А.Е.Ван Вогт
      Бесконечная борьба
      Глава 1.
      - Открытие, с которым я вас познакомил, проливает новый свет на историю человечества, - докладчик закончил выступление и предложил задавать вопросы. Услышанное настроило Модьюна на иронический лад.
      - Последовали вопросы - один глупее другого похоже, публика так и не сумела переварить полученную информацию. Модьюн не спеша включил мысленный сигнал и дождался внимания.
      - А вдруг ваше открытие - всего-навсего старинная легенда? - спросил он.
      - Надеюсь, что нет, - уклончиво ответил ученый, хотя поручиться, конечно, не смогу.
      - Картины жизни наших далеких предков, которые вы нам нарисовали, - не отступал Модьюн, - не внушают особого доверия. - Сначала мы тоже сомневались, - признался докладчик, но контекст и многочисленные подробности подтверждают нашу правоту.
      - Тогда выходит, что наши далекие предки как дикие звери, только и делали, что дрались. Но для этого нужна изрядная сила ловкость.
      - Мы пришли к такому же выводу. - И они, как звери, передвигались на собственных ногах, без всяких искусственных приспособлений? - Именно так, - согласился докладчик. - Предвижу, что кое-кто будет разочарован, - съязвил Модьюн. На лицах слушателей промелькнули улыбки одобрения. - Полагаю, - продолжал он, - что они сами зачинали и производили на свет свое потомство. - Ну да, - ответил ученый, - В процессе совокупления самка оплодотворялась, потом некоторое время вынашивала плод и, наконец, разрешалась от бремени. Пр едставив себе такую картину, присутствующие содрогнулись.
      - Какая гадость, - пробормотала одна из женщин. Кто-то сказал:
      - Боюсь, поверить в это будет трудновато. Может быть, вы еще скажете, что они употребляли твердую пищу? - Вот именно, - подтвердил докладчик. - Вводили ее в пищеварительный тракт, переваривали в желудке, а отходы выделяли в специальный приемник для экскрементов. Прозвучало еще несколько вопросов, но интерес зала постепенно угасал.Дода - так звали докладчика - ощутил это через все еще открытые усилители мыслепроводящего канала, которые связывали его со слушателями. Заметив, что Модьюн еще не отключился, Дода адресовал ему направленную мысль:
      - Почему-то я так и предчувствовал, что вас мое открытие заинтересует больше, чем остальных.
      Предположение позабавило Модьюна.
      - Длина моего тела - шестьдесят сантиметров, а диаметр головы - тридцать пять. С какой стати меня должен интересовать ваш древний человек - два с лишним метра мышц и костей? Он мог сам держать голову на плечах, но зато не умел управлять своими мыслями. Уж не ждете ли вы от меня научного подвига - чтобы я взял и вырос до такого же размера?
      - Рост наших предков был ближе к ста восьмидесяти сантиметрам. - Да, но вы говорили, что головы у них были меньше наших. - А что, если, - тут в мысли Доды почувствовался оттенок безнадежности, - какая-нибудь женщина тоже согласится вырасти? Может быть, тогда эксперимент заинтересовал бы вас?
      Модьюн излучил недоверие с налетом иронии:
      - Пустая затея. Наши женщины - слишком утонченные создания. А почему бы вам не провести эксперимент на себе? - внезапно предложил он. - Потому, что я сам - экспериментатор. Понадобится год, чтобы вырастить ваши тела до нужного размера, года два но эксперимент и еще год для того, чтобы снова обрести человеческий вид. Кто- то должен наблюдать за этим.
      - Четыре года! - с усмешкой подытожил Модьюн. - Что ж, если я захочу навеки погубить свою репутацию нормального человека, то непременно обращусь к вам. - Только не отказывайтесь сразу, мысль Доды окрасилась мольбой. - Помните, ведь именно вы сказали: "Время от времени кто-то должен выходить за барьер, чтобы посмотреть, что происходит в мире" - Я просто пошутил, - отрезал Модьюн.
      - И все равно, вы так сказали. Во всяком случае подумали.
      Возразить было нечего.
      - Поделом тебе, - уныло размышлял Модьюн. - Не забывай, что кто-то всегда подходит со своими мерками даже к самым случайным твоим словам. И все же - факты есть факты, от них просто так не отмахнешься... Неожиданно он произнес, как бы думая вслух:
      - Конечно, если как следует покопаться в архивах и в памяти старых, давно забытых обучающих машин, можно отыскать много полезных сведений. Без них не обойтись любому, кто решиться выйти за барьер...
      Дода молчал.
      Модьюн продолжил мысль: - Такое предварительное исследование обещает быть весьма интересным.
      Потом он вызвал служебное насекомое и уехал.
      ГЛАВА 2
      - Тебе куда? - спросил кто-то из зверей. Модьюну понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать - человек-медведь обращается именно к нему. Он очнулся от задумчивости и ответил, что еще не решил. - Я здесь в первый раз, - сказал он как бы невзначай. Только-только из Африки. А что бы вы посоветовали? Они приняли серьезный вид и стали совещаться, на минуту забыв о нем. Наконец, человек-лис сказал: - Почему бы нам не взять его с собой? В его голосе звучало удивление: как же они раньше не додумались? На том и порешили. - Можно показать ему весь наш зоомир, - сказал бегемот. - Любопытно поглядеть, какие у них самки. Модьюн вспомнил Соодлил. - Скоро приедет моя собственная самка, - сказал он. - Еще лучше, - обрадовался ягуар, - посмотрим, как обезьяны занимаются любовью. Должно быть, на лице Модьюна появилось странное выражение, потому что прищуренные глаза ягуара невинно округлились. - Ведь ты не против, а? Сам Модьюн не видел причины для отказа, но он подозревал, что Соодлил навряд ли будет в восторге. Незадолго до отъезда они наблюдали, как спариваются животные. Конечно, у Соодлил тогда еще не закончился период роста, к тому же ее реакция могла быть вызвана общей телесной неуравновешенностью. Но тогда она вела себя довольно странно. Вспомнив последнюю встречу с ней, он усмехнулся и непринужденно объяснил, что самки обезьян никогда не любят, чтобы в подобных случаях за ними наблюдали. Все четверо уставились на него в неподдельном изумлении, которое сменилось столь же единодушным негодованием. - Побойся бога, парень! Уж не хочешь ли ты сказать, что обезьяны слушаются своих самок? - не выдержал ягуар. - Он заговорщически оглядел своих товарищей. - Сдается мне, придется его научить, как должен поступать настоящий самец! Потом, покровительственно похлопав Модьюна по плечу, он с важным видом произнес: - Не беспокойтесь, сэр. Положитесь на нас - мы вас быстренько приведем в норму. Посмеявшись, четверо зверей в первый раз представились. Человека-ягуара звали Доолдн, медведя - Роозб, лиса Наррл, а бегемота - Икхдохс. Назвав себя, они замолчали, ожидая очереди Модьюна. Но он колебался, судорожно стараясь вспомнить, что означают их имена и как они возникли. Идентифицируя зверей, человек просто обозначил каждого из них несколькими буквами алфавита: пятью буквами - животных Северной Америки, шестью - Южной Америки, семью - Африки и так далее. Компьютерам, специально запрограммированным для идентификации каждого животного, была дана инструкция, запрещавшая присваивать имена, в которых повторялась одна-единственная буква. Поэтому зверей по имени Ааааа или Ббббб быть не могло. Но, кроме подобного буйства алфавитной прогрессии, все остальные сочетания считались допустимыми. В этой лотерее его спутники просто повезло все их имена можно было произнести. На мгновение Модьюн растерялся: у людей был принят несколько иной принцип образования имен. Поэтому, услышав его имя - Модьюн - каждый, кто знает формулу, сразу поймет, что он - человек. Но раздумывал он недолго. Ему тут же пришло в голову, что, заменив в имени "Модьюн" "ь" на "и", удастся сохранить произношение, к тому же, никто не сумеет распознать в нем человека. А если добивать в конце еще одно "н", в имени станет семь букв, так что можно будет смело выдавать себя за обитателя Африки. Во всяком случае, стоит попробовать, пока он не проверит сочетание на компьютере. Впрочем, и это ничего не решает: ведь не будет же он вечно выдавать себя за обезьяну. Его переделанное имя не вызвало никаких вопросов. Итак, теперь он - Модиунн... еще на несколько часов. А может быть - минут. Человек-ягуар по имени Доолдн сообщил, что они с товарищами едут в центр города. - Ты ведь знаешь, какие здесь порядки с жильем. Должно быть, такие же как и везде. - Знаю, - сказал Модьюн, не тратя лишних слов. Но несколько минут спустя, уже выйдя из машины, он понял, что попал в ловушку. Разве он знает, как устроены эти города?! Он - представитель расы, создавшей городаавтоматы и дома- роботы - одним словом, весь зоомир... И все же, когда машина отъезжала, а четверка зверей стала быстро переходить широкую улицу, Модьюну понадобилось всего несколько мгновений, чтобы понять: они идут к движущемуся тротуару. - Как же я мог забыть, - упрекнул он себя.
      По мере того, как воспоминания о прошлом постепенно пробуждались, город становился все более знакомым. Модьюн припомнил, как устроены жилые районы - приезжие останавливаются в специальном секторе, есть кварталы для постоянных жителей - с квартирами, зависящими от размера семей; для людей предназначены роскошные особняки. Через полтора квартала поездка на движущемся тротуаре закончилась. Ягуар показал на здания, разбросанные по склону холма, и воскликнул: - Да тут целая улица пустых домов! Давайте устроимся, а потом сходим куда-нибудь перекусить. Модьюн последним пересек четыре тротуара; со скоростного он перешел на быстрый, с него - на медленный и, наконец на обычный. Его спутники стали подниматься по склону. В нерешительности он медленно шел за ними. Стоит ли продолжать игру? Все это выглядит довольно глупо. Тем не менее, следуя примеру остальных, он остановился перед панелью с кнопками, нажал их в нужной последовательности, произнес свое обезьянье имя и стал ждать, когда компьютер-привратник откроет дверь. Но компьютер заупрямился. - Ваша личность неверно идентифицирована, - заявил он. Казалось, время остановилось. Модьюн не знал, что делать, что отвечать: он даже не понял, что именно сказал автомат. Внутри у него воцарилось полное смятение такого он еще никогда не испытывал. Это была реакция, но настолько новая, что он не сумел ее распознать. Мозг не ведал, что творится с телом. И, что самое невероятное, - смятение повлияло на его мысли... Постепенно Модьюн стал приходить в себя. Сначала сознание ограничивалось одними наблюдениями. Вот встроенный в дверь механизм: кнопки, которые он нажимал, под ними тонкая металлическая решетка треугольной формы; из-за нее и раздался голос компьютера, который произнес те невероятные слова. Он огляделся. Длинная шеренга сияющих чистотой домиков уходит налево и направо; все в точности такие же, как тот, который он выбрал для себя. Если разобраться, это не совсем обычные дома. Все жилые ячейки одноэтажные и, как террасы, покрывают поверхность квартала. У каждой свой вход, к которому ведет лесенка из нескольких ступенек. И. хотя он не мог хорошенько рассмотреть, как устроены соседние двери,скорее всего, у каждого входа есть свое небольшое кнопочное табло с буквами алфавита и громкоговоритель, скрытый за решеткой. Окружающий мир казался довольно однообразным. С другой стороны, как еще обеспечить жильем миллионы? Если его предки тоже относились к человекозверям свысока, вполне понятно, что их заботила исключительно польза, а не красота. И. поскольку чистота приносит пользу, они предусмотрели для каждого жилища и для всего города автоматическую систему уборки. Поэтому и пластиковая стена, и пластиковая дверь, и решетка из нержавеющего металла, все буквально излучало чистоту. Ступеньки выглядели так, будто их только что вымыли и выскребли, а на примыкающем тротуаре не было ни единого грязного пятнышка. Модьюн все еще продолжал рассеянно разглядывать приметы окружающего мира, как вдруг понял, что так ошеломило его. Отказ. Ему отказали! Он прожил уже не один век, но такого с ним еще не случалось. Неожиданный отказ, как удар, обрушился на его разум, не знавший иных преград, кроме принципа бесполезности вещей и, особенно, усилий. Ничто не стоит усилий - вот аксиома. Поэтому ощущениями наделено тело, но не ум. Человек сотворен так, что умеет замечать, как в теле возникают ощущения. И может сознательно пренебрегать ими - таков человеческий удел. Но теперь время идет, а ему все не удается окончательно прийти в себя. Модьюн снова поразился - какой глубокий шок он пережил. И тут он, наконец понял, что его тело испытывает негодование. Регистрация физического ощущения сработала, как сигнал. Ум мгновенно вернулся к своему обычному состоянию - он независим от тела, снова спокоен и, вместе с тем, насторожен. - В чем дело? - спросил Модьюн. - В моем имени ровно столько букв, сколько полагается для африканской обезьяны. И код составлен верно. Почему меня не впускают? - Гражданин по имени Модиунн в настоящее время находится в Африке и числится проживающим по известному адресу. Негодование росло. Модьюну даже показалось, что контролировать тело стало труднее. Еще мгновение, и он понял, что же так вывело из себя его тело. В былые времена, конечно, можно было так запрограммировать компьютер, чтобы они учитывали подобные сведения - но этого никогда не делали. Никого из людей не заботило каждое животное в отдельности - где оно находится, и что с ним происходит. Тогда он строго спросил: - С каких пор компьютеру известно местонахождение каждого животного? - Вы хотите узнать, имею ли я право вас не впустить? - Я хочу узнать, - сказал Модьюн, с высоты своего человеческого достоинства, - откуда тебе известно, где сейчас другой Модиунн. И еще - кто соединил тебя с компьютером, который находится в Южной Африке. Автомат доложил, что он соединен со всеми компьютерами планеты вот уже 3453 года, 11 часов, 27 минут и 10 секунд. Из его ответа Модьюн сделал вывод, что программа не имеет защиты от подобных вопросов. Модьюн уже было открыл рот, чтобы продолжить краткий допрос, как вдруг отметил, что телом овладевает слабость. Он понял, что за проведенные здесь часы нервная система и внутренние органы подверглись перенапряжению. У него не было точных сведений, сколько лет назад человек ушел за барьер, - в конце концов, он принадлежал уже к третьему поколению. Но, обратившись к мозговым центрам, ведавшим памятью, он понял: программа в компьютерах была изменена через несколько лет после ухода людей. Чья же это работа? Он сделал еще одну попытку: - Так ты отказываешься открывать дверь? - Я только автомат и ничего не могу решать, - последовал ответ. - Вы не соответствуете требованиям, необходимым для входа. Ответ компьютера напомнил Модьюну печальную истину: возможности механических устройств ограничены. Дело не в машине, а в том, что кто-то изменил принцип ее действия. "Попробую уговорить кого-нибудь из человекозверей перебраться в квартиру побольше, чтобы я мог жить вместе с ним", - решил он. Только теперь Модьюн увидел, что все четверо уже скрылись, каждый в своей ячейке. Он припомнил, что Роозб, человек-медведь, поселился слева от него. Подошел к его двери и постучал, не обращая внимания на кнопки. Пауза. Потом звук шагов. Дверь открылась - на пороге стоял красавец-медведь. Великан добродушно улыбнулся Модьюну. - Быстро же ты управился, - сказал он. - Заходи, еще минута - и я тоже буду готов. Модьюн вошел, внутренне ожидая, что и здесь компьютерпривратник тоже начнет протестовать. Но громкоговоритель молчал за своей решеткой; по-видимому, их разговор не стал для автомата сигналом к действию. Должно быть, присутствие человека осталось для него незамеченным. "Значит, все дело в кнопках", - подумал он с облегчением. Модьюн собирался сразу же с порога предложить Роозбу поселиться вместе с ним в двухместном номере. Но теперь в этом не было необходимости. Правда, он еще не знал, что конкретно ему предстоит сделать и когда. Ясно одно: чтото здесь не так. До сих пор считалось, что мир зверей живет по раз и навсегда установленному порядку и не таит никаких неожиданностей. Сердечное приглашение Роозба позволило Модьюну поразмыслить над этим еще несколько минут. - Я предложу ему поселиться вместе... но немного погодя.
      ГЛАВА 3
      Прошло полчаса. Все впятером они отправились в столовую - она находилась в двух кварталах от их жилья. Человекозвери быстро схватили подносы и встали в очередь. Но Модьюн решил сначала осмотреться. Он опасался, что компьютер-раздатчик может отказать ему. Стоит ли прямо здесь обнаруживать свою принадлежность к человеческому роду? Выждав немного, он решил попробовать. Навряд ли кто-то задался целью переделывать все эти простейшие автоматы слишком маловероятно. Прошли целые тысячелетия, пока не сложилась нынешняя система столовых самообслуживания, где никто не задавал посетителям никаких вопросов. С виду незаметно, чтобы в ней произошли какие-то изменения. Машины-автоматы обрабатывали землю и убирали урожай. Для бывших плотоядных автоматы создавали разнообразные белковые продукты из съедобных злаков, фруктов, трав, деревьев и кустарников. Для бывших травоядных тоже подбиралась подходящая диета. Плоды, зелень, древесина почти все шло в ход для питания представителей современной разумной фауны. Почти ничего не пропадало зря. Переделывать все это? Слишком сложно. Чтобы изменить один процесс, понадобилось бы нарушить всю цепочку. Модьюн решительно подошел к контейнерам и взял себе еды из тех, которые позволили ему открыть автомат-раздатчик. Доверившись здравому смыслу, он воспользовался своим настоящим именем. Насколько он помнил, обезьяны употребляли в пищу множество таких растений, которые люди не ели. Нет уж, спасибо - береженого бог бережет. Неся перед собой поднос, на котором оказалось не так уж много съедобной пищи, Модьюн пробрался к столу, за которым уже сидели его спутники. И снова ничего не произошло, все было спокойно. Человекозвери оживленно обсуждали свои дела. Модьюн сел и стал старательно жевать и глотать. Хотя на последнем этапе подготовки к эксперименту ему не раз приходилось есть, процесс был ему по-прежнему неприятен. Он не мог забыть, что за этой канителью с едой последует еще более унизительная процедура. Ему предстоит разыскивать общественный туалет и там, в компании с другими посетителями, занимающими соседние кабинки, избавляться от отходов пищеварения. "Так я и представлял себе жизнь по эту сторону барьера, мрачно подумал он, - скука, тоска зеленая. Но раз уж я на время оказался пленником своего громоздкого тела, придется удовлетворять его потребности". Модьюн задумался о людях ушедшей эпохи. Вечная гонка, куча неразрешимых задач, ежедневная борьба за существование, вынуждавшая к постоянной деятельности. Какие мысли могли быть у такого человека? Да никаких. Он продолжал пережевывать пищу и вместе с ней - мысли о своем положении, как вдруг случайно уловил несколько слов и понял, что четверо приятелей все еще обсуждают утомительные подробности предстоящего космического полета. - Похоже, что кто-то убедил власти направить экспедицию по неверному маршруту. Нужно дать им отпор и внушить руководству, к каким звездам повести корабль. - Дело чрезвычайной важности... жизненно необходимые меры... решающее значение для всего мира... Эти слова, подразумевающие необходимость неотложных действий, проникали в его систему восприятия. Какое-то время Модьюн только регистрировал их. Наконец, уловив смысл, он сказал с легкой усмешкой: - А что произойдет, если вам не удастся отстоять свою точку зрения? Ягуар изумленно уставился на него. - Тогда кому-то другому удастся - вернее, уже удалось протолкнуть свой план. - И что из этого? - Их план - ошибочный, а наш - правильный. - Но что конкретно изменится? - допытывался Модьюн. - Экспедиция направится к созвездию желтых звезд, похожих на наше. Но шансов обнаружить жизнь в таких солнечных системах гораздо меньше, чем на планетах, которые входят в систему голубого солнца. Это уже доказано. Модьюна позабавила наивная категоричность ответа. Ведь он с высоты своего разума видел, что все эти устремления в равной степени тщетны. - Предположим, что экспедиция не обнаружит жизни ни в желтой солнечной системы, ни в голубой, - сказал он. Что тогда? - Значит, полет не удался. Собеседник не улавливал его безупречной логики. Когда-то и человек был таким же, когда-то и он верил, что успех исчерпывается результатом. Модьюн сформулировал вопрос по-другому: - А те, кто полетит, - им будут представлены все удобства? - Да, разумеется. Наш корабль - само совершенство, настоящий летающий город. - Значит, на борту можно будет есть, спать, развлекаться, общаться с представительницами противоположного пола? Там будут все возможности для спорта и учебы? - Ну конечно, все это будет. - И какая же тогда разница, - произнес Модьюн с торжеством, - чем закончится полет? - Если мы не обнаружим другие формы жизни, экспедиция окажется напрасной. Звездолеты способны развивать огромную скорость, но нам сказали, что предстоит посетить много разных планет, значит, полет будет долгим. И если мы потерпим неудачу, пережить это будет очень тяжело. Модьюну представлялось, что жизнь членов экипажа совершенно не зависит от того, чем закончится полет успехом или неудачей. Пытаясь разобраться, он еще раз изменил вопрос: - Хорошо, предположим, вы нашли разумную жизнь, в другой звездной системе. И что дальше? Человек-ягуар покачал головой. - Ну и дурацкие же вопросы у вас, у обезьян! - сказал он. Бога ради, сэр, да ведь в этом вся наша жизнь - новые впечатления и все такое. Но Модьюн не давал сбить себя с толка. - А теперь скажите, - отступал он, - что вы будете делать с инопланетянами, если, конечно, встретитесь с ними? - Ну-у, на этот случай необходимо выработать специальную политику. Все будет зависеть от того, как они нас примут. - Приведите мне пример такой политики. У ягуара появилось загнанное выражение. Весь его вид говорил: с меня хватит. - Откуда мне знать заранее? - огрызнулся он. В ходе разговора у Модьюна росла уверенность, что он нащупал нечто важное. Наконец, он спросил: - Вот вы все время говорите - нужно убедить власти. Что это за власти? Он ждал ответа и думал: - "Сейчас я узнаю имя врага". И услышал: - Человекогиены... На мгновение Модьюн ощутил разочарование. Как это заурядно! Не тигры, не львы, думал он. Не слоны. Ни один из тех зверей, которые когда-то выделялись силой или свирепостью Вместо них на вершине власти оказались бывшие пожиратели падали. Что-то здесь не так. Когда люди удалились за барьер, все звери занимали равное положение. А само восстанавливающиеся компьютеры должны были следить, чтобы такой порядок сохранялся навеки. Значит, человекогиенам удалось перехитрить систему защиты. Невероятно, но факт. И все же он почувствовал облегчение. Во всяком случае, теперь понятно, с кем вести переговоры, на кого воздействовать, кого изучать. Как-то сразу проблема перестала казаться такой уж серьезной. Модьюн расслабился и впервые по- настоящему присоединился к разговору, ощутил к нему интерес. И тут он кое-что вспомнил. - Вот вы все говорите, что ищете другие обитаемые миры, сказал он. - А что же нунулийцы? Ведь именно они открыли жизнь в нашей солнечной системе. Разве они не возвращались? Почему бы не спросить у них, какие звездные системы обитаемы? Они охотно помогли бы, я в этом уверен. Это очень услужливый народ... Тут он замолк, увидел, как вытянулись физиономии собеседников. - Нунулийцы! - как эхо, повторил лис. - Инопланетяне! Нет, мы никогда... - вмешался медведь. - Где ты услышал про инопланетян? - с подозрением спросил ягуар. - И когда? - Я слышал о них там, откуда я родом. - поспешил вывернуться Модьюн; он всего на миг забыл, что для них он - обезьяна и поэтому не может знать больше, чем они. И с удовлетворением подумал, что его ответ - чистая правда. Судя по всему,его слова успокоили четырех приятелей. Видимо, они плохо представляли себе, как обстоят дела в далекой Африке. Несколько минут они горячо обсуждали вопрос между собой и пришли к выводу, что в былые времена пришельцам из космоса удавалось покинуть Землю, почти ничего не открыв о себе ее обитателям. - Как глупо! Теперь об этом можно только пожалеть, сказал медведь. - Впрочем, есть тут и кое-что положительное - теперь мы знаем, что космос обитаем. И весь этот зоомир, - он обвел рукой половину небосвода, предстоит исследовать вдоль и поперек. Момент не совсем подходящий для дальнейших расспросов человекозвери все еще были поглощены предстоящим космическим полетом. Но Модьюна уже занимала другая мысль. - А что вы делали раньше, пока не связались с экспедицией? - спросил он с любопытством. - Кем работали? - Я был мастером по устранению неполадок в строительстве, - ответил Наррл. - Ведь как бывает в больших автоматизированных системах - просто не поверишь, как легко там теряются разные вещи. Так вот я их находил. Выяснилось, что Икхдохс работал на океанской ферме, где выращивают водоросли. - До чего здорово, когда рядом вода, пусть даже соленая, - признался он. - Протоки, илистые заводи... Красота, да и только. Роозб был лесничим. - Люблю горы, простор, - сказал он. - Вот я и думаю, что полет придется мне по душе. Все-таки космос... Только Доолдн не пожелал открыть свое прошлое. Вид у него был немного смущенный. - Не то, чтобы я стыдился, - сказал он, - просто у меня была особая работа и я бы предпочел о ней не распространяться. Его отказ на мгновение заинтересовал Модьюна. Он смутно помнил, что при видоизменении животных человек брал за основу характерную особенность, выявленную у каждого вида. Какой же она могла быть у ягуаров? Но он так и не смог вспомнить ее или вывести логически. С некоторым опозданием ему в голову пришла мысль, что остальные тоже захотят узнать его профессию. Он уже было открыл рот, чтобы сказать: "Я инженер- электронщик", как вдруг понял, что в этом нет никакой необходимости. Его собеседники уже снова вернулись к своим скучным проблемам. Едва ли упоминание о нунулийцах произвело на них какое-то впечатление. Разве что прибавило им азарта и решимости хотя, казалось бы, куда уж больше - бороться за то, чтобы экспедиция отправилась по "правильному" маршруту. И когда Модьюн снова прислушался к разговору, они уже строили бесконечные планы, как склонить власти на свою сторону. Вдруг лис вскочил с места. - Эй, вы! - от волнения он почти кричал. - Нам ведь давно пора на заседание комитета! Модьюн встал из-за стола вместе со всеми. Вот неожиданность - теперь его план поселиться вместе с Роозбом отпадает сам собой. Как же ему не пришло в голову, что после обеда у приятелей могут быть какие-то дела... Хотя, по правде сказать, не такое уж это большое упущение. Во всяком случае, теперь он сможет вплотную заняться проблемой жилья. Модьюн направился к ближайшей двери, зная, что остальные следуют за ним. Он шел и думал: "Пока они будут там заседать, я займусь входным компьютером. Мы еще посмотрим, кто кого: человек- творец или какая-то железяка".С этой мыслью Модьюн вышел на улицу, обернулся и обнаружил, что он совершенно один!
      ГЛАВА 4
      Его спутники исчезли.
      Поразительно...Только что у него за спиной раздавался хрипловатый смех Икхдохса, мурлыкающий баритон Доолдна, тяжелая поступь Роозба, тявкающий голос лиса. Сами по себе слова были не так уж важны, просто они стали привычной частью окружения.
      Модьюн остановился и огляделся. Вот дверь, через которую он вышел. Только она не прозрачная, как подсказывает ему память, а...матовая!
      Он подошел вплотную и увидел, что на двери нет ни ручки, ни замка. Поднялся на три ступеньки и ощупал ее пальцами, стараясь открыть. Но руки только скользили по гладкой поверхности, а дверь не поддавалась. И тут он услышал позади, на тротуаре, какой-то слабый звук. Защитная реакция его мозга сработала автоматически и Модьюн резко обернулся.
      В нескольких шагах от него стоял высоченный, метра два с половиной ростом, человек-гиена. В руке он сжимал пистолет.
      - В чем дело? - спросил верзила каким-то странным голосом. И вдруг пошатнулся, тело его дернулось, пистолет вывалился из поднятой руки и, лязгнув металлом, упал на асфальт.
      Это прозвучало как сигнал. Человек-гиена рухнул на колени и просипел:
      - На помощь!
      Модьюн н мог бы ему помочь, но застыл на месте, внезапно парализованный нахлынувшим чувством вины.
      Так вот что за ощущение промелькнуло у него в голове! Теперь ясно- он инстинктивно внушил противнику, что тот отравлен газом!
      Надо же! Какой-то участок его мозга расценил шум за спиной как опасность или уловил в мыслях гиены угрожающие намерения. Но что совершенно убило Модьюна, так это агрессивность, с которой он парировал угрозу.
      До сих пор жизнь его мирно протекала под знаком философии полного, абсолютно полного ненасилия. Ему еще никогда не приходилось использовать боевое внушение, хотя его мозг владел подобными методами.
      Значит, так по-звериному безрассудно среагировало его тело.
      "Этого еще не хватало!- подумал он. - Теперь придется быть начеку."
      Пока он размышлял, человекозверь перекатился на бок и теперь скорчившись лежал на тротуаре, то и дело вздрагивая и издавая стоны. Модьюн подошел к нему и с сочувствием оглядел страдальца. Увидев пистолет, который отлетел в сторону, он поднял его и осмотрел. Оказалось, что пистолет заряжен; в магазине была пуля.
      Он не знал, что и подумать, и на всякий случай спросил:
      - Где ты взял оружие?
      Никак ого ответа, только стоны.
      Модьюн не отступал:
      - Разве огнестрельное оружие еще производят?
      На этот раз он услышал сдавленный ответ:
      - Бога ради! Я умираю, а ты тут пристаешь с дурацкими вопросами...
      Значи т, все не так уж страшно. Прежнее чувство тяжкой вины отошло на задний план. Оно еще не исчезло совсем, но уже начало терять свою остроту. "Хорошо, что из всех доступных методов внушения я использовал только газ,"- с облегчением подумал Модьюн.
      Теперь гиена переживала жесточайший приступ колик. Возможно, дело осложнилось сильной изжогой и целым букетом других болезненных ощущений, от которых страдают люди и животные при избытке газа в организме.
      Что ж, это неприятно, даже мучительно, но не смертельно.
      - Часок- другой, и тебе полегчает, - пообещал Модьюн. - Правда, у меня есть сильное подозрение, продолжал он, опуская пистолет в карман, - что ты собирался выстрелить. Выходит, ты - потенциальный убийца, так что придется выяснить твое имя...
      Модьюн был почти уверен, что добровольно гиена не ответит, и поэтому произвел необходимое мысленное воздействие.
      - Глайдил, - простонал человек- гиена.
      - Ладно, Глайдил, - сказал Модьюн, - Я больше не собираюсь нарушать неприкосновенность твоего сознания. Поэтому пока не буду ни о чем тебя спрашивать. Что-то в этом мире не так, только мне не верится, что именно ты за это в ответе. Но когда я решу, что делать, то буду знать, где тебя найти.
      С этими словами он отвернулся и шагнул влево; несмотря на стремительный разворот событий, он успел заметить дыру в ограде, примыкавшей к фасаду столовой.
      Когда Модьюн снова оказался на улице рядом с входом в здание, четверка друзей как раз выскочила из дверей. Увидев модьюна, лис Наррл с облегчением вздохнул. Все остановились.
      Несколько минут звери говорили хором, так что Модьюну с трудом удавалось выудить из этого урагана слов хоть какие-то сведения. Они уже совсем решили, что потеряли его. Модьюн задумчиво оглядел всех четверых. Они казались такими простодушными, что ему ничего не оставалось, как поверить им на слово. Что бы ни случилось, они здесь ни при чем.
      "Похоже, что все очень просто, - размышлял он. Я совершенно случайно вышел в боковую дверь, как раз в то мгновение, когда они - во всяком случае, по их словам отстали, засмотревшись на что-то. А когда они снова повернулись, меня уже не было. Только вот откуда взялся на заднем дворе человек-гиена, да еще с пистолетом? Совпадение? Едва ли. Но, с другой стороны никто не знал, кто я такой и где нахожусь. Значит, остается единственный вывод: это совпадение."
      Модьюн почувствовал, как от этой мысли напряжение в теле стало спадать.
      Он проводил взглядом четырех приятелей, которые поспешили на заседание. На движущемся тротуаре они добрались до проезжей части и кто- то из них подозвал машину. Вот они втиснулись в нее, дверцы захлопнулись. Через мгновение машина влилась в поток транспорта и скрылась из виду.
      Модьюн шагал по направлению к домам-террасам. На душе у него было спокойно и немного грустно. Эта грусть слегка озадачивала его.
      " До чего же удивительно устроены человеческие тела," - думал он. Как ни странно, его тело скучало по четверке друзей. А когда они были рядом, даже ощущало нечто похожее на счастье. Теперь ясно, почему в прежние времена в головах у людей творилась такая неразбериха. Модьюн не мог понять только одного - почему обучающие машины не сумели уберечь его от подобных ошибок. Тот, кто составлял программу, должно быть, уже забыл все эти подробности. Или, напротив, знал и умышленно скрыл.
      Нельзя сказать, чтобы эта неувязка всерьез насторожила его, но, подходя к улице, где уже поселились его приятели и где собирался поселиться он сам, Модьюн продолжал недоумевать. Он с облегчением увидел, что домик по соседству с ягуаром и медведем еще свободен.
      На этот раз Модьюн не стал тратить время на пререкания с компьютером. Он просто применил один из методов мысленного воздействия на неодушевленные предметы - и электрические контакты замкового устройства, которые в обычных условиях отличались высокой надежностью, мгновенно расплавились. Поскольку он действовал исключительно аккуратно эта операция не повредила миниатюрного щита управления, связанного с удаленным компьютером, который ведал всеми автоматизированными процессами в жилой ячейке. Затем он повернул ручку, толкнул дверь и она распахнулась.
      Можно было входить, но он медлил. В нем зрело какое-то странное чувство. Оно зарождалось в мозгу и разливалось по телу.
      Стоя на крыльце, он смотрел с этой небольшой высоты на город Хьюли, позволяя неясному ощущению оформиться в слова.
      "Я - человек. Все остальные здесь - существа совсем другой природы. Большинство из них приспособилось, но не изменилось. Когда-то человек извлек их из дебрей животного прозябания и поднял до нынешнего уровня. Но это не стало - во всяком случае, для основной части, скачком к дальнейшему развитию.
      На них опробовали чудеса биологической науки. Потом, чтобы закрепить изменения, цепочки молекул подвергли кодированию. И на протяжении тысячелетий наследственное кодирование безошибочно выполняло поставленную задачу. Но и только..."
      Модьюн видел, как толпы человекозверей безмятежно слоняются по улицам, заходят в столовые-автоматы, нажимают кнопки на дверях, переговариваются с компьютерами, с жаром обсуждают подробности именно тех дел, для которых их запрограммировали или, как теперь оказывается, к которым их принуждают гиены.
      Удивительная случайность - из всех этих созданий прорваться через барьер кодирования удалось одним гиенам.
      " Однако, - думал он, все еще стоя на крыльце, не такой уж это мощный прорыв. Все же человек - нечто большее, чем любое животное."
      Эта мысль захватила все его существо.
      "Мы-великий народ,"- думал он.
      Именно тогда он впервые признался себе: -"Я поступил правильно, выйдя из-за барьера. Кто-то ведь должен был выяснить - Что Сделало Время с Планетой Людей."
      В полном согласии с собой и своей целью он переступил порог домика, где ему предстояло жить под видом обезьяны.
      Пока не приедет Соодлил...
      Теперь недавняя стычка с вооруженной гиеной казалось просто невероятной. Ведь иначе выходило, что его личностью кто-то интересуется. Но этого, конечно же, не может быть.
      "Да нет, никто за мной не следит, - успокоил себя Модьюн. - Ведь я - всего-навсего обезьяна, нахожусь в Хьюли проездом. Может быть, кого-то и собирались прикончить из пистолета, но только не меня. Вот истина, простая, как дважды два. Так что пора выкинуть всю эту историю из головы."
      Он так и сделал.
      А ночью проснулся в кромешной тьме от ощущения, что в комнате кто-то находится. И этот невидимый гость склонился над ним с оружием в руках...
      ГЛАВА 5
      Времени на раздумья не оставалось.Усилием воли он парализовал непрошенного гостя.
      По том включил свет и встал. Над его постелью неподвижно застыл человек-гиена. В руке крепко зажат нож. Он стоял в неустойчивой позе-внушение застигло его в тот миг, когда он уже отклонился, чтобы нанести удар.
      Модьюн еще никогда не использовал этот метод против живого существа. Вот почему, глядя на зверя, он ощущал некоторое волнение. Но с позиций чистого разума, он изучал своего гостя совершенно бесстрастно, как подобало человеку- мыслителю. Он вспомнил все, что ему было известно о физиологических процессах, вызываемых таким способом внушения. Под воздействием внутренних химических реакций все жидкие среды организма гиены перешли в твердое состояние. Модьюн поставил диагноз: артрит, паралич, затвердение артерий, камни в почках и общее окостенение... Должно быть все это довольно болезненно. Он подошел и вынул нож из рук гиены - вернее попытался вынуть.
      Оказалось, что это не так то просто - пальцы мертвой хваткой стиснули рукоятку. Но Модьюн резко дернул - и нож оказался у него в руках. Потом обыскал карманы гиены и обнаружил несколько таблеток. Обоняние подсказало ему - яд.
      Понюхал лезвие ножа - тот же запах. Значит, они решили для верности использовать и нож и отраву.
      Больше ничего не нашел.
      Чтобы хоть как-то облегчить страдание зверя, он частично ослабил внушение. Ноги человека-гиены подкосились, и он словно перетек на постель. Лежа, зверь производил впечатление кучи морского тряпья; собственно так оно и было.
      Теперь его организму предстоит период внутренней перестройки. Понадобится целый день, чтобы он оправился от шока и вновь обрел способность двигаться. После этого в мозгу и во всех клетках еще надолго сохранится избыток воды. Надо думать, этот тип здоров и не имеет никаких серьезных недугов, так что постепенно все восстановится.
      Модьюн не представлял себе, когда его потенциальный убийца сможет ответить, что толкнуло его на преступление. Насколько он помнил обучающие машины называли срок от недели до двух - именно столько времени нужно для того, чтобы голосовой аппарат его жертвы восстановился и к ней вернулась речь.
      Но главное не это. Главное... Да, теперь уже нет никакого сомнения, что за ним следят.
      Логика подсказывала - такого не может быть. Но факты - вещь упрямая. На его жизнь покушались уже дважды - невероятное событие для мира, где нет преступности. И все же это случилось...
      Модьюн мгновенно понял, куда должен отправиться в первую очередь, чтобы проверить свои выводы.
      Он быстро оделся и уже в три часа ночи входил в круглосуточно открытую столовую. Вот и боковая дверь, через которую он якобы случайно вышел во двор, где его уже поджидал вооруженный громила.
      Теперь, задним числом, он понимал - что-то здесь не так. Секундное замешательство, и... Модьюна осенило.
      " Ведь это усилитель мысли направил меня к боковому выходу! - догадался он. - На какой-то миг аппарат включился, и чье-то усиленное внушение слегка подтолкнуло меня прямо к этой двери. А мне показалось, что я руководствуюсь собственной волей; внушение было так ненавязчиво, так совпадало с моими намерениями, что в окружающей суете я не сумел его распознать.
      Вероятно, четверо его товарищей подверглись такому же мысленному нажиму и, повинуясь ему, прошли мимо, не заметив Модьюна. Как раз это не представляло никаких затруднений. Люди-звери не способны замечать такие тонкости.
      Убедившись в правильности своих рассуждений, Модьюн сказал себе:
      " Я напал на след, и он приведет меня в вычислительный центр, к тому, кто в нем скрывается. Тогда-то я и узнаю, в чем тут дело."
      Тогда у него еще не было ни малейшего предчувствия, с какой невероятной проблемой ему предстоит столкнуться.
      Стояла глубокая ночь. Только на востоке едва заметно начинало светать.
      Через главный вход Модьюн проник в вычислительный центр и оказался в тускло освещенном зале. Металлические панели покрывали его стены почти на всю высоту. Слышались какие- то слабые звуки - судя по всему, их производили сами машины. Негромкий щелчок - и ячейка отделилась от своего металлического улья; еще один щелчок - запасная ячейка встала на ее место.
      Все это не имело никакого значения и не внушало беспокойства. Такой порядок автоматически поддерживается вот уже несколько тысячелетий и,скорее всего, сохранится до тех пор, пока на планете существует жизнь.
      Мысль, ведущая его по следу, - вот что важно. Повинуясь ей, он безошибочно открыл нужные двери, прошел по коридору, спустился по лестнице - и, наконец, оказался у цели.
      Перед ним стояла машина, обычный компьютер универсального типа, спроектированный тысячелетия назад. Однако именно от него исходило мысленное внушение, которое там, в столовой, подтолкнуло его к боковому выходу.
      Модьюн запоздало удивился - странно, что ему вообще позволили беспрепятственно прийти сюда. Он ощущал, что его присутствие словно порождает какое-то сопротивление. Поразительно, несмотря на свою сверхчувствительную систему восприятия, он не мог составить более ясную картину.
      Ничего, сейчас он все узнает.
      Модьюн обратился к машине и потребовал объяснений. Голос его гулким эхом отразился от стен машинного зала. У него возникло ощущение, что уже много веков живая речь не нарушала тишину этих помещений.
      Последовала отчетливая пауза. Уже одно это было странно - ведь компьютеры всегда отвечают без промедления.
      - Согласно полученной инструкции сообщаю, произнес компьютер,- нунулийский правитель Земли удостоит вас личной беседы, как только он/оно прибудет в данное помещение, что займет у него около минуты.
      У Модьюна было целых шестьдесят неторопливо бегущих секунд, чтобы обдумать смысл сказанного. И поскольку он полностью контролировал свой разум, у него не возникло другой реакции, кроме ощущения - случилось нечто неожиданное.
      Минута истекла. Где-то открылась невидимая дверь.
      ГЛАВА 6
      
      Всего несколько секунд Модьюну казалось, что существо, вышедшее из-за нагромождения машин и металлических блоков, похож на человека. Оно было двуногое и двурукое, и в повадке его чувствовалось что-то человеческое. Нечто похожее на одежду скрывало его тело, на голове возвышался какой-то непонятный сине-зеленый убор, руки обтягивали перчатки странного плетения в синюю полоску.
      Мгновение - и кажущееся сходство рассеялось.
      Модьюн понял: перед ним инопланетянин. То, что он принял за головной убор, оказалось массой мелких щупальцев, покрывавших верхнюю часть головы. Лицо абсолютно плоское и блестящее, словно стекло. А то, что выглядело как одежда, на самом деле - серовато-зеленая кожа, местами отливающая синевой.
      Сам Модьюн никогда не видел нунулийцев, но, восстановив в памяти материалы, которые он просматривал в период обучения, понял, что перед ним представитель инопланетной расы, впервые высадившейся на Землю около пяти тысячелетий назад.
      Инопланетянин остановился. Теперь он стоял лицом к лицу с Модьюном. Ростом он был не больше ста восьмидесяти сантиметров и выглядел довольно тщедушно. Землянин возвышался над ним на добрых две головы.
      И все же Модьюн ощущал себя в роли просителя.
      - Каковы ваши намерения? - спросил он.
      Руки и плечи нунулийца поднялись вверх - он удивительно точно воспроизвел человеческий жест - как бы пожал плечами.
      - Все уже сделано, - сказал он. - Больше ничего не требуется. Планета захвачена нами.
      Голос у него был мягкий, но совсем не женственный. Он говорил на универсальном языке Земли совершенно чисто, без акцента. Может быть, с легчайшим намеком на акцент, который мог свободно сойти за местный вариант произношения.
      Модьюн попытался разобраться в ситуации.
      - Как вы собираетесь поступить со мной и другими людьми? - спросил он.
      - Никак, - последовал ответ. Что вы можете нам противопоставить?
      - Нашу систему мыслеуправления, - сказал Модьюн.
      - И сколько же вас осталось?
      - Около тысячи, - неохотно признался Модьюн. На мгновение - всего на одно мгновение - его самого поразила малочисленность людей.
      - Когда мы впервые высадились здесь, - сказал нунулиец, - на Земле было почти четыре миллиарда людей. Тогда вы действительно могли представлять для нас опасность. А теперь - мы готовы предоставить вам полную свободу действий... вплоть до сопротивления. Только зачем сопротивляться, если мы вас ни в чем не ущемляем?
      При этих словах пришельца Модьюн отметил, что тело его непроизвольно расслабилось. Раньше все мышцы и нервы буквально сводило от напряжения, так что идущие от них сигналы изрядно утомили его мозг.
      Наконец он спросил:
      - Зачем вообще понадобилось нас завоевывать? На что вам все эти планеты и мыслящие существа, которые на них обитают?
      - Решение относительно будущего вашей планеты еще не принято, - сказал нунулиец, переходя на официальный тон. - все решится на следующем заседании комитета. Он снова повторил уже знакомый жест- пожал плечами и одновременно развел руками
      - Иногда бывает довольно сложно включить подобные вопросы в повестку дня. - И все же, назовите главную причину завоевания, - не отступал Модьюн.
      Нунулиец снова напустил на себя официальностью
      - Мы получили инструкцию - захватить или подчинить правящую группу разумных существ. Дальнейшие действия зависели от того, какая ситуация сложится на планете. Для завоевания Земли был избран следующий способ: мы предложили людям невиданное доселе совершенство ума и тела. Открывавшиеся перспективы показались вашим предкам столь заманчивыми, что они не заметили главного - в числе развивающихся при этом склонностей оказалось непреодолимое влечение к уединенному созерцательному существованию.
      - По мере углубления этого процесса у людей вскоре возникло желание удалиться от цивилизации, оставив ее животным и насекомым. Позже, когда нам понадобилась группа животных, которые представляли бы наши интересы, выбор пал на человекогиен. Они, разумеется, не способны достаточно ясно оценить ситуацию и поэтому представляют нас не лучшим образом. Отсюда те неудобства, которые вам пришлось испытать.
      Оставалось предположить, что нунулиец имел в виду два покушения на жизнь Модьюна. Объяснение не удовлетворило человека, но он не стал возражать.
      - Этого больше не случится, - продолжал нунулиец, - если вы сами не станете осложнять ситуацию.
      Мгновенно представив себе события, о которых рассказывал нунулиец, Модьюн набрал побольше воздуха и сказал:
      - Едва ли это похоже на завоевание.
      - Но человеческий род практически исчез с лица Земли - чем не завоевание?
      Модьюн затруднялся оценить замысел захватчиков. Решение уменьшить численность каждого вида до тысячи особей показалось ему вполне разумным. Такой же принцип можно применить и к самим нунулийцам, и к многочисленным животным и насекомым, заполнившим всю Землю.
      Он высказал эту мысль.
      Однако нунулиец отверг его предложение.
      - Полученные инструкции предписывают завоевать всю вселенную, культивируя на завоеванных планетах ровно такую численность подчиненных народов, которая необходима в каждый
      конкретный момент для завершения поставленной цели.
      - Но почему?
      - Все решает комитет, - холодно ответил собеседник.
      В воображении Модьюна стала смутно вырисовываться иерархическая структура управления враждебной расы.
      - Вы упоминали комитет, - сказал он. - Вы поддерживаете связь с его членами?
      - Нет, это они поддерживают с нами связь. Мы только получаем от них инструкции.
      - Значит, они не живут среди вас?
      - Нет, что вы! - нунулийца явно передернуло. Они живут за барьером, туда никто не имеет доступа. Ни одна живая душа.
      - А они похожи на вас - я имею в виду внешне?
      - Ну, разумеется, нет. Это было бы просто нелепо. - Нунулиец неожиданно возмутился. - Члены комитета - совершенно особая раса.
      - И сколько же их?
      - Около тысячи, - последовал ответ.
      - Теперь мне все понятно, - проговорил Модьюн. И ответа нунулийца стало ясно, что он не понял этого замечания. Пришелец сказал:
      - Комитет и не должен иметь больше членов. Иначе он станет слишком громоздким.
      - Да, конечно, - поспешил согласиться Модьюн. И после короткой паузы добавил:
      - Мне стало известно, что человекозверей отправляют в космический полет к другим звездным мирам. По-видимому, вы используете их в качестве разведчиков?
      - Пожалуй, это как вспомогательные войска, входящие в состав нашей системы захвата.
      - Значит,заседание, на котором должен решиться вопрос о маршруте корабля, уже готового к старту - чистая фикция?
      - Здесь, на Земле - ответил нунулиец, - мы сохраняем внешние атрибуты демократии, некогда установленной человеком. Отсюда все эти заседания, призванные создавать впечатление свободы выбора, осуществляемого большинством. На самом деле, планеты, намеченные для завоевания уже давно определены.
      - Значит, пока вы еще окончательно не решили, как поступить с народом, населяющими Землю?
      - Дело за комитетом, - сказал нунулиец. - Он вынесет решение, как быть с Землей. Что же касается того, чем пока будут заниматься ее обитатели - это несущественно. Ведь планета уже наша.
      Подводя итог беседы, он заметил:
      - На мой взгляд, сейчас в связи с приближением старта, ваше присутствие здесь может оказаться нежелательным. Поэтому я
      рекомендовал бы вам вернуться за барьер.
      - Но мне кажется, пока я нахожусь под видом обезьяны, мое присутствие не может вам помешать, возразил Модьюн.
      - Раньше или позже кто-то узнает вас, и тогда осложнения неминуемы. Поэтому мой вам совет - покиньте город.
      Но Модьюн не сдавался.
      - Вам хорошо известно, что мы, люди, никогда не используем свой дар в агрессивных целях. Но у меня такое впечатление, что при желании я мог бы уничтожить всех нунулийцев на планете. Разве не так?
      - По-видимому, придется-таки доказать вам, что из-за своей малочисленности вы стали практически бессильны, - нунулиец явно разозлился. _ Полагаю, что на этом наша беседа закончена. Вы можете покинуть здание тем же путем, что и пришли.
      И вот наступило утро.
      Проснувшись, Модьюн задумался: чувствует ли он себя по иному, зная, что живет на завоеванной планете? Пожалуй, нет. Как будто и не было на Земле четырех миллиардов мужчин и женщин, постепенно ушедших в небытие по той простой причине, что жизнь слишком утомительна. Ведь никто их не убивал. Все могло быть гораздо хуже: предположим, сейчас им предстояло бы уничтожение...
      Итак, дело сделано: с человечеством расправились тихо и незаметно. Неужели это итог продуманного плана завоевания Земли?
      Вопрос был чисто риторическим.
      
      ГЛАВА 7
      
      Проблема исчерпана. Больше нет смысла думать о ней. Модьюн встал с постели.
      Заканчивая свой туалет, он услышал на крыльце шаги и открыл дверь.
      Перед ним стояло четверо друзей. Все они были одеты иначе, чем вчера. Теперь на каждом, кроме брюк, красовался пиджак. Из под него виднелась белая рубашка с высоким воротничком. Вокруг шеи повязаны яркие галстуки. Даже обувь другая. Вчера они ходили в стоптанных сандалиях, а сегодня утром на ногах у них начищенные черные ботинки.
      Модьюн с легким удивлением обвел взглядом всю четверку. Он еще не успел ничего сказать, как медведь добродушно произнес:
      - Мы тут решили, что ты, может быть, захочешь позавтракать с нами.
      От него исходило такое душевное тепло, что Модьюн не стал раздумывать. По правде говоря, он не знал, чем себя занять, пока из-за барьера не приедет Соодлил. Ему пришло в голову, что было бы неплохо попутешествовать по планете. Когда он вырвется к людям, эти педанты-ученые потребуют от него подробный отчет. Но путешествие может и подождать. "Во всяком случае, - подумал он, усмехнувшись, - пока мы не позавтракаем."
      Он вышел на крыльцо. Повернулся. Запер дверь. Снова повернулся. Потом поздоровался за руку с каждым из человекозверей. Последним был Наррл. Лис сказал:
      - У нас полно времени. Заседание комитета возобновится не раньше одиннадцати.
      День, как и вчера был солнечный. Шагая рядом с друзьями, Модьюн всей грудью вдыхал утренний воздух, попрежнему чистый и свежий. Значит, и в правду ничего не случилось. Он повеселел и спросил:
      - Как прошло вчерашнее заседание?
      В ответ - одни междометия, выражающие единодушное возмущение.
      - Ох, уж эти надутые гиены, - буркнул Доолдн.
      Остальные были настроены столь же резко. Постепенно выяснилось, что им не дали выступить, потому что они были одеты не по форме. Им только и оставалось, что сидеть среди прочих слушателей да наблюдать в бессильном негодовании, как члены комитета одурачивают их незадачливых сторонников.
      - Но сегодня мы положим этому конец, - проворчал Доолдн, и в голосе его послышалось рычание. Немигающий взгляд и загоревшиеся на щеках багровые пятна - знаки пробуждающейся звериной ярости - придавали его словам зловещий оттенок.
      Помня слова нунулийца о том, что курс корабля уже предопределен, Модьюн не мог не сочувствовать своим приятелям. И тут его тело ощутило внутренний толчок.
      - А почему бы мне не пойти с вами? - предложил он. Мне хочется самому взглянуть на гиен. Я не буду выступать - только посмотрю.
      Это была правда. Ему действительно захотелось как следует рассмотреть их.
      Четверка зверей пришла в восторг.
      - Может быть, ты расскажешь им про нунулийцев? сказал Икхдохс.
      - Только придется ему одеться по приличнее, ворчливо заметил Роозб. - Ты оденься, как мы.
      - Но я же не собираюсь выступать, - повторил Модьюн.
      Пока они позавтракали, пока достали для него костюм, - незаметно подошло время заседания. Вместе с остальными, Модьюн поспешил на улицу; почти сразу же подъехала машина и подобрала их.
      Они вышли у высокого здания в центре города. Поднялись на лифте на верхний этаж. Еще когда они шли по коридору, в повадке людей-зверей появилась какая-то затаенная почтительность. Подойдя к двустворчатым дверям, которые, по всей вероятности, вели в зал заседания, они почти шепотом сообщили о цели своего прихода высоченному человеку- гиене, загораживающему проход. Зверь кивнул, предупредил их о необходимости соблюдать тишину и осторожно приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы они смогли протиснуться друг за другом.
      Модьюн сел в заднем ряду и стал разглядывать море разнообразных голов, простиравшееся перед ним. Среди присутствующих было даже несколько видов мелких насекомых - разумеется, они не принадлежали к разряду ездовых. Впоследствии оказалось, что им тоже предстоит выступать, отстаивая свою точку зрения. Модьюн не прислушивался к речам и поэтому так и не узнал, чего они хотят.
      Его интересовали члены комитета. Все как один были гиены, и это удивило Модьюна. Ему очень захотелось подойти к ним поближе. Он заметил, что ближе всех к комитету находятся выступающие, и его внезапно осенило, что он сумеет разузнать максимум о гиенах, если попытается оспорить право комитета на рассмотрение вопроса. Почему бы не попробовать?
      Поэтому, когда Наррл, исчерпав все свои страстные доводы, закончил выступление, Модьюн сделал ему знак подойти.
      - Я передумал, - сказал он шепотом. - Пусть мое имя внесут в список выступающих.
      Лис, который, нагнувшись, слушал его, выпрямился во весь свой небольшой рост и, от удивления произнес в полный голос:
      - Ну, конечно! Мы сейчас же запишем тебя. Ты должен рассказать им о нунулийцах!
      Его слова прозвучали слишком громко, и председательствующий тут же нетерпеливо застучал молотком, призывая к тишине и порядку. Но вот настал черед Модьюна занять место на возвышении. Один из членов комитета вежливо обратился к нему со словами:
      - Здесь сказано, что вы - обезьяна. Я встречал разных обезьян, но вы не похожи ни на одну из них.
      - Есть много разных пород обезьян, - повторил Модьюн довод, который привел кто-то из приятелей, во время их первой встречи.
      - К какой же породе принадлежите вы? - не отставал чиновник.
      Модьюн не удостоил его ответом. Ему было интересно как следует рассмотреть зверей-правителей Земли. Те гиены, которых он видел раньше - у столовой и ночью у себя в спальне - пребывали не в лучшей форме и не годились для изучения.
      Он подозревал, что если бы человек страдал от жестокого приступа колик или артрита, распознать его умственные способности было бы несколько затруднительно.
      Поэтому теперь он и разглядывал гиен так пристально.
      И сразу же ясно заметил разницу!
      Внешне они ничем не отличались от обычных видоизмененных зверей. По форме головы они лишь отдаленно напоминали обычных гиен,- в той же степени, как и другие звери, сохранившие едва заметное сходство со своими прародителями. Как и остальные,они почти не отличались от людей - настолько полным было биологическое превращение, придавшее им человекообразный облик.
      Разница едва заметна - и все же она на лицо! Модьюн обнаружил у них чувство превосходства, уверенности в том, что они - высшая раса. Мы - правители планеты, значит, мы выше всех - вот их логика. Его занимал вопрос: известно ли самим гиенам, что они - всего лишь агенты инопланетян? Сознательно ли они сотрудничают с нунулийцами? По гиенам, входящим в состав комитета, он не мог это определить.
      Как только цепочка фактов стремительно сложилась у него в мозгу в целую картину, он решил поставить вопрос ребром и сказал:- Прошу назвать мне постановление, изданное людьми, которое давало бы гиенам право рассматривать подобные вопросы.
      Аудитория заволновалась. Послышалось шарканье ног, возгласы, шепот.
      Председатель снова застучал молотком, требуя тишины. Член комитета, задававший Модьюну вопросы, в изумлении поднял брови и откинул голову. Наконец, он пришел в себя и сказал:
      - Ваш вопрос не входит в полномочия комитета. Мы подчиняемся правительственному министерству, и наши цели полностью определяются им. Вы удовлетворены ответом.
      Модьюну оставалось молча согласиться. Он не потрудился выяснить, кому бросил вызов. Вот и оказалось, что он связался с подчиненной организацией. Одна из множества управленческих структур - не бесконечная, но достаточно разветвленная. Все равно, что общаться с компьютерами, а не с человеком, который составил для него программу; бесполезное занятие.
      "Все они здесь - настоящие джентльмены!" - подумал Модьюн. И правда, все выглядело в высшей степени чинно и пристойно. Он понял, что сопротивляясь порядку, принятому в этом цивилизованном обществе, рискует попасть в разряд нарушителей спокойствия и поэтому заявил, обращаясь к комитету:
      - В таком случае мне больше нечего сказать.
      Когда он уже сходил с возвышения, ягуар крикнул ему из зала:
      - Послушай, а как же нунулийцы?
      По-видимому, это переполнило чашу терпения комитета. Молоток яростно загрохотал, в зал ворвались одетые в форму гиены, и через несколько минут аудитория была очищена. В коридоре вывесили объявления, которое гласило: заседание возобновится в три часа дня.
      Модьюн вместе с друзьями двинулся по направлению к лифту. Они завернули за угол и увидели впереди, метрах в тридцати, около десятка гиен, которые выстроились поперек коридора. Когда зрители и выступавшие на заседании подходили к этому живому барьеру, каждого останавливали и о чем-то спрашивали. Видимо, до сих пор все ответы были признаны удовлетворительными; насколько Модьюну удалось рассмотреть, всех впустили в узкий проход между двумя шеренгами человекогиен.
      Им же, всем пятерым, пришлось ждать своей очереди. Наррл, который стоял первым, сообщил:
      - У каждого спрашивают имя. Как только он ответитего пропускают.
      Суровый на вид человек-гиена, задававший вопросы проходящим, держал в руке какой-то банк. Модьюн назвал свое обезьянье имя - офицер заглянул в бумагу и потребовал официальным тоном:
      - Прошу произнести по буквам.
      Модьюн терпеливо выполнил приказ. Человек-гиена еще раз сверил с документом.
      - Это вам, - сказал он и передал бумагу Модьюну.
      Тот взял ее и, не в силах скрыть удивление, спросил:
      - Мне? ... А что это такое?
      - Повестка.
      - Что еще за повестка? - поинтересовался Модьюн.
      Зверь вышел из терпения.
      - Прочитайте, - рявкнул он, - там все сказано.
      Он сделал знак другим человекогиенам, и все они застыли на месте.
      - Напра-во! Шагом марш! - скомандовал офицер.
      Топот их шагов быстро замер где-то вдали.
      Модьюн стоял рядом с Роозбом. Остальные трое уставились на него.
      - В чем дело? - спросил Роозб. -Что он тебе дал?
      - Повестку, - ответил Модьюн.
      - Что- что?
      Модьюн протянул бумагу. Великан долго разглядывал сложенный документ, а потом медленно прочитал надпись: "Государство против Модиунна." Он отвел глаза от бумаги.
      - С тобой все ясно, - сказал он, - а кто такой этот парень по имени Государство?
      Модьюн не смог сдержать улыбку.
      - Государство - значит правительство. - Он сделал паузу. Улыбка сползла с его лица, когда до него дошел смысл произнесенного. Наконец он сказал:
      - Вероятно, здесь имеются в виду человекогиены, незаконно захватившие власть.
      Он заметил, как слегка покрасневшее лицо Доолдна нахмурилось.
      - Здорово ты им выдал, Модиунн, там, на заседании. Действительно, кто дал гиенам право решать, куда посылать корабль?
      На лице у него застыло мрачное выражение, Мощные челюстные мышцы напряглись. Он сжал зубы, и они лязгнули, как металл.
      - Раньше я никогда об этом не думал - сказал он.
      - Вот- вот, - поддакнул Роозб, - здорово ты их! Черт возьми! - он взглянул на ягуара, - ведь мы с тобой на пару запросто одолели бы с десяток гиен. И они еще смеют нам указывать, как себя вести!
      Модьюн быстро переводил взгляд с одного могучего человекозверя на другого. Лица у обоих побагровели. Было видно, что доселе дремавшие в них чувства пробудились, как вулкан.
      "Значит, звериные инстинкты спрятаны не так уж глубоко." - подумал человек.
      Он удивился... и одновременно принял решение: впредь нужно получше обдумывать свои слова. Не стоит зря будоражить человекозверей, а то еще попадут в какуюнибудь историю. В слух он сказал:
      - Успокойтесь, ребята! Не надо так кипятиться. Все это не бог весть как важно.
      Еще несколько мгновений напряжение держалось. Потом краска возмущения постепенно сошла с их лиц.
      Доолдн протянул руку и взял у Роозба документ.
      - Дай-ка мне взглянуть, - потребовал он.
      - Погоди, - запротестовал медведь, но его реакция была не такой быстрой. Ягуар опередил его и уже разворачивал повестку. Увидев первые же слова на внутренней стороне, он на несколько секунд потерял дар речи. Потом прочитал вслух:
      - Повестка для явки в уголовный суд.
      - Уголовный... - как эхо повторил за ним Наррл.
      Все четверо человекозверей почти одновременно отодвинулись от Модьюна. Стоя поодаль, они смотрели на него.
      На лицах застыло недоверие. Обычное выражение простодушия быстро улетучилось. Тогда Модьюн сказал:
      - Ну какой же я уголовник, если в мире вообще нет уголовных преступлений?
      - Конечно, он прав! - обрадовался Роозб. - Что такого он мог натворить?
      - Ну-у, я не знаю... - это был лис, в голосе его звучало сомнение. - Если человекогиены считают, что он преступник, значит, так оно и есть. Мы можем сколько угодно ломать себе головы, как они оказались в правительстве. Однако они там.
      Модьюн обратился к Доолдну:
      - В повестке должно содержаться обвинение. Что там говорится дальше?
      - Вот именно, читай дальше, - поддержал его Роозб.
      Тогда ягуар снова повернул листок к свету и произнес мягким, низким голосом:
      - Так, обвинение... а, вот оно: "Повреждение выходного устройства компьютера, незаконный вход в жилище для приезжих," - он заморгал. - Ну, это не тянет на серьезное нарушение. - Он снова заглянул в повестку.
      -Здесь сказано, что тебе нужно явиться в суд... ага - в следующий вторник. А теперь послушайте: "Всем честным гражданам предписано воздерживаться от общения с обвиняемым." Честные граждане - это про нас. Так что, он покачал головой, - придется тебе до вторника поскучать в одиночестве.
      Доолдн торопливо сложил повестку и отдал Модьюну. Все мимолетные симптомы неповиновения властям, которые он проявлял лишь несколько секунд назад, бесследно исчезли. Он сказал:
      - Лучше нам, ребята, поскорее убраться отсюда. - И добавил, обращаясь к Модьюну:
      - До вторника, приятель!
      Он пошел прочь, за ним следом поспешил лис, небрежно помахав на прощанье. Роозб и Икхдохс переминались с ноги на ногу. Медведь неуверенно проворчал:
      - Нельзя же так просто уйти и оставить товарища в беде.
      Модьюн еще тверже решил не впутывать человекозверей в свои дела.
      - Ничего, ведь это только до вторника, - сказал он. - Тогда и увидимся.
      Видимо, это были именно те слова, которых от него ожидали медведь с бегемотом. Они заметно воспряли духом и пожали ему руку с явной благодарностью. А потом заторопились вслед за своими друзьями.
      Когда Модьюн, двинувшийся в том же направлении, подошел к лифту, четверки уже и в помине не было. И вообще вокруг он не видел ни единой живой души. Когда дверь лифта открылась, Модьюн с удивлением убедился, что кабина пуста. Тоже странно. Тем не менее, он уже совсем собрался войти, как вдруг его насторожило полное отсутствие народа. Ведь еще пять минут назад его здесь было хоть пруд пруди.
      "Пойду-ка я лучше пешком, - решил он. - Нельзя забывать, что нунулийцы - коварная публика"
      Только не хватало, чтобы именно тот лифт, в котором он будет спускаться, где-нибудь застрял. Тогда, чтобы выбраться, ему придется нарушить еще несколько законов. Спустившись на один этаж, Модьюн решил, что его реакция на эту простую ситуацию чересчур сложна.
      - Скорее всего, - вздохнул он, одолевая второй пролет из тридцати трех, - как раз такие мысли и донимали людей в те стародавние времена, когда на Земле процветали интриги, конкуренция и прочие сложности.
      Достигнув, третьего пролета, он уже испытывал явное отвращение к жизни по эту сторону барьера. Может быть, стоит сделать то. чего хотят от него нунулийцы вернуться назад, за барьер, и забыть все это безумие.
      Однако, спустившись еще на один этаж, он обреченно произнес:
      - Но ведь я дал обещание Доде. И потом, через несколько недель со мной будет Соодлил.
      Так что ему не оставалось ничего другого, как спускаться еще на тридцать этажей
      Что он и сделал.
      Но к тому времени, когда он добрался до вестибюля, у него уже созрело решение.
      И потому он включил внутреннее зрение.
      ГЛАВА 8
      
      Все вокруг дышало покоем... Лишь кое-где попадались отдельные очаги напряженности.
      Модьюн ощущал полное единство со всей окружающей частью вселенной - если не считать этих островков напряженности. В них, взаимодействуя и противоборствуя, неистово клубилась энергия. Насилие - вот как это называется. Или, может быть, готовность к насилию. Завихрения и сплетения, туманности, переливающиеся пряди, струи резкого, яркосеребристого свечения - все это билось и вибрировало, нарушая безмятежность окружающего пространства.
      Он видел - человекозвери ни о чем не подозревают. Они просто- напросто пешки. Их много, и благодаря им все пространство наполнено добродушием.
      В этой картине окружающего мира гиены выглядели неодинаково. Подавляющее большинство - такие же пешки. Свечение, перевитое прядями, говорило, что они не знают, как оказались у власти. Одно несомненно - они приняли эту роль. Поэтому от них все время струится умеренная агрессивность. Цель, которую они постоянно преследуют, создает напряженность... пожалуй, даже жесткость. Но ничего особо серьезного.
      Но вот верхушка этой породы... Тут Модьюн сразу же заметил резкое изменение картины. Они з н а л и, и это знание вселяло в них ликование.
      Избранных гиен окружают облака особых частиц и лучей - признак самодовольства. Они излучают - следствие полной безопасности. Безопасности, порожденной уверенностью нунулийцы всесильны,значит, всесильны и гиены, орудия их власти, совершенно недосягаемы.
      Упоение властью, смешанное с бесконечной гордыней, вот из чего соткано это пространство, распадающееся на множество отдельных образований. Их больше тысячи - так много, что сразу и не сосчитать. Вся правящая верхушка человекогиен. И каждый из них окружен ореолом агрессивности...
      Но главная угроза исходит от одного-единственного нунулийца. Вокруг него чернеет огромное бесформенное облако. Непроницаемая завеса скрывает его существо.
      Казалось, тьма черпала силу из какого-то близкого источника. Но сам источник никак не обнаружить. Сила, идущая от него, слегка ошеломила даже Модьюна.
      Да ведь это Илем, вот что самое главное!
      Вот и сделано ключевое открытие - враг обнаружен!
      На этой мысли интуитивное восприятие оборвалось. оно отвергало само понятие "враг", ибо... разве в нашей жизни существуют враги?
      Весь глубинный смысл философии ненасилия говорил: Нет. никаких врагов не бывает. Есть только люди, которые сами, благодаря собственным поступкам, вызывают отрицательную реакцию.
      И эту реакцию, которую сами же накликали, потом приписывают каким-то врагам.
      А истинный враг таится в том импульсе, в том возбуждении - каким бы мимолетным оно не было - которое заставляет их совершать поступки, влекущие за собой ответную реакцию.
      Нет реакции - нет и врага.
      "Поэтому, - решил Модьюн, - вернусь-ка я лучше в свой домик и буду сидеть там до самого вторника, не создавая никаких осложнений, не вызывая никаких реакций... А во вторник пойду в суд. Что и будет являться миролюбивой реакцией на повестку, которую мне вручили."
      Так он и сделал. И всю неделю выходил из дома только для того, чтобы поесть.
      ГЛАВА 9
      
      У дверей стоял человек-гиена. Его лацкан украшала табличка: КОНТРОЛЕР. Он изучил повестку Модьюна и произнес всего два слова:
      - Проходите, сэр!
      Модьюн вошел в просторное помещение и в недоумении огляделся. Прямо перед ним тянулся длинный барьер. Там, за прозрачными окошками, сидели женщины-гиены. К каждому окошку стояла очередь - от шести до двадцати человек.
      Ничего похожего на зал судебных заседаний. Он вышел обратно в коридор и оглядел другие двери. Потом медленно подошел к ближайшей из них.
      "Должно быть, на повестке неверно или нечетко проставлен номер комнаты," рассуждал он. Но и здесь никакого сходства с залом суда.
      Не спеша Модьюн вернулся к первой двери. Он снова предъявил повестку "контролеру", который, по всей видимости, уже забыл его, и еще раз был допущен в то же помещение. На этот раз, оказавшись внутри, он подошел к облаченному в форму человеку-гиене, стоявшему поодаль. Надпись на его табличке гласила: Секретарь суда. И на этот раз общение ограничилось предъявлением повестки. "Секретарь" пробежал ее глазами и равнодушно сказал:
      - Восьмое окно.
      Модьюн пристроился в конец очереди. Она оказалась самой короткой - всего пять человек. Он был шестым.
      Едва он встал в очередь и едва успел заметить, что первый у окошка - человек-тигр, как тому уже вручили листок бумаги. Человек-тигр вгляделся в текст, потом нагнулся и что-то сказал. Слов Модьюн не расслышал, но чувство, скрывавшееся за ними, определил безошибочно: это была ярость. Ответ женщины-гиены прозвучал на удивление отчетливо:
      - Извините, но законы издаю не я, - вежливо сказала она.
      Человек-тигр медленно выпрямился. Постоял секунд десять, нахмурясь. Потом сжал челюсти - только желваки заходили, - резко повернулся и пошел к выходу.
      Человек-крыса, стоявший впереди Модьюна, покачал головой и шепнул:
      - Не иначе, как парень схлопотал серьезный приговор.
      - А что он натворил? - поинтересовался Модьюн.
      Собеседник снова покачал головой.
      - Это написано у него в повестке. Должно быть, поколотил кого-нибудь, - добавил он. За это полагается суровое наказание.
      - Вот оно что... - протянул Модьюн. Ему стало любопытно. - А вас в чем обвиняют?
      Человек- крыса замялся, а потом выпалил:
      - В воровстве!
      - В Воровстве! В мире, где все доступно! - Модьюн не смог скрыть изумления и только потом, когда слова уже вырвались, ему пришло в голову, что собеседнику они могут показаться обидными. И правда, человек-крыса сразу же взвился:
      - Да бросьте вы, ради Бога! Ничего ужасного тут нет. Потом он слегка поостыл и до него, вероятно, дошло, почему Модьюн удивился. Тогда он продолжал уже более спокойно:
      - Конечно, это трудно себе представить, но мне удалось кое-что заметить. Все, в том числе и мы с вами, могут пользоваться машинами только на главных улицах. А если нужно свернуть на внутренний проезд - тут он снова разгорячился, - приходится вытряхиваться из машины и переходить на движущийся тротуар или вообще тащиться пешком.
      - Ну и что же тут такого? - спросил Модьюн. Он старался быть беспристрастным. - Когда вся система детально прорабатывалась, такой подход сочли вполне разумным. Ведь никому не приходится идти пешком больше сотни метров.
      Узкое личико собеседника, в котором угадывалось отдаленное сходство с крысиной мордой, искривила многозначительная ухмылка.
      - Так то оно так, да только я заметил, что гиеныначальники пользуются специальными автомобилями, которые по внутренним проездам подвозят их прямо к домам. Ну и подумал: чем я хуже их? Сел в одну из таких машин и поехал прямо домой. Вот и угодил сюда.
      Пока они разговаривали, очередь продвинулась еще на одного человекозверя и Модьюн успел заглянуть в лицо приговоренному, который уже знал решение суда и теперь отходил от окошка. Но физиономия, напоминавшая крокодила или, во всяком случае, какое-то земноводное, была совершенно непроницаема и на ней ничего не удалось прочитать.
      Тогда он снова обратился к человеку-крысе и спросил:
      - Ну и как же вас поймали?
      - Все эти машины связаны со специальными компьютерами, - возмущенно ответил тот. - И компьютер наслал на меня гиену - патрульного. Мне всучили повестку - и вот я здесь.
      - Не очень-то все это похоже на судебное разбирательство, - заметил Модьюн, увидев, как третий из стоявших в очереди получил карточку, на которой, повидимому, был напечатан приговор. Он пробежал его глазами, состроил сердитую гримасу, обнажившую кроличьи зубы, и подпрыгивающей походкой направился к выходу.
      Смысл сказанного, очевидно, не дошел до человекакрысы, потому что он сказал:
      - Что поделаешь - суд есть суд.
      Но, на взгляд Модьюна, как раз с судом это не имело ничего общего.
      - Просто нам с вами не повезло, - пожал плечами человек- крыса, вот мы и попали в подсудимые.
      Уже четвертый человекозверь отходил от окошка. Человек-крыса поспешно сказал:
      - Повернусь-ка я лучше к окну. Нужно вести себя уважительно, а то еще скажут, что мы нанесли оскорбление суду.
      - Как вас зовут? - спросил Модьюн.
      Человека- крысу звали Банлт. Он постоянно проживал в Хьюли вместе с женой и тремя отпрысками. Банлт захотел узнать, чем вызван интерес Модьюна к его особе.
      - Вы стали вором в мире, где все доведено до совершенства, - разве что иной раз придется пройти сотню метров пешком. Вот мне и захотелось выяснить, в чем заключается ваша жизненная философия.
      Но Банлт не ответил - как раз в этот момент ему вручили приговор. Он взглянул на листок - на лице появилось напряженное, недоверчивое выражение. С ошеломленным видом он побрел прочь. Модьюн хотел было догнать Банлта, но подошла его очередь. Тогда он протянул свою повестку в окошко и с живым интересом стал наблюдать, как женщина-гиена набирает номер, отпечатанный на повестке, на клавишах машины, стоявшей справа от нее. Из машины выскочил твердый листок бумаги, похожий на карточку.
      Модьюн с любопытством взял листок и прочитал:
      "Наказание: Двадцать дней домашнего ареста с правом выхода для принятия пищи три раза в день, каждый раз - не более, чем на один час."
      Он не поверил своим глазам. Нагнулся в окошко и сказал женщине:
      - приговор кажется мне не совсем логичным. Я обвиняюсь в том, что незаконно занял помещение. А теперь меня приговаривают к заключению в этом же помещении. Значит ли это, что мое пребывание в нем больше не считается незаконным? Не мог бы я с кем-нибудь проконсультироваться на этот счет?
      - Пожалуйста, не задерживайте очередь. Всю необходимую информацию вы можете получить у секретаря.
      Получая свой "приговор" Модьюн успел краем глаза заметить, что Банлт вышел из зала суда, лишь на секунду задерживавшись, чтобы задать какой-то вопрос контролеру. Модьюн выпрямился и поспешил к тому же выходу. Оказавшись в коридоре, он стал вглядываться в лица людей, в поисках Банлта.
      Но так и не нашел его.
      Что ж, должно быть, он так торопился что начисто забыл про заданный вопрос. Очень жаль.
      Покачав головой = этот жест он подметил у Роозба Модьюн хотел было вернуться в зал суда. Но на пути у него возник контролер.
      - Сэр, для входа в зал нужно предъявить повестку, вежливо сказал человек-гиена.
      Модьюн объяснил ему ситуацию и показал карточку с приговором. Но часовой - получалось, что его функция именно таково - отрицательно покачал головой.
      - Прошу прощения, сэр, но мне даны указания не пропускать никого без повестки.
      - Ну что ж, - неуверенно сказал Модьюн и сделал шаг назад. Он смотрел на человекозверя, который загораживал проход, и думал: "В конце концов, вся эта возня сплошная пародия на суд. Было бы просто смешно оспаривать отсутствие логики в одном из звеньев, если вся процедура не имеет ничего общего с правосудием."
      И все-таки, кое- какие детали не давали ему покоя, поэтому он спросил:
      - Тогда, может быть, вы ответите, какие приговоры здесь назначают. Вот, например, человек-крыса, который выходил прямо передо мной - какое наказание ему определили за кражу автомобиля?
      Часовой вытянулся в полный рост.
      - Сэр, сказал он, - те из нас, кто благодаря своим внутренним качествам облечены властью, вдобавок еще и милосердны. Поэтому мы давным-давно издали указ, согласно которому вся информация о вынесенном судом наказании является исключительной принадлежностью приговоренного.
      - Но мне все же непонятно, какая польза от подобной секретности тому, кого наказали несправедливо? - возразил Модьюн.
      Часовой был непробиваем.
      - Отойдите, пожалуйста. Вы мешаете судопроизводству.
      И правда, в это время к ним как раз подходил очередной посетитель с повесткой. Модьюн попятился, постоял в нерешительности, потом пошел по направлению к лифту.
      Судебная процедура закончилась - пора отбывать наказание, во всяком случае, пока не приедет Соодлил.
      ГЛАВА 10
      
      Завизжали тормоза, машина остановилась, Модьюн увидел невдалеке женскую фигуру, полускрытую густым кустарником. Бросив на девушку мимолетный взгляд, он выскочил из машины и побежал к ней - он опоздал и чувствовал себя виноватым.
      Модьюн озабоченно прикидывал, укладывается ли он в отведенный час - ему предстояло вовремя вернуться к месту домашнего ареста. Стараясь выиграть время, он не стал обедать - и, тем не менее, все равно опаздывал. Нужно спешить; поскорее посадить Соодлил в машину и двигаться обратно в город.
      Думая об этом, он взобрался на пригорок, поросший кустами, где стояла девушка, и оттуда увидел Экета. Насекомое уже одолело метров сто пятьдесят по склону долины. Сомнений не было, оно возвращалось за барьер.
      При виде его у Модьюна созрело решение. Он остановился и телепатически перестроился на один из диапазонов, которым пользовались насекомые. Первым делом он поздоровался с Экетом и получил в ответ учтивое приветствие. Потом передал послание людям.
      В своем мысленном отчете он кратко изложил все, что ему удалось обнаружить: изменения в компьютерных программах, новый статус человекогиен, завоевание Земли нунулийцами, санкционированное каким-то далеким комитетом.
      Сведения предназначались исключительно в качестве информации. Очевидно, эти подробности не вызовут за барьером особого интереса. Разве что, кое-кому новости слегка пощекочут нервы. Вот Дода - тот, скорее всего, обрадуется. Он почувствует, что не зря затеял этот эксперимент,вызвавший столько критических нападок. Особенно протестовали некоторые женщины - зачем он втянул в него Соодлил. Можно подумать, что кто-то еще согласился бы превратиться в автономный организм со всеми присущими ему унизительными отправлениями.
      В заключительной части своего сообщения Модьюн постарался учесть возможную реакцию тех, кто остался за барьером. Он передал через Экета:
      - Поскольку Соодлил и мне придется еще три года переносить все тяготы жизни в громоздком человеческом теле - причем, два года - по эту сторону барьера, - я просил бы полностью доверить нам все выводы по вышеизложенным данным и все возможные решения.
      На этом он закончил сообщение.
      Хотя передача заняла совсем немного времени, тем не менее, Модьюн увидел, что девушка исчезла из вида. Какоето мгновение он колебался, потом снова обвел взглядом затянутую дымкой долину, по которой быстро удалялось насекомое.
      На миг у него возникло тревожное ощущение, как будто он передал ложные сведения. Ведь на самом деле он не владел ситуацией и сомневался, что у Соодлил появится хоть малейшее желание разобраться с ней.
      Потом ощущение прошло. Собственно говоря, какое это имеет значение? Что могут нунулийцы сделать людям? Ничего... Так во всяком случае ему казалось. Все еще думая о своем, он обогнул куст, вышел из-за него... и замер, не в силах оторвать взгляд.
      "Вот это - да!" - думал он.
      Соодлил стояла на краю шоссе, наблюдая за нескончаемым потоком машин. Она была всего лишь метрах в тридцати от него и сначала не заметила его присутствия.
      Модьюн сделал шаг по направлению к ней - и тут она обернулась. Мгновенно то, что так поразило его с первого взгляда, еще больше усилилось.
      Впечатление бьющей через край жизни! Оно просто ошеломило. Девушка смотрела на него и улыбалась. Потрясающе красивая улыбка! Вот она стоит перед ним в своей довольно нелепой одежде - брюках и рубашке - но зато золотые волосы разметались по плечам, голубые глаза - до того яркие, что, кажется, светятся изнутри, губы слегка приоткрыты, и все вместе производит до того ослепительное впечатление, что оно граничит... но с чем?
      Этого Модьюн не знал. Он никогда еще не видел настоящей земной женщины в полном расцвете красоты. Впечатление было таким неожиданным еще и потому, что несколько недель назад, когда они виделись в последний раз, она казалась заметно меньше. И еще в ней ощущалась какая-то вялость, которую Дода приписывал необычно быстрому росту клеток. Ну и, конечно, действию лекарств.
      Теперь от вялости не осталось и следа.
      Девушка так и лучится здоровьем. Глядя на нее Модьюн ощущал ровное, ни на миг не прекращающееся биение жизни. Загадочное видение произнесло серебристым голоском:
      - Экет познакомил меня с твоим посланием людям. Это и есть твоя проблема?
      Модьюн понял, что она обладает собственным мнением, и поспешно сказал:
      - Скорее, часть проблемы. Давай сядем в машину, остальное я расскажу по дороге.
      Его беспокоило, что он явно опаздывает вовремя вернуться домой. Так что, чем скорее они тронутся в путь, тем лучше.
      Соодлил не стала возражать, и он подозвал свободную машину. Они сели и Модьюн начал свой рассказ: как его приняли за обезьяну, как он из любопытства не опроверг этой ошибки и как в результате его приговорили к домашнему аресту за то, что он занял жилое помещение, воспользовавшись чужим именем.
      Когда Модьюн исчерпал краткий перечень своих приключений, Соодлил спросила:
      - Тебя приговорили к двадцатидневному заключению?
      - Да.
      - И ты уже отбыл восемнадцать дней?
      - Ну, да, - ответил он с недоумением, чувствуя, что она к чему-то клонит.
      - Неужели ты думаешь, что так уж важно отсидеть ровно двадцать дней? - спросила девушка.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Да им же просто понадобилось двадцать дней, чтобы провернуть какое-то дело, имеющее отношение к тебе. Вот они и решили на это время вывести тебя из игры - ведь так?
      Совершенно неожиданная мысль! Но Модьюн быстро пришел в себя.
      Сто они могли делать три недели? Разве им не хватило бы трех дней?
      Он помолчал и добавил:
      - По-моему, приговор просто-напросто соответствует моему проступку.
      - Значит, ты считаешь, что многие звери живут под чужими именами?
      Последовала красноречивая пауза, а потом Модьюну пришлось признать, что он вовсе так не считает и вообще очень сомневается, что кого-то еще когда-нибудь судили за подобное "преступление".
      Он медленно сказал:
      - Не спорю, это выглядит странно, но что они могут сделать? Что может сделать их комитет?
      На безмятежном лице Соодлил застыло такое выражение, как будто она старается решить какую-то трудную задачу. Но после этих его слов она лучезарно улыбнулась И сразу же снова стала умопомрачительно красивой.
      - Ты прав, - согласилась она - Действительно, здесь нет никакой проблемы. Мне просто стало любопытно - вот и все
      Модьюну не очень понравилось, как легко она отмахнулась от проблемы после того, как выдвинула такой серьезный довод.
      И тут он вспомнил, что время стремительно уходит.
      - Вот что я решил, - сказал он. - Впредь не делать ничего такого, что могло бы создавать проблемы.
      - Вполне разумное намерение, - одобрила Соодлил.
      Ее реплика прозвучала вполне благожелательно, поэтому момент показался Модьюну вполне подходящим для того, чтобы выдвинуть свое предложение. И он напомнил ей уже сказанное раньше - о том, что нунулийцы считают Землю завоеванной.
      - В старые времена, еще до того, как человечество достигло нынешнего совершенства, пришлось бы объявить войну и изгнать захватчиков с нашей планеты. У меня такое чувство - признался он, - что они добились победы обманным путем, и этот обман - проявление глубокой порочности, с которой нельзя мириться. И все же, остается признать, что все это - дело прошлое, как сказали бы мои друзья - животные.
      - Согласна, - вставила Соодлил.
      - Так вот, - он закончил мысль, - придется нам провести здесь еще пару дней под видом обезьян, чтобы не раздражать человекогиен.
      Последовала короткая пауза. Слышался только шум мотора да шорох шин. Потом Соодлил сказала с какой-то странной интонацией:
      - Но я-то - не обезьяна.
      Ее ответ слегка изумил Модьюна. Довод был настолько неоспоримым, что ему самому никогда бы не пришло в голову выдвигать его. Теперь ему пришлось сделать то, что раньше он посчитал излишним - восстановить в памяти все, что уже рассказывал ей, и попытаться понять, что могло вызвать у Соодлил такую реакцию. Никаких сомнений в логичности его повествования не возникало. Он четко объяснил ей, в каком затруднительном положении оказался, и какой выход ему удалось найти.
      - Вечно вы, мужчины, придумаете что-то несусветное, - продолжала Соодлил. - Выход совершенно очевиден, - на этот раз мы приезжаем как люди, и это автоматически положит конец всем предыдущим проблемам. И будем считать вопрос решенным.
      Сидя с ней, Модьюн чувствовал себя не в своей тарелке.
      Да, с логикой у нее явно неважно. Но в голосе девушки прозвучали такие нотки, что ему стало ясно возвращаться к этому вопросу не стоит. И поскольку он исходил из принципа полного уважения ее точки зрения и вообще точки зрения любого собеседника, то на этом проблема была действительно исчерпана.
      Всю остальную дорогу они молчали. Наконец, минут через двадцать, Соодлил нарушила тишину. Выглянув из окна, она внезапно спросила:
      - Что там такое?
      Модьюн проследил за ее взглядом. Там, вдалеке, за каньоном, виднелась плоская равнина. Над ней вздымалось какое-то огромное сооружение - он никогда еще не видел подобной громадины. Едва он успел охватить его взглядом, как машина миновала узкий разрыв между крутыми холмами, и чудовищная конструкция скрылась из вида.
      Но Модьюну было достаточно и беглого взгляда.
      - Должно быть, это звездолет, - ответил он.
      Потом рассказал о четырех друзьях и их предстоящем полете к далеким звездам.
      Он с улыбкой вспомнил, как в день суда все четверо робко пришли к его порогу, чтобы узнать, какое наказание он получил. И как обрадовались, что в формулировке не ничего такого, что препятствовало бы их общению.
      - Они каждый день ходили со мной в столовую, продолжал Модьюн, - навещали меня. Вот только сегодня их нет в городе - готовят снаряжение к полету.
      Соодлил промолчала, но в ее молчании чувствовалось дружелюбие.Когда машина въехала в город, Модьюн стал показывать ей знакомые места: вот жилье для приезжих, дома постоянных жителей, столовая, торговая улица... Он ощутил, как в нем ширится какое-то чувство и насторожился. Это была гордость - как будто он, знающий подобные пустяки, лучше того, кому они неизвестны. И еще его удивил интерес, с которым отнеслась к этим мелочам Соодлил. Но, как и следовало ожидать, в конце концов ее внимание сосредоточилось на домах, с давних времен предназначенных для людей.
      - Как ты думаешь, они все еще не заняты? - спросила она.
      - Сейчас увидим, - ответил Модьюн. Он показал ей на здания, раскинувшиеся на склоне холма прямо перед ними. Вот они, справа.
      Дом, который выбрала Соодлил, окружали террасные сады, подступавшие к самым его стенам. Здание состояло из пяти разноцветных овалов, как бы перетекающих друг в друга. Общее впечатление было несколько непривычное. Но девушке дом понравился с первого взгляда. И, поскольку идея поселиться здесь принадлежала ей, Модьюн не стал возражать. Он назвал машине свое настоящее имя и приказал подвезти их прямо к дому. По круто ведущей вверх аллее они подкатили к парадному крыльцу и вышли из машины. Она сразу же уехала, и люди остались одни.
      ГЛАВА 11
      
      Сомнений не было - они прибыли на место. Но Модьюн не чувствовал уверенности. "Стоит ли принять вариант Соодлил?" - спрашивал он себя.
      Ведь это означало бы покончить со своим обезьяньим прошлым. Нунулийский правитель предостерегал его от такого поступка. В случае неповиновения он может натравить безмозглых гиен теперь уже на них обоих - вот что не давало покоя Модьюну. И тогда придется решать в какой мере они смогут воспользоваться методами защиты.
      Он повернулся к девушке, чтобы спросить, учла ли она это обстоятельство. И увидел, что она направляется к изящной ограде, замыкающей аллею. За оградой склон резко обрывался. Ниже раскинулся город - он оказался гораздо больше, чем думал Модьюн. Девушка облокотилась на ограду и смотрела вниз. Модьюн остался на месте, но и оттуда часть панорамы была хорошо видна.
      Теперь он заметил то, что не видел раньше. Тут было самое высокое место в городе. С вершины холма открывался захватывающий вид - лучший во всем Хиюли. Вдали виднелись небоскребы - вроде того, с которого он как-то спустился пешком - но даже их крыши были ниже того места, где стоял дом.
      "Может быть, не разнообразие цветов привлекло Соодлил, а именно высота, - подумал Модьюн. - Если так, то ее можно понять."
      Он осмотрелся. Машина высадила их у парадного входа. Дорога шла дальше, а потом, изогнувшись, исчезла за домом. Очевидно, она делала здесь кольцо: он заметил, как их машина вынырнула где-то внизу и вернулась тем же путем, что и приехала.
      Модьюн оглядел дом. Никаких признаков того, что в нем кто-то живет. Ни звука, ни единого движения. Хотя, пожалуй, кое-какие звуки все же слышны: полуденный бриз шелестит в кустах, опавшие листья с шорохом кувыркаются по вечному пластиковому покрытию дорожки, неожиданно громко раздается песня жаворонка.
      Он направился к входу и пока шел, почувствовал, что девушка обернулась. Он назвал компьютеру-привратнику свое настоящее имя, и в этот момент Соодлил подошла к нему. Модьюн нажал на ручку, толкнул дверь и, повернувшись к девушке, одним махом поднял ее на руки.
      И тут же удивился - она оказалась не такой уж невесомой. Тогда он повысил мышечный тонус и уже без всякого напряжения перенес ее через порог.
      Лишь едва запыхавшись, он поставил ее на пол и поддержал, ожидая, пока она восстановит равновесие.
      - Что это значит? - озадаченно спросила Соодлил.
      - Так, брачная церемония, - невозмутимо ответил он.
      А потом объяснил, что во время домашнего ареста просмотрел несколько телевизионных постановок.
      -Зрелище оказалось неимоверно скучным, - признался Модьюн, - и скоро я бросил это занятие. Но там была одна парочка животных - вот я и позаимствовал у них кое-какие обычаи, - и он пожал плечами, как это, бывало, делал Доолдн.
      - Значит, теперь я твоя жена? - в голосе Соодлил прозвучал явный интерес.
      - Вот именно.
      - Что ж, - казалось, она колеблется, - полагаю в сложившихся обстоятельствах...
      - Как же иначе, - удивился Модьюн, - ведь мы же собираемся заниматься сексом.
      Соодлил кивнула и отвернулась.
      - Давай посмотрим, что стало с домом за три тысячи лет.
      Модьюн не имел ничего против. Он переходил за ней из комнаты
      в комнату - все было очень похоже на то, как это изображали обучающие машины. Три спальни с примыкающими ванными комнатами. Тридцатиметровая гостиная. Большая столовая. Кабинет.Несколько маленьких спален для слугзверей с отдельными ванными, две комнаты, назначение которых оставалось невыясненным, и кухня-столовая с автоматическим оборудованием.
      Но кое-что машинам все же не удалось передать; красота отделки просто ошеломляла. Долговечные пластики, из которых было выполнено все в доме, казались подобранными чрезвычайно искусно. Все поверхности, тщательно обработанные, создавали причудливую игру света. И общее впечатление - именно такое, которого добивался давно ушедший мастер. В одной спальне - мерцание красного дерева. В другой ощущение старины. Диваны в гостиной украшены затейливой резьбой - дерево напоминает тик. Здесь же - удобные кожаные кресла, великолепные китайские ковры, портьеры, похожие на гобелены.
      Новобрачные бродили по комнатам и, глядя на Соодлил, можно было поверить, что она совершенно счастлива. Наконец, они добрались до кухни, и девушка со значением произнесла:
      - Нам даже не придется выходить из дома, чтобы поесть!
      Модьюн понял мысль. Но ему казалось, что она ошибается, не принимая в расчет некоторые отрицательные последствия.
      Девушка продолжала.
      - Как тебе известно, достигнув таких размеров, мы обрекли себя на множество унизительных отправлений. Еда и последующее удаление отходов жизнедеятельности. Сон пустая трата времени. Необходимость вставать и садиться. Все это ужасно неприятно. Но, что поделаешь, другого выхода нет. Так вот, здесь мы хотя бы можем проделывать это не у всех на виду.
      Модьюн медлил с ответом.
      - Нельзя забывать, что нунулийцу наверняка известно, где я, а, может быть, он уже знает, что и ты тоже здесь.
      - Весь ход истории подтверждается, - возразила Соодлил, - что вникать в подобные вопросы - неженское занятие. Раз уж мы опустились на более низкую ступень эволюции, тебе и карты в руки.
      И тут Модьюн наконец прозрел. Соодлил всегда славилась исключительно женственным восприятием. Очевидно, осмыслив свое новое положение, она уже выработала соответствующую философию - и вот результат. Интересный случай. Но она не учла одну вещь - если реакция нунулийцев все же последует, ей она угрожает в такой же степени, как и ему.
      Девушка заглянула в шкафы и, наконец, удовлетворив любопытство, повернулась к Модьюну.
      -Вот мы и обследовали дом, - сказала она. - Что будем делать дальше?
      Модьюн объяснил, что было бы неплохо попутешествовать. Только он считает, что нужно подождать несколько дней. На самом деле, он собирался выждать, пока не исчезнет срок приговора, но не стал говорить об этом. Соодлил терпеливо выслушала его и снова спросила:
      - Все это прекрасно, но что мы будем делать прямо сейчас?
      Нельзя сказать, что Модьюн растерялся. Просто ему нужно было приспособиться к ее неотложной потребности чем-то немедленно заняться. Он попробовал сформулировать кое-какие предложения.
      - Можно предаться обмену философскими мыслями, начал он, - как это принято у нас за барьером.
      Но Соодлил тут же перебила его.
      - В этом теле мысли создают совсем другие ощущения, - сказала она, дернув плечиком.
      - Тогда, - продолжал Модьюн, - можно просто посидеть или полежать, или почитать - в кабинете есть книги - а потом пообедать. Вечером, может быть, - посмотреть телевизор. Ну и в конце концов, конечно, лечь спать.
      - Что, сидеть просто так - и все? - в ее голосе прозвучало удивление. Но задав вопрос, она увидела выражение лица Модьюна и должно быть, поняла, что ему тоже знакома эта проблема.
      Она медленно произнесла.
      - Я ощущаю в мозгу... какое-то возбуждение. Как будто каждый звук, каждый образ, ощущение земли под ногами или прикосновение ветерка к коже - все раздражает нейтральные участки мозга, регулирующие двигательную активность. Пока только запахи и вкусовые ощущения не порождают прилива энергии. Но от всего остального мне хочется двигаться. - Она посмотрела на него. - Что ты скажешь на это?
      Модьюн успокаивающе улыбнулся.
      - Ты, наверное, заметила, что ощущения усилились после выхода из-за барьера. Поэтому нервная система действовала как хорошо отлаженный механизм. Но здесь, он огляделся, - этот дом, этот город, эти люди, - все в новинку, все возбуждает, несмотря на заурядность. У тела свои желания - вот что нужно понять и усвоить. На то нам и дан столь совершенный в философском отношении ум, чтобы их сдерживать. А пока, - закончил он, - почаще закрывай глаза. Если и это не поможет, встань и потанцуй, как это делают звери. Я сам часто прибегал к этому способу, пока сидел под домашним арестом. Очень помогает, особенно, если музыка подходящая.
      По выражению лица девушки, Модьюн понял, что его слова были восприняты без энтузиазма. Тогда он поспешно сказал:
      - Может быть, ты сама что-нибудь предложишь?
      - Почему бы нам не попробовать секс? - вдруг спросила Соодлил. - У зверей это всегда занимает часа полтора, так что можно будет протянуть время до обеда. А когда пообедаем, подумаем, чем заняться вечером.
      Модьюну показалось, что сейчас рановато для секса. Почему-то у него сложилось впечатление, что секс - это занятие, больше подходящее для позднего вечера или раннего утра. Но он уже понял, что Соодлил очень трудно дается вживание в новое тело. "Секс, так секс", - подумал он, шагая за ней в просторную спальню. На пороге уютной комнаты он добродушно сказал:
      - Дода считает, что в древний период истории, когда мы еще не были полноценными людьми, только немногие так называемые праведники могли обходиться без полового акта. По-видимому, то что сделали с нами нунулийцы, привело к развитию у всех людей такого же праведного - я полагаю, что это слово соответствует понятию "философский" чувства. Поэтому нам и удалось совершить переход от человекозверя к истинному человеку.
      Когда он закончил эту тираду, ему пришла в голову еще одна мысль.
      - Скажи-ка, у тебя точно такие же половые органы, как у самок человекозверей? - спросил он.
      - Досконально сравнивать мне не приходилось, ответила Соодлил. - Но, насколько я смогла заметить, внешне все довольно похоже.
      - В свое время я постарался детально обследовать нескольких самок, - сказал Модьюн, - так что теперь могу сделать совершенно точное заключение.
      - Вот и отлично, - отозвалась она.
      - Действительно, очень похоже, - сообщил он через несколько минут. - Есть только одно отличие, - у самок животных я наблюдал обильные выделения, а у тебя их почему-то не видно.
      - Я тоже кое-что заметила, - сказала Соодлил. - Твой орган не становится твердым, как у тех самцов, за которыми мы наблюдали. Помнишь?
      - Возможно, эти признаки проявляются в процессе деятельности, предположил Модьюн. - Давай-ка лучше приступим.
      Но попытка секса, которую предпринял Модьюн, очень скоро завела их в тупик. Они катались по постели, то и дело вздрагивая и поеживаясь - соприкосновение обнаженных тел пугало их, и только любопытство придавало решимость. Наконец, они отодвинулись друг от друга в полном недоумении.
      Модьюн заметил:
      - По-моему, те звери были как-то по-особому возбуждены. И еще я чувствовал неприятный запах. Я не замечаю у нас с тобой подобного возбуждения. Что же касается запаха, то, как всегда, умеренно пахнет потом.
      - Когда ты прижимал свои губы к моим, - сказала девушка, - у тебя выделялась слюна. Она попадала мне в рот, и это было на редкость неприятно.
      - Просто я подумал, что было бы совсем странно прижимать один сухой рот к другому, - попытался оправдаться Модьюн.
      Соодлил не ответила. Она села на край постели, спустив загорелые ноги, и начала одеваться.
      Через минуту на ней уже снова были брюки и блузка. Нагнувшись, чтобы надеть туфли, она сказала:
      - Поскольку мы управились гораздо быстрее, чем я предполагала, я выйду погулять. А ты что будешь делать?
      - Просто полежу с закрытыми глазами, - ответил Модьюн.
      Он еще не закончил фразу, как девушка уже была за дверью. Только звук удаляющихся шагов по толстому ковру. Потом хлопнула входная дверь.
      Прошло несколько часов.
      Когда стемнело, Модьюн оделся, пошел на кухню и поел. Потом, слегка удивленный отсутствием Соодлил, вышел из дома и поискал ее. Он осмотрел подъездную аллею, которая, извиваясь, уходила в сторону города. Оттуда, где он стоял, дорожка была видна не вся, но фонари уже горели и он смог убедиться, что нигде в поле его зрения девушки нет.
      Он вспомнил, что она не хотела есть в общественной столовой, и подумал: "Скоро проголодается и объявится".
      Потом вернулся в дом и прилег. Он уже привык к этому за время своего заключения. Еще несколько часов - и настанет время сна.
      Соодлил все еще не было.
      "Ну-ну," - подумал Модьюн. Но он не сердился. Вероятно, в отличие от него, девушка захотела в первый же день получше познакомиться с городом. Ему вспомнилась ее потребность постоянно двигаться. Вероятно, эта потребность продолжает руководить ее поступками.
      Он разделся, лег в постель, уснул.
      А после полуночи, в самое глухое время, произошел взрыв.
      ГЛАВА 12
      
      В последнюю долю секунды перед катастрофой все люди за барьером непроизвольно включились в единую мысленную связь, пытаясь понять, что происходит. К несчастью, Модьюн тоже оказался участником этого тесного мысленного контакта.
      Все со скоростью мысли осознали угрозу и две возможности выбора - сопротивление или пассивное непротиводействие. И случилось невероятное - готового ответа не было ни у кого, кроме Модьюна.
      Его принцип безропотного подчинения законам человекогиен и нунулийцев оказался единственной определенной мыслью. И в роковую долю секунды, когда еще можно было что-то предпринять, его твердая решимость сделала свое дело - ни у кого так и не возникло естественной реакции, которая могла бы проявиться при иных обстоятельствах.
      Какой была бы эта естественная реакция, теперь уже никто не узнает.Мгновение, когда что-то еще можно было изменить, налетело со сверхъестественной скоростью реакции Илема - и кануло в вечность.
      Последний миг перед концом был окрашен слабым отблеском мысли - как будто все посылали друг другу последнее прости.
      Потом все исчезло...
      Модьюн подскочил на постели...
      - Господи помилуй, - прошептал он.
      Но у тому времени, когда он произнес эти слова, миновали уже миллионы долей секунды.
      Наверное, он вскочил с постели. Наверное, включил свет. Когда Модьюн, наконец, пришел в себя, оказалось, что он стоит посередине ярко освещенной гостиной. Потом он почувствовал, как его правую икру свело и по телу разлилась слабость. Ноги у него подкосились, он упал и перекатился на бок. Его била крупная дрожь, мышцы судорожно подергивались.
      Он почти ничего не видел. Туман, застилавший глаза, вероятно был следствием тех колоссальных мышечных напряжений, сигналы от которых поступали в двигательный центр мозга.
      Господи, да что это со мной?
      Модьюн почувствовал внутренний жар - глаза, лицо, все тело ощутимо нагрелись, потом запылало огнем. "Как странно", - непроизвольно отметил он.
      Воды! Он просто умирал от жажды! Эта мысль помогла ему доковылять до кухни. Стакан, который он с трудом наполнил, дрожал в руке. Подняв его к губам, он расплескал половину на себя. Он ощущал, как освежающая влага струится по подбородку на обнаженную грудь, стекает по ногам. Ощущение влажности и прохлады помогло ему постепенно прийти в себя - во всяком случае настолько, чтобы осознать, что же он чувствует. Гнев! Яростный гнев!
      Это сразу же задало ему единственное направление, путеводную мысль, которая связала свободно парящее в мозгу ощущения и безошибочно нацелила его на объект чувства.
      Ибо ярость таит в себе движение.
      Модьюн бросился обратно в спальню и стремительно оделся. Пока он натягивал брюки и рубашку, возникла небольшая пауза, и за это время его ярость переросла в бешенство. Он выскочил из дома и помчался по аллее вниз.
      И только добежав до шоссе, стоя в ожидании подъезжающей машины, он с опозданием вспомнил, что в момент катастрофы ум Соодлил не участвовал в общем контакте.
      Мысль о ее загадочном отсутствии не покидала его всю дорогу.
      ГЛАВА 13
      
      Когда машина остановилась перед зданием вычислительного центра, было еще совсем темно. Только уличные фонари да ярко освещенные витрины рассеивали непроглядный мрак.
      Модьюн не спеша вышел. Время брало свое = первая такая бурная реакция заметно поутихла. Да и сама реакция уже казалась ему чуть ли не детской.
      Тем не менее, он решительно направился к входу. Хотя, по правде сказать, он и сам как следует не знал, что теперь делать.
      Он сразу понял, что нунулиец, появившийся из-за нагромождения аппаратуры - не тот, с кем он беседовал в прошлый раз.
      - Я прилетел на Землю несколько минут спустя после взрыва, - ответил он на вопрос Модьюна. - И сразу же направился сюда. Насколько я понимаю, и вы поступили так же - я имею ввиду, немедленно прибыли сюда.
      Нунулиец стоял на площадке перед невысоким барьером, который служил ограждением для находившегося за ним гигантского компьютера. Даже внешне он отличался от своего предшественника - и ростом, и осанкой, а, может быть, и возрастом. Он был повыше, чуть сутуловатый и казался старше.
      Значит, этот нунулиец на Земле недавно И. скорее всего, не несет ответственности за то, что случилось. Это открытие еще больше умерило и без того убывающий гнев Модьюна. Ему вдруг показалось, что необходимо выяснить недоразумение до конца.
      - А что случилось с номером первым? - спросил он.
      - Отбыл поздно вечером вместе с земной женщиной, ответил инопланетянин.
      - Как, еще до взрыва? - Модьюн не смог скрыть удивление.
      - Ну, разумеется, - в голосе нунулийца чувствовалось раздражение. - Взрыв подготовил специальный агент комитета.
      Наконец то! Вот тот, кто ему нужен.
      - И где же он? - мрачно осведомился Модьюн.
      - Отбыл примерно через тридцать секунд после взрыва. - Нунулиец помолчал. - Нужно было так все рассчитать, вновь заговорил он, - чтобы ни одна живая душа не догадалась, что готовится.
      Комитет имеет большой опыт в подобных делах.
      - Вот оно что, - отозвался Модьюн. - И какая же ваша роль во всей этой истории?
      - Я новый нунулийский правитель Земли.
      Совершенно необъяснимо.
      - Обстоятельства вынуждают меня к каким-то поступкам, - сказал Модьюн. - У меня такое чувство, что лично с вами нужно что-то делать.
      Если нунулийца и обеспокоили эти слова, то он не подал вида, а только язвительно спросил:
      - Ну и что же, к примеру?
      - Вероятно, я должен вас как-то наказать.
      - Как именно? - ворчливо осведомился правитель.
      - Есть одна старая поговорка, - сказал Модьюн. - Зуб за зуб.
      - Насколько я понимаю, она полностью противоречит вашим убеждениям. А кроме того, что от этого изменится? нетерпеливо спросил нунулиец.
      - Да, это правда, - Модьюн ощутил растерянность.
      Переполнявшая его потребность что-то сделать быстро отступала, повинуясь очевидной логике ситуации.
      Все дело в том, - продолжал нунулиец, - что люди даже не попытались защищаться. Почему же вы считаете, что обязаны предпринять какие-то ответные действия?
      Модьюн не спешил с ответом. Он невесело размышлял, какова его собственная роль в том, что люди так и не сумели ничего сделать.
      Как оценить такой сложный психологический феномен?
      Предположим, что именно он несет полную ответственность за роковое промедление в критический момент - и что же тогда получается.
      Кроме всего прочего, это в некоторой степени перекладывает бремя ответственности с нунулийцев на него самого - полный абсурд! Остается единственный вывод: раз уж катастрофа произошла и ничего исправить нельзя, какой смысл искать виновных?
      Внезапно его заинтересовала другая сторона вопроса.
      - Что заставило комитет принять такое решение? спросил он.
      - Ведь номер первый предупреждал - от вас можно было ожидать неприятностей.
      - Но это касается только меня. Причем же здесь все остальные? Где логика - нанести удар по тем, у кого и в мыслях не было выйти из-за барьера.
      - Откуда нам знать, что было у них в мыслях? Вы-то однако, вышли. По данным комитета, даже остатки человеческой расы могли причинить множество осложнений, не сдавался нунулиец. - Вот они и нашли самое верное решение.
      - Положим, в том, что вы сказали, есть какая-то доля истины, - неохотно признал Модьюн. Но меня беспокоят их козни, да и вы сами тоже. Встает вопрос: можно ли допустить, чтобы такое существо, как вы, да еще связанное с комитетом, который способен на подобные акции, и впредь имело полную свободу вершить столь же пагубные дела? Судя по всему, вы на это способны - ведь в данном случае вы не имели ничего против?
      - Что значит "столь же"? - осведомился инопланетянин.
      Модьюну пришел в голову только один довод.
      - Ваши безмозглые гиены просто не давали мне прохода. Отсюда следует, что прежний нунулийский правитель что-то замышлял против меня.
      - Гм-м... - казалось, инопланетянин обдумывает данное предположение. Его светлосерое лицо слегка вытянулось. - Вот что я вам скажу. Все преследования прекратятся. Ваш приговор аннулируется. Можете делать все, что вам заблагорассудиться, и свободно передвигаться по всей планете.
      - Не могу сказать, чтобы такой исход меня удовлетворил, - сказал Модьюн. - Но в сложившихся обстоятельствах ничего лучшего, пожалуй, не придумаешь.
      - Вот и отлично. Вы можете свободно бывать повсюду, но только... под видом обезьяны.
      - Значит, ограничение все-таки остается, - заметил Модьюн.
      - Самое минимальное. Какой смысл последнему человеку на Земле открывать свое истинное лицо?
      Модьюн был вынужден согласиться; информация и впрямь не такая уж ценная.
      - Но вы не учли, - попытался возразить он, - что есть еще один человек. Это женщина, Соодлил. Вы ведь сказали, что она покинула Землю этой ночью?
      - Член комитета, занимающийся этим вопросом, пояснил нунулиец номер два, - рассудил так: если местонахождение земной женщины будет известно только номеру первому, который в свою очередь навсегда удалится в другую галактику, то вам не удастся ее обнаружить.
      Стоя под высокими сводами компьютерного зала, Модьюн подошвами ощущал, как, подрагивая, вибрируют под ногами металлические панели пола. Тем временем в мозгу у него напряженно билась мысль.
      - Что ж, интересная проблема, - произнес он наконец
      - Неразрешимая! - самодовольно заметил нунулиец.
      Торжество, прозвучавшее в реплике инопланетянина, задело Модьюна, но он понял, что тело реагирует так, словно часть его существа приняла вызов, считая делом чести решить поставленную проблему. К чему все это? Зачем решать задачу, которая не требует разрешения? Соодлил ушла из дома и по-видимому вскоре после этого поднялась на борт звездолета. Последовательность событий удивила Модьюна: он полагал, что такой поступок не входил в ее планы.
      - Вот пожалуй, наиболее простой выход, - произнес он вслух.
      - Вы узнаете, где она находится, и скажите мне.
      - Исключено, - последовал резкий ответ.
      - Назовите причину отказа.
      - Вы - мужчина, а она - женщина, - ответил нунулиец. Неужели вы думаете, что мы позволим вам спариваться и производить на свет потомство? Именно, поэтому она отправилась туда, где земных мужчин нет, а вы останетесь здесь.
      Модьюн даже в мыслях не допускал, что Соодлил когданибудь согласилась бы довести процесс размножения до естественного конца. Поэтому он сосредоточил внимание на другой идее и сказал:
      - Значит, номеру первому удалось похитить ее и доставить на корабль?
      - Да нет же! - по сероватому, гладкому, как стекло лицу собеседника промелькнула рябь какой-то внутренней реакции - мышечной или, может быть, эмоциональной. Модьюн расшифровал ее как снисходительное, слегка насмешливое превосходство. - Как мне сообщили, она оказалась очень доверчивой, - сказал нунулиец. - Разумеется, ей и в голову не пришло нарушить тайну мыслей моего предшественника. И когда он пригласил ее посетить один из быстроходных кораблей, принадлежащих комитету, она без малейшего подозрения взошла на борт. Командир доложил, что она нисколько не встревожилась, даже почувствовала, что корабль стартовал.
      У Модьюна отлегло от сердца.
      - Все правильно, - сказал он. - Какая разница - где находиться? - Похоже, ваши соотечественники никак не могут это усвоить.
      Его интерес быстро погас.
      - Теперь я вижу, - добавил он, - что вы собирались причинить зло мне, и ей. К счастью, человеческая мысль сильнее всех ваших интриг и сводит их на нет. Так, значит, Соодлил куда-то увозят на вашем звездолете. Когда-нибудь попозже вы как следует уясните истинное положение вещей и тогда узнаете, где ее искать, за что я буду вам весьма благодарен.
      - Еще раз повторяю: этого не будет никогда, ответил инопланетянин
      - Я предполагал, что вы так скажете, - обронил Модьюн, равнодушно отвернувшись. - Видите ли, я некоторым образом отвечаю за нее, поэтому не исключено, что в следующий раз мне придется проявить настойчивость.
      - Ни к чему хорошему это не приведет, - сказал новый нунулийский правитель. - Я не знаю, где она. Комитет издал специальный указ Запрещающий кому бы то ни было сообщать мне эти сведения. Так что я не смог бы помочь вам, даже если бы пожелал. А я к тому же не желаю. И давайте на этом закончим нашу дискуссию. Если, конечно, у вас нет ко мне вопросов.
      У Модьюна вопросов не оказалось.
      ГЛАВА 14
      
      И вот он снова на улице. Еще не рассвело. Лишь слабый отблеск зари едва пробивается сквозь облака. Модьюн шагал по безлюдному тротуару. Улицы, как всегда ранним утром, были переполнены свободными автомобилями. Спрашивается, что еще им делать ночь напролет, как не сновать взад-вперед в ожидании случайного пассажира. Для этого они и созданы.
      Ему не давали покоя три проблемы, Во-первых, Модьюн был не вполне уверен, как он должен относиться к последним событиям. Во-вторых, он заметил, что тело его не в лучшей форме. А в третьих, на душе у него полегчало.
      Модьюн понял, что Соодлил была бы для него обузой. С ее приездом ему неожиданно пришлось считаться с желаниями другого человека. Всего через пару часов она стала бы просто невыносимой.
      Когда-нибудь они обязательно встретятся и обсудят будущее человечества. А сейчас это совсем не к спеху.
      Пожалуй, нужно поскорее лечь и дать телу необходимый отдых. Утро вечера мудренее.
      Модьюн подозвал машину. И тут ему пришло в голову, что у него начисто пропала охота ездить по свету. Ведь он задумал путешествие на благо тех, кто остался за барьером... Теперь его план потерял всякий смысл.
      Итак - что делать дальше?
      Памятуя о том единственном условии, которое поставил ему нунулиец - хранить в тайне свое истинное происхождение (а почему бы и нет?) - он направил машину к домам для приезжих. Потом откинулся на сиденье и подумал: "Кто-то из членов далекого комитета проявляет подозрительный интерес".
      Казалось бы, невероятное предположение - и тем не менее, это подтвердил сам нунулиец.
      Подозрительный интерес к такой крошечной планетке, как Земля. Да еще расположенной на малонаселенной - если считать по числу солнц - окраине нашей галактики. Остается предположить, что существует заговор, направленный против двух людей - его самого и Соодлил. Совсем уж нелепая мысль!
      Разумеется, член комитета мог дать нунулийцам рекомендацию - но только в том случае, если его об этом попросили.
      Но получается, что специальный указ комитета посвящен такому ничтожному - по их меркам - существу, как он. Наверное, нунулиец просто постарался все учесть, как и подобает достойному представителю расы слуг.
      Один-единственный человек, да еще и философпацифист, существо совершенно безобидное; ведь его главный принцип - уважение ко всему живому. Он никогда не ответит ударом на удар и разве может он представлять хоть малейший интерес для правящей иерархии покорителей галактики? Их разделяют такие расстояния, что они и подозревать не должны о его существовании. И никакая рекомендация, выданная их ставленникам-нунулийцам, не может касаться конкретного человека. Вот как все должно было бы выглядеть.
      Но несмотря на эти безупречные логические построения, что-то мешало Модьюну вынести окончательное суждение.
      "Я вернусь к этому еще раз, попозже" - решил он.
      Только он пришел к такой мысли, как машина остановилась. Модьюн подошел к домику и не поверил своим глазам: на ступеньках сидел Роозб. Симпатяга-медведь дремал, привалившись к столбику крыльца.
      Почуяв приближение человека, он открыл глаза, поморгал и сказал:
      - Привет!
      Его голос гулко прозвучал в ночной тиши. Должно быть, он и сам это почувствовал; следующие слова, которые он произнес,вскочив на ноги, были сказаны почти шепотом.
      - Куда ты запропастился? Мы тут места себе не находим!
      Модьюн спокойно стал объяснять, что произошли коекакие события, потребовавшие его присутствия, но не успел договорить, как Роозб схватил его за руку и потащил по направлению к домам, где жили остальные.
      Он постучал и, когда заспанный Доолдн открыл дверь, просто толкнул к нему Модьюна, а сам побежал дальше, бросив через плечо:
      - Пойду позову остальных!
      Минут через пять все собрались у Доолдна.
      - Ребята, у этой обезьяны не все дома! - низким басом прогудел Роозб и постучал себя по лбу. - Нарушить правила ареста, когда до окончания срока осталось всего два дня! Завтра на него всех чертей навешают, а нас даже не будет здесь, чтобы хоть как-то ему помочь...
      Он повернулся к Модьюну. Его красивое лицо помрачнело.
      Сегодня, еще до полудня, нам всем предписано явиться на звездолет, - сказал он. - Старт назначен на завтрашнее утро.
      - Ты хочешь сказать, что все люди - целый миллион погрузятся за один день? - удивился Модьюн.
      - В экстренных случаях это возможно, - вмешался Доолдн. - Но сейчас все иначе. Посадка идет уже вторую неделю. Мы займем свои места в числе последних пятидесяти тысяч.
      Роозб знаком попросил его помолчать.
      - Подожди, мы уклоняемся в сторону. Что будем делать с этой обезьяной? Похоже, он совсем не соображает, что к чему.
      С другого конца комнаты подал голос лис:
      - У меня предложение. Почему бы нам не взять его с собой?
      - В космос, что ли? - медведь озадаченно покачал головой. - Ведь это, наверное, незаконно?
      - Смотря по чьим меркам, - вставил Доолдн. - Если и незаконно, так только с точки зрения человекогиен, обманом захвативших власть. - Он пожал плечами. - Никто и не заметит в толпе одну лишнюю обезьяну. А потом, он всегда сможет сказать, что потерял документы. Бегемот обернулся к Модьюну и вопросительно посмотрел на него.
      - А сам ты, Модьюн, что ты на это скажешь? Хочешь полететь с нами?
      Надо же - ради него они готовы пойти на нарушение закона. Одна-единственная мысль о захвате власти, которую он когда-то высказал, подорвала их былую благонадежность. Сначала Роозб и Доолдн, а теперь видимо, и Наррл с Икхдохсом - как бы это сказать? - пали. А ведь завеса была отдернута всего на несколько мгновений. И хотя вся правда им по-прежнему недоступна, даже небольшое разочарование вызвало бурю негодования. От прежней наивности и чистоты помыслов не осталось и следа.
      Модьюн вспомнил человека-крысу, с которым он повстречался в суде. Того толкнуло на воровство открытие, что высокопоставленные гиены имеют право проехать лишнюю сотню метров до дверей - привилегия, в которой ему отказано!
      "Да, немного им нужно, - размышлял Модьюн. Завоевав Землю, нунулийцы нарушили то совершенное равновесие, в котором пребывала жизнь на планете, когда человек удалился за барьер. Очень жаль. Наверное, с этим надо что-то делать".
      Тут наконец он заметил, что на него уставились четыре пары блестящих глаз, обладателями которых нетерпеливо ожидали ответа. И сразу вспомнил, что у него есть еще одно срочное дело.
      - На рассвете мне придется ненадолго уехать, сказал он. - Но к девяти, в крайнем случае, к половине десятого, я вернусь. Это не поздно?
      Его с жаром уверили, что времени вполне хватит.
      На рассвете Модьюн подъехал к тому месту, куда месяц назад привез его Экет и где он сам встречал Соодлил. Он хорошо представлял местность и тот маршрут, по которому машина сможет одолеть бездорожье. Как и следовало ожидать услышав его человеческое имя, автомобиль-робот подчинился.
      Вскоре Модьюн уже стоял на холме, с которого открывался вид на то, что еще так недавно было райской долиной, приютом тысячи избранных. Все исчезло: парки, кружево прудов и каналов, золотистые домики, сады - все, что составляло ядро поселения диаметром около километра. Ничего не осталось и от внешнего кольца зданий, где жили насекомые и животные, служащие людям.
      Там, где раньше лежал городок, обитель последних представителей человеческого рода, зияла гигантская воронка - три километра длиной, два шириной и полкилометра глубиной.
      Раз уж ему суждено отправиться в космос, он еще потолкует об этом с кем-нибудь из так называемого комитета. Обязательно потолкует...
      ГЛАВА 15
      
      Сначала Модьюну и в голову не пришло подыскать себе постоянное пристанище. Расставшись с друзьями, которые поспешили в отведенную им каюту, он побрел по коридору и вскоре оказался у двери, которая выходила в огромный крытый парк.
      Он быстро прикинул размеры: диаметр - не меньше километра, высота - метров сто. Всюду, куда ни глянь, зеленеют деревья, за ними виднеются поросшие травой лужайки. И, конечно, толпы человекозверей, радующихся иллюзии загородного отдыха. Пожалуй и правда идеальное место для начала космического путешествия. Модьюн шагнул вперед, чтобы войти, - дверь была заперта.
      К нему подошла какая-то самка. Скромно и в то же время изящно одетая, она напоминала ему - кого же она напоминала? - пожалуй, все-таки обезьяну. Она посмотрела на него снизу вверх, поскольку была на голову ниже, и произнесла:
      - Сэр, все прогулки уже расписаны. На борту такая тьма народа, что приходится запускать сюда партиями. Назовите мне свое имя и номер каюты - я позабочусь, чтобы вам сообщили ваше время.
      Неожиданное осложнение, но - что поделаешь, все вполне разумно. Поскольку постоянной каюты у Мадьюна не было, от предложения пришлось отказаться. Но он не уходил, а продолжал с неподдельным любопытством разглядывать женщину.
      - Вы из какой части Африки? - спросил он.
      - С восточного побережья, - она задорно усмехнулась, - все красотки оттуда родом. Хочешь жить со мной?
      - А как это устроить? - Модьюн был определенно заинтересован. Она восприняла его вопрос как согласие и радостно улыбнулась.
      - Если самка найдет себе пару, ей полагается двуспальная кровать. Таких несколько в каждой спальне.
      - Неплохая мысль, - одобрительно заметил Модьюн. Куда приходить?
      - Сейчас запишу, - с готовностью сказала она.
      Он подождал, пока женщина торопливо достала из кошелька блокнотик и мелким почерком написала несколько строк.
      - Вот, держи.
      Модьюн взял записку и прочел: "Палуба 23, секция 193, коридор Х, каюта 287". Внизу стояла подпись: Тролнде.
      Наконец, она вырвала листок и протянула Модьюну.
      Он спрятал листок в нагрудный карман.
      - А тебя как зовут? - спросила женщина.
      Он назвал ей свое африканское имя - Модиунн и добавил: - Увидимся перед сном.
      Своим чередом подошел вечер. Близилась ночь. Пора идти по адресу, который дала ему Тролнде.
      Среди ночи Модьюн внезапно проснулся. Он лежал на спине, а женщина навалилась на него сверху. Вес у нее был довольно ощутимый, и, выждав некоторое время, Модьюн всетаки решился подать голос.
      - Вы не спите? - деликатно прошептал он.
      - Скажешь тоже, сплю, - ответила она так же тихо.
      - Что, в вашей части Африки у обезьян принято спать в такой позе? - поинтересовался он.
      - Господи, ну и вопросик! - фыркнула она. - Мужик ты или кто?
      Вопрос показался Модьюну невразумительным. Поразмыслив, он предложил:
      - Давайте отложим загадки до утра. Сейчас меня чтото клонит ко сну.
      Последовало долгое молчание. Потом, так и не сказав ни слова, женщина скатилась с него и отодвинулась на край постели. Наверное, там она и провела весь остаток ночи, потому, что Модьюн проспал до утра без помех. Когда он проснулся, Тролнде уже встала и возилась перед зеркалом в дальнем конце спальни.
      Модьюн стал одеваться. Он нагнулся, чтобы натянуть ботинки, и вдруг почувствовал, как пол под ним содрогнулся. Огромная масса пришла в движение. Очевидно, разгонявшая ее энергия была столь велика, что в голове у Модьюна самопроизвольно включилось телепатическое видение. Перед его мысленным взором стремительно замелькали картины.
      Сначала он видел только волны и колебания в ограниченном пространстве. Перед ним был зримый мир, состоящий из несметного множества движущихся линий.
      "Магнитно-гравитационный эффект", - подумал он. Все правильно. Ведь для того, чтобы корабль смог оторвать свою гигантскую массу от Земли, он должен слиться с ее огромным магнитным полем и полем тяготения".
      Так значит, это взлет. Что ж, все прошло легко и гладко. Похоже, ему ничего не угрожает.
      Миг облегчения - и вдруг картина изменилась... Он увидел лицо человека-гиены: офицер, весь увешанный медалями, видел в просторной каюте звездолета. Вокруг поблескивали металлом какие-то приборы. Другие гиены, тоже в форме, стояли у панелей управления.
      Изображение померкло. На какую-то долю секунды на него наложилась гладкая серая физиономия нунулийца, обрамленная червеобразными волосами. Казалось, серозеленые глаза инопланетянина, похожие на лужицы прозрачного тумана, пристально вглядываются прямо в лицо Модьюна. Потом эта картина исчезла.
      Модьюн справился с ботинками. Он чувствовал облегчение. Теперь, когда они уже в космосе, можно, наконец, и поесть.Посоветовавшись с друзьями, он решил весь первый день не показываться в столовой. Так он и поступил, но теперь тело требовало свое. Настала пора прислушаться к его голосу.
      Он выпрямился и подошел к женщине.
      - Пока, - сказал он весело, - вечером увидимся.
      - Даже не вздумай возвращаться, - заявила Тролнде.
      Модьюн, который уже направился к двери, обернулся и с недоумением уставился на нее.
      - В вашем тоне я слышу явную враждебность, - сказал он, - и это весьма странно: ведь я был с вами неизменно вежлив.
      - Кому нужна такая вежливость? - буркнула она.
      Модьюну пришло в голову, что ее раздражительность может быть как-то связана с событиями минувшей ночи. Он напомнил женщине некоторые странности ее поведения и спросил:
      - Не в этом ли кроется причина?
      - А то нет, - в сердцах бросила она. - Если уж пришел к женщине, так и веди себя, как мужик!
      - Вот оно что! - запоздало догадался Модьюн. От этой мысли у него просто ум за разум зашел.
      - Разве у вас допускается межвидовое скрещивание? недоумевал он.
      - А что, разве кто-то собирался скрещиваться? огрызнулась Тролнде.
      Туманный ответ. Но он еще не забыл неудачный эксперимент с Соодлил.
      - Наверное, я что-то не совсем понимаю, признался Модьюн. В этом надо разобраться. Что, если я посоветуюсь с друзьями, а потом мы еще раз побеседуем?
      - Лишние хлопоты, - отрезала женщина.
      Она явно была не в духе. Поэтому Модьюн воздержался от дальнейших расспросов и удалился восвояси.
      Он поспешил прямо в столовую, которую приметил еще прошлым вечером, по пути к Тролнде. Назвав компьютеру свое настоящее имя, он вскоре уже шел к угловому столику. Модьюн неторопливо жевал завтрак, когда заметил, что гиены в форме оцепляют все четыре выхода.
      "Снова они со своими глупостями, - подумал Модьюн, вздыхая. - Долго мне еще придется терпеть их выходки?"
      Он испытывал возмущение - чувство, безусловно новое для него. Впрочем, вскоре оно пошло на убыль.
      В столовую вошел офицер, с ног до головы разукрашенный золотым шитьем, и направился прямо к нему.
      - Вас зовут Модиунн? - учтиво осведомился он.
      - И что из этого следует? - вопросом на вопрос ответил Модьюн.
      - Почтительно прошу вас последовать за мной в каюту нунулийского правителя корабля.
      Услышав столь учтивую просьбу, Модьюн слегка остыл. Обычная для него вежливость сработала автоматически, вытеснив раздражение.
      - Что ему угодно? - спросил он.
      - Он хотел бы задать вам несколько вопросов.
      - Не могу себе представить ни единого сколько-нибудь важного вопроса, на который я мог бы дать удовлетворительный ответ, - сказал Модьюн. - Поэтому я говорю: нет, я не пойду с вами.
      Человек-гиена неожиданно смутился.
      - Но поймите, - возразил он, - не могу же я вернуться с таким ответом. Насколько мне известно, нунулиец ждет, чтобы я применил силу, если никакие уговоры не помогут. Хотя прямых указаний на этот счет я и не получил.
      Модьюн с достоинством ответил:
      - Передайте вашему господину; если он пожелает предоставить мне каюту, а потом надумает нанести мне визит, то я его приму.
      Офицер заметно воспрянул духом.
      - Благодарю вас, - сказал он. - Такой ответ вполне годится.
      Офицер удалился. Время шло, никакой реакции не наблюдалось. Сначала Модьюн не мог понять, в чем дело, но потом подумал: "Эти нунулийцы - известные интриганы. Наверняка они что-то замышляют, вроде моего ареста там, на Земле. Но что именно? Трудно себе представить". Так ничего и не придумав, он решил навестить своих друзей.
      Оказалось, их поселили в общей спальне, такой же, как у Тролнде. Только здесь все обитатели были мужского пола. Он оглядел просторную комнату уставленную рядами многоярусных коек, но не обнаружил четверых друзей. Тогда он подошел к одной из коек, где играли в карты мышь и лис, который был чуть помельче, чем Наррл, и спросил про своих приятелей.
      И тут произошло неожиданное. Человек-мышь швырнул карты на койку, вскочил и пронзительно заверещал:
      - Глядите, тут какой-то тип заявился к этим четверым!
      Почти все в комнате услышали его крик и сразу повскакивали с мест. Привлеченные суматохой обитатели дальних коек подняли головы. Кое-кто сел на постели. Некоторые встали.
      Крупный мужчина, лицом напоминающий тигра, что стоял слева от Модьюна, властно поманил его и сказал:
      - Ну-ка, подойди сюда!
      Модьюн, внутренне недоумевал, все же выполнил приказ. Позади раздался визг мыши:
      - Они арестованы. А нам приказано допрашивать любого, кто придет о них справляться. Ты кто такой?
      ГЛАВА 16
      
      "Хорошо же вас одурачили, - подумал Модьюн. - Теперь из-за вашей глупости дело может принять скверный оборот". С этой мыслью он машинально обернулся и бросил взгляд на дверь, через которую только что вошел.
      Но путь назад уже был отрезан. За несколько секунд, отделявших первый вопль мыши от реакции Модьюна на властный окрик тигра, семь человекозверей встали между ним и дверью. На этот раз его обычная миролюбивая тактика не годилась; кажется, назревала драка. Ему оставалось только смириться с неизбежным.
      Толпа зверела на глазах. Пока Модьюн стоял в нерешительности, окружающие, толкаясь, стали наступать на него. И, что самое неприятное, от них так остро пахло звериным потом! Однако Модьюну не пришло в голову отключить обоняние. Его стали оттеснять в угол, он не оказал никакого сопротивления. Этого следовало ожидать, раз уж ему не удалось покинуть поле боя.
      В пылу схватки тигр ударил Модьюна по лицу. Он метил выше, и удар получился скользящим. Особой боли Модьюн не ощутил - его возмутило само намерение.
      - Зачем вы это сделали? - спросил он.
      - Ах ты, грязный, вонючий подонок! - закричал тигр. - Уж мы-то знаем, как поступать с предателями и их дружками, верно ребята? Смерть подонку!
      - Смерть! - подхватили вокруг.
      И сразу на плечи и голову Модьюна градом посыпались удары. Он, пятясь, отступал от противника, утешаясь тем, что в самом крайнем случае тело наверняка сумеет постоять за себя. Он отключил болевые ощущения, прикрылся левой рукой, защищаясь от кулаков нападавших, а правой нанес тигру удар в челюсть.
      Удар отдался в костяшках пальцев и в плечевом суставе. Никаких ощущений - просто рука на что- то натолкнулась
      Поскольку боли Модьюн не чувствовал и к тому же участвовал в первой в своей жизни драке, то ударил он со всей силы. И остолбенел от неожиданности - тигр пролетел несколько метров и с грохотом рухнул на пол.
      На этот звук обернулись все участники свалки. Они тоже не были опытными бойцами и поэтому на всякий случай оставили Модьюна в покое. Внимание их сосредоточилось на поверженном соратнике. Они стояли и глазели на него.
      При этом в их рядах образовалась брешь. - Не только в их рядах, но и в мыслях. В нее-то и проскользнул Модьюн. Именно проскользнул, потому, что на его пути топталось полдюжины зверей. Миновав их, он нагнулся и помог тигру подняться на ноги.
      - Вы уж простите, - извинился он. - Я ведь только хотел задать пару вопросов.
      Великан быстро приходил в себя.
      - Ничего не скажешь, крепко ты мне врезал, - в его голосе сквозило уважение. - Ну, что там у тебя за вопросы?
      Модьюн объяснил, как ошеломила его общая враждебность.
      - С каких пор знакомство с людьми стало преступлением?
      Его слова заставили тигра задуматься.
      - Ну, не знаю., - протянул он с сомнением. - А вы что скажете ребята?
      - Но его знакомые преступники! - откликнулся человек- мышь.
      - Вот именно! - тигр посмотрел на Модьюна, и во взгляде его снова вспыхнула злоба - Что ты на это скажешь?
      - Так вы говорите, они арестованы?
      - А то нет!
      - И взяты под стражу?
      - Так точно.
      - Значит, их будут судить. Ведь их вина еще не доказана.
      Модьюн вспомнил свой "судебный процесс" и поспешно добавил:
      - Они имеют полное право предстать перед судом присяжных. И судить их должны такие же граждане - то есть, вы сами, ребята. Двенадцать присяжных и судья в настоящем зале суда и в присутствии публики. Должны быть заслушаны показания свидетелей против подсудимых и вынесено решение о том, подтверждают ли они доводы обвинения.
      - Модьюн скользнул взглядом по ошеломленным лицам человекозверей и спросил: - Кстати, в чем их обвиняют?
      Никто не знал.
      - Ну и ну! - укоризненно сказал Модьюн. - как же вам всем не стыдно? Вы осудили людей, даже не зная, в чем они провинились.
      События принимали неожиданный оборот. Теперь ясно, какую роль он должен в них сыграть.
      - Друзья! - воскликнул Модьюн. - Наша задача добиться, чтобы этих четверых - простых парней, вроде нас с вами - судили по справедливости.
      Чего можно было ожидать от этих созданий? Ведь все они - только человекозвери, причем весьма недалекие. Они получили в наследство совершенный мир, существование в котором не требовало никаких усилий. В каком-то смысле тот удел, который избрали для них нунулийцы, пришелся им как раз по плечу. Их подталкивали. Давали кое-какую пищу для размышлений. Но, в основном - работу.
      Модьюн уже заметил, что на таких людей производит неотразимое впечатление все, что кажется справедливым. вот и сейчас в толпе раздались крики:
      - Точно! Нужно за этим проследить! - Возгласы одобрения слились в общий хор. Человекозвери принялись с жаром доказывать друг другу, какое это благо - давно забытый принцип справедливого суда.
      Постепенно толпа разбилась на маленькие оживленно спорящие кучки. Скорее всего, никто и не заметил, как Модьюн подобрался поближе к двери и, осторожно оглядевшись, выскользнул наружу.
      Он быстро шел по коридору. Весть о загадочном аресте друзей не давала ему покоя. По крайней мере, он сам на свободе и может что-то предпринять.
      На что именно - пока не ясно.
      "Моя беда в том, что я философ, - подумал он и сам удивился: - Надо же, я уже считаю это бедой".
      Потом какое-то время он продолжал двигаться, как в тумане. Сознание отключилось. Он шел, машинально ускоряя шаг. Глубокая внутренняя тревога гнала его все вперед и вперед. Стремительное движение сосредоточило его внимание на одной мысли.
      Модьюн, наконец, окончательно понял: он просто... полюбил этих парней - конечно, на телесном уровне. И на этом уровне их судьба его беспокоила.
      Он побежал. Быстрее. Еще быстрее.
      Он мчался вперед, сердце билось все чаще, дыхание стало прерывистым. Постепенно он заметил, что тревога о судьбе друзей заметно улеглась. "Понятно, - подумал он, мои железы увеличились в размерах и теперь готовы обеспечить мне солидную порцию эмоциональных реакций. Они выбрасывают в кровь массу гормонов, в том числе и адреналина. Но чтобы свести на нет эти мощные выбросы, достаточно слегка поработать мышцами - довольно грустная мысль".
      Он пробежал еще немного, и потребность к действию начисто пропала.
      К Модьюну вернулось обычное философское мироощущение. Он даже улыбнулся: надо же, из лучших побуждений чуть не ввязался в историю, которая не имеет к нему ни малейшего отношения.
      Людская злоба не знает границ, Вот старинное правило миролюбца: никогда не вмешивайся. Избегай ответных движений. Не реагируй. Пусть противник возьмет верх.
      Легкая победа смягчит его. Конечно, иногда такое поведение чревато некоторыми неудобствами. Но если все же удается уклониться от борьбы - или хотя бы не слишком увязнуть в ней - то лучше сохранить мир такой ценой. Даже если кто-то пострадает, все равно, так лучше.
      Вновь утвердившись в своей главной истине, Модьюн перешел на шаг.
      Он почувствовал, что проголодался, и зашел в первую попавшуюся столовую.
      Когда он сел за стол, утренний спектакль повторился. Облаченные в форму гиены оцепили все входы в переполненный зал. Потом все тот же высокий чин почтительно приблизился к нему и протянул какой-то листок.
      С виду документ подозрительно напоминал повестку, которую он получил на Земле. Модьюн сразу же почувствовал, как где-то в основании позвоночника разгорается сильный жар. Он узнал признак телесной ярости и поспешно спросил:
      - Это что еще такое?
      - Вам надлежит предстать перед судом в качестве свидетеля. Четверых граждан обвиняют в том, что они незаконно провели на борт корабля неустановленное лицо. Заседание начинается завтра в девять утра, место указано в повестке.
      Не только каждая фраза, произнесенная гиеной каждое слово стало для Модьюна целым открытием. В ответ он только охнул; новость сразила его наповал.
      Теперь тайна ареста ясна.
      Наверное, шпионы еще на Земле выследили что четверо друзей встречаются с ним. И, как только Модьюна обнаружили на корабле, - наверняка, по доносу компьютера, регистрирующего посетителей столовой - кто-то вычислил, что его появление здесь - дело рук четверых приятелей.
      Трудно предугадать заранее, чем закончится такой суд. Однако, ясно, что нунулийский правитель готовит какую-то западню. Посмотрим, как он будет действовать; рано или поздно, его коварный замысел выплывет наружу.
      Офицер почтительно произнес:
      - Мне приказано получить от вас подтверждение, что вы, в соответствии с предписанием, выступите в суде.
      Модьюн колебался. Но что еще ему оставалось делать? Привычная мысль настойчиво билась в голове: предоставь негодяям полную свободу действий. Победив без борьбы, они утихомирятся, - подтверждала его жизненная философия.
      Однако он еще не забыл той пламенной речи, которую произнес перед человекозверьми всего час назад. Вряд ли обвинение будет особенно серьезным. Скорее всего, оно только часть обширного заговора, который готовится против него. И все же, он задал главный вопрос:
      - Предстоит настоящий суд - с судьей и присяжными?
      - Да.
      - Вы уверены? - настаивал Модьюн. - Вам понятно, что это значит?
      - Судья и двенадцать присяжных рассмотрят показания, а подсудимым назначат защитника.
      Кажется, все в порядке.
      - Хорошо, я приду,- согласился Модьюн.
      - Благодарю вас. - Офицер полез в карман, извлек еще один сложенный листок и протянул его Модьюну.
      Модьюн недоверчиво смотрел на бумагу.
      - А это что? - спросил он.
      - Мне сказали: если вы согласитесь дать показания, вам выделят каюту - ведь вы сами об этом просили утром. Здесь номер каюты и ее местоположение.
      Модьюн с облегчением взял листок. Он как раз думал, где бы переночевать.
      - Передайте, пожалуйста, мою благодарность нунулийскому правителю. Скажите, что я оценил его любезность.
      Как и сообщалось, заседание суда открылось ровно в девять утра. Первым из свидетелей вызвали Модьюна.
      ГЛАВА 17
      
      Все в зале суда было обставлено в точности так, как изображали обучающие машины.
      Вдоль стены расселись на скамье двенадцать присяжных - все, как один, гиены. Гиена-судья, облаченный в мантию, восседал в кресле с высокой спинкой. Свидетельское место, к которому подвели Модьюна, находилось слева от судьи. За одним из столов по правую руку от судьи расположился гиена-обвинитель, за другим - гиена защитник. Прямо за ним за специальным ограждением четверо его подзащитных. Позади них выстроились гиены- полицейские. Напротив участников процесса, за невысоким барьером, находились места для публики - несколько десятков рядов.
      Вся сцена так походила на безупречно воссозданную декорацию, что речь обвинителя прозвучала неприятным диссонансом. Он встал и затараторил:
      - Имя свидетеля - Модиунн. Свидетель - обезьяна, родом из Африки. Незаконно проник на корабль при содействии четверых обвиняемых. Состав преступления: заговор и подрывная деятельность, одним словом, уголовное преступление, которое должно караться смертной казнью для всех четверых.
      Свою речь он произнес, обращаясь к скамье присяжных, Потом повернулся к защитнику и спросил:
      - Что скажет свидетель по поводу тяжкого преступления?
      Защитник, даже не потрудившись подняться, изрек:
      - Свидетель подтверждает все изложенное вами. Продолжим заседание.
      
      - Возражаю! - завопил Модьюн. Тело его горело с ног до головы. С некоторым удивлением он заметил, что его трясет.
      - Возражение отклоняется, - невозмутимо произнес судья. - Защитник выступал от лица свидетеля.
      
      - Все равно возражаю! - взревел Модьюн. - Это не суд, а комедия! Если так пойдет дальше, я откажусь давать показания.
      Его честь повернулся к свидетельскому месту. Судя по всему, он был озадачен, однако тон его по- прежнему оставался весьма любезным.
      - В чем же, по вашему мнению, заключается нарушение процедуры?
      - Я требую, чтобы вопросы задавали самому свидетелю и чтобы он сам на них отвечал.
      - Но это неслыхано, - запротестовал судья. Защитник знает все законы. Совершенно очевидно, что его выступление от лица свидетеля защиты будет более компетентным.
      Тут его глаза расширились: вероятно, его осенила новая мысль.
      - Ах, да! Ведь вы же из Африки, - сказал он. - Что, такой порядок принят в африканских судах?
      Модьюн глубоко вздохнул. Он был поражен, какое множество умозаключение необходимо, чтобы добраться до простейших истин, по которым жило человечество. Ему претила очередная ложь. Нет уж, хватит с него "африканского" имени и навязанной ему роли обезьяны. Отныне - только правда.
      - Я настаиваю, чтобы суд соблюдал процедуру, установленную человеком.
      Воцарилось долгое молчание. Потом судья кивком подозвал обвинителя и защитника. Они стали шепотом совещаться. Наконец, оба служителя закона вернулись на свои места. Когда они уселись, судья учтиво обратился ко всем собравшимся:
      - Поскольку показания свидетеля представляются нам важными, мы решили принять ту несколько примитивную процедуру, к которой он привык у себя на родине, в Африке. - Потом повернулся к Модьюну и укоризненно произнес:
      - Искренне надеюсь, что вы потом извинитесь перед защитником за то оскорбление, которое нанесли ему публично. Итак, мистер Модиунн, какой порядок общения с судом вас устроит?
      - Правильная процедура... - начал было Модьюн.
      - Принятая там, откуда вы родом, - подхватил судья.
      - ... давно установленная человеком, - продолжал свою мысль Модьюн, - такова: обвинитель задает мне относящиеся к делу вопросы - один за другим - и каждый раз ждет моего ответа.
      - Какие именно вопросы? - с любопытством осведомился со своего места явно озадаченный обвинитель.
      - Для начала он должен спросить, как меня зовут.
      - Но ведь мы и так знаем, как вас зовут, - с недоумением возразил судья. Ваше имя указано в повестке.
      - Подобные факты должны устанавливаться прямым допросом, - твердо ответил Модьюн.
      Судья засомневался.
      - Так мы можем прозаседать целый день.
      - А хоть и целую неделю, - парировал Модьюн.
      Собравшиеся дружно выдохнули. Его честь, на миг забыв о приличиях, взвизгнул:
      - Исключенно!
      Потом, взяв себя в руки, обратился к обвинителю:
      - Начинайте, сэр.
      Гиена-обвинитель вышел вперед. Он явно был не в своей тарелке, но тем не менее, все же задал основные вопросы:
      - Ваше имя? Действительно ли вы обезьяна, родом из Африки? Являетесь ли вы тем лицом, которое обвиняется в незаконном проникновении на корабль? Знаете ли вы, в каком преступлении обвиняются подсудимые?
      Именно на этот вопрос Модьюн впервые заявил протест, взяв на себя двойную роль - свидетеля и защитника.
      ГЛАВА 18
      
      - Протестую против подобного вопроса: то, что инкримируется подсудимым, не является преступлением. Так записано в законах, которые установили люди - перед тем, как ушли за барьер и оставили Землю своим друзьямчеловекозверем. - Он повернулся к скамьям, заполненным публикой, и с жаром продолжал: - В крайнем случае, действия обвиняемых можно квалифицировать как незначительный проступок. И наказанием за него должен служить, ну, скажем, домашний арест дня на два - на три, никак не больше.
      Модьюн еще не исчерпал все доводы, как судья прервал его.Он настаивал на том, что подсудимые виновны в уголовном преступлении по статье закона.
      - По статье? - переспросил Модьюн.
      - Вот именно, по статье.
      - Покажите мне статью, - потребовал Модьюн.
      Судебный секретарь, человек-гиена ученого вида, одетый в лоснящийся черный костюм и рубашку с высоким воротничком, принес какую-то книгу. Он открыл ее на двести девяносто пятой странице и указал на седьмую строку снизу, начинавшуюся со слов: "... считается тяжким преступлением, за которое предусмотрены следующие виды наказания: длительное тюремное заключение с конфискацией имущества или смертная казнь".
      - Ну-ка, дайте мне взглянуть, - не выдержал Модьюн.
      Секретарь взглядом попросил разрешения у судьи и, получив в ответ утвердительный кивок, передал книгу.
      Модьюн прочитал параграф, потом увидел вкладку, прочитал написанное на ней, бросил на суд торжествующий взгляд и заявил:
      - Это не тот закон, который оставил человек, а никуда не годная фальшивка, сработанная человекогиенами.
      - А я утверждаю, - провозгласил судья; - что закон вполне годен для отправления правосудия. - Любезности в его голосе явно поубавилось.
      - Я считаю, что подсудимых следует признать невиновными - ведь состав преступления так и не обнаружен, - настаивал Модьюн.
      - У меня к вам единственный вопрос, - сказал судья, - будете вы давать показания или нет? Если нет, тогда прошу вас покинуть свидетельское место, - язвительно добавил он.
      "Пожалуй, все-таки уходить не стоит", - решил Модьюн и заявил:
      - Я буду давать показания, но сохраняю за собой право снова поднять этот вопрос.
      Судья повернулся к гиене- обвинителю.
      - Продолжайте допрос свидетеля, - сказал он.
      - Как вы попали на корабль? - спросил обвинитель.
      - Я прошел через док, подошел к одной из многочисленных дверей, сел в лифт. Поднялся на сотню с лишним этажей и вышел из лифта прямо в какой-то коридор. Тогда я подумал, что благополучно проник на корабль. Так оно и оказалось, - подвел итог Модьюн.
      Когда он закончил, в зале наступила тишина. Обвинитель, длинный, тощий субъект, задававший вопросы, был явно в замешательстве. Тем не менее, он быстро овладел собой и сказал:
      - Не изволите ли взглянуть на скамью подсудимых?
      Модьюн посмотрел в указанном направлении и, конечно, увидел там четверых друзей.
      - Вы узнаете кого- нибудь из этих людей? - спросил обвинитель.
      - Всех узнаю, - ответил Модьюн.
      Пленники заметно приуныли. Наррл так и осел, как будто его прихлопнули чем-то тяжелым.
      - Тишина в зале! - рявкнул судья.
      Обвинитель продолжал допрос.
      - Был ли кто-то из этих людей, - он указал на подсудимых, - вместе с вами, когда вы пересекли док, вошли в лифт и поднялись на корабль?
      Со своего места Модьюну было видно, как напряглись человекозвери в зале. Он даже почувствовал, как многие из них невольно затаили дыхание, по-видимому опасаясь, что он ответит утвердительно. Модьюн обратился к судье:
      - Ваша честь, я сознаю, что от моего ответа зависит многое. Вероятно, многие считают если я отвечу "да", это повредит подсудимым. Вы тоже так полагаете?
      Судья перегнулся через барьер и произнес назидательным тоном:
      - Долг свидетеля - отвечать правду. А уж к какому выводу я приду вынося окончательное решение, зависит от логики, которой руководствуется каждый судья.
      - И все же, вы принадлежите к той группе, которая захватила ключевые посты. Ведь не случайно только человекогиены имеют право вершить правосудие. У меня есть подозрение, что ваш суд не так уж беспристрастен. Если вы убедите меня в обратном, я с радостью отвечу на ваш вопрос.
      - Я буду беспристрастен, - пообещал судья.
      Модьюн покачал головой.
      - Боюсь, что мы не понимаем друг друга. Каждый может заявить,что он беспристрастен. Ведь вы - член небольшой группы, захватившей власть. Как же вы можете доказать мне, что не собираетесь засудить обвиняемых?
      - А я боюсь, - холодно заметил судья, - что мне снова придется вас предупредить: или давайте показания, или покиньте зал.
      - Я буду давать показания, - сказал Модьюн.
      - Вот и отлично. И что же вы ответите на мой вопрос?
      - Когда я проник на корабль, подсудимые были вместе со мной.
      Громкий вздох пронесся по залу. Как будто все зрители разом перевели дыхание.
      Судья застучал молотком, призывая к порядку. Когда в зале снова установилась тишина, Модьюн обратился к судье:
      - У меня возникло подозрение, что моя связь с подсудимыми склоняет чашу весов не в их пользу.
      - А что тут еще можно предположить? - осведомился судья, едва скрывая торжество.
      Модьюн посмотрел на него с сожалением.
      - Можно предположить, что я просто сопровождал их, а это никак не связано с тем, в чем их обвиняют. Можно предположить, что они были со мной, но даже не догадывались о моем намерении. - Он нетерпеливо пожал плечами. - Я могу выдвинуть еще с десяток таких предположений.
      Его честь сделал знак обвинителю.
      - Продолжайте допрос свидетеля и выясните конкретные обстоятельства, которые он только что затронул. Мне кажется, что в конце концов он все же дает правдивые показания. Вот и выясните у него всю правду.
      Модьюн оставалось признать, что судья придумал неплохой ход. Можно сколько угодно рассуждать о правде с философской точки зрения, но лгать о реальных событиях... нет уж, увольте. Так что обвинителю удалось вытянуть у него одно признание за другим. И вот последнее, заключительное: да, четверо подсудимых действительно знали заранее, что он задумал пробраться на звездолет.
      Да, эту мысль подсказал один из подсудимых, а остальные с ним согласились.
      Когда Модьюн закончил, судья обратился к защитнику.
      - Сэр, есть ли еще вопросы к свидетелю?
      - Нет, - последовал ответ. - Я вообще не вижу никакого смысла продолжать заседание.
      - Согласен с вами, - поддержал его судья. Потом повернулся к обвиняемым. - Встаньте! - приказал он.
      Четверо подсудимых робко поднялись.
      Судья продолжал:
      - Поскольку свидетель подтвердил вашу вину... начал он.
      - Послушайте! - крикнул Модьюн.
      Но судья, не обращая на него внимания, продолжал, как ни в чем не бывало:
      - ... приказываю взять всех четверых под стражу...
      - А как же присяжные? - не унимался Модьюн. - Ведь их должен был судить суд присяжных!
      - ... и отвести в камеру. Там вы проведете одну неделю, в течение которой имеете право подать апелляцию в высший суд. Если она не будет принята, то ровно через неделю, считая с сегодняшнего дня, вас расстреляют из ядерных ружей.
      Он дал знак полицейским, которые стояли позади пленников.
      - Уведите осужденных! - приказал он.
      Потом повернулся к Модьюну и любезно произнес:
      - Я хотел бы поблагодарить вас за правдивые показания. Именно благодаря им нам удалось без особых проволочек доказать вину подсудимых.
      "Сомнительный комплимент", - подумал Модьюн.
      ГЛАВА 19
      
      "Кажется, я сделал все, что мог, - размышлял Модьюн, и теперь пусть все идет своим чередом".
      Почему же тогда весь остаток дня после суда его беспокоит неприятный жар во всем теле? Его философский ум с трудом справлялся с этими глупыми выходками желез внутренней секреции. До чего все-таки странно - он встретил Роозба с приятелями совершенно случайно, и вот его тело так привязалось к ним...
      "Как- будто я искал их специально, потому, что подметил в них какие-то особые качества! - подумал Модьюн.
      В первый же день, выйдя из-за барьера, он простонапросто остановил первую попавшуюся машину с четырьмя пассажирами и занял одно из двух свободных мест. Никаких других поводов для встреч не было Какая разница - эти четверо или любые другие человекозвери?
      "Вот истинная перспектива наших взаимоотношений", успокаивал он себя.
      И все же тело испытывало непонятное возбуждение.
      Утром, на четвертый день после суда, в его дверь позвонили. Модьюн открыл и увидел гиену-офицера. Облаченный в мундир зверь почтительно сообщил:
      - Верховный суд отклонил прошение о помиловании которое подали осужденные. Вы - главный свидетель, и суд настаивает, чтобы решение было согласовано с вами.
      Модьюн уже собирался поблагодарить его и закрыть дверь, как вдруг почувствовал, что от этой новости его лицо вспыхнуло, как от огня, и поспешно сказал:
      - Я хочу повидать осужденных перед казнью. Можно устроить свидание?
      - Буду рад навести для вас справки, - ответил офицер. - О результате я вам сообщу.
      Оказалось, что свидание разрешено. Его назначили на вечер накануне казни, то-есть, на шестой день суда.
      "Что ж, они ведут себя на редкость предупредительно и вообще держатся в рамках закона, - вынужден был признать Модьюн. - Скорее всего, мне просто показалось, что против меня плетут какие-то козни".
      Снаружи камера выглядела бы как обычная спальня, если бы не забранная решеткой дверь. Перед дверью сидел гиена-часовой. Он долго изучал письменное разрешение, которое предъявил ему Модьюн. Потом открыл дверь, впустил Модьюна и запер за его спиной.
      Прошло несколько мгновений. Комната казалась совершенно пустой. Вдруг с нижней койки свесилась пара ног. Наррл сел и приглушенно воскликнул:
      - Господи, кто к нам пожаловал!
      В ответ на его слова на трех койках зашевелились еще три пары ног. Все четверо поднялись, подошли к Модьюну и поздоровались с ним за руку.
      Оглядевшись, Модьюн заметил, что на самом деле эта спальня отличается от других. За последним рядом коек был альков. Там стояли столы и уже знакомое ему оборудование столовой.
      Произведя быстрый осмотр, Модьюн неуверенно произнес:
      - Я решил, что надо все-таки зайти проститься.
      По щеке Роозба скатилась крупная слеза. Вид у него был неважный, он заметно осунулся.
      - Спасибо дружище, - произнес он сдавленным голосом.
      Модьюн рассматривал его с неподдельным изумлением.
      - В чем дело? - спросил он. - Ведь мы все там будем раньше или позже. Так почему бы и не сейчас? Я имею в виду, завтра, - поправился он. После этих слов воцарилась тишина. Потом Доолдн подошел и встал прямо перед ним. На его щеках пламенели багровые пятна. Ягуар судорожно сглотнул - было видно что он с трудом сдерживается - и, нахмурившись, сказал:
      - Странные мысли у тебя, парень. В жизни не видел таких обезьян. Это надо же - вылез на свидетельское место и заложил нас всех!
      - Против правды не пойдешь, - попытался защититься Модьюн. И тут до него, наконец,дошло, что в словах ягуара нет и намека на дружелюбие. - Ведь вы не очень на меня разозлились, что так получилось, правда? - спросил он.
      Пятна на щеках Доолдна разгорелись еще ярче.
      - Как бы не так! Я зол на тебя, как тысяча чертей! Он вздохнул. - А потом подумал - да ведь наш разлюбезный дружок, обезьяна безмозглая, снова свалял дурака, - и на место злости приходит отчаяние. Ведь так, ребята? Он оглянулся на друзей.
      - Так, - мрачно подтвердил Наррл и Икхдохс. Роозб молча утирал глаза.
      Надо же, настолько не видеть будущего! Модьюн почувствовал что их необходимо переубедить.
      - Сколько тебе лет? - спросил он каждого по очереди. И впервые узнал, что самому старшему, Роозбу, тридцать три, а самому младшему, бегемоту, двадцать шесть. Они человекозвери, значит, им предстоит прожить лет до шестидесяти. - Итак, в среднем полжизни вы уже прожили, подытожил Модьюн. - Стоит ли так цепляться за оставшуюся половину?
      В ответ - только недоуменные взгляды.
      Наконец, лис в сердцах бросил:
      - Угораздило же меня попасть в такую жуткую передрягу - и всего лишь потому, что хотел помочь приятелю?
      Модьюн растерялся. Он никак не мог связать два эти факта.
      - Ты хочешь сказать, - озадаченно произнес он, - что видишь причинно- следственную связь между этими событиями? Ничего подобного. Ты сделал свое дело. Потом человекозвери сделали свое. В рациональном мире эти факты никак не соотносятся. Только наше подсознание обманывает рассудок поисками какой-то зависимости. На самом деле ее нет.
      Модьюн видел, что его слова не находят никакого отклика. Ему стало ясно, что приятели просто раздавлены, неизбежный конец все больше страшит их. Почувствовав внезапный прилив жалости, он сказал:
      - Поймите, в этой жизни еще никто не обнаружил никакого смысла. Поэтому каждому виду лучше уменьшить свою численность до маленькой группы, в которой каждый нес бы в себе весь набор генов, все генетическое наследство своего народа, и ждать.
      - На Земле каждый из ваших видов насчитывает множество особей, - продолжал он. Зачем же цепляться за жизнь отдельной личности - ведь она всего лишь копия других. Вы все равно можете погибнуть в бою на чужой планете.
      В дверь забарабанил часовой.
      - Всем посторонним покинуть помещение! - гаркнул он.
      - Еще минутку, - попросил Модьюн. Потом повернулся к друзьям. - Ну, что вы на это скажите?
      По щеке Роозба снова поползла крупная слеза.
      - Прощай, дружище, - сказал он. - Не пойму, о чем ты тут толковал, но думаю, ты хотел, чтобы вышло как лучше. - Он протянул руку.
      Модьюн вздохнул, подражая Доолдну.
      -Что ж, - сказал он, - если вы так все воспринимаете, тогда вам, пожалуй лучше пойти со мной.. Какой смысл поступать наперекор своим желаниям? Я скажу властям, что вы сочли приговор неприемлемым.
      Договорились?
      Все четверо уставились на него, а ягуар сказал:
      - Как это - пойти с тобой? - в его голосе звучало сожаление, - ведь за дверью вооруженный охранник.
      Модьюн нетерпеливо махнул рукой.
      - Я просто внушу ему, что у меня пропуск - самую малость вмешаюсь в его мысли - а потом мы продолжим разговор у меня в каюте.
      "Конечно, так просто это не пройдет, - подумал он. Придется, пожалуй, все-таки побеседовать с нунулийским правителем".
      Примерно через час после того, как все четверо проследовали за ним в его каюту, раздался звонок в дверью Модьюн открыл. На пороге стоял высокопоставленный гиенаофицер в расшитом мундире.
      - Мне снова предписано просить вас явиться на беседу с нунулийским правителем, прошептал он. - Придете?
      Модьюн вышел в коридор, установил вокруг каюты защитный энергетический барьер и ответил:
      - Я готов идти сию же минуту.
      Потом закрыл за собой дверь
      ГЛАВА 20
      Он шел за офицером по коридору и думал: "Нужно доказать нунулийскому правителю, что судебный процесс был начисто лишен всякой логики".
      Пока они поднимались на лифте все выше и выше, Модьюну пришло в голову, что его жизнь значительно осложнилась: теперь придется до конца полета не только защищаться самому, но и защищать друзей. Когда они шли через холл от одного лифта, он подумал: "Будем надеяться, что нунулийский правитель предложит какое-нибудь приемлемое решение".
      После того, как второй лифт остановился, человекгиена, сосредоточился на панели управления, и, когда на ней замигал белый свет, нажал кнопку. Дверь бесшумно растворилась, и офицер сказал:
      - Вы пойдете один. Беседа будет конфиденциальной.
      Модьюн вышел. Дверь так же мягко закрылась. Не оглядываясь по сторонам, он вошел прямо в комнату. Она была квадратной - не больше трех с половиной метров в длину и ширину - совершенно пустая, если не считать подобия матраса на полу. На нем лежал нунулиец.
      Модьюн сразу понял, что нунулиец незнакомый, не один из тех двоих, которых он встречал на Земле. Все правильно. Нужно, чтобы один нунулиец был на корабле, а другой, конечно, оставался на Земле. Если комитет даст какое-то поручение, везде найдется исполнитель.
      - Вы пришли ко мне в то время, когда я отдыхаю от своих многотрудных обязанностей, - промолвил простертый на полу инопланетянин.
      Модьюн огляделся, пытаясь найти вход в соседнюю комнату. Или еще что- нибудь. Но поверхностный осмотр ничего не обнаружил.
      - Это и есть ваша резиденция? - спросил он.
      - Да.
      - То есть, ваше жилище здесь, на корабле? допытывался Модьюн.
      - Да. - Казалось, длинное лицо, туго обтянутое серой кожей, неуловимо изменилось, как будто изнутри на нем пыталось проступить какое-то изображение. Но это изображение являло собой не зрительный образ, а мысль или чувство, так что понять его было нелегко.
      - Вас, наверное удивляет, что мое жилище выглядит более аскетическим, чем та каюта, которую я предоставил вам? - поинтересовался он.
      - Я просто хочу разобраться, - ответил Модьюн. Походе, ваш комитет требует от своих агентов полного равнодушия к роскоши и прочим атрибутам власти.
      И снова с лицом существа, растянувшегося на матрасе, что-то произошло. На нем мелькнуло выражение, которое Модьюн уже наблюдал у второго нунулийского правителя Земли. Тогда он расценивал его как улыбку превосходства. Пришелец сказал:
      - Наш народ уже был склонен к аскетизму, когда комитет избрал его для исполнения своих высоких целей. Мы всегда хотели только одного... - он не закончил фразу и пробормотал: - впрочем это не важно.
      - Нет никакого сомнения, что в итоге ваши люди пришли к правильному выводу, - одобрительно кивнул Модьюн. - В конечном счете, все во вселенной совершенно равноценно. Зачем тогда накапливать больше, чем нужно просто для того, чтобы выжить, ведь так? - спросил он.
      - Нет.
      Ответив, нунулиец продолжал лежать. Через несколько секунд стало ясно, что он не собирается распространяться на эту тему. Модьюн принял возражение без всяких амбиций.
      - Уважаю вашу тайну, - сказал он.
      - Еще бы, - ответил нунулиец. - Мы специально усовершенствовали людей, чтобы они уважали права других. Заметив у них подобное качество, мы развивали его, стремясь превратить в доминанту. Нам это удалось. Поэтому ваши слова меня нисколько не удивляют.
      - Я вижу по себе, что поведение людей может быть не столь однозначным; как вы представляете, - возразил Модьюн. Вот вам пример: если взять судебный процесс над моими друзьями, то здесь ваша логика меня просто раздражает.
      - Моя логика вам неизвестна, - парировал нунулиец.
      - Пусть так. Все равно она очевидна. Вы предали суду четверых человекозверей, обитателей Земли, потому что они были замешаны в моем появлении на корабле.
      - Ну и что тут нелогичного?
      - Корабль построен на Земле, ведь так? - спросил Модьюн.
      Нунулиец заметно удивился.
      - Ну, конечно. Мы всегда используем по возможности местные материалы и оборудование.
      - И его строили жители Земли, человекозвери?
      - Само собой. Кто же еще? Комитет настаивает на использовании местной рабочей силы.
      - Тогда по закону я имею право находиться на корабле, - подвел итог Модьюн. - Какие у вас могут быть возражения?
      - Не улавливаю вашей логики, - холодно заметил инопланетянин.
      Модьюн развел руками.
      - Ну как же? Земля принадлежит человечеству и в меньшей степени - животным, которых человек поднял до их нынешнего уровня. Значит, этот корабль, построенный на Земле, земными животными, принадлежит человечеству и в меньшей степени - животным. Единственный человек на борту - это я, следовательно, корабль принадлежит мне.
      - Земля давным- давно завоевана, - с достоинством произнес нунулиец. - Так что из того, что находится или сделано на Земле, человеку не принадлежит ровным счетом ничего.
      Модьюн упрямо помотал головой и почувствовал, как его глаза при этом слегка сузились. его несколько удивила такая реакция тела: казалось, оно противится чужой точке зрения.
      - Я еще не смирился с вашей победой, - сказал он. И пока я жив, корабль принадлежит мне. Но все это не так важно, - прервал он сам себя. - Я как раз обдумывал выход из создавшегося положения. Нужно отыскать земную женщину. У меня есть все основания предполагать, что ваш коллега похитил ее с Земли и отправил бог знает куда. Доставьте меня к ней, и я охотно покину корабль в любой точке вселенной.
      - Совершенно исключено, - донесся голос с матраса. Давайте лучше ненадолго вернемся к вашим рассуждениям. В них присутствует ошибка; ведь вы не знаете, какую цель мы преследуем. А цель эта имеет к вам прямое отношение. как вы думаете, сколько дней прошло со времени отлета с Земли?
      - Чуть больше недели, - ответил Модьюн. Он был удивлен кажущейся бессмысленностью вопроса.
      Лицо инопланетянина было совершенно непроницаемым. Серозеленые глаза широко раскрыты, гладкая серая кожа туго натянута.
      - Корабль преодолел более четырехсот световых лет. Он несколько раз менял курс, намеренно минуя пункт назначения. Так что теперь, когда мы уже на подходе, никто не сможет вычислить, откуда корабль стартовал.
      Нунулиец замолчал, очевидно предоставляя Модьюну оценить его замысел. Модьюн дал понять, что новость его озадачила - слишком уж явно собеседник ожидал подобной реакции.
      - Несомненно, ход очень хитрый, - произнес он, - не дать предполагаемому врагу никаких сведений о планете, с которой прилетел корабль-штурмовик.
      Он увидел огонек в глазах инопланетянина и понял, что главного так и не уловил. И действительно, после минутного торжества нунулиец соблаговолил объяснить:
      - Безусловно, все, что вы сказали о планете, на которую нацелен корабль, тоже верно. Но корабль заметал следы исключительно из-за вас. Чтобы спутать карты вам. Мы должны быть уверены, что вы никогда не вернетесь на Земле. И процесс против ваших друзей преследовал ту же цель. Задумайтесь, и вы сами поймете: в тот решающий период, когда корабль преодолевал необходимое расстояние, ваше внимание, вплоть до самого последнего времени, было занято судебным процессом и судьбой ваших друзей. Нужно ли говорить, что корабль никогда не вернется на Землю?
      - Так вот в чем замысел. Все эти ухищрения показались Модьюну не особенно важными. Вероятно, логика нунулийцев, народа, привыкшего выполнять приказания вышестоящей расы, страдает крайностями. Им нужно было довести до конца задание, связанное с Землей. Теперь, когда люди за барьером полностью уничтожены, а Соодлил и Модьюн выдворены с Земли, проблему, по их мнению, можно считать решенной.
      И само задание, и его скрытая цель были настолько абсурдными, что у Модьюна возникло чувство обреченности: чем можно ответить на такое безумие? Разве что воспользоваться вытекающими последствиями.
      - Значит, мои друзья были только заложниками, сказал он. - В таком случае, вы не станете возражать, если их приговор отменят, а их самих оправдают?
      - Какие могут быть возражения? - мгновенно среагировал нунулиец. - Я затем и позвал вас, чтобы сообщить об этом.
      Потом он перешел на официальный тон:
      - Реддл, тот офицер, который вас сопровождал, проводит вас обратно и вручит каждому из четверых свидетельство о благонадежности.
      Продолжая лежать на спине посреди пустой комнаты, нунулиец сказал:
      - Мне кажется, что на этом нашу беседу можно закончить.
      Модьюн придерживался того же мнения. Оставалось уточнить пару вопросов.
      - На этом все ваши происки против меня заканчиваются? - спросил он.
      - О чем вы? - лежащий на полу пришелец не скрывал удивления.
      - До сих пор события развивались по такой схеме: мне наносят удар, я принимаю, не пытаясь ответить. Потом выбрасываю все из головы и продолжаю спокойно житьпоживать. В итоге обнаруживается, что против меня уже вовсю готовят следующий заговор. Так вот, я хочу знать есть у вас против меня еще что-нибудь? Я имею в виду заговоры. Или на этом ваше поручение, связанное с Землей и ее обитателями заканчивается?
      - Оно уже закончено, - ответил нунулиец. - Что еще тут можно сделать?
      - Точно такие же слова я уже слышал от нунулийского правителя номер два, - заметил Модьюн, - но они оказались ложью. Я уже начинаю уставать от всех этих заговоров и лживых обещаний. Они противоречат главной вселенской заповеди.
      - Что может знать последний представитель рода человеческого о вселенских заповедях? - раздраженно осведомился нунулиец. - Погодите-ка, дайте подумать.
      - Помолчав, он продолжал:
      - Возложенное на нас дело могло бы потребовать от нас еще одного последнего шага - уничтожить вас и женщину. Как по-вашему, это выполнимо?
      Модьюн на мгновение задумался.
      - Если я стану сопротивляться, то нет.
      - Вот вам и ответ, - в голосе нунулийца все еще сквозило раздражение.
      На первый взгляд, ответ мог показаться исчерпывающим и правдивым. И все же...
      - Есть одно обстоятельство, - сказал Модьюн, причем настолько важное, что мне, вероятно, придется прибегнуть в телепатии, чтобы добиться от вас правды.
      - Это было бы совершенно невыносимо, - возразил нунулиец.
      Смысл его слов потряс человека; причинить кому-то невыносимые страдания - просто немыслимо!
      И все же минуту спустя он снова вернулся к этому вопросу.
      - Кое-что я понял слишком поздно... - проговорил Модьюн. Он замолчал, ожидая, пока смысл сказанного проникнет в святая святых его разума. Смысл был неутешительный; ведь если не считать Соодлил, он единственный уцелевший представитель человеческого рода. Так что понимание истины - если это действительно истина - и в вправду запоздало. Он не совсем представлял, что ему теперь делать... ах, да! - в первую очередь связаться с комитетом.
      Модьюн закончил мысль:
      - ... понял слишком поздно, что народ поступит не очень-то разумно, если доверит свое усовершенствование другому народу, чьи намерения могут оказаться небескорыстными.
      Он говорил и чувствовал, как из глубины его нервной системы поступают корректирующие сигналы, которые преобразуются в знакомые ощущения. Потом услышал собственный голос:
      - Я еще ничего толком не решил. Это всего лишь логические рассуждения, пока еще незавершенные.
      Модьюну пришлось приложить осознанное волевое усилие, чтобы заставить себя замолчать. Его так поразила мощь этих ощущений, что он был вынужден сделать долгую паузу. Наконец, он овладел собой и смог продолжить разговор.
      - Каждый раз, беседуя с нунулийцем, я в ответ на свои слова выслушиваю почти точную копию того, что мне говорит в прошлый раз его соплеменник. Поэтому я вынужден задать вопрос: может быть, нунулийцы и есть тот самый комитет, который они, по их утверждению, только представляют? Вопрос этот настолько важен, что мне, пожалуй, придется прибегнуть к телепатии, если вы не предложите менее решительного выхода, - с надеждой добавил он.
      Блеклые глаза нунулийца впились в него так напряженно, что после долгого молчания Модьюн неуверенно предложил:
      - Почему бы сами, добровольно, не раскроем передо мной свои мысли? Покажите мне что-нибудь из истории своего народа; возможно, вам удастся убедить меня в том, что это предположение ошибочно. Он замолчал. Инопланетянин зашевелился на своем матрасе. Тонкие ноги задвигались. Руки слегка согнулись. Он откинул голову и сел.
      - Хорошо, - сказал нунулиец. - Я вынужден уступить вашему преступному давлению. Но учтите - комитету это может не понравится. И если с его стороны последуют ответные действия, я за них не несу никакой ответственности.
      ГЛАВА 21
      
      Перед Модьюном поплыли мысленные картины. Вот нунулийцы, по всей вероятности, на своей родной планете. Простое, почти аскетическое существование; порядки - как в монастыре. Пошли изображения длинных темных строений, в которых, в крошечных клетушках-кельях, обитатели нунулийцы. Голый пол, никакой мебели, только подстилка для сна.
      Следующие картины показывали нунулийских женщин. У них жилища имели несколько иную форму. В отличие от предыдущих, здесь есть общие дворы и комнаты, где они занимаются детьми. Малышей держат в удобных емкостях, похожих на колыбели.
      Раз в несколько лет в жизни нунулийской женщины наступает день, когда она отправляется на поиски мужского монастыря. Следующая мысленная картина: она стучит в дверь кельи, потом в другую, в третью... Видимо, мужчина в каждой келье сразу узнает этот стук. Вот он поднимается с подстилки и открывает дверь. Стоит на пороге и смотрит на нее. Она тоже стоит и ждет. Получив отказ, она, как ни в чем не бывало, переходит к следующей двери. Наконец, она находит келью, обитатель которой не остается равнодушным к ее запаху или к волне исходящей от нее мыслей. С тем, кто ее примет, она проводит несколько дней и ночей. Чаще всего они просто лежат бок о бок, погрузившись в размышления. Но дважды за время ее пребывания в келье наступает особый миг. Что это возбуждение? Даже Модьюн, обладавший чувствительной мысленной связью, не смог с уверенностью сказать, что это было за чувство. Каким бы оно ни было, за ним следовало совокупление, которое, как могло показаться, длилось целую вечность. Четыре часа, пять - скорее всего, почти всю ночь напролет.
      После второго соития женщина молча вставала и, даже не оглянувшись на мужчину, выходила из кельи и покидала монастырь. Следующая картина: она уже снова у себя дома. На заднем плане - другие женщины. Там, в тиши и уединении своей комнатки, она вынашивает плод, и примерно через год у нее рождается странный маленький уродец, который очень скоро начинает походить на нунулийца.
      Внезапно изображение погасло. С пола своей тесной каюты нунулийский правитель взглянул на Модьюна и сказал:
      - Такой была наша жизнь, пока комитет не открыл перед нами путь служения.
      Модьюн был удивлен и разочарован
      - И все это, что вы собираетесь мне показать? спросил он.- Здесь вкратце вся история нашей жизни до прихода зоувгов, - сухо ответил нунулиец. - Именно то, что вы просили.
      Модьюн уже открыл было рот, чтобы возразить, поскольку ответ его не удовлетворил, но промолчал. До него дошло, что он только что получил важную информацию.
      "Зоувги" - вот что сказал нунулиец.
      Судя по контексту, так называется народ образующий тот самый комитет... Ради такого открытия стоило его слегка прижать. Итак, значит, зоувги. Несколько долгих секунд он смаковал новое слово. Наконец, ему пришло в голову, что возражение, которое он собирался высказать, все еще не потеряло важности.
      - То, что вы мне показали, не объясняет, как произошел скачок от суровой монашеской жизни к массовым убийствам по всей галактике. Чем вызвано такое преображение?
      Взгляд зеленых глаз с недоумением остановился на нем.
      - Может быть, мы говорим о разных вещах? - начал нунулиец и осекся. - Ах, вот оно что! - сказал он. Его глаза блеснули выражая снисходительное понимание. - То, что мы делаем по поручению комитета, - заявил инопланетянин, - вовсе не убийство.
      - Нет уж, давайте поставим все точки над "и", потребовал Модьюн. - Вы или какой-то ваш собрат уничтожили человеческий род или, во всяком случае, способствовали его искоренению. Разве по вашим понятиям это не убийство?
      Нунулиец небрежно махнул тонкой серой рукой.
      - Это всего-навсего часть программы комитета, направленная на улучшение условий жизни в галактике.
      - На улучшение чего?
      Инопланетянин был непроницаем.
      - Извините, но я вынужден обратиться к вам с просьбой. Соблаговолите оставить меня - мне нужно продолжить отдых. ваш вопрос исчерпан. Друзья ваши в полной безопасности. Вы получили нужные сведения. Не собираетесь ли вы продолжить расспросы, несмотря на мое решительное возражение?
      Модьюн колебался. Его ум занимали еще кое- какие мысли, к тому же его раздражало нежелание собеседника продолжить разговор.
      - Видимо, на меня сегодня что-то напало, - наконец произнес он. - У меня к вам еще несколько вопросов. Хотелось бы получить на них ответы. - Не дожидаясь согласия нунулийца, он продолжал: - Вот, пожалуй, самый главный вопрос: каким образом члены комитета добиваются поддержки таких личностей, как вы?
      Взгляд дымчато-голубых глаз выразил недоумение. Потом на гладком лице нунулийца застыло выражение, которое за неимением лучшего слова, оставалось назвать неодобрительной миной. Он заявил, как что-то само собой разумеющееся:
      - Зоувги - высшая раса. Когда один из них вступил с нами в контакт, он в тот же миг привил нам цель. С тех пор, как только мы отыщем планету с достаточно развитой культурой и решим что для ее завоевания необходимы тонкие методы, мы обращаемся к члену комитета, а уж внедрить цель в умы наиболее влиятельных обитателей планеты - это его дело. Только и всего. Всякое сопротивление тут же прекращается.
      - Вот оно что, - протянул Модьюн. Его наконец осенило. Ну конечно, же, цель!
      Он задал следующий вопрос:
      - Значит, для общения с нунулийцами, зоувги пользуются телепатической связью? То есть, ведут мысленную беседу, диалог?
      Нунулиец возмутился.
      - Ни один из членов комитета, - сказал он с негодованием, - не станет вступать в разговор с представителем низшей расы. Модьюн никак не проявил своего торжества. Не такое уж большое завоевание, но все же он выведал нечто такое, чего не знают сами нунулийцы. В арсенале зоувгов нет двухстороннего обмена мыслями, как его обычно понимают. Зато они, вероятно, способны сосредоточить всю свою умственную энергию на цели.
      И такой целью может стать все, что угодно. При этом двое зоувгов могут навязывать друг другу цель, могут, вероятно, защищаться от гипнотического воздействия чужой воли и, таким образом, используя Илем, свободно общаться через космические расстояния и годы. Точно так же внушение можно навязать другим существам, которые не имеют от нее защиты.
      Модьюн с удивлением почувствовал, как от этой новости по всему телу пробежала дрожь. Ему пришлось напрячься, чтобы задать вопрос:
      - А могут они объединиться на... на одной цели?
      - Могут. Вся тысяча сразу, - с удовлетворением констатировал нунулиец. - Всякое сопротивление бесполезно.
      Вот и последний штрих к портрету зоувгов. Против такого одностороннего оборонительного строя из тысячи инопланетян, каждый из которых может оказать мощное и затяжное сопротивление, напрямую использовать телепатический метод вряд ли удастся.
      Он сразу почувствовал необходимость выяснить еще кое-что.
      - Никак не могу понять, что за цель у этих зоувгов, - сказал он. Их план усовершенствования галактики включал искоренение человеческого рода, а может быть и других видов. На какие научные теории они опираются?
      - Это секретные сведения. Я их знаю, но открыть не могу, - сухо ответил нунулиец. У Модьюна промелькнула мысль: "Четыре миллиарда жителей Земли пали жертвой эксперимента зоувгов. Уж я-то по крайней мере имею полное право знать истину".
      - В таком случае, - пригрозил он, - мне придется применить телепатию
      - Это ни к чему не приведет, - ничуть не смутился нунулиец.- Мне гарантировали, что никто, в том числе и человек, не сможет преодолеть особый барьер в моем мозгу, который охраняет секретные сведения.
      - Вот мы сейчас и проверим, - сказал Модьюн. Интересно так ли это на самом деле.
      Но особой решимости в его словах не было. Он уже чувствовал, что внутренне смиряется с тем условием, которое сам выдвинул раньше. Ведь ое обещал, что если нунулиец откроет ему свое прошлое, он больше не станет его принуждать. Где-то в глубине души он чувствовал, что обещание связывает его по рукам и ногам. Довольно странное ощущение, если учесть, что раньше, под влиянием стресса или аффекта, он пользовался телепатическим воздействием, забывая о прежних моральных обязательствах.
      Все еще пытаясь найти приемлемое решение, он спросил:
      - А что зоувги говорили про барьер в вашем мозгу?
      - Если вы воздействуете на этот участок мозга, я мгновенно погибну.
      - Господи!
      - Я всегда был уверен, да и сейчас не сомневаюсь, спокойно произнес нунулиец - что вы никогда не сделаете ничего такого, что могло бы мне повредить. В конце концов, всегда победит сострадание.
      - Пожалуй, вы правы, - неохотно признался Модьюн, но, с другой стороны ...
      И он объяснил, что биология - именно та область, которой люди овладели в совершенстве.
      - То, что мы сделали с животными - лишь незначительный аспект искусства манипулирования с органическими тканями. Я уже понял, что ваши нервные клетки не совсем такие, как у людей, хотя имеется и определенное сходство. Нервные клетки заканчиваются длинными соединительными волокнами, которые называются аксонами и дендритами.
      - Мне знакомы эти анатомические подробности, сухо заметил собеседник.
      - Вот и отлично. Когда-то, - продолжал Модьюн, - на Земле считали, что аксон, как и дендрит, - всего-навсего единичная проводящая линия, которая наподобие телефонного кабеля, способна передавать электрические импульсы. Но потом обнаружили, что каждое из этих мельчайших волокон нервной ткани усеяно множеством крошечных точек - от пяти до десяти тысяч. Последующие опыты показали, что такая точка представляет собой входной или выходной терминал. Представляете, человеческий мозг содержит около двенадцати биллионов клеток и каждая из них имеет нервные окончания, несущие на себе от пяти до десяти тысяч вводов и выводов! И все они по-видимому, никак не использовались для прямой передачи мозговых импульсов.
      - Все это мне прекрасно известно, - язвительно произнес нунулиец. - Ведь именно благодаря успехам наших ученых, обнаруживших столь необычные терминалы, которых нет больше ни у одного вида, нам и удалось поднять людей до такого уровня, когда каждый человек владеет полным могуществом, однако не может обратить его во вред другим, ибо его сдерживают философские принципы. Да вы, наверное, и сами, помните?
      К сожалению, Модьюн помнил. Но вслух продолжал рассуждать:
      - В работающем электронном приборе лишние вводы и выводы создают помехи. В человеческом мозгу они служили источником хаоса и ошибочных ассоциаций. Позже было установлено, что вводы действительно улавливают мысли других людей, а выводы передают вселенскому Илему все, что содержится в сознании индивидуума. Однако входящая и выходящая информация сопровождалась такими помехами, что выделить какие-то сведения было просто невозможно, пока не изобрели телепатическую систему.
      Я не вижу ничего плохого в том, что философские принципы ограничивали нашу силу, кроме случаев необходимой самозащиты. Поэтому я чувствую, что могу свободно применить телепатическое воздействие. Полагаю, что мне без особого труда удалось бы помочь вам обойти воздействие того барьера, который запрограммирован в вашем мозгу... - Модьюн не закончил фразы. - Но главное, мне нужны эти сведения.
      Наступило долгое молчание. Странные глаза пришельца в упор смотрели на него. Наконец, нунулиец сказал:
      - Я отвечу на любые ваши вопросы, кроме этого. Не уверен, что замыслы комитета подвластны вашему разуму. Что еще вы хотели бы узнать?
      - Где находится мир зоувгов?
      - Не знаю. Никогда там не был. Очевидно, к вам не подпустили бы так близко никого из тех, кому это известно.
      Предположение показалось Модьюну убедительным.
      - Тогда расскажите мне вкратце все, что вы знаете о комитете.
      - Члены комитета - самый высокоразвитый народ во всей галактике. Те области науки, которые им не были известны, они взяли у народов других планет. Они единственный по-настоящему бессмертный вид...
      - Вы имеете в виду, имеющий самую большую продолжительность жизни? - с улыбкой перебил его Модьюн. - Сейчас человек живет около трех с половиной тысяч земных лет. Существует возможность, что в ходе эволюции срок жизни дойдет до десяти тысяч. Есть одна причина, по которой обычная клетка в таком возрасте начинает деградировать, а это и есть смерть.
      Гладкое загадочное лицо стало еще более непроницаемым, чем обычно.
      - Повторяю: по-настоящему бессмертный. Возраст некоторых членов комитета превышает сто тысяч земных лет. Вам понятно?
      - Но на данной стадии развития галактики это невозможно! - возразил Модьюн. - Есть, правда, один путь, но мы, люди, давным-давно отказались использовать столь неестественный метод, взволнованно сказал он.
      - Вам просто не удалось им воспользоваться из-за ваших философских принципов, ведь так?
      - Вероятно, главным образом, из-за них, Но еще и...
      Договорить ему не удалось.
      - В это м и была ваша ошибка, - последовал хладнокровный ответ.
      - Природе совершенно все равно, верен метод или неверен. Главное - итог: зоувги живут уже целую вечность, вам до них далеко. Я надеюсь, теперь вы закончите свой допрос и оставите меня в покое.
      - Да, - согласился Модьюн. - Остальное я узнаю, когда поговорю с кем-нибудь из членов комитета. Вы сможете устроить такую встречу?
      - Исключено. Ведь я уже объяснил вам, что они не принимают никаких сообщений. Только передают, причем в форме приказов.
      - Если все-таки подобная возможность когда-нибудь представиться, - сказал Модьюн, - вы знаете, где я.
      - Вот именно, я знаю где вы, - раздался самодовольный ответ, - и знаю., куда вас заведет ваше стремление.
      - Куда же?
      - В тупик.
      ГЛАВА 22
      
      Наконец, все тревоги позади.
      Кажется, теперь его друзьям ничего не угрожает. Они возвращались в свою спальню, испытывая некоторое беспокойство. Но все обошлось как нельзя лучше - товарищи по каюте окружили их, стали хлопать по плечам, пожимать руки, слышались даже крики "ура!". И к ним быстро вернулось обычное беззаботное настроение.
      Конечно, они пережили тяжелые времена. Вся глубина потрясения, которое им довелось испытать, обнаружилась в первый же раз, когда они пришли к Модьюну. Он был в ванной, а появившись оттуда увидел, как они с завистью и изумлением осматривают его жилище. Можно подумать, что часы, проведенные здесь раньше, начисто выпали у них из памяти. Обмениваясь восхищенными возгласами, они обследовали роскошную гостиную. Потом настал черед во вкусом обставленной спальни. Но только когда четверка друзей добралась до кухни и увидела личную столовую, их изумление выплеснулось наружу.
      - Да, - сказал Розб, подозрительно покрутив головой, - классная вещь! И за что тебе все это?
      - И правда, за какие заслуги? - поддакнул Наррл, задрав голову, так что его длинный нос вопросительно вздернулся.
      Модьюн отделался объяснением, которое предложил ему высокопоставленный офицер-гиена.
      - Когда я здесь поселился, мне сказали: поскольку я не был приписан ни к одной из спален, то для меня не нашлось другого места, кроме запасной офицерской каюты.
      - Ну и ну! - протянул Роозб. - Неплохо, оказывается быть безбилетником.
      Модьюн радушно предложил:
      - А почему бы вам, ребята, не приходить ко мне обедать?
      Они охотно согласились. Вот и хорошо. Теперь у него по крайней мере есть, с кем перекинуться словом за едой. Правда, компания не особо интересная. Они уже ни о чем не могут говорить, кроме предстоящей высадки. Других тем просто не существует. Когда они уходили на какие-то дополнительные тренировочные занятия, Модьюн включал местное телевидение, но и там гиена-офицер в расшитом мундире распространялся все на ту же надоевшую тему. В часы, предшествующие посадке, музыку передавали только по одному каналу, да и тот часто менялся.
      На второй день все четверо заявились к нему с рюкзаками. В руках у них были какие-то длинные инструменты. Одна из телепатических систем в мозгу человека зарегистрировала скрытый в них заряд. Модьюн осмотрел ружье и понял, что оно сделано не на Земле.
      - Оригинальная конструкция, - заметил он, возвращая оружие владельцу, ягуару.
      На щеках Доолдна вспыхнули уже знакомые багровые пятна.
      - Ты что, издеваешься? - осведомился он. - Я потратил не один день, пока вбил в башку, как управляться с этой штуковиной. А ты притворяешься, что сразу все понял.
      - Видишь ли... - начал Модьюн.
      - Он наверное, видел такое у себя в Африке, - с другого конца комнаты вмешался Роозб. - Ведь так, Модьюн?
      Модьюн с готовностью воспользовался подсказкой.
      - Оно действительно похоже на те ружья, которые я видел в Африке, - без запинки подхватил он. - Заряд помещается вот в этом длинном стержне, - он показал на сверкающий выступ, который тянулся по все нижней поверхности двустволки. Само оружие напоминало винтовку. - Если нажать пальцем на кнопку - вот здесь, сверху, - то стержень, как электрическая батарея, высвободит заряд. Судя по его диаметру, при этом излучится энергия, способная привести в проводящее состояние столб воздуха высотой в полкилометр. Поэтому электрический ток от маленького динамо, скрытого в этой штуке, без всяких помех поразит любую цель, которая окажется на пути. Полагаю, что сила тока тысяча ампер, а напряжение шестьсот вольт - вполне достаточно, чтобы прикончить обычного слона. Очень скверно, - он печально покачал головой.
      - Чего тут скверного? - не выдержал Доолдн. - Там, внизу, такая штуковина может очень пригодится для защиты. Еще неизвестно, что нас ожидает.
      Поскольку они даже не подозревали об истинной цели экспедиции, Модьюн не стал спорить.
      Когда они обедали вместе, он узнал, что посадка назначена на следующее утро по корабельному времени.
      ГЛАВА 23
      
      Выполняя просьбу нунулийца, Модьюн не выходил из своей каюты. Инопланетянин подчеркнул, что в сложившейся ситуации у него нет другого выбора. Требование показалось Модьюну вполне разумным. Он признавал, что является в какой-то степени незванным гостем, которому подобает держаться как можно незаметнее.
      Он попросил разрешения наблюдать за высадкой из своей каюты, воспользовавшись встроенным обзорным экраном, но получил резкий отказ. Модьюн заметил, что его тело возмущено запретом; однако он ничего не мог поделать, его это действительно не касалось. К тому же, вторжение, сопровождаемое бесконечными боевыми операциями, наверняка на редкость скучное зрелище.
      Модьюн не пытался угадать, что происходит внизу. Когда корабль приближался к планете, ему удалось разглядеть ее материки. Судя по их размерам, население должно быть немалым. Он догадывался, что все обитатели станут жертвами заранее подготовленного нападения.
      Он проделал обычные процедуры, которых требовало его новое человеческое тело.
      Поскольку близилось время сна, он съел легкий ужин. Потом, расслабившись и ожидая, когда ему придется посетить туалет, позволил телу послушать бодрую звериную музыку. Странное ощущение: кажется, даже кровь заструилась быстрее, сердце забилось чаще, глаза заблестели. Модьюн не переставал удивляться, полагая, что именно здесь крылась загадка поведения прежнего человека. Слишком уж легко он поддавался возбуждению и стимуляции.
      "И правда, мы происходим от довольно примитивного вида, - рассуждал он. - Как странно, ведь именно такого примитивного человека обнаружили нунулийцы и безошибочно определили его уязвимое место, чем потом и воспользовались при завоевании. Совершенно бессмысленная затея. Ведь между тем, что они, по их мнению, достигли, и тем, что получилось на самом деле, две большие разницы".
      Размышляя об этом, Модьюн закончил унизительную возню с туалетом, разделся и забрался в постель.
      Через час он проснулся от стука в дверь.
      "Стучат, - подумал он. - Звонок, что ли, не работает?" Пришлось включить свет и вылезти из постели.
      - Кто там?
      - Это я, нунулийский правитель корабля. Мне нужно с вами поговорить.
      Модьюн задал логичный вопрос:
      - Почему бы вам не прийти утром?
      - Разговор очень срочный.
      В душе у Модьюна логика боролась с привычкой вежливостью. Логика подсказывала: наверняка, все не так. К тому же, даже если они с нунулийцем больше никогда ни о чем не поговорят, большой потери не будет. Как и выигрыша, разумеется. Но вежливость у него всегда опережала логику. Так и на этот раз.
      - Но я голый, - сказал он. - Может мне сначала одеться?
      - Нет, нет, это не к чему. Как вам известно, я всегда хожу голым. Конечно, тело у вас уродливее, но я потерплю
      "Кто бы говорил об уродстве", - подумал Модьюн, шагая к двери. Он открыл. Нунулиец с неожиданной прытью проскользнул внутрь. Торопливо подошел к кровати и упал на нее.
      - Там, внизу, возникла маленькая неувязка, - сказал он. - Я подумал, что ваша логика сможет нам помочь.
      - Что за неувязка? - спросил Модьюн. Он решил пока не давать никаких обещаний.
      Нунулиец вскочил с постели.
      - Пожалуй, лучше вам одеться и пойти со мной.
      - То одевайся, то не одевайся. Вы уж сначала решите что-то одно, - проворчал Модьюн.
      - Одевайтесь. Температура внизу нулевая. Видимо, мы высадились в холодной части планеты.
      Одеваясь, модьюн сначала подумал, а потом высказал свою мысль вслух:
      - Независимо от причины, с моей стороны было бы крайне неразумно покидать корабль. Ведь я нахожусь на борту без вашего разрешения, Возможно, вы стартуете, как только я сойду. А я тут останусь на веки вечные. К тому же, мне даже неизвестно, где это "тут".
      - Как будто, вам было все равно, где находиться, последовала язвительная реплика.
      - Мое тело уже устало попадаться на ваши мелкие уловки, - сказал Модьюн. - Мне совсем не интересно, что вы снова пытаетесь изобрести.
      Видимо, его отпор произвел впечатление на нунулийца, потому что он сразу перешел к делу.
      - Там, внизу, битва складывается не в нашу пользу. Поэтому я и прошу вас для спасения армии применить один из ваших методов воздействия.
      Модьюна поразила эта просьба. Он объяснил, что действие телепатии строго ограниченно, а там, где участвуют такие массы народа, она просто-напросто бесполезна.
      - Она дает некоторую власть над силами природы, причем в ограниченном пространстве, - сказал он. - Вы, нунулийцы, все время пытаетесь меня убить, предположим, это у вас получится. Тогда имейте ввиду, что силы, которые вы используете для убийства обратятся против вас же. Вот и весь принцип.
      Если допустить, что на гладком, как стекло, лице, увенчанном порослью червеобразных щупалец, могло возникнуть отсутствующее выражение, то именно так нунулиец отреагировал на его объяснение. Он как будто бы впал в задумчивость, а потом спросил:
      - А как бы вы поступили, если бы враг напал на кораблю?
      - Поднял бы людей на борт и был таков, - без колебаний ответил Модьюн. - как раз здесь и кроется неувязка; с такой проблемой я еще никогда не сталкивался, - признался собеседник. Не скрою, я несколько растерян оказывается, я совершенно неверно оценивал этих гуньян, когда бывал здесь раньше. Я мог бы отдать голову на отсечение, что никаких тонких методов здесь не понадобится: достаточно просто высадиться с электрическими ружьями и разнести все до основания. Самый простой метод, - пояснил он. - Раз-два, и дело сделано. Потом сажаем марионеточное правительство и ожидаем инструкций комитета. - Он покачал головой. - Не то, что у вас, на Земле. Припоминаете? Там, встретив цивилизацию,которая владела ядерным оружием, мы были вынуждены применить другой метод, и на это ушло несколько веков.
      Он внезапно вспомнил о цели своего прихода.
      - Положение очень серьезное. Если вы нам не поможете, то скоро вам тоже не поздоровиться. Гуньяне уже близко.
      В его тоне сквозила искренность, внушавшая доверие.
      - Что же произошло? - спросил Модьюн.
      Нунулиец помолчал, потом ответил без утайки:
      - Наши десантные катера захвачены. Большие силы гуньян, по численности равным двум дивизиям, заняли всю хвостовую часть корабля, включая парк. При этом они прибегли к методу, который не знаком ни мне, ни моим военным советникам.
      Модьюн кивнул.
      - Пожалуй, как раз здесь я смогу вам помочь. Почему бы нам вместе не пройти в хвостовую часть? Я так понял, что вы хотели бы предотвратить атаку?
      - Да-да, конечно, - нунулиец был явно выбит из колеи. - Но сначала нужно вывести из боя наши наземные войска и вернуть их на корабль. Ведь там, внизу, добрых двести тысяч человек.
      Модьюн опешил.
      - Такая масса народа! Может быть, среди них и мои друзья. Они сказали, что жребий пал на каждого из них.
      - Эти мелкие подробности мне неизвестны, - поспешно вставил нунулиец.
      Модьюн, который уже взялся за ручку двери, обернулся и, нахмурившись посмотрел на инопланетянина.
      - То, что вы сказали, - медленно проговорил он, заставляет меня усомниться в вашей системе жеребьевке. Может быть, она проводилась так же "непредвзято", как и заседание комитета, на котором решался вопрос о цели полета? - Он прищурился. - Может быть, моих друзей нарочно выбрали, чтобы бросить в самое пекло - в надежде, что их там ранят или убьют?
      - Нет, клянусь, вам, нет! - нунулиец совсем растерялся. - В этом не было никакой надобности. - Он обречено замолк. - А если ваши друзья действительно попали туда, то чем скорее вы вмешаетесь, тем лучше для них. Поверьте, там творится сущий кошмар. Что-то нужно делать, иначе все наши войска разметут в прах.
      - Не совсем представляю себе, что тут можно сделать, - сказал Модьюн. - Но раз уж мы хотим остановить атаку, давайте пойдем взглянем.
      С этими словами он распахнул дверь и вышел в коридор. Нунулиец следовал за ним по пятам.
      ГЛАВА 24
      
      Идти было трудно. Навстречу им ползла сплошная лавина отступающих - мужчины, женщины. Раздавались крики, тяжелый топот ног. Отчаянно напирая, солдаты пробивались в переднюю часть корабля.- Не отставайте, - предупредил Модьюн нунулийца, загораживая тщедушного инопланетянина от здоровенных человекозверей, которые торопливо проталкивались мимо, не обращая на них внимания.
      С счастью, толпа была не везде одинаково плотной. Иногда кто-то отставал, и на этом месте появлялась пустота. Тогда оба- человек и нунулиец - делали стремительный бросок вперед.
      Наконец, они добрались до места, где пол был усеян телами раненных и убитых. Вокруг раздавались стоны умирающих. И тут Модьюн почувствовал, что сзади его дергают за рукав.
      - Куда вы? - спросил нунулиец. - Его гладкое лицо неуловимо изменилось; казалось, серая кожа слегка побледнела. Червеобразная поросль на голове свернулась узелками, прижимаясь к черепу.
      - Думаю, нам стоит поговорить с предводителем гуньянских войск, проникших на корабль.
      - Тогда я поручаю вам провести переговоры, - с готовностью откликнулся нунулиец. - Мне, правителю корабля, не к лицу сдаваться на их милость.
      - Сомневаюсь, что возникнут какие-то осложнения, сказал Модьюн, несколько удивленный. - Они должны быть вне себя от радости, когда узнают, что вы собираетесь прекратить атаку. Ведь вы действительно так решили?
      - Да, конечно, - голос инопланетянина звучал вполне искренне.
      - Если вам и вправду удастся убедить их не препятствовать отступлению наших наземных войск, скажите им, что мы немедленно улетаем.
      - Я очень рад, - кивнул Модьюн, - но, наверное, лучше, чтобы вы сами им это сказали.
      Нунулиец попятился.
      - Полагаю, что мне пора на пост управления, Я должен послать наши войска на защиту носовой части корабля, на тот случай, если противник пойдет в наступление раньше, чем вы закончите переговоры. Походе, что это никого не заботит.
      Он был прав. Модьюн уже понял, что убитые и раненные, чьи тела их окружали, - это те, кому удалось выбраться из бойни, которая шла ближе к хвосту корабля. Вероятно, гуньянские войска базировались в одном из больших парков, расположенных в той части звездолета.
      - Ну что же, - сказал он вслух, - пожалуй, ваша идея неплоха. Понадобится точный расчет, к тому же могут возникнуть трудности со связью. Главное - спасти людям жизнь, - он вспомнил, как отчаянно цеплялись за жизнь его друзья, когда их приговорили к смертной казни, - я уверен, что в первую очередь каждого заботит именно это. Полагаю, и вас тоже, - обратился он инопланетянину.
      Кажется, к нунулийцу возвращалась его обычная густосерая окраска.
      - Между прочим, - заявил он, - специальное указание комитета предписывает мне без особой надобности не подвергать свою жизнь опасности. А я, всей душой стремясь к миру, кажется, нарушил его. Так что лучше мне поскорее уйти.
      - Вы - и мир?... Вот уж не знаю... - начал Модьюн и замолчал. Нунулиец уже стремительно удалился. Еще несколько минут, и он, шмыгнув в боковой коридор, исчез.
      Модьюн пошел дальше. Из любопытства он включил сигнальную систему. Предосторожность была лишней - в таком ограниченном пространстве защита должна сработать автоматически. Почти сразу же поступил первый сигнал. Он означал, что за человеком ведется наблюдение, и при этом используются довольно сложные приборы, способные передавать изображение предметов на расстояние.
      Миновав беззвучно раскрывшиеся двери, Модьюн оказался на территории, занятой гуньянами. Несколько аборигенов, по-видимому солдат, появились в коридоре за его спиной, отрезая путь к отступлению.
      "Прекрасно, - подумал он. - Надеюсь, они поняли, что я пришел сюда добровольно".
      Внезапно в мозгу включился телепатический сигнал, и тут же мимо его плеча промелькнула яркая вспышка.
      Не замедляя шага и не оборачиваясь, Модьюн продолжал идти вперед, стараясь не наступать на мертвые тела. Еще одна ослепительная вспышка пронеслась в нескольких сантиметрах от его головы. И еще одна. Сигналы в мозгу или сплошным потоком. Но он отметил, что интенсивность у них минимальная. Работала пассивная защита, а не оборона.
      Гуньяне не целились на него. Модьюн понял: они проверяют готов ли он следовать дальше.
      Стрельба закончилась так же внезапно, как и началась. Через несколько секунд, когда он подошел к месту, где его путь пересекал поперечный коридор, с обеих сторон вышли шестеро гуньян и преградили ему дорогу.
      Модьюн остановился. Наверное, сейчас станет ясно, что ему нужно сделать, чтобы пройти дальше.
      Существа, стоявшие перед ним, выглядели неуклюже и громоздко. У них были головы, руки и ноги; все вместе взятое производило впечатление человеческой фигуры среднего роста, грубо вырубленной из камня. "Человек создан из мягкой глины, а гуньяне словно высечены из твердого гранита, бурого и шероховатого", - подумалось Модьюну.
      Один из шестерых гуньян, загородивший проход, сделал ему знак, словно подавая какую-то команду. Потом гуньянин издал отрывистый звук. И сразу же группа разбилась на две тройки. Одна выстроилась слева от Модьюна, вторая справа. "Кажется, я понял", - подумал Модьюн. И действительно, как только он шагнул вперед, гуньяне двинулись по обе стороны от него.
      Итак, его сопровождают. Но куда? Хотелось бы надеяться, что на командный пункт.
      Неожиданно тот самый гуньянин, который отдал приказ, отделился от своей тройки и побежал вперед - туда, где у открытой двери стояло на карауле несколько солдат. Он что-то сказал им, потом повернулся, и, когда его глубоко посаженные глаза встретились со спокойным взглядом Модьюна, указал на открытую дверь.
      Модьюн снова понял, чего от него хотят, и шагнул через порог.
      Он оказался в огромном зале, похожем на театральный. Там была сцена, балкон и три яруса кресел, способных вместить по крайней мере тысяч шесть зрителей. Несколько аборигенов - судя по металлическим стержням у них в руках, это были солдаты - бдительно наблюдали с высоты балкона за тем, что происходит внизу. Все остальные собрались на просторной сцене. В глубине ее выстроилась в три шеренги сотня гуньян - вероятно, охрана. Перед ними сидели офицеры, не меньше трех дюжин. Впереди стоял еще один, по виду ничем не отличавшийся от остальных, и, как показалось Модьюну, что-то объяснял сидящим.
      Все эти сто тридцать с лишним гуньян напряженно вглядывались в экран, установленный у переднего края сцены. Но с того места, где стоял Модьюн, изображение не было видно.
      Увидев Модьюна, оратор прервал свое выступление. Потом тяжелой поступью приблизился к тому краю сцены, который был ближе к Модьюну, и заговорил рокочущим басом. Его слова были обращены к тем гуньянам, которые сопровождали Модьюна. И, поскольку их слышали все окружающие, Модьюн решил, что не будет ничего дурного, если и он тоже послушает. Он включил телепатический прием, и смысл сказанного дошел до него в таком довольно грубом переводе:
      - Подведите ко мне эту свинью!
      На изображении, подсмотренном в мозгу говорящего, животное, соответствующее понятию обычной земной свиньи, разлегшейся в луже грязи, скорее напоминало маленькую рогатую корову.
      Модьюн печально улыбнулся - уж слишком незавидным было сравнение - и заговорил, одновременно включив телепатическую передачу:
      - Я пришел сюда добровольно. Если вы хотите, чтобы я поднялся на сцену, я с удовольствием выполню ваше пожелание.
      - Да он говорит по-нашему! удивился предводитель гуньян. - Отлично; можно с кем-то потолковать.
      "Было бы слишком сложно объяснять ему принцип телепатической передачи мыслей, - решил Модьюн. - Если передаваемая мысль сопровождается словами, у собеседника создается впечатление, что он слышит живую речь в переводе".
      Погруженный в свои размышления, он быстро двинулся вперед. Шестеро сопровождающих вразвалку бежали рядом, стараясь не отставать. На сцену вели широкие ступени и поднимаясь к ним Модьюн наконец увидел изображение на большом экране - яркий гуньянский пейзаж, по-видимому часть планеты, находившуюся под кораблем землян. Он пересек сцену и встал так, чтобы видел экран целиком. Взгляду его представилась четкая, ясная картина, снятая с высоты не более полукилометра. С одной стороны через лес змеилась река и вытекала на широкую равнину, которая раскинулась прямо под кораблем. На равнине по обеим берегам реки сгрудились войска землян. Сверху могло показаться, что они окопались, но на самом деле положение было куда более отчаянным; они просто залегли.
      С севера и юга, с запада и востока наступили гуньянские полчища. Они теснили землян, зажав их на площади, не превышавшей два квадратных километра, - не очень-то большое пространство для четвертьмиллионной армии со всем снаряжением.
      Между этими сбившимися в кучу войсками и силами гуньян шел ожесточенный бой. Огромные снопы разноцветных слепящих разрывов то и дело возникали на позициях человекозверей; на дивизии гуньян тоже обрушился безостановочный шквал огня. Его путь отмечали сверкающие всполохи.
      Даже мимолетного взгляда, брошенного на экран, было достаточно, чтобы понять - там шла схватка не на жизнь, а на смерть.
      - Необходимо как можно скорее остановить бой! сказал Модьюн. - Зачем и вашим, и нашим войскам нести дополнительные потери.
      - Вы кто такой? - резко спросил командующий гуньян.
      - Меня зовут Модьюн. А вас?
      - Я генерал Дуер.
      - Генерал Дуер, я представляю нунулийского правителя земного корабля. Пора прекратить резню.
      Последовало долгое молчание. Потом раздался непреклонный ответ:
      - Бой будет остановлен только после полного уничтожения войск захватчиков либо после их окончательной капитуляции.
      Модьюн вздохнул и произнес:
      - Зачем такие крайности? В конце концов, мы оба знаем, что на войне гибнут одни пешки. Нужно ли говорить, что предводители никогда не сдадутся и не позволят себя уничтожить. Ваши условия нереальны.
      - Пусть получат по заслугам, - мстительно ответил генерал. - Все они - наглые захватчики. Они замыслили прибрать Гуньян к рукам.
      - Пешки не способны ничего замышлять, - возразил Модьюн. - К тому же, кто бы ни был в ответе, ситуация изменилась. теперь они ничего так не желают, как выйти из боя и убраться восвояси. Если, конечно, ваша головная группа покинет корабль и мы сможем взять на борт своих людей.
      Мысли гуньяна были все так же непреклонны.
      - Если уж война начата, прекратить ее не просто. Мы требуем полной капитуляции корабля и всей планеты Земля, так, кажется, вы ее называете? - которая осмелилась напасть на Гуньян.
      Модьюн покачал головой.
      - У вас устаревшие понятия, - сказал он. Войну нельзя повернуть в ту или в другую сторону. Прежде всего, ее никогда не следует начинать. А уж если начали, нужно поскорее заканчивать. Ваше счастье, что атака не удалась. Чем скорее вы все обдумаете с этой позиции, тем скорее убедитесь, что ваше решение ни к чему хорошему не приведет. Кончайте войну, пока мои спутники не опомнились. А вдруг они что-нибудь изобретут или ими тоже овладеет боевой порыв - тогда они так просто не уйдут.
      Долгое молчание. Генерал Дуер стоял, устремив на Модьюна взгляд глубоко сидящих глаз, словно пытался ухватить смысл слов, сказанных человеком. Наконец, он спросил:
      - Может быть, я что-то не так понял?
      -Модьюн удивился; кажется, он изложил свою позицию придерживаясь самого существа вопроса. Беда с теми, чей ум не улавливает законов логики. Вечно они умудряются все запутать. Он повторил, четко выговаривая слова:
      - Вот мое предложение. Уберите своих людей с корабля и дайте нам возможность спокойно погрузить наши войска. Взамен нунулийский правитель согласен отказаться от планов захвата Гуньян.
      - Ах, вот оно что! - с издевкой произнес собеседник. - А
      я-то никак не мог поверить. У меня создалось впечатление, что противник послал для переговоров какогото ненормального.
      - Норма - понятие относительное... - начал Модьюн, но его грубо перебили.
      - Войска и корабль землян целиком в наших руках. А вы являетесь сюда и ломаете комедию, словно все обстоит наоборот. Да кто вы такой, черт побери? И к чему вся эта дурацкая болтовня?
      Конечно, слова были несколько иные, но примерно так можно было их перевести.
      - Я - пассажир, - сказал Модьюн и замолчал, прикидывая, стоит ли объяснять свою участь последнего человека Земли. Кто он на корабле? Незванный гость, которого сочли неопасным и не сумели выдворить. Какая у него цель? Разыскать Соодлил и поговорить с членом комитета зоувгов. Размышляя о своем туманном будущем, он закончил мысль:
      - Я во всем этом не участвую, - он указал на гуньянских солдат и дальше, на огромный экран. - Но все равно я хотел с вами встретиться. Если же ваше решение = окончательно, я не вижу смысла продолжать беседу. Раз вы не внемлете голосу рассудка - а скорее всего, так оно и есть, - я возвращаюсь на свою половину корабля.
      - Как бы не так! - злорадно произнес генерал. Никуда вы не пойдете. У нас, на Гунье, головы незадачливых парламентеров отсылают их начальникам.
      Солдаты, столпившиеся на сцене, устрашающе загрохотали. Модьюн понял, что над ним смеются.
      Он укоризненно покачал головой.
      - Должен вас предупредить - мое тело не выносит, когда мне угрожают. Я обнаружил одну поучительную вещь. Оказывается, древний человек совершенно не умел жить, руководствуясь философией непротивления. Сейчас я как раз пытаюсь преодолеть те крайние методы телепатического воздействия, которые проявляются непроизвольно. Боюсь, в столь критической ситуации мне придется допустить незначительное вмешательство в ваши мысли. Я заранее прошу меня извинить и перед тем, как приступлю к делу, хочу заметить, что я - единственный человек на корабле, владеющий вашим языком. Стоит ли угрожать переводчику ведь он...
      Модьюн замолчал.
      В ту же секунду он ощутил мощный всплеск энергии в одном из телепатических центров. Он обернулся и посмотрел туда откуда исходило раздражение. Свет в зале мигал.
      Он еще успел подумать:"Господи, не может быть! Чтобы у такой отсталой цивилизации, как гуньяне..." Потом мелькнула догадка; видимо, они слишком хорошо знакомы с этим феноменом и не понимают, что его нельзя использовать вблизи планетарных тел.
      Додумать мысль ему не удалось.
      В следующее мгновение весь его мозг целиком сосредоточился на одной цели.
      ГЛАВА 26
      Следующие действия - первые в начавшемся поединкеМодьюн совершил автоматически. Задумайся он хотя бы на миг, у него могли возникнуть колебания, а при столь стремительной смене событий малейшее промедление могло стать роковым. Для него все происходило на энергетическом уровне. На мгновение он ощутил жгучий интерес, поскольку ему довелось наблюдать космический феномен, с которым еще никогда не сталкивался человек.
      В первую же долю секунды мозг Модьюна зарегистрировал появление черной дыры. Он понял, что ее диаметр не превышал восьми километров.
      Совсем малютка.
      "А ведь когда-то она была могучим голубым солнцем,"подумал он. После ядерного выгорания водорода, звезда превратилась в красный гигант и быстро, невероятно быстро растеряла весь гелий, углерод, кислород, кремний и другие легкие элементы- пока, наконец, не обрела недолгое равновесие в виде белого карлика. Следующий цикл распада превратил ее в нейтронную звезду. Но для такого странного светила стабильность невозможна, даже если его масса не больше, чем у крошечной луны. И оно преобразилось в сингулярность пространства- времени диаметром восемь километров- иными словами, в черную дыру.
      "Значит, у гуньян где-то поблизости есть подобный феномен,- озадачено подумал Модьюн.- Видимо, они изучали его и теперь надеются таким образом одолеть земной корабль. Просто не верится! Кто бы мог подумать, что их наука достигла таких высот! Но сомнений не остается- они научились управлять гравитационным полем дыры."
      Так вот почему десантные катера потеряли управление и не могут взлететь! Гравитация, равная притяжению гигантского красного солнца, намертво приковала их к Гунье.
      На эти размышления у него ушло почти десять секундбольшой срок в микроскопическом мирке черной дыры.
      Модьюн чувствовал, как содрогается корабль у него под ногами; компьютеры пытались приспособиться к непрекращающимся изменениям гравитационного и магнитного полей. Пытались справиться с черной дырой. С обезумевшим сгустком материи. Но,конечно же, тщетно.
      За эти десять секунд могучие двигатели исчерпали свои возможности, но так и не сумели восстановить равновесие.
      И сразу же гигантский корабль стал падать.
      "Но ведь гравитация-не сила,- напомнил себе Модьюн.В каком-то смысле, она даже не поле, если иметь в виду обычное значение этого слова."Двум телам, в космосе легче дается притяжение, нежели отталкивание. Только поэтому огромному кораблю и удалось так близко подойти к планете. Да, притяжения достигнуть легче, но оно не должно действовать постоянно. Вот почему двигатели звездолета работали, создавая поле, каждая частица которого сопротивлялась притяжению Гуньи.
      Гравитацию можно регулировать, уменьшая ее по своему усмотрению.И корабль, добившись гравитационного равновесия, завис на высоте полукилометра над поверхностью планеты.
      Появление на сцене черной дыры нарушило это равновесие. Теперь корабль находился в свободном падении, как любое тело вблизи планетарной массы. На Земле он пролетел бы за первую секунду около пяти метров, за вторую-вдвое больше. И на Гунье примерно столько же. При самом точном расчете разница для двух планет составила бы всего несколько сантиметров в секунду.
      Никакая телепатия не смогла бы напрямую справиться с такими гигантскими силами.
      "Тем не менее, кому-то это удалось, - подумал Модьюн.- И с ним -или с ними - нужно войти в контакт."
      Но он все еще не воспринимал происходящее как поединок. Он просто выполнял свое прежнее намерениеполучить информацию от генерала Дуера. Его телепатическая система обнаружила смятение и страх; инопланетянина охватило предчувствие неизбежной катастрофы.
      - Ладно,ладно, -ревел командующий в полной темноте,мы уходим. Только, ради всего святого, не разбейте корабль!
      Так они ничего не знают!
      Ошеломленный открытием, Модьюн сделал следующий шаг. Он просканировал ближайший космос.
      И увидел некое создание.
      Перед ним был не человек. Не гуньянин. И не нунулиец...
      Сосредоточенное выражение лица. Слегка треугольная голова. Два прищуренных глаза- красные, как кровь. Казалось, их взгляд устремлен прямо на Модьюна. Но какоето краткое мгновение незнакомец смотрел перед собой не видя человека. Его разум еще не уловил, что за ним наблюдают.
      В этот миг Модьюн включил телепатическое воздействие и спросил:
      - Кто вы? Зачем вы это делаете?
      Незнакомец, сам того не ведая, стал машинально отвечать:
      - Я член комитета, зоувгов, агент по особым поручениям. Это я на Земле уничтожил людей за барьером. Сейчас, используя другой столь же сильный метод, знать о котором имеют право исключительно члены комитета, я...
      И тут незнакомец осознал присутствие Модьюна;поток мыслей прервался. Внезапность разъединения поразила Модьюна.
      Вокруг в темноте зала продолжалась свалка. Раздавались бессвязные хриплые вопли гуньян. Корабль все падал и падал. Модьюн испытывал такие ощущения, как при спуске в скоростном лифте.
      Но все события потеряли для него свою остроту. В эти секунды он ощущал такое страстное желание добраться до истины, что включив телепатию на полную мощность, приказал далекому члену комитета отвечать- даже не заметив, что тем самым грубо вторгается в тайные мысли инопланетянина.
      Когда воздействие достигло максимальной силы, сосредоточенное лицо незнакомца, вместо того, чтобы стать еще четче, внезапно растаяло. На его месте, словно в глубине пруда, подернутого рябью, показалась чья-то золотоволосая голова,потом плечи...
      Перед ним была Соодлил!
      Модьюн чувствовал, что их разделяет огромное расстояние. Но голубые глаза смотрели прямо на него, как будто она была совсем рядом. Его телепатическая система приняла мысль девушки- ясную, отчетливую и неожиданно печальную:
      "Модьюн, мне нужна твоя помощь. Я в плену у члена комитета, у зоувга!" Связь прервалась. Он все так же четко видел лицо Соодлил через бескрайнюю космическую даль. Но ее мысли - если она и продолжала их передавать до Модьюна больше не доходили. Ему вспомнилось предупреждение нунулийца, что зоувги владеют методом однонаправленного мысленного воздействия.
      Так оно и есть!
      Просто невероятно- один-единственный зоувг, скорее всего, без всякой посторонней помощи, способен посылать такой мощный однонаправленный ментальный сигнал! И он не только устоял против мысленного воздействия Модьюна, но и блокировал его!
      Модьюн решил, что внезапное появление Соодлил вместо члена комитета вряд ли было случайным. Эта подменаочередная уловка, мнимая причинно-следственная связь. Он сумел ее распознать, потому что уже привык мысленно учитывать безумные цели существ, вынашивающих коварные замыслы.
      Пока он размышлял, его окружала непроглядная тьма огромного зала.Модьюн догадывался, что звездолет тоже неосвещен. Как это бывает с крупными телами при падении в атмосфере, корабль накренился. Чтобы удержаться на ногах, Модьюну пришлось принять позу человека, стоящего на склоне: одна нога слегка согнута, другая выпрямлена и напряжена.
      Стоя в таком неудобном положении, он понял, что ему нарочно сообщили о судьбе Соодлил именно сейчас, чтобы отвлечь его внимание, пока корабль не рухнет на Гунью.
      Осталось чуть больше минуты.
      Его тело ощутило жар и потребность действовать. Лицо пылало.Напряженно раскрытые глаза горели. Зубы крепко сжались."Наверное, член комитета все еще там, прячется за образом Соодлил,"- подумал он.
      Оставался последний шанс. Модьюн включил телепатическое
      воздействие и потребовал полной правды.
      Он ждал мгновенного ответа, но секунды шли. И все это время его телепатическая сила была направлена на члена комитета и тот образ, которым он пытался прикрыться.
      Внезапно лицо Соодлил затуманилось. Снова возникло ощущение огромного расстояния. Модьюн почувствовал, как она удаляется, удаляется...
      Исчезла совсем. Там, где только что была Соодлил, так странно просившая у него о помощи, осталась...безбрежная космическая тьма.
      В огромном зале замигали и снова зажглись огни. Одновременно у Модьюна внутри возникло ощущение пустоты."Лифт" замедлил спуск, затем резко остановился. Дыхание у Модьюна перехватило, ноги подкосились, и он неуклюже повалился на пол.
      Теперь"Лифт" пошел вверх. Ускорение поменяло знак, и его прижало к полу. Наконец он понял, что произошло. Пытаясь уклониться от его телепатического воздействия, зоувг был вынужден отступить. Бросить все и убрать дыру.
      Двигатели гигантского корабля сразу же автоматически подстроились к тяготению планеты, восстановив утраченное гравитационное равновесие. Но это стоило чудовищных усилий. Корабль стонал;гудели перекрытия, содрогались переборки, все гнулось и ходило ходуном.
      Но, к сожалению, это было сущим пустяком по сравнению с настоящей угрозой. Черная дыра подошла слишком близко к поверхности планеты. И теперь невидимое чудовище тоже пыталось сохранить стабильность. Когда все эти перестройки наложатся на макрокосм возникнут такие мощные всплески возмущений, что трудно даже представить. Наконец, Модьюну удалось подняться. Он увидел, что генерал тоже принимает вертикальное положение.
      -Я так и знал, что вы не станете давить кораблем собственные войска,- сказал гуньянин.
      Но сейчас было не время объяснять генералу его ошибку. И Модьюн потребовал:
      - Немедленно свяжите меня с вашим главнокомандующим,- одновременно внушив мгновенное повиновение.
      Не прошло и полминуты, как на экране внезапно вспыхнуло изображение другого гуньянина с таким же грубо вытесанным лицом. Модьюн кратко обрисовал ему историю зоувгов, их планы захвата галактики и даже сделал попытку объяснить механизм гравитационного омута- черной дыры.
      Под конец он посоветовал:
      - Дайте оповещение по всей планете.Скажите, чтобы люди укрылись под хорошо закрепленными конструкцияминапример, в подвалы домов, там, где есть глубокие бетонные фундаменты. Пусть обложат потолок чем- нибудь мягким; когда направление гравитационной силы внезапно изменится, их рванет вверх.Время в черной дыре тянется очень медленно, так что первая реакция наступит только через несколько часов.
      Внушив гуньянину беспрекословное повиновение он закончил связь.
      Помогут ли такие меры предосторожности? Уверенности у Модьюна не было. Не исключено, что вся Гунья разлетится на куски.
      Гуньян ожидало такое страшное будущее, что он сказал генералу:
      - Полагаю, что ваши войска стоило бы оставить на корабле.
      Если сумеете, поднимите на борт такое же количество гуньянских женщин. А сейчас выведите меня с вашей территории. Мне нужно срочно связаться с постом управления.
      Оказалось, что искать пункт связи не придется. Он на ходу включил телепатическое видение и обнаружил, где находится нунулиец.
      Модьюн телепатировал мысль и команду полного повиновения:
      "Поднимайте людей на борт. Передайте общее корабельное предупреждение: нам угрожает гравитационный рывок. Экипажу пристегнуться к койкам.
      Он сделал все что мог.
      Модьюн вернулся в свою каюту. И только там его настигло чувство вины.
      Неужели он посмел вторгнуться в мысли других разумных существ!Спал он беспокойно. Бремя вины угнетало его и во сне. ГЛАВА 28
      Модьюн проснулся от какого-то приглушенного звука, и сразу пришла тревожная мысль: где был нунулиец, когда он обнаружил его, чтобы отдать ментальный приказ?
      Модьюн припомнил, что инопланетянин находится не в своей каюте. Конечно же, ему, как всегда, не хотелось вмешиваться в чужие дела. Во всяком случае более, чем того требовала суровая необходимость.
      Однако, нельзя забывать: все, что произошло, было направлено против него.
      Ведь зоувги стремились устранить именно его, Модьюна, последнего человека на Земле. Обдумывая эти мысли, он поднялся с постели. Приходится допустить, что новый план его уничтожения уже запущен. Одеваясь, он успел прикинуть, что же вытекает из такого предположения.
      Он распахнул дверь - и попал прямо в ад.
      Так ему во всяком случае показалось в первую секунду. В этом аду раздавался непрерывный гул голосов и непрерывное шарканье ног.
      Как он выглядел? Весь коридор был забит облепленными грязью человекозверями. Они волокли рюкзаки и электрические ружья. Стоял резкий неприятный запах. Скорее всего, так пахли гуньянская грязь и чужая растительность, аромат которой въелся в одежду каждого солдата.
      Модьюн смотрел на поток возвращающихся зверей и ощущал, как в его теле вздымается волна радости. Может быть, все, что случилось, не так уж плохо, подумал он.
      Но тут перед его глазами встало предыдущее путешествие по этому же коридору, когда они с нунулийцем с трудом пробивались навстречу такой же лавине человекозверей. Стоит ли снова ввязываться в какую-нибудь историю? Тысячелетний опыт философии невмешательства подсказывал: лучше не надо. Но в нем уже пробудилось новое неодолимое чувство, горячечная решимость, вытекающая из убеждения - прежде , чем выбрать свое будущее, он должен поговорить с членом комитета зоувгов. И это чувство толкало его вперед.
      Он добрался до лифтов первого уровня и втиснулся в переполненную кабину, поднимавшуюся вверх. Вышел на последнем этаже. К тому времени в лифте, кроме него остался один-единственный офицер-гиена в расшитом золотом мундире, которого Модьюн раньше не встречал.
      Модьюн слегка удивился, когда его спутник пересек холл и подошел к тому же лифту второго уровня, что и он сам. Странное совпадение. Он повернулся, чтобы получше рассмотреть офицера и впервые заметил, что на его мундире нет ни пятнышка. Сразу видно, что ему не пришлось барахтаться в гуньянской грязи.
      Они молча стояли перед дверью лифта. И только она открылась, офицер заговорил. Очевидно, он следил за Модьюном и делал свои выводы.
      - Вы уверены, что вам сюда? - осведомился он. Здесь запретная зона.
      -Разумеется, - невозмутимо ответил Модьюн. Он принял решение, и теперь его уже ничто не могло остановить.
      -Я мог бы поспорить, - сказал человек-гиена, - что обезьянам вход сюда воспрещен.
      - Только не мне. - так же невозмутимо парировал Модьюн и шагнул в кабину. Он чувствовал, что офицер вошел вслед за ним и теперь подозрительно разглядывает его. Пока лифт поднимался, человек-гиена стоял, подобравшись , и явно боролся с собой. Модьюн поглощенный своей целью, разыскать нунулийца и поговорить с ним -наконец уловил назревающий конфликт. Может быть, его удастся погасить,продемонстрировав свою осведомленность. И он вежливо сказал, вглядываясь в смугловатое лицо собеседника:
      -Мне нужно побеседовать с нунулийским правителем.
      Никаких сомнений - офицер принадлежал к самой верхушке и знает о нунулийцах. Человек- гиена удивленно спросил:
      -Значит, вы включены в список?
      Модьюн и глазом не моргнул.
      -Ну , конечно,- сказал он. А потом, включив телепатическое воздействие потребовал дополнительных сведений.
      -Когда стартуем?
      - Должны подойти еще человек десять, - ответил человек-гиена. И добавил, даже не замечая, что выдает тайну, которую наверняка не имел права ни с кем обсуждать:
      -Ученые все еще возятся с водородной бомбой. Ее взорвут дистанционно, когда мы будем уже далеко. Их-то мы и ждем.
      А ведь Модьюн чуть было все не проронил. Едва не улегся спать. "Так-то, - мрачно размышлял он.- Еще немного, и я свалял бы дурака. Позволил бы кучке гиен взорвать корабль с миллионным экипажем." Итак, они готовы принести в жертву такую массу народа, чтобы прикончить единственного человека. Конечно, все это не так уж важно.-Люди смертны и в конечном итоге все равно когданибудь умрут. Но одна мысль не давала ему покоя: какое право имеет комитет превращать свои научные достижения в привилегию? Ведь это злоупотребление властью. Он чувствовал, как все его тело восстает против подобной несправедливости.
      "Так уж я запрограммирован,"- подумал он.
      Лифт остановился, времени на размышления не оставалось. Дверь открылась. За ней , всего в нескольких метрах, он безошибочно узнал воздушный шлюз большого корабля, готового к взлету.
      Так вот где он видел нунулийца во время предыдущего сеанса телепатической связи!
      Сам корабль был почти скрыт стенами пусковой камеры, но Модьюну все же удалось разглядеть его плавные очертания там, где коридор расширялся и выходил в большой зал.Двери шлюза были открыты.Модьюн с офицером вошли плечом к плечу. Первым, кого увидел Модьюн, миновав вторую дверь, был нунулийский правитель.
      Инопланетянин стоял спиной к входу и что-то говорил о необходимости срочно стартовать. В ответ на его слова полдюжины инженеров-гиен почтительно поклонились. Один из них сказал:
      -Все готово к взлету, сэр. Задраить двери, врубить пару-другую кнопок, и дело с концом.
      - Тогда - по местам, - скомандовал нунулиец.- Я сам подожду, пока вернутся остальные. А потом... - с этими словами он обернулся и осекся, потому, что увидел Модьюна.
      Наступило неловкое молчание. Потом Модьюн вкрадчиво сказал:
      -Наверное, все-таки придется применить телепатию, чтобы навсегда отбить у вас охоту устраивать заговоры против меня. Полагаю, пока мы не минуем черную дыру, вам не следует распоряжаться на корабле.
      - Что- что?- переспросил инопланетянин.
      - Боюсь, что сейчас не время для объяснений,ответил Модьюн.- Но для меня новость, что от вас скрыли ее существование. Значит,они готовы принести в жертву и вас,ведь так? Вы сами пришли ко мне за помощью, а это доказывает, что вы и понятия не имели о планах зоувгов.
      Он отвернулся, собираясь выйти, и тут нунулиец торопливо сказал: - Подождите!
      Модьюн из вежливости остановился.
      -Вероятно,мне следует сообщить вам,- продолжал нунулиец, -что в свете последних событий член комитета хотел бы изложить вам его долгосрочную программу.
      Формулировка насторожила Модьюна.
      - В свете каких событий?
      Инопланетянин заметно удивился.
      - Я имею в виду ваше появление здесь, на спасательном корабле. Ведь с ним рухнула наша новая логическая разработка. А мы так надеялись, что она решит проблему существования последнего земного мужчины раз и навсегда.
      Модьюн все еще старался уловить в его словах главное.
      - Значит, член комитета хочет поговорить со мной лично?
      3-Да.
      От неожиданности Модьюн слегка оторопел. Но в то же время он ощущал приятное тепло, которое возникло где-то внизу, в одном из нервных центров. Что это - победа? Похоже на то. Приятное чувство. Скоро он снова увидит Соодлил... Модьюн впервые по- настоящему осознал как его тревожит исчезновение девушки..."Может быть, тогда я и сниму блокировку, которую включил, выходя из-за барьера,"- подумал он.
      Соодлил этого не сделала, вот ей и пришлось в первое же утро отправиться на прогулку; ее гнала постоянная потребность в движении,свойство бесчисленных двигательных центров. И в результате она затеряна теперь где-то в бескрайних далях галактики- он сам почувствовал как она далеко. Трудно себе представить, почему, захватив ее в плен, зоувги сохранили ей жизнь. Но ее призыв о помощи подтверждал, что дело обстоит именно так.
      Вспомнив о девушке, Модьюн представил, сколько мер предосторожности ему придется принять, чтобы встреча с зоувгом не стала очередным заговором против него.
      - Когда полетим? - спросил он. - Я готов хоть сейчас.
      - Вы в своем уме? - уже произнеся эти слова, инопланетянин,вероятно, понял причину недоразумения. - Я имел в виду, что член комитета согласится побеседовать с вами, если вы когда-нибудь отыщете его, - продолжал он,внезапно смягчившись. - То, что он дал предварительное согласие на встречу - уже большая уступка с его стороны.
      Модьюн вежливо выждал, пока собеседник закончит мысль, а потом сказал:
      -Это мне понятно; и на мой взгляд, отыскать его не составит труда. Обнаружение объектов в пространстве входит в мои телепатические способности. Возможно, вам известно...
      Он замолчал. Слегка повернул голову. Застыл на месте - гигант ростом два с половиной метра, С телом напоминающим мраморное изваяние Аполлона. Выразительное лицо сосредоточено, глаза прищурены.
      - Начинается, - произнес он. - Скоро вам придется полетать, друг мой. Возьмите с собой что-нибудь мягкое, и, когда придет время, ложитесь на потолок.
      - Какое время? - испуганно спросил нунулиец. Что начинается?
      -Мы входим в черную дыру, - объяснил Модьюн. - По моим расчетам, это самый прямой маршрут. Помните, я велел вам передать общее корабельное предупреждение. Ночью на звездолет может обрушиться встречное гравитационное поле.
      - Но почему?
      - Я уверен, что такую маленькую, аккуратненькую дырочку - всего-навсего восемь километров в диаметре владелец далеко не отпустит. Чем она ближе, тем легче ею управлять.
      Кажется, до нунулийца наконец дошло. Глаза его затуманились и вдруг стали почти голубыми.
      -Это же черт знает что! - изрек он на языке земных человекозверей.
      -Поэтому, - закончил Модьюн, когда суматоха уляжется, мы окажемся где-то неподалеку от планеты Зоувг; во всяком случае, так я предполагаю. На расстоянии чуть больше или чуть меньше одного земного дня.
      Спокойной ночи, сэр. - Он
      ГЛАВА 29
      Запыхавшись, Модьюн вошел в каюту и подумал:" Теперь, когда нунулиец больше не может мне повредить, нужно ждать прямого нападения самого комитета." Он разделся, лег, пристегнулся к койке и уснул.
      Проснулся он от того, что ремни врезались в тело. " Три же",- определил он. Ощущение не из приятных, но он воспринял его философски. Теоретически силы притяжения и отталкивания внутри черной дыры могут в тысячи раз превышать земную силу тяжести. Но корабельные компьютеры, управлявшие двигателями, будут гасить экстремальные нагрузки. К тому же, корабль мог развивать огромную скорость, что позволяло ему быстро изменять продольное и поперечное положение. Поэтому беспокоиться не стоит. Нужно довериться ситуации. Всего пиков гравитации было четыре. Каждый раз, лежа или, вернее, паря в темноте, Модьюн всем существом чувствовал колоссальную силу, которая сначала разгоняла, а потом тормозила корабль. И вот, преодолев расстояние, равное десяткам световых веков, звездолет наконец миновал черную дыру. В это решающее мгновение Модьюн спал. Перед ним возникла Соодлил - обнаженная, как в тот первый день их безуспешного эксперимента. Сон и навеянное им воспоминание каким-то образом пробудили в нем ранее неведомое чувство. Он как раз собирался выяснить, что же это за чувство, когда с изумлением осознал: он, человек, переживает во сне обратную зрительную связь! Модьюн проснулся ошеломленный. Сновидение? У него? Ведь только животные во сне решают свои проблемы и освобождают органы чувств от накопившихся за день впечатлений. " Да ведь я деградирую," - мелькнула тревожная мысль. Сновидение - первый симптом того, что с рассудком что-то не в порядке. Содержание сна поначалу не привлекло его внимания. Модьюна встревожил сам факт появления сновидений. Но вскоре он заметил, что сон вызвал то напряжение полового члена, которое он раньше встречал только у самцов животных. " Провалиться мне на этом месте! - подумал Модьюн. Вот, значит в чем все дело!"
      Снедаемый любопытством, он встал и отправился в ванную, чтобы изучить новый феномен в зеркале. Но оказалось, что-то не выносит столь пристального исследования и при осмотре быстро исчезает. Одеваясь, Модьюн ощутил прилив бодрости. Он мысленно воспроизвел свой сон несколько раз; его занимало именно эротическое содержание сновидения. Он уже причесывался, когда ему пришла в голову мысль: столь необычное явление, как сновидение, могло иметь совсем иной смысл. Неужели это часть новой атаки? Возможно, как раз в то мгновение, когда его разумом впервые овладела страсть, произошло нечто такое, что от него пожелали скрыть. На всякий случай он включил телепатическое видение. Но корабль привычно и размеренно пожирал космическое пространство держа курс на ближайшую солнечную систему. В ментальном поле виднелось единственное затемнение. Это был нунулиец, да и тот, кажется, посветлел.
      "Если что-то и случилось, - обреченно подумал Модьюн, - теперь уже ничего не исправишь. Видимо, событие не столь значительное, чтобы оставить видимый след. - К сожалению, как раз такой и должна быть идеальная атака против меня."
      Он уже кончал одеваться, перебирая в уме возможные варианты нападения, когда прозвенел входной звонок. Интуиция сработала мгновенно, сообщив ему информацию о посетителях, и Модьюн направился к двери. Но почти тотчас же остановился, уловив мысль-предупреждение: пора расстаться с наивностью и усвоить раз и навсегда, что все их козни направлены против единственного человека, то есть, против него.Начиная с первых двух нападений гиен и кончая последним - колоссальным явлением черной дыры мишенью было человечество, представленное единственным мужчиной.
      Это они внушили ему сон о природе сексуального возбуждения.Очевидно, им нужно было нечто такое, что целиком захватило бы его внимание, пока они готовят решающую атаку. И поскольку нунулийского правителя он полностью обезвредил, то"они" - это конечно,члены комитета зоувгов. Трудно поверить, что зоувг лично заинтересован в судьбе единственного человека с крошечной планетки. Однако никаких сомнений не остается. Зловещее красноглазое существо, с которым он ненадолго встретился в разгар нападения черной дыры, подтвердило это. И вот что еще важно- они хотели чтобы их прислужник-нунулиец сгинул вместе с кораблем и поэтому не предупредили его о готовящемся нападении.
      "Что бы там ни было, я готов ко всему," - решил Модьюн и открыл дверь. Интуиция не обманула - га пороге его друзья. Все четверо глуповато ухмылялись. - Привет - сказал Модьюн. - Заходите.
      Он еще не успел закончить фразу, как из ружья Икхдохса вырвалась огненная вспышка и, как молния, зазмеилась по коридору, издавая оглушительный треск. ГЛАВА 30
      Модьюн инстинктивно поставил блокировку и разряд погас. - Смотри, Икхдохс, что ты наделал! - рассердился Роозб и повернулся к Модьюну. - Привет, - сказал он, улыбаясь. Быстро же все закончилось. Они попытались выжечь ему мозг. А когда попытка не удалась, тут же уничтожили все следы в сознании человекозверей. Теперь он не сможет выяснить, каким образом зоувги подстраиваются к его телепатической системе. Видимо, они доведены до крайности, раз уж рискнули показать ему, что владеют таким методом.
      Сейчас у Модьюна не было времени, чтобы сразу все обдумать. В каюту вошел Доолдн и все четверо стали по очереди обнимать его, хлопать по плечу, прижимать к груди. - До чего же мы рады снова тебя увидеть! Они с жаром трясли его руку. Потом Наррл в порыве нежности обнял его за шею и прижал к мощной груди Роозба. А вот так стиснул его в объятиях, что у Модьюна дух захватило.
      - Ребята, - наконец, удалось ему вымолвить, - все-таки вы вернулись! Как скоро выяснилось из их рассказов, четверо друзей еще,довольно легко отделались. Они еще не пришли в себя. - Да уж, - сказал медведь, качая головой. - Там внизу, настоящее гадючье гнездо. Мы хлебнули выше головы. Чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше. Нам удалось вырваться и погрузить войска на борт, - добавил он, - да только... - тут он задумался и помрачнел. Огромный корабль уже оставил Гунью далеко позади, но Модьюн знал о судьбе планеты не больше, чем они. И место"там, внизу," - уже совсем другое, гораздо более интересное. Поэтому он промолчал. Когда медведь закончил, лис, стоявший рядом с Модьюном,пробормотал что-то нечленораздельное. Модьюн посмотрел на него.
      - Что с тобой, Наррл? По щеке лиса бежала слеза.
      - Как странно, ведь мне и в голову не приходило, что мы- завоеватели. Ну завоевали бы мы этих - как их там? И что бы мы стали с ними делать?
      -А все эти чертовы гиены, - проворчал Икхдохс. - Прав был Модьюн: шайка мерзавцев, вынашивающих коварные планы!
      Модьюн слушал их и чувствовал, как ему становится легче. Друзья так искренне ополчились на гиен, которые были, фактически, такими же пешками, как они сами. Конечно, они больше не нападут на Гунью. Но их ярость пробудила у Модьюна надежду; возможно и других человекозверей на корабле так же удастся подбить на сопротивление. Если изгнать захватчиков, то человек смог бы опять подчинить себе звериное население Земли. Хотя Модьюн понимал, что говорить об этом еще рано. Вслух он заботливо спросил:
      - Ведь вам, ребята, больше не придется спускаться? Следующий раз пойдут другие, так? -Зачем же нас тогда вызвали сегодня утром и велели взять электрические ружья? - посетовал Доолдн. Значит, вот как было дело.
      - Что нибудь не в порядке с ружьями? - как бы невзначай осведомился Модьюн.
      Роозб сердито дернул плечом.
      - Офицер-гиена засек у Икхдохса в ружье какую-то неполадку. Вот мы по пути к тебе и заходили ее исправить. Только похоже...- его карие глаза, большие и простодушные, совсем округлились,- похоже, что неполадка так и осталась. Может быть, поэтому ружье и разрядилось прямо перед дверью. А ты что думаешь, Икхдохс?
      Бегемот согласился; скорее всего, так оно и есть. Наконец, до Модьюна дошла вся простота вражеского замысла; на этот раз зоувг, минуя нунулийца, воздействовал прямо на гиену-офицера.
      - В конце концов, приказ иметь при себе ружье - всего лишь естественная предосторожность. Это еще не значит, что вас снова готовят к высадке, - сказал он. Такая возможность, по-видимому, не приходила им в голову. Друзья мгновенно повеселели и скоро уже наперебой рассказывали ему о страшных часах, проведенных на Гунье. Теперь, когда все уже позади, они только заливисто хохотали, вспоминая вовсе нешуточные опасности. Модьюн решил, что прошло уже достаточно времени. Пока они болтали, он напряженно думал. И принял решение. Он поднялся."Вот и настал решающий миг," - подумал он. Потом отошел в сторону, повернулся лицом к друзьям и поднял руку, призывая к тишине. Когда они умолкли, он сказал: -Ребята, я должен сообщить вам что-то очень важное. Стараясь говорить понятно, Модьюн открыл им, кто он такой, чем занимался до сих пор и что ему предстоит сделать. После того, как он закончил, повисло долгое молчание. Наконец Роозб встал, подошел к нему и молча пожал ему руку. Это послужило сигналом для остальных, которые последовали его примеру. Потом все снова сели и уставились на него блестящими глазами, ожидая, что будет дальше. Но первым начал Роозб. - Вот и все твои телепатические способности, - сказал он. - Похоже, с ними справились довольно легко. Модьюну ничего не оставалось, как признать его правоту.
      - Одного не пойму, - признался он. - Они только что показали, что и меня может постигнуть участь Соодлил. И все же они ее не убили. Почему?
      - Они оставили ее в живых, чтобы использовать против тебя, как ты же сам только что рассказывал, - сердито заметил Наррл. - Этот зоувг прикрывался ей, чтобы ты не смог его достать. - Но если они действительно способны полностью нейтрализовать телепатический метод, зачем тогда все прочие фокусы? Внезапно в разговор вступил молчавший до сих пор Доолдн. - Я не вижу впереди никаких серьезных проблем. Ты только держись подальше от этих зоувгов, тогда их шуточки с твоими мозгами больше не пройдут, - он небрежно махнул рукой.- Вот и все дела. - Ура! - закричал Икхдохс.
      Роозб и Наррл тоже приободрились.
      - Отличный выход, - сказал лис.
      -Вы так считаете? - задумчиво спросил Модьюн. Последовавшее молчание ошеломило. То, что они предлагают, для человека исключено. Дело даже не в том, что ему советуют уклониться от борьбы. Просто человеквысшее существо. Перед ним никогда не вставал вопрос может ли он? Смеет ли? Страх ему быт неведом. Если он и уклонялся от борьбы, то только из философских побуждений. Но, кажется, это больше не имеет значения. В создавшихся обстоятельствах он решил во что бы то ни стало поговорить с членом комитета. Он мрачно объяснил приятелям, чем вызвана такая необходимость.
      - Кто-то должен узнать, что они затевают и отговорить их. Честно говоря, я не верю, чтобы им удалось захватить Галактику. Например, они бросили миллион землян на Гунью - потерпели поражение.
      - Кто-то должен объяснить им, насколько неприемлемы их цели для всех, кого они вовлекли в свою авантюру, - и для нападающих, и для жертв нападения. Одним это стоили жизни. Другие, как вы, ребята, барахтались в гуньянской грязи. Вам ведь тоже пришлось не сладко, верно? - спросил он. Все четверо кивнул. - Это я и имел ввиду, - сказал Модьюн. - И вот что я задумал. Высажусь у одного из зданий, там, внизу, встречусь с членом комитета и переговорю с ним.
      - А он опять устроит такой же фокус с твоей телепатической системой, только еще почище, - вот ты и попался, - возразил Наррл. Модьюн отмахнулся, как частенько делал сам Наррл. -Это не важно, - сказал он.
      -Черт побери, - взорвался Доолдн. - Ты совсем спятил, что ли? - Он обратился к друзьям. - Ребята, у этих людей мозги явно набекрень. Дистанция между ними исчезла.
      Поначалу они слегка робели - все таки человек, потомок их древнего создателя. Его образ подавлял их своим сверхчеловеческим величием. Но выпад ягуара положил конец их благоговению.
      - Слушай, дружище, -загудел медведь. - Сердце у тебя доброе, да только с такими настроениями тебе от зоувга живым не уйти. - Подумай хорошенько, - поддержал его лис, - ведь должна же быть у зоувгов какая-то слабина. Вопрос лиса озадачил Модьюна.
      -По правде говоря, - задумчиво начал он, - если бы я позволил себе руководствоваться принципами насилия, то мог бы использовать Илем... Похоже, зоувги по- настоящему не разбираются в эффектах, связанных с Илемом и черной дырой. Во всяком случае, в той степени, в какой должны в этом разбираться те,кто использует подобные явления. Доолдн вскочил на ноги.
      - Оставь ты эту заумь,- крикнул он.- Есть у тебя какая-нибудь дельная мысль, которой можно воспользоваться? Модьюн глубоко вздохнул.
      -Третий закон механики действует в Илеме точно так же, как и в обычном пространстве, - тихо сказал он. Конечно, с той разницей, что создается волна. - И что из этого? - Икхдохс напряженно подался вперед. - Действие и противодействие равны и направлены в противоположные стороны, - нетерпеливо пояснил Доолдн. А дальше-то что?- спросил он.
      - Им не следовало использовать силу Илема, когда они взорвали город людей за барьером. Реакция все еще где-то продолжается - Модьюн сокрушенно покачал головой. - Если человек, который разбирается, в подобных вещах, когданибудь узнает... Им не сдобровать. - Разве ты - не такой человек? - последовал вопрос Ррозба.
      - Я? - поперхнулся Модьюн. Он просто обомлел. Ведь он только поделился своими мыслями, не связывая их ни с кем конкретно, и меньше всего -с собой. - Нет, не могу, - с трудом выдавил он. - Это может привести к массовым убийствам. - Вы только послушайте! - презрительно фыркнул Икхдохс.
      Роозб встал.
      - Мы высадимся вместе с тобой, - сказал он. И прикроем тебя огнем электрических ружей. А что делать дальше - обсудим потом. - Вот что я подумал, - предложил Модьюн. - Нужно сначала высадить войска. если они как следует рассредоточатся, их будет не так-то легко одолеть. Особенно когда они подойдут к зоувгам совсем близко.
      - Неплохая мысль, - одобрительно заметил Доолдн. ГЛАВА 31
      Они позавтракали. Потом Модьюн в сопровождении притихшей четверки человекозверей направился в центр управления. - Наврядли нас впустят, - засомневался Наррл, когда они остановились у входа. Перед ними была массивная дверь, глубокоутопленная в специальную нишу. Вокруг горели разноцветные сигналы, а надпись на металлической панели:" Посторонним вход воспрещен." Но телепатическое воздействие смело все преграды. Повинуясь приказу, весь персонал, находившийся в центре, покинул огромный зал. Модьюн лично проверил, все ли двери заперты.
      Прошло несколько минут. И вот перед ними планета Зоувг!! На экране она выглядела, как туманный диск, окутанный облаками и ярко вырисовывающийся на фоне черного неба. Модьюн прибавил увеличение. Вот появился городок в горахпоселение зоувгов. Пресловутый комитет!
      С такой высоты слабое мерцание барьера, окружающего город, было незаметно. Но Модьюн слишком хорошо разбирался в барьерах, чтобы ошибиться.
      Местность внизу казалась безрадостной. Утесы и каньоны,вытянутые тени скалистых пиков и мрачные ущелья...Лишь изредка мелькали какие-то постройки. Одна прилепилась высоко на горной вершине, другая затаилась на самом дне глубокой пропасти. Наблюдая эти величавые картины, Модьюн вдруг понял, что его пробирает озноб. Дрожь возникала попеременно - в ногах, в руках, потом перекидывалась на живот, грудь, спину, отступала и вновь возвращалась, спиралью обвивая тело. Он полностью открылся внешним впечатлениям и возбуждение не замедлило сказаться. Модьюн чувствовал, как пол давит на ступни, как чуть шершавая ткань брюк прикасается к коже. Он вдыхал воздух - и ощущал в легких едва заметное покалывание. Лицо пылало от какого-то сильного чувства. Был ли это гнев? Он не мог с уверенностью назвать возникшее ощущение, но оно гнало его вперед.
      Чтобы выяснить, что же он чувствует, Модьюн припомнил,свои главные принципы. Первое.- Люди - всего лишь люди, а жизнь всего лишь жизнь, тем не менее, жить стоит. Второе. Доверяй людям - и они будут доверять тебе. Третье. Дай им любовь, и они ответят любовью. Четвертое. Жизнь, в сущности, прекрасна. Никогда не делай угрожающих движений, и ты сам удивишься, как все вокруг спокойно. Пятое. Всегда поставляй другую щеку. Он вслушался в себя. Смысл изречений беспрепятственно проникал в его мозг, не встречая никакого противодействия. Несомненно, они справедливы, но вовсе не универсальны. Вряд ли их можно применить теперь к нунулийцам. И к зоувгам - тоже, во всяком случае, пока. И даже к некоторым обитателям Земли. Возможно, когда-нибудь позже, в будущем, эти идеи станут универсальными. Но не сейчас.
      Конечно, ему придется соблюдать осторожность. Ведь он по-прежнему не способен убивать. Есть и много других запретов. И зоувги о них узнают.
      Почти весь день Модьюн с друзьями наблюдал, как огромная армия,не встречая никакого сопротивления, высаживается в горах." Значит, они ожидают меня !"теперь Модьюн был совершенно уверен. Отбивая ритм рукой, он закружился в стремительном танце, - так он выражал свою радость.
      " А ведь я действительно снял все внутренние барьеры... - подумал Модьюн. - Тело сразу откликается на любое чувство. До чего же приятное ощущение!" Потом, когда они сели перекусить, стало ясно, что друзья наблюдали за ним. - Ну, ты силен! - выразил общее мнение Доолдн. И откуда ты набрался всяких премудростей про черную дыру и другие штуки?
      - Телепатические методы, если их использовать как систему восприятия, способны непосредственно познавать все явления природы, - объяснил Модьюн. И честно признался: - Только дело в том, что я - такое совершенство. Всем этим мы обязаны нунулийцами. Я ничем не умнее и не лучше любого другого - просто у меня есть особые способности.
      Роозб, который уже начал энергично жевать, оторвался от еды. - Пожалуй, ребята, так оно и есть. Ведь сколько мы его знаем, парень все время попадает впросак. Хоть и добрая душа, а хитрости никакой. Но котелок-то у него варит, тут уж ничего не скажешь. Верно, Модьюн?
      Модьюн вовсе не был в восторге от портрета, нарисованного медведем. Но ему хотелось, чтобы друзья ценили его личные качества, поэтому он только энергично кивнул в ответ. - Верно. - Но через секунду добавил - Только я уже совсем не так прост.
      -А вот это мы проверим,- сказал Роозб. Он взглянул на Модьюна. - Только без обид, дружище. Я ведь говорю, как есть. Вот смотри, например,- он сокрушенно покачал головой. - Ты позволяешь им при помощи незатейливой уловки увести из под носа единственную в мире женщину. И даже не думаешь исправить свой промах. - Но ведь я же знаю, где ее искать,- возразил Модьюн. - Ну и где же? - наседал Роозб. - У зоувга, где же еще?
      Медведь обернулся к друзьям и беспомощно развел руками. - Видели? - спросил он.
      Сидевший напротив Наррл ухмыльнулся в ответ.
      - Помню, крутил я с одной самочкой. И только собрался дать ей отставку, а она уже сама меня бросила ради какого-то краснобая. Я потом тоже прекрасно знал, где ее искать.
      - А вот у меня,- вступил в разговор Икхдохс, - был друг. Он решил пересечь океан в лодке. Поднялся шторм, лодка пошла ко дну, и он утонул. Я тоже прекрасно знаю, где его искать. Вернее, то что от него осталось. На дне, на двухкилометровой глубине.
      - Видишь, Модьюн, - Роозб посмотрел на него. Выходит, ты не совсем понимаешь, что к чему. Удар друзей попал в самую точку. Приходилось признать: что-то действительно не так..."Человечество уничтожили, размышлял он,- безжалостно истребили. Нас осталось всего двое. А я-то все изображаю из себя победителя."
      Смех- да и только. И все же... Когда они поели, Модьюн сказал: - Лучше нам сейчас лечь спать. Ночью, возможно, мы получим сообщение, что пора приступать к переговорам. Нужно, чтобы к тому времени наши тела как следует отдохнули. Доолдн бросил на него подозрительный взгляд.
      - Ты никак что- то задумал?- спросил он.
      - Я ведь сказал, что совсем не так прост, как раньше, - парировал Модьюн. - У солдат, которые сейчас там, внизу, столовых нет. А голодать они не привыкли.
      Сообщение поступило чуть позже трех часов ночи по корабельному времени.
      ГЛАВА 32
      Сверху цель казалась почти неприступной. Здание тесно прилепилось к утесу, который круто вздымался на сотню метров. Перед ним вниз уходил покатый склон. Там, пониже дома, простирался довольно ровный участок , густо изрезанный дорожками и оградами, которые извивались между деревьями и вдоль ручья, доходя до самого края леса, начинавшегося метрах в двухстах от дома. Если приземлиться туда, обязательно попортишь какую-нибудь изгородь или дорожку - выходка, непозволительная для гостей.
      Модьюн уже различал цепочку ступеней, которые взбирались по склону утеса, соединяя нижний сад- если это был сад - с расположенными выше домов. Склон горы был усыпан множеством суетящихся фигурок. Войска человекозверей настойчиво продвигались к цели. Им еще предстоит взять вправо и одолеть крутой подъем. На это уйдет никак не меньше часа. Модьюн озабоченно прикрикнул: придется ему, наверное, ненадолго отложить старт. Ближайшее подходящее место находилось на довольно-таки крутом склоне еще метров на двести ниже здания. Там Модьюн и посадил свою спасательную лодку. А потом повел четверых друзей вверх по откосу. Ласковый ветерок обдувал их разгоряченные лица. От Модьюна с его чутким восприятием не укрылось, что воздух насыщен кислородом. По данным компьютера, в атмосфере кислорода содержалось около тридцати пяти процентов. Слегка опьянев от свежего воздуха, все пятеро скоро вошли под полог леса. Именно там они увидели первых живых существ. Они походили на птиц - крошечные крылатые создания, порхающие среди ветвей. Модьюн включил телепатическое ведение. Перед ним замелькали мимолетные обрывки простеньких мыслишек. Пронеслись картины- колыхание ветвей, небесные просторы - все, как будто увиденное маленькими блестящими глазками. И никаких хитростей. Создания были именно такими, какими казались. И вся дикая природа вокруг - точно такая же. Нетронутая, даже примитивная.
      " Зачем же существа, живущие среди такой идиллии, стремятся к господству над другими планетами? озадаченно спрашивал себя Модьюн. - Ведь единственное, что можно получить от подобной власти - всего лишь мрачная уверенность в том, что они оказывают влияние на жизнь далеких неизвестных миров. Причем им едва ли удастся когда-нибудь посетить их."
      Все это выглядело на редкость печально и безысходно.
      Задумавшись, он не заметил, как вместе с друзьями вышел на окраину сада. Прямо перед ними начиналась первая из белесоватых дорожек, ведущих к лестнице, Модьюн осторожно ступил на нее, потом остановился и обернулся. - Вам, парни, пожалуй, лучше остаться здесь, - сказал он. - Рассыпьтесь между кустами.- Его голос громко раздавался в окружающей тишине. - Моя система защиты сюда достает. Поэтому на таком расстоянии я смогу прикрыть и себя, и вас. А если я не вернусь до подхода солдат, отправляйтесь за спасательной лодкой. Может так случиться, что вам придется меня выручать. Четверо приятелей явно оробели. Модьюн заглянул в их почти человеческие лица и увидел глубокую тревогу, смешанную с благоговейным страхом.
      Роозб нарушил общее оцепенение; голос его прозвучал хрипло, чуть слышно.
      - Тебя ведь тоже достало, правда? - потом пожал Модьюну руку и пробормотал: - Счастливо, дружище. Смотри, не подкачай.
      Остальные подошли и по очереди пожали ему руку. Но только у Доолдна нашлись слова: - Не робей, приятель, - сказал он.
      Модьюн кивнул и отвернулся.
      Оттуда, где он стоял, все казалось невероятно близким. С земли участок, похожий на сад, выглядел более ровным, чем сверху. Уже можно было разглядеть перекинутые через ручей декоративные мостики,украшенные резным орнаментом, и широкие ступени лестницы. Не оглядываясь, Модьюн пошел вперед, и скоро оказался на одном из мостиков. Издали он, как и все остальные, казался очень хрупким, но Модьюн убедился, что мост прочен, как сталь. Еще минута и он уже поднимается по лестнице, которая ведет к похожему на замок дому, нависшему над садом.
      Порядком запыхавшись, он взобрался на самый верх и оказался на припорошенной пылью дорожке. Она упиралась в прозрачную, как стекло, дверь, которую отделяло от края обрыва всего несколько шагов. Перед тем, как ступить на дорожку, Модьюн в первый раз обернулся и посмотрел вниз на фигурки друзей. Они стояли там, где он их оставил, и глядели на него. Он махнул рукой. Они замахали в ответ.
      Только и всего. Но когда он отвернулся, из уголка глаза выкатилась слеза." Имея тело, рискуешь понастоящему привязаться к людям."- подумал он.
      Но сейчас- не время для переживаний. Уже ни о чем не думая, он направился к двери. Как только он приблизился, она распахнулась. Он вошел, и дверь закрылась за ним.
      ГЛАВА 33
      Модьюн проснулся с мыслью:"Пожалуй, самый простой выход- самоубийство. Или нужно сделать так, чтобы у нас с Соодлил никогда не было детей- тоже возможный вариант.
      Во что бы то ни стало, любой ценой, человек должен прекратить свой род.
      Он зевнул, потянулся и сел на койке. Он находился в тесной каюте, примыкающей к рубке управления спасательной лодки. Горел дневной свет. Наверное, он и разбудил Модьюна. Где-то в дальнем уголке сознания шевельнулся какой-то вопрос, нерешенная задача. Но ощущение было на столько слабым, что в тот миг он не обратил на него внимания.
      Модьюн вылез из постели и чуть не наступил на Роозба, который крепко спал, растянувшись на полу. - Привет! - сказал Модьюн. Тут он заметил на полу, рядом с Роозбом, фигуры других спящих. Он узнавал их по мере того, как головы друг за другом выныривали на свет: Доолдн, Наррл, Икхдохс. Все трое вскочили и бросили к Модьюну, по очереди спотыкаясь о Роозба. Первым до Модьюна добрался Наррл.
      - Все в порядке, старина? - спросил он. - Ну , конечно. А как же иначе? - удивился Модьюн. Доолдн, который остановился, пытаясь растолкать Роозба, бросил свое занятие и выпрямился.
      - Могу поспорить, что его снова одолела старая привычка. Каждый год в одно и то же время он впадет в спячку... - Очевидно, его слова относились к медведю, но как раз в этот миг до него с опозданием дошел ответ Модьюна. - Как же иначе? - повторил он и напористо продолжал - послушай, ночью ты нам сказал, что утром включишь телепатию, чтобы выяснить, что с тобой произошло. Утро настало, приятель. - О чем это ты? - Модьюн не скрывал изумления. - Что я должен выяснить?
      Он замолчал. Воспоминание, как вспышка молнии, озарило его мозг. - Я вошел в дверь... пробормотал он. - Ну да, а дальше- то что? - буркнул Икхдохс.
      Модьюн оглядел недоумевающие лица друзей. Даже Роозб приподнялся и сонно таращил на него глаза. Человек покачал головой. Он чувствовал, что испытывает безмерное удивление. - Нет, не помню. А как я попал сюда? - Расскажи ему Наррл, - попросил медведь. - У тебя язык хорошо подвешен. - Чего тут рассказывать? - отозвался Наррл. - Ты вошел это мы все видели. Прошло больше часа. За это время наши войска окружили сад, солдаты поднялись по лестнице и вошли в дом. Потом мы получили от тебя телепатический вызов: подойти и взять Соодлил. Так мы и сделали. Ты сказал, что должен вернуться и выполнить какое- то обещание. Но уже темнело, и мы уговорили тебя подождать до утра. Вот и все... - Зачем я хотел вернуться? - недоумевал Модьюн. - Что за обещание? Он медленно опустился на постель. - Похоже на внезапную потерю памяти, - неуверенно произнес он.- Нужно хорошенько подумать, как с ней справиться. Ты имеешь в виду гипноз? - тревожно спросил Доолдн. Модьюн молча кивнул. - Должно быть, они пробили мою защиту.- Он едва сдерживал изумление. - Будь я проклят! - воскликнул он. Да ведь это и есть их метод. Привьют цель - и ты у них на крючке! Он уже собирался продолжить, как вдруг припомнил мысль, с которой проснулся. - Послушайте,- сказал он,- а ведь мне придется покончить с собой. - Потом поправился:- Вернее, я должен сделать так, чтобы у нас Соодлил не осталось потомства. Человеческий род должен исчезнуть. Он снова замолчал. Было видно, что его одолевает слишком много мыслей сразу. Сидя на краю постели, он старался справиться с нахлынувшим смятением.
      - Соодлил! - он уцепился за знакомое имя.- Вы говорите, что принесли ее сюда. Где же она?
      Человекозвери многозначительно переглянулись, потом сокрушенно покачали головами. - Да парень совсем не в себе,- сказал Доолдн. - Модьюн, ты посмотри, кто лежит за твоей спиной,ласково подсказал Роозб.
      Модьюн медленно обернулся , еще не веря, что мог ее не заметить. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить: он лежал, отвернувшись от девушки, а когда проснулся, сразу сел, и Соодлил оказалась у него за спиной.
      Удовлетворившись таким объяснением, он, наконец, взглянул на девушку.
      Те же золотые волосы... Лицо ничуть не изменилось с тех пор, как он увидел ее впервые... Даже во сне она выглядела цветущей, как сама жизнь - иначе просто не скажешь. " Интересно, сам я когда-нибудь выгляжу таким бодрым?" эта мысль пришла ему впервые. Какое впечатление он сам производит на окружающих? Не отрывая глаз от девушки, он спросил: - Что с ней? - Ты сказал, что она без сознания. Тогда мы сделали носилки и принесли ее сюда, - ответил за всех Наррл. - И с тех пор- никаких перемен.
      - И все это я сказал вам ночью? Так я знал, в чем дело? Почему же я не привел ее в чувство? Оказалось, он не захотел нарушать естественный процесс пробуждения, который по его мнению должен был наступить еще ночью.
      - Остается надеяться, что ночью я знал, что делаю, неуверенно предположил Модьюн.- Так что не будем опережать события,
      А я думаю, - сказал Роозб,- неплохо бы собрать военный совет или что-то в этом роде. - Что- то наверняка надо делать, - согласился Модьюн. Прошел час. Они поели.Потом молчаливой группой собрались в рубке управления. Модьюн глубоко вздохнул. - Вот оно, - сказал он. Вижу, как подхожу к двери. Сейчас включу телепатическую память. Постараюсь рассказать вам по порядку, как все происходило. ГЛАВА 34
      Как только Модьюн вошел, из-за стола,стоящего прямо напротив двери, метрах в пяти от нее, поднялся нунулиец.
      - Запишитесь вот здесь, - попросил он.
      Одной рукой он указывал на некое подобие книги для посетителей, другой протягивал что-то вроде ручки.
      Модьюн остановился на пороге. Он сознательно поборол искушение сразу исполнить просьбу нунулийца, и продолжал оглядывать комнату.
      Помещение небольшое, но высокое. Сводчатые стены, видимо, сделаны из того же бледного поблескивающего пластика, что и ограды в саду. Кроме двери, через которую он вошел, в комнате было еще две- по одной с каждой стороны возвышения, которое он, за неимением лучшего слова, назвал про себя столом секретаря. Двери очень высокие, никак не ниже трех метров, богато украшенные узором из золотых листьев. Помещение заливал яркий свет, по силе не уступавший дневному; его происхождение Модьюн пока не выяснил. Удовольствовавшись беглым осмотром, он медленно двинулся вперед, включив все воспринимающие рецепторы мозга. Он ощущал твердый пол под ногами, прикосновение шершавой ткани брюк к бедрам, трение рубашки о грудь. Теплый воздух чуть покалывал легкие- сказывался избыток кислорода. Тело подавало множество других сигналов, и каждый говорил: все в порядке.
      Он подошел к столу и взглянул на чистый лист. Рассматривая его, он краем глаза, заметил, что ручка, которую протягивал нунулиец, застыла всего в нескольких сантиметров от его пальцев.
      Пока Модьюн стоял у стола, ему пришли на ум две мысли. Обе касались происходящего. Мысль первая: этодекорация, рассчитанная на человека с Земли. Приемная, стол секретаря, книга посетителей- все является невероятно упрощенной и, несомненно, наспех состряпанной аналогией старого земного учреждения - конторой фирмы. Вероятно, знакомая обстановка рассчитана на то, чтобы усыпить бдительность. Противник, наверное, ожидает, что он машинально включится в игру, подсказанную такой декорацией. Вторая мысль вытекала из первой: раз комитет пошел на такие ухищрения, значит, очередной план против него уже запущен. Все телепатические системы в его мозгу пришли в полную готовность. Но он решил, что не станет иметь дел ни с кем, кроме самих зоувгов, и поэтому покачал головой, как это делают человекозвери, выражая отказ. - Мне назначенно, - сказал он.
      Нунулиец не стал возражать. - Тогда вам сюда, сэр, - он указал на левую от Модьюна дверь.
      Модьюн не двинулся с места. Слова нунулийца вызвали у него не одно, а целую цепочку интуитивных впечатлений. Тон, которым произнесены слова, то, как нунулиец держался, но главное- эмоциональная окраска, какое-то лукавство, различимое в "шуме", заполняющем мозг инопланетянина.
      Очередной подвох? Что бы это могло быть? Сначала что-то подозрительное мелькнуло в предложении расписаться в книге, теперь- в выборе комнаты, куда ему еще предстоит войти. Модьюну стоило большого усилия удержаться и просто так, из любопытства, не заглянуть в левую дверь." Я зайду туда попозже,- решил он, - тогда и запишусь в книге для посетителей."
      Должен же он знать, что там такое. А вслух сказал: - Разрешите, я сначала зайду в ту комнату,- и указал на правую дверь. - Пожалуйста,- раздался вежливый ответ.
      Звук, ощущения, вибрация, резонанс- все было в норме.
      Нунулиец подошел к двери, распахнул ее и придержал. Модьюн понял, что дверь ведет в небольшой альков, сама же комната находится правее. С порога ее не удалось разглядеть. Не задерживаясь у входа, он зашел внутрь.
      И сразу же произошли два события: дверь за спиной с металлическим щелчком захлопнулась и свет в комнате погас.
      Модьюн растерялся - оказаться в цитадели зоувгов, да еще в кромешной тьме... Но его замешательство длилось не дольше секунды. Потом он пересек трехметровый альков, повернул направо и, ведомый интуицией, направился к столу. Он сделал четырнадцать шагов, поравнялся с ним и сел. И тут из темноты раздался голос. - Вот вы и попались!
      Услышав эти слова, Модьюн на секунду отвлекся, отметив про себя, что зоувг, как и нунулиец, встретивший его в приемной, говорит на универсальном языке Земли.
      Сколько хлопот и все ради одного- единственного человека!
      Тем временем интуиция делала свое дело. И на первый план, минуя язык, на котором были произнесены слова, выступил их зловещий смысл. Модьюн по-прежнему не сомневался, что сделал правильный выбор. Это именно та комната, которая ему нужна. Что же касается слов, он взвесил их и разобрал ситуацию, в которой они прозвучали. Едва войдя в комнату, он сразу ощутил телесное тепло и присутствие другого существа, причем всего одного. Она располагалось на расстоянии около четырех метров от его стула, чуть левее. Комнату наполнял едва заметный посторонний запах. Модьюн отметил, что существо, от которого он исходит, стоит, и голос его доносится с высоты, на целую голову превышающей его собственный рост.
      Может быть, член комитета взобрался на какое-то возвышение? Телепатическое восприятие отвергло подобную догадку. Остается сделать вывод, что зоувг великан почти трехметрового роста. Что ж, это даже интересно!
      Почувствовав, что член комитета разглядывает его в полной темноте, как будто что-то видит, Модьюн проанализировал смысл сказанных слов." Неужели я стал жертвой молниеносного внушения, на котором основана сверхестественная сила зоувгов?"- подумал он. Модьюн помнил, что голос невидимого противника звучал совсем по-иному, чем все ранее слышанные голоса. И смысл был преподнесен с обескураживающей прямотой:"попался" Он проверил свои ощущения: "Пока все в порядке. Я цел и невредим."
      Придя к такому заключению, он сумел распознать еще одно чувство- разочарование. Встреча с членом комитета оказалась совсем не такой, как он ее представлял. Он ожидал открытого диалога лицом к лицу. Стремительность, с которой развертывались события, и их фон - темнота невольно накалили обстановку. В такой ситуации борьба начинается не с нуля, а с более высокой эмоциональной отметки. Модьюн добавил жару.
      - Я с горечью убеждаюсь, - сказал он,- что ваши слава и тон подразумевают, что вы не собираетесь отказаться от планов завоевания галактики. - Вероятно, мы не понимаем друг друга. У нас нет таких планов. Откуда столь странная идея? Модьюн откинулся на стуле, припомнив, что точно такие же слова он уже слышал на корабле от нунулийца. Теперь он видел результаты деятельности этого племени слуг. Они деловито завоевывали для зоувгов планету за планетой. На Земле не стало людей. Гунья едва не пала жертвой безжалостного нашествия. К нему мгновенно вернулось красноречие, и он стал перечислять неумолимые факты. Под конец он сказал: - Создается впечатление, что вы уже опробовали свои методы в разных вариантах на десятках тысяч других планет. - То, чем мы занимаемся, нельзя назвать завоеванием,возразил зоувг. Мы всего лишь твердо и неуклонно следим за тем, чтобы где-нибудь эволюция не пошла по неверному пути, развивая опасные или бесперспективные формы жизни. Как только на планете установится верное направление эволюции, мы предоставляем разумным существам все возможности для совершенствования - сначала под нашим наблюдением, а потом без постороннего вмешательства. Даже самая буйная фантазия не сможет назвать это завоеванием.
      От изумления Модьюн даже рот открыл, но быстро спохватился. В этом потоке слов содержится объяснение!" Что за черт,- подумал он.- Ведь они всегда нападают на самых достойных на планете, на тех, кто уже пережил все тяготы эволюции. Безотказный принцип!"
      Даже когда человек видоизменял животных, эта идея уже не вызывала сомнений. А когда люди, подстрекаемые нунулийцами, стали видоизменять себя, оставалось лишь усилить ту тенденцию, которая выплыла на поверхность мутного потока естественного отбора.
      - Каковы же критерии, по которым выбирается верное направление развития вида, - спросил он, - и кто их устанавливает?
      - На каждой планете мы развиваем ту форму жизни, ответил зоувг, - которая от природы обладает наибольшим долголетием. Можете ли вы назвать лучший критерий, чем долголетие?
      Инопланетянин замолчал. Модьюн ждал более подробного объяснения. Но прошло несколько секунд, и по ровному дыханию зоувга он понял, что больше никаких объяснений не предвидится. - Послушайте...- неуверенно начал он. Потом замолк, подумал еще несколько секунд и наконец спросил: - Вашему народу свойственно долголетие, ведь так? - Слово"долголетие" здесь неуместно. Мы бессмертны. - В голосе зоувга звучала гордость. - Это одна из двух важнейших особенностей нашей расы.
      Модьюн предположил про себя, что вторая особенность зоувгов - способность управлять чужими мыслями, но решил пока не отвлекаться. - Короче говоря, - сказал он, - в качестве главного вы избрали то свойство, которое ваш народ приобрел в ходе естественного, нерегулируемого отбора.
      Член комитета сохранял полную невозмутимость. - Мы всегда были совершенно объективными. Проанализировали все перспективные тенденции у сотен видов... - И в конце концов пришли к выводу, что ваш собственный - лучше всех, - возмутился Модьюн. - даже не поинтересовавшись, что думают остальные. - Скажите, - в тоне зоувга послышался намек на раздражение, - вы можете предложить лучший критерий, чем долголетие? - Могу - выпалил Модьюн. - Это наша телепатическая система. А также наш принцип - живи и давай жить другим. Вот видите, - подвел итог, - меня заботят человеческие качества, а вас- те, которые присущи вашей расе. Получается, что мы оба весьма субъективны, не так ли?
      - Из этих слов я делаю единственный вывод, - холодно парировал зоувг, - Поскольку вы целиком в нашей власти, дальнейший разговор - пустая трата времени.
      Итак, они вернулись туда, откуда начали.
      Модьюн затих на своем стуле, внимательно наблюдая. Насколько он мог судить, ничего не изменилось. Минуты шли, их набралось уже порядочно, а его телепатическая система не подавала никаких сигналов. Значит, то, что сейчас делают, превосходит ее возможности. На диапазонах, управляющих энергией Клема и всего космоса, царила мертвая тишина. Существование окружающего пространства не выходило из границ атомно- молекулярной логики. Поединок двух разумов не нарушил его покоя. Значит, дело не в противнике, а в нем самом. С тревогой перебирая возможные варианты, он пришел к выводу, что пора, пожалуй, вплотную приступить к стоявшей перед ним проблеме. Но что конкретно делать - уверенности у него не было. "Я пришел, чтобы поговорить. Разговор состоялся. Но ни к чему не привел." - подумал он.
      Та к и не приняв никакого решения Модьюн начал наугад. - Биология - как раз та сфера, где мы, благодаря нунулийскому усовершенствованию, разбираемся как никто другой.
      Из темноты донесся неясный звук. Не слова, а просто звук. Может быть, иронический смешок? Потом зоувг снисходительно заметил:
      - Вообще-то, сейчас нам и не нужно ничего предпринимать. Вы уже давным-давно в нашей власти. Вам наверняка известно, что никому не дано идти против собственной природы. Разумеется, человек может размышлять о битве, в которую должен вступить, - очевидно, вы как раз достигли этой стадии - но его всегда будет сдерживать множество условий. Его кожа легко уязвима, сердце может остановиться, группы клеток в мозгу наделены конкретными способностями - именно этими, а не какими-нибудь другими. Вот вам пример. Несмотря на вашу телепатическую систему, человеческая жизнь не превышает и двух тысяч земных лет. Да и за них вы должны благодарить нунулийцев, которые вас усовершенствовали.
      - Вы правы, - согласился Модьюн. - Я как раз собирался все это сказать, но...
      Зоувг не дал ему договорить.
      - Чтобы показать, насколько мы уверены в своих силах, мы предлагаем вам обратить против нас свою телепатическую систему. У вас ничего не получится, сами убедитесь. - Вы просите невозможного, - возразил Модьюн. - Слово "против" не имеет для меня никакого смысла. Я не против вас.
      - Все верно, так вас и запрограммировали наши слуги нунулийцы, - самодовольно подтвердил зоувг.
      - Для меня было бы невыносимой пыткой нанести кому-то вред,- признался человек. - А как же иначе, - с торжеством заметил член комитета.
      - Это в вас заложено. Я ведь уже говорил: вы неосознанно восстаете против создавшейся ситуации, но по существу не сумеете ее изменить. Вы так устроены - вот и все.
      Модьюн хмыкнул. - Теперь и я вижу, что мы не совсем понимаем друг друга. Что ж, - повторил он поговорку, которую как- то слышал от Роозба и которая так взбесила Доолдна, - есть много способов ободрать кошку. - Не понял,- сказал зоувг.
      Модьюн не ответил.
      Просто не успел. Он снова был на борту спасательной лодки. Память к нему так и не вернулась.
      - На этом все заканчивается, - разочарованно произнес он.
      - Что за кошку ты собирался ободрать и каким способом? - лукаво спросил Роозб, косясь на вспыхнувшего Доолдна.
      - Я не нарочно использовал это сравнение, - сказал Модьюн, сидевший как раз напротив ягуара. - Не обижайся, Доолдн.
      - Да ладно, - проворчал потомок кошачьего племени. Я не столько обижен, сколько напуган. Так вот он какой, зоувг! Ну и ну...
      - Дружок-то наш спасовал, - покачал головой Икхдохс. - Не то,чтобы струсил - просто уже не боец.
      - Но я же собирался... - стал оправдываться Модьюн.
      - Будет врать-то. Сам сказал зоувгу, что ничего не можешь сделать. А нам говоришь другое. - Что-то ты виляешь, - заметил Наррл. Все четверо укоризненно смотрели на него. - А мы-то всегда ценили твою честность, - упрекнул его Роозб.- К чему эта двойная игра? Ты только пойми меня правильно, - торопливо закончил медведь, - нужно же както разделаться с этими извергами.
      - Я решил атаковать их, используя энергию Илема, сказал Модьюн. - Это единственный честный метод, который мне остается. Послушайте...
      Когда он закончил объяснение, Доолдн недоверчиво спросил: - Так ты считаешь, что спасение именно здесь?
      - Да. - Но ты уже попробовал, и сразу лишился памяти. Модьюну пришлось признать, что так оно и было. - Скорее всего, они провели ответную атаку. - А что, энергия Илема могла бы прикончить всю команду зоувгов? - поинтересовался Наррл. Модьюн был потрясен.
      - Как можно? Ведь это убийство! Доолдн воздел руки.
      - Нет, вы только послушайте этого придурка! прорычал он. Потом взял себя в руки и спросил: - Ты мог бы обнаружить еще один пучок энергии, такой же, как у Илема?
      Модьюн покачал головой. - Возможно, есть и другие, но я знаю только один. Не забывайте, что Илем по величине равен космосу, только время в нем отсутствует.
      - Так значит, ты все-таки воспользовался его энергией? -настойчиво спросил ягуар. - Я как раз собирался, - попытался защититься Модьюн.
      Доолдн побагровел, как свекла, и откинулся на спинку стула. - Я лучше помолчу, - простонал он.- Величайший шанс во всей истории галактики, и этот слюнтяй его прохлопал! По-видимому, отчаявшись, он сдавленно произнес: - Скажите ему хоть вы, ребята! Роозб дипломатично предложил:
      - Послушай, Модьюн, а что, если включить телепатию? Может, узнаем, что было дальше.
      ГЛАВА 35
      
      Модьюн пошел на эксперимент и сделал это совершенно трезво, зная, что второй попытки у него не будет. Он провел опыт от начала до конца, как полководец, разработавший новый план сражения и испытавший его не на предварительных маневрах, а сразу на поле боя.
      Нанести удар по тысяче мощных разумов одновременно такая задача ему явно не по плечу, особенно если учесть, что зоувги объединились, образовав однонаправленную цепь. Так объединяются гипнотизеры, желая подавить чью-то волю
      Поэтому вместо того, чтобы действовать напрямик, он включил телепатическую связь, пытаясь вызвать Илем. Ему нужен готовый источник энергии, существование которого подтверждают незыблемые законы природы.
      Поскольку отклик последовал практически мгновенно, Модьюн не удивился, когда тишину погруженной во мрак комнаты нарушил голос зоувга.
      - Судя по нашим данным, вы телепатировали. И все же ничего не произошло, - сказал он.
      Тем же раздраженным тоном он продолжал: - Все мы зарегистрировали незначительные физические ощущения на уровне Илема. Но каждому известно, что в Илеме ничего нельзя начать, не запланировав заранее. Естественно, для самого Илема никакого времени не нужно, но в нашей вселенной какое-то время должно пройти. Так вот - у вас его не было.
      Значит, они все-таки что-то почуяли. Пожалуй, теперь уже нет смысла скрывать - все равно раньше или позже они узнают.
      Стараясь сохранить остатки былой учтивости, он произнес:
      - То, что сейчас происходит, пока развивается на психологическом уровне. Не пугайтесь, если воздействие усилится. Придется смириться с неизбежным: когда процесс поворачивает вспять, происходит необратимое изменение химической связи, которое и создает особые...
      Он замолчал, с беспокойством ощущая, что атмосфера в комнате стала напряженной. Вероятно, реакцию зоувга можно было сравнить с состоянием человека, которого от волнения бросило в пот. Во всяком случае, голос, раздавшийся из темноты, звучал довольно мрачно.
      - Уж не хотите ли вы сказать, что применили к ним какое-то физическое воздействие?
      - Я всего лишь воспользовался этой энергией, которую вы сами первоначально направили в Илем, - вежливо пояснил Модьюн, - чтобы дать сигнал к биологической перестройке. Теперь она действует на тех, кто с вами связан, то-есть на всех зоувгов. Ведь вы сами говорили...
      - Какая энергия?
      - Взрыв в Илеме, - ответил Модьюн. - Устроив его, вы уничтожили всех людей за барьером. Откуда вам известно про Илем?
      - От одного давно исчезнувшего народа, - неохотно ответил зоувг.
      - Еще одна неверная линия эволюции, как я догадываюсь, - заметил Модьюн. - Должен вас сказать, что их познания об Илеме не отличались особой глубиной. Поэтому мне и удалось использовать энергию реакции взрыва, которая - вам придется со мной согласиться способна поглотить любую сумму жизненных энергий.
      Тут зоувг резко перебил его.
      - И как же вы использовали эту энергию? - спросил он.
      Модьюн глубоко вздохнул.
      - Отныне население Зоувга вернется к естественной и верной линии эволюции. В течение следующего тысячелетия продолжительность жизни зоувгов сократиться до... минуточку - ага, до семидесяти - восьмидесяти земных лет.
      Пока Модьюн говорил, он все время ощущал растущее напряжение, которое овладевало собеседником, нависшим над ним в кромешной тьме.
      И вдруг...
      - Так вот, что касается поворота вспять, - произнес зоувг. - Один из моих коллег спрашивает, нельзя ли устранить этот поворот и восстановить прежнее положение?
      Модьюн задумался. Его поразила быстрота реакции. Он нанес им такой сокрушительный удар - и вот они прямо на глазах приходят в себя. Еще немного и следует ждать контратаки.
      Он воспользовался единственным доступным ему преимуществом - их неосведомленностью. Больше у него в запасе ничего нет. Остается его запрограммированность, которую они уже раскусили. Делать нечего, придется честно ответить на вопрос.
      - Я об этом не думал, но, скорее всего, ответ будет положительным. Однако восстановление придется осуществлять для каждого по очереди, получится довольно нудная процедура. Но я хочу заметить, что вовсе не собирался... - И снова его ошеломила быстрота реакции, если учесть глубину постигшего их шока.
      - Мы были единственным бессмертным народом во всей галактике, сказал зоувг. - А вы превратили нас в смертных. Это несправедливо.
      "Отчасти он прав. Не следовало бы нарушать столь уникальное явление, раз уж оно существует. Но они сами столько всего нарушили, - возразил себе Модьюн, - что их доводы выглядят неубедительно" Внезапно он понял, что его уже атакуют.
      - Естественный отбор - вовсе не святыня, - наседал зоувг. - Ведь вы, люди, тоже нарушили его, когда видоизменяли земных животных...
      Он продолжал что-то говорить, но Модьюн больше ничего не слышал. Он чувствовал, что теряет равновесие. Глаза заволокло туманом. Голос зоувга неясно отдавался в мозгу. Анализируя это странное недомогание, он удивленно подумал:
      "Они воздействуют на меня. Прямо сейчас. Этими самыми словами. Может быть, стоит рискнуть и включить телепатическую защиту?"
      Пока он был занят своими тревожными раздумьями, недомогание стало проходить. Перешло в легкое головокружение. Это уже не смертельно. Даже вполне терпимо. Ему пришло в голову, что все козни, хитрости и уловки противника сказались на точности его реакции.
      "Я проделал длинный путь, - подумал он, - и, может быть, большую его часть прошел не в ту сторону. Но раз уж так получилось, не стоит ни о чем жалеть".
      Он уже настолько оправился, что стал снова воспринимать слова зоувга.
      - Мой коллега предлагает вернуть вам женщину в обмен на утраченное бессмертие, - сказал член комитета. - Он рассудил, что женщина вам необходима для сохранения вашего вида. Она без сознания. Ей грозит опасность. Он полагает, что выбора у вас нет.
      И снова Модьюна поразили быстрота и совершенство их логики. Да, они сделали роковой просчет. Но и люди тоже. И вот зоувги уже приходят в себя. Неизвестно, насколько это удастся человеку, если только...
      "Я у них в руках, - подумал он. - Потребовать у них информации телепатическим путем не удастся. Они этого не допустят. Но зато теперь они не посмеют со мной расправиться. Ведь только я один могу им помочь".
      Полное равновесие сил между человеком и самым грозным его
      противником... В этой симметрии была какая-то зловещая красота.
      Но проблема по-прежнему оставалась.
      - Я и сам хотел бы вам помочь. Только не знаю, как. - Он развел руками, подражая Наррлу. - Если я верну хотя бы одному члену комитета бессмертие, то никакие клятвы не заставят его сохранить Соодлил жизнь. - Он подумал и добавил: - Я допускаю, что она у вас в плену.Она сама сказала мне, что попала в ловушку. Полагаю, что Соодлил со своей философией ненасилия и чисто женской пассивностью, показалась вам крайне доверчивой?
      - Вот именно, - с готовностью подтвердил зоувг. - Мы сумели лишить ее сознания, но прямо воздействовать на телепатическую систему, нам, естественно, не хотелось. Однако теперь возникли обстоятельства, требующие от вас безотлагательного решения. Поскольку дело срочное, не будем зря терять время. Мы верим, что человек с такими чистыми философскими принципами, несмотря на все свои заблуждения, сдержит слово. Поэтому, - произнес он с нажимом, - если вы пообещаете на следующей недели или даже раньше вернуть нас к прежнему состоянию, мы скажем вам, где Соодлил.
      "Значит, они воздействуют на мои мысли. Вот единственное правдоподобное объяснение".
      Но он не замечал никакой разницы. Чувствуя себя так, как будто волен сам принять независимое решение. "Ведь можно сначала пообещать, а потом не выполнить..." - вот какое внутреннее ощущение у него возникло. Но они-то ведут себя так, как будто он на это не способен.
      Зоувг продолжал настаивать.
      - Лучше решайте поскорее. Жизнь девушки в ваших руках.
      И сразу проблема исчезла. Модьюн просто сказал:
      - Хорошо, обещаю. Где она?
      - В комнате, куда ведет левая дверь из приемной, сознался собеседник. - Мы сделали так, что войдя туда, вы сразу бы увидели ее. И в этот момент мы все вместе и нанесли бы удар!
      Модьюн поднял брови.
      - Вот оно что, - сказал он. - Не знаю, удался бы ваш замысел или нет.
      Пока он размышлял об этом, ему пришла в голову другая мысль.
      - А как получилось, что вас осталось так мало? спросил он.
      - Мы все - одна семья, объяснил член комитета. Казалось, он думает о чем-то своем. - Вероятно, когда семей много, одна из них должна в конце концов уничтожить все остальные. Это случилось очень давно...
      ГЛАВА 36
      
      Снова борт спасательной лодки. Модьюн поднялся на ноги и сказал:
      - Как раз в это время подошли наши солдаты. Нунулиец с зоувгом скрылись в тоннеле, ведущем внутрь горы. А я выскочил в приемную и занял пост перед левой дверью Ктото из солдат хотел ее выломать, но я телепатировал и приказал им уйти.
      Он задумался.
      - В сущности, человекозвери - очень добродушные создания. И все же, представляю, какое устрашающее впечатление произвели они на членов комитета. Ведь зоувги никого не пускали к себе за барьер, а перед такой толпой оказались бы беззащитными. Неизвестно, чем бы все кончилось, но я велел спустить автоматические кухни. Они все проголодались, как черти, - ведь жизнь на Земле их порядком изнежила. Тем не менее, они встали в очередь и вообще вели себя, как цивилизованные существа. Убедившись, что все в порядке, я позвал вас, и вы тотчас же явились с носилками для Соодлил.
      Не скрывая торжества, Роозб сказал:
      - Обрати внимание, на этот раз твоя память не подкачала. Значит, их сверхмощный гипноз, на тебя не подействовал.
      - Я заметил, - отозвался Модьюн.
      Он шагнул к пульту управления и, зная, что друзья не сводят с него глаз, нажал на кнопку, открывающую воздушный шлюз.
      - Мне, пожалуй пора, - сказал он. Подошел к двойной двери, остановился и произнес: - Завтра утром я вернусь. Ждите меня здесь, договорились?
      Потом вышел и начал взбираться по склону, который через полкилометра приведет его к саду, а потом и к дому зоувга. Он одолел уже с полсотни метров, когда заметил, что человекозвери покинули спасательную лодку и бегут за ним. Его не окликали, и он продолжал путь, но не удивился, когда они, тяжело дыша, поравнялись с ним.
      - Куда это ты? - отдуваясь, спросил Наррл.
      Модьюн остановился. Он объяснил, что дал зоувгам слово.
      - Вы же понимаете - теперь я просто обязан выполнить то, что обещал.
      Он уже собрался идти дальше, когда заметил на лице Доолдна какое-то странное выражение.
      - Ты что, шутишь? - выдавил ягуар.
      Модьюн озадаченно уставился на него.
      - Так ты всерьез собираешься сдержать обещание? Ведь эти зоувги - первейшие изверги на всем белом свете!
      - Дал слово - держись, - сказал Модьюн и вдруг удивленно вскрикнул: - Что вы делаете?
      Но они уже схватили его.
      - Никуда ты не пойдешь! - прорычал Роозб.
      Модьюн еще не успел понять, чего от него хотят, а четверо приятелей уже тащили его обратно, к спасательной лодке.
      - Смотрите, парни, - предупредил он. - Если вы не перестанете, мне придется использовать против вас телепатию.
      - Давай-давай! - подначивал Роозб. - Если ты способен так поступить с нами, своими единственными друзьями, тогда вперед!
      - Но ведь я обещал... - нерешительно начал Модьюн.
      Доолдн оборвал его.
      - Помнишь, ты как-то спрашивал, кем я работал раньше, до экспедиции? Я еще тогда не ответил.
      Модьюн помнил, что не мог уловить связи.
      - Ну и что дальше? - спросил он.
      - Так вот, - сказал Доолдн, - я работал сторожем в больнице для умалишенных. - Больше он не добавил ни слова.
      Четверо друзей продолжали крепко держать Модьюна. Они вели его, подталкивая, если он начинал сопротивляться, не обращая внимания на его протесты, фактически вынуждая его воспользоваться телепатией. Но как раз этого он сделать не мог. Они подвели его прямо к креслу пилота и втолкнули в него. А потом удерживали на месте, пока он нехотя манипулировал приборами, направляя лодку к звездолету, который ожидал их на орбите на высоте двадцати трех километров.
      Когда все было позади, Модьюн почувствовал возбуждение в телепатической системе. Мозг молниеносно распознал сигнал включения, причем сравнительно безопасный.
      "Сейчас у меня начнутся галлюцинации... - подумал он. - Конечно, это зоувги. Они в отчаянии - ведь я улетаю. Может быть, стоит включить защиту, чтобы в случае опасности она сработала, и все-таки посмотреть, что они покажут? Пожалуй, так я и сделаю".
      И сразу же возникло видение: Модьюн снова был в приемной у зоувга. Держа в правой руке перо, он склонился над книгой для посетителей. Почему-то он понимал, что происходит. Телепатический сигнал, включившийся у него в мозгу, сейчас заставит его поставить подпись.
      Ну и пусть.
      Кажется, он действительно успел расписаться, когда...
      
      Модьюн проснулся в темноте, вспомнил слова Доолдна и понял: "Будь я проклят, а ведь мои друзья-звери и вправду обращались со мной, как с умалишенным". Больше всего его угнетало, что они были правы. "Пожалуй, я действительно был не в себе. Я запрограммирован. И до самого последнего времени я никогда не использовал свой разум, чтобы с этим покончить. Разве это не безумие?"
      Он лежал в ночной тишине. Глаза уже привыкли к темноте, и Модьюн понял, что находится в своей каюте на борту звездолета. Он смутно замечал очертания двух фигур, сидящих у его постели. Скоро он смог разобрать это были Доллдн и Роозб.
      "Не спускают с меня глаз... Друзья мои..." Теплое и в то же время печальное чувство охватило его. Печальное, потому, что он предвидел, как они будут горевать, когда последние мужчина и женщина, покорившись неизбежному, уйдут из жизни. Он подозревал, что эта мысль - порождение программы, давным-давно заложенной нунулийцами. И одновременно понимал - какая разница, где берет начало истина.
      В каждом земном мужчине скрыто изворотливое, тщеславное, ненасытное. безрассудное, чувственное начало, которое делает его самым презренным существом во всей галактике.
      Раньше он использовал малейшую возможность, хватался за любой случай, чтобы вылезти за счет других. Ни одна политическая система не смогла его обуздать. И алчности его не было предела.
      Правы зоувги: человеческий род должен исчезнуть. Он с опозданием понял, что во время приступа странной дурноты, случившегося с ним, они, должно быть, привили ему свою цель. Он тогда подумал, что быстро пришел в себя. Как бы не так! Это всего лишь тонкая иллюзия, дело рук специалистов.
      "Что же делать?" - подумал он.
      Оба народа зашли в тупик. Конечно, не ему судить, во что превратили себя зоувги. Так что придется исправить то, что он с ними сделал... Это очевидно.
      Из темноты раздался голос Роозба.
      - Доолдн, кажется парень проснулся.
      Ягуар зевнул. Несколько секунд он приходил в себя, потом неуклюже поднялся.
      Сейчас он включил свет. Модьюн напрягся. Но когда свет вспыхнул, невольно мигнул и зажмурился.
      - Да, проснулся, как миленький. - Это голос Доолдна.
      Оба человекозверя подошли к постели и склонились над ним. Роозб строго сказал:
      - Мы следили за твоими мыслями. Перед тем, как пойти на танцы, Соодлил подключила нас к тебе. Да, Модьюн, пропащий ты человек.
      - В каком смысле пропащий? - машинально спросил Модьюн. - И что еще за танцы?
      Медведь пропустил его вопросы мимо ушей.
      - Она, то-есть Соодлил, говорит, что придется тебе самому избавляться от их гипноза. Для нее это было бы вмешательством в твои мысли.
      - Она права, - согласился Модьюн, но не закончил фразы. - Как же Соодлил тогда смогла подключить вас к моим мыслям? Это ведь тоже вмешательство.
      - Она решила, что это наше дело, - с довольной миной объяснил Доолдн. А у нас, братец, таких предрассудков нет. Ты готов, Роозб?
      - Готов! - сосредоточенно ответил медведь.
      - Вот что, друг, - сказал Доолдн. - Придется тебе выбирать. Либо ты убиваешь нас, - так устроила Соодлил по нашей просьбе - либо выбрасываешь из головы гипноз зоувгов. Приготовься, сейчас мы тебя так отлупим, как тебе и не снилось.
      Модьюн сел на постели. Он лихорадочно переводил взгляд с одного решительного лица на другое.Обескураженный написанной на них непреклонностью, он сказал:
      - Но ведь мне придется применить телепатию.
      - Это нас убьет, - ответил Роозб, - так сделала Соодлил.
      Без всякого перехода он обрушил на Модьюна свой огромный кулак. Удар был так силен, что Модьюн задохнулся.
      - Ради бога, - беззвучно прошептал он. И в тот же миг Доолдн нанес ему сокрушительный удар под ложечку.
      - Ну-ка, выбрасывай гипноз! прорычал ягуар.
      - Опомнитесь! - крикнул Модьюн. - Ведь это нечестно! Кулак Роозба врезался ему в челюсть, и он поперхнулся.
      - Вы неправы, - заплетающим языком проговорил Модьюн. - А как же их бессмертие? - Доолдн прервал его, двинув кулаком в живот.
      -Сказано, выбрасывай, придурок ты эдакий!
      В какой-то миг Модьюн попробовал дать сдачи. Придя в себя, он с изумлением обнаружил, что стоит на коленях около двери, а Роозб душит его и ревет:
      - Выбрасывай, ублюдок!
      "В конце концов - смутно промелькнуло у него в голове, - внушение можно проводить по-разному. Они выбрали очень убедительный способ".
      Еще через минуту он лежал, распростертый на полу, Доолдн уселся на ноги, а Роозб прижимал его руки к полу. Медведь занес кулак с явным неморением опустить его прямо Модьюну на лицо.
      Это уж слишком. Человек съежился.
      - Не бейте меня, - попросил он. - Я все сделаю. В глубине души он был просто поражен. "Зоувги наверняка не учли, что судьба человечества кому- то небезразлична", подумал он.
      Занесенный кулак разжался.
      - Давай выбрасывай.
      Модьюн сделал то, что от него хотели, а потом вздохнул: "Все равно так нечестно, но теперь уже ничего не попишешь".
      Они подняли его на ноги. Стали обнимать. Роозб чуть не плакал.
      - Ну и ну! - пыхтел он. - В жизни не делал ничего круче. А теперь, - сказал он напоследок, - у нас есть для тебя еще одна работенка. Ты ведь говорил, что четыре миллиарда людей сочли жизнь слишком утомительной штукой, так?
      Модьюн ждал. Он чувствовал, что отвечать не обязательно. И правда, медведь продолжал: - Скорее всего, такая же мысль сидит и у тебя в голове без всякого гипноза зоувгов, верно?
      Конечно, медведь был прав.
      - Выходит, придется нам позаботиться, чтобы ничего подобного больше не приключилось. Теперь слушай. Даем тебе пару недель, чтобы твоя самка забеременела. Мы будем тут, поблизости, и проследим, чтобы все было в ажуре. А не то получишь еще не такую трепку.
      - Что ж, - неуверенно произнес Модьюн, - я не возражаю. В конце концов, она моя жена.
      
      Он смеялся и плясал. Вокруг самозабвенно кружились в танце человекозвери. Но его танец был самым неистовым. До сих пор он постоянно сдерживал двигательные центры, а теперь отпустил их на волю. Ритмичная музыка лилась в уши, возбуждая всю двигательную область мозга. И вот итог - стремительный, но удивительно изящный танец.
      Он ловко лавировал в густой толпе, пока после очередного поворота не оказался лицом к лицу с девушкой. Он обнял ее как раз в тот миг, когда, она, смеясь, тоже повернулась к нему.
      Они встретились в танце, она со счастливой улыбкой прильнула к нему и, покачиваясь в такт, положила руки нам плечи.
      И тут она впервые посмотрела ему в глаза.
      ГЛАВА 37
      
      И снова у Модьюна мелькнула знакомая мысль, вернее, подобие мысли: "Все очень убедительно".
      Он поймал ее, когда она уже исчезла - всего одна фраза, единственное умозаключение человека, который наконец, все понял. И сразу его осенила ужасная догадка:
      "Не достаточно убедительно".
      Лицо девушки чуть дрогнуло. Танец продолжался. Иллюзия - теперь Модьюн не сомневался, что это было иллюзией - оказалась довольно устойчивой.
      Но сам он уже ей не принадлежал. Он с интересом ждал появления истинной картины. И не особенно удивился, когда перед ним вместо реальности, всплыла новая галлюцинация.
      Двое стояли лицом к лицу - он сам и Банлт, человеккрыса. Банлт озадаченно спрашивал:
      - Моя... философия? А что такое философия?
      Вот они стоят рядом - высокий, мощный мужчина и тоже высокий, но более худощавый человекозверь. Они снова на Земле, в сверкающем мраморном зале суда Модьюн объясняет, что философия - это постоянно присутствующий фактор. И следовательно...
      - Что же побудило вас украсть машину?
      - Я ведь уже говорил: решил, что я ничем не хуже гиен. - Банлт замолчал и беспомощно развел руками в ожидании ответа.
      - То есть вы хотите сказать, - подытожил Модьюн, что в мире, который создал человек, власть могут захватить гиены, а остальные будут заниматься мелкими дрязгами изза каждой пустячной несправедливости?
      Человек-крыса заморгал.
      - Постойте, - сказал он. - Разве я так говорил?
      И только Балнт произнес эти слова, как вдруг он сам, и зал суда поблекли, как изображение на экране, когда в кинотеатре зажигают свет.
      Модьюн ничего не видел, но на ногах стоял твердо. Он стойко переносил временное неудобство, потому что был уверен: его разум пытается превозмочь постороннее воздействие и обрести ясность мысли. Краткий диалог с Банлтом, которого в действительности никогда не было, лишь очередная попытка зоувгов покончить с человеком. Они еще раз продемонстрировали ему, что человек и его разумные животные - безнадежно испорченные выродки, и к тому же совершенно безмозглые.
      А ведь человек способен на гораздо худшее, чем невинная выходка Балнта. Под маской мелочной ревности к чужому превосходству, в каждом человеке скрывается безумная гордыня. Эта безудержная страсть таится в его душе в неусыпном ожидании малейшей лазейки в барьерах, воздвигнутых чужими намерениями и целями. И если вдруг случится, что в этой стене предвзятости и агрессивности хотя бы на миг появится просвет, безумец бросится в него, куда бы тот не вел - к власти, богатству, благополучию, угнетению неимущих. И будет использовать любые средства убийства, пытки или заточение всех противников до единого. Он без жалости и колебаний изберет этот путь и пройдет его до конца.
      Если же взять земную женщину, то она всегда хочет одного - быть рядом со своим божеством. Легкомысленная принцесса, которая никогда не спросит мужчину, как он достиг своей цели. У нее одна мечта - чтобы он всегда оставался на вершине, подчинив всю свою жизнь этой цели.
      А те мужчины и женщины, которым пока не повезло, нетерпеливо и жадно дожидаются своего случая.
      Зоувги правы. Человеческий род не достоит жить
      Модьюн не удивился, что такой вывод его ничуть не тревожит. Он все больше ощущал происходящую в нем внутреннюю перемену.
      Какая ожесточенная схватка! Их одержимость не ведает сострадания. Шаг за шагом они навязали ему новую программу. Все началось с защитной телепатической реакции тела при первой стычке с гиеной... А закончилось грандиозным поединком, величие которого он сам еще не осознал, мощной атакой черной дыры. И вдобавок еще это грубое посягательство на него, как на личность!
      "Идиоты несчастные, - подумал Модьюн, - я и не заметил, как они превратили меня в бойца".
      И после этой мысли зрение вернулось к нему.
      Он снова стоял перед прозрачной дверью, ведущей в дом зоувга. Вокруг - мертвая тишина.
      "Ну конечно, - подумал он, - так и должно быть".
      Самый первый миг его появления здесь. В этот момент - зоувги объединились в единую цепь, пытаясь подавить его разум. Он понял, что на протяжении долгих смертоносных секунд, его мозг, мобилизовав все свои способности, так великолепно усовершенствованные нунулийцами, вел безмолвную схватку не на жизнь, а на смерть. Она разворачивалась в подсознании, на том уровне, который увы! - стал привычным для человеческого мышления.
      Вечная, бездонная стихия глубинных психических сил именно она, никогда ни о чем не спрашивая, всегда бездумно принимая любые мимолетные чувства и настроения, довела человечество до самого края, до той пропасти, где последние мужчина и женщина застыли вдвоем перед лицом вечности.
      Модьюн еще раз бросил взгляд га гористый пейзаж, потом снова на дверь и, наконец, заглянул в глубины своего разума. На этот раз сомнений не было. "Все настоящее, уверенно подумал он. - Теперь я на самом деле пришел".
      Остается самому решить свою участь.
      Он медленно открыл дверь и вошел в приемную. Секретарь-нунулиец, поджидавший его за столом на другом конце комнаты, протянул ручку и указал на книгу для посетителей. Модьюн взял ручку, наклонился и твердо, без колебаний вывел: "Модьюн, человек Земли, прибыл для заключения вечного мира на правах победителя, готовый продиктовать свои условия поверженному врагу..."
      И только написав эти слова, он заметил, что они начисто отрицают всю его жизненную философию. "Да, подумалось ему, - стоит почувствовать себя другим человеком, и все сразу меняется".
      Новое чувство говорило ему - человечество сделало все необходимое для того, чтобы выжить. Существование в обществе себе подобных его больше не страшит. И люди никогда не согласятся с ограничениями, стесняющими их развитие.
      Человечество выбирает жизнь.
      И это совсем другое чувство - жить, жить, жить!
      После секундного раздумья Модьюн еще раз взял ручку, чтобы добавить к уже написанному такие слова: "... на основе принципа - живи и давай жить другим, воистину так!"
      Потом подчеркнул ключевую мысль: "Воистину!"
      Выпрямился во весь рост, ощущая новый, доселе неведомый душевный подъем, сродни ликующей песне без слов.
      - Мне в какую дверь? - спросил Модьюн, и его голос раскатился громом в тишине приемной.
      Долгое молчание... На гладком сером лице нунулийца застыло странное выражение напряженного внимания. "Ждет инструкций", - понял Модьюн.
      Медленно, словно через силу, рука нунулийца поползла вверх и указала на правую дверь.
      Под ликующие звуки победного гимна Модьюн прошествовал в комнату.