- Считать полезно везде и всегда. Если медицинская помощь у нас бесплатная, это не значит, что она достается даром нашему обществу. Напротив, она стоит немало, и необходимо сделать все, чтобы каждый вложенный в нее рубль приносил максимальный эффект.
      - Что же вы предлагаете?
      - "Самее-самое", что только можно желать, - это прежде всего КОТ.
      "Руки, написавшие за 20 лет 400 романов и 35 драм, - это руки рабочего!" Так отпарировал однажды автор "Графа Монте-Кристо" реплику из толпы:
      мол, А. Дюма-отец - аристократ. Если даже учесть, что он пользовался плодами трудов не только своих, но и чужих (предшественников, современников, а главным образом специально нанятых "литературных кули"), все равно плодовитость знаменитого французского прозаика близка к пределам человеческих возможностей. Большинство других за десятилетия творческой активности написали во много раз меньше, хотя ничем другим не занимались, кроме литературной деятельности.
      Между тем есть люди, которые, не будучи по профессии писателями, не гонясь за славой, создают манускрипт за манускриптом, причем на службе, в рабочее время, когда должны заниматься другим делом. Кто же они? Врачи, которых в СССР 850 тысяч. Любой из них мог бы поспорить с Л. Толстым. Ибо непрестанно - по принципу "ни дня без строчки" - на языке деловой прозы излагает человеческие драмы и трагедии, сдавая ежегодно в архив по нескольку пухлых папок под рубрикой "история болезни", а за всю трудовую жизнь - кто около 100 томов, а кто и побольше.
      Речь идет о юридических документах, без которых нельзя. Но разве нельзя без такой писанины, когда бумага заслоняет пациента? Если сократить ее до минимума, сколько времени высвободится у наших врачей! Это будет равнозначно умножению их численности: разумеется, дело не столько в количественном, сколько в качественном росте медицинского корпуса и обслуживания.
      В предыдущей главке рентгенолог сравнивался с музыкантом, который из исполнителя-универсала, владеющего различными инструментами, становится дирижером их автоматически действующего ансамбля. Естественно, и тут, где он уподобляется писателю, говорить о переходе к новейшим техническим средствам, которые подсобили бы ему гораздо больше, нежели в свое время А. Дюма-отцу помогали наемные "литературные чернорабочие". Правда, здесь прогресс кажется не столь заметным: гусиные перья - авторучки - пишущие машинки... Но это лишь на первый взгляд.
      Уже есть автоматические печатающие устройства с блоками магнитной памяти. Достаточно проставить в дескрипторе магнитным или даже обычным карандашом точки над соответствующим заданием, и протокол напечатает машина. Разрабатываются также системы автокодирования с помощью электронного мозга.
      Для связи с архивом пригоден дисплей: настольный прибор наподобие телевизора, соединенный с компьютером. Он в считанные минуты сыщет в "банке данных"
      и выдаст на экране любую историю болезни. В тексте вы можете делать подчеркивания, а затем стирать их, используя электронный карандаш (он же ластик). Выделенные вами строки, абзацы, страницы легко передать, бесшумно нажав кнопки, на такие же экраны вашим коллегам в других помещениях, притом со скоростью, которая в десятки раз выше, чем у телетайпа. Любой материал по вашей команде будет мгновенно размножен автоматически буквопечатающим аппаратом.
      Это не фантастика, а реальность. Такая техника уже применяется за рубежом. Впрочем, на первых порах можно обойтись и меньшим. Взять хотя бы диктофоны.
      Голос столь же индивидуален, как и почерк, но при всей своей специфичности не страдает неразборчивостью. Каракули же эскулапов исстари служили мишенью для насмешек как символ каббалистики (а нынешний борзописец от медицины оставляет в спешке такие закорючки, которые не расшифровать подчас и опытному следователю).
      Здесь впору предварить читательское возражение, которое напрашивается вроде бы само собой. Дескать, и без того накладно оснащать рентгеновский кабинет даже необходимейшей техникой - современнейшей диагностической аппаратурой, которая становится все дороже. Где уж тут, мол, тратиться на всякие там диктофоны и дисплеи! Но в том-то и дело, что это не мода, не роскошь, а необходимость.
      Сберечь каждому из 850 тысяч наших врачей хотя бы по часу за смену означает выиграть дополнительно свыше 100 тысяч рабочих человеко-дней.
      Как говорил К. Маркс, к экономии времени сводится в конечном счете вся экономия. Да, нужны дополнительные капиталовложения. Но разве они себя не оправдывают? Понятно, чтобы они окупились сторицей, требуются не ориентировочные, на глазок, прикидки, а точные расчеты, математически строгие планы, опирающиеся на научно обоснованные прогнозы.
      Здоровье бесценно, и бухгалтерский подход может показаться странным. Однако он не только теоретически необходим, но и практически существует! Бесплатная для всех нас медицинская помощь - не манна небесная для общества. На нее надо направлять немалые средства. И они изыскиваются. Бюджетные ассигнования на здравоохранение в СССР увеличиваются.
      В 1950 году они составили 2,1 миллиарда рублей,.
      в 1960-м - 4,8 миллиарда, в 1970-м - 9,9 миллиарда, в 1976-м - 11,8 миллиарда. К этому количественному росту можно добавить качественный, если все более щедрое финансирование сочетать со все более рациональным расходованием. Эта проблема особенно актуальна в связи с задачами, поставленными XXV съездом КПСС на пятилетку качества и эффективности.
      Подсчитано, что наука может поднять свою продуктивность в 4-5 раз без дополнительных капиталовложений. Каким же образом? Благодаря более совершенной организации. Возможно, то же самое относится к медицине в целом, к рентгенологии в частности. Имеется в виду, конечно, НОТ - научная организация труда. Без нее здравоохранение рано или поздно перестанет удовлетворять самым необходимым требованиям.
      В поликлиниках появятся хвосты очередей, стационары переполнятся до отказа, пациентам не будет обеспечиваться надежная диагностика и эффективное лечение.
      И это невзирая на то, что контингент врачей в СССР составляет 1/3 мирового, тогда как население страны - лишь 1/16 часть человечества.
      Как добиться, чтобы каждый коллектив функционировал с максимальной эффективностью? Как подобрать и расставить кадры с учетом психологической совместимости? Как высвободить врача от нетворческой, технической работы, чтобы использовать его умственную энергию по прямому назначению? Как рационализировать все операции, чтобы и физические усилия персонала расходовались наиболее целесообразно, не тратились на непроизводительные движения? Какой аппаратурой оснастить отделение, чтобы ее комплектование было обосновано не только функционально, но и экономически? Как разместить? Какими должны быть мебель, окраска стен, освещение, планировка помещений?
      Отвечая на эти и другие подобные вопросы, доныне еще исходят нередко из пресловутого здравого смысла, хотя он тысячекратно подводил его поклонников, не знающих толком, что такое НОТ, не желающих или не умеющих считаться с ее требованиями, с рекомендациями психологов, антропологов, математиков, экономистов, инженеров, художников-конструкторов (дизайнеров)...
      Научная организация труда отличается от обычной прежде всего тем, что опирается не только на здравый смысл, но и на строгие расчеты, которые основаны на достижениях различных областей, как старых, скажем, физиологии, гигиены и санитарии, так и молодых, например, инженерной психологии, технической эстетики.
      Среди новых дисциплин особого внимания заслуживает эргономика (от сорго" - "работа", "номос" - "закон") . Она изучает людей в процессе труда, во взаимодействии со всей окружающей их на рабочем месте средой, отыскивает оптимальное соотношение между их возможностями и потребностями с учетом возможностей и потребностей производства. Цель - гуманизация труда, повышение его эффективности.
      32.
      - Вроде убедительно, только слишком общо.
      Как говорил Гамлет, - слова, слова, слова... А что за ними?
      - Если вас интересует конкретика, за ней дело не станет. Возьмем для примера проектирование зданий.
      - Но вы же рентгенолог, а не архитектор!
      - Совершенно верно. Именно потому мне виднее недостатки и преимущества тех или иных архитектурных решений: я испытал их на себе.
      "Я верю, придет день, когда мы, заболев и не ведая причины недуга, доверимся физикам, которые, ни о чем у нас не спрашивая, возьмут кровь, выведут на основании ее анализа несколько величин, после чего, заглянув в таблицу логарифмов, исцелят нас какой-нибудь пилюлей, - писал А. де Септ-Экзюпери. - И все-таки, случись мне заболеть, я, пожалуй, пойду к старому сельскому врачу, который взглянет на меня искоса, пощупает мой живот, выслушает мои легкие, потом, немного покашляв, раскурит свою трубочку, почешет бороду и, чтобы вернее меня исцелить, улыбнется мне... Разумеется, я преклоняюсь перед Наукой. Но я преклоняюсь и перед Мудростью".
      Подобная ностальгия, щемящая тоска по стародедовскому укладу медицины представляется анахронизмом.
      Эпоха сельских лекарей с их бесхитростными приемами врачевания, с пиявками и стетоскопами миновала. Онаучивание, технизация, индустриализация - вот современные тенденции здравоохранения. И все же А. де СентЭкзюпери был по-своему прав. Думается, многие не променяли бы добрую улыбку доктора Айболита на холодный блеск самоновейшей аппаратуры...
      Лечить не болезнь, а больного... Но как это сделать, если индивидуальность его личности заслоняется флюорографами, томографами, логетронами и прочими "графами" и "тронами"? Сердечность врача, его обходительность нужны пациентам не меньше, чем техническая вооруженность и научная компетентность. Проявить же свою человечность во всей полноте ему мешает отнюдь не только загруженность писаниной, о которой уже говорилось. Время тратится нерационально и на многое другое, что связано, как ни странно, в значительной мере с непродуманными архитектурно-планировочными решениями.
      Как тягостны минуты, проведенные у дверей рентгеновского кабинета! И не только потому, что всякое ожидание томительно, особенно в спешке, но еще и потому, что вы больны и обостренно реагируете даже на мелочи, которые здоровый человек почел бы за пустяки, не заслуживающие внимания. Вам кажутся бесконечными и бессмысленными хождения этих эскулапов туда и обратно, взад-вперед. Ваша раздражительность дает себя знать и во время приема, что мешает установлению психологического контакта с врачом.
      Хождения можно сократить, свести к минимуму, если усовершенствовать планировку рентгеновского отделения. Правда, без них все равно не обойтись. И потому лучше, если вы их не будете видеть вообще. Стало быть, надо отделить холлы, где пациенты ждут своей очереди, от технологического коридора, который служит для персонала путем сообщения между различными службами больницы То есть опять-таки изменить планировку.
      Перед нами лишь один пример того, как важно продуманное решение. Разумеется, оно нужно и по иным причинам. От него зависит производительность труда врачей, а значит, и качество медицинского обслуживания.
      У нас немало сделано, многое делается, но еще больше предстоит сделать, чтобы оно поднялось на более высокий уровень.
      В 1968 году ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление "О мерах по дальнейшему улучшению здравоохранения и развитию медицинской науки в стране". Одна из главных задач - эффективнее использовать капиталовложения при строительстве лечебных учреждений и возводить только крупные больницы:
      в городах - на 300-1000 коек, в сельской местности - на 200 и более. Чтобы обеспечить максимально высокое качество диагностики и лечения с применением современной техники.
      Есть три основные схемы проектирования. Во-первых, централизованная, или блочная (больница размещается либо в одном, либо в немногих зданиях, составляющих единое целое). Во-вторых, децентрализованная, или павильонная (несколько отдельных корпусов, каждый имеет свое назначение). В-третьих, смешанная (главное здание плюс самостоятельные флигели-отделения). Последней чаще всего придерживаются в СССР.
      В 1976 году у нас было 30 тысяч больниц (без госпиталей). Давайте посетим некоторые из них и сравним организацию рентгеновской службы. Выберем, естественно, примеры наиболее распространенной планировки.
      Вот, скажем, городская многопрофильная больница с поликлиникой и стационаром на тысячу коек, размещенная в пяти корпусах. В каждом - по два-три рентгеновских кабинета, а всего - 11. Из них три обслуживают поликлинику, один - приемный покой, семь - стационар. Привязанные к тому или иному отделению, они разбросаны не только по разным зданиям, но и по разным этажам. Не связаны друг с другом функционально и не профилированы: каждый рассчитан на самые разнообразные виды обследований.
      Целесообразна ли такая планировка? Судите сами.
      Она прежде всего неэкономична. Аппаратура дублируется и не эксплуатируется с наибольшей отдачей. Располагая-двумя рабочими местами, любой кабинет в данный момент использует только одно. Кроме того, при своей универсальности он не может быть оснащен специализированным оборудованием. Это мешает специализироваться и сотрудникам.
      А если преодолеть рассыпную планировку? Допустим, зсе отделения размещены в одном 12-этажном здании.
      Все кабинеты - на одном этаже. При такой централизации количество их сокращается до девяти, а качество всей службы повышается (прежде всего профилированием). В одном можно обследовать только сердце, в другом сосуды, в третьем и четвертом - пищеварительный тракт, в пятом - легкие, шестой отвести для флюорографии, седьмой - для томографии, восьмой и девятый - только для снимков (один обслуживает приемный покой, другой стационар).
      Оборудование теперь дублировать не нужно. Его легко специализировать. Достигнутая экономия позволит оснастить некоторые кабинеты более дорогой, зато самой современной аппаратурой. И таким образом наладить более высококвалифицированную медицинскую помощь.
      Но тут нельзя не оговориться. Преимущества такой организации реализуются полностью лишь в случае, когда ей благоприятствует архитектурное решение. А в той больнице, где мы только что побывали, рентгенологическому отделению пришлось отвести двенадцатый этаж, хотя втаскивать туда громоздкую аппаратуру не очень-то сподручно. Почему же не первый? Очень просто: только там, на самой верхотуре, потолки достаточно высоки.
      А внизу поднять их до необходимых трех метров не смогли проектировщики, вынужденные следовать окостенелому стандарту. И вот санинспекция наложила вето.
      Предположим, один кабинет удалось все-таки оставить внизу, в приемном отделении. Он оказался оторванным от остальных. А остальные? На двенадцатом этаже они растянулись вдоль 100-метрового коридора, стиснутые узкой коробкой главного корпуса, имеющей всего 12-16-метровую ширину. При такой планировке они разобщены между собой и удалены на большое расстояние от фотолабораторий, от диктофонной, машинописной и прочих вспомогательных служб. Неизбежны те же долгие хождения, взаимные помехи, а то и заторы при встречных потоках персонала и пациентов.
      Еще один недостаток: рабочие зоны оказываются перемешанными. Между тем следует четко их размежевать. Каким образом? Начнем с их количества и предназначения. Во-первых, целесообразно отделить холлы для пациентов, ожидающих приема. Во-вторых, процедурные, где проводятся обследования. В-третьих, пультовые, откуда управляют аппаратурой. В-четвертых, фотолабораторный комплекс. В-пятых, помещения для анализа рентгенологических материалов. Наконец, в-шестых, комнаты для вспомогательных служб и персонала.
      А теперь об их группировке. Какая лучше? Если кабинетов не более шести, то параллельная, в шесть рядов. Если больше, то концентрическая, блоками по 6-8 кабинетов вокруг фотолабораторного комплекса, который является средоточием любого современного отделения, малого или крупного. Это должен быть именно комплекс, а не просто проявочная. Для него характерны маленькие комнаты для автоматов, обрабатывающих пленку, и большой светлый зал - своеобразный внутренний дворик - для предварительного просмотра рентгенограмм, которые в готовом виде подаются сюда из машин и сортируются здесь несколькими лаборантами.
      Как при параллельной, так и при концентрической планировке пациенты общаются с персоналом только а процедурной. Когда обследование закончено, они BOJвращаются в холл для ожидания, а сотрудники - в фотолабораторный комплекс. Оба потока (они, как видно, направлены в противоположные стороны) разделены ч не мешают друг другу. Больного не раздражают "бесконечные хождения персонала", да и дистанции "челночных рейсов" не превышают десятка метров.
      Рентгенограммы поступают не обратно в процедурную, а в особое помещение, достаточно просторн "е (40 квадратных метров), оснащенное всем необходимым для их изучения: многосекционными негатоскопами, молтажным столиком, кинодешифратором, проекторами, флюороскопами, логетроном и прочей аппаратурой. Если две такие комнаты имеют раздвижную стенку, их легко превратить в конференц-зал. Это особенно важно там, где нужны учебные аудитории: в клиниках, которые язляются базами медицинских институтов.
      При такой планировке рабочие места максимально приближены друг к другу, каждый технологический этаж естественно переходит в последующий, как на поточной линии. Вместо разбросанных, разрозненных ячеек получается единая гармоничная структура. Обретается новое качество: органическое целое оказывается больше, чем простая арифметическая сумма отдельных частей, не связанных друг с другом.
      Такой видится современная рентгеновская служба.
      Рентгенодиагностическое отделение, по сути, не имеет аналогов в медицинских учреждениях. Являясь медицинским подразделением и обслуживая больных, оно заключает в себе элементы промышленного производства. По сути дела, это своеобразное производство со сложной технологией, а если это так, то мы должны прийти к выводу о необходимости иных, нестандартных подходов к их проектированию. Современное рентгенодиагностическое отделение нельзя втиснуть в прокрустово ложе типового проекта. Совершенно очевидно, что назрела острая необходимость пересмотреть отжившие архитектурные каноны. Рентгенологическую службу лучше всего размещать в специальных пристройках, имеющих в ширину не 12-16, а 30-36 метров.
      И еше: очень важно учитывать перспективу развития.
      Скажем, превращение больницы в базу мединститута.
      Подобный симбиоз взаимовыгоден: клиники получают дополнительно квалифицированных бесплатных консультантов из числа педагогов, а кафедры вуза - базу для студенческой практики. Если это не предусмотрено проектом, неизбежно "уплотнение", которое стесняет обе стороны, согласившиеся на такое содружество.
      Рационализации планировки препятствуют и некоторые санитарные нормы. Они гласят: в каждом производственном помещении должны быть окна. Например, в процедурной - целых два. Но что получается на деле?
      Их обычно заколачивают наглухо, в лучшем случае зашторивают, заклеивают плотной черной бумагой, чтобы дневной свет не мешал рентченоскопии. И как правило, держат закрытыми, отворяя лишь после работы, чтобы проветрить комнату. Иначе говоря, в них нет особой надобности. Свежий воздух? Его может нагнетать вентиляция. Да и рентгенолог ныне все меньше времени проводит в процедурной, все больше - в светлом демонстрационное зале.
      Итак, вовсе необязательно выстраивать кабинеты по линейке вдоль наружной стены, дабы обеспечить каждый своей парой окон. Концентрическая или параллельная конфигурапия несравненно удобнее для врачей и больных, выгоднее для государства.
      И это не единственный пример, когда строительные нормы, правила, инструкции, примененные формально, приносят больше вреда, чем пользы, хотя и продиктованы заботой о человеке, о пациенте и враче. Благие намерения оборачиваются медвежьей услугой.
      33.
      - Благими намерениями вымощена дорога в ад, но не относится ли это и к вам? Заботясь о читателе, вы попадаете в парадоксальное положение, когда дух книги противоречит ее букве. Назначение популярной литературы - не просто просвещать, но также заинтересовывать предметом разговора, а при такой детализации он становится скучным и непосвященному профану, которому эти подробности малопонятны, и тем паче специалисту, которому они известны.
      - Ничего подобного. Жизнь показывает: поразмышлять над ними знатокам все как-то недосуг, вероятно, из-за узкого профессионализма. Ну а что касается непосвященных, то какие же они непосвященные, коли дочитали книгу до этой страницы? Кстати, недаром вы сами проявили интерес к конкретным вещам, скрытым за общими словами, и справедливо: НОТ - такая область, где нет мелочей.
      "Не было гвоздя - подкова пропала. Не было подковы - лошадь захромала. Лошадь захромала - командир убит. Конница разбита - армия бежит. Враг вступает в город, пленных не щадя, - оттого, что в кузнице не было гвоздя!" Кому из нас не знакома сызмала эта стихотворная притча, переведенная с английского С. Маршаком?
      Но одно дело знать и совсем другое -усвоить заключенную в ней простую мораль: невнимание к мелочам может обернуться бедой. Все великое начинается с малого. Да и от великого до смешного - один шаг, короткий путь, который начинается опять-таки с малого. Таково значение "мелочей".
      Может ли подвергнуться смертельной опасности город, если не окажется какого-нибудь винтика в рентгеновской технике, этой кузнице здоровья? Судите сами.
      Растет население и его скученность в крупных центрах.
      Все плотнее потоки пассажиров на транспортных линиях. Множатся постоянные и мимолетные контакты между людьми: дома и на работе, на улице и в метро, в кинотеатрах и аэропортах. В таких условиях чрезвычайно важно вовремя опустить шлагбаум на пути любой инфекции, способной ныне легко и быстро, со скоростью авиалайнера, порхать из города в город, с континента на континент, вызывать мгновенные вспышки эпидемий.
      Заблаговременно и надежно распознавать болезни помогает, как мы знаем, рентгеновская аппаратура. Она все совершеннее и зачастую все сложнее. Между пациентом и врачом - целый комплекс приборов и методов.
      И отсутствие самомалейшего винтика в многосложном этом хозяйстве может привести к несчастью.
      Ныне для рентгенологии характерно интегрирование со смежными областями здравоохранения. Она все дальше отходит от того традиционного уклада, который сама же утвердила в первые десятилетия своего существования. Ибо все больше оснащается не только "сугубо рентгеновским" оборудованием, но и таким, которое, казалось бы, не имеет к ней прямого отношения, а на деле играет немаловажную роль.
      Иные кабинеты превращаются в операционные и, значит, не могут обойтись без хирургических принадлежностей. Впрочем, любой из них должен иметь полный комплект разнообразнейшего инвентаря. Например, стеклянный медицинский шкаф с инструментами. Их лучше хранить по наборам в зависимости от недуга:
      один применяется при легочных, другой при сердечнососудистых, третий при желудочно-кишечных заболеваниях. Нужна специализированная мебель. Скажем, столики для фотолаборатории (они оборудуются откидными многосекционными ящиками для пленки разного формата), для процедурной (один для инструментов, другой для бариевой массы и прочих контрастных препаратов).
      И так далее. Нехватка "мелочей" может сорвать обследования, крайне необходимые для точного диагноза и эффективного лечения.
      Среди "проблемок", досаждающих рентгенологии, есть на первый взгляд прямо-таки курьезные. Например:
      какой пол лучше? Да не подумает читатель, что будет обсуждаться вопрос о феминизации медицины (у нас 4/5 врачей - женщины). Речь идет о прекрасном, но коварном поле - паркетном. Зачем он в рентгеновских кабинетах, которые предназначены отнюдь не для танцев? Он никак не способствует поддержанию чистоты.
      Плитка намокает и ссыхается, в щели набивается грязь, которую оттуда не выскребешь. Линолеум куда гигиеничнее, к тому же дешевле, хотя и должен укладываться на деревянный настил. Среди разнообразных нынешних пластиков можно найти любые нетоксичные, не накапливающие электростатических зарядов, великолепно моющиеся. Тем не менее рентгеновские кабинеты продолжают украшаться паркетом, словно они не медицинские учреждения, а увеселительные заведения.
      А каким должно быть освещение? Очевидно, в одних случаях сильным, в других слабым (для работы в полутьме). Процедурной нужны четыре его источника: один в том месте, где раздеваются пациенты, второй над кушеткой, тргтий на письменном столе, четвертый на потолке. Всюду - лампы по 15 ватт. Вопросы вроде бы простейшие из простых, выеденного яйца не стоят, но ими мало кто занимается так, как они того заслуживают. Решают их, как бог на душу положит, кто в лес, кто по дрова.
      То же самое с цветом света. Иные считают, что он.
      должен быть красным, который обеспечивает наилучшую адаптацию. Но тогда неминуемо быстрое утомление и снижение работоспособности. Зеленый лучше: он вызывает пусть не столь заметный, зато более устойчивый подъем активности, не раздражает, а, напротив, успокаивает нервную систему, обостряет зрительное восприятие. Синий, фиолетовый не годится из-за отрицательного психофизиологического воздействия.
      Фартуки и перчатки из просвинцованной резины...
      Они должны быть эластичней, легче, удобней, чем существующие, и в то же время надежней защищать or оллучения. Мелочи? Но они как соринки в глазу.
      Важная задача - рационализировать движения исполнителя, который сам не всегда задумывается над тем, как их сделать наиболее целесообразными, экономны ли, быстрыми и точными. За смену он может совершить их тысячи, смертельно устать, но так и не принести никакой пользы.
      Представьте: обследуется желудок. Нужно ввести газово-контрастную массу. При четкой организации эта процедура отнимает две минуты. Лаборант протягивает руку к шкафу, где тотчас находит на определенных местах все нужные препараты в стеклянных баночках, чайную ложку и пачку нарезанных бумажных листков. Взяв бумажку с шипучей смесью, пациент высыпает порошок на язык, запивает глотком воды - и вся недолга.
      А в жизни бывает не совсем так и даже совсем не так. Лаборант долго шарит в полумраке по полкам, пытаясь найти предметы, которые не были уложэны в порядке. Отрывает врача от дел вопросами, тот отвечает, а время идет. Вдруг выясняется, что какой-то препарат запропастился невесть куда. Приходится идти за ним в соседнее клиническое отделение. Это не только лишнее хождение, но и потеря адаптации к темноте. По возвращении лаборант плохо ориентируется в кабинет ", спотыкается, хватается не за те рукоятки, а время бежит неудержимо. Между тем у больного из желудка эвакуировалась вся контрастная масса, надо ее принимать еще раз. Все волнуются, раздражаются, ошибаются...
      А если еще экран ползет кверху или книзу из-за того, что не сбалансирован противовесом, если он катитст влево или вправо, потому что штатив перекошен, если изображения наслаиваются друг на друга, так как кассеты "проскакивают", если ширма может рухнуть при каждом движении, если . Хватит! Никаких "если" там, где речь идет о судьбе пациента. Иначе все эти "мелочи", суммируясь, уподобятся ложке дегтя в бочке меда.
      И пойдут насмарку огромные затраты государства на современную рентгеновскую технику, которая становится все дороже. Главное же, проиграет здравоохранение, не поднимется качество медицинской помощи населению.
      Действительный член Академии медицинских наук СССР И. Давыдовский, лауреат Ленинской премии, сетовал, что 15-16 процентов диагнозов в клиниках оказываются неверными и, кроме того, 14 процентов - неточными. Такую пропорцию констатировали и зарубежные авторы. Не сказалось ли здесь отсутствие НОТ?
      Правда, приведенные цифры несколько устарели: они взяты из книги "Хирургические ошибки" Н. Краковского и Ю. Грицмана, выпущенной в 1967 году. Возможно, с тех пор положение вещей улучшилось.
      Но как и тогда, остается в силе высказывание авторов об истоках таких погрешностей на примере собственных упущений: "Мы можем откровенно признаться в том, что многие из этих личных ошибок, конечно, можно было бы предупредить, если бы у нас в дни нашей молодости было больше теоретических знаний, практического опыта, а главное - умения организовать правильно свой труд".
      Одним из обязательных элементов научной организации труда на современном этапе является комплексирование.
      Возможности рентгенологии в диагностике различных заболеваний сегодня практически не ограничены.
      Вопрос только в том, целесообразно ли во всех без исключения случаях применять весь комплекс средств, которыми она располагает.
      Можно быть патриотом своего метода, специальности, но это совсем не мешает оставаться честным человеком. Нельзя из метода делать панацею, как бы он ни был хорош, иначе он будет скомпрометирован. Каждый метод имеет свои возможности, пределы показания и противопоказания.
      Нужно учитывать, что развивается не только рентгенология, но и другие дисциплины, другие методы исследования: лабораторные, биохимические, эндоскопические и пр., которые часто оказываются более простыми, дешевыми, менее обременительными для больного, а в* ряде случаев более эффективными.
      Сейчас разработано такое большое количество методов исследования, что, если их применить на одном пациенте, не выдержит не только больной, но даже самый здоровый человек. Недаром говорят: для того чтобы лечиться, нужно иметь крепкое здоровье.
      Сегодня при обследовании больных уже невозможно придерживаться старого методологического принципа "от простого к сложному". С каждым годом все острее ставится вопрос необходимости выбора наиболее рационального, оптимального для данного случая комплекса диагностических средств, позволяющего идти к диагнозу кратчайшим путем с наименьшими затратами времени, материальных средств, духовных и физических сил больного.
      Переоценка возможностей метода так же вредна, как и его недооценка. За излишнюю самоуверенность врача часто расплачивается больной. И рентгенолог, и терапевт, да и сам больной опасно заблуждаются, полагая, что раз при рентгенологическом исследовании ничего не найдено, значит, нет серьезного заболевания. Никак не простительно взваливать на рентгенолога непосильные задачи.
      Мы сталкиваемся подчас с непреодолимыми трудностями в распознавании рака легкого. У больного сухой надсадный кашель, да еще прожилки крови в мокроте - признаки, характерные для рака легкого. В дополнение ко всему в мокроте обнаруживаются клетки, подозрительные на рак, а на рентгенограммах нет ничего.