по тылу и установить радиосвязь с подразделениями… Помощнику начальника штаба по тылу установить контакт с помощником начальника квартирмейстерского отдела адъютантско-квартирмейстерской части штаба войск гарнизона и организовать материально-техническое снабжение… Передовому командному пункту в составе начальника штаба бригады и офицера разведки явиться к подполковнику Прентису на командный пункт второго отряда командос и вручить ему письменный приказ главнокомандующего вооруженными силами на Ближнем Востоке, определяющий специальную роль оперативной группы Хука — нарушение коммуникаций противника… Подполковнику Прентису явиться к командующему войсками гарнизона острова Крит и предъявить этот приказ… Его основная задача — предотвратить сведение подразделений отрядов командос в пехотную бригаду для использования в качестве резерва командующего войсками гарнизона острова… Заместителю командира оперативной группы Хука немедленно приступить к проведению операций под руководством командующего войсками гарнизона острова Крит…

Он часто повторялся, впадал в забытье, опять приходил в себя и заставлял Гая снова и снова повторять его распоряжения.

Качка уменьшилась, когда корабль обогнул восточную оконечность Крита и пошел вдоль северного побережья острова. Когда они входили в залив Суда, море совсем успокоилось. Молодая луна уходила за горизонт. Первым признаком человеческой деятельности, обнаруженным ими, был горящий танкер, пламя которого ярко освещало всю гавань. Эскадренный миноносец отдал якорь. Майор Хаунд робко слез с койки и взобрался на ходовой мостик. Гай оставался около Томми. Офицеры второго отряда командос готовили своих людей к высадке. Заместитель начальника штаба бригады по тылу и старшина Людович совещались. Томми начал проявлять раздражительность.

— Что происходит? Осталось всего два часа на разгрузку. Лихтер должен был подойти, как только мы встанем на якорь. — У борта корабля раздался окрик. — Вот и он. Гай, пойди и взгляни.

Гай поднялся на затемненную верхнюю палубу. На ней теснились приготовившиеся к высадке солдаты, все проходы были загромождены запасами, мотоциклами, имуществом связи. У борта стояла небольшая шлюпка, из нее на корабль поднимался какой-то человек. Гай возвратился, чтобы доложить Томми.

— Поднимись к командиру корабля и выясни, что происходит.

Гай нашел командира в его каюте. Вместе с ним были майор Хаунд и небритый, измученный, дрожащий капитан-лейтенант, одетый во флотскую шинель и белые шорты.

— Я получил приказ отходить, и, клянусь богом, я его выполню, — бубнил моряк. — Приказ получен еще утром. Я должен был бы отбыть вчера вечером. Пришлось ждать на причале целый день. Вынужден был бросить все свои вещи. У меня осталось только то, что на мне.

— Да, да, — сказал командир корабля, — мы видим. Но нам хотелось бы знать: подойдет ли сюда лихтер?

— По-моему, нет. Там все разгромлено. Я отхожу. Я получил приказ отойти. Приказ в письменном виде. — Моряк говорил низким монотонным голосом. — Я бы не отказался от чашки чая.

— Не было ли там, на причале, офицера штаба, ответственного за высадку войск? — спросил майор Хаунд.

— Нет. По-моему, не было. Я нашел шлюпку и пригреб сюда. У меня есть приказ отходить…

— Ответа на наши сигналы мы, кажется, не получим, — заметил командир корабля.

— Проклятая бойня, там все уничтожено, — сказал человек с Крита.

— Ладно, — решил командир, — я жду здесь два часа, затем выхожу в море.

— Для меня это не очень-то быстро, — сказал капитан-лейтенант. Затем, не скрывая откровенной заботы о личной безопасности, он обратился к майору Хаунду: — А знаете, вам ведь надо знать пароль. На берегу вы и шага не сделаете, не зная пароля. Если вы не знаете пароля, то часовые пристрелят вас сразу же, как только увидят.

— Ну хорошо, а какой же пароль?

— Его меняют каждый день.

— Хорошо, каков же пароль на сегодня?

— Что-что, а это-то я знаю. Уж его-то я могу сказать вам. Я знаю его так же твердо, как свое имя.

— Так говорите же.

Моряк уставился на них пустыми, отчаявшимися глазами.

— Виноват, — пробормотал он. — Только что помнил, и вдруг он выскочил из головы.

Гай и майор Хаунд вышли.

— Похоже на то, что это еще одна ложная тревога, — сказал майор почти с радостью.

Гай отправился доложить Томми.

— Гром и молния! Проклятье на все их дурацкие головы! — взорвался тот. — Что там на них нашло? Уснули они все, что ли?

— Я думаю, причина не в этом, — сказал Гай.

Через сорок пять минут по всему кораблю прокатилось: «Вот он. Подходит».

Гай отправился на палубу. Действительно, по воде к ним приближалась довольно большая, темная масса. Все начали взваливать на себя тяжелую поклажу; Матросы «уже свесили с борта грузовые сети. Солдаты сгрудились у поручней. И тут снизу донеслось:

— Двести ходячих раненых прибыли для погрузки!

Майор Хаунд крикнул:

— Кто там? Из управления перевозками есть кто-нибудь?

Ему никто не ответил.

— Где ваш командир? — продолжал майор Хаунд. — Эта десантная баржа должна высадить раненых обратно на берег, прийти за нами, перебросить нас, а потом уже заняться ранеными. Вот как это надо делать.

Никто не обратил на него внимания. С баржи на борт эсминца начали медленно подниматься заросшие, обмотанные бинтами фигуры.

— Назад! — крикнул майор Хаунд. — Не сметь подниматься на борт, пока мы еще здесь!

— Сначала пропустите, пожалуйста, пассажиров, выходящих из вагона, — отозвался из темноты насмешливый голос.

Обессилевшие солдаты карабкались на палубу и проталкивались сквозь строй подразделений, ожидавших команды на посадку. Кто-то, невидимый в темноте, крикнул:

— Да уберите же с дороги это имущество!

Его слова тут же подхватили другие:

— Сбросить все имущество! За борт все имущество!

— Что же они делают?! — закричал майор Хаунд. — Остановите их!

Три роты второго отряда командос, в которых были офицеры, повиновались приказу майора. Штабные подразделения находились на другом борту. Там связисты начали швырять за борт свои радиостанции, потом в воду полетел мотоцикл.

Гай разыскал командира десантной баржи.

— Через пятнадцать минут после того, как последний раненый перейдет на эсминец, я отдаю швартовы. Вам следует поторопиться, — предупредил моряк. — После этого я сделаю еще один рейс, возьму еще двести раненых и греческого генерала. Затем топлю эту баржу, перехожу на эсминец, и прощай, Крит. Наше вам почтение.

— Что же происходит на острове? — спросил Гай.

— Это конец! Все сматываются.

Гай спустился вниз с последним коротким докладом своему командиру.

— Для тебя, Томми, дело оборачивается удачно, — сказал он ему без тени горечи.

Теперь лазарет был переполнен. Два армейских врача и корабельный эскулап хлопотали над ранеными, требовавшими срочной помощи. Пока Гай стоял у койки, на которой лежал Томми, в дверях появился огромный, окровавленный, весь в грязи, страшный на вид сержант-австралиец. Оскалив, как мертвец, зубы, он пробормотал:

— Слава богу, дождались наконец флота! — После этого медленно опустился на палубу и тут же впал в предсмертное забытье.

Гай перешагнул через его тело и стал пробиваться сквозь вереницу солдат, спускающихся вниз по трапу; среди них было много оборванных, небритых, изможденных, но, по-видимому, невредимых людей.

— Кто вы? — спросил он одного из них.

— Писарь штаба, — ответил солдат.

Вскоре, так и не дождавшись четких распоряжений, подразделения командос самовольно начали спускаться по сетям в десантную баржу.

Луна зашла. Теперь единственным источником света был пылающий в миле от эсминца танкер.

— Майор Хаунд! — позвал Гай. — Майор Хаунд!

Рядом кто-то отозвался мягким голосом:

— Майор Хаунд в безопасности на барже. Я разыскал его. Он спустился вместе со мной. Это старшина Людович.

Десантная баржа с пыхтением подошла к причалу — настолько разрушенному, что он походил скорее на груду камней, чем на причал. Еще до того как солдаты второго отряда командос начали высаживаться с баржи, в нее с причала стали прыгать раненые и дезертиры.

— Назад, мерзавцы! — заорал командир десантной баржи. — Отдать швартовы! — Матросы оттолкнули баржу от стенки. — Пристрелю каждого, кто попытается прыгнуть в баржу, пока не будет команды. Отойдите назад! Эй вы, убирайтесь с причала к чертовой матери!

Толпа оборванных солдат начала пятиться в темноту.

— А теперь вы, пехтура, — крикнул командир баржи, — быстро на причал!

Он подвел баржу к стенке, и все наконец выбрались на берег. Позднее это событие, такое многозначительное в жизни Гая, майора Хаунда и остальных, было увековечено в официальной истории следующими словами:

— Больше никого взять не могу! — крикнул командир баржи. — Остальные назад! Отдать швартовы!

Толпа разочарованных солдат расселась на разбитых взрывами камнях. Перегруженная баржа направилась к эсминцу. Высадившаяся на берег группа солдат, растолкав оставшихся на причале, построилась.

— Найдите офицеров связи, — распорядился майор Хаунд. — Они должны быть где-то здесь.

— Есть здесь кто-нибудь из оперативной группы Хука? — крикнул Гай.

Обмотанный бинтами солдат простонал:

— Ой, да заткнись же ты, черт тебя возьми.

От толпы отделились два офицера, оказавшиеся командирами рот второго отряда командос.

— А-а, вот и вы! — воскликнул майор Хаунд. — Наконец-то. Я уже начал терять надежду. Вы от полковника Прентиса?

— Не совсем, — ответил один из офицеров. Он говорил тихо, таким же подавленным, монотонным голосом, как и тот моряк, что получил приказ отходить. В последовавшие дни такой голос — отличительный признак поражения — Гай слышал еще много раз и во многих местах. — Видите ли, — продолжал офицер, — Прентис мертв.

— Мертв? — переспросил майор Хаунд таким раздраженным тоном, как будто его официально известили о кончине тети, которую он имел все основания полагать находящейся в добром здравии. — Не может быть! Мы имели связь с ним не далее как позавчера.

— Он убит. Многие из отрядов командос убиты.

— Надо было донести нам об этом. А кто вступил в командование?

— По-видимому, я.

— Что же вы здесь делаете?

— Кто-то сказал, что за нами придет корабль и нас эвакуируют отсюда. Но, кажется, это ошибка.

— Кто-то сказал? А кто дал приказ об эвакуации?

— Вот уже в течение двадцати четырех часов мы не получали никаких приказов от кого бы то ни было.

— Послушайте, — вмешался заместитель командира второго отряда командос, — не лучше ли нам пойти куда-нибудь, где вы смогли бы ознакомить нас с обстановкой?

— Вон там какое-то служебное помещение. Мы сидим в нем с тех пор, как прекратилась бомбежка.

Командиры рот. Гай, майор Хаунд и заместитель командира второго отряда командос начали медленно пробираться по обломкам и осколкам камней к бараку, на стене которого было написано краской: «Старший морской начальник». Гай положил на стол свой планшет с картой и направил на нее луч карманного фонарика.

— У нас насчитывается шестьдесят рядовых и четыре офицера, включая меня, — сказал командир роты. — Возможно, еще есть и отставшие. Это все, кого мне удалось собрать. Они находятся недалеко отсюда — в районе порта. Движение по дорогам невозможно. Еще у меня есть пара грузовиков. Здесь все норовят спереть какие-нибудь транспортные средства. Но наши грузовики в достаточной безопасности — стоят под охраной недалеко отсюда. Все едут на юг, в направлении Сфакии.

— Вы бы лучше рассказали нам, что же, собственно, здесь произошло.

— Мне мало что известно. Просто здесь настоящая бойня. Прошлой ночью, когда мы прибыли, отсюда уже все драпали, я имею в виду всякие остатки и отставших. Линия фронта проходила по местности, называемой здесь сорок второй улицей. Нас подчинили первому отряду командос и на рассвете бросили прямо в контратаку. Вот тогда и убили Прентиса. Мы дошли до самого аэродрома. А потом оказалось, что испанцев, которые должны были находиться на нашем фланге, там вовсе и не было. Ни один человек не появился также и из тех частей, которые должны были сменить нас. Мы просидели там целый час под огнем противника со всех сторон, потом отошли. От первого отряда командос почти никого не осталось. Пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87» уничтожили большую часть нашего транспорта. Мы весь день пролежали на поле боя под бомбежкой пикировщиков. Потом, когда стало темно, вернулись сюда, и вот мы здесь.

— Понятно, понятно, — пробормотал майор Хаунд.

Он старался сосредоточиться на возникшей перед ним проблеме, но его затуманенное сознание не могло найти нужного стандартного решения. Наконец он спросил:

— Надеюсь, вы знаете, где находится штаб войск гарнизона Крита?

— В данный момент он может быть где угодно. А до этого был в здании монастыря, несколько в стороне от шоссе.

— А другие отряды командос?

— Третий участвовал в контратаке вместе с нами. Они, наверное, окопались где-нибудь рядом со штабом. Отряд «Икс» я не встречал со времени высадки. Их отправили куда-то для решения других задач.

Хорошие привычки майора Хаунда начали брать верх. Он обратился к карте.

— Это, — начал он, наугад показывая на район южнее Суды, — пункт сбора. Собраться там немедленно. Здесь будет штаб бригады. Я сейчас же выезжаю в штаб войск гарнизона Крита. Командующий войсками должен срочно ознакомиться с приказом главнокомандующего относительно поставленной нам задачи. Мне потребуется проводник. Командирам частей явиться ко мне в штаб к девяти ноль-ноль. Радиосвязь с отрядами первым, третьим и «Икс» есть?

— Нет.

— Передайте распоряжения с нарочными. Вопросы есть?

Заместитель командира второго отряда командос, казалось, хотел спросить что-то, но промолчал, повернулся кругом и, сгорбившись, вышел.

— Краучбек, вы записали распоряжения?

— Да. Вы надеетесь, что они будут выполнены?

— Полагаю, будут. Во всяком случае, распоряжения отданы. Большего сделать никто не может.

Всех, кто находился в его непосредственном подчинении, майор Хаунд отправил в горы, в назначенные им по карте пункты. После этого он. Гай и их денщики взобрались на трехтонный грузовик и отправились в путь. Проводник из второго отряда сидел впереди рядом с водителем.

Выехав из порта, они повернули на шоссе, идущее из Кании. Ехали с выключенными фарами. Безоблачное небо было усыпано звездами, видимость была удовлетворительной. Вся дорога, насколько можно было рассмотреть, была забита идущими по ней людьми, среди которых то в одном, то в другом месте попадались продвигавшиеся со скоростью пешехода автомашины самых разнообразных видов тоже с выключенными фарами. Некоторые солдаты передвигались в небольших колоннах, в шеренгах по три, с полным снаряжением и с оружием; некоторые были ранены и плелись, поддерживая друг друга; немало брело и одиночных солдат без какого бы то ни было оружия. Грузовик двигался медленно, прокладывая себе путь сквозь этот встречный людской поток. Иногда солдаты со злостью кричали на них. Один солдат сказал: «Эй, приятель, не в ту сторону едешь!» Большинство же шли не поднимая глаз, и некоторые натыкались на капот и крылья идущего навстречу автомобиля. На протяжении нескольких миль плотность потока людей оставалась неизменной. Наконец грузовик свернул на узкую проселочную дорогу, и вскоре их остановил часовой. Водитель открыл капот и начал что-то откручивать в двигателе, подсвечивая себе ручным фонариком.

— Выключить свет, — потребовал часовой.

— Чем вы там занялись? — спросил водителя майор Хаунд.

— Снимаю распределитель зажигания, иначе машину сопрут.

Проводник повел их в тихий виноградник. Через несколько шагов их снова окликнули. Наконец они подошли к каким-то темным строениям. Гай взглянул на часы. Половина третьего ночи.

Денщики уселись во дворе. Гай и майор Хаунд откинули одеяла, висевшие на дверях крестьянского дома из двух комнат. В первой на столе были разложены карты, стоял фонарь «летучая мышь». За столом, сидя на стульях и положив голову на руки, спали два человека. Один из них поднял голову:

— Да?

— Докладывает начальник штаба оперативной группы Хука, сэр. Прибыл с приказом главнокомандующего вооруженными силами на Ближнем Востоке.

— Что? Кто? — От усталости начальник оперативно-разведывательной части штаба войск гарнизона Крита долго не мог сообразить, чего от него хотят. — Генерала нельзя беспокоить. Через час мы уезжаем отсюда. Оставьте все, что вы привезли. Я доложу позднее.

Второй спавший — это был офицер генерального штаба 1 ранга — медленно поднял голову:

— Как вы сказали? Группа Хука? Генерал весь день ждал от вас донесения.

— Это очень срочно. Я должен увидеть его, — настаивал майор Хаунд.

— Да, да, конечно. Но не сию минуту. Сейчас он никого принять не может. За двое суток он впервые уснул, а мы должны выехать отсюда до рассвета. Полковник Блэкхаус с вами?

Майор Хаунд принялся объяснять создавшуюся обстановку, чтобы ввести в курс дела начальника оперативно-разведывательной части штаба войск гарнизона и офицера генерального штаба 1 ранга. Гаю стало ясно, что те ничего не понимают. Однако Хаунду было достаточно того, что необходимые слова произнесены им, а то, что их смысл не доходил до сознания уставших слушателей, его, Хаунда, нисколько не интересовало.

— …базирующийся на Канию… С задачей проведения диверсионных рейдов на линиях коммуникаций противника… Во взаимодействии со старшим морским начальником… — бубнил он, не останавливаясь.

— Да, да, — прервал его начальник оперативно-разведывательной части. — Благодарю вас. Оставьте это здесь. Генералу будет доложено. Попросите полковника Блэкхауса прибыть в восемь часов вот сюда. — Он указал на карту, покрытую калькой, на которой мелом было аккуратно нанесено новое место дислокации штаба. Гай обратил внимание, что расположено оно очень удачно: поблизости к пункту, выбранному майором Хаундом, на передних склонах, недалеко от шоссе в том месте, где дорога поворачивает в глубь острова, к горам и южному побережью.

Затем Гай, Хаунд и денщики вернулись к грузовику. Когда они выехали на шоссе, следуя теперь в одном направлении с потоком отступающих, их остановил офицер-новозеландец.

— Не можете ли вы взять с собой нескольких раненых?

— А куда они хотят добраться?

— Да куда угодно.

— Мы проедем всего три мили.

— Это уже кое-что.

Раненые стали карабкаться и подсаживать друг друга в машину, пока их не набился полный кузов.

— Благодарю, — сказал новозеландец.

— А сами вы куда направляетесь?

— В Сфакию, если доберусь, конечно.

Вскоре они подъехали к участку шоссе, на котором идущих в одиночку и марширующих в строю людей кто-то заставлял сходить на обочины, в результате чего дорога перед машиной освободилась. Грузовик на более высокой скорости начал подскакивать и вилять из стороны в сторону. Раненые часто стонали.

Они подъехали к возвышенности, которую майор Хаунд избрал для размещения штаба. Здесь был полный порядок. У обочины дороги в качестве часового и маяка стоял связист. Как только грузовик остановился, вокруг него тотчас же собрались отставшие и дезертировавшие солдаты.

— Не найдется ли еще одно местечко, дружище?

— Выходи! Все выходи! — крикнул майор Хаунд.

Не жалуясь и не задавая вопросов, раненые солдаты кое-как слезли и молча заковыляли по дороге, смешавшись с идущей толпой.

Грузовик отогнали в сторону от шоссе и поставили среди валунов и деревьев; водитель снова снял распределитель зажигания и накрыл машину камуфляжной сеткой.

В тусклом свете утренних сумерек появился старшина Людович.

— Все в порядке, старшина?

— Так точно, сэр.

— Офицеры штаба здесь?

— Они уехали на грузовике искать продовольствие.

— Отлично. Круговая оборона организована?

— Так точно, сэр.

— Ну что ж, надо, пожалуй, соснуть. Через час рассветет. Тогда мы лучше увидим, как наши дела.

Какие бы незнакомые течения ни швыряли майора Хаунда из стороны в сторону, он, подобно Ною, умудрялся держаться на поверхности, убежденный в своей непогрешимости. Однако на этот раз уснуть ему не удалось.

А в четверти мили от них, по уходящей в горы дороге, спотыкаясь, шагали молчаливые солдаты и громыхали автомашины с погашенными фарами.

Со времени выхода в море майору Хаунду еще ни разу не удалось поесть. На рассвете, как только штаб ожил, первая мысль майора была о пище.

— Самое подходящее время чайку попить, старшина.

— Штабная команда, выехавшая за продовольствием, еще не возвратилась, сэр.

— Нет чая?

— И чая нет, сэр, и воды тоже нет, не считая той, что во флягах. Мне посоветовали не разводить огня, сэр, так как он может привлечь вражеские самолеты.

Вторая мысль майора Хаунда была о своем внешнем виде. Он раскрыл свой ранец-рюкзак, достал зеркальце, прислонил его к камню, помазал лицо пастой из тюбика и начал бриться.

— Краучбек, вы не спите?

— Нет.

— Сегодня утром у нас совещание.

— Да.

— Не мешает привести себя в порядок. У вас есть крем для бритья?

— Никогда не пользуюсь им.

— Могу одолжить свой. Вы ведь много не израсходуете.

— Премного благодарен. Я подожду горячей воды. Судя по тому, что мне удалось заметить прошедшей ночью, бритье на этом острове не слишком-то в почете.

Майор Хаунд вытер лицо и бритву и отдал ее вместе с полотенцем своему денщику. Затем он принялся рассматривать в бинокль запруженную людьми дорогу.

— Не понимаю, что же могло произойти с теми, кто уехал в машине?

— Этой ночью, сэр, пока мы вас ждали, — отозвался старшина Людович, — я разговаривал с одним австралийским сержантом. За последние день или два здесь, видимо, было много случаев, когда солдаты убивали офицеров и похищали их автомашины. Фактически он предложил, чтобы мы осуществили это на практике.

— Не болтайте чепухи, старшина.

— Я отверг это предложение, сэр, с презрением.

Майор Хаунд строго посмотрел на Людовича, потом поднялся и неторопливо, будто прогуливаясь, пошел навстречу восходящему солнцу.

— Краучбек, — позвал он, — вам не трудно подойти ко мне на минутку?

Гай присоединился к нему и пошел позади, поднимаясь по узкой козьей тропинке, усеянной белым щебнем. Удалившись за пределы слышимости, майор Хаунд спросил:

— Вы не находите, что Людович какой-то странный сегодня?

— Он всегда такой.

— А вам не кажется, что он пытался дерзить только что?

— Не думаю. Вероятно, он просто хотел пошутить.

— Было бы чертовски некстати, если бы он свихнулся.

— Да, это совершенно ни к чему.

Они молча постояли среди зонтичных сосен, наблюдая за безостановочно движущейся по дороге процессией. Теперь она значительно поредела и больше не казалась монолитной массой, как в ночные часы. Солдаты устало плелись поодиночке и небольшими группами. На дороге виднелся только один грузовик, медленно поднимавшийся в гору по направлению к ним.

Слишком быстро, как будто он уже отрепетировал в уме этот вопрос, Хаунд спросил:

— Послушайте, Краучбек, вы не возражаете, если я буду называть вас по имени?

— Никаких особых возражений у меня нет.

— Мои друзья обычно зовут меня Фидо.

— Фило?

— Фидо.

— А-а… Понятно.

Пауза.

— Обстановка мне совсем не нравится, Гай.

— Мне тоже, Фидо.

— К тому же я чертовски голоден.

— И я тоже.

— А как ты думаешь, могли они в самом деле убить заместителя по тылу и уехать на нашем грузовике?

— Нет.

Не успели они закончить эту конфиденциальную беседу, как с ясного утреннего неба до их слуха донесся слабый, нарастающий гул самолета; вместе с ним неожиданно возник более близкий, оглушающий, не похожий на человеческий, внушающий страх крик, эхом прокатившийся вдоль пыльной дороги.

— Самолеты! В укрытие! В укрытие! В укрытие! Самолеты!

Вся картина сразу изменилась. Спотыкаясь и толкая друг друга, все сбежали с дороги и бросились ничком на землю, скрывшись среди кустов и скал. Поднятая людьми пыль улеглась. Грузовик подъехал прямо под сосны, у которых стояли Гай и Фидо, и остановился, уткнувшись в валуны. Более десятка солдат спрыгнули с него, сразу же разбежались и распластались среди тактически рассредоточенных элементов штаба оперативной группы Хука.

— Э-э, друзья, так дело не пойдет, — пробормотал Фидо.

Он отправился к одному из них.

— Эй, солдаты, здесь расположение штаба бригады.

— Самолет, — отозвался солдат. — В укрытие!

Небольшой самолет-разведчик постепенно вырос из серебристой блестки в различимый силуэт. Он шел вдоль дороги на малой высоте, поворачивал назад, уменьшался в размерах, снова вырастал; наконец летчик заметил стоявший среди деревьев грузовик и дал по нему очередь из пулемета, ударившую по земле в двадцати ярдах в стороне, сделал круг, набрал высоту и исчез в направлении моря в безмолвном лазурном небосводе.

Как только ударили первые пули, Гай и Фидо моментально растянулись на земле. Поднявшись, они широко улыбнулись друг другу, как соучастники недостойного проступка.

— А теперь давайте-ка убирайтесь отсюда, — обратился Фидо к солдатам с грузовика.

Ему никто не ответил.

— Кто командует группой? — крикнул Фидо. — Вы, сержант?

Парень, которому был адресован вопрос, угрюмо ответил:

— Не совсем так, сэр.

— Ладно, это не имеет значения. Принимайте на себя командование и немедленно уезжайте отсюда.

— Сейчас, при дневном свете, ехать невозможно. Над головой все время висят фрицы. Вот уже целую неделю так.

Из кустарника повсюду высовывались головы, но ни один человек не вышел на дорогу. Сержант перебросил из-за спины свой ранец-рюкзак и извлек из него жестянку с галетами и банку мясных консервов. Вскрыв штыком консервы, он начал делить мясо на порции.

Фидо наблюдал за ним. Ему страшно хотелось есть. Ни Гай, ни оборванный, небритый сержант, ни сам Фидо, у которого от голода и недосыпания кружилась голова, ни кто-либо еще из Лежащих на благоухающем склоне горы не подозревал, что для Фидо наступил момент испытания. Он находился на распутье. Позади у него была жизнь, отмеченная незапятнанной службой, а теперь он стоял перед провербиальным выбором: крутая нелегкая дорога долга или манящая пропасть, сулящая утоление плотских желаний. Это было первое большое искушение в жизни Фидо, и он не устоял.

— Послушай, сержант, — сказал он изменившимся голосом, — у тебя не найдется лишней банки?

— Лишней нет. Эта последняя.

В их разговор так же учтиво вмешался еще один солдат с грузовика:

— А у вас закурить случайно не найдется, сэр?

Фидо вытащил из кармана портсигар, открыл его и пересчитал сигареты.

— Я смог бы выделить пару, — ответил он.

— Давайте четыре, тогда возьмете мое мясо. У меня с животом не все в порядке.

— Мясо и две галеты.

— Нет, галеты я могу есть и сам. А вот мясные консервы никогда мне не нравились.

— Одну галету.

— Пять сигарет.

Сделка состоялась. Фидо получил на руки цену своего позора — небольшой кусочек волокнистого жирного мяса и единственную галету. Не глядя на Гая, он отошел в сторону и скрылся за кустами, чтобы съесть добытое. Для этого потребовалась всего одна минута. Потом он возвратился в центр расположения своих групп и молча уселся с картой и своей запроданной душой.

«Тактическое рассредоточение» штаба оперативной группы Хука, претерпевшее изменения, вызванные дезертирством команды, отправленной за продовольствием, и нашествием различных посторонних элементов, выглядело как случайное скопление людей. Так называемую круговую оборону составляли четыре связиста с винтовками, выдвинутые в направлении четырех главных румбов компаса. Под их охраной среди кустарника и валунов расположились небольшие группы солдат. Начальник штаба в одиночестве сидел в центре. Гай — несколько поодаль. Тепло, распространяемое лучами утреннего солнца, действовало на всех успокаивающе.

К Гаю подошел его денщик с оловянной тарелкой в руках, на которой лежали холодные затвердевшие бобы, галеты и джем.

— Вот, сэр, это все, что удалось раздобыть, — сказал он.

— Великолепно. Откуда это взялось?

— Наше отделение, сэр. Мы пошарили на причале прошлой ночью.

Гай присоединился к своим солдатам, которые ели осторожно, таясь от взглядов непредусмотрительных писарей и связистов. Солдаты весело приветствовали его. Это был их пикник, а Гай был их гостем. Распоряжаться личной добычей солдат в официальные обязанности Гая, разумеется, не входило.

— На ближайшее время я не предвижу никаких разведывательных заданий, — сказал он. — Самое разумное сейчас — это произвести рекогносцировку источников воды для питья. Вон там, в одной из лощин, по-моему, должен быть родник.

Сержант раздал всем по сигарете.

— Расходуйте их поаккуратнее, — посоветовал Гай. — Они могут пригодиться нам для обмена.

— Я достал у моряков десять жестянок, сэр, — успокоил его сержант.

Гай отправил двух солдат на поиски воды. Развернув свою карту, он поставил на ней условный значок, а в блокноте записал: «28.6.41 05:00 передовой эшелон штаба бригады развернут на тропе к западу от шоссе в квадрате 346208. 06:10 — самолет-разведчик противника». Неожиданно ему пришла и голову мысль: в это утро неопределенности и смятения он ведет себя почти так, как полагается настоящему алебардисту. Гаю вдруг захотелось, чтобы здесь появился и увидел его полковник Тиккеридж. И хотя Гай понимал, что это только мечта, именно в этот момент он действительно увидел полковника Тиккериджа. Вначале неразличимый — простое пятнышко на пустынной дороге, затем, по мере приближения, — два пятнышка. Как говорится в «Наставлении по применению стрелкового оружия»: «В шестистах ярдах голова кажется точкой, туловище — конусом; в трехстах ярдах лица неразличимы; в двухстах ярдах все части тела видны отчетливо». Большие усы своего прежнего командира Гай распознал безошибочно.