Полли и Бренда приехали к семи. Бренда сразу же прошла в детскую.
      - Ой, мам, - сказал Джон. - У нас внизу такая красивая тетя. Попроси ее, чтоб она пришла сказать мне спокойной ночи. Няня говорит, она не придет.
      - А папе она понравилась, как тебе показалось?
      - Он почти все время молчал... Она ничего не понимает ни в лошадях, ни в туземцах, но она здорово красивая. Пожалуйста, попроси, пусть она ко мне придет.
      Бренда спустилась и нашла Дженни с Полли и Тони в курительной.
      - Ты имела бурный успех у Джона Эндрю. Он не хочет ложиться спать, пока тебя не увидит.
      Дамы поднялись вместе, Дженни сказала:
      - Они оба такие милашки.
      - Ну, как ты поладила с Тони? Извини, что я не поспела к твоему приезду.
      - Он такой участливый и мягкий... и такой печальный.
      Они присели на кроватку Джона в ночной детской. Джон выполз из-под одеяла и прильнул к Дженни.
      - Марш под одеяло, - сказала она, - не то я тебя отшлепаю.
      - Больно отшлепаете? Пожалуйста, я не против.
      - О господи, - сказала Бренда, - ты просто потрясла его воображение. За ним такого никогда не водилось.
      Когда они ушли, няня распахнула настежь второе окно.
      - Фу, - сказала она, - всю комнату провоняли.
      - Неужели тебе не нравится? По-моему, ужасно приятный запах.
      Бренда проводила Полли в Лионесс. Это были обширные покои, обставленные мебелью атласного дерева для короля Эдуарда, когда, еще в бытность свою принцем Уэльским, он однажды собирался приехать на охоту в Хеттон, да так и не собрался.
      - Ну, как успехи? - спросила она нетерпеливо.
      - Рано судить. Но я уверена, все будет в порядке.
      - Она не того пленила. В нее по уши влюбился Джон Эндрю... Это уж совсем ни к чему.
      - Я бы сказала, что Тони с ходу не расшевелить. Жаль, что она перепутала его имя. Как ты думаешь, сказать ей или нет?
      - Нет, оставим как есть.
      Когда они одевались к обеду, Тони спросил Бренду:
      - Слушай, кто эта дама - такой нарочно не придумаешь.
      - Милый, неужели она тебе не понравилась? В голосе ее прозвучало такое неприкрытое разочарование и огорчение, что Тони был тронут.
      - Ну, не то чтоб она мне решительно не понравилась. Просто такой нарочно не придумаешь, ты не согласна?
      - Разве?.. О господи... у нее, знаешь ли, была такая жуткая жизнь.
      - Это она мне дала понять.
      - Тони, ну пожалуйста, постарайся быть с ней повнимательней.
      - Постараюсь. Она что, еврейка?
      - Не знаю. Я как-то об этом не думала. Возможно. Вскоре после обеда Полли объявила, что устала, и попросила Бренду посидеть с ней, пока она будет раздеваться.
      - Оставим голубков наедине, - сказала она за дверью.
      - Радость моя, по-моему, этот номер не пройдет. Знаешь, у старикана все-таки есть какой-то вкус и чувство юмора.
      - За обедом она себя показала не в лучшем свете, правда?
      - Если б она могла хоть минуту помолчать... и потом, за семь лет Тони успел ко мне привыкнуть. Контраст слишком разительный.
      - Устала?
      - Угу. Немного.
      - А ты надолго кинула меня в пасть этой Абдул Акбар.
      - Знаю. Извини, милый, но Полли так долго копается... Это было ужасно? Жаль, что она тебе так не понравилась.
      - Она чудовищна.
      - Надо быть снисходительным... у нее такие жуткие шрамы.
      - Это она мне успела сообщить. - А я их видела.
      - И кроме того, я надеялся хоть немного побыть с тобой
      - А.
      - Бренда, может, ты еще сердишься за то, что я тогда таь надрался и обрывал тебе телефон?
      - Нет, милый, разве похоже, что я сержусь?
      - ...Не знаю. Вроде бы да... Как прошла неделя - весело?
      - Какое там. Очень много работы. Биметаллизм, сам понимаешь.
      - А, конечно... ты, наверное, хочешь спать?
      - Угу... так устала. Спокойной ночи, дорогой.
      - Спокойной ночи.
      - Мам, можно мне пойти поздороваться с княгиней?
      - Она, наверное, еще не встала.
      - Ну, пожалуйста, мам, разреши. Я только загляну и, если она спит, сразу уйду.
      - Я не знаю, в какой она комнате.
      - В Галахаде, ваша милость, - сказала Гримшо, которая выкладывала ее платья.
      - О господи, почему ее туда поместили?
      - Так распорядился мистер Ласт, миледи.
      - В таком случае она скорее всего проснулась
      Джон выскользнул из комнаты и потрусил по коридору к Галахаду.
      - Можно к вам?
      - Привет, Джонни-лапочка. Входи. Джон повис на дверной ручке, его то вносило в комнату, то выносило в коридор.
      - А вы уже завтракали? Мама сказала, что вы, наверное, еще спите.
      - Я уже давно не сплю. Видишь ли, я когда-то чудом осталась жива и после этого стала плохо спать. Теперь даже самые мягкие постели для меня жестки.
      - Ого! А как это получилось? Вы в машине разбились?
      - Нет, не в машине, Джонни-лапочка, вовсе нет... Но входи же. От двери дует. Смотри, у меня есть виноград. Хочешь? Джон вскарабкался на постель.
      - А вы что сегодня будете делать?
      - Еще не знаю. Мне не сказали.
      - Так я вам скажу. Утром мы пойдем в церковь, потому что мне все равно надо идти, потом пойдем посмотрим Громобоя, и я покажу вам, где мы прыгаем, а потом вы можете посидеть со мной, пока я обедаю, я ведь обедаю рано, а потом мы можем пойти в Брутонский лес, а няню можно не брать, она там только пачкается, вы посмотрите нору, где мы нашли лису, прямо на опушке леса, она еще от нас чуть не сбежала, а потом мы вернемся и будем пить чай в детской, и еще у меня есть граммофончик, мне его дядя Реджи подарил, он играет "Как папа гостиную клеил", а вы знаете эту песню? Бен знает, а еще я вам покажу свои книжки и картину: я нарисовал битву при Марстон-Муре {При Марстон-Муре 2 июля 1644 года состоялась битва между силами роялистов и Кромвеля.}.
      - Звучит очень соблазнительно. Но тебе не кажется, что мне надо уделить внимание папе, маме и леди Кокперс?
      - Да ну их... И потом это враки, что у леди Кокперс есть хвост. Ну, пожалуйста, побудьте сегодня со мной, ладно?
      - Посмотрим.
      - Она пошла с ним в церковь. Это хороший признак, верно?
      - По правде говоря, Полли, не слишком. Он любит ходить туда один или со мной. Он потом судачит с деревенскими.
      - Она ему не будет мешать.
      - Боюсь, что ты не раскусила старика. Он куда сложнее, чем кажется на первый взгляд.
      - Из вашей проповеди, ректор, я поняла, что вы знаете Восток?
      - Да, да, я там провел почти всю жизнь.
      - Восток полон неизъяснимого очарования, не правда ли?
      - Пошли, - сказал Джон, дергая ее за пальто. - Нам надо еще посмотреть Громобоя.
      И Тони вернулся с бутоньерками один. После обеда Бренда сказала:
      - Почему бы тебе не показать Дженни дом?
      - О, пожалуйста, покажите.
      Когда они подошли к утренней комнате, он сказал:
      - Бренда ее переделывает.
      Там валялись доски, стояли стремянки, грудами лежала штукатурка.
      - Ах, какой стыд, Тедди. У меня сердце кровью обливается, когда уничтожают старину.
      - Мы редко пользуемся этой комнатой.
      - И все равно... - она пнула ногой геральдическую лепнину, загромождавшую пол вперемежку с потускневшей позолотой и пыльной резьбой.
      - Знаете, Бренда мне такой друг. Я не хотела бы говорить о ней плохо... но с тех пор, как я здесь, я не могу отделаться от мысли, что она не ценит этого дивного дома и не понимает, что он значит для вас.
      - Расскажите мне еще о ваших злоключениях, - сказал Тони, уводя ее обратно к главной зале.
      - Вы стыдитесь говорить о себе, правда, Тедди? Знаете, нехорошо замыкаться. Я ведь тоже была очень несчастлива.
      Тони затравленно озирался по сторонам, высматривая, не придет ли ему кто на помощь; и помощь пришла.
      - А, вот вы где, - сказал решительный детский голосок. - Пошли. Нам пора в лес. Надо торопиться - скоро стемнеет.
      - Ой, Джонни-лапочка, а это обязательно? Я ведь разговариваю с папой.
      - Пошли. Я уже договорился. А потом вам разрешат пить со мной наверху чай.
      Тони уполз в библиотеку, рабочие сегодня отдыхали, и в ней вполне можно было жить. Два часа спустя на него там наткнулась Бренда.
      - Тони, ты один? Мы думали, ты с Дженни. Что ты с ней сделал?
      - Джон увел ее... и очень кстати, а то бы я ей нагрубил.
      - О господи, мы с Полли сидим в курительной. Приходи пить чай. У тебя вид какой-то странный - ты что, спал?
      - Видно, придется списать это дело в расход - окончательно и бесповоротно.
      - Не понимаю, на что он рассчитывает? Он, знаешь ли, тоже не на всякий вкус.
      - Я думаю, может, все бы и сработало, если б она не перепутала его имени.
      - Во всяком случае, тебе это развязывает руки. Ты сделала все чтоб взбодрить старикана, не всякая жена будет так из кожи вон лезть.
      - Ты совершенно права, - сказала Бренда.
      IV
      Еще пять дней, и Бренда снова приехала в Хеттон.
      - На той неделе я не появлюсь, - сказала она. - Поеду к Веронике.
      - А меня приглашали?
      - Конечно, приглашали, но я за тебя отказалась. Знаешь, ты ведь так не любишь уезжать из Хеттона.
      - Я б не прочь поехать.
      - Милый, какая жалость, если б я только знала. Вероника была б так рада... но боюсь, теперь уже поздно. У нее такой крохотный домик.. и потом, честно говоря, мне показалось она тебе не очень понравилась.
      - Не то слово.
      - Так в чем же дело?..
      - Неважно. Тебе, наверное, надо быть в Лондоне в понедельник? Помнишь, у нас в среду охотничий сбор.
      - Даем приемчик на лужайке?
      - Да, детка. Ты же знаешь, как всегда.
      - Значит, так тому и быть.
      - А ты никак не могла бы остаться до среды?
      - Никак, милый. Понимаешь, если я пропущу одну лекцию, я ужасно отстану и не разберусь в следующей. И потом я не так уж рвусь глядеть на собак.
      - Бен спрашивал, разрешим ли мы Джону поехать на охоту?
      - Нет, он еще мал.
      - Да нет, охотиться он не будет. Я думал, он мог бы подъехать на пони к месту сбора и доехать со всеми до первой чащи. Он был бы на седьмом небе.
      - А это не опасно?
      - Конечно, нет, почему?
      - Благослови его господь, как жаль, что я его не увижу.
      - А ты оставайся.
      - Нет, нет, это невозможно. Не настаивай, Тони.
      Разговор произошел сразу по приезде Бренды, потом все пошло лучше. На этот раз приехал и Джок, и Аллан с Марджори и еще одна супружеская пара, которую Тони знал с пеленок. Бренда весь уикенд построила с расчетом на Тони, и он был счастлив. В сумерки они с Алланом пошли стрелять кроликов из грачиных ружей, после обеда мужчины играли на биллиарде, а одна из жен глядела на игру.
      - Старикан радуется, как ребенок, - сказала Бренда Марджори, - он отлично приспосабливается к новому режиму.
      Запыхавшиеся и раскрасневшиеся мужчины ворвались хватить виски с содовой.
      - У Тони один шар чуть не вылетел в окошко, - сказал Джок.
      В эту ночь Тони спал в Гиневре.
      - Ведь у нас все в порядке, правда? - сказал он вдруг.
      - Ну конечно, милый.
      - Знаешь, я тут в одиночестве впадаю в уныние, и воображение работает.
      - Тони, не хандри. Помни, хандрить запрещается.
      - Больше не буду, - сказал Тони.
      Наутро Бренда пошла с Тони в церковь. Она решила весь уикенд посвятить ему, а уж после этого исчезнуть надолго.
      - Ну как высокая наука, леди Бренда?
      - Захватывающе.
      - Скоро все мы будем обращаться к вам за советом, когда превысим кредит в банке.
      - Ха, ха.
      - А как поживает Громобой? - спросила мисс Тендрил.
      - Я на нем поеду на охоту в среду, - сказал Джон.
      Княгиня Абдул Акбар была забыта в волнении перед предстоящим охотничьим сбором. "Боженька, пожалуйста, сделай, чтоб был хороший след. Боженька, пожалуйста, сделай, чтоб я увидел, как лису загонят. Боженька, пожалуйста, сделай так, чтоб у меня все вышло как надо. Боженька, благослови Бена и Громобоя. Боженька, пожалуйста, сделай так, чтоб я перепрыгнул через высоченную загородку", - всю службу повторял он.
      Бренда обошла с Тони коттеджи и оранжереи, помогла ему выбрать бутоньерку.
      За обедом Тони веселился. Бренда уже начала забывать, каким забавным он иногда бывает. После обеда он переоделся и пошел играть в гольф с Джеком. Потом они посидели немного в клубе. Тони сказал:
      - У нас тут в среду съезжаются окрестные своры. Ты б не мог остаться?
      - Должен вернуться. Предстоит дебат об этих чертовых чушках.
      - Жаль. Слушай, а почему бы тебе не пригласить сюда твою даму? Завтра все уезжают. Ты ведь мог бы ей позвонить или нет?
      - Мог бы.
      - Думаешь, ей бы тут не понравилось? Я бы ее поместил в Лионесс - Полли там спала два уикенда подряд; наверное, это не так уж неудобно.
      - Отчего же, ей, пожалуй, тут понравится. Позвоню, спрошу.
      - А почему бы тебе тоже не поохотиться? Тут у одного типа, Бринкуэлл его фамилия, кажется, можно взять напрокат вполне приличных лошадей.
      - Пожалуй, так я и сделаю.
      - Джок остается. К нему приедет лихая блондинка. Ты не против?
      - Кто? Я? Конечно, нет.
      - Как прекрасно прошел уикенд.
      - Мне показалось, что ты веселился вовсю.
      - Совсем как в прежние времена - до эры экономики,
      Марджори сказала Джоку:
      - Как ты думаешь. Тони знает о Бивере?
      - Конечно, нет.
      - Я не говорила Аллану. Как ты считаешь, он знает?
      - Сомневаюсь.
      - Ох, Джок, и чем это кончится?
      - Бивер ей скоро надоест.
      - Беда в том, что Биверу на нее наплевать. Не то она его в два счета бросила б... Она себя ведет как последняя идиотка.
      - А я бы сказал, что она на редкость ловко обтяпывает свои дела, если хочешь знать мое мнение.
      Другая супружеская пара тоже обменялась впечатлениями:
      - Как ты думаешь, Марджори и Аллан знают о Бренде?
      - Наверняка нет.
      Бренда сказала Аллану:
      - Тони рад-радешенек, правда?
      - Веселится напропалую.
      - Он меня начинал беспокоить... Ведь никак не подумаешь, что он подозревает о моих шашнях?
      - Ну что ты, да ему и в голову никогда не придет. Бренда сказала:
      - Понимаешь, я не хочу, чтоб ему было плохо... Марджори ведет себя так, словно она моя гувернантка.
      - Вот как? Мы не обсуждали этого вопроса.
      - Тогда от кого же ты узнал?
      - Дорогая моя, до этой минуты я и понятия не имел, что ты водишь шашни. И сейчас ни о чем тебя не расспрашиваю.
      - А... а я думала, все знают.
      - У тех, кто пускается в загул, одна беда: или им кажется, что никто о них не знает, или что все на свете знают. А на самом деле только дамы вроде Полли или Сибил считают делом своей жизни разузнать подноготную каждого; остальных это просто не интересует.
      - А.
      Позже Аллан сказал Марджори:
      - Бренда пыталась со мной откровенничать по поводу Бивера.
      - Я не знала, что ты знаешь.
      - Еще бы я не знал. Просто я решил не допускать, чтобы она меня посвящала: она и так вообразила себя пупом земли.
      - Не могу тебе передать, как мне не нравится это увлечение. Ты знаком с Бивером?
      - Встречался. Впрочем, пусть они с Тони сами разбираются - это не наше дело.
      V
      Блондинка Джока звалась миссис Рэттери. У Тони сложилось впечатление о ней из случайно услышанных сплетен Поллй и из отрывочной информации, оброненной Джеком. Было ей слегка за тридцать. Где-то в Коттсморе жил несколько обесчещенный майор Рэттери с сильно подмоченной репутацией, за которым она когда-то была замужем. Американка по происхождению, но уже полностью ассимилировавшаяся, богатая, она не имела движимой и недвижимой собственности, за исключением той, что помещалась в пяти огромных сундуках. Джек положил на нее глаз прошлым летом в Биаррице и снова пленился ею в Лондоне, где она крупно играла в бридж, причем очень удачливо, часов по шесть-семь кряду и меняла отель в среднем раз в три недели. Время от времени она запойно кололась морфием; тогда она забрасывала бридж и по нескольку дней безвыходно сидела у себя в номере, изредка подкрепляясь холодным молоком.
      Она прилетела днем в понедельник. В первый раз гость прибывал в Хеттон подобным образом, и все домочадцы были заметно взволнованы. Истопник и один из садовников под управлением Джока натянули простыни в парке, чтобы обозначить посадочную площадку, и подожгли сырые листья - указать направление ветра. Пять сундуков заурядно прибыли поездом в сопровождении пожилой вышколенной горничной. В одном из сундуков миссис Рэттери привезла собственные простыни; простыни были не шелковые, не цветные, без кружев и каких бы то ни было украшений, кроме небольших, строгих фонограмм.
      Тони, Джок и Джон вышли посмотреть, как она приземлится. Она вылезла из кабины, потянулась, отстегнула наушники кожаного шлема и пошла к ним навстречу. "Сорок две минуты, - сказала она, - совсем неплохо при встречном ветре".
      Высокая и прямая, в шлеме и комбинезоне, она казалась почти суровой; нет, совсем иначе представлял ее Тони. Где-то в глубинах подсознания у него засел довольно нелепый образ хористки в шелковых трусиках и лифчике, выскакивающей из огромного, перевитого лентами пасхального яйца с криком:
      "Гульнем, ребятишки!" Миссис Рэттери приветствовала их сдержанно и непринужденно.
      - Вы в среду поедете на охоту? - спросил ее Джон. - Знаете, у нас будет охотничий сбор.
      - Я бы поехала на полдня, если б достала лошадь. Я в первый раз буду охотиться в этом году.
      - И я тоже.
      - Значит, мы оба будем чувствовать себя скованно. - Она говорила с ним, как с ровесником. - Ты мне покажешь окрестности.
      - Наверное, сначала обложат Брутонский лес. Там есть большая лиса, мы с папой ее видели. Когда они остались одни, Джок сказал:
      -Хорошо, что ты приехала. Как тебе показался Тони?
      - Это он женат на той красотке, которую мы встретили в "Кафе де Пари"?
      - Да.
      - Ты еще про нее сказал, что она влюблена в того молодого человека?
      - Да.
      - Странный у нее вкус. Напомни, как его зовут.
      - Тони Ласт. Чудовищный дом, правда?
      - Разве? Я не очень разбираюсь в домах.
      Миссис Рэттери оказалась неприхотливым гостем: ее не приходилось развлекать. после обеда она вытащила четыре колоды карт и принялась раскладывать на столике в курительной сложнейший пасьянс, которого ей хватило на весь вечер.
      - Ложитесь, не дожидайтесь меня, - сказала она. - Я не сойду с места, пока он не выйдет. Он иногда часами не выходит.
      Ей показали, где выключить свет, и оставили за пасьянсом.
      На следующий день Джок сказал:
      - У тебя на ферме есть чушки?
      - Есть.
      - Ты не станешь возражать, если я взгляну на них?
      - Ни в коей мере. Но зачем?
      - А там есть человек, который за ними ходит? Он сможет про них рассказать?
      - Есть.
      - Так я, пожалуй, проведу там все утро. Мне в скором времени придется выступать в палате о чушках.
      Миссис Рэттери они не видели до самого обеда. Тони был уверен, что она спит, пока она не вышла из утренней комнаты в комбинезоне.
      - Я проснулась рано, - сказала она, - спустилась вниз и увидала, как рабочие обдирают потолок. Я не удержалась - и присоединилась к ним. Надеюсь, вы не против.
      Днем они поехали в ближайшие конюшни, выбрать лошадей. После чая Тони сел писать письмо Бренде; за последние несколько недель он пристрастился писать письма.
      "Как прекрасно прошел уикенд (писал он). Благодарю тебя
      тысячекратно за твою доброту. Очень хотел бы, чтоб ты приехала и на
      следующий уикенд или осталась подольше в этот раз, но, разумеется, я
      все понимаю. Лихая блондинка совершенно не такая, как мы себе
      представляли, - очень невозмутимая и отчужденная. Совсем не в обычном
      вкусе Джека. Убежден, что она не имеет ни малейшего представления о
      том, где она находится или как меня зовут.
      Работа в утренней комнате идет полным ходом. Сегодня мастер мне
      сказал, что к концу недели они начнут обшивать стены хромированными
      панелями. Мое мнение ты знаешь. Джон ни о чем, кроме завтрашней охоты,
      не может говорить. Надеюсь, он не сломает себе шеи. Джок и Л. Б.
      поедут с нами".
      Поблизости от Хеттона находились три своры; пигстэнтонцам, которые здесь охотились, при разделе достался самый плохой участок {Вся территория Англии разделена на участки соответственно числу существующих в стране собачьих свор.}, и они вечно зарились на леса вокруг Бейтона. Это была довольно склочная шайка, презиравшая друг друга, враждовавшая с чужаками и раздираемая внутренними противоречиями; объединяла их только общая нелюбовь к Заведующему охотой. Что касается полковника Инча, то эта традиционная непопулярность у охотников была им не заслужена: он был робким, неприметным человечком, который, как мог, обеспечивал охотой весь округ, не скупясь на затраты. Сам он к гончим и близко не подходил и чаще всего или мрачно жевал имбирные пряники на дальней тропинке, или к концу дня тяжело трюхал среди полей - одинокая алая фигурка на фоне вспаханной земли, всматривающаяся в сгущающиеся сумерки и окликающая деревенских. Единственное удовольствие, которое он получал от своего положения, для него, правда, весьма существенное, заключалось в том, что он как бы невзначай упоминал о своем звании на заседаниях правлений руководимых им компаний.
      Пигстэнтонцы собирались два раза в неделю. По средам обычно приезжало мало народу, но Хеттонский сбор редко кто пропускал: возле Хеттона были расположены лучшие охотничьи угодья, и к тому же перспектива обильного угощения перед охотой привлекала многих задубленных непогодой старух из соседних свор. Начала стягиваться и многочисленная свита - кто пешком, кто на самых разнообразных видах транспорта, некоторые тушевались где-то позади, другие, мало-мальски знакомые с Тони, толпились у стола с закусками. Племянница мистера Тендрила - она сейчас гостила у дяди - прибыла на моторном велосипеде. Джон стоял рядом с Громобоем, взволнованный и торжественный. Бен раздобыл у соседнего фермера могутную непородистую кобылу; он надеялся поохотиться всласть после того, как Джона отправят домой; по настоятельной просьбе Джона няню заточили дома вместе с горничными, чьи головы сейчас высовывались из окон верхнего этажа; ее на этот день лишили власти. Одевая Джона, она не скрывала своего раздражения.
      - Если лису затравят при мне, полковник Инч, наверное, меня помажет кровью.
      - Никого при тебе не затравят, - сказала няня. Теперь она стояла у бойницы и сердито смотрела на столпотворение внизу. Все это глупые затеи Бена Хэккета, думала она. Ей было ненавистно все - гончие, Заведующий охотой, свита, доезжачий и выжлятники, племянница мистера Тендрила в макинтоше; Джок в сборном охотничьем костюме и миссис Рэттери в цилиндре и визитке, не подозревающие о косых взглядах жертвователей; Тони, приветливо беседующий с гостями, сумасшедший старичок с терьерами, газетный фотограф, хорошенькая мисс Рипон, мающаяся со своим молодым конем, боком галопирующим по лужайке, конюхи и запасные лошади, униженные, примазавшиеся зеваки в хвосте. Все это были глупые затеи Бена Хэккета. Вчера ребенок заснул в двенадцатом часу, думала она, так разволновался.
      Вскоре кортеж двинулся к Брутонскому лесу; туда надо было ехать по южной аллее, потом через Комптон-Ласт, потом полнили по шоссе, затем по полям.
      - Джон может доехать только до опушки, - распорядился Тони.
      - Да, сэр, но ведь никакого вреда не будет, если он немножко останется посмотреть, как работают гончие, так ведь?
      - Да, пожалуй.
      - А если лиса рванет к дому, никакого вреда не будет, если мы поедем немного следом, все по тропкам да через воротца?
      - Да, но пусть Джон остается не больше часа.
      - Вы ведь не захотите, сэр, чтоб я его отправил домой, пока гончие работают, верно ведь, сэр?
      - Ладно, но пусть к часу будет дома.
      - Я за ним присмотрю, сэр. Не беспокойся, милок, - сказал он Джону, ты у меня охоту поглядишь лучше не надо.
      Они подождали, когда проедет первая линия лошадей, потом примерно поплелись сзади. За ними по пятам шли на первой скорости машины, окутанные выхлопными газами. Джон запыхался, у него кружилась голова. Громобой мотал головой и грыз трензеля. Он дважды пытался отбиться от охотников и возил Джона по кругу, так что Бен сказал: "Попридержи-ка его, сынок", - и подъехал поближе, чтобы в случае, если Громобой понесет, успеть схватить за повод. Пытаясь обойти другую, лошадь, Громобой захватил Джона врасплох, он чуть было не перелетел через голову; но успел ухватиться за седло и виновато посмотрел на Вена.
      - Я сегодня что-то очень плохо езжу. Как ты думаешь, кто-нибудь заметил?
      - Не беспокойся, сынок. Охота - это тебе не школа верховой езды.
      Джок и миссис Рэттери скакали рядом. "А мне нравится эта нелепая лошадь", - сказала она. Она сидела по-мужски, и едва она взлетела в седло, стало ясно, что она прекрасно ездит верхом.
      Пигстэнтонцы отметили этот факт с плохо скрытой досадой, ибо он опрокидывал их стойкое убеждение, что если собратья-охотники шуты гороховые и трусы, то уж чужаки и подавно все, как один, невежи и психи, и от них во избежание беды надо держаться подальше.
      На полпути через деревню мисс Рипон едва удалось объехать хлебный фургон. Ее конь то прядал, то пятился, дрожал к крутился на месте, оскользаясь на гудроне. Джон и Бен объехали миссис Рипон, стараясь держаться как можно дальше от ее коня, который грозно косился по сторонам и всхрапывал. Коня этого все отлично знали. Отец мисс Рипон весь сезон пытался продать его и уже спустил цену до 80 фунтов. При случае конь превосходно брал препятствия, но ездить на нем верхом было сущей пыткой. Неужто отец мисс Рипон и впрямь думал, что, выставляя дочь на посмешище, ему скорее удастся сбыть коня с рук? Хотя с этого сквалыги станется рисковать дочкиной шеей из-за 80 фунтов. Да и вообще ей какого коня ни дай, она с ним не справится...
      Вскоре она уже неслась мимо на легком галопе, лицо у нее раскраснелось, узел волос съехал на сторону, она откинулась назад, натягивая повод всем своим весом. "Эта; девица допрыгается", - сказал Джок.
      Позже они встретили мисс Рипон у опушки. Конь ее весь вспотел, и уздечка была в мыле, но зато он утихомирился и щипал пучки осоки, редко раскиданные по лесу. Мисс Рипон тяжело дышала, когда она приводила в порядок шляпку, вуаль и волосы, руки у нее тряслись. Джон подъехал к Джоку:
      - Что там происходит, мистер Грант-Мензис?
      - Гончие обкладывают опушку.
      - А.
      - Ну как, доволен?
      - Ага. Громобой сегодня ужасно норовистый. С ним такого еще не было.
      Долго ждали, пока в лесу не протрубит рог. Все собрались на краю большого поля перед воротами. Вернее сказать, все, за исключением мисс Рипон, которая несколько минут назад унеслась прямо на середине фразы по направлению к Хеттон-хиллз. Через полчаса Джок сказал:
      - Созывают гончих.
      - Значит, пустой номер?
      - Видно, так.
      - Не нравится мне, что такое в нашем лесу случилось, - сказал Бен. Разговоры всякие пойдут.
      Так оно и было: пигстэнтонцы, позабыв об оказанном им гостеприимстве, стали вопрошать: чего же ждать, если сам Ласт не охотится, и намекать, будто на прошлой неделе видели, как один из лесников поздно вечером что-то спрятал в лесу.
      Кортеж снова тронулся прочь от Хеттона. Бен вдруг вспомнил о возложенной на него миссии.
      - Как вы думаете, сэр, не пора ли отвезти молодого хозяина домой?
      - А как распорядился мистер Ласт?
      - Он сказал, что ему можно доехать до опушки, но не сказал, до какой, сэр.
      - Похоже, в таком случае ему пора домой.
      - Ой, мистер Мензис!
      - Что ж делать, поехали, мастер Джон. Хорошенького понемножку.
      - А я ничего хорошего так не видел.
      - Если вы сегодня вернетесь вовремя, папаша вам в другой раз позволит поехать.
      - А может, другого раза не будет? Может, завтра конец света. Ну пожалуйста, Бен. Ну пожалуйста, мистер Мензис.
      - Просто срам, что лисы не нашли, - сказал Бен.
      Мальчонка заждался.
      - И все-таки я думаю, что мистер Ласт отправил бы его домой, - сказал Джок.
      Судьба Джона была решена; гончие пошли в одну сторону, они с Беном - в другую. Когда они подъехали к шоссе,
      Джон чуть не плакал.
      - Глянь, - сказал Бен, чтобы его подбодрить, - вон мисс Рипон на своем ненормальном гнедом. Похоже, она тоже домой едет. Видать, свалилась.
      Шляпа и спина мисс Рипон были заляпаны грязью и облеплены мхом. Она провела нелегкие двадцать минут, после того как конь ее понес.
      - Я его уведу, - сказала она. - Не могу сегодня с ним справиться.
      Она затрусила рядом с ними к деревне.
      - Я подумала, может, мистер Ласт разрешит мне позвонить, я тогда попрошу, чтоб за мной прислали машину. Мне не очень-то хочется добираться на нем домой, когда он так разбушевался. Не понимаю, что на него нашло, добавила она, одумавшись, - в субботу его брали на охоту. За ним такого раньше не водилось.
      - На нем впору только мужчине ездить, - сказал Бен.
      - Да с ним и конюх не управляется, а папа и вовсе не хочет к нему подходить, - выдала семейную тайну уязвленная мисс Рипон. - Во всяком случае... то есть я хочу сказать... Я думаю, они бы с ним тоже сегодня не справились.
      Гнедой, однако, пока вел себя смирно и не отставал от других лошадей. Они шли вровень - пони Джона посредине, мисс
      Рипон с Беном по бокам.
      И тут-то все и случилось: у поворота дороги они наткнулись на одноэтажный пригородный автобус. Он и так шел на малой скорости, а завидев лошадей, водитель еще притормозил и отвел машину к обочине. Племянница мистера Тендрила, чьи надежды на охоту не оправдались, следовала за ними на велосипеде почти впритык; она тоже сбавила скорость, а увидев, что конь мисс Рипон может взбрыкнуть, и вовсе притормозила.
      Бен сказал: