Глава 1

Генерал Хэн Соло стоял у пульта управления в обзорной рубке крейсера «Мон-Ремонда», входящего в состав звездного флота Мон-Каламари. Корабль готовился выйти из гиперпространства на Корускант, где находилась столица Новой Республики. Звуки предупредительных сигналов переливались, как пение ветра.

Как долго Хэн не видел Лею! Пять месяцев — пять месяцев погонь за супер-разрушителем «Железный Кулак», кораблем военного диктатора Цзинджа. Пять месяцев назад Новая Республика казалась такой безопасной, такой управляемой! Может быть, теперь, когда «Железного Кулака» пропал и след, Цзиндж будет разбит и дела пойдут лучше. Хэну так хотелось выбраться из сырого корабля каламари — даже больше, чем ласк и поцелуев Леи. За последнее время он слишком долго всматривался в космическую тьму.

Гиперагрегаты отключились, белое звездное поле на экране рассеялось. Чубакка тревожно заревел: на темном бархате неба, под которым сверкали ночные огни Корусканта, четко виделось множество огромных «блюдец» — звездных кораблей. Хэн распознал хэйпанские боевые драконы. Среди них выделялись десятки синевато-серых имперских разрушителей.

— Уходим, быстро! — крикнул Хэн. Прежде он всего раз видел хэйпанский корабль, но этого было достаточно.

— Полный силовой щит! Уклоняющийся маневр!

Генерал смотрел на три кормовых ионных пушки ближайшего дракона, ожидая, что вот-вот увидит вспышки выстрелов. Бластерные орудийные башни у края «блюдца» развернулись к кораблю.

«Мон-Ремонда» нырнула вниз, к огням Корусканта. В животе у Хэна все сжалось. Пилот-каламари прошел хорошую школу и знал, что нельзя лететь куда попало, поэтому он врезался в гущу хэйпанских кораблей, чтобы те не могли стрелять без риска попасть друг в друга.

Как и вся техника каламари, обзорная рубка «Мон-Ремонды» была совершенным произведением искусства; проносясь мимо хэйпанского боевого дракона, Хэн даже смог различить не только встревоженные лица троих хэйпанских офицеров, но и серебряные номера на воротниках их мундиров. Раньше Хэн никогда так близко не видел хэйпанцев. Их звездный сектор славился богатством, они ревниво охраняли свои рубежи. Хэн знал, что это люди, — люди как сорная трава рассеялись по галактике, — но его удивило, что все три женщины-офицера были поразительно прекрасны, словно хрупкие живые украшения.

— Прекратить уклоняющийся маневр! — проревел капитан Онома, оранжево-розовый каламари, сидевший у пульта управления.

— Что? — вскрикнул Хэн, удивленный, что младший по званию каламари отменяет его приказ.

— Хэйпанцы не стреляют, они явно демонстрируют дружелюбие, — ответил Онома, повернув к Хэну большой золотистый глаз.

— Дружелюбие? — переспросил Хэн. — Это же хэйпанцы! А хэйпанцы дружелюбными не бывают.

— И тем не менее они, очевидно, прибыли для переговоров и заключения какого-то договора с Новой Республикой. Разрушители, что их сопровождают, отобраны у имперцев. Как видите, наши планетарные силы самообороны невредимы.

Капитан Онома мотнул головой в сторону разрушителя в другом квадрате, и Хэн различил по опознавательным знакам флагман Леи «Мятежная Мечта». Когда корабль захватили у имперцев, он казался огромным, но сейчас, рядом с хэйпанским флотом, выглядел маленьким и незначительным. «Мятежную Мечту» окружала дюжина республиканских дредноутов, чьи корпуса еще хранили опознавательные знаки старого Альянса Повстанцев.

Впервые Хэн встретил хэйпанский боевой корабль, когда в сопровождении небольшого конвоя под командованием капитана Рулы тайно провозил оружие. Поскольку тогда хэйпанцы еще не напали на Империю, контрабандисты пользовались внешним постом на нейтральной территории у границ звездного скопления Хэйп. Они надеялись, что близость к хэйпанцам удержит имперцев от преследования. Но однажды после выхода из гиперпространства обнаружилось, что на пути снуют хэйпанские боевые драконы. Хотя все происходило на нейтральной территории, хотя контрабандисты ничем не проявляли агрессивности, после хэйпанской атаки уцелело лишь три корабля из двадцати…

— Генерал Соло, вызов от посла Леи Органы, — сообщил офицер связи.

— Я поговорю из своей каюты, — сказал Хэн и поспешил на вызов.

На маленьком экране появилась Лея. Она улыбалась, ее темные глаза радостно сверкали.

— О, Хэн, — нежно проворковала Лея, — как здорово, что ты здесь!

На ней была строгая белая форма альтераанского посла. Прическу Леи украшали серебряные гребни с опалами, добытыми в Альтераане еще тогда, когда великий Мофф Таркин первой Звездой Смерти не превратил планету в прах.

— Я тоже скучал, — хрипло отозвался Хэн.

— Спускайся на Корускант, в Большой Приемный Зал. Вот-вот прибудут хэйпанские послы.

— Чего они хотят?

— Не «чего хотят», а что предлагают… Три месяца назад я летала на Хэйп и говорила с королевой-матерью, — сказала Лея. — Просила ее о помощи в борьбе с Цзинджем. Она вела себя уклончиво, однако обещала подумать. Предполагаю, послы прибыли сообщить решение королевы.

Хэн понимал, что война с остатками Империи может занять годы, даже десятки лет, прежде чем завершится победой. Цзиндж и другие диктаторы помельче укрепились более чем в трети галактики, но теперь, похоже, активизировались, устраивая грабежи по всем звездным системам и продвигаясь к свободным мирам. Новая Республика не могла патрулировать столь обширный фронт. Как когда-то Империя отражала атаки Альянса Повстанцев, так Новая Республика теперь сражалась против мощи военных диктаторов и их многочисленных флотов. Хэну не хотелось, чтобы Лея возлагала надежды на союз с хэйпанцами.

— Особенно не надейся на них, — сказал он. — Я ни разу не слышал, чтобы хэйпанцы что-то делали — кроме неприятностей.

— Значит, ты плохо их знаешь. Приходи в Большой Приемный Зал. — Лея вдруг приняла сугубо деловой тон. — С возвращением, Хэн!

Она отвернулась. Сеанс связи закончился.

— Да, — прошептал генерал. — Я тоже скучал по тебе.

Сопровождаемый Чубаккой, Хэн спешил по корускантским улицам к Большому Приемному Залу. Они находились в древней части Корусканта, где занявший всю планету город не строился на руинах, и вокруг, как стены каньона, возвышались пластиловые дома. Они создавали такую тень, что летающие между домами шаттлы не выключали фары даже днем. Когда друзья, добрались до Большого Приемного Зала, торжественный оркестр исполнял на пищалках и длинных вутовых рогах нелепый семенящий марш.

Большой Приемный Зал представлял собой огромную площадку — более километра в длину, обрамленную четырнадцатью гигантскими балконами-ярусами. Приблизившись, Хэн обнаружил, что все они забиты зеваками, жаждущими поглазеть на хэйпанцев. Пробежав вдоль первого яруса, он увидел золотистого церемониального дройда, который забавно подпрыгивал и вставал на цыпочки, чтобы заглянуть поверх толпы. Многие говорили, что все дройды определенной модели ничем не отличаются друг от друга, но Хэн мгновенно узнал Трипио — ни на каком ином церемониальном устройстве не могло отразиться столько нервозности и волнения.

— Трипио, старая ты жестянка! — закричал Хэн, перекрывая шум толпы. Чубакка приветственно зарычал.

— Генерал Соло! — В голосе Трипио слышалось облегчение. — Принцесса Лея попросила меня найти вас и проводить на балкон альтераанского посла. Я боялся, что не отыщу вас в толпе! Вам повезло, что я предусмотрительно дожидался вас здесь. Сюда, сэр, сюда!

Трипио повел Хэна и Чуви через широкий коридор, затем вверх по какому-то проходу мимо нескольких караулов.

Пока они карабкались по длинному извилистому коридору, минуя дверь за дверью, Чубакка принюхивался и рычал. Свернули за угол, и Трипио остановился у входа в ярус. С застекленного балкона несколько человек наблюдали происходящее в Зале. Хэн узнал некоторых:

Карлист Рьикан, альтераанский генерал, командовавший базой на Хоте; Трекин Хорм, председатель влиятельного Альтераанского Совета, необъятно толстый мужчина, развалившийся в кресле из силовых полей, чтобы не напрягаться, собирая воедино свое тяжелое тело. Глава Новой Республики Мон Мотма стояла рядом с седобородым готалом, который безразлично уставился на нижний этаж, опустив голову и направив свой сенсорный рог в направлении Леи.

Одни дипломаты тихо переговаривались, другие прислушивались к комлинкам — портативным приемникам, третьи поглядывали на Лею, сидевшую в Зале на возвышении и царственно взиравшую на хэйпанский дипломатический шаттл, приземлившийся здесь же неподалеку. Внизу собралось тысяч пятьсот различных существ, в нетерпении жаждавших взглянуть на хэйпанцев. Десять тысяч гвардейцев расчистили золотистый ковер между шаттлом и Леей. Хэн тем временем огляделся. Чуть ли не каждая звездная система старой Империи имела здесь свой балкон, и у каждого балкона был свой флаг. Сегодня более шестисот тысяч знамен висели на древних мраморных стенах, говоря о нынешней их принадлежности к Новой Республике. Шаттл выпустил аппарель. Все притихли.

Хэн приблизился к Мон Мотме.

— Почему вы не с принцессой Органой? — спросил он.

— Меня не пригласили на встречу с хэйпанскими послами, — ответила та. — Хэйпанцы просили свидания только с Леей. Даже Старая Республика имела весьма ограниченные контакты с хэйпанскими монархиями. Я решила держаться пока в стороне…

— Очень тактично, — сказал Хэн, — однако вас избрали руководителем Новой Республики…

— Королева-мать Та'а Чьюм видит угрозу в наших демократических обычаях. Нет, пусть послы ведут переговоры с Леей, она все же принцесса. Вы сосчитали, генерал, сколько боевых драконов в хэйпанском флоте? Шестьдесят три — по одному от каждой обитаемой планеты скопления Хэйп. Хэйпанцы никогда не устанавливали с нами контактов в таком масштабе. Подозреваю, для наших народов эта встреча будет самой важной за последние три тысячелетия…

Хэн так не думал. К тому же он ощутил обиду за то, что с главой Новой Республики обошлись подобным образом.

Первой из хэйпанского шаттла появилась женщина с длинными темными волосами и сверкающими, как ониксы, глазами. На ней было легкое платье, мерцающий цвета персика материал позволял видеть длинные ноги. Микрофоны донесли до балкона вздох толпы, когда прекрасная женщина вышла на верхнюю палубу корабля.

Приблизившись к Лее, она грациозно опустилась на колено и, не отрывая глаз от принцессы, звучным голосом проговорила по-хэйпански:

— Эллене селлибет э Та'а Чьюм. Шака Лея, эренесет а'апелле серанел Хэйпс. Реннителле сароон.

Она обернулась и шесть раз хлопнула в ладоши. Из шаттла спустились женщины в мерцающих золотистых платьях. Часть из них принялась, танцевать, одновременно играя на серебряных флейтах и барабанах, другие запели чистыми высокими голосами: «Хэйп, Хэйп, Хэйп!»

Мон Мотма внимательно слушала свой комлинк, пока транслятор переводил слова на «интерлингву», но Хэн не слушал перевода.

— Ты понимаешь хэйпанский? — спросил Соло у Трипио.

— Я свободно владею шестью миллионами форм общения, сэр, — виновато ответил тот, — но, кажется, у меня какая-то неисправность. Хэйпанский посол не могла сказать то, что я услышал. — Дройд повернулся, чтобы уйти. — Черт бы побрал эти ржавые логические цепи! Извините, мне нужен ремонт.

— Погоди! — остановил его Хэн. — Забудь о ремонте. Что она сказала?

— Сэр, я думаю, что неправильно понял, — отвечал Трипио.

— Говори! — потребовал Хэн. Чубакка предупреждающе зарычал.

— Ну что ж, если вам так охота! -Голос дройда отразил обиду. — Если мои датчики доложили правильно, посол передала слова великой королевы-матери: «Достойная Лея, приношу тебе дары от шестидесяти трех миров Хэйпа. Радуйся им!»

— Дары? Для меняете звучит довольно прямолинейно.

— Так оно и есть. Хэйпанцы никогда не просят милости, не предложив сначала в дар что-либо равноценное, — снисходительно пояснил Трипио. — Нет, что меня беспокоит — это употребление слова «шака» — «достойная». Королева-мать никогда не обращалась к Лее с этим эпитетом. Хэйпанцы пользуются им только при разговоре с равными.

— Что ж, обе они царственные особы, — рискнул предположить Хэн.

— Верно, — согласился Трипио, — но хэйпанцы прямо-таки боготворят свою королеву-мать. Ведь одно из ее имен — «Эренеда», то есть «не имеющая равных». Как видите, со стороны королевы-матери нелогично обращаться к Лее как к равной.

Хэн взглянул на стоящий внизу шаттл и поежился от странного предчувствия. Загремели барабаны. Из корабля вышли три женщины в ослепительно ярких щелках, неся большой перламутровый контейнер.

— Я действительно должен исправить свои логические цепи, — продолжал говорить Трипио, в то время как женщины высыпали содержимое контейнера на пол, перед Леей. У толпы захватило дыхание.

— Радужные самоцветы из Галлимара!

Самоцветы горели десятками оттенков — от багрово-красного до пылающего изумрудом. В действительности, бесценные самоцветы были вовсе не драгоценными камнями, а силиконовыми формами жизни, излучающими свет. Существа, часто вправляемые в медальоны, достигали зрелости только через тысячелетия. За одну такую драгоценность можно было купить каламарийский крейсер, а хэйпанцы высыпали на пол сотни взрослых пар. Лея не выказала ни малейшего удивления.

Вторая тройка женщин, намного выше остальных, спустилась из дипломатического шаттла, держа в руках светло-коричневые ремни. Женщины, пританцовывая под звуки флейты и барабанов, вынесли на ремнях платформу с маленьким корявым деревцем, на ветвях которого висели красновато-коричневые плоды. Над ним, разбрасывая ровные лучи, плыло несколько огоньков, точно солнца какого-то далекого мира. Толпа тихо зашепталась, а посланница пояснила:

— Селабах, террефель н ласарла («От Селаба, плодоносящее дерево мудрости»).

Толпа восторженно закричала. Хэн ошарашенно застыл. Раньше он считал, что селабское дерево мудрости — всего лишь легенда. Говорили, его плоды восстанавливают интеллект у тех, кто дожил до преклонных лет.

Кровь тяжело била у Хэна в венах, в голове ощущалась пустота. Под музыку вышел воинкиборг в полном хэйпанском вооружении и доспехах, черных от серебряной насечки. Ростом киборг был почти с Чубакку. Намеренно широко шагая, он подошел к Лее, вынул из предплечья какой-то прибор и положил на землю.

— Харубах эндара, мелла н сесселтар («От высокотехнологичного мира Харубах, примите Командное Ружье»).

Чтобы устоять на ногах, Хэн прислонился к стеклу балкона. В ближнем бою Командное Ружье делало сопротивление хэйпанским войскам почти невозможным, поскольку распространяло электромагнитное поле, фактически подавлявшее волевые и мыслительные процессы противника. Те, в кого попадал заряд, становились беспомощными, как слабоумные, не понимая, что происходит кругом, и готовые выполнять любой приказ, поскольку не отличали приказа врага от собственных побуждений. Хэна прошиб пот.

«Каждый из их миров, каждая из планет Хэйпа предлагает свои величайшие сокровища, — понял Хэн. — Чего же они хотят? Что надеются получить взамен?»

Пошел второй час, как звучали флейты и барабаны. Чистые женские голоса пели: «Хэйп, Хэйп, Хэйп!» Хэну казалось, эти звуки бьются в венах, пульсируют в висках. Двенадцать беднейших миров подарили Лее по захваченному у Империи разрушителю. Другие принесли более изощренные дары. Их значение мог оценить далеко не всякий. С Арабанта прибыла старуха, произнесшая всего несколько слов о важности всеобъемлющей жизни при встрече со смертью — ее народ придавал большую ценность этой головоломке. С Ума прислали женщину, которая так прекрасно спела, что звуки теплым бризом унесли Хэна в ее мир.

В какой-то миг он уловил шепот Мон Мотмы:

— Я знала, что Лея просила денег на войну с диктаторами, но не могла предположить…

Внезапно пение прекратилось, барабаны смолкли. Богатства таинственных хэйпанских миров остались лежать на полу Большого Приемного Зала. Хэн обнаружил, что дышит часто, как после бега. Пока приносились дары, он непроизвольно затаил дыхание.

Повисшая в зале тишина казалась зловещей.

Более двухсот посланцев из миров Хэйпа стояли на верхней палубе шаттла, и Хэн вновь поразился их чудесной грации и красоте. До сего дня он никогда не видел хэйпанцев. Теперь он никогда их не забудет.

Хэйпанцы хранили молчание. Хэн ждал. Чего же они попросят взамен? Кровь застыла в его жилах, когда он понял: хэйпанцы попросят Республику присоединиться к тотальной войне против объединенных сил диктаторов, последних остатков Империи.

Склонясь с трона. Лея осмотрела дары.

— Вы сказали, что будут дары ото всех шестидесяти трех ваших миров, — сказала принцесса, — но я вижу дары лишь от шестидесяти двух. Вы не подарили ничего от самого Хэйпа.

Хэн был шокирован этой репликой. Сам он давно потерял счет подаркам, ошеломленный предложенным хэйпанцами богатством. Замечание Леи показалось ему неуместным. Он ожидал, что хэйпанцы высмеют ее дурные манеры, заберут все обратно и отправятся восвояси.

Между тем женщина-посол дружелюбно улыбнулась, словно обрадовавшись, что Лея заметила «недостачу», и прямо взглянула принцессе в глаза. Трипио перевел ее ответ:

— Величайший дар мы припасли напоследок.

Женщина махнула рукой. Хэйпанцы расступились. Без фанфар, без звуков труб и рогов, в полной тишине появился последний дар.

Из корабля вышли две женщины в скромных платьях, с серебряными ободками на темных волосах. Между ними шел мужчина. Серебряный ободок на его голове поддерживал закрывающую лицо черную вуаль, длинные белокурые волосы ниспадали на плечи. Торс мужчины был обнажен, если не считать маленькой шелковой полунакидки с серебряными же пряжками. В мускулистых руках мужчина нес большой украшенный серебром ларец из эбенового дерева.

Подойдя, он поставил ларец на пол, сел на пятки и положил руки на колени. Женщины откинули с его лица вуаль. Никогда Хэн не видел такого красавца. Глубоко посаженные глаза цвета моря на горизонте говорили о юморе, сообразительности и уме, мощные плечи и твердо очерченная челюсть выражали спокойствие и силу. Хэн решил, что это — высокий сановник из самого Хэйпанского королевского дома. Женщина-посол сказала:

— Хэйпесах, рурахсен Та'а Чьюм'да, элеза Иазльдер Чьюме'да («От Хэйпа, королева-мать дарит свое величайшее сокровище — сына Изольдера, чья жена станет править как королева»),

Чубакка зарычал. Толпа, казалось, заговорила разом, и шум, как рев бури, ударил Хэна но ушам.

Мон Мотма опустила наушник комлинка и задумчиво смотрела на Лею, один из генералов выругался и осклабился, а Хэн отступил от окна.

— Что? — переспросил Хэн. — Что это значит?

— Та'а Чьюм хочет, чтобы Лея взяла в мужья ее сына, — тихо проговорила Мон Мотма.

— Она не сделает этого, — сказал Хэн, однако его уверенность тут же угасла. Шестьдесят три богатейших планеты… Править как матриарх миллиардами подданных, рядом с таким мужчиной…

Мон Мотма взглянула Хэну в глаза, словно оценивая.

— Потратив на войну богатства Хэйпа, Лея может быстро покончить с остатками Империи, сохранить миллиарды жизней. Я знаю, какие чувства вы пытали к ней, генерал Соло. И все же, думаю, выражу мнение всех граждан Новой Республики, если скажу, что ради победы, надо надеяться, она примет предложенный дар.

Глава 2

Люк почувствовал приближение к развалинам древнего дома Мастера Джедая еще до того, как проводник-уифид привел его на место. Ландшафт здесь был тот же, что и повсюду на Тууле, — безжизненная равнина. Лишь кое-где через толстый слой снега пробивались низкорослые пурпурные лишайники. Руины не пугали. Люк чувствовал, что в развалинах некогда обитал какой-то добрый Джедай.

Белый, как слоновая кость, мех уифида теребило весенним ветром. Сам он с вибротопором в лапе устало тащил свое огромное тело по пурпурному мху. Неожиданно остановившись, уифид поднял длинное рыло, так что массивные бивни уставились на далекое багровое солнце, и, глядя маленькими черными глазками куда-то вверх, издал трубный звук.

Откинув капюшон комбинезона, Люк оглядел горизонт. Из прогалины среди снеговых туч высыпала стая снежных демонов. Их мохнатые серые крылья сверкали в косых лучах солнца. Уифид протрубил боевой клич, ожидая атаки, но Люк своим биополем ощутил, что демоны голодны и охотятся за стадом косматых мотмотов, которые, подобно живым ледяным холмам, виднелись вдали. Демоны присматривали в жертву детеныша поменьше.

— Успокойся, — сказал Люк, коснувшись локтя уифида. — Покажи мне руины.

Он старался использовать Силу, чтобы успокоить воина. Тот весь трепетал, сжимая топор.

Уифид протяжно свистнул в ответ, указывая на север. Люк при помощи Силы перевел:

«Ищи могилу Джедая, малыш, а я иду на охоту. Сегодня ночью мое племя устроит пир из этих демонов».

Достав из множества привешенного к боевому поясу оружия почерневший железный «моргенштерн», уифид огромными прыжками понесся по тундре. Люк не ожидал от него такой прыти. Он покачал головой, жалея снежных демонов.

Сзади защелкал Арту, прося сбавить ход, — маленький дройд преодолевал коварный ледяной участок. Вместе Люк и Арту двинулись на север, пока не достигли двух плоских камней. Это был вход в туннель. Вынув из кармана комбинезона мини-фонарик, Люк спустился внутрь. Невдалеке от входа туннель углублялся, но проход преграждал огромный валун. Черная копоть на нем указывала, что века назад камень сдвинули взрывом термического детонатора, укрыв то, что теперь хранилось за ним.

Люк закрыл глаза и активизировал поток биополя. Наконец Сила потекла сквозь него, Люк сдвинул с места и приподнял камень.

— Давай, Арту! — прошептал он. Испуганно засвистев, дройд прошмыгнул под парящей в воздухе глыбой. Люк нырнул следом, затем позволил валуну опуститься.

На грязном полу виднелись оставленные много лет назад следы сапог имперских гвардейцев. Люк рассматривал их, гадая, нет ли тут следов отца. Дарту Вейдеру, вероятно, довелось здесь побывать. Он один мог убить Мастера Джедая, жившего в этих пещерах. Но следы молчали.

Туннель вел вниз. В затхлом воздухе подземных хранилищ пахло мехом и пометом грызунов. У одного из входов безжизненно лежал небольшой, но мощный квадратный дройд, давно исчерпавший все запасы энергии. Саму комнату заполнял термический обогреватель, его силовые кабели были изгрызены. Люк двигался дальше, четко ощущая нарастающее присутствие Джедая, и наконец нашел комнату умершего Мастера. Тело Джедая исчезло, рассеялось, как раньше тела Йоды и Вена Кеноби, но Люк чувствовал остатки Силы Мастера. Он нашел иссеченный, опаленный Огненным Мечом комбинезон, Меч лежал рядом. Люк поднял его и зажег. Оружие загудело, ожило, из него вырвался поток молочно-белой энергии.

Люк на мгновение задумался о владельце этого Огненного Меча, затем погасил клинок. Он почти ничего не знал, кроме того, что Мастер Джедай служил Старой Республике в ее последние часы. А теперь Люк несколько месяцев шел по следам корускантского хранителя джедайских записей. Этот человек, вероятно, был всего лишь мелким исполнителем и вряд ли удостоился быть отмеченным вторгшимися имперцами.

И все же он сбежал с Корусканта с записями о тысяче поколений Джедаев,

Записи, как надеялся Люк, окажутся не просто перечнем джедайских деяний. Нет, они могли заключать в себе мудрость древних Мастеров, их мысли, стремления. Молодой Джедай, не обученный всем секретам Силы, Люк надеялся проникнуть в глубокие тайны обучения провидцев, воинов, лекарей.

Люк прошел по помещению, разыскивая при неверном свете своего мини-фонарика, что могло бы послужить ключом к разгадке. Арту, освещая путь головной фарой, спустился в боковой ход. Услышав оттуда его печальный свист, Люк поспешил к дройду.

Это была прихожая перед выдолбленной в камне почерневшей комнатой, где клетка за клеткой хранились голографические видеозаписи. Но все записи были взорваны и сожжены в прах. Компьютерные цилиндры лежали кучами сплавившихся слитков, их запоминающие сердечники спеклись. Термические детонаторы все уничтожили. Люк заметил в вековой пыли рукоятки стирающих гранат, — видимо, уничтожая голограммы, сначала их попытались стереть.

Люк шагал по туннелю мимо десятков и десятков клеток, заглядывая поочередно в каждую, и сердце рвалось из груди. Ничего не осталось. Все пропало. Знания и деяния многих поколений Джедаев.

— Все бесполезно, Арту, — сказал он, и слова поглотила темнота безмолвных пустых туннелей.

Арту тихо свистнул и покатился дальше по коридору, приподнимаясь на колесах, чтобы заглянуть в каждую клетку.

Ничего. Не осталось ничего, понял Люк. Императору не достаточно было затравить и перебить Джедаев. В своих притязаниях на абсолютную власть над галактикой он чувствовал необходимость не просто погасить огонь Силы во всей вселенной, но уничтожить сами угли, развеять золу, чтобы Джедаи никогда не возродились вновь. И вот, после месяцев поисков, Люк нашел одну золу.

Он сел на пол и закрыл глаза руками, не зная, что делать дальше. Наверняка были другие записи, другие копии. Нужно возвращаться на Корускант и продолжать поиски там.

Арту взволнованно свистнул из конца туннеля.

— Что-то нашел? — спросил Люк, вставая. Он отряхнулся от пыли, с трудом заставляя себя не спешить.

Это была клетка с нерасплавленными записями. Термический детонатор лежал на ней, очевидно, не сработав. Люк взял верхний компьютерный цилиндр и вставил в Арту. Дройд, присвистнув, согнулся, готовый воспроизвести голограмму. Увы, через мгновение он со скрежетом выбросил цилиндрик обратно.

— Попытаемся еще, — с надеждой прошептал Люк, пробуя вновь и вновь.

Добравшись почти до дна кучи, он в который раз вставил в дройда цилиндр. Наконец Арту выдал топографическое изображение мужчины в ниспадающих бледно-зеленых одеждах. Однако даже неподвижное изображение было так повреждено, что образ вскоре исчез. Арту выплюнул цилиндр, и фара снова осветила клетку, предлагая Люку попытать счастья еще раз.

— Ладно, — вздохнул Люк и стал искать цилиндры подальше от гранаты.

Люк перерыл всю кучу, нашел какой-то и уже хотел достать, когда ощутил, что Сила тянет его в другую сторону. Люк принялся ощупывать цилиндры, лежавшие сбоку, и, коснувшись очередного, вдруг отчетливо ощутил покой.

«Это — он, — казалось, шепчет какой-то голос. — Это то, что ты ищешь».

Люк схватил находку. Если какие-то ответы существуют, то они здесь, у него в руке.

Он вставил цилиндр в Арту, и тот почти сразу поймал сигнал. В воздухе рядом с дройдом возникло изображение древнего тронного зала. Один за другим Джедаи выходили с докладами господину. Сохранились лишь обрывки голограммы, порой столь блеклые, что Люк с трудом их разбирал, — вот какой-то синий человек описывает детали изнурительной битвы с пиратами, вот желтоглазый Туи'лек с тугими, как проволока, косичками рассказывает о раскрытом заговоре… Перед каждым докладом мелькали даты. Все они были почти четырехсотлетней давности.

Затем появился еще не старый, без привычной клюки Йода. Он выглядел веселым, почти беспечным — а не сгорбленным несчастным старым Йодой, какого знал Люк. Большая часть звука стерлась, но сквозь шипение четко послышались слова:

«Чу'утор, представитель Датомира… Мы пытались его спасти, но вас отогнали ведьмы… Схватка с Мастером Гра'атоном и Вулатаноя-. Четырнадцать послушников убито… вернулись для ремонта…»

Снова раздалось шипение. Изображение превратилось в голубой фон с мигающими огоньками.

Снова и снова Люк повторял про себя: «Чуутор, представитель Датомира». Кто такой Чу'утор? Политический деятель? Или целый народ? И где это — Датомир?

— Арту, — сказал Люк, — просмотри астронавигационные файлы и сообщи, если найдешь место с названием Датомир. Это может быть звездная система, а может — просто планета. — И с ужасом подумал: «А может быть, даже чье-то имя».

Спустя некоторое время Арту отрицательно свистнул.

— Так я и думал, — признался Люк. За время Войны Клоннеров множество планет было разрушено. Возможно, Датомир — один из миров, от которых не осталось даже воспоминаний. А может быть, это маленькое местечко, спутник какой-нибудь планеты Наружного Края, столь удаленной от цивилизации, что данные о нем не попали в файлы. Быть может, это вовсе не спутник, а просто континент, остров, город? Как бы то ни было, Люк был уверен, что когда-нибудь его найдет.

Они вышли наверх. Оказалось, что, пока они работали под землей, на поверхности уже наступила ночь. Проводник-уифид поджидал их, сидя у тела выпотрошенного снежного демона, длинные белые когти которого изогнулись в воздухе. Меж мощных клыков змеей высунулся длинный багровый язык. «Как он умудрился притащить такое чудовище?» — удивился Люк. Но проводник, одной лапой схватив демона за длинный волосатый хвост, без усилий поволок добычу в лагерь, пригласив Джедая следовать за ним.

Там Люк вместе с уифидами провел ночь. В огромном чуме из ребер мотмотов, покрытом от ветра шкурами, уифиды развели костер и зажарили снежного демона. Молодежь плясала, старшие когтями перебирали струны арф. Люк сидел, глядя на языки пламени и слушая бренчание инструментов. Он медитировал.

«Ты увидишь будущее и прошлое. Давно забытых друзей…» — послышалось ему.

Это были слова Йоды, сказанные ему, когда Люк только учился смотреть сквозь мглу времен.

Он взглянул на ребра мотмотов. В десяти-двенадцати метрах над землей уифиды клинописью царапали на костях родословную предков. Люк не умел читать клинопись. Фигурки, казалось, плясали и крутились в свете костра, как падающие с неба сучья и камни. Он провел взглядом вдоль изогнутого ребра. Дергающиеся камни и сучья начали падать, угрожая его завалить. Он увидел десятки, сотни несущихся на него валунов. Люк раздул ноздри. Со лба скатилась струйка холодного пота. Снова возникло видение: каменная стена горной крепости, внизу — равнина, за которой открывалась панорама темных заросших лесом холмов. Вдруг поднялся ветер — сильный ветер, принесший с собой вздымающиеся горы пыли и темные тучи. Деревья с шумом валились, стволы мелькали на фоне неба. Сверху гремело. Затмевая солнце, сверкали багровые вспышки. Стоя на стене, Люк чувствовал скрытую в тучах злобу. Он знал, что тучи созданы энергией Темной Стороны Силы,

Пыль и камни носились в воздухе, как осенние листья. Чтобы не оказаться сброшенным со стены, Люк попытался спрятаться за каменным парапетом. Ветер выл и стонал, словно бушующий океан.