Глава третья. Летная школа

Экипаж самолета «NO-25» отдыхает после посадки на острове Удд (ныне остров Чкалов).

20 декабря 1917 года был опубликован приказ Народного комиссариата по военным и морским делам о создании частей авиации и воздухоплавания. Дело это было нелегкое. Враги советской власти успели многое из авиационного снаряжения уничтожить, многое вывезти за границу. В результате от царской России осталось жалкое авиационное наследство: пять авиамастерских, носивших громкое название заводов, да триста потрепанных боевых самолетов самых разнообразных конструкций. Было еще сто пятьдесят самолетов, но они требовали серьезного ремонта.

Горючего не хватало. Вместо бензина моторы питались всевозможными суррогатами и от этого быстро выходили из строя. Но и такая авиационная техника в руках красных летчиков, большинство которых было подготовлено из технических работников авиапарка, замечательно служила молодой Советской республике. Когда конный корпус генерала Мамонтова прорвался в тыл нашего Южного фронта, Владимир Ильич Ленин послал Реввоенсовету фронта записку:

В этой записке впервые в мире была высказана идея штурмовой авиации. В боях с конниками Мамонтова роль штурмовиков исполняли обыкновенные самолеты. Сражаясь на малой высоте, наши смелые летчики помогали коннице Буденного громить вражеские войска.

Ленин и Сталин, закладывая фундамент советской авиации, привлекли к этой работе корифея авиационной теории – Николая Егоровича Жуковского. Все свои творческие силы, знания и опыт отдал профессор Жуковский строительству отечественного воздушного флота. Вместе с ним работали его ученики С. А. Чаплыгин, В. П. Ветчинкин, А. Н. Туполев, Б. Н. Юрьев. С увлечением готовил он новых специалистов-авиаторов.

Заслуги Н. Е. Жуковского, великого ученого и замечательного педагога, отмечены в постановлении Совнаркома, подписанном В. И. Лениным. В этом постановлении Жуковский назван «отцом русской авиации».

Среди множества вопросов, которые приходилось решать главе Советского правительства В. И. Ленину, были и авиационные вопросы. В Историческом архиве хранится более двухсот подписанных Лениным постановлений Совета Труда и Обороны, имеющих непосредственное отношение к авиации.

24 мая 1918 года было организовано Главное управление Военно-Воздушного Флота, жизненно необходимое для окруженной белобандитами и интервентами республики. Советские авиационные отряды играли важную роль в военных операциях. Единичные самолеты могли в то время решить успех боя. В июне 1918 года товарищ Сталин, руководивший обороной Царицына, телеграфировал В. И. Ленину:

Товарищ Сталин высоко ценил боевые возможности летчиков, лично ставил им авиационные задачи, в любое время дня и ночи выслушивал их донесения. Он заботился также о здоровье летчиков. По его распоряжению для царицынского авиационного отряда был создан фронтовой санаторий и введена должность врача (в авиационных отрядах царской армии врачей не было).

Царицынский авиационный отряд занял в 1918 году первое место по боевой работе среди других частей советской авиации. Уменье и отвага красных летчиков заставили врага отказаться от воздушных нападений на Царицын.

Уже тогда придавалось огромное значение взаимодействию авиации с пехотой и артиллерией. Приказ от 10 сентября 1918 года требовал ознакомить красноармейцев с правилам» связи со своей авиацией, а также корректировать огонь артиллерии с помощью авиации.

В июне 1919 года самолеты были широко использованы в наступлении против белых и интервентов. Мысль о массированных действиях авиации была выражена в специальном наставлении: «Во время боев сколько ни дай авиации, все будет мало. Ввиду недостатка авиации вывод один – второстепенные направления нужно оголять от авиации совершенно, либо оставлять на них ничтожные средства, к месту же боев быстро перебрасывать авиасредства с других участков…»

Красные летчики вели воздушные бои, летали в разведку и выполняли другие боевые задания. Их воинская доблесть немало способствовала победе над врагом.

Весною 1920 года панская Польша заняла Киев и часть территории Украины. На Кубани, на Дону и в Крыму хозяйничал Врангель. В боях с белополяками и Врангелем с успехом применялись массовые авиационные налеты на военные объекты врага.

В 1921 году на Дальнем Востоке еще держались японцы. Атаман Семенов, барон Унгерн пытались организовать новые банды для борьбы с советской властью. В Карелии хозяйничали белофинны. Вспыхнул мятеж в Кронштадте. Страна голодала, была полуразрушена, но, несмотря на все это, уже перестраивалась на мирный лад. Восстанавливались все отрасли народного хозяйства.

Первой победой советской авиационной промышленности был авиационный мотор мощностью в двести лошадиных сил, выпущенный московским заводом.

Вскоре по распоряжению Ленина были выделены средства для постройки самолетов на московском заводе «Дукс».

Авиация стала любимым детищем советского народа. Авиационные рабочие сутками не покидали цехов, осваивали производство машин, моторов и досрочно их выпускали. Естественно возник вопрос о подготовке летных кадров. В Московской области, в городе Егорьевске, открыли авиационную теоретическую школу. В ее стенах собрались бывшие красноармейцы, рабочие, мотористы, присланные с фронтов, заводов, из авиационных частей, парков. Это были боевые, преданные делу революции юноши. В учебные занятия они вносили то же целеустремленное упорство, с каким работали и сражались.

Валерий попал в хорошую, здоровую среду. Вместе с новыми своими товарищами он занимался арифметикой и геометрией, знакомился с аэродинамикой. Учился с обычным для него страстным увлечением и охотно помогал отстающим.

Не по годам сильного волжанина, жизнерадостного, добродушного, полюбили и учащиеся и преподаватели. В часы досуга он рассказывал товарищам о дорогой его сердцу Волге. Своеобразно, поэтично описывал приход весны, когда манит синяя даль, а по реке несутся, набегая одна на другую, громадные льдины.

Вдали от родных мест курсант Чкалов особенно остро вспоминал родину: зеленый пригорок с крылатой ветряной мельницей, стайки серебристых рыбешек на отмели, аромат и вкус только что сорванного яблока и то наслаждение, которое он испытывал каждый раз, когда волжская вода ласкала его разгоряченное тело.

О своей семье Валерий упоминал редко и неохотно. Он боялся, чтобы его тоску по дому не сочли признаком слабости. Валерий и самому себе не сознавался, что тоскует об отце, о заботливой хлопотунье-мачехе, ставшей для него второй матерью, о брате, сестрах, друзьях детства.

Канавинский авиационный парк находился сравнительно недалеко от Василёва, и Валерию иногда удавалось побывать дома. Попав же в Егорьевск, он надолго оторвался от своих. Однако природная жизнерадостность брала верх. Валерий шутил, смеялся, мечтал вслух о будущих полетах. Чем больше он знакомился с самолетостроением, самолетовождением, аэронавигацией, изучал материальную часть самолета, мотор, тем сильнее становилось его влечение к авиации.

Много лет спустя Валерий Павлович Чкалов, вспоминая Егорьевскую теоретическую авиационную школу, писал, что он с жадностью принялся за учение. Эта жадность к знаниям помогла Чкалову глубоко и прочно усвоить все, что преподавали в школе. Теперь его тяга к авиации была уже сознательной. Окрепла уверенность, что он будет летчиком, и хорошим летчиком.

За развитием авиации в стране Валерий следил очень внимательно. Его радовали многочисленные добровольные пожертвования советских людей на строительство самолетов.

– Народ на самолеты трудовые деньги жертвует. Наша авиация все в гору идет, – делился своими впечатлениями с друзьями курсант Егорьевской школы Валерий Чкалов.

Благодаря новым самолетам увеличилось число пассажирских воздушных трасс. Начали налаживаться международные воздушные сообщения. 1 мая 1922 года открылась первая международная пассажирская авиалиния Москва – Кенигсберг.

В сентябре того же года группа военных летчиков совершила маршрутный перелет длиной около 3500 километров. Известие о нем взволновало курсантов Егорьевской школы. Перелет показался юношам грандиозным. У них дух захватывало при мысли, что когда-нибудь им придется летать по таким же маршрутам.

– Мы дальше будем летать. Пока выучимся, для нас еще не такие самолеты построят, – говорил Валерий.

Ему хотелось теперь же, немедленно, хоть на несколько минут подняться в воздух. Но он понимал, что это невозможно, и снова брался за учебники. Без теории далеко не улетишь!

После окончания Егорьевской теоретической школы Чкалов поступил в Борисоглебскую летную. На аэродроме этой школы кипела стройка: манеж переделывали в ангар. Но строился не только ангар в Борисоглебске, – отстраивалась заново вся огромная, разоренная войною Советская страна. Рабочих рук не хватало, и командование школы было вынуждено привлечь к строительным работам своих учлетов. Быстро разбирал кирпичную стену манежа Валерий Чкалов. Никто не мог соперничать с ним в силе и ловкости. С азартом таскал он тяжелые кирпичи, громко напевал знакомые с детства песни.

С таким же азартом он продолжал учиться. На взлетной площадке стоял самолет. Сначала этот самолет показался Валерию старым знакомым, очень похожим на те машины, которые он не раз разбирал и собирал в Канавинском авиационном парке. Но при ближайшем рассмотрении обнаружилась существенная разница: на крыльях была срезана часть полотна. Самолет поэтому не мог подняться в воздух. Он служил специально для тренировки на земле. На нем будущие летчики учились рулить, работать ногами, тренировались в искусстве сохранять направление при взлете.

Сидеть в кабине самолета и подчинять себе машину доставляло огромное наслаждение. Запах бензина кружил голову. Продолжая рулить, Валерий сердито смотрел на подрезанные крылья. Если бы не они, самолет унес бы его в голубое прозрачное небо. Увлекаясь, Валерий пытался тянуть ручку на себя, – авось удастся «задрать нос машине», насладиться хотя бы этой прелюдией к полету.

Покидал он кабину с чувством большой неудовлетворенности и спешил снова занять очередь. Самолет был один, а учлетов много. Приходилось подолгу ожидать, стоя в длинном и шумном «хвосте».

За тренировкой наблюдал инструктор, строгий и требовательный.

– Что это у тебя самолет вальсирует? Балет показываешь? – кричал инструктор то на одного, то на другого учлета.

Рулить, сохраняя правильное направление для взлета, нелегко, когда за штурвалом сидит неопытный юноша.

Вначале случались неудачи и у Валерия. Однажды он вернулся после тренировки на самолете необычно смущенный, и товарищи сразу спросили, какая неприятность с ним приключилась.

– Попробовал я на обратном пути порулить с боковым ветерком, – неохотно ответил Валерий. – Тяжело… заворачивает машину. Ногу пришлось доотказа дать, еле удержал. А все-таки удержал! – Он оживился, и глаза его весело блеснули. – Вылез из машины, а тут инструктор… Попало от него…

Природный талант и неутомимое упорство помогли Валерию быстрее других научиться управлять самолетом. Вскоре инструктор одобрительно кивал головой, когда учлет Чкалов, «как по ниточке», вел учебную машину.

В дальнейшем, летая с инструктором, Валерий так же спокойно и уверенно управлял машиной в воздухе, и его выпустили в самостоятельный полет значительно раньше срока.

Товарищи Валерия по Борисоглебской школе запомнили его сияющее счастьем лицо и торжествующее:

– Лечу, лечу один!

Первый самостоятельный полет прошел удачно. Валерий Чкалов получил от инструктора хорошую оценку.

Успех кружил голову юноше, хотелось летать еще и еще, и так, чтобы все удивлялись его мастерству, его отваге. Но задание давалось четкое: лететь по прямой до определенного пункта, сделать разворот, вернуться на свой аэродром и посадить машину на три точки. Валерий не поддавался соблазну, и точно выполнял задание.

Правда, случалось, что просыпающееся стремление к смелому исследованию брало верх. Тогда Валерий выходил из строгих рамок учебного задания. Осторожно нащупывал он новые пути и новые возможности в искусстве водить самолет.

Об этом периоде его жизни летчик-испытатель Н. Ф. Попов, бывший инструктор Борисоглебской летной школы, вспоминает:

«…Валерия Чкалова я увидел впервые в июле 1923 года. Это было в Борисоглебской школе летчиков. В июле к нам прибыло молодое пополнение учлетов. Среди сорока новичков был и будущий герой.

Я работал тогда летчиком-инструктором. Глаз педагога сразу отметил в небольшой группе учеников молодого крепыша с широкими плечами. Нос орлиный, брови всегда насуплены, волосы светлые, глаза внимательны и сосредоточенны. Речь медленная, спокойная, вдумчивая.

От остальных учлетов он отличался еще и сильным характером. Мне приходилось не раз бывать с ним в воздухе. Сидишь иной раз в учебном самолете на инструкторском месте и чувствуешь, как этот малец, не налетавший еще и десятка часов, заставляет машину подчиняться своей воле, властвует над ней. К вмешательству инструктора в управление самолетом в полете он был необычайно щепетилен. Сделав посадку, торопился выяснить, чем было вызвано то или иное замечание педагога».

Чем дальше, тем смелее становились полеты Чкалова, хотя летал он на сильно изношенном самолете. Из-за технического состояния этого самолета, уже не один раз побывавшего в ремонте, учлетам разрешались только взлеты, полеты по кругу, развороты с мелкими виражами, планирование и посадки. Считалось, что никаких отклонений от простого полета старая машина не выдержит.

Однажды, внимательно выслушав задание инструктора, Валерий сел в кабину, с короткого разгона оторвал самолет от земли и набрал высоту. Велико было удивление инструктора, когда учлет Чкалов неожиданно начал делать глубокие виражи. Летал, как на истребителе.

После того как Валерий приземлился, инструктор сделал ему выговор за неточное выполнение задания. Ответ был неожиданный. Валерий заявил:

– Я хотел показать вам, что могу делать не только мелкие, но и глубокие виражи.

Минуту помолчав, он добавил, что стремился выжать из самолета все и показать, на что способна машина.

В дальнейшем по почину Чкалова другие летчики стали выполнять на таких же старых машинах не только глубокие виражи, но и фигуры высшего пилотажа, вплоть до нестеровских мертвых петель.

Выдающиеся летные способности Чкалова были отмечены. Руководство Борисоглебской летной школы записало ему в школьную аттестацию:

Валерий Чкалов как один из лучших курсантов получил направление в Московскую школу высшего пилотажа.

Глава четвертая. Ученик становится мастером

Шпиль, установленный на месте посадки самолета «NO-25» в память героического беспосадочного перелета Москва – остров Удд

В жизни Валерия Чкалова наступил новый этап. В его кармане лежало пилотское свидетельство, а перспективы, раскрывавшиеся перед молодым летчиком, были безграничны, как воздушный океан.

В те годы еще не окрепли молодые авиационные кадры. Тон задавали опытные, со стажем летчики, которые пришли из старой царской армии. Многие из них были искренне преданы молодой республике и делали все от них зависящее, чтобы укрепить советский Воздушный Флот. Но были и такие, что недоверчиво относились к летчикам из народа, открыто высмеивали молодых, начинающих пилотов. Летную профессию окружали ореолом. Немало было вредных рассуждений, будто летать могут только «избранные».

На Валерия Чкалова подобные разговоры не действовали. В теорию о «непригодности» к летному делу людей из народа он, конечно, не верил. Он не сомневался в своих способностях. Уже тогда в нем чувствовался будущий летчик-мастер, летчик-исследователь, летчик-творец. Во время учебных полетов он сам усложнял полученное задание и не успокаивался до тех пор, пока отлично не выполнял его.

Одной из самых трудных фигур в учебной программе Московской школы высшего пилотажа считался глубокий вираж.

На освоение этой фигуры курсанты тратили много времени. Чкалов овладел искусством глубокого виража в несколько дней.

Произошло это так: на одном из виражей он сорвался, попал в штопор, и машина камнем ринулась вниз. Хладнокровие, выдержка и смелость спасли Чкалова от гибели, – ему удалось вывести машину из штопора у самой земли. Но он не думал о только что пережитой опасности. Одна-единственная мысль волновала его – как выполнить задачу. И вместо того чтобы итти на посадку, Чкалов снова ушел в зону и повторил глубокий вираж. Вторично попав в штопор, он опять вывел из него самолет у самой земли.

Валерий повторял этот трудный полет в течение нескольких дней, до тех пор, пока в совершенстве не овладел искусством глубокого виража.

21 января 1924 года советский народ постигло великое горе – умер Владимир Ильич Ленин. Москва оделась в траур. Несмотря на лютый мороз, сотни тысяч людей, москвичей и приезжих, стояли под открытым небом и ждали, когда настанет их черед проститься с любимым вождем. Среди них был Валерий Чкалов. С того момента, как он узнал о смерти Владимира Ильича, его не покидало чувство невознаградимой утраты. Взволнованный, потрясенный горем, вошел Валерий в Колонный зал Дома союзов. Ему не довелось видеть Ленина живым, и теперь он зоркими глазами летчика старался разглядеть и запомнить бесконечно дорогое лицо.

Домой он пошел не сразу, а долго бродил по тихим московским переулкам: ему хотелось побыть одному…

30 января Чкалов прочитал в газетах о выступлении Иосифа Виссарионовича Сталина на II Всесоюзном съезде Советов. От имени партии И. В. Сталин дал клятву свято выполнять все заветы Ленина.

Валерий читал и перечитывал пламенные слова, и в нем крепло стремление отдать Родине все свои силы, всю свою жизнь. Теперь он стал серьезнее задумываться о судьбах своей страны и о своем будущем, тесно их связывая. К этому периоду относится его увлечение историей авиации. У людей, создававших эту историю, он находил примеры высокого патриотизма и целеустремленности. Еще в детстве слышал Валерий о бессмертных делах великого русского летчика Петра Николаевича Нестерова. Как-то отец принес газету с сообщением о гибели Нестерова. Надев очки, Павел Григорьевич долго водил пальцем по газетным строчкам, читал вслух. Весь этот день Валерий вел себя менее шумно, чем обычно. Засыпая, он думал о Нестерове.

Теперь Валерий Чкалов был подробно знаком с его биографией и авиационным творчеством. Больше всего поражала воображение мертвая петля – «петля Нестерова». Вооружившись карандашом, чертежными принадлежностями, Чкалов старался изобразить ее на бумаге и как бы пройти по следам основателя воздушного пилотажа.

С большим интересом отнесся Валерий и к новаторским достижениям летчика-истребителя Е. Н. Крутеня. После Нестерова Крутень – самая яркая фигура среди русских летчиков, сражавшихся в первую мировую войну. Это был талантливый, образованный пилот.

Свою авиационную службу Крутень начал в одной части с Нестеровым и нередко летал вместе с ним. Следуя примеру Нестерова, молодой летчик смело искал новых путей в тактике воздушного боя. Он тщательно разработал более двадцати способов маневрирования в воздушных боях для различных типов самолетов и написал семь брошюр по истребительной авиации.

Свои познания Крутень широко применял во время воздушных боев с противником. В первую мировую войну, сражаясь в воздухе, Крутень сбил более пятнадцати неприятельских самолетов. По тем временам это было блестяще.

Как хотелось Валерию быть похожим на этих героев!

Валерий Чкалов понимал, что для поисков новых авиационных возможностей ему необходимо предварительно усвоить уже достигнутое другими летчиками.

Он подолгу тренировался в полете. И к концу пребывания в Московской школе каждый рисунок, сделанный в небе его самолетом, восхищал инструктора мастерством исполнения и необыкновенным изяществом.

Свое летное образование Чкалов закончил в Высшей военно-авиационной школе воздушной стрельбы и бомбометания в Серпухове. Учился он непрерывно с 1921 по 1924 год, и школа в Серпухове была по счету четвертой его школой.