- А вот что, если уж на то пошло,- продолжал наступление Клайд, словно не замечая встревоженноеT Джеймса и удивления Фреда.- Вопрос номер один. Почему плесень не могла попасть в метеорит уже тогда, когда он пролетал в земной атмосфере? Скажем, в ту же самую трещинку на его боку, о которой ты говорил? Попали в него какие-то споры, носившиеся в атмосфере, а потом они размножились, возникла плесень, самая что ни на есть земная, только что случайно пересевшая на метеорит. И нет никаких сенсационных загадок!
      Клайд глядел прямо в глаза Джеймса. В полумраке, освещаемые только светом гаснувшего костра, эти глаза поражали своей чистотой и ясной голубизной, их пристальный взгляд, устремленный на Клайда, казалось, говорил: ну зачем, зачем ты споришь, когда все это так понятно! Ты же не Фред, милый Клайд, которому нужно все разжевать, если это не касается излюбленной им рекламы и всего остального, где главное - так называемый здравый смысл стопроцентного молодого бизнесмена. Потому что ему просто решительно не интересны разговоры, от которых не пахнет выгодной сделкой, пусть это будет круглая сумма долларов или расположение какой-либо Мэджи Бейкер все равно, лишь бы Фреду перепала реальная польза, иначе зачем же тратить время на бесполезную болтовню?.. А ты, Клайд, ведь умный, ты понимаешь все с полуслова, даже те мысли, которые Фред считает пустопорожней научной абракадаброй. Только ты немножко суховат и временами зачем-то требуешь ненужных объяснений...
      Все это Клайд читал во взгляде Джеймса Марчи, задумчиво пощипывавшего бородку. "Э-э, Коротышка, не так-то уж ты прост, как иной раз кажешься",- сердито подумал он. И, чтобы не выдать свое вдруг появившееся смущение, он нетерпеливо добавил:
      - Ну, говори, что ли, Джеймс. Наверно, у тебя уже готова еще одна гипотеза, так?
      - Нет, пожалуй, это даже не гипотеза,- ответил неторопливо Джеймс, все так же смотря прямо на Клайда.- Тут все ясно и просто. Плесень или ее споры не могли попасть в метеорит, так как он в земной атмосфере сильно оплавился от трения. Оплавилась и трещинка: она сначала казалась мне просто небольшим рубцом. Это первое. Второе: никакая плесень земного происхождения не могла бы так быстро и резко менять свой цвет после того, как мы ее обнаружили. Помнишь: она сначала была бурой, потом превратилась в зеленоватую, а затем оказалась синей. И это всего за несколько мгновений, заметь! Разве такое изменение не поразительно?
      - А почему это произошло? Ты можешь объяснить?
      - Вероятно, от соприкосновения с воздухом. В трещине его не было. А когда я отколол кусок метеорита, то плесень под воздействием наружного земного воздуха стала быстро менять цвет. И это тоже совсем необыкновенно, так как доказывает, что в земном воздухе есть какие-то другие составные части, которых нет там, откуда пришла плесень... Ну, если ты удовлетворен, то мне, наверно, можно уже пойти посмотреть, как она себя ведет.
      Джеймс сделал движение, чтобы встать. Клайд задержал его.
      - Погоди, Коротышка,- сказал он. В голосе его чувствовалась настойчивость.
      Джеймс удивленно посмотрел на него.
      - У меня был еще и вопрос номер два,- заметил Клайд.
      - Разве уже не все?
      - Нет. Твоя плесень, как ты говоришь, странно ведет себя. Помнишь, как ты остановил меня, когда я протянул к ней руку?
      - Да, помню. Это было неосторожно, - признал Джеймс.- В ней могли таиться неизвестные опасности. Ты и сам понял это.
      - Правильно. Теперь, мне кажется, надо остановить тебя.
      - Меня? - В голосе Джеймса прозвучало изумление.
      - Да, тебя! Откуда тебе знать, какие именно свойства приобретет твоя плесень дальше? А может быть, она окажется очень вредной? То она меняет цвет, то пускает корешки... Мало ли что может оказывать на нее влияние... если она и вправду прилетела из космоса...
      - А ты еще сомневаешься?
      В вопросе Джеймса чувствовалась прямая обида.
      Клайд невольно улыбнулся:
      - Нет, нет, что ты! Я потому и говорю, что не сомневаюсь в этом. Не надо держать плесень около себя, Джеймс! Ведь ты поставил ее прямо в палатке? И собираешься спать там? Не нужно делать этого, Коротышка! Никто не знает, какие у нее свойства, как она может подействовать на тебя, особенно когда ты заснешь.
      - Но я не могу выставить ее наружу,- возразил Джеймс.Термостата, правда, у меня нет, но там хоть не надо опасаться резких колебаний температуры.
      - И не выставляй! Пойдем спать ко мне, ладно?
      Джеймс задумался. Видно было, как на его лице отражаются самые противоречивые чувства. Вероятно, он и сам понимал, что Клайд прав, предостерегая его; и вместе с тем ему не хотелось расставаться с драгоценной плесенью. Наконец он решился:
      - Ладно, Клайд. Я только посмотрю, как там, и пойду к тебе.- И он направился к своей палатке.
      Клайд посмотрел на Фреда. "Удивительный человек,- подумал он,- уже спит! И даже слегка похрапывает, откинув голову на согнутую в локте руку".
      - Фред! Спать пора! - окликнул его Клайд.
      Фред встрепенулся и сел, лениво почесываясь.
      - От ваших рассуждений ничего не остается, кат; спать,недовольно пробормотал он.- Завели всякую бесконечную говорильню... мне, кажется, даже приснились какие-то бактерии или плесень, черт его знает... А какой толк от всего этого? А ну вас, только зря время потратил!
      Он, пошатываясь, пошел к своей палатке.
      10
      Тонкий как острие ножа солнечный лучик, проскользнувший сквозь неплотно соединенные полотнища восточной стороны палатки, мягко защекотал висок Клайда Тальбота, и он проснулся. Сон еще не уходил, его ватная лапа еще ласково придавливала закрытые веки Клайда, будто просила повернуться на бок и, обманув назойливый солнечный лучик, отдаться восхитительной дреме, которая так приятно нежит все тело перед окончательным пробуждением. "Нет, нет, прежде всего - внутренняя дисциплина",- подумал Клайд и с усилием открыл глаза. Так вот он, этот крохотный вестник раннего утра, шаловливый лучик солнца, который всегда - уже несколько дней - будит его осторожными прикосновениями, как веселый котенок, играющий завитками его волос. Конечно, полотнища палатки можно было сразу же плотно закрыть и преградить дорогу маленькому проказнику, в дрожащем свете которого плавали крохотные золотые и серебряные пылинки. Но Клайду не хотелось этого делать, пусть будет и этот почему-то очень милый лучик, и сияющее в утренних искрах солнце, и раннее пробуждение в уютной палатке.
      Клайд поднял голову и сел, облокотившись на постель руками. Лучик исчез с виска. Теперь он совсем проснулся.
      Слева от него мирно спал Джеймс Марчи. Его круглое лицо во сне казалось таким детским, что рыжеватая кудрявая бородка была словно приклеенной, нарочитой. Он ровно дышал, чуть присвистывая во сне, и Клайд подумал, что таким он видит его, пожалуй, в первый раз - трогательным, как тихий сонный ребенок, которого жаль будить. "Ну и спи дальше, Коротышечка, спи без забот и волнений, я тебе не помешаю, ведь ты сразу же начнешь переживать и тревожиться из-за своей плесени",- ласково подумал Клайд. И еще он подумал, что ему хочется погладить Коротышку по голове - уж такой он был во сне умиротворенный, со спокойным простодушным выражением лица!
      Тихо и осторожно, чтобы ненароком не потревожить Джеймса, Клайд встал, забрал с собою туфли, брюки и рубашку и выскользнул из палатки. Утренняя прохлада острым холодком охватила его, и он поежился. На небе но было ни облачка, оно почти сверкало бездонной голубой эмалью, и солнце, огромное и яркое, только еще выкатывалось из-за горизонта и будто набирало сил для путешествия в зенит. В лесу, который сейчас казался не далеким и хмурым, как ночью, а совсем близким, рукой подать, и манящим к себе густой зеленью кустов и деревьев, безумолчно щебетали птицы. Клайд снова сокрушенно подумал, что он, горожанин, даже не знает названий лесных пернатых и не может отличить их в оглушительной звуковой неразберихе. Воробей, ворона, голубь - вот и все, что он помнил, но ведь это никак не лесные породы. Да, есть еще снегири, зяблики, пересмешники, поди знай, какие они! А вот Джеймс Марчи, тот, наверно, и это знает: удивительная у него все-таки голова. Надо будет спросить у него о лесных птицах.
      Клайд оделся. Он прислушался к палатке, стоявшей слева. Фред тоже, ясно, спит. И похрапывает тоже. Должно быть, его утомили вчерашние разговоры на научнотеоретические темы. Будить его также не стоит, а то он, пожалуй, начнет ругаться. "Ладно, пройдусь пока к речушке, а там видно будет, может быть, оба уже проснутся",-подумал Клайд.
      Из густой травы высунулись два длинных уха. Они с любопытством прислушивались к шагам Клайда, хотя он старался ступать совсем беззвучно. А затем уши исчезли, и только быстрый шорох уличал перетрусившего зверька. Кролик! Фред прав, их тут много, хоть руками лови. Вон и из палатки Джеймса Марчи выскочил один и помчался стремглав к лесу. Э-э, ведь там стоят блюдечки с плесенью Коротышки!
      Клайд подошел к палатке, из которой выскочил кролик. Так и есть, Джеймс неплотно прикрыл полог палатки, в которую забрались любознательные зверушки.
      Приоткрыв полог, Клайд с интересом заглянул внутрь.
      После яркого солнечного света его глаза не сразу привыкли к полумраку палатки. Он увидел две сумки Джеймса Марчи, стоявшие у стен, какое-то снаряжение, также отставленное в сторону. На плетеной циновке, на которой раньше лежала постель Коротышки, а теперь свободной, стояли три блюдечка. И в них... Клайд внимательно присмотрелся...
      В них не было ничего, решительно ничего интересного! Те же небольшие кусочки синей плесени, которые были еще вчера, может быть - но только может быть! - чуть увеличившиеся. Только и всего. Еще Клайду показалось - возможно, ото объяснялось только царившим в палатке полумраком,- что плесень снова немного изменила свой цвет, она была уже не ярко-синей, а приобрела слегка фиолетовый оттенок. И даже как будто стала прозрачнее, чем раньше. И в палатке ощущался легкий, почти неуловимый запах чего-то острого, похожего на уксус или нашатырный спирт, кто его знает. "Во всяком случае, хорошо, что удалось уговорить Джеймса не спать в палатке вместе с плесенью, если она породила этот необычный запах",- подумал Клайд и закрыл полог палатки. Метеорит или нет, космическая это плесень или какая-то земная - все равно незачем было дышать испарениями такой штуки, да еще во сне, когда человек ничего не чувствует.
      С приятным удовлетворением, как бывает всегда, когда убеждаешься в правильности совершенного поступка, Клайд быстро направился к склону спуска, за которым была речушка. Наверно, в отрогах гор прошли дожди, потому что в ней прибавилось воды: журчание и плеск волн значительно усилились, это Клайд заметил сразу, как только начал спускаться. А что с оставшейся частью метеорита, положенного под большой кедр? Как он ведет себя? Ведь Джеймс так и не уговорил их принести его сюда, в лагерь к палаткам: Фред прямо заявил, что не хочет возиться с тяжелым булыжником, пока Джеймс не докажет ему безусловную научную ценность находки. Иначе нет смысла возиться с этой тяжестью.
      Клайд ловко перепрыгивал через выступавшие из грунта переплетавшиеся корни колючих кустов, ухитряясь не задевать за острые шипы. И это тоже было очень приятно: значит, не такой уж он неуклюжий житель города, если за несколько дней научился искусству лесного траппера!
      Вот и речушка... Впрочем, нет, сейчас она уже больше похожа на реку: сердито плещет волнами, течение перекатывает валуны и от этого слышен неумолчный грохот, так как камни бьются друг о друга и спотыкаются, переваливаются один через другой, не находя себе места. Клайд с удивлением смотрел, как резко изменился за одну ночь вид маленькой горной реки, превратившейся в стремительный поток бурно мчавшейся вспененной воды. "А что же бывает тут в половодье,- подумал он,когда с гор стекают целые озера талой воды? Да, кстати, как же метеорит Коротышки? Где он, не снесло ли и его из-под кедра?.."
      Нет, он лежит в полном порядке еще далеко от течения под тем же самым огромным стволом. Его сразу видно: почти черный, он резко отличается от серовато-желтых известняковых валунов. Река должна была бы разлиться намного шире, чтобы достать течением до него: от метеорита до воды еще метра четыре-пять. Все благополучно. И он, кстати, совсем не изменился по внешнему виду, мелькнуло в голове Клайда, и он тотчас же усмехнулся по поводу этой мысли: а что же могло меняться в нем за одну ночь, если метеорит, как утверждает Джеймс, пролежал тут бог знает сколько времени и остался таким же?..
      Клайд присел на валун у самой реки. Только сейчас он заметил, как сумрачно ранним утром под большими кедрами у реки; до сих пор ему не приходилось так рано бывать тут. Кедры загадочно шумели листвой, словно оплакивали судьбу лежавших раньше тут валунов, к которым они, наверно, уже привыкли, которые спокойно грелись на солнце, а теперь их уносит беспокойное течение вдруг обезумевшей реки. И вода, которая раньше манила свежей прохладой, теперь кажется сердитой, неприятно холодной, ее струи пенятся, и только в маленькой излучине среди крупных валунов она остается по-прежнему спокойной и зеркальной, отражая вершины кедров.
      Он нагнулся и посмотрел на свое отражение в воде. Ничего, довольно симпатичная физиономия, хотя следовало бы побриться, а то лицо заросло щетиной двухдневной давности, она подступает к самым скулам. Высокий лоб под спустившейся прядью светлых рыжеватых, волос, вполне приличный по форме прямой нос, правда, немножко большой, не случайно еще в колледже ему приходилось огрызаться за непочтительное наименование его носа "рубильником". Выпуклые зеленоватые глаза, которых, как говорила его мать, всегда было "чуть-чуть много"; но это было давно, а теперь некоторые девушки вполне резонно считают, что у Клайда просто большие и очень ласковые глаза, вот как! И разрез губ не узкий и тонкий, как у Фреда Стапльтона, а мягкий, полный и даже красивый, судя по утверждениям все тех же нескромных девушек. Пожалуй, скулы слегка великоваты, они придают всему лицу несколько диковатый, почти монгольский вид, с огорчением отметил он. Но это заметно только в небритом виде, а так вообще черты лица у вас, Клайд Тальбот, вполне интеллигентны и даже приятны, вы можете пользоваться успехом, мистер Тальбот, и не только в деловых кругах, но и кое-где еще...
      Он улыбнулся. Не очень серьезные мысли приходят ему в голову в этой совсем неподходящей сумрачной обстановке. Да и зачем он сидит тут, когда наверху так весело и радостно, когда там светит ласковое утреннее солнце, под лучами которого, вероятно, уже проснулись и Фред и Джеймс? Должно быть, Коротышка уже помчался к своей плесени, а Фред отпускает язвительные замечания по поводу его научной одержимости.
      Клайд поднялся и, бросив еще один взгляд на свое отражение в воде, пошел наверх.
      Фред, Джеймс и он сам... Весьма разносортная компания; если вдуматься! Вчера они говорили о том, какой человек маленький и от созерцания Вселенной у него даже кружится голова. Говорили, правда, Джеймс и Клайд, а Фред зевал .и ругался относительно сушения мозгов теоретическими рассуждениями. Ладно, не в этом дело... хотя и в этом тоже. Клайд говорил о малюсеньком, крохотном человечке, который считает все же себя центром Вселенной. И Коротышка соглашался. А ведь нужно было сказать иначе, совсем не так.
      Вот ты идешь по улице. Вокруг тебя спешит множество прохожих, они идут и в том же направлении, что и ты, и навстречу. Ты их просто не замечаешь, ведь правда, Коротышка? Ты думаешь о себе и о своих делах, своих мыслях, своих настроениях. Потому что именно ты, а не кто-либо другой - центр Вселеннои, и все крутится вокруг тебя, и дождь, который зачем-то пошел, а у тебя нет ни зонтика, ни плаща, и ты очень недоволен этим. И автобус, в котором ты хотел было укрыться от дождя, не идет в нужном направлении, а почему-то обязательно в другом, обратном, и ты злишься. И полисмен дал не тот сигнал, и тебе приходится ждать при переходе через улицу, хотя ты очень спешишь. Одним словом, ты меряешь все на свой лад, потому что ты - центр Вселенной, так?
      Ладно, а почему тебе не приходит в голову, что любой твой встречный тоже центр Вселенной? Нет, и это не так. Он - целая Вселенная! В своих мыслях он тоже не замечает тебя, ты для него ничто, если случайно не наступил ему на ногу. Он думает о своей болезни или о болезни жены, о своих собственных успехах или горестях, и ему до тебя нет никакого дела, как, впрочем, и тебе до него. Но ведь он тоже целая Вселенная, и как было бы удивительно, невероятно, если бы ты вдруг понял это! Перед тобой открылись бы совершенно неизведанные глубины чужого сознания, и кто знает, как потрясло бы это тебя. Ты понял бы, что все люди страшно связаны какой-то общей судьбой, хотя и очень разные. И это неважно, идет ли речь об Америке, или Франции, или, скажем, о Советской России. Каждый из людей оттуда, о которых ты и понятия не имеешь, тоже заключает в себе огромную вселенную чувств, настроений, радостей, горя. И он меряет все вокруг тоже на свой собственный лад. Вот что удивительно, милый Коротышечка! Ты не думал об этом? Так вот, подумай. Дело не в том, что от созерцания Вселенной кружится голова, а в том, что вокруг нас с тобой ходят совсем обыкновенные люди, каждый из которых сам по себе оказывается тоже вселенной. И ты, и я, и Фред, и еще куча других.
      Подумай об этом, и у тебя тоже закружится голова, как у меня. Понимаешь, Коротышка, вот это самое главное. И знаешь, мне кажется, что пока люди не научатся как-то понимать друг друга, как-то проникать в загадочные глубины сознания других, так они и останутся блуждающими в дебрях Вселенной маленькими атомами. А ведь так просто понять - понять, что в общем-то всем хочется хорошего, чтобы жизнь ничем не омрачалась - ни войнами, ни атомными грибами, ни болезнями, ну ничем решительно! И тогда всем было бы здорово хорошо. Как ты считаешь, Коротышка?... Прав я или нет?
      - Конечно, прав, и тебе, Джеймс Марчи, нечего будет возразить мне! - громко и убежденно сказал Клайд, забыв, что его длинный монолог происходит только в собственных мыслях и что никто его не услышит среди деревьев и кустов.
      Но как бы в ответ на свои слова до него вдруг донесся возбужденный голос Джеймса, который кричал уже над самым склоном:
      - Клайд! Клайд, где ты там? Иди скорее сюда, хорошо, что ты отозвался! Клайд, тут такое делается с плесенью! Клайд!
      11
      Вприпрыжку, перескакивая через упрямые корни колючих кустов, которые вылезали из-под земли, вились и предательски торчали в самых неподходящих местах заросшей тропки, спотыкаясь и отчаянно чертыхаясь, Р^лайд добежал до Джеймса Марчи. Коротышка был, надо думать, сильно взволнован. Он нетерпеливо переступал с ноги на ногу, очки его были сдвинуты набок, волосы взъерошены. Дважды он набирал в рот воздуха, но так и проглатывал его судорожным движением, не сказав ничего.
      - Что случилось, Джеймс? - спросил наконец Клайд, переводя дыхание.- Ну, я, скажем, запыхался потому, что бежал. А что с тобой?
      Джеймс еще раз переступил с ноги на ногу и сказал почему-то громким шепотом, чуть заикаясь от возбуждения, как это часто случалось с ним:
      - Понимаешь, эта п-плесень убивает насекомых!..
      - Как - убивает? - ничего не понимая, переспросил Клайд.
      - Так, убивает. Они лежат мертвые. Были, понимаешь, живые, а сейчас мертвые,- продолжал столь же невразумительно Джеймс, почти испуганно моргая своими голубыми глазами.
      - Да говори же ты толком,- рассердился Клайд. Больше всего он не любил, когда ему приходилось слышать путаные, лишенные всякой логики объяснения, как это бывало иногда в беседах со словоохотливыми, но совершенно неделовыми клиентками в его страховой компании, которые пытались при помощи дамских чар обвести его вокруг пальца.- Какие насекомые, откуда они взялись? При чем тут твоя плесень? Рассказывай по порядку, Коротышка!
      Джеймс Марчи глубоко вздохнул.
      - Лучше всего пойдем, ты посмотришь сам, Клайд,- просительно сказал он.- Это так странно, что мне кажется, б-будто все приснилось... Только нет, не приснилось! М-муравьи... и б-бабочки... И даже стрекоза, п-понимаешь, Клайд? - Он снова начал заикаться от волнения.
      Клайд безнадежно махнул рукой.
      - Ладно, пойдем,- сказал он,- посмотрим. От тебя все равно сейчас ничего не добьешься.
      Они шли через поляну к палатке Джеймса: Клайд быстрыми, решительными шагами, а Коротышка, словно пританцовывая, то забегал вперед, то отставал от него, размахивая невпопад руками и пытаясь объяснить Клайду все происшедшее. .
      - Я проснулся и сразу же пошел в свою палатку,- говорил он, задыхаясь от возбуждения.- Тебя, знаешь, уже не было... Вот я открыл полог и вошел туда. Сначала я не заметил... стоит плесень в блюдечках, как я и оставил накануне. А потом я присмотрелся... мне показалось, что она немного изменила окраску...
      - Положим, это и я заметил,- на ходу бросил Клайд.
      - А ты заходил в мою палатку? Вот видишь, значит, все это мне не приснилось! - всплеснул руками Джеймс.- Она, плесень, стала какой-то немножко фиолетовой, правда?
      - Ладно, ты рассказывай о своих насекомых!
      - А тогда я заметил, что около одного из блюдечек лежат на земле муравьи. Мертвые, понимаешь? Я нарочно присмотрелся: действительно мертвые! И б-бабочки тоже мертвые... вот так, скрючили лапки и мертвые. И д-даже стрекоза тоже мертвая! Такая большая, сильная - и совсем мертвая. Это просто невероятно, Клайд! Я даже испугался...
      - А чего ж тут пугаться? Эх ты, ученый! - чуть насмешливо протянул Клайд.
      Джеймс, не задумываясь, простодушно ответил:
      - Конечно, я и сам понимаю, что нечего. Наверно, это я спросонок... знаешь, как бывает, когда еще все в голове сонное? Вот я сразу же побежал в свою палатку. Вот и... одним словом, я решил позвать тебя. А ты куда-то ушел. Это было ужасно плохо, что ты ушел!
      В голосе Коротышки прозвучали вдруг нотки обиженного ребенка. Клайд едва сдержал напрашивавшуюся улыбку: в самом деле, куда это годится? Коротышке нужно поделиться своими впечатлениями, милый Коротышечка просто сгорает от нетерпения, а взрослый дядя Клайд взял и ушел куда-то, не сказавшись. Скверно, дядя Клайд, нехорошо так вести себя!
      - А почему ты не позвал Фреда? - спросил он.
      - Так Фред, наверно, еще спит,- ответил Джеймс.
      Нет, Фред не спал. Из палатки показалась его плечистая фигура, и громкий голос произнес, как обычно:
      - С добрым утром, братцы-кролики! Уже болтаете? А кто принесет воды для кофе? Мое дело готовить, а вода должна быть уже припасена.
      Фред Стапльтон с удовольствием потянулся, разминая мускулы после сна. Он был в благодушном настроении. Как и полагается здоровяку после крепкого, ничем не омраченного сна, подумал Клайд. Не то что Коротышка, который сразу же бросился к своей плесени и теперь вот волнуется по поводу ее странного поведения. Нет, Фред Стапльтон сделан из другого теста.
      - Тут, видишь ли, Джеймс говорит, что его плесень очень необычно ведет себя,- сказал ему Клайд, показывая рукой на Коротышку.
      - Как это? - слегка заинтересовался Фред.
      - Говорит, что она убивает насекомых.
      - Непонятно. Нельзя ли объяснить? - деловито осведомился Фред.
      - А вот мы сейчас сами посмотрим...- начал было Клайд, но Джеймс Марчи, перебивая его, немедленно пустился в подробные, но по-прежнему очень сбивчивые пояснения.
      Не слушая его, Клайд подошел к палатке, увидел, что полог опять открыт, и осторожно зашел внутрь.
      ...Все было именно так, как и при его предыдущем посещении палатки Джеймса, хотя, конечно, Клайд не рассматривал тогда подробно циновку, на которой стояли блюдечки с плесенью. Итак, где же эти насекомые?..
      Клайд опустился на корточки и внимательно присмотрелся, постепенно привыкая к царившему в палатке полумраку. Три блюдечка... и около одного из них действительно застывшие мертвые крупные муравьи. Они будто в конвульсии подобрали под себя ноги и съежились в безжизненный комочек. Только их головы со щупальцами были направлены в сторону блюдечка с плесенью да большие челюсти так и остались широко раскрытыми, словно муравьи стремились что-то схватить... Или они хватали воздух, что ли, кто их знает... Мертвые муравьи лежали на расстоянии сантиметров пяти-шести от блюдечка, их тела описывали, в общем, ровную дугу вокруг него - не ближе к блюдечку и не дальше от него, а как бы выстроившись по загадочной окружности. Странно!..
      Две большие ночные бабочки лежали между блюдечками и концентрическим кругом мертвых муравьев. Около них, ближе к другим блюдечкам, была и крупная стрекоза, о которой говорил Джеймс. Их ноги также были скрючены, крылья неровно раскрыты, как в судороге. Почему бабочки и стрекоза оказались у самого блюдечка, отдельно от муравьев? Если они погибли от испарений плесени, как муравьи, то и лежать их мертвые тела должны были тут же...
      - Вот, ты можешь посмотреть сам,- услышал Клайд возбужденный, прерывающийся голос Джеймса.- Я, конечно, не трогал их, они лежат так, как я их увидел, Фред!
      Оба они вошли в палатку и наклонились к блюдечкам.
      - Видите? Видите? - снова полушепотом заговорил Джеймс, показывая пальцем на мертвых насекомых.- Я к ним не прикасался, понимаете?
      - Вижу,- ответил Фред.- Ты, Коротышка, вел себя вполне достойно, как человек, который обнаружил убийство и, естественно, не трогал убитого до прихода полиции, чтобы не помешать следствию. Прямо как в детективе, ей-богу!
      - Не надо шутить, Фред,- умоляюще сказал Джеймс.- Все это очень серьезно!
      - Но не следует и чересчур волноваться, Коротышка,- успокоительно заметил Фред.- Тем более, что, на мой взгляд, ничего особенно серьезного пока не происходит.- Он выпрямился и поискал в кармане брюк сигареты.- Могу тем временем сообщить тебе предварительный вердикт следствия.
      - Да ведь ты и не посмотрел как следует,- взмолился Джеймс, все еще сидя на корточках.
      - Ничего, ничего, для опытного следовательского глаза мне все уже ясно,- засмеялся Фред.- Только давай выйдем отсюда, из палатки. Мне что-то мало нравится ее запах. И тебе, Клайд, советую выйти.
      Клайд увидел, как Фред вышел из палатки, легкомысленно посвистывая. Следом за ним поплелся и обескураженный Джеймс. Он беспомощно посмотрел на Клайда и виновато сказал:
      - Если он разобрался во всем этом, то я очень рад, потому что я все еще ничего не понимаю...
      Пожав плечами, Клайд вышел за ними. Что ж, может быть, и в самом деле Фреду Стапльтону удалось сразу сообразить, что к чему. В конце концов, у него, что ни говори, практический ум, этого не отнимешь. А то Коротышка, видимо, совсем запутался.
      Солнце поднялось уже довольно высоко, оно висело в безоблачном голубом небе как смеющийся огненный диск, от которого во все стороны струились теплые, согревающие землю потоки. Но в воздухе все еще веяло приятной утренней прохладой, ароматной и освежающей. Лес, лес, подумал Клайд, это от его зеленых волн сюда, на поляну, льется душистый лиственный запах, это его близкое прохладное дыхание. Черт возьми, чудесное место выбрали они для своего лагеря!
      Фред неторопливо закурил, словно не обращая внимания на немой вопрос, светившийся в глазах Джеймса Марчи, который стоял перед ним в беспокойном ожидании.
      - Ну, Фред, ну! - наконец не выдержал Коротышка.
      - Что "ну"? - небрежно ответил Фред, с наслаждением затягиваясь сигаретой.- Дело тут ясное. Твоя плесень - великолепный инсектисид!
      Он выговорил это слово с большим вкусом, будто раскатав его предварительно во рту, как кругленький шарик.
      - Да, инсектисид,- повторил он еще раз с заметным удовольствием.- Ну, такой препарат, который уничтожает насекомых, понятно? Вроде пиретрума. Мне как раз пришлось несколько дней назад обрабатывать такое рекламное объявление: "Нет клопов и тараканов, когда в доме "Баязет"!" Только там химикалии, а тут естественное действие. И это очень здорово, понимаешь ли! Одним словом, природный инсектиеид! Из этого можно сделать хорошие деньги...
      Фред мечтательно прищурил глаза. Он выпустил из носа большой клуб дыма и указательным пальцем начал писать в нем слова, мгновенно рождавшиеся в его изобретательном мозгу:
      - "Наповал бьет насекомых плесень Марчи и Стапльтона!" Даже что-то вроде рифмы есть. Нет, плесень тут не годится. Какое-то невкусное слово. Значит, вот так: "Стапльтон - Марчи препарат убивает всех подряд". Тоже не очень. "Всех подряд", пожалуй, слишком сильно. Ну ничего, мы все это придумаем. А хорошее объявление, броская реклама - это решает дело... - И он продолжал бормотать себе под нос новые варианты: "Уни-что-жим насекомых средством Марчи и Стапльтона!"
      - Послушай, ты это серьезно? - с возмущением спросил Джеймс Марчи, заикаясь от охватившего его приступа гнева. Губы его дрожали, он готов был броситься на Фреда.
      Клайд Тальбот давно уже беззвучно хохотал.
      - А почему бы и нет? - искренне удивился Фред. Он вопросительно уставился на Джеймса.- Если твоя плесень действительно уничтожает насекомых, почему не заработать на этом деньги? Ведь ты можешь ее разводить, ты сам говорил. Ну и держать ее качества в секрете. Сначала мы заведем небольшое собственное дело, дадим хорошую, звонкую рекламу, а потом, когда инсектисид,- он снова, прищурив глаза, попробовал на вкус это эффектное слово,- когда инсектисид марки "Стапльтон и Марчи" завоюет признание публики, можно будет либо развить дело покрупнее, либо, скажем, продать секрет производства какой-то большой компании. Это я тоже берусь устроить, так что ты не волнуйся, Коротышка! Твое открытие находится в надежных руках!
      Джеймс Марчи не выдержал. Он резко повернулся, сплюнул что было для него совершенно невероятным поступком! - и молча направился к своей палатке.
      Клайд дал волю давно душившему его смеху и хохотал что было силы.
      Фред недоумевающе посмотрел на него:
      - Он что, взбесился? Или ему что-то показалось обидным? Может, Коротышка хочет назвать препарат только его именем? Так ведь это несущественно. Да чего ты-то смеешься, Клайд?
      Клайд хохотал еще громче.
      - Да ну вас всех к черту! - рассердился в конце концов Фред Стапльтон.- Только начинаешь говорить с вами серьезно, по-деловому, практически, как один вдруг бесится, а второй хохочет как ненормальный... И оба ничего не скажут толком, в чем дело!.. Иди лучше, принеси воды, Клайд, надо готовить завтрак. С вами все равно каши не сваришь...