На секунду я представил себе, какие будут рожи у мирных гидов-дендрологов, когда они увидят в своем офисе и вокруг него соответствующую картинку. Площадка была тупиком. Шоссе, поднимавшееся к площадке снизу, дальше не шло. А нижний конец его упирался в кольцевую автостраду - это как пить дать. Вполне могло случиться, что о стрельбе в районе офиса экскурсоводов бдительные сотрудники "Каса бланки" уже сообщили теньенте Гонсалесу или иным чинам полиции Лос-Панчоса, благо их теперь много. Соответственно с нижнего конца шоссе на горку уже могли подниматься полицейские машины, а с воздуха мог нагрянуть вертолет. Тем не менее я погнал "ларедо" по узкой змеевидной дорожке, стиснутой по сторонам густыми джунглями. Ленка, вроде бы уже вполне пришедшая в норму, нашла где-то на задних сиденьях аккумуляторный фонарь и рассмотрела при его свете телесное повреждение сеньора Морено, который то ли пребывая без чувств в натуре, то ли умело это имитировал. - Чуть-чуть кожу сорвало... - с удивлением сообщила Елена, проходившая в студенческие годы медицинскую подготовку по специальности "медсестра гражданской обороны". - Уже и ссадина запеклась, а он без сознания. - Посмотри получше, может, еще какая дырка найдется, - посоветовал я, не оборачиваясь. - Может, вообще нет смысла его везти, а лучше пристрелить от греха подальше... Последнюю фразу я произнес по-испански и не ошибся в произведенном эффекте. - Нет! - встрепенулся Морено, разом забыв, что только что собирался помирать. - У меня все цело, кроме плеча. Спасибо, сеньор Браун, вы спасли мне жизнь. Этот негодяй Сифилитик терроризировал всех честных бизнесменов. Он в десять раз хуже любого налогового инспектора. Если с теми еще можно было о чем-то договориться, то этот - волк! Вы его застрелили насмерть? В этот момент он был похож не только на самого себя десятилетней давности, но и на еще одного, правда, уже покойного знакомого - Китайца Чарли, точнее, австрало-японца Чарльза Чаплина Спенсера. Пропустив мимо ушей вопрос о состоянии здоровья Сифилитика, я спросил сам: - У вас хорошие отношения с местной полицией? - Нормальные, сеньор. - Вы сможете убедить полицейских оставить нас в покое, если мы с ними встретимся? - Боюсь, что моего влияния сейчас на это не хватит. Но я готов дать любые показания, которые вас устроят. Я под присягой скажу, что вы действовали исключительно в пределах самообороны. - Нет, этого мало, - отмахнулся я. - Это машина Бернардо? - Да... - вяло подтвердил Морено. Только тут до меня начало доходить, что в спешке я наделал немало промахов. Нужно было не трогать этот чертов "ларедо"! Покататься я здесь и так сумел бы. Надо было спокойненько, пешочком добираться до отеля. А тут, на горке, теньенте Гонсалес расследовал бы ход перестрелки и ворочал бы жмуриков. Перепили ребята, обкурились и постреляли друг друга. Вот и все выводы. Дело - в архив. Живых нет, сажать некого, а плакать по "койотам" будет некому. Те, кого в офисе не было, начнут делить наследство дедушки Бернардо, глядишь, и еще пяток записных бандюг спишут со счетов местной мафии. А гражданин России господин-товарищ Баринов Дмитрий Сергеевич в деле вообще фигурировать не будет, поскольку мирно спал у себя в номере с законной супругой и ничего не нарушал. Связавшись с джипом, я сам себя подставил. Теперь полицаям станет ясно, что кто-то остался жив и укатил на машине сеньора Сифилитика. Они начнут культурненько собирать всякие пальчики и тряпочки, приглядываться к следам, оставленным во дворе. Даже если я на ближайшем повороте спихну "ларедо" под откос вместе с Фелипе Морено, посаженным за руль после удара пистолетом по голове, это будет не слишком убедительно. Не позже, чем завтра днем, разбитый джип найдут, а в нем могут остаться пальчики, та же пыль, что во дворике офиса, а то и, не дай Бог, кровь, в которую я мог как-нибудь нечаянно вляпаться. Да и Ленка с отпечатками женских туфель, которые вполне могли где-нибудь остаться, - улика веская. Если начнут разыскивать не просто мужика, а мужика и бабу, то найти нас в два раза проще. Конечно, можно было, наверно, и спокойно дождаться полицию, рассказать все как есть, а затем со спокойной совестью садиться в местный КПЗ или СИЗО. Проверить, так сказать, как у них тут дела с соблюдением прав человека. Ленку бы скорее всего отпустили под подписку о невыезде, она успела бы созвониться с Москвой, и Чудо-юдо пригнал бы сюда адвоката, который, наверное, и меня бы выдернул под залог. Но это лишь теория. На практике просидел бы я ровно столько, сколько потребовалось бы неутешным соратникам Сифилитика на то, чтобы провести свое "ускоренное следствие" и подсадить ко мне в тюрягу пару ушлых ребят, который тем или иным способом отправили бы меня на тот свет. А если бы в дело вмешалась спецслужба, - еще раз подумалось, что досье на меня может лежать в каком-нибудь уютном месте, то дело еще усложнилось бы, и легко помереть мне вряд ли удалось бы. В это время слева обрыв стал круче и в зелени образовался довольно протяженный разрыв, позволявший видеть то, что было ниже нас по склону горы. Шоссе освещалось редкими тусклыми фонарями, стоявшими примерно в ста метрах друг от друга. Эта цепочка огоньков тянулась куда-то вперед, терялась в клубах буйной растительности, а затем вновь возникала где-то внизу, на витке серпантина. Еще ниже по склону мерцала третья цепочка, а совсем уж внизу проглядывался ярко освещенный отрезок кольцевой автострады. По этому отрезку постоянно проносилось множество машин, поблескивавших мытой эмалью крыш, никелированной отделкой и стеклами. А по серпантину, кроме нас, судя по всему, никто не ехал. Если бы удалось выскочить на кольцевую раньше, чем полиция начнет подниматься в горку... Но тут сквозь гудение мотора джипа я отчетливо расслышал с небес тарахтенье вертолета. Фары я тут же погасил, но гарантии того, что это поможет, конечно, не было. С воздуха их свет могли заметить гораздо раньше, чем я смог услышать вертолет. - Это за нами, - объявил я мрачно. - Похоже, что у вас, сеньор Морено, будут маленькие неприятности... ИСКУССТВО ИСПАРЯТЬСЯ Моя фраза очень обеспокоила сеньора Морено. Он ощущал серьезные сомнения в том, что неприятности действительно будут небольшими. - Что вы имеете в виду? - спросил экс-мэр. - Только то, что сказал, - ответил я. - Нас уже заметили с вертолета и наверняка остановят у выезда на кольцевую автостраду. Вот это и грозит неприятностями. Нам - крупными, вам - мелкими. Например, возможностью умереть в перестрелке от случайной пули. - Вы собираетесь вступить в бой с полицией? - ужаснулся Морено. - Коммунисты не сдаются! - Я вовремя вспомнил, что для сеньора Морено остаюсь партизаном-террористом с соответствующими стереотипами поведения. - Боже мой! - взвыл Морено. - Заклинаю вас, мистер Браун, ради будущей революции на Хайди, поберегите себя! - Хватит! - рявкнул я таким голосом, что любой энкавэдэшник образца 1937 года позавидовал бы. - Что ты тут несешь о революции?! Ты меня уже заложил сегодня Сифилитику и "койотам"! Да еще пытался наговорить гадостей в присутствии моей супруги. Если ты еще не понял, что являешься заложником, то пойми это сейчас! Через застекленный люк в крыше джипа я увидел в черноте неба мигалку вертолета. Прожектор с гнусной тарахтелки шарил по серпантину, но пока еще намного выше того места, до которого мы уже успели спуститься. Впрочем, у них мог быть при себе и прибор ночного видения. Я притормозил, выскочил из машины, распахнул заднюю дверцу и выдернул Морено на асфальт. - Садись вперед! - Девятимиллиметровое дуло "глока" уставилось на экс-мэра. - Повезешь нас дальше! При первом торможении без приказа - пуля в затылок! Я устроился за спиной Морено, держа его затылок под прицелом. - Трогай! Поехали дальше. Морено вел неплохо, пожалуй, у него получалось даже побыстрее, чем у меня. Вообще некоторые люди, находясь под дулом пистолета, обретают те полезные исполнительские качества, которых им обычно не хватает. Вертолет тем временем все еще висел над верхним участком серпантина. Затем он вообще удалился в сторону офиса дендрологов. Должно быть, ему приказали высадить там людей и посмотреть, что там делается. В этот момент мне показалось, будто я нешибко и напортачил, усевшись в джип. Скосив глаза в заднее стекло, я увидел, что луч прожектора ползает приблизительно в том месте, где располагался парк "Каса бланки". А это значит, что нас успели бы рассмотреть, если бы мы отправились в отель пешочком. Похоже, что в полиции Лос-Панчоса теперь работали профессионалы, и они тоже догадались, что бегство через парк было бы более правильным ходом, чем попытка удрать на машине по серпантину. Морено, ахая и охая, сумел благополучно вывернуть на нижний виток серпантина, выходящий к кольцевой дороге. - Сеньор Браун, - дрожащим голосом сказал экс-мэр, - если ехать в сторону отеля, то нам надо ехать прямо и направо, а если в Сан-Исидро, то сначала направо в путепровод, а потом налево... - В путепровод! - приказал я и не ошибся. На кольцевой магистрали показались одна за другой пять полицейских машин с мигалками. Но для того чтобы выехать на серпантин, им надо было свернуть вправо с автострады и проехать по "лепестку" через туннель под ней. Так вот, когда полицейские сворачивали, чтобы проехать в этот путепровод, мы уже въезжали в другой, а когда машины с мигалками выкатились на серпантин, наш джип уже влился в поток машин, мчащихся по кольцевой автостраде в направлении Сан-Исидро. - Разминулись... - неуверенно пробормотала Ленка. - Посмотрим... - Я сомневался еще больше, чем она. То, что полицейские машины не стали разворачиваться, а поперли вверх по серпантину, конечно, настраивало на оптимистический лад. Это означало, что вертолетчики не разглядели наш "ларедо", а может, и вообще считают, что никакой автомобиль в деле не фигурирует. Однако самый беглый осмотр места происшествия должен убедить их в обратном. Те самые ребята, которые контактировали с Сифилитиком и "койотами", в два счета оповестят банду, а заодно и выяснят, на каком драндулете убыл в свою последнюю поездку сеньор Бернардо. После этого останется запустить какую-нибудь местную "сирену" или что у них тут положено: "Внимание, всем постам! Задержать джип-"ларедо" 1994 года, окраска бело-зеленая, номер такой-то, на заднем бампере, дверце и чехле запаски возможны характерные следы от удара по воротам..." Тут надо было соображать. С одной стороны, насколько я помнил дневную поездку на такси, постов местной дорожной полиции впереди было штук пять. Ближайший - перед въездом в Сан-Эстебан, но кольцевая идет мимо него. А вот следующий - между бензоколонкой "Тексако" (бывшей Китайца Чарли) и Сайта-Исабелью - не объедешь. Правда, там есть поворот на мотель, расположенный по склонам высоты 234,7... Кроме того, вроде бы автобусная остановка была. Промелькнул поворот на Сан-Эстебан. С автострады я увидел пост тутошних гаишников, он находился как раз там, где машины выезжали с "лепестка" на дорогу, ведущую в городок. - Сейчас свернешь к мотелю, - повелел я, для страховки нажимая кнопку, блокирующую левую переднюю дверцу. - И если ты не дурак, Фелипе, то объяснять тебе, что такое благоразумие, я не буду. - Я все понял, сеньор, слово кабальеро! На сей раз машина вывернула на "лепесток", ведущий на небольшую эстакаду. С нее можно было почти тут же съехать на бензоколонку "Тексако", а можно было, минуя этот поворотик, выкатиться к мотелю, что мы и сделали. Останавливаться в мотеле на ночь я не собирался. Тем более что сеньор Морено, несомненно, проявив лояльность ко мне, счел необходимым предупредить: - Мотель контролируют люди Бернардо, сеньор... - Они могут знать, что у тебя осложнения с их хозяином? - Предполагаю, что пока нет. - Его машину они хорошо знают? - Разумеется... - Сейчас подъедешь вон к тому магазинчику. Тебе надо переодеться. Костюмчик сеньора Морено был порядком испятнан. Мы с Ленкой не измазались, а его здорово забрызгало кровянкой. В голове у меня прикидывалась почти идиотская, очень рискованная, но вполне осуществимая затея. Не ошибиться бы только в психологии сеньора Фелипе... Тем не менее надо было его срочно одевать в чистое. Я издали углядел в витрине подходящий рюкзачок. В него очень удобно было запихнуть автомат. Морено притормозил довольно далеко от торговой точки, поскольку я не хотел высвечиваться под фонарями. - Хрюшка, - сие было произнесено по-русски, - дуй, покупай мужские джинсы и рубаху вроде моей размером на Морено. Но при этом соображай, что ты сюда не на шоп-тур приехала, ладно? И еще прихвати рюкзачок по типу во-он того. Пошла! Ради Бога, не канителься! Ленка сбегала за пять минут. - Там такие трусики... - вздохнуло бедное животное с кандидатской степенью так, что мне его стало жалко. - Обойдешься, - проворчал я. Морено, опасливо поглядывая на "глок", который я держал в тени, но достаточно близко от его спины, без дополнительных приказаний стал влезать в рубашку и джинсы. - У вашей дамы отличный глазомер, - вкрадчиво произнес Морено. Совершенно мой размер. Конечно, это очень дешевая одежда, но все-таки уж лучше так, чем ходить окровавленным... Сколько я вам должен? - Тридцать баксов, - подсказала Ленка, явно чуток округлив. - К сожалению, у меня при себе ничего нет... - застеснялся Морено. - Плевать, - отмахнулся я. - Как-нибудь сочтемся. Сейчас слушай, запоминай и ввинти себе в голову: твое благополучие и вообще вся жизнь, особенно ее протяженность, зависят от того, насколько точно ты будешь выполнять мои указания... - Я все выполню, не сомневайтесь, сеньор Браун! Я сомневался, но тем не менее сказал: - Сейчас поедешь к бензоколонке один. Скажешь тамошним людям, что сеньор Бернардо Сифилитик просил тебя лично помыть его машину. Помоешь, за свой счет исправишь все, что помято и поцарапано. А потом, представь себе, поедешь обратно, то есть к офису гидов. Полиция уже там. Скажешь, что проиграл пари сеньору Сифилитику и во исполнение уговора ездил мыть его машину. Запомни: когда ты уезжал, там все были живы и здоровы. Понял? - Почти... - Упаси тебя хоть что-нибудь ляпнуть вне программы. Если парни из банды "койотов" догадаются, что ты там был, когда убивали их босса, то сегодняшние оплеухи будешь вспоминать, как первые поцелуи любимой девочки. Ни меня, ни моей супруги там не было - это тоже надо хорошо запомнить. Ты уже догадался, наверное, что за нас с тебя шкуру спустят гораздо надежнее... - Да-да! - горячо уверил меня владелец "Каса бланки". Все это было довольно рискованно, а мои угрозы сильно отдавали блефом. Надежда была лишь на то, что в этой части мира о событиях в России знают мало и потому все еще опасаются давно почившего КГБ. Хотя Фелипе Морено русского языка не знал, но мог догадаться, по-каковски мы с Ленкой калякали. Если он и знал, что КГБ теперь нет, то уж о русской мафии он наверняка слышал. Ее, по-моему, не шибко заслуженно по всему миру прорекламировали. Прежде чем убраться из машины, я убедился, что кровищи мы сюда не натащили. Автомат, завернув в тряпки, снятые с Морено, я запихнул в рюкзак, "глок" сунул в боковой карман штанов и прикрыл его краем рубашки-гуайанаберы. После этого мы с Хрюшкой вылезли из джипа и проводили взглядом сеньора Морено. Он послушно покатил к бензоколонке. - Ну, теперь дай Бог, чтоб тут автобусы почаще ходили... - пробормотал а. - Господи, чего ж мы тут натворили! - прошептала Ленка. - Помереть удобнее было! - Я аж разозлился на нее за это покаянное настроение. - Скинули бы нас с обрыва - и все... Ленка только прибавила шагу. - А не сцапают нас в отеле? - спросила она через пару минут. - Тем более с оружием... На фига ты его потащил? - Потому что в машине у Морено его оставлять нельзя. Эти экс-мэры овечки, когда пушки не у них. А когда есть чем пальнуть, они меняются в худшую сторону. Учти, эти стволы там, в офисе, не стреляли. Мы их нашли в автобусе под сиденьем. Прямо в этом рюкзаке. Пусть проверяют! - Ты полицейских дураками считаешь? - Пусть докажут! К убийству это оружие отношения не имеет. Там стреляли совсем другой "Калашников" и "таурус" - на них моих отпечатков нет. Автобуса мы дождались быстро. Кое-какие знакомые рожи из отеля я, кажется, углядел. Это было не очень приятно, но и не смертельно. Народ ехал после приема спиртного, а кое-кто, видать, с марихуаной в легких или чем покрепче в венах. Они вряд ли запомнят, кто и где садился в автобус, с рюкзаком или нет... Мы уселись на задние сиденья. Когда-то, когда настоящему Брауну лет пять-шесть было, мама Милли возила его в Нью-Орлеан к бабушке (той самой католичке, которая когда-то спасла Дика от аборта и нерождения). Очень тогда запомнилось, что на всех задних сиденьях были таблички "For black only" - "Только для черных". А спереди на сиденьях "For white only" мест не было. Я... то есть Браун, конечно, никак не отвяжусь от него! В общем, ножки устали, посидеть хотелось. А бабка на место "для черных" садиться запретила. Потом ей, правда, кто-то из белых предложил сесть, и она меня на коленки усадила. Но с тех пор осталось где-то в подкорке: задние места в автобусе - "нечистые". Даже в Москве, как ни странно... Хотя уж давным-давно и в Штатах все эти таблички ликвидировали. Доехали мы без приключений. Около "Каса бланки" автобус притормозил, и вместе с нами выгрузились еще семь-восемь человек. Никого из них я не знал, но, поскольку в вестибюль отеля мы вошли вместе и почти одновременно получали ключи, можно было надеяться, что они нас с Ленкой запомнят. Одно обстоятельство меня несколько смутило. В вестибюле и у входа в лифт появились довольно крупные по местным стандартам ребята, которых раньше не наблюдалось. Униформа на них была не та, что у полицейских теньенте Гонсалеса, но по экипировке - кобура, дубинка, наручники, рация - мальчики вполне могли заменить полицию. Мне показалось неприятным, если в их компетенцию входит устраивать обыски постояльцев. - Не обращайте внимания, сеньор, - сказал портье, отдавая мне ключи от номера. - Это сеньор Морено принял меры по усилению безопасности. Сами понимаете, после того случая днем, когда погиб дон Франсиско Хименес, много наших гостей проявило беспокойство... Но уверяю вас: на Хайди неимоверно низкий уровень преступности. Беспокоиться не стоит. Спокойной ночи! Конечно, никто нас и не собирался обыскивать. Поднявшись к себе на второй этаж и запершись в номере, мы с Ленкой обессиленно плюхнулись в кресла. Только здесь нас пробрала нервная дрожь. В холодильнике была какая-то минералка, по вкусу похожая на нарзан и почти ледяная по температуре. В нормальных условиях пары глотков такой водички было бы достаточно, чтобы посадить голос до того тембра, которым располагал покойный Сифилитик. Но мы, выпив литровую пластиковую бутылку на двоих, лишь чуть-чуть сумели успокоиться. После чего отправились в душ - вести беседу на деловые темы. Теперь наличия подслушивающей аппаратуры я опасался уже всерьез. - Отделайся от оружия, ради Бога! - прошипела Ленка. - Ты стал жутко приметным: Хименеса себе на голову из воды вытащил, бандитов перестрелял... Драпать отсюда надо, и побыстрее. В логике ей не откажешь. Думаю, что Чудо-юдо, разобравшись в наших проблемах, одобрил бы такое решение. Сейчас не до тихой работы, раз уж влипли в неприятности. Надо еще эту ночь как-то дожить. - А мы ведь в Лондон так и не позвонили, - припомнила Ленка. - Звони. Прилетели, устроились, ходили купаться. Больше ничего не говори. Трубку, видимо, снял Генри. Ленка, придав голосу беззаботно-курортное звучание - артистка, мать ее за ногу! - минут на пять закатила рассказку о том, как на Хайди красиво, какой шикарный отель "Каса бланка де Лос-Панчос", какое приятное море и так далее. Этот разговорчик списывал с наших "mastercard'oв" вполне приличную по московским понятиям сумму. У тех, кто его прослушивал, если таковые, конечно, были, уши должно было заложить от тоски. Наконец Хавронья повесила трубку и вытерла со лба пот. - Очень содержательная беседа. Аж противно. Сказал, чтобы мы обязательно посетили в Лос-Панчосе дельфинарий. Незабываемое впечатление оставляет, говорят. Ну, и насчет Эухении напомнил. - Ладно, завтра все-таки сначала к Эухении съездим. Рюкзачок с автоматом и перемазанными в крови шмотками сеньора Морено я положил рядом с кроватью, а "глок" запихнул под подушку. Само собой, что ни до каких "лягушек" мне дела не было, да и у Хрюшки настроение резко изменилось. Спать тоже было трудновато. Все время мерещились какие-то шепоточки в коридоре, то вдруг шорохи за окном начинали волновать, то казалось, будто дверь начинают открывать. А мы ведь вроде бы отдыхать сюда приехали, нервы хотели успокоить... В общем, подремал я в эту первую ночь на Хайди всего ничего. С полтора часа, если в сумме. Ленка побольше, хотя и она ворочалась безбожно. Тем не менее ни полиция, ни "койоты" наносить нам незапланированные визиты не стали. И на том спасибо! ПО ПУТИ К ГАДАЛКЕ То, что мы благополучно дожили до утра, меня удивило, но не настолько, чтоб совсем уж свести с ума. Должно быть, сеньор Морено и впрямь уверовал, что его личная безопасность сильно зависит от моей. Да и полиции гораздо проще было представить происшествие в офисе как простую разборку между "койотами" и их постаревшим паханом. А чтобы в этом не сомневались, экс-мэр Лос-Панчоса, вероятно, пожертвовал на нужды блюстителей порядка энную сумму. Правда, пресса уже вовсю поработала. Когда мы с Ленкой отправлялись на стоянку такси, чтобы ехать в Сан-Исидро к гадалке Эухении, к нам подбежал негритенок лет двенадцати, и предложил купить "Вос де Лос-Панчос" и "Сан-Исидро бизнес ньюс". В обеих газетах первые полосы были отданы под весьма аппетитные фото, изображавшие дона Хименеса с вырванным боком, Алонсо с расколотой башкой, Эрмило, обнявшего лужу собственной крови на асфальте, и, наконец, самого сеньора Сифилитика. Особенно симпатично все гляделось на первой полосе столичной газеты, поскольку та была цветная, вроде нашей "Экстры-М". Таксисты во главе с Марсиалем Гомесом тоже читали газеты. И то, что там было написано, не настраивало их оптимистично. Когда они увидели меня с рюкзачком и Ленку, то явно помрачнели. - Вон гринго уже побежали... - заметил парень, что вчера вез нас от аэропорта. - Надо бы этим писакам ноги переломать. - Чего там! - отмахнулся Марсиаль. - Он сам все видел. При этом бывший младший полицейский ткнул пальцем в одно из фото на первой полосе "Вос де Лос-Панчос". Я уже купил ее у негритенка и тоже мог полюбоваться на свою рожу: "Турист из России сеньор Баринов, пытавшийся спасти дона Франсиско". Именно поэтому, наверное, я сел именно в такси Марсиаля. - В аэропорт, сеньор? - спросил Гомес без энтузиазма. - Нет, в Сан-Исидро, к ясновидящей Эухении. Марсиаль прямо-таки просиял. - О, сразу видно, сеньор, что вы хорошо изучали путеводитель! Это действительно заслуживающая внимания женщина. Она видит все насквозь и способна даже нарисовать портрет еще не родившегося ребенка в двадцатилетнем возрасте! Она отлично знает, куда вкладывать деньги. Сотни людей, посоветовавшись с ней, стали миллионерами. Марсиаль за десять лет посолиднел, обзавелся более пышными усами, чуть-чуть полысел с затылка, но, судя по всему, оставался порядочным балбесом. - Послушай, амиго, - спросил я не без нахальства, - а ты и вправду внук здешнего революционера Вердуго? Марсиаль беспокойно поерзал за рулем, глянул на меня оценивающе, а затем ответил: - Да, именно так. Мой дед Альберто Вердуго был генералом у партизан. А кто вам об этом рассказал? - А какая разница? - Сразу скажу, сеньор: я этого не стыжусь, - гордо заявил Марсиаль. Дедушка Вердуго был хороший человек. Если бы он не был таким старым, то наверняка стал бы президентом вместо команданте Киски. Дело в том, что, когда революционная армия взяла Сан-Исидро и началась фиеста по случаю победы, он уехал домой, в Лос-Панчос, и велел бабке достать бочонок с ромом. "Я же обещал тебе, что мы победим в следующую пятницу!" - кричал он. Ну, наверно, перебрал немного... В общем, он помер. Команданте Киска сама приехала на его похороны. Был орудийный салют, и над могилой пролетели три самолета. А еще в честь него переименовали большой сухогруз, который раньше назывался "Хорхе дель Браво". Сейчас его еще раз переименовали, и из "Генерала Альберто Вердуго" он стал называться "Торро д'Антильяс". - Плывут пароходы - привет Мальчишу... - пробубнила себе под нос Ленка. - Знаете, сеньор, - совершенно неожиданно сказал Марсиаль, - а по-моему, я вас помню. Когда первые партизаны пришли в Лос-Панчос, то вы были среди них, верно? - Может быть, - вздохнул я. - До сих пор помню, как ты попал к нам в плен. Ты все такой же жизнелюб? Марсиаль только улыбнулся. Как видно, чувство юмора у него уже появилось. - Вы не бойтесь, сеньор, - сказал он доверительно. - Всем повстанцам после выборов 1984 года была объявлена амнистия. В том числе и иностранцам. Так что закладывать вас Гонсалесу я не буду. - Спасибо, - поблагодарил я, - Морено мне это тоже обещал. А я готов вам пообещать, что революций больше делать не буду. - А и правда, - еще больше повеселев, заметил Марсиаль, - зачем они нужны теперь, революции эти? Жить можно. При Лопесе, конечно, сажали часто, жрать было нечего, налоги драли - будь здоров! А сейчас все более-менее. Заработать, если не дурак, всегда сумеешь. Так вы, значит, в России теперь живете? Не страшно? - Да привык как-то... - ответил я. Никакой повышенной активности полицейских я не заметил. Тот самый полицейский пост между мотелем и Санта-Исабелью, которого я испугался вчера вечером, выглядел пустынно. Еще пара-тройка таких же постов на кольцевой автостраде никого не задерживали и не останавливали. - Слышали? Вчера у нас в верхнем парке была стрельба, - сообщил Марсиаль. - Телохранители застрелили Бернардо Сифилитика и перебили при этом друг друга. - Я читал в газете... - Теперь между "койотами" пойдет драка, - авторитетно заявил Гомес. - У них как бы два клана в одной команде: "сеньорес" и "хуниорес". Старые и молодые. Одни работали у Бернардо еще тогда, когда он грабил яхты и отстегивал за это денежки Соледад с Хорхе дель Браво. Когда их не стало, Сифилитик зажал всех пиратов под себя. Потом начался туристический бум, и все стали вкладывать деньги в отели. Вот тут и появились "молодые". Они давно хотят оттереть Сифилитика и его "стариков". Им хочется выглядеть чистенькими. Так что шесть трупов - это только начало. Но вы не обращайте внимания, сеньор. Никто не станет трогать туристов. В отеле "Панама", милях в трех ближе к Лос-Панчосу от нашей "Каса бланки", в прошлом году случилось ограбление. Какие-то подростки налетели на гринго и увели у него бумажник с тремя сотнями долларов. Так вот, хозяин, между нами говоря, просто позвонил одному из "молодых" подручных Сифилитика. Бумажник подбросили в отель уже через несколько часов. А вот тех, кто грабил янки, то есть подростков, выловили у косы Педро Жестокого. Никаких следов насилия. Полиция установила, что они утонули, перевернувшись на лодке. - Так что, бандиты охраняют приличных людей от мелкой шпаны? - спросила Ленка. - Да, сеньора, именно так и обстоит дело. Но Сифилитик, хоть и не запрещал "молодым" работать по своим обычаям, всегда брал сторону "старых" в тех спорных случаях, которые часто бывают у этой братии. А "старые" по привычке считали, что всякий уголовник-профессионал должен быть защищен ими, если, конечно, не крадет у своих. "Молодым" же нравилось водить дружбу с приличными людьми. Им хочется, чтобы всякие там убийцы и взломщики держались от них подальше. - А ты много знаешь, Марсиаль! - заметил я. - Не боишься? - Это у нас на Хайди все знают. И большей части очень хотелось бы, чтоб "молодые" победили. Потому что тогда у нас будет полный порядок и даже сентаво не украдут, если будешь исправно платить ребятам Эктора. - Это еще кто? - Эктор Амадо. Он самый главный из молодых "койотов". Все о нем слышали, но никто его не видел. Эктор держит сейчас почти все западное побережье. В Сан-Исидро он забрал все публичные дома, казино и ночные клубы. Это почти половина всего дохода, только наркотики оставались у Доминго Косого - он из "старых" пиратов Сифилитика. Вот сейчас они, Доминго с Эктором, в первую голову и схлестнутся. Лекция о ситуации в теневой экономике Хайди мне показалась полезной. Я, конечно, не думал, что Марсиаль полностью ввел меня в курс дела, но догадывался: в общих чертах все обрисовано верно. Тем временем впереди замаячили небоскребы Сан-Исидро. В прошлый раз я смог посмотреть на него только с воздуха, да и то недолго. Около суток я пробыл в президентском дворце и, лишь когда мы быстро катили к аэропорту в автобусах американского посольства, чуть-чуть поглядел на улицы. Хибары, которые мне тогда запомнились на выезде из города, исчезли. Вместо них появились сотни небольших, но вполне приличных двухэтажных коттеджиков, обсаженных зеленью, с гаражами, антеннами спутниковой связи и прочими приметами цивилизации. - У меня теперь в Лос-Панчосе такой же, - похвалился Марсиаль. - Сейчас все в кредит строятся. Всего-то сорок тысяч песо. Я уже половину выплатил. А если, не дай Бог, убьюсь, так на сто тысяч застрахован. Сразу и выплатят. Проехали пригороды, деловой центр, где на небоскребах реяли флаги разных суперглобальных корпораций. Особенно симпатично гляделось красное знамя кока-колы на самом высоком небоскребе - Марсиаль сказал, что в нем 40 этажей. Затем оказались у президентского дворца, который, по-моему, ничуть не изменился. - Кто у вас сейчас тут? - спросил я, мотнув головой в сторону белокаменного здания. - Дон Хосе Соррилья, - ответил Марсиаль. - Уже третий срок сидит. Но выборы проводятся по-честному, вы не думайте. Даже компартия участвует. По-моему, у них даже пара депутатов есть в Национальном собрании. А всего депутатов полсотни. Больше половины - республиканская национальная партия. Есть еще демократическая - та поменьше. Ну и еще пара штук таких, вроде коммунистов... Описав круг по Пласа дель Армас, где, как рассказал Марсиаль, в День независимости Хайди бывают парады, мы поехали, можно сказать, в мой родной район Мануэль-Костелло, на улицу Боливаро-Норте. То, что сохранялось в моей памяти, то есть фотографии задрипанных лачуг, в одной из которых некогда увидели свет Анхель и Марсела Родригес, мягко говоря, уже устарело. Северный бульвар был теперь не только ухожен и приведен в божеский вид, но и явно заселен новой публикой. Тут громоздились уже не коттеджики, а натуральные особняки, многие из которых даже превосходили по размерам отель "Каса бланка де Лос-Панчос". - Вот здесь нынче траур, - заметил Марсиаль, проезжая мимо некоего замка, сооруженного в старинном стиле. За трехметровой стеной высилось нечто вроде башни со шпилем, просматривались многочисленные крыши утопающих в зелени построек, в том числе церковь с витражами и ангелами, вострубившими у овального окна над часами-курантами.