–– Не утруждайся, –– предупредил его ленивый голос, когда рука потянулась вверх. Саша замер на секунду, но не послушал –– взял молоток, развернулся, со значением посмотрел в глаза гостю и сказал:

–– Вобщем, так, мужик. Повеселил ты меня всласть. И за уборку в холодильнике –– спасибо. Только пора и честь знать. Давай, ‘зятек’, на выход по-хорошему, –– и выжидательно похлопал деревяшкой себе по ладони.

Тот просто улыбнулся. Сашу передернуло –– улыбка у мужчины была, не приведи Господи! Хорошего ожидать не приходилось, и пришлось идти в атаку.

Неудачно. Саша оказался на полу и сам не понял: как? Молоток на месте, ни видимых, ни ощущаемых увечий нет, словно он не упал, поскользнувшись, а был бережно посажен на пол. Ворковский вопросительно посмотрел вверх и предпринял вторую попытку выдворить великана. Увы, с тем же успехом.

–– Не устал? –– фыркнул гость.

Саша понял, что бороться с ним столь же бесперспективно, как идти против тайфуна, поэтому отложил молоток, встал и, обиженно нахохлившись, сел за стол.

–– Рад, что в тебе здравого смысла больше, чем в сестре, –– отметил Рэй и, поставив торт и яблоки на стол, сел.

–– Причем тут моя сестра? –– упоминание Алены Саше не понравилось. Он занервничал еще больше и, взяв сигарету, прикурил. –– Ты кто такой? И что тебе надо?

Секунда, и в пальцах Ворковского гулял воздух. Сигарета вместе с пачкой улетела вслед за колбасой.

–– Ты чокнутый, –– то ли констатировал факт, то ли спросил Саша.

–– Я бы сказал это о тебе. Вегето-сосудистая система в плачевном состоянии, кардиопаталогия, еще и курить? Впрочем, дело твое...

–– Но не твое …

–– А вот тут ты не прав. Ни себя, ни тем более свою жену я травить не дам. Достаточно того, что ты травишь ее продуктами питания. Смерть и болезнь –– личное дело каждого индивида, и если ты решил организовать своим легким досрочный крематорий, пожалуйста, но в одиночестве. Окружающих в это вмешивать не стоит.

–– Все сказал? –– зло прищурился Ворковский - степень его кипения значительно повысилась. –– Значит, ты член общества ‘За здоровый образ жизни’? Рейды по квартирам проводишь и читаешь лекции?

Лоан посмотрел на него, как на неразумного ребенка, и, вытащив из своих великолепных ножен не менее великолепный клинок, стал очищать яблоко и будничным тоном отдавать распоряжения:

–– С сегодняшнего дня обеды вам будут привозить. Не смей кормить Алену чем-то другим. Это вредно для ее организма. Дня через два я ее заберу. И курить при ней не смей. Узнаю –– кремирую раньше, –– и аккуратно срезав кусок яблока, сунул в рот, прожевал, кивнул: допустимо.

Саша потер лоб: о чем речь? О ком? Об Алене? Его сестре? Этот придурок намекает, что он ее муж? Артефакт!

–– Ты о ком, мужик? Мне очень жаль ту бедную женщину, что является твоей женой, но меньше всего меня волнуют ваши с ней отношения.

–– Это мне импонирует: мудро не вмешиваться в отношения супругов, –– кивнул Лоан, сосредоточившись на яблоке. Плод ему нравился, вкусный, сочный.

–– Замечательно! Тогда что тебе надо здесь? Ты хоть понимаешь, что попал не по адресу?

–– Отнюдь. Я хотел поговорить с тобой и выяснить, отчего моя жена не выглядит отдохнувшей, а наоборот, усталой и что хуже –– нездоровой. Ее здоровье и так было серьезно подорвано, и я посчитал, что встреча с родными пойдет на пользу ее психофизическому состоянию в большей мере, чем пристальное внимание лучших специалистов, но вижу, что ошибся. Это, конечно, моя оплошность –– я не учел несколько аспектов, но в остальном –– спрос с тех, кто должен был обеспечить моей жене охрану и достойную жизнь. Виновные в халатности с моей стороны понесут наказание сегодня же, а вот как быть с тобой –– я еще не решил. Все зависит от ответа на несколько моих вопросов. Первый - отчего ты не обеспечил Алену необходимой одеждой? Она теплолюбива и плохо переносит низкие температуры. Наверняка ты в курсе этой особенности ее организма, так почему ты не купил ей меховое изделие? Соболья шуба подошла бы идеально, она легкая и теплая.

–– Ты знаешь, сколько она стоит?

–– Это не важно, а вот здоровье моей жены –– очень важно, –– Рэй с неприязнью посмотрел на мужчину и по ответному взгляду понял, что тот просто не был обеспечен необходимым. А должен был. –– Значит, вина не твоя, –– протянул задумчиво, в голосе появился металл. –– Хорошо. Плюс тебе и минус моим людям. Вижу, их грехи множатся. Второй вопрос: почему Алена выглядит утомленной, несчастной и подавленной…

–– А ты мне нравишься –– уникальный наглец, –– с долей восхищения кивнул Саша. –– Только, прежде чем броситься в родственные объятья и обсуждать состояние здоровья, давай уточним: о какой Алене идет речь? Моя сестра хоть и имеет несчастье носить то же имя, что твоя бедная жена, но, слава богу, к тебе, не имеет никакого отношения. Она у меня не только красавица, но и умница –– к таким, как ты, близко не подходит.

–– Знаю, –– спокойно ответил мужчина. –– Я единственный мужчина в ее жизни, и она это понимает.

–– Ты так уверен в собственной неотразимости?

–– И не заменимости. Я ее муж –– этим все сказано.

–– А-а, я понял –– тебя Отелло зовут.

Рэйсли их разговор напоминал беседу пингвина с крокодилом –– Александр либо не мог уразуметь суть происходящего, либо не хотел. Это утомило сегюр. Он отложил яблоко, убрал клинок в ножны, сложил руки на столе и в упор посмотрел на мужчину:

–– Я Рэйсли Лоан, –– сообщил, чуть ли не по слогам.

–– Не могу сказать, что приятно, –– кивнул Саша.

–– Взаимно. Но наше существование –– бесспорный факт, как и необходимость взаимодействия в некоторых вопросах. Ты единственный родственник Алены, я –– муж. И мне не хотелось бы, чтоб она расстраивалась из-за трений меж нами. Поверь, я рад твоему наличию, не больше, чем ты моему. Родственников мне и своих хватает, но речь не о нас, а близкой нам женщине, покой и благополучие которой мы обязаны обеспечить.

–– Подожди, –– качнул головой Саша, подозрительно щурясь. Сердце сдавило от страшной догадки. –– Не может быть –– ты умер. Подожди, ты тот скот, что украл ее, держал четыре года?!! Ты жив?! И посмел явиться сюда?! –– его буквально подкинуло в праведном гневе. Вот он, виновник их бед –– этот бесцеремонный, совершенно отмороженный гоблин, посмевший явиться в дом! Да, это просто подарок –– искать не надо! Александр без раздумий рванул к нему с целью изувечить наглеца, а может и убить.

Лоан услышал о своей смерти и озадачился –– кто его, интересно, похоронил? Хотел спросить, чтоб знать, кого придеться разочаровать, но обратил внимание, что брат Алены немного неадекватен. Он подскочил к нему и пытался достать кулаком, схватить с неясной целью –– то ли чтоб удобней было бить, то ли чтоб выбросить, а может, просто сердце успокоить. Рэй с минуту смотрел на перекошенную от ярости физиономию родственника и встал.

–– Понимаю, слух о моей смерти оказался преждевременным, чем, похоже, и огорчил тебя до невозможности, и все же не стоит вести себя столь вызывающе агрессивно, покалечишься, –– с мягким укором предупредил Рэй, без труда уворачиваясь от Саши. Тот понял, что сладкая месть оказалась призрачным для него плодом, отпрянул и, указав на выход, крикнул:

–– Вон! Чтоб духу твоего не было! И если я тебя, подонка, еще хоть раз увижу - убью!!

–– Ты так кровожаден? –– не поверил сегюр.

–– Вон, я сказал!! –– рука Александра потянулась к рукоятке ножа. Лоан шагнул к нему и навис с предостерегающим видом:

–– Я вернусь через два дня…

–– В гробу!! Если близко к Алене подойдешь!!! Если хоть чем-то напомнишь о себе!! –– Саша хотел схватить его за ворот и выкинуть, но пальцы лишь скользнули по ткани. Через секунду и он оказался прижатым к стене лицом, а в ухо шептал ленивый и очень неприятный голос:

–– Запомни: Алена моя жена, и это так же непреложно, как существование вашего светила. И я приду за ней очень скоро. Будь так любезен, подготовь ее к встрече со мной. Очень мягко и тактично сообщи о моем воскрешении, чтоб явление ‘усопшего’ не вызвало у нее шок.

Саша дернулся, жалея, что сил у него значительно меньше, чем у этого психопата, и вырваться не представляется возможным, и процедил многообещающе:

–– Ты уже покойник. Я лично прослежу, чтоб тебя глубоко зарыли. Только появись. Только шаг в сторону Алены сделай.

–– Ты неблагоразумен. Я уйду, а ты подумай, у сестры спроси –– может быть, и сможешь понять, что меж нами никто не сможет встать и будет так как скажу я. Не иначе.

Сашу крутило от бессилия и ярости. Он скрипнул зубами с досады и упрямо заявил:

–– Я встану, костьми лягу поперек, но ты и близко к ней не подойдешь. Я всех подниму –– тебя либо убьют, либо посадят –– выбирай!

Рэй фыркнул и отпустил мужчину.

–– Похвально, что ты так привязан к сестре, но стоит ли в таком случае вмешиваться в ее жизнь? Я не понимаю причину твоей враждебности –– мы прекрасная пара и идеально подходим друг другу. Никто лучше меня не знает ее потребности, не сможет позаботиться о ее благополучии.

–– Сможет, –– упрямо заявил Ворковский и Рэйсли насторожился, прищурился раздраженно:

–– Речь идет о ком-то конкретно или это предположение? –– голос морозил, как январская стужа, в глазах сверкнула молния и погасла. Ответ был уже не нужен:

–– Бесперспективное занятие обманывать меня и вставать поперек дороги –– тоже. Перестань фантазировать и займись сестрой. Скоро увидимся, –– кивнул и не спеша вышел из квартиры.

Саша проводил его долгим взглядом и рухнул на пол: сердце нестерпимо ныло в груди, скула болела, и на душе было под стать –– не радостно.

Что делать он еще не знал, но понимал, что предпринимать что-то нужно срочно –– пока Алена не узнала о воскрешении этого. Говорить он ей ничего не собирался –– однозначно, а вот выяснить, что же это было, хотел. Где-то глубоко внутри теплилась надежда, что данный субъект ошибся адресом. Действительно, не может же его сестра сохнуть по этому чудовищу? Любить? Не-ет, только не Алена и только не этого. Она особа романтического склада, с тонкой душевной организацией, хорошо развитым воображением, но, слава богу. И с достаточно развитым интеллектом, чтоб сообразить, чем чреваты подобные связи.

И все же он не был уверен полностью.

Саша встал, проверил входную дверь, вернулся на кухню и глянул в окно. ‘Поршей’ не было, но ‘ниссан’ по-прежнему отсвечивал темными боками и тонированными стеклами и навевал массу негативных эмоций и скорбных мыслей. Даже если Алена действительно не в курсе, что какой-то ненормальный претендует на звание ее усопшего муженька, все равно нельзя расслабляться –– неизвестно, что он натворит от мозговой патологии и великого гонора.

Саша взял сотовый и, полистав адресную книжку, начал поднимать старые и новые связи.

Через час у подъезда дежурила еще одна машина –– ‘ауди’ с бойцами из охранного агентства ‘Патриот’. А Галина из туристической фирмы пообещала, что с утра Сашу будет ждать путевка в самую дальнюю страну зарубежья на длительный срок в самый ближайший день вылета. Ворковский немного расслабился и к приходу Михаила был почти спокоен и смог доступно поведать ему о происшедшем и поделиться планами.

Встреча с отмороженным гигантом хоть и не стерлась из памяти, но рождала уже не тревогу и ненависть, а недоумение и иронию. А глазами постороннего –– явный сарказм. Что же это было? - озадачились оба, и Миша выдвинул свою теорию:

–– Весна, обострение у психбольных. Но с отправкой в заоблачные страны ты прав. Смотри, что делается, –– и кивнул на внушительный синяк на скуле Ворковского и потрогал свой, под глазом.

–– Да, ‘красавцы’, –– хмыкнул мужчина и сказал. –– Миша, я путевку и на тебя заказал. Хочу попросить тебя поехать с ней.

–– Да, ты что, Саня, у меня диплом…

–– Я договорюсь в институте, не переживай. 21 день всего-то. А я здесь в засаде посижу. Выясню хоть, что за идиот приходил. Ребята из агентства его уже проверяют. Внешность-то приметная.

Саблин тяжело вздохнул, но возражать не стал.

–– Ладно, уговорил. Только ты здесь осторожней, мало ли что, у ненормальных в голове…

В дверь позвонили, и мужчины настороженно посмотрели друг на друга.

–– Думаешь, он? –– отчего-то шепотом спросил Миша. Ворковский просто встал и пошел открывать, готовясь увидеть кого угодно.

На пороге стояли три мальчика в белоснежных рубашках при галстуках и объемных коробках. Они молча прошли в квартиру, и за ними вплыл импозантный мужчина с залихватскими усиками. Он галантно поприветствовал растерянного хозяина и вежливо спросил:

–– Где изволите ужинать?

–– Э -э … на кухне…

Мальчики втиснули коробки в дверной проем и начали накрывать стол. Уложились они в рекордные сроки и буквально через две минуты беззвучно испарились, только мужчина замешкался и подобострастно поинтересовался:

–– Когда изволите завтракать?

Саша ответил ему злобным взглядом и хотел сказать не только когда, но и где, и с кем, но Миша не дал, примирительно улыбнувшись, ответил:

–– В восемь.

И помахав ручкой, поспешил захлопнуть дверь.

Мужчины вернулись на кухню и застыли, разглядывая сервированный стол. На вышитой, кремовой скатерти посередине, стоя огромный букет хризантем. Два прибора из изумительного фарфора и золота, чешский хрусталь, салфетки в кольце и множество деликатесов, один вид которых рождал бурный аппетит.

–– Да-а, –– протянул Саблин. –– Сдается мне, Саш, Алене-то еще вчера уезжать надо было.

Саша уныло посмотрел на него и сел. Достал пачку сигарет, закурил, глядя на великолепные яства с презрением, и подумал: а если этот действительно муж Алены? Его передернуло –– мысль оказалась неудобоваримой и крушила все надежды.

Миша отщипнул виноград и, достав обычную тарелку, сел за стол:

–– А приборов-то два. Меня в расчет не взяли. Да, я не гордый, –– и смело взял салатницу.

–– Не подавишься? –– хмуро спросил Ворковский. И услышал хлопок входной двери. Мужчин подкинуло, как по команде: Миша схватил вилку, Саша столовый нож и оба шагнули в коридор.

Алена сняла сапоги и недоуменно посмотрела на ребят:

–– Вы что? –– и заметила не только их вооружение, но и боевые раны. –– О-о-о, где ж вы так отличились?

–– Стукнулись, –– буркнул Саша, пряча нож.

–– Темно было, –– кивнул Миша и, смущенно улыбнувшись, покачал вилкой. –– Как концерт?

–– Там было светло,–– фыркнула Алена, ни грамма не веря мужчинам.–– Обошлась без увечий.

–– Значит, без приключений? –– с надеждой и ожиданием спросил Ворковский.

–– Огорчает?

–– Ну, что ты –– радует. Проходи. У нас фуршет тут. Сане клиент устроил. Встречаются еще благодарные люди, –– суетливо расшаркался Миша и удостоился недовольного взгляда хозяина.

–– Да? –– недоверчиво выгнула бровь Алена, посверлила подозрительным взглядом обоих и прошла на кухню. –– Да-а-а. Есть еще гурманы в нашем отечестве.

Стол вызывал уважение.

–– А клиент-то твой морскую кухню предпочитает, –– сообщила она с непонятным удовлетворением и присела на табуретку.

–– Нравится? –– подозрительно глянул на нее Саша, усаживаясь напротив.

–– Очень, –– и заинтересованно обвела взглядом блюда.

–– Не правда –– это же мясо, –– заявил Михаил, тыча вилкой в ряд поджаристых эскалопов под зеленым горошком.

–– Нет, рыба. Какая-нибудь своеобразная водоплавающая акула, например.

Миша недоверчиво покосился на блюдо и отложил вилку:

–– Не хочу акулу.

Алена же, наоборот, потянулась за эскалопом:

–– Ребята, а это, случайно, не за ваши попорченные фэйсы воздаяние?

–– Что вы, миледи! –– притворно возмутился Михаил. –– Нужно лучше думать о согражданах. Это клиент Сашин. Как его там Лоан!

Алена вздрогнула и в упор посмотрела на брата. Эскалоп упал в салат, за столом повисло гнетущее молчание.

–– Какой Лоан? –– прошептали побелевшие губы девушки. С минуту они смотрели друг на друга: она с надеждой, он с тревогой и печалью.

–– Думаешь, тот? –– спросил, наконец, с подозрением. –– Он же умер, ты сама говорила.

Алена зажмурилась, потерла висок дрожащей рукой и тихо сказала:

–– Он обещал жить долго и умереть позже меня, а он всегда выполняет обещанное.

‘Плачевно если это –– тот’, –– приуныл Саша.

–– А какой он из себя?

–– Он? Очень высокий, красивый на атланта похож.

‘Ага, ага’.

–– Глаза голубые, выразительные, добрые и взгляд проницательный и в тоже время ласковый.

‘Да, да, да, теплый, как воды ледовитого океана.’

–– Волосы трехцветные: и русые, и соломенного цвета, но больше белых прядок.

‘Он’, –– екнуло в груди Ворковского.

–– Лицо волевое, мужественное …

–– С трехдневной щетиной.

–– Нет, –– Алена расстроено глянула на брата. –– У них кожа абсолютно гладкая и ровная и растительности нет вообще.