Моя «Правда». Большие тайны большой газеты

10 апреля меня вызывают в военкомат, где говорят, что мне надлежит 14 апреля выехать на Север, чтобы принять командование взводом, пока командир будет в отпуске. Захожу к военкому, говорю ему, что надо отложить поездку, так как на днях полетит человек в космос и мне предстоит освещать это событие. Полковник не поверил, а потом вдруг говорит: «Если такое случится, то оставайтесь…» Я пришел к военкому через две недели. Он вдруг обнял меня, начал благодарить, будто я сам полетел в космос. А потом взял мой военный билет и переписал военную мою специальность на политическую, тем самым освободив меня навсегда от военных сборов… Я рассказал эту историю Юрию Алексеевичу, а он потом не раз вспоминал о том, как он «освободил меня от саперства». Кстати, однажды мы заглянули с Гагариным в военкомат, и он поблагодарил военкома «за помощь в осуществлении первого полета человека в космос». Полковник был растроган, вот только выпить с легендарным человеком не удалось – Гагарин был за рулем…

Одно время Юрий Гагарин довольно часто приезжал в «Правду». Без всяких торжественных встреч и каких-то важных мероприятий. Проходил в кабинет начальника военного отдела Николая Денисова, оставался там недолго, а потом также неожиданно, как и приезжал, исчезал. «Причина» приездов Гагарина открылась вскоре: «Правда» начала печатать главы из книги «Дорога в космос». Литературную запись сделали Николай Денисов и Сергей Борзенко – легендарный правдист, который во время войны стал Героем Советского Союза. Понятно, что майор Гагарин с трепетом и уважением относился к полковнику Денисову и Герою Борзенко. К сожалению, в книге слишком много внимания отводилось Хрущеву, его роли в развитии космонавтики и страны. Прошло совсем немного времени, Хрущева сняли, но написанное уже убрать было невозможно – книга вышла массовым тиражом, да и переведена она была во многих странах.

Один из первых экземпляров «Дороги в космос» попал мне. И я попросил написать несколько слов о том, что случилось 12 апреля, всех, кто принимал участие в подготовке и запуске первого человека в космос. Юрий Гагарин написал: «Всякий труд, большой или маленький, если он совершается на благо человечества, благороден. Я счастлив, что в этом труде есть и моя доля».

А потом в этой книге появились новые записи, их сделали космонавты и ученые, военные и медики, писатели и государственные деятели. Одна из записей гласит: «Самое главное в том, что это случилось, то, что это уже прошлое!» Мне кажется, что эта строка выразила чувства всех нас, кто пережил 12 апреля 1961 года.

С тех пор по материалам, которые публиковались в «Правде» в апреле, можно изучать историю мировой космонавтики. Это были вовсе не «дежурные» статьи, как иногда пробуют представить нашу работу, а важные вехи, четко обозначавшие ту дорогу в космос, которую выбрал народ. Ведь авторами газеты выступали крупнейшие ученые и главные конструкторы, космонавты и авторитетные деятели, обладавшие в обществе безусловным авторитетом.

Что греха таить, в отделе науки «Правды», которым в те годы руководил Михаил Королев, мы долго обсуждали, а подчас и спорили вокруг автора, заслужившего право в День космонавтики обратиться к читателям именно в этом году – по традиции, сложившейся еще в начале 60-х, первоочередное слово предоставлялось всегда космическим героям года. Кстати, это чаще всего были не космонавты (хотя им на страницы «Правды» путь был открыт всегда, это им сейчас трудно найти трибуну для высказывания своих взглядов), а космические первопроходцы, – те, кто создавал уникальную внеземную технику, прорывавшуюся как на околоземные орбиты, так и в другие миры.

Академики С. П. Королев, М. В. Келдыш, В. П. Мишин, Г. И. Петров, Б. Н. Петров, В. П. Глушко, М. К. Янгель, Г. Н. Бабакин, В. Н. Челомей, А. А. Благонравов, А.П. Виноградов и многие другие – какие имена, какие умы, какой великий разум Отчизны! Каждый из них имел возможность размышлять на страницах газеты о будущем космоса, о тех задачах, которые были решены в минувшем году и которые предстоит решать в будущем. Это был своеобразный совет со всем обществом, с миллионами людей, читавших тогда «Правду», и каждый чувствовал себя причастным к великому подвигу народа – освоению космического пространства. Было такое представление, будто труд и талант каждого вознес за пределы Земли Юрия Гагарина. И в этом ощущении была своя правда. Вот почему День космонавтики сразу же стал всеобщим праздником и, невзирая на смутность времен, остается таким и сегодня.

Много лет журналисты «Комсомольской правды» и «Правды» вместе с космонавтами проводили в школах «Уроки Гагарина».

Впервые такой урок прошел 12 апреля 1971 года. Провел его Виталий Севастьянов. Он рассказал ребятам о подготовке к полету в космос, о тренировках, о Звездном городке, о Юрии Гагарине, о С. П. Королеве.

Интерес к «Уроку» был огромен. После того как в «Комсомолке» появился репортаж из школы, в редакцию пришли тысячи писем. В них школьники городов и сел страны просили помочь провести такие же «Уроки» у них. Конечно же, космонавтов на всех не могло хватить, а потому просили прислать нужную литературу, помочь в подготовке таких «Уроков».

Наследующий год уже в десятках школ 12 апреля начиналось с «Урока Гагарина». Инициативу подхватили космонавты – многие из них выступали в этот день перед школьниками.

Ну а всем желающим мы сначала высылали материалы, рассказывающие о первом полете человека в космос, а затем несколько лет в канун 12 апреля публиковали статьи, связанные с космонавтикой. Их могли использовать учителя, которые открывали праздничный день «Уроком Гагарина».

К сожалению, постепенно эта инициатива угасла. Чиновники от образования не проявили должного внимания, да и иные проблемы обрушились на нашу школу – я имею в виду ее реформирование. А оно коснулось прежде всего сиюминутных политических страстей, именно им уделяется главное внимание в учебниках и литературе, предназначенных для учеников. Вот почему школьники сегодня имеют весьма смутное представление о тех наших соотечественниках, которые открывали космическую эпоху человечества.

Убежден, возобновление «Уроков Гагарина» – это лучшее патриотическое воспитание подрастающего поколения.

СПУТНИК НАД КАНАДОЙ

Сенсация в газете чаще всего рождается неожиданно.

Наш военный спутник сошел с орбиты и уже не принимал команды с Земли. По расчетам он должен был упасть на Канаду. Ничего особенно в этом не было, если бы на борту спутника не находилась энергетическая плутониевая установка. Защиты у нее не было, так как предполагалось после выработки ресурса перевести спутник на «кладбище» – в тот район космоса, где находились подобные аппараты. Но система управления отказала, спутник начал падать.

Шум в прессе поднялся невообразимый! Мол, плутоний, который есть на борту спутника, способен заразить огромную территорию, чуть ли не всю Канаду. Комментарии ученых соседствовали с требованиями политиканов запретить космические исследования, примерно наказать русских, ввести против СССР санкции и так далее и тому подобное. В общем, Советский Союз обсуждали и осуждали.

Мы с ребятами в коридоре говорили о том, что антисоветская истерия приобретает уж больно широкие масштабы. Я, в частности, заметил, что напрасно так шумят на Западе – раз защиты в установке нет, то она сгорит почти полностью в верхних слоях атмосферы и на поверхность попадет лишь незначительная ее часть. Ну а в космосе уровень радиации намного выше, чем у спутника.

Мимо нас шел Виктор Григорьевич Афанасьев. Прислушался к нашему разговору. А потом позвал меня. Захожу в кабинет. Просит рассказать о том, что случится, если спутник упадет в Канаду. Заверяю, что ничего страшного.

«Быстро напиши колонку обозревателя в номер», – распорядился главный редактор.

Я написал, занес Афанасьеву в кабинет.

«С кем надо согласовать?» – спрашивает он.

Отвечаю, что попробую с атомщиками, у меня с ними хорошие отношения.

Звоню министру, рассказываю о материале. «Нет, – слышу в ответ, – это надо согласовать с космическим ведомством – спутник их».

Звоню министру общего машиностроения.

«Это дело Министерства иностранных дел, – говорит он мне. – Раз речь идет о Канаде, то пусть они решают…»

Связываюсь с заместителем министра иностранных дел, и тот категорически советует мне звонить министру среднего машиностроения.

Круг замкнулся.

Иду к Афанасьеву. Рассказываю о своих переговорах.

«Перестраховщики», – комментирует он и распоряжается комментарий поставить в номер. У главного редактора «Правды» было право публиковать некоторые материалы под собственную ответственность, не согласовывая их ни с кем, и на этот раз Афанасьев воспользовался этим правом.

В частности, я писал:

«На спутнике „Космос-954“ установлена небольшая ядерная установка, которая вырабатывала электроэнергию для питания бортовой аппаратуры… 24 января 1978 года „Космос-954“ вошел в плотные слои атмосферы на севере Канады.

Один из основных законов создания ядерных установок – полная их безопасность даже в том случае, когда происходит авария. Именно так проектируются атомные станции и любые устройства, в том числе и работающие в космосе. В 1964 году при входе в атмосферу распалась радиоизотопная установка американского спутника „Транзит“, при экстренном возвращении корабля „Аполлон-13“ сгорела лунная кабина, содержащая радиоизотопы – никаких их „следов“ в атмосфере (не говоря об опасности для населения) обнаружено не было. Американские и советские конструкторы разрабатывают подобную технику таким образом, чтобы в любых случаях не произошло катастрофы… Реалистический подход к случившемуся проявился в Вашингтоне…»

На следующий день госсекретарь США Бжезинский заявляет, что газета «Правда» выступила очень разумно и правильно: нужно прекратить шумиху вокруг спутника, особого вреда он нанести не может.

Реакция американцев была понятно: они сами запускали немало подобных спутников, и с ними могло произойти нечто подобное…

О реакции в США стало мгновенно известно у нас, и в ЦК партии на очередном совещании кто-то из секретарей заметил, что надо реагировать на антисоветские выпады быстро и эффективно, как это сделала «Правда» по поводу спутника. Самое любопытное, что представители МИДа, Минсредмаша и Минобщемаша тут заявили, что они всячески способствовали тому, чтобы такой материал появился в газете. Афанасьев присутствовал на том совещании, но опровергать выступления своих коллег не стал.

«Будет повод, напомним им об этом спутнике», – сказал он мне.

Однако вспомнить о том спутнике мне довелось много лет спустя, когда я встречался с академиком Савиным. Анатолий Иванович рассказывал о своей жизни и работе – а ему довелось принимать участие и в Атомном проекте, и в создании боевой ракетной и космической техники, и в других оборонных проектах. И вдруг он говорит:

– Однажды «Правда» мне очень помогла.

– Как это?

– Мы создавали систему морской разведки. Запускали ряд спутников. Один из них отказал и начал падать на Канаду. У меня начались грандиозные неприятности, меня укоряли, ругали, требовали объяснений. А я ничего не мог сделать, так как спутник вышел из-под нашего контроля. И вдруг появилась заметка в «Правде», которая успокоила всех. Претензии к нам были сняты… Я даже хотел позвонить в «Правду», поблагодарить за содействие, но наш режим запретил это делать – очень уж мы были секретными…

Я подтвердил, что это именно так, потому что я хотел встретиться с создателями спутника, взять у них комментарий, но пробиться тогда сквозь завесу секретности было невозможно.

О КОРОЛЬКЕ ПЛУТОНИЯ

Секретность была непреодолимой, если речь заходила о ядерном оружии. Но иногда в «Правду» поступали весьма неожиданные просьбы. Однажды министр среднего машиностроения – самого секретного в стране ведомства – попросил написать о получении плутония для первой атомной бомбы.

– Я отдам необходимые распоряжения, – сказал он. – Обратитесь к академику Бочвару и его заместителю Решетникову. Они дадут всю необходимую информацию.

Почему надо написать именно о плутонии и именно сейчас, Ефим Павлович Славский не сказал. Лишь много лет спустя я узнал истинные причины, побудившие его обратиться к «Правде». Оказывается, в западной прессе появились статьи, в которых утверждалось, что плутоний был похищен в Америке и переправлен разведчиками в СССР, где он изучался. Опять-таки много лет спустя, работая над книгой «Атомная бомба», я узнал, что в Америке добыли кусок чистого урана-238, и именно этот факт послужил основой для публикаций в западной печати. Этот кусок урана был представлен Берии, и тот распорядился изучить его. Он считал, что его люди в США достали плутоний, и даже доложил о таком успехе Сталину. В Арзамасе-16 сразу же убедились, что это не плутоний, а уран. Пришлось разочаровать Лаврентия Павловича…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.