- Кто сбил тебя с пути? - Нужда моя. Влияние Сатурна с юных дней Гнетет меня. - Что за галиматья! Лишь человек кузнец судьбы своей, И Соломон писал не зря, ей-ей: "Мудрец влиять способен несомненно На роль светил небесных в жизни бренной". - Не ври. Никто другим не волен стать. - Неужто? - Да, таков закон вселенной. - Тогда смолкаю я. - А мне плевать.
      - Впредь жить ты хочешь лучше?
      - Неизменно. - Изволь же... - Что? - Покаяться смиренно, Лишь чтение любить самозабвенно, Людей дурных бежать. - И тосковать? - Опомнись, тело, иль пойдешь в геенну. - Не все ль равно, коль я с рожденья тленно? - Тогда смолкаю я. - А мне плевать.
      БАЛЛАДА СУДЬБЫ
      Склоняется все в мире пред Судьбою, Ты ж, Франсуа, клянешь меня открыто, Хоть не таким, как ты, бывали мною За спесь хребты и выи перебиты. Меня в своих невзгодах не вини ты Я все равно тебя не пожалею: Другим куда как горше и больнее, А лучше вспомни, скольких смельчаков Сгубили бедность или тайный ков, Когда был гнев мой ими навлечен. Так не произноси поносных слов, Смирись и жребий свой прими, Вийон.
      Из-за меня повержены герои, Что мною ж были лаврами увиты: Сражен Приам, властитель крепкой Трои; Равно сошли в могилу и забыты И Ганнибал, воитель знаменитый, Отринутый отчизною своею, И Сципион, расправившийся с нею; В сенате Цезарь встретил сталь клинков, Помпей в Египте пал от рук врагов; В пучине сгинул мореход Язон; Сам вечный Рим погиб в конце концов. Смирись и жребий свой прими, Вийон.
      Мнил Александр, счастливою звездою Ведомый к славе, что достиг зенита, Но сокрушила ядом и его я; Царь Альфазар и трон, и жизнь, и свиту Все потерял, лишась моей защиты: Уж я-то ставить на своем умею. Подвесила за кудри на суке я Авессалома меж густых дубов, Дабы настиг его слуга отцов; Был Олоферн Юдифью умерщвлен, Чуть я над ним простерла сна покров. Смирись и жребий свой прими, Вийон.
      Знай, Франсуа, за каждый из грехов Ты был бы мной разъят на сто кусков, Когда б не Тот, Кем род ваш искуплен. Я злом за зло плачу - мой нрав таков. Смирись и жребий свой прими, Вийон.
      ЧЕТВЕРОСТИШИЕ, НАПИСАННОЕ ВИЙОНОМ ПОСЛЕ ПРИГОВОРА
      К ПОВЕШЕНИЮ
      Я - Франсуа, парижский хват, И казни жду, отнюдь не рад, Что этой шее объяснят, Сколь тяжек на весу мой зад.
      * ЭПИТАФИЯ ВИЙОНА *
      БАЛЛАДА ПОВЕШЕННЫХ
      Терпимей будьте, братья люди, к нам, Что раньше вас прошли земным путем. Коль явите вы жалость к мертвецам, В свой срок и вам Господь воздаст добром. Вот мы висим на рели вшестером, Плоть отпадает от костей кусками, Кружится воронье над головами, И нас по праву судите вы строго, Но, не смущаясь нашими делами, О милосердье к нам молите Бога.
      Нас не корите тем, что палачам Мы в руки были отданы судом: Ведь слишком часто, как известно вам, Где зло, где благо, мы не сознаем. Предстали наконец мы пред Творцом, Чтоб Он Своими возвестил устами Тем, кто Его закон не чтил годами, В рай или же в геенну им дорога, А вы, коль скоро мы в расчете с вами, О милосердье к нам молите Бога.
      Сечет нас ночью дождь по черепам И солнце зноем обжигает днем, Сороки очи выклевали нам, Но мы уснуть не можем вечным сном, Покудова покой не обретем, А нас качает взад-вперед ветрами. Не заноситесь, люди, перед нами, А за себя восчувствуйте тревогу И, шествуя не нашими стезями, О милосердье к нам молите Бога.
      Христе, Владыка, правящий мирами, Не дай, чтоб нас в аду терзало пламя За то, что в жизни мы грешили много, А вы, о люди, исходя слезами, О милосердье к нам молите Бога.
      БАЛЛАДА ОБ АПЕЛЛЯЦИИ,
      ИЛИ ВОПРОС ПРИВРАТНИКУ ТЮРЬМЫ ШАТЛЕ
      Гарнье, ну что тебя гнетет? Не апелляция моя ли? Но даже зверь плененный рвет Сеть, коею его поймали. Меня же так к стене прижали, Что удержаться от проклятья Святой - и тот бы смог едва ли. Неужто должен был молчать я?
      К Капету-мяснику свой род Мы возводить не помышляли. Вот пыткам, раз я нищеброд, Меня в Шатле и подвергали, И столько дел мне навменяли, Что образцом лицеприятья В моих глазах все судья стали. Неужто должен был молчать я?
      Ты мнил, на ум мне не придет Тем, кто сгубить меня мечтали, Дать по заслугам укорот? Не на таковского напали! Чуть приговор мне прочитали, Неправый до невероятья, Решил бороться я и дале. Неужто должен был молчать я?
      Останься нем я, принц, как ждали Те, кому это было б кстати, Мой труп давно б уж закопали... Неужто должен был молчать я?
      БАЛЛАДА-ВОСХВАЛЕНИЕ ПАРЛАМЕНТСКОГО СУДА
      Вы, обонянье, осязанье, зренье, И вкус, и слух - пять чувств моих сполна, Проснитесь и воздайте восхваленье Высокому суду, кем смягчена Та кара, что была нам суждена. Парламент, хоть язык не в состоянье Воспеть как след твое благодеянье, Я славить буду всюду велегласно, Покуда длю еще существованье, Суд милосердный, правый, беспристрастный.
      Излей же, сердце, слезы умиленья, Стань той скалой, отколь изведена Евреям средь пустыни в утешенье Вода пророком в оны времена, И что, как вся французская страна, Сей символ права и Небес даянье, Оплот и украшенье мирозданья, Что служит иноземцам ежечасно Образчиком законопослушанья, Суд милосердный, правый, беспристрастный.
      Немотствовать, уста, грешно в смущенье, Молчать ты, глотка, тоже не должна. Не время печься вам о насыщенье Да будет ваша песнь везде слышна, Да заглушит колокола она! Все естество мое, живот, дыханье И тело страховидности кабаньей, Привыкшее в грязи валяться праздно, Хвалите дружно людям в назиданье Суд милосердный, правый, беспристрастный.
      Принц, мне б три дня отсрочки для прощанья С друзьями, чтоб у них на пропитанье Успел достать деньжонок я, злосчастный, И лихом я не помяну в изгнанье Суд милосердный, правый, беспристрастный.
      ПРИМЕЧАНИЯ
      БАЛЛАДА ПРОТИВ НЕДРУГОВ ФРАНЦИИ
      Навуходоносор II - Набукудурриусур, царь Вавилонии в 605-562 гг. до н.э. В Библии (Дан., 4, 27-31) рассказывается, что за грехи он был на семь лет отлучен от людей и, как скот, питался травой. Авессалом - согласно Библии (2 Цар., 18, 8-15), сын Давида, восставший против отца. Разбитый в бою, он бежал верхом на муле через лес, запутался волосами в ветвях дуба, повис на них, и люди Иоава, полководца Давидова, убили его. Симон Волхв - евангельский персонаж (Деян., 8, 9- 24), пытавшийся за деньги купить у апостолов их чудотворный дар. Считается родоначальником всех ересей в христианстве. Магдалина - Вийон путает ее с Марией Египетской (см. прим. к БЗ, Балладе-молитве Богородице). Виктор - христианский святой, воин-мученик, казненный в 303 г. при императоре Диоклетиане: он был перемолот между мельничными жерновами. Главк (миф.) - у древних греков морское божество. Эол (миф.) - бог ветров у древних греков.
      РОНДО
      Женен - персонаж французского фольклора, нечто вроде Иванушки-дурачка.
      БАЛЛАДА ПОЭТИЧЕСКОГО СОСТЯЗАНИЯ В БЛУА
      Написана в 1458 г. в Блуа при дворе герцога Карла Орлеанского (1394-1465), который сам был поэтом.
      НА РОЖДЕНИЕ МАРИИ ОРЛЕАНСКОЙ
      Мария Орлеанская (род. 19 декабря 1457) - дочь Карла Орлеанского, который упоминается в этом стихотворении под именем Цезаря. Хлодвиг (465 или 466-511) - король франков. Я восхищаюсь... - цитата из Библии: "Я восхищаюсь делами рук Твоих" (Пс., 91, 5).
      ДВОЙНАЯ БАЛЛАДА
      Всем возвещал уже о Нем... - библейская аллюзия (Мф.,3,1). Андрей - Андрей Первозванный, апостол Христа. Мысль Катана - цитата из "Моральных двустиший" псевдо-Катона, сочинения Эверарда Киркхема и Элии Винчестерского, неоднократно переводившегося с латыни на французский.
      ПРОШЕНИЕ ЕГО ВЫСОЧЕСТВУ ГЕРЦОГУ БУРБОНСКОМУ
      Пате - городок к северо-западу от Орлеана.
      БАЛЛАДА-ПОСЛАНИЕ ДРУЗЬЯМ
      Написана летом 1461 г. в М?не-на-Луаре, когда Вийон томился в тюрьме епископа Тибод'Осиньи, см. БЗ, 1.
      Друзья, прошу я пожалеть...- библейская аллюзия (Иов., 19,27).
      СПОР В ФОРМЕ БАЛЛАДЫ МЕЖ ТЕЛОМ И СЕРДЦЕМ ВИЙОНА
      Влияние Сатурна с юных дней гнетет меня... - представления о влиянии небесных тел на судьбу человека имели широчайшее хождение в средние века.
      И Соломон писал... - слова, несомненно навеянные Библией (Прем., 7, 77): "Сам Он даровал мне неложное познание существующего, чтобы познать устройство мира и действие стихий".
      БАЛЛАДА СУДЬБЫ
      Сципион - имеется в виду не победитель Ганнибала Сципион Африканский Старший (235 - ок. 183 до н. э.), а Публий Корнелий Сципион Африканский Младший (185129 до н.э.), стерший Карфаген с лица земли.
      Альфазар - библейский (Иудифь, 1, 13-15) Арфаксад, царь мидян, противник Навуходоносора.
      БАЛЛАДА ОБ АПЕЛЛЯЦИИ, ИЛИ ВОПРОС ПРИВРАТНИКУ ТЮРЬМЫ ШАТЛЕ
      Капет-мясник- по преданию, Гуго Великий, отец Гуго Капета (ок. 938-996), короля Франции с 987 г. и основателя династии Капетингов, происходил от мясника.
      БАЛЛАДА-ВОСХВАЛЕНИЕ ПАРЛАМЕНТСКОГО СУДА
      ... скалой, отколь изведена... - в Библии (Чис., 20, 9-//) рассказывается, что, когда евреев, скитавшихся по пустыне, мучила жажда, Моисей ударил жезлом в скалу и извел из нее воду.
      Жан Ришпен
      БАЛЛАДА О ВИЙОНЕ
      перевод Ю.Б.Корнеева
      Король поэтов голоштанных Метр Франсуа Вийон, такое Ты, заводила свалок пьяных, Любитель шлюх и кабаков, Что блещет вкруг твоих висков, Седых от срама и лишений, Волшебный ореол стихов, Плут, сутенер, бродяга, гений!
      Ребят пропащих, в чьих карманах Не сыщешь даже медяков, Ты вдохновлял в их дерзких планах, Чуть из-за этих пустяков Не угодив в числе воров На рель, где сек бы дождь осенний Твой труп и сверху и с боков, Плут, сутенер, бродяга, гений!
      Наплюй на критиканов рьяных, Искателей чужих грешков! Ведь и грязнуху в юбках драных, Свою Марго на пять пудов Всех славных дам былых веков Прекрасней, чище и нетленней Ты сделал чародейством слов, Плут, сутенер, бродяга, гений!
      Бессмертен будь, к стыду врагов Твоих немеркнущих творений, Король поэтов-босяков, Плут, сутенер, бродяга, гений!
      БОЛЬШОЕ ЗАВЕЩАНИЕ
      перевод Ю.Б.Корнеева
      I
      Лет тридцати испил сполна я Всю чашу горя и позора, Хотя себя не принимаю Ни за святого, ни за вора. В Тибо же д'Оссиньи, который Меня обрек на долю ту, В тюрьму упрятав из-за вздора, Я сан епископский не чту.
      II
      Я не вассал его, не связан С ним нерушимостью обета И заодно ему обязан За хлеб и воду, чем все лето В темнице, солнцем не прогретой, Мне стража умерщвляла плоть. Пускай ему воздаст за это С такой же щедростью Господь!
      III
      А коль возникнет подозренье, Что я по злобе клеветой Его порочу поведенье, Ответ я дам весьма простой: "Он впрямь был милосерд со мной? Ну, что ж! Тогда бы я хотел, Чтоб он и телом и душой Сполна изведал мой удел".
      IV
      Со мною был он столь жесток, Что рассказать о том нет силы, И пусть с ним точно так же Бог Поступит здесь и за могилой. Но Церковь нас не зря учила Прощать врагам, и потому Прошу я Небо, чтоб отметило Оно само за все ему.
      V
      А я, в Тибо врага любя, О нем молиться буду рад, Хоть и не вслух, а про себя, Как еретик богемский брат. Читать псалмы на кой мне ляд? Во Фландрии - в Дуэ и Лилле Молчком на память их твердят. Меня к тому же пристрастили.
      VI
      Бесхитростным своим моленьем Едва ль я угожу вельможе, Но и хвалебным песнопеньем Он не был бы доволен все же: В сафьяне или в грубой коже Какой Псалтырь мы ни возьмем, А стих восьмой одно и то же В псалме вещает сто восьмом.
      VII
      Нет, за себя - не за него Молитву возношу Творцу я Души и тела моего, Господней милости взыскуя. Восславить от души хочу я, Спасен от уз и от бесчестья, Христа и Деву Пресвятую С Людовиком Французским вместе.
      VIII
      Дай Бог, чтоб стал счастливей он Иакова и Соломона, Хотя и так уж наделен Умом, отвагой и короной. Но раз в земное сходит лоно Всяк, кто б сей мир ни посетил, Пусть дольше он, блюститель трона, Живет, чем встарь Мафусаил.
      IX
      Пусть будут рождены владыке Двенадцать сыновей женой, Могучих, словно Карл Великий, И смелых, как Марцьял святой; Пусть в них он вкупе со страной Оплот надежный обретет И, завершив свой путь земной, В ворота райские войдет.
      x
      Но поелику ослабел И тощ, как мой кошель, я стал, Хоть разум сохранить сумел То малое, что Бог мне дал, Распорядиться возмечтал Я пред концом существованья Тем, чем при жизни обладал, И составляю завещанье.
      XI
      В году шестьдесят первом я Прощен был в Мене королем, Чьим попеченьем жизнь моя В застенке спасена сыром. Я верен быть ему во всем Торжественно даю обет: Пока идешь земным путем, Добро позабывать не след.
      XII
      Познал я бедность, горе, стыд, Бездомным псом не раз бродил, От унижений и обид Утрачивал остаток сил, Но жизнь полнее изучил, Усвоил глубже, кто и что есть, Чем Аристотеля раскрыл Нам в комментарьях Аверроэс.
      XIII
      Утешил наш Спаситель встарь Тех, с кем в Еммаус шел Он вместе, Вот так и мне Небесный Царь Внушал, что крест свой должен несть я И следовать дорогой чести, Но, развращен и непослушен, Я предпочел коснеть в нечестье, Как все упрямцы, слабодушен.
      XIV
      Да, грешен я и каюсь в том, Но смерть не шлет за мной Творец, Дабы я праведным путем Пошел по жизни наконец. Господь - небесный наш Отец, И, призря на мои мученья, Мне, худшей из Его овец, Дарует все же Он прощенье.
      XV
      "Роман о Розе" - славный труд, Там в самом сказано начале, Чтоб мы, творя над ближним суд, Ошибки юных извиняли, За слабость старым не пеняли, А мне вот снисхожденья нет, И я, кого враги так гнали, Достиг лишь чудом зрелых лет.
      XVI
      Поверь я, что, сойдя в могилу, Тем облегчу удел живых, Ничто бы мне не воспретило Прервать теченье дней своих, Но ни юнцов, ни пожилых Не тронет грешника кончина: Чтоб горы сдвинуть с места их, Нужна весомее причина.
      XVII
      Встарь к Александру был в цепях Доставлен некий Диомед, Который на морских путях Разбойничал немало лет. Теперь пришлось ему ответ Держать перед судом царевым, Предвидя, что пощады нет И будет приговор суровым.
      XVIII
      Рек Александр в сердцах ему: "Злодей, как смел ты воровать?" Пират же молвил: "Не пойму, За что меня злодеем звать? За то, что в море баловать Дерзнул я с малой кучкой татей? Имей, как ты, я флот и рать, Сумел бы трон, как ты, занять я.
      XIX
      Но что поделаешь? Судьбою Кто в силах победить ее? Был обречен я на иное, Дурное, грешное житье. Прости мне воровство мое, Затем что верно говорится: "Не может честно жить голье Голодному смешно чиниться".
      XX
      Царь, вняв ему, сказал: "Пират, Твоей судьбой займусь я сам. Отныне будешь ты богат". Так, в назиданье всем ворам, Тать зажил честно и сынам Достойное оставил имя, Как рассказал Валерий нам, Что был Великим прозван в Риме.
      XXI
      Когда бы с Александром Бог Свел и меня, чтоб в полной мере Вкусить я каплю счастья мог, Жил по-другому бы теперь я, И с правильной дороги - верю Не довелось бы мне сойти: Из лесу голод гонит зверя, Сбивает нас нужда с пути.
      XXII
      Как я о юности жалею В печальной старости своей, Хоть пожил многих веселее! Как незаметно были с ней Разлучены мы бегом дней! Она, умчась резвей коня И птицы в небесах быстрей, Ни с чем оставила меня.
      XXIII
      Она ушла, и жизнь влачу я Гол как сокол и нищ умом, Кончины горестно взыскуя С пустой душой и кошельком. Ни в близких, ни в друзьях - ни в ком Нет больше для меня опоры: Как только станешь бедняком, Все о тебе забудут скоро.
      XXIV
      Но, право, слишком много я Не тратил на постель и стол, Все, что ссудили мне друзья, Я, как мой жребий ни тяжел, Сполна вернуть им долгом счел И не нуждаюсь в оправданье: Я никого в расход не ввел, А нет греха - нет покаянья.
      XXV
      Да, я любил - молва не лжет, Влюбляться был бы рад и впредь, Но сердце мрачно, а живот, Увы, не полон и на треть. Тому ж, кто может умереть От бесконечного пощенья, На женщин незачем смотреть: Пустое брюхо глухо к пенью.
      XXVI
      Когда б я, будучи юнцом, Так не беспутствовал, о Боже, Давно бы у меня был дом, А в доме пуховое ложе. Но, разум леностью стреножа, Пренебрегал ученьем я И вот скорблю, свой путь итожа, И рвется с горя грудь моя.
      XXVII
      Я жил, как завещал мудрец: "Пока ты юн, ликуй душой", Забыв, однако, что конец Цитаты, приводимой мной, Имеет смысл совсем иной, С началом мало сообразный: "Что знаешь в юности шальной? Лишь сумасбродства да соблазны".
      XXVIII
      Бежит скорее, чем челнок, Влачащий нить через основу, На жизнь отпущенный мне срок, Как в книге сказано Иова. И вот уж ткань почти готова, И замедляет стан свой ход. Впредь не придется ткать мне снова: Смерть всем и вся предел кладет.
      XXIX
      Где щеголи, с кем я кутил В расцвете юных дней своих, Кто пел, плясал, шумел, шутил, Скор на язык, на дело лих? Уже взяла могила их И охладелый прах забыт. Мир опочившим, а живых Благой Творец да сохранит!
      XXX
      Из тех, кто здравствует, одни В вельможи выбились большие; Живут, влача в печали дни, Лишь подаянием другие; У третьих рясы щегольские От слишком любопытных глаз Скрывают животы тугие. Свой путь у каждого из нас.
      XXXI
      У богатеев есть все блага Им многое Творцом дано. Вот жизнь их и спокойна, благо Таким на жизнь роптать грешно. Но к беднякам, как я, должно Быть сострадание у Бога: С тех, брюхо чье всегда полно, Пусть Он и спрашивает строго.
      XXXII
      У них, что хочешь, то и жри, Пей, сколь вместишь в себя вина. Подливы, пироги, угри, Пулярки, яйца, ветчина Чуть перемена подана, Уже с другой спешит прислуга. Нам, нищим, челядь не нужна: Мы сами потчуем друг друга.
      XXXIII
      Но зря задерживаюсь я На рассуждениях пустых. Я не законник, не судья, И мне ль считать грехи других, Когда я сам грешнее их? О Господи, не ставь, прошу, В вину мне праздность слов моих: Как выйдет, так я и пишу.
      XXXIV
      Попам оставим сей предмет Есть в жизни вещи поважнее, Хоть в них приятного и нет: Ведь речь веду о нищете я. Она всех прочих бед страшнее В нас ею гнев такой вливаем, Что, выход дать ему не смея, Мы ввек его не избываем.
      XXXV
      Я, как отец и дед покойный, Ораса получивший имя, Так и не смог зажить пристойно. Людьми мы были небольшими, И над могилами простыми Моих родных, забытых ныне, Да смилуется Бог над ними! Гербов дворянских нет в помине.
      XXXVI
      На нищету пеняю я, А сердце шепчет мне в укор: "Глупец, о чем печаль твоя? Что ты считаешь за позор? Да, ты беднее, чем Жак К?р, Но лучше уж в рядне ходить, Чем знать, что, хоть ты и синьор, Тебе. как всем, по смерти гнить".
      XXXVII
      Синьор?... И что теперь с того, Коль он от всех навек сокрыт? Прошел, и больше нет его, Как песнопевец рек Давид. Но грешник, что во мне сидит, О том не вправе рассуждать. Лишь богословам надлежит В дела подобные вникать.
      XXXVIII
      Рожден я не от серафима В венце из звезд, слепящем взоры. Мертв мой родитель досточтимый, И прах его истлеет скоро. А мать уже настолько хвора, Что не протянет даже год, Да я и сам, ее опора, С сей жизнью распрощусь вот-вот.
      XXXIX
      Я знаю: нищих и богатых, Сановников и мужиков, Скупцов и мотов тороватых, Прелатов и еретиков, Философов и дураков, Дам знатных, чей красив наряд, И жалких шлюх из кабаков Смерть скашивает всех подряд.
      XL
      Умрет Парис, умрет Елена, Умрет любой, стеня от мук. Проступит смертный пот мгновенно, Дыханье перехватит вдруг, Желчь горлом хлынет - и каюк, И помощи искать не стоит: Ни сын, ни дочь, ни брат, ни друг Никто от смерти не прикроет.
      XLI
      Смерть шею вспучит и живот, Тугие мышцы растворожит, Растянет жилы и сотрет Все краски, кроме белой, с кожи. А женский лик, такой пригожий, И тело свежее, как май, Неужто с ними будет то же? Да. Входа нет до смерти в рай.
      БАЛЛАДА О ДАМАХ БЫЛЫХ ВЕКОВ
      Где Флора-римлянка сейчас? Где рок, красу губящий рьяно, Архипиаду скрыл от нас? Ушла Таис в какие страны? Где Эхо, чей ответ так странно Звучал в безмолвье рощ и рек? Где эти девы без изъяна? Где ныне прошлогодний снег?
      Где Элоиза, с кем был раз Застигнут Абеляр нежданно, Из-за чего он и угас Скопцом-монахом слишком рано? Где королева, чья охрана В мешок зашила и навек Швырнула в Сену Буридана? Где ныне прошлогодний снег?
      Где Бланш - сирены сладкий глас И белая лилея стана? Где Берта, мать того, кто спас Французский край от басурмана? Где слава лотарингцев Жанна, Чьи дни английский кат пресек В огне костра у стен Руана? Где ныне прошлогодний снег
      Принц, не придумано аркана, Чтоб задержать мгновений бег. К чему ж крушиться постоянно: "Где ныне прошлогодний снег?"
      БАЛЛАДА О СИНЬОРАХ БЫЛЫХ ВЕКОВ
      Где днесь Каликст, по счету третий, Что, папою провозглашен, Им пробыл с полдесятилетья? Где добрый герцог де Бурбон, Альфонс, кем славен Арагон, И все, кого теперь в помине Нет меж носителей корон? Там, где и Карл Великий ныне.
      Где Скотт, чьего лица двуцветью Багров, как дал, был слева он Дивился всяк на белом свете? Где тот Испанец, с чьих времен Мавр к подчиненью принужден (Смолкаю по простой причине: Забыл я, как он наречен)? Там, где и Карл Великий ныне.
      Мы все идем к последней мете: Тот жив, а этот погребен. Еще один вопрос, и впредь я Не приведу ничьих имен, А лишь скажу, что жизнь есть сон. Где Ланчелот, по чьей кончине Вакантен стал богемский трон? Там, где и Карл Великий ныне.
      Где Дюгеклен, кем был спасен Наш край от вражьего бесчинья? Где храбрый герцог д'Алансон? Там, где и Карл Великий ныне.
      БАЛЛАДА НА СТАРОФРАНЦУЗСКОМ
      Где днесь апостолы святые, Которых древле чтил народ За сан и ризы золотые? Когда им наступил черед, За ворот сгреб их черт, и вот Тиароносцев отвезли Туда, где всех забвенье ждет: Взметает ветер прах с земли.
      Где властелины Византии? Где королей французских род, В сравненье с коими другие Владетели корон - не в счет? Все новые из года в год Монастыри при них росли, Но кто теперь их след найдет? Взметает ветер прах с земли.
      Взять хоть Дижон, хоть Доль - любые Места, каких невпроворот, Везде синьоры спят былые, Сошедшие под вечный свод. Смельчак, мудрец, злодей, юрод В гроб все до одного легли. Никто сверх срока не живет. Взметает ветер прах с земли.
      Принц, всяк червям на корм пойдет. Как ни хитри и ни юли, Ничто от смерти не спасет. Взметает ветер прах с земли.
      XLII
      Но если папы, короли И принцы, как все люди, тленны, И всем им в лоне спать земли, И слава их кратковрем?нна, Ужели ж я, торгаш из Ренна, Кончины убоюсь? Ну, нет! Кто погулял, как я, отменно, Легко на тот уходит свет.
      XLIII
      Что бы ни мнил скупец иной, Нам жизнь дается лишь на миг. Мы все у смерти под косой. Вот и утешься тем, старик. Ты встарь изрядный был шутник И зло высмеивал других, А, поседев, и сам привык Сносить молчком насмешки их.
      XLIV
      Ты, забавлявший встарь народ, Стал скучен всем невероятно: Ты - обезьяна, ты - урод, Общаться с коим неприятно. Молчишь - осудят многократно, Ославив чванным стариком; Раскроешь рот - поймут превратно И скажут: "Ослабел умом".
      XLV
      Теперь с сумой ходить тебе И кланяться за каждый грош Да слать проклятия судьбе За то, что ты еще живешь, Хоть жить давно уж невтерпеж. Когда б не знал ты, что навек За это в ад отсель пойдешь, Ты сам бы дни свои пресек.
      XLVI
      Удел старух еще убоже: Краса ушла, богатства нет, И спрос на тех, кто помоложе. Вот и грустят они, что лет Им слишком мало на расцвет Всевышний соизволил дать, Но Бог немотствует в ответ Не знает Он, что им сказать.
      ЖАЛОБЫ ПРИГОЖЕЙ ОРУЖЕЙНИЦЫ
      Хранится в памяти моей Плач Оружейницы Пригожей. Вновь стать такой хотелось ей, Какой она была моложе. "Ах, старость подлая, за что же Меня так быстро ты сгубила? Как жить, коль я с мощами схожа, А все ж боюсь сойти в могилу?
      Я без зазрения вертела Попом, писцом, купцом любым Их так мое прельщало тело, Что с любострастием слепым Они, глупцы, добром своим Пожертвовать мне были рады, Но не всегда дарила им Я то, чего мужчине надо.
      Была горда я до того, Что многих сдуру отшивала И тратила на одного Доход, который добывала, А плут за то, что отдавала Ему сполна я всю себя, Мне ставил фонари, бывало, Лишь деньги - не меня любя.
      Как позволяла, не пойму, Я нагло помыкать собою За редкий поцелуй ему Прощая грубость, брань, побои И поношение любое? Досель о нем мне по ночам Грустить назначено судьбою. А что в итоге? Грех и срам.
      Он мертв давно - уж тридцать лет, А мне досталась доля злая: Надежд на счастье больше нет, Ушла моя краса былая. Стыжусь раздеться догола я: Что я теперь? Мешок с костями, И страх сама в себя вселяю, И от тоски давлюсь слезами.
      Где брови-арки, чистый лоб, Глаза пленявший белизной, И золотых волос потоп, И взор, в сердца струивший зной Своею дерзостью шальной, И нос, ни длинный, ни короткий, И рот, что ал, как мак степной, И ямочка на подбородке?
      Где гибкость рук моих точеных, И пышность соками налитой Груди, приманки для влюбленных, И зад упругий, крепко сбитый, Встарь намахавшийся досыта, И сладостный заветный клад, Меж двух мясистых ляжек скрытый, И вкруг него цветущий сад?
      Лоб сморщен, голова седа, Облезли брови, взгляд поблек, Хоть блеском в прошлые года К себе торговцев многих влек, В ушах и на щеках пушок Щетиною сменился грубой, Нос изогнулся, как крючок, Беззубы десны, ссохлись губы.
      Вот участь красоты на свете: Свело дугой персты-ледяшки, Повисли руки, словно плети, С мочалой сходствуют кудряшки, Сгнил сад любви - там запах тяжкий, Обмякли и пожухли сиськи, И ляжки больше уж не ляжки, А съежившиеся сосиски.
      Так, сев на корточки кружком, Зимой холодной разговоры Мы, дуры старые, ведем Про золотую нашу пору. Вмиг отгорел огонь, который Мы сглупу развели столь рано. Оскудевает слишком скоро Тот, кто щедрит не в меру рьяно".
      БАЛЛАДА-СОВЕТ ПРИГОЖЕЙ ОРУЖЕЙНИЦЫ ГУЛЯЩИМ ДЕВКАМ
      Не отвергайте беспричинно Небесполезного совета Ты, кошелечница Катрина, И ты, ткачиха Гийеметта. Всю ночь ловите до рассвета Поклонников любого сорта Желанны вы лишь в дни расцвета: На торг нейдут с монетой стертой.
      Пусть грубы, скупы, злы мужчины Зря, Бланш-башмачница, не сетуй И с кротостию голубиной Служи им, шляпница Жаннетта. Ведь чуть для вас минует лето, Вы не годны уже ни к черту, Как клирик, что презрел обеты: На торг нейдут с монетой стертой.
      Чарует не лицо - личина, Которая на нем надета. Отнюдь не красоты картинной Ждет друг от своего предмета, Но нежности, тепла, привета, А у старух дыханье сперто, И потому тепла в них нету. На торг нейдут с монетой стертой.
      Запомните же, девки, это, Пока не жалки, не мухорты И песня ваша не допета: На торг нейдут с монетой стертой.
      XLVII
      Хорош иль нет совет, что мною Был выше к девкам обращен, Назад не заберу его я: Ведь на бумагу занесен Моим писцом Фирменом он (Будь проклят этот плут, коль скоро По лени текст им искажен: Огрех слуги - вина синьора).
      XLVIII
      Но может, это прочитав, Иной влюбленный возмутиться И возразит мне: "Ты не прав, И говорить так не годится. Кто не в пример тебе стыдится Со шлюхами водить знакомство, Тот от любви не отвратится, Озлясь на них за вероломство.
      XLIX
      Мужчины любят их лишь час, Они ж мужчин - за деньги только, Ложась в постель с любым из нас, Покуда есть в мошне хоть сколько, И если глуп ты не настолько, Чтобы добра от девок ждать, У честной женщины изволь-ка Любви и верности искать".
      L
      Такие доводы, боюсь, Не в силах буду я разбить И всеконечно соглашусь, Что потаскух не след любить. Но разве вправе я забыть, Хоть и трактую их нелестно, Что, прежде чем начать блудить, Они ведь тоже были честны?
      LI
      Ничей дурной язык не мог Ни в чем их упрекнуть сначала. У каждой был один дружок. Та клирика предпочитала, А эта ряс не одобряла, И был мирянин избран ею, Чтоб страсть тушить, что в ней пылала Антонова огня сильнее.
      LII
      Как и советует "Декрет", Они сперва в делах таких Старались соблюдать секрет, Дабы не соблазнять других, Но вскорости дружков былых Им начало недоставать, И ныне каждая из них Согласна с кем попало спать.
      LIII
      He знаю, чем такого рода Распутство в них порождено, Но женской, видимо, природой Оно предопределено. Могу добавить лишь одно Что в Лилле, Реймсе и Труа, Везде известно всем давно: Трикраты больше шесть, чем два.
      LIV
      К тому ж вольнолюбива страсть: Где нет свободы - нет желанья, И вправе мы, натешась всласть, Сказать друг другу: "До свиданья!" Чтоб жизнь не превратить в страданье: Не всякий же отдать готов В любви, охоте, фехтованье За миг отрады год трудов.
      ДВОЙНАЯ БАЛЛАДА
      Блуди, гуляй, коль хватит сил, И летом, и зимой студеной, Но помни, что б ты ни творил: Нет дурня хуже, чем влюбленный. Страсть оглупляла Соломона, Из-за нее ослеп Самсон, В обман Далилою введенный. Счастливец тот, кто не влюблен!
      Когда певец Орфей ходил За Эвридикой в ад бездонный, Его едва не проглотил Пес Цербер, этим разъяренный. Нарцисс, самим собой плененный Красив он был, да неумен, Свалился в ключ незамутненный. Счастливец тот, кто не влюблен!
      Сарданапал, что Крит смирил, Сменить, бабенкой одуренный, Свой пол по прихоти решил И прял, по-женски обряженный. Атласом ляжек распаленный, Забыл Давид, что должен он Блюсти Господние законы. Счастливец тот, кто не влюблен!
      Отец Фамари поручил Напечь лепешек для Амнона, И чести тот сестру лишил, Желанием воспламененный. На что был Ирод царь смышленый, А все ж Креститель им казнен В угоду девке развращенной. Счастливец тот, кто не влюблен!
      Скажу я про себя: я был Бит, словно прачкой холст беленый, За то, что спьяну нагрубил Катрине де Воссель взбешенной; Ноэль же, ею приглашенный, Следил, как, бос и оголен, Домой бежал я, пристыженный. Счастливец тот, кто не влюблен!
      Но остудить мой плотский пыл Не смог урок преподнесенный, И если б даже мне грозил Костер, как ведьме уличенной, Грешил бы все ж я беспардонно, Не веря ни одной из жен: Они всегда к коварству склонны. Счастливец тот, кто не влюблен!
      LV
      Скажи мне та, кого так страстно В былые дни я обожал, По ней страдая ежечасно, Чтоб зря я не воображал И даже в мыслях не держал, Что станет все ж она моей, Себя бы я не унижал, Избегнул бы ее сетей.
      LVI
      Увы! О чем ни вел бы речь я, Охотно слушала она, Мне даже словом не переча, Чтоб мог я все сказать сполна. Мила, внимательна, нежна Она всегда со мной была, Но, только с виду влюблена, На самом деле мне лгала.