А дом стоит себе спокойно (Вечный дом)

      Стивенс перевернул страницу. Первая глава начиналась словами: "Более тысячи лет возвышается этот замечательный дом на высоком холме над раскинувшимся с незапамятных времен океаном. Не обнаружено никаких, достойных внимания, документов, относящихся к тем, кто его построил".
      Адвокат полистал книгу, перескакивая с одного абзаца на другой. Она несколько напоминала исторический роман о наименее известных в истории человечества цивилизациях - древней Мексики и Южной Калифорнии с 900 года и до высадки в этих местах испанцев.
      Перегруженный сложными деталями текст показался Стивенсу не очень убедительным, во всяком случае, в рамках его собственных знаний о жизни майя, толтеков и ацтеков. Упоминались фамилии отдельных священнослужителейц, солдат. Так некоего Уксалака изрешетили стрелами за преступление, о котором ничего не сообщалось. Его похоронили на "восточном склоне холма в сосновой роще, которую толтеки впоследствии вырубили". Этому событию были посвящены всего все фразы и было совершенно непонятно, зачем о нем упоминалось вообще.
      Когда появились толтеки, - "длинными воинскими колоннами, растянувшись вдоль берега и истекая потом под жаркими лучами раннеосеннего солнца", - они поначалу намеревались снести Большой Дом. Но, как и у всех прочих завоевателей, с трудом пробившихся издалека к этим дальним рубежам, у них не оказалось под рукой необходимых орудий, чтобы справиться с возведенным из мрамора зданием. Эти священники-солдаты сделали, впрочем, открытие: помещение Дома, покинутого его бывшими владельцами, "укрывшимися в населенной простым людом деревушке далее, к северу", по своей комфортности превосходили все, что они когда-либо видели до сих пор. "Для очистки совести они воздвигли тогда на искусственной Горке деревянный храм, чтобы ублажить своего бога Кукулкана, а Дом использовали для проживания там вместе со своими женами. Длительное время фавориткой многочисленных священников-солдат была..."
      Имя этой женщины было тщательно зачеркнуто в тексте, чему Стивенс подивился, не видя тому причины. Расшифровать его было абсолютно невозможно.
      Он продолжал листать это произведение, которое начало действовать на него в какой-то степени завораживающе. Толтекская оккупация в конечном счете вступила в полосу кризиса, поскольку в течение ряда лет не прибыло ни одно из ожидавшихся подкреплений. А поскольку командовавший захватчиками священник был редкостным тупицей, то (снова чье-то имя было вымарано) решил с ним расправиться "прежде чем он раскроет секрет Большого Дома".
      Стивенс перевернул ещё одну страницу. И с первой же фразы подметил, что текст никак не был связан с предыдущим изложением. Объяснялось это тем, что 11 и 12 страницы, где, вне всякого сомнения, говорилось о тайне Большого Дома, были попросту вырваны. Тогда он отложил эту книгу в сторону и взялся за "Танекилу Удалого". В первых главах, которые он просмотрел мельком, рассказывалось о рождении в Испании и первых путешествиях вдоль африканских берегов капитана Танекила, о несколько сомнительных методах, с помощью которых он сколотил свое состояние, и, наконец, о его отплытии в Америку во главе флотилии. В 1643 г. во время бури у калифорнийского побережья его корабль "Альмиранте" затонул. Стивенс сразу же вспомнил, что на самом старом надгробии в семейном захоронении Таннехиллов год смерти первого предка указывался как 1770. Получалось, что погребенный там Танекила, не являлся родоначальником клана, пустившего корни в Америке.
      Следующую главу под названием "После бури" Стивенс буквально проглотил с начала до конца.
      "После бури К полудню все мы оказались на берегу - я имею в виду тех, кто уцелел после кораблекрушения. Эспанта, де Куржиль, Маржино и Керати пропали без вести. Наверняка утонули. Сожаление у меня вызвала только гибель Маржино - полного сарказма плутишки; что до остальных ничтожеств, то гореть им в аду за все те неприятности, что они мне причинили.
      Я тут же распорядился приняться за работу. Нельзя было терять ни минуты. Алонсо заметил нескольких туземцев, и у нас не было уверенности в том, что они, как обычно, окажутся глупыми, дружелюбно настроенными существами. Нам было абсолютно необходимо вывести оружие с "Альмиранте" до того, как тот пойдет ко дну.
      К двум часам пополудни Каунха обратил внимание на то, что буря начала стихать. Я послал его с дюжиной парней на двух шлюпках начать разгрузку. Действительно, ярость морской стихии спадала с каждым чамом, а к вечеру океан успокоился и вовсе. Нам к этому времени уже удалось переправить на берег две мортиры и большое количество мушкетов. Поэтому, не опасаясь более аборигенов, я на следующее утро велел послать к ним патруль в целях установления контакта ради добычи продовольствия.
      Берег был совершенно дикий, весь в невысоких холмах, утопавших в зелени. Птиц - в изобилии, и они целый день пели или верещали. Патруль подстрелил по дороге трех ланей и обнаружил множество съедобных корней, что вкупе с припасами, которые мы уже успели вывезти с корабля, сняло для нас проблему голода. Очень быстро я убедился в том, что мы попали в благодатную страну с превосходным климатом.
      На пятый день часовые доставили ко мне индейца, низкорослого и гнусной внешности, который бегло говорил по-испански. С первого взгляда было ясно, что это - отъявленный негодяй. Моим первым побуждением было: выслушать, чего он наплетет и тут же утопить его. Но он оказался полезным как переводчик и, к тому же, принес добрые вести. Он сообщил, что, как мы и сами уже догадывались, к северу имелась деревушка, где ютился простой люд, а их верховный вождь, что жил в доме, расположенном на высоком холме, выразил пожелание, чтобы мы остановились у него, но, вынужденный, к несчастью, отлучиться на некоторое время, он не мог приветить нас лично. Этой новости весьма обрадовались женщины, тяжко переносившие невзгоды жизни под открытым небом, но я воспринял её с недоверием. С чего бы это человек, достаточно сообразительный, чтобы стать вождем, приглашает группу испанцев поселиться в его резиденции, прекрасно понимая, что мы оттуда потом ни за что не уйдем?
      Но пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что риск для нас был минимальным. Располагая таким вооружением, мы были в состоянии подавить любую попытку погубить нас путем предательства. Кроме того, мне представилось очевидным, что так называемый верховный вождь на самом деле смылся для того, чтобы, находясь вне досягаемости, правильно оценить степень опасности, которую мы для него представляли. Что касается меня, то я, не долго думая, решил прикончить его в тот же миг, как только он сочтет возможным вернуться восвояси, не опасаясь за свою жизнь.
      Занять дом оказалось делом ещё более простым, чем я полагал. Нашу восьмерку пушек мы разместили вкруговую на вершине холма за каменными парапетами. Тем самым мы обеспечили себе господствующие позиции над всей прилегающей местностью. Через неделю мы так крепко закрепились на новом месте, что реальную угрозу для нас представляли теперь, пожалуй, только европейцы с тяжелой артиллерией. Какого-либо сопротивления своим действиям мы не встретили. Проживавшие там люди восприняли наш приход самым естественным образом и, кажется, никому из них ничуть не показалось странным, что я разместился в комнате их верховного вождя.
      Вскоре мне стало совершенно ясно, что застряли мы тут основательно и надолго. Хорошо зная, что из себя представляют капитаны двух других судов, я был убежден, что, даже если они и уцелели, то разыскивать меня не станут. Оба уже наверняка направились к мысу Горн и далее - в Испанию. Так что могло пройти немало лет, прежде чем в этих краях появится какое-нибудь судно. Посему я решил узаконить положение членов экипажа моего корабля по отношению к жителям деревушки, расположенной у подножья холма. Я сам пошел к ним и заставил всех их - мужчин, женщин и девушек - выстроиться в один ряд. Затем лично отобрал тридцать наиболее смазливых мордашек слабого пола, изолировал их мужей, распорядившись последних немедленно расстрелять и тут же закопать. Каждый член экипажа выбрал себе подружку. Я оженил их на месте чин-чином, как полагается, на Библии и каждой паре определил хижину. Через месяц жизнь пошла своим обычным чередом.
      В течение всего следующего года моей главной заботой было развитие нашего района. Разосланные повсюду патрули привели с собой захваченных в дальних деревушках рабов, которые принялись трудиться на нас под присмотром местных туземцев. Так что поселение вскоре существенно разрослось, и я окрестил его "Альмиранте".
      К концу второго года прежний хозяин дома все еже был в бегах. Из этого факта я сделал вывод, что он разумно и правильно оценил создавшуюся ситуацию, и что его единственной заботой было не допустить уничтожение дома. Каких-либо следов храма толтеков, о существовании которого где-то поблизости говорилось в легенде, мы не обнаружили. На мой же взгляд, сам дом являлся примером архитектуры майя, хотя его стиль несколько отличался от того, что встречается в Центральной Америке.
      На третьем году начались попытки убийств. Я очень скоро уверился в том, что слуившееся не было серией никак не связанных между собой фактов, а, наоборот, носило характер действий, подстроенных бывшим владельцем дома, желавшим заполучить его обратно. Теслакоданал нанес мне удар ножом в спину, и тот оказался бы для меня фатальным, если бы у меня не оказалось все же достаточно сил, чтобы оказать сопротивление. Стрела, поразившая Каунху, прошла на волосок от его правого легкого. А вот Алонсо так не повезло. Его любовница, из местных индейцев по имени Хико Аине заколола его кинжалом. Примечательно, что никто не покушался на женщин, что достаточно ясно указывает, для какой цели они предназначались.
      Хико и Теслакоданал, индеец, появившийся в нашем лагере уже в самые первые дни после высадки, сбежали вместе.
      Вот так началась эта длинная цепь попыток расправиться с нами, которые я подробно опишу в другой главе, поскольку эти события своеобразными вехами отметили тот путь, который должен был привести нас к раскрытию тайны Большого Дома, той самой, которая..."
      Как раз в этом месте страница и была оторвана. Стивенс проверил, не оказалась ли она случайно засунутой где-нибудь в другом месте книги, но нигде её не обнаружил. Зато выявил ещё семь других таким же образом обезображенных страниц. И каждый раз в том месте, где речь заходила о "тайне" Большого Дома.
      Адвокат ещё раз перечитал главу "После бури". Его поразило одно имя: Теслакоданал. Ему показалось любопытным, что у того оказались потомки в сегодняшнем Альмиранте.
      Он лениво раздумывал над этими вопросами, потихоньку погружаясь в сладкий сон, как вдруг вдоль позвоночника прообежала противная мелкая дрожь.
      6
      В комнату уже начали просачиваться первые лучи занимавшейся зари. Но они ещё увязали в цепкой темноте ночи, так что Стивенс с трудом различил два человеческих силуэта, неожиданно выросших рядом с диваном. Чей-то мужской голос повелительно прошипел:
      - Не двигайтесь, Стивенс!
      В нем звучала неприкрытая угроза. Адвокат застыл. Вскоре в его комнату набилось уже с дюжину неизвестных ему личностей. Как ни странно, но их многочисленность его успокоила. Если бы пришли прикончить его, то наверняка в одиночку или же вдвоем. Но их сейчас было слишком много, чтобы пойти на такое преступление. Он расслабился и подумал: "Это наверняка та самая группа, которая стегала плетью Мистру".
      Находившиеся рядом с ним двое уселись в кресла. Тот же самый голос произнес:
      - Не делайте резких движений. Мы все в очках ночного видения. Так что вы у нас как на ладошке.
      Последовала короткая пауза, а затем - вопрос:
      - Стивенс, кто вы?
      Молодой адвокат, раздумывавший в этот момент над тем, что это ещё за диковинки "очки ночного видения", машинально брякнул:
      - Кто я? Что вы имеете в виду?
      Вопрос показался ему странным. Члены банды, если, конечно, это были они, прекрасно осведомлены на его счет. Поэтому он контратаковал:
      - А собственно говоря, вы-то кто такие?
      Ответа не последовало. Но из темноты донесся женский голос:
      - Вижу, чуть ли не воочию, как работает его мозг. Думаю, что он не при чем.
      Тот, кто выступал вроде бы в роли официального представителя этой группы, проигнорировал реплику. Он продолжил:
      - Стивенс, в данный момент нас совершенно не устраивает ваша позиция в этом деле. Если вы действительно тот, кем кажетесь, то советую серьезно отнестись к нашим вопросам. Очевидно, что если вы кто-то другой, то попытаетесь провести нас.
      Адвокат внимательно его слушал. Все это подразумевало... он не знал даже, что именно. Вновь его охватило чувство какой-то нереальности всего происходящего. Но затем промелькнула мысль, что, возможно, удастся получить полезную информацию. И он довольно бесцеремонно заявил:
      - Не знаю, куда вы клоните, но прошу вас, продолжайте.
      Раздался сдавленный смешок той самой женщины, которая уже вмешивалась в их диалог.
      - Он думает, что сумеет выудить из нас кое-какие нужные ему сведения.
      Мужчина, похоже, взъярился:
      - Послушайте, дорогуша, мы весьма ценим вашу способность читать чужие мысли, но умоляю, попридержите язык за зубами и избавьте нас от бесполезных комментариев.
      - А сейчас он в весьма наивной форме всполошился, - тем не менее радостно поведала она. Но тут же спохватилась. - Ладно. Молчу, если вы так настаиваете.
      Воцарившееся после этой стычки молчание было особенно тягостным для Стивенса. Подумать только: эта женщина могла шарить в чужих мозгах! Телепатка! Его разум повелевал ему воспринимать это явление с сарказмом. Но он чувствовал, что столкнулся с событиями, истинный размах и глубину которых он пока просто не был в состоянии определить. Проявления высокого интеллекта, денежные интересы, явный в некоторых случаях всплекс насилия... У него было такое впечатление, что его выставили перед судом, а он понятия не имеет, в чем его конкретно обвиняют. Но не успел он и рта раскрыть, как говоривший от имени группы мужчина вновь атаковал его:
      - Стивенс, мы навели справки о вашем прошлом. Похоже, что особых сомнений не вызывает факт рождения тридцать один год тому назад на севере Калифорнии ребенка, названного Эллисоном Стивенсом. Мальчик с таким именем действительно посещал муниципальную школу в одном из городишек, а потом продолжил учебу в высшем заведении Сан-Франциско. Затем этого Эллисона Стивенса призвали на воинскую службу в морские силы...
      Для усердно внимавшего этим словам Стивенса все это в точности соответствовало реальностям прошлого и будило в нем определенные воспоминания. Пока мужчина молчал, телепатка, видимо, изучала его мысли. Внезапно он воскликнул:
      - Минуточку! А за кого вы меня принимаете?
      Заговорила женщина:
      - Вполне искренне считаю, что нет необходимости продолжать этот экзамен. Я четко отметила его реакцию, в которой в самом деле присутствовало все то эмоциональное изумнение, которое вы сами могли почувствовать в его голосе.
      Вмешался кто-то третий:
      - Но почему он принялся шарить в апартаментах Теслы?
      - Стивенс, - потребовал первый голос, - ответьте удовлетворительным образом на этот вопрос, и мы оставим вас в покое.
      Стивенс начал рассказывать, как он увидел Теслу, входившим в Уолдорф Армз. Но женщина оборвала его:
      - А теперь он разгневался. Его вдруг осенило, а не слишком ли смело мы ведем себя, вторгнувшись в его дом и подвергая допросу, словно мы действуем на вполне законных основаниях.
      Все рассмеялись. Но лидер жестко потребовал:
      - Отвечайте, Стивенс. Зачем вы так поступили? Не позволяйте гневу затемнить ваш здравый смысл. Отвечайте.
      Стивенс испытывал колебания. Однако, решил он, раз это поможет ему избавиться от столь опасной публики, то, пожалуй, стоит им все выложить. Он спокойно пояснил:
      - Незадолго до этого у меня состоялся разговор с Таннехиллом, и он сообщил мне, что Мистра Лэнетт была секретарем его дяди. А она связана с вами и когда я увидел, что... как бишь его зовут?
      Снова его прервала женщина-телепат.
      - Я чувствую, что за его словами скрываются иные мотивы... Такое впечатление, что он стремится побольше разузнать о Мистре. Думаю, он влюбился в нее. Или же тогда это и в самом деле ОН, у меня нет четкого представления на этот счет.
      Они встали. Кто-то тихо напомнил:
      - Заберите книги.
      Открылась дверь. Послышались шаги. Затем взревели моторы нескольких машин, отъехавших от дома. Стивенс пошел проверить дверь, ту самую, замок которой сначала Мистра, а потом и эти визитеры столь запросто отомкнули. Да, пора его сменить. По пути в свою комнату ему подумалось: а телепатка-то оказалась не на высоте и упустила один важный момент. Она не схватила, что на адрес Теслы он вышел в офисе Мексиканской импортной компании. Тем самым образовалась крупная брешь в акции, предпринятой против него. Получается, что агрессоры остались в неведении на счет того, что он располагает сведениями о местожительстве других членов группы и мог продолжить свое расследование. А таким путем, кто знает, он, может быть, отыщет Мистру. С этими мыслями он заснул, думая, насколько же прекрасна эта удивительная женщина...
      Утром в девять часов Стивенс уже отправился проверять, кто живет по одному из добытых им адресов. Поиски привели его к небольшой усадьбе, обнесенной железной решеткой. Дом стоял на значительном удалении от проезжей дороги. Он поинтересовался у проходившего мимо мальчугана, кто хозяин этой виллы. Тот бойко отбарабанил:
      - О! Да судья Адамс.
      Он внутренне похолодел, подумав: "Но это же смехотворно... Судья Адамс не может..." Но, поразмыслив, он был вынужден признаться самому себе, что понятия не имеет, что тот мог и чего не мог делать.
      К одиннадцати часам он уже имел данные о жителях по всем двенадцати адресам, которые он обнаружил в офисе Мексиканской импортной компании. В каждом без исключения случае речь шла о персонаже, занимавшем в городе солидное положение: судья Уильям Адамс, судья Олден Портер, хозяева двух ежедневных газет Альмиранте Джон Кэрвелл и Мартин Грант, владелица единственного частного банка в городе Мадлен Оллори, ещё пара женщин из высших кругов, и известный торговец-импортер и, наконец, последний по списку, но не по значению Дж. Эзвелл Дорди, возглавлявший крупные предприятия сталелитейной промышленности. Хотя последний из них был ещё совсем молодым человеком, утверждали, что он уединился в Альмиранте по причине неважного здоровья.
      Перечень получился настолько внушительный, что у Стивенса екнуло сердце: он сунулся в осиное гнездо. Все эти люди, вне всякого сомнения, по существу, контролировали жизнь в городе. Он заехал в самую крупную из двух газет и покопался там в библиотеке, отыскивая фото самых видных граждан Альмиранте. Из дюжины установленных им лиц он нашел снимки только семерых. По их внешнему виду и манерам он попытался представить себе, могли ли эти люди, натянув на себя маски, выглядеть как члены той банды, с которой он схлеснулся. К однозначному выводу он, однако, прийти не смог. Для этого требовалось увидеть самих этих лиц, услышать их голоса. Хотя, как его как-то заверил один знакомый актер, голоса можно достаточно легко изменять.
      Стивенс покинул редакцию, не представляя себе своих дальнейших действий. Было 24-ое декабря, канун Рождества, день, малопригодный для проведения расследований. Он подумал мимоходом, что неплохо было бы заручиться отпечатками пальцев Ньютона Таннехилла. Но сделать это, не прибегая к содействию полиции, представлялось нереальным. Все же он решил сразу же после праздников попросить свою секретаршу мисс Чейнер поискать документ с подписью старика Таннехилла. Ведь тот мог оставить на нем свои отпечатки.
      Недовольный собой, он отправился домой. Но в самый последний момент ему захотелось проехать близ Уолдорф Армз. Он остановился, не доезжая до знания метров пятьдесят, и остался за рулем. Так он просидел минут десять. Внезапно дверца авто открылась и запыхавшаяся Мистра Лэнетт плюхнулась на сиденье рядом с ним.
      - Я попросила бы вас, - обратилась она к нему, - помочь мне пройти в свою квартиру. Одна я не решаюсь этого сделать.
      7
      Стивенс ответил не сразу. Его одновременно обуревали противоречивые чувства - гнев и удовольствие. С одной стороны, он был рад её видеть. Но неприятие вызывала её манера вот так нежданно-негаданно появляться в духе пошлой мелодрамы. Следовало, правда, признать, что оба прошлые раза не оставляли ей другого выхода.
      - Ну как ваш бок, не болит? - нейтральным тоном осведомился он.
      Она нетерпеливо повела рукой.
      - Бок? Да рана давно уже затянулась.
      Одета Мистра была в зеленый костюм, который отлично гармонировал с цветом её глаз. Он внушительно, акцентируя каждое слово, произнес:
      - Думается, вы понимаете, что просто обязаны мне многое объяснить.
      Но внимание Мистры было целиком сосредоточено на наблюдении за входом в здание. Она отрывисто одернула его.
      - Об этом поговорим у меня дома. Не будем понапрасну терять времени.
      - Так вы хотите сказать, что кто-то может помешать вам пройти к себе?
      - Этого не случиться, если рядом окажется мужчина. Пойдемте...
      Адвоката поразила высота потолков в Уолдорф Армз. Все утопало в шикарных коврах. Лифт доставил их на четвертый этаж. Мистра остановилась перед застекленной дверью. За ней просматривалась вторая, металлическая. Женщина последовательно открыла и тут же закрыла за собой обе. Стивенс следовал за Мистрой по коридору с поразительно высоким - метров пять! потолком. Та же особенность была характерна и для комнаты, в которую они в конце концов вошли. Лэнетт тут же направилась в чему-то, весьма смахивавшему на бар. Стивенс выхватил свой "намбу".
      - Думаю, было бы полезно проверить все помещение.
      - Ни к чему. Здесь мы в безопасности.
      Несмотря на столь категоричное заявление, на душе у адвоката было неспокойно. Он все же проследовал коридором дальше до двух спален с прилегавшими к ним ваннами. В глубине виднелась лестница, поднимавшаяся к двери. Запертая на ключ, она, как с удивлением отметил адвокат, была из металла, к тому же, на вид, довольно толстого. Вернувшись к гостиной, он прошел по коридору в другую сторону до ещё одной комнаты, в которой ему бросилсь в глаза застекленные полки, заполненные, как ему показалось, альбомами с пластинками. Вдоль правой стены тянулась электронная аппаратура. Наверное, мелькнула мысль, комбайн из проигрывателя, телевизора, радио, различных трансформаторов, а, возможно, и передатчика... Напротив этой техники размещалась библиотека. Множество книг. Любопытно, что читает Мистра? Верхние полки заполняла исключительно научно-техническая литература - несколько сотен названий. Ниже стояли труды по истории, более половины из которых на испанском языке. Из английских заголовков привлекли внимание: "История испанской цивилизации в Америке", "Испанское влияние в древней Мексике", "Годы становления Альмиранте", "Танекила Удалой", "История Большого Дома".
      Донесшийся из гостиной звон бокалов напомнил ему, что не следовало оставлять в одиночестве красавицу. Вернувшись, он застал Мистру за стойкой бара, где она колдовала над бутылками.
      - Попробуйте-ка вот это... Такого напитка вам, уверена, ещё не доводилось пробовать.
      Усевшись в кресло, адвокат с недоверием взглянул на предложенный бокал.
      - Это ещё что такое?
      - А вы пригубите...
      Впечатление было такое, будто он взял в рот зажженную спичку. Огнем ожгло горло, а змейка пламени проскользнула далее вплоть до желудка. На глазах невольно выступили слезы. Голова словно заполнилась туманом. Он немного устыдился, увидев, как смакует напиток, иронически поглядывая на него, Мистра. А ведь, какого только пойла не доводилось ему пробовать в своей жизни.
      - Продолжайте, продолжайте... - проронила она. - Это сродни классической музыке... Надо проявить настойчивость... И это лучше любого другого алкоголя.
      Он глотнул ещё раз. Снова полыхнуло, но на этот раз он уже не поперхнулся и не пустил слезу.
      - Что это за штука? - полюбопытствовал Стивенс.
      - Октли.
      Ему не приходилось слышать о его существовании.
      - Когда-то его пили древние майя... А это его специальный вариант, сделанный по моему собственному рецепту.
      Он отхлебнул ещё раз и спросил:
      - Кто они, эти люди, что подвергли вас унизительному бичеванию?
      - О! - Она передернула плечами. - Члены одного клуба.
      - Что это за клуб?
      - Самый закрытый из всех, существующих в мире.
      У неё вырвался легкий смешок.
      - Каковы условия вступления в него?
      - Для этого надо обладать бессмертием, - небрежно кинула Мистра.
      И залилась смехом. Ее зеленые глаза засверкали. Все в ней дышало жизненной силой и энергией. Стивенс нахмурился. Ему стало ясно, что вытянуть из неё серьезный и удовлетворяющий его ответ будет не так-то просто.
      - Ладно, - уступил он. - Что это за книги у вас? И в чем состоит тайна Большого Дома?
      Мистра бросила на него острый взгляд. Ее щечки порозовели, глаза неестественно блестели. В конце концов она отреагировала:
      - Насколько я поняла по звукам, вы уже побывали в моей библиотеке. Что вы там успели прочеть?
      - Ничего.
      Но он рассказал ей о книгах, изъятых им у Теслакоданала. На её лице появилось задумчивое выражение.
      - Когда мне достались эти экземпляры, в них были вырваны те же самые страницы. Вымараны и фамилии, причем, в тех же самых местах.
      Они в молчании выпили ещё по глотку. У Стивенса сложилось впечатление, что Мистра собиралась что-то добавить к сказанному.
      - Так получилось, - и впрямь произнесла она, - что мне известны зачеркнутые имена. Их взяли себе некоторые члены нашей... нашей немногочисленной секты.
      И она снова рассмеялась, вопрощающе посматривая на него.
      - Ну вот... - протянул он.
      - Вот так-то.
      И она снова наполнила бокалы. Он приложился ещё разок.
      - Какого дьявола, - задумчиво произнес он, - расплодилось столько безумных сект в Калифорнии? Возьмем, к примеру, эту так называемую мексиканскую цивилизацию доколумбовского времени! Если когда-либо и существовали погубившие свою душу люди, то именно они были ими.
      Она наблюдала за ним сверкающими как драгоценные камни очами. Но её лицо казалось ему подернытым думкой. Стивенс мрачным тоном развил свою мысль:
      - С точки зрения появления в человеской истории отягощенных жаждой крови цивилизаций, древние мексиканцы побили все рекорды. В период упадка им требовалось приносить в жертву своим омерзительным богам и богиням уже свыше пятидесяти тысяч человеческих жизней в год!
      Он нечаянно заметил, что опустошил и второй бокал. Поднявшись адвокат еле удержался на ставших ватными ногах и вынужден был, чтобы устоять, уцепиться за стойку бара.
      - Впрочем, что об этом рассуждать, - пролепетал он. - Лучше поговорим о вас. И не наливайте мне более. Еще рюмка - и я окончательно наклюкаюсь.
      Он кое-как добрел до Мистры и заключил её в свои объятия. Она не сопротивлялась, когда Стивенс поцеловал её и даже через некоторое время откликнулась. Это смутило их обоих. Он отодвинулся. Задрожавшим от волнения голосом произнес:
      - Вы самая красивая из всех, когда-либо встречавшихся мне женщин...
      Стивенс сознавал, что Мистра не переставала внимательно следить за ним. Но её взгляд он истолковал как приглашение к близости. Они вновь, и надолго, слились в поцелуе, хотя она не проявляла какого-либо нетерпения. Когда же адвокат попытался пройти по комнате, то зашатался, все поплыло у него перед глазами. Ухватившись вновь за стойку бара, он обвиняющим тоном бросил в её адрес:
      - Я пьян.
      - Скажите лучше напичкан наркотическими снадобьями.
      Стивенс неуверенным движением развернулся к центру комнаты. Мистру он теперь едва различал во все сгущавшейся вокруг него пелене.
      - Я сделала это нарочно, - добавила она.
      Он шагнул к Мистре и вдруг почувствовал, как на него стремительно надвигается поверхность пола. Падение на какой-то миг отрезвило его.
      - Но зачем же вы так поступили? - Стивенс еле ворочал языком. - Что это...
      То не было самым последним, что сохранилось в его памяти, но последнее, о чем он вспоминал хоть сколько-нибудь отчетливо.
      8
      Стивенс проснулся от брызнувших ему в глаза лучей солнца. Он долго лежал, не шевелясь и бесцельно тараща глаза на потолок странной комнаты. И вдруг разом осознал, где находится. Он рывком поднялся с кровати, не зная толком, что собирался сделать, напряженно задумался. Постепенно первоначальная скованность прошла. Он был жив. Какими бы мотивами не руководствовалась Мистра, накачав его наркотическим зельем, оно оказалось неопасным для жизни.
      Его одежда лежала рядом, на стуле.
      Он поспешно оделся и выглянул в коридор. Вспомнил, что рядом находится вторая спальня. Он на цыпочках дошел до нее. Дверь была незаперта. Стивенс приоткрыл её и просунул голову.
      Некоторое время он созерцал спящую Мистру. Во сне она выглядела необыкновенно юной. Она показалась ему даже моложе, чем он сначала думал. Сейчас ей можно было дать двадцать четыре - двадцать пять, чем тридцать лет.
      Адвокат припомнил, что в течение этой долгой ночи она была крайне взвинчена. Но так и не смог восстановить в памяти, был ли он с ней вместе в этой комнате или в соседней. Зато в мыслях ясно видел, как Мистра много раз плакала и неоднократно что-то говорила ему про Большой Дом.
      Большинство из сказанного ею растворилось в сплошной мгле. Но кое-что все же сохранилось и совершенно отчетливо. Вероятно, её слова так же безжалостно жгли ему мозг, как октли горло. Одна мысль об этих закрепившихся у него фразах повергла его в шок. Он уже собирался прикрыть дверь, но успел заметить, что Мистра, открыв глаза, сосредоточенно наблюдает за ним.
      Да, да, она СЛЕДИЛА ЗА НИМ. Стивенс инстинктивно несколько подался назад. Тотчас же выражение в глазах Мистры изменилось. Они, глубоко запав, неистово запылали. Сейчас они очень походила на те, что были у нее, весьма странные и необычные, - в тот момент, когда адвокат отключался под воздействием наркотика. Внезапно Стивенс узнал о её возрасте - больше, чем двадцать пять, больше, чем тридцать. Он вспомнил, что она упоминала о бессмертии... "Это старый-престарый Дом...", - лихорадочно шептала она в ночном мраке. Как если бы перед внутренним взором во всей своей беспощадности промелькнули какие-то скрытые циклы её жизни, пробудив в Мистре подернутые смертью видения. "Это старый-престарый Дом..."