Молли удалось взять у Линди обещание подождать с поездкой в Орендж до Рождества, в ответ пообещав постараться отложить до праздника сумму, необходимую для поездки. Вопреки тягостному и мрачному настроению, Молли не позволяла своей подавленности сказаться на семье и отнять у детей последние счастливые дни.
      Как Молли и сказала Линди, она надеялась, что сможет вернуть малышей в Эппл-Спринз через год. Но она сама желала бы знать, каким же это образом! Молли решила пока не тревожиться. Она не позволит предстоящей разлуке омрачить праздник.
      Однако дети все чаще и чаще настаивали, чтобы она написала Рубелу и пригласила его на Рождество. Молли подозревала, что Линди вбила им это в головы. А может быть, Шугар? Впрочем, не так уже важно, кто это сделал, гораздо важнее, что выбить эту идею из их головок было невозможно.
      Все началось, когда мистер Тейлор и его жена прибыли, чтобы после праздника отвезти Тревиса назад в школу. Они планировали остаться в Сан-Августине до пятнадцатого декабря, так как мистера Тейлора пригласили в Сан-Августин прочесть курс лекций. Тревис должен был приехать домой вместе с ними на Рождество.
      – Эй, Молли, – окликнул ее, уезжая, Тревис, – почему бы тебе не написать Рубелу и не пригласить его навестить нас на Рождество?
      – Да, да! – закричал Вилли Джо. – Напиши Рубелу, Молли! Он всегда говорил, что Шугар вкусно готовит, и ты тоже.
      – Нет! Нет!
      – Пожалуйста, Молли, – умолял Вилли Джо.
      Малыш-Сэм потянул ее за юбку:
      – Пожалуйста, Молли, напиши мистеру!
      Младшие братья всю неделю повторяли эту просьбу утром, днем и вечером, и Молли поняла: ей надо придумать, как заставить их замолчать, прежде чем она сойдет с ума. Она знала, что ей не следует приглашать Рубела Джаррета в Блек-Хауз на Рождество. Однако, пытаясь успокоить детей, она все же написала письмо.
      – Я написала, – сказала она всей честной компании однажды утром за завтраком.
      Этим утром она намеревалась пойти в город и выяснить, что Клитусу известно о последнем предложении «Харвей». Она чувствовала себя виноватой. «Ты обманываешь детей!» – упрекала Молли ее совесть. Линди взглянула на сестру с подозрением.
      – Дай прочитать, – попросила она.
      Молли вытащила письмо из кармана фартука и протянула. Малыши слушали, Линди читала вслух.
      – «Мистер Джаррет»… Мо-олли! Ты не должна называть его мистером Джарретом!
      – Его зовут Рубел, – подсказал Вилли Джо.
      – Я знаю его имя, – ответила Молли.
      Линди прочитала первую строчку:
      – «Дети попросили меня написать вам»… – Линди подняла глаза. – Молли!
      – Линди! – передразнила Молли.
      – Ты не должна упоминать, что это мы просили тебя написать, – выразила недовольство девочка.
      – Но вы просили!
      – А ты не упоминай об этом!
      – Ты просишь меня обмануть его?
      Они посмотрели друг на друга через головы мальчиков.
      – Напиши то, что ты чувствуешь сама, – возразила Линди, – и это не будет ложью.
      Молли попыталась вырвать письмо.
      – Я попробую. Сейчас оставьте меня одну.
      Линди увернулась, не желая возвращать письмо.
      Она начала снова:
      – «Дорогой мистер Джаррет, дети просили меня написать вам и пригласить к нам на Рождество на обед».
      – На обед? И он не сможет остаться после обеда? – удивился Вилли Джо.
      – Почему бы ему не пожить у нас, как прежде? – не понял Малыш-Сэм.
      Молли отобрала у Линди письмо.
      – Потому что он все равно не приедет, Вилли Джо…
      – Я Сэм!
      – Да-да, я знаю. Ешь. У нас много дел. Нужно помочь Шугар.
      – Напиши другое письмо, – тихо попросила Линди.
      – Нет!
      – Пожалуйста, Молли.
      Молли вздохнула. Какая разница! Она все равно не собиралась посылать письмо. Можно, конечно, написать и то, что хотят, чтоб было написано, дети. Если она откажется, они проведут оставшиеся до Рождества дни в бесконечных спорах.
      – Хорошо, – согласилась она, – я напишу другое.
      – Ты поспеши, скоро Рождество, – напомнил Вилли Джо.
      – Поспеши, Молли, иначе мистер может снова отправиться в Калифорнию, – забеспокоился Сэм.
      – Я покажу вам письмо за обедом, – Молли хотелось верить, что Рубел уже в Калифорнии.
      Но если он так далеко, почему воспоминание о нем столь живо в ее сердце? Почему ей все еще ужасно больно?
      Клитус не приходил в Блек-Хауз ужинать с того самого вечера, когда она объявила ему, что не выйдет за него замуж. Но в церкви он все еще садился рядом с ней. Свои колени он, конечно, не предлагал Малышу-Сэму в качестве подушки. Дети сидели по другую сторону от Молли.
      Молли не изменила своих намерений – черкнуть письмо она всегда успеет – и отправилась в банк.
      – Молли, – широкая улыбка появилась на лице Клитуса. – Входи.
      Он провел ее в свой кабинет, указал рукой на стул, закрыл дверь и сел на край своего стола, внимательно глядя на нее, как человек, потерявший навсегда любовь. «Любил ли он меня?» – подумала Молли.
      – Как ты? – он смотрел на нее, не отрывая взгляда.
      – Прекрасно.
      Клитус помолчал минутку.
      – Я думаю, ты пришла по делу, – сказал он, наконец, его голос выдал разочарование.
      Молли приступила к вопросам:
      – Что ты знаешь о представителях «Харвей»?
      – Они заинтересованы в покупке.
      – Когда они купят?
      – Как только ты решишь продать.
      – Ты имеешь в виду… даже прежде, чем будет известно, где пройдет железная дорога?
      – Думаю, да. В договоре все будет отражено. И не так уж плохо, в конце концов, что пока никто и не собирался уточнять, где именно пройдет железная дорога. Еще одна ложь в длинном списке подвигов Джаррета!
      Молли постаралась пропустить замечание мимо ушей, разглядывая нелепую картину на стене: элегантная пара гуляла под дождем по гладкой, мощеной булыжником дороге в каком-то городе.
      Несмотря на обман, Рубел сделал немало и хорошего и заслужил благодарности. Но этого говорить Клитусу Молли не хотела.
      – Что именно будет отражено в договоре?
      Клитус положил сцепленные замком руки себе на бедро.
      – Они купят дом, начнут его обновление в январе, а если железная дорога не пройдет через Эппл-Спринз, они согласны вернуть дом прежней хозяйке.
      – Как насчет денег?
      – Сначала они заплатят лишь часть продажной стоимости, и эта сумма послужит компенсацией при расторжении договора, если сделка не состоится.
      – И велика ли эта сумма?
      – Тебе хватит на жизнь в течение какого-то периода времени, причем довольно длительного: пока маршрут дороги не определится окончательно. Обновление дома, которое будет сделано за это время, окажется для тебя бесплатным. Их заставляет так поступать необходимость выжить в конкурентной борьбе компаний.
      – Если я правильно поняла, дети смогут…
      – Нет, Молли, не смогут. Люди «Харвей» рассчитывают, что на эту сумму ты одна сможешь жить, сняв в аренду маленький дом в городе на три месяца. Они полагают, что к этому времени в руководстве «Латчер и Мур» будет решен вопрос в отношении железнодорожного полотна.
      Молли выпрямилась на стуле, доблестно стараясь сосредоточиться на деле и решив не обращать внимания на горечь в душе.
      – Я соглашусь только в том случае, Клитус, если они дополнительно заплатят за следующий семестр Тревиса, без взыскания последующего возмещения, а также возьмут на себя расходы на проживание в течение трех месяцев вместе со мной моей сестры. Мы обе будем работать, так что это выльется компании не в такую уж большую сумму.
      Клитус нахмурился.
      – Ты, действительно, намерена продать Блек-Хауз?
      – Разве не ты заставлял меня сделать это с тех самых пор, как умерла мама?
      Он наклонился и взял ее руки в свои.
      – Ты упускаешь из виду наиболее важную часть моего предложения, я ведь предлагал тебе не только продать Блек-Хауз…
      Молли вырвала руки. Клитус сел на место, глядя ей в глаза с этим своим вечным виноватым выражением на лице.
      – Не хочу оказывать на тебя давления, – сказал он, – но я не намерен сдаваться.
      Позже Молли обдумала эти слова, довольно важные и сказанные любящим ее человеком. Почему же сдался Рубел? Он не любил ее так сильно, как Клитус? И почему она не может ответить на любовь Клитуса? Однако у нее было одно дело к Клитусу.
      – Я хочу, чтобы ты был посредником при продаже моей земли.
      Клитус широко открыл глаза:
      – Той, где мы собирались строить?..
      Молли вскочила:
      – Если ты не хочешь помочь мне, я найду кого-нибудь другого.
      – Садись, – остановил он ее.
      Молли села, зная, что Клитус – единственный человек, к которому она может обратиться.
      – Теперь скажи мне, почему ты хочешь продать землю.
      – Я не намерена оставлять малышей у родственников дольше, чем это будет необходимо. Я знаю, уйдет некоторое время на то, чтобы продать землю, так как лес на ней срублен, – Молли взглянула, побледнел ли Клитус при упоминании о деле, в котором он сыграл такую неблаговидную роль, хоть и отказывался признать это, и была удовлетворена, заметив, как желваки заходили у него на скулах. – Эти малыши – не только мои братья, но они и между собой лучшие друзья. Думая, что они будут разлучены больше, чем на год, я не могу согласиться отослать их от себя.
      – Но что ты можешь сделать, как не отослать их? – его глаза умоляли ее дать правильный ответ, то есть ответ, который он считал правильным: ничего! – Ведь я прав, Молли. Не торопись, подумай. Я когда-нибудь обманывал тебя?
      «Нет, – думала Молли по пути в Блек-Хауз. – Клитус Феррингтон никогда ее не обманывал. Но дело было не только в обмане».
      Хотя Молли сняла табличку «закрыто» после праздника, у них теперь редко бывали посетители. Она предполагала – это из-за праздничных дней. Люди предпочитали оставаться дома.
      Молли слышала поговорку: пришла беда – отворяй ворота. Эта поговорка вполне оправдала себя в Блек-Хауз. Все началось с той самой ночи, когда она убежала с Рубелом в сторожку. Если бы она могла что-либо исправить в своей жизни, то исправила бы ту ночь. Впрочем, она понимала, что не только та ночь в объятиях Рубела Джаррета оказалась причиной ее бед. У нее нет деловой хватки, Клитус прав.
      – Где письмо? – потребовал Вилли Джо, когда семья собралась в столовой.
      Даже если не было гостей, Молли настаивала, чтобы они обедали и ужинали в столовой – воспоминания, воспоминания на долгие годы… Она вытащила письмо и протянула Линди.
      Линди внимательно его изучила, ее губы растянулись в улыбке.
      – Это письмо лучше, Молли, намного лучше, хотя могло бы быть еще лучше…
      – Прочитай, Линди, – настаивал Вилли Джо.
      – «Дорогой Рубел», – читала Линди, – «дети, Шугар и я приглашаем тебя в Блек-Хауз на Рождество. Все мы надеемся, что ты сможешь приехать. Твой друг Молли Дюрант».
      – Твой друг? – спросила Линди. Молли смутил ее взгляд.
      – Попроси его приехать пораньше и помочь нам нарядить елку, – попросил Вилли Джо.
      Всю неделю малыши беспокоились, когда же они пойдут в лес и выберут елку. Не маленькую елочку, а большое дерево! Предложение Вилли Джо больно кольнуло Молли в сердце. Она представила себе, как мальчики и Рубел тащат из леса елку, вся семья собирается в гостиной, они украшают елку, поют рождественские песни и смеются…
      Смеются? Они будут смеяться и без Рубела Джаррета!
      – Я пойду с вами рубить ель, – сказала Молли.
      – Но мы хотим большую елку, – заметил Вилли Джо.
      – Бо-о-ольшую! – повторил Малыш-Сэм, подняв ручонки к потолку.
      – Мы срубим большую, – пообещала Молли. – Тревис приедет домой к концу недели, и мы пойдем в лес. Линди тоже пойдет. Мы возьмем лошадь и привезем ель домой.
      Малыш-Сэм наклонил голову и потер кулаком глаза:
      – Я хочу, чтобы мистер пошел с нами.
      Молли едва сдержала слезы. Один взгляд на малыша вызывал у нее в эти дни приступ удушья. Сэм все еще называл Рубела мистером, как звал с самого начала… с самого начала и до того времени, когда они узнали, что Рубел Джаррет лжец.
      – Если мы привезем ель сами, – убеждала Молли, – мы удивим всех, кто придет к нам на Рождество.
      Она еще не знала, как объяснит отсутствие Рубела. Это будет, конечно, большим разочарованием для всех, но следующий день после Рождества, когда она объявит о своих намерениях, станет еще большим потрясением. Как она и сказала Линди, жизнь полна разочарований.
      Когда Молли протянула руку за письмом, Линди отказалась его отдать.
      – Я сама отправлю.
      – Нет, – Молли встала и забрала письмо из рук сестры, – это мое письмо, я должна сама надписать адрес на конверте. Как это будет выглядеть, если он получит мое письмо с адресом, написанным твоей рукой?
      – Напиши адрес, а я отнесу на почту, – согласилась Линди.
      – Если ты не доверяешь мне, то тебе вообще не следовало просить меня писать это письмо!
      Дети смотрели, как она надписывает адрес и кладет в свою сумочку, чтобы отослать письмо, когда пойдет в магазин после полудня.
      Однако потом Молли перепрятала письмо понадежней, в ящик платяного шкафа под стопку белья. Оставалось еще две недели до Рождества, и Молли проверяла ящик по нескольку раз на день, чтобы быть уверенной: дети не нашли письмо и не отослали. Единственное, что могло испортить им последнее Рождество в старом доме, это приезд Рубела.
      Первый вопрос, который задал Тревис, переступив порог дома: сможет ли он вернуться в школу. Молли с облегчением сказала ему «да». Но когда он спросил, откуда на этот раз взялись деньги, Молли уклонилась от ответа.
      – Откуда и раньше!
      – Ты хочешь сказать, что не знаешь?
      Она пожала плечами, обняла брата и напомнила, что дареному коню в зубы не смотрят.
      – Но не ожидай много подарков!
      – Когда у нас были подарки, а, Молли?
      Молли сжала губы от этой печальной правды.
      Тревис обнял ее:
      – Какое это имеет значение?
      Клитус пришел на ужин в воскресенье и принес с собой договор, подписанный представителями «Харвей». Он передал его Молли на кухне, когда Шугар вышла, чтобы ударить в треугольник, созывая всех на ужин. Молли сунула договор в карман фартука, даже не взглянув на него.
      – Они согласились на все условия? – спросила она, удивляясь, что все оказалось так просто.
      – Мистер Браун просил передать тебе, что ты заключила выгодную сделку.
      Молли улыбнулась, но не тому, что теперь у нас в руках проклятый договор, просто она радовалась, что сможет послать Тревиса в школу на следующий семестр.
      – Что насчет земли? – спросила она Клитуса.
      – Нужно некоторое время, Молли. Наберись терпения.
      – У меня нет больше терпения, – она наблюдала, как Тревис повел братишек умываться на заднее крыльцо. – И я не хочу больше быть терпеливой.
      – Если ты поставишь свою подпись сегодня, – предложил Клитус, указав рукой на карман ее фартука, куда она спрятала договор от детей, – я отошлю его обратно завтра же. У тебя будут деньги уже до Рождества.
      – Я хочу подождать и подписать его после Рождества.
      – Ты смогла бы купить подарки, получив деньги.
      – Я продаю дом не для того, чтобы купить подарки, Клитус. Я подпишу контракт после Рождества.
      – Если ты ждешь чуда, то лучше не жди, – посоветовал Клитус. – Даже если рождественская звезда упадет тебе на голову, то и она не сможет вызволить тебя из беды. Все, что ты можешь сделать, это подписать…
      – Но если я все же подожду до двадцать шестого декабря, получим ли мы деньги в середине января, когда они будут нужны мне, чтобы оплатить учебу Тревиса?
      – Да.
      – Тогда я подожду.
      По какой-то неясной причине ей казалось, что лучше всего подождать.
      Этой же ночью Молли спрятала договор под белье, туда же, где лежало неотправленное письмо. Она сомневалась, не возненавидят ли ее дети, когда откроется, что она не отослала письмо, или когда они узнают, что она продала дом? Конечно, продажа дома причинит им большую боль.
      Но пока все шло так, как она и задумала. Только бы продать землю за приличную цену, чтобы она сумела вернуть к себе малышей через год и содержать Тревиса, пока он не закончит школу. Потом Тревис поможет остальным получить образование и встать на ноги.
      Всем, кроме Линди. Линди хочет найти Джефа. Может, это и к лучшему, в конце концов.
      За четыре дня до Рождества, когда они только что сели обедать, послышался стук лошадиных копыт. Кто-то проскакал по тропинке и, подняв облако пыли, остановился около привязи для коней. Сердце Молли застучало. Она посмотрела на Линди, выражение ожидания на лице которой отражало ее собственные чувства.
      Первой мыслью, пришедшей Молли в голову, было, что дети, видимо, нашли письмо и отослали. Но нет, она точно знала, что письмо лежит на месте. Она проверяла сегодня утром. Договор и письмо были там, куда она их положила. Это не Рубел!
      Линди выбежала на кухню прежде, чем хлопнула задняя дверь. Она остановилась на середине, словно приклеившись к месту, потом вдруг запрыгала, как белка, которую неожиданно выпустили из клетки.
      – Джеф!!!
      К тому времени, когда остальные вскочили со своих мест и бросились на кухню, Джеф уже кружил Линди в объятиях.
      Молли стояла, совершенно ошеломленная. Слезы катились у нее по щекам – слезы радости и одиночества. Нет, это слезы счастья, упрекнула она себя. Джеф вернулся к Линди. Малыши примчались и обхватили Джефа за ноги. Отпустив Линди, он взъерошил их жесткие, как пакля, волосы.
      – Как ты, Вилли? Как дела, Сэм?
      Когда они перестали визжать от восторга, Тревис подошел и протянул Джефу руку.
      – Рад видеть тебя, Джеф.
      – Я тоже. Как школа?
      – Нас распустили на каникулы.
      Все это время Линди обнимала Джефа за пояс, как будто она больше никогда его от себя никуда не отпустит. Молли наблюдала за ними с порога, думая о той ночи, когда Рубел ворвался в комнату Джефа и выгнал его в сарай. Ей хотелось знать, что делал бы он сегодня.
      Джеф посмотрел на нее:
      – Мисс Молли…
      – Джеф, – она обняла его и улыбнулась Линди. – Мы рады тебя видеть. Ты останешься на Рождество?
      Джеф взглянул на Линди, их глаза встретились.
      – Если это не доставит вам хлопот.
      – Нисколько, – ответила Молли.
      Схватив своих братишек подмышки, она оттащила их от Джефа.
      – Давайте-ка посмотрим, оставила ли Шугар что-нибудь, чем можно было бы накормить этого лесоруба?
      Джеф поздоровался с Шугар, и Молли получила от нее весьма красноречивый взгляд: «Я же говорила!».
      Потом они все вместе сели за стол, Джеф на свое обычное место, Линди с ним рядом. Пока он ел, Линди держала руку у него на плече, словно чтобы не сомневаться ни мгновение: он никогда больше ее не покинет.
      Малыши тут же предложили ему пойти с ними завтра за рождественской елкой, и Джеф согласился. Они перестали галдеть.
      – Ты вернулся, – прошептала Линди, как будто ей трудно было в это поверить.
      – Я тебе говорил, что вернусь, – он набил рот куском пшеничного хлеба.
      Линди посмотрела через стол, но Молли отвела глаза.
      – Я знаю, ты говорил, но я не была уверена… то есть, я не знала, когда, и потом…
      – Джеф, – перебила Молли, – расскажи мне, как вы поймали Хеслета.
      – Да нечего рассказывать. Рубел подозревал его уже давно.
      – Верно, – вмешался Тревис – Ты помнишь то воскресенье, когда Рубел брал нас с собой, Молли? Он выслеживал Хеслета, и мы тогда почти что схватили его.
      Джеф засмеялся.
      – Почти! Может быть, мы и схватили бы его, если б знали, чьи деревья он валит, – Джеф обмакнул кусок хлеба в простоквашу и отправил его в рот. – Ведь он порой рубил деревья и на законных основаниях, этот Хеслет.
      – А что же Вальдо и Колдер? – спросила Молли.
      – Они были с ним. Я слышал, конные полицейские арестовали их в лесном лагере, куда Хеслет их переправил. Их двоих отправили в Джаспер, так как они были схвачены в том округе.
      Молли широко открыла глаза.
      – Слава Богу, что ты ушел вовремя! Тебя тоже могли ведь схватить вместе с ними!
      – Поэтому-то Рубел и взял меня с собой. Он не хотел, чтобы полицейские подозревали, что я тоже замешан в этом деле.
      – А ты был замешан? – спросил Тревис.
      – Тревис! – упрекнула Линди.
      – Я хотел сказать; ты рубил лес незаконно, сам того не подозревая?
      – Думаю, нет. Когда мы приехали в Орендж, то вместе с Рубелом просмотрели все документы. Похоже, по счастливой случайности, я избежал этой участи.
      – И, слава Богу, – вставила Молли. – Я знаю, невежливо спрашивать о деньгах, но полицейские рассказали нам о вознаграждении.
      Джеф выглядел озадаченно.
      – Они сказали, что ты получил большое вознаграждение за помощь следствию.
      – О… э… э… да, мэм. Они и мне сказали это.
      – Тебе не выплатили?
      – Еще нет, – Джеф помолчал, потом добавил: – Судебное разбирательство еще не закончено, как я слышал.
      Только поздним вечером Молли удалось оторвать малышей от Джефа и отправить их в постель. Тревис, Линди и Джеф сидели на крыльце и разговаривали. «Времена меняются, – подумала Молли, – и мы должны меняться вместе с ними». Конечно, со всеми теми проблемами, которые теперь встали перед ними, ей будет трудно проследить за Линди и Джефом, и они будут спать под одной крышей сегодня.
      Джеф, в конце концов, вернулся, в отличие от Рубела! Джеф вернулся. Она молилась, чтобы он оказался честным парнем.
      – Хочу пожелать вам спокойной ночи, – Молли обняла каждого по очереди, чувствуя себя больше матерью, чем сестрой. – Мы ужасно рады, что ты приехал, Джеф. Твое присутствие в Блек-Хауз сделает Рождество для нас еще более приятным праздником.
      Молли подумала о малышах, ожидавших приезда Рубела. Они будут несколько меньше расстроены теперь, когда приехал Джеф.
      – И Рубел приедет тоже, – произнесла Линди.
      Молли замерла, вслушиваясь и ожидая самого худшего.
      – Молли отослала ему письмо с приглашением.
      – Отлично, – ответил Джеф.
      – Он не говорил тебе, что получил письмо от Молли?
      Молли затаила дыхание.
      – Я не видел Рубела неделю или полторы, – сообщил Джеф. – Я рад, что он приедет. Мне, действительно, нравится этот парень.
      Линди уловила грустный взгляд Молли.
      – Нам всем тоже, правда, Молли?
      Молли покинула их. Она закрыла дверь в свою комнату, скользнула на большой пуховый матрац и героически постаралась не думать… о Джефе и Линди… о том, что будет, когда дети узнают, что она вовсе и не отсылала письмо Рубелу… о договоре, что лежит, как горсть горячих углей, у нее в шкафу… о необходимости сообщить малышам, что они будут разлучены на год… Год в их возрасте равносилен всей жизни. И уверена ли она, что вернет их к себе через год? Она не была уверена, и это причиняло ей боль больше всего остального.
      Кроме обмана Рубела, конечно. Да, она была глупа. Но если бы он и остался, все равно, вряд ли бы они смогли уладить все дела. Они все равно не смогли бы ничего изменить.
      Но если бы он остался, это означало бы, что он ее любит.

      Молли готовилась к празднику так, будто это был самый важный день в ее жизни. И в самом деле! Она ведь проводила последний драгоценный праздник вместе со своей семьей. Единственным ее желанием было дать им как можно больше счастья, чтобы у детей остались незабываемые впечатления, которые они унесут с собой в дальнейшую жизнь – воспоминания о доме и о любви, окружавшей их в Блек-Хауз.
      Прибытие Джефа подняло настроение Молли, дав ей силы пережить постоянные воспоминания о Рубеле, они перестали приводить ее к приступам меланхолии. Дети были счастливы видеть Джефа, и она надеялась, что теперь они и вовсе не будут огорчены отсутствием Рубела на рождественском обеде.
      Джеф срубил самую большую ель, которую только смогла бы дотащить лошадь и которую, в свою очередь, они смогли бы втащить в дом.
      – Вот здорово! Лесоруб идет с нами выбирать ель! – объявил Вилли Джо.
      Молли хотелось бы знать, забыл ли мальчик о своем желании попросить Рубела, чтобы тот приехал к ним помочь выбрать рождественскую ель. «Во всяком случае, его восклицания прозвучали обнадеживающе», – решила Молли. Может быть, теперь только ей одной не будет хватать Рубела Джаррета. Этим же вечером они украсили елку крошечными свечами, нитками бус и серпантином. Молли не хотела отправляться на чердак за елочными украшениями, которые, конечно, разбудят мучительные воспоминания о прежних Рождествах в Блек-Хауз, ей будет трудно тогда сохранять веселое настроение.
      – Молли, – обвинила ее Линди, – надо достать старые украшения! Без них не будет Рождества.
      Молли вздохнула и принесла бумажные звезды и гирлянды, разноцветные стеклянные украшения и раскрашенные фигурки, сделанные несколькими поколениями семьи. Дорогие Молли воспоминания охватили ее.
      Воспоминания. Молли наблюдала, как дети весело украшают елку. Джеф помогал им, надевая звезду на верхушку. Линди запела, и Молли попыталась подхватить. «Помоги мне, о Господи, казаться веселей и в последующие праздничные дни», – молилась она время от времени.
      Спустя несколько дней она может и разорваться на части от горя – после того, как она расскажет все детям, отошлет их жить к родственникам и подпишет договор о продаже Блек-Хауз, после того, как Тревис вернется в школу и она с Линди и Шугар переберется в маленький домик, который они подыщут, как только начнут работать у Итты Петерсон. Тогда она сможет хоть разорваться на части, но не сейчас!
      Сразу же после украшения елки она думала отправиться спать. Но когда Молли уложила малышей, Линди позвала ее в гостиную.
      – Джеф хочет поговорить с тобой.
      Молли догадалась, что скажет сейчас смущенный молодой человек, прежде чем Джеф открыл рот: они с Линди хотели бы пожениться.
      – Но как же школа?
      – Школа? – Линди обменялась с Джефом понимающим взглядом.
      – Даже если бы я могла ходить в школу, Молли, я не пошла бы! Я хочу выйти замуж за Джефа.
      – Она еще будет учиться, – заверил Джеф. – Я думаю, получив денежное вознаграждение, приобрести ранчо. Линди сможет учиться дома. Кажется, это называется заочной формой обучения.
      – Я знаю, Джеф. Я только хочу, чтобы у нее была возможность выбора.
      – Я делаю свой выбор: я выхожу замуж за Джефа.
      Молли вздохнула, почувствовав себя ее матерью больше, чем когда-либо раньше. Но как могла она чувствовать себя матерью, выдающей замуж дочь, если она сама даже не была замужем? Жизнь оказалась перевернутой вверх дном. Но не для Линди. Замужество было для нее шансом.
      Молли обняла Джефа.
      – Добро пожаловать в нашу семью, Джеф. Я думаю, ты уже знаешь, что ты нам всем искренне нравишься.
      Когда на следующее утро Джеф и Линди объявили, что собираются поехать в Люфкин, Молли промолчала. Она позволит им рассказать о помолвке остальным домочадцам, когда все определится более ясно. Но с их отбытием в Люфкин для оформления необходимых для брака документов она сочла, что им с Шугар следует готовиться к свадебному пиру.
      Воспоминание о предложении руки, сделанном Рубелом ей самой, преследовало ее. А тут Малыш-Сэм напомнил о том, что, она надеялась, ребенок позабыл.