. – Впечатление, что в детском саду рисовали. Ну вот. А у Колюни “крыша” – менты бывшие, агентство безопасности “Бета”, это вообще кунсткамера! На них посмотреть – все, спокойно помирать можно, круче не увидишь, Им в цирке с программой выступать – “Только один вечер! Говорящие мусора!”. И к зрителям с просьбой обратиться, чтобы, когда артистов они конфетами кормят, разворачивать, а то они с бумажками жрут и потом животами мучаются, все клетки изгадили… Такая группа умственно отсталых, исключенная из специнтерната за тупость… Они меня по этому портрету, – Огнев поднял палец и сделал паузу… – в пятимиллионом городе нашли!
      Рыбаков потерял дар речи.
      – Денис, ты не удивляйся. Дальше – хуже.
      – Еще хуже?
      – А как же! Помимо грандиозных поисков “Беты” к нам жена Ковалевского подключилась, типа, в помощь… Это, ты не волнуйся, все в протоколах на писано! Так вот она, оказывается, ведьма!
      – Ого!
      – И это еще не все! Кроме того, что она ясновидящая и детективчикам частным мой адрес сказала, который по астралу выяснила, еще с ней в одном классе – ты сейчас обрати внимание – мой друг по школе учился, одноклассник…
      – Ну и что?
      – Видишь ли, у меня с ней разница в семь лет: ей двадцать два, а мне – двадцать девять.
      – Погоди, а как это получается?
      – Не знаю! Но менты и это съели! Говорят: чего вы, Дмитрий Семенович, на второстепенные детали отвлекаетесь!
      Рыбаков глубоко вздохнул.
      – Уф! Круче не бывает! Я такого вообще никогда не слышал. Вот это розыск!
      – Ага! Но поймали меня менты!
      – То есть?
      – А вот как! Агентство детективное на меня представление в ментовку отослало, а они, наши бравые мильтоны, меня и нашли.
      – Здорово. Да менты, даже когда в туалет идут, по полчаса в штанах роются, все свой агрегат на предмет пописать найти не могут – Розыскники, блин! Они же по утряни, когда в мордогляд лупают, все никак сообразить не могут – кто это? Им таблички вешать надо – “Вы видите перед собой сержанта Иванова”, только тогда вспомнят.
      – А, – Дмитрий махнул рукой, – я уже с ними чисто из интереса вожусь, уровень дегенератизма проверяю.
      – И как успехи?
      – До предела еще далеко. Пока только до психиатрической экспертизы добрались, долбодел Воробейчик в сумлениях, что дальше делать. Он же заместитель, а Шлемазюк не все подписывает. Я тут следачка в блудняк ввел, туманно намекнул, что скоро всем очень плохо будет. Он и суетится. Колюня еще сбежал, они его найти никак не могут. Воробейчик-то знает, где тот затихарился, но Султанову не говорит.
      – У меня есть координаты.
      – У меня тоже. Только пусть “особо независимый” сам побегает, порыщет, окружающих порадует. Ему полезно.
      – Барбосик, судя по всему, полный лох.
      – Не совсем. Комплексов у него много и работает недавно. Он же школу милиции два года назад окончил, еще не привык.
      – Может, ему Ковалевский денег дал?
      – Не, вряд ли – Иса и взятку-то толком взять не сможет – либо уронит, либо потеряет. Я же говорю, не привык он себя мусором в полной мере ощущать. А потом – Колюня бы об этом на каждом углу орал, мол, мент ручной есть, я его купил, теперь отрабатывает… Про следачку из Петроградской прокуратуры он именно это и вопит.
      – А первый следак. Яичко?
      – Ну, этот-то как раз классика! Как в учебнике – тупой, пьюший и страшный, как атомная война. Я бы с такой внешностью в светлое время суток вообще на улицу не выходил бы. А в темное время – тем более – у нас народ нынче мистикой увлекается, за барабашку бы приняли. Ты фильм старый “Три мушкетера” помнишь, начала века?
      – Да.
      – Там де Тревиль классный. Как сидит – нормально, а из-за стола выйдет – карлик. И этот такой же. Де Яичко, вместо шпаги – “макар”.
      – Плешивый?
      – Угу – Умные волосы покидают дурную голову. Ему бы на другую работу устроиться, побольше бы на свежем воздухе бывать, на озеленение города, к примеру – Хотя нет, там с секатором работать надо, может не справиться, поранит еще кого или сам напорется… Дворником тоже никак, они зимой ломами лед скалывают, а таких маленьких ломов не выпускают. Да-а, кроме ментовки податься-то некуда, иначе выделяться будет…
      – А что ты, когда лабуда эта началась, к Альпинисту не обратился? Я насколько знаю, отношения с ним у тебя прекрасные остались.
      – Ну, с Альпинистом мы хорошие приятели, это да. Но тут-то я сам виноват, и менты вмешались – Подставлять пацанов под ментовку – последнее дело. Я думаю, мусора этого ждали, ручонки потирали, как они всех скопом повяжут, намекали даже… Но я другую тактику избрал – все наоборот делал, они к одному готовятся, а я, как Вова Ульянов, другим путем…
      – Тоже верно. Долго только все это тянется.
      – Ну и что? Время есть, повеселюсь. Мне в работе это не мешает. Я дома сижу, пишу статейки разные. Не трудно еще и заявленьица накорябать. Пущай разбираются! Я же со своими бабками не отстану, вернуть все равно заставлю…
      – А если другим способом? Коваля обуть, но уже по-настояшему?
      – Тоже дело – Я – за.
      – Колюня сильно жадный?
      – Беспредельно. Он, кроме “зелени”, ничем в жизни не интересуется. У него цель – разбогатеть. Все средства хороши.
      – А сколько он реально имеет? Огнев задумался.
      – Сам не очень много, в пределах ста штук баксов. Но есть нюанс один – он с чиновничками большую дружбу водит. Вот те собрать достаточно могут. Начальник КУГИ у него в приятелях, из мэрии много… Им-то деньги отмывать надо, нахапали уже предостаточно…
      – Начальник КУГИ Гуревич, что ли?
      – Он самый. Мне его Колюня показывал, когда в ресторане обедали. Подошел, поздоровался, о чем-то с полчаса шептались. Ковалевский-то любые помещения достает, а это о многом говорит.
      – Да уж. Ну, такого рублем наказать – самое милое дело. Да и чиновники пусть поделятся, не обеднеют.
      – А, – Огнев махнул рукой, – с Ковалевским не сложно, если речь о прибыли заходит, он вообще соображение теряет, разве что слюни не текут.
      – Ты, если что, проконсультируешь по ходу пьесы?
      – Без проблем. В любое время звони. Я пока мусоров дурной активностью поотвлекаю, опять заявлений настрочу, пусть отбрыкиваются. Еще документиков состряпаю, им пошлю… Да, кстати, Денис, у тебя на примете специалиста нет, чтобы в контору к Колюне ночью забраться?
      – Что за вопрос? Конечно есть.
      – Там сигнализации нет, дверь только железная.
      – Без базара. А что хочешь?
      – На его пишущей машинке чего-нибудь состряпаю. И еще идейка есть дюже прогрессивная – у него особнячок под контору и дачка деревянные, а я могу живых термитов раздобыть, у меня в одном институте приятель работает, Владик Рокотов . Сам-то он ракообразными занимается, но и с насекомыми подсобит, если что. Я с ним эту тему уже обсуждал.
      – Мы точно сработаемся, – подвел итог Денис.
      – А это не подозрительно – африканские термиты в Питере? – засомневалась Ксения.
      Денис удовлетворенно погладил живот. Он только что отобедал.
      – Не-а. Сейчас всякой живности навалом. Тут год назад над Кабанычем даже пошутили. Он коттедж купил, евроремонт сделал, два этажа, одиннадцать комнат – Все собаку хотел. Ему Философ на новоселье щенка подарил, на птичьем рынке купил, порода редчайшая, типа такса какая-то хитрая… Философ-то не разбирается, раз порода экзотическая, надо брать. Пятьсот долларов отдал. Щен вырос и оказался гвинейской крысой. Вся полосатая, на ушах кисточки, хвост мохнатый, жрет просто все, как фреза работает. Ее Кабаныч месяца два поймать не мог – стены в дырах, в секунду прогрызает, бетон – не бетон, по фигу! Трубы ему в ванной перекусила, подвал залило, ужас! Что только Кабаныч не делал, все без толку. Отраву раскладывал – наутро крысер живой, здоровый, не берет! Раз даже ему двух бультерьеров привели, типа, загнать с разных сторон. А они, заместо крысы, друг с дружкой махаться начали, стены кровью забрызгали… Кабаныч орет, дружбаны его булей растащить пытаются, даже крысер на шум выглянул. Такой единственный зритель в театре абсурда. Тут у кого-то нервы не выдержали, хвать пушку и в крысера садить! Не попал, случайно на автоматический огонь перевел, ствол повело – и в ногу хозяину! Нормально! Кабаныч свалился, бультерьеры в коридор умчались, там драку продолжают, снайпер от шока ствол в окно метнул, привычка сработала – мочканул кого, сразу сбрось “дуру”. Фарс какой-то! Но, что интересно, крыс как-то сам собой успокоился, даже в клетку свою вернулся. Теперь в Кабаныче души не чает…
      Наркодельца с проспекта Медиков обложили плотно.
      В назначенный день к его двум корешам на улице подвалили Гоблин со Стоматологом и под предлогом “закурить” настучали им по башке и кинули в речку Карповку. Мокрые и обозленные “оппоненты” помчались докладываться старшему.
      Через два часа Мишка-Цыган, подстрахованный Ди-Ди Севеном, умыкнул красный “БМВ” “уголка” прямо от парадного и прикатил на нем к кабаку “Белая лошадь”, где разместилась группа “возмущенной общественности” во главе с Садистом и Паниковским. Под чутким руководством Ортопеда в скверике напротив дефилировали два десятка “прохожих”.
      “Бритый шилом” “уголок” узнал, где его “точило”, ближе к вечеру и вместе с остатками своего кодлана явился на “разборку?. Горя жаждой мести, вооруженные дубинами и пиками отморозки прибыли прямо к “Белой лошади” и с гиканьем вломились в зал, расшвыривая посетителей и мебель.
      Главарь гордо выступил вперед, обвел глазами зал и сразу понял, что выступил-то он зря – перевес был явно не на его стороне. Как по численности, так и по физическим данным.
      На ехидное предложение Садиста “просто побеседовать” он не согласился и бросился в бой, ошибочно оглушил ничего не понимающего участкового в штатском, мирно пьющего пиво, и начал его душить. Столь дикое поведение глубоко возмутило собравшихся, и начался погром. Главного хулигана оттащили от посиневшего участкового и с размаху бросили об стойку. В лучших традициях ковбойских реалий. Участия в дальнейших действиях он не принимал.
      Его кореша сбились в кучу и ощетинились ножами. Это позволило Ди-Ди Севену полоснуть по ним из автомата. Очередь смела всех на выход, оставив на полу три тела. На улице вывалившую толпу встретили братки в количестве десятка особей. Не ожидавшие такого поворота событий “разборщики” стали разбегаться. Почти все имели не по одной “ходке” и контактировать с милицией не хотели. За ними с гиканьем помчался молодняк, вооруженный “Лукичами” и поддержанный обычными прохожими, увидевшими возможность слегка расслабиться.
      Особо отличился местный алкоголик по кличке Хрюкало, под шумок сдернувший с увлеченного погоней Глюка меховую шапку и скрывшийся с ней в проходном дворе. Обозленный Аркадий переколотил все стекла в “Белой лошади”. Педантичный Ди-Ди Севен шмальнул в лоб главному “уголку” из обнаруженного у участкового “Макарова”, в руку убитого вложили ТТ, находящийся в розыске. Участковый был без сознания, у него должна была быть посттравматическая амнезия, и, по самой вероятной версии, его сделают героем, сумевшим в одиночку противостоять вооруженной банде. Ди-Ди Севен с сожалением забросил свой автомат под один из столов.
      Картина вырисовывалась довольно ясная – участковый каким-то образом вступил в неравную схватку и победил. Предложение Горыныча, для придания сцене большего трагизма прострелить участковому руку или ногу, не прошло.