- Нет, не понимаю. При чем тут штат?
      - И я тоже не понимаю,- откровенно объяснил шофер, добродушно ухмыляясь.- Но почему-то всем приезжим это очень нравится. Вам тоже?
      - Не слишком. Если я чего-либо не понимаю, почему это может мне нравиться? - сказала Мэджи.
      - Вот и я так. Это вы правильно сказали, мисс,- удовлетворенно ответил шофер, словно ставя точку.
      А Мэджи задумалась. Бесхитростные слова шофера вызвали новый толчок ее мыслям. "Правильно вы сказали, мисс". Но что тут правильного? Если вдуматься, то она, например, не понимает своего чувства к Фреду. Не понимает, но ей все это очень приятно, очень нравится, и вот она даже едет сюда. Любит она Фреда или нет? Наверно, любит, хотя даже самой себе ей страшно признаться в этом. Фред такой странный. Иногда, ну это было раньше, он казался ей очень ласковым, предупредительным, готовым выполнить любое ее желание. Он гладил ее волосы и шутил, что они еще более непокорные, чем ее характер. Он целовал ее глаза и брови и говорил, что их синева под пушистыми густыми дугами напоминает ему синие зарницы молний в ночном лесу. Он очень красиво говорил, Фред... И у него такие сильные, крепкие руки, которым можно довериться, и он пронесет тебя сквозь нею твою жизнь и не позволит, чтобы кто-либо неосторожно прикоснулся к тебе и царапнул хоть немножко... Царапнул...
      Впервые такую царапину Мэджи ощутила именно от Фреда, когда он сказал ей, что не придет в бар, так как очень занят, а потом, когда она сидела с подругами, он вдруг пришел с какой-то другой девушкой, черной и противной, с массой родинок на лице, хотя она вовсе не смущалась этого, а, наоборот, так держала голову, будто считала родинки самым большим украшением. Фред сначала сконфузился, увидев Мэджи, а потом подошел к ней и начал объяснять, что от этой девушки зависит, получит ли он выгодные объявления от какой-то фирмы, и что он вынужден танцевать с ней. И даже предложил Мэджи познакомить ее с девушкой. Мэджи отказалась, и Фред танцевал с этой девушкой, и было совсем непохоже на то, чтобы он танцевал только из деловых соображений. И тогда Мэджи ушла из бара.
      Потом Фред снова говорил ей очень красивые слова, и она снова поверила ему. А история с черной девушкой была хоть и первой, но далеко не последней царапиной, которые Фред причинял Мэджи, и каждая из них была болезненнее предыдущих. Но Фред смеялся и говорил, что она слишком мнительна и подозрительна. И снова целовал се глаза и брови, но уже не так часто, как раньше. И стал чаще уезжать по делам. И вот тогда Мэджи сообразила, что ведь она любит Фреда, что его поездки могли бы быть покороче, а свидания почаще, и ей было бы гораздо спокойнее от этого. Однако когда она говорила это Фреду, он сердился, даже злился и уезжал, не простившись с нею. Может, он не любил ее больше? Но нет, иначе зачем бы он приходил к Мэджи, вернувшись из поездок?..
      Все это было очень странно, и все же Мэджи понимала, что она любит Фреда. Любит и хочет, чтобы он был с ней. Хочет, но не знает, как сделать это, да и можно ли вообще что-либо сделать с этим? Конечно, она глупая и взбалмошная девчонка, что едет к Фреду, и Люси Уинклер сказала совершенно правильно, но вот не может же она не поехать, просто не может, и все тут.
      У Фреда два друга: Клайд Тальбот и Джеймс Марчи. Оба они очень милые и предупредительные, особенно Джеймс, кажется, они называют его Коротышкой. Смешное прозвище и не слишком уважительное, но оно очень подходит к Джеймсу: он и правда маленький и коротенький, да еще и с круглым лицом, на котором торчит, как приклеенная, кудрявая бородка. Зачем он носит ее? Наверно, для оригинальности, теперь это модно, бородки начали носить еще битники. Но Джеймс Марчи не битник, в нем нет и тени пошлой развязности, которой отличаются эти самоуверенные молодые люди. Наоборот, он такой скромный и застенчивый. Иной раз он только укоризненно моргает своими голубыми глазами, когда Фред скажет какую-нибудь сомнительную остроту или невпопад разразится комплиментом. Но теперь Фред давно уже не говорит комплиментов Мэджи, хоть ей очень хотелось бы услышать их даже невпопад, все равно.
      Клайд Тальбот другой. Он серьезнее и как-то даже суше, чем маленький Джеймс Марчи и, уж конечно, чем Фред. С ним всегда держишься немного напряженно, потому что кажется, что он будто изучает тебя, сравнивает с кем-то. И его выпуклые зеленоватые глаза смотрят при этом так внимательно, что можно растеряться. Он, пожалуй, даже красивый, Клайд Тальбот, но от него веет холодком, должно быть, потому, что он говорит слишком вежливо, рассудительно, с мягкими, плавными жестами. В общем, он интересный, но всегда чужой, какой-то посторонний, совсем не то что Фред. Даже когда Фред сердится и раздражается, он остается самым милым и хорошим, близким и родным, на него нельзя обижаться, потому что он пересердится, и снова будет ласковым, и можно будет взять руками его красивую голову, погладить подстриженные ежиком светлые волосы и тихо спросить, будто ничего и не было:
      - Ты уже не сердишься, Фред, милый?
      И он обязательно ответит:
      - Нет, бэби-долл, конечно, нет!
      Это он изобрел для Мэджи такое ласковое имя "бэби-долл" детка-куколка. И когда Фред говорит это имя, говорит только для нее одной - потому что ведь это совсем секретное имя, его никто больше не знает и не должен знать,- у Мэджи слабеют руки и ноги, и к сердцу приливает теплая волна, и тогда все можно, все дозволено, и Мэджи ни в чем не может отказать своему Фреду... Только теперь Фред редко говорит ей имя "бэби-долл", словно позабыл его, и это так печально, что и слов нет...
      ...Шофер автофургона уже несколько раз посматривал на свою молчаливую пассажирку, забившуюся в угол кабины и грустно смотревшую синими глазами на кусты и деревья, которые мелькали за окном или медленно проплывали в отдалении от заброшенной дороги как полузабытые воспоминания. Наконец он спросил, не поворачивая головы от ветрового стекла:
      - Что-то, мисс, не очень, я вижу, праздничное у вас настроение. Ваши друзья, как ехали сюда, смеялись, шутили, допекали друг друга остротами. А вы как воды в рот набрали.
      Мэджи встрепенулась. В самом деле, чего это она пригорюнилась? Она едет к Фреду и его друзьям, все будет хорошо, она уверена в этом.
      - Нет, нет, что вы! - почти искренне возразила она. Просто я задумалась. И, наверно, немножко устала от самолета. Я очень рада, что еду по таким незнакомым местам.
      - Ну то-то,- успокоенно отозвался шофер.- Да мы, заметьте, уже скоро и приедем. Вон, глядите, справа и горы показались. А там, около леса, и та долинка, где они поселились.
      - Где, где горы? - с интересом спросила Мэджи, всматриваясь в даль.- Я что-то не вижу.
      - Да вот, смотрите, они похожи на далекие рваные облака на краю неба. Сразу, конечно, и не заметишь без привычки. Вон там! В жару они всегда такие, как в дымке.
      Правда, в туманной дымке над горизонтом будто висели неясные очертания гор. Они поднимались далекой грядой и в самом деле были похожи на застывшие обляка, которые растянулись по самому краю неба. Горы... Но почему же они словно повисли в небе, и кажется, что между ними и застывшей на краю земли едва заметной полоской леса нет ничего, кроме дрожащего, мерцающего, колеблющегося в полуденной истоме воздуха?.. От жары, сказал шофер? Разве так бывает?..
      Мэджи смотрела на горы, похожие на облака, на еще далекий лес, зелень которого проступала все яснее и яснее по мере того, как приближалась к нему машина. Там Фред и его друзья, к которым она едет. Может быть, следовало сначала написать письмо о приезде? Впрочем, куда могло бы дойти это письмо? Ведь шофер сказал, что там нет ничего на добрый десяток километров. И потом, она так торопилась, когда внезапно решила, что должна поехать к Фреду. Должна, потому что тогда все выяснится... А что может выясниться? Ведь все будет хорошо, она совершенно уверена в этом!
      Но в глубине сердца Мэджи маленьким темным клубочком таились неясные, непонятные ей самой сомнения; она не хотела думать о них, не хотела и все же думала, потому что чувствовала, как они копошатся в ней, словно крохотные надоедливые червячки, и заполняют ее неосознанной тревогой.
      15
      После завтрака, во время которого Джеймс Марчи почти не прикасался к еде, возбужденно пересказывая Фреду Стапльтону то, что неожиданно произошло в его палатке уже вслед за их первым посещением, друзья закурили. Но на этот раз никто из них не почувствовал того приятного, беззаботного настроения, которое обычно возникало у них в лагере после вкусного, мастерски поджаренного шеф-поваром бекона с яйцами, острого салата и дымящегося кофе с хрустящими гренками и вареньем из айвы. Мешало странное ощущение, будто что-то не сделано, не выяснено, оно не уходило, а даже словно усиливалось, как бы нависало над ними. Казалось, что для этого нет никаких особых оснований: в самом деле, в палатке Джеймса Марчи почему-то оказались мертвые муравьи и бабочки и даже полевая мышь. Пусть это произошло из-за загадочной плесени. Ладно. Ну и что же? Почему вся эта история должна портить им настроение? Ведь и плесень, и муравьи, и мышь - чистая случайность, которой могло и не быть, и она никого ни к чему не обязывает, особенно в этой привольной идиллической обстановке.
      "А может быть,- думал Клайд,- причина именно в обстановке, которая навеяла им за эти дни легкое, ничем не омраченное, совершенно беззаботное настроение? И тут вдруг появилась какая-то несуразная плесень из космоса, если верить утверждениям Коротышки, и эта плесень губительно действует на насекомых и мышей. И кто ее знает, до чего такое губительное действие может дойти, ежели Коротышка прав и в том, что у плесени продолжается мутация?.. Черт возьми, и зачем вся эта штука приключилась с ними? Честное слово, взять бы и уничтожить фиолетовую дрянь, которая портит всем настроение! Так разве с Коротышкой можно повести об этом речь? Как он взбесился перед завтраком, когда зашел полушутливый разговор об уничтожении плесени! А ведь она и вправду может быть опасной... И тогда все равно... Должно быть, и в этом тоже таится причина неприятного ощущения, даже наверно".
      Клайд долго смотрел на пламя костра.
      "Так бывает,- продолжал думать Клайд,- когда ты после долгих откладываний решишься наконец завтра вечером пойти к дантисту, чтобы вырвать больной, надоевший зуб. Решишь - и кажется, все в порядке, можно забыть об этом. И ты действительно забыл. Вечером идешь к друзьям, все очень хорошо, но тебя мучает какое-то неосознанное ощущение, будто что-то мешает твоему удовольствию. Остается оно и завтра, на работе, - что-то явно не клеится. И даже если ты пойдешь в кино и будешь смотреть очень интересный фильм, все равно что-то мешает тебе; ты ерзаешь на стуле и мучительно соображаешь, в чем тут дело, почему тебя не увлекает ни занимательный сюжет, ни игра любимой актрисы? А когда выходишь из кино, то вдруг вспоминаешь: ведь мне же надо идти к дантисту, садиться в его проклятое кресло и рвать зуб! Вот что мешало настроению, вот что создавало неприятное, досадливое ощущение чего-то несделанного, что все равно придется обязательно делать, как это ни противно... Так и тут".
      Фред Стапльтон бросил в догоравший костер окурок сигареты.
      - Ну, братцы-кролики, я решил пока что пройтись по лесу с ружьем. Может, что-нибудь и выйдет.
      - Сомнительно,- отметил Клайд.- До сих пор, например...
      - Я и не собираюсь утверждать, что я великолепный охотник,- решительно перебил его Фред.- Что за скверная манера сразу отбивать у человека всякое желание!
      - Ну ладно, ладно, - примирительно ответил Клайд. - Медведей ты не трогай, а если попадется тетерев или фазан, считай, что мы с Джеймсом полностью тебя благословили.
      Фред презрительно оттопырил губу:
      - Полагается желать так: ни пуха тебе, ни пера!
      - Если, как тоже полагается, тебе надо в ответ послать нас к черту, то не затрудняйся, ты сделал это уже авансом. Не так ли, Коротышка?
      Джеймс Марчи только вежливо и рассеянно улыбнулся, как человек, мысли которого заняты другим. Фред сплюнул, выражая этим полное неуважение к остротам друга, и пошел к своей палатке. Взяв оттуда ружье и патронташ, он перекинул его через плечо и бросил издали:
      - А вы поразвлекайтесь научными вопросами! Может, что-нибудь еще откроете, тогда расскажете мне. В полном объеме!
      - Если это до тебя дойдет,- усмехнулся Клайд.
      Но Фред, не слушая, уже шел дальше. Он на мгновение остановился возле палатки Джеймса Марчи, заглянул туда и, выразительно скривив нос в сторону друзей, отправился к лесу.
      Клайд и Джеймс молча провожали его глазами.
      Фред быстро прошел мимо кустов, которые окаймляли начало леса, миновал невысокие заросли свежего молодняка, и над ним сразу же сомкнулся густой и сочный зеленый шатер лиственных деревьев. Старые дубы вздымались вверх, гордо устремляя в вышину хитроумное сплетение узловатых ветвей, из глубины которого, из путаницы и сумятицы бесчисленной листвы, молодых веток и побегов, летел по всем направлениям неумолчный щебет скрытой от глаза птичьей стаи. А могучие корни, оплетенные высокой травой, казалось, поднимали над собой словно веером причудливые узорчатые и широкие листья папоротников, сквозь которые приходилось пробираться с трудом, раздвигая их ногами и безжалостно ломая. Но их было так мною, что урона никто не мог бы и заметить: резные и ярко-зеленые листья папоротников снова смыкались затейливым кружевом над поломанными стеблями, и, может быть, только искусный следопыт-индеец из племени шошонов увидел бы след прошедшего меж деревьев человека.
      Фред остановился и с наслаждением вдохнул лесной воздух, пряная прохлада которого почти опьяняла его. И снова, уже в который раз, его поразил необыкновенно резкий переход от пахучего горячего лугового воздуха их поляны к насыщенному влагой, мягко-ароматному и освежающему дыханию леса.
      "Тут, братцы-кролики,- подумал он,- природа что надо, без всяких суррогатов и усовершенствований. Прямо бы взять этот лесной воздух, накачать его в жестянки, закупорить и продавать в городе!"
      - Покупайте воздух леса без обмана, без обвеса! - тотчас же громко продекламировал Фред Стапльтон свежеиспеченный рекламный стишок. Он сделал это с явным удовольствием, подчеркивая рифмованные окончания, из чего следовало, что толковый агент по сбору объявлений всегда, даже в отпускное время, остается в форме и готов снабдить уважаемых клиентов звонкой рекламой.
      "Плохо только, что уважаемые клиенты маловато ценят качества такого агента",- с огорчением тут же отметил он. Норовят, чтобы подешевле да поэкономнее. А то и вовсе отказываются от оригинальной, броской рекламы. Будто агенту тоже не надо заработать! Всем надо, братцыкролики, особенно мне, иначе ни самостоятельного дела не откроешь, ни даже паршивой лавчонки не купишь. И это с его-то врожденными способностями настоящего, крупного бизнесмена!
      - Э, нет, мы еще повоюем с вами! - оглушительно крикнул Фред.- Вот вам, пожалуйста: "Аромат лесной душистый из жестянки ты вдохни и, отведав воздух чистый, все болезни прогони!" Чем не поэзия, ого-го-го!..
      Потревоженное внезапным криком пернатое население леса на мгновение прекратило разноголосый щебет, точно прислушивалось, не грозит ли ему какая-нибудь опасность. Но через секунду-две чириканье, воркотанье, заливистое пение и веселое щебетанье возобновилось с новой силой, будто все решительно птицы собирались перекричать друг друга и выразить этим свое возмущение неожиданной помехой. Из-за толстого ствола бука осторожно высунулась любопытная мордочка маленькой белки; ее черные, как бусинки, глаза с интересом поглядывали на незнакомое ей огромное существо под деревьями, которое издавало такие непонятные и громкие звуки.
      Фред Стапльтон перехватил ружье на руку и почти не целясь выстрелил. Прогрохотал гром, раскатисто удесятеренный лесными отзвуками, посыпались листья и обрывки коры бука. Что-то влажное, теплое и липкое ударилось о щеку Фреда. Прикосновением руки он смахнул этот предмет и брезгливо поморщился: на пальцах остался след окровавленного кусочка пушистой шерсти и кожи. А белка? Ее не было, заряд крупной дроби разорвал ее крохотное тельце, разбрызгал его во все стороны.
      "Чепуха какая,- подумал Фред,- опять я не рассчитал, каким зарядом надо было стрелять. Ну ладно, белок на свете много, одной больше, одной меньше - ничего от этого не изменится. Пусть не будет такой любопытной, а то уставилась черными бусинками прямо на меня, разве можно было не выстрелить? Заряда, конечно, жаль. И попался под руку этот патрон с крупной, как картечь, дробью... Ясно, что разнес белку на куски".
      Фред еще раз потер щеку рукой. Неприятное ощущение не проходило. Казалось, что волоски пушистой шерсти белки все еще оставались на коже, щекотали и раздражали. Он вынул из кармана носовой платок, смочил его слюной, старательно вытер щеку и пошел дальше.
      Почему-то вспомнилась Мэджи Бейкер. Она теперь только и делает, что жалобно смотрит на него, когда они изредка встречаются, будто он давал ей какие-то обещания, что ли... Нет, дружок, такого не было! Я честный человек и никогда не говорю лишнего. Значит, и обижаться нечего, вот как. Тем более, что всякие обиды, жалобы и ревности у девушек только портят отношения. Все делается скучно и нудно, и чем дальше, тем нуднее. Странно, что они сами этого не понимают! Что нужно серьезному, занятому делами мужчине? Он пришел к девушке, чтобы отдохнуть от этих дел, от всяких неприятностей. Ему нужна ласка, уют, веселая болтовня и очаровательная привлекательность. А не горестные вздохи и огорчения, не жалобы или рассуждения о том, что ты меня, наверно, больше не любишь, а я тебя люблю и страдаю от этого, а ты не приходил вчера и позавчера, когда я ждала тебя... Не приходил потому, что был занят, черт возьми! Занят делами или приятной беседой с такой девушкой, которая не хнычет, не страдает, не занимается кислосладкими сантиментами, понятно? Только ведь этого последнего все равно не скажешь, обид будет еще больше...
      Сам не замечая этого, Фред Стапльтон горячился все больше и больше. То ли поводом к этому был неудачный выстрел по белке, которая с таким любопытством посматривала на него черными бусинками глаз, будто изучала и приглядывалась, а потом вдруг исчезла, как и не жила вовсе. Бедняга... Хотя белок на свете сколько угодно и не к чему расстраиваться из-за такой чепухи. То ли его раздосадовали неизвестно откуда взявшиеся мысли о Мэджи Бейкер. которая раньше была такой милой и привлекательной, настоящей синеглазой бэби-долл, а теперь оказалась скучной и совсем неинтересной, надоедливой и сентиментальной девчонкой, каких на свете тоже сколько угодно, хоть пруд пруди, а все-таки это портит настроение и нужно доказывать себе самому, что ты совершенно прав, а она глупая квочка. Но все равно это почему-то не помогает, только зря горячишься. Фред с ожесточением размахивал ружьем, держа его за ствол и сбивая им крупные побеги папоротника, кроша узорчатые листья, как если бы это были его лютые враги.
      "Конечно,- зло думал он,- если бы я был таким размазней, как Джеймс Марчи, то дело могло повернуться совсем иначе. Ему как раз нужны душеспасительные разговоры о том о сем и вообще ни о чем. Да и на Мэджи он поглядывает весьма выразительно. Как кот на сало,- вдруг рассмеялся Фред.- Ну, понятно, так оно и есть! Ведь говорят, что коты не могут есть сало, вот они и поглядывают на него: вроде бы вкусно, но не получается. Так и Коротышка: куда ему с его забавной бороденкой, круглыми очками и научными рассуждениями?.. Мужчина должен вести себя иначе, внушительно и уверенно, обходительно разговаривать, уметь вовремя крепко сострить и отпустить ловкий комплимент. Вот это девушкам нравится, а не заумные научные собеседования. Это Фред Стапльтон изучил досконально!"
      Насчет заумных научных разговоров Коротышка, конечно. мастак. Откуда у него все это берется! Теперь вот этот метеорит с плесенью. Сомнительно, правда, но всетаки что-то в этом есть. Насекомых плесень убивает - это факт. И глупо, что Джеймс так отнесся к предложению Фреда насчет инсектисидного препарата. Да и Клайд тоже хорош! Оба они, как дети, в деловых разговорах: не понимают, решительно не соображают, что деньги можно делать на чем угодно, даже на плесени Коротышки. Впрочем, сейчас уже что-то изменилось. Оказывается, плесень убивает и животных. Маленьких, но убивает. Значит, ставку на инсектисид можно убрать. Не годится, чтобы плесень убивала и насекомых и животных, хозяйкам это не понравится у них есть кошки и собаки. А домашние хозяйки - могучий рычаг торговли! Ладно, мы придумаем что-то другое. Пока неизвестно, что именно, но придумаем, не будь я Фред Стапльтон!
      В таких мирных рассуждениях Фред постепенно успокоился. Он снова перекинул ружье на плечо, путь его перестал напоминать грандиозное папоротниковое побоище. Он посмотрел на часы: э, братцы-кролики, время идет! Надо возвращаться домой, хоть Клайд Тальбот и снова сострит насчет малоудачной охоты. Не скажешь же ему об убитой в лесу белке - это дало бы ему новые поводы для острот. Странно, но теперь воспоминание о неудачном выстреле уже не огорчало Фреда.
      Он решил не думать ни о белке, ни о Мэджи.
      16
      Первым увидел приближавшийся автофургон Клайд. Сначала он не поверил собственным глазам: автомобиль в их скромном, отрезанном от людей и поселений лагере! Однако машина явно приближалась к палаткам, будто шофер прекрасно знал их местопребывание. Клайд завопил во все горло:
      - Джеймс! Смотри, к нам в гости едет машина!
      Джеймс Марчи, который сидел, углубившись в какуюто книгу после того, как он трижды заглядывал в свою палатку, проверяя, нет ли каких новых изменений в поведении плесени, поднял голову. Очки его сверкнули па солнце, когда он нехотя ответил:
      - Не может быть, Клайд. Тебе чудится. Какая машина заедет сюда?
      - Да посмотри же! Ей-богу, это наш автофургон, который привозил нас сюда!
      Джеймс приподнялся, посмотрел на автомобиль и отложил книгу.
      - Странно,- пробормотал он.- Уговор-то ведь был, что он приедет сюда только тридцатого июля, а это еще не скоро...
      Автофургон тем временем лихо развернулся и остановился перед палатками. Из него выглянул знакомый шофер.
      - Алло, джентльмены? Не ожидали так скоро? - ухмыльнулся он.- Привез вам свежее пополнение. Можете получать!
      Из кабины вышла Мэджи Бейкер. Вид у нее был немножко смущенный, как у провинившейся школьницы. Ветерок трепал ее бронзовые волнистые волосы, будто она и не приводила их в порядок в последние минуты путешествия. Но синие глаза смотрели храбро и весело, точно она заехала сюда мимоходом, так, просто для развлечения - взяла и заехала на дачу к друзьям.
      - Алло, Клайд! Алло, Джеймс? Как поживаете, парни? А где же Фред? - быстро заговорила она. Словно стремясь в потоке вопросов затушевать собственное смущение, Мэджи продолжала, не останавливаясь: - Наверно, вы не ожидали моего приезда, правда? Да я сама не думала. А вот оказалось несколько дней свободных, и я прилетела, вы не сердитесь? И конечно, не смогла бы вас отыскать, если бы не шофер автофургона, который отвозил вас сюда. Да что вы молчите? А Фред ушел куда-то? Вы совсем не рады, да? А я-то думала сделать вам сюрприз! Слушайте, это просто невежливо, что вы как воды в рот набрали. Если так, то я могу и уехать, очень просто, ведь машина еще не ушла. Вы слышите, Джеймс, Клайд? Да отвечайте же, наконец!
      Не только остолбеневший Джеймс, но и Клайд не мог прийти в себя от удивления. Мэджи Бейкер - в этой глуши! Мэджи Бейкер - на заброшенной полянке у дикого айдахского леса! Это было невероятно, непостижимо, как холодильник в горной пещере, как телевизор в Антарктике, как ванна в джунглях!
      Но она действительно стояла тут, в высокой густой траве около полупотухшего костра, у палаток с их постелями, рядом с разбросанной после завтрака посудой. На ней был зеленоватый костюм с большими квадратными пуговицами: короткая юбка обнажала стройные ноги в легких желтых туфлях - девушка с витрины модного магазина, одевшаяся для загородной прогулки, но так, чтобы никто не мог упрекнуть ее в небрежности. Бронзовые волосы оттеняли едва заметный загар лица, и на нем светились лукавые синие глаза под пушистыми изломами темных бровей. Да, глаза Мэджи делались все более лукавыми, пока она смотрела на опешивших друзей; и следа прежнего смущения не было видно на ее улыбавшемся лице.
      Шофер автофургона, выйдя из машины и закуривая, мельком взглянул на Мэджи и сказал одобрительно:
      - Редко когда встречаешь такую приятную пассажирку. Немного молчаливая разве... Зато сейчас, как вижу, ее в этом не упрекнешь.- Он снова ухмыльнулся, будто ожидая подтверждения.
      Но Мэджи только сказала:
      - Если вы не рады, что я приехала, то так и скажите!
      Клайд посмотрел на Джеймса Марчи, растерянно сунувшего палец в рот и так и застывшего в этом жесте то ли недоумения, то ли восхищения, и ответил на самый, как ему казалось, главный вопрос Мэджи:
      - Фред отправился в лес на охоту. А мы вот тут сидели. И очень рады, что вы приехали, Мэджи. Как, Джеймс, рады мы или нет?
      Джеймс Марчи встрепенулся и вышел из своего летаргического состояния, в которое поверг его приезд Мэджи Бейкер. Он неуклюже бросился к ней, схватил ее руку и, чуть заикаясь, торопливо заговорил:
      - Д-да, Мэджи, мы очень, очень рады! Как вы можете сомневаться? Это так здорово, что вы приехали! Мы просто немного... немного растерялись, уж очень это неожиданно!.. А Фред... Фред, должно быть, сейчас придет, вы не беспокойтесь,- добавил он, как бы вспомнив о том, что, по его мнению, обязательно нужно было сказать.
      Мэджи очаровательно улыбнулась.
      - Я и не беспокоюсь,- ответила она, высвобождая свою руку от затянувшегося рукопожатия Джеймса.
      - Извините, пожалуйста,- сконфуженно произнес тот, неуверенно поглядывая на свои пальцы,- я, к-кажется...
      - Ничего, ничего, Джеймс, все в порядке,- снисходительно успокоила его Мэджи. Она подула на руку: - Я даже не думала, что у вас такое сильное рукопожатие.
      - Ого, Джеймс может и не так,- отозвался Клайд.- Он, знаете, теперь практикуется как любитель-геолог... бьет камни и отыскивает разные ценные породы.
      - Да неужели? - вежливо изумилась Мэджи, осматриваясь по сторонам.- А у вас тут чудесно! Очень приятное место для лагеря.
      - Если вы не возражаете, мисс, то я поеду,- сказал шофер автофургона.- Так когда, значит, приезжать за вами?
      - Ровно через три дня,- ответила Мэджи, не задумываясь. И тотчас же добавила, снова лукаво глядя на Клайда и Джемса: Если, конечно, вы позволите мне побыть тут три дня.
      - О! - восторженно воскликнул Джеймс Марчи в избытке чувств, переполнявших его.
      Клайд покосился на него. "Что-то ты, Коротышка, слишком уж горячо встречаешь Мэджи Бейкер,- подумал он,- даже не похоже на тебя, так разошелся, что и не говори! И руки жмешь, и выразительные "о!" произносишь. Смотри, брат, поосторожнее; сердце не воробей - влетит в любовь, не поймаешь!.." И он предупредительно заверил Мэджи, что они, и Фред также, будут очень рады, если она пробудет у них и намного больше. "И Фред также. Понимаешь, Коротышка?" - повторил он мысленно.
      Шофер уехал, выгрузив из автофургона небольшой изящный клетчатый чемодан и помахав на прощанье рукой как старый знакомый.
      Мэджи проводила его глазами и обратилась к Клайду:
      - А где я могу привести себя в порядок, Клайд?
      Он развел руками: в самом деле - где? Для Мэджи, очевидно, надо отвести палатку. Но какую? В палатке Коротышки его чертова плесень, нужно будет еще рассказать Мэджи, в чем дело. В палатке самого Клайда теперь помещаются они оба. Палатку Фреда?.. Ну конечно, именно так! А Фред уляжется под чистым небом: в конце концов, для кого приехала сюда Мэджи, если не для него? Пусть потерпит некоторые неудобства, дьявол его не возьмет.
      - Пожалуйста, Мэджи, вот для вас палатка, можете располагаться в ней,- указал он на палатку Фреда.
      Джеймс немножко озадаченно проследил за движением его руки, но тут же, очевидно, сообразил, что это единственный приемлемый выход, и рванулся к чемодану:
      - Вот я сейчас отнесу ваши вещи, Мэджи! А Фред, наверно, теперь уже быстро явится...
      - И даже с добычей,- усмехнулся Клайд.
      Но Мэджи Бейкер не оценила его остроты. Она направилась к палатке Фреда в сопровождении Джеймса, который нес чемодан, как драгоценность,- в отставленной в сторону напряженной руке. Его очки победоносно блестели, когда он, оставив Мэджи в палатке, возвратился к Клайду.
      - Ну что, разве не замечательная девушка? - с восторгом сообщил он ему.- Взяла и приехала. Каково? Изумительно!
      - Для кого? - саркастически осведомился Клайд и тотчас же пожалел об этом.
      Джеймс Марчи сначала изумленно приподнял брови, а потом, сообразив язвительность вопроса Клайда, тихо и грустно сказал:
      - Н-ну, я понимаю все это, Клайд... Конечно, я тут ни при чем, но все-таки она изумительная... если может так вот взять и приехать... и она такая приветливая...
      Больше об этом он не сказал ничего. И Клайд понимал, что ему также не надо поднимать щекотливую тему. "Зачем?" - мысленно задал он себе вопрос. И так же мысленно ответил, глядя на вдруг опечалившееся лицо Джеймса, на его сразу потускневшие добрые глаза, взгляд которых тот намеренно отводил в сторону, как бы боясь, что Клайд прочтет в нем его сокровенные чувства: "То, что Коротышке далеко не безразлична Мэджи Бейкер, стало совершенно ясным". И он, так же, как и Клайд, очевидно, понимал, что у него нет никаких шансов, понимал, что первую скрипку во всем этом играет Фред Стапльтон.
      - Послушай, Клайд,- неожиданно сказал Джеймс,- мне кажется, что нам надо объяснить Мэджи относительно плесени.
      - Да? - рассеянно отозвался Клайд, все еще думая о том, как сложно, в конце концов, складываются отношения между людьми. И совсем невпопад заметил: - А все потому, что каждый человек представляет себя центром Вселенной, меряет все на свой образец!
      - Что?
      Клайд увидел, как брови Коротышки полезли вверх от искреннего удивления по поводу его странного глубокомысленного замечания. Он рассмеялся.
      - Нет, нет, Коротышечка, не обращай внимания! - сказал он.- Это я вспомнил наш давешний разговор о Вселенной, человеке и о том, как при взгляде на созвездия может кружиться голова. Помнишь?
      - Да...- неуверенно ответил Джеймс.- А какое это имеет отношение к нашему разговору?