— Выключи, козел!

Фома и Чурка встали по бокам от окна и откры ли прицельный огонь по людям Гаврилы. Как толь ко вся команда оказалась в гараже, дверь забаррикадировали шкафом, в котором хранились запчасти и инструменты.

Босс оглядел оставшихся бойцов. Папуас был ранен в плечо. Перетрусивший Вовец метался по гаражу, стараясь держаться подальше от окна. Фома и Чурка отстреливались. Гордей раздвигал ящики у стены, извлекая из тайника гранатомет. Побледневший Штруп стоял рядом с Картавым и выжидательно смотрел на него. За спиной блондина тревожно перешептывались Сема и Клим — восемнадцатилетние юнцы, участвовавшие в расстреле Кисы. Сегодня утром они должны были уехать вместе с Геннадием.

Всего девять человек, включая самого Картавого. У Гаврилы людей как минимум втрое больше.

— Босс! — воскликнул Штруп, — надо прорываться на машинах, и как можно скорее, пока они не зашли в дом!

Картавый уже и сам думал об этом. Другого выхода, похоже, не было. Их перестреляют в гараже, как куропаток, или закидают дымовыми шашками. Oн кивнул, соглашаясь, и принялся укладывать кейсы под переднее сиденье одного из двух находившихся в гараже джипов. Гордей по его приказу втащил в эту машину гранатомет.

Затем Картавый созвал людей и разъяснил им задачу. Вовец сдвинет задвижку на воротах, после чего два джипа, один за другим, на полной скорости вылетят из гаража и погонят к шоссе. Сам Картавый будет находиться во втором джипе. С ним поедут Гена, Гордей-гранатометчик и Сема, который сядет за руль.

В первом джипе разместятся остальные: Вовец, раненый Папуас, Клим, Чурка. Поведет джип Фома.

— Картавый, вылазь! — раздался за окном зычный голос Гаврилы. — Это ты завалил Кису, я знаю! Тебе придется платить!.. Вылазь, не бойсь! базарить будем!

Картавый проверил обойму в своем пистолете.

— Так я тебе и поверил, фуфло поганое, — проворчал он.

Вор с Геной переглянулись. «Конечно, они приeхали за моими деньгами, зачем же еще?» — мысленно ответил главарь на немой вопрос Штрупа, а вcлух буркнул:

— Не дождутся, суки.

— Босс, а ведь им кто-то накапал о фазенде! — к нему подскочил Вовец. — Тот придурок, которого ловили, наверняка ихний лазутчик!

— Но кто мог накапать?

Вовец с подозрительным видом огляделся.

— Да кто-нибудь небось из наших, больше некoму.

За стенами снова прокатился крик Гаврилы:

— Картавый, забиваем стрелку!..

Старый вор презрительно усмехнулся.

— Не тебе меня брать, щенок, — вполголоса ответил он на предложение Гаврилы и посмотрел на Вовца: — Побалакай с ним. Запудри ему мозги, пока мы будем разогревать мотор.

Бандит подобрался к окну.

— Гаврила, это я, Вовец, слышишь меня?

— Давай сюда самого!

— Картавый согласен на мировую, он сейчас выходит! Только без стрельбы! Пусть твои братки положат стволы!

— За смерть Кисы он выдаст миллион гринов! — рявкнул Гаврила.

— Босс согласен платить, только одно условие — чтоб все по-мирному! — надрывался Вовец.

— Пусть идет к воротам!

— Положите стволы, чтобы мы их видели! Босс выходит один, без оружия!

— Завязывай базарить! — потерял терпение Гаврила. — Давай сюда Картавого по-быстрому, понял, нет?

— Вовец, открывай! — крикнул Картавый. Бандит подскочил к стальным дверям гаража и выдвинул щеколду. Взревели моторы джипов. Вовец вскочил на подножку первого джипа, когда машина уже тронулась с места.

— Как только выедем из гаража — сразу хреначь! — обернулся Картавый к сидевшему у гранатомета Гордею.

Первый джип врезался в двери. Обе створки стремительно распахнулись.

Машины одна за другой вырвались из гаража и помчались к наружным воротам, которые были раскрыты настежь.

Нападавшие, увидев выезжающие джипы, в первое мгновение растерялись. Полтора десятка бандйтов во главе с Гаврилой толпились у ворот, представляя удобную мишень для стрелков в джипах.

Подручные Картавого дали залп. Кто-то из людей Гаврилы, получив пулю, упал, другие удирали, спасаясь от обстрела.

Вдогонку Картавому неслись ответные выстрелы. Грянул взрыв: Гордей, наконец, пальнул из гранатомета. Снаряд угодил в самую гущу противников. Часть ограды разлетелась в щепки, рухнули ворота. Остатки Гавриловой банды разбегались в разные стороны.

— Отлично, Гордей! — крикнул Картавый. Впереди показались припаркованные к обочине джип, «БМВ» и «Жигули», в которых приехали люди Гаврилы. Машины были пусты, но они неожиданно явились препятствием для беглецов: лесная дорога была слишком узка, и, чтобы объехать их, пришлось одним колесом сойти с колеи и двигаться по кочкам. Джипы затрясло, как при сильном землетрясении.

— Гена, граната! — перекрывая рев моторов, крикнул Картавый.

Штруп, несмотря на жуткую тряску, схватил у. него из рук «лимонку» и, когда они поравнялись с первой из вражеских машин, вырвал чеку и швырнул «сувенир» в раскрытое окно кабины джипа «Че-роки». Поравнявшись с «БМВ», блондин взял у Картавого вторую гранату. В этот раз точность его подвела — «лимонка» упала под колеса иномарки.

Через мгновение сзади оглушительно рвануло:

взлетел на воздух гавриловский джип. Мимо «Жигулей» беглецы проехали так быстро, что Гена не успел ничего сделать.

Оба джипа наконец вырулили на дорогу. В этот момент взорвалась граната под колесами «БМВ». Взрывной волной задело и стоявший позади него «жигуленок», так что Картавый мог торжествовать маленькую победу: три машины Гаврилы оказались выведенными из строя.

Но еще три автомобиля — «Мерседес» и два «БМВ» — стояли в стороне от дороги, на поляне. К ним-то и бросился Гаврила с уцелевшими бойцами его банды. При взрыве у забора Гаврилу контузило, он оглох, часто хватался за окровавленную голову. Товарищи почти несли его, подхватив под руки.

— Догнать, догнать этих сук, — только и мог выговорить главарь.

Его посадили в «мере», братва расселась в «бээмвэшки». Заревели моторы. Иномарки начали разворачиваться.

Джипы Картавого уже выехали на более-менее ровную проселочную дорогу, когда Гордей толкнул босса в плечо и показал на заднее стекло. Картавый пригляделся. Их догоняли три машины. Впереди мчался малиновый «БМВ». За ним ехал «Мерседес» с тонированными стеклами, замыкал погоню еще один «БМВ». Законник выругался.

— Гордей, готовь пушку. Будем долбить по одному. Сперва подпусти их поближе…

Гордей нацелил ствол гранатомета на малиновую машину. Оттуда донеслись выстрелы, раздался звон разбитого стекла.

— Мочи их! — рявкнул Картавый, наблюдая за приближающимися машинами в зеркало заднего вида.

Однако выстрела не последовало. Матерясь, босс обернулся. Труп Гордея с разнесенным черепом медленно сползал под сиденье.

— Сема, держи руль! — Старый вор перелез на заднее сиденье и схватился за гранатомет.

Догонявший их «БМВ» начал забирать левее. Люди Гаврилы уже заметили ствол гранатомета и поливали джип автоматным огнем. Картавый безбожно матерился. Пуля прошила ему плечо, но он, казалось, не обратил на это внимания. Прильнув к прицелу гранатомета, он выстрелил.

Грохот, вспышка пламени и столб черного дымa, поднявшийся от подбитого «БМВ», возвестили прицельном попадании. Раненый вор морщился oт боли, но глаза его остервенело блестели.

В голове Картавого созрело решение.

— Обгони их, — велел он Семе, показывая на машину Вовца.

Ширина проселочной дороги позволила джипам поравняться и какое-то время двигаться почти вплотную друг к другу. Штруп с Картавым на ходу передали гранатомет в окно соседней машины, затем машина главаря резко увеличила скорость и вырвалась вперед. Основной удар погони теперь должен был принять на себя второй джип.

Чурка, поплевав на ладони, выставил ствол гранатомета в окно заднего вида. Но в момент выстрела джип подскочил на кочке и снаряд лег в стороне oт цели. Чурка выругался. Он зарядил гранатомет последним снарядом и снова выстрелил. Граната взорвалась перед самым носом «БМВ». Машину, набитую людьми, резко развернуло, по ней полыхнуло пламя. Охваченная огнем, она закувыркалась, откатываясь в кювет.

Из преследовавших Картавого машин остался один «Мерседес». Братки Гаврилы высунулись из всех его окон и вели по машине Вовца ураганный огонь из автоматов. Минуты не прошло, как, корчась в агонии, откинулся Чурка. Сразу две пули почти одновременно прошили Клима, собиравшегося бросить гранату.

Фома изо всех сил давил на газ. Видимость была ни к черту: джип Картавого поднимал за собой пыль, которая шлейфом тянулась за ним и окутывала лобовое стекло. Впрочем, догоняющие были не в лучшем положении.

«Босс не дурак, что поехал впереди, — в панике думал Вовец, — а нас тут всех перестреляют как зайцев». В его джипе остались только он, раненый Папуас и Фома. Автоматные очереди преследователей не умолкали. Вовец вжимался в кресло, страх душил его ледяными пальцами.

Их джип начал слева обходить машину Картавого. И в этот момент коварная пуля угодила в затылок Фоме. Его руки, сжимающие руль, судорожно дернулись. Джип бросило в сторону, он с силой приложился боком о машину главаря, которую от удара вынесло за обочину, развернуло на сто восемьдесят градусов и завалило на бок. Машина Вовца, потеряв управление, сначала пошла юзом, а потом дважды перевернулась, утонув в клубах поднявшейся пыли. «Мерседес» преследователей на полном ходу врезался в нее, огонь мгновенно охватил обе машины, и через считанные минуты последовал мощный ослепительный взрыв.

Посреди дороги в клубах дыма и пыли бушевало пламя. Чуть в стороне среди мелкой зеленой поросли лежал на боку джип Картавого. Бешено вращались его колеса.

…Первым из окна высунулся Штруп. Оглядевшись, он подтянулся на руках и окончательно выбрался из кабины. Пыль осела, но пламя продолжало плясать среди почерневших остовов взорвавшихся машин. Оглядев пожарище, блондин убедился, что все, кто находился в машинах, погибли. Среди языков пламени виднелись обугленные человеческие тела. Там, в огне, нашли свою смерть Вовец, Папуас, да и сам Гаврила, нагнавший такого страха на Картавого.

Геннадий вернулся к лежавшему на боку джипу.

Сема уже выбрался из кабины. За ним, матерясь и стеная от боли, вылезал Картавый. Половина лица его представляла собой вспухший лиловый синяк из носа сочилась кровь, светлая рубашка перекрасилась в алый цвет.

Прежде чем вылезти, вор передал Штрупу кейс. Затем, превозмогая боль, вытянул из-под сиденья и отдал второй.

— Босс, там еще один портфель, — напомнил Гена, видя, что Картавый начал вылезать. Законник сплюнул кровь.

— Ладно, потом достанем. Помоги вылезти. Он протянул блондину руку. Тот кивнул Семе, они вдвоем подхватили босса под руки и рывком вытащили из машины.

— Забери третий портфель, — велел Гена напарнику.

Сема полез в джип. Картавый, не в силах стоять опустился на землю.

— Перевяжи плечо, — прохрипел он. — Рана пустяковая, только крови много уходит… Ничего, —Картавый нашел в себе силы растянуть губы в улыбке. — Нас ждет Париж…

— Ничего тебя не ждет, скотина, — с ледяным спокойствием ответил блондин и вдруг резко почти без замаха, съездил Картавому ногой в подбородок.

Тот со стоном откинулся навзничь. Грудь старого вора бурно дышала, выпученными глазами он уставился на Штрупа.

— Ах ты сопляк, падла, — захлебываясь в пошедшей горлом крови, прошипел он.

— В этих портфелях, — Гена удовлетворенно похлопал рукой по черным бокам кейсов, — лежат твои баксы. Теперь они мои.

Картавый некоторое время молчал, давясь кровью. Рука его слепо шарила по земле, он пытался подняться.

— Твой отец завещал мне заботиться о тебе, как о собственном сыне… — проговорил наконец он. —И я поклялся ему в этом…

— Мой отец погиб на зоне во время побега, — сказал Штруп. — Люди, которые были там, говорят, что о побеге настучал ты.

— Клевета. Я уважал твоего отца. Выше его никого не было в воровском мире, он был выдающейся личностью, его авторитет признавали все…

— Поэтому ты его и заложил.

Штруп, взведя курок, направил пистолет на Картавого. К ним молча подошел Сема, держа в руке тяжелый портфель.

— Не верь, не было этого… — хрипел старый вор. — Возьми портфели себе. В них все, что у меня есть… Теперь это твое… Там баксы, а в третьем портфеле — золото, брюлики… Бери все, а меня оставь… Я буду молчать, мне больше ничего не надо, дай дожить… Я уеду отсюда…

Штруп переглянулся с Семой. Тот кивнул. Картавый перевалился набок, его рука, как бы невзначай, потянулась к кобуре за бортом пиджака. Рывком он выхватил пистолет, но Гена выстрелил раньше. С дыркой в виске старый вор откинулся на спину и затих.

Бандиты огляделись. Место было безлюдное, а время раннее, чтобы кто-то из посторонних мог оказаться свидетелем автокатастрофы и убийства. Искореженные останки двух иномарок догорали на дороге, в них виднелись почерневшие трупы.

Недолго думая, бандиты скрылись в ближайшем лесочке. Гена нагрузил напарника двумя кейсами. Сам он держал в одной руке портфель, а другую сунул в карман куртки, сжимая рукоять взведенного пистолета.

Они шли между берез, пробираясь через молодую поросль. Штруп косился на своего спутника. У того также имелся пистолет, а поскольку добыча им досталась немалая, приходилось постоянно быть настороже.

Бандиты вышли из леса, в молчании пересекли поле и оказались на разбитой грунтовой дороге. Всходило солнце, рассеивался утренний туман. Гена запарился в куртке, но снять её не решался, потому что в ней лежал пистолет. Они пошли по дороге, стремясь как можно дальше уйти от места автокатастрофы.

— Баксы и рыжье поделим пополам, — сказал Гена.

— Я чувствую, тут немало, — заметил Сема. — Нам повезло.

— Главное — живыми выбрались, — и Штруп снова покосился на напарника.

Дорога впереди терялась среди полей. Через четверть часа их начал догонять запыленный «жигуленок». Штруп жестом попросил остановиться. Машина, поравнявшись с ними, затормозила. В ней сидели двое мужчин, судя по виду, — деревенские, ехали скорее всего на работу.

Тот, что помоложе, открыл дверцу.

— Нам в Москву надо, — благодушно улыбаясь, заговорил Гена. — Не подбросите? Ну, хоть в райцентр какой-нибудь, откуда можно до Москвы добраться? Все равно куда, не тащиться же по этой пыли…

Мужики согласились довезти их до Сергиева Посада. Сема с портфелями полез в заднюю дверь. Примеру напарника последовал и Штруп.

Прежде чем захлопнуть дверцу, блондин поглядел по сторонам. Местность пустынная — лес, поле, кругом ни души. Машина тронулась.

Когда дорога свернула в лесополосу, Штруп достал из кармана пистолет и выстрелил в затылок мужику, сидевшему рядом с водилой. Шофер от неожиданности бросил руль и от страха вжался в спинку сиденья.

— Вылазь из машины, быстро, — скомандовал ему убийца. — И этого убери отсюда. Тащи в кусты.

Дрожащий мужичок, суетясь, подхватил под мышки убитого и выволок из машины. Штруп тоже вышел, наблюдая, как позеленевший водила тащит труп своего приятеля.

— Туда, — стволом пистолета блондин указал на заросли лопухов.

Он покосился на машину, в которой с тремя кейсами остался Семен. Тот тоже вылез, с явным намерением пересесть за руль. Гена подался немного в сторону, чтобы наравне с мужиком держать в поле зрения и своего напарника. Так и есть, садится на переднее сиденье! Хочет слинять с деньгами.

Сема перехватил его взгляд, все понял, и рука его скользнула в боковой карман куртки и застыла. Раздался выстрел. Пуля прошила Семену грудь. Пистолет выпал из его судорожно вздрогнувшей руки, тело молодого бандита вывалилось из кабины и растянулось на дороге.

— Тащи, не оглядывайся! — крикнул Гена мужику, направляясь к подстреленному им молодому бандиту.

Сема был еще жив. Стеная сквозь сжатые зубы, он пытался дотянуться до пистолета. Штруп не торопясь подошел к нему.

— Эй, мужик, — позвал он, — сюда иди, быстро. Трясущийся водитель «Жигулей», который к этому времени уже схоронил в лопухах своего товарища, опасливо приблизился. Гена, улыбаясь почти ласково, взял Сему за волосы, повернул его голову лицом к себе и заглянул в глаза. Зубы Семы были плотно сжаты, в обреченном взгляде читалась злобная ненависть. Крутой, с замашками предводителя, он в будущем мог бы стать крупным воровским авторитетом. Убийца мстительно улыбнулся.

— Ты был хорошим бойцом, Сема, и я тебя уважал. Жаль, что так получилось. Но здесь слишком много денег… — Он вглядывался в темные глаза, Семы, следя, как тают в них проблески сознания. Губы умирающего шевелились, он пытался что-то сказать. — Единственное, что я могу сделать для тебя, — это помочь избавиться от страданий… Тебе ведь очень больно?! — с кощунством произнес Штруп.

Сема со свистом вобрал в грудь воздух и зашелся в мучительном кашле. Из раны на его груди хлестала кровь.

— Контрольный отстрел за левое yxo — и все пройдет, — улыбнувшись своей обаятельной улыбкой, которая так нравилась девушкам, блондин поднес пистолет к его виску. — Прощай, браток.

Грянул выстрел.

— Мужик, тащи этого туда же!

Спустя некоторое время труп Семы скрылся в лопухах. Гена направил пистолет на водителя «Жигулей». Тот упал на колени, срывающимся голосом залопотал что-то о беременной жене и двух детях. Он стелился по земле, готовый от страха лизать пыльные Генины кроссовки. Штруп поставил ногу ему на затылок и вдавил лицо мужика в землю.

— Тебе придется умереть, — негромко, как-то устало сказал бандит.

Мужик лежал перед ним неподвижно, дикий страх совершенно парализовал его. Штруп поднес к его голове пистолет, нажал на спусковой крючок, но вместо выстрела прозвучал сухой щелчок. Он вынул из пистолета обойму и досадливо поморщился: кончились патроны! Идти к машине за пистолетом Семы было лень, и блондин со всего размаху ударил несчастного рукояткой по голове. Брызнула кровь. Убийца для верности повторил удар, а затем, взяв водилу за ноги, отволок в кусты, ставшие братской могилой для троих…

Выход из потайного зала был только один: обратно, через подвал бандитской фазенды, где Олега наверняка поджидают подручные Картавого. Что же делать? Дожидаться, пока они взорвут дверь и войдут сюда? Подземное убежище, защитив его от погони, одновременно оказалось ловушкой. Но ничего другого не остается, надо попытаться вырваться отсюда. В кармане Беляева лежал пистолет, который ему оставил на память Дупель. Четырех пуль хватит, вероятно, только для того, чтобы попробовать взять бандитов на испуг.

Олег еще раз полюбовался драгоценностями. Броши, колье, перстни, а под ними — золотые монеты с профилями императоров. Все это придется оставить здесь. Сундучок небольшой, но увесистый, от бандитов с таким не побегаешь. Когда-нибудь беглец вернется сюда, хотя шансов, что сундук дождется его, было мало.

Посветив фонариком, Беляев взял перстень с большим, прозрачным, радужно переливающимся камнем. Он подумал о Лене, и волна какого-то нежного умиротворения прокатилась по его телу. Он улыбнулся, вспомнив ее милое лицо и прядку волос над ухом, блеск ее красивых глаз. На него вдруг навалилась страшная усталость. Он не спал вторые сутки. Всю сегодняшнюю ночь он бегал по фазенде и подвалу, всю вчерашнюю — торчал у подъезда на улице Арцимовича… Его отяжелевшие ресницы закрылись, и в ту же секунду он вздрогнул: cпать нельзя! Надо выбираться отсюда, пока бандиты не взорвали дверь!

Он сунул перстень в карман, закрыл сундук. Подсвечивая себе фонариком, пересек зал и вполз на четвереньках в низкий проход, ведущий к потайной двери. Осветил створку. Она сомкнулась не до конца, ее что-то заклинило. Лужица крови внизу, у самого основания двери, начала подсыхать. Осмотревшись, Олег увидел справа рычаг. Выйти из подземного помещения оказалось гораздо проще, чем попасть в него! Странно, почему Дупель, когда ему заклинило ногу, не заметил этого рычага. Вероятно, он совсем перестал соображать от боли, иначе легко бы высвободился.

Беглец приставил к створке ухо и прислушался. За дверью было тихо. Бандиты либо затаились, ожидая, когда он выйдет, либо — что вероятнее всего — ушли за взрывчаткой, оставив здесь караульного. Как бы там ни было, надо рисковать.

Олег дернул за рычаг и выключил фонарик. В кромешной тьме он услышал, как заскрипел старинный механизм. Ожидая, что в открывающуюся дверь начнут стрелять, Олег бросился на пол и замер. Судя по звуку, дверь распахнулась настежь. Стояла полная тишина. Если кто-то и прятался в коридоре, то, видимо, предпочитал сидеть молча. Дверь, постояв несколько секунд в открытом положении, вновь начала закрываться. Олег бросился в проем, словно в воду с вышки, упал на битый кирпич, откатился в сторону и выстрелил наугад вправo и влево. Прислушался. Грохот выстрелов смолк, но в коридорах по-прежнему царила тишина. Никакого шевеления. Стараясь не шуметь, беглец, пригнувшись, нырнул в темноту. После некоторого блуждания по коридорам убедился, что в подвале никого нет…

Беляев отдышался, включил фонарь. Его блуждания сделались более осмысленными. Отыскав коридор, который был попросторнее и повыше остальных, он зашагал по нему и вскоре увидел впереди тускло-желтый свет. В знакомом ему чулане, где начиналось его путешествие по лабиринту, горела лампа. Олег, крадучись и держа палец на спусковом крючке, подошел к отверстию люка и выглянул в чулан. Там никого не было. Олег недоумевал. Куда делись бандиты?

Из чулана он вышел в прихожую. Пройдя в комнату, он убедился, что в доме что-то произошло. Вещи были разбросаны, окна перебиты, на полу валялось множество стреляных гильз. На веранде он увидел труп с простреленной головой. Это был Чиж, который, оставив свой пост у потайной двери, заработал пулю от людей Гаврилы. Впрочем, последних возле фазенды давно уже не было, братва погрузилась в машины и бросилась в погоню за Картавым. Остались только убитые и двое раненых. Олег увидел их, когда вышел за ворота. Один из них поднял залитое кровью лицо и проводил его каким-то пустым, обреченным взглядом.

День обещал быть теплым и солнечным. ГЬна, сидя за рулем «Жигулей», сохранял абсолютное спокойствие и временами даже улыбался, вспоминая о трех саквояжах, лежащих в багажнике. Он ехал в спортлагерь. Если его не остановят на каком-нибудь посту ГАИ, то все будет о'кей.

Откинувшись на сиденье и небрежно держа руль одной рукой, Геннадий размышлял о том, стоит ли ему вообще весь сезон, до самой осени, торчать в этом лагере? Используя свои знакомства в среде коммерсантов, он мог бы перевести деньги в какой-нибудь западный банк, а потом и сам отправиться следом куда-нибудь в Швейцарию или Испанию. Если в кейсах окажется больше миллиона баксов, он так и сделает.

А пока он отоспится, придет в себя, подсчитает добычу. Помимо всего прочего, было еще одно обстоятельство, которое влекло его в спортлагерь. Ему хотелось встретиться с Ирочкой Новосильцевой и сделать с ней то, о чем он мечтал все последние дни. Он чувствовал, да что там — был уверен, что она позволит ему сделать это. Девочка от него без ума. Невинный плод сам валится в руки, почему бы не вкусить его сладости?

Главное — действовать без лишнего нажима. Конечно, начать придется с самых невинных поцелуев… Глядя на шоссе, Штруп мечтательно улыбался, в паху нарастало приятное возбуждение. Скорее всего в лагере он не задержится. Но перед отъездом обязательно трахнет Ирочку. В любом случае.